Жить взаймы страшноОтказ развитого государства от инвестиций в человека невозможно оправдать
Это весьма странное заблуждение наших правящих экономистов – стремление к так называемому сбалансированному бюджету: когда расходы государства равны его доходам. Они так стыдливо сообщают о любом превышении расходов государства над его доходами, называемом бюджетным дефицитом, будто в этой “несбалансированности” есть что-то постыдное. Но простой здравый смысл говорит о другом.
Во-первых, сбалансированный государственный бюджет просто арифметически невозможен и, значит, цель недостижима. Странный посыл: требовать, чтобы все государственные расходы непременно финансировались только теми деньгами, что получает государство от населения и бизнесов в виде налогов и пошлин. Но в нормальной рыночной экономике не может существовать столь полного соответствия – равновесия – между производством и потреблением.
Во-вторых, сам по себе бюджетный дефицит вовсе не является экономически вредным и опасным для народного хозяйства. Начиная с XVII века, например, Великобритания в течение двухсот лет демонстрировала всему миру возможности “дефицитной” экономики. Сегодня это, со всей возможной очевидностью, делают США.
А борьба с бюджетным дефицитом никогда ни к чему хорошему не приводила, последний пример: хозяйственная депрессия и рост безработицы во Франции и Германии в 1993–1996 годах – из-за ограничений, наложенных Маастрихтским договором, на размеры их бюджетного дефицита.
Стремление к “сбалансированному” бюджету, надо признать, отличает лишь таких распорядителей государственных финансов, кто привык переносить собственные человеческие привычки и понятия (вроде “жизни по средствам”) в ту сферу, в которой действуют совершенно другие правила и установления.
Кто, скажите, определил, что государство должно оплачивать свои инфраструктурные расходы и инвестировать в развитие своих граждан, в образование, культуру и науку, исключительно теми деньгами, что поступили в его казну в виде налогов, или же средствами заемными, кредитными?
Очевидно, что суверенная страна в отличие от отдельно взятого гражданина обладает возможностью не только тратить полученные от кого-то финансовые средства, но и, так сказать, производить их – по мере надобности и выводить из оборота – за ненадобностью.
В случае недостатка наличных средств для финансирования инфраструктурных проектов, очевидно полезных для народного хозяйства – как, например, строительство современных дорог и мостов в нашей стране (где направлений гораздо больше, нежели настоящих автобанов), зачем брать в долг – не проще ли эмитировать необходимое количество денег для подобных инвестиций?
Ведь после завершения строительства этих самых инфраструктурных проектов деловая активность возрастет – возрастут и налоговые поступления в казну. Вот тогда и закрывай ими последствия такого самокредитования – выводи из оборота соответствующий произведенным затратам объем средств.
Постоянный рост реальной ценности неосязаемого капитала, нематериальных активов (лучшая инфраструктура, лучшая организация, лучшее образование и т. д.) представляет собой по сути обоснование возможности такого реального кредита, позволяющего финансировать создание новых активов не только уже “готовыми”, но и “новыми”, специально эмитируемыми деньгами. То есть выпускаемыми государством под будущие доходы с этого неосязаемого, но вполне реального капитала.
Единственное ограничение, которое государство должно учитывать при определении уровня расходов и дефицита бюджета, – доверие населения и инвесторов к самому этому государству. (В силы США все еще верят даже их конкуренты, поэтому Вашингтон может позволить себе запредельный для других государств уровень дефицита.)
Неудивительно, что именно с помощью дефицитного бюджета правительства разных стран выходили из периодов депрессий: в решающий момент в экономику поступало больше средств, нежели это могли позволить получаемые государством доходы. (В течение последнего кризисного года любознательные люди могли убедиться в том, что при необходимости прибегают к помощи “печатного станка” самые либерально-рыночные финансовые власти: от американских до швейцарских.)
Дефицит бюджета – это своего рода беспроцентные инвестиции: он ведь не увеличивает ни производственные издержки, ни потребительский долг.
Кто не понимает этого, должен работать бухгалтером или кассиром, а не финансовым директором. Похвальная во всех иных случаях умеренность и аккуратность нашего министра Кудрина выглядят совершенно неуместными в мире мировых финансов.
Не нужно зачитываться мемуарами Алана Гринспэна, чтобы понять очевидное. Если бы какой-либо министр финансов Соединенных Штатов попытался ограничить расходы правительства – не важно, военные или социальные, сославшись на отсутствие в американской казне “живых денег”, он бы недолго оставался в своей должности.
Потому что, как остроумно заметил американский гений Эзра Паунд: “Заявить, что государство не может достичь поставленных перед собой целей в связи с отсутствием у него денег, – это примерно то же самое, что заявить о невозможности построить дорогу в связи с отсутствием у инженера километров”.
Ведь деньги в конце концов – лишь средство учета: измерения количества и ценности труда, вложенного в производство товаров и услуг, как линейка – средство измерения длины. Физическая природа этого средства счета: золото, серебро, бумага, цифра в компьютере и даже его качество важны в той же степени, что и физическая природа и качество метровой линейки или рулетки. (Когда в североамериканской колониальной торговле функцию денег выполняли меха, то никого не интересовало качество конкретной шкурки.)
Теперь вдруг наш министр финансов заговорил о необходимости иностранных заимствований для покрытия дефицита бюджета: он настолько не уверен в себе и в своем правительстве, что даже не пытается самостоятельно создавать деньги. Быть может, г-н Кудрин вообще не догадывается о том, что это возможно.
Он, видимо, не знает, что президент Линкольн в свое вполне форс-мажорное время именно таким образом, обойдясь без внешних заимствований, профинансировал даже ведение Севером военных действий против мятежного Юга и победил.
Интересно, а зачем тогда министр Кудрин в течение нескольких последних лет так упорно стремился к досрочной выплате всех внешних долгов России, уговаривая кредиторов соглашаться на уменьшение сроков кредитования и платя им премии для компенсации недополученных годовых процентов, то есть “упущенных выгод”?
Это выглядело весьма странно. Конечно, как писал еще в XIX веке известный русский предприниматель Василий Кокорев, любой поселянин понимает, что беспроцентный рубль лучше рубля, обремененного процентами. Но ведь если долги уже были сделаны до Кудрина, то зачем же было выплачивать их досрочно, напрягаясь изо всех сил? Не проще ли было инвестировать имевшиеся средства в те же инфраструктурные проекты, в образовательные программы и научные исследования – обеспечивать будущие доходы?
Не хочется подсчитывать, насколько большим объемом финансовых средств мы бы сейчас располагали, если бы наш Минфин все предыдущие годы отсылал бы кредиторам лишь проценты по кредитам, не тратя средств на выплату самих долгов.
Не хочется также думать, что Алексей Леонидович не верил тогда в возможность наступления масштабного финансового кризиса. Ведь и в европейских, и в американских финансовых (и политических!) кругах только ленивый тогда не рассуждал о перспективах грядущего краха: дискутировать можно было лишь о сроках запуска этого краха!
И капитаны бизнеса, и политики по обе стороны океана читали и обсуждали тогда книгу Б. Боннера и А. Виггина “Империя долга: нарастание грандиозного финансового кризиса”, вышедшую в 2006 году в серьезнейшем американском издательстве John Wiley & Sons и сразу же переведенную на французский язык.
Будем по крайней мере надеяться, что призывы наших финансовых Савонарол “сэкономить” на рядовых потребителях, отказавшись от “роскоши” тех или иных социально важных государственных расходов, не возымеют эффекта. Потому государственные расходы, в том числе на жалованье и на командировочные чиновников, являются для правительства вполне законным способом вливания необходимых оборотных средств в экономику.
И отказ развитого государства от инвестиций в человека, то есть от финансирования “национальных проектов” в сфере здравоохранения, науки и культуры, в том числе и с помощью бюджетного дефицита, невозможно оправдать ни с экономической, ни с политической, ни с религиозной точек зрения.
А сегодня, в пору экономического кризиса, важность государственных инвестиций в человека возрастает до степени экономического и политического императива.
*Газета "Россия" №40 (15.10.09)
Александр Фоменко, председатель постоянного комитета Межпарламентского союза по устойчивому развитию, финансам и торговле (2005–2007)Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала:
"Русская беседа" http://voskres.ru/economics/fomenko.htm
