Виктор Илюхин: «Судебная система больна не больше, чем вся власть»Из 170 тысяч обращений, находящихся на рассмотрении европейских судов, почти 40 тысяч – от российских граждан
Эти цифры как некий барометр отражают состояние организма всего нашего правосудия. О ситуации в судебной сфере мы беседуем с депутатом Госдумы РФ, заслуженным юристом России.– Виктор Иванович, думаю, было бы неправильно критиковать всё, что происходит в судебной сфере. Там трудится немало честных, профессиональных судей. По телевидению идёт ряд программ, которые помогают повышать правовую культуру. Люди привыкают к тому, что споры надо решать через суд, учатся этому. Но знаем мы и о другой стороне правосудия – о взяточничестве судей и о многом другом…– Недавно в Казани осудили судью, он признан виновным в организации умышленного убийства. Это же уму непостижимо! В Москве двух судей уличили в участии в преступном сообществе. Идёт проверка в Савёловском районном суде столицы, часть судей лишена должностей, их проверяют на причастность к фальсификации гражданских дел. Это примеры очищения, но и сигнал: судебная система прогнила.
Всю её, как и другие правоохранительные органы, основательно лихорадит. Причин немало. Порождены они, по-моему, общим кризисом государственной власти и её институтов. Кроме того, в обществе ослабли традиционные для нас нравственные устои. Человеческий эгоизм, проявления его пороков, как мёртвая вода, уничтожают всё живое. А судьи ведь такие же граждане нашего общества. Но они – судьи и с них особый спрос.
– Всё же надо признать, что лидеры страны осознают необходимость реформирования судебной системы. Хочется верить, что начинается очищение судейского корпуса. Отрегулированы нагрузки на мировых и федеральных судей. Повысились их оклады: судья районного суда в Москве, например, получает 120 тысяч рублей в месяц. Но почему-то недовольство работой судов нарастает…– О необходимости «усилить и улучшить» говорят много, а реальных изменений, которые бы ощутили люди, очень мало. Я бы отметил две вещи. Первое – позиция и принципиальность самих судей. Тут самые большие проблемы. И только во вторую очередь я бы говорил о болезнях судебной системы в целом. Вообще-то принято считать, что не личности должны быть гарантами от произвола, а сама система. В идеале это так, однако определять, что первично, а что вторично, не стал бы.
Вокруг процесса могут бушевать страсти, но только судья выносит вердикт. Последнее слово – за ним. Можно ли противостоять давлению? Можно. Думаю, каждый сталкивался с подобным выбором и в обычной жизни. Кто-то ломается, а кто-то находит достойные варианты поведения. Если судья, прокурор, следователь не могут, а хуже того, не хотят противостоять давлению на себя, то пусть уходят из системы правосудия.
– Что значит «уходят»? А если не хочется?– Уйти – непростое решение. Не каждый способен. Но я не понимаю, как можно осудить, лишить имущества, прав и свободы человека ради сохранения себя в судейском кресле. Это грубейшее извращение смысла правосудия. При всём при том каждый судья знает, что может быть привлечён к ответственности, в том числе и к уголовной, если будет установлено, что он вынес заведомо неправосудное решение. Но это тонкая вещь. Неправосудных решений множество, а вот уголовных дел в связи с этим – единицы, если они вообще были. Я лично не помню ни одного.
Понимаю: давление на судью может быть самым жёстким, но оно не должно быть оправданием лжи и фальши с его стороны. Ведь не побоялся государственный обвинитель по делу Веры Засулич отказаться в суде от поддержания обвинения, хотя факт её участия, выражаясь нынешним языком, в террористическом акте, казалось, был налицо. Судьи в гитлеровской Германии посмели вынести объективный оправдательный приговор в отношении Георгия Димитрова, обвинённого в поджоге Рейхстага, а ведь фашизм, как говорится, уже маршировал по этой стране. В начале 90-х годов Военная коллегия Верховного суда РФ вынесла оправдательный приговор в отношении генерала Валентина Варенникова, обвинённого в участии в ГКЧП.
– Всё это дела уже далёкие. История даёт много всяких примеров. В том числе и противоположных тем, которые вы привели. Пресловутые «тройки» в сталинские времена ведь тоже считались правосудием. Но это же на самом деле карикатура на него. Давайте вернёмся к сегодняшней ситуации.– В последние годы кое-что всё-таки сделано для пресечения вмешательства в отправление правосудия. Введена уголовная ответственность за неуважение к суду, попытки блокировать судебные действия также могут быть уголовно наказуемы. Более отрегулированными стали отношения между руководителями судов и рядовыми судьями. И судьи почувствовали себя менее зависимыми. Но им всё ещё нелегко. Чаще всего не выдерживают давления, идут на сделки судьи, профессионально не уверенные в себе. Встречается и самая отвратительная категория судейских работников – эти сами ищут повод угодить начальнику, лишь бы заметили.
После обнародования вопиющих фактов взяточничества заговорили о более широком внедрении полиграфа – «детектора лжи». Мера неоднозначная, особенно в отношении судей, вызовет возражения у многих. Но что делать, если мы оказались в такой ситуации.
– Но всё это превентивные или частные меры, они вряд ли поменяют всю картину…– Да, нужна корректировка базовых законов о судоустройстве в России. Судебная система, сформированная по принципу замкнутого круга, в котором корпоративная солидарность стала подавлять все остальные принципы, оказалась без внешнего контроля. Пожизненность, несменяемость судей в условиях недостаточного контроля создаёт предпосылки для злоупотреблений судейской защищённостью. Всё очевиднее также неэффективность работы квалификационных судейских коллегий. На мой взгляд, в них надо до минимума сократить присутствие самих судей и пересмотреть порядок обжалования их решений судами. Отмечу ещё один момент. По-моему, надо решительно отказаться от рассмотрения дел в кассационной инстанции по зональному принципу. Ведь сейчас за каждым членом вышестоящей инстанции закреплено определённое количество районов, городов, областей. И в случае обжалования судебного решения дела попадают именно к «куратору» территорий. При такой организации зачастую происходит сращивание судей «верхов» с судьями «низов», появляется панибратство. О какой объективности говорить?!
Возможны и более радикальные меры: формировать суды городского, районного уровней путём прямых тайных выборов на альтернативной основе. Да, есть опасность, что криминал может бросить средства на подкуп судейских должностей для своих. Но тут опять вернусь к тезису о необходимости ужесточения контроля и увеличения прозрачности в работе всей системы.
Остальных судей следует назначать Федеральным собранием без всякого участия президентской и исполнительной власти. Процедуры выборов и назначения должны быть закреплены в законодательных актах. Убеждён: только так мы повысим объективность и независимость судей, нанесём удар по злоупотреблениям и коррупции.
– Что касается коррупции, то трудно ожидать успехов в борьбе с ней, если соответствующие отдельные международные конвенции наша страна подписала с большим опозданием. Да и бьют пока по хвостам. Сложно представить себе и честные выборы судей в условиях, когда в депутатском корпусе от Госдумы до небольших посёлков превалируют представители одной партии.– Согласен, тут есть вопросы. Немало пробелов в законодательстве по коррупции. Главная же беда – в пассивности правоприменителей и искажении законов ими самими. Судебная система – часть государственной власти. И сколько ни говори о её самостоятельности, она, полагаю, никогда не будет полностью независимой от государства. У нас же и вовсе частенько происходит так, что суды сначала обслуживают власть, а потом, если руки дойдут или в них что-то положат, защищают интересы и права гражданина, который в споре с государством обычно терпит поражение.
Поиск гарантий объективности судебной системы следует вести в её выводе из структур госвласти, которая сама должна серьёзно оздоровиться. Всё-таки судебная система должна функционировать как независимая самостоятельная власть. А забота государства – обеспечивать лишь её финансирование и исполнение судебных решений. Такое предложение, которое выглядит неприемлемым только на первый взгляд, базируется на конституционных положениях, в частности, провозглашающих народ единственным источником и носителем власти. Он и должен формировать судебную власть, независимую от госорганов.
– Есть ли в мире подобный опыт?– Пока нет, но мировое сообщество всё больше поворачивается лицом к этой концепции. Её теоретические проработки ведутся, тема обсуждается на конференциях. О таком подходе, между прочим, говорили передовые юристы России ещё в XIX веке, шло обсуждение во время известной правовой реформы 1864 года. Но нелегко получить тут поддержку от лиц, находящихся во власти. Это понятно. Власть будет стремиться к тому, чтобы именно у неё в руках находилась могущественная система правосудия.
– Не уменьшаются размеры «вознаграждений». Знакомый питерский следователь говорил мне: чтобы «запустить» рассмотрение серьёзного дела, нужно сразу раскошелиться на не менее чем 10 тысяч долларов. То есть деньги стали брать даже с потерпевших. А откуда у «маленького человека» (именно он чаще всего обивает пороги судов) такие деньги?– К сожалению, такая недопустимая связь судьи с потерпевшим, истцом, ответчиком или подсудимым осуществляется через адвокатов. В народе уже укоренилось мнение, что искать надо адвоката, который имеет подход к судье. Это и есть самая настоящая коррупция. Далеко не все согласятся со мной, но я убеждён: уровень и депутатской, и судейской неприкосновенности надо понизить.
– Помимо того, что в судах замордовываются обычные наши граждане, суды выступают и как инструмент захвата чужого бизнеса. Например, в Омске председатель областного суда Пронников продавил решение о взыскании с не очень-то большого завода «Омсктехуглерод» почти миллиарда рублей. При этом примерно четверть суммы опять же по решению суда пытались легализовать путём перевода за границу на подставное лицо. Три года шла борьба. В итоге Верховный суд РФ решение отменил, расстались с должностями председатели областного и районного судов и судья, выносившая само решение, правда, с формулировками, не связанными с этим делом, а по недоверию. В стране этот случай не единичный. Порой кажется, что власть (включая некоторых депутатов) и суды находятся в сговоре. Как разрывать подобные цепочки?– Призывы о недопустимости вмешательства в рассмотрение дел обычно адресованы судьям, работникам правоохранительных органов. Однако надо постоянно напоминать об этом и тем, кто использует свои посты для влияния на судебные решения. Напоминать и строго спрашивать. В этом ряду – руководители регионов, министры, лидеры партии власти, работники аппарата президента и правительства, да и сами председатели судов. Полезно изгнать с постов двух-трёх губернаторов или других высоких лиц с формулировкой «за грубое вмешательство в отправление правосудия». Многие бы призадумались.
Угодничество иных людей в судейских мантиях, их стремление обслужить власть имеют глубокие корни. Этого нигде не преподают, но эта зависимость от сильных мира сего проявляется в рабском поведении и трусости. А судья должен быть независимым человеком. Им должны управлять только закон и совесть.
– Увы, сталкиваешься и с тем, что судебные вердикты нередко политизированы, хотя закон один для всех.– В Госдуме, да и в обществе не утихают разговоры об отвратительных избирательных кампаниях в России. Масса исков направляется в суды и обычно, коль они заявлены оппозицией, остаётся без удовлетворения. Смею утверждать: поступи cуды объективно, признай в двух-трёх регионах результаты выборов недействительными, что отразило бы реальность, – это стало холодным душем для фальсификаторов.
Часто получается, что честь и достоинство богатых людей или высоких властных персон оцениваются гораздо выше, чем эти же качества у всех остальных граждан. Такой судейский подход – путь к кастовости, клановости, укрывательству. Как этому противостоять? Нужны политическая воля и повышение ответственности властных структур. Иначе вся страна станет одной станицей Кущёвской.
– Милиция перелицовывается в полицию, реформируется судебная система. Появляется огромный монстр в виде Следственного комитета РФ… Как-то всё это слабовато увязано одно с другим. Какими могут быть последствия подобных реформ?– Создание самостоятельного Следственного комитета РФ в том виде, как нам его предложили, на мой взгляд, ошибочный шаг. Он приведёт к дополнительным распрям и несогласованности, к противоречиям между правоохранительными ведомствами, усилит волокиту. Следственный комитет будет крайним в ответственности за провалы, в том числе за провалы других, и в то же время он будет нести большие нагрузки. Наверное, вы заметили это по событиям в Кущёвской, Гусь-Хрустальном. Только руководитель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин из числа всех высоких начальников выезжал в названные населённые пункты. Для других там вроде как дела нет…
Что касается переименования милиции в полицию, думаю, это вряд ли будет способствовать росту авторитета МВД РФ. А может, вызовет ещё больше отторжения. Я недавно был в Смоленской и Тверской областях, которые находились под немцами во время войны. Там мне откровенно говорили, что слово «полицай» у многих жителей, даже молодых, вызывает ассоциацию со словами «предатель», «жестокий человек», «палач».
Понятие «полицейский» прижилось на Западе. Так, например, по традиции называли служителей правопорядка даже в социалистической ГДР. Зарубежный опыт надо изучать, брать полезное, но не слепо копировать. У нас свой богатый опыт, есть и знания. Да и приличных, честных, преданных людей хватает. Их-то и надо поддерживать.
Беседу вёл Владимир Сухомлинов http://www.stoletie.ru/obschestvo/viktor_iluhin_sudebnaja_sistema_bolna_ne_bolshe_chem_vsa_vlast_2011-01-20.htm
