Как бы лицо аплодируемого не оказалось между рук аплодирующихВзгляд
Дело Серебренникова, по-моему, уже тем хорошо, что показало со всей очевидностью линию разрыва и трений между большинством общества, нуждающимся в многообразиии свободной конкуренции направлений, школ, традиций и новаторства в культуре, и намертво сцементированной, претендующей на монопольное положение, закрытой от критики и вообще от общественного мнения, изнутри жестко дисциплинированной, судя по всему управляемой из одного центра, «творческой элитой» (скорее заслуживающей название номенклатуры).Эта элита-номенклатура удобно устроена на загривке государства, жирно кормится из бюджета, щедро осыпается должностями и наградами, но при этом держит за собой право на фронду, на фигу, на всегдашнее «болото»;сделавши своей профессией поношение страны проживания, издевательство над её верой, историей и классическим наследием, она представляет карикатуры (и одни только карикатуры!) на «этот народ», на его культуру и нравы, на международных площадках, по сути давно уже работая на заказ.
Не встречая отпора, не видя в самых рискованных ситуациях даже «нахмуренной бровки» государства-кормилицы, номенклатура сочла себя выше не только моральных и эстетических ориентиров общества, но и всяких законов, законов в буквальном смысле, в том числе уголовного права. Тут на ум приходит сравнение со стаей «золотых мальчиков», не так давно безудержно гонявших на роллс-ройсах по Москве и, по-моему, потом искренне не умевших понять не натруженными своими головками, почему и кем им может быть не позволено давить на улицах подвернувшихся простых горожан. Реакция «золотых» режиссеров, артистов, их журнальной обслуги на задержание Серебренникова очень похожа. «Кирилл под домашним арестом! В это невозможно поверить. С этим невозможно спокойно жить. Мир перевернулся. Была жизнь до этого дня 23 августа и после него» (театральный критик Марина Давыдова). «Сегодня Кирилл, завтра кто-нибудь еще. Все это будет продолжаться. Театр внезапно стал одним из самых опасных видов деятельности» (режиссер Иван Вырыпаев). «Репрессивность государства возрастает и оказывается направленной на сферу искусства... Мы не вернулись полностью в 1939-й, но мы в тренде… Я не могу сконцентрироваться на творчестве. Парализуются творческие центры» (воронежский режиссер Михаил Бычков).
Казалось бы, режиссеры как никто должны обладать чувством меры и вкуса, профессиональным нутром чураться всякой неестественности, переигрывания, ложной пафосности, «шума из ничего». Нет, не чувствуют фальши, смешными выглядеть не боятся, беря завышенную ноту, то и дело «пускают петуха». Слишком уж уверовали, что всякое слово их драгоценно и неоспоримо, и только в таком качестве слышится властью и обществом. Нет, в самом проявлении солидарности и товарищеского внимания к «страдальцу» ничего плохого нет. Не надо только давить на следствие, приводя в качестве «неоспоримых» доказательств невиновности Серебренникова суждения о его особой талантливости и подписи всяких «прогрессивных» лиц, особенно зарубежных.
Зарубежным театральным деятелям и в голову не приходит, что в нашей «деспотии» привилегированные театры могут получать от государства столь значительные суммы, что эти суммы директора и режиссеры (часто в одном лице) могут тратить по своему усмотрению, без репертуарного плана, не обременяя себя кропотливыми отчетами. И что чем «прогрессивнее» и задиристей режиссер-директор, чем он смелее плюет на общество и нравы, тем большие суммы ему отваливают. Потому есть известный резон в рассуждениях, что не столько Серебренников виноват в случившемся, сколько те, по чьей воле ему так фартило последние годы, кто обеспечивал «золотые» гранты и премии, выводил из-под финансового контроля, кто отдал в полное распоряжение «новатора» театр им. Гоголя, разогнав сложившуюся профессиональную труппу и отдав классическую сцену под «центр» режиссерских забав с гомосексуальным и садо-мазохистским уклоном. Понятно, почему кругу «избранных» явление следователей, заведение дела и задержание подозреваемого показались чем-то вроде наступившего конца света.
Скажем, в каком же таком «тренде» располагается упомянутый воронежский режиссер Михаил Бычков? Общепризнанный фаворит губернатора области Алексея Гордеева и его супруги, он добился для своего Камерного театра с труппой меньше десяти человек постройки нового здания и не стеснительного бюджетного финансирования, заправляет Платоновским фестивалем искусств, на содержание которого область ежегодно расходует около 70 млн. рублей. При этом другие театры влачат нищенское существование, Театр оперы и балета, единственный во всем Центральном Черноземье, находится в аварийном состоянии и его ремонт откладывается на неопределенное время. Михаил Бычков – признанный мэтр лево-либерального театра в масштабах страны, получатель всяческих грантов и премий из рук монополизировавших эту сферу учредителей фестивалей и сходок, представляющих одно направление, один «верный» курс.
Ещё в 90-е годы, размышляя о складывающихся новых отношениях власти и искусства, Георгий Свиридов записал в своем дневнике: «Бывает, и часто, искусство, которое служит власти. Оно может быть великим или ничтожным… Но бывает искусство, которому служит сама власть. Такое положение создалось в нашем теперешнем государстве, когда власть служит чужому искусству, считая его за главное, поклоняясь само чужой силе, от которой зависит. И заставляя подчиняться этой силе своих подданных».
Для чего власти финансируют театр, даже не театр, как учреждение, а конкретных «творцов», особенно скандальных, циничных и бравирующих этой циничностью? Если они таким способом откупаются от либеральной интеллигенции – тогда её негодование объяснимо: уплатив содержанке, нелепо требовать от нее целевого расходования денег. Если же государство в самом деле желает поддержать культуру, то не только следственный комитет, но и общество вправе знать, насколько рационально и справедливо тратятся бюджетные средства, отнятые у здравоохранения, образования, науки, да и традиционной культуры, наконец. Ведь на один только разнесчастный проект «Платформа», который то ли был, то ли не был реализован, выделено более 214 млн рублей. А всего за три последние года театр Серебренникова распределил по госзакупкам700 миллионов рублей. Видимо, именно таким образом государство притесняло свободу творчества.
Из либерального лагеря при малейшем конфликте «творца» с финансовой отчетностью предсказуемо раздаются крики о «наступлении цензуры». Раньше, как мы помним, объектом цензуры было творчество. «Ответственные лица» могли потребовать что-то изменить в постановке, снять какие-то элементы декораций, убрать двусмысленные реплики. Теперь никаких требований к «творцу» предъявить нельзя, он гуру, недосягаем для критики, всякая критика объявляется «гонением», а объектом цензуры парадоксально стали те, кто приходит в театр или берет книгу. Творец свободен, это зрители и читатели должны держать себя в рамках; им положено восторгаться, изо всех сил делая вид, что им доступно и интересно все «прогрессивное», хотя оно может казаться полной туфтой и маразмом, в противном случае их объявят неподготовленными, быдлом, «ватниками». Некоторые из наиболее «продвинутых» критиков так и пишут, что в зале незачем появляться людям за пятьдесят, что тем, кто не ценит порно и мат, нужно сидеть дома, хавать по ТВ Пугачеву, а лучше и вообще убираться на тот свет, дабы не мешать прогрессу.
Монополия на творчество, на истину, на «прогресс», неизбежно ведет к деградации самих «творцов». И нельзя не замечать, что самые «креативные и свободные» из них давно уже завязли в плену однотипных сценических приемов и ходов, бывших когда-то модными на Западе, да уже и списанными в старье. Актера можно раздеть, можно заставить его бегать на четвереньках. Но что дальше? Раздеться дальше наготы невозможно. Призы западных фестивалей, которыми трясут при случае, говорят лишь о том, что всякая фронда и русофобия там хорошо продаются.
Я думаю, что многим защитникам Серебренникова выгодно и хочется, чтобы он получил строгую меру пресечения, а затем и серьезный приговор – это необходимо для раскручивания тезиса о гонениях на интеллигенцию. Но это не в интересах самого режиссера. В его интересах полное и объективное расследование дела, честное судебное разбирательство. Ажиотажный напор его «друзей», объявивших дело политическим, желающих самим поярче отметиться, только вредят его репутации в глазах общества. Чего они добиваются? Чтобы Путин дал команду освободить «нещастного» и прекратить следствие? Запретил упоминать имя скандального режиссера всуе? Но никто не в силах «запретить» обнародованные факты и подозрения. Только суд, а не самозваные крикливые адвокаты, может назвать Серебренникова невиновным. Так что пожелаем следствию неуклонно, основательно и с достоинством, не обращая внимания на провокации и оскорбительные выпады, моральный террор либеральной своры, продолжать начатое дело и честно довести его до суда.
Но этого мало. Важнее сделать надлежащие выводы из всей этой истории и ограничить своеволие режиссеров на сцене, особенно когда постановки осуществляются за государственный счет. Народными деньгами нельзя поощрять извращения и пошлость, как и «свободой творчества» оправдывать болезненное тщеславие заостренных на скандалы людей. Для начала следовало бы восстановить заслуженный театр им. Гоголя, вернуть его коллективу с надлежащими извинениями.
Геннадий Литвинцев (г. Воронеж)http://www.voskres.ru/kolonka/litvintzev.htm
