Осенний парадО русской музе
Я уверен, что ни одна страна не дала миру столько настоящих поэтов-женщин, как Россия…
Жили они, творили они в XX веке, были выразителями тех непростых лет, которые прошла Россия. Но обратите внимание, что не было в России больших поэтов-женщин, пока не наступил XX век. Значит для поэзии, настоящей поэзии, нужны революции, войны, сломы эпох, т.е. события которые касаются всего народа.
Я хочу поделиться с Вами своим впечатлением о жизни и поэзии своего современника – поэта Татьяны Глушковой.
Так получилось, что наша юность, её и моя, прошли одновременно и рядом, на Украине и в Киеве. Таня Глушкова родилась, пережила войну, находясь в оккупации, поступила в школу, которую окончила...
С 1947 по 1954 годы я учился в Киевском Суворовском военном училище и вполне возможно, что Таня Глушкова в эти годы бывала у нас в училище на вечерах.
Нас воспитывала окружающая жизнь, наша история, страна возрождалась после Великой Отечественной войны, и я думаю, что сыграла свою роль в том, что люди нашего поколения, в большинстве своём, стали патриотами, которые гордились Советским Союзом, советской властью, сделали многое для превращения своей страны в Великую мировую державу.
Сильнейшим ударом для нас - патриотов, в т.ч. для Татьяны Глушковой и меня, был распад Советского Союза, приход к власти клики Ельцина и превращение России в капиталистический придаток Запада.
Творчество Т. Глушковой особенно привлекло моё внимание в 90 годы прошлого века, когда громко зазвучал её поэтический, гражданский голос.
Посмотрите, ещё существует Советский союз, но страной правит Горбачёв с компанией, а настоящий поэт уже чувствует, что нас ожидает.
Осенний парад
(7 ноября 1990 года)
Гордая радость военного марша...
Господи, благослови
Русское воинство, Родина наша
в голоде, в братской крови.
Этой тяжелой, взлетающей меди
тысячерукий размах.
Сон о спасении. Песнь о победе
гаснет в ненастных лучах.
Горло последним волнением сжато.
Черношинельная стать.
Море пехотное будет расплата
тем, кто их шлёт умирать
в чуждые степи, пустыни и горы,
на аравийский Восток.
Глянем - и прячем пугливые взоры.
Нефтью вскипает песок.
Вскрикнем – и гоним гневливые речи.
Вороны низко кружат.
Вот уж садятся на белые плечи...
Кровью сыреет закат.
Декабрь 1990 г.
Ещё далеко до страшного октября 1993г., но стремительно набирает ход развал Советского союза, который завершился Беловежскими соглашениями. Глушкова пишет:
Час Беловежья
Когда не стало Родины моей,
я ничего об этом не слыхала:
так, Богом береженая, хворала!
чтоб не было мне горше и больней...
Когда не стало родины моей,
я там была, где ни крупицы света:
заслонена, отторгнута, отпета –
иль сожжена до пепельных углей.
Когда не стало Родины моей,
я шла тропою к неземной Отчизне.
Но даже там, как на горючей тризне,
не пел волоколамский соловей...
Когда не стало Родины моей,
в ворота ада я, тогда стучала:
возьми меня! А только бы восстала
страна моя из немощи своей.
Когда не стало Родины моей,
воспряла Смерть во всем подлунном мире,
рукой костлявой на железной лире
бряцая песнь раздора и цепей.
Когда не стало Родины моей,
Тот, кто явился к нам из Назарета,
осиротел не менее поэта
последних сроков Родины моей.
Таких пронзительных, пророческих строк о гибели нашей Родины не напишет больше никто, и написаны они кровью сердца уже и так не очень здорового человека.
10 февраля 1994г. Татьяна Глушкова пишет, с моей точки зрения, автобиографическое стихотворение, где она называет себя «Русской Музой»:
«Отложить бы её на потом,
эту речь: как жилось ей в пустыне,
русской Музе, степной Магдалине,
с горьким взором, завязанным ртом...
Отгремели её соловьи,
облетели с ланит её розы.
Ничего - то - о бренной любви.
Жемчугами окатными – слёзы.
А теперь вот пришла обмывать
ваши раны – боса, некрасива.
В волосах – грязно-серая прядь.
Под ногами - волчец и крапива.
Да и голос глухой, с хрипотцой.
Еле вяжет шатучие строфы.
А на сердце – и холод и зной,
всё безмолвие русской Голгофы».
10 февраля 1994 г.
А незадолго до этого был ужасный октябрь 1993г., который навсегда оставил в её душе и творчестве такой трагический след, который отражен во многих стихах. Самое короткое:
Воздвиженье
«Всё также своды безмятежно сини.
Сентябрь. Креста Господня торжество.
Но был весь мир провинцией России,
теперь она – провинция его»
31 октября 1993 г.
Написаны на эту тему: «Горит дом Советов», «Останкино», «3 октября 1993г.», «Возложение цветов», «Сороковины». Привожу только:
Ещё встаёт за окнами рассвет,
ещё струится осень золотая.
Но нет Москвы. А есть воронья стая
над стогнами страны, которой нет.
Над выщербленным Зданием Беды,
Какое быть желало Белым Домом,
лакейским флигельком под Вашингтоном –
куда ведут кровавые следы.
И над моей оглохшей головой,
когда дремлю, когда встаю до света
и вижу: труп плывёт у парапета,
отторгнутый речною глубиной.
Ни в воду вы не спрячете концы,
ни в грудь земли, ни в хляби небосвода...
Бредет в острожном рубище Свобода,
ведёт коня слепого под узцы.
Тоща, как Смерть, как чёрная вдова,
а следом гулко катиться телега...
Не убраны в полях разливы хлеба.
Не убраны тела до Покрова.
И слышу: танки валкие гремят
по старой Пресне – точно по Берлину!...
Нас гнут в дугую. А мы расправим спину.
Священным гневом горизонт объят.
Навеки Пресня Красная Красна.
Навеки чёрен этот ворон чёрный,
что кружится над Родиной просторной
и над душой – как Спас, нерукотворной,
что плачет, страждет, мечется без сна.
Москва 1993 г.
Несколько слов об этих событиях, человека связанного в это время по работе с Белым домом, где тогда размещался Верховный Совет РФ. Будучи в это время начальником отдела конверсии Министерства образования и науки РФ, я до и после этих событий по работе, часто бывал в кабинете академика Шорина В.П., который возглавлял комитет по науке Верховного Совета РФ, Хазбулатовского, как тогда говорили. Владимир Павлович рассказывал, что в его кабинете, по-моему на 4 этаже левого крыла здания, во время штурма и обстрела снарядами были насквозь разрушены стены. Вот как добивался власти наш будущий всенародно избранный Президент Ельцин!
Многие стихи Татьяны Глушковой в 93-94 годы написаны под воздействием расстрела Белого дома и Останкино, которые произвели на неё такое трагическое, тягостное впечатление, но даже и после этих горьких событий она возвращается к теме Великой Победы 1945 года.
К готовящемуся 9 мая 1995 года параду Победы на Поклонной горе её отношение отражено в восьмистишии из стихотворения «К 9 мая 1995 года»:
...«Я не пойду к поруганной горе –
Поклонной, нет – коленопреклоненной,
всемирной армадою плененной
в дни, коих нет, черней в календаре.
Парад Позора! Не моим глазам
глядеть, не моему склоняться слуху,
внимая, как Великую Разруху
кимвалы славят и пирует срам...»
А вот её истинное отношение к настоящему параду Победы 1945 года:
Парад победы
«Тот голос хриплый, окрылённый,
и грозный маршал на коне
и ты, народ непокорённый
в весеннем сне явились мне.
Июнь был влажным и зелёным,
и в искрах тёплого дождя
оно казалось измождённым
лицо бессменного вождя.
Он не смотрел как триумфатор.
Он свиду старый был солдат:
полковник, что теперь за штатом?
«слуга царю, отец солдатам»?
о, нет! А все же некий фатум
таил его усталый взгляд.
Штандарты, алые знамёна
фронтов неодолимый шаг...
О, как он смотрит напряжённо
на эту сталь, на чёрный прах
чужих полотнищ: древком долу
как их швыряют от бедра –
как к богоравному престолу
иль в пасть священного костра –
к стене Кремля! И в этом жесте,
небрежном, рыцарском – не месть:
брезгливость, воля, чувство чести –
Отчизны царственная честь!
А он спокойного вниманья
исполнен – вместо торжества.
Недвижный в дождевом тумане
и на ликующем экране
приметный, может быть, едва.
Он не сказал тогда ни слова –
как и положено тому,
кто глянет ясно и сурово
с небес в зияющую тьму
своей, столь одинокой, смерти,
своей, уже чужой страны...
И он мне чудиться, поверьте,
невозвратившимся с войны
10 мая 1994 г.
Не могу не привести её стихотворение «Генералиссимус», хотя вначале у неё было к Сталину иное, скептическое, отношение:
«Он не для вас, он для Шекспира.
для Пушкина, Карамзина,
былой властитель полумира,
чья сыть, чья мантия – красна...
Чей белый китель так сверкает,
как в небе облачко – в тот час,
когда Спаситель воскресает
и смотрит ласково на нас...
И вот уже отверсты храмы,
и Лета Многая поют
тому, чья смерть - не за горами,
кого предательски убьют.
И он, пожав земную славу,
один, придя на Страшный Суд,
попросит: «В ад!
Мою державу
туда стервятники несут...»
11 октября 1994 г.
И заканчивая своё эссе, я хочу ещё раз подчеркнуть значение поэзии Татьяны Глушковой для правильного понимания нашей истории, воспитания патриотизма у молодого поколения, веры и надежды, что Россия ещё поднимется с колен и снова станет Великой.
Борис Одинцовhttp://voskres.ru/literature/critics/odintsov1.htm
