Русские Бояре, служа верою и правдою Богу, Государю и Отечеству, побуждали и других единодушно жертвовать собою сему служению. Простолюдины, познав из опытов силу и необходимость примера, сочинили речь: «Куда Дворяне, туда и миряне». Какие священные обязанности возлагает сия народная речь на Дворян и на все преимущественные сословия! Человеколюбивые помещики, наблюдая благонравие и благочестие, охранят души поселян своих от пороков и разврата. Если и не вдруг успеют в благонамеренных своих предприятиях, то, убеждаясь стародавним опытом, что «куда Дворяне, туда и миряне», пусть они подкрепляются великодушным терпением, помня, что не начало, но «добрый конец дело венчает».
Не отдаляясь от предположенной цели, предложу, как рассуждали предки наши о добродетели и о силе примеров, или образов.
В одной духовной книге, изданной в царствование Царя Феодора Алексеевича по благословению Патриарха Кир Иоакима, находятся сии слова: «На добродетель ведущий путь жесток есть, и тяжел, и остр, наипаче же не весьма приложившимся к Богу, но страстным мучительством боримым. Чесо ради многих требуем, иже к нему возбуждений, и советов и увещаний, и образов (то есть примеров), прежде сих тем путем шествовавших: еже убо с меншею тяготою привлачит к нему, и не отчаятися устрояет зашествие прискорбное. Понеже и хотящего тем путем ходити, неудоб ходимым и жестоким, увестити не удобно, но аще многих кто покажет той путь совершивших, и до конца добре достигших [2], тако паче привлечет того шествия коснутися».
Обращаюсь к светским нравственным пословицам и поговоркам.
Что составляет счастье жизни семейственной, великолепие ли, роскошь ли, словом, богатство ли, которое по уставам моды и тщеславия заменяет душу, сердце, ум? Предки наши отвечают: «Не желай за женою богатства, а желай постоянства». По прозорливости же своей заключая о ненасытности прихотей богатства и роскоши, они говорили: «Женские прихоти не исполнишь». Предусмотрительность их оправдалась новыми опытами: сколько прихотей возродилось от моды и роскоши; и кто похвалится, что исполнил, то есть насытил хотя одну из сих прихотей?.. Всматриваясь внимательно в сердце человеческое, хотя в нём и нет окошка [3], предки наши знали, что «большое приданое счастливым мужа не сделает»! Уважая мужа за выбор жены, они прибавляли: «Женою доброю и муж честен». Чем же украшается жена? Пышными ли нарядами, блистательным ли умом, умением ли привлекать взоры л похвалы? «Женщине красота домостройство».
Предпочитая в жене добродетель всему прочему, они и в родстве согласие и любовь более всего ценили.
«Доброе братство
Милее богатства».
Не только от расточительной моды и от прихотливой роскоши исчезает несметное богатство; но нередко и у самых запасливых от непредвидимых случаев пропадает в короткое время то, что нажито было целым веком:
«Несчастье летит на крылах!»
К чему же прибегнуть, когда быстрый и неотвратимый полёт злоключения разрушит и унесёт все надежды наши? Если осталось «доброе братство», тогда и в «горе не напасть»; тогда от бедности, от нужды, от праздной молвы и злословия оградимся самою верною оградою – любовью братскою. «Любовь братская лучше каменных стен». Единомыслие и единодушие сооружают сию стену; разномыслие низвергает её. Последствия нового воспитания оправдали старинную поговорку, которую сперва мимоходом только произносили: «Брат мой, а ум у него свой»; или лучше сказать: «ум занятой», не в доме отеческом, не от своих, но от чужих и от чужого. Предки наши не воспрещали и на стороне искать доброго и полезного; но зная, что домашняя и семейственная жизнь есть самое прочное добро, они прибавляли:
Дом люби по старине.
Старинная любовь к домам отцовским и теперь не охладела в сердцах истинно Русских. Они привязаны даже к отдаленным и диким местам, потому только, что там жили их отцы. Один из наших соотечественников в полезных своих сочинениях приводит тому убедительный пример. Известно, в каком цветущем состоянии был Кольской Острог, когда покойный Граф Пётр Иванович Шувалов содержал на откупу рыбные и прочие в сих местах промыслы: «Когда же, – продолжает Лепехин, – кончился откуп Графа П.И. Шувалова, то и промыслы уменьшилися; перестали ездить иностранные корабли в Колу, наезжие поморы возвратилися в свояси, и Кольской промысел в совершенный бы пришёл упадок, если б не поддерживала оный несколько времени Кольская солдатская рота. Но как и сия по учреждениям о гарнизонах переведена была к городу Архангельскому, то промысел сей совершенно упал, и мы чувствовали недостаток в треске в здешнем городе и во флоте, пока некоторым образом не восстановил его покойный Алексей Петрович Мельгунов, Он, объезжая Архангелогородскую Губернию, для сих промыслов уволил из Архангелогородского гарнизона некоторых солдат, Кольских уроженцев, которые ревностно принялися за отцовские промыслы, и до того оные довели, что бывший у меня в гребцах во время путешествия по Белому морю солдат Пётр Турчасов, тогдашний Кольский Ратманн, построил и снарядил корабль на общее иждивение с товарищем своим Иваном Горюшковым, бывшим потом Кольским Бургомистром, и, нагрузив оный лабарданом, солёною палтусиною и морошкою, приехал в Петербург для продажи Кольских произведений; но, не имея подпоры ниоткуда, а препятствий отовсюду довольно, разорившись, в Санктпетербурге кончил дни свои. Ивана Горюшкова тот же постиг жребий в Коле, и так полезное сие начинание пропало втуне [4].
Видно, что те, которые препятствовали полезным намерениям усердных любителей домов отцовских, домы отцов своих не по «старине» любили.
Не завидуя чужому добру, не льстясь в женитьбе богатством; предки наши не продавали ни сердечного уважения, ни словесных похвал. «Недостойного, – говорили они, – для богатства не хвали».
В чём же состоит корысть и прибыток душевный и сердечный? В том, чтобы для пользы ближних и для блага Отечества не жалеть «своего доброго»; в том, чтобы для родных, для друзей не щадишь ни имущества, ни трудов, ни самого себя. «Друга иметь, себя не жалеть», – так изъяснялись старинные друзья о старинной дружбе. По-новому говорят: «Имей друга для себя».
Где за доброе имя и честь готовы несть голову, там есть ещё другое душевное бескорыстие, которое побуждает не только делом, но и словом не посягать на честь и доброе имя ближних. Отсюда произошли сии две пословицы: «Лучше поткнуться ногою, нежели словом». Или: «Слово не стрела, а пуще убивает».
Кто не алчет чужого, кто дорожит честью ближних, тот может ли не любить бедных и злополучных? Множество человеколюбивых изречений свидетельствуют о страдальности предков наших. Приведём некоторые примеры:
«Бедный времени не ищет». Смысл сей пословицы сходен со словами одного Греческого мудреца: «Богатые услаждаются трапезою, когда хотят, бедные утоляют голод, когда могут». Мудрость и опыты знаменитых древних народов не чужды были здравомыслию и опытности наших предков. Но едва ли не им особенно принадлежит нежное, заботливое и внимательное сострадание, вникающее во все подробности бедности и злополучия человеческого. Нравятся уму слова Греческого мудреца; но сколь приятнее сердцу сия простая речь:
Никто про то не ведает,
Как бедненький обедает!
Сие напоминание о скудной трапезе бедняка не зазывает ли мыслей и сердца в тесный уголок, где, может быть, страдалец с женою и детьми орошает слезами насущный хлеб, поданный ему милосердием ближнего!.. Предки наши, любя более посещать «дом плача», нежели «жилища радости», были часто самовидцами скудной пищи бедных, и в облегчение их жребия учреждали в домах своих гостеприимные трапезы, при которых бедность, довольствуясь от добрых своих кормителей всем тем, что им Бог посылал, хотя на время забывала горе своё. Где сострадание, где любовь сердечная, там обитает и надежда. Под сенью человеколюбия и сострадания, утешительная надежда составила сию речь: «Взойдёт солнце и перед нашими воротами». Какая простота и какое великолепие в сем кратком изречении! Горесть, наподобие мрачной тучи, застилает жилище бедности и сетования; сияние радости исчезло, но осталась надежда, которая и под мраком туч уверяет, что «солнце опять взойдёт»! После бури оно ещё прелестнее; после горя удовольствие ещё сладостнее.
Испытывая благотворное вспомоществование от достаточных ближних, сердце бедных сими словами изъявило благодарность свою: «Богатым злато ради нищих».
Проповедник Гедеон распространил сию мысль в поучениях своих. «Весь мир, – говорит он, – подобен некоторому великому дому; в нём находится Бог как хозяин; различные власти как бы управители дома; пастыри и учители как бы пестуны, приставляемые к детям; богатые же как бы казначеи или приказчики, определённые к надсмотрению имения хозяйского».
Алчба к прибытку и зависть, ожесточающие сердце без разбору противу всех тех, которые превосходят нас изобилием и богатством, сии страсти воспылались сильнее со времени мод и роскоши иноземной. Предки наши во всяком состоянии, во всяком жребии, животворясь увещаниями Веры, говорили: «Богатство человека от смерти не избавит», или: «Богатство гинет, а нищета живёт». Нищета живёт потому, что сам Бог хранит её и питает. В старину знали также, что с богатством часто живут заботы и беспокойство, неизвестные бедным. Видя весёлости и пиршества богатых, предки наши говорили: «Богатый в пиру, а убогий в миру».
В чём же состоит истинное наслаждение сердца человеческого?.. Как часто в огромных палатах, на лоне роскоши и неги, любимцы счастья мирского скучают! Дивясь сами, что, имея всё, ощущают недостаток и пустоту сердечную, они призывают заказные забавы и утехи, но тщетно: томление сердца их не прекращается. Сия тоска снедает сердце богачей порочных и отвративших сердце, взоры и слух от страждущих ближних. В предохранение от душевной болезни, которая неминуемо постигает всех тех, которые предаются воле страстей, предки наши оставили сие правило: «Живи беспорочно, не будет тошно». В наше время тоску богачей, угнетённых богатством, называем пресыщением.
В старину убеждены были, что, где нет любви, там нет и счастья:
Ненавистный человек,
Не живя, свой мучит век.
Кто не любит, кто ненавистлив, тот не живёт, тот мучит сердце и душу. От сего живого почувствования силы и действия любви, предки наши утверждали: «Где любовь, там и Бог»…
Но, говоря словами Сочинителя Разговоров о Словесности, должно пуститься в беспредельное море, припоминая силу и смысл всех Русских пословиц, невольно останавливаюсь, и прибавлю только, что у нас были и есть сокровища словесные, природные и нравственные.
«Много добра не наскучает». И предки наши ошибались. Они не угадали, что многое и прочное добро нам наскучит, и что наследственное добро променяем на ветр и дым.
Примечания С.Н. Глинки:
[1] Недавно в честь Русского гостеприимства вышло песнопение на Итальянском языке. Жаль, что Русским наречием не так часто славят Русское гостеприимство!
[2] В свойской речи: «Добрый конец делу венец». В старину духовная и светская словесность различались словами, а не понятиями.
[3] В сердце нет окошка. Пословица.
[4] Смотри Речь И. Лепехина о удобности китового промысла в России».
Александр Шишков, Сергей Глинка
http://www.voskres.ru/school/shishkov.htm
