Маргарита
Пользователь
Сообщений: 58
 РПЦ МП
|
 |
« : 15 Августа 2008, 15:44:43 » |
|
Федор Михайлович Достоевский.
Дневник писателя. Сентябрь - ноябрь 1877 года
III. ОДНО СОВСЕМ ОСОБОЕ СЛОВЦО О СЛАВЯНАХ, КОТОРОЕ МНЕ ДАВНО ХОТЕЛОСЬ
СКАЗАТЬ
Кстати, скажу одно особое словцо о славянах и о славянском вопросе. И
давно мне хотелось сказать его. Теперь же именно заговорили вдруг у нас все
о скорой возможности мира, то есть, стало быть, о скорой возможности хоть
сколько-нибудь разрешить и славянский вопрос. Дадим же волю нашей фантазии
и представим вдруг, что всё дело кончено, что настояниями и кровью России
славяне уже освобождены, мало того, что турецкой империи уже не существует
и что Балканский полуостров свободен и живет новою жизнью. Разумеется,
трудно предречь, в какой именно форме, до последних подробностей, явится
эта свобода славян хоть на первый раз, - то есть будет ли это какая-нибудь
федерация между освобожденными мелкими племенами (NB. Федерации, кажется,
еще очень, очень долго не будет) или явятся небольшие отдельные владения в
виде маленьких государств, с призванными из разных владетельных домов
государями? Нельзя также представить: расширится ли наконец в границах
своих Сербия или Австрия тому воспрепятствует, в каком объеме явится
Болгария, что станется с Герцеговиной, Боснией, в какие отношения станут с
новоосвобожденными славянскими народцами, например, румыны или греки даже,
- константинопольские греки и те, другие, афинские греки? Будут ли,
наконец, все эти земли и землицы вполне независимы или будут находиться под
покровительством и надзором "европейского концерта держав", в том числе и
России (я думаю, сами эти народики все непременно выпросят себе европейский
концерт, хоть вместе с Россией, но единственно в виде покровительства их от
властолюбия России) - всё это невозможно решить заранее в точности, и я не
берусь разрешать. Но, однако, возможно и теперь - наверно знать две вещи:
1) что скоро или опять не скоро, а все славянские племена Балканского
полуострова непременно в конце концов освободятся от ига турок и заживут
новою, свободною и, может быть, независимою жизнью, и 2) ... Вот это-то
второе, что наверно, вернейшим образом случится и сбудется, мне и хотелось
давно высказать.
Именно, это второе состоит в том, что, по внутреннему убеждению моему,
самому полному и непреодолимому, - не будет у России, и никогда еще не
было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов,
как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа
согласится признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не
оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник
славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому
что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому,
неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, - у них характер в
этом смысле как у всех, - а именно потому, что такие вещи на свете иначе и
происходить не могут. Распространяться не буду, но знаю, что нам отнюдь не
надо требовать с славян благодарности, к этому нам надо приготовиться
вперед. Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно
с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например,
ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских
держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.
Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят
себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею
благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при
заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа,
так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, "имея в виду
расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении
славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени". Долго, о,
долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого,
святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех
идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи
перестанут жить в нем, - коченеет, калечится и умирает в язвах и в
бессилии. Нынешнюю, например, всенародную русскую войну, всего русского
народа, с царем во главе, подъятую против извергов за освобождение
несчастных народностей, - эту войну поняли ли наконец славяне теперь, как
вы думаете? Но о теперешнем моменте я говорить не стану, к тому же мы еще
нужны славянам, мы их освобождаем, но потом, когда освободим и они кое-как
устроятся, - признают они эту войну за великий подвиг, предпринятый для
освобождения их, решите-ка это? Да ни за что на свете не признают!
Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь
во все эти сто лет освободительницы-России, так они бы давным-давно сами
сумели освободиться от турок, своею доблестью или помощию Европы, которая,
опять-таки не будь на свете России, не только бы не имела ничего против их
освобождения, но и сама освободила бы их. Это хитрое учение наверно
существует у них уже и теперь, а впоследствии оно неминуемо разовьется у
них в научную и политическую аксиому. Мало того, даже о турках станут
говорить с большим уважением, чем об России. Может быть, целое столетие,
или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться
властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами,
будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О,
я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила,
значит и будет значить Россия для них всегда. Они поймут всё величие и всю
святость дела России и великой идеи, знамя которой поставит она в
человечестве. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком
меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже
политическому гонению. Особенно приятно будет для освобожденных славян
высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные
к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская,
мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и
ненавистник европейской цивилизации. У них, конечно, явятся, с самого
начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры,
ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в
упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы,
извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец
министерство в Болгарии и составилось новое из либерального большинства и
что какой-нибудь ихний Иван Чифтлик согласился наконец принять портфель
президента совета министров. России надо серьезно приготовиться к тому, что
все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери
личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными,
и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма
прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в
своем особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти
землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против
друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все
непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать,
сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви,
но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а
не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда
останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что
стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к
себе, тем сдерживает их целость и единство. Будут даже и такие минуты,
когда они будут в состоянии почти уже сознательно согласиться, что не будь
России, великого восточного центра и великой влекущей силы, то единство их
мигом бы развалилось, рассеялось в клочки и даже так, что самая
национальность их исчезла бы в европейском океане, как исчезают несколько
отдельных капель воды в море. России надолго достанется тоска и забота
мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при
случае. Разумеется, сейчас же представляется вопрос: в чем же тут выгода
России, из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею,
силами, деньгами? Неужто из-за того, чтоб пожать столько маленькой, смешной
ненависти и неблагодарности? О, конечно, Россия всё же всегда будет
сознавать, что центр славянского единства - это она, что если живут славяне
свободною национальною жизнию, то потому, что этого захотела и хочет она,
что совершила и создала всё она. Но какую же выгоду доставит России это
сознание, кроме трудов, досад и вечной заботы?
|
