Памяти протоиерея Николая Гурьянова (+24 августа 2002 года)

[Александр Васильевич]

Двадцать лет назад. Памяти о. Николая Гурьянова



24 августа 2002 года почил о Господе митрофорный протоиерей Николай Гурьянов. Всенародно любимый батюшка за свой долгий многотрудный жизненный путь прошёл ссылки, лагеря, затем учительствовал. Начало его пастырского служения совпало с началом Великой Отечественной войны. В жизни о.Николая было три Никольских храма: в с.Ремда Псковской земли, где он служил псаломщиком; в литовском с.Гегобрасты, где был настоятелем с 1943 по 1954 год; на о.Залита, где он поселился в 1958 году. Больше сорока лет старец Николай утешал нас. А перед кончиной еще утешил: «Я скоро улечу… на крыльях… Они у меня огромные и сильные… И Дома буду молиться за всех вас…» Сегодня о старце Николае вспоминает архимандрит Амвросий (Юрасов).

Когда я жил в Почаевской Лавре, мне захотелось поехать к о.Николаю на остров Залита. Ехал к нему как к опытному старцу. Когда приехал во Псков, сели на катер с другими паломниками. Катер быстро доставил нас по озеру. Пришли к старцу, он принял нас с любовью. У него была фисгармония, он играл духовные песни, и одна мне особенно понравилась: «Скоро смерть моя настанет». Тогда же он сказал: «Не знаю, может быть, до Пасхи не доживу». С тех пор прошло 20 с лишним лет… Ведь как сказано у премудрого Соломона: «Помни последняя твоя, и вовек не согрешишь». И надо готовиться каждый день, потому что не знаешь, когда можешь оставить земной мир и перейти в мир большинства.

Были со мной еще два человека. Одного старец легонько ударил по щеке, а потом сказал: «Батюшка, благослови».

— Да я не батюшка!

— Не батюшка? Да?

Прошли годы. Теперь тот человек игумен.

Девушке, которая приехала с нами, вынес нотную бумагу. Она удивилась: зачем это? Она же художник. Не поет. Нот не знает. А ныне она регент в монастыре.

Посидели в доме, побеседовали, а потом старец сказал: «Помолилась? Благословение взяли? Теперь поезжайте». Мы и поехали. Задерживаться в те времена было нельзя: старец был под наблюдением уполномоченного.

Шесть лет уж, как нет с нами дорогого батюшки, а память о той встрече греет душу, будто Ангела на земле повстречал.

Архимандрит Амвросий (Юрасов)

http://www.pravoslavie.ru/smi/36943.htm

[Дмитрий Н]

Отец Николай всего себя отдавал Богу и людям

Протоиерей Иоанн Миронов
25 августа 2012 г.    Источник: Журнал "Покров"



Со старцем Николаем Гурьяновым митрофорного протоиерея Иоанна Миронова, настоятеля храма иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» в Санкт-Петербурге, связывала полувековая духовная дружба. В прошлом году отцу Иоанну исполнилось 85 лет. Предлагаем читателям воспоминания протоиерея Иоанна Миронова, который помнит отца Николая Гурьянова еще молодым.



Отец Николай в молодости

Отец Николай родом из-под Гдова. Родился он 24 мая 1909 г. в верующей благочестивой семье. Отец его был регентом в Михаило-Архангельском храме села Кобылье Городище. С детства будущий старец прислуживал в алтаре. Самой важной встречей была встреча со священномучеником Вениамином Петроградским – Коля носил во время архиерейского богослужения его посох. И сам он потом стал пастырем, наставником очень многих людей. А владыка тогда сказал маленькому Коле, обняв его: «Какой ты счастливый, что с Господом…»
В 1928 г. Николай Гурьянов окончил Гатчинский педагогический техникум и Iкурс педагогического института в Ленинграде. Недолго учительствовал, служил псалом­щиком.
Батюшка не любил рассказывать о годах гонений и испытаний. А когда я начинал рассказывать о мытарствах моей семьи, он прерывал и несколько раз потом повторял: «Не говори, Ваня, не надо. Может ли сердце это вынести?»
Теперь уже по книжкам я знаю, что отец Николай, как многие православные верующие, был арестован в конце 1930-х гг. Прошел этапы, лагеря, ссылки. Во время тяжких испытаний батюшка встретил множество подвижников, истинных светильников веры православной, пример которых повлиял на всю его жизнь. Отец Николай сочинил духовное песнопение с названием «В тридцатые годы», которое имеет подзаголовок «Автобиография», в нем говорится о двух ссылках, тюрьмах и лагерях. Заканчивается стихотворение молитвой:

Прошу, Святая Дева,
В несении Креста,
Для славы Божьей Церкви
Спаси, спаси меня!

Слова эти пророчески сбылись – через крест служения людям отец Николай явил собой славу нашей Церкви. Начало пастырского служения отца Николая совпало с тяжелыми испытаниями нашей страны – Великой Отечественной войной. В сан диакона он был рукоположен 8 февраля 1942 г. Высокопреосвященнейшим митрополитом Сергием (Страгородским) – будущим Патриархом. А 15 февраля того же года митрополит Сергий рукоположил его во иерея. Первым местом служения стал Свято-Троицкий монастырь в Риге. Оттуда на короткий срок отец Николай был переведен в Вильнюсский Свято-Духов монастырь. А с конца 1943 по 1958 г. отец Николай был настоятелем храма святого Николая в селе Гегобросты Паневежиского благочиния Литовской ССР.
Хотя батюшка и не принимал монашества, он всегда вел строгую, подвижническую жизнь. Я не раз бывал в его литовской пустыньке. В католическом и лютеранском окружении жилось, конечно, нелегко, но батюшка покрывал всех любовью.
Припоминаю такой случай. Однажды я приехал к отцу Николаю. Только сели за стол, вдруг в окно стучат, милостыню просят. Батюшка им что-то подал, пригласил чайку попить. Я ему потом говорю: «Какие же это нищие – с золотыми зубами?» А он мне ласково: «Я знаю. Это местный ксендз послал их разведать, кто ко мне приехал, о чем разговаривают…» Батюшка улыбнулся, никого не осудив. Частенько окружали его хитрые люди (до самого конца жизни), а он покорял всех простотой.
Любовью и простотой своей спас батюшка от закрытия Никольский храм. Пришли к нему из НКВД решительно настроенные люди и говорят: «Поступили сведения, что вы против колхозов выступаете, паству против советской власти агитируете». Здесь нужно упомянуть, что отец Николай всегда любил все живое. У него на кухне свила гнездо ласточка, и он ее оберегал. Так вот, показал отец Николай на ласточку и отвечает: «Как я могу препятствовать такому серьезному делу, когда даже малую пташку не могу тронуть. Ваше дело – государственное, мое – духовное». И такое эти простые слова возымели действие, что ушли они успокоенные и храм не тронули.
Суровую отшельническую жизнь вел батюшка в пустыньке почти 15 лет. В это время он еще и заочно учился в нашей питерской семинарии и потом с любовью, приезжая в наш город, посещал родные для него стены.
В 1958 г. отец Николай был переведен на служение в Псковскую епархию. Мамочка его – Екатерина Стефановна, с которой вместе он прожил всю свою жизнь, соскучилась по родным псковским местам и стала проситься на родину. В день Покрова Пресвятой Богородицы, 14 октября 1958 г., отец Николай служил первый раз литургию в храме, с которым будет связано почти 50 лет его жизни – храме Святителя Николая на острове Залит.*


В доме

А я бывал на Залите еще до батюшкиного переезда – участвовал в одном замечательном празднике. На Петров день здесь по обыкновению шел крестный ход из Пскова со Спасо-Елеазаровской иконой (на этой иконе Спаситель изображен в митре с крестом). Икону несли до берега Псковского озера, к переправе на остров, чтобы сесть на катера. А местные жители встречали икону на своих лодках, двигаясь по озеру с хоругвями. Это было незабываемое Торжество Православия!
После переезда отца Николая на остров Залит ему пришлось немало потрудиться физически. Господь даровал ему золотые руки, и он все делал сам – и крышу на храме железом покрывал, и стены красил, и полы ремонтировал, и обновлял убранство храма. Конечно, у него были и помощники (в первую очередь – мамочка), но очень многое он все равно любил делать самостоятельно.
Есть в храме Святителя Николая на Залите почитаемый чудотворный образ Божией Матери «Благодатное Небо». Празднование ему установлено в день Смоленской иконы Божией Матери – 10 августа. В тяжелые смутные времена с этой иконы была похищена серебряная риза, и отец Николай сразу, как приехал на остров, постарался одеть образ Божией Матери в подобающую порфиру. Игумения Тавифа из Свято-Духовского монастыря в Вильнюсе вышила ризу Богоматери на голубом бархате. Сколько слез радости и боли сопровождали эту работу матушки-игумении, знает, наверное, только Хозяйка ризы. В 1960 г., после двухлетнего труда, риза была надета на икону. В том же году игумения Тавифа почила от тяжелого долговременного недуга. А вышитая матушкой риза и поныне радует всех своей красотой.
Особым подвигом отца Николая было озеленение острова. Батюшка с материка привозил деревца и высаживал их. Чтобы они прижились, нужно было огромное количество воды. В день отцу Николаю приходилось носить по 100 и больше ведер. Все деревца прижились, и сейчас, уже выросшие, радуют зеленой листвой.
Когда я приезжал к старцу на остров, то опять, как и в Гегобрастах, был свидетелем его подвига – он почти не спал: днем служил и работал, а ночью молился. Батюшка меня оставлял у себя в комнатке, мы вместе вставали на правило, но я быстро уставал. Он, видя мое полусонное состояние, говорил: «Ты, Ванюша, ложись». Утром проснусь, а он снова перед иконами стоит, молится. Ложился ли отец Николай вообще – не знаю. Вряд ли сыщешь другого такого молитвенника в наше время. Сам отец Николай духовно питался от старцев всю жизнь, он не был самочинником. Когда был молодой, часто ездил в Печеры, Почаев, Киев, Прибалтику. Особо он почитал старца Гавриила Псково-Елеазаровского. И чад своих батюшка всегда (по личному опыту молодости) обязательно благословлял на паломничества к святыням: «Это все в сердце останется. В трудную минуту вспомнишь и утешишься».
Батюшка всегда много читал, призывая всех к вдумчивому, умному чтению, благословлял получать хорошее светское образование. Лучшим подарком для него всегда была книга. Но больше всего он любил духовное пение. Как приедешь к нему, он сразу начнет спрашивать, не привез ли каких-то новых духовных стихов. Тут же сядет за фисгармонию, которая стояла у него в келии, начнет подбирать то, что ему напоешь. «Ну как, правильно? Подпевай: «Какою дивной дышит силой молитва «Господи помилуй». В любую свободную минутку батюшка садился за фисгармонию и сочинял духовные канты для простого народа. Сколько среди них вызывающих слезы, живящих душу...

Господи, помилуй,
Господи, прости,
Помоги мне, Боже,
Крест мой донести...
Я же слаб душою,
Телом тоже слаб.
Помоги мне, Боже.
Я – Твой верный раб...

Народ начал посещать остров Залит, паломничать к батюшке Николаю как к старцу с начала 1970-х гг. Люди стали узнавать о батюшке и потянулись к нему: ведь пообщавшись с ним, нельзя было его не полюбить. Он всего себя отдавал Богу и людям. Духовными чадами батюшки стали многие священники, монахи и миряне, а также игумены и игумении многих древних и вновь открывшихся монастырей. Все они жили под покровом молитв старца.
Это чувство многих и многих духовных чад старца прекрасно выразил отец Роман (Матюшин), которого батюшка очень любил, и знаю, что даже просил защищать от нападок на него.

Скажи, отец, как мне спасаться,
Какой дорогою пойти?
– От юных лет не пресмыкаться,
Не лукомудрствовать в пути.
Не закопти икону Божью,
Стараясь не отстать от всех,
Гордыней, мелочностью, ложью –
Все это – непотребный грех.
Не терпит Правда мельтешенья,
Ей любо, что не любо нам.
Она в изгнаньи, в поношеньи
У тех, кто тянется к чинам.
О, разве званье – добродетель?
Кто посохом Врата открыл?
Любовь всегда враждою метит
Того, кто много возлюбил.
Не тлей, гори, пока есть силы,
Гори, пока душа чиста,
И до неведомой могилы
Взирай на одного Христа.


Домик отца Николая Гурьянова

О батюшке точнее не скажешь: он всегда «взирал на одного Христа». И потому «не может укрыться светильник под спудом». Не хотел он этой славы от людей, но Господь не оставил его сокровенным. Добродушный, любвеобильный, ласковый батюшка покорял сердца людей. Да и всю тварь земную он нежно любил. Двор скромного батюшкиного домика-келии был словно иллюстрацией к первым главам Книги Бытия: каштаны, кипарисы и другие деревья, множество голубей на ветвях и крыше сидят плотно, как куры на насесте. Тут же воробьи и прочие мелкие пташки. А рядом с курами мирно прогуливаются кошки и собачка. И всех батюшка старался приголубить, угостить.
У батюшки 28 лет прожила кошечка Липушка, совсем очеловечилась. Однажды ворону кто-то подбил камнем, так батюшка ее выходил, вылечил, и она стала совсем ручной. Каждое утро потом встречала батюшку, каркала, хлопала крыльями – здоровалась. И все кругом – и деревца и цветы – все на острове жило батюшкиной заботой. Пчелки, мошки, жучки – все ему было не чужим. Комара даже не обидит. Помню, как-то хотел с него комарика согнать, а он не дал: «Пусть лишнюю кровь попьет». Все творение было батюшке по сердцу. Он всегда внимательно смотрел, чтобы ни цветок ни деревце не повредили. Один батюшка рассказывал, как он сломал веточку в саду старца на память, так он заметил, пальчиком погрозил и сказал ему: «Поставь дома в воду, чтобы корни пустила, а потом в землю посади, чтобы выросло дерево».
К батюшке особенно тянулись чистые детские души. Но и пьяницы местные, и вообще все население острова мирно уживались со старцем. Бывало, выйдет он навстречу какому-нибудь местному бедолаге: «Ну-ка, роднуля, что у тебя в сумочке-то затаилось? Голубчик, роднуша, надо бросать это. Семье-то как тяжело. Дай сюда бутылочку-то...» Возьмет – и о камень ее... А пьяница и не ругается, домой идет – и вот вечер мирно в семье-то проходит.
Батюшка всех покорял лаской. Так ее людям сейчас не хватает! Даже взрослые люди хотят, чтобы их приголубили, теплое словечко сказали. А он, дорогой наш батюшка, для каждого находил такое слово. Любви у него на всех хватало. Каждой измученной душе находил он слово утешения. Про старца можно сказать: «Любовью Христовой уязвися, преподобне». Любовь батюшки была равноангельская, преподобническая. Он покрывал своей любовью наше недостоинство. И сейчас покрывает.
А я особенно благодарен батюшке за то, что он принимал меня и в последние годы свои, когда доступ к нему был ограничен. Он даже один раз специально вызвал меня на остров. А связь была постоянная – и через доктора, его лечившего, Владимира Андреевича, и через других паломников. Батюшка меня уже на смертном одре своем – и то утешил и ободрил. Я очень долго болел, из больницы в больницу переходил, а болячка все не проходила. А он сказал: «Передайте ему, пройдет его ножка. Будет еще служить». И вот, слава Богу, так и стало – и я опять в храме Божием: и служу, и исповедую, и венчаю, и беседую с людьми.
А батюшка Николай за всех нас теперь особенно молится перед престолом Божиим, и его молитвами мы живы.
Вечная ему память, вечная память, вечная память!


Остров Талабск

* Остров, где жил и упокоился протоиерей Николай Гурьянов, прежде носил название Талабск. После того как рыболовецкому колхозу, расположившемуся на острове, присвоили имя безбожника-революционера Якова Залита, название перешло и на остров, который ныне именуется Залита (не Залит), то есть остров имени Залита. На страницах нашего журнала используется историческое название острова – Талабск, кроме случаев цитирования и публикации документальных материалов.



Живи просто – доживешь до ста.

(Протоиерей Николай Гурьянов)


Господи, помилуй. Господи, прости,
Помоги мне, Боже, крест свой донести.
Ты прошел с любовью свой тернистый путь,
Ты воскрес безмолвно, надрывая грудь.
И за нас распятый, много Ты терпел
За врагов молился, за врагов скорбел.
Я же слаб душою, телом тоже слаб,
И страстей духовных я преступный раб.
Я великий грешник на земном пути,
Я ропщу, я плачу, Господи, прости,
Помоги мне, Боже, дай мне крепость сил,
Чтоб свои я страсти в сердце погасил.
Помоги мне, Боже, щедрою рукой,
Ниспошли терпенье, радость и покой.
Грешник я великий на земном пути,
Господи, помилуй. Господи, прости.

(Протоиерей Николай Гурьянов, «Господи, помилуй»)


...Познай, откуда ты и кто,
Зачем пришел, куда идешь,
Что ты велик и ты – ничто,
Что ты бессмертен и умрешь.

(Протоиерей Николай Гурьянов)



Протоиерей Иоанн Миронов


http://www.pravoslavie.ru/smi/55674.htm

[Дмитрий Н]

Будьте всегда радостны!

Старец Николай Гурьянов в воспоминаниях современников


24 августа мы чтим память великого старца – протоиерея Николая Гурьянова (1909–2002). Более 40 лет старец служил в храме святителя Николая Чудотворца на острове Талабск (Залит) Псковской епархии. Будучи сам великим старцем, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил о протоиерее Николае Гурьянове, что он является «единственным по-настоящему прозорливым старцем на территории бывшего СССР».



_{Протоиерей Николай Гурьянов. Фото: архимандрит Тихон (Шевкунов)}
   

Старец Николай Гурьянов советовал:

    “Человек рожден для того, чтобы беседовать с Богом”

«Будьте всегда радостны и в самые тяжелые дни вашей жизни не забывайте благодарить Бога: благодарное сердце ни в чем не нуждается».

«Не огорчайтесь за посещение неприятностей: это спутники жизни в наших оздоровлениях».

«Верующий человек, он должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает. Любвеобильно!»

«Человек рожден для того, чтобы беседовать с Богом».

«Надо жалеть неверующих людей и всегда молиться: “Господи, избави их от этого вражеского помрачения”».

«Ведь это мы сейчас в гостях, а потом все пойдем домой. Но только, мои драгоценные, горе будет нам дома, если мы в гостях были да что-то нехорошее делали».

«Жить так, словно ты завтра умрешь».

«Идите и делайте добро. Всякая любовь покрывает множество грехов».


Старец в воспоминаниях современников


_{Протоиерей Николай Гурьянов}

Игумения Пюхтицкого монастыря Варвара (Трофимова) вспоминала о старце Николае (Гурьянове): «К отцу Николаю, как к своему духовному отцу, ездили мы с матушкой Георгией (ныне игумения Горненской Иерусалимской обители) на остров ежегодно. Обычно мы ехали через Псково-Печерский монастырь. Я очень люблю эту древнюю обитель и особенно батюшку отца Иоанна (Крестьянкина). Они с отцом Николаем были очень похожи друг на друга: и почти ровесники, и говорили почти одно и то же. Разница была лишь в том, что отец Иоанн говорил прямо, а отец Николай в разговоре немного юродствовал, часто давал ответ духовной песней. Бегая славы человеческой, он ходил иногда в беретике, в маминой кофточке, в калошиках. Это мои любимые старцы!

Простота и любовь к людям, животным, растениям, ко всему, что сотворено Богом, выделяли его среди других… Когда отец Николай приехал на остров, около его домика было пустое место, напротив – кладбище с разбитой оградой и ни одного деревца. А ему так хотелось всё украсить! И он из Киева, Почаева, Вильнюса, Пюхтиц собирал растения, корни кустов и цветов и сажал на острове. Батюшка с любовью ухаживал за деревцами. Тогда еще там не было водопровода, и воду батюшка носил с озера, по 100–200 ведер. Всё сам поливал: и кусты, и цветы, и будущие деревья. Рядом с домом батюшка посадил хризантемы, георгины, гладиолусы. Теперь мы видим плоды его трудов: повсюду зазеленели туи, пихты, лиственницы. А где зелень, там и птицы. Сколько их наполнило своими голосами ранее пустой остров! Для них, для пташек Божиих, отец Николай устроил “столовую под открытым небом”. Чистой своей душою батюшка был близок всему, что сотворено десницей Божией.

Отец Николай был целибат. У нас в Вильнюсе его все знали и поминали в записочках как священноинока Николая. Я у матушки игумении Нины (Баташевой; в схиме – Варвары) спрашивала об этом, и вот что она мне рассказала. Отец Николай говорил, что, если будет угодно Господу, он примет постриг в монашество. У матушки Нины даже хранилась одежда, которую сестры сшили для пострига отца Николая. Но в войну, когда женский монастырь сильно бомбили, у матушки игумении всё сгорело, в том числе и эта одежда. Отец Николай рассудил, что на его монашество нет Божией воли, и пострига не принимал».

    Всё творение было батюшке по сердцу. Он всегда внимательно смотрел, чтобы ни цветок, ни деревце не повредили

Протоиерей Иоанн Миронов, которого связывала со старцем Николаем полувековая духовная дружба, рассказывал: «Двор скромного батюшкиного домика-келлии был словно иллюстрацией к первым главам Книги Бытия: каштаны, кипарисы и другие деревья, множество голубей на ветвях и крыше сидят плотно, как куры на насесте. Тут же воробьи и прочие мелкие пташки. А рядом с курами мирно прогуливаются кошки и собачка. И всех батюшка старался приголубить, угостить. У батюшки 28 лет прожила кошечка Липушка, совсем очеловечилась. Однажды ворону кто-то подбил камнем, так батюшка ее выходил, вылечил, и она стала совсем ручной. Каждое утро потом встречала батюшку, каркала, хлопала крыльями – здоровалась. И всё кругом – и деревца, и цветы – всё на острове жило батюшкиной заботой. Пчелки, мошки, жучки – всё ему было не чужим. Комара даже не обидит. Всё творение было батюшке по сердцу. Он всегда внимательно смотрел, чтобы ни цветок, ни деревце не повредили».

Владыка Павел (Пономарев; ныне митрополит Минский и Заславский, Патриарший экзарх всея Беларуси; в 1988–1992 годах – наместник Псково-Печерского монастыря) рассказывал такую историю: «Приехала к нам в Печоры матушка Георгия (Щукина). Оказывается, у нее был разговор со Святейшим Патриархом о возможном направлении ее в Иерусалим. И ей нужно было посоветоваться с духовником – отцом Николаем, известным старцем на острове Залит. Но попасть на остров ей не удалось: пароходы уже не ходят, а лед еще не встал… А эконом меня спрашивает: “Так благословите на вертолет?”… Позвонили в аэропорт – оказалось, вполне доступно. Через 40 минут вертолет уже был в монастыре. Прилетели – а там и приземляться-то некуда. Только что выпал снег хороший. Сели куда-то в огород. Видим: сам отец Николай идет. И матушки бегут, что-то шумят. Оказывается, после службы и трапезы все по кельям разошлись – и вдруг отец Николай стал всех звать. “Выходите, – кличет. – Матушки, к нам гости едут: матушка игумения Иерусалимская, отец-наместник с братией монастыря”. Они говорят: “Батюшка, ты в своем уме? Кто к нам едет? Пароходы не ходят. Ложись, отдыхай”. И вдруг – вертолет, шум. А ведь тогда не то что мобильников, вообще связи с островом не было. И ведь называл уже отец Николай матушку игуменией Иерусалимской, хотя о ее будущем совсем никто не знал…»

    Меня удивляла его прозорливость. Он предвидел многое

Протоиерей Олег Тэор рассказывал о старце: «Батюшку я оценил с первой же встречи и очень почитал его всегда. Меня удивляла его прозорливость. Он предвидел многое и, если нужно было, говорил то, что потом сбывалось. Например, был такой случай. Отец Николай всегда помнил о смерти, о своей к ней подготовке, часто говорил на эту тему и наказывал, в чем его хоронить. Однажды он обещал одной своей духовной дочери, что она будет на его похоронах. Другая, по имени Антонина, тут же заявила: “И я буду, батюшка. Обязательно приеду”. А он так прикровенно и говорит: “Да нет, ты дома будешь”. И оказалось, что эта Антонина умерла. А та, которой было обещано присутствовать на похоронах, действительно там была. И мне батюшка говорил, что я его похороню. Так и вышло.

Сейчас я также чувствую его молитвенную поддержку. Бывает, что, когда его поминаю, мне идет помощь. Отец Николай имел и дар исцелений. Молитва его была очень действенной. Одна его духовная дочь так тяжело заболела, врачи признали рак. Она себя чувствовала очень слабо, лицо ее было бледное, прозрачное. Работала она на тяжелой работе, где ей приходилось иметь дело с вредными для ее здоровья химикатами. Врачи рекомендовали ей перейти на другую работу. Но отец Николай не благословил. Больная послушалась. Прошло уже много лет, а она, по молитвам батюшки, поправилась и живет до сих пор. Когда я сильно заболел, отец Николай тоже очень убежденно уверил меня, что Господь исцелит. И действительно, я исцелился.

    Отец Николай старался привить своим чадам память о смерти

Отец Николай старался привить своим чадам память о смерти. Говорил, что если бы люди знали, что им уготовано, то они вели бы себя по-другому. Часто он для вразумления и наглядности показывал гостям икону Страшного суда, объясняя ее и напоминая о возмездии за грехи. Наставлял очень убежденно, евангельскими словами и примерами. Указывал на изображении, где и за какой грех человеку предстоит мучиться. Это многих отрезвляло и заставляло задуматься и помнить всегда о смертном часе».


_{Отец Николай (Гурьянов). Художник: Ирина Гайдук}

Архимандрит Амвросий (Юрасов) вспоминал: «Были со мной еще два человека. Одного старец легонько ударил по щеке, а потом сказал: “Батюшка, благослови”. – “Да я не батюшка!” – “Не батюшка? Да?” Прошли годы. Теперь тот человек игумен. Девушке, которая приехала с нами, вынес нотную бумагу. Она удивилась: зачем это? Она же художник. Не поет. Нот не знает. А ныне она регент в монастыре».

Протоиерей Георгий Ушаков делился: «Часто я видел, что, даже когда батюшка говорил с человеком, у него в перерыве между фразами шевелились губы. Думаю, что он был непрестанный молитвенник. Отсюда происходили и его прозорливость, и открытость к горнему миру. Во время молитвы Господь открывал ему душу человека и Свою волю о нем».

Протоиерей Владимир Степанов рассказывал: «Я жил тогда в Пскове и служил диаконом в Троицком кафедральном соборе. Рядом с собором стоит колокольня, в которой в 1970-е годы жила монахиня Архелая. Захожу однажды навестить матушку. Речь зашла об отце Николае. Она мне рассказывает, что ей было очень тяжело, и она молитвенно обращалась к батюшке: “Отец Николай! Помоги мне! Отец Николай! Помоги мне…” И так несколько раз. Утром следующего дня батюшка приезжает в Псков, приходит к матушке Архелае и с порога говорит ей: “Ну что ты меня просишь: отец Николай, помоги мне, отец Николай, помоги мне…”

Господь наградил батюшку живой верой и непрестанной молитвой. Часто было заметно, что он творит Иисусову молитву. Силу его молитвы я испытал на себе, и не раз. Один из примеров: у меня была серьезная проблема, и я зимой пешком от большака пришел по озеру к старцу. Он меня выслушал, затем встал и говорит: “Давай помолимся”. Батюшка становится на колени на своей крохотной кухоньке, я за ним тоже. Несколько минут молитвы. Встаем с колен. Отец Николай меня благословляет, и я ясно в душе ощущаю, что моей проблемы больше нет. Слава Богу!»

Священник Алексий Лихачёв вспоминал: «Батюшка мне показался немного наивным: он всё уговаривал меня ежедневно читать утренние и вечерние молитвы. А я был таким усердным студентом, что для меня странным казалось не то что молитвы не прочесть – я и Псалтирь читал неукоснительно. “Разве он не знает, что я и без всяких уговоров это делаю?” Но потом в академии я оказался в кружке молодых людей, знатоков и приверженцев греческой традиции, которые, вышучивая наше российское благочестие, иронизировали: “Без вычитки этого правила вам никак не спастись”. Так батюшка заранее меня укрепил, чтобы не поддаться. И еще: теперь, через десять лет, я настолько оказался обременен строительством храма, а также семейными трудностями и бытовыми неурядицами, что засыпаю иногда, не раздеваясь. Но слова отца Николая звучат сегодня – как укор.

Батюшкин язык надо было еще уметь понять. Он открывал людям такие глубокие вещи, да еще в нескольких словах, что их приходилось облекать в форму образов или символов, которые прояснялись постепенно, по прошествии времени, наполняясь новыми духовными смыслами и поворотами судьбы. Некая послушница, приехавшая вместе со мной на остров, стала рассказывать батюшке о нестроениях в монастыре. Он ласково прикоснулся к ее шее: “А ты крестик-то носишь?” Она вынула крестик с груди. “Вот и носи”. (У нее через год открылось душевное расстройство.)

А девушке Вале, интересовавшейся у него, можно ли ей заниматься конным спортом и танцами, отец Николай с лаской и улыбочкой говорит: “А дай-ка я тебе красочки-то добавлю”, – и берет седую прядь со своих волос и будто перекладывает ей. Она, знай, смеется. А ведь он ей намекал на горе до седины».


_{Благословение о.Николая}
   
Врач Владимир Алексеевич Непомнящих рассказывал о старце: «Внешне он казался отрешенным от всего земного. Чувствовалось, что между нами, грешными, и старцем было громадное расстояние. Многим, подходившим под благословение, батюшка уже не отвечал на вопросы, а только молча крестообразно елеем помазывал лоб. При этом люди чувствовали, как необходимость в расспросах исчезала. Однако с теми, у кого действительно была нужда, отец Николай беседовал, отвечал им на вопросы и даже приглашал людей к себе в домик. Он отвечал не на все вопросы, а выборочно… Несомненно, старец Николай знал волю Божию и открывал ее в той мере, в какой считал необходимым».

    Отец Николай благословил меня большим крестом и сказал: “Не будешь ни пить, ни курить до конца жизни твоей”. Так и вышло

Андрей Лукин вспоминал: «От юности моей я пристрастился к алкоголю, и к 26 годам понял, что без него не могу долго обходиться. Я начал искать выход, пробовал закодироваться – не помогло, только хуже стало… Стал брать обеты. Обещался пред Богом, на кресте и Евангелии, в присутствии священника о воздержании от алкоголя, сначала на полгода, потом на год и полтора. Так продолжалось шесть лет, но беда в том, что, как только наступал конец срока обета, буквально в тот же день я начинал снова пить, так как страсть подступала и невозможно было бороться с ней. И вот в 1999 году, в августе месяце, я приехал на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову. Я подошел к нему и говорю: “Батюшка, благословите меня не пить три года и не курить год (взять обеты)”. Отец Николай благословил меня большим крестом и сказал: “Не будешь ни пить, ни курить до конца жизни твоей”. С тех пор прошло семь лет, и за это время у меня даже помысла не возникало (слава Богу!) ни выпить, ни покурить. А ведь я курил больше 20 лет.

А за два года до этого чудного события моя жена вместе со старшей дочерью ездила к отцу Николаю с вопросом о том, уходить ли мне с мирской работы и трудиться всецело в церкви или нет. Батюшка, не зная моего имени, сказал жене: “Низкий поклон Андрюшеньке, и прошу ваших молитв”. Какое у батюшки смирение – как он назвал меня, алкаша… А жене ответил: “С мирской работы уходить не надо, а регентом пусть поработает”. Так и вышло: “поработал”, через полгода, меньше, пришлось мне из регентов уйти. Еще жена спрашивала про дочь: учиться ли ей дальше, так как успехи в учебе были неважные, на что старец сказал: “Учись, учись и учись. Тройка и четверка тоже хорошие отметки”. Дочь окончила школу, среднее специальное заведение, сейчас учится в высшем, на четвертом курсе. При поступлении за основной предмет получила пять, за остальные четыре. А ведь в школе училась на тройки!»


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)



_{Старец Николай и Ольга Кормухина}
    
Ольга Кормухина, известная певица, делилась: «Надо сказать, что в это время у меня были две серьезные проблемы: курение (я никак не могла бросить курить, хотя и очень хотела этого) и еще мне нравились вкусные спиртные напитки. Я, можно сказать, “кайфовала” от изысканных ликеров, ромов, вин и ничего не могла с собой сделать… Вот подходим мы к домику, видим: люди вокруг старца кучками собрались; мы к ним присоединились. А он бегает между людьми и спрашивает: “Пьешь, куришь? Пьешь, куришь? Пьешь, куришь?” А меня не спрашивает. Я думаю: “Ведь это моя проблема. А меня он не спрашивает”. Я хочу сказать, а не могу. Чувствую, что бес мне рот заткнул. Просто натурально это чувствую. У меня вены на шее надулись, а я не могу ни слова сказать. Но чувствую, что если я сейчас не скажу, то мне конец. Просто конец. И всё! Я напряглась из последних сил и взмолилась: “Господи! Помоги мне!” И тут же закричала: “Батюшка! Я пью, курю! Ненавижу себя за это!” А он как будто ждал этого, подбежал ко мне, перекрестил рот и говорит: “Всё. Больше не будешь”. И действительно, это было 19 июля 1997 года, с тех пор я не принимаю ни спиртного, ни сигарет.

Один профессор математики, русский, приехал со своим английским другом, тоже профессором математики, совершенно неверующим. И русский очень молился, чтобы тот уверовал. А англичанин имел помысел: “Если покажет мне этот старец чудо, тогда уверую”. Приехали, батюшка их встретил, завел в келью и сразу же, с первых слов говорит: “Какое же чудо тебе, сынок, показать?” Подошел к выключателю и начал щелкать: “Вот есть свет, а вот нету света. Вот есть свет, а вот нету света. Ха-ха-ха”. Посмеялись, и отец Николай отправил их домой: “Езжайте, сынки, с Богом, пока тихонько”. Англичанин тоже посмеялся: мол, какие могут быть чудеса? Ведь ученый человек. Приехали они с острова обратно на материк, а там толпа народа, милиция, рабочие какие-то провода тащат. “А что случилось-то?” – “Так три дня уже на островах света нет”. И ученый наш тут же развернул лодку обратно».

Анна Ивановна Трусова вспоминала: «Я приехала на остров вместе с моим племянником. Он защищал одного человека, на которого напали хулиганы. В результате на него пало несправедливое обвинение. Следователь давал ему две статьи. Мы поехали к старцу Николаю просить его святых молитв. Батюшка не стал спрашивать, за что, почему, только я вдруг увидела, как изменились его глаза – таких глаз я не видела ни у кого в жизни. Он ушел далеко, он не присутствовал здесь, среди нас. Я прямо-таки затрепетала от этого батюшкиного взгляда. Не знаю, сколько он так молился. Пять минут или больше, но только потом он глубоко вздохнул и сказал: “Не осудят. Оправдают”. Так за какие-то несколько минут старец вымолил человека».

   “Батюшка, в такую стужу!.. Зачем?” – испугались матушки. “Зовут”, – тихо сказал старец

Людмила Иванова, церковный фотограф, вспоминала об одном случае: «Собрался однажды отец Николай поздним зимним вечером в сильную пургу куда-то идти. “Батюшка, в такую стужу!.. Зачем?” – испугались матушки. “Зовут”, – тихо сказал старец. И, несмотря на уговоры женщин, ушел в ночную тьму. Ветер выл лютым зверем, метель не стихала. Батюшка долго не возвращался. Бежать, искать – куда? Оставалось молиться, уповая на волю Божию. Вернулся батюшка не один. Мужика замерзшего привел. Тот заблудился в пургу, стал силы терять и даже о смерти думать. От страха взмолился угоднику Божию Николаю Чудотворцу, хотя и считал себя неверующим. Отец Николай услышал».

Игумен Роман (Загребнев) рассказывал, как они с другом приехали к старцу на остров. Друг, не имевший опыта общения со старцами, растерялся и ни о чем не спросил батюшку. И вот, когда они уже собрались уходить, отец Николай сам остановил молодого человека: «Скажи мне, разве это дело? Дома писал-писал хартию с вопросами, положил в карман и, не разрешив ни одного вопроса, уезжаешь! Разве это дело? Сейчас сядешь в “Ракету” и поплывешь, а вопросы в кармане. Ну-ка, доставай сейчас же. А то ведь поплывешь до Пскова, руку случайно сунешь в карман, сердечко-то так и екнет. Чтобы оно было спокойно, и нужда есть разрешить вопросы. Понял?!» «Упал к батюшке в ноги мой попутчик, слезы побежали из глаз, прося прощения и терпения на разрешение написанных вопросов».

Емилиан Лашин вспоминал: «Человек, с которым мне пришлось отправиться на остров Залита, недавно вышел из тюрьмы. Он рано потерял мать, а мачеха плохо обращалась с ним и его сестрой, и оба они начали воровать, и так продолжалось, пока его не посадили. Сидел он два или три раза и когда вышел, уже был очень болен туберкулезом. У него не было ни работы, ни денег, ни прописки, ни жилья, а в больницу было не устроиться. Тогда решили поехать к отцу Николаю. Это было в сентябре, в конце месяца – тяжелое для чахоточников время. Помню, в тот день у батюшки было много самого разнообразного народа… А мой “подопечный” стоял за воротами у большого камня и не решался (или уже не был в силах) войти. Батюшка едва взглянул на него и сразу окликнул по имени, сам вышел за калитку и долго-долго о чем-то разговаривал с этим человеком. А потом благословил его трижды и сказал громко: “Всё будет хорошо”. Надо ли говорить, что сразу по нашем возвращении этого человека взяли в самую лучшую клинику, будто внезапно забыв обо всех препонах и доводах, которые те же самые люди находили всего несколько дней тому назад. В этой клинике он пролежал более полугода, совершенно излечившись от страшного недуга. За это время оформили и прописку, и постоянно какимто чудным образом находились средства на лекарства, стоившие немалых денег».


_{Старец Николай Гурьянов}
    
Алексей Белов, известный музыкант, рассказывал: «Мы были свидетелями такого случая. Однажды на острове поднялась страшная буря и вдруг мгновенно затихла. А когда мы подошли к келье батюшки, то его келейница сказала, что шел смерч, батюшка вышел, перекрестил, и всё рассыпалось. А потом оказалось, что он мальчика от смерти спас. Этот мальчик вышел рыбачить на большой лодке, и во время смерча он мог бы погибнуть, разбиться на этой лодке.

Батюшка вообще спасал людей от смерти не один раз. Так было с нашей дочкой. В младенчестве она очень тяжело переносила высокую температуру, у нее начинались судороги. И вот однажды судороги были такие сильные, что у нее запал язык и началась асфиксия, она уже синеть начала. Тогда я про себя закричал: “Отец Николай, помоги!” И язык вернулся на место, она задышала ровно.

У монахов, с которыми мы встретились на Афоне, были фотографии старца. Все его очень почитали. Когда мы были на вечерней службе в Хиландаре, в сербском монастыре, духовник принимал у меня исповедь. Я решил ему подарить фото отца Николая, так как взял с собой целую пачку, чтобы дарить людям. Он взял фотографию, посмотрел и сказал: “Отец Николай!” Потом я узнал, что духовники некоторых афонских монастырей, в том числе отец Тихон из Хиландара, приезжали на остров к батюшке Николаю. Для меня это было поразительно. Ведь Святая Гора – центр сосредоточения монашеского опыта более тысячи лет. Можно сказать, что это “институт старчества”, здесь возросло много старцев, в том числе современных. И вот с Афона монахи ехали на какой-то далекий остров в России, чтобы увидеть святого».

Иеромонах (ныне игумен) Нестор (Кумыш), духовное чадо старца, делился: «Диаконство мое было им тоже предсказано. Перед поступлением в семинарию я, как обычно, приехал на остров, ибо тогда уже ездил регулярно, не мог уже без этого. Побеседовал со старцем, всё, что нужно было, решил. На прощание он мне говорит: “Скоро диаконом будешь”. “Когда?” – спрашиваю. “Следующим летом”, – ответил старец. С тем и уехал. Но в душе недоумение: какое диаконство, когда я еще не поступил даже в семинарию? Пошутил, может, батюшка? На деле же вышло всё по его слову. Меня, как окончившего вуз, зачислили в семинарию сразу во второй класс… По окончании второго класса мне предложили перейти в четвертый, минуя третий. Не дав никакого ответа, я уехал за город к родственникам до сентября следующего учебного года. А в начале июля неожиданно позвонили из епархиального управления с требованием немедленно явиться в город для сдачи ставленнических экзаменов и прохождения исповеди перед хиротонией.

   На полном ходу у меня заклинило двигатель, и машина стала неуправляемой

Для успешного хода реставрационных работ по храму, где я служил, благотворитель, совершавший его восстановление, подарил мне машину. “Немедленно продай ее”, – категорично потребовал от меня старец, когда я поведал ему об этом. Но я не послушался и решил это сделать по окончании реставрационных работ… На полном ходу у меня заклинило двигатель, и машина стала неуправляемой. Через две-три ужасных минуты я оказался в кювете всеми четырьмя колесами вверх. По милости Божией всё обошлось благополучно, и я отделался испугом. Но с тех пор не решался нарушать или как-то переиначивать слово, сказанное старцем.

Был у меня один грех, причинявший мне немало огорчений и переживаний. Периодически я страдал рецидивами мрачной раздражительности и вспыльчивости. Трудно жить с этим христианину, так как ничто столько не отравляет существование окружающим и ничто так не унижает человеческого достоинства, как потеря самообладания. Но и борьба с этим распространенным недугом непроста. И вот однажды по приезде на остров я обратился к старцу с довольно глупым вопросом, не лишенным к тому же затаенного тщеславия. Я спросил отца Николая, что бы мне этакое особенное делать для вящего благоугождения Богу. Не глядя на меня, старец ответил: “Не скандальте”. Ух, как больно мне стало от этого слова! Я отскочил от батюшки, как будто меня обдали крутым кипятком. Его слова попали в самую точку и глубоко уязвили мое самолюбие. Но что делать? Для нашего излечения иногда нужны не сладкие пилюльки, а горькие лекарства, и отец Николай решительно употреблял их там, где это требовалось. Впоследствии – как я полагаю, не без молитвы батюшки – я обнаружил главную причину терзавшего меня недуга и освободился от него».


_{Старец Николай Гурьянов и протоиерей Валериан Кречетов}
    
Протоиерей Валериан Кречетов делился: «Батюшка всё время повторял: “Всё хорошо, да, всё хорошо. Какие мы счастливые, что мы в Церкви, что мы причащаемся…” Старца спрашивали о России, а он отвечал: “Россия не умирала. Ох, как хорошо у нас. Слава Тебе, Господи. Господь не оставляет нас”».

Священник Алексий Лихачев вспоминал о последних днях жизни старца и о последней встрече с ним: «И вот я у самого дорогого человека. Снова, как в первую встречу, сижу подле ног. Только батюшка… был уже другим. Он умалился, как когда-то Господь. Он был совсем как ребеночек. Поцеловал мне руку: ты, мол, священник, а я – уже никто. Когда отдавал ему в подарок скромные святыньки, батюшка по-детски спрашивал: “А это что? Крестик?” И умиленно плакал. Я ему привез ваточку, обмакнутую в миро с иконы Царя-мученика. Он раза три переспрашивал, что это за ваточка. Попросил его поставить крестик на книге с его стихами. “Вот здесь? Здесь?” – спрашивал, пока я не показал пальцем. В послушание мне батюшка минут пять старался своей немощной рукой начертить этот крестик, рука дрожала… Я тоже стал плакать. Всего того душевного, что я знал и чего ждал, уже не было. Не было НАВСЕГДА. Явно почувствовалось, что человеческое в батюшке уже уходит. Внешне об этом говорила противоестественная бледность лица: ни кровиночки! Его плоть держалась только Духом – ради нас, по его любви и милости Божией. И только на вопросы все старец ответил. Отвечал, закрывая глаза и молясь, – и только в эти секунды я узнавал “своего батюшку”. Даже тон его становился твердым и властным».

Протоиерей Борис Николаев вспоминал: «Когда батюшка лежал в гробу, правая рука у него была настолько теплая и живая, что у меня закралась в голову мысль, не живого ли мы хороним. Дело в том, что отец Николай был близок к горнему миру. Праведники в особые минуты, особенно после Причащения Святых Христовых Таин, перестают чувствовать разницу между миром горним и миром видимым, могут временно переходить в иной мир. Отец Валериан часто в последние годы причащал батюшку и несколько раз замечал, что старец словно умирал. Дыхание останавливалось, но пульс продолжал биться. Через некоторое время отец Николай выходил из своей келейки к встревоженному отцу Валериану, келейницам и с улыбкой спрашивал: “Ну, что вы тут?”».

   “Не плачьте! Теперь отец Николай у Престола Небесного за нас молится”

Иерей (ныне протоиерей) Алексий Николин вспоминал о похоронах старца: «Было 40 служащих священников, два владыки: архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий и Никон, епископ Екатеринбургский на покое… Вначале прощалось священство, потом пошли миряне. Прибыли монахи Псково-Печерского монастыря, архимандрит Тихон (Шевкунов)… приехал со своим хором. Хор Сретенского монастыря пел отпевание… Когда закончилось отпевание, подняли гроб, обнесли вокруг храма с каноном “Волною морскою” и понесли на кладбище».

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) утешал скорбящих: «Не плачьте! Теперь отец Николай у Престола Небесного за нас молится».

Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!


Подготовила Ольга Рожнёва

24 августа 2015 года


http://www.pravoslavie.ru/put/81520.htm

[Дмитрий Н]

Старец Николай Гурьянов глазами односельчан

Зинаида Белозёрова


24 мая 2019 г исполняется 110 лет со дня рождения отца Николая Гурьянова, снискавшего славу мудрого и прозорливого старца, к которому за советом и помощью съезжались православные верующие со всей страны.


_{о. Николай Гурьянов. Фото Т.Е. Плетневой}     

Остров Талабск (Залита). Маленький островок посреди Псковского озера – то тихого, блестящего своей атласной гладью с растворенным в нем небом, то свинцового, тяжелого, неприветливого.

Остров любви, остров спасения, остров Православия.

Когда живёшь на острове долго или постоянно, попадаешь в атмосферу каждодневного чуда, и иногда – даже страшно – привыкаешь к этому.


_{Фото Марии Покрываловой}     

Батюшка Николай здесь, рядом. Могилка на кладбище всегда в цветах, во все времена года. И нескончаемый поток людей, у которых в глазах горе, боль и надежда; просто паломников; тех, кто знал Батюшку, кто приехал навестить его, соскучился.

«Ох, Батюшка, как много у нас с тобой всего было», – это местная бабушка разговаривает с Батюшкой у креста на его могилке; живая история жизни о. Николая на острове – жители острова.

Много рассказов, много историй – простых, трогательных – любви и подвига Батюшки.


«А я там буду»

Александр Григорьевич Полетаев, о. Залита:

– Сидим, разговариваем с Батюшкой. Он мне показывает на икону Страшного суда на стене.

– А я – говорит, – там буду, – показывает на ад.

У меня даже дыхание перехватило. Такой человек такие вещи говорит.

– А где же мы тогда будем?

– А вы там будете, – показывает наверх.

– А почему?

– А потому, что я за вас молюсь. Я за вас молюсь.

Вот и все. После этого меня и перевернуло. Молиться надо друг за друга. Помогать друг другу.

Вот вы смотрите на меня, а в глазах у вас написано: «А что же вы еще расскажете о Батюшке?»

А Батюшка смотрит, а в глазах у него: «Я тебя люблю».


Бежит Батюшка…

Анатолий Иванович Соловьёв, о. Залита:

– Бежит утром Батюшка. Куда бежит? Не знаю. По Залиту. Оббежит все село, каждого спросит: «Ну, как здоровье? Как живете? Как? Что?» Все время в калошах, с палочкой – не костыльчик, а палочка. Бегом пробежит, он так, не умел ходить спокойно. И звал-то всех как – Колюшка, Анатольюшка, Петенька…

Такого больше человека не будет.

    А Батюшка смотрит, а в глазах у него: «Я тебя люблю». И звал-то всех как – Колюшка, Анатольюшка, Петенька…

Так вот, что интересно – всю дорогу ходил в калошах. Шерстяные носки, калоши. Что у него, одеть не было чего, или что? Ряса вся в заплатках. Что, у него другой не было? Вот, в калошах… Видишь только – калоши, калоши, шерстяные носки… Он вообще о себе ни грамма не думал, думал только о людях.


_{Около домика Батюшки. Фото З.Белозеровой}     

Ему деньги не нужны были. Пенсию получит – и на храм. А подпояховши – верёвкой капроновой, калоши… Я раз ему сказал: «Бать, неужели тебе ремня не купить?» Раньше рубль стоил ремень-то.

– Ой, Анатольюшка, у меня все есть, у меня всё есть.

– Так я хочу сказать, а почему ты верёвкой-то подпояхиваешься?

А он только смеется, и всё. А как рассмеётся… Так смеялся… Такого еще я не видел. И я тоже такой – сразу рассмеюсь. Валялся. Как рассмеется – всё, завалишься сразу. Так это искренне. От души. Любил шутить. Другой раз так скажет, что хоть стой, хоть падай. И особенно – рассмеётся. Всё – сразу… Ой, был… Такого больше не будет. Никогда в жизни.


«Здоровьичка. Дай закурить»

Василий Александрович Матаев, о. Залита:

– Подарил мне Батюшка новый ремень – с нуля, ни разу не одетый, который генералы носят – звезда внутри, а я его потерял – локоть близок, и не укусить – такую память потерял.

Не давал курить. По щечкам – крынь-хлоп. «Раб Божий, свободен». Идешь с озера – сигаретина в зубах, рыбина за плечами. На пути Батюшка. Поздоровается: «Здоровьичка. Дай закурить». Достаешь пачку – все переломает, ремонту не подлежит, за волосы пощелкает: «Раб Божий, не кури». Разобидевшись, уйдешь.

Всех он помнил, всех крестил.

Когда «Заря» ходила, ему в Николу привозили такие тюльпаны – в «Зарю» не войдешь.


«Не бойся, вставай»

Юлия Полунина, Москва:

– 1998 год. Утром, когда мы подошли к Батюшке на Помазание, собралось, как всегда, очень много народу. Все ожидали Батюшку, но Батюшка не выходил. Вышла его келейница Валентина и сказала, что Батюшка пока не выйдет. Вдруг послышалось: «Пропустите, пропустите, пропустите».


^{Мои драгоценные, роднулечка, роднушечка моя, дорогушечка, родненькие мои... Фото из личных архивов местных жителей}     

Мы обернулись и увидели забинтованного человека с ног до головы. Его несли несколько человек на руках, т.к. он не мог ходить и двигаться. У него одна рука и нога были в гипсе. Со стороны казалось, что это мертвец. Видны были его глаза и нос. Кожа его была зелено-желтого цвета. Мы со страхом все расступились и пропустили их всех к калиточке. Рядом с ним находилась его жена, которая сильно плакала, боялась, что их не пропустят к Батюшке. Это были слезы горя, отчаяния, боли. В этот момент вышла келейница и, не спрашивая ни о чем, открыла калитку и пропустила их к Батюшке. Они зашли. Мы все с напряжением ждали, что же будет дальше. Мы были потрясены увиденным, со стороны казалось, что этот человек вот-вот умрет, его привезли к Батюшке, чтобы Батюшка помолился о нем.

И произошло непредвиденное: минут через 20–30 открылась дверь Батюшкиного домика, вышла келейница, за которой показался Батюшка Николай. Из домика вынесли на руках больного человека, который уже не лежал, а сидел. И тут Батюшка повернулся к нему и говорит: «А где палочка? Принесите палочку!» Принесли палочку, Батюшка взял ее и протянул этому болящему р. Божию. Жена начала возмущаться: «Ну что вы, Батюшка, какие палочки? Вы же видите, он не в состоянии даже шевелиться!» Со стороны ее мужа послышались протестующие звуки. Но Батюшка продолжал настаивать. И положил ему в руку палочку, и сказал: «Вставай». Сначала он побоялся, стал делать неуверенные какие-то движения, но Батюшка сказал твердо и уверенно: «Не бойся, вставай». Этот болящий человек взял палку в руки и стал неуверенно подниматься, обратно присел. Ничего не получилось. Тогда Батюшка ласково и нежно сказал: «Ну, ничего, ничего. Давай еще разочек». Он взял палку. Батюшка подошел с другой стороны, помогая ему встать, и этот раб Божий очутился на своих двоих ногах. Батюшка говорит: «Ну, а теперь пойдем, пойдем. Потихонечку пойдем». И он пошел вместе с Батюшкой. Батюшка стоял с одной стороны, поддерживая его, а с другой стороны шла жена, тоже слегка его поддерживала и очень громко плакала. Но это были уже слезы великой радости. Чудо происходило на глазах у всех стоящих у Батюшкиной калиточки. Стояла гробовая тишина.

    Чудо происходило на глазах у всех стоящих у Батюшкиной калиточки

Подойдя к калитке, Батюшка отпустил его и сказал: «Ну, а теперь дальше сам, сам». И пошутил: «Ну, а теперь можно и без палочки». И мы все засмеялись. Батюшка отошел в сторонку, этот человек немного испугался. Жена была очень радостна и все время говорила: «Батюшка, спасибо. Батюшка, спасибо». Лицо бледно-зеленого умирающего человека стало розовым. Они приклонились друг к другу. Батюшка поцеловал ему руку и сказал: «Все будет хорошо. Будешь священником».



Все происходящее в этот момент казалось каким-то странным, неземным. Такие случаи можно было прочесть только в «Житиях святых». А здесь мы были свидетелями такого чуда. Все было как-то просто, и со стороны казалось, что каждый из нас мог бы сделать так, как Батюшка, – дать ему палочку в руку и сказать: «Иди!»


«Не бабье дело кресты носить»

Монахиня Нила (Тимофеева), о. Залита.

Батюшка попросил нас распилить старые кресты на кладбище. Мы распилили, а Батюшка истопил баню, вычистил там всё-всё, всю золу, и пришел к нам с белым-белым, белоснежным полотном, стал на коленки, начал собирать труху, опилки.

– Батюшка, благословите, мы соберем.

– Не ваше бабье дело кресты носить.

Собрал чисто-чисто всё, долго стоял на коленях, так подобрал чисто – даже не видно, где пилили.

Пошел и запел: «Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и Святое Воскресение твое поем и славим» – до самого дома, дошел до бани и сжёг. Все старые кресты сняли, и Батюшка поставил на могилки все кресты новые.

Батюшка ни комарика, ни мушки не убил. Мы убирали храм. Всё вытряхивали, вычищали. Я случайно наступила на колючку – совсем чуть-чуть, за храмом.

– Нинушка, Нинушка, нельзя, нельзя, грешно.

– Это же колючка, Батюшка.

– Она же – растение. Это цветочек.

У него в келлии было всё в цветах, и на кладбище, и во дворе.


_{Фото из личных архивов местных жителей}     

Батюшка не один раз говорил: «Берегите цветочки, любите цветочки, поливайте их, травку берегите, не топчитесь зря по травке, берегите. Цветочки надо жалеть, поливать их, растить.

Жалейте, любите, кормите птичек и животных, и у вас будет Дух Христов.

Коровушки, телятки ходят, едят травку, а как только Батюшка заиграет на фисгармонии – лягут под окошком и слушают.


Любимые да драгоценные

Антонина Матаева, о. Залита.

Соседка рядом жила. Мы поссорились, что-то слово по слову, она меня толкнула.

Я Батюшке сказала, а Батюшка говорит: «Надо уметь любить и прощать. Это все надо прощать». И я простила. Стали разговаривать, как будто никогда ничего не было.

«Драгоценные-то вы мои», – все нас звал, когда придешь к нему на Исповедь.

Говорит:

– Антонинушка, ну, какой самый главный-то грешок?

-–Батюшка, один Бог безгрешен. Грешные.


_{о.Николай у храма святителя Николая. Фото Т.Е. Плетневой}     

Любимые да драгоценные. Очень добрый Батюшка был. Словом накормит. Добрый Батюшка. Любил он нас всех. Он другой раз – в церковь-то идем мы, толпой-то ходили отсюда за угол, выходим, а он забежит вперед нас: «А мне ещё семнадцать, а мне ещё семнадцать». Развернётся так: «А мне еще семнадцать». Нас подгонит: «А мне ещё семнадцать». Шутил. Все с шутками такой. Батюшка… Хороший был. Помяни его, Господи… Не стало Батюшки нашего.

Помню, моей доченьке работы было не найти. Он её поисповедовал и говорит: «Все будет хорошо, не беспокойтесь, работу найдете». И все получилось.

Наставлял на все хорошее, любил за простоту. Говорил: «Не хитрите, хитрить – грех. Где просто – там ангелов сто, у кого хитро – там ни одного». Батюшка-то у меня на первом месте в большом углу, молюсь ему, поминаю, в рамочке. Он любил, чтоб в рамочке иконки стояли, когда иконки раздавал в храме преподобного Никандра Псковского, он сказал: «Только поставьте его в рамочку». Я купила рамочку.

   Там, в Селеньях Небесных,
   Где сияешь во славе,
   Помолись о нас грешных,
   Отче наш Николае!


_{Храм Святителя Николая}     


Слова старца

    Мир вам и Божие благословение!

    Где просто – там ангелов со сто. А где мудрено – там ни одного.

    Какие мы счастливые, что мы с Господом!

    Счастливые вы, что вы – православные! Правое слово за вами. Счастливые.

    Жить надо свято.

    Я вас в Небо зову, а вы по земле топчетесь.

    Драгоценные мои, родненькие мои, роднушечки мои, роднульки… Спасайте души ваши, телом не грешите.

    Слово реченное – серебро, а молчание – золото. А вы, знаете ли, золото собирайте.

    Всегда будьте с Господом, только с Господом.

    Обязательно – утренние и вечерние молитвы.

    Каждая молитовка доходит до Господа.

    Я-то помолюсь. И ты молись. Молитва-то матери со дна моря достанет.

    Твори правду.

    Драгоценные мои. Читайте Евангелие. Там все написано о нашем спасении. Да, дорогуши мои.

    Кто обидит – не сердись. Имя знаешь – помолись.

    Крест – наша охрана.

    А крестик-то всегда нужно носить. Крестик снимать только с головой.

    Молись, проси Господа, и Господь всё устроит. Помоги Вам Господи.

    Дорогие мои, любимые. Так радуйтесь и веселитесь, что вера наша святая православная, что вы – русские, родились в России.



_{Фото Марии Покрываловой}     


Книги протоиерея Николая Гурьянова в интернет-магазине "Сретение"

24 мая 2019 г.


https://pravoslavie.ru/121340.html

[Дмитрий Н]

«Какие вы счастливые, что вы верующие!»

24 августа - 20 лет со дня преставления протоиерея Николая Гурьянова

Протоиерей Николай Булгаков
 



Двадцать лет прошло со дня блаженной кончины Батюшки Николая, а мы с ним не расстались. И не собираемся расставаться. Все эти годы всё идем и идем к нему, и живем с ним - как он сам благословил: на могилку к нему приходить и как с живым с ним разговаривать.

Разговариваем, просим, и он помогает.

Потому и едет, и плывет к нему на остров по Псковскому озеру народ православный, как и прежде, когда Батюшка выходил за калитку своего домика к приехавшим к нему, держа в руках пузырек с маслицем, привезенным ему из святых мест, разогнутой скрепочкой всех помазывал, да еще спрашивал не раз:

- Я вас помазал?

А народ всё вопрошал, что ему делать: жениться - не жениться, идти в монастырь - не идти, покупать дом - не покупать, как быть, как жить?

А батюшка тихо, ласково говорил:

- Трудных не бывает в жизни положений.

Потому что был с Господом. А с Господом какие могут быть трудности? Трудность в жизни одна настоящая: жизнь по своей, а не по Божьей воле.

Батюшка открывал людям волю Божию.

Ведь не так важно, что с нами происходит (куда пойдем: направо или налево, купим дом или не купим...), а где мы, какие, с кем: с Богом ли или же со самомнением.

Нет для нас ничего лучше воли Божией, она лучше для нас, чем воля наша.

Помнится, когда строился наш храм Державной иконы Божией Матери, хотелось, чтобы всё там было как можно более натуральным - ведь он строился в старом русском новгородско-псковском стиле. И пол в храме хотелось покрыть натуральным камнем. Сказал об этом знакомому священнику, как о деле очевидном. А тот говорит:

- А ты спроси отца Валериана.

Это было даже неожиданно. Чего спрашивать, Батюшку по пустякам отвлекать? И так, мол, дело ясное. (Любимая ловушка для своеволия). Но все-таки спросил. Тем более, что Батюшка Валериан был тут, рядом.

А Батюшка друг задумался. И говорит:

- Надо спросить отца Николая.

- Спросите, Батюшка, пожалуйста, - прошу. А сам думаю: «Как легко в жизни своевольничать-то! Делать нечего! Оно само получается! «А как же еще?» - мол. «И так, мол, ясно». «Что у меня, своей головы, что ли нет?» И прочие «железные аргументы». А Бог-то? Он же мудрее нас - всегда. Простая, кажется, мысль, а как не просто с ней жить!

Отец Валериан в последние два с лишним года жизни Батюшки Николая ездил на остров со Святыми Дарами каждую неделю, причащал Батюшку. Это был совершенно удивительный подвиг: полторы тысячи километров туда и обратно, по не самой лучшей трассе, иногда и сам садился за руль. Лишь изредка получалось поехать вместе с ним. Просьб, вопросов к Батюшке он возил с собой немало. И несколько раз забывал про мой вопрос. Наконец, сообщил:

- Батюшка сказал: «Плитку. Плитка дешевле».

И вот теперь мы стоим в храме на полу, покрытом плиткой, молимся Богу, но это уже другая плитка! Это плитка, благословленная отцом Николаем, Богу угодная, как угодно Ему всякое смирение и послушание.

 

Первый раз Господь сподобил меня приехать к Батюшке на остров 23 февраля 1998 года. Мы тогда еще хлопотали о передаче Церкви места для строительства храма Державной Божией Матери под Москвой на Нижегородской улице, одна сторона которой - город Жуковский, а вторая - поселок Кратово. Долго не отдавали. И вот, после этой первой поездки к Батюшке, месяца не прошло - отдали.

Служил я в то время в маленьком храме Архангела Михаила на противоположном конце Жуковского. И вот теперь - что же, два храма будет, значит, два священника? Надо у Батюшки спрашивать, как быть...

Собиралась к нему ехать матушка.

- Узнай, - говорю, - у Батюшки, насчет второго священника.

Она вернулась и говорит:

- Батюшка сказал: будешь служить один. А если будет второй священник, будут скорби.

«Как, - думаю, - один? Нет, может, она что-то не так ему сказала или его не так поняла...»

В летний день Казанской иконы 1998 года поехал к Батюшке, спрашиваю его - а он слово в слово, то же самое: «Нет, будешь один».

Попросил его благословения на строительство Державного храма. Он обрадовался, благословил.

- Батюшка, - спрашиваю, - а где ж деньги-то на строительство храма взять?

- Деньги? - говорит. - Да вот тебе деньги.

Достал из подрясника - и дал. Сто тридцать пять рублей.

И вот уже двадцать лет стоит Державный храм с приделами святого Царя-мученика Николая и Всех русских святых («Это - по вразумлению свыше», - сказал Батюшка Николай).

Архитектура храма - старая псковско-новгородская - была для нас самих неожиданной (видно, по молитвам Батюшки). Так получилось: почему-то отказались от этого проекта в другом районе Подмосковья, а когда мы решили строить на пустом месте, любой проект можно было брать. И только потом, когда стали ездить к Батюшке Николаю в Псков, осенило: ведь Царя-то-мученика заставили отречься от престола в день Державной иконы Божией Матери - в Пскове!

Первое время служил на два храма - по очереди. Господь машинку послал, ездил с одного конца города на другой.

Потом остался один храм, новый, в старый назначили нового священника, тут дел хватало. Народу становилось всё больше. Вроде бы второй священник и тут нужен... Батюшку потом спрашиваю, чуть ли не уговорить пытаюсь:

- Может, Батюшка, все-таки будет у меня второй священник?..

А он - непреклонен:

- Нет, будешь один!

Время шло. Батюшка отошел в вечность. Приход наш рос. А я всё служил один. И ничего не получалось со вторым священником, как ни старался. Алтарник наш поступил в семинарию - вот, скоро придет к нам служить... Пришел, прослужил два месяца - его назначили настоятелем другого храма. На сколько ж лет, думаю, Батюшка предсказал?..

Вот уже двадцатый год служу один. Уже смирился - так тому и быть, видно. Батюшка служил один на острове - в два раза дольше...

 

Батюшка Валериан очень скрасил, конечно, последние годы жизни отца Николая. Он был самым близким ему по духу. «Наш батюшка», - как тот однажды про него сказал. И еще: «Я рад, что узнал тебя». И еще: «У тебя красивый ум». Это было небесным подарком отцу Валериану, и нам, его попутчикам в тех дивных поездках.

Послушание Батюшки Валериана Батюшке Николаю было полным, до мелочей. От Батюшки уезжали только тогда, когда он благословит. Свои соображения, какими бы они ни казались «здравыми», отходили в сторонку. Возвращались часто среди ночи.

Это очень не просто - полное послушание, полное отсечение своей воли, своего мудрования. То, что непостижимо для мiра... То, что, кажется, только отнимает у тебя то, что тебе нужно, и ничего не дает. А на самом-то деле - наоборот.

Однажды Батюшка Николай дает мне какие-то таблетки, говорит:

- На, съешь пирожка...

Ой, думаю, что же это за таблетки, от чего они, для чего?..

И как-то так не решаюсь. Вот уже и Батюшка вроде отвлекся, обошлось... Он иногда с нами так играл, как с детьми: «Ну-ка, дай-ка мне твой крестик...» Учил ходить по водам.

Поехали в обратный путь неблизкий, в дороге голова у меня разболелась, давление поднялось, надо бы таблеточку принять... Нет ни одной! И ни у кого нет. И аптека по пути не встречается...

И тут вспоминаю: Батюшка же только что предлагал мне таблетку-»пирожок»! Надо было принять! Смириться! Взять лекарство - от давления, а самое главное, от своеволия и гордости.

 

Батюшка, утешая людей, говорил - в самую точку:

- Всё будет так, как вам надо.

То есть, будет так, как лучше для нас, хотя мы этого можем и не понимать, хотеть не лучшего для нас.

Узнать волю Божию от старца - это не так просто. Для этого нужно иметь хоть сколько-то смирения. Не самому говорить, а слушать. Слышать. Чтобы услышать, нужна тишина. Тишина внутри себя прежде всего. Нужно замолчать, не шуметь - в чувствах своих, в желаниях, в мыслях, - а слушать старца.

 

Батюшка Николай сыграл особую роль в почитании нашим народом святого Царя-мученика Николая и Его Семьи. Не только задолго до их церковной канонизации у нас в 2000-м году, но и до того, как в людях наших все больше крепло благоговение к царственным мученикам и уходила клевета на них, которой нас учили со школы. Высокий духовный авторитет Старца - почитателя царственных мучеников как святых - убеждал в их святости и тех, кто не привык к ним так относиться.

 

В 2001 году мы привезли Батюшке переиздание нашей книжки «Православие. Армия. Держава» под названием «Сим победиши!» - о том, что если Армия соединится с Церковью, Россия будет непобедима. На обложке - крест и боец в БТРе, который держит в руках икону Божией Мате­ри. Батюшка очень обрадовался, заулыбался и стал вдруг этой книжкой нас благословлять, давая приложиться по многу раз к обложке.

 

- Батюшка, - спросил однажды у отца Николая, - в Коломенском сейчас - та самая Державная икона?

- Да, та самая, - подтвердил он.

С приходом не раз приезжали в Коломенское, служили молебны перед «Державной». 9 мая 2002 года, в ясный, поистине Светлый четверг, в День Победы, на автобусах, автомашинах приехали сюда со списком с Державного образа, написанным для нашего храма, и здесь, в Казанском храме, у явленной иконы, освятили его. Прошли по Коломенскому с крестным ходом, объехали с молитвой Москву по МКАДу, приехали в Жуковский, проехали всю, почти шестикилометровую, самую длинную в Европе, взлетно-посадочную полосу испытательного аэродрома, в конце ее отслужили молебен - и водрузили икону в храме.

Вскоре, 24 мая, приехали к отцу Николаю на остров, в последний день его рождения на нашей грешной земле, он был такой веселый... Я не успел попросить у него благословения на этот крестный ход - хотя думаю, что по его молитвам и самая мысль эта пришла в голову, - а он, даже не давши договорить, словно только того и ждал, сразу:

- Благословляю! В следующий раз пойдете - меня с собой возьмите.

- Батюшка, да вы мысленно всегда с нами.

- Нет, вы не мысленно, вы так меня возьмите...

В следующий раз поехали на молебен в Коломенское - и Батюшка, уже молящийся за нас в вечности, был с нами своей фотографией на лобовом стекле автобуса...

 

Через три года, накануне летнего дня Державной иконы Божией Матери - дня второго обретения иконы в 1990 году - одна наша молодая прихожанка рассказала, что во сне ей явился Батюшка Николай Гурьянов - после того, как она долго молила святых угодников о своей маленькой дочери. И он, глядя ей прямо в лицо, сказал: «Что не сделала мать, должна сделать ты. Купи четыре лампады, и буду молиться за твою дочь».

- До сих пор, - рассказывала она, - вспоминаю его пристальный, но в то же время добрый взгляд. Батюшка назвал еще какой-то предмет из церковной утвари. То, что я тогда услышала от Батюшки, меня ошарашило, потому как задолго до этого моя мама собиралась купить в Державный храм паникадило. Все собиралась этим заняться, но не успела. Как-то, придя в храм, я увидела, как укрепляют новые паникадила...

И прихожанка протянула мне тогда пачку денег, перевязанную бумажными ленточками Сбербанка (что было нам очень кстати). Перед этим я подумал: «Надоело деньги просить на храм, буду молиться: надо - Господь пошлет». И молился, в том числе и отцу Николаю.

- Да, - говорю ей. - Нам, конечно, нужны лампады - вот и вдоль иконостаса нет ни одной...

Вскоре подошел летний день Державной иконы. Стою с кадилом перед нашим Державным образом - тем самым, освященным в Коломенском - и вдруг меня осеняет: у нас же здесь только одна лампада! А ведь мы же хотели-то - пять! Всё собирались, думали, как укрепить, потом даже и крючки купили - и всё не собрались!..

Поехали в Троице-Сергиеву Лавру, купили четыре лампады, повесили аркой - так красиво стало, торжественно!

Так отец Николай с небес заботится об украшении, о почитании Державной иконы Царицы Небесной, именно ее летнего дня.

 

«Россия на Голгофе, а Америки уже нет», - говорил Батюшка.

Нет Америки, нет всех противящихся Святой Руси, всех ее распинателей, хулителей, клеветников - ничего этого в жизни истинной нет. В этом жизни нет - одна тьма. Нежизнь.

 

Батюшка говорил мало, просто. Именно так часто говорил - в ответ на всякие вопросы: «Где просто, там ангелов со сто»; «Стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие»; «Молчанье - золото». Вот его любимые выражения. Наставлял: «Как можно чаще истово осеняйте себя крестным знамением, драгоценные мои».

Батюшка часто бывал грустным. Но грустил он, видимо, прежде всего оттого, что мы не знали, какие мы счастливые, не помнили об этом, о Господе. Сила Божия, любовь Божия к людям всегда неизменна, во все времена неумалима - увы, мы, люди, не принимаем ее, стремимся в другую сторону, а счастье - рядом. Он очень часто повторял: «Какие вы счастливые, что вы верующие! Какие вы счастливые, что вы в истине! Какие вы счастливые, что вы с Господом!»

 

К Батюшке ехать каждый раз очень хотелось - и всегда было страшно. Плывешь на остров - и думаешь: что-то он тебе в этот раз скажет? Ведь знаешь: что скажет Батюшка - так оно и есть, это то, что думает о тебе Бог. А ну как скажет: «Уходи, надоел ты, грешник, всё грешишь и грешишь, нисколько не меняешься, всё такой же, не приезжай больше ко мне». Очень страшно! Но Батюшка и грустил (о нас, о нашей, о моей греховности окаянной), но и всегда утешал своей любовью, своей надеждой.

А обратно от Батюшки плывем - ох, как хорошо... Такая наполненность - правдой, любовью, благодатью, утешением, наставлениями о самом главном... О чем люди просили спросить... Такая примиренность с Господом... Прощает Господь, милует, ждет, надеется... Живем дальше!.. Всё хорошо... Хочется жить более духовной жизнью, не шелухой ее, не суетиться, не раздражаться и унывать, а молиться и радоваться.

Хотя Батюшка, бывало, говорил и нелицеприятные вещи, стыдил, обличал - но не ранил, помогал быть лучше.

Однажды сидим у Батюшки на кухне, он говорит про меня:

- Дайте ему зеркало.

«Да ну, себя, что ли, не видел? - думаю. - Вот радость-то...»

- Дайте, дайте, - велит Батюшка.

Слушаюсь, беру зеркало. Ясно, что не для того оно мне, чтобы посмотреть, как обычно мы смотрим: как выглядим для других. Не как выгляжу, а каков есть на самом деле, какова душа, мысли, чувства.

Категорически был против спиртного, против курения. «Вина не пей, табак не кури», - говорил. Когда его отпевали, перед литургией на часах один из батюшек пошел по храму с кадилом. В это время в храм вошла бесноватая, и враг в ней на весь храм заорал: «Какая гадость этот ладан! Ненавижу! Курить хочу! Табак!»

Батюшка очень серьезно относился к браку. Всегда был за то, чтобы обоим супругам сделать всё, чтобы сохранить семью.

Как-то сидим с Батюшкой, с отцом Валерианом (отец Валериан всегда был такой счастливый у Батюшки Николая, молчал, просто сидел, отдыхал душой...), и отец Николай строго нас спрашивает всех:

- А ты венчанный? А ты венчанный?

Даже у отца Валериана спросил.

«Как мне жаль невенчанных», - говорил. Действительно, ведь до прихода к власти богоборцев-безбожников в России брак был только один - церковный, и в церкви записывали только тех, кто венчался, вот и вся регистрация. А теперь регистрация, вынесенная из церкви, стала чуть ли не главной частью брака.

 

Почитание Царицы Небесной - важнейшая черта русской святости.

Батюшка часто пел - словами преподобного Амвросия:

Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою! Подаждь и нам, недостойным, рóсу благодати Твоея и яви милосердие Твое.

Батюшка Николай - это был духовный наследник в наше время преподобных Серафима Саровского и Амвросия Оптинского. Батюшкин пример традиционен для нашего духовного подвижничества и очень поучителен в наш суетный век. Он ушел ото всех на остров, молился там в тишине - и мiр поехал к нему, не в силах сам справиться со своими немощами и недоумениями. И до сих пор едет... И голуби, которые во множестве слетались к Батюшке, к его домику, где он их всегда кормил, теперь так же слетаются на его могилку.

Всё время помним его, все время смотрим на его ласковый лик на фотографиях, которые стоят у многих при иконах. Все время учимся у него - его серафимовскому, амвросиевскому мирному духу.

Приезжая к нему на остров, входя в его крошечный домик, слушая его краткие речи, слушая даже и молчание его, мы знали, что общаемся со святостью. Что мы видим перед собой живого святого - одного из тех, кого мы видим на иконах с нимбом, к чьим мощам благоговейно прикладываемся.

Батюшка связывал нас с Небом.

Мы поминаем Батюшку за упокой его души, служим панихиды на его могилке, просим его помощи и, конечно, ждем того дня, когда со всею Церковью воспоем: святый праведный отче Николае, моли Бога о нас!

Вскоре после кончины Старца чудесным образом пришел его тропарь, глас 4-й. Лучше о Батюшке не скажешь. Слова эти настолько точны и прекрасны, что ясно: они сошли к нам с небес.

Божественныя благодати преизрядный носителю, православныя веры исповедниче, любови Христовой сосуде неисчерпаемый, образ был еси воздержания, на остров аки в тихое пристанище вселился еси, кротостью и смирением Христа единаго возлюбив, и ныне со ангелы ликовствуя, отче праведне Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим.

 

Какой же Батюшка Николай был удивительный!.. Совершенно особенный. Мудрый и простой. Очень русский. Любовь всей православной Руси... Противоположность всему официальному, либеральному, «сложному». Очень ласковый. Сам он так и говорил: «Ласково разговаривайте с Господом, когда стоите на молитве». Шутил бережно, весело... В самую точку. Играя, юродствуя, доносил до нас Божью правду. Учил уму-разуму духовному.

Батюшка Николай - это была чистейшая совесть верующего русского народа. Это был сам русский народ. Народ с его верой, его болью, его счастьем: знать и любить Христа, что бы ни было, и быть Им любимым.


24.08.2022

Источник

[Дмитрий Н]

Отец Николай Гурьянов: «Посмотрите, ведь у нас все есть… За все Слава Богу!»

Старец Николай (Гурьянов)




ВИДЕО  4 мин.


Посмотрите, ведь у нас все есть: и хлеб, и сахар, и труд, и отдых. За все Слава Богу!

Ищи чистоты. Не слушай худое и грязное ни о ком… Не останавливайся на недобром помысле…Неправды беги… Правду говорить никогда не бойся, только с молитвой и, прежде, проси благословения у Господа.


Источник