Вселенские соборы. Статья из «Энциклопедического Лексикона» 1838 г.

[Александр Васильевич]

Вселенские соборы

Статья из «Энциклопедического Лексикона» 1838 г.


_{Первый Вселенский Собор. Фреска афонского монастыря Великая Лавра}

ВСЕЛЕНСКИЕ СОБОРЫ, concilia oecumenica. Так назывались чрезвычайные собрания представителей христианской Церкви со всех концов вселенной, которых решения, касательно догматов веры и правил жизни, имеют всеобщую обязательность для всех христиан. Идея верховного управления Церкви посредством Соборов, или общих совещаний между священноначальниками, занимающими высшую степень в ее иерархической лествице, проистекает из самой сущности христианского общения. Она освящена примером самых Апостолов, которые на общем соборе в Иерусалиме, около 53 года по P.X., утвердили самобытность Ново-Заветной Церкви, определив ее отношения к ветхому Моисееву закону. С тех пор, при постепенном развитии христианского учения и церковной организации, каждая важная истина уяснялась и определялась, каждое новое правило вводилось и узаконивалось не иначе, как постановлением соборов. Вселенские Соборы делаются известными с IV века, когда Христианская Вера соделалась господствующею в Римской Империи. Разумеется, не все священноначальники могли, не все и обязывались лично являться на эти общие сеймы христианского мира. Но каждая область посылала от себя большее или меньшее число депутатов, смотря по возможности. Право заседания и голоса на Вселенском Соборе принадлежало собственно одним епископам, как предстоятелям церковной иерархии, священноначальникам в исключительном смысле; впрочем им дозволялось отправлять вместо себя пресвитеров и даже диаконов, которые в таком случае допускались на Собор со всеми правами представляемых ими святителей. По учреждении патриаршеств, считалось необходимым условием для Вселенского Собора, чтобы каждый из пяти патриархов (см. Патриарх) имел на нем своих представителей с грамматами, содержащими в себе изложение их образа мыслей. Заседания, как и вообще всех Соборов, имели форму парламентских совещаний. Истина открывалась через прения, которые, при фанатизме еретической оппозиции, иногда бывали очень живы, даже бурны. Решения определялись большинством, приблизительным к единогласию, за исключением упорных еретиков, которые через то подвергали себя извержению из недр Церкви и считались больше не принадлежащими к ней. Из протоколов заседаний составлялся акт или «Соборное Деяние», которое циркулярными посланиями предавалось в известие и закон всему христианскому миру. Постановления Вселенских Соборов, как выражения проясненного сознания всей Церкви, которой душа есть Дух Святой, имели всемирную обязательность не только для своего лишь времени, но и для всех веков. Однажды признанная всею Церковью истина получает характер вечной истины, которой не могут изменять последующие соборы: потому что иначе Дух Святой противоречил бы сам себе, о чем богохульно и помыслить. Почему позднейшие Вселенские Соборы оставляли неприкосновенными каноны, постановленные на предшествовавших им Соборах, пополняя их только подробнейшим развитием в случае новых недоумений и споров, но в том же духе, на тех же началах. Этого преимущества не имели каноны поместных Соборов, которые могли отменяться или не утверждаться Вселенскими; как например, правила Соборов Неокесарийского и Анкирского, воспрещавшие совмещать таинство брака с таинством священства, которых первый Вселенский Собор (Никейский) не утвердил для последних трех степеней священнослужительства. Дабы Вселенский Собор мог составиться, необходимо требовалось содействие гражданской власти, сколько для облегчения средств к собранию совещавающихся, столько ж или и более еще для обеспечения свободы и независимости в их совещаниях. Это содействие выражалось со стороны Римских императоров, тогдашних владетелей вселенной, во-первых, назначением места и времени Собору, во-вторых, приглашением епископов со всей Империи, в-третьих, личным присутствием при заседаниях или посылкою представителей. Впрочем это последнее делалось единственно для соблюдения внешней тишины и порядка, как строго было подтверждено императором Феодосием II комиту Кандидиану при отправлении на Третий Вселенский Собор (Эфесский). Да и сами императоры, председательствуя на Соборах, не принимали никакого непосредственного участия во внутреннем ходе заседаний, в совещаниях и решениях. Император Константин Великий, открывая первый Вселенский Собор в Никее, торжественно отрекся от всякого вмешательства в его будущие суждения. По окончании Собора, гражданская власть снова оказывала свое содействие к приведению в известность и в исполнение Соборных определений на всем пространстве Империи: православная покорность обращалась в государственный закон, еретическое упорство подвергалось преследованию, казни. Таким образом Вселенские Соборы оправдывали совершенно свое название: они были в полном смысле верховными законодательными собраниями христианской Церкви, которая потому и называет себя «Вселенскою» и «Соборною» Церковью. Сами они, как непосредственные орудия Духа Святого, именуются в полном титуле «Святыми, Вселенскими Соборами».

Разумеется, что Соборы, в настоящем смысле Вселенские, могли быть только в то время, когда Церковь не была еще разделена на разные вероисповедания, уничтожающие ее всемирное единство. Наша Восточная Православная Церковь действительно и признает такими только семь главных собраний, бывших в продолжение четырех первых веков господства христианской веры, от IV до IX столетия, когда и Церковь Западная Римская находилась с ней в союзе нерушимого единомыслия. Эти все семь Соборов были на Востоке, куда со времен Константина перенесено средоточие Римской Империи. Порядок и действия их были следующие.

 

I. Первый Вселенский Собор, Никейский, созван императором Константином Великим в 325 году, в Никее, столице Вифинии. На нем присутствовали 318 Отцов. Председательствовал сам император. Главным поводом к созванию Собора была ересь Ария, возмущавшая всю Церковь лжеучением о божественности И. Христа (см. Арий). Сюда присоединялись еще: неопределенность празднования Пасхи в различных местных церквах, и раскол Мелетия, епископа Никопольского в Фиваиде, раздиравший преимущественно Египетскую церковь чрезмерною строгостью к отпадавшим от веры во время предшествовавших гонений. Собор продолжался 2 месяца и 12 дней. Главой обличителей Ария был Александр, епископ Александрийский, который впрочем имел органом своим знаменитого Афанасия Великого, бывшего в то время архидиакона Александрийской церкви. В челе оппозиции стояли два Евсевия, Никомидийский и Кесарийский, с Феогнидом епископом Никейским. Собор предал анафеме учение Ария, и, как сокращение православного исповедания веры, долженствующее служить законом для всей Церкви, издал первые семь членов Символа в той форме, которая сохраняется доныне (см. Символ). Этот Символ был подписан всеми присутствующими Отцами, кроме самого Ария и двух епископов, Феоны Мармарикского и Секунда Птолемаидского, которые, быв извержены из недра Церкви, с тем вместе подвергли себя и гражданскому изгнанию по воле императора. Для согласного празднования Пасхи во всем христианском мире утвержден существующий доныне «Пасхальный Круг», составленный Александрийцами (см. Пасха). Раскол Египетской церкви прекращен осуждением Мелетия. Сверх того Собор издал еще 20 правил или канонов частных, касающихся устройства церковной иерархии и дисциплины. В иерархии утверждено старейшинство за епископами Римским, Александрийским и Антиохийским, с правами первосвященничества в трех главных разделах Империи и Церкви: Иерусалимский епископ сравнен с ними, но только в почетном имени Экзарха. Константин, открывший Собор приветственною речью, заключил благодарственною за утверждение Вселенского мира, который и возвестил отсутствовавшим епископам окружным посланием. Между святителями, присутствовавшими на Соборе, были Чудотворцы: Спиридон Тримифунтский и Николай Мирликийский.

 

II. Второй Вселенский Собор, Константинопольский I, составился при императоре Феодосии I Великом, в 381 году, в Константинополе. Он продолжался три года, в присутствии 150 епископов, сначала под председательством Мелетия Антиохийского, потом знаменитого Григория Назианзина, известного в Церкви под именем Богослова, наконец Нектария, преемника Григориева на Константинопольской кафедре. Главным предметом совещаний Собора было продолжение смут арианизма, поддерживаемых самими императорами после Константина. Новыми органами лжеучения явились Аэтий и Эвномий, ультра-ариане, к которым примыкалась еще так называемая полу-арианская партия, признававшая только подобносущность Сына Богу Отцу, а не единосущие <…>. Мелетий, соединявший ревность к православию с духом христианской кротости, скончался вскоре по открытии Собора. Смерть его дала простор страстям, которые принудили Григория Назианзина отказаться не только от участия в Соборе, но и от Константинопольской кафедры. Главным деятелем на Соборе оставался Григорий Нисский, муж, соединявший обширную ученость и высокий ум с примерною святостию жизни (см. Григорий Нисский). Собор утвердил нерушимо Символ Никейский. Сверх того присовокупил к нему последние пять членов, где понятие единосущия распространено в той же силе безусловного смысла и на Духа Святого, вопреки ереси духоборцев, воздвигнутой Македонием, епископом Константинополя, при императоре Констанции, изверженным еще в то же время, но нашедшим себе опору в поместном Лампсакском Соборе (см. Македоний). С тем вместе произнесено осуждение и на ересь Аполлинария, епископа Сирийской Лаодикии, возникшую из крайности направления, противоположного арианизму, вследствие которой во И. Христе отрицалось совершенно присутствие человеческого естества. В отношении к церковной иерархии замечательно сравнение Константинопольского епископа с прочими экзархами, не только в почетном имени, но и в правах первосвященничества; при этом к области его причислены митрополии Понта, Малой Азии и Фракии. Это постановление, основанное на политической важности Константинополя, как настоящей столицы Империи, который потому и назван в актах Собора Новым Римом, не возбудило в то время никакого протеста со стороны других экзархов, хотя новому первосвященнику указано место непосредственно после экзарха или папы Ветхого Рима. В заключение Собор постановил форму церковного суда и принятия еретиков в церковное общение после раскаяния, одних через крещение, других через миропомазание, смотря по важности заблуждения.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

III. Третий Вселенский Собор, Эфесский, был в Эфесе, в 431 году, при императоре Феодосии II Младшем. Поводом к Собору был соблазн, произведенный Несторием, патриархом Константинопольским, который с фанатическим ожесточением восстал против наименования Марии Девы «Богородицею» (см. Несторий). Хотя сам Несторий не думал отвергать тем божественности И. Христа, воплотившегося от Марии Девы, а только настаивал на строгое различение двух естеств в лице Богочеловека, преимущественно имея в виду ересь Аполлинария, который уничтожал человечество в божестве (см. Несторианизм); но не так смотрел на это Св. Кирилл патриарх Александрийский. Сначала прение было только личное, посредством взаимной переписки между обоими патриархами. Св. Кирилл, для предотвращения опасности от всей Церкви, обратился к Целестину папе Римскому, который на поместном Соборе в Риме осудил Нестория. Это осуждение повторено и в Александрии. Но Патриарх Антиохийский Иоанн, личный друг Нестория, ограничился только просьбою к Константинопольскому собрату, чтобы он оставил заблуждение и успокоил Церковь. Но Несторий упорствовал и требовал Вселенского Собора, особенно когда получил известие, что Кирилл, повторив осуждение Целестина на своем поместном Соборе в Александрии, развил при этом случае целую догматическую систему, касательно соединения двух естеств. Император с своей стороны признал необходимость этой меры, чтобы положить конец соблазну, сделавшемуся общим. Назначив местом Собора Эфес, он пригласил всех митрополитов Империи собраться с достойнейшими из подведомственных им епископов, в числе двух из каждой митрополии, к Пятьдесятнице 431 года. Комит Кандидиан отправлен был присутствовать при открытии Собора в качестве императорского представителя и оставаться во все время заседаний в Эфесе, но только для сохранения внешней тишины и спокойствия. В назначенный срок собралось больше 200 епископов; но не было ни посланников Римского папы, ни патриарха Антиохийского со всеми представителями Сирийской церкви: те были задержаны в дороге противным ветром, эти с намерением не являлись. Кирилл, знавший уже согласие Римского папы, не счел нужным дожидаться Сириян и, по истечении шестнадцати дней после срока, открыл Собор под председательством своим, Ювеналия патриарха Иерусалимского и Мемнона митрополита Эфесского. Несторий отрекся явиться к ответу до прибытия патриарха Антиохийского; но, по троекратном приглашении, был осужден и предан анафеме. Послы Римские, прибывшие после произнесения анафемы, подтвердили ее от имени папы. Но не так поступил патриарх Антиохийский. Прибыв с своими епископами в Эфес, он в защищение Нестория составил отдельный Собор под своим председательством, где, признав еретическими так называемые «анафематизмы» Кирилла, изданные на Александрийском Соборе (см. Кирилл Александрийский), проклял его самого и Мемнона, приглашая всех прочих епископов отделиться от них и присоединиться к нему для составления Вселенского Собора. Св. Кирилл не решился отвечать проклятием на проклятие, а только объявил от лица большего Собора временное запрещение священнодейства и епископской власти Иоанну со всеми его сообщниками, пока он будет упорствовать в расколе. Кандидиан с своей стороны не только не принял никаких мер к прекращению возникшего раздвоения Собора, но и сам перешел на сторону Иоанна, и присутствовал при открытии им отдельных заседаний. Император, получив уведомление о всем происшедшем, изъявил свое неудовольствие на возникший раздор, не преклоняясь ни к той, ни к другой стороне, и требовал, чтобы все соединились непременно в один Собор. Новый сановник, посланный из Константинополя, должен был вместе с Кандидианом наблюдать за ходом этого полного Собора, в полном смысле Вселенского. Между тем в Константинополе обнаруживалось сильное ожесточение против Нестория: анафема, произнесенная Собором, повторена была всенародно в столице; монахи в сопровождении православных мирян отправлялись торжественною процессиею к самому императору умолять его об утверждении проклятия на еретика. Феодосий все еще колебался, хотя имел уже нерасположение к Несторию. Он отправил нового полномочного в Эфес комита Иоанна, своего министра или статс-секретаря, comes sacrarum. Этот последний пригласил всех епископов к себе, для выслушания императорского послания, приглашавшего их к единодушию и миру. Но мир был невозможен у Православных с еретиками, доколе эти последние не оставили своей ереси. Комит Иоанн прибег к силе и арестовал Нестория, Кирилла и Мемнона. Партия Сирийская, основательнее рассмотрев дело, согласилась на осуждение Нестория и изъявила готовность к примирению, если только с тем вместе признано будет осуждение, произнесенное ею на анафематизмы Кирилла. Патриарх Иоанн представил исповедание веры, где признавал Марию Деву «Богородицею»; но Православные не соглашались ни на какие уступки. Тогда комит убедил императора вызвать по равному числу депутатов от каждой стороны в Константинополь и лично выслушать их. Но дела приняли уже такой оборот, что Сирийские депутаты не были допущены в столицу, и остановлены в Халкидоне, где епископ отказался иметь с ними общение. Император дал им частную, сепаратную аудиенцию на Руфиновой даче, в которой упрекал их как противников церковного мира. Видя общее мнение столицы и двора против себя, они испросили наконец у императора отпуск из Халкидона, и дозволение всем епископам, остававшимся в Эфесе, разойтись по своим сторонам. Кирилл и Мемнон были восстановлены в своем сане. На место Нестория, посланного в заточение, избран другой патриарх Константинополя. Согласясь в главном пункте, касательно Нестория, патриарх Антиохийский от лица всей своей паствы признал все прочие постановления Эфесского Собора, который через то и получил вполне характер Вселенского. Это последовало уже в 432 году. На Соборе изложено было всех канонов 8. Из них, кроме осуждения Несторианской ереси, замечательно воспрещение не только составлять новый, но даже дополнять или сокращать хотя бы одним словом Символ, изложенный на двух первых Вселенских Соборах.

IV. Четвертый Вселенский Собор, Халкидонский, был в 451 году, в Халкидоне, на Азиятской стороне Босфора против Константинополя, при императоре Маркиане. Еще при жизни Феодосия II, в 448 году, Евсевий епископ Дорилейский донес Собору, бывшему в Константинополе при патриархе Флавиане, на предстоятеля одного из столичных монастырей Евтихия, который из неумеренной ревности против Нестория впал в крайность и начал утверждать, будто в лице И. Христа едина Божественная сущность (см. Евтихий и Евтихианизм). Собор осудил лжеучителя: но он имел сильную протекцию при Дворе и находился в тесных связях с Диоскором, преемником Кирилла на патриаршеской Александрийской кафедре, который, под видом ревности к православию, домогался всеми средствами безусловного преобладания, по крайней мере, на Востоке, оставляя Запад Римскому папе. Флавиан получил приказание от императора, к которому Евтихий обратился с жалобою на несправедливость осуждения, вновь пересмотреть дело: но определение Собора и после пересмотра оказалось правильным. Евтихий объявлял, что он готов признать два естества во И. Христе, если патриархи Александрийский и Римский утвердят то же, и требовал суда Вселенского Собора на своих противников, которых подозревал в несторианизме. Желая дать новое подтверждение Эфесскому Собору и успокоить окончательно Церковь, Феодосий назначил четвертый Вселенский Собор в 449 году, и назначил опять в Эфесе. Это тот самый, который в летописях Церкви заклеймен именем «разбойнического Собора, non judicium, sed latrocinium». Диоскор, наименованный от императора председателем, владычествовал диктаторски, употребляя угрозы и явное насилие. Евтихий был оправдан, а Флавиан осужден и, что всего ужаснее, умер от побоев, жертвой неистовства президента, позволившего себе такую неслыханную дерзость в присутствии 130 епископов. Но он протестовал против беззаконного соборища и передал аппелляцию к новому собору в руки одного из легатов Льва Великого, папы Римского, который кое-как ускользнул из рук Диоскора и благополучно добрался до отчизны с известием о всем происшедшем. К папе же обратилась и Сирийская Церковь, которой глава, Антиохийский патриарх Домн, со многими другими епископами, был поражен неправедным осуждением, единственно по личной ненависти Диоскора. Горячо принял все это Римский первосвященник, отверг решительно все действия Эфесского скопища и требовал нового Вселенского Собора в Италии. Голос его тем более имел силы, что партия Двора, поддерживавшая Диоскора, поддерживаемая императрицею Евдокиею и могущим эвнухом Хрисафием, лишилась всего своего веса удалением первой и ссылкой последнего. Наконец Феодосий умер в 450 году, и сестра его Пульхерия возвела на престол с собою Маркиана. Умирение Церкви было делом первой необходимости для державной четы; и Вселенский Собор назначен на 451 год, но не в Италии, как хотелось Льву, а в Никее, где память первого Собора должна была воодушевлять отцов к сохранению чистоты веры и достоинства Церкви. Уже 630 епископов собралось в этом городе; но беспокойства, обнаруживавшиеся до открытия Собора, побудили императора перенести место заседаний ближе к столице, и именно в Халкидон, где сам он мог иметь за ними непосредственное наблюдение и отвратить повторение Эфесских сцен. Верховные государственные сановники и сенат должны были присутствовать вместе с Отцами, и сам император с супругою лично был при некоторых заседаниях. Папа Лев не удовлетворил желанию императора, который приглашал его самого на Собор: впрочем он, как Епископ древнего Рима, считался председателем в лице своих легатов, вместе с патриархом Константинопольским Анатолием, наличным президентом собрания. Диоскор с первого заседания лишен был места между присутствующими, а на третьем осужден с держанным им соборищем. Всех заседаний было 16. Замечательно, что две противоположные партии занимали и две противоположные стороны в собрании: Антиохийско-Сирийская, к которой присоединились и Римские легаты – левую, Александрийско-Египетская – правую. Последняя с первого заседания опустела; потому что большая часть епископов изъявила свой образ мыслей перемещением на противоположную сторону. Кроме Диоскора, все наконец произнесли проклятие на ересь Евтихия, признали в Иисусе Христе «соединение двух естеств неслитно, нераздельно, и неизменно». Поэтому, за исключением того ж Диоскора, всем присутствовавшим на Эфесском соборище даровано прощение, как раскаявшимся в заблуждении, которое было исторгнуто насилием. Изверженные Диоскором епископы восстановлены, в числе их знаменитый Феодорит Кирский (см. Феодорит). Споры о пределах Антиохийской и Александрийской церкви решены окончательно соборным постановлением. В двух последних заседаниях собор изложил 30 канонов относительно церковной иерархии и дисциплины. Сверх того утвердил постановления не только трех предшествовавших Вселенских Соборов, но и поместных, Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Антиохийского и Лаодикийского, бывших в IV веке.

V. Пятый Вселенский Собор, Константинопольский II, был в Константинополе при императоре Юстиниане I, в 553 году. Православное исповедание двух естеств, с одной стороны отвергаемое монофизитизмом, который все еще продолжался в Египетской Церкви, с другой соблазнялось догматизмом Сирийской Церкви, допускавшим выражения, которые могли быть толкуемы в пользу несторианизма. Главный авторитет Сирийской Церкви составляли в то время три знаменитые учителя, Феодор епископ Мопсуэстский, Феодорит епископ Кирский и Ива Едесский; авторитет тем более важный, что оба последние были очищены от всякого нарекания в ереси Халкидонским Собором. На Пятом Вселенском Соборе присутствовало 165 епископов. Вигилий, бывший в Константинополе, отрекся присутствовать на Соборе, хотя был три раза приглашаем официальною депутациею от имени собравшихся епископов и самого императора. Собор открылся под председательством Евтихия, патриарха Константинопольского, который с патриархами Александрийским и Антиохийским, сам предводительствовал депутациями, отправлявшимися к Вигилию. Согласно императорскому эдикту, дело о «трех главах» было тщательно рассмотрено в продолжение осьми заседаний, с 4 мая 553 года до 2 июня того же года. И после всего проклятие было произнесено на лицо и на учение Феодора Мопсуэстского безусловно; но относительно Феодорита и Ивы осуждение ограничилось только некоторыми сочинениями, лица же их, как очищенные Халкидонским Собором, без сомнения вследствие раскаяния, пощажены от анафемы. Необходимость этой меры основывалась на том, что несториане, на основании осужденных сочинений, имели повод толковать в свою пользу Халкидонский Собор, что самое ожесточало монофизитов против этого Собора. Между прочими еретиками, проклятыми на предшествовавших Вселенских Соборах, упомянут и Ориген, которого имя до тех пор не было еще поражено Вселенскою анафемою (см. Ориген). Вигилий протестовал против определения Собора касательно главного пункта о «Трех Главах». Но несмотря на это, император повелел обнародовать соборное постановление во Вселенскую известность, а Вигилия, как единомышленника еретиков, наказать отлучением от Церкви. Впоследствии папа, узнав правильность суда, согласился с общим мнением отцов и подписал своеручно анафему на «Три Главы». Но епископы Истрии и вся область Аквилейского митрополита более века оставались в расколе.

VI. Шестой Вселенский Собор, Константинопольский III, был в 680 году, при императоре Константине IV Погонате, в Константинополе, в зале императорского дворца, называемой Трулл, по причине сводистой архитектуры. Поводом к созванию Собора был раздор, возбужденный монофелитизмом, или учением о единой воле в И. Христе (см. Монофелиты). Еще при императоре Ираклии, патриарх Александрийский Кир, желая облегчить примирение с Церковию монофизитам, сильным особенно в Египте, признал официально единство воли в едином лице Богочеловека, хотя и совмещающем в себе два естества. Константинопольский патриарх Сергий и Римский папа Гонорий I не нашли в том ничего противного православию; впрочем, для предотвращения новых смущений в Церкви, положили воздерживаться от всякого решительного выражения относительно этого предмета, еще не определенного Церковию. Но не так равнодушно принял это Софроний, патриарх Иерусалимский, который видел здесь логическое противоречие учению о двух естествах, и следовательно явную преклонность к монофизитизму (см. Софроний). Чтобы укротить начавшееся волнение умов, император Ираклий в 638 году издал догматический эдикт, известный под именем «Изложения Веры», где повелевал всячески избегать выражений и об «единой» и о «двух» волях. Это нисколько не послужило к успокоению раздора; напротив подало повод к открытой оппозиции, которая опять обнаружилась, преимущественно на Западе, поддерживаемая и авторитетом преемников Гонория, и еще более ревностью ученого и глубокомысленного Аввы Максима (см. Максим Исповедник). Преемник Ираклия, Констанс, не видя конца смутам, в 648 году заменил неудавшийся эдикт новым, под именем «Типа Веры», где наистрожайше повелел прекратить безусловно все прения о спорном пункте, под опасением гражданского преследования ослушников. Но это дало только повод к большему раздражению, произвело мучеников, между которыми были Максим и папа Мартин I, умершие в ссылке, в пределах нынешней Южной России, после продолжительных, жестоких истязаний. Восток и Запад решительно разделились. Это побудило наконец императора Константина Погоната прибегнуть к естественной и законной мере Вселенского Собора. В 680 году, по предварительном сношении с Римом, как главным центром оппозиции, собралось в Константинополе 170, по другим (сведениям) 289 епископов. Лично были два Восточные патриарха, Георгий Константинопольский и Макарий Антиохийский, оба монофелиты. Папа Агафон прислал от себя легатов. Император сам присутствовал при заседаниях Собора, который продолжался около года. Фанатизм монофелитов дошел до такой степени исступления, что один Фракийский монах, по имени Полихроний, вызвался пред Собором в доказательство правомыслия «единовольников» воскресить мертвеца; впрочем осрамился при дозволенном ему всенародном опыте. После многих жарких прений, определено признавать две воли в И. Христе, соответствующие двум естествам. Патриарх Константинопольский сознался в заблуждении и был принят в общение Церкви. Но Антиохийский, Макарий, остался упорно при монофелитской ереси, вследствие чего и был предан анафеме со всеми предшествовавшими монофелитами, не исключая и Гонория папы. B 711 году произошел было новый раскол в Константинополе, при насильственном восшествии на императорский престол монофелита Вардана, под именем Филиппика, который, не входя во дворец, приказал выбросить из него изображение Шестого Вселенского Собора, стоявшее вместе с изображениями прочих соборов, и включить снова в церковные диптихи имена проклятых единовольников. Но с низвержением его через Анастасия II, воспоследовавшим через два года, православие снова восторжествовало; и монофелит Иоанн, посаженный на Константинопольской патриаршеской кафедре, отрекшись торжественно от ереси пред папою Константином, присоединился к Церкви.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

VII. Седьмой Вселенский Собор, Никейский II, был в Никее, в 787 году, при императрице Ирине, правительнице во время несовершеннолетия Константина VI. Ему предшествовал в 754 году лже-собор, присвоивший себе беззаконно имя Седьмого Вселенского, который созван был в Константинополе императором Константином V Копронимом, для утверждения иконоборческой ереси (см. Иконоборцы). Этот лже-собор состоял из 338 епископов, председательствуемых Феодосием митрополитом Эфесским; но ни одного из пяти патриархов на нем не было: папы Римские были в явном восстании против императоров-иконоборцев; Константинопольская кафедра оставалась праздною; три остальные Восточные патриарха уже находились под игом мусульманским. Почему, когда Ирина, приняв бразды правления империи, решилась восстановить поклонение иконам, они поставили себе первым долгом уничтожить этот беззаконный собор другим, совмещающим все условия Вселенского. Новопоставленный патриарх Константинопольский Тарасий (см. Tapacий) снесся с Римским папою Адрианом I, который и отправил от себя двух легатов, представлять лицо его на соборе. Были приглашены и три прочие патриарха, от которых также явились синкеллы с грамматами. Место собрания назначалось первоначально в Константинополе, куда и в самом деле сошлись епископы к 1 августа 786 года, дню, определенному для открытия Собора. Но накануне произошло явное возмущение, особенно со стороны императорской лейб-гвардии, в которой господствовал иконоборческий фанатизм: и это возмущение было тем более важно, что между самыми епископами находилась сильная партия, преданная иконоборству. Вследствие чего Собор был отложен до следующего года и перенесен в Никею, освященную воспоминанием Первого Вселенского Собора. Всех собравшихся вновь епископов было 367, под личным председательством Тарасия. Собор продолжался 12 дней, от 24 сентября до 6 октября, и имел 7 заседаний. Иконопочитание утверждено на основании писания и преданий; причем собор не оставил без уважения и чудеса, производимые иконами, которых многие из присутствовавших объявили себя очевидными свидетелями. Епископы, бывшие на Копронимовом лже-соборе, принесли торжественное раскаяние в своем заблуждении, и были не только прощены, но даже оставлены на своих кафедрах; клятва, которою они связали себя в угождение Копрониму, была разрешена властью Церкви, представляемой вполне новым Собором. Анафема произнесена не только в частности на иконоборцев, но и вообще на всех отвергающих древние «предания» Церкви. Сверх того, Собор изложил 22 канона относительно разных подробностей церковной дисциплины. Все собрание отправлялось потом в Константинополь, вследствие императорского указа, где 23 октября имело новое торжественное заседание, в личном присутствии императрицы и императора. По выслушании актов, Ирина сделала вопрос, все ли епископы одобряют их по свободному убеждению; и когда получила единогласный утвердительный ответ, скрепила их собственноручною подписью, что было сделано и Константином. После чего постановлениям Собора дана Вселенская известность, чрез окружные граматы Тарасия, как председателя, ко всем патриархам. Впрочем умы были еще так потрясены и расстроены, что авторитет этого Собора долго еще колебался. Но когда императрица Феодора, правительница за сына своего Михаила III, по следам Ирины восстала снова за православное поклонение иконам, новый Вселенский Собор не был признан нужным. На частном Константинопольском Соборе, бывшем в 842 году под председательством православного патриарха Мефодия, авторитет Никейского утвержден во всей силе, и в честь его установлен праздник Православия, совершаемый доныне Восточною Церковью в первое Воскресенье Великого Поста в «Неделю Православия». То же подтверждено было и со стороны Римской Церкви, на соборе, бывшем в Константинополе в 869 году против патриарха Фотия, где иконоборческая ересь, в лице фанатика Феодора Крифина, согласно с постановлением Седьмого Вселенского Собора, поражена окончательным проклятием.

Эти семь Соборов в своих догматических определениях представляют постепенное развитие основного догмата христианского вероучения, касательно таинственной сущности лица Богочеловека, на котором зиждется все христианство. Первый из них утвердил божественное единосущие И. Христа вечному и беспредельному Богу Отцу, оспариваемое Арием. Второй, кроме ереси, отвергавшей единосущие Св. Троицы относительно Св. Духа, поразил зародыш монофизитизма в Аполлинарии, который из неразумной ревности по божестве, отвергал человечество в И. Христе. Третий подавил соблазн Нестория, угрожавший раздвоением лиц Богочеловека. Четвертый нанес решительный удар монофизитизму. Пятый имел целью докончить это поражение, оградив исповедание двух естеств от недоразумений, поддерживаемых авторитетом трех глав. Шестой продолжал осуждение монофизитизма, давшего новый отпрыск в ереси монофелитов. Наконец Седьмой в иконоборстве уничтожил последние остатки того же монофизитского заблуждения, которым слишком отзывались догматические софизмы противников поклонению икон, возвышавшие человечество И. Христа до невозможности быть изобразимым (см. Иконоборцы). Таким образом учение о лице И. Христа получило всю свою определенность и полноту чрез посредство этих семи собраний, которым по всем правам принадлежит имя и характер Вселенских Соборов Церкви.

Сколько по этой оконечности православного исповедания веры в И. Христа, сделавшей уже не нужными Вселенские собрания представителей Церкви, столько и по причине разделения, возникшего вскоре между Востоком и Западом, которое, разорвав единство христианского мира, сделало невозможным представления его на общем Вселенском конгрессе, Восточная Церковь, кроме семи исчисленных, не признает других Вселенских соборов. Число «семь», важное в христианской символике, и здесь получило священный, таинственный смысл. Конечно, чтобы сохранить его неприкосновенным, Восточная Церковь не включает в число Вселенских Соборов даже таких, которых каноническую важность признает вполне, и которые держаны были ею обще с Западною Церковью до разделения. К этому разряду принадлежат именно два Собора, оба бывшие в Константинополе. Первый, известный под именем Трулльского II, потому что держан был также в Трулле, как и Шестой Вселенский, созван в 691 году императором Юстинианом II Ринотметом. Предметом его совещаний были не догматы веры, но церковные права, обряды и благочиние, на которые два предшествовавшие Вселенские Собора, Пятый и Шестой, вовсе не обратили внимания. Поэтому он был как бы дополнением этих обоих Соборов; вследствие чего и называется Пято-Шестым, concilium quini-sextum. На нем присутствовали 227 епископов, все Восточные патриархи и легаты Римского папы; почему он конечно имеет право на имя Вселенского, каким и сам себя называл в своих актах. Этот Собор изложил 102 или 103 канона; замечательно, что многие из этих канонов содержали в себе противоречие обыкновениям Римской церкви, что впоследствии послужило поводом к осуждению ее (см. Восточная Церковь). Второй Собор, с наружным характером Вселенского, был в 879 году, при императоре Василии Македонянине, по поводу восстановления Фотия на Константинопольской кафедре (см. Фотий, патриарх Константинопольский). На нем находились 383 епископа. Здесь, в присутствии легатов папы Иоанна VIII, возобновлено было на время единение Востока и Запада, чрез признание Фотия патриархом, исключение из Символа прибавления «Filioque» и прекращение споров о Болгарии.

В Западной Церкви, и после разделения, многие Соборы назывались Вселенскими, совершенно подобно семи первым. При этом последовала важная перемена в их организации, неизвестная дотоле. Первосвященники Римские присвоили себе право не только созывать Вселенские Соборы, что прежде принадлежало императорам, но и утверждать их решения. Первое было естественным следствием раздробления Западной Империи на множество отдельных, не зависимых друг от друга, владений, по причине которого ни один из государей не мог сделать приглашения на Вселенский Собор, без согласия других владельцев. Последнее основывалось на постепенно развившейся идее о монархической власти папы, как наместника И. Христа, как видимого главы всей Церкви. Эту идею первосвященники Римские поддерживали издавна, основываясь на почетном первенстве, которое еще Первый Вселенский Собор предоставил Римскому Папе. Только при этом первенстве не разумелось никакого существенного преимущества пред прочими патриархами, тем более над Вселенскими собраниями всей Церкви, которых верховному суду папа столько же подлежал, как и все другие иерархи. Доказательством тому служит осуждение папы Вигилия на Пятом и проклятие Гонория I на Шестом Вселенских Соборах. В особенности Константинопольские патриархи, которым равное достоинство с Римскими дано еще Вторым Вселенским Собором, и потом, несмотря на протест папы Льва Великого, подтверждено Четвертым, постоянно защищали независимость Восточной Церкви и совершенное равенство с Западною. В актах Шестого Вселенского Собора Константинопольский первосвященник также именовался «папою», как Римский, – именем, которое сверх того остается и доныне в титуле Александрийского патриарха. Совершенное отделение от Востока поставило Римских патриархов вне всякого совместничества в Западной иерархии. Это довело наконец до того, что папа признал себя выше всего на земле, даже выше Вселенского Собора, которому будто предоставлено было одно право совещания, приемлющего всю силу свою только после папского утверждения. Впрочем и в самой Западной Церкви такая притязательность возбудила сильную оппозицию, которая впоследствии на Констанском Соборе канонически утвердила подчинение папы Вселенскому Собранию Церкви. Однако сами папы не признали этого канона; и теперь в католической Церкви остается идея о верховном и безусловном единодержавии папского престола. Кроме того в Западной Церкви, после разделения, допущено участие на Вселенских Соборах не одним епископам, но и другим прелатам, как представителям разных, впоследствии образовавшихся, обществ. Всех Соборов, называемых Вселенскими, после семи первых, Западная Церковь считает тринадцать, так, что полное число доходит до двадцати. Они суть следующие:

VIII. Константинопольский IV, бывший еще в совокупности с Восточною Церковью, в 869 году, при императоре Василии Македонянине и папе Адриане II, против патриарха Фотия, где присутствовали 102 епископа с 3 папскими легатами.

IX. Латеранский I, бывший в Риме, в Латеранской базилике, в 1122 году, при папе Калликсте I и императоре Генрихе V. Здесь находилось 300 епископов и более 600 аббатов. Предметом Собора был спор об инвеституре, который и разрешен так называемым «Калликстинским конкордатом», не восстановившим прочного мира между Церковью и Империею (см. Инвеститура). Сверх того сделаны разные постановления касательно церковной дисциплины и освобождения Святой Земли из рук неверных.

X. Латеранский II, в 1139 году, при папе Иннокентии II, в присутствии императора Конрада III. На нем было до 1000 церковных сановников. Собор имел целью прекратить расколы и ереси, потрясавшие Западную Церковь, а главным образом учение Арнольда Брешийского, восстававшее против злоупотреблений духовной власти (см. Арнольд Брешийский), на которое и произнесена соборная анафема.

XI. Латеранский III, состоявшийся из 302 епископов, в 1179 году, при папе Александре III, в царствование Фридриха I Барбаруссы. Здесь умиротворен раздор Церквей, произведенный антипапами, осуждены еретические заблуждения Вальденсов (см. Вальденсы) и приняты разные меры против развращения нравов в духовенстве.

XII. Латеранский IV, в 1215 году, при папе Иннокентии III, и при императоре Фридрихе II. Кроме 72 архиепископов, на нем было 412 епископов и 800 аббатов. Собор произнес анафему на еретиков, известных под именем Альбигенцев, и утвердил начатое против них преследование под знаменем Креста (см. Альбигенцы). С. Доминик лично находился в числе присутствующих.

XIII. Лионский I, созванный папою Иннокентием IV, в 1245 году, против императора Фридриха II. Присутствовавших епископов было 140. Лично находились из коронованных глав император Константинопольский Бальдуин II и Людовик, король Французский. Собор произнес торжественную анафему на Фридриха, не дождавшись его прибытия (см. Фридрих II). Здесь же дана красная шляпа кардиналам и определен крестовый поход под предводительством Людовика.

XIV. Лионский II, под председательством папы Григория Х, в 1274 году, по прекращении междуцарствия империи избранием Рудольфа I Гаусбургского. Здесь присутствовало 15 кардиналов, 500 епископов, 70 аббатов и 1000 докторов. Собор имел важную цель соединения Церкви Западной с Восточною, вследствие предложения императора Константинопольского Михаила VIII Палеолога, искавшего узаконить свои права на похищенный престол властью папы (см. Михаил Палеолог). Прибавление «Filioque» внесено тогда в символ по соборному определению.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

XV. Виенский, созванный в Виене, в 1311 году, папою Климентом V, перенесшим резиденцию Римского двора в Авиньон. Душой этого Собора был Филипп Красивый, король Французский, в руках которого папа был послушным орудием (см. Филипп IV Красивый). Он лично присутствовал здесь; также Эдуард II, король Английский, и Яков II, король Арагонский, находились при нескольких заседаниях, которые продолжались по одним 4 года, по другим только 7 месяцев. Главным действием Собора было истребление ордена Темплариев, по настоянию Филиппа (см. Темпларии). Сверх того произнесено осуждение на дух реформации, обнаруживаемый так называемыми Бегуарами, Бегуинами и Лольярами, остатками Вальденсов и Альбигенцев, предшественниками протестантизма. К числу замечательнейших постановлений Собора относительно внутреннего устройства Церкви должно отнести учреждение кафедр Восточных языков в университетах. Присутствовало 300 епископов, с титулярными патриархами Антиохии и Александрии.

XVI. Констансский, открытый в 1414 году в Констансе, или Костнице, на Боденском озере, тогда принадлежавшем к империи, по усильному настоянию императора Сигизмунда, для прекращения так называемого «Великого Раскола» или «Схизмы» в Западной Церкви. В то время, в Европе находилось вдруг трое пап, которые взаимно проклинали друг друга. Один из них, Иоанн XXIII, сам лично прибыл в Констанс, где и открыл созванный его именем Собор 15 ноября 1414 года. Этот Собор действительно представлял всю Западную Церковь: на нем присутствовало 20 кардиналов, 7 патриархов, 40 архиепископов, 160 епископов, до 600 других прелатов и около 4000 священников из всех христианских католических государств. Сверх того лично был сам император, 26 имперских князей и 140 владетельных графов. Чтобы предотвратить неудобства многочисленности, разделяемой разными противоположными интересами, Собор постановил с самого начала собирать голоса не по лицам, а по нациям; вследствие этого разделился на четыре камеры: Германскую, Итальянскую, Французскую и Английскую, к которым потом присоединилась пятая, Испанская. Все эти камеры совещавались порознь, и через президентов вносили свои решения в общее собрание. Первым делом Собору было объявление совершенной независимости своей ни от одного из трех пап. Двое между ними, Григорий XII и Бенедикт XIII, уже были низложены в 1409 году на Соборе Пизском. Иоанн XXIII, как преемник Александра V, которого избрал и утвердил Пизский Собор, ласкался надеждою остаться на престоле. Но Собор Констанский, дабы истребить всякий повод к раздору, потребовал и от него добровольного отречения. Он было и отрекся сначала; но потом, переодетый конюхом, бежал из Констанса в Шаффгаузен, уверенный в покровительстве Фридриха, герцога Австрийского, могущественнейшего из князей империи. Собор поколебался; все кардиналы удалились вслед за папою; курфирст Маинцский и маркграф Баденский приняли его сторону. Но император показал всю свою твердость и принудил Фридриха к покорности. Папа явился опять в Констанс, где был предан суду Собора, как верховного трибунала Церкви, обвинен в разных преступлениях, низвержен и присужден к заключению в темницу, из которой освобожден уже новым папою с восстановлением в достоинстве кардинала и декана священной коллегии (см. Иоанн XXIII папа). Меньше упорства оказал Григорий XII, который подтвердил свое низложение добровольным беспрекословным отречением. Но Бенедикт XIII умер в сопротивлении Собору, хотя был оставлен наконец всеми своими приверженцами, между которыми были короли Аррагонский, Кастильский, Наваррский, Шотландский, и сильные графы де Фуа и д’Арманьяк в южной Франции. Низложение Иоанна воспоследовало в двенадцатом заседании Собора, 29 мая 1415; отречение Григория читано в четырнадцатом заседании, 4 июля того же 1415; наконец совершенное низложение Бенедикта произнесено уже в тридцать седьмом заседании, не прежде 26 июля 1417. Впрочем Собор не ограничился только уничтожением Схизмы. В фанатическом усердии к сохранению единства Церкви, он оставил по себе кровавый след в истории, осудив на сожжение знаменитого Иоанна Гуса и ученика его Иеронима Прагского (см. Гус Иоанн и Иероним Прагский). Но главною целью его было преобразование самой Церкви в ее иерархической организации; пользуясь своею независимостью, он намеревался поставить пределы самовластию пап и вопиющему святокупству Рима. Три года прошли в прениях. Страсти работали сильно. Германская камера настоятельнее всех требовала реформы; всех упорнее противилась Итальянская; Французы жертвовали общим делом своей зависти к императору; Англичане были малосильны. Раздор наконец дошел до такой степени, что заседания выходили из границ приличия и порядка. Кардиналы требовали дозволения приступить к выбору папы, чтобы Церковь не оставалась без главы. Итальянцы, Французы и Испанцы поддерживали их требование. Император нехотя должен был уступить. Открылось избрание, при котором к коллегии кардиналов присоединена была еще коллегия депутатов от всех пяти национальных камер Собора, в которой избираемый первосвященник должен был непременно получить те же две трети голосов, как и в первой. Общий конклав провозгласил папою Мартина V, 7 ноября 1417 года. И новый первосвященник, как скоро был избран, тотчас вступил во все прежние права пап, заключил частные конкордаты с каждою камерою отдельно, и властью своей распустил Собор в сорок пятом его заседании, 22 апреля 1418 года. Все, что могла выхлопотать оппозиция, состояло в обязанности, принятой папою, созвать через пять лет новый Вселенский Собор для преобразования Церкви. Вследствие этого Мартин V назначил для 1423 года местом собрания сначала Павию, потом Сиенну; но Собор на этот раз не состоялся, по причине малочисленности епископов, не желавших ехать в Италию, где папа имел бы их в своих руках. Надо было уступить необходимости, и вот созван был Собор. –

XVII. Базельский, открытый в 1431 году, под председательством кардинала Джулиано Чезарини, назначенного папою Мартином V в легаты апостольского престола. Со всех сторон западной Европы стеклись на этот Собор отличнейшие сановники тамошней Церкви, мужи, наиболее славившиеся ученостью и красноречием, с горячей ревностью к вере, но с тем вместе слишком ожесточенные против злоупотреблений папского самовластия, слишком чувствовавшие необходимость радикальной реформы. Демократический дух собрания обнаружился с самого начала его действий. Собор для предварительных работ избрал из среды своей четыре депутатства, каждое для приготовительного совещания по назначенной ему части из общего круга предложенных занятий; и в эти депутатства избраны были члены, в равном количестве от всех наций, не по титулам и иерархическим степеням, а единственно по личным достоинствам. Папа Евгений IV, вступивший на престол после Мартина V за несколько месяцев до открытия Собора, тотчас почувствовал угрожающую ему опасность. Не одобряя примирительных переговоров с Гусситами, начатых Собором, он изъявил свою волю перенести его в другой город. Но Собор, крепкий покровительством императора Сигизмунда, участием всех Германских князей и Франции, отвечал торжественным признанием себя выше папы. Он потребовал даже на суд к себе Евгения, угрожая, в случае неявки к определенному сроку, извержением. Между тем сам своею властью, от имени Церкви, примирился с Гусситами, дозволив им, вопреки Констансскому Собору, употребление чаши в причащении (см. Каликстины). Сигизмунд, которого дело Гусситов интересовало лично, как короля Богемского, в благодарность старался всячески примирить Собор с папою. И действительно шаг был сделан со стороны самого Евгения, который после двухлетнего упорства, вынужденный затруднительным своим положением в самой Церковной Области, согласился было уступить требованиям Собора. Но упоенный своим торжеством Собор забылся до того, что начал мешаться в государственные дела империи, чем компрометировал себя в глазах Сигизмунда, указавшего ему заниматься своим делом. Поэтому он снова обратился против папы, который между тем справился с силами и взял прежний тон владычества. В ряду заседаний, продолжавшихся до 1437 года, постепенно стеснялась власть пап канонами, один другого строже (см. Базельский Собор). Между тем Евгений воспользовался вызовом императора Константинопольского Иоанна VI Палеолога на соединение Церквей, чтобы привлечь к себе участие христианского мира. Собор вступил с ним в соперничество по этому делу, предлагая Иоанну себя, как представительный конгресс всей Западной Церкви. Но папа одержал верх. Иоанн предался в его руки. Тогда Собор, внутри которого обнаружилась измена подделкой его печати архиепископом Тарентским, и издано ложное постановление о добровольном будто бы перемещении его в Италию, вышел из всех пределов умеренности, и в тридцать третьем своем заседании, 24 января 1438 года, наложил каноническое запрещение на Евгения IV за ослушание. Но эта чрезмерная запальчивость обратилась во вред самому ему. Нашлись члены, которых так устрашила эта дерзость, что они немедленно отторглись от него и поспешили на новый Собор, открытый Евгением в Ферраре; в числе их были некоторые из деятельнейших и красноречивейших прелатов, как например, Николай Куза архидиакон Литтихский и сам кардинал-легат Чезарини. Несмотря на то, Собор, в котором оставалось еще до 400 сановников преимущественно Германской и Французской Церкви, удержался под председательством кардинала Людовика Аллемана, архиепископа Арльского, мужа с отличным умом, твердостью и красноречием. Горячность его восстала с стесненностью обстоятельств: смерть императора Сигизмунда, охлаждение прочих государей, перешедших на сторону папы, и значительное уменьшение числа членов от морового поветрия не погасили в нем мужества. В 1439 году он отрешил совершенно папу Евгения IV от первосвященнического престола, как еретика, святокупца, клятвопреступника и врага Церкви; и на место его избрал отшельничествующего герцога Савойского Амедея, под именем Феликса V. Заседания продолжались еще и потом; в Базеле до 1443 года, последнее, числом сорок пятое, было 16 мая. Но авторитет его, не поддерживаемый нисколько слабым антипапою, ослабевал беспрестанно. По оставлении Базеля, кое-как влачил он свое существование в Лозанне до 1449 года, когда наконец, по смерти Евгения IV, Феликс V нашелся принужденным отречься добровольно от своего папства, и жалкая тень Собора, так величественно открытая за осьмнадцать лет, была окончательно уничтожена новым первосвященником Николаем V. В летописях Западной Церкви Собор этот представляет необыкновенное явление оппозиции, пытавшейся произвесть реформу, с сохранением католического единства, из недр самой иерархии. Хотя многие его постановления приняты после в конкордаты, заключенные Римским Двором с Германскою и Французскою церквами, однако он считается в числе Вселенских Соборов только до тех пор, пока не был распущен буллою Евгения IV; тем более, что во время его дальнейшего продолжения держан был новый Вселенский Собор, и именно:

XVIII. Ферраро-Флорентинский, открытый в 1438 г., папою Евгением IV в Ферраре и потом перенесенный во Флоренцию, по причине морового поветрия. Целью этого Собора было соединение Восточной Церкви с Западною. Крайность императора Иоанна Палеолога, стесненного Турками почти до стен своей столицы, принудили его обратиться к папе, все еще считавшемуся главою христианского Запада, и купить его покровительство и помощь ценою порабощения Востока Риму. Зная, как это иго ненавистно его подданным, и как опасно насиловать совести, он не решился однако взять такого щекотливого дела на одного себя, но желал освятить его именем и властью Вселенского Собора. Евгений IV охотно согласился на это, тем более, что видел здесь самое благонадежное средство укрепить себя против мятежного собора Базельского. Он даже предлагал созвать требуемый Вселенский Собор в Константинополе, под председательством своего легата, надеясь, что епископы, вызванные под таким важным предлогом из Базеля, не захотят все пуститься в этот дальний путь и через то, уничтожив свою настоящую коалицию, оставят ему полный простор самовластвовать. Но Иоанн решился и сам приехать на Запад с представителями Восточной Церкви, только не дальше Италии, где предпочел иметь сношения лучше непосредственно с самим папою, чем с отвергаемым от него Базельским собором. Евгений перевез его со всеми спутниками на своих галерах, приняв меры задержать галеры, отправленные для той же цели и из Базеля. Еще до прибытия Восточных гостей, он открыл, 8 января 1438 г., новый Собор в Ферраре, который должен был иметь настоящий характер Вселенского, вместо Базельского, получившего повеление переместиться туда же. Но на этот раз явилось в наличности только 5 архиепископов, 18 епископов и 10 аббатов, все почти подданные лишь папы. Между тем прибыл в Феррару и император. С ним находился брат его деспот Морейский, патриарх Константинопольский Иосиф, и до 20 других Восточных иерархов. Долго дожидались с одной стороны присоединения отпадавших от Базельского Собора, с другой прибытия Киевского митрополита Исидора, представителя Греко-Российской Церкви, который с Суздальским епископом Аврамием приехал через Ригу и Любек не прежде 18-го августа. Наконец общий Собор обеих Церквей имел первое заседание 8 октября того ж года. Скудно было число присутствующих для Собора, имевшего также важное назначение: оно простиралось не выше 150. Восточная Церковь имела только по одному голосу со своих обширнейших областей, каковы Русь, Булгария, Валлахо-Молдавия и Грузия. Трех патриархов совсем не было; император назначил им представителей, без всякого уполномочения со стороны их самих. Эти представители отсутствующих патриархов были, за Александрийского, Марко митрополит Эфесский; за Антиохийского, Исидор митрополит Киевский; за Иерусалимского, Виссарион, митрополит Никейский. Они же были и главными ораторами со стороны Востока. Церковь Западная имела своим главным органом кардинала Джулиано Чезарини, того самого, который в качестве легата председательствовал дотоле на Базельском Соборе. Евгений сам лично был председателем настоящего Собора. Шестнадцать заседаний, продолжавшихся три месяца, не привели ни к чему. Спор о «чистилище» затянулся так, что император, не предвидя конца, собрался было оставить собор, с патриархом и тремя главными митрополитами. К довершению расстройства, в Феррари открылся мор. Папа, не теряя бодрости, пригласил собор перенестись во Флоренцию, где с 26 февраля 1439 года начался ряд новых заседаний. Впрочем и тут было не больше успеха. Восточная Церковь неоспоримо имела на своей стороне правоту: она противопоставляла внесенному в символ прибавлению «Filioque», главному пункту догматического разъединения с Западом, анафему Третьего Вселенского Собора, произнесенную на всякое новое прибавление к Никео-Константинопольскому тексту, хотя б оно и не заключало никакой ереси; против этого сказать было нечего. Чезарини требовал переменить предмет спора и приступить к рассуждению о сущности догмата, действительно ли Дух Святой происходит только от одного Отца, или вместе от Отца и Сына? Но и здесь бой не мог быть равный. На стороне иерархов Востока, особенно игравших главную роль на Соборе, было в то время слишком резкое превосходство в знании древности, в классическом образовании, в диалектической ловкости. Виссарион, митрополит Никейский, был ученейший и глубокомысленнейший муж века (см. Виссарион);тут же были, в рядах защитников православия, Георгий Cxoларий и Гемист Плефон, оба прославившиеся впоследствии ученой враждой о Платоне и Аристотеле, которая, впрочем, кончилась ничем. Как мог устоять какой-нибудь Чезарини, который лучше умел владеть мечом, чем словом. При всем том, к сожалению, Запад имел на своей стороне силу. Император был в крайности. Папа держал его в некотором роде почетного плена и даже уменьшил содержание пришедшим с ним епископам за упорство. Перед главными действователями на соборе рассыпаны были все прелести соблазна. Виссарион и Исидор изменили, к радости и, конечно, по внушению самого Палеолога. В двадцать пятое заседание от начала собора, 2 мая, определено соединение Церквей без дальних рассуждений. Митрополита Марка, на твердость которого ничто не могло подействовать, вовсе не было в последних семи заседаниях. Патриарх Иосиф, без сомнения от душевного потрясения, умер 10 июня. Брат императорский еще ранее, 29 мая, удалился из Флоренции в Венецию, и за ним Георгий Схоларий и Гемист Плефон, гнушаясь изменою своей совести. Говорят, что папа Евгений, не нашедши подписи Марка под определением, сказал с прискорбием: Ergo nihil fecimus! (Стало, мы ничего не сделали!). Тем не менее акт о соединении был провозглашен всенародно в кафедральной Флорентинской Церкви, 6 июля 1439 года. Отсюда начало «Унии», играющей такую важную роль в истории нашей Русской Церкви (см. Уния). Ферраро-Флорентинский собор признается от Униатов за осьмой Вселенский. Но это имя конечно не может принадлежать ему, по недостаточности и незаконности представительства не только Восточной, но даже и Западной Церкви, где он представлял самое незначительное меньшинство в сравнении с современным Базельским Собором. Что касается до Востока, то оппозиция со стороны отсутствующего большинства выразилась немедленно Собором Иерусалимским, держанным в присутствии трех патриархов, Александрийского, Атиохийского и Иерусалимского, и Собором Московским, составленным из Русских святителей по приглашению великого князя, которые оба отвергли соединение Ферраро-Флорентинское, как измену древнему, отеческому православию.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

XIX. Латеранский V, созванный папою Юлием II в 1512 году, при настоятельных требованиях императора Максимилиана I и короля Французского Людовика XII. Юлий II, созданный носить не жезл пастыря, а меч воина, мутил всю Европу войнами, в которых сам принимал непосредственное участие, ведя лично солдат на поле битвы (см. Юлий II). Сначала союзник императора и Франции против Венеции, он восстал потом на Французского короля явною войною, с намерением очистить Италию от варваров, которых сам же зазвал сюда из-за гор. Людовик XII, при всей своей небрежности, решился отражать силу силою, успокоив совесть свою одобрением Галликанской Церкви, данным на Турском соборе. Потом при возрастающем ожесточении со стороны папы, действующего мирским и духовным оружием, обратился к императору, равно угрожаемому новым планом Юлия, чтобы общими силами смирить беспокойного первосвященника. Оба монарха потребовали от папы немедленного созвания Вселенского Собора, сколько в силу постановлений предшествовавших соборов, столько и по данному им самим клятвенному обещанию при избрании на папство, созвать через два года общий Собор для блага Церкви. Впрочем, зная непреклонность Юлия, они в то же время обратились к кардиналам, которые оставили папу во время смут и удалились в Милан, прося их исполнить решение, сделанное конклавом перед избранием Юлия, приступить собственною властью к созванию собора в случае упорства папы. Дело затянулось несколько и с этой стороны, по причине разногласия в выборе места: император предлагал Констанс; Людовик XII настаивал на Лион; кардиналы не хотели покидать Италии. Наконец согласились все на Пизу, где и назначен был Вселенский Собор в 1511 году, совершенно без согласия папы, одной властью кардиналов и союзных монархов. К Юлию отправлена была повестка явиться на этот Собор, но он отвечал проклятием и извержением мятежных кардиналов, с назначением настоящего Вселенского Собора в Риме, в церкви Св. Иоанна Латеранского, на следующий 1512 год. Собор Пизский не состоялся. Напротив Латеранский был торжественно открыт Юлием, 3 мая 1512, в присутствии 83 епископов. Первым действием этого собора было одобрение непримиримой вражды папы с Французским королем. Воспоследовавшая вскоре смерть Юлия примирила Людовика с Церковью и уничтожила окончательно жалкий призрак Пизского Собора, который присоединился к Латеранскому. Этот последний продолжался и при папе Льве X, преемнике Юлия. Но его действия были совершенно ничтожны. В пять лет своего существования он имел только 12 заседаний и то состоявших из одних только пустых форменных речей. Никогда не было на нем больше 16 кардиналов и 90 или 100 епископов. Лев X закрыл его 16 марта 1517 года, как бесполезную фантасмагорию, только что беспокоившую неприятным впечатлением его неограниченное могущество, в то время как на отдаленном горизонте Германии зарокотала вдруг грозная буря реформации в проповедях Лютера.

XX. Тридентский, последний и в Западной Церкви Вселенский Собор, был вынужден реформациею. Быстрым пожаром разлилось пламя, вспыхнувшее внезапно от малой, по-видимому, искры, но давно копилось с одной стороны необузданными злоупотреблениями католицизма, с другой пробуждением ума, подававшего голос из самых недр иерархии на Базельском Соборе. В начале, когда реформация казалась еще случайною вспышкою, сами протестанты изъявляли неоднократно желание подвергнуть возникший раздор суду Вселенского Собора. Император Карл V и другие государи, оставшиеся католиками, требовали того же, ласкаясь надеждою примирить распри, угрожавшие слишком явно гражданскому спокойствию народов. Самое католическое духовенство, чувствуя во многих отношениях справедливость обнаружившегося восстания, признавало необходимость преобразования Церкви, начиная с главы, что конечно не могло иначе произведено быть законно, как через посредство Вселенского Собора. Но это то последнее и отвращало пап уступить общему желанию. Примеры Констанса и Базеля, бывшие в более спокойное время, до того напугали их, что еще папа Пий II в 1460 году воспретил всякую апелляцию к Вселенскому Собору; Юлий II подтвердил то же при открытии Собора Пизского, и если наконец сам созвал предпоследний Латеранский Собор, под именем Вселенского, то потому что должен был уступить крайности, грозившей схизмою. Ослепление последующих пап было так велико, что они гораздо больше боялись аристократического духа епископов, могущего употребить собор в свою пользу к ущербу папской власти, чем открытого возмущения ереси, нападавшей на все здание Церкви, и потому если с одной стороны возбудившей гимнастию, то с другой встретившей и сильную, фанатическую оппозицию, как всякая радикальная реформа. Однако опасность возрастала со дня на день. Император Карл V, поборник католичества, как партии сохранения, но враг столько же папского деспотизма, сколько и республиканского духа Реформации, беспрестанно настаивал на созвание собора и наконец, в 1530 году, на сейме, где представлено было знаменитое «Аугсбургское исповедание», торжественно объявил чинам империи, что в Риме делаются уже приготовления к Вселенскому совещанию. Впрочем формальное приглашение сделано было не раньше как к 1537 году, папою Павлом III, который наконец назначил и место собрания в Мантуе. Но по несогласию его с герцогом Мантуанским насчет условий, эта честь перенесена была на Виченцу, к следующему 1538 году. В Виченце, за неявкою прелатов в срок, Собор был отложен еще на год, а наконец и на неопределенное время, так как ни Франция, ни Германия не соглашались иметь такого важного совещания в Италии, под близким и подозрительным влиянием папы. Новое настоятельное требование Регенсбургского сейма в 1541 году заставило Павла сделать новое приглашение Собора уже в Триент, по-латини Tridentum, город, принадлежащий Германии, хотя и на границе Италии. Открытие назначено было 1 ноября 1542 года; но война, возникшая между императором и Франциею, дала повод к новой отсрочке до благоприятнейшего времени, каким признан был наконец 1545 год. К 15 марта, сроку, назначенному папою, легаты его явились в Триент; но число прелатов и уполномоченных посланников было еще так мало, что Собор действительно открылся не прежде 13 декабря 1545 года, и то в присутствии только 25 епископов и нескольких других сановников Церкви. Председательство на этом Соборе, который тотчас же принял имя Святейшего и Вселенского, «Sacrosancta oecumenica et generalis synodus Tridentina», исправляли три папские легата, кардиналы дель-Монте, Червино-делла-Кроче и Полус. Положено было избегать гласности в совещаниях, приготовлять мнения в избранных комитетах, потом пускать их на голоса общего собрания поголовно, и наконец решения большинства провозглашать всенародно, в кафедральной церкви, как определения собора. Так как состав приготовительных комитетов предоставлен был воле председательствующих легатов, а большинство в собрании составляли Итальянские прелаты, совершенно преданные Римскому Двору, то Собор этими распоряжениями явно предал себя под влияние папы, с которым кардинал дель-Монте, папист неумолимый, имел постоянную, почти ежечасную переписку через курьерскую линию, протянутую до Рима. Два последующие заседания,7 января и 4 февраля 1546, посвящены были чиноположению частной жизни членов во время собора, призванию их на ревностное истребление ереси и чтению Никейского Исповедания Веры. С четвертого заседания, 8 апреля 1546, при котором находились уже 7 архиепископов и 48 епископов, начались собственно действия организирующего Собора. Самыми первыми канонами определена была нерушимая важность предания в делах веры, апокрифические книги Св. Писания поставлены наравне с каноническими, Латинский перевод Вульгаты признан неприкосновенно достоверным, и только Церкви предоставлено право быть законною изъяснительницею догматов. Это опрокинуло протестантизм в основаниях и уничтожило всякую возможность примирения. В трех следующих заседаниях продолжалось частное развитие отдельных догматов совершенно в католическом духе, без всякого снисхождения к протестантизму. Однако Собор дозволил себе с тем вместе и некоторые преобразовательные меры, касательно церковной дисциплины и иерархических постановлений. Это возбудило всю подозрительность Римского двора, так что в осьмом заседании, 11 марта 1547, легаты под предлогом мора, открывшегося в Триенте, разумеется, по внушению папы, определили перенесение собора в Болонью, куда тотчас и отправилась вся Итальянская партия. Торжественный протест со стороны императора остановил в Триенте Германских епископов при Триентском князе-епископе кардинале Мадруззи. Между тем легаты с 6 архиепископами, 32 епископами и 4 генералами монашеских орденов открыли собор в Болонье, где и имели два заседания, девятое и десятое, впрочем не решаясь ни на какие новые постановления. Произошло раздвоение, которое продолжалось два года. Павел III принужден был наконец согласиться на возвращение Собора в Триент; вследствие этого закрылись Болонские заседания от 17 сентября 1549. Скоро сделавшийся ему преемником под именем Юлия III, кардинал-легат дель-Монте, должен был подтвердить то же своим согласием. Собор возобновился в Триенте одиннадцатым заседанием, 1 мая 1551, под председательством кардинала Марцелла Кресцентиуса, в качестве легата. В этом втором периоде его набралось мало-помалу достаточное, впрочем к двенадцатому заседанию, бывшему 5 сентября 1551, не превышавшее 64, число прелатов, из Италии, Германии и Испании; Французская же Церковь, как прежде так и теперь, не только не прислала представителей, но решительно протестовала против продолжения Собора, по причине политической размолвки тогдашнего короля Генриха II с папою. Тем не менее Собор продолжался все в прежнем духе. На этот раз папа сам приглашал протестантов к участию в Соборе, по настоянию императора; и действительно явились некоторые богословы, в качестве депутатов от Бранденбурга, Виртемберга и Оберландских городов, с правом допуска в заседания и свободного участия в прениях, которое кардинал-легат должен был подтвердить им от имени Собора, тогда как император, с своей стороны, обещал им личную безопасность и все должное уважение к их характеру. Глава протестантского союза, курфирст Саксонский Мориц, с своей стороны, назначил депутацию под предводительством знаменитого Меланхтона, которая отправилась было уже в путь. Но это последнее была только военная хитрость. Протестанты ясно видели, что нечего ожидать от Собора, который поражал их учение анафемами в каждом заседании. Вслед за депутациею, Мориц неожиданно двинулся с войском, и прямо к Триенту, так, что едва не захватил в плен самого Карла в Инспруке (см. Мориц, курфирст Саксонский). Испуганный Собор рассыпался на все четыре стороны, положив в шестнадцатом заседании, 22 апреля 1552, отсрочку нового собрания на два года. Между тем император вынужден был заключить Нассауский договор и издать известное «Интерим», то есть, временную сделку, содержавшую некоторые уступки протестантам. Сделка на Аугсбургском сейме 1558 года получила силу имперского закона, впрочем до решения Вселенского Собора. Царствовавший тогда на апостольском престоле папа Павел IV вовсе не думал о Соборе, надеясь подавить ересь одною силою, посредством инквизиции. Наконец преемник его Пий IV нашелся вынужденным провозгласить возобновление Собора в Триенте. Протестанты не приняли приглашения; Французская Церковь тоже упорствовала, требуя открытия нового Собора и уничтожения всего, дотоле происходившего. Несмотря на это, Собор возобновился семнадцатым заседанием, 12 января 1562, в присутствии 6 папских легатов, между которыми председательство отдано было кардиналу Геркулесу Гонцаге. Число собравшихся епископов было 112, большею частью Итальянцев, которое потом увеличилось до 230, включительно с другими прелатами. К концу года присоединилось и Французское духовенство, представляемое кардиналом Лорренским, 14 епископами, 3 аббатами и 18 богословами, впрочем как оппозиция Итальянцам. Этот третий период Собора отличался нерешительностью и происками партий. Благомыслящий кардинал Гонцага умер в начале следующего 1563 года. Преемники его в председательстве, легаты Морони и Ставаджери старались только затягивать споры от заседания до заседания. Впрочем дело шло уже не о примирении протестантов с Церковью, а об утверждении «божественного происхождения епископской власти», которое все присутствовавшие единогласно полагали признать каноническим законом церковного права, кроме Итальянцев. Наконец кардинал Лорренский, глава епископской оппозиции, предался на сторону папского абсолютизма и увлек за собою утомленный раздорами Собор. В двадцать третьем заседании, 15 июля 1563, утверждено было иерархическое устройство Церкви совершенно в папском духе. Остальные пункты составили предмет еще двух заседаний. В двадцать пятое и последнее [заседание], держанное 3 и 4 декабря того ж года, собор заключил свои действия торжественною анафемою, которая навсегда отсекла протестантов от католической Церкви. Акты собора подписаны были 255 прелатами и утверждены во всем их объеме папою Пием IV, 26 января 1564 года. Так, Тридентский собор, считая с первого заседания, продолжался 18 лет. Постановления его утвердили окончательно догматическую систему Римско-католической Церкви, в противоположность не только реформации Западной, но и Восточному православию, отвергшему Ферраро-Флорентинскую унию. Всякое прибавление или исключение в Тридентском Исповедании Веры, согласно с которым папе предоставлено было составить катихизис и бревиарий или служебно-молитвенную книгу для всеобщего употребления, поражено анафемою. Для объяснения и истолкования канонов Собора, признанного безапелляционным и потому последним, учрежден был особый совет кардиналов папою Сикстом V. Это не нашло никакой оппозиции в католическом христианстве, относительно догматов веры. Но в рассуждении соборных постановлений касательно иерархической организации и церковной дисциплины, только Италия, Португалия и Польша изъявили безусловную покорность; даже Испания предоставила себе изъятия, сообразные с государственными постановлениями королевства, а Франция, Германия и Венеция остались упорно при множестве отдельных прав, несогласных с канонами Собора, и которые признаны и от пап в различные времена разными так называемыми «конкордатами».

Реформация, по существу своему, отказалась от покорности всем, в том числе и Вселенским Соборам. Впрочем в начале «Аугсбургского исповедания», которое имеет символическую важность собственно для Лютеран, поставлено было «признавать единство Божие и тайну Св. Троицы, по определению первых четырех Вселенских Соборов».

Церковь Восточная, благоговейно верная кафолической православной древности, ежегодно празднует честь и память Семи Соборов, которые одни были истинно Вселенские, именно, Первого Никейского – в шестую неделю Пятидесятницы, следующих пяти – 16 июля, Седьмого Никейского в Неделю Православия.

Публикация М.А. Бирюковой

Николай Надеждин

http://www.voskres.ru/history/nadejdin13.htm