Шлях на ДонТайна «Слова о полку Игореве»
На снимке: Дивногорье на Дону. Монастырь.Всё течет. Всё изменяется.
По словам Платона, так говорит Гераклит, «...всё движется и ничего не стоит, и, уподобляя сущее течению реки, прибавляет, что дважды в одну и ту же реку войти невозможно».
Мудрый грек из Эфеса, а ведь вы не правы. Входим, купаемся, как и предки, в кровавой водице.
Была страна, «светло светлая и украсно украшена». Огромная держава сплотила бескровно многие десятки племён и народов, вывела их из первобытного шалаша в храм Покрова-на-Нерли. С Русью Киевской или, кому как удобнее её нынче называть, Древней считались вся средневековая Европа, Восток и отдалённый Север. Отсюда прокладывали дороги прямоезжие во все стороны света, отсюда плыли корабли в края заморские. С великими князьями киевскими почитали за честь родниться короли английские, норвежские, французские.
И вот это цветущее государство в середине двенадцатого века распалось. Изначально – с благой целью, по отдельности жить богаче, ведь самостоятельное княжество равнялось крупному западноевропейскому королевству. Тогда-то Киев стал уже не прежней столицей, а «матерью городов русских».
Могучая держава распалась (заметьте цифру) на 15 княжеств. А далее – «процесс пошел» по-стахановски: в начале тринадцатого века Киевскую Русь представляло 50, в четырнадцатом – 250 удельных княжеств. По сему поводу народ высказался на веки вечные с едко привычной горечью: в Ростовской земле – князь в каждом селе, в Ростовской земле у семи князей один воин.
Что сталось с Русью в ходе этой перестройки-перекройки? Порабощённая Золотой Ордой она задержалась в развитии на два-три столетия.
Главное, не разделили судьбу «неразумных хазар», не исчезли бесследно. Из Киева снова вширь «пошла русьская земля!» Московское государство в двадцатом веке произросло Союзом Советских Социалистических Республик.
Была страна. Шагнула от крестьянской сохи в космос, «сквозь тернии к звездам». Опять-таки, считался с ней весь многоликий мир. Это не давало покоя тем, кто и вдалбливал в мозги правящей верхушке: Советский Союз – тюрьма народов, империя зла! разделитесь и (царствуйте – не произносилось, властвуйте – держалось в уме) – заживёт народ богаче. Позже в толпу лозунг был кинут приманчивей: каждому по две «Волги», не реки, конечно, она у всех одна, а легковухи, на каких катались отечественные начальники.
Зачарованные вороны выпустили сыр изо рта и каркнули из Беловежской пущи на весь мир: «Быть по сему!»
Державу размежевали – поразительное совпадение! – вновь на 15 незалежных-независимых государств, по образу и подобию – с президентами-князьками-вождями племени во главе. Дробить её и дальше на 50 самостийных штатов призывал ученый-физик, объявленный вдруг «умом, честью и совестью эпохи».
Как и наши далёкие предки, оказались мы в той же реке, кровью умытые.
«Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времён татары и монголы»,Как молитву повторяем вслед за поэтом-пророком:
Россия, Русь! Храни себя, храни!И не подсказку ли во спасение пытаемся отыскать в сокровищнице отечественной литературы. Прежде всего – в её жемчужине, в строках и между строк загадочного «Слова о полку Игореве». Во-первых, оно обращено и к нам сквозь толщу веков из буквально схожего предигового золотоордынского времени. Во-вторых, можно предположить, что Игорь вышел в поход не только с целью «…отмщения за землю Русскую», он дал клятву памяти деда своего –
«вернуть Руси некогда потерянную дедину, очень важное для всего Отечества Тьмутороканское княжество» (по мысли нашего современника, писателя-исследователя «Слова» Юрия Сбитнева). В-третьих, грешно не слышать крик души – «призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ» (Карл Маркс в письме Фридриху Энгельсу из Лондона сразу после прочтения «Игоревой песни» 5 марта 1856 года). Призыв от имени русских князей и обращённый к русским князьям.
Прозвучал же он, напомним, так.
С началом дележа Русь слабела на глазах как государство. «Невесёлая година настала»: у князей глаза оказались завидущими, а руки загребущими; брат заглядывал через межу к брату и говорил: «Се моё, а то моё же». Завязались междоусобные войны среди единокровных родичей. А где двое дерутся, там обязательно вмешается третий. Свары оказались на руку южному соседу. В то время им был степной кочевник «цвета половы-соломы» – половец. «Летучие люди, – так говорил византийский писатель, – и потому их нельзя поймать. Они не имеют ни городов, ни сёл, оттого за ними следует зверство. Не таковы даже коршуны, плотоядный род и всем ненавистный; таковы разве грифы, которых благодетельная природа удалила в места необитаемые». Половцы постепенно почувствовали себя хозяевами в азовских и причерноморских степях и уже наводили ужас «буйными набегами» на земледельцев Европы, а Руси отрезали дороги на восточные рынки.
До поры кочевники признавали силу. А теперь раздор меж князьями приносил им пользу. Половецкие ханы роднились с ними и уже на правах сородичей участвовали в боевых разборках, добиваясь собственной выгоды.
Русская земля жила большим военным лагерем. На курганах полыхнет сторожевой огонь – спящий с оружием воин уже на ногах, уже в седле, уже готов сразиться с нападающими. Только кто нынче несёт смерть, пепел пожарищ? брат восстал на брата? или из-под копыт коня-степняка поднята тучей горчливая пыль?
Правда, беда порой ещё объединяла русских князей. Когда в 1184 году половецкий хан Кобяк с неисчислимой ордой двинулся на Русь, великий князь киевский Святослав Всеволодович сумел сплотить боевые дружины в единый кулак. Кочевников разгромили и хана с сыновьями взяли в плен. А главное – освободили днепровский торговый путь.
Но неудача тоже сплотила половцев. Вернувшийся из плена Кончак вновь собирал новые силы на Русь. А окрылённый удачей Святослав в свою очередь рассчитывал добить врага. Только карты ему спутал двоюродный брат Игорь, княживший на земле черниговской в небольшом Новом городе Северской земли – в Новгород-Северском. Пока в Киеве трубили сбор на лето, Игорь опередил великого князя. В апреле 1185 года он «тихо» выступил в поход, взяв с собой самых близких – сына Владимира Путивльского, ему, кстати, и шестнадцати лет не исполнилось, племянника Святослава из Рыльска и брата Всеволода, правившего в Трубчевске и Курске.
Что заставило Игоря не прислушаться к гласу старшего? Не только и не столько жажда славы. В прошлом удачливом походе Игорь кровно рассорился с Владимиром Переяславским. Игорь тогда замещал великого князя и не позволил воинам Владимира выдвинуться в голову колонны, впереди идущим в случае победы всегда доставались лучшие трофеи. Разобиженный Владимир повернул свою дружину восвояси, но – не домой. Пока свои бились с половцами, «обрёк он мечом и пожаром» новгород-северян. Игорь ему в отместку позже предал огню переяславский город Глебов. Киевский Святослав постарался не заметить распри, не осудил Владимира, не окоротил Игоря.
Самолично кинула на половцев Игоря не безрассудная храбрость. Повёл он «свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую» на Дон не случайно. Князь знал, что Кончак с войском с марта кочевал по левобережью Днепра, видимо, оттуда готовил новый удар на Киев. Восточные становища половцев, предполагал, остаются беззащитными. Сам же Игорь по матери половец, с Кончаком жил в мире. Потому надеялся, что степняки не ждут от него нападения. Тем более – на Дону, где пусть и «конец поля Половецкого», зато синяя речная гладь открывает удобный и быстрый для пеших воинов и большого обоза путь на плотах и стругах в желанную землю – Тьмуторокань, в овеянное славой предков древнейшее княжество Святой Руси. Здесь ведь «она начиналась в своём неукоротном на долгие века движении на Север… Ведь древнее название града Тьмуторокань не что иное, как город тысячи дорог. «Тьму» – тысячи, «торока» – дорога»…
И всё же – Игорь просчитался, не смог «снова распахнуть окно в пределы южные, обретя тысячи дорог в иные страны мира». «Непроложенными» путями кочевники сумели сбежаться-собраться близ Дона.
«Билися день,
билися другой;
на третий день к полудню пали стяги Игоревы».«Чёрная земля под копытами костьми была засеяна и кровью полита: горем взошли они по Русской земле». Пять тысяч дружинников вместе с Игорем, его сыном, князьями и воеводами были взяты в плен. За них половцы затребуют большой денежный выкуп и обмен на своих томящихся в неволе русской соплеменников.
Произошло то, чего так боялся Святослав: поражением Игорь открыл ворота «детям бесовым» на Русь. Великий князь сумел отстоять правобережье Днепра, а левобережье половцы опустошили. В Переяславле Кончак, не ведая о том, расправился с Владимиром, обидчик Игоря скончался от ран. А у Путивля погиб сын хана Гзы. Убитый горем отец хотел свести счёты с дорогим заложником, голова Игоря была оценена в две тысячи гривен, деньги по тому времени громадные. Старый «друг» Кончак отстоял князя. А позже тому удалось благополучно бежать из неволи. А сын возвратится домой позже с молодой невестой Кончаковной, в православии её нарекут Настасьей.
Игорю шел тридцать шестой год в пору трагического похода. И хоть в сорок девять лет по старшинству наследника он станет князем Черниговским, будет править княжеством до кончины четыре года, но то неудачное сражение с половцами останется главным делом в его жизни. Сходных битв русских князей со степняками историки насчитывают десятки. Игорева же битва и спустя века не канула в Лету. Сражение обстоятельно описано в летописях, а также в художественном «Слове о полку Игореве». Остающийся доныне неизвестным автор (а таковым называют и самого Игоря, и его племянницу Болеславу, дочь князя черниговского Святослава Всеволодовича) не просто пересказывает события. Он старается достучаться к уму и сердцу каждого князя: прочь распри! будьте выше личных интересов! только вместе вы сила! лишь сообща спасёте Русь!
«…за обиду сего времени,
за землю Русскую...
Дон тебя, князь, кличет
и зовёт князей на победу».Игорь завоевал себе славу не собственным мечом, а пером автора «Слова» – так порой говорят историки.
Увы, даже золотое и вовремя сказанное слово не вразумило тех, кому нужно было его услышать. Даже – написанное кровью сердца. Сам Ярослав не предполагал, как обернется его завет сыновьям – жить в любви и согласии. Князья продолжали враждовать, и крепкий державный дом продолжал на глазах распадаться на множество малых и слабых.
«И была между братьями распря», от которой страдали, прежде всего, простолюдины; вся страна обессиливала, слабела. Сорок раз опустошали её половцы «значительными набегами, а мелких и не перечесть». Как покарает за то половцев Золотая Орда – развеет в небытие. Но кто бы мог подумать, что и Киев, славный стольный Киев после удара кочевников усохнет в городок о двести дворов...
А что же ждет нас?
Не потому ли внимательно вглядываемся в наше прошлое, пытаемся узнать всё точно, всё, как было, – чтобы провидеть будущее.
А нас снова и снова стараются обеспамятеть – газетным, сенсационным «открытием» (хан Батый – славянин), вкрадчивым радиоголосом (никакая не героиня Зоя Космодемьянская, а «Молодая гвардия» придумана энкэвэдистами), телевизионным кинорассказом или страничкой в Интернете (Ленин, Сталин, Гитлер – главные преступники века. Сбросивший на мирные японские города атомные бомбы Трумэн, конечно, не в счёт). Тот, кто капает нам на мозги сладким ядом, вешает на уши не лапшу, а спагетти, хорошо знает: без исторической памяти народ уже не народ, а население, с коим управляются, как со скотом...
***
«Князь Игорь» в Россоши появился летом 1976 года. Невысокий крепыш с выправкой военного. Держался молодцевато, хотя крупные залысины выдавали возраст. Предложил напечатать в газете небольшую статью о том, что, возможно, в здешних местах произошло сражение войска князя Игоря с половцами, описанное в знаменитом «Слове о полку Игореве». Он обращался к читателям с просьбой сообщать о случайных исторических находках, которые могут быть бесценными для науки.
Явление гостя из Москвы у разговаривающих с ним вызывало в ту пору улыбку. Каяла в Россоши?! Да о месте битвы русичей с половцами столько споров, столько копий сломано – великими историками, большими учёными. Авторитетными в науке людьми! Тут же какой-то инженер-строитель. Скучно стало не выработанному отставному военному пенсионеру? Заглазно его сразу окрестили: князь Игорь. К тому же он вслух гордился своим дворянским происхождением, расхваливал свой род Поливановых.
(Окончание следует)
