Преподобные Кирилл и Мария, родители преподобного Сергия

[Дмитрий Н]

Родители преподобного Сергия

Архиепископ Никон (Рождественский)


11 октября / 28 сентября – память преподобных Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского.

Ниже публикуется фрагмент из книги издания Сретенского монастыря «Житие преподобного Сергия Радонежского» о родителях преподобного Сергия.



Верстах в четырех от славного в древности, но смиренного ныне Ростова Великого, на ровной открытой местности по пути в Ярославль, уединенно расположилась небольшая обитель во имя Пресвятой Троицы: это заштатный Варницкий монастырь. По древнему преданию, почти шестьсот лет тому назад тут была некая весь, имя которой забылось в истории, но которая всегда была и будет именита и дорога сердцу православных русских людей, потому что весь эта была благословенною родиною великого печальника и заступника Русской земли, преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России, чудотворца. Здесь было поместье его родителей, благородных и знатных бояр ростовских Кирилла и Марии; тут был их дом; тут и жили они, предпочитая уединение сельской природы суете городской жизни при княжеском дворе. Впрочем, Кирилл состоял на службе сначала у Ростовского князя Константина II Борисовича, а потом у Константина III Васильевича; он не раз сопровождал их в Орду как один из самых близких к ним людей; владел достаточным по своему положению состоянием, но по простоте тогдашних нравов, живя в деревне, он не пренебрегал и обычными сельскими трудами; мы увидим потом, что Кирилл посылал, например, своего малолетнего сына за конями так же, как и теперь посылают своих малюток простые поселяне.

Кирилл и Мария были люди добрые и богоугодные. Говоря о них, блаженный Епифаний замечает, что Господь, благоволивший воссиять в земле Русской великому светильнику, не попустил родиться ему от неправедных родителей, ибо такому детищу, которое, по устроению Божию, должно было впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобало иметь и родителей святых, дабы доброе произошло от доброго и лучшее приложилось к лучшему, — дабы взаимно умножилась похвала и рожденного, и самих родивших во славу Божию. И праведность их была известна не одному Богу, но и людям. Строгие блюстители всех уставов церковных, они помогали и бедным; но особенно свято хранили они заповедь апостола: страннолюбия не забывайте, тем бо не ведяще нецыи странноприяша Ангелы (Евр. 13, 2). Тому же учили они и детей своих, строго внушая им не упускать случая позвать к себе в дом путешествующего инока или иного усталого странника. До нас не дошло подробных сведений о благочестивой жизни сей блаженной четы; зато мы можем вместе с святителем Платоном сказать, что «самый происшедший от них плод показал, лучше всяких красноречивых похвал, работу благословенного древа. Счастливы родители, коих имена прославляются вечно в их детях и потомстве! Счастливы и дети, которые не только не посрамили, но и приумножили, и возвеличили честь и благородство своих родителей и славных предков, ибо истинное благородство состоит в добродетели!»

    Епифаний Премудрый: «Такому детищу, которое, по устроению Божию, должно было впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобало иметь и родителей святых»

Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына — будущего основателя Троицкой лавры, красу Церкви Православной и несокрушимую опору родной земли. Задолго до рождения сего святого младенца дивный Промысл Божий уже дал о нем знамение, что это будет великий избранник Божий и святая отрасль благословенного корня. В один воскресный день его благочестивая мать пришла в церковь к Божественной литургии и смиренно стала, по тогдашнему обычаю, в притворе церковном, вместе с прочими женами. Началась литургия; пропели уже трисвятую песнь, и вот, незадолго пред чтением святого Евангелия, вдруг, среди общей тишины и благоговейного молчания, младенец вскрикнул у нее во чреве, так что многие обратили внимание на этот крик. Когда начали петь Херувимскую песнь, младенец вскрикнул в другой раз, и притом уже столь громко, что голос его был слышен по всей церкви. Понятно, что мать его испугалась, а стоявшие близ нее женщины стали между собою переговариваться, что бы мог означать этот необыкновенный крик младенца? Между тем литургия продолжалась. Священник возгласил: «Вонмем! Святая святым!» При этом возглашении младенец вскрикнул в третий раз, и смущенная мать едва не упала от страха: она начала плакать... Тут ее окружили женщины и, может быть, желая помочь ей успокоить плачущее дитя, стали спрашивать: «Где же у тебя младенец? Отчего он кричит так громко?» Но Мария, в душевном волнении, обливаясь слезами, едва могла вымолвить им: «Нет у меня младенца; спросите еще у кого-нибудь». Женщины стали озираться кругом и, не видя нигде младенца, снова пристали к Марии с тем же вопросом. Тогда она принуждена была сказать им откровенно, что на руках у нее действительно нет младенца, но она носит его во чреве...

— Как же может кричать младенец, когда он еще в утробе матери? — возражали ей удивленные женщины.

— Я и сама удивляюсь этому, — отвечала им Мария, — и нахожусь в немалом недоумении и страхе...

Тогда женщины оставили ее в покое, не переставая, впрочем, удивляться этому необыкновенному случаю.

«В наше время, — говорит святитель московский Филарет, — свидетели подобного происшествия, вероятно, имели бы немало заботы об изыскании причины, произведшей сие необыкновенное явление. Более проницательные, может быть, осмелились бы догадываться, что молитвенный восторг благочестивой матери в три важные периода священнодействия сообщил необыкновенное возбуждение жизни плоду, который носила она во чреве. Но в то время любили не столько любопытные умствования, сколько благоговейное наблюдение путей Провидения, и народ выходил из церкви, повторяя написанное в Евангелии об Иоанне Предтече: что убо отроча сие будет (Лк. 1, 66)? Да будет над ним воля Господня!»

Благоговейный списатель жития Сергиева, преподобный Епифаний сопровождает свое повествование о сем необыкновенном происшествии таким размышлением. «Достойно удивления, — говорит он, — что младенец, будучи во чреве матери, не вскрикнул где-либо вне церкви, в уединенном месте, где никого не было, но именно при народе, как бы для того, чтобы многие его услышали и сделались достоверными свидетелями сего обстоятельства. Замечательно еще и то, что прокричал он не как-нибудь тихо, но на всю церковь, как бы давая понять, что по всей земле распространится слава о нем; и не тогда возгласил он, когда мать его была где-нибудь на пиршестве или почивала, но когда была она в церкви, и именно во время молитвы, как бы указывая на то, что он будет крепким молитвенником пред Богом; не прокричал он в каком-либо ином месте, но именно в церкви, в месте чистом, в месте святом, где пребывают святыни Господни и совершаются священнодействия, знаменуя тем, что и сам он будет совершенною святынею Господа в страхе Божием. Достойно замечания также и то обстоятельство, что не возгласил он однажды или дважды, но именно трижды, являя тем, что он будет истинным учеником Святой Троицы, так как троичное число предпочитается всякому другому числу, потому что везде и всегда сие число является источником и началом всего доброго и спасительного». После сего, приведя из ветхозаветной и новозаветной истории примеры и указания, свидетельствующие о важном знаменовании троичного числа, и воспомянув страшную тайну Триипостасного Божества, блаженный Епифаний продолжает: «Подобало и сему младенцу трижды провозгласить еще во чреве матери, прежде рождения на свет, в предзнаменование того, что он будет некогда служителем Святой Троицы и многих приведет к познанию Бога, научая словесных овец своих веровать во Святую Троицу, единосущную во едином Божестве. И действительно, — рассуждает далее Епифаний, — не служило ли все это явным указанием на все дивное и досточудное в последующей его жизни? Не сбылось ли все это самым делом в его чудесных деяниях? И кто видел и слышал о первых предзнаменованиях, тот должен был потом верить и тому, что последовало за ними, ибо не просто, не без особенной цели были даны эти предзнаменования: они были предвестниками и началом всего, что совершилось впоследствии. Вспомним древних святых, просиявших в Ветхом и Новом Завете: как зачатие, так и рождение многих из них предваряемо было особенным откровением от Бога; так, пророка Иеремию Бог от чрева матери предызбрал и освятил; то же свидетельствует о себе другой пророк — Исаия, а святой и великий пророк и Предтеча Христов Иоанн, еще будучи во утробе матери, познал Господа, носимого в ложеснах Пречистой Приснодевы Марии: взыграся младенец радощами во чреве (Лк. 1, 44) матери своей Елисаветы, и ее же устами пророчески возопил: откуду мне сие, да приидет Мати Господа моего ко мне (Лк. 1, 43). О святом пророке Илие есть сказание, что родители его видели, как светлые и благообразные мужи повивали сего младенца огненными пеленами и питали его пламенем огненным...» Далее Епифаний приводит подобные же рассказы о святых: Николае Чудотворце, Ефреме Сирине, Алипии и Симеоне столпниках, Феодоре Сикеоте, Евфимии Великом, Феодоре Едесском и Петре, митрополите Московском, — рассказы, которые мы опускаем, дабы, по выражению самого блаженного Епифания, «долготою слова послушателем слухи ленивы не сотворити», и приводим здесь только заключительные его мысли: «Досточудно, — говорит он, — было это возглашение младенца во чреве матери; досточудно было его воспитание от младенческих пелен; досточудна была и вся жизнь этого поистине досточудного мужа! Господь еще до рождения отметил его Своею благодатию и необычным случаем предуказал Свое особенное Божественное о нем промышление».

Всегда преданные воле Божией и внимательные к путям Провидения, Кирилл и Мария поняли указания Промысла Божия и сообразно с этими указаниями должны были вести дело воспитания дитяти. После описанного происшествия мать сделалась необыкновенно внимательна к своему состоянию. Всегда имея в мыслях, что она носит во чреве младенца, который будет избранным сосудом Святого Духа, Мария, во все остальное время беременности, готовилась встретить в нем будущего подвижника благочестия и воздержания, а потому и сама, подобно матери древнего судьи израильского Сампсона (см. Суд. 13, 4), тщательно соблюдала душу и тело в чистоте и строгом воздержании во всем. «Заботливо храня носимый ею во чреве Божий дар, она желала, — как говорит святитель Платон, — чрез свое воздержание дать телесному составу дитяти чистое и здравое питание, хорошо понимая добрым сердцем своим ту истину, что добродетель, сияющая в здравом и прекрасном теле, становится чрез то еще прекраснее». Всегда благоговейная и усердная молитвенница, праведная мать теперь чувствовала особенную потребность сердца в молитве, поэтому она часто удалялась от людского взора и в тишине уединения со слезами изливала пред Богом свою горячую материнскую молитву о будущей судьбе своего младенца. «Господи! — говорила она тогда, — спаси и сохрани меня, убогую рабу Твою; спаси и соблюди и сего младенца, носимого во утробе моей, Ты бо еси — храняй младенцы Господь (Пс. 114, 5); да будет воля Твоя, Господи, на нас, и буди имя Твое благословенно во веки!» Так, в строгом посте и частой сердечной молитве, пребывала богобоязненная мать святого дитяти; так и самое дитя, благословенный плод ее чрева, еще до появления своего на свет, некоторым образом уже предочищался и освящался постом и молитвою.

«О родители, — замечает при повествовании о сем святитель Филарет, — если бы вы знали, сколько добра или, напротив, сколько зла можете вы сообщить вашим детям еще до их рождения! Вы удивились бы точности суда Божия, который благословляет детей в родителях и родителей в детях и отдая грехи отцев на чада (Чис. 14, 18); и, помышляя о сем, с благоговением проходили бы служение, вверенное вам от Того, из Негоже всяко отечество на небесех и на земли именуется (Еф. 3, 15)».

Кирилл и Мария видели на себе великую милость Божию; их благочестие требовало, чтобы одушевлявшие их чувства благодарности к благодеющему Богу были выражены в каком-либо внешнем подвиге благочестия, в каком-либо благоговейном обете; а что могло быть приятнее Господу в таких обстоятельствах, в каких они находились, как не крепкое сердечное желание и твердая решимость оказаться вполне достойными милости Божией? И вот праведная Мария, подобно святой Анне, матери пророка Самуила, вместе с своим мужем дала такое обещание: если Бог даст им сына, то посвятить его на служение Богу. Это значило, что они, с своей стороны, обещали сделать все, что могли, чтобы на их будущем дитяти исполнилась воля Божия, совершилось тайное о нем предопределение Божие, на которое они уже имели некоторое указание. Немного, конечно, таких родителей, да едва ли и найдутся в наше грешное время такие счастливцы, которые могли бы так решительно, и притом — непогрешительно определить судьбу своих детей еще до их рождения: опасно и неразумно давать обеты, исполнение коих не зависит от воли обещающих; праведные родители Сергиевы могли сделать это потому, что имели уже таинственное указание на будущую судьбу их дитяти; но кто из христианских родителей не желал бы видеть в детях своих будущих граждан Царства Небесного? А если все желают, то пусть же все и полагают в сердце своем твердый и неизменимый обет — делать, с своей стороны, все, что от них зависит, чтобы их дети были истинными чадами Божиими по благодати, чтобы они были покорными сынами нашей общей матери — святой Церкви Православной, чтобы ни дети, ни родители не испытали потом горькой участи сынов царствия, которые будут изгнаны, по слову Господню, во тьму кромешнюю. «Для чего человек создан от Бога?» — спросили одного простого старца. «Чтобы быть наследником Царствия Божия», — отвечал он.

    И вот праведная Мария, подобно святой Анне, матери пророка Самуила, вместе с своим мужем дала такое обещание: если Бог даст им сына, то посвятить его на служение Богу

3 мая 1319 года в доме боярина Кирилла была общая радость и веселие: Марии Бог дал сына. Праведные родители пригласили своих родных и добрых знакомых разделить с ними радость по случаю рождения нового члена семьи, и все благодарили Бога за сию новую милость, явленную Им на доме благочестивого боярина. В сороковой день по рождении родители принесли младенца в церковь, чтобы совершить над ним святое крещение и в то же время исполнить свое обещание представить дитя в непорочную жертву Богу, Который дал его. Благоговейный иерей, по имени Михаил, нарек младенцу во святом крещении имя Варфоломей, конечно, потому, что в этот день (11 июня) праздновалась память святого апостола Варфоломея, ибо сего требовал тогдашний церковный обычай.

    3 мая 1319 года в доме боярина Кирилла была общая радость и веселие: Марии Бог дал сына

...Можно ли описать ту радость, которая переполняла сердца [благочестивых родителей], когда они видели пред собою начало исполнения тех светлых надежд, которые почивали на сем младенце со дня его чудесного проглашения во чреве матери?



Кирилл и Мария рассказали этот случай священнику, и он, как сведущий в Священном Писании, указал им много примеров из Ветхого и Нового Заветов, когда избранники Божии еще от чрева матери были предназначаемы на служение Богу; привел им слова пророка Давида о совершенном предвидении Божием: Несоделанное мое видесте очи Твои (Пс. 138, 16) и апостола Павла: Бог, избравый мя от чрева матере моея... явити Сына Своего во мне, да благовествую Его во языцех (Гал. 1, 15–16) и другие подобные места Священного Писания и утешил их благодатною надеждою относительно их новорожденного: «Не смущайтесь, — говорил он им, — а паче радуйтесь, что сын ваш будет избранным сосудом Духа Божия и служителем Святой Троицы». И, благословив дитя и его родителей, служитель алтаря Христова отпустил их с миром.

Между тем мать, а потом и другие стали примечать в младенце опять нечто необыкновенное: когда матери случалось насыщаться мясною пищею, то младенец не брал сосцов ее; то же повторялось, и уже без всякой причины, по средам и пятницам, так что в эти дни младенец вовсе оставался без пищи. И это повторялось не раз, не два, а постоянно; мать, конечно, беспокоилась, думала, что дитя нездорово, советовалась с другими женщинами, которые тщательно осматривали дитя, но на нем не было приметно никаких признаков болезни, ни внутренней, ни наружной; напротив, малютка не только не плакал, но и весело смотрел на них, улыбался и играл ручками... Наконец обратили внимание на время, когда младенец не принимал сосцов матерних, и тогда все убедились, что в этом детском посте «ознаменовались, — как выражается святитель Филарет, — предшествовавшие расположения матери и проявлялись семена будущих его расположений». Взращенный постом во чреве матери, младенец и по рождении как будто требовал от матери поста. И мать действительно стала еще строже соблюдать пост: она совсем оставила мясную пищу, и младенец, кроме среды и пятницы, всегда после того питался молоком матери.


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)
 

Однажды Мария отдала младенца на руки другой женщине, чтобы та покормила его своею грудью, но дитя не захотело взять сосцов чужой матери; то же самое было с другими кормилицами... «Добрая отрасль доброго корня, — говорит блаженный Епифаний, — питалась только чистым млеком родившей его. Так сей младенец от чрева матери познавал Бога, в самых пеленах поучался истине, в самой колыбели привык к посту и, вместе с молоком матери, навыкал воздержанию... Будучи по естеству еще младенцем, он выше естества уже предначинал пощение; с младенчества он был питомец чистоты, питаемый не столько млеком, сколько благочестием, и предызбранный Богом еще до рождения...»

Свт. Филарет Московский: «Дитя, воспитанное чужим, не матерним молоком, не будет иметь к матери такой любви и привязанности, какую имеют дети, вскормленные ее собственным млеком»

«Многие матери, — замечает по сему случаю святитель Платон, — не почитают важным делом кормить дитя своею грудью, но на самом деле это очень важно. Для чего же Творец естества наполняет молоком сосцы матерние, если не для того, чтобы приготовить в них для младенца питательную пищу? А с этою пищею, то есть с молоком, вливаются в младенца его будущие склонности и нравы». — «Чужое молоко, — рассуждает в одном месте святитель Димитрий Ростовский, — не так полезно для младенца, как молоко его родной матери. Если кормилица больна, то будет больное и дитя; если она гневлива, невоздержна, сварлива, таково же будет и дитя, которое она кормит. Дитя, воспитанное чужим, не матерним молоком, не будет иметь к матери такой любви и привязанности, какую имеют дети, вскормленные ее собственным млеком. Да пристыдят таких матерей бессловесные животные: ни одно из них не доверяет другому питать собственных детей...» «Лучше бы подумать доброй матери, — говорит святитель Филарет Московский, — отнимать ли мать вдруг у двух младенцев: у младенца кормилицы и у своего собственного, и заставлять ли своего младенца пить из груди кормилицы, может быть, тоску по оставленном ею собственном детище, вместо того чтобы он пил любовь из груди своей матери...» «Бывают матери, — говорит святой Златоуст, — которые своих детей отдают кормилицам. Христос не попустил сего. Он питает нас собственным телом и напояет собственною кровью...»

Окончилось время кормления грудью Варфоломея; дитя покинуло колыбель; возрастая телом, оно укреплялось и духом, исполняясь разума и страха Божия; благодать Божия почивала на святом младенце, и добрые люди утешались им.


Архиепископ Никон (Рождественский)

11 октября 2016 г.


http://www.pravoslavie.ru/97749.html

[Александр Васильевич]

Родители преподобного

11 октября - память прпп.Кирилла и Марии Радонежских



Кирилл и Мария были люди добрые и богоугодные. Говоря о них, блаженный Епифаний замечает, что Господь, благоволивший воссиять в земле Русской великому светильнику, не попустил родиться ему от неправедных родителей, ибо такому детищу, которое, по устроению Божию должно было впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобало иметь и родителей святых, дабы доброе произошло от доброго и лучшее приложилось к лучшему, дабы взаимно умножилась похвала и рожденного и самих родивших во славу Божию. И праведность их была известна не одному Богу, но и людям. Строгие блюстители всех уставов церковных, они помогали и бедным; но особенно свято хранили они заповедь Апостола: «страннолюбия не забывайте: тем бо не видяще неции странноприяша Ангелы» (Евр.13:2).

Тому же учили они и детей своих, строго внушая им не опускать случая позвать к себе в дом путешествующего инока или иного усталого странника. До нас не дошло подробных сведений о благочестивой жизни сей блаженной четы; за то мы можем, вместе с святителем Платоном, сказать, что «самый происшедший от них плод показал, лучше всяких красноречивых похвал, доброту благословенного древа. Счастливы родители, коих имена прославляются вечно в их детях и потомстве! Счастливы и дети, которые не только не посрамили, но и приумножили, и возвеличили честь и благородство своих родителей и славных предков, ибо истинное благородство состоит в добродетели!»
 

_{Молитва прпп. Кирила и Марии Радонежских}

Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына – будущего основателя Троицкой Лавры, красу Церкви Православной и несокрушимую опору родной земли. Задолго до рождения сего святого младенца, дивный Промысл Божий уже дал о нем знамение, что это будет великий избранник Божий и святая отрасль благословенного корня. В один воскресный день его благочестивая мать пришла в церковь к Божественной литургии и смиренно стала, по тогдашнему обычаю, в притворе церковном, вместе с прочими женами. Началась литургия; пропели уже Трисвятую песнь, и вот, не задолго пред чтением Святого Евангелия, вдруг, среди общей тишины и благоговейного молчания, младенец вскрикнул у нее во чреве, так что многие обратили внимание на этот крик. Когда же начали петь Херувимскую песнь, младенец вскрикнул в другой раз, и притом уже столь громко, что голос его был слышен по всей церкви. Между тем литургия продолжалась. Священник возгласил: «Вонмем! Святая Святым!» При этом возглашении младенец вскрикнул в третий раз, и смущенная мать едва не упала от страха: она начала плакать... Тут ее окружили женщины и, может быть, желая помочь ей успокоить плачущее дитя, стали спрашивать: «Где же у тебя младенец? От чего он кричит так громко?» Но Мария, в душевном волнении, обливаясь слезами, едва могла вымолвить им: «нет у меня младенца; спросите еще у кого-нибудь». Женщины стали озираться кругом, и не видя нигде младенца, снова пристали к Марии с тем же вопросом. Тогда она принуждена была сказать им откровенно, что на руках у нее, действительно, нет младенца, но она носит его во чреве...

Всегда преданные воле Божией и внимательные к путям Провидения, Кирилл и Мария поняли указания Промысла Божия, и сообразно с этими указаниями должны были вести дело воспитания дитяти. После описанного происшествия мать сделалась особенно внимательной к своему состоянию. Всегда имея в мыслях, что она носит во чреве младенца, который будет избранным сосудом Святого Духа, Мария, во все остальное время беременности, готовилась встретить в нем будущего подвижника благочестия и воздержания; а потому и сама, подобно матери древнего судии Израильского Сампсона (Суд.13:4), тщательно соблюдала душу и тело в чистоте и строгом воздержании во всем. «Заботливо храня носимый ею во чреве Божий дар, она желала», – как говорит святитель Платон, – «через свое воздержание дать телесному составу дитяти чистое и здравое питание, хорошо понимая добрым сердцем своим ту истину, что добродетель, сияющая в здравом и прекрасном теле, становится чрез то еще прекраснее». Всегда благоговейная и усердная молитвенница, праведная мать теперь чувствовала особенную потребность сердца в молитве; поэтому она часто удалялась от людского взора и в тишине уединения со слезами изливала пред Богом свою горячую материнскую молитву о будущей судьбе своего младенца. «Господи!» – говорила она тогда, – спаси и сохрани меня, убогую рабу Твою; спаси и соблюди и сего младенца, носимого во утробе моей, Ты бо еси – храняй младенцы Господь (Псал.114:5); да будет воля Твоя, Господи, на нас, и буди имя Твое благословенно во веки!» Так, в строгом посте и частой сердечной молитве пребывала богобоязненная мать святого дитяти; так и самое дитя, благословенный плод ее чрева, еще до появления своего на свет, некоторым образом уже предочищался и освящался постом и молитвою.

Кирилл и Мария видели на себе великую милость Божию; их благочестие требовало, чтобы их чувства благодарности к благо Дающему Богу были выражены в каком-либо внешнем подвиге благочестия, в каком-либо благоговейном обете. А что могло быть приятнее Господу в таких обстоятельствах, в каких они находились, как не крепкое сердечное желание и твердая решимость оказаться вполне достойными милости Божией? И вот, праведная Мария, подобно святой Анне, матери Пророка Самуила, вместе со своим мужем дала такое обещание: если Бог даст им сына, то посвятить его на служение Богу.
 

_{Крещение младенца Варфоломея, будущего прп. Сергия}

3 мая 1319 года в доме боярина Кирилла была общая радость и веселие: Марии Бог дал сына. Праведные родители пригласили своих родных и добрых знакомых разделить с ними радость по случаю рождения нового члена семьи, и все благодарили Бога за сию новую милость, явленную Им на дом благочестивого боярина. В сороковой день по рождении родители принесли младенца в церковь, чтобы совершить над ним святое крещение и исполнить свое обещание представить дитя в непорочную жертву Богу, Который дал его. Благоговейный иерей, по имени Михаил, нарек младенцу во святом крещении имя Варфоломей, конечно потому, что в этот день (11 июня) праздновалась память святого Апостола Варфоломея, ибо сего требовал тогдашний церковный обычай. Это имя и по самому значению своему – сын радости – было особенно утешительно для родителей сего младенца. Ибо можно ли описать ту радость, которая переполняла их сердца, когда они видели пред собою начало исполнения их светлых надежд, которые почивали на сем младенце со дня его чудесного возглашения во чреве матери? Кирилл и Мария рассказали этот случай священнику, и он, как сведущий в Священном Писании, указал им много примеров из Ветхого и Нового Заветов, когда избранники Божии еще от чрева матери были предназначаемы на служение Богу; привел им слова пророка Давида о совершенном предведении Божием («несодеянная моя видеста очи Твои» (Пс.138:16)) и Апостола Павла («Бог Воззвавый мя от чрева матере моея явити Сына Своего во мне, да благовествую Его в языцех» (Гал.1:16)), и другие подобные места Священного Писания. Отец Михаил утешил Кирилла и Марию благодатною надеждою относительно их новорожденного. «Не смущайтесь, – говорил он им, – а паче радуйтесь, что сын ваш будет избранным сосудом Духа Божия и служителем Святой Троицы». И благословив дитя и его родителей, служитель алтаря Христова отпустил их с миром.

Между тем мать, а потом и другие стали примечать в младенце опять нечто необыкновенное: когда матери случалось насыщаться мясною пищею, то младенец не брал ее сосцов; то же повторялось, и уже без всякой причины, по средам и пятницам так, что в эти дни младенец вовсе оставался без пищи. Мария, конечно, беспокоилась, думала, что дитя нездорово, советовалась с другими женщинами, которые тщательно осматривали дитя, но на нем не было приметно никаких признаков болезни, ни внутренней, ни наружной. Оставаясь без пищи, малютка не только не плакал, но и весело смотрел на них, улыбался и играл ручками... Наконец обратили внимание на время, когда младенец не принимал материнских сосцов, и тогда все убедились, что в этом детском посте ознаменовались, как выражается святитель Филарет, «предшествования расположения матери и проявлялись семена будущих его расположений». Возращенный постом во чреве матери, младенец и по рождении как будто требовал от матери поста. И мать, действительно, стала еще строже соблюдать пост: она совсем оставила мясную пищу, и младенец, кроме среды и пятницы, всегда после того питался ее молоком.

Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его учиться грамоте, чтобы мог он читать и разуметь Слово Божие. Вместе с ним учились и два брата его: старший Стефан, и младший Петр. Братья обучались успешно, а Варфоломей далеко отставал от них. Учитель наказывал его, товарищи упрекали и даже смеялись над ним, родители уговаривали; да и сам он напрягал все усилия своего детского ума, проводил ночи над книгою, и часто, укрывшись от взоров людских, где-нибудь в уединении, горько плакал о своей неспособности, горячо и усердно молился Господу Богу: «Дай же Ты мне, Господи, понять эту грамоту; научи Ты меня. Господи, просвети и вразуми!» Но грамота все же ему не давалась.

Раз отец послал его в поле искать жеребят, каковое поручение пришлось особенно по душе мальчику, любившему уединяться от людей. На поле, под дубом, увидел Варфоломей незнакомого старца-черноризца, саном пресвитера; благоговейный и ангелоподобный старец приносил здесь свои молитвы Богу и изливал пред Всеведущим слезы сердечного умиления. Поклонившись ему, скромный отрок почтительно отошел в сторону и стал вблизи. Старец окончил молитву, с любовью взглянул на доброе дитя, и, прозревая в нем духовными очами избранный сосуд Святого Духа, ласково подозвал его к себе, благословил, отечески поцеловал и спросил: «Что тебе надобно, чадо?» «Меня отдали учиться грамоте», – сказал сквозь слезы Варфоломей, – «и больше всего желала бы душа моя научиться читать Слово Божие. Но вот, сколько ни стараюсь, никак не могу выучиться. Помолись за меня Богу, отче святый, попроси у Господа, чтобы Он открыл мне учение книжное: я верю, что Бог примет твои молитвы». Старец помолился и бережно вынул из пазухи небольшой ковчежец. Открыв его, он взял оттуда тремя перстами малую частицу святой просфоры, и, благословляя ею Варфоломея, промолвил: «Возьми сие, чадо, и снеждь; сие дается тебе в знамение благодати Божией и разумение Святого Писания». Довольно научив его о спасении души, старец хотел уже идти в путь свой; но благоразумный отрок не хотел расстаться со святым наставником. Он пал к ногам его и со слезами умолял войти в дом его родителей. «Родители мои», – говорил Варфоломей, –очень любят таких, как ты, отче! Не лиши же и их своего святого благословения!»

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Старец последовал за юным странноприимцем, и с честью его встретили родители Варфоломеевы. Для благочестивых людей такой старец – инок – всегда желанный гость, а Кирилл и Мария особенно любили принимать и покоить у себя в доме иноков. Приняв благословение от старца, они предложили ему радушное угощение. Но гость медлил садиться за стол. «Прежде следует вкусить пищи духовной», – заметил он и направился в моленную, которая в старое доброе время имелась в каждом доме благочестивых князей и бояр. Туда пригласил он с собою Варфоломея, и, благословив начало Третьего часа, велел ему читать псалмы. Отрок взял благословение от старца и, благоговейно осенив себя крестным знамением, начал стихословить Псалтирь стройно и внятно! После того святой гость вкусил предложенной ему трапезы, и, благословив радушных хозяев, хотел удалиться; но благочестивым боярам жаль было так скоро отпустить его: им хотелось еще побеседовать с опытным в духовной жизни старцем, в котором они уже приметили дар прозорливости. Между прочим, они рассказали ему, как сын их, будучи еще во чреве матери, троекратно прокричал в церкви, и желали знать, что думает старец об этом случае. «О добрые супруги! – сказал им на это старец, – вот, Господь удостоил вас такой великой милости: дал вам такого сына. Зачем же вы страшитесь там, где нет никакого страха? Вам должно радоваться, что Бог благословил вас таким детищем: Он предызбрал вашего сына еще прежде его рождения. А что я говорю вам истину – вот вам знамение: с этой поры отрок будет хорошо понимать всю книжную мудрость и свободно будет читать Божественное Писание. Знайте, что велик будет сын ваш пред Богом и людьми за его добродетельную жизнь!» Старец встал, чтобы идти; уже на пороге дома он еще раз обратился к родителям Варфоломеевым и вымолвил в пророческом духе такие загадочные слова: «Отрок будет некогда обителью Пресвятой Троицы; он многих приведет за собою к уразумению Божественных заповедей». Гостеприимные хозяева проводили странника до ворот своего дома; но тут он вдруг стал невидим, так что Кирилл и Мария невольно подумали: не ангел ли Божий был послан к ним, чтобы даровать премудрость их сыну? – И глубоко сохранили они в благоговеющих сердцах своих его таинственные слова.
 

_{Отрок Варфоломей испрашивает родительское благословение на иноческое житие}

Желая сохранить душевную и телесную чистоту, отрок укрощал юную плоть свою строгим воздержанием и трудами. Когда Мария уговаривала его пощадить себя, он отвечал: «Не стесняй меня в этом, родная моя, чтобы не пришлось делать так против воли твоей. Не отклоняй меня от воздержания, которое так сладостно душе моей; зачем советуешь своему сыну неполезное? Ведь вы же сказали мне, что я еще в колыбели постился по средам и пятницам; как же теперь я могу не понуждать себя угождать Богу, чтобы Он избавил меня от грехов моих?» Мать удивлялась разумным речам своего сына, и, не желая препятствовать его доброму произволению о Боге, обыкновенно говорила ему: «Если ты так рассуждаешь, то делай, как хочешь; Господь с тобою, я не хочу стеснять тебя в добром, дитя мое!»

В то время Ростовские земли попали под влияние московских князей. Послан был на Ростов в сан воеводы московский вельможа Василий, прозванием Кочева, и с ним другой, по имени Мина. По прибытии в Ростов, они стали действовать полновластно, притесняя жителей, так что многие принуждены были отдавать москвичам свои имущества, доходя до крайней нищеты, а за это получали только оскорбления и побои. Не избежали этих скорбей и праведные родители Варфоломеевы. Славный и именитый некогда боярин Кирилл, еще ранее этих событий, под старость стал терпеть нужду. Частые путешествия в Орду со своим князем, тяжкие дани и непосильные подарки ордынским вельможам, без чего никогда не обходились эти путешествия, жестокий голод, нередко опустошавший Ростовскую область, а больше всего, – говорит преподобный Епифаний, – великая рать или нашествие Туралыково в 1327 году, – все это вместе крайне неблагоприятно отозвалось на его состоянии и почти довело Кирилла до нищеты. Очень вероятно также, что своеволие московских наместников, которые распоряжались в Ростове как независимые государи, не пощадило и Кирилла, как ближнего боярина князей Ростовских, может быть, и он лишился тогда не только боярских почестей, но и всего своего достояния. Тяжело было Кириллу оставаться в Ростове, а может быть, и прямо приказано было от наместников московских удалиться из города, и потому он решил, лишь только откроется возможность, покинуть родную землю и перейти на службу к другому князю.

Случай скоро представился. В 12 верстах от Троицкой Лавры, по направлению к Москве, есть село Городище или Городок, которое в древности носило имя Радонеж. В 1328 году, отправляясь в Орду, Великий Князь Иоанн Данилович (Калита) написал духовное завещание, в коем, между прочим, назначил «село Радонежское» в удел Великой Княгине Елене «с малыми детьми» нераздельно. Вскоре после того село это перешло в полную собственность младшего сына Ианнова Андрея. «Великий Князь, по малолетству Андрея, поставил в Радонеже наместником Терентия Ртища, который, желая привлечь большее число поселенцев в этот, почти незаселенный тогда край, объявил именем князя разные льготы переселенцам. Лишь только это стало известно в Ростове, многие из его жителей, в надежде найти себе облегчение, потянулись в Радонеж. В числе таких переселенцев Епифаний называет Протасия Тысяцкого, Георгия, сына Протопопова с родом его, Иоанна и Феодора Тормасовых, их родственников Дюденю и Онисима (бывшего ростовского вельможу, а в последствии – диакона и ученика Сергиева). В числе их переселился и блаженный Кирилл со всем своим семейством и водворился в Радонеже близ церкви Рождества Христова.
 

_{Святые Кирилл и Мария приняли пострижение}

По обычаю того времени, Кирилл должен был получить поместье, но сам он, по старости, уже не мог нести службы, и потому обязанность эту принял на себя старший сын его Стефан, который, вероятно, еще в Ростове, женился. Младший из сыновей Кирилла и Марии Петр также избрал супружескую жизнь. Варфоломей же и в Радонеже продолжал свои подвиги. Не раз он говорил отцу: «Отпусти меня, батюшка, с благословением, и я пойду в монастырь». «Помедли, чадо, – отвечал ему на это отец, – сам видишь: мы стали стары и немощны, послужить нам некому – у братьев твоих немало заботы о своих семьях. Мы радуемся, что ты печешься, како угодити Господу Богу, это – дело хорошее. Но верь, сын мой: твоя благая часть не отнимется у тебя, только послужи нам немного, пока Бог явит милость Свою над нами и возьмет нас отсюда. Вот, проводи нас в могилу, тогда уже никто не возбранит тебе исполнить свое заветное желание». Варфоломей не выходил из воли отеческой.

Но дух иночества нечувствительно сообщился от сына родителям: при конце своей многоскорбной жизни Кирилл и Мария пожелали и сами, по благочестивому обычаю древности, воспринять на себя ангельский образ. Верстах в трех от Радонежа был Покровский Хотьков монастырь, который состоял из двух отделений: одного – для старцев, другого – для стариц. В этот монастырь и направили свои стопы праведные родители Варфоломеевы, чтобы здесь провести остаток дней своих в подвиге покаяния и приготовления к другой жизни. Почти в тоже время умерла супруга и старшего сына Стефана. Похоронив ее в Хотьковском монастыре, Стефан не пожелал уже возвращаться в мир. Поручив детей своих, вероятно, Петру, он остался в Хотькове, принял монашеский постриг и стал ухаживать за своими немощными родителями. Впрочем, претружденные старостью и скорбями схимники-бояре недолго потрудились в своем новом звании: не позже 1339 года они с миром уже отошли ко Господу на вечный покой. Дети почтили их слезами сыновней любви и похоронили под сенью той же Покровской обители, которая с сего времени сделалась последним приютом и усыпальницею рода Сергиева.

 

_{Хотьков монастырь}
    

Из поколения в поколение передавался завет преподобного Сергия о том, чтобы всякий, желающий посетить его обитель, сначала помолился у святых останков его родителей – праведных Кирилла и Марии – в Хотьковском монастыре.

В год 600-летия со времени преставления Преподобного Сергия (1992 г.) Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил преподобных местночтимых Радонежских святых – схимонаха Кирилла и схимонахиню Марию – к лику святых угодников Божиих для общецерковного почитания. Память преподобных Кирилла и Марии празднуется 28 сентября (11 октября н. ст.), 18 / 31 января, 6 / 19 июля (Собор Радонежских святых), а также в четверток Седмицы мытаря и фарисея.

http://ruskline.ru/analitika/2019/10/10/roditeli_prepodobnogo

[Александр Васильевич]

ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНЫХ КИРИЛЛА И МАРИИ РАДОНЕЖСКИХ, РОДИТЕЛЕЙ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ

Память: 28 сентября (11 октября н. ст.), 18 / 31 января, 6 / 19 июля (Собор Радонежских святых)

_{Икона преподобных Кирилла и Марии с житием}

Кирилл и Мария были люди добрые и богоугодные. Говоря о них, блаженный Епифаний замечает, что Господь, благоволивший воссиять в земле Русской великому светильнику, не попустил родиться ему от неправедных родителей, ибо такому детищу, которое, по устроению Божию должно было впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобало иметь и родителей святых, дабы доброе произошло от доброго и лучшее приложилось к лучшему, дабы взаимно умножилась похвала и рожденного и самих родивших во славу Божию. И праведность их была известна не одному Богу, но и людям. Строгие блюстители всех уставов церковных, они помогали и бедным; но особенно свято хранили они заповедь Апостола: «страннолюбия не забывайте: тем бо не видяще неции странноприяша Ангелы» (Евр.13:2).

Тому же учили они и детей своих, строго внушая им не опускать случая позвать к себе в дом путешествующего инока или иного усталого странника. До нас не дошло подробных сведений о благочестивой жизни сей блаженной четы; за то мы можем, вместе с святителем Платоном, сказать, что «самый происшедший от них плод показал, лучше всяких красноречивых похвал, доброту благословенного древа. Счастливы родители, коих имена прославляются вечно в их детях и потомстве! Счастливы и дети, которые не только не посрамили, но и приумножили, и возвеличили честь и благородство своих родителей и славных предков, ибо истинное благородство состоит в добродетели!»

_{Молитва прпп. Кирила и Марии Радонежских}

Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына – будущего основателя Троицкой Лавры, красу Церкви Православной и несокрушимую опору родной земли. Задолго до рождения сего святого младенца, дивный Промысл Божий уже дал о нем знамение, что это будет великий избранник Божий и святая отрасль благословенного корня. В один воскресный день его благочестивая мать пришла в церковь к Божественной литургии и смиренно стала, по тогдашнему обычаю, в притворе церковном, вместе с прочими женами. Началась литургия; пропели уже Трисвятую песнь, и вот, не задолго пред чтением Святого Евангелия, вдруг, среди общей тишины и благоговейного молчания, младенец вскрикнул у нее во чреве, так что многие обратили внимание на этот крик. Когда же начали петь Херувимскую песнь, младенец вскрикнул в другой раз, и притом уже столь громко, что голос его был слышен по всей церкви. Между тем литургия продолжалась. Священник возгласил: «Вонмем! Святая Святым!» При этом возглашении младенец вскрикнул в третий раз, и смущенная мать едва не упала от страха: она начала плакать... Тут ее окружили женщины и, может быть, желая помочь ей успокоить плачущее дитя, стали спрашивать: «Где же у тебя младенец? От чего он кричит так громко?» Но Мария, в душевном волнении, обливаясь слезами, едва могла вымолвить им: «нет у меня младенца; спросите еще у кого-нибудь». Женщины стали озираться кругом, и не видя нигде младенца, снова пристали к Марии с тем же вопросом. Тогда она принуждена была сказать им откровенно, что на руках у нее, действительно, нет младенца, но она носит его во чреве...

Всегда преданные воле Божией и внимательные к путям Провидения, Кирилл и Мария поняли указания Промысла Божия, и сообразно с этими указаниями должны были вести дело воспитания дитяти. После описанного происшествия мать сделалась особенно внимательной к своему состоянию. Всегда имея в мыслях, что она носит во чреве младенца, который будет избранным сосудом Святого Духа, Мария, во все остальное время беременности, готовилась встретить в нем будущего подвижника благочестия и воздержания; а потому и сама, подобно матери древнего судии Израильского Сампсона (Суд.13:4), тщательно соблюдала душу и тело в чистоте и строгом воздержании во всем. «Заботливо храня носимый ею во чреве Божий дар, она желала», – как говорит святитель Платон, – «через свое воздержание дать телесному составу дитяти чистое и здравое питание, хорошо понимая добрым сердцем своим ту истину, что добродетель, сияющая в здравом и прекрасном теле, становится чрез то еще прекраснее». Всегда благоговейная и усердная молитвенница, праведная мать теперь чувствовала особенную потребность сердца в молитве; поэтому она часто удалялась от людского взора и в тишине уединения со слезами изливала пред Богом свою горячую материнскую молитву о будущей судьбе своего младенца. «Господи!» – говорила она тогда, – спаси и сохрани меня, убогую рабу Твою; спаси и соблюди и сего младенца, носимого во утробе моей, Ты бо еси – храняй младенцы Господь (Псал.114:5); да будет воля Твоя, Господи, на нас, и буди имя Твое благословенно во веки!» Так, в строгом посте и частой сердечной молитве пребывала богобоязненная мать святого дитяти; так и самое дитя, благословенный плод ее чрева, еще до появления своего на свет, некоторым образом уже предочищался и освящался постом и молитвою.

Кирилл и Мария видели на себе великую милость Божию; их благочестие требовало, чтобы их чувства благодарности к благо Дающему Богу были выражены в каком-либо внешнем подвиге благочестия, в каком-либо благоговейном обете. А что могло быть приятнее Господу в таких обстоятельствах, в каких они находились, как не крепкое сердечное желание и твердая решимость оказаться вполне достойными милости Божией? И вот, праведная Мария, подобно святой Анне, матери Пророка Самуила, вместе со своим мужем дала такое обещание: если Бог даст им сына, то посвятить его на служение Богу.

_{Крещение младенца Варфоломея, будущего прп. Сергия}

3 мая 1319 года в доме боярина Кирилла была общая радость и веселие: Марии Бог дал сына. Праведные родители пригласили своих родных и добрых знакомых разделить с ними радость по случаю рождения нового члена семьи, и все благодарили Бога за сию новую милость, явленную Им на дом благочестивого боярина. В сороковой день по рождении родители принесли младенца в церковь, чтобы совершить над ним святое крещение и исполнить свое обещание представить дитя в непорочную жертву Богу, Который дал его. Благоговейный иерей, по имени Михаил, нарек младенцу во святом крещении имя Варфоломей, конечно потому, что в этот день (11 июня) праздновалась память святого Апостола Варфоломея, ибо сего требовал тогдашний церковный обычай. Это имя и по самому значению своему – сын радости – было особенно утешительно для родителей сего младенца. Ибо можно ли описать ту радость, которая переполняла их сердца, когда они видели пред собою начало исполнения их светлых надежд, которые почивали на сем младенце со дня его чудесного возглашения во чреве матери? Кирилл и Мария рассказали этот случай священнику, и он, как сведущий в Священном Писании, указал им много примеров из Ветхого и Нового Заветов, когда избранники Божии еще от чрева матери были предназначаемы на служение Богу; привел им слова пророка Давида о совершенном предведении Божием («несодеянная моя видеста очи Твои» (Пс.138:16)) и Апостола Павла («Бог Воззвавый мя от чрева матере моея явити Сына Своего во мне, да благовествую Его в языцех» (Гал.1:16)), и другие подобные места Священного Писания. Отец Михаил утешил Кирилла и Марию благодатною надеждою относительно их новорожденного. «Не смущайтесь, – говорил он им, – а паче радуйтесь, что сын ваш будет избранным сосудом Духа Божия и служителем Святой Троицы». И благословив дитя и его родителей, служитель алтаря Христова отпустил их с миром.

Между тем мать, а потом и другие стали примечать в младенце опять нечто необыкновенное: когда матери случалось насыщаться мясною пищею, то младенец не брал ее сосцов; то же повторялось, и уже без всякой причины, по средам и пятницам так, что в эти дни младенец вовсе оставался без пищи. Мария, конечно, беспокоилась, думала, что дитя нездорово, советовалась с другими женщинами, которые тщательно осматривали дитя, но на нем не было приметно никаких признаков болезни, ни внутренней, ни наружной. Оставаясь без пищи, малютка не только не плакал, но и весело смотрел на них, улыбался и играл ручками... Наконец обратили внимание на время, когда младенец не принимал материнских сосцов, и тогда все убедились, что в этом детском посте ознаменовались, как выражается святитель Филарет, «предшествования расположения матери и проявлялись семена будущих его расположений». Возращенный постом во чреве матери, младенец и по рождении как будто требовал от матери поста. И мать, действительно, стала еще строже соблюдать пост: она совсем оставила мясную пищу, и младенец, кроме среды и пятницы, всегда после того питался ее молоком.

Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его учиться грамоте, чтобы мог он читать и разуметь Слово Божие. Вместе с ним учились и два брата его: старший Стефан, и младший Петр. Братья обучались успешно, а Варфоломей далеко отставал от них. Учитель наказывал его, товарищи упрекали и даже смеялись над ним, родители уговаривали; да и сам он напрягал все усилия своего детского ума, проводил ночи над книгою, и часто, укрывшись от взоров людских, где-нибудь в уединении, горько плакал о своей неспособности, горячо и усердно молился Господу Богу: «Дай же Ты мне, Господи, понять эту грамоту; научи Ты меня. Господи, просвети и вразуми!» Но грамота все же ему не давалась.

Раз отец послал его в поле искать жеребят, каковое поручение пришлось особенно по душе мальчику, любившему уединяться от людей. На поле, под дубом, увидел Варфоломей незнакомого старца-черноризца, саном пресвитера; благоговейный и ангелоподобный старец приносил здесь свои молитвы Богу и изливал пред Всеведущим слезы сердечного умиления. Поклонившись ему, скромный отрок почтительно отошел в сторону и стал вблизи. Старец окончил молитву, с любовью взглянул на доброе дитя, и, прозревая в нем духовными очами избранный сосуд Святого Духа, ласково подозвал его к себе, благословил, отечески поцеловал и спросил: «Что тебе надобно, чадо?» «Меня отдали учиться грамоте», – сказал сквозь слезы Варфоломей, – «и больше всего желала бы душа моя научиться читать Слово Божие. Но вот, сколько ни стараюсь, никак не могу выучиться. Помолись за меня Богу, отче святый, попроси у Господа, чтобы Он открыл мне учение книжное: я верю, что Бог примет твои молитвы». Старец помолился и бережно вынул из пазухи небольшой ковчежец. Открыв его, он взял оттуда тремя перстами малую частицу святой просфоры, и, благословляя ею Варфоломея, промолвил: «Возьми сие, чадо, и снеждь; сие дается тебе в знамение благодати Божией и разумение Святого Писания». Довольно научив его о спасении души, старец хотел уже идти в путь свой; но благоразумный отрок не хотел расстаться со святым наставником. Он пал к ногам его и со слезами умолял войти в дом его родителей. «Родители мои», – говорил Варфоломей, –очень любят таких, как ты, отче! Не лиши же и их своего святого благословения!»

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Старец последовал за юным странноприимцем, и с честью его встретили родители Варфоломеевы. Для благочестивых людей такой старец – инок – всегда желанный гость, а Кирилл и Мария особенно любили принимать и покоить у себя в доме иноков. Приняв благословение от старца, они предложили ему радушное угощение. Но гость медлил садиться за стол. «Прежде следует вкусить пищи духовной», – заметил он и направился в моленную, которая в старое доброе время имелась в каждом доме благочестивых князей и бояр. Туда пригласил он с собою Варфоломея, и, благословив начало Третьего часа, велел ему читать псалмы. Отрок взял благословение от старца и, благоговейно осенив себя крестным знамением, начал стихословить Псалтирь стройно и внятно! После того святой гость вкусил предложенной ему трапезы, и, благословив радушных хозяев, хотел удалиться; но благочестивым боярам жаль было так скоро отпустить его: им хотелось еще побеседовать с опытным в духовной жизни старцем, в котором они уже приметили дар прозорливости. Между прочим, они рассказали ему, как сын их, будучи еще во чреве матери, троекратно прокричал в церкви, и желали знать, что думает старец об этом случае. «О добрые супруги! – сказал им на это старец, – вот, Господь удостоил вас такой великой милости: дал вам такого сына. Зачем же вы страшитесь там, где нет никакого страха? Вам должно радоваться, что Бог благословил вас таким детищем: Он предызбрал вашего сына еще прежде его рождения. А что я говорю вам истину – вот вам знамение: с этой поры отрок будет хорошо понимать всю книжную мудрость и свободно будет читать Божественное Писание. Знайте, что велик будет сын ваш пред Богом и людьми за его добродетельную жизнь!» Старец встал, чтобы идти; уже на пороге дома он еще раз обратился к родителям Варфоломеевым и вымолвил в пророческом духе такие загадочные слова: «Отрок будет некогда обителью Пресвятой Троицы; он многих приведет за собою к уразумению Божественных заповедей». Гостеприимные хозяева проводили странника до ворот своего дома; но тут он вдруг стал невидим, так что Кирилл и Мария невольно подумали: не ангел ли Божий был послан к ним, чтобы даровать премудрость их сыну? – И глубоко сохранили они в благоговеющих сердцах своих его таинственные слова.

_{Отрок Варфоломей испрашивает родительское благословение на иноческое житие}

Желая сохранить душевную и телесную чистоту, отрок укрощал юную плоть свою строгим воздержанием и трудами. Когда Мария уговаривала его пощадить себя, он отвечал: «Не стесняй меня в этом, родная моя, чтобы не пришлось делать так против воли твоей. Не отклоняй меня от воздержания, которое так сладостно душе моей; зачем советуешь своему сыну неполезное? Ведь вы же сказали мне, что я еще в колыбели постился по средам и пятницам; как же теперь я могу не понуждать себя угождать Богу, чтобы Он избавил меня от грехов моих?» Мать удивлялась разумным речам своего сына, и, не желая препятствовать его доброму произволению о Боге, обыкновенно говорила ему: «Если ты так рассуждаешь, то делай, как хочешь; Господь с тобою, я не хочу стеснять тебя в добром, дитя мое!»

В то время Ростовские земли попали под влияние московских князей. Послан был на Ростов в сан воеводы московский вельможа Василий, прозванием Кочева, и с ним другой, по имени Мина. По прибытии в Ростов, они стали действовать полновластно, притесняя жителей, так что многие принуждены были отдавать москвичам свои имущества, доходя до крайней нищеты, а за это получали только оскорбления и побои. Не избежали этих скорбей и праведные родители Варфоломеевы.
Славный и именитый некогда боярин Кирилл, еще ранее этих событий, под старость стал терпеть нужду. Частые путешествия в Орду со своим князем, тяжкие дани и непосильные подарки ордынским вельможам, без чего никогда не обходились эти путешествия, жестокий голод, нередко опустошавший Ростовскую область, а больше всего, – говорит преподобный Епифаний, – великая рать или нашествие Туралыково в 1327 году, – все это вместе крайне неблагоприятно отозвалось на его состоянии и почти довело Кирилла до нищеты. Очень вероятно также, что своеволие московских наместников, которые распоряжались в Ростове как независимые государи, не пощадило и Кирилла, как ближнего боярина князей Ростовских, может быть, и он лишился тогда не только боярских почестей, но и всего своего достояния. Тяжело было Кириллу оставаться в Ростове, а может быть, и прямо приказано было от наместников московских удалиться из города, и потому он решил, лишь только откроется возможность, покинуть родную землю и перейти на службу к другому князю.

Случай скоро представился. В 12 верстах от Троицкой Лавры, по направлению к Москве, есть село Городище или Городок, которое в древности носило имя Радонеж. В 1328 году, отправляясь в Орду, Великий Князь Иоанн Данилович (Калита) написал духовное завещание, в коем, между прочим, назначил «село Радонежское» в удел Великой Княгине Елене «с малыми детьми» нераздельно. Вскоре после того село это перешло в полную собственность младшего сына Ианнова Андрея. «Великий Князь, по малолетству Андрея, поставил в Радонеже наместником Терентия Ртища, который, желая привлечь большее число поселенцев в этот, почти незаселенный тогда край, объявил именем князя разные льготы переселенцам. Лишь только это стало известно в Ростове, многие из его жителей, в надежде найти себе облегчение, потянулись в Радонеж. В числе таких переселенцев Епифаний называет Протасия Тысяцкого, Георгия, сына Протопопова с родом его, Иоанна и Феодора Тормасовых, их родственников Дюденю и Онисима (бывшего ростовского вельможу, а в последствии – диакона и ученика Сергиева). В числе их переселился и блаженный Кирилл со всем своим семейством и водворился в Радонеже близ церкви Рождества Христова.

_{Святые Кирилл и Мария приняли пострижение}

По обычаю того времени, Кирилл должен был получить поместье, но сам он, по старости, уже не мог нести службы, и потому обязанность эту принял на себя старший сын его Стефан, который, вероятно, еще в Ростове, женился. Младший из сыновей Кирилла и Марии Петр также избрал супружескую жизнь. Варфоломей же и в Радонеже продолжал свои подвиги. Не раз он говорил отцу: «Отпусти меня, батюшка, с благословением, и я пойду в монастырь». «Помедли, чадо, – отвечал ему на это отец, – сам видишь: мы стали стары и немощны, послужить нам некому – у братьев твоих немало заботы о своих семьях. Мы радуемся, что ты печешься, како угодити Господу Богу, это – дело хорошее. Но верь, сын мой: твоя благая часть не отнимется у тебя, только послужи нам немного, пока Бог явит милость Свою над нами и возьмет нас отсюда. Вот, проводи нас в могилу, тогда уже никто не возбранит тебе исполнить свое заветное желание». Варфоломей не выходил из воли отеческой.

Но дух иночества нечувствительно сообщился от сына родителям: при конце своей многоскорбной жизни Кирилл и Мария пожелали и сами, по благочестивому обычаю древности, воспринять на себя ангельский образ. Верстах в трех от Радонежа был Покровский Хотьков монастырь, который состоял из двух отделений: одного – для старцев, другого – для стариц. В этот монастырь и направили свои стопы праведные родители Варфоломеевы, чтобы здесь провести остаток дней своих в подвиге покаяния и приготовления к другой жизни. Почти в тоже время умерла супруга и старшего сына Стефана. Похоронив ее в Хотьковском монастыре, Стефан не пожелал уже возвращаться в мир. Поручив детей своих, вероятно, Петру, он остался в Хотькове, принял монашеский постриг и стал ухаживать за своими немощными родителями. Впрочем, претружденные старостью и скорбями схимники-бояре недолго потрудились в своем новом звании: не позже 1339 года они с миром уже отошли ко Господу на вечный покой. Дети почтили их слезами сыновней любви и похоронили под сенью той же Покровской обители, которая с сего времени сделалась последним приютом и усыпальницею рода Сергиева.

_{Хотьков монастырь}

   
Из поколения в поколение передавался завет преподобного Сергия о том, чтобы всякий, желающий посетить его обитель, сначала помолился у святых останков его родителей – праведных Кирилла и Марии – в Хотьковском монастыре.

В год 600-летия со времени преставления Преподобного Сергия (1992 г.) Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил преподобных местночтимых Радонежских святых – схимонаха Кирилла и схимонахиню Марию – к лику святых угодников Божиих для общецерковного почитания. Память преподобных Кирилла и Марии празднуется 28 сентября (11 октября н. ст.), 18 / 31 января, 6 / 19 июля (Собор Радонежских святых), а также в четверток Седмицы мытаря и фарисея.

https://pravoslavie.ru/59126.html