Судьба русского крестьянства
в творчестве писателя Федора Абрамова
Выступление на I-х Всероссийских Абрамовских днях на Борисоглебской земле Фёдор Александрович Абрамов – ярчайший писатель могучей плеяды представителей писателей-почвенников – одного из основного направления русской, советской литературы второй половины ХХ века. Хотя, если говорить словами наших классиков того периода, к таковым себя они причисляли отчасти. Валентин Распутин писал: «Все последние годы так называемая деревенская проза больше всего занималась нравственным здоровьем человека – и человека настоящего, и человека будущего…»
Василий Белов: «Ни один писатель не может пройти мимо деревенских проблем. Это национальные проблемы, если говорить честно…»
Именно эти национальные проблемы в своих произведениях поднимал Фёдор Абрамов, нравственно воспитывая «человека настоящего» и устремляя свои взоры в «нравственное здоровье человека будущего».
Сам Фёдор Александрович часто повторял: «Меня больше всего волнуют морально-философские проблемы, глубинные социальные процессы, жизненные коллизии, в которых сталкиваются носители разных нравственных начал...»
* * *
Родился Фёдор Абрамов в деревеньке Веркола Архангельской области, в бедной и большой крестьянской семье, в тревожное время Гражданской войны. С раннего голодного детства одолевали его лишения, страдания и беды, что ворвались в судьбы русского крестьянства того времени.
Когда будущему писателю было всего один год от роду, в 1921 году умер отец, всё хозяйство легло на плечи мамы. И только исконное крестьянское трудолюбие и стремление к жизни помогло многодетной семье выжить.
Детские впечатления деревенской жизни начала тридцатых годов неоднократно будут в дальнейшем вспыхивать на страницах художественных произведений писателя. Потом была война, которая разорвала молодость поколения Фёдора Абрамова. Война рубанула всей своей яростью, горем, болью и страданиями в самом начале. В 1941 году Фёдор Александрович отправляется на фронт, вступив в народное ополчение, и, уже в сентябре, он получил ранение. После лечения, снова фронт и снова ранение, теперь уже тяжелое, ему перебило разрывными пулями ноги. Чудесное спасение. Госпиталь в блокадном Ленинграде. «Дорога жизни», эвакуация. Учительство в карпогорской школе. И снова на его глазах: страдание, голод, тяжкая работа женщин и детей в тылу, и похоронки, похоронки…
Ранение не позволило вернуться Фёдору Александровичу на фронт, он работает в отделе контрразведки СМЕРШ, ведет борьбу с диверсантами и шпионами, которых забрасывал враг в наш тыл.
Потом учеба в Ленинграде. В 1948 писатель оканчивает филфак Ленинградского Государственного университета и поступает в аспирантуру.
Уже в это время формируется его мировоззрение как писателя, главной темой становится жизнь крестьян Севера, с их правдой, с их трагической судьбой, тяжким трудом, голодом, болезнями, с их радостями и любовью, и всё это пронизывается особым правдивым и откровенным взглядом писателя, часто колким и жестким как сама жизнь.
В 1954 году писатель опубликовал статью, которая вызвала множество нападок со стороны критиков и партийного руководства. Она была опубликована в «Новом мире» и носила название «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе». В ней автор нещадно критиковал собратьев по перу, которые в своих произведениях не писали всей правды.
Для того времени это было невероятно откровенно и резко. После этого он оказался в опале. Несмотря на гонения и порой уступки писателя перед критикой, Фёдор Александрович никогда не отходил от главной своей линии, которая заключалась в правдивом описании жизни крестьянства, чему находит подтверждение этой линии в его последующих романах, рассказах и повестях.
Такими были романы: «Братья и сестры», «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья», повести «Пелагея», «Деревянные кони», «Алька». Все эти произведения ждала нелегкая судьба. Их запрещала цензура, из некоторых текстов вырезались целые главы.
Только к концу жизни к Абрамову наконец-то приходит признание правительства и цензуры, он получает Государственную премию и орден Ленина. Произведения писателя активно печатаются в газетах и журналах.
* * *
«Братья и сестры» и «Две зимы и три лета», вместе с романами «Пути-перепутья» и «Дом» составляют тетралогию «Братья и сестры», или, как назвал их Фёдор Абрамов, «роман в четыpёx книгах».
Эти книги повествуют о судьбах русского северного крестьянства, на долю которого выпали жизненные испытания, что неразрывно связано с историей нашей страны. Писатель ставил сложные проблемы, вдумывался и вглядывался в судьбы России и человека. Со своими героями он искал ответы на вечные вопросы: кто мы, что нами движет, в чём наша сила и беда и, как я думаю, во многом ему удалось разобраться, почему наш народ смог победить в самой страшной войне, смог заново отстроить народное хозяйство. Сила писателя в том, что он, на примерах повествования жизни простых крестьян Севера, смог объединить в одно целое судьбу всего нашего народа, по сути, крестьянского, исконного русского народа, которому присуще подлинно человеческие отношения, основанные на любви к родной земле, братстве, взаимопомощи, справедливости, о необходимости братского единения людей в нравственной чистоте.
Если взглянуть на проблемы крестьянства южных областей России, этого же периода нашей истории, мы найдем очень много схожего. Читая произведения Абрамова, в воображении возникали картинки из жизненных рассказов моей матери Пелагеи Григорьевны, воронежской крестьянки, судьбу которой пронизало именно это трагическое время. Голод, раскулачивание, коллективизация начала тридцатых согнал с насиженных мест тысячи русских, которые двинулись в Донбасс на шахты, где можно было найти работу и пропитание своих семей. Война. Снова голод и восстановление Донбасса. Но все эти лишения не смогли переломить главное в душе народной – их нравственную чистоту, всё это не смогло озлобить их и ввергнуть в пучину дикой ненависти.
Писатель, по-моему, вывел формулу генетического нравственного кода нашего народа, на чём и стоит Русь Святая. Именно этот код сработал и в двадцать первом веке. Когда на исконно русские земли Донбасса пришла беда украинского национализма и бандеровского неофашизма. Именно этот код всколыхнул народные массы Луганска и Донецка, опрокинул ненавистную украинизацию.
Почему я говорю о русских землях Донбасса? Если взглянуть в историю моего родного Дикого поля, Донецкого, Луганского края, можно проследить, как складывались основы этнической структуры, которые дошли и до нашего времени. Здесь сформировалась полиэтническая общность из представителей около 130 этнических групп с абсолютным преобладанием в ней русских людей, в основном крестьян, которые впоследствии урбанизировались.
Постепенно, под влиянием ряда факторов население Донбасса стало преобразовываться в устойчивую православную региональную общность с единой ценностной базой, мировоззрением, культурой, бытом. И здесь важную роль играл и продолжает играть языковой фактор и нравственный генетический код русского человека.
Донбасс крупнейший промышленный центр, но он неразрывно связан с русской культурой, обычаями, нравами, которые принесли сюда наши предки из центральных областей России.
Донбасс – русская земля. Здесь живут потомки выходцев из Донской земли, Воронежской, Орловской, Курской, Владимировской, Калужской, Тамбовской и других центральных губерний России.
В годы Великой Отечественной войны все предприятия Донбасса были полностью разрушены. С большим трудом происходило восстановление структуры народного хозяйства региона. Этот процесс значительно усложнялся сильной засухой, которая охватила Донбасс, голодом 1946-1947 гг.. Но благодаря упорному труду нашего народа хозяйство региона было быстро восстановлено.
Советский период истории Донбасса завершил процесс создания в его рамках особой региональной общности. Как отмечает луганский ученый и писатель Виталий Даренский,
«Статистический факт численного доминирования «украинцев» (южноруссов) и великороссов среди населения Донбасса, при наличии здесь весьма крупных неславянских этнических групп, имел место примерно до середины ХХ века. Во второй половине ХХ века на Донбассе происходили интенсивные процессы этногенеза, обусловленные последней «волной» урбанизации и развития массовых коммуникаций... Никаких реальных социокультурных различий, например, между потомками украинцев и русских на Донбассе, уже как минимум во втором поколении говорящих на одном языке и усвоивших одни и те же ментальные и поведенческие модели жизни практически не существует...».
Я бы добавил к этому, что сработал именно нравственный генетический код русского человека, о чём, так или иначе, всегда говорил Фёдор Абрамов…
* * *
Фёдор Александрович Абрамов главный смысл своего творчества определял так: «Главная и, может быть, единственная моя цель как писателя увеличить добро на земле…».
Фёдор Абрамов, чудом уцелев после тяжелого ранения под Ленинградом, после блокадного госпиталя, летом 1942 года во время отпуска по ранению оказался в родном Пинежье и на всю жизнь запомнил то лето, тот подвиг, то «сражение за хлеб, за жизнь», которое вели полуголодные бабы, старики, подростки. «Снаряды не рвались, пули не свистели, – говорил писатель, – но были похоронки, была нужда страшная и работа. Тяжкая мужская работа в поле и на лугу. Не написать «Братья и сестры» я просто не мог... Перед глазами стояли картины живой, реальной действительности, они давили на память, требовали слова о себе. Великий подвиг русской бабы, открывшей в 1941 году второй фронт, быть может, не менее тяжкий, чем фронт русского мужика, как я мог забыть об этом…»
Как можно забыть о военном и трудовом подвиге Донбасса? Всё взаимосвязано! В этом то и грандиозный писательский подвиг Фёдора Абрамова, что он в судьбах своих героев соединил подвиг всего нашего народа!
У нас в Донбассе знают и помнят о трагедии людской, о бедах и страданиях, о цене самопожертвования рядовых тружеников, на долю которых выпала война и восстановление разрушенного народного хозяйства. Эти страдания и тяготы житейские ворвались в судьбу, разрывая сердце простой русской женщины, крестьянки, которая пришла от серпа и сохи, и взялась за отбойный молоток и кирку…
Фёдор Абрамов говорил: «... Подвиг человека, подвиг народа измеряется масштабом содеянного, мерой жертв и страданий, которые он приносит на алтарь победы».
Донбасс никогда не был украинским. То есть формально и официально он принадлежал УССР – Украине, но реально всегда оставался русским. А ещё – интернациональным. Будучи сателлитом России, он, как магнит, притягивал людей разных национальностей.
Если сегодня пройти по улицам Луганска или Донецка, то можно увидеть, насколько интернационален шахтерский край. Именно эти люди, рука об руку встали на защиту Народных Республик, и русский, и украинец, и осетин, армянин и бурят, казах и якут. Сегодня Народные Республики Донбасса – это СССР в миниатюре. Поэтому победить народ Донбасса невозможно никакому вселенскому злу, потому что за нами – правда и сила русского духа!
Трагедия войны, единение народа перед общей бедой выявили в людях невиданные духовные силы братства, взаимопомощи, сострадания, способность к великому самоотречению и самопожертвованию. Эта мысль пронизывает произведения Фёдора Абрамова и определяет силу его романов. Эти понятия так близки современному читателю у нас в Донбассе и не только.
Абрамов взывает к социальной справедливости, он говорил о тех трагических ситуациях, в которых оказались лучшие люди деревни совестливые, трудолюбивые, выстоявшие в войну. Эту же параллель можно провести с днём сегодняшним в Донбассе, где миллионы людей оказались на грани физического истребления, но в большей мере духовного уничтожения, потому что им навязываются иные герои, иные ценности…
Нашим западным «заклятым друзьям» никогда не понять строчек из гениального рассказа Фёдора Александровича Абрамова «О чём плачут лошади», где герой повествования разговаривает с кобылой:
«…Я схватил её за густую с проседью челку, которую сам же и подстриг недели три назад – напрочь забивало глаза, притянул к себе. И что же я увидел? Слезы. Большие, с добрую фасолину, лошадиные слезы.
– Рыжуха, Рыжуха, да что с тобой?
Рыжуха молча продолжала плакать.
– Ну, хорошо, у тебя горе, у тебя беда. Но ты можешь сказать, в чем дело?
– У нас тут спор один был...
– У кого – у нас?
–У нас, у лошадей.
– У вас спор? – удивился я. – О чем?
– О лошадиной жизни. Я им сказала, что были времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли пуще всего на свете, а они подняли меня на смех, стали издеваться надо мной... – и тут Рыжуха опять расплакалась.
Я насилу успокоил ее. И вот что в конце концов рассказала она мне.
На дальнем покосе, с которого только что вернулась Рыжуха, она познакомилась с одной старой кобылой, с которой на пару ходила в конной косилке. И вот эта старая кобыла, когда им становилось совсем невмоготу (а работа там была каторжная, на износ), начинала подбадривать ее своими песнями.
– Я в жизни ничего подобного не слыхала, – говорила Рыжуха. – Из этих песен я узнала, что были времена, когда нас, лошадей, называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами. И когда я слушала эти песни, я забывала про жару, про оводов, про удары ременки, которой то и дело лупил нас злой мужик. И мне легче, ей-богу, легче было тащить тяжелую косилку. Я спрашивала Забаву – так звали старую кобылу, – не утешает ли она меня. Не сама ли она придумала все эти красивые песни про лошадиное беспечальное житье? Но она меня уверяла, что все это сущая правда и что песни эти певала ей еще мать. Певала, когда она была сосунком. А мать их слышала от своей матери. И так эти песни про счастливые лошадиные времена из поколения в поколение передавались в ихнем роду.
– И вот, – заключила свой рассказ Рыжуха, – сегодня утром, как только нас вывели на луг, я начала петь песни старой кобылы своим товаркам и товарищам, а они закричали в один голос: «Вранье все это, брехня! Замолчи! Не растравляй нам: душу. И так тошно».
Рыжуха с надеждой, с мольбой подняла ко мне свои огромные, все еще мокрые, печальные глаза, в фиолетовой глубине которых я вдруг увидел себя – маленького, крохотного человечка.
– Скажите мне... Вы человек, вы все знаете, вы из тех, кто всю жизнь командует нами... Скажите, были такие времена, когда нам, лошадям, жилось хорошо? Не соврала мне старая кобыла? Не обманула?
Я не выдержал прямого, вопрошающего взгляда Рыжухи. Я отвел глаза в сторону и тут мне показалось, что отовсюду, со всех сторон, на меня смотрят большие и пытливые лошадиные глаза. Неужели то, о чем спрашивала меня Рыжуха, занимало и других лошадей?» Искрящееся, многогранное слово Абрамова покоряет читателя и сегодня.
Он вглядывался в прошлое и настоящее, искал и находил ответы на самые больные вопросы. Рисуя драмы и трагедии народной жизни, показывая, как под влиянием сложившихся условий разрушались, искажались человеческие судьбы и характеры, он одновременно выявлял те здоровые силы нации, те непреходящие нравственные устои, которые помогают человеку, при любых условиях оставаться человеком.
Своим правдивым повествованием Фёдору Александровичу удалось пробудить самосознание народное и, даже если об этом не знает простой русский человек, всё равно сработает его нравственный генетический код и ударит в набат Русская земля и сметёт всю скверну и зло со своего пути праведного.
Владимир Казмин (Луганск)http://www.voskres.ru/literature/library/kazmin.htm
