Преподобный Парфе́ний (Краснопевцев), Киевский, иеросхимонах
Дни памяти:28 июля
30 мартаПреподобный Парфений, в миру Петр Краснопевцев, родился в с. Симоново Алексинского уезда Тульской губернии (1792), в семье пономаря. Будущий подвижник рос в бедности, с детства познав, что на земле нет всеобщего благоденствия – а, следовательно, к земным благам не следует прилепляться душой.
В 1805 г. Петр окончил Тульское духовное училище и был переведен в семинарию. Однажды, еще во время училищных каникул, заночевав на пути домой, он смотрел в открытое небо и ощутил в сердце неизъяснимую радость, а затем увидел белоснежного голубя, который парил над ним, то поднимаясь, то опускаясь, но, не уклоняясь в сторону; на рассвете голубь не улетел, а стал невидим. «С этой поры в сердце мое запала какая-то сладость и желание чего-то нездешнего, и я уже ни на что земное не прельщался», – говорил впоследствии прп. Парфений об этом случае. Другой раз, задремав под деревом, Петр очнулся и увидел старца-монаха, который сказал: «Странен монах и земен мертвец» («Монах есть странник и мертвец для земного»), – а затем удалился в лесную чащу, юноша побежал следом, но не смог найти старца, однако слова его крепко запомнил. В каникулы 1814 г. Петр побывал в Киево-Печерской Лавре и пожелал остаться здесь навсегда. Чтобы исполнить благое намерение, ему следовало получить увольнение от общества. В 1815 г. Петр уволился из семинарии, но родители настояли, чтобы он занял освободившееся место пономаря в Симонове, а затем попытались найти для его невесту; видя, однако, что сердце юноши не лежит к мирской жизни, они приняли выбор Петра, и в 1819 г. он поступил в Лавру. «Я вовсе не раздумывал о подвигах монашеских, о том, чтобы установить себе такое или другое правило, избрать такой или другой образ жизни; я думал только о том, как бы молиться да молиться непрестанно, и трудиться, сколько есть сил, слушать во всем, как Бога, начальника, никого не оскорбить и не осудить; да мне и некогда было смотреть за поступками других, я только себя знал», – вспоминал прп. Парфений о начале своей жизни в Печерской обители. Первые послушания он исполнял на монастырском винограднике и в саду, затем – на просфорне. Уже в это время подвижник был предельно скромен в быту, избегая, чтобы хоть одна мысль о себе отвлекла его сердце и силы от молитвы: так, после немалых трудов он мог дать телу отдых, лежа просто под лавкой; в его келье царило полнейшее нестяжание; когда однажды зимою какой-то странник украл у него тулуп и затем был пойман другими послушниками, Петр сказал: «Не троньте его: он, бедный, и в тулупе трясется, нам ведь хорошо здесь в тепле сидеть, а он без покрова день и ночь на морозе… Не скорби, брате, возьми себе этот тулуп, вот тебе и денег на пропитание, только вперед не бери чужого». Видя усердие послушника, его назначили начальником просфорни. Раз, борясь с нашедшим унынием, Петр увидел явившегося ему прп. Никодима Просфроника, который держал в руках Псалтирь. После этого Петр стал ежедневно прочитывать Псалтирь целиком и запомнил ее наизусть.
Избранный Богом сосуд пламенной молитвы, он не познал брани с плотскими помыслами: единственный раз, задумавшись, «да как же люди грешат, что же за приятность в грехе плотском», он на следующий день был вызван наместником и извещен, что по неопытности погрешил в помыслах – свт. Антоний (Смирницкий; будущий архиеп. Воронежский) имел откровение об этом свыше; «Этот случай, – вспоминал позже прп. Парфений, – указал мне, до какой степени должно хранить себя даже от приближения к нечистым помыслам, и как тщательно должны мы блюсти чистоту не только телесную, но и умственную».
В 1824 г. Петр принял монашеский постриг с именем Пафнутий, за ним последовало рукоположение в иеродиакона. Вскоре о. Пафнутия посетила болезнь: его стали мучить сильные головные боли. Он безропотно нес это бремя более 30 лет: из его высказываний и записей, полных любви к Господу, не видно и тени смущения по поводу недуга – единственным следствием было то, что в периоды крайнего обострения болей подвижник просил освобождать его от некоторых послушаний; так, после принятия иеродиаконства он был временно переведен из просфорни на служение в храмах Дальних пещер.
В 1826 г. о. Пафнутий смог вернуться к начальствованию в просфорне, в 1828 г. вновь попросил перевода и был направлен в Китаевскую пустынь, оттуда, после скорой поправки, назначен на Дальние пещеры.
В 1829 г. состоялось рукоположение о. Пафнутия в иеромонаха. Накануне он имел видение, в котором предстал в алтаре перед Архиереем и Царственной Женой; Архиерей повелел ему: «Пафнутий, возьми Евангелие и священнодействуй»; «Возьми, Пафнутий, Я поручаюсь за тебя», – молвила Жена, и при этих словах иеродиакон узнал в Ней Пречистую Деву. Вскоре иеромонах Пафнутий был назначен духовником братии. «Грех сам по себе мерзок так, что человек не может его любить и с намерением творить, но, удалившись от Бога небрежением, человек попадает в когти диавола, а диавол уже играет им, как мячиком: и не рад бы человек творить, да творит. Потому-то всякому хотящему спастись надо всем сердцем взыскать Господа», – назидал подвижник кающихся. Через 3 года его назначают на служение в Успенский собор, в 1833 г. – на послушание книгопродавца при лаврской типографии.
В 1838 г. он принял схиму. Келейное молитвенное правило иеросхимонаха Парфения было весьма велико и разнообразно (молитва Иисусова, «Богородице Дево», Евангелие, Псалтирь, акафисты); «Паче меда и сота сия молитва мне приятна, она мне охотна, помогательна, спасительна и врагов отгнательна», – говорил подвижник. Господь, Пресвятая Богородица и святые многократно укрепляли о. Парфения благодатными посещениями; на его молитвенное вопрошание, верно ли он идет к цели схимнического подвига, Пречистая ответила ему: «Схимничество есть – посвятить себя на молитву за весь мир». Некоторое время о. Парфения тревожила мысль: не познав гонения от людей, может ли он идти путем истинных подвижников? На это свт. Филарет (Амфитеатров), который в молодости прошел через гонение, отвечал: «На что тебе гонение? Ты сам себя гонишь, кто ныне пожелает жить твоею жизнию». И действительно – свой подвиг прп. Парфений нес не без страданий: помимо сильных головных болей и иссушающего недуга в груди (в конце жизни его мучили удушье и кашель), пламенного молитвенника терзали демоны («Какое же от бесов нападение терплю я за мое правило келейное уже двадесять лет, то аще не бы со мною присутствовала сила Божия помогающая, давно бы мне надлежало во гроб вселитися от таковаго мучения несказанного и человеком неисповедимаго. Но слава Богу о всем!» – признавался он). Весну и лето о. Парфений проводил в Голосеево, где после утренней Литургии уходил в лес на молитву; «Здесь носится дух преподобных отец наших Печерских», – говаривал подвижник. Стремясь к уединению, он решил было однажды прекратить прием посетителей, во множестве стремившихся к нему для назидательной беседы, но увидел во сне зверя, которого его духовные чада отогнали от него палками. «Его нельзя было узнать в беседе общей со многими, или приходящим к нему с сухим и недоверчивым сердцем. Перед холодным умом и он был холоден, и казался обыкновенным человеком, а перед чувством простым, но горячим и верующим, душа его с младенческим доверием изливала все сокровища свои в огненном слове. Часто он изумлял некоторою прозорливостию и чрезвычайною меткостию своих замечаний, которые как раз приходились к внутреннему состоянию приходивших к нему для беседы и наставления. Эта меткость особенно видна была при исповеди. Сам он объяснял сие опытностью и встречею со множеством однородных случаев, но виной было нечто более… – отмечали современники прп. Парфения. – Изможденная и истонченная плоть его была, так сказать, прозрачною оболочкою его чистой, светлой, как день, души. Высокое, иссохшее чело, впалые щеки и виски составляли какую-то дивную противоположность с его большими, блестящими, как молния, глазами, которые проникали, казалось, в душу до самой глубины ее и одним беглым воззрением заглядывали во все изгибы человеческого сердца». Назидательное воспоминание о встрече с прп. Парфением приводит журнал «Домашняя беседа» за 1874 г. (№ 38, с. 965-972): «28 июля 1843 года… против всякого ожидания моего, ездил я в Голосееву пустынь. Там я представлялся знаменитому подвижнической жизнью схимонаху Парфению. Я не мог налюбоваться светлым взором этого праведника, тихой ласковой его речью. Жаль, что свидание наше было коротко! «Ты кто такой?» – спросил он меня ласково. Я ответил. Он попросил меня сесть, и сам сел. «Так ты уже вдовец?» – сказал он после того, как я объяснил ему желание покойной жены моей принять у него благословение. Я отвечал утвердительно. «Может быть, – заметил он, – ты обещал когда-нибудь быть монахом?» «Никогда», – отвечал я. «И теперь не думаешь?» – «Нет». – «Спастись, друг мой, везде можно, – начал он говорить, устремив на меня проницательный взор, от которого было мне как-то неловко. – Только бойся мира: он не привлекает, а отвлекает от Бога. Молись, чаще молись… Думай о спасении души твоей: хоть думай только, а дело придет само собою… Бойся чужих жен: в твоем положении это – беда… Как твое имя?» Я сказал. «Бог же благослови тебя», – произнес Парфений, перекрестив меня. Я поцеловал его руку и удалился. Отчего это – размышлял я, уходя от старца, у таких людей, как Парфений, то же слово, да не то же? Кажись, что мудреного в его советах? И вы, и я, и все мы наговорим их кучу, да еще замысловатее, еще красноречивее, ан нет – все не то. Сто раз приходилось мне читать и слышать такие предостережения, а тут, ей-ей, я как будто в первый раз их услышал. Да как мягко ложатся на душу. Не это ли то помазание от святого, перед которым вся наша мудрость есть глупость и юродство?»
Последние годы о. Парфений жил в блюстительских кельях на Ближних пещерах, откуда спускался служить Литургию в пещерной церкви прп. Антония Печерского. Когда старец крайне ослабел, для служения им Литургии устроили домовую церковь в самих блюстительских кельях; так как о. Парфений готовился к скорой встрече с Господом, храм назвали Сретенским. Готовя церковь к очередному богослужению, утром 25 марта 1855 г. пономарь услышал, как старец тихо направился из своей кельи в преддверие храма; войдя туда, послушник увидел о. Парфения сидящим с поникшей головой и попросил благословения. Старец не отозвался. Прикоснувшись к его руке, пономарь понял, что земное странствие подвижника завершилось.
Погребение прп. Парфения было совершено в голосеевском храме Иконы Божией Матери «Живоносный Источник».
В 1930-е годы храм был взорван и гробница святого разрушилась. В настоящее время его святые мощи находятся под спудом.
Примечания
- Включён в современный Месяцеслов Русской Православной Церкви Определением Освященного Архиерейского Собора 30 ноября 2017 года.
[1] Андроник (Трубачев), игум., "Канонизация святых в Русской Православной Церкви: 7. Канонизация святых после 1988 г.", Православная энциклопедия, том "Русская Православная Церковь".[/sub]
https://azbyka.ru/days/sv-parfenij-krasnopevcev-kievskij
