Огорченные Крещением

[Александр Васильевич]

Владимир  Тимаков

Огорченные Крещением

Что для них величайшая трагедия: принятие Россией Православия или само существование России?



ИСТОКИ ГУЛАГА И ОСВЕНЦИМА: ЧТО ГЛУБЖЕ?

Двадцать восьмого июля Россия отпраздновала очередную годовщину своего Крещения. Однако не всех радует это событие. Например, известный журналист Владимир Познер назвал принятие Православия величайшей трагедией России (см. vladimirpozner.ru). Логика экс-президента академии российского телевидения проста: если классифицировать европейские страны по уровню и качеству жизни, по развитию демократии, то впереди окажутся все протестантские государства, затем католические, и лишь на самой низшей ступени - православные. В этом он усматривает закономерность и считает роковой ошибкой выбор князя Владимира.

Отклики в интернете красноречиво свидетельствуют: у Познера немало сторонников. Наиболее последовательно мысль о роковой роли днепровского Крещения развил популярный блогер Алексей Широпаев в своей «юбилейной» статье, как раз накануне 28 июля. На сайтах shiropaevlivejournal.com, detiarbatalivejournal.com он утверждает, что в дни татарского нашествия Православие явилось главным препятствием для получения военной помощи с Запада - стало быть, оказалось главной причиной векового ига. Также Широпаев заявил, что Православие легло в основу родовой матрицы тиранического государства Ивана Грозного, - матрицы, которая затем проявилась в большевистской диктатуре. «Самое время всерьез подумать о связи между... выбором князя Владимира и ГУЛАГом»,- предлагает блогер. Брутальное обвинение!

Но, в таком случае, гораздо больше оснований подумать о связи между выбором Мартина Лютера и Освенцимом. Ведь в прошлом Запада есть свои круги ада. Ужасы грозненской опричнины, конечно, достойны осуждения. Но скромным мимолётным эпизодом выглядит опричнина на фоне вселенского кровавого разбоя западных колонизаторов. Нет никаких сомнений в том, что венцом этого многовекового разбоя, логично вытекающим из всей западной предыстории, стал гитлеризм.

Можно долго спорить, какая из тоталитарных систем, рождённых двадцатым веком, - сталинская или гитлеровская - была беспощаднее к человеку. Бесспорно одно: Россия избавилась от сталинского террора под воздействием внутренних духовных сил. А вот чтобы излечить Запад от гитлеризма, понадобилось вмешательство сил внешних - причём с применением таких неприятных хирургических инструментов, как «Т-34» и «Ил-2». И за то, что человечество сегодня избавлено от рабской участи унтерменшей в лагерях Третьего рейха, мы должны быть благодарны равноапостольному князю Владимиру, его провиденциальному выбору.

Категоричность антитезы под стать категоричности исходных тезисов. Но это - первый раунд диспута, обмен нокаутирующими ударами. Читатель, наверняка, вправе потребовать более обстоятельной аргументации.

КРЕЩЕНИЕ РУСИ И КНЯЗЬ ВЛАДИМИР

В чём же, если следовать логике Владимира Познера, заключается трагическая ошибка 988 года? Наверное, во имя качества жизни и демократии Киевская Русь должна была принять протестантизм? Но в десятом веке протестантских течений не было и в помине... Может быть, ошибка в том, что крещение принято от Византии, а не от Рима? Однако в десятом веке нашей эры именно Византия была европейским лидером не только по качеству и уровню жизни, но, в некотором смысле, и по наличию демократических ценностей.

Например, эпоха Возрождения, благотворную роль которой в западноевропейской культуре так ценит Познер, стала возможной только потому, что античному искусству и античной мысли удалось сохраниться в недрах Византии. Духовная атмосфера западных стран во времена Средневековья была абсолютно нетерпимой к инакомыслию, к греческому и римскому наследию. В отличие от земель западной Римской империи, византийское общество допускало и культурный плюрализм, и идейную полемику. Григорий Палама и Варлаам Калабриец могли спокойно приходить на диспуты, не опасаясь, что проигравшую сторону ждёт костёр.

Про экономическое превосходство Византии над будущими протестантскими народами и вовсе говорить не приходится. Например, в XII веке годовые доходы византийской казны только от таможенных пошлин превышали 30 тонн золота, а пересчитанный в благородном металле совокупный бюджет Англии колебался от двух до трёх тонн. Разрыв, как видим, более значительный, чем между современными США и Российской Федерацией!

Итак, принимая Христианство из культурного и экономического центра средневековой Европы, а не с его отстающей периферии, равноапостольный князь Владимир ничуть не погрешил и против логики Познера со единомышленники. Так в чём же дело? Почему не утихают обвинения?

Не будем с порога объявлять заявления Познера и Широпаева бредом, как это делает часть патриотов. Заявленная точка зрения далеко не единичное явление, значит - имеет реальную почву. Попробуем эту почву с тщательностью археологов раскопать.

Видимо, сторонников Познера беспокоит отнюдь не богословская и не обрядовая сторона русского выбора. Не тезис о felioque и не скамеечки в храмах пленяют их сознание. Вызывает сожаление отсутствие в России европейского комфорта, в самом широком - бытовом, правовом и общежительном - смысле слова. Не варим мы швейцарского сыра, не выращиваем голландских тюльпанов, не имеем мы Habeas corpus, зато имеем большие проблемы с civil rights. Признаем этот факт - с точки зрения комфортабельности личной жизни протестантские страны сегодня стоят впереди нас.

Вот отсюда, пожалуй, и вырастает главный вопрос российского «западничества»: почему наша страна не находится в таком же состоянии? Что мешает нам идти вместе с Западом и достичь той же самой ступени благополучия? Мятущееся в поисках ответа сознание обычно подыскивает какой-то исторический «инцидент», в результате которого Россия вылетела со «столбовой дороги» цивилизации на пыльный автаркический «просёлок». Когда случилась «авария»? Кто виновник нашего отставания? Среди множества ответов наиболее популярны следующие (в порядке хронологии): 1) Владимир Красно Солнышко, принявший Православную веру в 988 году; 2) Александр Невский, отдавший предпочтение Орде, а не Ливонскому ордену в 1242-м; 3) Иван Грозный, заменивший боярскую думу личной диктатурой в шестнадцатом веке; 4) большевики, учинившие коммунистический эксперимент в веке двадцатом. И почему-то кажется отвечающим, что, не соверши вышеуказанные личности роковую ошибку, имели бы мы к нынешнему моменту в России протестантскую демократию с отечественным швейцарским сыром и голландскими тюльпанами, с Habeas corpus и civil rights.

Перевести исследование главного вопроса русской историософии с субъективных на объективные рельсы первым попытался Андрей Паршев. В своей остроумной книге он весьма доходчиво растолковал вдумчивому читателю «Почему Россия не Америка?» (шире - почему мы не Запад?). Наш холодный континентальный климат не позволяет вести хозяйство с западной эффективностью. Поэтому, в частности, мечта о голландских тюльпанах из века в век остаётся несбыточной. Но как быть с демократией, сыром, Habeas corpus и civil rights? Неизбежно придётся вернуться к разбору версий «дорожной аварии».

Итак, узел первый в «Русском колесе» мы уже ощупали. Даже с прагматической точки зрения «западников» (не говоря уже о сакральной стороне дела) князь Владимир ошибки не сделал. Наоборот, как настаивал вполне либеральный мыслитель Владимир Соловьёв, именно с актом Крещения Русь вступила на пресловутую столбовую дорогу цивилизации.

Что же, двинемся дальше по оси истории. Попробуем найти следы предполагаемой «аварии» в последующих веках.

(Продолжение следует)

http://www.ruskline.ru/analitika/2010/09/18/ogorchennye_kreweniem/

[Александр Васильевич]

Владимир  Тимаков

Огорченные крещением. Часть 2

Виноват ли в Монгольском иге благоверный князь Александр?



Часть 1

Отвечая на вопрос: «Почему Россия не Европа?» современные западники упорно ищут ту «историческую аварию», ту «катастрофу», которая сбросила нашу страну со «столбовой дороги развития». Как утверждал недавно Владимир Познер, таковым несчастьем для России стало принятие Православия. Развивая его мысль, Алексей Широпаев провозгласил, что именно Православие стало главной причиной монгольского ига, лишив наших предков поддержки Запада.

Исторический выбор равноапостольного князя Владимира мы уже анализировали в предыдущей статье. Настало время оценить выбор благоверного князя Александра Невского, который предпочёл немецкой «ориентации» ордынскую, или, как утверждают критики, свернул из Европы в Евразию.

В нашей исторической литературе татаро-монгольское иго чуть ли не официально считается причиной векового отставания Руси от передовых европейских стран. Отсюда очень логично вытекает версия Широпаева: уния с католическим Римом спасла бы нас от «диких азиатов». Ой ли? Известно, что православной Византии никакая уния с Римом не помогла. Католики и пальцем не шевельнули ради её защиты от азиатского порабощения.

Копнём глубже: а могла ли вообще Западная Европа отразить Батыево нашествие? По Сеньке ли была шапка?

Идеология западничества основана на вере в имманентное превосходство Западной цивилизации, которая вечно была, есть и будет самым совершенным обществом на планете. При этом техническое величие и бытовой комфорт современного Запада без тени сомнения распространяются в прошлое, чуть ли не до эпохи вождя вандалов Гейзериха.

Такое внеисторичное воображение легко наделяет западноевропейских крестоносцев могуществом Северо-атлантического альянса, а воинов Чингисхана рисует в виде сборища дикарей, типа афганских талибов. В таком случае - да, поход соединённого католического воинства против Бату и Субедея был бы молниеносным и сокрушительным, как «Буря в пустыне». Но средневековая реальность была абсолютно иной. Довольно малочисленные монгольские отряды за несколько месяцев 1241 года отутюжили Польшу, Силезию, Моравию, Венгрию и Хорватию не хуже отутюживших Ирак американских танков, а доблестным рыцарям оставалось только укрываться за стенами городов, как солдатам Саддама - в лабиринтах Басры и Багдада. Объединённое польско-немецкое войско было разгромлено в битве при Легнице, а союзная армия венгров, австрийцев и французских наемников обращена в бегство у реки Шайо. Кажется даже странным, почему после таких побед степняки повернули вспять и не утвердили своё иго на берегах Вислы и Дуная?

Конечно, самолюбию россиян льстит тезис о том, что натиск Орды был истощён русским сопротивлением, что мы выступили «щитом меж двух враждебных рас» (А.Блок), уберегли священные камни Европы. Но этот тезис - такая же аберрация западнического, евроцентричного мышления. На деле боевые операции Бату и Субедея в Европе имели для Монгольской империи абсолютно второстепенное значение, как операции Роммеля и Скорцени для Третьего рейха. Основное внимание монголов было обращено на гораздо более богатую и высокоразвитую, нежели Европа, добычу - на Китай. Война на Востоке отняла у чингизидов на два порядка больше времени и сил, чем батыева экспедиция. Неудивительно - именно дальневосточная цивилизация в 13 веке являлась культурной и экономической вершиной Ойкумены.

То, что китайцы первыми изобрели бумагу, порох и первыми стали строить «небоскрёбы» с цельнометаллической арматурой - известно из учебников истории. Добавим, что с китайской империи Юань, основанной монгольским ханом Хубилаем, началось всемирное распространение бумажных денег. Понятно, что войти в широкий оборот бумажные деньги (абстрактный носитель ценности) могли только в зрелой экономике с развитой финансовой инфраструктурой. Европе, чтобы дорасти до этого уровня, потребовалось ещё четыреста лет. Впрочем, о превосходстве китайского качества жизни (главный критерий Познера, которым он требует определять исторический выбор!) над качеством жизни средневекового европейца достаточно красноречиво свидетельствует и Марко Поло.

Сверив свои часы с реалиями тринадцатого века, пора переоценить причины и последствия монгольского ига. Победы чингизидов вытекали из их организационного и, в конечном счёте, - цивилизационного превосходства. Монголы не были дикой стаей, пришедшей из медвежьего угла вселенной. Наоборот, они взросли, питаясь соками древней китайской культуры, и пришли в Европу как воспитанники более высокой (для того времени) цивилизации. Их стройная управленческая структура была на голову выше разномастной феодальной лестницы Запада. Их военная техника в виде подвижных камнемётных машин разнесла крестоносных латников в битве при Шайо. Их демократическая традиция (Курултай) мудро увязывалась с имперским строительством на огромных (ещё невообразимых для европейца) географических пространствах. Поэтому признание зависимости от монголов не могло быть шагом в трясину дикости и обскурантизма.

Теперь задумаемся над возможностью немецкой ориентации. Был ли реален такой поворот? Если бы новгородцы на льду Чудского озера встретили ливонцев не мечами и рогатинами, а хлебом-солью, открывала бы эта встреча перспективу Русской протестантской демократии с швейцарским сыром и голландскими тюльпанами, с Habeas corpus и civil rights? Сомнительно. Почему-то подобные блага не ожидали поморян или кашубов, лужицких зорбов или пруссов. Уделом народов, принимавших крещение из рук немецких рыцарей, оказывалось в лучшем случае рабство, в худшем - геноцид.

Это родовая особенность западного общества от Шарлеманя до Гитлера: обязательным условием собственного развития является эксплуатация инокультурных народов. Попадание в сферу западного господства привело к стагнации и прозябанию кельтов, пруссов, басков (не говоря уже о разрушенных цивилизациях других континентов!). Напротив, народы, оказавшиеся в пределах монгольской империи, - в частности, русские или персы, - вовсе не становились обреченными. Чтобы понять колоссальную разницу между двумя типами доминирования (западным и монгольским), достаточно сравнить количество славянских памятников, уцелевших на территории Германии, с количеством русских храмов, уцелевших после ордынского ига.

Вспомним, что в начале тринадцатого века трагедия полабских славян - яркий пример «зачистки восточного пространства» - была ещё жива в памяти очевидцев. Разрушение священного города ободритов Арконы состоялось всего за 74 года до Ледового побоища, и для современников Александра Невского должно было представляться такой же близкой, ощутимой реальностью, какой нам сейчас представляется Великая Отечественная война. Ничего доброго с Запада ждать не приходилось.

В то же время неизвестно ни одного примера геноцида в Монгольской империи. Воины Чингисхана, свирепые и беспощадные во время войн, не ставили задач ассимиляции покорённых народов или ломки их культурных традиций. Да они и не обладали нужным для ассимиляции демографическим потенциалом. Стоит учесть, что численность всех русичей в 13 веке (включая будущих украинцев и белорусов) оценивалась примерно в 3-6 миллиона, всех кочевников Золотой орды - в 300-600 тысяч, а численность немцев, например, в 5-9 миллионов человек. В этом смысле сближение с Востоком сулило для русских очевидные преимущества. Расчёт оказался верным: в итоге не татары поглотили Русь, а Русь поглотила татар.

По сути дела выбор, совершённый благоверным князем Александром, был выбором между судьбой будущей Великой России и участью этнического реликта типа лужицких зорбов. Никакого полноправного вхождения Руси в состав Запада, - даже по частям, даже для Псковской и Новгородской республик, - концепция «Drang nach Osten» не предусматривала. Энтузиастам «новгородской альтернативы» неплохо бы помнить, что ни Псков, ни Новгород, хотя и являлись главными контрагентами Ганзы на востоке, так и не были приняты полноправными членами в Ганзейский союз. И дело тут вовсе не в Православии (аналогичные ограничения коснулись католических Кракова и Вильно), а в зарождавшемся уже тогда сугубо западном нацистском мировоззрении, делящем мир на «унтер-» и «херрен-меншей».

Остановить шествие нацистской идеологии по планете смогла только Россия, сохранившая глубинные ценности Православия. Но это уже тема следующей статьи.

(Продолжение следует)

http://www.ruskline.ru/analitika/2010/09/21/ogorchennye_kreweniem_chast_2/

[Александр Васильевич]

Владимир Тимаков

РОССИЮ СНОВА ОБЪЯВИЛИ
ОТСТАЛОЙ СТРАНОЙ. За что? Часть III



На пороге Нового времени укрепление авторитарных тенденций было отнюдь не самобытной российской тенденцией, не спецификой «восточного выбора», а именно «столбовым путём» других кандидатов в великие нации. В противостоянии с централизованной Московией вольный Новгород был обречён, как были обречены: Данциг в противостоянии с Пруссией, Наварра в противостоянии с Францией, Венеция в противостоянии с Австрией. Повсюду в Европе вольные города и удельные княжества уступали место централизованным монархиям.

Сама история поставила на Восточно-европейской равнине эксперимент, предложила тест на выживание разным этнополитическим системам. Те, что в большей степени склонялись к демократии (Польша, Новгород, Золотая орда, Литва) – проиграли. Победила Москва. В битве народов, в столкновении цивилизаций сейм, курултай и вече оказались менее удачными инструментами, чем престол.

Правда, многим кажется, что в эпоху Ивана Грозного, в период становления жёсткой Московской автократии русскими была упущена «Новгородская альтернатива», нёсшая потенциал демократического, республиканского развития. Почему же в шестнадцатом веке Русь в очередной раз повернула не к Западу, а к Востоку; пошла за Москвой, а не за Новгородом?

Правда, в данном случае термин «Восток» крайне условен. Многие соотечественники искренне полагают, что авторитарная «вертикаль» была заимствована нашими предками из Орды. «И вот, наглотавшись татарщины всласть, Вы Русью её назовёте» (А. К. Толстой). Но это безосновательная попытка откреститься от собственной традиции и переложить ответственность на влияние внешних сил. Московский авторитаризм был, вне сомнения, гораздо жёстче и центростремительнее татарского.

Всё-таки Золотая орда была отнюдь не централизованным, а скорее федеративным государством. В итоге Искер, Казань, Астрахань и Крым расстались с ней не в силу этнических противоречий, а благодаря давней привычке к автономии. Также монгольская государственная традиция несла очень сильный элемент аристократической республики – курултай, утверждавший важнейшие вопросы, включая наследование власти. Все эти протодемократические и квази-федеративные принципы Орды, оказались отягчающими обстоятельствами в эпоху Великой Смуты 1359-1380 годов, когда за два десятилетия в Сарае сменилось 25 ханов. Нечто подобное четырьмя веками позже будет происходить и в Речи Посполитой, где чрезмерная роль военной аристократии, поставившей себя выше королевской власти (Polska nierządem stoi), тоже привела к государственному кризису.

К схожим выводам пришёл и редактор журнала «История и современность», основоположник социо-естественной истории Эдуард Кульпин-Губайдуллин. В своей смелой книге «Золотая орда: проблемы генезиса Российского государства» он признаёт, что в конкуренции с татарами (добавим, и с поляками) русским удалось создать политическую систему, более эффективную в тот исторический период и в тех природно-географических условиях.

Вне всякого сомнения, методы, с помощью которых Иван Грозный строил служилую монархию, в частности – приводил под свою руку вольнолюбивый город на Ильмень-озере, были чудовищны. Но представлять избиение новгородцев сугубо русским варварством (да ещё вытекающим из нашего православного выбора), как это делает Познер – сущая нелепость. Кажется, выдающийся журналист напрочь игнорирует синхронные с опричниной события европейской истории. А ведь Запад тогда погрузился в эпоху непрерывных религиозных войн, когда амбиции утверждающегося протестантизма столкнулись с сопротивлением римо-католической церкви. Если, касаясь новгородской трагедии, Познер вспоминает реки крови, то, обернувшись к Европе, уместно говорить о кровавых океанах.

Уже навяз в зубах пример Варфоломеевской ночи, когда за несколько часов было уничтожено больше людей, чем поминается в синодике Ивана Грозного. На кровавых весах истории Париж за одну ночь перетянул все многолетние труды московского государя. Стоит подчеркнуть также, что на Руси волна расправ была связана с личностью одного деспота, и схлынула сразу после его смерти, а в Европе эпоха Инквизиции затянулась на несколько веков.

В наших учебниках упоминаются только жестокости, связанные с католической реакцией. Но это вовсе не значит, что протестантизм нёс гуманную альтернативу инквизиторам. Даже ночь святого Варфоломея кажется бледной тенью рядом с деяниями гуситов или анабаптистов. Радикальные реформаторы несли свои постулаты в сопредельные области и страны «на кончике копья». Правда, «экспорт религиозной революции» не обернулся нужным числом новообращённых, зато множество людей было отправлено прямиком в иной мир. За годы религиозных войн обезлюдели целые провинции густонаселённейших стран центральной Европы. (По некоторым источникам, население Чехии в период реформации сократилось с 3 миллионов до 800 тысяч человек! Если эти сведения верны, то Грозный и даже Сталин рядом с европейскими религиозными лидерами пятнадцатого-шестнадцатого веков выглядят просто филантропами). Надо честно признать: как бы порочная человеческая природа не омрачала дух учения Христова, но в православных странах никогда не было религиозных насилий, хотя бы отдалённо сравнимых по масштабам с событиями реформации и контрреформации.

Если уж Познер выстроил иерархию христианских стран по критерию качества материальной жизни, то, наверное, стоит выстроить такую же иерархию по критерию милосердия. И здесь русские имеют шанс из последних стать первыми. Не кардинал, науськивающий суверена на расправу с еретиками, а митрополит, протестующий против царских репрессий – вот характерная фигура Русской Церкви. Отсутствие массовых религиозных казней – закономерное отличие Православного Христианства от его западных ветвей. Так же, впрочем, как и отсутствие этнического геноцида. «Последний из удэге» у Александра Фадеева – только звучная гипербола в названии, перекличка с американской приключенческой литературой. На самом деле существованию удэге, как и существованию множества других народов в зоне русской колонизации, ничто не угрожало. А вот «Последний из могикан» Фенимора Купера (равно как и "последние медовары«-пикты, хранящие секрет верескового мёда у Вальтера Скотта) – не гипербола, а горькая западная реальность.

Уважение к людям иного происхождения, иной культуры, признание за ними человеческого достоинства – характерная черта всего православного мира, напрямую вытекающая из незамутнённого духа христианства. А вот вытекает ли непосредственно из Православия жёсткая авторитарная государственность – вопрос неоднозначный. Иерархическая вертикаль в католицизме выражена куда сильнее. А уж про «культ личности» Римского папы и говорить не приходиться! Вот где, казалось бы, логичнее искать истоки сталинизма...

Также не прослеживается корреляция между авторитаризмом и Православием в светской истории. Среди всего множества православных народов строго централизованную служилую вертикаль создали только русские. (Оговорюсь сразу: византийский опыт – это особая статья. Там имперская машина была уже унаследована из древнего Рима. Утеряв ромейское наследие, православные греки ничего похожего больше не воспроизводили). Значит, дело не в специфике восточного христианства, а в специфике русского исторического пути. Повторим, вынужденная эскалация авторитарных тенденций сначала позволила нашим предкам выиграть суровую конкурентную борьбу с другими государствами восточной Европы, а затем оказаться единственным православным народом, вошедшим в число великих наций планеты. Виной тому – не особенности нашего религиозного учения, а вызов жестокой эпохи, не оставлявшей иного победоносного выхода. Свободой личной пришлось пожертвовать во имя свободы национальной. Кто не сумел пойти на такие жертвы (как поляки) – потерял и личную, и национальную.

Кстати, на пороге Нового времени укрепление авторитарных тенденций было отнюдь не самобытной российской тенденцией, не спецификой «восточного выбора», а именно «столбовым путём» других кандидатов в великие нации. В противостоянии с централизованной Московией вольный Новгород был обречён, как были обречены: Данциг в противостоянии с Пруссией, Наварра в противостоянии с Францией, Венеция в противостоянии с Австрией. Повсюду в Европе вольные города и удельные княжества уступали место централизованным монархиям. На исторической развилке шестнадцатого века Новгород был отнюдь не вестником будущего, а осколком прошлого (по верному замечанию Льва Гумилёва – заповедником средневековой раздробленной Руси с её удельным эгоизмом). Цепляться за эту традицию – означало безнадёжно отстать в гонке европейских титанов, уже не ограничивавшихся континентальными амбициями, а начинавших примериваться к мировому господству.

(Продолжение следует)

http://www.win.ru/Mysteries-of-History/5348.phtml

[Александр Васильевич]

Владимир  Тимаков

Огорченные крещением. Часть 4

Годится ли нам секрет протестантского «экономического чуда»?



Запад всегда был, есть и будет средоточием земных благ - с этим убеждением живут и умирают миллионы людей. Очарованные этой догмой, мы поначалу отказываемся верить, что западноевропейские народы могли отставать в 10 веке от Византии, а в 13 веке - от Китая. Но подлинный шок у евроцентрика способно вызвать фундаментальное исследование Поля Бэроша «Экономическая и социальная история планеты с шестнадцатого века до наших дней». По его подсчётам, страны Азии ещё в 1750 году превосходили Европу не только в абсолютном, но и в душевом производстве товаров.

Например, душевой объём потребления в Китае, пересчитанный в доллары 1960 года, составлял тогда 228 долларов, против 150-200 долларов в ведущих странах Европы. На долю Индии приходилось более 25 % мирового мануфактурного производства, то есть больше, чем на все европейские страны и их колонии, вместе взятые. Так же выгодно смотрелись в сравнении с европейскими конкурентами экономики Явы и Сиама.

Только к началу девятнадцатого века западным странам удалось перехватить первенство, а ещё через столетие обогнать азиатских гигантов в разы, а то и в десятки раз. При этом особым динамизмом отличались протестантские нации (Голландия, Англия, чуть позже США и Германия). В чём же секрет данного экономического чуда?

Словосочетание «протестантская этика», введённое Максом Вебером, давно знакомо российской аудитории. Ключом к её пониманию оказывается постулат «избранности ко спасению». Не всякий человек может быть спасён, на избранных ещё при жизни лежит печать заботы господней. Поэтому каждый протестант изо всех сил стремится доказать своё избранничество; доказать, что он не лузер. Вытекающее отсюда маниакальное стремление «делать деньги» оказалось очень эффективным двигателем западного прогресса.

Но у злополучного постулата есть и другая сторона. Ведь бог, согласно учению Кальвина, «предопределил (predestinated) одних людей к вечной жизни, других присудил (foreordained) к вечной смерти...» Причём такая сегрегация никак не связана с нравственными усилиями самих людей. «Чистыми» и «нечистыми» являются от рождения. От таких догматов рукой подать до гитлеровского учения о «высших» и «низших» расах.

Нет ничего удивительного, что гитлеризм зародился в Германии, на родине реформации. Двадцатый век продемонстрировал довольно стойкую закономерность. В православных странах (Россия, Югославия, Греция) тоталитарные движения имели интернациональный характер; в католических (Испания, Италия, Португалия) - корпоративный; в протестантских (Германия) - расовый.

Можно возразить, что Германия - исключение из правила, а все остальные протестантские страны со времён Английской и Голландской революций отличались стойкими демократическими традициями. Однако не будем забывать, что последнее на планете государство с узаконенным апартеидом - ЮАР - возникло в лоне британской демократии, а столпами расовой сегрегации там выступали выходцы из Голландии.

О том, что ближе протестантской душе - демократия или нацизм - красноречиво говорит поведение шведов или швейцарцев в годы Второй мировой войны. В этих нейтральных странах нашлись сотни добровольцев, желающих сражаться на стороне Третьего рейха. А в армию демократических США, или, допустим, испанских республиканцев, записываться не спешили.

Швейцарцы вообще известны как нация энтузиастов-общественников. Интернет наполнен сообщениями о швейцарских волонтёрах, очищающих Альпы от птичьего помёта; развозящих в рождественскую ночь подвыпивших шофёров по домам, и даже предлагающих эротические услуги инвалидам. Вот только сведений о волонтёрах, ушедших воевать с фашизмом, разыскать не удаётся. Видимо, жертвы Хатыни и Освенцима не вызывали в протестантской душе такого сострадания, как одинокие инвалиды.

По большому счёту, Гитлер и впрямь не нарушал старых западноевропейских традиций. Его политика в отношении славян и евреев не имела принципиальных отличий от знакомой политики англосаксов в отношении индейцев, австралийцев и негров. Просто германские нацисты использовали более совершенные технические средства и более циничные идейные формулировки.

Кажется странным, почему Познер сотоварищи подметили корреляцию между христианскими конфессиями и материальным уровнем (протестанты - самые богатые, православные - самые бедные), но проморгали такую же корреляцию с расовой ненавистью. Православные народы отвергают сегрегацию, католики допускают, а протестантам она кажется само собой разумеющимся делом. По крайней мере, так обстояло дело до 1945 года, до великого потрясения, преобразившего и весь мир, и саму западную цивилизацию.

В истории русского общества мы не найдём никаких расовых или этнических барьеров. Генеалогия дворянских родов Российской империи изобилует татарскими, армянскими и грузинскими фамилиями, в ней есть даже потомки сибирских князьков. «Русский братается с покорёнными народами»,- с удивлением писал знаменитый британский колонизатор Сесиль Родс.

В католической Испании среди грандов уже не встретить ни мавров, ни индейских касиков. Зато крестьяне-католики, уехавшие с Пиренейского полуострова в Новый свет, не чувствовали никаких преград в общении с жителями колоний, породив целую расу латиноамериканских метисов. И только у протестантских народов колонизация была связана с жёсткой расовой сегрегацией и даже геноцидом. Видимо, не только отдельные люди, но и целые расы в их сознании были «присуждены Богом к вечной смерти», или, как минимум, к вечному рабству.

Русское общество до сих пор глубоко рефлексирует по поводу «переселения народов» - депортации чеченцев, калмыков, крымских татар в 1944 году. В то же время для меня, например, оказалось настоящим открытием, что похожая депортация инуитов была осуществлена в демократической Канаде без всякой войны, в конце пятидесятых годов двадцатого века! Об этом без всякой эмоциональной окраски сообщал канадский журнал, подвернувшийся под руку в международном рейсе. Поскольку аборигенам канадского Севера довелось кочевать в районе нефтяных месторождений, их без церемоний погрузили в вертолёты и перебросили на 500 километров в сторону. Никто в Канаде по этому поводу не рефлексирует, и не пишет повесть «Ночевала тучка золотая». Убрали инуитов, и убрали... Подобную «протестантскую этику» в отношении других народов чётко сформулировал киногерой Паркер из нашумевшей ленты Кэмерона «Аватар»: «Они тупые дикари и сидят на моих бабках!»

После реформации западное общество пережило удивительный рецидив первобытного, дохристианского мировоззрения, когда иноплеменники рассматриваются не как братья по роду человеческому, а как чуждые существа, часть дикой природы. Отношение к людям иных культур и рас стало чисто утилитарным. Территории, богатые ресурсами, очищали от чужаков с такой же уверенностью в правоте, с какой садовник отгоняет от вишни птиц или травит на капусте гусениц. Например, экономический смысл ирландского голодомора в 50-х годах 19 века Карл Маркс объяснил тем, что британские промышленники сочли выгодным заменить миллион ирландцев на миллион овец.

Стремительная, произошедшая буквально за 100-200 лет утилизация ценностей, накопленных иными народами, стала главным двигателем западного экономического чуда. Другие цивилизации были использованы как отваливающиеся части ракетоносителя, выводящего Западный мир на новую орбиту. Невиданный прежде подъём благосостояния и столь же стремительная гуманизация общественных отношений в Европе происходили на фоне одновременного экспорта нищеты и насилия на все другие континенты. Так в физике открытая система, стремящаяся снизить внутреннюю энтропию, одновременно ещё больше повышает энтропию вне себя.

Окончательно разделить мир на расу «избранных» и расу «отверженных» должен был конечный продукт западного колониализма - Третий Рейх. Но камнем преткновения оказалась Россия, которая и под красными знамёнами продолжала нести важнейшую заповедь Христову: о братстве всех людей на земле.

И если бы православная Россия не сохранила в первозданной чистоте дух Христианства, если бы она вместе с Германией пережила реформацию - вряд ли Владимир Познер смог так свободно восхищаться качеством жизни протестантских стран. Ну, разве что качеством лучших в мире газовых печей...

(Продолжение следует)

http://www.ruskline.ru/analitika/2010/09/25/ogorchennye_kreweniem_chast_4/

[Anna]

Очень интересно. Прочитала вместе с сыном. Ждем продолжения.

[Александр Васильевич]

Владимир  Тимаков

Огорченные крещением. Часть 5

В чём и когда мы отстали от Запада?



Превосходство в технике уничтожения

Итак, исследования современных экономистов весьма красноречиво подтверждают: к середине восемнадцатого века, несмотря на давно принятый протестантизм, страны Запада не были социально-экономическим флагманом человечества. Британская аристократия, когда хотела подчеркнуть свой статус, щеголяла в индийском кашемире и миткале. В торговом обороте Тихоокеанско-Индийского бассейна преобладали высококачественные мануфактурные изделия, а в Атлантике - сырьё и рабы. К моменту тесного контакта цивилизаций Европа превосходила Азию только в технике уничтожения.

Китайцы, изобретатели пороха, не превратили его в оружие. Зато их открытием воспользовались португальцы, англичане и голландцы. Главным козырем Запада в борьбе за мировое господство стал вооружённый огнестрельными пушками военный флот.

Пётр Великий правильно угадал во флоте ключ к западному богатству. Но он не учёл радикальных различий в культурных архетипах России и Запада. В России строительство флота означало дополнительные расходы. Русские фрегаты, стоявшие на страже Кронштадта, а затем - Севастополя, не были превращены в плавучие цитадели флибустьеров. Не завелось у нас своих фрэнсисов дрейков, пополнявших казну грабежом.

На Западе военный флот, напротив, стал главным источником доходов. Сначала европейские «морские волки» поставили под свой контроль торговлю между Востоком и Западом (а значит - и прибыли от неё). Затем, облепив колониальными форпостами азиатское и африканское побережье, взяли в руки торговлю внутри Тихоокеанско-Индийского бассейна. Наконец, добрались до внутренних рынков восточных конкурентов.

Одновременно с принятием протестантской этики западное общество стало работать как машина по извлечению прибыли из окружающего мира. Изобретения служили в первую очередь для создания нового оружия. Оружие позволяло захватывать всё новые и новые ценности. Захваченные средства вкладывались в создание ещё более совершенного оружия. Обратите внимание, какая огромная технологическая дистанция отделяет каравеллы Колумба от дредноутов адмирала Фишера! А вот плуг европейского крестьянина за этот период не претерпел почти никаких изменений, до тракторов и комбайнов дело дошло только в двадцатом веке. Но ведь оружие приносило больше прибылей, чем плуг!

Напомним, что до начала 19 века Китай превосходил Европу не только по валовому производству, но и по качеству товаров. Европейская продукция считалась настолько низкосортной, что западные купцы могли с успехом продавать китайцам только опиум. По этой причине вспыхнули чудовищные, по своей сути абсолютно криминальные, опиумные войны. Миллионы людей, можно сказать - под дулами орудий, были «посажены на иглу». В результате цветущая цивилизация, долгое время шедшая в авангарде прогресса, была низведена до состояния беспросветной нищеты. В двадцатом веке китайское общество стало ассоциироваться со скопищем людей в серых френчах, радующихся миске риса.


Россия не участвовала в грабеже колоний – стоит ли этого стыдиться?

Из глубины веков европейцы и русские хранили легенды об Индии как стране сказочных богатств. Но в двадцатом веке эта страна стала известна как полюс мировой нищеты. Причиной этой стремительной метаморфозы многие учёные (например, известный экономист Самир Амин) считают европейскую колонизацию. Сравним, что дало Британии и Индии насильственное объединение в рамках одной империи. В середине 18 века, когда Британия только приступила к колонизации Индостана, мануфактурное производство будущей колонии, согласно расчётам Бероша, превосходило производство в будущей метрополии почти в десять раз. В середине 19 века колония и метрополия сравнялись. К середине 20 века уже английская промышленность была почти на порядок продуктивнее индийской.

Может быть, причина в деловых качествах англичан, в их врождённых мастеровых и научных талантах, а вовсе не в варварской эксплуатации порабощённых народов? Может быть... Только почему деловые качества не позволили англичанам перегнать индусов до колонизации? И почему с 1947 года, сразу же после краха Британской колониальной империи, динамические преимущества были мгновенно утрачены? С середины 20 века качели начали движение в обратную сторону: индийская индустрия стала догонять английскую. По разным оценкам, между 2000 и 2010 годами ВВП Индии превзошёл ВВП Великобритании, и продолжает стремительно расти, оставляя далеко позади одряхлевшего спрута, выпустившего добычу из своих щупалец. Как признают специалисты парижского Центра исследований постиндустриального общества: «страны Азии возвращают себе то положение, которое занимали до эпохи колонизации».

Сегодня российское западничество посыпает свою голову пеплом: Россия не пережила протестантской реформации и потому безнадёжно отстала на дороге прогресса! Но в таком случае надо быть логичными до конца. Секрет ускоренного развития протестантских стран довольно прост. Как утверждает германский учёный Эрик Хобсбаум, «первичный капитал для промышленной революции Англия получила в Индии». Добавим: Голландия - в Индонезии, Франция - в арабском Средиземноморье, и т.д. Чтобы пережить такой же головокружительный скачок, России надо было просто найти богатую и многолюдную страну в пять-десять раз больше себя, завоевать её, разграбить её богатства и превратить её население в рабов. Боюсь, что подходящей страны на планете просто не существовало. Да этого и не мог позволить наш культурный код, так как Православие, в отличие от протестантизма, сохранило неискаженный дух христианства. Российские окраины, входя в состав империи, скорее получали дополнительный стимул к развитию, дополнительную поддержку от центра, нежели становились объектом грабежа. В этом смысле, пожалуй, Православие оказалось тормозом – но тормозом для грабежа, а не для развития. Стоит ли такого «тормоза» стыдиться?

Крах колонизаторов

Именно недопустимое искажение христианских ценностей, принявшее наиболее уродливые формы в период реформации, обеспечило эволюцию западной морали в сторону гитлеризма. Убеждённость в том, что человечество состоит из «высших» и «низших» существ, причём «низших» не зазорно использовать как обычный ресурс дикой природы, позволило Западу впервые в человеческой истории стать суперцивилизацией, доминирующей на всей планете. Говоря современным жаргоном, стать цивилизацией, «крышующей» человечество.

Однако эта идеология потерпела крах в 1945 году, когда русские «недочеловеки», не способные и не желающие присоединиться к «расе господ», разгромили ударный отряд носителей «новой этики» - армию объединённой Гитлером Европы. В Сорок пятом потерпела поражение не только Германия и не только национал-социалистическая партия. Потерпела поражение вся Западная идея, обеспечивавшая триумфальное шествие колонизаторов по планете. Потерпела поражение, если так можно выразиться, «протестантская этика» международных отношений. Не случайно сразу после взятия Рейхстага распались Британская и Голландская колониальные империи, хотя Британия и Голландия формально принадлежали к стану победителей.

Победила идея, принятая князем Владимиром. Победила вера Христова в каждого человека. Будь он эллин, иудей или скиф. Эта Победа преобразила жизнь всего человечества, в том числе жизнь Запада. Только после Второй мировой войны разгромленное западное хищничество уступило историческую сцену западному гуманизму, до тех пор ютившемуся на интеллигентских задворках.

А теперь представьте себе такую картину. В великолепной вилле с аккуратно подстриженными газонами и ухоженными цветниками живёт милый приветливый пенсионер. Каждое утро он выходит на прогулку, и при встрече говорит «Гутен таг» соседу-турку, соседу-индусу и соседу-украинцу. Все восхищены его комфортабельным житьём и его добрым нравом. Никому и в голову не приходит, что дедуля в юности возглавлял айнзац-команду, а великолепная вилла построена на средства, украденные на пепелищах Кракова и Минска. Представили? Вот вам образ современной западной цивилизации, на склоне лет мирно вкушающей от плодов своих...

Вернёмся же, наконец, к теме «столбовой дороги прогресса», с которой по непонятным историческим причинам соскользнула Россия. Действительно, вскоре после реформации протестантские страны нашли такую «скоростную магистраль», которая обеспечивает форсированное развитие. Несколько веков они беспрепятственно двигались по этой «большой дороге», подминая и опережая другие страны. Но в 1942 году мы остановили их парадный марш под Сталинградом. Надеюсь, навсегда.

(Продолжение следует)

http://www.ruskline.ru/analitika/2010/09/27/ogorchennye_kreweniem_chast_5/

http://www.win.ru/Mysteries-of-History/5397.phtml

[Александр Васильевич]

Владимир  Тимаков

Огорченные крещением



У читателя цикл моих статей может вызвать резонный вопрос: неужели автор считает Запад царством зла? Конечно же, нет! Запад, как и любая другая цивилизация - Китай, Россия или Исламский мир - обладает своими пороками и своими достоинствами. Мои критические рассуждения о путях западного общества родились в ответ на панегирики Широпаева и Познера, по принципу: не перегнёшь - не выпрямишь.

Было бы нелепо отрицать, что мы отстаём от Запада во многих отношениях, прежде всего в сфере производственной, бытовой, правовой, политической культуры. У нас малоэффективная экономика и никудышная демократия. Но это не повод посыпать голову пеплом, объявлять Россию неполноценным обществом и искать нашу «родовую травму». Тем более, это не повод связывать наши проблемы с принятием христианства.

Всякий, кто берётся равнять Россию с Западной Европой, должен учесть несколько важных обстоятельств, исключающих добросовестное соизмерение.

Во-первых, русские - очень молодая нация. Пожалуй, самая молодая из всех великих наций. Наша непрерывная культурная традиция берёт начало от основания Киева, то есть от семисотых годов по Рождеству Христову. А европейская - от основания Рима, то есть за семьсот с лишним лет до Пришествия. Значит,- европейцы имели вдвое больше времени для накопления культурных навыков и ценностей. Лондиний и Лютеция (Париж) были основаны ещё древними римлянами, их жители уже две тысячи лет назад получили и хорошие дороги, и римское право, и с тех пор уже двадцать веков совершенствуют нормы городского общежития; а наши предки только шесть-восемь столетий назад закончили переход от подсечного земледелия к пашенному, то есть из лесных кочевников превратились в осёдлых жителей. Получается, наш срок на благоустройство своего пространства и освоение цивильных норм - чуть ли не втрое короче европейского. Мы от рождения оказались догоняющей цивилизацией. А позднее рождение - не порок, которого надо стыдиться. Юноше нечего стыдиться материального отставания от старика. У юноши есть свои преимущества, а богатство и степенство ещё ждут его впереди.

Второй фактор - догонять «спортсменов», гораздо раньше нас «вышедших на старт», нам пришлось по весьма неудобной «дорожке». О климатических преимуществах западной Европы в сравнении с Россией очень детально и живо написал Андрей Паршев. Добавлю только, что автор этой статьи ещё на первом курсе университета интересовался климатической проблемой, и был немало удивлён тому, что урожайность (годовой прирост биомассы) в широколиственных лесах западной Германии вдвое выше, чем в дубравах на воронежских чернозёмах! Отгадка простая - наш безморозный сезон вдвое короче, а отсюда вытекает масса экономических последствий. Отнюдь не в русскую пользу, как нетрудно догадаться.

Наконец, третий фактор - мы не использовали тот «допинг» и те «запрещённые приёмы», о которых подробно сказано выше. Мы не грабили другие народы и не превращали их в пчёл, носящих мёд в наши кладовые. Наше богатство, пусть и скромное в сравнении с роскошью современного Запада, не создано чернокожими рабами и не вывезено из заморских колоний. Оно целиком нажито мозолистыми руками, горбом и потом русского мужика. И уж если этот мужик, выйдя на старт гораздо позже главных участников исторического «забега»; двигаясь по заснеженной и обледенелой «беговой дорожке», да ещё без колониального «допинга», смог за несколько столетий не только значительно приблизиться к своим соперникам, но кое в чём дать им основательную фору - нет никаких причин этого мужика порочить, и объявлять стиль его бега изначально проигрышным.

Впрочем, Запад - в сравнении с Китаем или Индией - и сам не очень старая цивилизация. Западу в этом историческом состязании тоже есть чем гордиться. Залогом его успехов стали не только агрессия, геноцид и грабёж, но такие позитивные качества, как трудолюбие, целеустремлённость, рационализм, логика, право. Сосредоточив (правыми и неправыми методами) в своих руках огромные богатства, Запад сумел эффективно ими воспользоваться, превратившись в огромную социальную лабораторию, разработав и освоив новейшие политические, юридические, экономические механизмы. Конечно нам, как и другим народам планеты, если мы не хотим безнадёжно отстать в мировой гонке, есть чему на Западе учиться и что у западных людей перенимать.

Но освоить это гигантское социальное наследие невозможно одномоментно, повернув какой-то «исторический винт» или сменив у власти какую-то группу лиц, введя какой-то кодекс законов или издав серию декретов. Нет, для этого придётся пройти долгую и мучительную эволюцию, где медленно растущее «своё» в итоге окажется вернее и крепче готового «импортного».

И уж в любом случае для освоения чужого наследия совсем не стоит отказываться от наследия своего. Тем более от той его части, где мы Западную цивилизацию безусловно превосходим. Речь идёт о первозданно чистом Христианстве, о Православии, о религии братства и нестяжательства. О религии, которая помогла нам искупить огромное отставание от других народов в материальной культуре нашими выдающимися успехами в культуре духовной. Православное христианство сразу вывело нас из глуши лесных дебрей в ранг великих наций. Оно заповедало нам ценности (а все гуманистические советские ценности почти целиком вытекают из христианских), позволившие одержать Величайшую Победу мировой истории. Победу, изменившую ход человеческой истории, снявшую колониальное проклятие с целых континентов и рас, излечившую от нацизма саму западную цивилизацию.

Это право христианского первородства нам нельзя променять ни на какую чечевичную похлёбку протестантского комфорта.

http://www.ruskline.ru/analitika/2010/09/29/ogorchennye_kreweniem/

[Anna]

Будет ещё продолжение? Очень интересная статья.