Тайны расстрела «Белого дома». Осень 1993 - го

[Андрей Иванов]

Страшное время было

[Александр Васильевич]

«Конфликт между президентом и Верховным Советом возник на объективной почве»

Профессор Игорь Фроянов об объективных и субъективных причинах октябрьских событий 1993 года



В этом году исполняется двадцатая годовщина расстрела Белого дома 4 октября 1993 года. Внутриполитический конфликт в Российской Федерации продолжался с 21 сентября до 4 октября 1993 года. Произошёл вследствие конституционного кризиса, развивавшегося с 1992 года. Результатом противостояния стало насильственное прекращение действия в России существовавшей с 1917 года советской модели власти, сопровождавшееся вооружёнными столкновениями на улицах Москвы и последующими несогласованными действиями войск, в ходе которых погибло не менее 157 человек и 384 были ранены (из них 3 и 4 октября - 124 человека, 348 раненых).

О значении октябрьских событий 1993 года рассуждает в интервью «Русской народной линии» известный русский историк, доктор исторических наук, профессор Игорь Яковлевич Фроянов:

Происшествия начала октября 1993 года следует, на мой взгляд, рассматривать как завершающий этап ликвидации советской власти в нашей стране, неизбежно следующий за упразднением КПСС. С этой точки зрения разгром Верховного Совета Российской Федерации, вылившийся в расстрел Белого Дома, был предопределен предшествующими событиями, в которых проигравшая октябрьскую схватку сторона (Хасбулатов, Руцкой и пр.) принимала вместе с ельцинистами (и это важно подчеркнуть) самое деятельное участие. Я имею в виду два, по крайней мере, весьма значимых в этом отношении события – принятие 12 июня 1990 года Съездом народных депутатов РСФСР Декларации о государственном суверенитете РСФСР и верховенстве ее законов над законами СССР, а также  денонсирование 12 декабря 1991 года Верховным Советом РСФСР Договора об образовании СССР в 1922 г. И одно и другое было проделано с редкостным единодушием.  Истинно сказано: «не ведают, что творят».

Оба этих акта положили начала насильственному и обвальному крушению «старого порядка», частью которого являлся Верховный Совет Российской Федерации. Дни этого учреждения, как и всей системы советской власти были сочтены. И к подготовке этого конца причастны как Ельцин со своей командной, так и Хасбулатов со своими людьми – «злонравия достойные плоды».

Сторонники Верховного Совета оказались, да простится мне, недоумками, которые не могли уразуметь, что их учреждение не соответствует текущему историческому моменту, над созданием которого сами же изрядно потрудились. В условиях чрезвычайной ситуации, созданной искусственным распадом Советского Союза, президентская власть была более подходящей для существующей реальности, что, кстати сказать, отчасти понимали и депутаты Верховного Совета, наделяя президента особыми полномочиями. Ведь задача, как ее понимали представители исполнительной и законодательной власти, заключалась в смене социальной, экономической и политической организации российского общества, причем безотлагательной смене. Для решения ее парламентская структура власти не годилась. Нужна была сильная президентская власть. Поэтому при сохранении названной задачи будущее принадлежало президентской республике, но отнюдь не парламентской. Так обстояло дело, по моему мнению, в плане объективном. Иными словами, конфликт между Верховным Советом и президентом России имел объективные причины. Однако нельзя не учитывать и субъективной составляющей.

Ведь на исторических подмостках действуют люди с личными представлениями, предпочтениями, интересами и страстями, тщательно скрываемыми от посторонних. Кто мог подумать, что у Ельцина обнаружится такой «костоломный» характер и темперамент, что в нем проснется враг традиционной России (олицетворенной СССР), подрубающий ее вековые основы, лишенный элементарного чувства исторической ответственности перед прошлыми, настоящими и будущими поколениями русского народа. Кто мог предположить, что вокруг него соберутся предатели и агенты Запада, давно мечтавшего о сокрушении России, что вместо реформ они возведут Россию на Голгофу. Нельзя было предвидеть и того, что у Хасбулатова, Руцкого и прочих появится  сильный соблазн власти, который, помутив разум, ввергнет их в авантюры типа призыва брать штурмом московскую мэрию или обращения к летчикам бомбить лагерь Ельцина. В этой ситуации от Ельцина, пораженного патологической страстью к власти и поощряемого Западом, можно было ожидать всего что угодно. Вот почему, как мне думается, конфликт между президентом и Верховным Советом, возникший на объективной почве, приобрел субъективно форму расстрела Белого Дома, т.е. кровопролития. В конечном счете, выступление Верховного Совета оказалось на руку Ельцину и его подельникам. Власть его непомерно возросла. Была составлена Конституция, предоставляющая Президенту России огромную власть, несравнимую даже с властью последних российских Царей, в том числе и Николая II. Это позволило взрастить популяцию политиков, находящихся до сих пор в институтах власти, хотя на словах всячески отгораживающихся от «лихих 90-х годов». И здесь заключена большая опасность для нынешней России.     

http://ruskline.ru/news_rl/2013/10/01/konflikt_mezhdu_prezidentom_i_verhovnym_sovetom_voznik_na_obektivnoj_pochve/

[Александр Васильевич]

«1993. Осень»

Документальный фильм, посвященный защитникам Дома Советов в октябре 1993 года



В этом году исполняется 20 лет со дня расстрела здания российского парламента, «Белого Дома» (Дома Советов). Уникальные кадры видеохроники тех событий, неизвестные документы, интервью политиков и общественных деятелей, защитников Дома Советов, современное прозрение-покаяние лиц, причастных к государственному перевороту 21 сентября - 4 октября 1993 года составляют основу фильма «1993. Осень», который размещен на сайте КПРФ.

«Фильм обращен к нынешнему поколению двадцатилетних, открывает для них неизвестную для многих и трагическую страницу современной истории России. И наряду с осмыслением тайных и явных пружин, приведших к кровопролитию в центре Москвы осенью 1993 года, позволяет по новому взглянуть на современные проблемы в России и торжества олигархических кланов и транснационального капитала», - сказано в аннотации к фильму.

«1993. Осень» - это новая работа известного режиссера документалиста В.Г.Тихонова, автора «Русской тайны», выпущенная в свет совместно с творческим коллективом КПРФ.ТВ.

См.фильм по нижеприведённой ссылке:

http://www.youtube.com/watch?v=S-wD4k_Qx_k&feature=player_embedded#t=506

http://ruskline.ru/news_rl/2013/10/01/1993_osen/

[Александр Васильевич]

Силы зла поработали на сохранение единства России

Анатолий Степанов и Константин Душенов обсуждают события «черного октября» 1993 года



В Священном Писании сказано: «Способствует злое благому намерением неблагим». В нашей истории не раз случалось так, что силы злые, богоборческие, антирусские, в конечном итоге, сами того не желая, лили воду на мельницу Русской силы, славы и державной мощи...

Предлагаем вашему вниманию видеозапись «Нет худа без добра: "черный" октябрь 1993 года – плюсы и минусы». Главный редактор «Русской народной линии»  Анатолий Степанов беседует с Константином Душеновым.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=kuQqaH1ofIY#t=506

http://ruskline.ru/news_rl/2013/10/02/sily_zla_porabotali_na_sohranenie_edinstva_rossii/

[Александр Васильевич]

Замазанные кровью...



Двадцать лет назад в России совершили государственный переворот

































По материалам "Завтра"

http://www.segodnia.ru/content/129084

[Александр Васильевич]

Валерий  Шевченко, Русская народная линия

Жертвы «чёрного октября»

К 20-летию трагических событий. 2 часть



4 и 5 октября трупы из Дома Советов вывозились в крытых грузовиках. В целях сокрытия подлинного числа погибших и тайного вывоза трупов ввели строжайший режим допуска в здание. Внутрь практически не пропускали никого. Объясняли это тем, что всё заминировано. Как свидетельствует офицер МВД, в ночь с 4 на 5 октября переносили и складировали трупы омоновцы. В подвальное помещение, куда снаружи есть подъезды по пандусу, въезжали крытые фургоны. Перед загрузкой автомобилей производился беглый осмотр одежды погибших на предмет обнаружения оружия и боеприпасов. Трупы не подвергались дактилоскопии или фотографированию. Обнаруженные при покойных документы клали в специально отведённое место, где их просматривали люди в штатском (не из МВД) и забирали с собой[1].

По данным правозащитника Евгения Владимировича Юрченко трупы вывозили на трёх грузовиках военного типа[2]. Но по информации журналистов «АиФ» тела убитых вывозили восемь специально выделенных для этой цели грузовиков[3]. В беседе с защитником Верховного Совета Геннадием Михайловичем Мариевым его коллега по работе, бывший военнослужащий, признал, что на военных грузовиках из Дома Советов вывозили трупы, и что он находился за рулём одного из тех грузовиков. На вопрос Г.М.Мариева: «Сколько вынесли тел погибших и куда их вывезли», - бывший военнослужащий не смог ответить. Только сказал: «Нам не разрешали смотреть, сколько загружают трупов». Как уверял невольный шофёр, в перерыве между рейсами он зашёл в кабинет на первом этаже. Кабинет до уровня подоконника был завален изъятыми документами (паспорта, удостоверения).

Не исключено, что часть тел погибших вынесли через выход, ведущий из подвала двухэтажного здания, что рядом с Белым домом, в туннель метрополитена между станциями «Киевская» и «Краснопресненская», а потом погрузили в товарные вагоны и вывези за город. Об этом, например, упоминал в «Независимой газете» офицер внутренних войск[4]. 7 октября 1993 года от 21 ч. 30 мин. до 22 ч. милиция несколько раз освобождала от пассажиров перрон станции метро «Краснопресненская». К перрону подходил состав и стоял там минут 10. У дверей в подсобные помещения метрополитена стояли люди в камуфляжной форме с автоматами[5].

Галина Михайловна рассказала, что ее муж, военнослужащий, вскоре после расстрела Белого Дома видел на железной дороге товарный состав. Причем начальные и последние вагоны состава были загружены тем, что обычно перевозится в товарняках. А четыре срединных вагона заполнены трупами. Трупов было много, они лежали штабелями.

Разбор завалов на верхних этажах продолжался несколько дней. «Верхние этажи «стакана», начиная с двенадцатого этажа, были ещё несколько дней недоступны нам, - вспоминали турецкие рабочие. - Там работали какие-то военные, которых привозили в закрытых автобусах. Для них от вспомогательного силового кабеля был запущен один из грузовых лифтов. В подвальный этаж, куда он курсировал сверху, нам вход также был запрещён. И лишь спустя почти четыре дня, по-моему, десятого или одиннадцатого октября, мы впервые попали в эту часть Дома Советов. Лифт уже не работал, и было видно, что его торопливо замывали водой. Но, несмотря на это, было заметно, все щели на полу забиты кровью. И в нём очень стойко пахло трупами»[6].

По свидетельству отставного майора МВД П.Артеменко, три ночи - с пятого на шестое, с шестого на седьмое, с седьмого на восьмое октября - его дочь наблюдала в театральный бинокль на Москве-реке суда с широким остовом, возможно, баржи и теплоход, в которые из здания Дома Советов военные что-то переносили в мешках и на широких полотнищах[7].

Двое сотрудников МВД говорили С.Н. Бабурину о баржах на Москве-реке, на которых вывозились тела погибших в Белом доме. Вот что рассказал Сергей Николаевич: «Я встретился с моим бывшим коллегой, и он мне сказал: «А ведь была ситуация, когда мы оказались по разные стороны баррикад». Я спрашиваю: «В каком смысле?». Отвечает: «В 93 году, служа во внутренних войсках, я участвовал в штурме Верховного Совета». И, помолчав, добавил, что после штурма ему было поручено контролировать загрузку барж телами погибших. Только во время его дежурства была загружена одна баржа. Другую готовились загружать. У меня нет оснований сомневаться в рассказе этого человека»[8].

А.А.Лапин установил, что баржи три ночи подряд уплывали от разгромленного Дома Советов вверх по Москве-реке[9]. Об отправке трупов на баржах по Москве-реке рассказала в середине октября 1993 года и газета «Ступени» (Москва). Через некоторое время газета закрылась[10]. Речник Владимир Иванович Коршунов рассказал автору этих строк, что его коллега Валерий Реутов, в 1993 году капитан небольшого судна Западного порта, избил при участии товарищей по команде судна экипаж баржи, на которой переправлялись трупы от Дома Советов.

По свидетельству очевидцев, к Белому дому подъезжали громадные автоцистерны. Есть основания предполагать, что в здание завозили кислоту, которая уничтожает останки до костей[11]. В Белом доме что-то жгли, 6 октября из окон первого этажа валил дым[12].

Рядом с Белым домом расположен детский парк. После снятия оцепления в парке обнаружили свежие ямы, присыпанные песком и листвой. Вспоминает журналист Александр Трушин: «Вооружившись обломком стула, я попробовал разрыть листву. Тут же ко мне приблизились два «дворника» с заострёнными лыжными палками, какими обычно подбирают мусор. Я до сих пор не видел, чтобы у нас дворники парами прогуливались по аллеям. «Не надо здесь копать, - внушительно было сказано мне. - Не надо, и всё». Два дня спустя я узнал, что в этих ямах были найдены обгорелые части мужской, женской и детской одежды, фрагменты пожелтевших костей неопределённого вида. Один из криминалистов, которому я показывал фрагмент кости, допускает, что такой вид она могла принять в результате обработки человеческих останков кислотой»[13].

Проблема уничтожения и сокрытия останков погибших властью была решена. После 4 октября состоялось совещание директоров похоронных учреждений, где от них потребовали жесткого подчинения приказам «сверху»[14]. На вопрос журналиста: «Будут ли братские могилы?» - заместитель генерального директора Московского предприятия специализированного обслуживания населения «Ритуал» В.А.Тиганов заявил: «Если трупы не будут опознаны»[15]. В администрации Хованского кладбища в первые дни после трагедии корреспонденту ИТАР-ТАСС сообщили, что все неопознанные жертвы будут скорее всего кремированы[16].

Спустя неделю после расстрела Белого дома один из основателей общества «Мемориал» школьный преподаватель математики Евгений Владимирович Юрченко вместе с Олегом Орловым обошли кладбища Москвы и ближнего Подмосковья. Расследование началось с телефонного звонка в «Мемориал» женщины, которая хоронила сестру на Хованском кладбище. Она утверждала, что слышала разговоры кладбищенских рабочих о том, что на грузовиках доставляли неопознанные трупы.

Исследователям удалось установить, что в крематориях Николо-Архангельского и Хованского кладбищ сжигались трупы защитников парламента. В ночь с 5-го на 6-е, с 6-го на 7-е и с 7-го на 8-е октября туда прибывали машины, не принадлежавшие фирмам по ритуальным услугам, и доставляли трупы для кремации. Служащая Хованского кладбища разрешила им переписать из журнала регистрации данные по доставленным для сожжения в крематорий кладбища трупам неизвестных лиц. Например, на машине, номер такой-то, привезли 19 трупов: три женщины, остальные мужчины. В Николо-Архангельский крематорий первую партию погибших привезли в полиэтиленовых мешках, остальные трупы доставлялись в фанерных ящиках. Кремация проводилась без обычного оформления документов. По репликам и в ходе расспросов тех, кто привозил трупы, рабочие смогли понять, что это были тела убитых в Белом Доме. Примечательно, что в 2008 году рабочие Николо-Архангельского кладбища в приватной беседе со своим сослуживцем, защитником Верховного совета, подтвердили факт тайной кремации трупов после расстрела Дома Советов. Трупы кремировали и хоронили, не разбирая.

На вопрос, сколько же их было, рабочие давали разные ответы, от просто «много» до числа в 300-400 человек (в Николо-Архангельском крематории). Сотрудница Хованского крематория вела точную статистику: в ночь с 5-го на 6-е - 58 трупов, в ночь с 7-го на 8-е - 27, в ночь с 8-го на 9-е - 9. Нижняя оценка по двум крематориям, учитывая их мощность и внеплановый характер работы, составляла около 200 кремаций, высшая - около 500[17].

В крематории Митинского кладбища, в котором, как предполагал Юрченко, тоже сжигались трупы из Дома Советов, правозащитникам не удалось получить необходимую информацию. «Уже установили слежку за нашими розысками, - вспоминал он, - и подвергли сильному давлению работников посещаемых нами крематориев. Служащие Митинского кладбища сказали нам: «Начальство строжайше запретило с вами разговаривать». Так наше расследование оказалось незавершённым»[18]. Однако журналистам газеты «Ступени» удалось выяснить, что трупы из Белого дома свозились в Митинский крематорий, который работал несколько суток в три смены[19].

Когда Юрченко и Орлов через несколько дней снова посетили Хованское кладбище, сотрудница, ведавшая журналом регистрации, воскликнула: «Нет, нет, больше ничего не могу сказать!» Юрченко начали угрожать люди в штатском: «Вас мы не тронем, но ведь у вас дочка подрастает»[20]. Евгений Владимирович пережил не одну бессонную ночь. Какие-то люди ночью во дворе дома перевернули его машину. В другой раз в машину во время одной из поездок выстрелили из мимо проезжавшей «Волги».

В итоге по журналам регистрации Юрченко документально может подтвердить гибель приблизительно ста человек. Эти данные он и озвучил 30 сентября 1994 года на проходившей в Доме медиков научно-практической конференции «Год после путча». «По моим оценкам, - говорил Юрченко, - минимальная документированная цифра - это 250 погибших, наиболее вероятная - 500-600 погибших»[21]. Кто-то из присутствующих на конференции опубликовал в печати несколько искажённые цифры о том, что, по данным Юрченко, на сентябрь 1994 года общее число погибших (доказан факт исчезновения и найдены свидетели гибели) составляло 829 человек [22]. Евгений Владимирович в личной беседе с автором этих строк уточнил, что такого числа погибших он не называл.

В официальной справке указано, что с января по сентябрь 1993 года более 7 тысяч трупов в Москве кремировано за счёт государства. Это неопознанные тела, тела одиноких людей или тех, чьи родственники не смогли оплатить похороны. Кремацией таких трупов занимались фирмы ритуальных услуг «Олмец», «Анубис» и «Гранит»[23]. Марату Мазитовичу Мусину (публиковался под псевдонимом Иван Иванов) удалось ознакомиться ещё с одной справкой, подписанной заместителем прокурора города Москвы и заместителем министра внутренних дел. В ней упоминалось более 2200 неопознанных трупов, кремированных за 12 месяцев 1993 года в столице[24]. Впрочем, возможно, это вполне официальная цифра. Подполковник милиции сообщил Александру Павловичу Репетову, что в начале 1990-х годов в «обычные» месяцы по статистке, предоставляемой в МВД, за месяц в московских крематориях сжигали до 200 невостребованных трупов. Но за октябрь 1993 года дали цифру на 1500 больше.

Кроме того установлено, что некоторые останки погибших защитников парламента захоронены на военном полигоне около Климовска Подольского района Московской области[25]. Примечательно, что приблизительно в то же самое время в климовском морге решили избавиться от более тридцати невостребованных трупов. Вырыли траншею около мусорной свалки, закопали там останки и выровняли землю бульдозером. В число захороненных попало и тело начальника отдела администрации президента России. Этот человек ещё 21 июля 1993 года был сбит машиной в области и с тех пор считался пропавшим без вести. В ноябре-декабре того же года в центральной печати появились сообщения о данном происшествии с намёком на то, что почвой для слухов о тайных захоронениях в Климовске послужил лишь инцидент с избавлением от невостребованных трупов в местном морге[26]. Остаётся только догадываться, что это - только случайное совпадение или тактический манёвр с целью отвлечения внимания от подлинного места захоронения жертв октябрьской трагедии на военном полигоне.

(Продолжение 2-й части следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение 2-й части)

Профессор В.Д.Филимонов принимал участие в работе созданной, но вскоре распущенной в связи с амнистией в феврале 1994 года, Комиссии Государственной Думы по расследованию событий 21 сентября - 4 октября. По его данным, большое число трупов, вывезенных из Дома Советов и со стадиона «Асмарал», захоронили на территории воинских частей. К тому же в комиссию начали поступать материалы о страшных преступлениях при штурме Белого дома: о расстрелах в упор безоружных людей, о групповых изнасилованиях женщин и т.д.[27].

Если погибших действительно так много, то возникает вопрос: почему же их не разыскивали родные и близкие? А если и разыскивали, то когда и как? «Даже если и мы что-то прошляпили, - заявил бывший следователь Генпрокуратуры Л.Г.Прошкин, - то просто по здравому смыслу не могло такое количество людей исчезнуть бесследно. Ведь у большинства же есть родственники, жёны, дети»[28]. По словам Прошкина, в первую годовщину событий следователи прокуратуры переписали все фамилии, указанные в списках вахты памяти. Многих им удалось найти живыми[29]. «В каждый из 89 субъектов РФ мы отправили поручение с просьбой предоставить сведения обо всех пропавших без вести, - уточнял руководитель следственной группы Сергей Алексеевич Аристов. - На конечном этапе осталось всего две сомнительные «пропажи»: старушка семидесяти восьми лет и тринадцатилетний подросток. Куда они делись, мы так и не выяснили»[30]. Но по утверждению председателя парламентской комиссии по дополнительному изучению и анализу событий сентября - октября 1993 года в Москве Т.А.Астраханкиной, следствие Генпрокуратуры «проходило под сильнейшим давлением и в известной мере под контролем заинтересованных должностных лиц и ведомств». Особую роль сыграло МВД[31]. Остановимся на проблеме поиска людей, пропавших без вести, подробнее.

С 12 ч. дня 6 октября 1993 года в ГМУМ начал работать импровизированный информационный центр, куда стекалась информация из московских моргов и больниц о зарегистрированных раненных и погибших. Объявили и справочный круглосуточный телефон - всего лишь один, по которому можно было узнать, нет ли среди уже известных погибших и раненых того или иного человека. Телефон звонил, не смолкая. Звонили как из Москвы, так и из других городов России. Но, например, за один из первых дней работы сотрудники центра смогли дать информацию только по пяти разыскиваемым. Чаще отвечали, что «нет этой фамилии в наших списках, но наши данные ещё не полные, попробуйте позвонить завтра». Или успокаивали звонивших следующим образом: «Вашего сына в наших списках нет. Может быть, он не пострадал, позвоните завтра»[32]. Вместе с тем в ГМУМе заявили, что никаких других телефонов, по которым можно получить информацию о пострадавших в трагических событиях в Москве, не существует, и что никакой статистической обработки данных центр вести не будет[33].

Как сообщили журналистам газеты «Комсомольская правда» сотрудники моргов Москвы, многие люди не смогли найти и опознать своих близких[34]. У стены стадиона «Асмарал» разместился пункт помощи в розыске погибших. Подходили люди и спрашивали: «Где ж теперь искать, если и домой не вернулся, и в моргах не найден. Где искать-то?»[35].

Можно было, конечно, подать заявление в отделение милиции. Евгений Николаевич Песков, отец погибшего 4 октября около Дома Советов Юры Пескова, 6 октября попытался подать заявление на розыск сына в московское отделение милиции N167, но, увидев невменяемое состояние сотрудников милиции, вынужден был уйти[36]. У родственников Михаила Михайловича Челышева в милиции долго отказывались принимать заявление: «Это ваши проблемы, ищите сами»[37]. Маме погибшего Сергея Новокаса в милиции говорили: «Что вы сюда ходите? Вот растает снег, и тогда труп найдём»[38].

По приказу из ГУВД Москвы столичные отделения милиции категорически отказывались принимать заявления и предоставлять какие-либо сведения родственникам пропавших без вести из других регионов[39]. Е.В.Юрченко рассказывал о том, как родственники пропавших без вести иногородних не могли получить сведений в отделениях милиции Москвы. Им предлагали подавать заявления по месту жительства[40].

Недалеко от Белого дома на дереве прикрепили список пропавших без вести[41]. Приблизительно через месяц после трагических событий в редакции газеты «Правда» открыли «линию памяти». Звонили люди из Москвы, из других регионов России, из бывших союзных республик. Пытались что-нибудь узнать о своих одиноких друзьях, знакомых, соседях, дальних родственниках[42]. На пресс-конференции 11 марта 1994 года сопредседатель Союза русского народа Владимир Павлович Бирюлин заявил, что после публикаций в центральных газетах пришло много писем от людей, потерявших своих родных - жителей различных регионов. По данным Бирюлина, на март 1994 года не менее 100 человек в Москве разыскивали своих родственников, пропавших без вести в те кровавые дни[43].

Правозащитник Виктор Валентинович Коган-Ясный, вместе с Евгением Владимировичем Юрченко принимавший участие в установлении имён людей, пропавших без вести после штурма Дома Советов, свидетельствует: «И в семьях тех, кто погиб в те страшные сутки, но не попал в список из менее чем двухсот человек, нам по-прежнему будут говорить: «Только не пишите об этом, у нас ещё другие дети остались...»[44]. Е.В.Юрченко и В.В.Когану-Ясному удалось выяснить несколько адресов во Владимирской, Новгородской и других областях, по которым проживали люди, уехавшие в дни противостояния к Белому дому. После кровавой развязки те люди исчезли[45]. Например, по данным правозащитников, из города Владимира на защиту Верховного Совета ездили две или три организованных группы. В одной из них было 32 человека, четверо из которых погибли, но, ни один не попал в официальный список убитых[46].

Пропали без вести и несколько ребят из Алушты, приезжавшие защищать Дом Советов. Несколько лет назад в Крестовоздвиженскую часовню, установленную в 1996 году вблизи Белого дома, пришли люди из провинции и сообщили о троих земляках, приезжавших на защиту парламента и пропавших без вести.

По словам защитника Дома Советов из 2 казачьего батальона, повар из их отряда после 4 октября 1993 года пропал без вести. Другой защитник парламента говорил мне о том, что в их отряде не досчитались как минимум пяти человек. Капитан 2 ранга Юрий Тихонович Рязанов свидетельствует, что из их группы пропал старший лейтенант Аркадий. К полковнику Владимиру Михайловичу Усову, руководителю Московского регионального отделения Союза офицеров, на мероприятиях подходили люди и называли имена пропавших без вести, но информация не фиксировалась.

В 2003 году автор этих строк случайно узнал от коллеги по работе о судьбе двух жителей деревни Минино Угранского района Смоленской области. Воронов Николай Романович и Плешкевич Игорь Данилович поехали на защиту Верховного Совета и пропали без вести. Первым в Москву уехал Воронов, потом - Плешкевич. Местные говорили: «Куда один поехал, туда и другой». Они были одинокие люди, и, естественно, их никто не искал. В том же году на десятилетие октябрьской трагедии после Панихиды к поклонному Кресту подошли две женщины, видимо вдовы пропавших без вести, начали говорить: «На кого же вы нас покинули? Мы даже не знаем, где ваша могила».

В ноябре 2008 года мне рассказали о судьбе москвича, ветерана Великой Отечественной войны. Осенью 1993 года он находился на даче по Белорусскому направлению, в дни кровавой развязки поехал в Москву получать пенсию и пропал без вести. В милиции лишь развели руками. Родственникам оставалось только догадываться, что с ним произошло. В сентябре 2009 года сообщили ещё о судьбах двух москвичей. Санитары Вячеслав Бобков и Андрей Инин пропали без вести в те кровавые дни.

В центре Москвы в доме на улице Гиляровского живёт одинокая пожилая женщина, Зинаида Алексеевна. У неё был сын, Баринов Константин Александрович 1960 года рождения. Константин окончил Мытищинский машиностроительный техникум, работал фрезеровщиком на заводе, хорошо рисовал. Когда в 1980 году вернулся из армии, произнёс загадочные слова: «Мама, я проживу 33 года». 13 июля 1993 года ему исполнилось 33 года. 26 сентября 1993 года ушёл на защиту Белого дома и после кровавой развязки пропал без вести. Зинаида Алексеевна обратилась в милицию, плакала, просила помочь что-либо узнать о сыне. Сотрудники милиции, улыбаясь, взяли паспорт Константина, и на этом всё закончилось. Только совсем недавно в конце 2011 года мать решилась рассказать о судьбе сына соседке по дому.

Несмотря на то, что в основном погибли люди, не состоявшие ни в каких общественно-политических организациях, потери таких объединений, принимавших активное участие в осеннем противостоянии 1993 года, несомненно, были немалыми. Когда у Белого дома установили Крестовоздвиженскую часовню, туда стали приходить люди, в том числе от разных патриотических организаций. Они называли имена пропавших без вести, но, как правило, не оставляли обратных координат. Имена записывались по православной традиции (без фамилий и прочей информации). Всего в списке набралось около пятидесяти имён погибших и пропавших без вести. Список не сохранился.

По оперативным данным МВД, в здании осаждённого парламента находилось 30 человек, прибывших из Приднестровья с огнестрельным оружием[47]. Вместе с тем, посольство Молдовы в Москве сделало заявление, что Белый дом защищали 150 приднестровских солдат и офицеров[48]. Е.В.Юрченко встречал в здании осаждённого парламента многих знакомых приднестровцев. «Например, только один отряд приднестровцев, с которым я столкнулся, - вспоминал он, - был около 30 человек. А вообще-то, как рассказывают, их было значительно больше. И судя по наградным материалам, опубликованным в приднестровских газетах, многие из них погибли. В официальном же списке ни одного приднестровца нет»[49]. Однако по признанию бывшего первого заместителя министра безопасности С.В.Степашина, «погибли волонтёры, которые приезжали в Белый дом из Приднестровья, ещё откуда-то»[50].
По информации Л.Г. Прошкина, приднестровцам удалось вывезти тела нескольких погибших на родину[51]. Однако подавляющее большинство погибших оказалось в числе пропавших без вести. Несколько десятков женщин из Приднестровья после 4 октября выехали в Москву на поиски своих мужей[52].

Алевтина Александровна Маркелова 6 октября 1993 года дежурила на Дружинниковской улице. К Маркеловой подошёл мужчина, державший в руках большой портфель. Он сказал, что в детском парке (недалеко от того места, где позже установлена Крествоздвиженская часовня) из груды пепла ему удалось вытащить документы, сохранившиеся при сжигании одежды расстрелянных защитников Верховного совета. Алевтина Александровна направила того человека в Международный фонд славянской письменности и культуры, при котором действовал Общественный комитет по погребению убиенных. Руководитель фонда скульптор В.М.Клыков собрал журналистов, которые пересняли разложенные на столе удостоверения, найденные среди пепла от сожженной одежды. Присутствовавшая на пресс-конференции Елена Васильевна Русакова утверждала, что, по словам Клыкова, в том портфеле оказалось много удостоверений приднестровцев.

Участники и очевидцы трагических событий свидетельствуют о гибели конкретных людей, чьи имена тоже не значатся в официальном списке жертв. Около Белого дома во время противостояния установили деревянный крест, у которого, сменяя друг друга, молились священники. По словам геолога Константина Скрипко, во время утренней атаки 4 октября за крестом возле костра сидел молодой человек - Георгий. Его срезал пулемётным огнём БТР[53]. В дни блокады у креста молились женщины провинциального вида в платочках. Марат Мазитович Мусин, вырвавшись из здания парламента в разгар штурма, видел на месте молебна расстрелянных людей[54].

В начале штурма убили шестнадцатилетнюю девушку из шестого отряда[55]. На площади перед двадцатым подъездом прошили очередью Алексея из Тулы[56]. Около 11 ч. утра с улицы усилился обстрел первого этажа. «Ни на миг не останавливаясь под этим шквальным огнём, - вспоминала врач-доброволец, - мы стали перетаскивать раненых на другую сторону цокольного коридора, в комнаты, где было потише. Одного из нас, врача, тут же убило выстрелом в спину. Звали его Сергей. Хирург-реаниматор, отличный профессионал, добровольно пришедший к нам со своей бригадой из двух человек»[57]. Свидетельствует генерал-майор милиции в отставке В.С. Овчинский: «Там погиб Гриша Файнберг, одноклассник моей дочери, который жил в соседнем доме на Красной Пресне. Он пришёл туда и принёс еду защитникам Белого дома. Он был убит выстрелом в голову во время штурма Белого дома, а ему было только 16 лет»[58].

Первое время считалось, что утром 4 октября у Дома Советов погиб иерей Виктор (Заика) из города Сумы. Но, слава Богу, отец Виктор, который тогда жил на Украине, остался жив. Через несколько месяцев он пришёл в редакцию газеты «Завтра» и рассказал о себе[59]. Батюшка и его духовные чада в последующие годы приезжали в Москву на панихиды у Белого дома.

Всё было бы хорошо... Но гибель священника видели, по меньшей мере, троё: ветеран Великой Отечественной войны А.С.Дядченко, певица Т.И.Картинцева, депутат А.М.Леонтьев. Свидетельствует Т.И.Картинцева: «Видела от восьмого подъезда, как подъехали БТРы, на них в чёрных кожаных куртках парни с длинными стволами. Один из БТРов развернулся, направил свою пушку и стал палить по бункеру. А там же, за бункером, парк, люди ходят. Ещё был иконостас. Из бункера вышел священник с иконой, отец Виктор, я же это видела, и БТР его в упор расстрелял и проехался по нему»[60]. В личной беседе Тамара Ильинична уточнила, что священник пошёл навстречу БТРу в сторону Дружинниковской улицы. Момент расстрела она пропустила, но заметила, как БТР проехался по упавшему священнику. Вот что рассказал ветеран Великой Отечественной войны Алексей Сидорович Дядченко: «Среди нас был священник, наивная душа, который, пытаясь остановить кровопролитие, выбежал навстречу бэтээрам, подняв икону над головой. Его убили, расстреляв из пулемёта»[61]. Вспоминает депутат А.М.Леонтьев: «Навстречу БТР выбежал священник отец Виктор с иконой в руках, подняв её высоко над головой, и начал кричать: «Изверги! Изверги! Прекратите убийство». Пытался остановить БТР, но крупнокалиберный пулемёт прошил его насквозь, и он упал замертво»[62]. Свидетелями гибели какого священника стали Картинцева, Дядченко и Леонтьев? К сожалению, пока на этот вопрос нет ответа.

Мне удалось поговорить с жителем одного из домов, примыкающих к стадиону «Красная Пресня». Он рассказал, что утром 5 октября принимал участие в перетаскивании трупов. Среди погибших оказалось и тело расстрелянного священника.

Положение несколько прояснила Нина Константиновна Кочубей. Во время блокады Дома Советов Нина Константиновна видела иерея Виктора (Заику) из города Сумы. Однажды она проходила мимо другого священника и услышала, как обратилась к нему подошедшая женщина: «Отец Виктор». Кочубей возразила той женщине: «Это не отец Виктор». На что ей ответили, что это другой отец Виктор. Через некоторое время после трагических событий Нина Константиновна узнала от православных женщин, что тот другой батюшка Виктор погиб.

А.Залесский характеризовал оставшегося в живых батюшку Виктора (Заику) следующим образом: «Больше всех мне запомнился худощавый, аскетического вида священник. На вид ему 25-30. С густой бородой и длинными волосами... Приехал, как он сам рассказывал, с Украины. Молится, проповедует, беседует, ободряет. И сейчас как будто вижу перед собой его высокую чёрную фигуру во главе крестного хода. За ним идут пять или шесть старушек, его неизменных спутниц, с иконами, усердно поющих. А дальше уже кто придётся - сегодня одни, завтра другие»[63].

(Окончание 2-й части следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание 2-й части)

После Панихиды 4 октября 2012 года мне удалось поговорить с подполковником Борисом Александровичем Оришевым. В блокадные дни он спросил одного из священников: «Почему тот здесь? Умирать в бою - долг военного. Что же он, как священник, может сделать?». На что батюшка ответил: «Я здесь, чтобы остановить кровопролитие. Если возникнет угроза кровопролития, возьму икону и выйду навстречу войскам». По словам Бориса Александровича, священник был средних лет, нормального телосложения.

Светлана Вольская 12 октября 1993 года записала в своём дневнике: «У батюшкиной символической могилы большая икона, вдоль которой течёт ручей настоящей крови. Все эти дни было сухо, сегодня - первый дождливый день, вот и потекла запекшаяся на земле кровь. Но это - «научное» объяснение, верующие же верят - это кровь праведника вопиет на девятый день»[64].

В дни противостояния у Белого дома постоянно находились православные священники: служили молебны, совершали крестные ходы. К ним примкнули многие верующие, в том числе из других городов[65]. Журналист А. Колпаков вечером 3 октября встретил у здания парламента пятерых священников[66].

Сколько же всего человеческих жизней унесла октябрьская трагедия? Автор фильма «Чёрный октябрь Белого дома» Евгений Кириченко записал на диктофон показания кадровых военных, которые защищали Дом Советов. Они уверяли, что у компетентных органов существует список погибших, где поимённо названо 978 человек (по другим данным - 981). Повторить информацию о поимённом списке погибших «на камеру» те военные отказались.

Три различных источника (в Министерстве обороны, Министерстве безопасности, Совмине) сообщили корреспондентам «Новой ежедневной газеты» о справке, подготовленной только для высших должностных лиц России. В справке, подписанной тремя силовыми министрами, указывалось число погибших - 948 человек (по другим данным - 1052). По сообщению информаторов, сначала была лишь справка МБ, направленная В.С.Черномырдину. Затем последовало указание сделать сводный документ всех трёх министерств[67]. Информация была подтверждена и бывшим президентом СССР М.С.Горбачёвым. «По моим сведениям, - говорил он в интервью журналистам «Новой ежедневной газеты», - одна западная телекомпания приобрела за определённую сумму справку, подготовленную для правительства, с указанием количества жертв. Но пока её не обнародуют»[68].

Радиостанция «Свобода» 7 октября 1993 года (когда ещё не осмотрели все помещения в Доме Советов) сообщила о гибели 1032 человек[69]. Сотрудники учреждений, где велась скрытая статистика, называли цифру 1600 погибших[70]. В 2008 году в интервью пресс-службе МГК КПРФ Р.И.Хасбулатов заявил: «Как мне говорили многие и военные, и милицейские чины - многие говорили - что общее количество погибших было где-то даже более 2000 человек»[71]. По некоторым оценкам погибло от 2000 до 3000 человек[72].

На сегодняшний день можно утверждать, что в трагических событиях сентября-октября 1993 года в Москве погибло не менее 1000 человек. Насколько больше было жертв, может показать только специальное расследование на высоком государственном уровне. Ельцинскому режиму было, что скрывать. Ведь среди погибших немало женщин и детей, стариков, врачей...

Нам ещё предстоит осознать ту великую жертву, которую исполнили погибшие патриоты России в октябре 1993 года. Духовно-нравственный смысл кровавых событий с годами всё явственнее проступает сквозь пелену ненависти и заблуждений.

Защитники Дома Советов осознавали, что в случае трагической развязки, они, практически безоружные, погибнут, но всё же прошли свой крестный путь до конца.

«Я знал лично троих погибших: Ермаков, Фадеев, Шалимов, - вспоминал Сергей Петрович Сурнин. - Это были простые душевные русские люди. Они очень болели за нашу Родину и очень хотели, чтобы был в стране порядок и счастье народа»[73].

Покаянная молитва уже начала звучать 4 октября 1993 года. Тогда на Дружинниковской улице убили мужчину, стоявшего во время штурма на коленях[74]. В тот день Русская Православная Церковь отмечала отдание праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Люди, принявшие мученическую кончину у Белого дома, искупили своей жертвой безмолвие миллионов соотечественников, с равнодушием взиравших на гибель Родины.

В августе 1996 года в детском парке вблизи Белого дома по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II усилиями общественной организации «Троицкий Православный Собор» установлена Часовня Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в память о трагедии осени 1993 года. 27 сентября 1997 года в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня после службы в часовне одному юному прихожанину удалось зафиксировать на фотоплёнку чудо - «красное облако». Основание часовни погружено в кровавый туман, образующий на фоне багряных верхушек деревьев парка и стадиона кровавую чашу. Исследовавшие плёнку специалисты установили: кадр не засвечен.

На груди расстрелянного у телецентра в Останкино 3 октября 1993 года Алексея Шумского родители нашли переписанную цитату из Священного Писания: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, то Я избрал вас». «Незадолго перед гибелью, - вспоминала мама расстрелянного у Дома Советов четырнадцатилетнего Кости Калинина, - всё время спрашивал: «Мама, ну когда ты меня покрестишь?». Младших-то я как-то быстро покрестила, а вот его всё не получалось. Так и не успела... И вот, когда его хоронили, там же, на Бабушкинском кладбище, отпевали одну старушку. И вдруг батюшка подошёл к нам сам: «Крестили? Отпевали?» А услышав, что мальчика не успели окрестить, сказал: «Я сейчас всё сделаю». И покрестил его»[75].

В 2003 году архимандрит Кирилл (Павлов) благословил священника Виктора (Кузнецова) на работу над книгой воспоминаний о «чёрном октябре» такими словами: «Во всём свой урок. А расстрел стольких людей в 1993 году, высшего законодательного органа страны, избранного народом, - это преступление особое! Тут было совершено редчайшее злодеяние. Про него нельзя забывать»[76]. Старец Николай (Гурьянов) сказал Александру Павловичу Репетову о погибших в Белом доме следующее: «Они все блаженствуют. Молись за них. И они будут молиться за тебя». И ещё сказал, что души убиенных в Белом доме, также как и души многих защитников Отечества в Великую Отечественную войну, уходили прямо в рай, минуя мытарства.

Валерий Анатольевич Шевченко, кандидат исторических наук

__________________________

[1] Мы. 1993. №22. С. 2.

[2] Аль-Кодс. 1994. №27. С. 4.

[3] Аргументы и факты. 1993. №42. Приложение Москва. №18. С. 12.

[4] НГ. 1993. №208. С.1.

[5] См.: Ростовская М.Н. Последний рубеж. Дом Советов 4 октября // Альманах «Восток» [Интернет-ресурс]. 2003. №7с. URL: http://www.situation.ru/app/j_art_967.htm (дата обращения: 20.11.2012).

[6] Завтра. 1995. №39. С. 4.

[7] Мы и время. 1993. №48. С. 3; Завтра. 2003. №40. С. 3; Площадь Свободной России. М., 1994. С.164-165.

[8] Наш современник. 2003. №10. С. 246.

[9] Советская Россия. 2001. №115. С. 3.

[10] См.: Бизнес на костях // Правда.Ру [Интернет-ресурс]. 2003. 4 октября. URL: http://www.pravda.ru/science/04-10-2003/38758-biznes_na_kostjakh-0/ (дата обращения: 20.11.2012).

[11] Речь. 1993. №1. С. 1,3; №2. С. 1,3; Борьба. 1994. №10. С. 5.

[12] Правда. 2003. №113. С. 3.

[13] Общая газета. 1993. №15/17. С. 7.

[14] Новая ежедневная газета. 1993. №45. С.2.

[15] Труд. 1993. №229. С. 1.

[16] КП. 1993. №186. С. 1.

[17] Новая ежедневная газета. 1994. №61. С.1; Площадь Свободной России... С. 168; Российская правда. 1994. №20. С. 1.

[18] Андронов И.И. Указ. соч. С. 18-19.

[19] Ступени. 1993. 13 ноября.

[20] МК. 2003. №216. С.4.

[21] Российская правда. 1994. №20. С. 1.

[22] Аль Кодс. 1994. №27. С. 4.

[23] Новая ежедневная газета. 1994. №61. С. 1; Площадь Свободной России... С. 168.

[24] Мусин М.М. Указ. соч. С. 404.

[25] Там же. С. 404-405.

[26] Как живём, так и хороним // Куранты. 1993. №218. С. 1; МК. 1993. №234. С. 3.

[27] Гласность. 1994. №2. С. 1.

[28] МК. 1997. №188. С. 2.

[29] КП. 2011. 4 октября.

[30] МК. 2003. №216. С. 4.

[31] Парламентская газета. 1999. №187. С. 3.

[32] Труд. 1993. №229. С. 3.

[33] Народная газета. 1993. №191. С. 1.

[34] КП. 1993. №192. С. 3.

[35] Общая газета. 1993. №14/16. С. 1.

[36] Советская Россия. 1994. №100. С. 2.

[37] Правда. 1993. Московский выпуск. №22. С.1.

[38] Грешневиков А.Н. Указ. соч. С. 276.

[39] Мусин М.М. Указ. соч. С. 404.

[40] Аль-Кодс. 1994. №27. С. 4.

[41] Советская Россия. 1994. №8. С. 4.

[42] Правда. 1994. №35. С. 1.

[43] Бюллетень левого информцентра. 1994. №11. С. 4.

[44] Коган-Ясный В.В. Политические этюды. 1994-2003 гг. М., 2005. С. 18.

[45] МК. 2003. №216. С. 4.

[46] См.: Сигал Л. Год после путча // Альтернативы. 1995. №1. URL: http://www.alternativy.ru/old/magazine/htm/95_1/god1.htm (дата обращения: 20.11.2012).

[47] Некрасов В.Ф. МВД в лицах. Министры от В.В. Федорчука до А.С. Куликова. 1982-1998. М., 2000. С. 272.

[48] Известия. 1993. №194. С. 2.

[49] Российская правда. 1994. №20. С. 1.

[50] АиФ. 2003. №41. С. 4.

[51] Известия. 2006. №182. С. 5.

[52] МК. 1993. №199. С. 1; Трудовой Тирасполь. 1993. №42. С. 2.

[53] Площадь Свободной России... С. 121-122.

[54] Мусин М.М. Указ. соч. С. 324.

[55] Дубинушка. 1993. №3. С. 1.

[56] Гласность. 1994. №20-21. С. 2.

[57] Дума. 1994. №9. С. 1.

[58] См.: МВД, мафия и олигархи. Беседа Любови Борусяк с генерал-майором милиции в отставке Владимиром Семёновичем Овчинским // Полит.Ру [Интернет-ресурс]. 2011. 3 марта. URL: http://www.polit.ru/article/2011/03/03/ovchinsky.html (дата обращения: 08.02.2013).

[59] См.: Иерей Виктор. Свидетельствую // Завтра. 1994. №31. С. 5; Назаров М.В. Тайна России. 2-ое изд. М., 1999. С. 318.

[60] См. фильм В. Тихонова «Русская тайна».

[61] Советская Россия. 2006. №116. С. 2.

[62] Григорьев Н.Г. Указ. соч. С. 363.

[63] Православная Москва. 1998. №31. С. 6.

[64] Наш современник. 1998. №10. С. 122.

[65] Московский апокалипсис. М., 1996. С. 113.

[66] МК. 1993. №205. С. 2.

[67] Новая ежедневная газета. 1993. №47. С.1.

[68] Там же. 1993. №48. С.2.

[69] Борьба. 1994. №10. С. 4.

[70] Российская правда. 1994. №1-4. С. 1.

[71] Октябрь расстрелянный. Газета-листовка МГК КПРФ. 2008. С. 3.

[72] Власов Ю.П. Русь без вождя. Воронеж, 1995. С. 347.

[73] См. аудиоархив Г.Г. Гусева.

[74] Вечерний клуб. 1993. №245-246. С. 1.

[75] Советская Россия. 1994. №106. С. 4.

[76] Виктор Кузнецов, священник. Указ. соч. С. 3.

___________________________

http://ruskline.ru/analitika/2013/10/3/zhertvy_chyornogo_oktyabrya/

[Александр Васильевич]

«Ельцин продолжил абсолютно беспощадную, циничную борьбу за личную власть»

По словам Сергея Михеева, октябрь 1993 года явился логическим продолжением августа 1991 года и развала СССР



В двадцатую годовщину трагических событий октября 1993 года российский политолог Сергей Михеев прокомментировал для KM.Ru значение тех дней для дальнейшей истории нашей страны.

«Если рассматривать те события с юридической точки зрения, то Борис Ельцин и его окружение совершили государственный переворот, расстреляв из танков законно избранный парламент Российской Федерации. Ельцин продолжил абсолютно беспощадную, циничную борьбу за личную власть. Ради этой борьбы он в свое время развалил Советский Союз, а впоследствии, в 1993 году, укрепил свою власть, избавившись от неугодного парламента. Ближайшими его союзниками были демократическое окружение и американские советники. Это не фигура речи и не пропаганда: это абсолютная правда. Именно они посоветовали ему проявить силу», - подчеркнул Михеев.

Возможно, отметил он, и депутаты были не во всем правы, но насилие, которое применил Ельцин (по официальным данным, погибли около 200 человек), было беспрецедентным. «Это была кровавая расправа над свободой. Либералы и демократы, которые кучковались вокруг Ельцина, и многие из тех, кто сейчас превозносит 90-е годы, очень любят говорить о свободе, но тогда Ельцин подавил свободу, которая ему не понравилась. Именно 1993 год, расстрел парламента, на мой взгляд, имел отношение к кровавым процессам кавказских войн и бандитской «революции» в России в целом. Он показал простую вещь: если верховная власть совершенно спокойно в центре Москвы расстреливает депутатов, убивает людей, то в принципе возможно все», - отметил эксперт.

Он напомнил, что в 1994 году началась первая чеченская война, в Чечне начали более активно действовать сепаратисты. «Я думаю, многие из тех, кто жаждал крови и беспредела, увидели себе пример, как надо действовать в достижении поставленных целей. Пример – это то, что произошло с парламентом. Сейчас я не вижу большого смысла в том, чтобы рассуждать, какие альтернативные пути развития России тогда существовали. Ситуация тогда была крайне неустойчива, и было трудно понять, по какому пути может пойти наша страна», - добавил политолог.

Он особо подчеркнул, что «случившееся в 1993 году было результатом 1991 года». «Тогда ведь был нелегитимный развал стран, сопровождавшийся насилием. Однако наличие парламента при Ельцине могло бы сбалансировать все его инициативы в сфере экономики (шоковая терапия), в сфере внутренней политики (чеченская война), да и в сфере внешней политики, наверное, не было бы абсолютной сдачи позиций. Возможно, мы бы и не провалились в ту яму 90-х годов», - продолжил эксперт.

«Что касается дальнейшей судьбы представителей парламента, то в каждом случае надо разбираться в отдельности, почему они не пошли в большую политику и не заняли там ключевых постов. Кого-то, наверное, запугали, кто-то опустил руки, а у кого-то просто не получилось. Но надо смотреть правде в глаза: иллюзии демократии и свободного рынка тогда были велики. При всей констатации факта незаконной расправы над парламентом надо констатировать и другой факт: на защиту парламента страна, к сожалению, не поднялась, как и в 1991 году не поднялась на защиту Советского Союза. Я думаю, с одной стороны, население пребывало в разочаровании и апатии, а с другой стороны, была иллюзия по поводу "новых времен" и новых возможностей. Поэтому страна оказалась не готова к активному участию в политике и к защите парламента», - добавил он.

С.Михеев вновь подчеркнул: «Не было бы развала СССР, не было бы и событий 1993 года». «Я уверен, что Советский Союз при всех его минусах имел возможность мирной реформации. Если бы не было Китая, то можно было бы сказать, что у СССР не было никаких дальнейших путей. Но опыт Китая показывает обратное. Однако когда решили резать по живому, уже поздно было плакать по волосам, если голову отрезали», - заключил Сергей Михеев.

http://ruskline.ru/news_rl/2013/10/03/elcin_prodolzhil_absolyutno_bespowadnuyu_cinichnuyu_borbu_za_lichnuyu_vlast/

[Дмитрий Н]

Государственный переворот.  Октябрь 1993-го

Виктор Аксючиц


Выступая против разрушительного курса Ельцина, мы – народные депутаты РФ от Российского христианского демократического движения – оказались в оппозиции и к руководству Верховного Совета, ибо противоборствующие стороны являли собой плеяду советской номенклатуры, не соответствовали роковым событиям эпохи, не понимали сущности происходящего.


_{Расстрел Белого дома}    

Трагические события октября 1993 года многим омыли взор. Перед расстрелом 4 октября десятки депутатов крестил в осажденном Доме Советов протоиерей Алексий Злобин – он был секретарем Комитета Верховного Совета по свободе совести, председателем подкомитета которого был я. Время способствует осознанию событий – на расстоянии затухают страсти. Кто-то одумался, когда обнажилось сокрытое. Годовщина трагедии обязывает к ее объективному осмыслению.

Прежде всего, о причинах переворота. Его сторонники до сих пор утверждают, что народные депутаты РФ были избраны при коммунистическом Советском Союзе, поэтому их деятельность в независимой России была по существу незаконна и они подлежали роспуску. На это можно указать, что и Ельцин тоже был избран президентом республики в составе СССР, а не как президент независимой страны. Далее говорится, что российский парламент мешал реформам президента. Но это именно Съезд народных депутатов России избрал Ельцина Председателем Верховного Совета, выведя его из политического небытия. Затем Съезд принял закон об учреждении поста президента и выдвинул Ельцина кандидатом в президенты. После чего парламент предоставил президенту чрезвычайные полномочия для проведения реформ. То есть Ельцин как политический лидер состоялся только благодаря поддержке парламента и получил карт-бланш для благотворных преобразований. Только после того, как президент использовал свои чрезвычайные полномочия не во благо страны: разрушил союзное государство, развалил экономику и армию, обездолил большинство жителей радикальными реформами, – парламентское большинство вынуждено было уйти в оппозицию «реформам». Именно крах реформ вынудил ельцинский режим пойти на силовой переворот, чтобы уничтожить мощную оппозицию в лице высшего органа государственной власти страны (каковым был Съезд народных депутатов), добиться безнаказанности и навязать стране жестко авторитарный режим, защищающий новый правящий слой и компрадорский номенклатурно-олигархичекий капитализм.

Репетиция переворота была проведена еще весной 1993 года. 20 марта 1993 года Ельцин в телевизионном обращении к народу объявил, что подписал указ о введении «особого порядка управления». Конституционный Суд Российской Федерации, еще не имея подписанного указа президента, признал его действия, связанные с телеобращением, неконституционными и усмотрел наличие оснований для отрешения президента от должности. Однако позже представители Ельцина заявили, что неконституционный указ не был подписан. Созванный IX (Внеочередной) Съезд народных депутатов предпринял попытку отрешить президента от должности, но для этого не хватило 72 голосов. На случай же импичмента президента его сторонники приготовились к силовому разгону Российского парламента. По поручению президента руководитель Главного управления охраны, комендант Кремля Михаил Барсуков разработал план действий, который «немедленно и без колебаний» был утвержден Ельциным. О вполне злодейском плане впоследствии признавался непосредственно действующий субъект – руководитель Главного управления охраны президента:

«Суть его сводилась к выдворению депутатов сначала из зала заседаний, а затем уже из Кремля. По плану Указ о роспуске съезда в случае импичмента должен был находиться в запечатанном конверте. После окончания работы счетной комиссии (если бы импичмент всё-таки состоялся) по громкой связи из кабины переводчиков офицеру с поставленным и решительным голосом предстояло зачитать текст указа. С кабиной постоянную связь должен был поддерживать Барсуков, которому раньше всех стало бы известно о подсчете голосов. Если бы депутаты после оглашения текста отказались выполнить волю президента, им бы тут же отключили свет, воду, тепло, канализацию… Словом, всё то, что только можно отключить. На случай сидячих забастовок в темноте и холоде было предусмотрено “выкуривание” народных избранников из помещения. На балконах решили расставить канистры с хлорпикрином – химическим веществом раздражающего действия. Это средство обычно применяют для проверки противогазов в камере окуривания. Окажись в противогазе хоть малюсенькая дырочка, испытатель выскакивает из помещения быстрее, чем пробка из бутылки с шампанским. Офицеры, занявшие места на балконах, готовы были по команде разлить раздражающее вещество, и, естественно, ни один избранник ни о какой забастовке уже бы не помышлял. Президенту “процедура окуривания” после возможной процедуры импичмента показалась вдвойне привлекательной: способ гарантировал стопроцентную надежность, ведь противогазов у парламентариев не было. Каждый офицер, принимавший участие в операции, знал заранее, с какого места и какого депутата он возьмет под руки и вынесет из зала. На улице их поджидали бы комфортабельные автобусы» (Коржаков А. Борис Ельцин: от рассвета до заката).

Вскоре после оглашения указа 21 сентября 1993 года № 1400 о роспуске Съезда народных депутатов Конституционный Суд Российской Федерации на экстренном заседании принял решение о том, что указ Ельцина в двенадцати местах нарушает Российскую Конституцию и, согласно Конституции, является основанием для отрешения президента Ельцина от должности. Ибо действующая Конституция России гласила:

«Статья 121-6. Полномочия Президента Российской Федерации (РСФСР) не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации (РСФСР), роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращаются немедленно».

Вспоминаются эпизоды в осажденном Доме Советов. На первом заседании разогнанного Ельциным Съезда по электронной системе мне выпало выступать одним из первых. Я призвал депутатов исходить из реальных фактов: президент, безусловно, является узурпатором и совершил государственный переворот, но он, в отличие от Верховного Совета, обладает рычагами власти. Поэтому Съезд должен отказаться от обличительных бездейственных деклараций и утопических призывов и принимать решения, которые способны реально остановить беззаконие. И я озвучил предварительно размноженный на моей полиграфической технике, незадолго до этого завезенной в здание Верховного Совета, проект постановления Съезда. В нем излагалась чрезвычайная концепция выхода из чрезвычайной ситуации. В первом пункте предлагалось назначить сроки одновременных досрочных выборов президента и народных депутатов. Во втором – вступить в переговоры с президентской стороной для разработки правовых основ досрочных выборов. В третьем: в случае отказа президента пойти на законные досрочные выборы квалифицировать его действия как государственный переворот, что является тягчайшим преступлением. В итоге предписывалось всем силовым структурам страны приступить к задержанию участников переворота. Я пытался сформулировать реальную концепцию выхода из кризиса – задать поле между альтернативами: президентским заговорщикам предлагалось мирное разрешение конфликта, отказом от этого они обнажали свои узурпаторские мотивы и потому на законных основаниях подлежали аресту. В ответ на мое предложение в зале заседаний со всех сторон, в том числе и от моих коллег патриотов-государственников, послышались обвинения в том, что предлагаю вступать в переговоры с узурпаторами, которые находятся вне закона. То есть услышал очевидные, но политически беспомощные декларации политиков, призванных к спасению страны. Выступая затем каждый день, мне с помощью Олега Румянцева удалось убедить Съезд принять-таки решение о досрочных одновременных выборах, но сделано это было только 24 сентября – после силовой и информационной блокады Дома Советов, отчего общество об этом не узнало.

Через несколько дней после переворота руководство Верховного Совета поручило мне провести переговоры с председателем Центрального банка Виктором Геращенко о том, чтобы банк перечислил Верховному Совету причитающиеся ему финансовые средства, без которых невозможна нормальная жизнедеятельность высшего органа государственной власти. Виктор Владимирович вышел из своего кабинета на лестничную клетку и сказал примерно следующее: если меня снимут, это не нужно и вам, поэтому я могу только срочно перечислить отпускные депутатов и сотрудников Верховного Совета – это тоже приличные средства. На том и порешили. Но и за этот совершенно законный шаг «демократические» СМИ обвинили председателя ЦБ в предательстве.


_{Крестный ход у Белого дома}
    

До сих пор слышны слова о попытке коммуно-фашистского переворота, хотя об этом уже неприлично говорить. Примерно 25 сентября 1993 года ко мне в Доме Советов обратился американский тележурналист: «Как вы – демократ по убеждениям – могли оказаться среди экстремистов и фашистов?» Я спросил, где он видит таковых. Журналист показал на площадь перед Домом Советов. Мне пришлось указать на очевидные факты. Всегда и везде политические перевороты сопровождаются выплеском на улицы экстремизма. С той разницей, что у нас не бьют витрин, не жгут автомобили, не избивают милицию, что в обстоятельствах гораздо менее радикальных уличная толпа делает всегда в «добропорядочной» Америке и Европе. И сегодня нужно признать объективное: вплоть до 3 октября при потоках лжи в средствах информации, полной блокаде с колючей проволокой (даже машины «Скорой помощи» не пропускались), при отключении всех средств жизнеобеспечения в течение двухнедельной эскалации насилия тысячи защитников Дома Советов вели себя невиданно сдержанно. Далее я попросил журналиста указать мне хотя бы на одного депутата-экстремиста или фашиста. Или хотя бы на одно экстремистское фашиствующее выступление депутатов или такого рода постановление Российского парламента. Ничего подобного американский журналист привести не мог, ибо депутаты в той ситуации проявили удивительную уравновешенность.

Никаким коммуно-фашизмом в депутатском корпусе не пахло. Другое дело, что происходящее у стен «Белого дома», как всегда в подобных обстоятельствах, было не управляемо со стороны парламента. Откуда пришли и кому были выгодны отряды РНС Баркашова, с фашистской символикой марширующие у Американского посольства и перед зарубежными телекамерами? А большевистские вопли коммунистической агитбригады Анпилова? Как президентской пропаганде без таких провокаторов удалось бы убедить мир в коммуно-фашистском путче?

Один из примеров провокаций. За несколько дней до расстрела я подъехал к Краснопресненскому райисполкому, в котором был своего рода штаб той группы депутатов, что осталась снаружи колючей проволоки вокруг Дома Советов. На моих глазах к райисполкому подбежала группа вооруженных до зубов молодых людей в камуфляже. И вот они ставят к стенке и разоружают милиционеров, наряд которых постоянно находился в автомобиле при входе. Размахивая огромными «базуками» – ручными пулеметами, они поднимаются по этажам, обыскивая всех встречных. Я следом за ними вхожу в кабинет председателя райисполкома. Саша Краснов стоит за столом с большим количеством телефонов под дулами автоматов-пулеметов. Я называю себя и спрашиваю, в чем дело. Александр: «Виктор, они требуют, чтобы я немедленно отдал распоряжение всем отделениями милиции района выдать им оружие. Во-первых, у меня нет на это никаких полномочий, и меня никто не послушает. Во-вторых, милиция в данный момент занимает нейтральную позицию, и подобная акция немедленно подтолкнет ее выступить против Верховного Совета». В общем, нам удалось убедить баркашовцев (это были они) в бессмысленности требований. Это был не наивный патриотический энтузиазм, а провокация, и если бы она удалась, кровопролитие началось бы раньше. Кстати, никто из баркашовцев не попался при штурме Дома Советов, все вовремя ушли известными им подземными тропами или дырами в оцеплении.

Многие годы в годовщину расстрела у стен стадиона возле Дома Советов собирался массовый митинг протеста с сотнями портретов расстрелянных людей. Всякий раз их пытались «возглавлять» коммунистические организации – КПРФ Зюганова и радикалы Анпилова, что тоже способствует распространению мифа о «коммунистическом перевороте». Но у КПРФ не было своей фракции среди депутатов, коммунисты не имели большого влияния в парламенте. У Дома Советов они были далеко не в большинстве, заметна была только малочисленная, но крикливая группа Анпилова. Уже забылось, что накануне расстрела лидер коммунистов Зюганов выступил по центральным телевизионным каналам и призвал коммунистов покинуть Дом Советов и не выходить на улицы.

После того, как Дом Советов изолировали колючей проволокой, я старался в различных «горячих» точках предотвращать насилие. Увел с митинга на площади у здания МИД к Киевскому вокзалу большую группу протестующих в тот момент, когда ОМОН по команде явно шел на расправу с людьми. Около двух часов через мегафон разоблачительно-призывными спичами гасил импульсы агрессии со стороны ОМОНа, одновременно организуя не панический отход людей под натиском вооруженного до зубов милицейского отряда. У Киевского вокзала я призвал народ разойтись и собраться на следующий день в другом месте. 28 сентября я оказался на углу Конюшковского переулка и Конюшковской улицы возле метро «Краснопресненская», где перед милицейским заградительным кордоном собралась большая масса народа. Забрался на поливальную машину, но без мегафона я безоружен. Обратился к людям с просьбой найти мегафон. Через полчаса какой-то бойкий парнишка принес его. Как это было, описал в своем дневнике белодомовского сидения Хасбулатов:

«Ребриков рассказывает: вчера у Аксючица не было мегафона для выступления перед стихийной демонстрацией. Парнишка лет 12 вызвался пройти через все кордоны и доставить. Прибежал. Говорит: “Меня дядя Аксючиц прислал за мегафоном”; от него передал записку: “Срочно нужен мегафон”. – “Я пройду, я знаю, как пройти”, – и пронес, чертенок».



_{Виктор Аксючиц на крыше поливальной машины у м. Краснопресненская}
    

Вскоре пошел проливной дождь, но обстановка накалялась, люди заботливо передавали нам на «трибуну» сухую одежду, зонтики. Я читал постановления Верховного Совета, противоборствующим сторонам вещал о ситуации, призывал ОМОН не проявлять насилия по отношению к своим согражданам. В результате многих часов «пропаганды» омоновцы начали размягчаться, поддались нашим уговорам и стали передавать в Дом Советов еду и лекарства. Дело шло к тому, что могли пропускать врачей. Далее поступила команда (цитируется по записи радиоперехвата):


«– Начать оттеснение, не дать возможности прорыва демонстрантов. Сейчас от “Мира” подбросим подкрепление…

– Как действовать?

– Оттесняйте, выдавливайте. Снимите с поливальной машины эту гниду Аксючица и других нардепов. Отобрать у них мегафон…

– Куда нардепов?

– Те, что с внутренней стороны, – пусть стоят. Полезно помокнуть. А тех, кто вне оцепления, не пускать в “Белый дом” ни под каким предлогом. Если что – бить, но аккуратно, без следов…

– Поняли, погоним к “1905 году”…»


Появилось несколько автобусов со свежим подразделением милиции, гораздо свирепее вооруженным и настроенным. Под руководством человека в штатском они стали оттеснять людей и окружали нашу «трибуну». Пришлось спрыгнуть и вновь заняться организованным отходом под натиском ОМОНа. Несколько часов стена щитов по широкой улице теснила скандирующую толпу к станции метро «Улица 1905 года». Периодически некоторые горячие головы или провокаторы пытались бросать в ОМОН металлические трубы и булыжники – их приходилось осаживать. В другую сторону обращался с призывами не проявлять насилия к мирным людям, вышедшим на мирную демонстрацию. У метро прокричал, что мы честно выполнили свой гражданский долг и сейчас нужно уйти от столкновения с милицией в метро. Несколько молодых людей обозвали меня предателем. Я же ответил, что предательством было бы провоцировать гражданских людей к столкновению с вооруженным до зубов отрядом, явно готовым пойти на самые крутые меры. Кровавые столкновения могли начаться раньше 3 октября…



***



(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Конечно, у депутатов было много ошибок, слабости, глупостей. Но где и когда в радикальной ситуации, в которую вогнал страну указ № 1400, было иначе? Да, решение об одновременных досрочных выборах президента и парламента нужно было принять в первый же день заседания Съезда (как настаивали я и Олег Румянцев), а не через неделю, когда об этом уже никто не узнал, ибо информационная блокада была полная. (Гайдар в очередную годовщину лгал на страницах «НГ»: «Депутатов пришлось разогнать потому, что они не соглашались на одновременные выборы».)

Действительно, руководители Съезда проявили отсутствие политической и государственной мудрости. Примерно 27 сентября я принес руководству Верховного Совета проект постановления Съезда, в котором предлагал одну из возможных (я убежден и поныне) моделей мирного урегулирования конфликта властей. Предлагалось решением Съезда сформировать Конституционную Ассамблею. Задача такого рода экстраординарного органа (а ситуация и требовала только неординарных решений) – разработка и принятие конституционных законов об одновременных выборах президента и парламента. Роль Верхней палаты Собрания мог выполнить Конституционный Суд, задача которого – в ситуации остаточной законности найти границы допустимого в правовом поле для выхода из чрезвычайной ситуации. Нижнюю палату предлагалось сформировать паритетно из представителей народных депутатов России и глав субъектов Федерации. Понятно, что это предложение, помимо всего, позволяло увеличить степень влияния Съезда, привлекая на свою сторону Конституционный Суд и губернаторов, которые в этот момент в помещении Конституционного Суда собрались на Совет Федерации – как раз для поисков выхода из политического кризиса.

Председатель Верховного Совета Хасбулатов сжег мой проект на свече (которая была единственным источником освещения) и дружески посоветовал никому об этом не говорить, так как «мы уже имеем одних узурпаторов, а эта затея превращает в узурпаторов и региональных руководителей». На мой вопрос: «Отцы-командиры, что прикажете делать?» – я получил ответ: «Не рыпаться и ждать». Дождались известно чего. Лидеры противостояния президенту мало соответствовали трагической ситуации и безвольно отдавались революционной стихии, которая умело направлялась профессиональными провокаторами. Сначала был двухнедельный концлагерь, устроенный президентской властью парламенту страны, затем выстрелы в защитников Дома Советов из мэрии и только потом возгласы Руцкого о захвате Останкина – вслед бросившейся туда толпе.


_{Переговоры в Свято-Даниловом монастыре}
    
Сознавая приближающуюся кровавую расправу, я предпринимал попытки поспособствовать началу переговоров. Из Конституционного Суда позвонил митрополиту Кириллу и призвал срочно начать переговоры, а посредником может быть только Патриархия. Он сказал, что сегодня руководители РПЦ встречаются с президентом, но до этого хотели бы встретиться с кем-нибудь из руководства Верховного Совета. Я сказал, что в Конституционном Суде находятся председатели палат Верховного Совета Абдулатипов и Соколов. Владыка Кирилл предложил срочно привезти их в Данилов монастырь, что я и сделал на своем автомобиле. При этой встрече был оговорен формат переговоров, начавшихся на следующий день – 1 октября. В переговорах участвовала делегация, представленная находящимися в Доме Советов народными депутатами, а я оказался за пределами колючей проволоки и потому непосредственно в переговорах участия принимать не мог. Запомнился эпизод, когда после многочасовых сидений в холл здания в Даниловом монастыре вышел заместитель председателя Верховного Совета Воронин и сказал мне, что достигнуто соглашение, которое сейчас перепечатывается, после чего оно будет подписано: демилитаризация ситуации вокруг Дома Советов, частичное снятие блокады – пропуск в Дом Советов корреспондентов, продовольствия, включение водопровода, начало переговоров о разрешении политической ситуации. После перечисления этих разумных тезисов он добавил: «а завтра соберется народ и – на Кремль…» (Еще пример роковой неадекватности.) Воронин предложил мне срочно дать пресс-конференцию по поводу происшедшего, но в самом начале ее СМИ информировали о прекращении переговоров. Депутат Валентина Домнина рассказывала, что в последний момент перед подписанием соглашения о перемирии Филатов сказал Лужкову, что президент не примет это соглашение, ибо оно узаконивает депутатов. Представители президента покинули переговоры, но средства массовой дезинформации объявили о том, что переговоры были прерваны по вине народных депутатов.

Танковый расстрел Дома Советов, к которому вынудил Ельцин армию, выплеснул на улицы столицы инфернальные силы. Самое страшное в том, что верховная власть не только разрешила, но и призвала к массовым убийствам, во многом организовала их. Как рассказывал впоследствии руководитель группы «Альфа», Ельцин приказал расстрелять в Доме Советов всех депутатов, приказал Коржакову пристрелить Хасбулатова и Руцкого. Слава Богу, «Альфа» не выполнила приказ, напротив – способствовала мирному выводу депутатов и многих защитников из Дома Советов. В прессе писали о сотне снайперов (собранных Коржаковым по стране и за ее пределами), которые обстреливали обе противостоящие стороны и мирных жителей, чтобы взнуздать конфликт и вынудить спецназ к штурму «Белого дома». Так, был убит снайперской пулей в заднюю часть шеи офицер «Альфы». При этом со стороны Дома Советов не было ни одного выстрела, которым кого-либо ранили или убили. Беззаконие власти мгновенно отозвалось разнузданием звериных инстинктов у тех, кто не чувствует Бога в душе. Толпы мирных жителей глазели на расстрел и рукоплескали танковым залпам. Штурмовые отряды, сформированные из армейских выродков, спецслужб, а также частных охранных фирм, при первом запахе крови мгновенно расчеловечились и устроили кровавую бойню.

Инфернальную атмосферу вокруг Дома Советов отражает фрагмент расшифровки милицейского радио-эфира в ночь на 4 октября 1993 года:

«Никого живым не брать… Мы их перевешаем на флагштоках везде, б…, на каждом столбу перевешаем, падла… И пусть эти п...сы, б…, из Белого дома, они это, с..и, запомнят, б…, что мы их будем вешать за …! Ребята, они там, с..и, десятый съезд внеочередной затеяли… – Хорош болтать, когда штурм будет? – Скоро будет, скоро, ребята. Руки чешутся. – Не говори, поскорее бы! … – А мы их руками, руками. Анпилова ОМОНовцам отдать, вместе с Аксючицем и Константиновым».

Вооруженные подонки расстреливали людей у бетонных стен стадиона, в подвалах, в подъездах, в укромных местах окрестностей Дома Советов, избивали и пристреливали попавшихся безоружных, охотились за мелькающими в окнах жителями. Особенно усердствовали анонимные профессионалы, как впоследствии писали газеты – «снайперы Коржакова». Установлено около тысячи убитых. Сотни родителей с портретами расстрелянных молодых людей являлись на каждую годовщину к поминальному кресту возле Дома Советов. А сколько убитых было сожжено в столичных моргах?! Мой друг, прокурор-криминалист Генеральной Прокуратуры Володя Соловьев бросил в радио-эфире короткую фразу, которая всё во мне перевернула. Ведущий передачи спросил: «Что заставляет вас так ретиво отстаивать свою позицию?». Он ответил: «После того, как я увидел около “Белого дома” окровавленные машины с телами молодых людей, меня ничто не заставит говорить или делать что-либо противное своим убеждениям». И никто за массовые убийства не понес никакой ответственности!

Никакие ошибки белодомовцев, все провокации вокруг не оправдывают кровавую бойню. Через два дня после расстрела Дома Советов я имел возможность спросить советника президента Сергея Станкевича: «Без споров кто виноват, кто прав, что законно или нет, – зачем же танками, зачем столько крови, если своих целей вы могли достичь менее жестокими средствами, например усыпляющими газами?» Ответ я получил искренний: «Это – акция устрашения для сохранения порядка и единства России, ибо теперь никто и пикнуть не посмеет, особенно руководители регионов».

Столичная интеллигенция и потребовала от президента перманентного устрашения, называя это демократией. После кровавого расстрела Дома Советов группа московских интеллектуалов в своем обращении, видимо устыдясь своей слабости («нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми»), так определила самое «грозное» в происходящем: «И “ведьмы”, а вернее – красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грозно оскорбляли народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной… демократии?» Пушечной демонстрации и расстрелов сотен молодых людей оказалось недостаточно, требовали чего-то более радикального.

И доныне одни из них заклинают, что благодаря кровавой расправе над политическими оппонентами шаг к демократии мы сделали; другие же убеждены, что тогда поступили правильно, хотя и признают, что ни к какой демократии это не привело. И никаких тебе «мальчиков кровавых в глазах» – всё та же классовая ненависть застит взор! Впоследствии только у Юрия Давыдова хватило мужества признаться: «Мне не следовало пользоваться правом на глупость». Самые известные из подписантов впоследствии не защищали свои расстрельные призывы (Белла Ахмадулина, Василь Быков, Даниил Гранин, Дмитрий Лихачев, Булат Окуджава, Виктор Астафьев).

Один из печальных итогов того времени: обе стороны хуже, ибо еще не сформировалась новая политическая элита России.


***


В результате кровавого государственного переворота октября 1993 года и навязывания авторитарной конституции окончательно сформировался авторитарный ельцинский режим. У Дома Советов столкнулись следующие силы.

Переворот организовывали или поддерживали: столичная правящая номенклатура; структуры торгового и финансового капитала, связанные коррупцией с номенклатурой (компрадорская буржуазия) и их охранные отряды; криминальные структуры и их боевики; радикал-либеральная интеллигенция и их СМИ, идеологически обрабатывающие российское общество и вводящие в заблуждение зарубежную общественность; западные политические лидеры, общественность, финансовые круги, СМИ, одобряющие действия Ельцина и помогающие ему. В российской прессе неоднократно писалось об участии в событиях снайперов, привлеченных Коржаковым из-за рубежа (официальная пропаганда называла их «снайперами Руцкого»). Различные силы объединяло стремление сохранить режим, предоставляющий невиданные возможности обогащения и контроля над Россией. Многих побуждала к действиям боязнь правосудия.

По другую сторону баррикад, внутри Дома Советов, были представлены следующие социальные и политические группы. Большинство депутатов выражало интересы директорского и управленческого корпуса – производственного капитала, который по своей природе ориентирован государственно. Была там и часть номенклатуры, по тем или иным причинам выброшенная из сферы распределения власти и богатства. Среди депутатов было небольшое количество патриотов-государственников, своего рода идеалистов – носителей патриотической государственной идеи; на этот момент они были разобщены, имели малую общественную поддержку, ибо национальная идеология была недоступна широкой общественности и дискредитирована средствами информации. Всех объединяло стремление противостоять разгулу беззакония, развалу и расхищению страны, защита собственных жизненных интересов, которые не совпадали с курсом режима. Большой разброс групповых интересов был причиной аморфности решений Съезда и руководства Верховного Совета, неспособности к оперативным и адекватным ситуации действиям.

Вокруг Дома Советов собрались разношерстные элементы: представители обездоленных, деклассированных и обозленных слоев, большей частью не объединенные никакими политическими организациями; коммунистические организации различных оттенков, стремящиеся к восстановлению коммунистического Советского Союза; малочисленные патриотические организации и многочисленные патриотически настроенные граждане, защищающие российский парламент как рубеж сопротивления антинациональному режиму, а не потому, что он выражал их материальные интересы. Помимо этого, возле Дома Советов было множество провокационных групп, руководимых спецслужбами. Всё вместе это представляло пеструю толпу, своими лозунгами и действиями не внушающую доверия равнодушному обывателю.

До кровавой развязки стремились быть нейтральными региональные политические элиты, армия и силовые структуры, а также большая часть общества. Инициативы Патриархии об умиротворении сторон власть использовала в качестве идеологической завесы, скрывающей ее цели и действия. Полной блокадой Дома Советов, оголтелой информационной пропагандой, чередой кровавых провокаций сторонникам Ельцина удалось внушить обществу миф о многочисленных вооруженных «коммуно-фашистских» отрядах в Белом Доме, представляющих угрозу общественной безопасности. Способствовали этому и провокационные маршировки перед телекамерами отрядов праворадикалов с фашистской символикой, провокационное нападение на здание штаба СНГ левых радикалов «Союза офицеров» Терехова. В результате с огромными усилиями Ельцину удалось вынудить армейское руководство подавить сопротивление. Невиданный в цивилизованных государствах расстрел законного парламента из танков и кровавая расправа над его защитниками понадобились Ельцину для запугивания общества и оппозиционных политических сил. Свирепая акция устрашения во многом достигла своих целей: региональные лидеры, многие колеблющиеся политики поспешили продемонстрировать лояльность победителю.

На выборах в Федеральное Собрание были выбиты из борьбы патриотические некоммунистические организации. Ряд их лидеров был арестован, у них изымали помещения, отключали телефоны, перекрывали возможности финансирования предвыборной кампании, их активистов в разных городах милиция задерживала при сборе подписей, они не допускались к государственным радио и телевидению, по которым шла интенсивная дискредитация их деятельности.

В то же время были предоставлены все возможности для предвыборной кампании Жириновского, который получил голоса многочисленных избирателей-патриотов, так как все остальные патриотические объединения не были допущены к выборам. Общество оказалось неспособным противостоять губительным действиям режима потому, что в народе, измученном десятилетиями репрессий и подавления, еще не восстановилась историческая память, не возродилось национальное самосознание, не пробудилась национальная воля. Создав безвластную Думу, сформировав марионеточную оппозицию, полностью контролируя правительство, команда Ельцина развязала себе руки. Но с этого началась жесткая борьба различных кланов в правящей олигархии, что и определило многие последующие события.

Главный вывод из всего этого недоступен не только авторам обращения либеральной интеллигенции к президенту, но и многим современным радикал-демократам. Нормально, что в обществе ведется политическая борьба и даже есть конфронтация. Нормально, что все мы придерживаемся различных политических взглядов. Патология начинается в тот момент, когда ради своих целей вожди превращаются в палачей. Еще более патологично, когда люди, называющие себя интеллигенцией, пытаются всех убедить, что альтернативы кровавому разгрому быть не могло. Выбор был и в те дни, он был совершен со всей определенностью: большинство сегодняшних реалий, которые так не нравятся и демократам-обращенцам, являются роковым следствием кровавой акции насилия. Если демократией называть расстрел безусых юношей на стадионе, тогда что такое фашизм? До сего дня русская либеральная интеллигенция, презиравшая Лескова, не подававшая руки Достоевскому, подарившая России три революции, остается верна своей исторической безответственности перед судьбой России.


3 октября 2013 года

http://www.pravoslavie.ru/arhiv/64590.htm

[Дмитрий Н]

Письмо 42-х, или о «мастерах культуры»

Диакон Владимир Василик





После расстрела  законно избранного Российского парламента было опубликовано письмо 42 видных деятелей культуры с полным одобрением всего совершившегося.

Знаменателен был сам заголовок письма – «Раздавить гадину». В свое время этот призыв, обращенный против Католической церкви, провозгласил «дьявол во плоти» Вольтер, и, вняв ему, революционная Франция в годы террора казнила тысячи католических священников и десятки тысяч мирян. Позднее этот лозунг звучал и в 1917 году, и в 1937-м, когда расстреливали «врагов народа».

Текст письма под стать заголовку:

«Нам некого было бы винить, кроме самих себя. Мы “жалостливо” умоляли после августовского путча не “мстить”, не “наказывать”, не “запрещать”, не “закрывать”, не “заниматься поисками ведьм”. Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?

И “ведьмы”, а вернее – красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить? Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?..

Мы не можем позволить, чтобы судьба народа, судьба демократии и дальше зависела от воли кучки идеологических пройдох и политических авантюристов».

Вся лексика выдержана в «лучших» традициях московских процессов 1922 и 1936–1937 годов. Более хлестко не мог бы сказать ни Вышинский, ни Крыленко, ни Михаил Кольцов. Есть здесь и лицемерие, типичное для тех процессов и публичных голосований. Авторы пишут:

«Мы не призываем ни к мести, ни к жестокости, хотя скорбь о новых невинных жертвах и гнев к хладнокровным их палачам переполняет наши (как, наверное, и ваши) сердца».

По сути дела подписавшие письмо с призывами раздавить, запретить, закрыть обращаются к тем, кто хладнокровно устроил ловушку у мэрии и телецентра и кто еще хладнокровнее расстрелял Верховный Совет. Скорбь о невинных жертвах выглядит более чем лицемерием, и всё перевернуто с ног на голову.

По иронии судьбы среди подписавшихся были те, кто прямо или косвенно пострадал от репрессий при советской власти. Странно было видеть под этим документом подпись «патриарха» российской интеллигенции, узника соловецких лагерей Дмитрия Сергеевича Лихачева, а также Булата Шалвовича Окуджавы, чьи родственники пострадали как раз во времена призывов «раздавить гадину». Удивляло и то, что А.И. Солженицын, один из главных духовных оппонентов революции, скорбевший о ее жертвах, выразил полное одобрение расстрелу законно избранного парламента и, говоря его языком, грудам жертв, холмам жертв.

Сергей Кара-Мурза в работе «Интеллигенция на пепелище родной страны» справедливо отметил тоталитаризм мышления авторов:

«Насколько чужда им идея права. Все неугодные партии и объединения они требуют запретить не через суд, а указом исполнительной власти. Неугодные газеты – закрыть не после судебного разбирательства, а до него. Лучше всего – разгромив редакции и выкинув в окно редакторов».

Как это было, вспоминал Александр Проханов: ворвавшиеся в редакцию газеты «День» бойцы ОМОНа избивали журналистов, глумливо расклеивали портреты Гитлера и кричали «фашисты». Всё в духе авторов письма, назвавших фашистами защитников законной конституционной власти, своих же соотечественников, среди которых были ветераны Великой Отечественной войны, проливавшие кровь в борьбе с фашизмом.

Казалось бы, парадокс: многие из подписантов, например Юрий Карякин, Андрей Нуйкин, Даниил Гранин и т.д., на страницах «Огонька» не жалели чернил и слез для обличения ленинско-сталинских беззаконий, бессудных расправ, произвола и угнетения свободы мысли и печати. А теперь – призывали к подобной же бессудной расправе и подавлению свободной мысли.

В советское время многие из авторов проявили себя как носители гуманизма, они сочиняли детские стихи, сентиментальные песни… Социолог Борис Кагарлицкий писал: «слушать песни Окуджавы про “комиссаров в пыльных шлемах” после его заявлений о том, что ему не жалко безоружных людей, погибших в “Белом доме”, как-то не хочется…»

Что же произошло с этими людьми?

И произошло ли?

Мы слишком привыкли к термину «творческая интеллигенция», к представлению о ее свободе, духовности, независимости. А на самом деле «творцы» и «певцы» органично вписываются в систему и послушно внимают ее приказам. Письмо 42-х отнюдь не было спонтанным явлением. Оно органично входило в пропагандистскую войну, которую вели Б.Н. Ельцин и его окружение. Вот лишь один факт. 30 сентября 1993 года заместитель министра образования Российской Федерации Александр Асмолов, известный специалист по теории психологической установки, направил в Совет Министров разработанную им «Программу первоочередных социально-психологических мер “Белый дом”», предусматривавшую следующие меры:

«…2. Средствами массовой коммуникации создать видеоряд по схеме “обыкновенный фашизм – коммунизм – Белый дом”. Первые ходы: демонстрация фильма М. Ромма “Обыкновенный фашизм”; повтор майских пленок с демонстрациями и жертвами.

3. Лично о спикере. Несколько раз прокрутить по телевизору программу Л. Радзиховского о Хаcбулатове.

4. Просьба к Д.С. Лихачеву с предложением о выступлении перед интеллигенцией России в данной ситуации».


Вот и разгадка подписи соловецкого сидельца Д. Лихачева, а равно и человеконенавистнического клише «красно-коричневые оборотни». Это всего лишь выполнение установок на нейро-лингвистическое программирование, данных Асмоловым. И невольно соглашаешься с молдавским политиком Владимиром Солонарем, который в 2010 году называл письмо «возмутительным примером» дискредитации политических оппонентов: «Чтение этого текста и сегодня вызывает вопрос: кто тут больше подобен „фашистам“ – те, кого письмо называет таковыми, или его авторы?»

А теперь копнем глубже. В августе 1993 года 36 литераторов опубликовали в газете «Литературные новости» письмо президенту Б.Н. Ельцину с осуждением «преступной политики Верховного Совета» и требованием «провести досрочные, не позднее осени текущего года, выборы высшего органа законодательной власти». Журналист Алексей Семенов в 2012 году оценил это письмо как призыв к нарушению Конституции России. 15 сентября группа авторов письма (в том числе Юрий Давыдов, Римма Казакова, Анатолий Приставкин, Лев Разгон, Мариэтта Чудакова) были приглашены на встречу с Ельциным. Спустя неделю Борис Ельцин распустил парламент. В общем «гордый буревестник смело веет на просторе». Только заранее выпущенный и на то и откормленный.



Картина ясна. Заказ, вечный заказ. И в «героических» разоблачениях эпохи перестройки не было ничего необычайного и героического. Вспоминается лекция одного из моих университетских преподавателей Бориса Валентиновича Аверина о Солженицыне в далеком 1988 году. Когда я подошел к нему поблагодарить и наивно сказал: «Какой героический поступок вы совершили», он устало посмотрел на меня и сказал: «Володя, это же разрешенный героизм».

Была дана соответственная отмашка, которую и выполняли Карякины и Нуйкины. И мало чем в ее исполнении они отличались от Кольцовых и Ставских. Как это у Мандельштама?

Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель,
Достоин такого рожна.

Какой-нибудь честный предатель,
Проваренный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель,
Такую ухлопает моль.

И дальнейшее творчество «мастеров культуры» очень даже подтверждает подобную точку зрения. Даниил Гранин в 2000-е годы отошел от своей первоначальной позиции, которую он отстаивал в «Блокадной книге», – теперь он настаивал на том, что Ленинград надо было сдать. Как точно замечает бывший фронтовик и блокадник Григорий Васильевич Романов: «Что бы он ни говорил, его мысли склоняются к тому, что “город надо было сдать”, а это вообще неправильная постановка вопроса. Если бы мы его сдали, от него бы ничего не осталось, жертвы были бы страшнее блокадных». К сожалению, Гранин услышал системный «общественный» заказ на антипатриотизм и, увы, отозвался на него. То же можно сказать о Викторе Астафьеве. Как справедливо отмечает ветеран войны, фронтовик, кавалер семи боевых орденов, трижды раненый офицер постоянного состава штрафбата Александр Васильевич Пыльцин:


«Одно дело – “догорбачевские” и “доельцинские” произведения Астафьева, за которые и присуждались ему Государственные премии. Совсем другое – когда читаешь “военную прозу” Астафьева времени перестроечного, горбачевского и позже. Возьмем, например, его “роман” “Прокляты и убиты”. Вот только немного из этого астафьевского “сочинения” о том, как формировались маршевые роты из мобилизованных:


“Казармы (для них) не освобождались. В карантинных землянках теснота, драки, пьянки, воровство, вонь, вши. Никакие наряды вне очереди не могли наладить порядок и дисциплину среди людского сброда. Лучше всего здесь себя чувствовали бывшие урки-арестанты. Они сбивались в артельки и грабили остальных. Весь солдатский быт был на уровне современной пещеры. Улучшения в жизни и службе бойцы так и не дождались. Переодели их в старую одежду, заштопанную на животе. Ребята еще не понимали, что этот быт, мало чем отличающийся от тюремного… Попцов во время пробежки упал. Командир роты с разгона раз-другой пнул его узким носком сапога, а потом, распаленный гневом, уже не мог остановиться. Попцов на каждый удар отвечал всхлипыванием, потом перестал всхлипывать, как-то странно распрямился и умер”.

И весь его “роман” кишит подобными сценами, описывает ли он боевые действия, армейские или советские государственные порядки. После чтения любой главы этого “гениального романа” Астафьева, изобилующего подобными “пещерными событиями”, просится на язык русская фраза “врет как сивый мерин”. Описание им пребывания в запасном полку, на фронте, не имеют ничего общего с тем, что приходилось видеть мне, начиная с первых дней войны красноармейцем в Краснознаменной Дальневосточной и курсантом военно-пехотного училища в далеком Комсомольске-на-Амуре и далее за всю 40-летнюю армейскую службу».


И всё же без более глубоких объяснений не обойтись. Ведь нашлись же честные русские писатели, такие как Василий Белов, Юрий Бондарев, Александр Проханов, Юрий Кублановский, которые не стали выполнять заказа, не откликнулись на дудочку гамельнского крысолова, не услышали призывов системы к оболваниванию своих сограждан, а выступили против беззакония. И они спасли честь русской культуры и интеллигенции. Более того, даже бывшие диссиденты, такие как Андрей Синявский и Владимир Максимов, поступили совершенно неожиданно. Они публично призвали Ельцина после всего совершенного им уйти из власти, отправиться в монастырь и замаливать грехи.

Что же подтолкнуло авторов письма 42-х к сделанному им выбору? Во-первых – упоение «легальной революцией», победившей демократией. Обратим внимание на фразу:

«Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?»

Это – «демократический идеал», неразрывно связанный с западной либеральной цивилизацией. Вот еще одна ключевая фраза: «История еще раз предоставила нам шанс сделать широкий шаг к демократии и цивилизованности. Не упустим же такой шанс еще раз, как это было уже не однажды!» Иными словами, опять «страна святых чудес» – Европа, только теперь уже либерально-демократическая, с ее сытостью, вседозволенностью, возможностью безнаказанно потреблять наркотики и сношаться с кем хочешь. Не забудем, что первые указы Ельцинского правительства отменяли уголовную ответственность за гомосексуализм и потребление наркотиков, а равно и отменяли принудительное лечение наркоманов. И как зачарованные, мастера культуры шли за лозунгами безудержной свободы, не замечая, что страна гибнет от «шоковой терапии» Гайдара, что ее нагло разворовывают.

Ваучеризация 1992 года была грандиозным обманом, она коснулась только долей процента реального достояния Российской Федерации, да и то потом эти доли вытянули назад спекулянты. Большая часть российской собственности была роздана за бесценок узкому кругу людей. Вот несколько данных: одно лицо стало владельцем всех акций Газпрома (210 миллионов), каждая из которых была оценена в 10 рублей (2 цента по ценам 1994 года, то есть всего 4 миллиона долларов). Автомобильный завод им. Лихачева был продан всего за 1 миллион долларов – в 250 раз дешевле реальной стоимости (4 миллиарда долларов). Красноярский алюминиевый завод был продан братьям Черным в 250 раз дешевле реальной стоимости. Как цинично заявил Березовский: «У нас – власть капитала».

Этому задумал было воспротивиться Верховный Совет – и за это его разогнали. А известный петербургский ученый, доктор исторических наук Сергей Николаевич Полторак считает, что одной из причин расстрела Верховного Совета явилась «Плутониевая сделка» между ельцинским правительством и США: передача Штатам 750 тонн оружейного плутония. Но всего этого «мастера культуры» знать не хотели: их пьянила химера европейского, «цивилизованного» пути. Любой ценой.

Не в последнюю очередь их выбор был сделан и потому, что многие из подписантов письма, по выражению писателя Николая Фомина, на все русское смотрели как бык на красную тряпку. Весьма показательно одно стихотворение Александра Кушнера – одного из 42-х:


Греческую мифологию
Больше Библии люблю,
Детскость, дерзость, демагогию,
Верность морю, кораблю.

И стесняться многобожия
Ни к чему: что есть, то есть.
Лес дубовый у подножия
Приглашает в гору лезть.

И насколько ж ближе внятная
Страсть влюбленного стиха,
Чем идея неопрятная
Первородного греха.


Итак, идея греха поэту кажется «неопрятной». Значит, можно оправдывать и воспевать грех. Любой. Вплоть до казнокрадства и гомосексуализма, до убийства невинных и клятвопреступления, попрания законов божеских и человеческих.

В этом стихотворении России враждебно решительно всё, потому что она – страна христианская, рожденная в крестильной купели Днепра. Русский народ – Новый Израиль – веками воспитывался в единобожии, целомудрии в глубочайшем значении этого слова, в боязни греха. Всё это ненавистно автору: он сторонник многобожия – множества человекобожков (интеллигентных и не очень), ему мешает всё, чем жила Святая Русь. А его идеал – «детскость, дерзость, демагогия», иными словами – демократический инфантилизм и либеральная наглость. То, что мы имели (и имеем) удовольствие (весьма сомнительное, впрочем) наблюдать уже более 20 лет.

И еще одна проговорка поэта: верность морю, кораблю. Согласно глубоким наблюдениям ученого-геополитика Александра Панарина, в конце ХХ века в геополитическом поединке между континентальными державами (точнее сверхдержавой – СССР) и талассократическими (то есть правящими на море) победили последние – США и Великобритания. Это страны с характерной культурой морского разбоя и пиратским сознанием. С этими пиратами и их деяниями по сути дела поэт и солидаризировался (в том числе активным участием в событиях 1991 и 1993 годов на стороне Ельцина).

Всё это печально. Потому что революция пожирает своих детей. Если не физически, то духовно. Печальный пример тому – Валерия Новодворская, практически съеденная заживо своей ненавистью к России. Многие из подписантов письма 42-х уже предстоят суду Божию. Те же, которые еще живы, несмотря на свой весьма почтенный возраст, по-прежнему любят дерзость, детскость, демагогию. По-прежнему играют в революцию. Только в революцию норковых шуб. Вместе с Навальным. Почетные гости Болота.

Каков наш ответ на всё это? Вера и верность. Верность правде Божией и человеческой. Справедливости и законности. Верность исторической России и ее идеалам. Надежда на ее возрождение. И любовь. К ее Церкви и ее народу.


4 октября 2013 года

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/64633.htm

[Александр Васильевич]

«Все чувствовали: дело идет к большой крови»

Беседа с Т.А. Крылатовой, участником октябрьских событий 1993 года

Татьяна Александровна Крылатова — детский психиатр, член Союза потомков российского дворянства. В начале 1990-х годов состояла в культурно историческом обществе «Отечество» и «Конституционно-демократической партии». С 1992 года занималась организацией помощи раненым из Приднестровья, раненым защитникам Верховного совета и двух чеченских войн. В последние годы — эксперт Общественного института Демографической безопасности.


_{4.10.1993. Расстрел Белого дома}   

— Татьяна Александровна, расскажите, пожалуйста, о том, что вы помните о событиях 3 и 4 октября 1993 года.

— В самом здании Верховного Совета я не была. Но в течение двух недель, когда развивались все эти события, я ежедневно приходила к Верховному Совету. Я работала тогда на двух работах — вырывалась, когда могла, ближе к вечеру. 27 сентября были уже перекрыты входы к зданию, и в тот день меня туда уже не пустили. Я была на площади 2 октября, видела, что там происходило. И 4-го числа тоже, когда вся площадь простреливалась. Потом, уже после расстрела Верховного Совета, я работала в основном с ранеными — вот в этом в принципе вся моя причастность к этим печальным событиям и заключалась.

— Сейчас уже выросло поколение, которое практически не понимает, не представляет себе, что в действительности происходило в те дни 20 лет назад. Поэтому так важны свидетельства очевидцев той трагедии.

— После того, как был издан указ Б. Ельцина, который нарушал конституционные права нашего народа, и, естественно, законно избранный парламент был по сути дела делегализован этим указом, стало ясно, что началось противостояние между Верховным Советом и Ельциным. Поскольку были нарушены права граждан, мыслящие люди поняли, что речь идет о прямой узурпации власти и этому надо как-то воспрепятствовать. Поэтому часть народа — не очень большая его часть — пыталась противостоять произволу, высказать свое отношение к происходящему беззаконию. Вокруг Верховного Совета начал собираться народ, это происходило в течение двух с небольшим недель. В основном там собиралась московская интеллигенция, на мой взгляд, те люди, которые понимали эти вопросы, и вместе с ними стали собираться люди со всего тогда еще не до конца распавшегося Советского Союза. Из разных городов и республик когда-то единого государства: из Белоруссии и Молдавии, из других мест. Все уже знали, чувствовали тогда, чем такая ситуация чревата: уже произошел конфликт в Приднестровье, уже гибли сотни людей. И мы с моей мамой и группой других женщин занимались помощью раненым в разных конфликтах. Так мы и оказались у Верховного Совета в те дни. Поставили какие-то палаточки. Я — врач по специальности, и, наверное, у меня уже выработалось какое-то чутье: я знала, что всё здесь закончится страшно. И вот, своими походами после работы — с пяти вечера до поздней ночи — мы как-то пытались предотвратить кровопролитие. Молодежь оставалась на ночь: были образованы группы патрулей. Периодически выступали депутаты — Верховный Совет продолжал работать. Но все уже понимали, что плохо дело: в здании начали отключать необходимые коммуникации, создавали всяческие трудности.

На территории палаточного лагеря, где мы находились, была какая-то машина — мы долго думали, что это такое. Но я подозреваю, что это был аппарат, который воздействовал на людей: конечно, это может быть моей фантазией, но не думать об этом я не могу, потому что происходили довольно странные случаи, менялось поведение человека. И когда все эти события так драматически закончились, у людей, которые были рядом, начались страшные депрессии, они начали потом сильно болеть. Повторюсь, может быть, это мои фантазии… А, может быть, и нет. Допускаю, что оказывалось воздействие на каких-то частотах, может быть, это был трансформатор. Просто я обратила внимание на то, что эта непонятная машина каким-то образом оказалась рядом с палаточным лагерем протестующих людей.

Для происходивших тогда на площади событий, на мой взгляд, был характерен хаос: постоянно приходили и уходили группы как сторонников Ельцина, так и противников произвола. Напряжение — и психологическое, и физическое — было страшным.

В близлежащих домах разместились снайперы, они стреляли даже в детей. Они во всех, конечно, стреляли, но — убивать детей, забравшихся на крыши… В общем, снайперы вели себя ужасно. Среди них были и солдаты, воевавшие в Афганистане. Нагнеталась атмосфера чрезвычайной нервозности, непонятно было, кто за что отвечает, понимает ли руководство, что делает.

Сам Ельцин, как говорят, был в полувменяемом состоянии: сильно выпивал и был, естественно, подвластен влиянию со стороны. В отношении Ельцина могу сказать, что ни в то время я никак не могла его принять, ни в дальнейшем к нему хорошо не относилась. Может быть, только сейчас, по истечении 20 лет, у меня немножко отлегло от сердца, и я в какой-то степени стала его прощать. А тогда — тогда он не показал себя руководителем страны. Сделал свое импульсивное заявление и не знал, как себя вести дальше. Но все уже чувствовали, что дело идет к большой крови.


_{24-28.09.93. Крестный ход вокруг Дома Советов. С кадилом и в облачении о. Владимир Седов}
   

Помню, постоянно вокруг или около Верховного Совета проходили крестные ходы. Мы в них принимали участие. Знаю, что несколько батюшек погибло. Жертва со стороны церковных людей тоже была принесена.

Постепенно паника стала нагнетаться еще больше. Приходили и уходили провокаторы, площадь стала наполняться военными, спецназовцами и омоновцами из других регионов страны. Они, кстати, себя проявили еще до Верховного Совета: известны случаи избиений в метро, на улицах рядом со зданием. Но это не носило такого массового характера, как на площади. А дальше, уже к 27-му числу, настолько стало тесно от техники и военных, что пройти на площадь стало практически невозможно — нужно было исхитряться, чтобы попасть туда. Проносить еду через дворы, например, потому что людям в здании прекратили поставки продовольствия; кто-то даже проносил солярку, потому что там не было уже света. С каждым днем давление нарастало, и никаких признаков того, что ситуация разрешится мирно, не было.

Я знаю, что тогда Святейший Патриарх Алексий вел переговоры о мирном разрешении конфликта с обеими противоборствующими сторонами. Но, видимо, для того, чтобы политический процесс стал эффективным и действенным, нужны были огромные массы людей. А таких сил не было. Многие, если не большинство людей, которые приходили на площадь, были в состоянии какого-то анабиоза, они не понимали, что происходят такие безумно драматические события, поэтому, наверное, печальный исход был предрешен.

2-го числа был, возможно, спланированный акт: на Смоленской площади собрались праздновать День города (нонсенс: во время трагического противостояния устраивать праздник!), Анпилов подвел своих сторонников, туда же вывели огромное количество спецподразделений. И внезапно от их массы отделилось несколько человек и пошло в компанию с Анпиловым. Через некоторое время одного или двух из них оттуда вынесли, то есть там произошла какая-то стычка. Началось движение, большой бойни там не было, но молодежь, стоявшая вокруг и наблюдавшая всё это, начала жечь колеса, покрышки — разворачивалась такая революционная картина…

Мы с родителями хотели пройти к Верховному Совету — там стояли какие-то офицеры, и они стали нас уговаривать, чтобы мы не ходили туда. Они сумели нас убедить в этом, и мы уехали, не остались.

На следующий день я уже никуда не выходила. Было огромное количество людей, которые шли к Верховному Совету, — они прорвали потом кордоны, и в них начали стрелять из гостиницы «Мир» с верхних этажей. В результате народ возбудился и ринулся в Останкино — там постреляли 42 человека. На следующий день я уже поехала по больницам помогать раненым — сколько их было точно, я сказать не могу, но много.


_{Расстрел Белого дома}     

Ну, а следующие события уже разворачивались 3-го и 4-го — «разбирались» с теми, кто остался у Верховного Совета и в нем самом. После основного танкового обстрела и расстрела людей и здания начался снайперский отстрел. Тогда тоже было убито и ранено много народу: «постреливали народец» на улице, как они говорили. Я встретила одного раненого в 20-й больнице, он рассказал такую историю. Он просто шел по улице, и из БТРа в него пульнули. Мало того, когда он, будучи раненым, пытался скрыться, за ним даже выскочили, стали охотиться на него: пытались, видимо, как свидетеля его «убрать». Но он всё-таки где-то спрятался, попал в 20-ю больницу. Судьба его была очень плачевна: сильнейшая депрессия, и он повесился. А, может, с ним что-то сделали. Так или иначе, его нашли в больнице на чердаке с петлей на шее.

В этой больнице я бывала часто. Там был офицер из Белоруссии — за ним ухаживала его молодая жена. Обстановка в больнице была очень неблагоприятная для этих раненых: руководство было, по-моему, противоположного понимания жизни, чем защищавшие Верховный Совет люди. Там были тяжелейшие раненые, у кого-то было ранение от пули с измененным центром тяжести — весь живот был разорван. Вообще при расстреле людей использовались запрещенные всеми конвенциями боеприпасы — заживление ран шло очень плохо. Много людей умирало. У меня такое ощущение, что, когда эти события начались, некоторые были готовы к тому, чтобы применять такие «спецсредства». А Ельцин был уже управляемой фигурой. За эти две недели, пока мы пытались небольшой кучкой людей противостоять произволу, уже собирались вполне профессиональные группы, силы для того, чтобы казнить наш народ.


_{5.10.93. Утро после рассрела Дома Советов. Солдат со снайперской винтовкой}

— А по детям-то они зачем стреляли?

— Об этом и речь. Я думаю, это запугивание. Ведь не только снайперы убивали детей, но еще, как говорят, на стадионе рядом с Верховным Советом проходили и расстрелы, казни молодежи. Следы от пуль и крови в том месте подтверждают это.

Спецназовцы были разные: от вполне приличных и добрых людей, помогавших и спасавших, до совершенно диких варваров-садистов. А Софринская бригада, например, вообще отказалась принимать участие во всем этом безобразии, и потом против нее были предприняты какие-то санкции. Подольский батальон и некоторые другие крупные подразделения тоже противились этому кошмару. То есть среди наших солдат, спецподразделений был такой афронт, но он не был глобальным, конечно. Если бы военные выступили со своей позицией более четко, такого безобразия бы не было. Но люди не были готовы вообще — ни военные, ни гражданские — к таким событиям. До конца они, наверное, не верили, что подобное вообще может быть. Потому что в 1991 году было противостояние, но оно было какое-то позиционное что ли, и никто там не пострадал, кроме нескольких людей, попавших под колеса БТР. Здесь же был целенаправленный расстрел, подготовленный силами, которые сразу же туда двинулись.

И расстрел детей входил в их планы. Для того чтобы было видно: «Вам мало не покажется! Не вылезайте!» Убитые взрослые люди или студенты — это всё-таки признак какого-то противостояния, а убитые дети — это уже явно акция устрашения. Мы сейчас уже видим и знаем, что такое в мире есть, но тогда подобного мы просто не могли себе представить. Когда мужики взрослые друг с другом сражаются — это одно дело, а когда беззащитных старух или детей убивают на твоих глазах — это совсем другое. И здесь это всё присутствовало. Это известные факты. В дальнейшем были опубликованы фотографии убитых детей, так что это не выдумки чьи-то, а правда. Часть детей погибла во время обстрела палаточного лагеря у здания, потому что люди пришли туда с ними, часть погибла во время обстрела самого здания, потому что находились внутри него, — в здании же было очень много женщин и служащих и разных других людей. Так что молотили всех подряд.

А потом я с больницами много работала: со Склифосовского, с 59-й, с 20-й, с другими несколькими. И я подсчитала, грубо прикинула: сколько же у нас было раненых после всех этих событий? Где-то около 800, не меньше — это только по Москве. А что касается убитых, я не могу сказать. Обычно в бою раненых бывает раза в три больше, чем убитых, как показывает практика, но если принять во внимание факты расстрелов и целенаправленных убийств, то подсчитать количество убитых точно, думаю, невозможно. Якобы такие вещи были, и очевидцы говорят, что тела убитых увозили по реке на баржах.

Мы с ранеными много работали — нам хотелось им помочь. Люди сильно страдали. 70-летняя старушка Наталья Петровна Голубева умерла в больнице от того, что получила удар по голове от такого вот нашего или не нашего замечательного воина, — она сначала помогала нам ухаживать за ранеными в больнице, но потом скончалась. Ее хоронили многие люди, потому что она была замечательный, очень добрый человек. В течение еще длительного времени мы теряли людей, которые получили ранения или умирали от потрясения.

Мы потом поддерживали отношения со многими пострадавшими во время октябрьской трагедии. Им важно было общаться, быть вместе, преодолевать новые беды. Ведь многие из них потеряли безвозвратно здоровье, работу, семьи — помощь была нужна. И мы проводили много мероприятий — вечеров воспоминаний, просветительских встреч, встреч со священниками. Очень большую работу выполнял Александр Лапин, молодой человек, потерявший тогда ногу: организация интересных и нужных людям встреч — во многом его заслуга.

Потери были не только во время бойни — люди умирали от осознания того ужаса, что в твоей стране, в твоем доме существует совершенно нелепая, адская, лишенная разума жестокость.


_{Татьяна Александровна Крылатова}

Я видела много раненых разных войн — войны в Чечне тоже. Но всё равно они другие. Тогда было ощущение духовного провала, пропасти, куда ринулся наш народ, допустивший такую катастрофу, а то и вовсе проспавший ее в очередях или перед телевизором!

Очень сильно эти события сказались на морали нашей армии. Ведь долгое время после 1993 года многие военные не надевали форму — внутренний стыд был огромен, значит. Это был метафизический момент, за который мы впоследствии сполна заплатили и, боюсь, еще будем платить. Для меня было очевидным, что после этого последует серия очень тяжелых, жестких событий. Мы много говорили с теми военными, которые стояли там, на стороне Ельцина, мы их спрашивали: «Вы понимаете, что нарушен закон? Что нарушено наше внутреннее устроение? Нельзя этого допустить: вы должны встать против, для того чтобы прекратить происходящее безобразие, иначе потом будет гораздо страшнее».

Поэтому я не понимаю слов Солженицына, который, кажется, говорил: «Если бы не было этого расстрела, то всё было бы еще хуже». А что может быть хуже, чем убийство невинных людей, своих сограждан? Наша интеллигенция заняла самую отвратительную позицию: чуть ли не сто человек написали воззвание к Ельцину со словами «Раздавите гадину!» И вот эта якобы «культурная элита» подписалась под этими словами — такое непонимание жизни! Кого «раздавить», то есть — убить, расстрелять, уничтожить? — Легитимно выбранный парламент, причем один из самых демократичных. Да, он не совсем был зрелым в идеологическом плане, но это были разные люди с разными точками зрения, то есть демократически избранный парламент! Не было в нем тогда коррупции, это был очень приличный народ. В основном интереснейшие, образованные люди. И вот, значит, «эту гадину» надо было раздавить. Что же надо иметь в голове, чтобы убивать людей, которые ничего плохого не сделали! Какая же это «гадина»? Это был совершенно удивительный пассаж. Из людей, называвших себя правозащитниками, категорически выступили с осуждением только Синявский и Максимов — больше никто. Господь так распорядился, что те, кто призывал к убийству, довольно быстро ушли, и радость от этого убийства они вряд ли испытывали.

В общем, было ясно, что после этих событий последует еще больше крови. Те, кто имеет политический опыт даже на генетическом уровне, знали это. Чеченцы, например, которые всегда были «разменной монетой» сложных политических ситуаций, прекрасно понимали: события завязываются так, что их они не обойдут точно. И они были на стороне Верховного Совета — это я хорошо помню.

Если мы не поймем, что определенных вещей нельзя делать в принципе, то никаких разговоров о консолидации нации мы вести не можем. Даже в окружении Ельцина были люди, которые это понимали. Они, как Коржаков например, понимали свои ошибки и болезненно на них реагировали, то есть была рефлексия большая. Нужно сделать большое исследование для того, чтобы мы были начеку, чтобы мы понимали, во что может превратиться народ, допускающий подобные ситуации. А как «скручивает» хаос человека, я помню по лицам молоденьких солдат-срочников внутренних войск или омоновцев… Сложный момент для понимания, но что-то надо делать. И те события — не последние, потому что мы будем проходить еще всяких Навальных и прочих. Когда люди не понимают, где идет духовная работа, а где — манипуляция человеком для каких-то политических целей.

Я надеюсь, что увижу 4-го числа тех раненых, с которыми познакомилась и за которыми ухаживала в те страшные дни. Надеюсь, не все умерли. Мало людей осталось.

Будем надеяться и на то, что случившееся 20 лет назад послужит кому-то уроком.

С Татьяной Крылатовой беседовала Анастасия Кузминская

http://www.pravoslavie.ru/arhiv/64597.htm

[Александр Васильевич]

Ельцинский конституционный переворот 1990-1993 годов: как это было

Двадцать лет спустя …



Россия живет по Основному закону, легитимность которого правомерно оспаривается. Этот закон стал результатом беспрецедентного по своей циничности и наглости расстрела либералами (тогда называющими себя демократами) Съезда народных депутатов РСФСР. Он не был одобрен общенародным референдумом, за него проголосовало менее 50% граждан страны, имеющих право голоса, ельцинская, как её называют с тех пор, Конституция не стала скрепой российской государственности, а превратились в её оковы.

Сегодня, с высоты прошедшего времени, читать этот документ, «протащенный», как признался один из его создателей Г. Бурбулис «через одно место», более чем неприятно: фальшь, недомолвки и нестыковки с реальной действительностью встречаются в нём на каждом шагу. Поэтому не буду заниматься их анализом, а обращусь к фактам о том как принимался этот закон и были ли у него альтернативы.

Правовой беспредел - фирменный стиль «демократов».

Решение о подготовке новой российской Конституции принял 1 Съезд народных депутатов РСФСР летом 1990 года. С этой целью Съезд избрал Конституционную Комиссию и поручил ей совместно с Верховным Советом РСФСР разработать основные принципы будущей Конституции республики, вынести их на всенародный референдум и с учетом его итогов подготовить проект Конституции. Однако события стали развиваться совсем иначе.

Одним из первых поведал о работе над проектом Конституции РФ парламентский обозреватель «Коммерсанта» Максим Соколов в репортаже, опубликованном 8 октября 1990 года и озаглавленном весьма выразительно: «Архангельское: российские отцы - основатели продолжают работу над Конституцией». Из него стало известно, что фактически разработку проекта ведет не Конституционная Комиссия, избранная Съездом, а небольшая рабочая группа, сформированная из нескольких её членов и экспертов, преимущественно «демороссов». Её ядро составили народные депутаты РСФСР, хорошо известные своими политическими взглядами: Леонид Волков, Олег Румянцев, Виктор Шейнис, Федор Шелов - Коведяев, народный депутат СССР Александр Оболенский. Их цель - с помощью новой Конституции закрепить «буржуазно - либеральный характер будущего развития России». В качестве «заложников» в рабочую группу включили отдельных представителей других депутатских групп и политических движений, которые, естественно, никакой «погодыне делали». Работа шла под диктовку лидеров «Демократической России». В распоряжение рабочей группы, Верховный Совет тогда ещёРСФСР выделил 13 помещений, 800 тысяч рублей только на вычислительную технику, дачу N6 Совмина РСФСР (в подмосковном Архангельском), многоразовое питание и прочие блага.

О политическом замысле «демократов» можно было узнать из фрагментов проекта Конституции,опубликованных в 20 и 21 номерах «Мегаполис - Экспресса» за 1990 год. В репортаже Максима Соколова в «Коммерсанте сообщалось, что 31 августа 1990 года на заседании Конституционной Комиссии Б. Ельцин утвердил основные принципы новой Конституции: «единая, сильная и неделимая Российская Федеративная Республика, сильная президентская власть, ответственность Кабинета Министров перед Государственной Думой».По свидетельству автора репортажа, законодатели решили перейти в отношениях с центром от «войны Указов» к изданию актов конституционного характера, ограждающих российский суверенитет и закрепляющих буржуазно - либеральный характер нынешних преобразований. Проект базировался на безусловном допущении частного предпринимательства и принципе деидеологизации государства. О возможном Союзе (Советских социалистических республик или суверенных государств) говорилось исключительно в сослагательном наклонении: российской суверенитет признавался, первичным. В основу проекта, были положены «типовые конституционные положения стран Запада».

Репортажу М. Соколова редакция «Коммерсанта» предпослала небольшой комментарий. В ней подчёркивалось: «Как стало известно, деятельность собравшейся в Архангельском рабочей группы по подготовке проекта новой Российской Конституции близится к концу. Ожидается, что 10 октября готовый проект будет представлен на рассмотрение Конституционной Комиссии ВС РСФСР, а в ноябре вынесен на рассмотрение Съезда народных депутатов РСФСР...».

12 октября 1990 года Конституционная Комиссия обсудила первоначальный вариант Конституции РФ, подготовленный рабочей группой. Депутаты - коммунисты, члены Конституционной Комиссии обеспокоились его содержанием. Они не без основания увидели в нем попытку «узаконить» изменение государственного строя в РСФСР, подвести конституционную основу под новую политическую и экономическую системы, главными атрибутами которой будет частнаясебестоимость и президент, наделённый диктаторскими полномочиями. Проект всецело покоился на буржуазном праве и создавал конституционный фундамент для утверждения капиталистического строя. Кстати, этого не скрывал и руководитель рабочей группы Конституционной Комиссии и её секретарь О.Г. Румянцев. В своих многочисленных интервью средствам массовой информации и на съезде своей партии он откровенно заявлял, что новая Конституция будет её программой, всецело направленной на ликвидацию советского строя и «захоронение» социализма.

Экспертиза, оперативно проведенная по просьбе депутатов- коммунистов, показала, что улучшить проект Конституции, подготовленный рабочей группой Конституционной Комиссии, невозможно. В этих условиях следовало решить вопрос: «Что делать в создавшейся ситуации?».

Единственна приемлемый ответ на этот вопрос подсказала логика развития событий - готовить текст Конституции (Основного Закона) Российской Советской Федерации, в которой было бы не целесообразно включать чужеродный для России институт президентства, а в основу заложена советская организация государственного обустройства, учитывающая исторический опыт страны, уроки недавнего прошлого и современные реалии.

Как вспоминает создатель и бессменный руководитель инициативной группы учёных, которые согласилось работать над альтернативным ельцинскому проектом Конституции д.э.н., профессор Иван Павлович Осадчий - человек необычайной энергии, большого ума и организационного таланта:»...Вечером 12 октября 1990 года мне позвонил сопредседатель депутатской Фракции «Коммунисты России», тогдашний секретарь ЦК КП РСФСР Александр Сергеевич Соколов и попросил срочно прийти к нему. У него я застал несколько народных депутатов - коммунистов. Они пришли прямо с заседания Конституционной Комиссии, на котором обсуждался проект Конституции Российской Федерации, представленный её рабочей группой. Депутаты рассказали, что этот проект намеренно создаст «конституционные» основы для упразднения советского строя, «отмены» социалистического курса развития страны и откроет путь капитализации России. По предложенному проекту частная собственность объявлялась священной и неприкосновенной, предприниматель - центральной фигурой российского общества; трудовой народ обрекался на социально - экономическое и политическое бесправие; социальные гарантии, полученные из рук Советской власти, упразднялись; правителем России с неограниченными полномочиями объявлялся президент. Таков был «социальный заказ» тогдашнего Председателя Верховного Совета, председателя Конституционной Комиссии Б. Ельцина, сделанный им 31 августа 1990 г. на встрече с членами Конституционной Комиссии. И «рабочая группа» Конституционной Комиссии старательно реализовывала его». Необходимо, как было предложено оперативно подготовить свой альтернативный вариант проекта Конституции и, пользуясь своим правом законодательной инициативой, внести его в Конституционную Комиссию.

Но для реализации этого замысла требовались прежде всего ученые - правоведы, процессуально знакомые с конституционным правом. И такие ученые нашлись.

Одним из первых на нашу просьбу в работу над текстом советского проекта откликнулся Вячеслав Андреевич Масленников (к огромному и искреннему сожалению осенью 1991 года он скоропостижно скончался). В.А. Масленников назвал ученых - правоведов, участие которых в работе над проектом Конституции, по его мнению, обеспечивало успех. Несмотря на сложное уже тогда положение коммунистов в России, большинство правоведов, рекомендованных Вячеславом Андреевичем, согласились взяться за это, не простое дело, осложнённое острым дефицитом времени, поскольку последним днем подачи инициативных проектов Конституции на конкурс, в качестве «дымовой завесы» объявленный Конституционной Комиссией, было 5 ноября 1990 года. Собралась же наша «конституционная группа» на первую свою рабочую встречу 23 октября, т.е. в запасе у нас оставалось всего две недели. Работа шла сверхнапряженно: по 16 часов в сутки, в атмосфере «искреннего товарищества и братства», но в острейших дискуссиях, особенно по социально- экономическим и национально - государственным проблемам. Душой нашей «ударной бригады» был, конечно же, Вячеслав Андреевич Масленников, человек редчайшей душевности и коммуникабельности, а в её состав вошли известные учёные:

Валентин Семенович Мартемьянов, Борис Павлович Курашвили, Азалия Ивановна Долгова, Виктор Осипович Лучин (до избрания его судьей Конституционного Суда) (все - москвичи), доктора и кандидаты юридических наук из Башкортостана, Северной Осетии, Дагестана, Чувашии, Ростова - на - Дону, Иркутска, Екатеринбурга, Краснодара. Несколько позже к работе над проектом подключились доктора юридических наук, профессора Олег Орестович Миронов (Саратов), Феликс Михайлович Рудинский (Волгоград), Борис Байлиевич Хангельдыев, Давид Львович Златопольский и другие. Вместе с правоведами работали философы Ричард Иванович Косолапов, Виктор Алексеевич Вазюлин, Юрий Константинович Плетников, экономисты Феликс Наумович Клоцвог и Кайсын Азретович Хубиев, Борис Сергеевич Хорев, Вячеслав Конышев и Григорий Ребров и многие, многие другие(в общей сложности до 60 ученых). Активно подключились к работе над экономическим разделом Конституции доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель наук РФ В.Н. Черковец и его сын Олег Викторович - тогда кандидат экономических наук.

В сложнейшей и многотрудной работе над проектом Советской Конституции вместе с нами участвовали Сергей Александрович Глотов и Борис Григорьевич Кибирев (Краснодар), Юрий Максимович Слободкин (Подмосковье), Виктор Ильич Зоркальцев (Томск), Алексей Алексеевич Пономарев (Тамбов), Владимир Анатольевич Боков (Новосибирск), Борис Васильевич Тарасов (Куйбышев),Виктор Николаевич Степанов (Карелия), Геннадий Васильевич Саенко (Курск), Иван Сергеевич Савченко (Мурманск), Нина Ивановна Солодякова (Корякский округ), Владимир Васильевич Увачан (Эвенкийский округ), Майя Ивановна Эттырынтина (Чукотка) и другие.

5 ноября 1990 года проект был готов и представлен в Конституционную Комиссию. Тем самым «демократы» были вынуждены обсуждать его наряду со своим вариантом на очередном её заседании, состоявшемся 12 ноября под председательством Ельцина.

Однако ни один из проектов не получил необходимого числа голосов и вопрос о принятии новой Конституции был снят с повестки дня Второго Съезда народных депутатов России.

Так была сорвана первая попытка Ельцина посредством принятия новой Конституции осуществить государственный переворот, сломать советский строй, «узаконить» капитализацию России. В последствии эта попытка возобновлялась почти на каждом Съезде народных депутатов РСФСР (РФ), но всякий раз безуспешно: на пути вставал все более совершенный проект Советской Конституции РФ.

Это заставило Ельцина избрать другой откровенно вероломный путь слома конституционного социалистического строя. Он состоял в протаскивании всё новых и новых поправок, дополнений и изменений в еще действующую Конституцию РСФСР, что позволило»демократам» учредить институт президента, и наделить последнего широчайшими полномочиями, а по существу, подойти к решению задачи, поставленной перед «демократами» - изменить политическую и социально - экономическую природу российского общества.

Качество любой Конституция определяется её принципами.
 

В этих условиях «Созданная в мае 1990 года парламентская фракция «Коммунисты России», первым председателем которой был избран автор этих строк, ссылаясь на решение I Съезда народных депутатов, предложила провести в стране общенародный референдум и вынести на его обсуждение следующие «основные принципы Конституции (Основного Закона) Российской советской Федерации»:

1.     Российская Советская Федерация действуя на основе принципов демократии и правового государства, стремится к созданию общества социальной справедливости.

2.     Народ - единственный источник государственной власти. Советы народных депутатов - основа власти и самоуправления, органы подлинного народовластия. Наиболее важные вопросы общественной и государственной жизни, в том числе и принятия Конституции, изменения конституционных основ общественного строя выносятся на всенародное обсуждение, решаются посредством общероссийских референдумов (народным голосованием). Решения, принятые путем референдума, являются выражением непосредственной воли народа, обладают высшей юридической силой и подлежат неукоснительному исполнению всеми органами и должностными лицами государства.

3.     Человек, его права и свободы высшая ценность. Соблюдение и защита прав и свобод, чести и достоинства человека, его социальная защищенность, утверждение социального равенства являются главной обязанностью государственной власти.

Гарантируются право на труд, на получение бесплатного общего и специального образования в государственных школах, средних и высших учебных заведениях; на жилище, на охрану здоровья, бесплатное пользование государственными медицинскими учреждениями, обеспеченное детство и старость; материально гарантируется также большинство других прав и свобод граждан.

4.     Многообразие форм собственности. Ведущая форма собственности - народная собственность. Земля, ее недра, воды находятся исключительно в народной собственности, а земельные участки - в личной собственности граждан.

5.     Развитие рыночного хозяйства с целью повышения благосостояния трудящихся и удовлетворения общественных потребностей; преимущественное право трудовых коллективов в выборе форм собственности и способов хозяйствования, равные экономические условия хозяйствования для колхозов, совхозов и крестьянских (фермерских) хозяйств; пожизненное наследуемое владение земельными участниками теми, кто их обрабатывает.

6.     Равноправие всех народов Российской Федерации, свобода национального самоопределения, федеративное устройство России с широкими полномочиями республик, краев, областей; территория Российской Федерации целостна и неделима. Равноправие граждан России, независимо от их национальности и места проживания на её территории.

7.     Реальное разделение властей: законодательной, исполнительной и судебной.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Законодательная власть в лице Верховного Совета России создает правовую основу для исполнительной власти. Исполнительная власть не должна брать на себя законодательные функции.

8.     Права и свободы граждан, личная безопасность защищаются и гарантируются демократической независимой судебной системой.

9.     Мирная и активная внешняя политика, достойно выражающая интересы России на международной арене.

Читатель без труда обнаружит принципиальную разницу между тем, что задумали осуществить «демократы» и конституционными принципами, предложенными нами. Понимая их привлекательность для подавляющей части россиян,»демократы» занервничали и 24 декабря 1990 г. Верховный Совет России принял Закон «О собственности в РСФСР», который по существу, установил в экономике республики правовой режим буржуазного общества. Свершилось то, о чем мы с Борисом Павловичем Курашвили предупреждали в статье «Под маской экономической свободы или чем заменяется социализм» («Экономика и жизнь», N52, декабрь 1990 г.): «Фактически дело идет к тому, чтобы простым законодательным акты, не требующим квалифицированного большинства голосов, совершить реакционный социальный переворот, заменить конституционный социалистический строй капиталистическим» (с.4). Тогда же в газете «сельская жизнь; выходящей миллионным тиражом, была опубликована ещё одна наша статья «Будет ли Россия социалистической?», к сожалению, ставшая пророческой.

Закон «О собственности в РСФСР» ввёл неограниченное господство частной собственности, а антисоциалистический характер его направленности имел две главных стороны. Первая - антитрудовая. Закон устранял основополагающую роль труда в обществе и заменял ее определяющей ролью капитала (собственности). Роль труда стала сводиться только к производному, подчиненному элементу производства капитала, независимо от его происхождения.

Вместо демократизации отношений собственности на путях участия трудовых коллективов в управлении собственностью, а также ее реализации в форме полновластного хозяйственного владения общественная форма собственности фактически ликвидировалась.

Работник отделялся от средств производства и оставался лишь собственником своей рабочей силы. В этих условиях величина заработная плата стала регулироваться капиталом. Проблематичный же вклад работника в имущество предприятия и получение части прибыли по закону допускалось только с согласия собственника, что создавало правовую основу для паразитизма, социального неравенства и эксплуатации.

Вторая сторона - антисоциальная. Признавая, наряду с частной, собственность общественных объединений (организаций), государственную и муниципальную собственность, закон ограничил их рамками осуществления задач, сведенных к правовому и инфраструктурному обеспечению функционирования частной собственности. Коллективные формы собственности предусматривались в основном в виде объединений частных собственников.

Это сужение государственной и коллективной собственности усиливалось тем, что для преобразования общественной собственности в частную были созданы льготные условия, тогда как для обратного процесса таких условий не предусматривалось. Закон утвердил не плюрализм и равноправие форм собственности, а откровенную монополию частной собственности по отношению к другим формам и закрепил практически классическую однородную капиталистическую экономику. Отсюда его было бы более правильным назвать законом «О капиталистической собственности в РСФСР», что в то время выглядело бы откровенным нонсенсом и лишило бы «демократов» многих сторонников.

Таким образом, предельно ограничивая сферу государственной и коллективной собственности как гарантов обеспечения социалистического характера экономики, закон переводил социальную защиту трудящихся с общественной основы на частнокапиталистическую. Тем самым она была сужена до функции лечения метастаз капиталистической эксплуатации социал-демократическими методами (к примеру, к пособиями по безработице и т.д.) или пресловутой ханжеской буржуазной благотворительности. Кстати сказать, этот закон обеспечивал интернационализацию связей отечественных и иностранных капиталистов и, следовательно, допустил международную эксплуатацию трудящихся России.

Как видим, именно Закон «О собственности в РСФСР» с помощью и различного рода мифилогем и инсинуаций протащенный «демократами» через Верховный совет России простым большинством голосов, а не конституционным, квалифицированным голосованием знаменовал собой откровенный конституционный переворот. При этом был использован наглый прием: по неконституционной процедуре не уполномоченным на это органом был принят закон, в корне противоречащий Конституциям СССР и РСФСР. Затем это было использовано в качестве основания для внесения поправок, дополнений и изменений в действующую тогда Конституцию. С таким вероломством мир вряд ли встречался за всю свою историю.

Правовой произвол содержательного и процедурного характер был дополнен антинаучными мифилогемами. Так, разработчики закона намеренно подменили научную политико-экономическую характеристику собственности абстрактно юридической её трактовкой. Под собственностью граждан была подведена.

Однако, получив определенный выигрыш в части дезориентации общественности, «демократы» проиграли в практическом применении закона и тем самым ускорили дискредитацию в глазах подавляющей части населения страны идеи либерального реформирования.

Тотально разрушив всю систему общественного производства посредством преступной приватизации и продав более двух третий предприятий в частные руки, «демократы» не смогли добиться повышения эффективности нашей экономики. Производительность труда как была до приватизации в 2,5 -3 раза ниже, чем в развитых странах, так и осталась на том же уровне и даже снизилась. Ликвидирован целый ряд важнейших для национальной безопасности страны отраслей, в том числе и в ВПК. Фактически уничтожена существовавшая в советское время система социальной защиты населения.

Сейчас идет дискуссия между чиновниками и экспертами, что переживает наша экономика - стагнацию или рецессию. Так, за 2012 год рост ВВП составил 3,2% за семь месяцев текущего года только 1,4% против 4,5% за аналогичный период прошлый года. Прогнозы минэкономразвития о росте ВВП в целом за 2013 год на 2,4% не имеют под собой никаких оснований, так как в лучшем случае рост составит 1,8%. Однако большинство независимых экспертов склоняются к тому, что рост ВВП продолжит замедляться и может уйти в минус.

Поражает то, что в такой тревожной ситуации правительство продолжает «латать» экономику, совершенно не занимаясь поиском глубинных системных причин резкого падения ВВП, и это при сверхвысоких ценах на нефть.

Факты свидетельствуют, что целенаправленная ликвидация собственного промышленного и сельскохозяйственного производства привела к стремительному заполнению внутреннего рынка импортными товарами. В частности по группе потребительских товаров с 2000 по 2010 год импорт мясо и молока увеличился более чем в 3 раза, овощей в 5 раз, алкогольных и безалкогольных напитков в 5 раз, обуви в 15 раз, лекарств - более чем в 8 раз. Импорт промышленных товаров за этот период увеличился: авиационной техники в 7 раз, морских и речных судов в 4,5 раза, аппаратуры телефонной связи в 17 раз, вычислительных машин в 23 раза, двигателей внутреннего сгорания в 20 раз, продуктов органической химии в 47 раз, цемента в 21 раз, экскаваторов в 9 раз, телевизоров в 12 раз, автомобилей легковых в 10 раз и т.д. Также увеличился импорт многих видов услуг: транспортные в 5 раз, строительные в 13 раз, связи в 7 раз, финансовые в 48 раз.

Со вступлением в ВО еще более закрепились тенденции «завоевания российского рынка» другими странами, существенно осложнились условия экономического возрождения. И при этом, что Россия является одной из самых богатых стран в мире по наличию природно-сырьевых ресурсов, относительно высокого уровня развития человеческого капитала и необычайно богатых традиций в организации промышленного и сельскохозяйственного производства.

В качестве аргумента были использованы танки.

Надо ли говорить, что нелегитимное, как уже говорилось, принятие Верховным Советом России Закона «О собственности в РСФСР», привело к глубоким отрицательным последствиям социально-политического, юридического и морально-нравственного характера. Оно как бы юридически «освятило» смену общественного строя и властных структур, возрождение социально-экономического неравенства людей. Был создан прецедент «обхода» Верховным Советом процедур конституционных изменений и открыт простор денационализации, десоветизации и дефедерализации, о необходимости которых откровенно заявил в программе «Что делать?» один из лидеров «Демократической России» Г.Х. Попов.

Именно этим законом было инициировано трехлетнее конституционное противостояние. Так, 19 апреля 1991 г. новый вариант нашего проекта Конституции, улучшенный с учетом поступивших многочисленных предложений Советов, отдельных граждан и экспертных заключений, был вторично опубликован в «Советской России» и получил высокую оценку широкой российской общественности. В тот же день он был передан в Конституционную Комиссию и в Верховный совет России.

Кстати, в соответствии с этим проектом, инициативная группа народных депутатов и ученых подготовила и внесла в Верховный совет РСФСР пакет альтернативных законопроектов: «О собственности», «О разгосударствлении собственности», «О Президенте РСФСР» и «О выборах президента РСФСР», проект Федеративного договора. К сожалению, все они, кроме разве законопроектов о президенте и его выборах, воспринимались в Верховном Совете, мягко говоря, без энтузиазма, а точнее - игнорировались.

В беседе с корреспондентом «Российской газеты», опубликованной 8 мая 1991 г., член Конституционной Комиссии РСФСР Виктор Шейнис откровенно признал: «В России мы имеем два существенно отличающихся друг от друга проекта Конституции: один был подготовлен рабочей группой Конституционной Комиссии и принят Конституционной Комиссией как основа; другой вариант подготовлен парламентской группой «Коммунисты России». Как один из авторов официального, одобренного Конституционной Комиссией проекта Конституции, скажу, что те ценные и разумные положения, которые содержались в проекте фракции «Коммунисты России», уже учтены в третьем варианте, работа над которым была закончена в марте. И дальнейшее соединение двух проектов, мне представляются, невозможным. Иными словами, вопрос о Конституции России остается открытым». Надо ли говорить, что В. Шайнис откровенно луквил.

В то же время ситуация на Съезде народных депутатов продолжала оставаться патовой: ни коммунисты, ни демократы не имели конституционного большинства, необходимого для принятия новой Конституции. Сложившаяся обстановка продиктовала логичный выход: вынести на российский референдум основные принципы обоих проектов Конституции РСФСР. Кстати, за это высказались в апреле 1991 года и более 270 народных депутатов РСФСР в своих телеграммах в адрес инициативной группы. Президиумом Верховного Совета РСФСР была создана даже группа для проверки достоверности и правильности оформления полученных телеграмм. Однако дальнейшие события развернулись по иному сценарию.

Едва наметившись, стало быстро обостряться противостояние Президента Ельцина и Съезда народных депутатов России. Дело дошло до того, что в канун Первомая 1993 года Ельцин опубликовал как бы свой проект Конституции Российской Федерации, имеющий мало как с нашим проектом, так и с вариантом Конституционной Комиссии, подготовленным, как я уже отмечал, по его же, ельцинскому рецепту. Это вызвало массу недоуменных вопросов, главным из которых был: Почему Президент пренебрег тем очевидным фактом, что в Конституционной Комиссии фактически были представлены все субъекты Российской Федерации и основные политические силы российского государства в лице народных депутатов, избранных в её состав и выражающих интересы всех слоев российского общества, всех россиян?

На этот и многие другие вопросы Президент не посчитал нужным дать какие-либо разъяснения и предложил принимать в обход установленного порядка, за спиной Конституционной Комиссии, Верховного Совета и Съезда народных депутатов - на каком-то мифическом Конституционном собрании, не существующем в природе и не предусмотренном никакими российскими законами.

Впечатление, которое создавалось после ознакомления с опубликованным президентским проектом Конституции Российской Федерации, мягко говоря, было очень тяжелым. Удивляла правовая беспомощность, юридическая неграмотность, структурная рыхлость и удручающее содержание проекта. По всей вероятности, создатели этого документы руководствовались лишь сиюминутными политическими и тактическими соображениями:

Первое - ликвидировать Съезд народных депутатов, как главный представительный орган, олицетворяющей собой всю систему Советов, как органов подлинного народовластия.

Второе - ликвидировать институт вице - президента. (А им, как известно, 12 июня 1991 года был избран Александр Владимирович Руцкой).

Третье - резко ограничить полномочия Конституционного Суда.

Четвертое - создать в стране суперпрезидентскую республику с никем и ничем неограниченными полномочиями президента-диктатора (монарха).

Другими словами, цель ельцинского проекта состояла в том, чтобы с помощью конституционного установления избавиться от оппозиционных сил, а вместе с ними и от представительных органов и Конституционного Суда, пытавшихся, действуя в строго конституционных рамках, стоять на страже государственного строя и законности в стране.

Президентский проект Конституции вместо гарантированных Конституции лишал граждан России тех социальных прав, которые были ими завоеваны при Советской власти и гарантированных Советской Конституцией.
Вместо гарантированных прав на труд и отдых, на получение бесплатного жилья, на бесплатное образование и бесплатное здравоохранение, на обеспеченное детство и спокойную старость создавал лишь видимость государственной заботы о человеке. В своей основе он был призван служить интересам имущих слоев населения России, захватившем путем приватизационного облома национальное достояние страны. Проект Конституции, предложенный Президентом, основательно «урезал» Федеративный договор: фактически устанавливал неравноправие субъектов Российской Федерации, создавал угрозу «войны юрисдикций и суверенитетов» и следовательно, создавал условия для подрыва целостности российской государственности.

В ельцинском проекте Конституции содержалось и множество других несуразностей. Так, в соответствии еще действовавшей тогда Конституцией РСФСР к исключительному ведению Съезда народных депутатов Российской Федерации относилось принятие Конституции Российской Федерации, внесение в нее изменений и дополнений. Отсюда действия, предпринятые Ельциным и его приспешниками, являлись грубейшим нарушением принципов и норм Конституции, вызовом общественному мнению.

Произвол и беззаконие творила президентская рать не только в конституционном процессе. Кровавая расправа с участниками первомайской демонстрации 1993 года в Москве на Ленинском проспекте - была одним из звеньев в цепи всей противоправовой, антинародной политики нынешнего режима. Президент явно рвался к диктатуре «тяжелой руки».

В этой ситуации народные депутаты - коммунисты вместе с учеными - экспертами оперативно отреагировали на ельцинский демарш: основательно обновили свой инициативный проект Советской Конституции и 3 июня 1993 года опубликовали его новую редакцию в «Сельской жизни», 5 июня в «Правде», и самый последний вариант - 24 июня того же 1993 года в «Российской газете».

Надо сказать, что наряду с проектом Конституции, подготовленным фракцией «Коммунисты России», свой вариант Основного Закона - Конституции Советской России разработала и Российская Коммунистическая рабочая партия (проект Ю.М. Слободкина).

По инициативе РКРП и «Трудовой России», поддержанной другими коммунистическими организациями, за основные положения Советской Конституции было собрано более миллиона подписей граждан, что давало правовые основания для вынесение на всероссийский референдум основных положений проекта Конституции Советской России.

(Окончание следует)