Меньше фарисейства!Протоиерей Максим Первозванский о деликатности детской ИсповедиОльга Мамона
Можно ли научить ребенка осознанной Исповеди, искренне каяться и просить прощения у Бога со стремлением исправиться? Какие привычные принципы воспитания давно не работают, и почему дети отдаляются от Церкви? Можно ли воспитать чувство страха Божьего и уберечь ребенка от душевного окаменения? Об этом рассказывает протоиерей Максим Первозванский – многодетный отец и дедушка.– Отец Максим, в чем деликатность детской Исповеди? Ведь если бы в таинстве Покаяния была только форма, определенные «пунктики», то и никаких бы трудностей не было.– Исповедь происходит между человеком, священником и Богом. Это всегда глубоко индивидуальный процесс. Проблема Исповеди связана с проблемой осознанности человеком понятия греха. Знаете, приходят, бывает, люди в возрасте 40, 60 лет и говорят: «У меня грехов нет, если и убивал кого-то, то по делу». Поэтому вопрос не в том, сколько человеку лет, а насколько он знаком с понятием «грех» и готов ли просить прощения у Бога с намерением исправляться.
Человек, в том числе ребенок, должен осознанно принимать участие в Исповеди. А для этого необходимо, чтобы у него было представление о Боге, об определенных отношениях с Богом и с людьми, и о том, что эти отношения могут быть нарушены.
Вопрос действительно достаточно деликатный. Потому что есть риск свести свое представление об Исповеди к перечислению грехов. Такой фарисейский подход к покаянию, когда человек перечисляет нарушаемые им заповеди, считая: «ведь именно этого от меня ждет Бог», чаще всего и бывает. Такая опасная тенденция наблюдается и в Исповеди взрослых, и в Исповеди детей. К сожалению, далеко не многие имеют представление о том, что у человека должны быть отношения с Богом, и грех нарушает эти отношения, грех искажает человеческую душу. Поэтому Исповедь – это не озвучивание списка грехов, а попытка что-то исправить и осознать. И это очень тонкий, деликатный процесс, который у всех людей происходит очень по-разному.
У человека должны быть отношения с Богом, и грех нарушает эти отношения, грех искажает человеческую душу
Есть дети, которые боятся идти на Исповедь. Иногда это ошибки родителей, а иногда никаких ошибок родителей в этом нет. Есть дети, которые в 10 лет искренне, со слезами, осмысленно каются в своих грехах. Есть взрослые, которые 30 лет ходят в храм, но у них этой осознанности и переживания нет. Повторю: это очень сложный вопрос, который зависит от множества факторов, а также от душевного и духовного устроения самого человека.
– Подход к Исповеди у ребенка, который воспитывается в воцерковленной семье, и у ребенка, воспитанием которого занимаются невоцерковленные родители, разнится ведь?– Если у маленького ребенка хорошие отношения с родителями, братьями и сестрами, и они все ходят в храм, то он действует по подражанию. Это не значит, что он начал осознанно исповедоваться, это значит, что у него появилась новая игра. И хорошо. Замечательно поступают те родители, которые с младенчества подносят своих детишек под благословение священнику перед Причастием. Подрастая, эти дети подбегают к батюшке, приходя в храм, а потом им хочется просто постоять подле него, наклонив голову. Еще позже дети начинают интересоваться, что происходит на службе, как и почему. Это здорово!
– Но научиться у старших, подражая им, осознанной Исповеди нельзя?– Да. Подчеркиваю: уровень реальных отношений с Богом – это всегда глубокая тайна. Даже в пределах одной семьи все может происходить по-разному.
– Казалось бы, если ребенок воспитывается в православной вере, то и проблем не может быть. Но видим, что ребенок, взрослея, замыкается, у него появляются стыдные грехи, и как-то без воодушевления он слушает наставления отца/матери об Исповеди и молитве. Что-то пошло не так. Как помочь ребенку «раскрыться», научиться искренне каяться Отцу Небесному?– В большинстве случаев, 99% детей скрывают свои стыдные грехи и не говорят о них на Исповеди. Перестают они подходить к Исповеди совсем не потому, что утаивают что-то стыдное, а потому, что мы, люди, делаем всегда то, в чем видим смысл, и когда осознаем, что это важно.
Например, зачем я разговариваю с вами, а вы со мной? Нам обоим, наверное, кажется, что это важно, нужно и интересно. Так и в ситуации с Исповедью. Пока ребенок маленький, он считает, что это важно, потому что все вокруг говорят: «Это важно!» Родители говорят, что важно ходить в храм, важно ходить на Исповедь, важно причащаться. Ребенок видит, как люди с серьезным видом подходят к батюшке, что-то ему говорят, наклоняют голову – и отходят счастливые, с сияющими лицами, или наоборот – с безразличными лицами, унылые. Ребенку кажется, что это значимо.
А когда ребенок достигает переходного возраста, то все подвергает сомнению, переоценке, и начинает задавать вопросы. До данного возрастного периода ходить в храм было не его личным выбором, он просто доверял взрослым, потому что ему сказали, что это важно. Но теперь он сам решает: важно это или нет. Он задается вопросами: «Почему мы это делаем? Почему нам это важно? Может, нам за это деньги платят? Может, мы какие-то тайные страсти удовлетворяем? Может, мы высокое удовлетворение получаем? Может, мы облегчение какое-то получаем, и нам после этого жить не так больно?» Это индивидуальные переживания. Далеко не каждый ребенок, с детства воспитанный в вере, в Церкви, решает и далее посещать храм, ходить на Исповедь и ощущать это как важное дело, как то, что лично ему нужно.
Но дело еще в том, что в школе вокруг ребенка люди, которые и в храм не ходят, и на Исповедь не ходят. Он это видит. У нас есть закон об обязательном среднем образовании. А закона об обязательном хождении на Исповедь нет. Поэтому подросток делает свой выбор и начинает индивидуальный путь.
Да, ребенок может из-под палки подходить к Исповеди. Мама сказала – и он пошел. Знаете, сколько раз я наблюдал, когда мама приводит ребенка в храм, начинает его толкать к Исповеди, а он упирается. Потом в какой-то момент он ломается, подходит, делает правильное выражение лица, печальные глазки, прочитывает известные ему с младенчества грехи какие-то, наклоняет смиренно голову. Но я-то видел, как он палкой был к Исповеди загоняем.
Знаю и других людей, которые не ходили с детства в храм, но потом у них возник интерес. У них появилось чувство Божьего присутствия в жизни. Все очень индивидуально.
А касательно постыдных грехов – лучше с ребенком об этом не говорить, если он сам не заговаривает.
– Мне всегда казалось, что человеку в любой ситуации важно понимать, в чем смысл. Разве ребенку нельзя объяснить простыми словами, зачем и почему ему ходить в храм, зачем исповедоваться?– Он должен это чувствовать! Он должен не головой это понимать, а чувствовать и эту уверенность разделять.
Выйдите на улицу, подойдите к встречному и убедите его, что важно быть православным и ходить в храм. Насколько это у вас получится? Пусть это будет не на улице, пусть это неверующие коллеги, родственники… Объясните им, как это важно. Пробовали?
– Смотря какое семя и какая почва…– Вы имеете в виду притчу Спасителя о сеятеле (Мф. 13, 3–23)? Да, конечно. Но редко встретишь человека, который никогда не слышал о Боге, а теперь вдруг будет радостно вас слушать. Точно так и в случае с ребенком: может быть, он поймет и примет ваши слова близко к сердцу, а может быть, и нет.
Проблема еще и в том, что в переходном возрасте старые авторитеты перестают быть авторитетами. Мнение родителей перестает быть значимым для подростка.
– Это немного пугает.– Почему? Это естественный процесс. Помните, как было заповедано: «Оставит человек отца своего и матерь свою и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть» (Мф. 19, 5). Для того чтобы мужчина мог оставить родителей своих и создать собственную семью, стать взрослым человеком, он должен научиться сам принимать решения. Сам. А для этого он должен низвергнуть авторитеты.
Если говорить образно: в младенчестве и в раннем отрочестве ребенок обожествляет своих родителей. Авторитет родителей для маленького ребенка есть авторитет Бога – беспрекословный и безусловный. Но к 18 годам ребенок должен перестать быть ребенком. Его в армию призовут, чтобы он за Родину мог умереть или жить за нее и побеждать. Он жениться может по закону в этом возрасте. Но для этого он должен стать взрослым, он должен начать жить своим умом.
Это очень короткий период – с 13 до 18 лет, – чтобы научиться быть самостоятельным и взрослым. Естественно, подчас это происходит достаточно драматично. Особенно драматично, если родители не понимают тонкостей момента, а они, как правило, не понимают. Ребенок растет очень быстро, постоянно меняется, но родители продолжают его воспитывать и поучать, как маленького.
Я постоянно наблюдаю, как какая-то 75-летняя мама продолжает считать своего 50-летнего сына «бестолковым маленьким» и чему-то учить. Я сталкиваюсь с тем, что 30-летние взрослые, у которых своих уже трое или пятеро детей, находятся в затяжном конфликте с родителями, потому что те продолжают учить их жить. Но родителям страшно. Ведь что ребенок может сам решать в свои 14 или 16 лет? «От горшка два вершка», а уже позволяет себе задавать вопросы и заявлять, что он во что-то верит, а во что-то нет, что он что-то будет делать, а что-то нет. Родители продолжают реализовывать тысячелетний принцип «Не хочешь – заставим, не можешь – научим». Но это не работает – и ребенок переходит к бунту.
А если родители готовы отпустить его, и хорошо. Но вдруг приходит домой девочка 14 лет из православной семьи и говорит: «Я влюбилась в свою одноклассницу». Спроектируйте реакцию родителей.
– Я даже не знаю, что сказать… «Как же так? Я же старалась воспитывать, учить…».– «А при чем здесь ты, мама? – ребенок отвечает. – Это мой выбор. Или ты и правда, считаешь, что я должна быть такой, как ты хочешь?!»
Поэтому я и говорю, что все индивидуально.
– Признаться, я считала, что если родители воспитывают ребенка в вере, то подобного не может произойти.– Воспитание в вере – здесь совсем ни при чем. У Адама было два сына: Каин и Авель, которые имели возможность не просто доверять своим родителям (думаю, вряд ли Адам и Ева воспитывали их по-разному), но разговаривать с Самим Богом. Вспомним разговор Каина с Богом после того, как он убил своего брата. «Где Авель, брат твой?» (Быт. 4, 9), – спрашивает Господь Каина. И Каин Ему отвечает. Они напрямую разговаривают. Это то, что святые отцы называли даже не верой, а знанием. В этом вся тайна, весь парадокс, вся замечательность и одновременно опасность свободы воли. Мы можем как угодно воспитывать своего ребенка.
– И что нам, родителям, в таком случае делать?– Любить, доверять, сохранять контакт и молиться.
– А как ему после сказанного доверять, как поддержать? Нельзя ведь думать, что «я сейчас исправлю ситуацию».– Нет, конечно, вы не исправите ничего. Надо быть рядом. Слава Богу, если ребенок вам доверяет, говорит правду, и вы имеете возможность услышать от него сомнения в необходимости Исповеди.
А ведь далеко не к каждому родителю ребенок придет. Будет какое-то время бояться сказать. Причем бояться даже не потому, что его побьют, а что ему будут «выносить мозг» своими бесконечными нотациями, смысл которых давно вне его сознания. Потому что ему уже совсем неважно и неинтересно, что говорят его родители.
Воспитание – сложный вопрос. Нам остается молиться и надеяться, чтобы у нас самих, родителей, хватило мудрости.
– Как воспитать в человеке чувство страха Божьего, чтобы это действительно был страх Божий, а не «страх страшный»?– Можно пугать адом… А если серьезно, то разберемся вначале, что есть страх Божий. Страх Божий – это трепет в присутствии Божьем. Для этого у человека должно быть чувство присутствия Божия. Все остальное – это не страх Божий. Знаете, говорят, «в окопах атеистов нет», или «кто в море не тонул, тот и не молился». Когда человек находится в опасной ситуации, и ему страшно, он, естественно, вспоминает о Боге и начинает молиться. Но является ли этот страх страхом Божьим?
Страх Божий – это трепет в присутствии Божьем. Для этого у человека должно быть чувство присутствия Божия
– Нет.– Это страх смерти. Человек боится смерти и начинает молиться, обращаться к Богу. Такой страх можно воспитать. Можно напугать человека, что после смерти ты попадешь в ад и будешь переживать адские муки, например. Можно пугать и по-другому, если уж очень хочется вырастить из ребенка неврастеника. Это во власти родителей.
Но если ты понимаешь, что страх Божий – это благоговейный трепет в присутствии Бога, осознание и ощущение Его бесконечности и Его любви к тебе, то это дается только личным опытом. В этом вся проблема. Мы можем ввести человека в православную культуру, приучить посещать храмы, научить его любить Церковь, церковное пение, бородатых батюшек, запах ладана, разрешать ему играть на детских площадках рядом с храмом и тусоваться с другими православными детьми, чтобы он охотнее шел на службы. Это мы можем, и это мы делаем с той или иной степенью успешности. Это замечательно, и это правильно! Это задает некую хорошую базу.
Но проснется ли у ребенка чувство присутствия Бога, когда он идет причащаться?! Да, мы можем сказать, что ты сейчас будешь причащаться Тела и Крови Христовых, ты соединяешься с Богом. Какая будет ответная реакция? Сложно сказать. Он может впечатлиться, а может испугаться. Дело даже не в том, что мы скажем, а что он почувствует. Что для него лично будет значить «причастился» и «поисповедался»? Как именно он ощутит, прощены ли ему грехи?..
Когда мы читаем в житиях святых, как они общаются с Богом, творят чудеса, воскрешают мертвых или исцеляются от болезней, то все это проецируем на себя и свою жизнь. А у нас почему-то общаться с Богом не очень получается. Интересно, почему?! А потому, что опыт Богообщения очень индивидуален.
Так же, как индивидуален опыт общения с самим собой. Ведь важно и то, как человек переживает сам себя, как он себя в этом мире осознает. Подросткам, кстати, кроме «тусовки» со сверстниками, необходимо уединение. Они интуитивно осознают, что это важно, чтобы научиться чувствовать себя. А что они переживают?! Вот, они прочитали Гомера, «Илиаду», а дальше вместе с Гамлетом восклицают: «Что ему Гекуба? Что он Гекубе, чтоб о ней рыдать?» Я помню, как в 13-летнем возрасте впервые плакал, прочитав книжку. Вы удивитесь, но я плакал над гибелью Портоса. Я не был сентиментальным мальчиком, это не была книжка про любовь. Атос, Портос, Арамис, д`Артаньян – совершенно безнравственная компания, но подросток это переживает очень индивидуально. Он вдруг сам что-то чувствует... Подобное происходит и в отношениях человека с Богом.
Вот вы, наверное, не плакали над гибелью Портоса. Даже сейчас, если вы прочитаете эту сцену, вряд ли будете рыдать. А над чем вы плакали в подростковом возрасте?
– Будучи подростком… Первое, что приходит в голову, – «Овод».– Абсолютно атеистическая, антихристианская книга. Потому я и говорю, что это большая тайна, как в человеке зарождаются чувства, в том числе и религиозные. Но удивительно, что в ком-то эти чувства вообще не просыпаются.
Поэтому научить человека осознанно исповедаться непросто… Знаете, почему с девочками проще? Потому что девочкам с синдромом т.н. «старательных отличниц» (а именно таких стараются воспитать в православных семьях) важно получить одобрение со стороны родителей, священника, учителя, чтобы ее похвалили: «Какая молодец!» Для большинства мальчиков с определенного возраста одобрение взрослых становится неважным.
Православие – очень консервативно, и это замечательно. Как сказал Черчилль, если ты в молодости не был бунтарем – у тебя нет сердца, а если в зрелости не стал консерватором – у тебя нет ума. Но проблема молодости в том, что ума у нее нет.
Префронтальная кора головного мозга, которая отвечает за организацию мыслей и действий в соответствии с внутренними целями, окончательно развивается только к 20 годам. А лимбическая система, отвечающая за эмоции и мотивацию, получает свое развитие в подростковом возрасте. Ну, и плюс половое созревание. Поэтому дети, так им положено, идут в «революционеры». Это может протекать мягко, а может и бурно. Очень многое при этом зависит от силы характера. Бывают с сильным характером родители и со слабым – дети. А бывает наоборот.
Дети идут в «революционеры». Это может протекать мягко, а может и бурно. Очень многое зависит от силы характера
– Может ли ребенок, который в детстве «горел», но в подростковом возрасте отошел от Господа, в молодости, обретя-таки ум, вернуться в Церковь?– Да, но для этого должно произойти внутреннее переживание. В жизни верующих людей в основании религиозности часто лежит собственный религиозный опыт. Многое зависит и от того, насколько человек привык рационализировать свои переживания. Можно идти по пути волхвов – от размышления, чтения, анализа, можно идти по пути пастухов, а можно идти по пути собственных переживаний. Поэтому к Богу приходят люди с самым разным бэкграундом.
– А как уберечь ребенка от душевного окаменения?– Свт. Игнатий (Брянчанинов) предостерегал от ложного мистицизма, чувственных переживаний на молитве. Но даже он говорил, что если ты совсем окаменел, то попробуй бить себя в грудь и положить несколько земных поклонов, чтобы как-то размягчить свое сердце и свою душу. Как размягчить душу ребенка – вопрос сложный. Но надо пытаться достучаться.
В каких-то ситуациях мы видим, что Господь ведет человека нелинейными способами. Мы знаем, что большинство советских людей приходили в Православную Церковь через увлечение восточными культами, йогой, дзеном. Можем ли мы это рекомендовать, как правильный путь для прихода к Богу? Конечно, нет. Но у Господа путей много. Точно так и в жизни каждого ребенка.
Сложно сказать, какой эпизод может подтолкнуть человека в нужную сторону, а какой – навсегда отвратить. Ребенок может увидеть неблаговидное поведение родителей или священника, или может о чем-то прочитать в Интернете, от которого мы его не защитим. Очень много соблазнов и боли сегодня. А вопросы логики и доводы разума для подростков не являются определяющими. Поэтому многие из них отходят от традиций, поскольку в традиции, помимо глубины, кроется странное и непонятное.
– Спасительна молитва... Какие молитвы вы благословляете читать детям перед Исповедью и Причастием?– Это очень индивидуально. Вы знаете, когда я в свое время пришел в Церковь и спросил у ныне покойного протоиерея Аркадия Станько, какие надо читать молитвы перед Причастием, он сказал: «Прочитай Отче наш». Я читал, ходил причащаться довольно долго, а потом спросил: «А этого достаточно? Как-то маловато». Он сказал мне: «Читай 3 раза Отче наш». Поэтому нужно смотреть на конкретного человека. Да и современный текст молитв ко Святому Причастию никак нельзя назвать детским. Я бы советовал канон ко Святому Причащению. Именно канон, а не молитвы.
– Отец Максим, и в завершение беседы: как родителям быть мудрее, чтобы ребенку искренне хотелось остаться в Церкви, идти по пути к Богу?– Поменьше фарисейства. Тогда есть шанс, что ребенок действительно в подростковом возрасте не слишком сильно оттолкнется.
С протоиереем Максимом Первозванским
беседовала Ольга Мамона
17 июня 2022 г.https://pravoslavie.ru/146730.html
