Книга о непобедимом духе памятуетПисьма с фронта
Сразу не могу не выразить восхищение замыслом, поиском, исполнением и воплощением вроде бы известной темы – «Письма с фронта». Такую книгу сделала Татьяна Василевская сотоварищи. И это была честная, тщательная, продуманная работа на всех этапах подготовки и выпуска книги. Я бы назвал её фундаментом для
Бессмертного полка, тем самым истоком, который питал и вдохновлял его.
Более двух тысяч фронтовых писем, снимков тех лет, наградных документов, похоронок, которые Татьяна Василевская собрала из потаённых шкатулок родственников, из музеев, архивов, школьных уголков поражают тем высоким разнообразием, искренним, непосредственным хрустальным чувством надежды на Победу, заботы о ближних и, казалось бы, неоправданным оптимизмом. А они верили, хотя сами были в адских ситуациях без права на надежду.
Поражает издательская продуманность книги: расположение писем по годам, плакаты и рисунки тех лет, карандашные портреты авторов писем, исполненные друзьями издания. Ну, а то что редакторы проделали невероятную сопроводительную работу, связавшись с семьями погибших и живых, обратившись напрямую к тем, кто хотел, чтобы утвердилась
Память, и есть настоящий издательский подвиг. В письме об этой книге есть фраза писателя, издателя, редактора, много лет проработавшего в нашем издательстве «Молодая гвардия», Владимира Левченко, казака, нашего друга: «Этот проект не финансирован из бюджета, он издан при поддержке истинных Граждан, дорожащих памятью народной». Нет сомнения, что сейчас, когда книга вышла, к сожалению, небольшим тиражом, краевые власти смогут поставить ее в золотой ряд литературы страны и издать ее надлежащим тиражом, тем более, что губернатор поддержал идею и новый выпуск. Молодцы и телевизионщики, снимающие фильм по книге «Письма с фронта».
В молодости после окончания университета, да и потом после прочтения многих книг, подробного изучения этой темы, осознав величие и трагедию войны, я все время спрашивал у военных, у тыловиков, рядовых и маршалов, профессоров и колхозников, русских и людей других национальностей: «Почему мы победили?». Выпустил даже книжку, обращённую к нашему поколению с названием «Они победили. А вы?». Отвечали по-разному. Расширенно и кратко: «Верили в победу!» «Завалили всех жертвами», «Не подвела экономика», «Народ такой», «Все были вместе». Маршал Жуков в длительной беседе, когда мы пришли поздравить его с 70-летием, сказал: «Мы от немцев отставали, у их генералов Клаузевица, Мольтке, Шлиффена учились. Прусский офицер был опытной косточкой. Их солдат победно прошёл всю Европу. Техника у них – самолёты, танки – в начале войны были лучше, – он вздохнул и, приосанившись, добавил с ударением, – но наш солдат был лучше. Я посвятил ему книгу. Мы на войне учились, достигали уровня». И потом, когда, может быть, вспомнил, что мы пришли к нему от комсомола, сказал: «Да, у нас молодой солдат был лучше. Когда мясорубка вовсю включилась, наши ребята оказались крепче, дух сильнее – за Родину сражались».
Да, так-то оно так, но почему мы победили? Читаю письма 1941 года. Их немного, но они ещё остались. В них большая вера в скорую победу, в разгром немцев, даже в отдельных случаях рассказывают, что немцы переходят линию фронта, сдаются в плен и говорят, что их заставили офицеры и генералы. Да, может было и такое, но пали Минск, Киев, заблокирован Ленинград, фашистские войска наступают на Москву.
Вот письмо лета 1941 года из Краснодара. «Ужас… Всё летит кубарем. День рабочий увеличился, идут разговоры о создании запасов продовольствия… Но мы рассуждаем так. Ну, война, ну, набьют Гитлеру морду и конец. А нас война не тронет…» – Какая была чистой воды наивность.
Осень 1941 года (из дневника).
«Теперь уж каждую минуту разговор о войне, сводки Совинформбюро сообщают, что пал Киев, Минск… Бегаем на станцию, каждый день идут поезда с ранеными солдатами. Призвали в армию Сашу Петракова. Весёлое настроение отступает, наступает предчувствие близкой беды, которая всё ближе и ближе подкрадывается к нам, мальчишкам».
Сентябрь 1941.
«Среди нас сильные традиции моряков-балтийцев времён гражданской войны. Обо мне не беспокойтесь, уж если погибну, то как погиб наш отец». Глеб Седин – сын Героя гражданской войны – погиб в Ленинграде в сентябре 1941 года.
Начинают приходить похоронки, письма от друзей, родных о погибших сотоварищах, о героях-воинах. «Остался один против пяти танков», – писали родителям бойцы из окопов. Даже в воспоминаниях генерала Катукова, приведённых в книге, говорится об этом. Начинается осознание, что главный враг – напавший немец, фашист. Не очень много писем пишут, некогда, да еще чтобы не переживали. Уже узнали о зверствах и пожарищах. Бойцы всё более понимают ценность каждого письма, приходящего из тыла – их товарищ-почтальон заставляет танцевать каждого, кто получает письмо, а они готовы делать это каждый день. Нехитрые строки публикуют во фронтовой газете. «Мы верили, что письма вновь придут со знакомой печатью на конверте. Мы знали, каждый день наш, наш редут и каждая семья сильнее смерти» (Константин Бельхили. 1942 год). Какая вера, сила чувства этих строчек! А письма хочется цитировать и цитировать…
Вот письмо товарища погибшего воина, как неподдельна скорбь, какие слова нашел командир, чтобы утешить горе родителей, нет не утешить, а разделить:
«Дорогой товарищ Филипп Анисимович! Мы получили письмо с просьбой сообщить Вам некоторые подробности о Вашем сыне.
С большой охотой я отвечаю Вам на это письмо. Я командир того взвода, в котором действовал Ваш сын, и руководил тем боем, в котором погиб Ваш Ваня.
Это было 23 августа 1941 года. Мы получили задачу разведать огневые средства противника в районе совхоза «Зайцево» Ярцевского района Смоленской области. Нас было 28 человек, в том числе и Ваня. Выступили мы на передовую позицию часов в 10 утра. День был хороший, солнечный, в этот день Вы, вероятно, убирали пшеницу в поле, а мы шли в бой, чтобы враг не мог помешать ни Вам, ни тем, кто мирно трудится и в районе этого совхоза, и в Вашей станице. Впереди совхоза находился лес, а за лесом – речка. Враг укрылся в лесу, нужно было разведать его, с тем чтобы подготовить основной удар и выгнать его за речку (река Царевич). Впереди леса расположились совхозные поля – овёс, лён, картофель. Мы должны были по овсу и льну подойти возможно ближе к месту расположения противника и заставить его открыть всю систему своего огня, иначе говоря, мы должны были принять весь огонь на себя, с тем чтобы узнать характер его обороны. Это была ответственная и опасная задача, но все мы, 28 человек, были полны решимости во что бы то ни стало эту задачу выполнить.
Пока мы продвигались по овсу и были невидимы для противника – было хорошо, но у опушки леса враг скосил овёс, чтобы создать открытую позицию, которая была хорошо пристреляна им. В этот день мы лежали в овсе, принимая огонь на себя, до наступления сумерек. Нас обстреливали из пулемётов, автоматов и миномётов, и вот какая-то пуля врага сразила здесь Вашего героя-сына.
Я непосредственно в момент его смерти не был рядом с ним и не видел, как именно умер Ваня, но я знаю, что он действовал бесстрашно, как и подобает воину нашей Красной армии.
Он не струсил, не отошёл назад. Он был настоящим бойцом и умер героем. Пусть это будет служить Вам утешением. Вы можете гордиться своим сыном и смело смотреть в глаза людям, в грядущую победу над врагом Вы вложили самое дорогое для Вас – жизнь Вашего сына. Пусть это принесёт Вам не только горе, но и сознание исполненного Вами долга за сына, за себя. Пусть это будет служить Вам хоть маленьким утешением в Вашем большом горе.
Дорогая мамаша!
Вам, конечно, будет тяжелее других переносить смерть сына – Вы ведь его мать. У меня тоже есть старушка-мать, которая, вероятно, тоже частенько плачет обо мне, своём сыне, хотя я ещё и жив. Я знаю поэтому, как нелегко горе матери, но я знаю, что сегодня нам нужно, чтобы горе матерей породило в них ненависть к врагу, чтобы они без колебания отправили на фронт и своего последнего сына.
Перестаньте плакать, дорогая мамаша, перенесите Вашу любовь к сыну на любовь ко всей Красной армии, к своей стране, к нашему народу. Ваш Ваня похоронен там же, где был убит.
Дорогие молодые друзья – братья Вани!
Пусть его жизнь служит для вас обоих примером любви к Родине, за которую он не пожалел жизни.
Растите честными и мужественными, будьте утешением для своих родителей. Помните о брате, любите жизнь, как её любил Ваня, но больше жизни любите Родину и свой народ.
Мои дорогие друзья!
Если захотите написать мне – мой адрес: действующая армия, полевая почта 140, штадив ВОХР, лейтенанту Павлу Алексеевичу Григорьеву.
Я с удовольствием буду отвечать на ваши письма». (29 сентября 1941 г. Воронеж).
Иван Филиппович Деркач (1920-1941) ушёл добровольцем на фронт. Писем от него родители, колхозники станицы Староминской, получить не успели, но бережно сохранили последнюю весточку о сыне, написанную его боевыми товарищами.
А какой Советский Союз дышит в этих письмах! И русские, и украинцы, и адыги, и евреи – да все, кто был, кто встал в ряды и кто был в окопах, кто шёл в атаку.
23 октября 1941 г.«Дорогие мама и папа! Любимые сёстры и братья! Вот уже трое суток сдерживаем коварного врага, который рвётся к Ростову. Враг силён, у него много оружия и боевой техники. И всё же не даём ему продвинуться вперёд. Сдерживаем его силой любви к родному дому, к Родине. А это оружие – безотказное... [...] Завтра на рассвете идём в наступление. Будь уверен, отец, что я, если суждено погибнуть, не посрамлю тебя, не погибну от пули в спину. Не опозорю своих предков, вас, родных и дорогих моих аульчан. Я верю, отец, что с русским народом мы защитим свободу своей Отчизны. Обнимаю вас всех, мои дорогие, жду ответа.
Олид Афасижев, действующая армия.» (
Олид (Вадим) Индрисович Афасижев – на фронте с первых дней войны. Пропал без вести в ноябре 1943 г.)
Да, именно так: я верю, что с русским народом мы защитим свободу своей Отчизны. И никаких счетов, как сегодня, кто кому больше должен, кто перед кем виноват…
Может, в мирной жизни не каждый день называли своих жён, сестёр, любимых девушек ласковыми именами, но тут, все годы войны в обращениях с фронта звучало: Шурочка, Танечка, Машенька, Коленька, Мурочка, дорогая Ася, любимая Галюся, дорогой сынок Коля, милая доченька…
Хорошо бы во всех школах Кубани и в вузах почитать книгу, написать сочинения, небольшие работы-исследования о том, какие слова были обращены к родным, какая нежность проистекала с фронта, несмотря на смерть, взрывы и гибель. Такого рода работы были бы подлинным отражением любви, сердца и души наших воинов.
О ранениях сообщали после того, естественно, как уже были сделаны необходимые заверения, что всё будет хорошо. «Я ранен, нога опухает, болит, но в госпитале постель хорошая, кровать, простыни, одеяло байковое, кушать дают неплохо, поправлюсь, будем снова бить немчуру, наша страна скоро будет свободной» (Март 1943 г. Андрей Губарев).
В 1942 – 1943 году необходимо было утвердить чувство ненависти к врагу. За растерзаные города и села, за убитых мирных людей…
15 марта 1942 г.«Дорогая Катюша и милый Вовочка!
...Пишу из Можайска Московской области. Можайск недавно освобождён, как тебе известно, от немцев. Если б ты могла видеть, что они здесь натворили, – у тебя бы голова закружилась. Идёшь по городу, смотришь, и просто в сознании всё не укладывается. В городе и всех близлежащих деревнях насчитаешь всего до десятка лошадей, две-три коровы, ни одной домашней птицы и мелкого скота. Целые деревни сожжены до единого домика. Половина Можайска также сожжена и разрушена – взорвана.
Однако, убегая, они оставили множество автомашин и танков. Все обочины дорог и площади Можайска заполнены ими... (
Даниил Данилович Трещев)
«Убей немца! Отомсти врагу!» – звучало отовсюду. Бойцы видели пожарища, измывательства, убийства и, конечно, мстили, но и в мести сохраняли человеческий облик. Всё-таки бойцы помнили и слова Сталина, сказанные на всю страну в феврале 1942 года:
«Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается».
«…Да, фрицам дали по зубам под Орлом. Похвально. У нас пока затишье, но оно для них тоже малопонятное. Снайперы у нас хорошие, артиллерия тоже, «Катюши» (которых они, кстати, боятся, как чёрт ладана). В общем, всё к тому, что ежедневно десяток Берт испускают вопли скорби по поводу шакальей смерти их фрицев, в бозе почивших... Ну да чёрт с ними, а то уже бумаги мало. Интересно, как вы там живёте? Что поделываете? Я приеду к вам в гости этак через пару месяцев – под Новый год. Привет всем глубоко штатским родственникам. Аминь! Сергей, слушай маму.Ни выше ни ниже!» (1942 год.
Олег Григорьевич Захарченко – автоматчик 255-й бригады морской пехоты, погиб при освобождении г. Новороссийска 10 сентября 1943 г.)
(Окончание следует)
