Повоюем? Протопресвитер Владимир Диваков

[Дмитрий Н]

Повоюем?

Протопресвитер Владимир Диваков


«Лучшая защита – наступление», – говаривал Великий наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Алипий (Воронов).

О том, как доводилось воплощать этот принцип в жизнь при советской власти и далее, вспоминает протопресвитер Владимир Диваков, секретарь Патриарха Московского и всея Руси по городу Москве, настоятель храма Вознесения Господня у Никитских ворот («Большое Вознесение»).



_{Протопресвитер Владимир Диваков. Фото: Иван Правдолюбов / Православие.Ru}


«Ешьте на здоровье», если вы в вечную жизнь не верите

Захожу, помню, как-то домой после службы, стал переодеваться... Слышу – крики в коридоре, выглянул, смотрю: теща сама не своя идет... Рассказывает. Только за мной дверь захлопнулась, – звонят-тарабанят:

– Откройте! К вам зашел священник!

Открывает.

– Что он тут делает?

– Как что? Отдыхает.

– Точно? – норовят заглянуть ей за спину. – Почему здесь?

– А почему бы и нет?

– Он здесь не прописан!

– Но это наш зять...

   В храмах, помню, одно время даже пожертвования на канон обложили налогом

Повернулись, ушли. И такие проверки тогда были на каждом шагу. А может, он на требы сюда зашел? Крестит там сейчас кого-нибудь? Причащает?! Уполномоченному доложим! Регистрацию отберет! (Без нее тогда священнику нигде служить нельзя было – о. В.Д.).

Тогда-то я еще в своем родном храме Святых апостолов Петра и Павла в Лефортово служил, где с детства алтарничал да пономарил. А потом меня, конечно, погоняли с прихода на приход, – это тоже одной из «воспитательных мер» у властей считалось.

Все пытались контролировать! В храмах, помню, одно время даже пожертвования на канон обложили налогом. Один батюшка всю пожертвованную на помин душ усопших снедь смахнул, помню, да и отнес этим товарищам:

– Ешьте на здоровье! – высыпает им прямо на стол.


«Я понял, в чем моя вина!»


_{Храм Святителя Николая Мирликийского, что в Хамовниках}

Спустя три года меня вдруг в храм Святителя Николая Мирликийского, что в Хамовниках, переводят. Вскоре вызывает меня уполномоченный по делам религии генерал КГБ А.С. Плеханов. Кабинет у него находился в районе Лубянки, на Кузнецком мосту – огромная такая комнатища. Захожу, он там в углу затаился.

– Здравствуйте! – говорю.

Молчание.

Я постоял-постоял.

– Александр Степанович, здравствуйте! – повторяю.

Опять молчит. Смотрит исподлобья. Видимо, он ко всем священникам как к заведомо арестованным относился.

Я уже было раскланяться решил, а он как заорет:

– Фамилия!!!! Имя!!! Отчество!!

Я представился.

– Какая религиозная организация!?

Отвечаю.

– Регистрация?!!!

Предъявил, но из рук не выпускаю. А то тогда, бывало, уполномоченный положит ее в стол, и вот стоишь гадаешь: отдаст он тебе ее или нет?..

– Кто вам дал право выгонять людей из церкви?!!

– Погодите, – медленно произношу, – кого это я выгоняю?

– Если я говорю, значит, знаю, что говорю!

– Интересно.

– Вы с обряда Крещения гоните!


_{Протопресвитер Владимир Диваков}

Был у нас там инцидент с одним иудушкой – прямо во время Крестин начал богохульствовать, насмехаться.

– Слушай, не надо, – подошел я к нему, – выйди. Бабушки крестить помогут.

– Так он неверующий, – поясняю уполномоченному.

– Ваше дело обряд совершать!

– Послушайте, – говорю, – я и совершаю. По чинопоследованию таинства Крещения я просто обязан был спросить: верует ли человек и как он верует?

– И что же, если я в церковь приду, вы и меня выставите?

– Смотря как будете себя вести...

– Это не ваше дело! Для этого есть Исполнительный орган.

Это власти на Архиерейском соборе 1961 года продавили такое постановление, чтобы вся власть в каждом конкретном храме этой навязанной извне структуре переходила.

К нам еще в храм в Лефортово, помню, заявились два таких юрких мужичишки в кепочках:

– Где у вас красный угол?

– Какой красный угол?!

– Ну, где нам проводить собрания. Я буду председатель вашего Исполнительного органа, а это – кассир.

Через месяц сбежал один, а за ним и другой, прихватив с собой кассу…

– Ну, вот если вы придете ко мне на Исповедь, – объясняю тогда Плеханову, – я же вас до Причастия не допущу, потому что вы неверующий.

– Вы нарушаете закон! Выдворять кого-либо – это дело Исполнительного органа прихода!

Тут у меня мелькнула мысль…

– Я понял, в чем моя вина! – тут же начинаю соглашаться. – Не научил я людей вере! Вот в чем провинился!

– Что... – опешил он. – Кто вас вере кого учить заставляет?

– Вы! – перешел я в наступление. – Человек говорит, что он член партии, и ему не полагается верить. Моя вина, что я не научил его вере.

– Я?!! – оказался он не готов к такому повороту событий и попятился назад: – Вы не так меня поняли… Вы правильно поступаете. Нельзя таких людей допускать до обрядов. Получается «и нашим, и вашим споем и спляшем»...

Тут же, видимо, кнопочку под столом нажал. Секретарша засеменила: чай, галеты принесла.

– Да вы присаживайтесь, – приглашает. – Вы же академию закончили, законы знаете...

«Так... – думаю я, – то, как звать меня, был не в курсе, а тут, оказывается, уже и насчет академии осведомлен!»

   Вы делайте то, что вам положено... А этих Жуковых гоните в шею... Не наше дело в ритуалы вникать

– Вы делайте то, что вам положено... А этих Жуковых (Так! Раскололся – выдал того, кто донос написал!) гоните в шею... Не наше дело в ритуалы вникать!

– Гм-м... Александр Степанович, а вот панихиду, – решился тут спросить я, – на кладбище можно служить?

– А вы что, инструктаж не проходили?

– Да я в то время болел...

– Только в момент захоронения. Только! Вы же понимаете, чем можете поплатиться за совершение панихиды в другое время?

И опять давай про регистрацию да про налог, что за три года не расплатитесь.

– Да? – прикидываюсь дурачком. – Кто бы мог подумать… Не знал. Ну, ладно.

– А что? Нарушали?

– Да вот как-то попросили, – потягиваю чаек с галетой, – нарушил.

– Вот как?!

– Да я и сам не знал, как поступить. Пришли из Посольства Западной Германии… – смотрю – у него лицо вытягивается, – и попросили отслужить панихиду на Немецком кладбище.

– И что?

– Пошел послужил.

– И правильно сделали! Закон же наш, для внутреннего употребления! Вы бы и нам еще позвонили, чтобы мы вам во избежание вообще каких-либо неприятностей сопровождающего выделили.

– Да тогда выходные были...

– А вы в следующий раз на будни выполнение такой просьбы отложите и звоните нам! – весь аж трепещет.

Долгое время они меня потом не трогали.


Эксцентричное поведение


_{Протопресвитер Владимир Диваков и митрополит Тихон (Шевкунов)}

С ними надо было просто уметь воевать. Про архимандрита Алипия (Воронова) владыка Тихон (Шевкунов) хорошо в своей книге «Несвятые святые» написал. А мне еще такой архиепископ – Сергий (Ларин) – запомнился. Тоже яркая личность.

Из обратившихся обновленцев, – такого нрава, что от него чего угодно ожидать можно было... Среди советских работников он упорно распускал слухи о том, что близко знаком со Сталиным... Его побаивались.

Однажды в епархию какой-то чин НКВД заявился – и требует с порога:

– Архиерея сюда!

Его Высокопреосвященство не торопясь надевает рясу с огненными отворотами, красную скуфью, берет знак своей архиерейской власти:

– В чем дело?! – появляется на самом верху высоченной лестницы да стучит этим посохом: – Вон отсюда! Вон отсюда!!

Тот пробкой и вылетел – на всякий случай.

Показательно этот архиерей и появился там, на своей новой кафедре в Ростове. Приехал, а въезжать некуда. Подает запрос на возвращение Церкви для размещения Епархиального управления одного из некогда принадлежащих ей зданий. Тогда, в 1947-м году, это казалось настолько абсурдным, что власти даже отвечать не стали.

Они-то сами лучшее из церковных зданий в самом центре города себе и облюбовали…

И вот в ослепительно яркий южный день подъезжает к крыльцу горисполкома архиерейская машина… Дверца распахивается, оттуда сановито выходит владыка. В той самой, с огненными отворотами, рясе и в красной скуфье. Посохом, характерно постукивая о ступени, вот он уже в первый кабинет кого-то из начальников прошел:

– Так! Здесь, конечно, надо будет сделать косметический ремонт, – осматривается, ни с кем не здороваясь. – Следующий кабинет откройте... – командует иподиаконам. – Здесь тоже! А тут, по-моему, – проходит уже в приемную главного шишки, – ничего... Дальше!..

Обошел так все здание на глазах у оцепеневших советских клерков и уехал.

Через пару часов звонок:

– Владыка, вы-ы-ы... просили вам помещения?.. – а в письме для начала на более скромную постройку указано было. – Готовы его освободить!


Хорошая школа для будущего Патриарха


_{Святейший Патриарх Пимен (Извеков)}

Потом я был на похоронах владыки Сергия (Ларина). Его в 1967-м году в подмосковной Мамонтовке хоронили. Все уже стали расходиться, а Святейший Пимен (Извеков), смотрю, все еще стоял и стоял у его могилы...

Помню, когда о Святейшем Пимене писал свою книгу[1] архимандрит Дионисий (Шишигин), он никак не мог найти данных о периоде его заключения: когда и где будущий Патриарх сидел, какие лагерные «послушания», как это тогда называлось, нес.

– Как бы про 1930-е и 1940-е годы выяснить? – все допытывался потом и отец Сергий (Голубцов). – Мне надо книгу выпускать, а тут белое пятно!

– Ну, вы все напишите, а пробелы оставьте, – утешал его отец Матфей Стаднюк, который нес тогда послушание патриаршего секретаря. – Мы Его Святейшеству передадим, а он там, может, и заполнит что-нибудь...

– Да что ж это такое? Неужели нельзя выяснить про этот период?! – так и бился отец Сергий.

Да и от отца Дионисия тогда еще многое было сокрыто.

Потом уже я где-то только у отца Тихона (Шевкунова) в книге первые данные на этот счет прочитал.

А когда видел Святейшего Пимена у могилы владыки Сергия, я и сам еще не догадывался, почему он так долго у нее стоит...

Оказывается, как только он вышел из заключения, нигде не мог устроиться. Мыкался по Одессе. А потом владыка Сергий (Ларин) его к себе келейником взял. После секретарем сделал, а далее уже будущий Патриарх в Псково-Печерскую обитель попал, а оттуда – в Троице-Сергиеву лавру и далее: пошел на повышение.

Но побыть при владыке Сергии (Ларине) – это, наверно, была хорошая школа для будущего Патриарха.

   Ваше Святейшество! – изумился тот. – А кто мне дверцу машины открывать будет?!!

Вот представьте себе. 1948-й год. В Москве проходит Всеправославное совещание. Архиереям строго наказали быть без сопровождающих. Отговоркой было отсутствие мест в гостиницах. Послушно в одиночестве явились владыки, за исключением Его Высокопреосвященства Сергия (Ларина)…

Ему тогда даже Патриарх Алексий I шепнул на ушко:

– Сказали: без сопровождающих...

– Ваше Святейшество! – во весь голос изумился тот. – А кто мне дверцу машины открывать будет?!!

Сопровождал его игумен Пимен (Извеков).


Святая простота

Каждый тогда на своем уровне воевал. Помню, зачастили как-то проверяющие из райисполкомов в храмы. Квитанции требовали им показать, якобы для уточнения правильности их оформления. А сами тут же адреса, телефоны переписывают. Звонят по месту работы тех, кто ребенка крестил или еще в каком таинстве участвовал. А то и на дом приезжали:

– Бабушка, тебя вот причащали, да?

– Причащали, – радуется старушка: надо же, молодежь интересуется!

– А что ж ты ни копейки на такси не дала?

– Как не дала? Я ему 10 рублей дала…

Тут же записывают.

– Подпиши!

Та подписывает.

К следующей – с другим вопросом:

– Что ж ты такими деньгами разбрасываешься? 50 рублей священнику на руки! Это откуда ж у советских пенсионерок такие суммы?

– Какие 50?! 15!

– Подпиши!

Собрали такие расписки и вызвали священников в райисполком.

А один молодой батюшка от бабулек еще ранее услышал, кто к ним приезжал. Полистал за свечным ящиком квитанции, да и сам их всех опять объехал…

И вот созванных отцов ставят перед фактом:

– Ваш доход за требы подсчитан! – и победоносно умножают его на 365 раз по количеству дней в году... – Это ваши новые налоги! – предъявляют сумму, превышающую трехгодичную зарплату священника.

– Ничего подобного! – вскрикивает вдруг этот молодой батюшка.

– Что такое? Вы с этим не согласны?!

– Конечно, нет!

– Поехали! – предлагают ему. – Проверим и все вам докажем! Машина во дворе!

– Поехали!

Приезжают к первой причастнице:

– У вас этот священник был?

– Был.

– Обряд совершал?

– Совершал.

– Ты говорила, что ему 10 рублей дала?

– Да не в руки, конечно, дала, в карман плаща положила.

– Мать, может, ты не в тот карман положила?

– Может, и так.

Ко второй – то же самое:

– Только я ему не в руки дала, а на берет там, в коридоре, на вешалке положила.

Так троих или четверых объехали, плюнули на все это, лишь предупреждением пригрозив.


Как нам тезка святителя Николая помог

Больше всего проблем было с ремонтом. Косметический еще позволяли сделать, а вот капитальный – ни-ни! Тут уж старосты, как могли, выкручивались.

В храме Святителя Николая в Хамовниках старостой был раб Божий Иван Федорович Гусев, очень благочестивый человек. Он всего себя отдавал служению Церкви. От какого-либо жалованья отказывался:

– Я не ради зарплаты здесь, я пенсию получаю.

Раньше всех приходил на работу, позже всех уходил. Делал все возможное и невозможное. Только Господу Богу известно, чего ему стоило оформить ремонт на 4 тысячи, при том, что работ там было на все 40!

Тут же нагрянула проверяющая комиссия:

– А где вы красочку купили? А кисточки? – почти год так доискивались, проверяя, были ли в этом магазине в то время такие товары и т.д.

Уж больно на видном месте этот храм стоял. Он у властей тогда – как бельмо в глазу. Это сейчас там торговый центр построили, что церковь почти не видно, а тогда даже деревьев не было, чтобы его загораживать.

Ехал мимо Хрущев в 1957-м году на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Лужники, да и распорядился градостроителям: «Принять меры!!!». Я потом общался с архитектором Константином Тихоновичем Топуридзе, который взял да изогнул линию Комсомольского проспекта, но именно так, чтобы сохранить святыню!

А потом и мы еще с Иваном Федоровичем ранее обшарпанный храм просто на загляденье выкрасили в яркое сочетание оранжево-алого, белого, зеленого, а по фасаду еще и иконы повесили.

И тут опять теперь уже первого секретаря Московского комитета компартии В.В. Гришина нелегкая понесла той дорогой…

– Как?! Комсомольский проспект начинается с храма?!! – взбесился он. – А икон понавешали, чтобы комсомольцы на них молились?! Да это же идеологическая диверсия!

Так и на Константина Тихоновича ранее вне себя от ярости Хрущев, перемежая ор матерной бранью, топал:

– Вам слово партии не закон! Вы теперь сами вне закона!

– Если бы вы знали, чего мне это потом стоило, – рассказывал мне после этот удивительный архитектор.

С ним все даже здороваться перестали, считали его уже за «списанного». А ему потом, в конце 1970-х, кстати, первому из советских архитекторов Международную премию за умелое сочетание старой и новой архитектуры дали.

А к нам после филиппики Гришина из райкома компартии тут же комиссия заявилась. Но и в ней замечательнейший человек Николай Николаевич Соболев, возглавлявший тогда Комитет по охране памятников, оказался!

– Это же вы так просто промыли иконы?

– Да, – вдруг понял я, какое он изящное предлагает решение проблемы. – Точно! Промыли! Знаете, когда там краскопультом работали, смотрим, что-то под побелкой… Мы и начали мыть!

А у нас там эти новенькие иконы под XVII век стилизованы.

– Ну, надо же, – продолжает изумляться Николай Николаевич. – Как раньше иконы писали! Сколько столетий, а они – как новые! Знаете, бывает, возьмут черную доску, – обращается к понурившимся партийным членам комиссии, – промоют ее, а там такой красоты икона!

Те кивают, не хотят показаться неучеными.

– У меня по части искусствоведческой никаких претензий тут нет… – резюмирует так ловко взявший инициативу тезка святителя Николая. – Где совещание продолжим? – поторапливает их уже оттуда. – Наверное, в райкоме партии?

– Мне тоже, – спрашиваю, – ехать?

– Вы что с ума сошли? – уже оборачиваясь, улыбается мне.

Храм отстояли. Но меня оттуда перевели. Власти хотя бы так отомстить попытались. Тем более что я там еще и ограду храма на историческое место передвинуть успел, чем тоже вызвал их раздражение.


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Котлован


_{Фото сделано ориентировочно в 1985 году. Слева направо: псаломщик храма прп. Пимена Великого Виктор; клирики того же храма: протодиакон Сергий Громов (+); протоиерей Василий Бланковский, настоятель протоиерей Димитрий Акинфеев (+), протоиерей Владимир Диваков, протоиерей Владимир Еремин, протодиакон Сергий Голубцов (+); псаломщик Валерий Комзолов (в дальнейшем священник Заиконоспасского монастыря)}

Так я и оказался в храме Преподобного Пимена Великого, что в Воротниках. Казначеем там был «законопослушный» гражданин, который лет 30 там уже, в угоду собственному карману да антирелигиозной политике власть имущих, промышлял.

Скажут ему: крыша течет, он тут же отзывается:

– Сейчас подчиним!

Посылает сторожа, тот берет мешковину, макает ее в масляную краску и приляпывает на дыру. Казначей всем улыбается:

– Сделано!

То же самое с куполами: марлечку подложат, подшпаклюют, подтонируют...

– Готово!

Эту бутафорию, как спохватились, поняли, что всю уже целиком менять надо, ремонтировать там уже было нечего. Крышу перекрыли, купола поставили новые. И это опять же умудрились сделать в условиях запрета на капремонт.

И тут я еще затеял церковную ограду на историческое место вернуть, – тогда постоянно прихрамовую территорию урезали.

– Да зачем вам это надо? – заохали боязливые из служащих и сотрудников. – Нам же теперь отвечать придется!

    Про храм на Пятницком кладбище говорили: оттуда уже разве что в могилу

Им-то – обошлось. А меня опять перевели, считай, что сослали. Потому что про храм Троицы Живоначальной на Пятницком кладбище тогда так и говорили: оттуда уже разве что в могилу.

– Там вам уж никакую ограду никуда двигать не придется, – насмехался уполномоченный, – там все оградки прочно вкопаны на свои места...

Там на приходе было далеко не церковное «духовенство»: литургию служили скоропалительно, а попробуй что сказать – кулак покажут...

Помню, приходишь, открываешь храмовую дверь, а внутри чернота нависает! Калорифер не предназначен для топки углем, – только объяснить попробуешь, а тебе:

– Служите в холоде! – огрызаются.

Удалось там батареи установить, котел поставить. Но, главное, я там открытия приписного храма Симеона, епископа Персидского, добивался.

Церковь открыли. А меня опять перевели в... концертный зал! Он тогда в храме Большое Вознесение у Никитских ворот располагался.

А до этого там вообще Энергетический институт был, и по центру такая странная махина висела, – с помощью которой искусственные молнии изучали. От их ударов все здания в округе тряслись, а здесь, значит, такой бункер был, и вместо него – я как вошел, смотрю, – котлован остался!

Супруга моя тоже заглянула в него – и, видимо, памятуя присказку о том, куда после храма на Пятницком кладбище переводят:

– Вот тут тебя и похоронят! – вдруг сказала.

– Это слишком большая честь, – отвечаю.

Только мы там осмотрелись, отец Матфей Стаднюк звонит:

– В Успенском соборе Кремля первая литургия состоится, а потом крестный ход к вам пойдет!

«К нам» – это, конечно, пока еще громко сказано было. Тогда, бывало, идешь и сам не знаешь: пустят тебя сегодня внутрь или нет? Дирекция концертного зала там все никак свои позиции сдавать не хотела. Мы и стали тогда утром и вечером каждый день служить, чтобы просто уже и не выходить из храма.

Тот крестный ход был, кстати, первым, что прошел со времен советских запретов по улицам Москвы. 23 сентября 1990 года.

Но какие нам еще бои предстояли…

(Продолжение следует.)


Протопресвитер Владимир Диваков
Подготовила Ольга Орлова

13 февраля 2019 г.


_{[1] Архимандрит Дионисий (Шишигин). Былое пролетает… Патриарх Пимен и его время. М.: 2010.}


http://pravoslavie.ru/119309.html

[Дмитрий Н]

«Мы в Москве ни одного храма ни раскольникам, ни сектантам не отдали»

Протопресвитер Владимир Диваков


Как это удалось и что может быть страшнее пустого храма, вспоминает протопресвитер Владимир Диваков, секретарь Патриарха Московского и всея Руси по городу Москве, настоятель храма Вознесения Господня у Никитских ворот («Большое Вознесение»).


Действовали, как эмчеэсовцы


_{В центре семинарист Владимир Диваков}

Однажды, помню, захожу я к отцу Матфею Стаднюку, а у него там какой-то чиновник (как потом выяснилось – председатель Пресненского райисполкома) нетерпеливо вертится. Ему надо было проект расширения заводского цеха по улице Павлика Морозова согласовать, и он все показывал, где подпись поставить надо.

– Погодите-погодите, – всматриваюсь в его планы, – там же храм Святителя Николы на Трех горах!

Дело в том, что я, еще учась в Московской Духовной академии, писал работу «Московская епархия в 80–90-е годы XIX века», выезжал на места, ориентировался, где остались и в каком состоянии храмы.

– Это когда-то был храм, а сейчас остатки… – буркнул посетитель, убирая от меня свои бумаги.

– Как это «был»?! Как это «был»?!! – пошел я в атаку, – Там есть община! Здание надо Церкви вернуть! Люди его уже восстанавливать собираются!


_{Протопресвитер Матфей Стаднюк}

Тот – к отцу Матфею, а батюшка так разводит руками – ничего, мол, поделать не могу, – и кивает на меня: это мой начальник!

– Без вас разберемся! – хлопнул дверью визитер.

Пришлось быстро собирать общину, о существовании которой – сам не знаю как – догадался я тогда заблаговременно уведомить этого товарища.

Действовали, как эмчеэсовцы.


На ком больше греха?

Но община не всегда могла даже действующий храм спасти. В секретном докладе Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР за 1962 год Преображенский храм на Преображенской площади числился одним из «наиболее активно» действующих…

Прихожане, узнав о намерениях властей, дежурили там дни и ночи. Их убеждали разойтись, обещали, что сноса не будет. Стоило отлучиться в лавру на память преподобного Сергия… 18 июля 1964 года, в три часа ночи, власти взорвали храм…

В тот же год, после осеннего дня памяти Игумена Земли Русской, на Покров, и самого Хрущева из госкресла катапультировало. Не дано ему было больше власти причинять Церкви вреда (ср. Ин. 19, 11).


_{Митрополит Иосиф (Чернов)}

«Миром правит только Промысл Божий», – говорил отец Иоанн (Крестьянкин).

Помню, я еще в Никольском храме в Хамовниках служил, и к нам пришел владыка Иосиф (Чернов) – к иконе Божией Матери «Споручница грешных» приложиться. Я ему предложил чайком его угостить. Разговорились.

– Я в этом храме и раньше бывал, конечно, – рассказывает. – Оказался здесь в Рождественский сочельник 1941 года, когда из ссылки только вернулся. Захожу – глазам своим не верю: человек 10–15, полупустой храм. Мы-то, когда в тюрьмах сидели, думали: столько храмов закрыли, значит, оставшиеся переполнены. А тут – пусто. Как же так? Господь сказал: врата ада не одолеют Церкви. Но видно, что уже одолевают…

То же самое и в его епархии в Петропавловске, куда его на кафедру после ссылки направили, повторилось.

   Господь сказал: врата ада не одолеют Церкви. Но видно, что уже одолевают

– Тяжелейшие впечатления, – вспоминал владыка. – И снова я тогда смалодушничал: врата адовы не одолеют Церкви, а вот – уже почти одолели!.. Я и подумать тогда не мог, что пройдет всего несколько месяцев, и храмы не будут вмещать пришедших!.. Началась Великая Отечественная война.

Церковь, как была, так и есть: «и врата адова не одолеют ей» (Мф. 16, 18). А вот что люди себе без Церкви готовят?


Сводки с фронта

Война закончилась, какое-то время еще по инерции в храмы ходили. Тогда и духовенству шанс дан был восстановить святыни. Власть не препятствовала. А все думалось: успеется. Вроде как страна – в руинах, не до церковных нужд, быт обустраивать надо. Щука в море, чтобы карась не дремал. Так и Хрущев появился со своей последовательной программой «ликвидации» оставшихся церквей.

Храм Иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще был на очереди разрушения. Там красную линию в градостроительном плане под хрущевские пятиэтажки подвели, а церковь, мол, за нее выходит... Точно так же и Преображенский храм в Богородском «обвинили» в том, что трамвай его объезжает... Храм Ильи пророка в Обыденском переулке под нужды соседствующего завода начали «приспосабливать» – в церковных подвалах уже мазут хранили...

Это все храмы, где совершались богослужения. Закрытые церкви власти под шумок даже после отстранения Хрущева сносить продолжали. Единственное: старались избегать «конфликтных ситуаций». Тактика огласки, резонанса могла спасти святыню. Особенно если подключались западные «голоса».

Готовясь к визиту в Москву президента США Р. Никсона, в 1972-м году взорвали огромный, русско-византийского стиля Казанский собор на ныне Калужской, тогда Октябрьской, площади, – чтобы даже вопросов не возникало. В нем почти полвека уже кинотеатр «Авангард» располагался.

Предлоги были вымороченными: под празднование Казанской иконы Божией Матери, в ночь с 3 на 4 ноября 1969 года, снесли храм Святых праведных Богоотец Иоакима и Анны на Якиманке – церковь-де мешала устроить новый проезд, хотя на этом месте до сих пор пустырь зияет…


Не тех богатств в Церкви ищут

   Церкви стали возвращать зачастую изуродованные остовы. Но страшнее – запустение в душах

Из тех храмов, что уцелели, в самом конце 1980-х – начале 1990-х годов Церкви стали возвращать зачастую изуродованные остовы. Но страшнее – запустение в душах.

Помню, надо было проводить учредительные приходские собрания. Тогда всего-то в Москве было три благочиния, поскольку открытые храмы наперечет еще были. Из трех благочинных я был самым молодым, мне эти собрания вести и приходилось. Почтенные отцы-благочинные просто сторонились их – там творилось такое ...

При передаче храмов каких только провокаций противники Церкви ни устраивали! Первые собрания проходили при участии уполномоченного по делам религии. Он порою заранее, по старой привычке, распоряжался:

– Вот этого старостой храма надо провести! – и указывает на какого-то знакомого ему проходимца, с которым таким образом нажиться намеревались.

Тогда почему-то многие наличие у Церкви денег заподозрили.


_{Храм Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне в наше время}

Так, помню, в возрождающемся приходе храма Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне собрание проходило в Доме культуры. Набежали 200–300 человек! И все хотят вступить в «двадцатку»!

– По закону – больше можно, меньше нельзя! – права качают.

Уполномоченный пытается их утихомирить:

– Но всех все равно принять невозможно...

Я уж тут взял микрофон:

– Радуюсь за этот приход – он возродится быстро! – все сосредоточились. – Но для того, чтобы восстановить храм из руин, требуются материальные средства! Поэтому прошу всех, кто будет подавать заявление, указать сразу, кто сколько может сейчас помочь восстановлению храма. Прямо так и указывайте: смогу перечислить такую-то сумму со сберкнижки, найти спонсоров и т.д. Мы таких заявителей примем в первую очередь!

Смотрю, количество людей в зале стало на глазах убывать – даже давка у выхода образовалась. Часа через полтора-два лишь 17 заявителей набрали. С трудом еще троих уговорить удалось…


«А вы в Бога верите?»


_{Храм Нерукотворного Образа Спаса в Перове, 1992 г.}

А то так, себе чего-то там нафантазировав, на один храм по три-четыре двадцатки претендовать начинали. «Что за люди? Откуда взялись?» Потом уже понимали...

Приходилось иногда предупреждать настоятелей храмов:

– Подготовь участников своей двадцатки, чтобы они на собрании вопросы задавали. Ради Бога, сам молчи! Не подставляй Патриархию.

Вот начинается приходское собрание храма Нерукотворного Образа Спаса в Перове. Встает некто:

– Здравствуйте! Меня хорошо знает Патриархия. Я с Патриархом Пименом ездил в Сирию, в Ливан и в другие страны...

Я чуть было не уточнил: «В каком, интересно, качестве?..» Но дальше произошло вот что.

Раздается вдруг из первого ряда такой старушечий голосок:

– А вы в Бога верите?..

– Что за глупый вопрос?! – огрызнулся тот.

– Да нет, – успокаиваю я, – вопрос не глупый.

– Снимите вопрос! – просит уполномоченный.

– Да почему же? Пусть ответит.

– Вы в Бога-то верите? – все так же тихоньким голоском повторяет бабулька.

– Ну, верю...

– А почему «ну»?.. Как вы верите?

– Ну, обыкновенно! – и точно в кружок себя рукой обводит...

– Подождите, чего вы там рукой машете? Вы Символ веры прочитать можете?

Он опять пятерней крутит.

– Символ веры прочтите.

   Так старушка вывела очередного прохиндея на чистую воду

Смотрит и – не понимает. А рукой вензеля выписывает – это он, оказывается, крестное знамение на себе так пытается изобразить, что вызывает всеобщий смех. После 15–20 минут подобного собеседования он не выдерживает и убегает, а за ним – и его двадцатка. Так старушка и вывела очередного прохиндея на чистую воду.

Минирование

Следом берет слово предводитель следующей двадцатки и начинает так:

– А я отца Владимира «благодарю» (в кавычках) за то, что он с самого начала собрания заложил мину замедленного действия...

А мина эта заключалась в том, что я призвал при открытии собрания:

– В члены приходского собрания, особенно в председатели, выбирайте, пожалуйста, твердых в вере. А то, знаете, бывает: сегодня он православный, завтра католик, послезавтра протестант, а потом, глядишь, к старообрядцам подался – таких не выбирайте!

Это его укололо.

– Я действительно, – объявляет, – из такого-то согласия старообрядцев.

– А зачем же вы в православный храм идете?

– Я хотел просто открыть православный храм!

– Спасибо, – говорю, – за ваше благое намерение.

Он стал препираться, что, мол, Московскую духовную академию в свое время закончил, и даже в ОВЦС поработать успел, но потом у старообрядцев оказался, причем беспоповцев, но каким-то образом все-таки получил сан... Так и пришел в подряснике, с поясом...

Как пришел, так и ушел.


Так на крест не восходят

Следующий выходит:

– А я знаю и тропари, и молитвы... Я вам что угодно и спою, и прочитаю!

«И станцую», – чуть было не добавил я.

– Так-то оно так, – говорит присутствовавший на собрании отец Александр Дасаев, назначенный настоятелем храма, – а вот, скажите, почему вы постоянно место своего служения меняете? То здесь вы пели в хоре, то там, то сям – и нигде не задерживались...

– Ну, просто... – явно занервничал. – Я уходил...

– Да не «я уходил», – говорю, – а «вас уходили»... Есть у вас, признайтесь, недостаток, который помешает восстановлению церкви?

Заметался, глазки бегают... Пьяница. Так и эта, третья, двадцатка за ним утопала.

Эти хоть расходились, а то, бывало, иной раз как сцепятся клубком – не разнимешь. Помню, как-то сидим у царских врат, а там уже такая потасовка началась, что все равно никто уже никого не слышит. У меня всенощная скоро начинается… Мы переглянулись с уполномоченным, у него, наверно, тоже на субботний вечер планы были, и – так, по стеночке, по стеночке, незамеченными и вышли...

Кто только не посягал, как они по богоборческой инерции предполагали, управлять и распоряжаться в Церкви, друг друга расталкивали, рвались...

Так на крест не восходят.

Ужас какой-то.


Без царя в голове, или Кто иерархию отрицает


_{Храм Святителя Николая Чудотворца Мирликийского в Пыжах}

Вернулся я как-то после одного такого собрания, а у меня руки трясутся. «Как всенощную, – думаю, – служить?»

– Успокойтесь! – Святейший Алексий II так мирно глянул.

Тогда надо было церковь Святителя Николая Чудотворца Мирликийского в Пыжах отстоять. Там община Суздальского раскола на захват храма настроилась и требовала дать им настоятелем еще не рукоположенного мирянина.

– Простите, – говорю, – мирянин не может быть настоятелем.

Накануне мы разговаривали с владыкой Арсением (Епифановым), викарием Святейшего, об обстановке на том приходе, а он затем – с Патриархом. Решили назначить крепкого настоятеля – отца Александра Шаргунова, клирика соседнего храма Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке.

Представители Суздальского раскола взбунтовались. Все своего мирянина протолкнуть норовят, у него фамилия «говорящая», помню, – Козушин.

– Ну, он же мирянин...

– Ничего, рукоположим его!

Тут же набежали скандально известные Г. Якунин, В. Борщев и др. правозащитники. Всего в храм набилось человек 300 народа, и такой гам подняли!

– Братия, сестры! – обращаюсь. – Вам же вместе, в одном храме потом молиться. Вот вы сейчас перессоритесь, а дальше – что? Зверем друг на друга смотреть будете? Настоятель в этот храм уже назначен, – представляю им отца Александра.

Неоднократно собрание пытались сорвать.

– Нет, давайте, – говорю, – еще помолимся.

Встаем, снова все: Царю Небесный... – поем. Смотрю: кто-то явно не знает слов...

И при этом требуют, чтобы их заслушали. И вот они стали, человек 15, друг за другом выступать. Люди все явно нецерковные.

Собрание уже около пяти часов длилось, время к шести... «Так, – думаю, – и на всенощную не успеем. Надо форсировать!»


Тактика форсирования


_{Протоиерей Александр Шаргунов}

 – Братия, сестры, да вы хоть познакомьтесь, – показываю на отца Александра, – с теми людьми, с которыми вам сотрудничать! У него и помощники есть. Вы в лица взгляните друг другу. Отец Александр, зачитайте прошение!

Стал зачитывать имена-фамилии.

– Расскажите кратенько о себе, – прошу каждого.

Рассказывают – и все такие интеллигентные люди.

– У вас есть какие-то вопросы? – обращаюсь к тем, кто из Суздальского раскола. – Задавайте! – поторапливаю.

Молчат.

Так мы заслушали человек 30. Смотрю, у отца Александра еще целая кипа листов, мелко исписанных…

– Хватит!! Аминь.

– Как это хватит?! – даже по столу стукнул.

Пауза.

– Кто ведет собрание, я или вы? – уточняет.

– Я, успокойся.

– Вы и будете отвечать!

– Буду-буду, – а сам смотрю, в силу этой мгновенной искры, метнувшейся между нами, суздальцы как-то заинтересовались мной…

– Братия, сестры, смотрите! – пользуюсь я моментом. – Стольких заслушали, и ни одного вопроса! А коли вопросов нет, то, значит, и претензии отсутствуют! Принимаем всех заслушанных в члены Приходского собрания! Кто за?

– Ладно, – подытоживаю поднявшуюся массу рук (все равно при том скоплении народу не все даже слышали: о чем это мы там?), – большинство! Избираем Приходской совет. Председатель – отец Александр, он настоятель, а это всегда стержень прихода...

– Мы хотим Козушина!

– Козушин – светский человек. Давайте все-таки настоятеля, назначенного Патриархом.

Те надулись. Тут я смекнул.

– Мы Козушина помощником настоятеля выдвинем!

– Я помощником не буду! Категорическое нет!

Я тогда к Глебу Якунину:

– Давайте кого-нибудь из вашей группы помощником изберем?

«Помощник все равно права подписи не имеет...», – думаю.

За кого-то они там проголосовали.

Дальше с казначеем надо определиться, – это уже серьезнее.

– Отец Александр, кого?

Он задумался. А там так все накалено, что я хватаю первое попавшееся прошение:

– Вот, пожалуйста! – вчитываюсь в фамилию, поднимаю глаза…

Человек привстал…

– Вы согласны?

– Как благословите.

– Конечно, давайте! Кто за? Против есть?

Козушинцы растеряны...

– Так, принято.

Далее Ревизионную комиссию так избрали. Председателем – настоятеля, плюс двух членов – одного от отца Александра, другого – из группы захвата.

Надо уже для подписания протокола участников собрания избирать. Отец Александр двоих предложил – и задумался!

«Да что ж такое!»

Те, смотрю, уже троих подсуетились выстроить…

«Они же так большинство за собой оставят, а потом откажутся подписывать протокол».

– Отец Александр, еще!!

– Батюшка, Устав посмотрите! – вспылил он. – Пятерых достаточно!

– Не меньше пяти, отец. Больше можно! Ну, кого?!

Тут уж кто-то сам вызвается. Смотрю: еще – трое адекватных. Хорошо!

– Остальные проблемы – на следующем собрании… Дня через два-три, – объявляю уже на ходу.

Без пяти минут шесть я рванул на всенощную.


За счет чего можно выиграть?


_{Иерей Владимир Диваков}

Через условленные пару дней возвращаюсь – и не могу понять: «Не явился, что ли, никто?» Мне туда даже идти не хотелось: «Опять в этот ад...». А тут – тишина такая...

Захожу, а храм полон! Просто все тихо, спокойно сидят. Слава Богу!

– Помолимся!

Тут двое – шаг вперед:

– Мы из общины Козушина!

«Началось».

– Хотим заявить, что мы против решения предыдущего собрания. Мы выходим в Свободную Российскую церковь. Протокол не подпишем.

– Пожалуйста, – говорю (это те самые, что от раскольников для подписания протокола выдвигались, а у нас и своих пятеро есть), – дело ваше.

Они – в суд. 10–11 судов было, – все никак уняться не могли. Но там судья скорее с истцами разбирался:

– Вот, смотрите, собрание же не под эгидой Свободной Церкви проходило, да? Его Московская Патриархия провела. А вы вышли из Русской Православной Церкви и представляете уже какую-то другую, а значит, и претендовать на храм не можете. Понимаете? Протокол, согласно Уставу, подписали 5 участников собрания. Все по закону. В чем суть претензии?

Глеб Якунин сразу же, уже после первого собрания, заявил:

– Мы проиграли, потому что они привели слишком благочестивых людей.

Потом уже, когда суды прошли, отец Александр, как увидит меня:

– Батюшка, ну, прости, пожалуйста! – про первое собрание все вспоминал. – Я от того шума и истерики соображать уже перестал...

   Церковь всегда под прицелом – это в порядке вещей

Когда последние козушинцы удалились, даже внутренне легко всем стало. Мы тогда помощника настоятеля переизбрали. Дальше там уже все как следует устроилось.

Это уже не диверсии атеистического госаппарата, а попытки внутрицерковные расколы чинить. Церковь всегда под прицелом – это в порядке вещей.

– А что это вы там за концерт устроили? – встречает меня уполномоченный.

– ?!

– Козушина погнали!

– Его церковный народ не выбрал!

– Понятно, что не выбрал. Это вы так собрание повели! Надо ж все-таки пар из котла выпускать!

«Котлы, известно, где».

– Потом же сами хлопот не оберетесь!

Смотрю, примолк. У всех есть планы на субботний вечер…

Слава Богу, мы в Москве ни одного храма ни раскольникам, ни сектантам не отдали.

Впереди еще баталия за подворье Псково-Печерской обители – ныне Сретенский монастырь…


(Продолжение следует.)


Протопресвитер Владимир Диваков
Подготовила Ольга Орлова

14 февраля 2019 г.


https://pravoslavie.ru/119334.html

[Дмитрий Н]

Что Архангел Михаил по радио говорил?

К 30-летию открытия храма Архистратига Михаила в Тропарёво

Протопресвитер Владимир Диваков

   
Сегодня 30 лет, как открылась первая после гонений советской власти церковь в Москве – храм Архангела Михаила в Тропарёво. О том, как это происходило, вспоминает протопресвитер Владимир Диваков, секретарь Патриарха Московского и всея Руси по городу Москве, настоятель храма Вознесения Господня у Никитских ворот («Большое Вознесение»).


_{Храм Архистратига Михаила в Тропарёво. 1970-е гг.}


Подарки от Архистратига

Первые храмы, посвященные Архистратигу Михаилу, в нашей стране стали появляться при святителе Алексии, после чуда исцеления по его молитвам царицы Тайдулы.

Русь тогда находилась под игом Золотой Орды. Святой благоверный князь Александр Невский ранее признал более важным отразить угрозу порабощения католическим Западом, главное было – сохранить православную веру. Историк И.Е. Забелин писал:

   «Ордынские цари от начала их владычества очень уважали наших митрополитов и весь поповский чин, как они
   выражались, почитая их молебниками».

Вот и когда ослепла ордынская царица, послали за святителем Алексием. Когда он, отслужив молебен, окропил болящую святой водой, та прозрела. По преданию, это произошло 6 сентября по старому стилю, по новому стилю 19-го – на память Чуда Архангела Михаила в Хонех.

Тогда хан Джанибек снизил для русских дань, а исцеленная царица подарила святителю территорию Московского Кремля, где в благодарность Богу за явленное чудо он заложил Чудов монастырь. Разрушили его в XX веке, при богоборческой власти. Дай Бог, при власти боголюбивой он возродится. Я был в Комиссии по сносу корпуса, который стоял на месте Чудова монастыря.

    Архангела Михаила называют Архангелом Апокалипсиса. С ним лучше не шутить

Тропарёвская церковь, скорее всего, тоже была построена в память о чуде, произошедшем в Орде, – храм был освящен именно в память Чуда Архангела Михаила. Это и была первая открывшаяся в Москве после гонений советской власти церковь!

Архангела Михаила почитают за Архистратига последних времен, называют Архангелом Апокалипсиса. С ним лучше не шутить.


Торг неуместен

Храм Архангела Михаила в Тропарёво пытались открыть несколько раз. Там уже бурно отстраивались жилые районы. Жители ходатайствовали об открытии храма, хотели возродить его еще к Олимпиаде 1980 года. Их активно поддерживал митрополит Коломенский и Крутицкий Ювеналий (Поярков), живущий рядом.

Я служил тогда еще в храме Святителя Николая в Хамовниках. К нам из Тропарёво даже какие-то работники местного райисполкома приезжали, спрашивали:

– Какие нужны документы в случае открытия церкви?

Заблаговременно решили все разузнать, готовились. Но вмешались какие-то более уполномоченные силы, и вопрос отправили на рассмотрение в ЦК партии, а там ответили:

– Нет, увеличение количества храмов не допускается. Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах.

– Знаете, у нас новый район. Людям нужен храм... – попытались им было как-то обосновать необходимость возрождения святыни.

– А что такое новый район?! – придрались те. – Это же просто люди из центра переселились туда! Значит, в центре надо убавить храм, а там открыть. Пожалуйста! Или храм в Обыденском, или храм в Хамовниках – давайте какой-нибудь из этих закроем, а там откроем! Выбирайте!

На это не пошли. Торг неуместен.

Так тогда, в начале 1980-х, эту идею с открытием Тропарёвского храма торгаши из ЦК и похоронили...


Символ наказаний Божиих   


_{Звезда Полынь}

Потом, в 1988-м году, когда праздновалось 1000-летие Крещения Руси, а годом ранее открылись уже Оптина Пустынь и Толгский монастырь, и здесь начались какие-то подвижки…

– Посмотришь на историю храмов, как-то так выходит, что все они создавались в трудные времена – не в легкие, а в трудные! – сказал однажды Святейший Патриарх Алексий II.

Точно так же и возрождались храмы – тогда, когда гром уже грянет, да все мужики, включая тех, что у власти, перекрестятся.

Еще годом ранее, в 1986-м году, произошла Чернобыльская трагедия, прообразом которой многие вдруг стали называть описанную в Апокалипсисе Звезду Полынь (ср. Откр. 8, 10–11).

Полынь в Библии – это символ наказаний Божиих:

   «И сказал Господь: за то, что они оставили закон Мой, который Я постановил для них, и не слушали гласа Моего и не
   поступали по нему; а ходили по упорству сердца своего и во след Ваалов, как научили их отцы их. Посему так
   говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: вот, Я накормлю их, этот народ, полынью, и напою их водою с желчью» (Иер.
   9, 13–15).


Люди более возлюбили тьму

Жители Тропарёво вновь стали ходатайствовать об открытии храма Архангела Михаила. В нем тогда располагался какой-то склад агитпропа. Там были нагромождены уличные щиты, транспаранты с лозунгами, перекладины для их установки...

Окна были задраены кровельной жестью, как будто там совершалось нечто, что надо было прятать от глаз людских. Только самая верхняя часть окон была заложена стеклоблоками, тоже, впрочем, непроницаемыми для взгляда и едва-едва, еще и из-за повсеместной там грязи и пыли, пропускавшими немного света внутрь.

Сказано же: «люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» (Ин. 3, 19–20).

Я приезжал туда и ранее, но зайти посмотреть, что там внутри, не пускали.

Вместо некогда изящной, приветливой храмовой двери были приставлены гаражные ворота. Да и вокруг храм при советской власти обнесли огромным бетонным забором.


Когда в храме такие «ценности», освящения быть не может

И вот снова начались разговоры об открытии храма. Отца Георгия Студенова назначили туда уже настоятелем...

А буквально перед освящением приходит вдруг от «хозяйки» этой горы «медных труб» телеграмма следующего содержания:

   «Прошу приостановить вынос ценностей из храма. Освящения быть не может».

– Конечно, когда в храме такие «ценности», освящения быть не может, – как-то особо весело посмеялись мы в Патриархии...


_{Протоиерей Георгий Студенов}

Помню, когда только началась Великая Отечественная война, мама меня отправила в Белоруссию к бабушке. А у нее там квартировали иногда солдаты. Бывало, и побравировать могли, против Церкви что-то по инерции богоборческой пропаганды ляпнуть. Но когда их после первых же сражений приносили к нам в избу и бабушка им делала перевязки, смотришь, а на утро, если только мог встать, вчерашний смельчак, уже перед иконами склонившись, стоит, перебинтованной рукой, как может, а крестится...

А то еще бывало, бабушка начнет утром, как уже уйдут бойцы, выгребать золу из печки, глядь, а там – партийный билет. Видно, зашвырнут подальше, а он через горящие поленья перелетит в угол топки... Бабушка и дожигала эти улики богоотступничества.

    На войне атеистов не бывает. Жалко, что это все быстро забывается людьми

На войне атеистов не бывает. Жалко, что это все быстро забывается людьми...

Отец Георгий Студенов быстро организовал вынос этих «ценностей» партии из храма. На газонах тогда постелили рубероид – да и закатали их, чтобы нас потом не обвиняли в том, что мы побросали эти уличные стяги прямо на улице.


Солнце Правды – Сам Христос

В храме тем временем стали все вычищать, отмывать... Все эти блюстители советских порядков, занимавшие ранее храмы, на самом деле были ужасными грязнулями. Какие только завалы и помойки при открытии храмов ни приходилось разгребать!

Никакого иконостаса к тому времени, разумеется, уже не было. Разве что в груде мусора – портреты вождей. У Василия Шукшина есть прекрасный рассказ. Там описано, как бесы, разоряя церковь, выбрасывали иконы из иконостаса:

– А взамен-то что? – спросили у них.

– Наши портреты, – призналась нечисть.

Портреты, известные тогда всей стране, из храма тоже вынесли со всем другим хламом.

Повесили для начала две иконочки – Господа и Спаса нашего Иисуса Христа и Божией Матери.

В алтаре этого первого открывающегося храма установили престол. Окна в алтаре почему-то были вообще полностью замурованы, будто там творилось нечто самое непотребное.

Но ждать, пока пробьют окна, не стали.

Открытие первого храма в Москве – событие, словно после Апокалипсиса:

   «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник
   его – Агнец» (Откр. 21, 23).


Теперь, наоборот, бесовщина в благолепие рядится

Кстати, решение исполкома Моссовета № 2118 об открытии храма Архангела Михаила в Тропарёво было получено в год 1000-летия Крещения Руси, 13 декабря – на память просвещавшего некогда наши пределы апостола Андрея Первозванного!

    Страшно за тех, кто без Бога себя оставляет

Собственно, тогда и начиналось время, которое назовут «эпохой Второго Крещения Руси». Возможно, в отместку за этот реванш враг и принялся отрывать Украину.

Символично, что освящение первого открывшегося после гонений в Москве храма совершил владыка Владимир (Сабодан), тогда управделами Московской Патриархии, а впоследствии Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины.

Когда он был уже болен, тамошние националисты (про это со слов митрополита Владимира рассказывал архиепископ Алексий (Фролов)) так прямо ему в глаза и говорили:

– Чтоб ты побыстрее сдох.

– Не дождетесь, – исповедовал свою веру владыка Владимир.

У Бога все живы (ср. Мф. 22, 32, Мк. 12, 27, Лк. 20, 38).

Страшно за тех, кто без Бога себя оставляет. Если раньше храмы Божии бесовскими лозунгами да портретами нагружали, то теперь, наоборот, бесовщина в благолепие рядится.


Очередь к храму


_{Литургия на освящение храма Архангела Михаила в Тропарево}

Апостол призывал дорожить временем, «потому что дни лукавы» (Еф. 5, 16). Когда есть возможность что-то сделать для Церкви, надо сразу же делать, иначе потом этой возможности уже может не быть.

Освящение назначили не на ноябрьский день Архангела Михаила, а тут же, в начале года, 23 февраля – на память святителя Харалампия, которому посвящен один из боковых приделов Тропарёвского храма.

Помню, подъезжаю в этот день к храму (это сейчас дорога к нему ведет прямая, а тогда намеренно сделали так, что объезжать надо было)... И вот вижу: милиционеров видимо-невидимо. Они там, далеко на подъезде к церкви, буквально через каждые 15 метров, точно в очередь к храму, выстроились.

Архистратиг Михаил является же покровителем доброй рати! «Дай то Бог, – думаю, – чтобы те, кто еще не воцерковлены, каялись, обращались».

Когда я еще был маленьким, у нас при храме Святых апостолов Петра и Павла в Лефортово была такая матушка Параскева, юродивая. Ее все почитали. Знали уже: все, что она ни скажет, сбывалось.

– Вот Архангел Михаил по радио говорил: все церкви откроются! И будет по всей Москве звон! – убеждала, помню, она еще в 1940-е годы. – Все-все церкви откроются! Купола вон золотые всюду блестят!

Я потом вспомнил это ее пророчество спустя полвека, когда как раз первым в Москве храм Архангела Михаила в Тропарёво освящали.


Как люди ждали освящения церквей!


_{Протопресвитеры Матфей Стаднюк и Владимир Диваков. Фото: В. Ходаков / patriarchia.ru}
   

Ранее, еще в 1988-м году, позвал меня как-то к себе отец Матфей Стаднюк, секретарь Святейшего Патриарха, и говорит:

– Батюшка, тут бы надо крестик на храме поставить... – и показывает мне фотографию.

А я смотрю и вообще не могу понять: что это?!

Как потом выяснилось – всего лишь часть бывшего храма, – ее-то первой власти и передали Церкви в год 1000-летия Крещения Руси в качестве, наверно, «подарка».

Я некогда писал в Московской духовной академии работу о московских храмах, ездил-смотрел на них, а тут уставился и не могу сообразить: где это?

– Ну, ты подумай-подумай, – уговаривает меня отец Матфей. – Может, все-таки поставишь крестик...


_{Протоиерей Сергий Суздальцев}

Вдруг у него зазвонил телефон, он отвлекся. А я понял, что у меня в руках целый альбом, и эта фотография – только одна из многих. Стал листать, а там – ужас что! – ни окон, ни дверей, а в стенах, наоборот, выбоины... Совершенно изувеченное, точно война в разгаре, здание.

– Отец Матфей, это же не в Москве? – уточняю.

– В Зеленограде, – отвечает он, положив трубку. – Храм Святителя Николая.

Мне, конечно, туда добираться было сложно. Я без машины. А в Патриархии успевать со всеми делами, да еще и процессом восстановления руководить – нереально. Я об этом и сказал отцу Матфею.

– Ой-ой-ой, – все вздыхал над фотографиями он. – Кого же туда направить?.. Скажем-ка пока отцу Сергию Суздальцеву – пусть он совершит там молебен и освящение.

    Бабушки всю ночь трудились, руками все сорняки выдергали, – так ждали освящения церкви

Тот внутрь храма даже зайти не смог, просто у северной стены этой развалины совершил молебен, и мы вместе с ним покропили стены храма и остатки приходского дома святой водой. Потом, помню, он всем рассказывал, как я там пошел по периметру фундаментов стен и чуть было в подвал не провалился, – мол, и нельзя было меня туда в эту засаду-ловушку одного отправлять.

Так еще осенью 1988 года мы и совершили первое, правда, весьма символичное, малое освящение того, что и храмом-то тогда еще назвать нельзя было.

Но народ с огромным воодушевлением воспринял весть о возрождении святыни. Когда я в первый раз туда приехал, там трава вокруг храма была по пояс. Все заброшено, запущено.

«Ладно, – думаю, – как-нибудь завтра покропим все тут, а потом уж надо будет всем этим по порядку заниматься».

Приезжаем с отцом Сергием на следующий день... Ни одной травинки!! Как это? Что это? Оказывается, бабушки чуть ли не всю ночь трудились, руками все сорняки выдергали, – так ждали освящения церкви!


По ком звонит колокол?


_{Колокола храма Архангела Михаила в день освящения храма}

Но первое открытие и освящение храма в Москве состоялось все же в Тропарёво. Храм Архангела Михаила – это был пробный камень. Раньше, помимо описанного выше случая, удавалось разве что где-то отдельный престол освятить, а так, чтобы весь храм, – при советской власти не приходилось. Поскольку новые храмы не открывали, тогда никто толком уже и не помнил, как их освящать надо.

Только приехал я, помню, тогда в Тропарёво, захожу в храм, а мне навстречу растерянный отец Матфей Стаднюк из алтаря выходит...

– Слушай, у меня там мощи в тумбочке в Чистом[1] остались... – говорит. – Садись в мою машину. Езжай за ними! Вот тебе ключ от кабинета…

    Не учли, что надо при освящении храма мощи под престол закладывать

Так-то он свои ключи никому не доверял обычно, но тут особый случай: не учли, что надо при освящении храма мощи под престол закладывать!

Я помчался, все нашел, взял, возвращаюсь... А у отца Матфея была «Волга» с затемненными стеклами. Подъезжаю, слышу, звонят во все колокола. Выхожу, ничего не понимаю: так обычно архиерея встречают...

– Федот – да не тот! – резюмировал громко отец Василий Свиденюк.

Навстречу мне повысыпало духовенство, действительно думали – владыка приехал.

Прошел я в алтарь, отдал мощи отцу Матфею. А потом, слышу, доносится:

– Владыка приехал, и что же вы не встречаете?!

И встречные вопросы:

– А правда, почему не звонили?

Видимо, звонарь отзвонил – и с колокольни долой…

Вечером я вернулся домой, где меня ожидала большая скорбь: у меня умирала теща – в 17 часов она скончалась. Раба Божия Антонина. Царство Небесное. Обычно зятья ругают тещ, но она для меня – золотой человек. Да и не только для меня…

Раньше на Руси говорили: «По ком звонит колокол?» – вот и мне тогда вспомнилось, как утром колокол трезвонил. У Бога все живы. И ныне уже также упокоенный владыка Владимир, кому колокол тогда так и не звонил.


Как полковник милиции освящению храма поспособствовал

Народу на освящение храма Архангела Михаила в Тропарёво набилось, как селедки в бочке. И вот, прямо перед освящением, заявилась та самая «хозяйка» транспарантов… Приехала с рабочими. И командует им, чтобы заносили эти неуклюжие свертки рубероида обратно в храм.

Ребята распахивают те самые гаражные ворота, а там – народ, не протолкнуться.

– Куда заносить-то и как? – недоумевают. – По головам, что ли...

А эта дамочка вне себя от ярости, в истерике уже заходится, что-то выкрикивать начинает.

Рабочие удручены...

У отца Георгия Студенова тогда в храме старостой был удивительный Владимир Гаврилович Пономаренко. Он подошел к полковнику милиции и как-то так просто с ним потихонечку поговорил:

– Вы бы как-нибудь утихомирили гражданочку... Начнет сейчас скандал устраивать, может до драки дойти. Нехорошо.

Там какой-то газик стоял. Полковник и пригласил туда эту шумящую особу:

– Вы все свои претензии спокойно изложите, сейчас все запишем, – выделил ей сотрудника, – вы только не беспокойтесь...

А как только она в этот газик села, дверцы осторожненько захлопнули, и машина уехала.

– Продолжайте освящение, – взял под козырек полковник.


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Остался, чтобы созывать народ на богослужения



Этой «хозяйке» потом еще долго телеграфировали, чтобы забрала свои «ценности» с газонов. Некто от нее приходил, что-то еще забрал. А остальное так и продолжало валяться. Пока не развели костерчик да и не сожгли все эти лжеобещания «светлого будущего», что устроить хотели при оскверненных храмах с замурованными окнами.

Потом уже староста Владимир Гаврилович, смотрю, поменял этот заводской бетонный забор, изолировавший от людей святыню, на прозрачную красивую оградку. Вместо ворот дверь поставили, окна расчистили… И так, постепенно, все стали усилиями прихода приводить в достойный вид.

А то, помню, когда мы при освящении храма в первый раз обходили его крестным ходом вокруг, я поднял глаза вверх, взглянул на купола – и замер! Они прямо светятся: тоненькие такие, точно ажурные – так уже проржавели, и непонятно, на чем они держатся. И это при том, что реставраторы на свой страх и риск еще при советской власти что-то там предпринимать пытались. В 1957-м году проводили обследования, хотя укрепить конструкции смогли уже только после отстранения Хрущева от власти, в 1964-м году.

Царские врата в этот Архангельский храм отец Георгий, помню, привез из Переделкино. Народ отовсюду иконы стал нести. Началось сооружение иконостаса. А ровно через год, в день первой годовщины открытия храма, вдруг чудом сохранившийся малый колокол еще со старой, до закрытия храма, колокольни в храм, ко всеобщей радости, доставили.

Остался, чтобы созывать народ на богослужения. Главное, чтобы люди в храмы шли.


Протопресвитер Владимир Диваков
Подготовила Ольга Орлова

Книги Орловой Ольги в интернет-магазине "Сретение"

22 февраля 2019 г.

_{[1] В Чистом переулке находится здание Московской Патриархии.}   


http://pravoslavie.ru/119494.html