Отошел ко Господу наместник Оптиной пустыни архимандрит Венедикт (Пеньков)

[Дмитрий Н]

Отошел ко Господу наместник Оптиной пустыни архимандрит Венедикт (Пеньков)

 

    
22 января 2018 года на 79-м году жизни после тяжелой болезни отошел ко Господу наместник Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь архимандрит Венедикт (Пеньков).

Архимандрит Венедикт последние годы мучился от тяжелой болезни. При этом он находил силы укреплять и поддерживать своих братьев и мирян, проявляя искреннюю христианскую доброту и заботу. Батюшка до последних дней радел о судьбе нашего общего Отечества, не оставался равнодушным к происходящему на Донбассе и Украине.

В начале января архимандрит Венедикт перенес сложную операцию на ноге, спустя неделю после операции всё еще находился в реанимации – начались послеоперационные осложнения. 19 января здоровье батюшки резко ухудшилось, и 22 января он оставил этот мир...

Отец наместник Оптиной пустыни навсегда останется в памяти и сердцах братии обители, духовных чад, друзей и близких.

Господь да упокоит душу почившего в Своих Небесных селениях!

Владычица наша Царица Небесная да ходатайствует перед Своим Сыном о даровании милости к новопреставленной душе!

* * *

Архимандрит Венедикт (в миру Владимир Андреевич Пеньков) родился 24 июня 1939 года. Окончил Московскую духовную семинарию, а в 1973 году – Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В 1970-е годы был насельником Троице-Сергиевой лавры.

В 1990 году пострижен в монашество в Троице-Сергиевой лавре с наречением имени Венедикт в честь прп. Венедикта Нурсийского.

В 1990 году назначен настоятелем Оптиной пустыни с возведением в сан архимандрита.

Оптина пустынь – один из центров Православия, мужской монастырь Русской православной церкви в Калужской области. Главной святыней обители были Оптинские старцы. Во все времена в Оптину приезжали за умиротворением, бывали в обители и многие известные личности: Жуковский, Тютчев, Аксаков, Гоголь, Достоевский; здесь гостили Чайковский, Чижевский и Соловьев.

В 2016 году написал прошение о почислении на покой, которое не было удовлетворено.

9 января 2018 года перенес операцию по ампутации нижней конечности на фоне развивающегося сахарного диабета.

Архимандрит Венедикт получил широкую известность в православной среде как бескомпромиссный ревнитель, защитник святого Православия, решительный противник церковного модернизма, экуменизма, электронных средств порабощения личности.

Архимандрит Венедикт оказывал помощь движению «За жизнь», которое борется с абортами. Его Высокопреподобие считал справедливо аборты тяжким грехом и участвовал в деле профилактики прерываний беременностей и был единственным из наместников, оказывающих подобную помощь общественникам .

Все верные ныне возносят молитвы ко Господу о упокоении души отца Венедикта. Вечная память и Царство Небесное новопреставленному архимандриту Венедикту!


Синодальный отдел по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви

22 января 2018 г.

http://www.pravoslavie.ru/110064.html

[Дмитрий Н]

Воспоминания братии о почившем настоятеле Свято-Введенской Оптиной пустыни архимандрите Венедикте
    



В 15 минут пополуночи 22 января недавно начавшегося года в московской больнице, в возрасте 78 лет, скончался архимандрит Венедикт, который двадцать семь лет был Наместником Святейшего Патриарха, управляя одним из самых известных и любимых русским народом монастырей – Оптиной Пустынью.

Ровно 27 лет назад, 20 января 1991 года, в день престольного праздника Оптинского Скита, освященного в честь Пророка Иоанна Предтечи, прибыл он в Оптину Пустынь, принимая управление обителью. Уже полгода монастырь оставался без руководства, поскольку его настоятель архимандрит Евлогий после тяжелейшей аварии находился в больнице. Обитель, отданная Православной Церкви 17 ноября 1987 года, медленно поднималась из руин. Это был первый из открытых в Советском Союзе монастырей (после Данилова монастыря – резиденции Патриарха Московского). Здесь было уже около сорока человек братии, строгий монашеский устав богослужения, уже был восстановлен центральный Введенский собор, многие братские корпуса и частично разрушенная ограда. И хотя вокруг виднелись остатки фундаментов и бесприютные стены других храмов и колокольни, а проблем еще было гораздо больше, чем залатанных наспех дыр, – то было время великого духовного подъема, когда сквозь асфальт безбожия медленно, но верно начали прорастать первые ростки духовной жизни.

Архимандрит Венедикт – это целая эпоха в жизни нашей Церкви. Первая половина его церковной деятельности, время возрастания и духовного возмужания, прошло в стенах Троице-Сергиевой Лавры. Там он окончил Духовную семинарию, а потом и Академию; был пострижен в монашество и рукоположен в священный сан. Там он стал верным учеником архимандритов Кирилла и Наума, на протяжении двух десятков лет общаясь с ними, по его словам, практически каждый день. Там вместе с архимандритом Алексеем (Поликарповым) он стал одним из самых любимых народом духовников. Игумен Виссарион даже сочинил в 80-е годы стишок о них: «Два столпа у Лавры всей: Венедикт и Алексей».

В течение многих лет каждый день игумен Венедикт несколько часов исповедовал в надвратном Иоанно-Предтеченском храме, куда приезжали его многочисленные духовные чада. А после трапезы принимал тех, кто нуждался в более продолжительной беседе, в сторожке на проходной или у себя в келье. Кроме духовничества он исполнял еще несколько важных послушаний: главного бухгалтера монастыря, библиотекаря, почтальона, пел на клиросе. За год до утверждения в должности наместника Оптиной Пустыни он был назначен скитоначальником Гефсиманского скита и начал возрождать его из полного запустения.

Наместника в Оптину искали с большим рассуждением – ведь в чем-то это место гораздо более ответственное, чем множество епископских кафедр. Отец Венедикт рассказывал, что и сам он очень сомневался, видя всю сложность предстоящего служения. Но старцы-духовники благословили, посылали и к блаженной Любушке в Сусанино. Она сказала: «Да, Венедикт, Венедикт может быть».

Вначале Патриарх предложил ему выбор: Наместником в Оптину или духовником в Дивеево. Отец Венедикт сразу понял, что он уже не в силах нести бремя исповеди: он уже надорвал свое сердце и чувствовал, что долго оно не выдержит. И выбрал Оптину.

Тем более что состояние его здоровья было удручающим. Отец Венедикт сам не понимал, как он может возглавить такой монастырь. Ведь еще недавно приступы астмы были столь сильными, что он мог спать только сидя, задыхался сразу же, как только начинал говорить, не мог окончить возгласа на богослужении. Но Патриарх сказал, что Господь укрепит его. И в первый же день по приезде в обитель отец Наместник с удивлением заметил, что ему совершенно не нужен баллончик-ингалятор, которым с того дня он ни разу не пользовался, хотя в Лавре вынужден был применять его много раз на дню. А дыхательные упражнения, которые он упорно, изо дня в день выполнял в своей келье, привели к тому, что его голос приобрел ту мощь и объемность, которые позволяли ему произносить свои возгласы и проповеди так, что каждое слово было отчетливо слышно в любом уголке храма. Так совершилась воля Божия – об этом Оптинский Наместник часто вспоминал, когда ему становилось невмоготу управлять монастырем, но проситься на покой он уже не решался.

Патриарх возвел игумена Венедикта в сан архимандрита и, встретив в родной обители Крещение, он отправился в Оптину. И вот в 52 года начался в жизни отца Наместника новый этап. Хотя его жизнь «у преподобного Сергия» была исполнена немалых трудов и подвигов самоотвержения и жертвенной любви, предстоящая деятельность явилась не возвышением, не ступенью церковной карьеры, а суровым крестом, принятым им ради любви ко Христу.

Став настоятелем, отец Венедикт года через два прекратил исповедовать своих духовных чад, поскольку почувствовал, что совмещение обязанностей Наместника и Духовника ему не по силам. Но рекомендуя избрать себе духовников, он не отказался от Отцовства в духе и в крайних случаях всегда принимал и разрешал вопросы своих чад, отвечал на их записки, а самое главное – не оставлял своей молитвы, что чувствовалось с несомненной убедительностью. Архимандрит Наум говорил, что отец Венедикт носит своих чад в самом сердце. За этими простыми на первый взгляд словами стоит подвиг веры, глубочайшей ответственности и сострадания его широкого и мудрого сердца.

Личный подвиг молитвы чаще всего оказывается сокрытым от людей, но в отце Венедикте за внешней суровостью и крайней собранностью всегда чувствовалось непрестанное предстояние Богу. Не внешним положением, не саном, а именно своей внутренней громадой этот невысокий ростом человек всегда был значимым в любом обществе, даже среди людей гораздо более высокого положения. Тайный подвиг ночной молитвы, который отец Венедикт начал еще в Лавре преподобного Сергия, он не оставлял и впоследствии. По состоянию здоровья он постепенно прекратил посещать братскую полуношницу, да и в храме бывал не каждый день, но действие Иисусовой молитвы очень часто запечатлевалось в чертах его лица, а тоненькая ниточка из деревянных бусинок, охватывающая петлей его ладонь, непрестанно двигалась. Этот вид четок он разработал сам еще в Лавре и изготавливал своими руками, посылая по просьбе монахов даже на Афон.

Нельзя сказать, что сложившееся братство Пустыни легко приняло нового Наместника. Слишком отличался он от прежнего архимандрита Евлогия (ставшего впоследствии митрополитом Владимирским). Волевой и особо не нуждавшийся в советах отец Венедикт изменил богослужебный устав и весь уклад жизни монастыря стал приводить к подобию Сергиевой обители, где прошла большая часть его жизни. Часть прежних иноков оставила Оптину в первые полгода, кто-то ушел позднее. Это был тяжелый этап взросления, словно отрочество, пришедшее на смену во многом яркому и вдохновенному периоду детства. Немало суровых испытаний пришлось пережить Наместнику: тут и трагическая гибель трех убиенных на Пасху 93-го иноков, и утрата других верных помощников и братий. Даже во многих словах невозможно описать всю многотрудную и исполненную искушений и вражеского незримого противостояния жизнь монастыря.

Но обитель, прославленная жизнью великих Оптинских старцев, удаленная от крупных городов, влекла к себе многих ищущих истинного монашества. Хотя постепенно повсюду начинали возрождаться иноческие обители, Оптина Пустынь не затерялась в их рядах, превратившись в мощный, известный всему миру монастырь. Были отстроены и подняты из руин храмы, колокольня и другие постройки, проложены уникальные гранитные мостовые. Храмы получили благолепный вид и новые росписи, наполнились утварью, изящным резным убранством и иконами. Здесь каждый день совершается от двух до пяти литургий, службы отличаются особым благоговением и скупой монашеской красотой, строгим и неспешным молитвенным пением. Количество братии в прошлом году превысило 220 человек, с каждым годом увеличивается и число паломников.

При отце Венедикте были прославлены тринадцать Оптинских старцев и несколько новомучеников и исповедников монастыря. Удалось обрести оскверненные безбожниками мощи десяти старцев. Некоторые погребенные в различных местах подвижники и исповедники были перезахоронены в родной обители. Были изданы жизнеописания и творения старцев, исследования и воспоминания, посвященные Оптиной Пустыни.

Одна из главных черт, определявших весь путь архимандрита Венедикта, – это его пламенная ревность о вере. Глубочайшей благоговейной верой определялись все его успехи и многочисленные достижения. Он был поистине ревнитель благочестия с неравнодушным сердцем. Требуя от других евангельской чистоты и искренности, он и сам всегда являл пример крайнего благоговения ко святыне. У всех останутся в памяти службы, которые он совершал, – чинные, неспешные, исполненные царственной торжественности и одновременно молитвенные.

Вера была главным сокровищем этой души. Он так любил истины, содержащиеся в сокровищнице Церкви, часто с детской непосредственностью делился какой-то мыслью, вычитанной у Святых Отцов или в Писании. По многу дней вращая в уме обретенное сокровище, он удивлялся и рассуждал, а иногда и развивал эти мысли, то поражая окружающих вновь открывшимися гранями, то наоборот, смущая каким-то смелым суждением, идущим вразрез с учением Церкви. Это было не надуманное фантазирование, а живое глубочайшее переживание, он жил этим. Можно было бы и не писать об этом, храня некую формальную правильность «жития», но лучше постараться увидеть эти особенности такими, какие они были, чем, замолчав, прикрыть завесой полуправды.

Будучи творческой личностью, отец Венедикт все стремился сделать как можно лучше, красивее, разумней. Достаточно вспомнить, в какие столкновения и споры превращалось утверждение эскизов храмов, росписей, установка икон в храме, утверждение строительства нового корпуса! Он вмешивался во все: в работу инженеров, которые заливали фундамент, в проекты архитекторов, предлагавших чертежи храмов, в издательское дело и оформление книг. Не всегда это было удачно и зачастую сильно мешало делу. Он утверждал, потом решал по-новому, по многу раз меняя свои благословения. Однако, все эти вопросы были для него не внешними, а глубинно значимыми, поскольку он чувствовал ответственность пред Богом за их решение. Работать с ним было сложно, но в этом проявлялось его неуемное стремление к совершенству.

Так и в понимании частных вопросов богословия он иногда переходил черту, искал, обдумывал, а порой, увлекшись, спотыкался. Но проходило время, и он прислушивался к мнению тех, кто пытался осторожно его исправить, и потом, хотя и с некоторой неохотой, отказывался от кажущейся ему столь красивой идеи, поскольку она была не в созвучии с Истиной Отцов.

Это был строгий пастырь, часто не жалеющий своих чад внешней человеческой снисходительностью, но ставящий их перед бескомпромиссным судом Евангельской Истины. Смотревшие на жизнь обители извне часто высказывали братии сочувствие в том, что они живут в такой строгости; бывало, не удерживались от ропота и сами иноки. Но, пройдя через разнообразные искушения, многие понимали, насколько необходима и плодотворна была требовательность отца Венедикта. При всей суровости и кажущейся деспотичности Наместник никогда не растаптывал личности человека. Он мог быть очень резок и нелицеприятен, невзирая на сан и возраст человека, в каких-то случаях высказывая свои замечания и наказывая за проступки. Но то была ревность Отца, ревность души, не принимающей халатности, лени и лукавства. Ревность, обжигающая не для того, чтобы причинить боль, а чтобы исправить, исцелить человека. Заставить его понять всю серьезность жизни и ответственность его души. Недаром одним из самых любимых им слов Писания было: «Проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением».


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Можно было заметить, что отец Наместник, наказав кого-либо, потом внимательно наблюдал, как тот переносит его прещение или вспышку гнева. Если видел, что брат принимает все со смирением, дух его столь искренне ликовал, что ему даже приходилось, хотя и с трудом, сдерживать эту радость. Если же кто-то принимал помыслы и обижался, то отец Венедикт иной раз предпринимал немалые усилия, чтобы примириться с ним, стараясь пошутить, загладить негативное впечатление, которое сложилось у брата. И часто повторял: «Гневайтесь и не согрешайте». И каждый доверивший ему свою душу чувствовал, что она не безразлична ему, что тут действует не просто человеческая страсть, властолюбие или честолюбие, но отцовская ревность о спасении в Боге.

Отца Венедикта отличал особый дар рассудительности. Он придавал этому большое значение, говоря, что даже если человек ошибется, принимая какое-либо решение, но если он рассуждал и приложил немалые усилия, чтобы познать волю Божию и понять, как ему поступить правильно, то Господь не спросит с него за ошибки и Сам исправит их последствия. Обдумывая какую-то мысль, он часто возвращался к ней, предлагая то одно рассуждение, то другое, рассматривая с совершенно разных сторон и постоянно молитвенно обращаясь ко Господу за вразумлением. Из-за этого решение некоторых вопросов, кажущихся элементарными, затягивалось на длительное время, но никто не мог упрекнуть его за то, что оно скоропалительно, поверхностно.

В последние годы отец Наместник сильно изменился, почти вся его прежняя суровость ушла и перевоплотилась в благостность и удивительное радушие. Это изменение объясняется тем, что маска внешней строгости уже больше не требовалась, душа достигла внутренней свободы и раскрыла себя людям в той полноте, которая раньше была недоступна взорам, или приоткрывалась лишь на время. Особенно ярко это было видно не в деловой обстановке, а в минуты отдыха. Каждый день, если позволяло здоровье, отец Венедикт находил время, чтобы приехать на конюшню. Общение с лошадями было для него той паузой, которую ему не давали люди, непрестанной вереницей устремляющиеся к нему за решением тех или иных проблем. Расчесывая им гривы или кормя сухарями, он часто шутил, расслаблялся от извечного напряжения, иногда даже пел. И лошади чувствовали то тепло и добро, которое исходило от него. Приходили на конюшню и многие гости обители, и братия, чтобы пообщаться с ним в неофициальной обстановке. Каждому было известно, что лучше момента для общения с отцом Наместником, чем на конюшне, не найти. Хотя он «отдыхал от людей», там решались очень многие вопросы. «Лошади вот молчат, а вы все говорите, говорите», – шутил он.

Своим участием во всех сторонах жизни монастыря, в каждой мелочи, он брал на себя непосильную ношу ответственности. Он не мог по-другому, но неудивительно, что часто изнемогал под ее тяжестью. Будучи человеком недюжинной воли, он не решался уклониться от ответственности, как он ее понимал. Праздность была ему абсолютна чужда, он постоянно жил проблемами обители, других людей. Днем он позволял себе лишь краткий отдых минут на 20-25, а в последние годы иногда до часа, и выезжал один или два раза на конюшню. Его бытие было распределено между праздниками, когда он неопустительно был на богослужении, и трудовыми буднями, которые, начавшись чаще всего в 8 утра, завершались лишь к 11 вечера, когда он, наконец, мог уединиться в своей крохотной келье.

Это был человек уходящей эпохи. В его быту не было роскоши, излишеств, он был свободен от сребролюбия или какого-либо стяжательства. Он все время продолжал жить в неотремонтированном корпусе, самом старом в монастыре. Долго сопротивлялся желающим «пересадить» его на иностранные автомобили в деловых поездках в Москву. Заграниц и путешествий не любил и никуда принципиально не ездил, проводя благословленные ему Патриархом отпуска на Селигере, в неспешной ловле рыбы на удочку. Обычно он уплывал один на лодке на целый день, оставляя сопровождающих и наслаждаясь более молитвенным уединением, чем самой ловлей рыбы. Пища отца Наместника была простой, хотя в последние годы из-за расстройств здоровья довольно разнообразной. Однако, нарушения постных дней он никогда не допускал, хотя врачи часто настаивали на этом.

Как опытный пастырь, отец Наместник создал целую систему воспитания братии. Видя, что городским жителям, особенно большей части молодежи, присущи инфантилизм, эгоизм и безынициативность, отец Венедикт проводил новоначальных через трудовые послушания на коровнике, конюшне, птичнике и других сельскохозяйственных объектах, где со временем выявлялось все усердие человека, открывались его душевные качества. «Никуда не скроешь, как человек относится к лошади, и как она реагирует на него, – любил он повторять. – Если у человека есть скрытый порок, то животное это сразу почувствует, и может даже не подпустить к себе». Новоначальным послушникам и кандидатам в братию он уделял очень много внимания. Будучи ограничен по состоянию здоровья в движениях, вызывал к себе в келью братий и вдумчиво беседовал с ними, стараясь не упустить ничего важного из их прежней жизни, пытаясь через молитву понять место конкретного человека в Церкви, характер его личности.

Положение в современных монастырях складывается такое, что на Настоятеля ложится груз чисто внешнего административного управления столь сложным организмом. Поэтому возникает опасность того, что «внешние» финансово-хозяйственные вопросы, участие в длительных богослужениях и неизбежное общение с власть предержащими и гостями обители не оставят у Настоятеля времени на внутренние, часто весьма непростые, вопросы духовного состояния братства. Число братии в Оптиной чрезвычайно умножилось, и отец Наместник ввел своеобразную систему «старчества», когда избранные из братии опытные в монашеской жизни духовники отвечают за руководство 10-15 братиями. Исповедуя врученных им чад, духовники решали возникающие при этом многоразличные недоумения с самим Настоятелем, который, вызывая их регулярно, расспрашивал кратко, кто как живет, а сам исповедовал только духовников.

Такая система может принять форму и изощренного доносительства, но отец Венедикт никогда не ставил своей целью поработить себе человека, он хотел лишь помочь ему побороть многоразличные страсти. При наиболее серьезных проступках духовники побуждали самого инока идти на откровение содеянного к авве монастыря, который, отечески увещевая провинившегося, накладывал на него взыскание, если считал необходимым. Удивляло то, что при самых тяжелых проступках братии, при соответствующем покаянии, наказание как раз и не применялось отцом Венедиктом. Сам грех был той тяжестью, которую нес на себе согрешивший.

В последние годы, когда строительство и восстановление стен монастыря стало приближаться к определенному завершению, отец Венедикт стал больше внимания уделять вопросам внутренней жизни братии. Его как человека глубоко церковного очень беспокоила теплохладность, глубинное равнодушие даже среди тех, кто пришел посвятить свою жизнь Богу. Требуя четкого соблюдения дисциплины в посещении богослужений, он охотно шел навстречу больным, вынужденным пропускать службы, но в других случаях взыскивая даже за минутное опоздание. Он часто повторял, что Господь все видит, и если кто-либо лукавит, ссылаясь на болезнь и уклоняется от церковной молитвы, то Бог непременно пошлет ему болезнь, желая уврачевать этот грех.

Желая возбудить страх Божий, отец Наместник ввел обязательное изучение заповедей Священного Писания. Были составлены книжечки карманного формата с избранными текстами Писания, которые каждый насельник обители должен был заучивать наизусть. Это знание проверял и сам отец Венедикт, и поставленные им братия. Хотя этот метод и можно назвать во многом схоластичным и формальным, но он помог тем, кто не имел стремления самостоятельно изучать Священное Писание, часто погружать свой ум в его живое и непреходящее Слово. По тому, с каким воодушевлением произносил отец Венедикт какую-нибудь фразу из Писания, было видно, насколько он сам оживотворяется этим словом. Он неустанно и других убеждал в том, что его надо заучивать, чтобы постоянно иметь при себе и по-настоящему постигнуть прочитанное. А зная – исполнить.

Любовь и внимание к Слову Божию были присущи ему от юности. Когда сразу по окончании техникума Володя Пеньков поступил работать, мастер дал ему почитать Новый Завет на одну ночь, прося возвратить утром. Придя к себе домой, Владимир решил не просто прочесть, но переписать Евангелие. Он совсем не спал и за ночь переписал Евангелие от Матфея и несколько апостольских посланий. А наутро принес книгу мастеру. «Ну что, прочитал?» – спросил тот и крайне удивился, когда юноша показал ему свои записи. Мастер был поражен, просто не мог поверить ему, и долго молча листал тетрадку. А затем решил подарить ему эту книгу. Потом, уединяясь на природе, выбрав место поживописнее, Володя брал с собой Новый Завет и усаживался читать.

Имея удивительное целомудрие от юности, отец Наместник иной раз на исповеди не мог понять поврежденности человека какими-то блудными грехами, иногда высказывая это даже вслух среди близких ему братий. Как человек старого поколения, он совершенно не переносил столь распространённой ныне вольности в одежде, частичного обнажения, ношения женщинами штанов. Когда он видел подобное, в нем воспламенялся дух ревнителя, дух пророка, подобного Илие, и он нещадно бичевал этот порок в своих проповедях, видя в нем страшную диверсию против целомудрия души.

Кроме своих проповедей, которые он всегда произносил без бумажек и с истинным вдохновением, отец Наместник проводил воскресные беседы с приезжающими паломниками и постоянно живущими в монастыре трудниками. Маститый старец, умудренный опытом, он старался хотя бы в какой-то мере передать его другим. Часто разбавлял свои поучения шутками, стараясь сделать их более доступными и понятными. Его пастырская ревность не позволяла ему уклониться от этих бесед, даже когда он начал гораздо хуже слышать и не мог передвигаться без посторонней помощи.

Духовное величие почившего Наместника Оптиной Пустыни нам еще предстоит оценить, по-новому взглянув на переступившего черту вечности духовного богатыря, ревнителя веры, благоговейного и нелицемерного раба Божия.


Просим сугубых молитв о упокоении души новопреставленного архимандрита Венедикта.

Источник: Иван-Чай

23 января 2018 г.


http://www.pravoslavie.ru/110110.html

[Дмитрий Н]

Памяти архимандрита Венедикта, наместника Оптиной пустыни


22 января, на 79-м году жизни, после тяжелой болезни отошел ко Господу наместник Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь архимандрит Венедикт (Пеньков). Он был созидателем и хранителем монастырской жизни, а также чутким духовным отцом. Вот что рассказывают о новопреставленном архимандрите Венедикте знавшие его архипастыри и пастыри.



_{Архимандрит Венедикт (Пеньков)}


«Отец Венедикт, как апостол Павел, всех своих чад носил в сердце»

Гурий, епископ Арсеньеский и Дальнегорский:

‒ Когда я пришел к вере, я сначала пошел по московским священникам, исповедовался у них, потом поехал в Свято-Троицкую лавру. Помню, захожу в Иоанно-Предтеченский храм, а там отец Венедикт проводит общую исповедь. Я послушал его и тут же встал к нему в очередь, очередь была огромной, и я к нему в первый раз так и не попал. Но уже целенаправленно стремился попасть именно к этому духовнику на исповедь. Приезжаю в следующий раз, выслушал общую исповедь, и тогда уже Господь сподобил меня, видимо, за мою неотступность, поисповедоваться лично батюшке.

    Я потянулся к нему, как к своему духовному отцу

А после, побывав у него на духовной беседе, я уже понял, что его образ мне лег на сердце, я потянулся к нему, как к своему духовному отцу. Стал часто к нему приезжать, обращался с вопросами.

Батюшка проводил удивительные беседы, причем не только с самими духовными чадами, – мы к нему приезжали и со своими родителями. Причем с неверующими родителями! Моя мама благодаря общению с ним уверовала. Конечно, Господь к Себе приводит, но многих на моих глазах и из моего близкого окружения Он призвал через отца Венедикта.

Батюшка мне постоянно говорил:

– Сходи к отцу Кириллу, сходи к отцу Науму.

Когда я оказался у отца Наума, тот спросил, у кого я исповедуюсь. Я сказал.

– Отец Венедикт, как апостол Павел, всех своих чад носит в сердце, – сказал тогда старец.

Все трое – отцы Кирилл (Павлов), Наум (Байбородин) и новопреставленный отец Венедикт – ушли один за другим. Царствие Небесное!


Отблеск рая


_{Архимандрит Венедикт (Пеньков)}

Архимандрит Мелхиседек (Артюхин), настоятель московского подворья Оптиной пустыни:

‒ Наместник Введенской Оптиной пустыни архимандрит Венедикт ушел на Небо в час ночи 22 января 2018 года. Оптину пустынь он возглавил 27 лет назад, 20 января, и покинул врученное ему тогда поприще почти день в день. Интересно, что его отец, раб Божий Андрей, почил 33 года назад 17 января. Может быть, находясь на Небе, он позвал сына к себе. Это наблюдения за Промыслом Божиим, действующим из рода в род от семьи усопшего, с которой мы в последние дни очень тесно общались.

Главное дело наместника – это созидание братства, которое живет Евангельской жизнью, по крайне мере искренне и самоотверженно старается так жить. Ничего никому не доказывая, а просто любя Бога, собранные отцом Венедиктом братия уже не могут жить иначе. Люди чувствуют подвиг. Им даже тогда не надо ничего особо внушать, говорить. Они видят пример Евангельского жития и вдохновляются также следовать в своей жизни Евангелию. Не обязательно себя то и дело называть христианами, монахами: лучше не называться навязчиво, но быть, чем называться и не быть. Книга ценится не за количество слов и не за толщину корешка, а за содержание. Вот так и люди просто видят, сколько в Оптиной пустыни уже собрано смиренных, кротких, духоносных отцов, для которых во главе всего любовь к Богу и ближнему, – и стремятся в эту святую обитель. Кто-то и сам, глядишь, уже ищет иночества.

В Оптиной пустыни отцы являют эту золотую середину царственного христианского пути: и Богу угождать, и людей не забывать. А то иногда бывает так, что людей любят, а до Бога и дела нет, в храм не ходят. Или наоборот: одна только служба на повестке дня, а про ближнего забывают. Нет, отец Венедикт давал понять, насколько все это взаимосвязано, он просто жил по принципу: когда Бог на первом месте, все остальное – на своем. Также научил жить и всю оптинскую братию.

В современном расслабленном мире должен быть какой-то стержень, а людям нужны твердые примеры исповедания веры. Старец Паисий Святогорец говорил: «Монахи – это не фонарные столбы, которые светят под ноги людям, чтобы те не споткнулись в суете, продолжая и дальше метаться по своим делишкам, а это одинокие маяки, которые стоят в бушующем море и указывают путь могущим быть потопленными кораблям».

Еще Ф.М. Достоевский говорил: «Ничего так русский человек не ищет, как святыни и святого. Он говорит: “У меня неправда, ложь, грех, но должен же быть кто-то святой и должна быть где-то правда, и должна быть где-то святыня”. Вот этой святыни он жаждет, найдет ее и поклонится ей, и восславит Бога». Поэтому важно являть этот образ святого жития, чтобы люди в миру понимали: «Да, у нас раздрай и неправда, но вот в монастырях живут по-евангельски, они познали Истину». Вот эту правду жизни по заповедям Евангелия, как и в прежние века, и в наше время Оптина пустынь являет. Там есть, конечно, величайшие святыни: чудотворные иконы, мощи старцев, – но главное ‒ продолжение духовной жизни современными монахами.

    Этот воевода оставил 200 человек монахов, воинов Христовых

Вся православная Москва давеча стекалась на московское подворье Оптиной пустыни ко гробу отца наместника. Этот воевода оставил 200 человек монахов, воинов Христовых. Архимандрит Венедикт оставил для православной России множество духовников, монахов-молитвенников. Нет ничего дороже молитвы. Не в крепком подсобном хозяйстве монастыря дело. Кто-то из великих людей сказал об Оптиной пустыни: «Скольких она сделала, и скольких еще сделает небожителями».

Старец Варсонофий Оптинский об обители слагал такие строки:

   Ясней здесь небеса и чище их лазурь...
   Мирской ярем нося и скорбный совершая
   Средь мрака и стремнин тернистый жизни путь,
   Сподобился я видеть отблеск рая...

На сегодняшний день Оптина пустынь и являет собой этот отблеск рая – благодаря подвигу, трудам, личному примеру отца Венедикта.

К чему он чаще всего призывал? Читайте Священное Писание, запоминайте Священное Писание, исполняйте Священное Писание ‒ и спасетесь! Помолимся о нем. Вечная ему память.


Восстановленная святыня


_{Братская панихида по архимандриту Венедикту 23 янв. 2018 г.}

Протоиерей Александр Тихонов, настоятель храма пророка Божия Илии на Воронцовом поле:

‒ Я учился в семинарии вместе с племянником архимандрита Венедикта – отцом Алексеем Пеньковым, ныне он служит в храме Живоначальной Троицы в Конькове. Для него, конечно, дядя был образцом христианина и пастыря. Он часто сам сверялся с ним, и нам в разговорах мог привести в пример. Хотя сам был очень скромен. Когда он нам сказал: «Моего дядю назначили наместником в Оптину пустынь», – мы, его однокурсники, не поверили. Но потом действительно оказалось, что его дядя возглавил этот важнейший для России монастырь.

Первым наместником возрождающейся Оптиной пустыни был нынешний Владимирский и Суздальский митрополит Евлогий. Скорее всего, когда владыка Евлогий, назначенный на Владимирскую кафедру, уходил из Оптиной пустыни, он сказал свое веское слово в пользу назначения вместо себя отца Венедикта, который, еще будучи насельником Свято-Троицкой Сергиевой лавры, зарекомендовал себя.

Помню, я был в Оптиной пустыни 30 лет назад – мы, как школу окончили, приехали туда потрудиться во славу Божию. В каких же там тогда лишениях все жили! Владыка Евлогий очень многое сделал, но до восстановления тогда, когда его переводили, было еще далеко...

Ничего там не было: ни стен в полуразрушенных церквях, ни колокольни. Храм преподобной Марии Египетской вообще бутафорией был – четыре стены из фанеры сооружены были. Со стороны смотришь: вроде храм, – а подойдешь: из фанеры сколочен, просто покрашен снаружи! Там, где башня с Ангелом, обустроили быстренько тогда единственный храм в честь Владимирской иконы Божией Матери, – там и служили. Но народу всегда в нем, как селедки в бочке, набивалось. Казанский собор при советской власти в гараж обратили. Сводов не было. Четырехскатная шиферная крыша, а в алтаре ворота пробиты, сквозь которые в храм заезжали грузовики, – страшное зрелище... Восточной монастырской стены не было, да и южной боковой. Куда ни глянь, – там раньше одни развалины были.

А какие жильцы там жили! Некоторые из них были просто пьяницы, матершинники, драчуны и хулиганы. Там жил один такой учитель физкультуры. Мы, мальчишки, пытались там что-то уже разгребать. Помню, меня из иконописной мастерской отправили воду принести. Я ополоснул ведро и вылил воду на травку, – так он бросился на меня с кулаками. Сильно им там претило восстановление святыни. Вот с таким контингентом отцу Венедикту приходилось иметь дело.

В Иоанно-Предтеченском скиту тоже мирские люди жили. Поначалу, при отце Евлогии, только разве что хибарку преподобного Амвросия освободили, а все остальное – это уже отец Венедикт радел, добивался. Жуть, что было. А теперь – слава Божия! Восстановлена святыня. Собрано монашеское братство.

Вечная память верному служителю Христову!


«Ну, какой развод?»


_{Архимандрит Венедикт (Пеньков)}

Сергей Максимов, руководитель паломнического центра «Благословенный Афон»:

‒ Отец Венедикт, бывало, мог меня в Оптиной пустыни заприметить, так что сажал к себе в машину, и я мог провести с ним так несколько дней. По-моему, у меня однажды целая неделя из рабочего графика оказалась изъята.

Потом он благословил меня на женитьбу.

Приехав уже с супругой в Оптину пустынь, мы, как это на самом деле бывает в таких святых местах, ни с того ни с сего вдруг разругались, да так, что, мол, уже только развод – и всё!

– Хорошо, – говорю своей второй половине, – с утра пойдешь развод оформлять.

Рано утром в гостиничном номере звонок.

Звонит келейник отца Венедикта:

– Вас зачем-то батюшка с женой вместе вызывает...

Я удивился. Мы собирались чуть свет уже в обратный путь снаряжаться. У супруги срочные планы...

Приходим.

Отец Венедикт сидит весь такой возмущенный и не знает, с чего начать разговор. Зависла пауза минуты в три... И он начинает со слов:

– Ну, какой развод? Какой развод?!

Мы просто побледнели.

А потом – его блестящая речь где-то на час без остановок.

Нас всё отпустило! Мы помирились.

Как-то отец Венедикт провидел, о чем мы там с супругой и на каких тонах говорили… 



СПРАВКА:

Архимандрит Венедикт (в миру Владимир Андреевич Пеньков) родился 24 июня 1939 года. Окончил Московскую духовную семинарию, а в 1973-м году ― Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В 1970-е годы был насельником Троице-Сергиевой лавры.

В 1990-м году пострижен в монашество в Троице-Сергиевой лавре с наречением имени Венедикт в честь преподобного Венедикта Нурсийского.

В 1990-м году назначен наместником Оптиной пустыни с возведением в сан архимандрита. Отец Венедикт руководил жизнью обители на протяжении 27 лет, начиная с 1990 года.

9 января 2018 года перенес тяжелую операцию. Спустя неделю после операции отец Венедикт все еще находился в реанимации – начались послеоперационные осложнения. 19 января здоровье батюшки резко ухудшилось, и 22 января он оставил этот мир...


Подготовила Ольга Орлова

24 января 2018 г.


http://www.pravoslavie.ru/110135.html

[Дмитрий Н]

«Венедикт не может – Господь поможет»

Памяти архимандрита Венедикта (Пенькова)


30 января исполняется 9 дней, как отошел ко Господу архимандрит Венедикт (Пеньков), наместник Оптиной Пустыни. О нем вспоминают сослужители, чада-ученики и соработники в деле восстановления обители.


_{Отец Венедикт раздает в благословение новые книги издательства Оптиной Пустыни}


«У него была каждая минута задействована»

Иеродиакон Илиодор (Гариянц), насельник Оптиной Пустыни:

– Отец Венедикт добросовестно, не жалея ни сил, ни времени, с полной самоотдачей выполнил послушание, которое возложил на него еще Святейший Патриарх Алексий II. Отец наместник явно оказался на своем месте. Конечно, были трудности. Без них не бывает монашеской жизни, тем более служения наместника. Но он пронес достойно свой крест. С чистой совестью оставил поприще своего земного подвига: благоустроенный, полный братии, внутренне укрепленный монастырь.


_{Иеродиакон Илиодор (Гариянц)}

    Он пронес достойно свой крест

Сейчас обитель живет благодатной, духовной, насыщенной жизнью. Созданы все условия для богослужения, молитвы, уставной жизни. Для приема и окормления паломников. Отлажена так, что она практически незаметна, как само собой разумеющееся, бытовая сторона – всё у нас слава Богу!

Наш наместник постоянно проводил беседы, наставлял как братию, так и стекающихся в обитель мирян. Со многими встречался лично. Это очень разносторонне развитая личность, во многом разбирающаяся, поэтому он и мог убедить практически каждого, найти нужные именно для тебя слова. Какого бы внутреннего устроения или жизненного опыта ни оказался перед ним человек, отец Венедикт тут же находил темы для разговора, а потом уже постепенно переводил его из практической плоскости в духовную.


_{Иеродиакон Илиодор (Гариянц)}

Отец Венедикт, безусловно, был духовным человеком, жил Евангелием, но у него был и очень цепкий, практический склад ума. Он вникал во все хозяйственные нужды обители и с легкостью решал самые сложные вопросы. Он и в прикладной бухгалтерии, и в теоретической экономике, и в чисто технологических мелочах стройки или животноводства разбирался. Понимал, как лучше будет для обители сделать то или иное дело.

До 1985 года я его еще по Свято-Троицкой Сергиевой лавре помню, мы общались и там, когда еще оба были лаврскими насельниками. Отец Венедикт уже тогда был прекрасным духовником.

Потом Господь благословил его возглавить великую Оптину. Он очень любил, ценил, почитал оптинских старцев. Мне кажется, они ему помогали поднимать монастырь. Он руководствовался их поучениями, передавал и другим в беседах дары их наследия. Он сохранил преемственность между нашими преподобными старцами и нами, современной оптинской братией.

При наместничестве отца Венедикта произошло множество важных событий: канонизации наших преподобных отцов, неоднократные визиты в обитель Патриархов Святейшего Алексия II и уже нынешнего Предстоятеля, Святейшего Кирилла. Это были очень благодатные встречи со всей братией во главе с отцом наместником. У нас даже есть общие фотографии.

    Оптина Пустынь – духовный барометр того, что происходит во всей России

Отец Венедикт во всем, что происходило за годы его наместничества в обители, принимал самое деятельное и активное участие.

Мы считаем, что наш наместник – своего рода образец, на который можно равняться более молодым наместникам других обителей. Эталон, с трудов которого еще многие и многие поколения игуменов будут брать пример. В Оптину Пустынь, как в один из важнейших центров духовной, а также культурно-просветительской жизни России, и так приезжало в бытность отца Венедикта множество наместников других монастырей, – здесь они проходили своего рода стажировку.

Оптина Пустынь – духовный барометр того, что происходит во всей России. Сюда и на исповедь народ стекается со всей страны.


_{Отец Венедикт постригает, рядом иеродиакон Илиодор}

Какую отец наместник нес ношу, диву даешься – круглые сутки он был в молитве и в трудах. Утро-вечер – каждая минута задействована: то он с братией, то с паломниками, то встречает кого-то, то с рабочими говорит. Никто не был обойден вниманием.

    Когда он почил, не было даже слез – на душе Пасха

Когда он почил, не было даже слез – на душе Пасха. Хотелось молиться, прославлять Господа, принимающего душу служителя Своего в обители Небесные. Я в эти дни ходил так, как будто он меня зовет и вот-вот у меня получится взлететь. Легкость на душе, утешение, радость Воскресения. Ни о чем мы с ним не договаривались, но такое ощущение, что он нас всех к себе в ту небесную обитель, которую ему Отец Небесный уготовал, возьмет. Такой это угодник Божий!

По его молитвам еще и земная Оптина развиваться будет. Он вдохнул в обитель такой бодрый, трезвенный дух. Настоящий воин Христов! Такими он и нас всех видеть желает и ждет к себе, в воинство небесное Церкви, Торжествующей Победу над смертью.


Он всех «держал на руках»


_{Алексей Иванович Сидоров}

Алексей Иванович Сидоров, доктор церковной истории, профессор Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии:

– Говорить о только что оставившем нас человеке всегда трудно и скорбно, ибо боль мешает видеть многое правильно, то есть видеть в свете Божиего Промысла… Но если постараться сделать это, то могу сказать, что встреча с отцом Венедиктом, так же как встреча с отцом Иоанном (Крестьянкиным) и недавно почившим архимандритом Наумом (Байбородиным), определила не только нашу с супругой жизнь, но и жизнь наших детей и внуков, а теперь определяет и жизнь наших правнуков…

Впервые я, тогда еще совершенно нецерковный человек и достаточно высокомерный светский ученый, встретился с отцом Венедиктом, когда тот еще был монахом в лавре. Меня поразила глубокая внутренняя вера и сила убежденности этого еще сравнительно молодого инока – он говорил так, что в его слова невозможно было не вникать. Вероятно, именно такая вера и позволяла ему справляться со своими многочисленными телесными немощами и болезнями (астма, диабет и т.д.), которые одолевали его с молодости. У меня эта вера и мужество отца Венедикта вызывали глубочайшее уважение и почтение. Довольно часто мы приходили к нему на исповедь в надвратный храм святого Иоанна Предтечи. Помню, как меня поразили его слова:

– Принять исповедь – это как подержать человека на руках...

Действительно, мы же все были и есть очень тяжелые, к тому же нас тогда было много. Но он всех «держал на руках» и давал не только духовные советы, но и советы, касающиеся повседневной жизни. Когда я при первой встрече сказал ему, что занимаюсь ересями в христианстве (гностиками, манихеями), он тихо улыбнулся и произнес:

– Христианство, раннее… Да, были такие христиане. Они и сейчас есть.

    От его тихого голоса мне стало почему-то очень стыдно

От его тихого голоса и от света, который просто проливался из его глаз, мне стало почему-то очень стыдно – он живет подлинной жизнью, а все мои «занятия наукой» (которыми я, естественно, гордился и считал самым важным делом в этом мире) представились лишь имитацией жизни. А потом он добавил:

– Ну, что ты какими-то ересями занимаешься? Столько еще святых отцов, творения которых еще не переведены. Например, Максим Исповедник.

Тогда я скептически улыбнулся: батюшка, конечно, не представляет, что такое изменить русло научных исследований, ведь у меня уже была наполовину готова докторская диссертация. Однако примерно через год я начал переводить творения преподобного Максима… Многое может молитва праведника.

Конечно, отцу Венедикту было трудно с нами (с моей женой и нашими друзьями) – мы были контингент специфический: московская интеллигенция с ее особыми «вывертами». Вскоре он «передал» нас отцу Науму – великому старцу земли Русской. Нам сильно повезло – становление нашей церковной жизни пришлось на мощнейшую «эпоху старцев», которые теперь все ушли.


_{Алексей Иванович Сидоров}

Отца Венедикта назначили наместником Оптиной Пустыни. Мы знали, как он не хотел брать на себя этот неподъемный труд. Даже послал доверенного человека к старице передать, что он не может, что сил у него нет, и болезни его обступили. На это батюшка получил такой ответ:

– Венедикт не может, Господь поможет.

Эту фразу он постоянно повторял позже. Так архимандрит Венедикт стал великим восстановителем нашего замечательнейшего монастыря, благословенной Оптиной Пустыни.

Мы старались регулярно приезжать к нему раз или два в год и видели, как восстанавливалась Оптина, бывшая дотоле мерзостью запустения (ср. Дан. 9, 27; Мф. 24, 15). И всегда получали велие утешение от пребывания там.

Меня поражало, что отец Венедикт всегда находил время и, главное, силы не только для духовного окормления братии и многочисленных паломников, но и для постоянного богомыслия. Его ум был как бы в процессе непрекращающегося движения «окрест Бога», как говорили отцы Церкви. Этот редкий дар Божий являлся, наверное, одной из главных особенностей наместника Оптиной Пустыни.

Вечная память выдающемуся подвижнику нашей Православной Церкви, дорогому, приснопоминаемому батюшке – архимандриту Венедикту.


В каком святом месте Господь сподобил послужить отца Венедикта



Вадим Нисонович Черников, соработник в деле восстановления монастыря:

– Отец Венедикт рассказывал мне, как он стал наместником монастыря. Он был насельником Свято-Троицкой Сергиевой лавры. У него была очень мучительная болезнь – астма, крайне тяжелой степени. Он не мог спать ни лежа, ни сидя – никак. Ему подвязывали под мышки вожжи, и он, так вися, спал, – как он рассказывал. И вот его вызывает Святейший Алексий II и говорит ему:

– Принимай Оптину.

– Ваше Святейшество, я еле живой...

– Нет, благословение тебе такое: принимай!

Он послушался. И вот 27 лет нес это послушание. Сколько он всего сделал! Какую братию собрал. Как всех внутренне образовал, сплотил, – все в монастыре обустроено, отлажено. Вот он – образ послушания Священноначалию! У него осталась астма, но таких приступов, какие его мучили ранее, так что он даже ходить толком не мог, уже не было, – представляете? Вот что значит ввериться Промыслу Божию и не воспрекословить: смирился, пошел – и Господь отпустил ему столько сил, и лет явно надбавил.


_{Преображенский храм Оптиной Пустыни}

Мы достаточно плотно общались с отцом Венедиктом. По его благословению в храме Преображения Господня возглавляемая мною компания в свое время взялась как-то делать фасад, и это была только одна из наших совместных работ. Получилось так, что я, взявшись за это дело, начал искать подрядчика, кто сможет сделать профессионально определенные специфические виды работ. Нашел хороших реставраторов. Это были достаточно известные в своей области профи. Их представитель приехал в Оптину Пустынь, я его познакомил с отцом Венедиктом. Мы все вместе пошли на трапезу после службы. Потрапезничали. Отец Венедикт благословил начинать работу. Выходим за святые врата обители, и вдруг этот человек, который, в общем-то, не был даже воцерковлен, говорит:

– Да нет... Тут не зарабатывать, тут надо жертвовать!

Так и вышло: одну часть работ мы оплатили, а другую, причем самую трудоемкую – такую, как полировка мрамора и т.д., – эта организация сделала во славу Божию.

Отец Венедикт рассказал мне как-то, как он, будучи достаточно молодым, вышел где-то в чистое поле, и вдруг на него спустилась радуга и долго, как он говорил, кружила его, так что он очнулся где-то километров за 10 от того места, где его настигла эта радуга.

– Такое веселие на душе было! – потом делился с нами он. – Как же так устроить, чтобы люди тоже смогли эту радость почувствовать?..

Вот о чем он думал, какие цели себе ставил...

А однажды был такой случай. Отец Сергий, келейник наместника, меня как-то пригласил на трапезу вместе с братией. Был какой-то праздник. В конце трапезы все пошли брать благословение у наместника: подходят, целуют руку. И я со всеми, как сидел, так и потихонечку стал продвигаться... Где-то я оказался посреди всей братии. Подошел руку поцеловать, а отец наместник перехватил меня левой рукой – и так и держал, пока последний из братии не приложился к его деснице, а потом уже мне позволил.

Вот так он к своей братии относился! Не размыкал ее рядов. Хотя с братией он держался ровно, а человека со стороны мог как-то иной раз и выделить. Например, мне доводилось с ним даже трапезничать в его крохотной кухоньке. Представляете, наместник такого огромного монастыря, архимандрит, а у него кухонька, где еле-еле два человека втискиваются по краям миниатюрного столика.

Много раз отец Венедикт принимал нас всей семьей, даже с нами еще и моя сестра с мужем были, он нас по два часа мог «нравоучать». Все мы сосредоточенно слушали его наставления. Иногда он мог что-то и резкое сказать, – как холодной водой окатит. И тут же вопрос:

– Как ты считаешь?.. То-то-то.

Мудрый батюшка. Знает, как вопрос поставить. Бьет в точку – так, что в душе ёкает. Всегда знает, что и у кого спросить надо. Как это ему было открыто?! Видно, такой дар у него от Бога: видеть, знать.

    Тварь Божия чувствовала его внутреннюю доброту

Однажды отец Венедикт взял меня с собою на скотный двор, и я увидел, какая же у него любовь к этим созданиям Божиим! Мы зашли в коровник. Там исключительная чистота. Никаких запахов! И вот, он этих коровок прямо в мордочки целовал. И они, видно было, чувствовали его любовь к ним, просто все тянулись к нему. И точно так же лошадки. Тварь Божия чувствовала эту его внутреннюю доброту.

Он был очень добрый. На вид производил впечатление человека даже какого-то грозного. Но внутренне был – сама доброта. Те, кто знал его поближе, конечно, подтвердят.

Кто-то из новоначальных монахов мог, конечно, по немощи за его строгость и обижаться, но я думаю, что он только на пользу им проявлял порою и жесткость: не давал расслабиться, размякнуть. Сортировал монахов то и дело, – но это же воинство Христово, бойцы должны быть мобилизованы. Сам-то себя отец Венедикт в какой бодрости и трезвении держал, себе и не спускал ничего в первую очередь.


_{Игумен с Синайской горы Павел сослужит отцу Венедикту в Оптиной Пустыни}

Помню, я сам еще трудился в Москве. Подходит ко мне сотрудник, который у меня в фирме был на подхвате собственно по линии взаимодействия с обителями, храмами.

– Вадим Нисонович, тут такая матушка Наталия, которая часто бывает на Синае, говорит, что игумен Синайского монастыря Святой Екатерины отец Павел хочет побывать в России и просит вашего содействия...

Я дар речи потерял: я-то кто такой? А он еще раз потом повторяет мне переданную просьбу и тут же сообщает, что должен выехать как сопровождающий.

«Ну, подожди, – думаю, – наверно, просто сам на Синае побывать хочет...».

– Значит, так, Алексей, – говорю, – вылетаешь, но если отец Павел не приедет, я тебя уволю.

– Хорошо, – отвечает и отбывает на Синай.

Возвращается, разумеется, без отца Павла.

– Ну, что, – встречаю его, – попался? О чем договаривались?

– Правду говорю! – не спешит увольняться. – На границе задержали! Завтра будет!

И действительно, представляете, приезжает на следующий день игумен Синайского монастыря, я его, как во сне, встречаю, устраиваю ему тут программу пребывания. Он хотел посетить Санкт-Петербург, Тамбов... Разумеется, едем в Оптину Пустынь. Там на него еще, помню, какой-то игумен напал:

– Покажи документы! Точно ли ты игумен Синайского монастыря?

Но в Оптиной тогда оказалось в храме много паломников, бывавших в монастыре святой Екатерины на Синае, они узнали отца наместника и, слава Богу, подтвердили, что это он. Да и отец Венедикт его сразу принял, они вместе служили, потом так радостно, по-братски трапезничали.

Потом я отвозил отца Павла в аэропорт. Еще, помню, русский самовар ему подарил – знаю, что за рубежом эту нашу русскую «экзотику» любят. И вот он, мысленно возвращаясь в те места, где он у нас в стране за ту поездку побывал, вдруг произнес:

– Покров Матери Божией над Россией... А самое святое место – Оптина Пустынь.


Записала Ольга Орлова

30 января 2018 г.


http://www.pravoslavie.ru/110284.html