Алексей Ермолов: зверь или укротитель?Сегодняшней России на Кавказе отчаянно нужны современные Ермоловы и Скобелевы, но проблема заключается даже не в том, что их нет, а в том, что при современной системе они просто не могут появиться
Если волка будешь ты кормить с руки —
Из хребтов кавказских спустятся полки».(А.П. Ермолов)
В истории покорения Кавказа, имя
Алексея Петровича Ермолова занимает особое место. Несмотря на то, что из долгого 100-летнего периода утверждения России в этом регионе, на долю Ермолова приходится всего 10 лет, и что и до и после него в этом регионе бывали генералы и повыше чином и повоинственнее, именно его личность вызывает в наше время наибольшие споры. Более того, из всей длинной череды российских генералов, участвовавших в покорении Кавказа, он один стоит особняком, а потомки участников конфликта демонстрируют к нему диаметрально противоположное отношение. Одни считают его выдающимся государственным деятелем, внесшим наибольший вклад в присоединение Кавказа к России и ставят ему памятники, другие принимают его за преступника, палача, с неимоверной жестокостью истреблявшего ни в чем неповинные горские народы и готовы эти памятники взрывать.
Почему так происходит? Почему именно Ермолов, а не кто-либо другой вызывает такую реакцию и настолько разное к себе отношение? На это существуют несколько причин.
Во-первых, важно то, что Ермолов был не обычным генералом – исполнителем чужой воли, коих на Кавказе были десятки, а подлинным реформатором, изменившим ход Кавказской войны и обеспечившем России победу в ней задолго до её окончания.
Во-вторых, как и в XIX веке, Ермолов и сегодня очень велик и очень неудобен. Он так велик, что затмевает собой все остальные исторические фигуры, и так неудобен, что вызывает подлинную ненависть у людей, чьи интересы полностью или частично не сходятся с государственными интересами России.
Совершенно понятно почему Ермолова ненавидят националистически озабоченные кавказцы. Причём, говоря так, нужно делать акцент на то, что у кавказцев – современников Ермолова к нему не было ненависти – его любили-не любили-обожали-боялись, но уважали и не ненавидели. Это видно хотя бы по его неоднократным кавказским бракам и по глубоко почтительному отношению к нему имама Шамиля. Но если для людей, живших с Ермоловым в одно время, Кавказская война была чередой непростых событий и теми условиями в которых им приходилось жить, то для части современной кавказской этнической элиты та война и переписывание её истории является сейчас инструментом достижения собственных националистических целей, своего рода этническим бизнесом. В этом отношении фигура Ермолова являет пример парадоксальной двойственности – с одной стороны его реальная жизнь и деяния мешают им сделать это, а с другой – эта фигура очень удобна для сплачивания вокруг неё.
У подобных людей генерал Ермолов вызывает ненависть т.к. ассоциируется с поражением их народов в Кавказской войне и подобное чувство имеет некоторое право на существование. Дело в том, что именно он привнёс в ход войны ряд кардинальных нововведений, которые в конечном итоге обеспечили победу России и покорение Кавказа. Если до него война шла с переменным успехом, неочевидным для России, то с ним и после него российские войска почти всегда только побеждали.
Ещё одной причиной ненависти к нему является то, что реальный Ермолов, его реальные дела, реальная ситуация и реальный ход войны бесконечно далеки от того, какими их преподносит кавказская националистически настроенная элита и если рассматривать именно их, то это ставит крест на всем мифе Кавказской войны и геноцида, в его националистической трактовке.
Основная претензия, выдвигаемая Ермолову, касается, якобы, звериной жестокости с которой он вырезал целые кавказские аулы. Было ли это, и если было, то можем ли мы его теперь за это осуждать? Конечно же, Ермолов не был сторонником исключительно гуманных, по-современному толерантных методов и в своей деятельности он прибегал к жестокости и в том числе к истреблению аулов. Это правда. Подобный стиль ведения войны был немыслим где-нибудь в Европе и ни на одном театре военных действий Россия больше так не поступала. Более того, в военных уставах того времени существовали пункты по которым солдат, уличённых в жестокости к гражданскому населению, ждало серьёзное наказание – вплоть до смертной казни. Если бы это правило соблюдалось на Кавказе, то при Ермолове и после него казнить пришлось бы, наверное, весь Кавказский корпус. Почему же подобное стало возможным?
Необходимо понять, что одной из основных заслуг генерала Ермолова, приведшей к победе России, несомненно, является то, что он первый осознал, что европейские методы ведения войны на Кавказе не действуют, что сами горцы воюют по-иному и чтобы победить их нужно перенять и использовать их же собственные методы. Именно так – жестоко, вероломно и негуманно – воевали сами горцы, и именно поэтому с подачи Алексея Ермолова российские войска отказались от политики умиротворения кавказцев, стали неотвратимо и сурово карать за набеги, начали брать заложников-аманатов и делать многие другие вещи – невозможные в Европе, но естественные и привычные для Кавказа. «Я многих по необходимости придерживался азиатских обычаев и вижу, что проконсул Кавказа жестокость здешних нравов не может укротить мягкосердечием», писал сам Ермолов. После него и после того как стало понятным, что «местные» методы могут привести к успеху, их стали применять практически все военачальники Кавказской войны и даже в более жестоком варианте, чем это делал сам Ермолов.
То есть, Ермолов действительно был жесток, но не более жесток, чем другие российские генералы и уж никак не более жесток, чем сами горцы. То, что современные кавказские националисты обвиняют в этом почти лишь его одного - нелогично, но в какой-то мере объяснимо – своих предков обвинять в жестокости нельзя, иначе рушится вся националистическая концепция войны, стоящая на постулате «злые русские – благородные горцы», а обвинять вообще всех российских генералов тоже не очень эффективно. Поэтому современные сторонники переигрывания старых войн в основном концентрируют свою ненависть только на Ермолове – ведь он был первым кто понял как нужно воевать на Кавказе.
На самом же деле, Ермолов абсолютно не был самым жестоким российским военачальником на Кавказе. Более того, в отличии от многих других генералов, одной из целей собственного жестокого обращения с местным населением генерал Ермолов ставил именно искоренение жестокости, проявляемой самими горцами, и в этом отношении его действия совершенно оправданы и до определённой степени даже совпадают с нашими нынешними нормами морали и современным уголовным кодексом. Подобным примером может являться случай с чиновником шекинского хана – сборщиком налогов, который насмерть забил палкой неплательщика, после чего приказал сбросить труп в ущелье, где его растащили дикие животные. Ермолов приказал казнить этого чиновника и передал хану, что если чиновник действовал по его приказу и если он ещё раз такой приказ отдаст, то следующим казненным будет он сам. Думаю, что в наше время, налогового полицейского, забившего палкой неплательщика, тоже наказали бы очень суровым образом.
Вот что писал сам Ермолов: «Все подвиги мои состоят в том, что какому-нибудь князю грузинской крови помешать делать злодейства, которые в понятии его о чести, о правах человека суть действия, ознаменовывающие высокое его происхождение; воспретить какому-нибудь хану по произволу его резать носы и уши, которые в образе мыслей своих не допускают существование власти, если она не сопровождаема истреблением и кровопролитием.»
В отличии от того в каком свете пытаются представить Ермолова нынешние кавказские националисты, сам генерал был крайне избирателен в применении карательных методов по отношению к горцам. Назвать его действия «уничтожением всех кавказцев» технически, просто исторически нельзя. Он чётко разделял их на мирных и немирных. И если первых он не только не трогал, но и всячески им помогал, то со вторыми он действительно не церемонился. Вот что пишет кавказовед А.Г.Кавтарадзе: «не вызывает никаких сомнений, что эти суровые меры Ермолов применял преимущественно в отношении изменников, входивших в сношения с персами или турками, и разбойников, совершавших опустошительные грабительские нападения на селения русских и горцев, принявших покровительство России». Существует целый ряд свидетельств того, что и от своих офицеров Ермолов требовал не усердствовать в жестокости и применять крутые меры очень избирательно, тех же, кто излишне любил прибегать к ним, Ермолов с Кавказа безоговорочно убирал, как это, например, случилось с А.Б.Пестелем.
Следующим фактором, определяющим ненависть к Ермолову со стороны определённых кругов кавказского общества, ставящих превыше всего не интересы государства, не интересы всех людей, а интересы своего этноса или своего клана, является то, что именно Алексей Петрович был инициатором создания многочисленных кавказских воинских формирований, сражавшихся на стороне российского государства против своих же соплеменников. После этого Кавказская война в значительной степени приняла характер гражданской, а не «отечественной» войны, чего уже в наше время совершенно не хотят признавать националисты, задуривающие головы своим землякам мифами о «российских оккупантах» и «народном единстве в сопротивлении России».
В оценке личности Алексея Ермолова нельзя не учитывать и то, что он был далеко не только военачальником. В отличии от многих других генералов, он был в высшей степени эффективным гражданским администратором, выступавшим однозначно с государственнических позиций и очень много сделавшим для хозяйственного развития этого края, что тоже, конечно же, определило успех его политики.
Так, Алексея Петровича можно по праву считать основателем курортов Кавказских Минеральных Вод, он открыл широкую и взаимовыгодную торговлю с мирными черкесами и абазинами, улучшил дороги, связывающие Северный Кавказ с Россией и Грузией, перестроил Тифлис, занимался ирригацией болот, учреждал газеты, школы, провел огромную работу по вовлечению региона в общероссийские хозяйственные и административные процессы и т.д. Развитие края и обязательное вовлечение в этот процесс мирных горцев Алексей Ермолов считал неотъемлемой частью процесса покорения Кавказа. Возможно, он был первым, кто понял, что завоевать Кавказ одними лишь карательными мерами невозможно. До него настолько талантливых и эффективных военачальников-администраторов, занимавшихся глобальными переменами во вверенном им крае, наверное, в России не было, а после него таковым был только генерал Скобелев.
Если мы проанализируем эти факторы и всё происходящее сейчас на Северном Кавказе, то мы чётко увидим два момента. С одной стороны Ермолова ненавидят потому, что его фигура и его деяния не укладываются в теорию кавказских националистов о войне и о геноциде – где русские представлены трусливыми и жестокими, но их было много и они хотели устроить геноцид всем кавказцам, а горцы были смелыми, умными и благородными, в полном составе воевали не за что-либо, а за свободу, но их было мало, а русские действовали так жестоко, что кавказцы проиграли. Сторонники националистических кругов ненавидят Ермолова потому, что его реальные дела полностью опровергают эту ложь. С другой стороны, как ни странно, Ермолов националистам нужен - нужен как фигура врага, вокруг которого они объединяются против России. Хотим мы этого или не хотим, но сейчас Алексей Петрович Ермолов из фигуры исключительно исторической превратился в инструмент этнического строительства, обращённый в будущее.
Парадоксальным образом, как и при своей жизни, Ермолов не очень удобен и российской власти – не местным властям Ставрополья и Кубани, для которых он как раз является привлекательной фигурой, а, скорее, для власти московской, формирующей кавказскую политику России в целом. Анализ того какие методы обусловили неудачу предшественников Ермолова, а какие принесли ему успех, в сравнении их с нынешней ситуацией на Кавказе показывает, что мы ничему не научились и практически один в один повторяем ошибки двухсотлетней давности. Нынешняя кремлевская политика удивительным образом воспроизводит именно то, что Ермолов застал на Кавказе и от чего он с таким успехом отказался. Политика безоглядного, бездумного, тотально безуспешного умасливания и умиротворения восточно-кавказских ханств и некоторых северо-кавказских этносов, которую несколько десятилетий вели российские правители, очень сильно напоминают современный подход Кремля к Кавказу, характеризующийся предоставлением этническим кавказским регионам максимальной свободы действий, максимальных преференций по сравнению с «русскими» регионами, отказом от идеологической борьбы, обильными денежными дотациями, ублажением и финансированием активных противников российской государственности в регионе, а то и просто вчерашних боевиков, предоставлением некоторым этносам фактического иммунитета перед российским законом одновременно с лишением государственной поддержки русского населения. Тогда – 200 лет назад – такая политика приводила к многолетнему противостоянию и к неуспеху становления российской государственности на Кавказе. Сегодня она точно также ведёт к межнациональным конфликтам, к дистанциированию кавказских территорий от России, к выходу их из российского государственного и конституционного поля, к националистическим бунтам на Манежной площади и, возможно, к грядущей войне.
Вот что пишет сам Ермолов: «Здесь мои предместники слабостию своею избаловали всех ханов и подобную им каналью до такой степени, что они себя ставят не менее султанов турецких, и жестокости, которые и турки уже стыдятся делать, они думают по праву им позволительными… Предместники мои вели с ними переписку как с любовницами, такие нежности, сладости и точно как будто мы у них во власти. Я начал вразумлять их, что беспорядков я терпеть не умею, а порядок требует обязанности послушания, и что таковое советую я им иметь к воле моего и их Государя и что берусь научить их сообразоваться с тою волею. Всю прочую мелкую каналью, делающую нам пакости и мелкие измены, начинаю прибирать к рукам... Надлежало бы спросить предместников моих, почему они, со всею их патриархальною кротостию, не умели внушить горцам благочестия и миролюбия?»
Конечно, в наше время прямое копирование методов Ермолова неприменимо – не может быть ни аманатов, ни уничтожения аулов, ни виселиц, ни чего-либо подобного. Но основные принципы остались неизменными. Слабая Россия, многолетнее безоглядное и фантастическое по своей глупости потворствование национальным элитам и «избалование» современных «ханов и прочей канальи» в наши дни привело нас к такому же результату, к которому идентичная политика 200 лет назад привела предшественников Алексея Ермолова.
Сегодняшней России на Кавказе отчаянно нужны современные Ермоловы и Скобелевы, но проблема заключается даже не в том, что их нет, а в том, что при современной системе они просто не могут появиться. За редким исключением, людей, подобных им, нынешняя административная машина отторгает, не давая им пробиться наверх, а высокие должности в массе своей занимают «удобные» люди, умеющие угодить начальству и порадеть родному человечку.
Ермолов же был не удобным, а эффективным. В своей жизни он сделал столько, что его вспоминают до сих пор – кто с уважением, а кто с ненавистью, кто-то считает его зверем, а кто-то, напротив, укротителем. В каждой из этих оценок есть доля личного отношения человека к процессам протекающим на Кавказе и в зависимости от того с каким знаком он оценивает личность Алексея Ермолова можно понять какое будущее для Кавказа этот человек предпочитает и чьи интересы он ставит во главу угла.
Вспомните об этом в следующий раз, когда кто-то будет говорить вам о Ермолове.
Андрей Епифанцевhttp://www.rus-obr.ru/ru-web/9218
