Ярослав БутаковРоссии по силам всеК 60-летию первого испытания советской атомной бомбы
«Россия делает сама» или сокращённо РДС – так назывались первые советские атомные бомбы. 29 августа 1949 года на полигоне в бывшем ауле Молдары в Семипалатинской области Казахской ССР было успешно испытано первое отечественное ядерное взрывное устройство. Это событие знаменовало собой преодоление отставания СССР от США в важнейшей сфере вооружений и начало установления стратегического ядерного паритета между двумя сверхдержавами.
1. «Дубина для русских парней»Истоки американской политики ядерного шантажа СССР восходят к периоду осуществления Манхэттенского проекта, как называлась программа создания атомной бомбы. Уже в 1944 году, когда в руки американцев попали первые достоверные сведения о ходе немецких работ над урановым проектом, им стало очевидно, что Германия безнадёжно отстала от США в этом деле. Кстати, как иные считают, главную роль в этом сыграла позиция немецких физиков-ядерщиков, которые, как и многие в рейхе, находились в духовной оппозиции режиму Гитлера, а потому сознательно тормозили работу над атомным оружием. Тогда же стало ясно, что для окончательного разгрома Германии и Японии не понадобится нового сверхмощного оружия. Тем не менее, работы по Манхэттенскому проекту продолжались. Теперь уже – для послевоенного устрашения русских.
Когда президенту США Гарри Трумэну доложили об успешном испытании первой атомной бомбы в Аламогордо (16 июля 1945 года), он воскликнул: «Теперь у меня есть дубина против этих русских парней!». В это время СССР и США ещё были союзниками по антифашистской коалиции, и в ближайшее время ожидалось вступление Советского Союза в войну против Японии. Как свидетельствуют материалы заседаний Императорского совета Японии 9 августа 1945 года, именно объявление войны Советским Союзом, а вовсе не атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, стало решающим фактором, побудившим японское руководство принять решение о капитуляции. Так что сброс американских ядерных бомб на японские города 6 и 9 августа 1945 года был тоже, по существу, демонстрацией военного превосходства не перед Японией, а перед СССР.
Историки как-то обходят вниманием один значимый факт. Первый открытый ядерный шантаж Советского Союза США произвели уже в марте 1946 года. Это было связано с событиями в Иране.
В ходе войны эта страна была оккупирована войсками СССР и Великобритании с целью положить конец проискам германской агентуры в Иране. Обе страны обязались вывести войска из Ирана в течение шести месяцев после окончания войны. Естественно, и СССР, и Запад стремились использовать период оккупации для укрепления своего влияния в Иране. Советский Союз поддерживал национальное движение в Иранском Азербайджане с целью его последующего присоединения к Азербайджану Советскому. Западу было важно не допустить распространения советского влияния на юг, к нефтеносным берегам Персидского залива. Настолько важно, что ради этого США предъявили Советскому Союзу ультиматум: или наши войска выводятся из Ирана в срок, или по СССР наносится атомный удар. Даже Берлинский кризис в Европе не вызвал такой резкой реакции со стороны Вашингтона.
Разумеется, советское руководство, чтобы не сознаться в объективной слабости, скрыло тогда от своего народа факт американского ультиматума. Было объявлено, что СССР выводит свои войска из Ирана в срок, согласно договорённостям. В то же время британские войска, к которым добавились американские, остались в Иране «по просьбе» иранского правительства. Опираясь на их поддержку, шахский режим подавил демократические и национально-освободительные движения и на десятилетия обеспечил безраздельное присутствие англо-американцев в Иране.
Первый план ядерной войны против Советского Союза Пентагон принял ещё в конце 1945 года. Он получил условное наименование «Тоталити» («Всеохватность»).
План предусматривал нанесение атомных ударов по таким городам СССР, как Москва, Горький (Нижний Новгород), Куйбышев (Самара), Свердловск (Екатеринбург), Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Новокузнецк, Иркутск, Ярославль. Предполагалось применение 20-30 атомных бомб. Такого их количества у США в то время не было, но план рассчитывался на перспективу. Удары должны были производиться с самолётов-носителей («летающих крепостей»), дислоцированных в Западной Европе, на Среднем Востоке, в Турции и Японии.
В 1946 году, в связи с увеличением ядерного арсенала США, план был пересмотрен. Теперь он был рассчитан на использование примерно полусотни атомных бомб и получил обозначение «Пинчерс» («Клещи»). По оценке Комитета начальников штабов (КНШ) видов вооружённых сил США, атомные бомбардировки должны были привести к уничтожению 20 советских городов в семи промышленных районах, и прежде всего – Москвы, нефтеносного района Баку, Уральского промышленного района.
Новый план «Сиззл» («Шкворчанье»; по другим данным – план «Траян»), принятый Пентагоном в 1948 году, предусматривал нанесение ударов 133 атомными бомбами по 70 советским городам, в том числе восемью – по Москве и семью – по Ленинграду, который восстановил свою промышленность и снова стал, как и до войны, одним из крупнейших индустриальных центров СССР. План «Дропшот» («Разящий выстрел»), разработанный в начале 1950-х годов, был рассчитан на использование порядка 300 атомных зарядов по 200 советским городам. Правда, в это время в Европе размещалось только 16 американских ядерных бомб такой же мощности, как сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Но, в случае принятия решения об атомной бомбардировке Советского Союза, этот арсенал мог быть легко пополнен с территории Соединённых Штатов.
Политика ядерного устрашения продолжалась.
В 1948 году во время возникновения кризиса вокруг Западного Берлина президент США Трумэн отдал приказ о переброске в Великобританию 60 «летающих крепостей» В-29 с атомным оружием, о чём было открыто заявлено СМИ.
В разгар войны в Корее весной 1951 года командующий «войсками ООН» четырёхзвёздный генерал Макартур, уверовавший в своё всемогущество после принятия капитуляции японцев, предложил произвести ядерные бомбардировки городов Китая, поддерживавшего Северную Корею. Здесь уже Трумэн не смог стерпеть, что генерал вмешивается в его, президентские, полномочия (с сентября 1948 года принять решение о применении атомного оружия мог только президент США), и сместил зарвавшегося вояку с должности.
Но это не означало принципиального отказа от использования ядерного оружия. Избранный в конце 1952 года президентом Дуайт Эйзенхауэр 11 февраля 1953 года обсуждал с членами Совета национальной безопасности вопрос об атомной бомбардировке района Кэсон в Северной Корее, который президент назвал «хорошей целью для такого рода оружия». Необходимо заметить, что в Кэсоне с июля 1951 года проходили, время от времени прерываясь, переговоры о перемирии, и эта зона была признана как бы закрытой для военных действий. Шеф ЦРУ А. Даллес заметил, что нет оснований соблюдать иммунитет Кэсона, поскольку переговоры о перемирии в данный момент не ведутся. В то же время он высказался принципиально против применения ядерного оружия, чтобы «не провоцировать Советы». Его поддержали председатель КНШ Омар Брэдли и командующий в Корее Марк Кларк. Президент согласился с доводами военных и спецслужбистов.
Дело в том, что к тому моменту у СССР уже имелось несколько атомных бомб.
2. Урановый проект СССРСоветский Союз не позже других великих держав вступил в «ядерную гонку». Более того, у нашей страны имеется даже несколько приоритетов в этой области. В 1932 году в составе Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ), руководимого академиком Абрамом Иоффе, была создана лаборатория по изучению атомного ядра во главе с Игорем Курчатовым. В 1939 году физики Юлий Харитон и Яков Зельдович впервые в мире произвели теоретический расчёт цепной реакции деления ядра атома урана. В 1940 году сотрудники курчатовской лаборатории Георгий Флёров и Константин Петржак открыли явление самопроизвольного распада ядра атома урана.
30 июня 1940 года Президиум АН СССР создаёт Комиссию по проблеме урана. Её председателем назначается видный радиохимик академик Виталий Хлопин, его заместителями – Иоффе и Владимир Вернадский. Среди членов комиссии – Харитон, Курчатов, Пётр Капица.
Шла Вторая мировая война, и различные страны, в первую очередь – Великобритания, Германия, а за ними и США, постепенно засекречивают научные работы по ядерной проблеме. В иностранных научных журналах перестают публиковаться результаты исследований в этой области. Для советских учёных это служит сигналом, что данные страны приступили к практической реализации программ создания атомного оружия. К этому бы шло дело и у нас, но помешало нападение гитлеровской Германии 22 июня 1941 года. Лучшие научные кадры были отвлечены на решение более насущных проблем. В частности, Курчатов вёл работы по размагничиванию кораблей советского ВМФ, чтобы снизить потери от немецких магнитных мин.
Вторая мировая война, задевшая США только краем, стимулировала в этой стране работы по урановой проблеме, тогда как в других воевавших странах замедлила. Гитлер, когда ему в 1938 году доложили состояние дел в этой области и оценили срок создания атомной бомбы в четыре года – в 1942 году, сказал, что к тому времени война уже закончится. И в дальнейшем, когда положение Германии ухудшилось, работы над атомной бомбой не могли развернуться в полную силу потому, что приходилось наращивать производство обычного оружия для более неотложных нужд.
Даже Великобритания, которая перед войной добилась наибольшего продвижения в деле создания компонентов ядерного оружия, оказалась вынуждена передать все разработки Соединённым Штатам – само Соединённое Королевство не имело возможности довести эти работы до конца.
Когда остро актуальным был вопрос о жизни и смерти Советского государства, нам было не до создания чудо-оружия на перспективу. Требовалось обычное вооружение, причём как можно больше, а главное – скорее. Но это не значит, что ядерная проблема исчезла из поля зрения советского руководства. Более того, в самый опасный период германского наступления на Москву, 12 октября 1941 года, Сталин командировал в США опытного советского разведчика, начальника 1-го управления НКГБ Владимира Зарубина. Под легендой секретаря полпредства (позднее вице-консула в Нью-Йорке) Зубилина он должен был организовать агентурную работу по сбору информации о разработке атомной бомбы. Таким образом, уже тогда советское руководство считало США лидером в деле создания этого нового оружия.
В 1942 году советская разведка получила достоверные сведения о том, что и Германия работает над созданием сверхмощного оружия. Весной того же года бывший сотрудник лаборатории Курчатова, а в тот момент – простой 29-летний техник-лейтенант ВВС Георгий Флёров пишет письмо… на имя Сталина, в котором обращает внимание на необходимость заняться урановой проблемой.
«Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и всё это время я чувствую себя в положении человека, пытающегося головой прошибить каменную стену, – писал лейтенант Флёров всесильному вождю, – В чём я ошибаюсь? Переоцениваю ли значение “проблемы урана”? Нет, это неверно. Единственное, что делает урановые проекты фантастическими – это слишком большая перспективность в случае удачного решения задачи… Мы все хотим сделать всё возможное для уничтожения фашистов, но не нужно пороть горячку – заниматься только теми вопросами, которые подходят под определение насущных военных задач». Далее Флёров предлагал созвать совещание специалистов по ядерной проблеме и наметил его состав, а кроме того, просил Сталина о присутствии, «явном или неявном», на этом совещании.
Письмо дошло до адресата. В совокупности со всей остальной информацией, поступавшей к вождю, это решило вопрос. В сентябре 1942 года Сталин вызывает в Москву из эвакуации академиков Иоффе, Вернадского, Капицу и Хлопина и предлагает им высказаться на предмет возобновления исследований деления ядра уранового атома. Учёные единодушно – за возобновление. Вслед за тем из Казани в Москву вызывается Курчатов, который по заданию Сталина готовит докладную записку с обоснованием работ по ядерной проблеме. К этому времени принципиальное решение уже было принято.
В ноябре 1942 года Сталин созывает специальное заседание Государственного комитета обороны (ГКО), посвящённое началу практической реализации программы создания атомного оружия.
Из специалистов на заседание были приглашены Иоффе, Хлопин, Капица, академик Николай Семёнов (будущий Нобелевский лауреат) и Курчатов. Когда Иоффе высказал предположение, что на осуществление этой программы потребуется лет десять, Сталин решительно заявил, что такой долгий срок страну не устраивает. Вслед за этим вождь предложил Иоффе возглавить проект. К удивлению Сталина, академик отказался от такой чести (но и ответственности) и предложил вместо себя относительно молодого (39 лет) профессора Курчатова. Капица поддержал эту кандидатуру. Сталин согласился, но потребовал, чтобы Курчатову при этом дали звание академика.
До войны Курчатов дважды избирался в АН СССР, но оба раза неудачно. Сначала, ещё в ноябре 1934 года ЛФТИ выдвинул его кандидатуру в члены-корреспонденты Академии наук, но большинство академиков забаллотировало перспективного физика, только за два месяца до этого получившего степень доктора наук. В 1938 году Курчатова снова выдвигают, на этот раз в действительные члены Академии наук, но не помогают ни запущенный годом ранее первый в СССР циклотрон, ни рекомендации Иоффе. Курчатова «прокатывают» вторично. И только уже после создания (12 апреля 1943 года) Института атомной энергии под его руководством, Курчатова 29 сентября того же года избирают академиком.
(Окончание следует)
