Неделя 5-я Великого поста. Преподобной Марии Египетской

[Александр Васильевич]

Неделя 5-я Великого поста.
Преподобной Марии Египетской

Сатане недостаточно растлить, главное – не допустить покаяния



В пятое воскресенье Великого Поста, посвященное преподобной Марии Египетской, перед неделей, подготовительной к Страстным дням, Церковь достигает полноты покаяния. До обращения ко Господу преподобная Мария по своему нраву была современная, очень современная – позорная женщина, с самых юных лет. Только если раньше такая жизнь была порицаема, то теперь этим позором хвалятся, пропагандируют эту клоаку, это злосмрадие греховное, как что-то прекрасное, как что-то ароматное. Все делается в нашей стране, чтобы превратить всех девушек в Марий Египетских без покаяния. С раннего детства начинается преступное растление. В школах устраивают конкурсы красоты для третьеклассниц, наподобие недавнего вступления в пионеры; о конкурсах стриптиза пятнадцатилетних объявляют по телевидению и радио, и вовлечение детей в проституцию становится обычным бизнесом. Подъезжает к школе некий хлыщ на иномарке, подходит к восьмиклассницам на перемене: «Девочки, кто хочет зарабатывать после уроков? Четыре дня в неделю». Он не боится, что его задержит милиция, что ему дадут по существующей статье закона срок: их время, их власть, их стихия. Что же родители молчат? Впору им устраивать самосуд, если не защищает государство.

Когда государство потворствует разврату, оно не заинтересовано в сохранении себя как государства. Это и неверующие все понимают, что ядро государства – семья, и с распадом семьи, с разрушением нравственности наступает общественный хаос. Что такое апокалиптическая блудница на красном звере? Власть демократии, наследница тоталитарного коммунизма, насаждающая растление? Или шестнадцатилетняя проститутка, как кинозвезда, дающая интервью по телевидению: «Вы от своей работы получаете удовольствие? – Самое большое удовольствие я получаю, когда получаю деньги». Власть денег, корень всех зол, торжество маммоны, диавола: все продается и покупается – Отечество, красота, и жизнь человеческая. Пресса регулярно дает информацию о курсе доллара и таксе на заказное убийство, которое, разумеется, при необходимости может быть сколь угодно массовым. И что страшнее – сотни раз публикуемое газетами сообщение о том, что большинство десятиклассниц в таких-то школах считают проституцию самой престижной профессией (не исключено, что эти сообщения могут быть намеренно лживыми, чтобы подтолкнуть слабые души «быть как все» – к разврату) – или то, то что к подобным сообщениям так привыкли, что их уже не воспринимают.

Сатане недостаточно растлить, главное – не допустить покаяния. Для этого создается в обществе атмосфера насмешки над целомудрием, над девством, над верностью в браке, над покаянием. И прежде всего с этой целью ведется яростная атака на Церковь. Не удалось ее сжечь дотла, не получилось разрушить изнутри – теперь пытаются смешать ее с грязью. Что же делать Церкви в этой беде? Наш долг – возвысить свой голос, бить в набат, взывая к стыду и совести всех, заявляя громкий протест власть предержащим. Неуверенность и недоговоренность здесь неуместны. Церковь должна говорить прямым и ясным языком, как это делает Библия, об угрозе человечеству. Здесь болезнь вырождения нации, которое отражается в третьем, четвертом поколении, вплоть до генетических искажений. Здесь покушение на существование России, превращаемой в Содом и Гоморру, и здесь вечная смерть, широкий путь во ад, как говорит Писание.

Церковь не может оставаться безучастной по отношению к тому, что происходит во внешнем мире, хотя бы потому, что это касается ее собственных чад. Если бы с самого начала так называемой «перестройки» Церковь адекватно реагировала на сатанинское, организовываемое государством растление, многое сегодня бы было иным. И сегодня мы должны напомнить всем, кто надеется совместить несовместимое, и каждому, кто дерзает переступать порог православного храма, о как никогда актуальном Сотом правиле VI Вселенского собора: «Всякий, занимающийся изготовлением непотребных изображений, или покупающий эти изображения (применительно к нашим дням – смотрящий их по телевидению) да будет отлучен от Церкви». Ты вне Церкви, ты лишен ее молитвы, ее заступничества, ее Божественной силы. Всякий раз, когда ты прикасаешься к ее святыням, ты делаешь это в суд себе и во осуждение: ты не можешь принести в ней даже покаяния, не оставив прежде своего мерзкого занятия. Вот о чем говорит это Сотое правило. И мы знаем еще, что грех блуда по разумению Церкви стоит рядом с убийством и идолопоклонством, и на много лет лишает причастия. Если по нынешним, ненормальным временам мы не в состоянии во всей строгости исполнить каноны святых отцов, которые никто никогда не отменял, и не может отменить, потому что они продиктованы любовью: да не опалится твоя душа, и да узнаешь ты по милости Божией, чего ты лишаешься, совершая этот грех, – все это может значить только одно: глубина покаяния и плоды покаяния должны восполнять недостаток продолжительности его.

Мы помним из жития преподобной Марии Египетской, как она не смогла войти в храм из-за нечистоты: какая-то непонятная сила препятствовала ей сделать это. А этот человек уверенно входит в храм, и ничто не останавливает его, несмотря на все его не менее ужасные грехи. Однако оттого, что входит он без покаяния, ему томительно стоять на службе, и он уходит, не дожидаясь конца, и скоро совсем перестает ходить в церковь – буквально не может войти в нее. То же древнее чудо, только в ином, печальном варианте, повторяется вновь.

Итак, прежде всего мы должны стать на трезвую почву. Зло должно быть названо своим именем, и вся разрушительная сила греха должна быть правдиво обозначена. Только после этого можно говорить о покаянии, до тех пор оно может существовать в одних мечтах и воображении. Без покаяния как говорить о самой главной тайне жизни, о воплощении Слова Божия, и о том, что оно связано с тайной целомудрия? Не представлять ли тем самым для самонадеянных глупцов, как говорит апостол Иоанн Богослов, Бога лживым? Как осмелиться произнести, что за всепревосходящую чистоту Девы Марии даровано всему человеческому роду спасение? С кем поделиться сокровенной мудростью о том, что личность человека – не только душа, но и тело. Кто услышит и поймет, что тело христианина чисто и свято, и сродно Телу Христову, что оно омыто водою крещения, помазано святым миром, причастно животворящим Христовым тайнам? Не метанием ли бисера будет обратиться со словами: «Разве вы не знаете, что тела ваши – храмы Духа Святого?» Только тогда, когда мы приносим Господу подлинное покаяние, узнаем мы Духом Святым, для чего дано нам тело, и исполняемся решимости до смерти стоять за чистоту, которую имели в телах своих святые мученики, приобщившиеся силе Креста Христова и Воскресения.

Без ясного и глубокого различения добра и зла как будет наш пост Марииным стоянием? Как душа, подобно жене грешнице, которая возлюбила много, принесет плач о себе, о Господе, и о всех, ради кого Господь пришел принять страдания!

Протоиерей Александр Шаргунов

http://pravoslavie.ru/put/1675.htm

[Александр Васильевич]

Слово в Неделю 5-ю Великого поста


_{Прп. Мария Египетская в пустыне. Клеймо иконы}

Житие преподобной Марии Египетской, ныне вспоминаемой святой Церковью, вероятно, большинству из вас известно. Вы знаете, что она была великой грешницей, блудницей, увлекшей в сети беззакония весьма многих. Знаете, как потом она, не будучи допущена к поклонению древу Животворящего Креста Христова вместе с прочими, раскаялась и удалилась в пустыню, где подвизалась 47 лет в посте, молитве и борьбе со страстями своими, – как она подвигами своими настолько победила страсти плоти, что уподобилась бестелесным Ангелам, во время молитвы своей возносилась от земли и легко переходила Иордан стопами своими.

Для чего же, подумает, быть может, кто-либо из вас, нам, столь еще юным и не знающим глубины страстей, напоминается о той, которая была великой грешницей, «в бездне зол погружаемою»?[1]

Для того, во-первых, чтобы никто не относился легкомысленно к грехам, которые совершаются в юности. А между тем большинство людей на грехи юности смотрят слишком легко, как на невинные, даже милые забавы, которые не оставят потом в душе никакого следа. Как глубоко заблуждаются эти люди! Вспомним, что ведь Мария на 12-м году жизни ушла из дома родителей в Александрию, чтобы предаться греховной жизни. А источником скольких бедствий послужили для нее эти грехи, которым начало положено было в юности! Как мучили ее в пустыне воспоминания об удовольствиях прежней греховной жизни, как в изнеможении от борьбы со страстями она падала на землю и целые дни лежала без чувств, как испытывала от этой борьбы еще на земле как бы муки ада, будучи опаляема огнем страстей, разгоравшемся в ее сердце, и совне терпя то холод, то зной в пустыне! Совершенно напрасно думают, что не юность, а старость – время, наиболее удобное для борьбы со страстями. Юность – возраст, в котором особенно часто определяется вся последующая жизнь или в сторону добра, или в сторону зла. Вот что говорит об этом возрасте святой Иоанн Богослов: «Пишу вам, юноши, потому что вы сильны и победили лукавого» (1 Ин. 2, 13-14), то есть сильны для борьбы со страстями и их виновником – диаволом и наиболее удобно можете побеждать их.

Люди, считающие маловажным грехи юности, забывают, что грехи малые легко превращаются в великие. Грех начинается с помысла, иногда совершенно невольно возникающего в душе, затем, если помысл не будет тотчас отогнан, является внимание к нему ума, еще далее услаждение сердца, далее решение воли и самое дело: из греховных дел рождаются страсти, которые, укрепляясь от повторения, становятся неодолимыми. Отсюда понятно, что как искру нужно гасить вначале, пока она не зажгла какое-либо горючее вещество и не воспламенила пожара, так и борьбу с грехом нужно начинать с первой ступени, с изгнания греховных помыслов из души. Особенно нужно это сказать о страсти, которой поработила себя Мария, страсти наиболее сильной и неодолимой. В какую бездну погибели ввергает эта страсть, если вовремя не начать вести с нею борьбу! Отсюда падения, отсюда муки и терзания душевные, отсюда взаимная ненависть и вражда, доходящая до убийства, отсюда измены, расстройство семей, гибель детей!..

Правда, вы возрастаете здесь под сенью святой Церкви и предохранены в какой-то мере от опасности впасть в страсти, которым предана была Мария, но ведь освящение душ наших Церковью не может совершаться против нашей воли – необходимо, чтобы любовь к Церкви столь же глубоко укоренилась в душе нашей, сколь глубоко укоренились в душе Марии страсти. Не тот проникнут духом церковности, кто лишь приходит в храм, иногда лишь по привычке и как бы против воли, но тот, кто, хотя бы и не бывая в храме, подобно преподобной Марии столь же глубоко, как и она, внедрил Христа в свое сердце, кто со столькими же слезами и воздыханиями, как и она, исторгнул из души своей боровшие ее страсти.


_{Мария слезно молит Богородицу о прощении. Клеймо иконы}

Исторгши великими подвигами из бездны погибели и направивши на путь спасения свою собственную душу, преподобная Мария сделалась образом покаяния для всех родов. Вот указание того образа, каким люди должны подготовляться к учительству других. Желающих сделаться учителями других всегда было много, весьма много их и из среды женщин, из которых одни хотят сделаться носительцами и распространительницами света Христова, другие же – распространять в народе и обществе идеи и понятия века сего. Первые уподобляются тем женам, которые в первое время христианства совершали служение апостольское, помогая апостолам. Но пусть желающие учить других и апостольствовать не забывают и того, как преподобная Мария соделалась образцом покаяния для народов, как апостолы, также не без подвигов, сделались распространителями света Христова на земле: За Тебя (Христа), – говорили они о себе, – умерщвляют нас всякий день (Рим. 8, 36), усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9, 27). Без этого подвига желающие учить других женщины легко могут явиться в числе тех, которых апостол назвал «водимыми различными похотями, всегда учащимися и никогда не могущими дойти до познания истины» (2 Тим. 3, 6-7).

Да будет же памятен нам образ преподобной и да сделается воспоминание о нем источником всегдашнего назидания для нас! Да сделает это воспоминание более чувствительным наше сердце к грехам малым, превращающимся вследствие нерадения в великие; да не утрачивается эта чувствительность совести особенно в вашем, женском сердце, которое от природы более чувствительно! Да возбудит нас воспоминание о подвигах преподобной, 47 лет подвизавшейся в пустыне, к упорной и терпеливой борьбе со страстями нашими, а если кому-либо случится впасть в какой-либо грех и сделаться рабом страсти, то да сохранит падших от отчаяния воспоминание о великом милосердии Божием, извлекшем из глубины погибели величайшую грешницу! Аминь.

Священномученик Фаддей (Успенский)

Публикуется по Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ Тверской.
Творения. Книга 1. Проповеди. Тверь, «Булат», 2002

http://pravoslavie.ru/put/4146.htm

[Александр Васильевич]

Толкование Евангелия. Неделя 5-я Великого поста Преподобной Марии Египетской

Лк, 33 зач., 7, 36—50

Некто из фарисеев просил Иисуса вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег. И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром. Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница. Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель. Иисус сказал: у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его? Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил. И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи. И возлежавшие с Ним начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает? Он же сказал женщине: вера твоя спасла тебя, иди с миром.

Мк, 47 зач., 10, 32—45

Тогда Иисус, подозвав двенадцать, опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет. Тогда подошли к Нему сыновья Зеведеевы Иаков и Иоанн и сказали: Учитель! мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим. Он сказал им: что хотите, чтобы Я сделал вам? Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей. Но Иисус сказал им: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано. И, услышав, десять начали негодовать на Иакова и Иоанна. Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.



Сегодня последнее воскресенье накануне седмицы, предваряющей Страстную седмицу — Страданий Христовых. Последний раз мы слышали «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». И в этот день совершается память преподобной Марии Египетской.

Мы знаем, что тот грех — та бездна падения, — о котором говорит житие Преподобной, сугубо обращен к нашим дням. Знает сатана, что человек не только душа, но и тело, — говорит апостол Павел и предупреждает: бегайте блуда. Всякий грех — вне тела, блудник же согрешает против собственного тела. Происходит уничтожение всей личности человека — и души, и тела. То развращение нации, в особенности детей, молодежи, которое мы наблюдаем сегодня, — это диавольская работа. Идет война, в которой Церковь не может не принимать участие. Мы все должны быть воинами Христовыми, противостоя злу, угрожающему нашему спасению. И самому главному греху — унынию, в котором все грехи, вместе взятые.

Мы слышим сегодня в Евангелии рассказ о грешной женщине. «Господи, яже во многие грехи впадшая жена, — воспоет о ней Церковь в Великую Среду, — Твое ощутившая Божество, мироносицы вземше чин, рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит». Она стоит, эта женщина, исполненная смирения, позади Христа, не смея взглянуть Ему в лицо. Она слезами омывает Ему ноги, и волосами своими отирает их. И она возливает драгоценное миро на ноги Спасителя. Глаза ее, которые когда-то были входами и выходами греха, теперь — источники слез. «Приими мои источники слез», — как поет Церковь. Лицо ее от рыданий потеряло всякую привлекательность и красоту, о которой она столько всегда заботилась. Теперь это не имеет для нее никакого значения. Все прежние грехи, которые как камень носила она в душе своей, изливаются сейчас плачем перед Спасителем. Святая Церковь дает нам образ кающейся и любящей Господа человеческой души.

Она слезами своими омывает пречистые ноги Спасителя, прозревая, что скоро они будут пробиты гвоздями, которые есть ее грехи и грехи каждого человека. Грех кажется сладким, но он всегда беспощадно, смертельно жесток. И эта убийственность греха направлена на Самого Господа. Когда она так предстоит пред Господом, другой человек — Симон фарисей — думает: «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница» (Лк. 7, 39). Господь, читая его мысли, обратился к нему: «Симон! Я имею нечто сказать тебе». Он говорит, что эта женщина действительно грешница, но — прощенная. Это значит, что она глубоко покаявшаяся грешница. Глубина ее покаяния определяется любовью ко Господу, и, в свою очередь, исходит из осознания, как много Господь прощает ей. То, что уже никогда нельзя простить, и от чего, кажется, не может быть избавления.

Чем больше грехов прощается этой женщине, тем большая любовь у нее ко Господу. И Христос рассказывает Симону фарисею притчу о двух должниках. Один был должен в десять раз больше другого. Но поскольку оба не имели, чем заплатить, заимодавец простил тому и другому. «Который из них более возлюбит его?» — спрашивает Господь. «Думаю тот, — отвечает Симон, — которому более простил» (Лк. 7, 42—43). Мы все грехами своими неоплатные должники перед Господом. Один должен больше, другой — меньше. Один должен пятьсот динариев, а другой только пятьдесят. Фарисей был меньший должник, но он тоже был должник. И, на самом деле, гораздо больший должник, чем он думал. И каждый человек больше должен Богу, чем он может заплатить.

Никакие наши труды, никакие посты, никакие подвиги не могут дать нам возможность расплатиться с нашими грехами. Никакие слезы не могут омыть их. Прощение — непостижимый дар бесконечной любви Господа. Оно предлагается всем, но принимают его только те, кто глубоко и искренне приносит покаяние. И здесь нам открывается великая тайна: чем большие грехи нам были прощены, тем больше мы должны возлюбить Господа. И еще нечто совершенно неожиданное: кто пришел к Богу от больших грехов, тот должен стремиться достигнуть большей святости. Мы знаем пример апостола Павла — бывшего гонителя Церкви, того, кто больше всех потрудился для Господа. И преподобная Мария Египетская — бывшая блудница — обретает такую чистоту, перед которой не может не поклониться подвизающийся всю жизнь в подвиге поста и молитвы преподобный Зосима. И всякий, кто узнаёт, что такое грех и как любит Господь кающегося грешника, всего себя отдает Господу.

Чем святее человек, то есть, чем больше у него любовь к Богу, тем яснее он видит свои грехи. Поэтому в течение всего Поста мы молимся: «Господи, дай мне зрети моя прегрешения». И вторая часть этой молитвы: «и не осуждати брата моего» — о том же самом. О том, о чем идет речь в сегодняшнем Евангелии. Чем глубже человек видит себя, тем больше понимает, что это он — неоплатный должник. Не кто-то другой, а именно он первый среди грешников. Не та плачущая у ног Спасителя грешница, а он должен пятьсот динариев. И пятьсот — это на самом деле условная сумма, потому что грехам нет числа. Как говорит преподобный Петр, святой пятнадцатого века, начало святости — видеть свои грехи бесчисленные, как песок морской.

Все совершается по дару Христа. Когда человек приближается к свету истинного добра, он начинает видеть себя таким, каков он есть на самом деле. Узнав этот свет, он ничего не пожалеет для Господа, не испугается никаких трудов и скорбей. Мы видим Симона фарисея, мнящего себя праведником. Каждый из нас, кто как будто все исполняет и уверен, что ему не в чем особенно каяться, подобен ему. Проходит Великий пост, скоро Пасха, он будет радоваться со всеми. Но Господь говорит этому фарисею сегодня: неужели Я приму твою мнимую праведность и отвергну любовь, которая отдает все, что у нее есть? «Ты Мне воды на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги, и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает, всей душей своей, разрывающейся от горя и любви, целовать Мне ноги. Маслом главы Моей не помазал, а она изливает драгоценное благоуханное миро на Мои ноги».

Как страшно ошибается тот, кто рассчитывает недорогой ценой, легко и просто приобрести прощение и Царство Небесное! Да, кто много возлюбил, тому много прощается. Но признак полного прощения грехов — когда человек уже никогда к ним не возвращается. Не потому, что так складываются внешние обстоятельства, не потому, что потерян вкус ко греху, а потому что так он возлюбил Господа. Снова и снова мы будем возвращаться к грехам, в которых каялись, потому что наше покаяние было поверхностным. Оттого, насколько глубоко наше покаяние, будет зависеть, в какой мере мы сможем противостоять непрестанно искушающему нас греху. И чем решительнее мы будем ему противостоять, тем глубже будет наше покаяние. И так до конца жизни, пока мы не достигнем того покаяния, которое являет эта грешная жена — в совершенной любви ко Господу, в готовности отдать Ему всю свою жизнь.

Прощаются ей многие грехи, потому что она возлюбила много. Но не мы первые возлюбили Господа, как Он Сам говорит, а Он первым возлюбил нас. И Он жизнь Свою отдает, чтобы нам открылось подлинное понимание жизни. Чтобы мы узнали, что такое грех и что такое любовь и покаяние. Ничего великого никогда не приобретается без скорбей, без крови, без отдачи себя. И Господь Крестом Своим, Своими страданиями открывает нам путь к истинному покаянию.

А мы далеки от такого покаяния. И напоминает нам об этом не только пример Симона фарисея. Мы слышим сегодня во втором Евангелии, как лучшие из учеников Христовых умоляют Господа быть первыми, когда Он придет в Своей славе. Христос говорит: «Вот мы восходим в Иерусалим», — это обращено ко всей Церкви. Путь наш решительно и бесповоротно поворачивает к Иерусалиму, к Страстям Христовым. «Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет» (Мк. 10, 33—34). Ученики слышат только последние слова о том, что будет победа, и не слышат, какой ценой она будет дарована. Это беда всего рода человеческого, начиная от падения Адама, который захотел приобрести совершенство без труда — протянуть руку к запретному плоду и вкусить знание. Здесь начало всякой ложной духовности. А Господь предлагает иное — путь любви, путь всецелой отдачи себя. Крестный путь неизбежен после того, что совершилось с первым человеком и с каждым из нас.

В основании искушения учеников была гордость. Грех, который всегда легко сокрушает нас. Господь сказал им: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними». У них одна забота — что они будут иметь от своих подданных, а не что они дадут им. Такое недопустимо в Церкви. «Вы же не так», — говорит Господь. Пышность и величие мирских князей — не для учеников Христовых. Кто хочет быть на самом деле великим, тот должен быть слугой всех. Христос убеждает нас Своим примером. Никто никогда не давал такого примера величия и смирения. Он зрак раба принял, Он пришел не для того, чтобы Ему послужили, но послужить. Он был послушен до смерти, и Он отдал Свою жизнь для искупления многих.

Господь открывает нам, какой ценой мы можем обрести Христову славу. «Не знаете, чего просите», — говорит Он. Они не знают, чего просят, — не понимают, что значит сидеть одесную или ошуюю Христа. В то время как речь идет о том, чего око не видело и ухо не слышало. Они не знают, чего просят, и потому не задумываются о средствах. Безумие — предписывать Божией премудрости, как устроить нашу судьбу. Лучше было бы для нас предоставить Господу делать то, что Он находит нужным, и Он сделает больше, чем мы желаем. Мы не знаем, чего просим, когда просим носить венцы славы и не просим благодати нести крест на нашем пути к ней. Что стоит наша вера, если она не стоит того, чтобы ради нее принять страдания? Самое последнее место на небесах стоит самых великих страданий на земле. Воля Христова — в том, чтобы мы уготовили себя для страданий и дали Ему возможность воздать за них. Не знаем мы, чего просим, когда при приближении Пасхи Господней молим Господа, чтобы не лишил Он нас Своего утешения. «Можете ли креститься крещением, которым Я крещусь?» — спрашивает Господь. То есть, с головой погрузиться в то отвержение, в ту смерть, которые Ему будут даны. Если это будет у нас, откроется нам и слава Божественной жизни. Сам Христос до конца приобщается нашей немощи. Потому Он и говорит: «Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит», хотя Он всегда исповедует: «Я и Отец одно». Он как бы лишает Себя, в Своей всецелой отдаче Отцу, этого дара суда. Но суд — над каждым из нас — как раз и заключается в этой Его отдаче. И оттого, насколько мы принимаем Крест Господень, зависит и дар Господень — наше приобщение Его славе. Христос как бы говорит: «Я не могу дать славу тем, кто честолюбиво ищет ее, она принадлежит только тем, кто великим смирением и самоотвержением уготовляет себя для нее».

Апостолы просят, чтобы в Воскресении быть одесную и ошуюю Христа. И мы тоже будем просить Господа об этом даре. Но прежде всего нам следовало бы просить о том, чтобы быть одесную и ошуюю Креста Христова. И не только в храме за богослужением, когда будут читаться двенадцать Страстных Евангелий, а во всей нашей жизни. Дай Бог, чтобы каждый из нас был как приносящая с рыданием драгоценное миро блудница, как разбойник благоразумный. С осознанием, что значит мой грех и какой ценой дается мне избавление от него. Приближается Пасха Христова, но она предваряется Страстной седмицей. И никто не может миновать ее.

Протоиерей Александр Шаргунов

http://pravoslavie.ru/put/4144.htm

[Александр Васильевич]

Поучение в пятую неделю Великого поста.
Сочетание поста с милостию и молитвою


_{Святитель Игнатий (Брянчанинов)}

Благо, говорил архангел Рафаил Товитам, молитва с постом, милостынею и правдою (Тов. 12, 8 ). Великое благо — такой пост! Благо он для грешников как единственная дверь для исшествия из плотского состояния, для вступления в спасительную пажить покаяния и для неисходного пребывания в этой спасительной пажити. Великое благо он — не для одних грешников: великое благо он — для праведников, великое оружие в руках их. Во все время земного странствования они не покидают его, им удерживают себя в чистоте и святыне. Пост свой они основывают на милости; пост свой они полагают в основание молитве; молитвою веры (Иак. 5, 15) приемлют все просимое ими (Мк. 11, 24).

Плоть наша — любомудрствует преподобный Марк[1] — взята от земли и свойством своим подобна земле: для нее необходимо возделывание. Как семена, посеянные на ниве, не обработанной земледельческими орудиями, пропадают, не принеся никакого плода, так и молитва остается бесплодною, если для нее не приготовлена плоть, не приготовлено сердце постом. Развлечение и отягчение мыслей, холодность, ожесточение сердца, суетные и греховные мечты, непрестанно возникающие в воображении, уничтожают молитву пресыщенного. И наоборот, как на ниве, тщательно обработанной земледельческими орудиями, но не засеянной полезными семенами, с особенною силою вырастают плевелы, так в сердце постящегося, если он, удовлетворяясь одним телесным подвигом, не оградит ум подвигом духовным, то есть молитвою, густо и сильно вырастают плевелы самомнения и высокомудрия. Высокомудрие и самомнение в безрассудном, жестком постнике всегда соединены с уничижением и осуждением ближнего, с особенною способностью соблазняться, наконец с самообольщением, гордынею, погибелью. Пост, это сильное орудие — когда он предоставлен самому себе, когда из орудия он уже претворяется как бы в цель жизни, в цель тщеславия, — делается для подвижника орудием самоубийства. Таким постом постились фарисеи, и постились много, постились во вред себе (Мф. 9, 14). Не сицеваго поста Аз избрах, глаголет Господь, ниже аще слячеши яко серп выю твою, и вретище и пепел постелеши, ниже тако наречете пост приятен. Не такового поста Аз избрах, глаголет Господь: но разрешай всяк соуз неправды, разрушай обдолжения насильственных взысканий, отпусти сокрушенныя в свободу, и всякое писание неправедное раздери. Раздробляй алчущим хлеб твой, и нищия безкровныя введи в дом твой: аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри. Тогда разверзется рано свет твой, и исцеления твоя скоро возсияют: и предидет пред тобою правда твоя, и слава Божия обимет тя. Тогда воззовеши, и Бог услышит тя, и еще глаголющу ти молитву твою, речет: се, приидох (Ис. 58, 5-9). Пророк требует, чтоб посту предшествовала и сопутствовала милость; он дает обетование, что молитва подвижника, сопрягающего пост с милостью, будет немедленно услышана, что такой подвижник сподобится благодатного посещения Божия.

И повсюду Святый Дух законополагает соединение поста с молитвою. Обратитеся ко Мне всем сердцем вашим, взывает Господь к грешникам устами другого пророка, увещевая и ободряя их к покаянию, в посте и в плачи и в рыдании, и расторгните сердца ваша, а не ризы ваша, и обратитеся ко Господу Богу вашему. Вострубите трубою в Сионе, освятите пост, проповедите цельбу (Иоиль 2, 12-15). Опыт силы поста и молитвы показали кающиеся Ниневитяне. Уже изречено было Богом определение на них, уже оно возвещено было им пророком Ионою; уже пророк, удалившись за город, пристально смотрел на город и ежечасно ожидал сбытия грозного пророчества. Но Ниневитяне прибегли к покаянию, доказывая неподдельность покаяния оставлением лукавых деяний, усиленным постом, усиленною молитвою, — и раскаяся Бог о зле, еже глаголаше сотворити им, и не сотвори (Ион. 3, 10). В Новом Завете Господь возвестил, что пост соделается общим подвигом всех учеников Его, егда отъят будет от них небесный Жених — Господь, вознесением на небо (Лк. 5, 35). И как ученикам Господа Иисуса не поститься на земле, как не плакать на ней, как не облачаться в одежду печали, когда Сокровище их, единственное Сокровище, далеко от них, когда путь к Нему преисполнен трудностей, — наветуется ужасными и по числу и по злобе разбойниками!

Все святые Божий проводили земную жизнь в посте и молитве. Так, по свидетельству Евангелия, святая Анна, пророчица, дщерь Фануилова, не отходила от церкви, служа Богу постом и молитвами день и ночь (Лк. 2, 37). О великой Иудифи повествует Священное Писание, что она постяшеся вся дни вдовства своего, имела опытное разумение молитвы, ведала ее силу, молитвою достигла живой веры в Бога, верою совершила чудный подвиг (Иудифь 8 ). Покрых постом душу мою (Пс. 68, 11), говорит боговдохновенный Давид, — так силен этот подвиг; смирях постом душу мою (Пс. 34, 13) — так противодействует этот подвиг самодовольству и напыщенности, являющимся от пресыщения! При посредстве поста молитва моя во недро мое возвратится; без него — она печальная жертва умственного развлечения, неразлучного с пресыщением. Святой апостол Павел, исчисляя признаки истинных слуг Божиих, между этими признаками упоминает пребывание в посте (2Кор. 5, 5) и молитве (Рим. 12, 12; Кол. 4, 2). О себе он свидетельствует, что он проводил земную жизнь в постоянных подвигах, лишениях и скорбях; он упоминает и ту алчбу и жажду, которым ему приводилось подвергаться по стечению обстоятельств, и то произвольное непрестанное пощение, которым он укрощал и порабощал тело свое (2Кор. 11, 27; 1Кор. 9, 27). Евангелист Лука, описывая в деяниях совокупное пребывание в Иерусалиме святых апостолов, по вознесении на небо Господа нашего Иисуса Христа, с Пресвятою Девою Богоматерью и другими женами, последовавшими за Господом во время Его земного странствования, говорит: Сии ecu бяху терпяще единодушно в молитве и молении (Деян. 1, 14). Из этих слов явствует, что молитвы их были весьма продолжительны, непрестанны, чего без помощи поста совершить невозможно. Таково было жительство апостолов! таково было жительство мучеников! таково жительство преподобных! Оно было и есть сопряжение непрестанной молитвы с постоянным пощением. Милость и любовь их к братиям, к любящим и ненавидящим была божественная, как превысшая человеческого естества, как заимствованная из персей Самого Господа. Они не только сострадали всем нуждающимся в душевных и телесных потребностях, не только прощали все оскорбления и тягчайшие обиды; они с радостью положили души свои за спасение ближних, за спасение врагов своих.

В важных обстоятельствах и трудностях жизни, пред начатием великих дел, при наступлении великих скорбен святые Божий усугубляли свой пост и свои молитвы. Пример того и другого показал нам собою Спаситель наш, Господь наш Иисус Христос. Пред исшествием для проповеди и спасения человечества Господь удалился в пустыню, там пребыл в посте сорок дней и сорок ночей. «Он постился — говорит блаженный Феофилакт, — благоволя показать нам, что пост есть великое оружие и во время искушений и против бесов. Как умножение пищи служит началом всякому греху, так и воздержание служит началом для всякой добродетели»[2]. Руководитель к подвигу поста и к подвигу против диавола есть Дух Святой[3]. Пред избранием двенадцати апостолов, которым предназначено было уловить вселенную в веру и спасение, Господь восшел на уединенную гору и всю нощь пребыл в молитве (Лк. 6, 12); пред воскресением Лазаря Господь обратился к благодарению Отцу за услышание Своей молитвы. Аз ведех, сказал Он, яко всегда Мя послушаеши, потому что воля Отца и Сына есть единая Божественная воля, но народа ради окрест стоящаго рех, да веру имут, яко Ты Мя послал ecu (Ин. 11, 42). Точно так же и пред избранием апостолов Господь не имел нужды в молитве, но обратился к молитве и пребыл в ней целую ночь, показывая, по разуму святых отцов[4], действиями своими образ для наших действий, показывая нам, что Бог принимает и краткую молитву нашу, но что пред важными случаями и начинаниями полезна, нужна, необходима нам особенно продолжительная и особенно напряженная молитва. Пред страданиями и крестною смертью, которым Господь благоволил подчиниться для искупления человечества, Он пришел в сад Гефсиманский, на место, где долженствовало совершиться предание, являя в себе добровольную жертву, приносимую по единой нераздельной воле Отца и Сына. Этим Он показал нам, что мы должны принимать всякую напасть, ниспосылаемую нам свыше, как неотъемлемую нашу принадлежность, принимать с самоотвержением, с покорностью воле Божией, с верою в Бога всемогущего, Который неусыпно бдит над нами, у Которого изочтены все власы наши, от Которого неутаися кость моя, как сказал пророк, юже сотворил ecu втайне, и состав мой в преисподних земли (Пс. 138, 15). Господь показал нам средство, которым можем и должны укреплять немощь человеческого естества во время нашествия напасти. Он обратился к усиленной молитве. Ученикам, побеждаемым сном, Он заповедал: бдите и молитеся, да не внидите в напасть (Мф. 26, 41). Чтоб пришедшая напасть не объяла человека, не овладела им, не поглотила его, необходима молитва. Необходима во время напасти для побеждения напасти та духовная сила, тот Божественный непоколебимый мир, которые приносятся молитвою. Для побеждения сатаны, стремящегося помыслами печали, безнадежия и отчаяния потрясти и погубить человека, подвергшегося напасти по Божию определению, для того чтоб не оскудела вера наша во время напасти, нужна молитва. Она нужна нам, чтоб посреди самой скорби мы могли ощутить, по завещанию апостола, всяку радость, которую он повелел нам иметь, егда впадем в искушения различна (Иак. 1, 2). Благодатное утешение от молитвы может получить только предочищенный постом, и может сохранить только поддерживающий чистоту свою постом.

Примеру Господа последовали и последуют истинные рабы Господа. Еще в Ветхом Завете водимый Духом Христовым святой Давид в особенно трудных обстоятельствах жизни усугублял свой пост и свои молитвы (2Цар. 12, 16; Пс. 34, 13). Подобно ему святой пророк Даниил, уразумев из книги пророка Иеремии, что исполнилось число лет, назначенных Богом для пребывания плененных иудеев в Вавилоне, что наступило время возвращения их в Иерусалим, обратился с напряженною молитвою к Богу о избавлении иудеев, усиливая молитву постом: вдах, говорит он, лице мое ко Господу Богу, еже взысками молитвы и прошения в посте, и во вретище, и в пепеле. Имолихся ко Господу моему, и исповедахся (Дан. 9, 2-4). Состояние, в которое приводят человека пост и молитва, особенно способно к приятию Божиих благодеяний и Божественных откровений. Так милостыни, молитвы и пост Корнилия-сотника предстали пред Бога и доставили ему величайшее благо: познание Христа. Бех постяся, и моляся в девятый час в дому моем, поведал о себе сотник апостолу Петру, и се муж ста предо мною во одежде светле. То был ангел (Деян. 10, 30). Так молящемуся и алчущему апостолу Петру явилась великая плащаница, спускавшаяся с небес, образовавшая собою языческий мир, принятый Богом к вере во Христа и к спасению о Христе (Деян. 10, 11). Так служащим апостолам Господеви, и постящимся (Деян. 13, 2), открыл Святый Дух, что Он избрал Павла и Варнаву для проповедания христианства язычникам, повелел отделить и послать их на это служение. Апостолы, услышав во время молитвы и пощения повеление Святаго Духа, прежде чем исполнить это повеление, снова прибегают к посту и молитве, чтоб повеление, полученное при содействии поста и молитвы, было и исполнено при содействии их. Тогда постившеся и помолившеся, и возложше руки на ня, отпустиша их (Деян.13, 3), говорит писатель апостольских Деяний. Всем известно, каким успехом увенчалось служение Павла и Варнавы! Оно увенчалось насаждением христианства по всей тогда известной вселенной. Бесчисленны доказательства и примеры того, что все угодники Божий тогда именно сподобляются Божественных откровений, когда они отрешат себя постом от вещества, а чистою молитвою, нагими умами, не засоренными никакою мечтою, не развлекаемыми никакою постороннею мыслию, предстанут в глубоком благоговении и мире невидимому и недоведомому Богу.

Возлюбленные братия! Познав значение и силу духовных оружий — милостыни, поста и молитвы, поспешим препоясаться этими оружиями. Стяжем милость, облечемся в благость, по наставлению и убеждению апостола (Кол. 3, 12). Отличительною чертою характера нашего, постоянною отличительною чертою поведения нашего да будет милосердие[5]. Вне милости не будем искать правды[6].

Милость, исходящая из поврежденного человеческого естества, противна правде; милость, изливающаяся из заповедей Евангелия, несмотря на обилие свое, находится в неразрывном союзе с правдою Божиею, служит выражением ее (Пс. 84, 11-14; 88, 15). Не только во время святых постов, назначенных святою Церковью, будем смирять наши тела умеренным употреблением пищи, пищи известного качества, но и в прочее время будем употреблять пищу благоразумно, соразмерно существенной нужде, для поддержания телесных сил и телесного здравия. Поработив посредством поста тело духу, соделав дух наш ангелоподобным по благости, окрылим его молитвою: пусть дух наш приобретет блаженный навык быстро и часто возлегать к Богу и испрашивать Божие благословение на начинания наши, Божию помощь действиям нашим[7]. Мы не замедлим увидеть Бога споспешником, правителем деятельности нашей. Этого мало! Возносясь часто мыслью к Богу, мы постепенно очистим нравственный путь наш от всякого беззакония, не только грубого, но и тонкого, совершаемого в помышлениях и ощущениях. Кто, призывающий Бога на помощь, осмелится призвать Его на помощь делу порочному? Кто, представляющий свое прошение воззрению Царя царей, не озаботится прежде, чтоб прошение было достойно Царственного и Божественного взора, проникающего в сокровенности сердца и видящего с одинаковою явностью все видимое и невидимое? Аще чего просим по воли Его, только в том Он послушает нас (1Ин. 5, 14), сказал апостол. Кто, ежечасно обращающийся к Богу, не стяжет убеждения и ощущения, что он жительствует под очами Бога, что всякое его дело, всякое движение души видит всевидящий и вездесущий Бог? Такого убеждения и ощущения — необходимое последствие: духовное преуспеяние христианина. Да дарует нам милосердый Господь это преуспеяние во славу имени Своего и во спасение наше. Аминь.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

_____________________________________________________

[1] Слово 7-е. О пощении и смирении

[2] Толкование на Мф. 4, 2

[3] Толкование бл. Феофилакта на Лк. 4, 2

[4] Толкование блаженного Феофилакта

[5] Святой Исаак Сирский. Слово 1-е

[6] Святой Исаак Сирский. Слово 56-е

[7] Душеспасительный совет этот принадлежит преподобному Варсонофию Великому. Ответ 261-й

http://pravoslavie.ru/put/3090.htm

[Александр Васильевич]

Житие прп. Марии Египетской для детей

Память 1/14 апреля, а также в Пятую неделю Великого Поста



Племя сарацин-кочевников в пятом веке было настоящим бичом Божиим для христиан Палестины. Их летучие отряды внезапно налетали на селения, грабили, жгли, убивали и так же быстро исчезали в пустыне, словно это были привидения, а не люди.

Сторож на дозорной вышке большого селения заметил вдалеке облачко пыли. Пока он размышлял, что бы это могло быть, облачко росло. Когда сторож увидел в облачке мелькавшие, как короткие молнии, сабли, он забил тревогу, но было поздно. Разбойники влетели в село, врывались в дома, поджигали кровли и полосовали саблями направо и налево.

Вскоре там, где недавно было цветущее селение, дымились пепелища и всюду валялись трупы мужчин, пытавшихся защитить свои семьи.

На пороге одного дома плакал мальчик Зосима. Злодеи убили его родителей. Соседи, сами еле сводившие концы с концами, не могли взять мальчика к себе и отвели его в монастырь. Сострадательный отец настоятель с любовью принял сироту и через какое-то время постриг в монахи. В молитвенных подвигах прошло пятьдесят лет. Мальчик превратился в седовласого старца, постника и молитвенника. Из близлежащих сел и из дальних городов приходили к нему люди за духовным советом.

Лукавый дух долгие годы искушал старца помыслами и соблазнами, пытаясь свести его с молитвенного пути, но отбегал, побежденный. Вкушал ли Зосима пищу, трудился ли на монастырском послушании, в сердце его не умолкала Иисусова молитва, неизменно он пребывал кротким и смиренным.

Но дух зла настойчив и хитер, всевозможные уловки изобретает он, чтобы проникнуть в человеческую душу. Использует малейшую промашку, чтобы свить в душе человека гнездо.

Не отступал дух от Зосимы и чуть не добился успеха.

Завершив иноческое правило, Зосима задумался о себе ночью в келье.

— Есть ли на земле инок, — неосторожно размечтался он, — подобный мне, такой же молитвенник и постник? Сыщется ли человек, который превзошел бы меня в иноческих подвигах?

Сам того не чуя, Зосима искусился грехом гордыни.


_{Прп. Зосима. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной.}

На помощь Своему избраннику пришел Господь. Еще не окончил Зосима своих горделивых мечтаний, как явился к нему посланный Господом Ангел.

— Зосима, — сказал Ангел затрепетавшему иноку, — ты усердно и доблестно исполняешь свой подвиг. Но есть подвиги гораздо труднее пройденных тобой. Ступай в монастырь, лежащий при реке Иордан, там ты убедишься в справедливости моих слов.

Не смея ослушаться Ангела, Зосима простился с братией родного ему монастыря, и через четыре дня пути перед ним заблестели воды святой реки. Игумен Иорданского монастыря радушно встретил славного Зосиму, отвел ему светлую келью, часто приходил к нему побеседовать о спасении души, о молитвенном подвиге.

В этом монастыре был примечательный обычай. В первую неделю Великого поста за литургией все иноки причащались Святых Христовых Тайн, вкушали немного пищи, затем снова собирались в церкви и после продолжительной коленопреклоненной молитвы выходили за ворота обители с небольшим запасом хлеба и воды. Переправившись за Иордан, они расходились в разные стороны, чтобы в пустынном одиночестве провести Великий пост. Возвратившись в монастырь за неделю до Воскресения Христова, никто из иноков не расспрашивал друг друга, как он провел время в пустыне и чем занимался.

Старец Зосима, как и все иноки, блуждал по пустыне, молясь и предаваясь богомыслию.

К концу третьей недели одиноких странствий Зосима утомился. В прежней обители у него была крыша над головой, а здесь днем палит солнце, ночью где-то вблизи рычит лев и заливисто, пронзительно хохочут шакалы. А то, случается, налетит песчаная буря, ветер швырнет в лицо сухую горсть песка, точно тысячи мелких иголок вопьются в кожу. Томительные часы лежишь на земле, закутавшись до макушки в плащ, пока не уймется буря. Над головой свистит и завывает ветер, а на зубах скрипит песок.

Тягостен с непривычки показался Зосиме этот молитвенный подвиг. Стал он считать дни, оставшиеся до возвращения в монастырь, и даже подумывал, не вернуться ли туда прежде срока. Одно происшествие образумило его.

Чтобы отогнать малодушные помыслы, Зосима пел молитвы шестого часа. Вдруг он вздрогнул: на песке рядом с его тенью четко отпечаталась еще одна человеческая тень. «Должно быть, бесовское наваждение», — подумал старец, еще громче читая молитвы. Но тень не исчезала. Зосима обернулся и невольно попятился. Перед ним стоял человек. Вернее, существо, похожее на человека. Кожа его была темно-коричневого, даже черного, как подгоревший пирог, цвета. Седые, косматые волосы длинными прядями закрывали его грудь и плечи. Человек был голый, ни клочка одежды не было на нем. И все же это был человек.

Глаза, живые человеческие глаза внимательно и чутко смотрели на Зосиму. Не встретив за много дней скитаний по пустыне ни одной человеческой души, Зосима радостно шагнул к диковинному незнакомцу. Но тот проворно отбежал от него подальше.

— Постой, — крикнул Зосима, — не убегай от меня. Остановись. Подойди ближе и скажи: кто ты?

— Я не могу подойти к тебе, — отвечал незнакомец, — ведь я женщина. Дай мне что-нибудь из твоей одежды.

Зосима бросил ей свой заплатанный плащ, женщина закуталась в него и подошла к старцу.

— Благослови меня, — попросил он ее.

— Нет, авва Зосима, — сказала женщина, — благословлять можешь только ты, ведь ты священник, а не я.

Преподобный Зосима не верил своим ушам: как эта женщина, которую он видит впервые, знает его имя и сан. Должно быть, она прозорливая, святая.

— Нет, духовная мать, — возразил Зосима, — я должен смиренно просить у тебя благословения, ибо вижу, что ты человек праведный, на тебе почивает благодать Божия.

Уступая просьбам Зосимы, женщина благословила его и спросила:

— Скажи, как нынче живут христиане и святая Церковь?

— Молитвами святых угодников, — отвечал Зосима, — Церковь благополучна, и слово Божие проповедуется по всей земле невозбранно. А теперь давай помолимся Господу за весь мир и за нас, грешных.


_{Мариино стояние. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной.}

Женщина повернулась на восток, беззвучно шепча слова молитвы. Молился и Зосима. Вдруг колени его подкосились, и он упал на песок: пустынная праведница оторвалась от земли на целый локоть и стояла на воздухе, словно на каком-то твердом возвышении.

Боже мой, ужаснулся Зосима, ведь это дух, призрак, а я просил у него благословения.

— Напрасно ты смущаешься, отче, — закончив молиться, сказала женщина и подала старцу руку, помогая ему подняться. — Я не призрак. Ты чувствуешь, что рука моя подобна твоей, она из плоти и крови.

Зосима долго молчал, ошеломленный увиденным, и стал настойчиво умолять женщину рассказать ему о себе: кто она, откуда, как оказалась здесь?

— Я не сойду с места, пока не узнаю о твоей жизни. Поверь, мать, я гордился своими подвигами, но они — ничто в сравнении с твоими трудами. Расскажи, поведай мне о себе.

— Что же я могу рассказать тебе? — вздохнула женщина. — Я большая грешница. Я столько зла принесла в мир, посеяла так много семян порока, что и двух жизней не хватит, чтобы отмолить их. Нет, не о чем мне рассказать тебе.

Зосима видел, что в душе женщины живет чувство неподдельного смирения, и продолжал умолять ее. Наконец, женщина согласилась.

— Мне больно рассказывать про свою прошлую, постыдную жизнь, — начала она. — Но я обнажу перед тобой свою душу. Когда ты все узнаешь обо мне, не погнушайся мною, помолись, чтобы я смогла получить милость в день Страшного Суда.

Слушая бесхитростный рассказ пустынницы, скорбел и печалился старец Зосима. Как рано, оказывается, грех может поработить человека и так опутать его тенетами пагубных привычек, что человек поистине находится у греха в плену.

Зосима, ребенком помещенный в монастырь, не знал многих соблазнов мирской жизни, а его собеседница родилась в Египте в небольшом селении и жила там до совершеннолетия. Родители обожали дочурку, мечтали воспитать из нее добронравную, достойную женщину. От проходивших через селение купцов девочка услыхала о богатом и красивом городе Александрии. Он так велик, что его не обойти за неделю; он так богат, что купцы со всего света съезжаются в него, а жить в нем настолько легко, что любой человек, если он не последний тупица, запросто найдет там себе занятие по душе. Слова купцов запали в сердце девочки.

— Неужели я родилась для того, — подумала она, — чтобы красота моя увяла в деревенском захолустье, в этой скучной, глухой дыре? Разве справедливо, когда одни люди получают наслаждения в Александрии, а я осуждена прозябать в неизвестности, всю жизнь возиться с овцами, курами, да прясть шерсть? С того дня все мысли ее были связаны с Александрией. В воображении город представал перед ней прекрасным, сказочным замком, и она любила хвастаться перед подружками, что имя ее прогремит в Александрии.

Поучения отца и матери мечтательница пропускала мимо ушей, стала огрызаться, грубить родителям, и в двенадцать лет она ночью сбежала из дома.

Александрия и в самом деле была велика, богата и красива, и абсолютно равнодушна к провинциалке. Проголодавшись, девочка просила поесть, но пирожники и хлебопеки оплеухами прогоняли ее от своих лотков. Чтобы не помереть с голоду, она предалась пороку и быстро полюбила такую жизнь: днем спать, а ночью прожигать свою жизнь на пирах. Имя ее действительно стало известно всей Александрии, но это была не добрая, а позорная слава распутницы и блудницы.

— Когда мне исполнилось семнадцать лет, — рассказывала подвижница Зосиме, — на набережной, возле знаменитого маяка я встретила толпу народа. «Куда вы идете?» — спросила я. — «На корабль, отправляющийся в Иерусалим на праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста», ответили мне. Отправилась с ними и я. На корабле я нашла разгульную компанию. Ничуть не задумываясь, в какой город плывет судно, мы, упиваясь вином и возбуждая себя непристойными песнями, беззаботно проводили время. И даже, прибыв в святой город, все дни до Воздвижения я провела не в посте и молитве, а в самом грязном разгуле.

В день праздника я вместе со всеми богомольцами, как ни в чем не бывало, пошла в церковь и… не смогла переступить порога. Я сердилась, злилась, но передо мной стояла невидимая преграда, не позволявшая мне войти в храм. Прячась за людей, пригнувшись, я хотела тайком прошмыгнуть в дом молитвы, но незримая стена отсекла меня от шагавшего впереди меня богомольца.

Понапрасну измучав себя, я вышла на паперть и в изнеможении прислонилась к стене. А мимо меня в церковные врата шли и шли люди.


_{Прп. Мария Египетская. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной.}

— До чего же ты дожила, — сказала я себе самой. — В день Страшного Суда отделят от зерна мякину, чтоб сжечь ее, а ты уже сейчас отделена от всех, ты уже сейчас никому не годный сор. Ты изменила обетам святого крещения, своими грехами ты каждый день распинаешь Христа. Ты уподобилась псам, которым запрещено входить в храм.

На стене паперти висела икона Богородицы.

— Пресвятая Владычица, — вспомнив себя невинной, чистой девочкой, молилась я. — Повели, чтобы я могла войти в церковь и увидеть Честное Древо, на котором был распят Твой Сын. Я более не оскверню мое тело блудом и пойду туда, куда Ты укажешь!

В тот же миг я почувствовала необычайную легкость во всем теле и свободно вошла в храм. Когда я приблизилась к Честному Кресту, слезы раскаяния и умиления хлынули из моих глаз.

Покидая храм, я вновь остановилась перед иконой Богородицы.

— Благодарю тебя, всемилостивая Владычица, — сказала я, — что Ты сжалилась надо мной. Теперь наставь меня на путь покаяния.

— Мария, — источился от иконы струящийся голос, — ступай за Иордан, там ты найдешь свое полное успокоение.

Я вышла из храма. На дороге кто-то сунул мне в руку три медных монетки, на которые я в ближайшей лавке купила три хлебца.

Достигнув на другой день реки Иордан, я омылась в ней, причастилась в церкви Иоанна Предтечи Святых Христовых Тайн и удалилась в пустыню, где и обитаю до сего дня. Сорок семь лет назад я оставила Иерусалим.

— Что же ты ела в эти годы?

— Хлебы, которые я купила, понемногу высохли и обратились в камень, их я и вкушала семнадцать лет, а потом питалась травами. Но чаще всего словом Божиим, ибо не хлебом единым будет жив человек (Мф. 4, 4). Одежда на мне истлела, летом я жестоко страдала от зноя, а зимой тряслась от холода. Не раз я падала, словно бездыханная, на землю, претерпевая муки.

Но страшней мук голода, страданий телесных были муки душевные. Воспоминания о прежней распутной жизни так истязали меня, что я боролась с ними, как с лютыми зверями. Собираясь съесть несколько крох окаменевшего хлеба, я вспоминала фрукты, мясные блюда, всевозможные лакомства, которыми я насыщала свое чрево. Раздобыв где-нибудь воды, я думала о вине, которого некогда пила вдоволь. Эти воспоминания сводили меня с ума. В памяти моей вставали картины моих греховных похождений, сцены распутства восставали передо мной, как живые. В прежние годы я услаждалась этими воспоминаниями, но теперь они ранили мою душу, как шипы терновника. Вновь и вновь я взывала к Господу, дабы простил Он меня, принял мое покаяние. А сейчас мы должны расстаться. Никому не рассказывай обо мне, пока Господь не призовет меня к Себе. Мы встретимся с тобой снова через год. Принеси с собой Святых Христовых Тайн. А теперь иди с миром.

Святая подвижница на прощание поклонилась Зосиме. Долго старец смотрел ей вслед, затем поцеловал то место, где она стояла, и отправился в свою обитель.

По дороге он со стыдом припоминал свои былые, горделивые мысли о себе. «Ты превозносился перед самим собой, невесть что мнил о себе, — думал Зосима. — А Господь преподал тебе урок, показав смиренную святую подвижницу, которая не гордится собой и ничуть не сожалеет, что никто в мире не знает о ней».


_{Прп. Зосима причащает прп. Марию Египетскую.
Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной.}

Год пролетел, как один день. Снова приблизилось Светлое Христово Воскресение. В Великий Четверг Зосима, взяв малую чашу со Святыми Тайнами, отправился знакомым путем к Иордану.

Поджидая святую угодницу, Зосима смотрел на разлившийся Иордан и думал, как же она переправится через реку. На берегу нет ни лодки, ни плота.

Наступила ночь, на небо вышла яркая луна. В ее свете Зосима увидел пустынницу, подошедшую к берегу. Она осенила реку крестным знамением, ступила на серебристую лунную дорожку, пересекавшую водную гладь, и как по земле, перешла по ней Иордан.

Созерцая это чудо, Зосима в молчаливой молитве восторженно благодарил Господа, еще раз показавшего ему, насколько он далек от совершенства.

Святая пустынница попросила Зосиму прочесть Символ веры, после чего причастилась Христовых Тайн, и со слезами воскликнула:

— Ныне отпущаеши рабу твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром…

— Отче, — сказала святая Зосиме, — исполни еще одно мое желание. Нынче ступай в монастырь, а на следующий год приходи, чтобы снова увидеть меня, — так хочет Бог.

— Как бы я хотел, — сказал старец, вздохнув, — видеть тебя не через год, а каждый день. Видеть и слушать слова, которыми через тебя поистине вещает Святой Дух.

Прошел еще год. Зосима торопливо шагал по пустыне — так ему хотелось скорее увидеть святую угодницу. Вот ручей, у которого беседовали они. Еще издали он заметил лежащее на песке тело. Это была пустынница. Руки усопшей были сложены крестообразно на груди, глаза закрыты, но лицо светло и красиво той красотой, какой Господь удостаивает только святых. Припав к ногам усопшей, Зосима оросил их слезами.

В изголовье умершей старец прочел сделанную на песке надпись: «Погреби здесь, авва Зосима, тело смиренной Марии».

Так завершила свой земной путь великая святая Православной Церкви — преподобная Мария Египетская.

Со слезами и молитвой похоронил ее старец и возвратился в монастырь. Там рассказал он братии о ее подвигах.

Из жития преподобной Марии мы видим, что нет такого греха, который нельзя было бы искупить чистосердечным покаянием. Если мы сумеем одолеть наши порочные наклонности, то этим духовным подвигом мы так же верно угодим Богу, как угодила Ему святая Мария Египетская.

Роман Балакшин

http://pravoslavie.ru/put/1950.htm

[Александр Васильевич]

Слово в Неделю 5-ю Великого поста.
О призыве Божием



Древний Иерусалим приготовил­ся к великому христианскому празднику Воздвижения Честного Креста Господня. С раннего утра извилистые и узкие улицы напол­нились паломниками, странниками, нищими и множеством наро­да. Вся эта толпа двигалась по направлению к храму Воскресения, постепенно увеличиваясь, нарастая и ширясь по мере приближе­ния к великой церкви, чтобы присутствовать на торжестве Воздви­жения и приложиться к Животворящему Кресту. Ясное небо и яр­кие, жгучие лучи солнца еще больше оживляли и разукрашивали эту картину пестрой толпы, представлявшей смешение всех народ­ностей и возрастов, объединенных молитвенным настроением, чувством благоговения, сильной верой в Спасителя своего, добро­вольно распявшегося за человечество. Кругом храма виднелось це­лое море голов в различных уборах, и только присутствие шала­шей, шатров и палаток, белевших на площади, говорило, что здесь мир насильственно внес с собой житейскую суету и разлад в эти святые, народные чувства. Вблизи шатров двигалась веселая моло­дежь из местных жителей, имея впереди себя простую египтянку необыкновенной, поразительной красоты. Стройная, высокого роста, с шарфом на голове, с чрезвычайно длинными волосами, она привлекала к себе внимание толпы. Хотя ее свободное обраще­ние с молодежью, резкие движения и смелые речи вызывали осуж­дение паломников и богомольцев, но все невольно заглядывались на ее поразительно красивые черты лица.

Когда настал час духовного торжества, врата храма распахну­лись настежь. Весь народ устремился к храму, и египтянка, покоря­ясь общему движению, решилась тоже из любопытства идти туда же. Замотав свой длинный шарф кругом шеи так, чтобы он закрыл лицо наполовину, она вошла в толпу. От множества народа и страшной давки еле можно было дышать в середине толпы, и после многих усилий с большим трудом приблизилась она к вратам хра­мового притвора. Наблюдая отсюда за входящими, она увидела, как народ и справа и слева проникал в притвор, чего ей не удавалось достигнуть. Даже стоявшие с нею рядом подвигались вперед, но она оставалась все на том же месте. Несколько раз она напрягала все свои силы, чтобы приблизиться к входу, но каждый раз толпа отодвигалась напором назад и увлекала ее с собой. Приписывая это своему женскому бессилию, она попробовала присоединиться к другой толпе и, действительно, достигла с нею притвора, но тут по­вторилось то же самое. Из притвора шла лестница кверху, на Голго­фу, и надо было поэтому добраться до двери. Ее нога несколько раз касалась порога храма, но всегда какая-то сила отстраняла ее. Егип­тянка смутилась. Три-четыре раза пробовала продвинуться вперед, но не имела успеха. Наконец, обессилев от давки, в полном изнемо­жении, она отступила и стала в углу притвора, прислонившись к стене. Здесь она очнулась и ясно поняла, что происшедшее не слу­чайность, а какая-то сверхъестественная сила не допустила ее при­близиться к великой святыне. От стыда в ней заговорила совесть, и она сознала свое недостоинство, свою порочность, нечистоту, и в один миг вспомнилась ей вся ее греховная прошлая и настоящая жизнь. Увлеченная своею ужасною страстью, она своевольно поки­нула родителей, предалась разврату и за 17 лет ни разу не вспомни ла о Боге, о своей душе, о будущей жизни. Явилась она в Иерусалим тоже не для поклонения святым местам, а прибыла из Александрии на корабле с паломниками, среди которых было много молодых людей. Ни вид святого храма, ни земля, освященная стопами Хрис­та, ни духовное настроение паломников не остановили ее пред дурными замыслами. Только в эту минуту ее безумие и бесстыдство со всею ясностию раскрылись пред нею.

Потрясенная таким чудом и своим сознанием, она заплакала, за­рыдала, начала бить себя в грудь и от ужаса сделалась как исступлен­ная. Всматриваясь невольно в недоступный для нее путь на Голгофу, она увидела на вышине нескольких ступеней лестницы икону Бого­матери, написанную на стене. Ее открытый, ясный и строгий взор поразил грешницу, а добрая улыбка, сложившаяся в углах рта, дала ей надежду быть услышанной. Она бросилась к иконе, так как народу было уже немного, упала пред Нею на колени и, ломая свои руки от ужаса и отчаяния, воскликнула: «Матерь Божия, Ты все знаешь и все видишь! Я достойна быть отвергнутой и даже казненной! Я бросила родителей, я забыла Бога, я осквернила себя ужасной жизнию, но Христос, Сын Твой, приходил на землю спасти грешников. Ты ви­дишь, я уже наказана, оставлена всеми честными людьми, опозоре­на, обманута и одинока! Спаси меня. Испроси мне повеление войти в храм, чтобы узреть тот Животворящий Крест, на котором распялся и за меня Христос Спаситель! Будь моей Споручницей, не хочу я про­должать мою позорную жизнь, укажи мне путь, чтобы спастись!»

Подкрепленная долгою, искреннею и горячею молитвою, она встала. Вошедший в это время народ, как по чьему-то побуждению, не давая ей уйти назад, присоединил ее к себе и привел на Голгофу. От страха и волнения она еле устояла на ногах, когда увидела во­друженный Честной Крест Господень. Не обращая внимания на тес­ноту и давку, она всем сердцем устремилась ко Христу, Которого мысленно представила себе распятым, с пламенной мольбой о прощении и спасении! Точно по чьему-то дуновению у нее сразу открылись духовные очи, и она начала постигать Тайны Божий. По­няла она ясно, что Сын Божий свидетельствует ей Своими крестны­ми страданиями о том, что она не ошиблась, что Он взял с Собою на Крест все ее грехи, что она уже искуплена и прощена, если только навсегда отречется от прежней жизни и сделается Христовою. Ис­чезнувший в это время из ее сердца страх заменился не только на­деждою на спасение, но и неизъяснимою радостию. Чувство бес­предельной преданности1 и благодарности охватило все ее существо. Она не заметила, как время прошло на молитве, и насту­пила ее очередь приложиться к Святому Кресту. С трепетом упала она пред ним и облобызала его. Но народ, теснившийся в очереди, не дал ей опомниться, и она быстро была опять увлечена в толпу. Почувствовав сразу не только облегчение, но и приток необычай­ной силы, эта грешница поспешила назад, к иконе Богоматери, с благодарственною молитвою за оказанную помощь.

Еще долго молилась она, стоя на коленях пред этой чудотвор­ной иконой Споручницы грешных, и со слезами просила указания, как ей теперь исполнить данный обет. И вдруг она услышала как бы издалека говорящий ей голос: «Если перейдешь чрез Иордан, то найдешь себе полное успокоение!» — «Владычице, не оставь ме­ня!» — воскликнула она в ответ. И, повторяя эту мольбу, она покину­ла притвор. Быстро пошла она по площади, закрыв все лицо своим шарфом и не зная, где, в какой стороне река Иордан. Вдруг кто-то схватил ее за руку и, подавая три монеты, произнес: «Возьми себе!» Она тотчас решила купить себе на эти деньги три хлеба и восполь­зовалась покупкой, чтобы расспросить путь к Иордану. Продавец указал ей городские ворота, которые должны были вывести ее на дорогу. Целый день она шла, то плача, то радуясь, и к закату солнца увидела, наконец, крест храма Иоанна Крестителя, стоявшего на берегу реки. Помолясь в церкви, она пошла умыться в Иордане и за­тем вернулась в храм, чтобы причаститься Святых Тайн. После это­го, утолив голод половиною одного хлеба, она заснула, лежа на го­лой земле. Проснувшись рано утром, она отыскала небольшую лодку и переправилась на другой берег. Ее глазам открылась беско­нечная пустыня! Казалось, что в ней не только нельзя встретить че­ловека, но здесь и зверю нечем питаться. Войдя на возвышенное место, она сняла с головы свой шарф, распустила роскошные воло­сы, которые ниспадали по спине до самых пяток, и, преклонив ко­лена, с поднятыми к небу руками начала слезно молиться Богома­тери. Долго по тихой воде неслись ее воздыхания и вопли:

«Владычице, не оставь меня!» Затем она скрылась от человеческих глаз. Только по прошествии 47 лет старец-инок Зосима однажды встретил ее в пустыне ночью, эту — из великих грешниц — великую праведницу, преподобную Марию Египетскую, и видел своими гла­зами, как она на молитве подымалась на воздух, а потом, через год, как она перешла к нему по Иордану поверх воды, когда он ждал ее на том берегу со Святыми Дарами для ее приобщения.

В пятую Неделю Великого поста Святая Церковь прославляет преподобную и приводит нам на память ее жизнь — в назидание. Ныне есть еще больше людей, которые, пользуясь свободой, свое­вольно и безотчетно, наподобие несчастной Марии, ни перед чем не останавливаются и бесстрашно бросаются на неведомые им волны житейского моря, увлекаемые страстями и мечтами о приво­лье, усладе, беззаботности и славе. О, это предательское, житейское море! Оно обширно, величественно, глубоко, красиво, таинственно и невольно притягивает к себе человеческие сердца. Почти никог­да оно не бывает тихим, покойным, лазурным, а более волнующим­ся и бурным. Непрестанно вздымающиеся волны, как бы преследуя друг друга, борются между собою, шумят, переговариваются, спо­рят и пенятся какою-то злобою и ненавистию. Стремясь разрушить все, что несродственно их стихии, эти волны, приближаясь к бере­гу, к неподвижным камням и скалам, бросаются на них с какою-то яростью и страстностью, но, разбиваясь о них, как о неприступные твердыни, как о несокрушимую вечность, убегают в глубину безза­конного моря, подражая своим шумом, кипением и стоном говору и недовольству несметной человеческой толпы. Люди, отдавшиеся воле этого бушующего житейского моря, обессиленные стихией, невольно вовлекаются в его страсти, вечную борьбу и злобу. Они перестают даже мыслить о том, что противно их пленению, униже­нию и поглощению чувственностью; усыпляются незаметно для се­бя движением и плеском волн и теряют сознание об опасности, близости гибели и неизбежности Суда Божия. Многие спят духовно день и ночь, всю жизнь, от колыбели и до гроба! Не примечают жи­вущие одною чувственностию, как эти волны, поднимая их ради славы и обмана на свои вершины, затем опускают их все ниже и глубже, готовые поглотить, уничтожить, погубить и выбросить как ненужные, опостылые трупы на каменистый дикий берег.

В этом житейском море люди одиноки. И как трудно они при­ходят к сознанию, что есть у них только один искренно любящий, всепрощающий, неизменный и всесильный Покровитель, истин­ный Друг и милосердый Спаситель Христос! Не разумеют они ис­тины, правды Божией и, не будучи в силах преодолеть своего ду­ховного сна, как слепые, не видят Христа, стоящего к ним, грешникам, ближе, чем к праведникам. Христос Спаситель, не на­силуя воли человеческой, но действуя привлекающей Божествен­ной благодатью, будит сонных, спящих духовно, призывает их к восстанию, возрождению покаянием, вразумлению, и именно тог­да, когда люди уже начинают гибнуть в волнах житейского моря. Благодать, как дыханием беспредельной любви, своим живитель­ным теплом согревает захолодевшее сердце человеческое; она не оставляет даже самого последнего из грешников. Нет человека, ду­ховно рожденного Таинствами Церкви, которого бы благодать Бо-жия не призывала видимо, ощутительно к сознанию своей грехов­ности и близости к гибели. Но если даже эти чудесные призывы Божий, сверхъестественные действия Духа благодати, беспредель­ная любовь Христова остаются бессильными и бесплодными для оживления помертвевшего естества человеческого, то что сказать о таких людях, гибнущих в своем непрестанном рассеянии и ожесто­чении? Если пример Марии Египетской может иным казаться ис­ключительным потому, что она в один час пришла в полное созна­ние и перешла из одного мира в другой, из мира мечтаний в мир действительности, то мало ли найдется между нами, живущими на земле теперь людьми, свидетелей тайных и явных призывов Божи-их к покаянию и вразумлению?! Чтобы поведать миру о явных про­явлениях благодати Божией, потребовалось бы написать тысячи книг с изложением не только историй таких людей, как свв. апос­толы, христианские мученики, столпы Церкви, святители и препо­добные, или фараон, Илия, Давид, Саул, блаженный Августин, Константин Великий, жизни которых опять бы признали исключи­тельными, но спасенных сновидениями, всевозможными бедами и опасностями, удивительным стечением обстоятельств, одним ело вом, сказанным вовремя, чтением Священного Писания и в осо­бенности Евангелия, тяжкою болезнию, обмороком или замирани­ем, мыслию о любимой благочестивой матери, таинственным про­буждением во время богослужения, слышанной в Церкви проповедью, взглядом на чудотворную икону, присутствием при смерти близкого или необыкновенного человека, искренней друж­бой, благодатной беседой и прочее. Все люди, уразумевшие призыв Божий и пробудившиеся от духовного сна, подобно дивной Марии, мгновенно переходят из мира мечтаний в мир действительности, и не надо далеко искать их, ибо каждый из нас, глубоко верующий те­перь и преданный Церкви и правде Божией, может поведать сомне­вающемуся в призывах Божиих свою поучительную историю.

«Горе тем, — сказал Христос, — которые не уразумеют время по­сещения Моего!» Не желают они по жестокосердию уразумевать призыв Господень ни из Евангелия, ни из собственного размышля­ющего ума, ни из совести, откуда бы то ни было; призыв к делу Бо-жию, к делу веры и добродетели, к молитве, к укрощению плоти, к отвержению суеты. И голос этот, глубоко проникающий в их серд­це и говорящий, что Христос невидимо мимо идет и взирает на них, они насмешливо принимают за собственную мечту! Горе вели­кое потому, что подобный призыв Божий может больше не повто­риться! Как горько заплакал Христос, говоря Иерусалиму: «О если бы ты хотя в сей твой день узнан, что служит к миру твоему! но это сокрыто ныне от глаз твоих» (Лк. 19,42). Аминь.

Священномученик Серафим (Чичагов)

http://pravoslavie.ru/put/1676.htm

[Александр Васильевич]

Симфония восхождения

Проповедь иерея Сергия Карамышева в неделю пятую Великого поста



Наступила Пятая неделя святой четыредесятницы. За ней последует Неделя Ваий и пост Страстной седмицы. Если мы живем богослужением, если оно проникает в глубину нашего ума и пронзает душу своим небесным светом, мы чувствуем ритм восхождения к горнему мiру. Пусть мы сами идем медленно, в рассеянности, но даже мысленно взирая на подвиги великих святых, поражаемся стремительности их небошествия, от которой захватывает дух. Читаемые на литургии преждеосвященных Даров песни восхождения (из 18-й кафизмы), прозвучавший на литургии Крестопоклонной недели призыв Спасителя взять свой крест и следовать за Ним, изображенная на Четвертой неделе духовная лествица - все влечет нас горе.

Сегодня перед нами - подвиг преподобной Марии Египетской, о котором поведал мiру святитель Софроний, Патриарх Иерусалимский. Это история падения на дно ада, история восстания из бездны погибели, история неуклонного шествия к небу, Отечеству христианина. Каждый не только удивляйся решимости и мужеству великой Марии, но и сам проси у нее хотя бы крупицу этого мужества. За каждый год греха она заплатила годом величайшего вольного злострадания. А мы, нерадивые и ленивые, не желающие подвизаться, ропщем под бременем испытаний, которые Господь, не желающий смерти грешникам, по своему человеколюбию, посылает нам. Что наши скорби в сравнении со скорбями великой Марии, что наше покаяние в сравнении с ее покаянием и что наша молитва в сравнении с ее молитвой? Что наши беседы в сравнении с ее непрестанным собеседованием с Отцом ангелов? Что наши знания в сравнении с ее боговидением? Она не умела ни читать, ни писать, но Господь Сам начертал в ее сердце Свой закон, Сам наполнил ее словесную природу глаголами вечной жизни.

Святая Мария превзошла не только женское, но и все человеческое естество. Сегодня важно об этом помнить. Потому что диавол, жаждущий ниспровержения любой из божественных заповедей, возбуждает неразумных женщин стремиться к внешнему равенству с мужчинами через участие в так называемом феминистском движении. Подчиненное положение женщины установлено в качестве наказания после грехопадения в раю (тогда женщине было сказано: муж «будет господствовать над тобою»), в качестве эпитимии, добросовестное исполнение которой принесет помилование. Отказ выполнять эпитимию есть вызов Господу Богу. Наказание, данное женщине, - одновременно и льгота для нее, ибо с нее за те же грехи взыщется меньше (чем с мужчины), как с существа подчиненного. Сам обычай покрывать голову - знак власти над женщиной.

Таковое положение женщины временное, ограничивающееся краткой земной жизнью. Потому что на небе упразднится мужской пол и женский, и спасенные уподобятся ангелам (Мф. 21, 30).

Нынешнее поведение феминисток - жалкое и позорное обезьянство. Они рядятся в мужскую одежду, развязно ведут себя и думают, что этим себя возвышают. Однако сказано: всяк возвышающий себя унизится. Они не понимают, что единственный способ обрести первозданное достоинство - с терпением выполнять наложенную Господом эпитимию. Впрочем, есть способ уже на земле предвкусить небесное достоинство - уневеститься Христу, истинному Жениху всякой души христианской.

Феминистки - это безбожницы, потому что их кругозор ограничен лишь землей, лишь телом. Они исполнены сатанинской зависти к мужчинам, чем напоминают бесов - вечных завистников. Они домогаются священнодействовать на потеху тем же бесам, радующимся всякому кощунству, ибо их величайшее наслаждение - в богохульстве.

Сарра называла Авраама господином и через смирение возвеличилась. А дерзкие женщины наследуют проклятие. Премудрый Соломон говорит: «сварливая жена - сточная труба».

Подстрекаемые демонами богоборцы мечтают войти в достоинство первозданных, еще безгрешных людей, не подвигами, не верою, а одним своим обезьянством. Одни думают, что уподобятся безгрешным еще прародителям, если будут ходить совершенно голыми, другие - что упразднят различие полов, не сподобившись воскресения, но уже здесь на земле, всего лишь напялив на себя мужскую одежду, сунув в зубы сигарету и научившись говорить грубо. Жалкие, ничтожные люди! Вместо того, чтобы идти путем духовного восхождения, воспевая божественные песни, они, изрыгая проклятия, катятся в адскую бездну.

Сегодня содомиты и феминистки развернули страшную по своей дерзости пропаганду. Они все откровеннее кощунствуют и богохульствуют, прикрываясь громкими фразами о свободе, равенстве и справедливости. Мы не должны оставаться безучастными к их наглости. Следует прямо говорить об их богоборчестве, о несовместимости феминизма с Православием. Пора гласно предавать их анафеме - дабы прекратился соблазн.

Феминистки злословят Бога, возвеличившего женскую природу превыше ангелов именно через смирение. Мы имеем в виду Пресвятую Богородицу, «честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим». Я обращаюсь к женщинам: перестаньте безумствовать, перестаньте соперничать с мужчинами, смиритесь согласно заповеди Божией - и Он возвеличит вас. Он благословит ваш дом, ваших детей, ваших внуков и правнуков. Смирение перед Богом всем заповедано, в том числе, конечно, и мужчинам. Но вам легче его достигнуть. Не подражайте наглой и безстыдной Иродиаде, не подражайте беззаконной Иезавели.

В читавшемся на вчерашнем богослужении акафисте Богоматерь именуется лествицею, возводящей человеческий род на небо. Вольемся же, руководимые Царицей небесной, всею душою, точно ручей вливается в могучую реку, в симфонию великопостного восхождения. Вот и образы святых, точно звезды, сияют нам с высоты небес. Здесь и святитель Григорий Палама, и преподобный Иоанн Лествичник, и преподобная Мария Египетская, и составители боговдохновенных служб - святители Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Двоеслов, преподобные Иоанн Дамаскин и Андрей Критский, и великое множество других богоносных мужей и жен.

Дай нам, Господи, встретить праздники Благовещения Пресвятой Богородицы и Входа Господня в Иерусалим умытыми слезами покаяния, обновленными, в радости восклицающими: «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядый во имя Господне!»

Иерей Сергий Карамышев, настоятель храма Св. Троицы пос. Каменники Рыбинской епархии

http://www.ruskline.ru/news_rl/2012/03/31/simfoniya_voshozhdeniya/

[протоиерей Георгий Завгородний]

Проповедь произнесенная в Неделю 5 Св. Четыредесятницы (прп.Марии Египетской)
http://f-georgiy.livejournal.com/111438.html

[Александр Васильевич]

О тех, кто пришел к Богу от больших грехов

Слово протоиерея Александра Шаргунова в Неделю 5-ю Великого поста



Сегодня последнее воскресенье накануне седмицы, предваряющей Страстную седмицу ― Cтрадания Христовы. Последний раз мы слышали «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». И в этот день совершается память преподобной Марии Египетской.

Мы знаем, что тот грех ― та бездна падения, ― о котором говорит житие преподобной, сугубо обращен к нашим дням. Знает сатана, что человек не только душа, но и тело, ― говорит апостол Павел и предупреждает: бегайте блуда. Всякий грех ― вне тела, блудник же согрешает против собственного тела. Происходит уничтожение всей личности человека ― и души, и тела. То развращение нации, в особенности детей, молодежи, которое мы наблюдаем сегодня — это диавольская работа. Идет война, в которой Церковь не может непринимать участие. Мы все должны быть воинами Христовыми, противостоя злу, угрожающему нашему спасению. И самому главному греху ― унынию, в котором все грехи, вместе взятые.

Мы слышим сегодня в Евангелии рассказ о грешной женщине. «Господи, яже во многие грехи впадшая жена, ― воспоет о ней Церковь в Великую Среду, ― Твое ощутившая Божество, мироносицы вземше чин, рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит». Она стоит, эта женщина, исполненная смирения, позади Христа, не смея взглянуть Ему в лицо. Она слезами омывает Ему ноги, и волосами своими отирает их. И она возливает драгоценное миро на ноги Спасителя. Глаза ее, которые когда-то были входами и выходами греха, теперь ― источники слез. «Приими мои источники слез», ― как поет Церковь. Лицо ее от рыданий потеряло всякую привлекательность и красоту, о которой она столько всегда заботилась. Теперь это не имеет для нее никакого значения. Все прежние грехи, которые как камень носила она в душе своей, изливаются сейчас плачем перед Спасителем. Святая Церковь дает нам образ кающейся и любящей Господа человеческой души.

Она слезами своими омывает пречистые ноги Спасителя, прозревая, что скоро они будут пробиты гвоздями, которые есть ее грехи и грехи каждого человека. Грех кажется сладким, но он всегда беспощадно, смертельно жесток. И эта убийственность греха направлена на Самого Господа. Когда она так предстоит пред Господом, другой человек ― Симон фарисей ―думает: «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница» (Лк. 7, 39). Господь, читая его мысли, обратился к нему: «Симон! Я имею нечто сказать тебе». Он говорит, что эта женщина действительно грешница, но ― прощеная. Это значит, что она глубоко покаявшаяся грешница. Глубина ее покаяния определяется любовью коГосподу, и, в свою очередь, исходит из осознания, как много Господь прощает ей. То, что уже никогда нельзя простить, и от чего, кажется, не может быть избавления.

Чем больше грехов прощается этой женщине, тем большая любовь у нее ко Господу. И Христос рассказывает Симону фарисею притчу о двух должниках. Один был должен в десять раз больше другого. Но поскольку оба не имели, чем заплатить, заимодавец простил тому и другому. «Который из них более возлюбит его?» ― спрашивает Господь. «Думаю тот, ― отвечает Симон, ― которому более простил» (Лк. 7, 42―43). Мы все грехами своими неоплатные должники перед Господом. Один должен больше, другой ― меньше. Один должен пятьсот динариев, а другой только пятьдесят. Фарисей был меньший должник, но он тоже был должник. И, на самом деле, гораздо больший должник, чем он думал. И каждый человек больше должен Богу, чем он может заплатить.

Никакие наши труды, никакие посты, никакие подвиги не могут дать нам возможность расплатиться с нашими грехами. Никакие слезы не могут омыть их. Прощение ― непостижимый дар бесконечной любви Господа. Оно предлагается всем, но принимают его только те, кто глубоко и искренне приносят покаяние. И здесь нам открывается великая тайна: чем большие грехи нам были прощены, тем больше мы должны возлюбить Господа. И еще нечто совершенно неожиданное: кто пришел к Богу от больших грехов, тот должен стремиться достигнуть большей святости. Мы знаем пример апостола Павла ― бывшего гонителя Церкви, того, кто больше всех потрудился для Господа. И преподобная Мария Египетская ― бывшая блудница ― обретает такую чистоту, перед которой не может не поклониться подвизающийся всю жизнь в подвиге поста и молитвы преподобный Зосима. И всякий, кто узнаёт, что такое грех и как любит Господь кающегося грешника, всего себя отдает Господу.

Чем святее человек, то есть чем больше у него любовь к Богу, тем яснее он видит свои грехи. Поэтому в течение всего Поста мы молимся: «Господи, дай мне зрети моя прегрешения». И вторая часть этой молитвы: «и не осуждати брата моего» ― о том же самом. О том, о чем идет речь в сегодняшнем Евангелии. Чем глубже человек видит себя, тем больше понимает, что это он ― неоплатный должник. Не кто-то другой, а именно он первый среди грешников. Не та плачущая у ног Спасителя грешница, а он должен пятьсот динариев. И пятьсот — это на самом деле условная сумма, потому что грехам нет числа. Как говорит преподобный Петр, святой пятнадцатого века, начало святости — видеть свои грехи бесчисленные, как песок морской.

Все совершается по дару Христа. Когда человек приближается к свету истинного добра, он начинает видеть себя таким, каков он есть на самом деле. Узнав этот свет, он ничего не пожалеет для Господа, не испугается никаких трудов и скорбей. Мы видим Симона фарисея, мнящего себя праведником. Каждый из нас, кто как будто все исполняет и уверен, что ему не в чем особенно каяться, подобен ему. Проходит Великий пост, скоро Пасха, он будет радоваться со всеми. Но Господь говорит этому фарисею сегодня: неужели Я приму твою мнимую праведность и отвергну любовь, которая отдает все, что у нее есть. «Ты Мне воды на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги, и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает, всей душей своей, разрывающейся от горя и любви, целовать Мне ноги. Маслом главы Моей не помазал, а она изливает драгоценное благоуханное миро на Мои ноги».

Как страшно ошибается тот, кто рассчитывает недорогой ценой, легко и просто приобрести прощение и Царство Небесное! Да, кто много возлюбил, тому много прощается. Но признак полного прощения грехов ― когда человек уже никогда к ним не возвращается. Не потому, что так складываются внешние обстоятельства, не потому, что потерян вкус ко греху, а потому что так он возлюбил Господа. Снова и снова мы будем возвращаться к грехам, в которых каялись, потому что наше покаяние было поверхностным. Оттого насколько глубоко наше покаяние, будет зависеть, в какой мере мы сможем противостоять непрестанно искушающему нас греху. И чем решительнее мы будем ему противостоять, тем глубже будет наше покаяние. И так до конца жизни, пока мы не достигнем того покаяния, которое являет эта грешная жена ― в совершенной любви ко Господу, в готовности отдать Ему всю свою жизнь.

Прощаются ей многие грехи, потому что она возлюбила много. Но не мы первые возлюбили Господа, как Он Сам говорит, а Он первым возлюбил нас. И Он жизнь Свою отдает, чтобы нам открылось подлинное понимание жизни. Чтобы мы узнали, что такое грех и что такое любовь и покаяние. Ничего великого никогда не приобретается без скорбей, без крови, без отдачи себя. И Господь Крестом Своим, Своими страданиями открывает нам путь к истинному покаянию.

А мы далеки от такого покаяния. И напоминает нам об этом не только пример Симона фарисея. Мы слышим сегодня во втором Евангелии, как лучшие из учеников Христовых умоляют Господа быть первыми, когда Он придет в Своей славе. Христос говорит: «Вот мы восходим в Иерусалим», ― это обращено ко всей Церкви. Путь наш решительно и бесповоротно поворачивает к Иерусалиму, к Страстям Христовым. «Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют его; и в третий день воскреснет» (Мк. 10, 33―34). Ученики слышат только последние слова о том, что будет победа, и не слышат, какой ценой она будет дарована. Это беда всего рода человеческого, начиная от падения Адама, который захотел приобрести совершенство без труда ― протянуть руку к запретному плоду и вкусить знание. Здесь начало всякой ложной духовности. А Господь предлагает иное ― путь любви, путь всецелой отдачи себя. Крестный путь неизбежен после того, что совершилось с первым человеком и с каждым из нас.

В основании искушения учеников была гордость. Грех, который всегда легко сокрушает нас. Господь сказал им: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними». У них одна забота ― что они будут иметь от своих подданных, а не что они дадут им. Такое недопустимо в Церкви. «Вы же не так», ― говорит Господь. Пышность и величие мирских князей ― не для учеников Христовых. Кто хочет быть на самом деле великим, тот должен быть слугой всех. Христос убеждает нас Своим примером. Никто никогда не давал такого примера величия и смирения. Он зрак раба принял, Он пришел не для того, чтобы Ему послужили, но послужить. Он был послушен до смерти, и Он отдал Свою жизнь для искупления многих.

Господь открывает нам, какой ценой мы можем обрести Христову славу. «Не знаете, чего просите», ― говорит Он. Они не знают, чего просят, ― не понимают, что значит сидеть одесную или ошуюю Христа. В то время как речь идет о том, чего око не видело и ухо не слышало. Они не знают, чего просят, и потому не задумываются о средствах. Безумие ― предписывать Божией премудрости, как устроить нашу судьбу. Лучше было бы для нас предоставить Господу делать то, что Он находит нужным, и Он сделает больше, чем мы желаем. Мы не знаем, чего просим, когда просим носить венцы славы, и не просим благодати нести крест на нашем пути к ней. Что стоит наша вера, если она не стоит того, чтобы ради нее принять страдания? Самое последнее место на небесах стоит самых великих страданий на земле. Воля Христова ― в том, чтобы мы уготовили себя для страданий и дали Ему возможность воздать за них. Не знаем мы, чего просим, когда при приближении Пасхи Господней молим Господа, чтобы не лишил Он нас Своего утешения. «Можете ли креститься крещением, которым Я крещусь?» ― спрашивает Господь. То есть с головой погрузиться в то отвержение, в ту смерть, которые Ему будут даны. Если это будет у нас, откроется нам и слава Божественной жизни. Сам Христос до конца приобщается нашей немощи. Потому Он и говорит: «Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую ― не от Меня зависит», хотя Он всегда исповедует: «Я и Отец одно». Он как бы лишает Себя, в Своей всецелой отдаче Отцу, этого дара суда. Но суд ― над каждым из нас ― как раз и заключается в этой Его отдаче. И оттого, насколько мы принимаем Крест Господень, зависит и дар Господень ― наше приобщение Его славе. Христос как бы говорит: «Я не могу дать славу тем, кто честолюбиво ищет ее, она принадлежит только тем, кто великим смирением и самоотвержением уготовляет себя для нее».

Апостолы просят, чтобы в Воскресении быть одесную и ошуюю Христа. И мы тоже будем просить Господа об этом даре. Но прежде всего нам следовало бы просить о том, чтобы быть одесную и ошуюю Креста Христова. И не только в храме за богослужением, когда будут читаться двенадцать Страстных Евангелий, а во всей нашей жизни. Дай Бог, чтобы каждый из нас был как приносящая с рыданием драгоценное миро блудница, как разбойник благоразумный. С осознанием, что значит мой грех и какой ценой дается мне избавление от него. Приближается Пасха Христова, но она предваряется Страстной седмицей. И никто не может миновать ее.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма Святителя Николая в Пыжах, член Союза писателей России

http://ruskline.ru/news_rl/2014/04/05/o_teh_kto_prishel_k_bogu_ot_bolshih_grehov/

[Александр Васильевич]

Из бездн греха — к высотам святости

Слово протоиерея Александра Шаргунова в Неделю пятую Великого поста



Мы вступаем в последнюю седмицу Святой Четыредесятницы. В течение всех этих недель святая Церковь открывала нам Божественные тайны. Торжество Православия, сияние Фаворского Света, поклонение Кресту Христову. И наконец, нам предлагаются образы восхождения к Богу — преподобный Иоанн Лествичник и сегодня — преподобная Мария Египетская.

В минувшую среду у нас было Мариино стояние, когда целиком читается Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского — то покаяние, которое принесла Мария Египетская в своей борьбе с грехом. И то покаяние, через которое должен пройти каждый христианин, чтобы достигнуть спасения. Мы помним, из какой пропасти Господь возвел эту женщину, в каком грехе блуда она пребывала долгое время. И как бы нечаянно, не ища, внезапно обрела Бога. Потому что Господь Сердцеведец знает глубины каждой души человеческой, даже погибающей в нераскаянных грехах. Она отправилась во Святую Землю с паломниками с целью греховного увеселения, и не смогла войти вместе со всеми в Иерусалимский храм Воскресения Господня, чтобы поклониться Кресту Христову. Тогда заступничеством Божией Матери ей вдруг открылся весь ужас ее состояния. Она увидела, что отвергнута от лица Божия, что не может, не имеет права даже войти в храм Господень. Со слезами взмолилась она перед образом Божией Матери. Вспомним вчерашний  праздник — Похвалу Пресвятой Богородицы, предваряющий память преподобной Марии Египетской. «Какую похвалу принесу я Тебе, Пречистая Дева, своей развратной жизнью? Через Тебя пришел Спаситель мира, чтобы привести всех погибающих в грехе к покаянию. Будь моей Поручительницей перед Ним, и я навсегда отвергнусь гнусного греха».

Заступничеством Богородицы она вошла в храм и поклонилась Кресту Христову. Ей дано было прикоснуться к жизни, которую Господь Своей Крестной смертью принес для каждого человека. Она узнала о какой радости, о каком вечном покое идет речь в Церкви Христовой, и исполнилась решимости принять любой труд, любые скорби, чтобы не осквернить никогда эту благодать. Не напрасно Божия Матерь сказала ей: «Там за Иорданом найдешь покой».

Так строится наша христианская жизнь. Начало ее бывает всегда радостным, когда Господь призывает нас, и мы узнаем тайну жизни, к которой призваны. И конец, если мы пойдем путем, который открывает нам Господь, будет исполнен несравненно большей еще радости. А между началом и концом — середина, великая борьба с грехами, где мы побеждаем и терпим поражения. Узнав благодать, нам хочется всегда в этой благодати пребывать. Вкусив любви Христовой, всегда быть в этой любви. Но мы должны засвидетельствовать своей жизнью, что нам действительно этот дар дороже всего на свете, и мы не пожалеем никаких трудов, не испугаемся никаких испытаний, только бы не потерять благодать.

Божия Матерь, Споручница грешных, всегда так приводит ко Христу, не оставляет никого, кто хочет сохранить свою верность Христову свету. Страшный период наступил в жизни преподобной Марии Египетской — в течение 17 лет, как повествует житие, она боролась со страстями, как с лютыми зверями. Скверные воспоминания мучили ее, она испытывала состояние ада. Когда похоть нечистым геенским огнем воспламеняла все ее тело, она со слезами падала на землю, зная, что рядом с ней — Пречистая Божия Матерь, Которая благословила ее на этот подвиг. День и ночь в раскаленной или ледяной пустыне, простершись ниц, молилась она, чтобы было ей даровано спасение, которое она уже вкусила. И не отступала от молитвы, пока благодать Божия снова не касалась ее сердца.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что каждый из нас должен узнать свой главный грех и вооружиться против него. Если мы не одолеем свою любимую страсть, все остальные наши победы ничего не будут значить. Как часто мы на исповеди говорим о чем угодно, только не о том, где мы дали место диаволу, в котором он хочет укрыться в безопасности. Мы должны узнать, какая главная опасность угрожает нам. И мы должны, как говорит святой Игнатий (Брянчанинов), понять свое время — время, в котором мы живем. Понять, что господствующее зло нашего времени, — то самое, от которого страдала преподобная Мария Египетская до ее призвания Господом. То зло, с которым она вела отчаянную борьбу в пустыне. Разврат, новая идеология Содома, которая насаждается сегодня, и есть главная опасность, первый признак близящейся кончины мира, как свидетельствует Сам Христос. Это даже грехом не назовешь — слишком стертым стало слово «грех», не воспринимается уже большинством людей. Попрание всего, откровенный сатанизм. Все слова кажутся неадекватными, потому что то, что делают с нашими детьми, с нашей молодежью, то, как растлевают душу нашего народа, не имеет никаких аналогов. Людоедство, и хуже людоедства, потому что это полное уничтожение всей личности человека — не только души, но и тела. И это страшнее, чем физическое уничтожение всего народа. Мы должны увидеть, что по всем признакам, Самим Господом указанным, это последнее время, и понять, к какому глубокому покаянию, к какой твердой решимости оно нас призывает.

Если нам по милости Божией дана благодать Христова, если сподобились мы вкусить и увидеть, как благ Господь, мы ответственны перед Богом не только за свою жизнь, но и за то, что совершается в мире. Разве вы не знаете, что тела ваши — храмы Духа Святого, и для чего каждый человек создан Богом? Все христиане призваны быть пусть очень маленькими, но тоже светильниками. Может быть, не так, как преподобная Мария Египетская, но каждый из нас в этой тьме, которая объяла сегодня всех, призван стоять в подвиге за свою личную чистоту и за спасение наших детей от диавола, зияющего поглотить их и свести живьем во ад.

Да будет дано нам, пройдя путь Великого поста, заступничеством наших великих святых увидеть свою собственную жизнь. Чему научились мы в нашей борьбе с грехом, узнали ли, к какому призваны покаянию? Великое утешение, которое предлагает нам сегодня святая Церковь в лице преподобной Марии Египетской, из бездн греха достигшей высот святости, — да укрепит каждого из нас в неколеблющейся надежде. Все может Господь совершить, только бы подлинным было наше поклонение Его Кресту.

Если мы прошли вместе с Церковью через эти недели покаяния, если хоть каплю света даровал нам милостивый Господь, пусть этим даром будет положено для нас начало благое в нашей борьбе за чистоту сердца, без которой никто не увидит Бога и Пасхи Его. А если мы до сих пор не начали покаяния, еще не поздно это сделать, ибо еще раз, но уже самый последний раз этим Великим постом, а для кого-то, может быть, самый последний раз в жизни, Церковь воспевает сегодня: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!»

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

http://ruskline.ru/news_rl/2015/03/28/iz_bezdn_greha_k_vysotam_svyatosti/

[Александр Васильевич]

ДЕСЯТЬ СЛОВ АФОНСКИХ ОТЦОВ О ГРЕХЕ БЛУДА



В пятую неделю Великого поста Церковь совершает память великойсвятой преподобной Марии Египетской. Ее жизнь один из самых глубоких примеров покаяния и напоминание о неиссякаемой любви Бога к человеку. С ранней юности Мария проводила крайне распутную жизнь, но пришла в себя и, пройдя исключительный духовный подвиг, достигла вершин святости. Часто вспоминая Великим постом преподобную Марию, Церковь напоминает нам о том, что мы можем оставить прежние грехи и обратиться к Богу.

Редакция портала «Русский Афон» собрала десять наставлений афонских отцов о том, каким образом человек может преодолеть одну из самых сильных и властных страстей – блуд.

1. Чадо мое, ты пишешь мне о своей плотской брани. Знай, что произошла она у тебя от гордости, чтобы ты смирился и научился тому, что если нас оставит благодать, то мы падаем и делаемся жалким зрелищем. Посему смиряйся, укоряй себя, проси у Божией Матери даровать тебе дух смиренномудрия, чтобы в чувстве познать, что ты ноль, ничто, ибо Христос говорит: без Меня не можете делать ничего.

Архимандрит Ефрем (Мораитис)

2. Когда приходит к тебе плотская брань, особенно остерегайся постыдных мечтаний, от которых происходят нечистые помыслы. Прогоняй, разрушай мечтания, как только они придут. Сразу твори молитву с душевной болью, и тотчас получишь избавление от брани.

Архимандрит Ефрем (Мораитис)

3. Возлюбленный во Христе брат, я получил твое письмо и увидел, что ты обуреваем помыслами той брани, которую терпит человек от лукавого духа блуда. Послушай, брат, человека, бедного в познании и в душе обнаженного всякого добра. Когда кто-либо подвизается против греха со смирением и страхом Божиим, трудясь с теплотой духовной под руководством опытного духовника, невозможно, чтобы Бог попустил ему погибнуть. Только когда человек будет пренебрегать своими духовными обязанностями, особенно же когда возгордится, помышляя, что он что-то из себя представляет, тогда может поскользнуться. Но и снова, если припадет со смирением, вновь восстает, вновь врачуется. Милость же Господня близ сокрушенных сердцем.

Архимандрит Ефрем (Мораитис)

4. Святитель Иоанн Златоуст блудную страсть называет нашим мучителем беспощадным, который почти до глубокой старости на всякий день терзает нас. Надо полюбить болезненное состояние тела, чтобы найти относительный покой от этой лютой страсти.

Архимандрит Софроний (Сахаров)

5. Когда нас борет враг, пользуясь самым естеством нашим, желанием любви человеческой – душевной, а иногда и просто животной – плотской, то будем, подобно Марии Египетской, пав на землю, умолять Бога, чтобы Он нам по милосердию Своему дал познать Свою Божественную любовь взамен той плотской, человеческой, от которой мы ради Него отреклись.

Архимандрит Софроний (Сахаров)

6. Плотские страсти зачинаются и приходят в движение от помышлений страстных, то от них надо начать и врачевание их. Ибо как при пожаре, если желающий погасить его, станет как-нибудь пресекать пламя сверху, нисколько не успеет в деле погашения; если же отторгнет вещество горючее, пожар тотчас умалится и стихнет: так и в отношении к блудным страстям, если не иссушить источника помыслов внутри молитвою и смирением, а только постом и умерщвлением тела вооружиться против них, то безуспешно будешь трудиться; если же источник освятишь смирением и молитвою, как мы сказали, то сообщишь освящение и внешнему телу.

Святитель Григорий Палама

7. Потребно и тела умерщвление, и соразмерное воздержание в пище и питии, чтоб оно не сделалось необузданным и не стало насиловать помысла. Плотские страсти ничем другим не врачуются, как умерщвлением тела, соспешествуемым молитвою и смирением сердечным: что и есть нищета духом, которую ублажил Господь.

Святитель Григорий Палама

8. Когда нас искушает плотская похоть, в этом не всегда виновата плоть. Ведь плотская брань может происходить также от помыслов осуждения и гордости. Сначала нам надо отыскать причину постигшего нас искушения и потом уже предпринимать соответствующие действия. Не надо сразу, не разобравшись, в чем дело, противодействовать плотской брани постом, бдением и тому подобным.

Преподобный Паисий Святогорец

9. Плотские искушения по естеству побеждаются с помощью поста, бдения и молитвы, если в человеке нет гордости.

Преподобный Паисий Святогорец

10. Не брак плох, а плохо прелюбодеяние, блуд, а брак есть лекарство, удаляющее от блуда. … Не будем пренебрегать нашим спасением и не отдадим душу свою диаволу. Ибо отсюда происходят безчисленные семейные несчастья, безконечные ссоры, отсюда теряется постепенно любовь и ослабевает желание к супругу. Как невозможно, чтобы муж разумный пренебрегал и презирал когда-либо свою жену, так и невозможно, чтобы развратный и распутный муж любил свою жену, пусть она хоть будет прекраснее всех. От воздержания рождается любовь и от любви – безчисленные блага.

Старец Иосиф Ватопедский

«Русский Афон»

http://pravoslavie.ru/111732.html

[Дмитрий Н]

Житие преподобной матери нашей Марии Египетской

Святитель Димитрий Ростовский



_{Прпп. Зосима и Мария Египетская}


«Блюсти царскую тайну хорошо, а открывать и проповедовать дела Божии славно» (Тов.12:7), — так сказал архангел Рафаил Товиту, когда совершилось дивное исцеление его слепоты. Действительно, не хранить царской тайны страшно и гибельно, а умалчивать о преславных делах Божиих — большая потеря для души. «И я, — говорит святой Софроний[1], написавший житие преподобной Марии Египетской, — боюсь молчанием утаить Божественные дела и, вспоминая о грозящем несчастии рабу (Мф.25:18, 25), закопавшему в землю данный от Бога талант, не могу не рассказать святой повести, дошедшей до меня».

«И да никто не подумает — продолжает святой Софроний, — что я осмелился писать неправду, когда у кого явится сомнение в этом дивном событии: не подобает мне лгать на святое. Если же найдутся такие люди, которые, прочитав это писание и пораженные преславным событием, не поверят, то к ним да будет милостив Господь, потому что они, размышляя о немощи человеческого существа, считают невозможными те чудесные дела, которые совершаются со святыми людьми. Однако надо уже начать рассказ о славном событии, происшедшем в нашем роде.

В одном из палестинских монастырей жил старец, украшенный благочестием жизни и разумностью речи, и с ранней юности доблестно подвизавшийся в иноческом подвиге. Имя старцу было Зосима. (Пусть никто не думает, что это Зосима еретик, хотя у них и одно имя: один заслужил худую славу и был чужд церкви, другой — праведный и был прославлен.) Зосима прошел все степени постнических подвигов и соблюдал все правила, преподанные величайшими иноками. Исполняя все это, он никогда не переставал поучаться Божественными словами: и ложась, и вставая, и за работой, и вкушая пищу (если только можно назвать пищей то, что он вкушал в очень малом количестве), он неумолчно и постоянно исполнял одно дело — он пел божественные песнопения и искал поучений в Божественных книгах. Еще в младенчестве он был отдан в монастырь, где доблестно подвизался в постничестве до 53-х лет. Но потом его стала смущать мысль, что он достиг полного совершенства и более не нуждается ни в каких наставлениях.

«Есть ли, — думал он, — на земле инок, могущий меня наставить и показать пример такого постничества, какого я еще не прошел? Найдется ли в пустыне человек, превзошедший меня?»

Когда старец так размышлял, к нему явился ангел и сказал:

«Зосима! Ты усердно подвизался, насколько это в силах человека, и доблестно прошел постнический подвиг. Однако нет человека, который мог бы сказать о себе, что он достиг совершенства. Есть подвиги, неведомые тебе, и труднее пройденных тобою. Чтобы познать, сколько иных путей ведут ко спасению, покинь страну свою, как славнейший из патриархов Авраам (Быт.12:1), и иди в монастырь, лежащий при реке Иордане».

Следуя такому наставлению, Зосима вышел из монастыря, в котором подвизался с младенчества, отправился к Иордану и достиг того монастыря, куда его направил голос Божий.

Толкнув рукою монастырские врата, Зосима нашел инока-привратника и сказал ему про себя. Тот известил игумена, который приказал позвать пришедшего старца к себе. Зосима пришел к игумену и исполнил обычный иноческий поклон и молитву.

— Откуда ты, брат, — спросил его игумен, — и для чего пришел к нам, нищим старцам?

Зосима отвечал:

— Откуда я пришел, об этом нет нужды говорить; пришел же я, отец, ища себе душевной пользы, так как слышал о вас много великого и достохвального, могущего привести душу к Богу.

— Брат, — сказал ему на это игумен, — один Бог может исцелить немощи душевные; да наставит он и тебя и нас путям своим на пользу души, а человек исправлять человека не может, если он постоянно не вникает в себя и неусыпно, с Божией помощью, не совершает подвигов. Но так как любовь Христова побудила тебя посетить нас, убогих старцев, то оставайся с нами, если для этого пришел. Пастырь добрый, отдавший душу свою для нашего спасения, да ниспошлет на всех нас благодать Святого Духа.

После таких слов, Зосима поклонился игумену, просил его молитв и благословения и остался в монастыре. Здесь он видел старцев, сиявших добрыми делами и благочестием, с пламенным сердцем служивших Господу непрестанным пением, всенощной молитвой, постоянным трудом. На устах их всегда были псалмы, никогда не слышно было праздного слова, ничего не знали они о приобретении временных благ и о житейских заботах. Одно у них было постоянное стремление — это умертвить свою плоть. Главная и постоянная пища их была слово Божие, а тело они питали хлебом и водою, насколько каждому позволяла любовь к Богу. Видя это, Зосима поучался и готовился к предстоящему подвигу.

Прошло много времени, наступили дни святого великого поста, монастырские ворота были заперты и открывались только в том случае, если кого посылали по делам монастыря. Пустынная была та местность; миряне не только не приходили, но даже не знали об этой обители.

Был в монастыре том обычай, ради коего Бог привел туда Зосиму. В первую неделю Великого поста за литургией все причащались Пречистого Тела и Крови Господней и вкушали немного постной пищи; потом все собирались в церкви, и после прилежной, коленопреклоненной молитвы старцы прощались друг с другом; и каждый с поклоном просил у игумена благословения на предлежащий подвиг путешествующим. После этого открывались монастырские ворота, и с пением псалма «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться?» (Пс.26:1), иноки выходили в пустыню и переходили через реку Иордан. В монастыре оставались только один или двое старцев, не для охраны имущества — украсть там было нечего, — но чтобы не оставить церковь без богослужения. Каждый брал с собою немного пищи, сколько мог и хотел по своим телесным потребностям: один немного хлеба, другой — смоквы, кто — финики или моченую в воде пшеницу Некоторые ничего с собой не брали, кроме рубища на своем теле, и питались, когда принуждал их к тому голод, растущими в пустыне травами.

Перешедши через Иордан, все расходились далеко в разные стороны и не знали друг о друге, как кто постится и подвизается. Если кто видел, что другой идет к нему на встречу, то уходил в другую сторону и продолжал свою жизнь в одиночестве в постоянной молитве, вкушая в определенное время очень мало пищи. Так иноки проводили весь Великий пост и возвращались в монастырь за неделю до Воскресения Христова, когда церковь с ваиами[2] торжественно празднует праздник Ваий. Придя в монастырь, никто из братий не спрашивал друг друга, как он провел время в пустыне и чем занимался, имея свидетелем одну только свою совесть. Таков был монастырский устав Прииорданского монастыря.

Зосима, по обычаю того монастыря, также перешел через Иордан, взяв с собой ради немощи телесной немного пищи и ту одежду, которую носил постоянно. Блуждая по пустыне, он совершал свой молитвенный подвиг и по-возможности воздерживался от пищи. Спал он мало; где застанет его ночь, там уснет немного, сидя на земле, а рано утром пробуждается и продолжает свой подвиг. Ему все больше и больше хотелось пройти вглубь пустыни и там найти одного из подвижников, который мог бы его наставить.

После двадцати дней пути, он однажды приостановился и, обратившись на восток, стал петь шестой час[3], исполняя обычные молитвы: во время своего подвига он, приостанавливаясь, пел каждый час и молился. Когда он так пел, то увидал с правой стороны как будто тень человеческого тела. Испугавшись и думая, что это бесовское наваждение, он стал креститься. Когда страх прошел, и молитва была окончена, он обернулся к югу и увидел человека нагого, опаленного до черна солнцем, с белыми, как шерсть волосами, спускавшимися только до шеи. Зосима побежал в ту сторону с большою радостью: в последние дни он не видал не только человека, но и животного. Когда этот человек издали увидал, что Зосима приближается к нему, то поспешно побежал вглубь пустыни. Но Зосима как будто забыл и свою старость, и утомление от пути и бросился догонять беглеца. Тот поспешно удалялся, но Зосима бежал быстрее и когда нагнал его настолько, что можно им было услышать друг друга, то возопил со слезами:

— Зачем ты, раб Бога Истинного, ради Коего поселился в пустыне, убегаешь от меня грешного старца? Подожди меня, недостойного и немощного, надежды ради воздаяния за твой подвиг! Остановись, помолись за меня и ради Господа Бога, Который никем не гнушается, преподай мне благословение.

Так восклицал Зосима со слезами. Между тем они достигли ложбины, как бы русла высохшей реки. Беглец устремился на другую сторону, а Зосима, утомленный и не имевший сил бежать дальше, усилил слезные мольбы свои и остановился. Тогда бежавший от Зосимы наконец остановился и сказал так:

— Авва[4] Зосима! Прости меня ради Бога, что не могу предстать перед тобой: женщина я, как видишь, нагая, ничем не прикрытая в своей наготе. Но если ты хочешь преподать мне, грешной, свою молитву и благословение, то брось мне что-нибудь из своей одежды прикрыться, и тогда я обращусь к тебе за молитвой.

Страх и ужас объял Зосиму, когда он услышал свое имя из уст той, которая никогда его не видала и о нем ничего не слыхала.

«Если бы она не была прозорливой, — подумал он, — то не назвала бы меня по имени».

Быстро исполнил он ее желание, снял с себя ветхую, разорванную одежду и, отворотившись, бросил ей. Взяв одежду, она препоясалась и, насколько было возможно, прикрыла свою наготу. Потом она обратилась к Зосиме с такими словами:

— Зачем ты, авва Зосима, пожелал увидеть меня, грешную жену? Хочешь что-либо услышать или научиться от меня и потому не поленился на трудный путь?

Но Зосима бросился на землю и просил у нее благословения. Она также склонилась на землю, и так оба лежали, прося другу друга благословения; слышно было только одно слово «благослови!» После долгого времени она сказала старцу:

— Авва Зосима! Ты должен благословить и сотворить молитву, потому что ты облечен саном иерея и уже много лет предстоишь святому алтарю, совершая Божественные таинства.

Эти слова повергли старца еще в больший страх. Обливаясь слезами, он сказал ей, с трудом переводя дыхание от трепета:

— О духовная матерь! Ты приблизилась к Богу, умертвив телесные немощи. Божий дар на тебе проявляется больше, чем на других: ты никогда не видала меня, но называешь меня по имени и знаешь мой сан иерея. Посему лучше ты меня благослови ради Бога и преподай свою святую молитву.

Тронутая настойчивостью старца, она благословила его с такими словами:

— Благословен Бог, хотящий спасения душам человеческим!

Зосима ответствовал «аминь», и оба поднялись с земли. Тогда она спросила старца:

— Человек Божий! Зачем ты пожелал посетить меня нагую, не украшенную никакими добродетелями? Но благодать Святого Духа привела тебя, чтобы, когда нужно, сообщить мне и о земной жизни. Скажи же мне, отец, как теперь живут христиане, царь и святые церкви?

— Вашими святыми молитвами, — отвечал Зосима, — Бог даровал церкви прочный мир[5]. Но склонись к мольбам недостойного старца и помолись Господу за весь мир и за меня грешного, чтобы мое скитание по пустыне не прошло бесплодным.

— Скорее тебе, авва Зосима, — сказала она, — как имеющему священный сан, подобает помолиться за меня и за всех; ибо ты к сему и предназначен. Но из долга послушания я исполню твою волю.


(Продолжение следует)

[Дмитрий Н]

(Продолжение)


С этими словами она обратилась на восток; возведши очи кверху и подняв руки, она начала молиться, но так тихо, что Зосима не слышал и не понимал слов молитвы. В трепете, молча стоял он, поникнув головой.

«Призываю Бога во свидетели, — рассказывал он, — что через некоторое время я приподнял глаза и увидал ее поднявшеюся на локоть[6] от земли; так она стояла на воздухе и молилась». Увидев это, Зосима затрепетал от страха, со слезами повергнулся на землю и только произносил:

— Господи, помилуй!

Но тут его смутила мысль, не дух ли это и не привидение ли, как бы молящееся Богу. Но святая, подняв старца с земли, сказала:

— Зачем, Зосима, тебя смущает мысль о привидении, зачем думаешь, что я дух, совершающий молитву? Умоляю тебя, блаженный отец, уверься, что я жена грешница, очищенная только святым крещением; нет, я не дух, а земля, прах и пепел, я плоть, не помышляющая быть духом.

С этими словами она осенила крестным знамением свое чело, очи, уста, грудь и продолжала:

— Да избавит нас Бог от лукавого и от сетей его, потому что велика брань[7] его на нас.

Слыша такие слова, старец припал к ногам ее и со слезами воскликнул:

— Именем Господа нашего Иисуса Христа, Бога истинного, рожденного от Девы, ради Коего ты, нагая, так умертвила свою плоть, заклинаю тебя, не скрывай от меня, но все расскажи о твоей жизни, и я прославлю величие Божие. Ради Бога, скажи все не для похвальбы, а чтобы дать наставление мне грешному и недостойному. Я верю в Бога моего, для Коего ты живешь, что я направился в эту пустыню именно для того, чтобы Бог прославил твои дела: путям Божиим мы не в силах противостоять. Если бы Богу не было угодно, чтобы ты и твои подвиги сделались известны, Он не открыл бы тебя мне и меня не укрепил бы на такой далекий путь по пустыне.

Много убеждал Зосима ее и другими словами, а она, подняв его, сказала:

— Прости меня, святой отец, я стыжусь рассказать о позорной жизни моей. Но ты видел мое нагое тело, так я обнажу и душу мою, и ты узнаешь, сколько в ней стыда и позора. Я откроюсь тебе, не хвалясь, как ты говорил: о чем хвалиться мне, избранному сосуду диавольскому! Но если начну рассказ о своей жизни, ты убежишь от меня, как от змеи; твой слух не выдержит повести о моем беспутстве. Однако я расскажу, ничего не умолчав; только прошу тебя, когда узнаешь жизнь мою, не забывай молиться за меня, чтобы мне получить какую-либо милость в день судный.

Старец с неудержимыми слезами просил ее поведать о своей жизни, и она так начала рассказывать о себе:

«Я, святой отец, родилась в Египте, но будучи 12-ти лет от роду, когда были живы еще мои родители, я отвергла их любовь и отправилась в Александрию[8]. Как я потеряла свою девическую чистоту и стала неудержимо, ненасытно предаваться любодеянию, — об этом без стыда я не могу даже помыслить, не только пространно рассказывать; скажу только кратко, чтобы ты узнал о неудержимой моей похоти. Семнадцать лет, и даже больше, я совершала блуд со всеми, не ради подарка или платы, так как ничего ни от кого я не хотела брать, но я так рассудила, что даром больше будут приходить ко мне и удовлетворять мою похоть. Не думай, что я была богата и оттого не брала, — нет, я жила в нищете, часто голодная пряла охлопья, но всегда была одержима желанием еще более погрязнуть в тине блуда: я видела жизнь в постоянном бесчестии. Однажды, во время жатвы, я увидела, что много мужей — и египтян, и ливийцев[9] идут к морю. Я спросила одного встречного, куда спешат эти люди? Тот ответил, что они идут в Иерусалим на предстоящий в скором времени праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста. На мой вопрос, возьмут ли они и меня с собой, он сказал, что если у меня есть деньги и пища, то никто не будет препятствовать. Я сказала ему: «Нет, брат, у меня ни денег, ни пищи, но все-таки я пойду и сяду с ними в один корабль, а они меня пропитают: я отдам им свое тело за плату». — Я хотела пойти для того, чтобы, — прости меня, мой отец, — около меня было много людей, готовых к похоти. Говорила тебе я, отец Зосима, чтобы ты не принуждал меня рассказывать про мой позор. Бог свидетель, я боюсь, что своими словами я оскверняю самый воздух».

Орошая землю слезами, Зосима воскликнул:

— Говори, мать моя, говори! Продолжай свою поучительную повесть!

«Встретившийся юноша, — продолжала она, — услышав мою бесстыдную речь, засмеялся и отошел прочь. А я, бросив случившуюся при мне пряслицу, поспешила к морю. Оглядев путешественников, я заметила среди них человек десять или больше, стоявших на берегу; они были молоды и, казалось, подходили к моему вожделению. Другие уже вошли в корабль.

Бесстыдно, по обыкновению, я подбежала к стоявшим и сказала: «Возьмите и меня с собою, я вам буду угождать». Они засмеялись на эти и подобные слова, и видя мое бесстыдство, взяли с собой на корабль, и мы отплыли. Как тебе, человек Божий, сказать, что было дальше? Какой язык, какой слух вынесет рассказ о позорных делах, совершенных мною на корабле во время пути: я увлекала на грех даже против воли, и не было постыдных дел, каким бы я не научала. Поверь, отец, я ужасаюсь, как море перенесло такой разврат, как не разверзлась земля и не погрузила меня живою в ад после совращения столь многих людей! Но я думаю, что Бог ожидал моего покаяния, не желая смерти грешника, но с долготерпением ожидая обращения.

С такими чувствами прибыла я в Иерусалим и все дни до праздника поступала по-прежнему, и даже хуже. Я не только не довольствовалась юношами, бывшими со мной на корабле, но еще собирала на блуд местных жителей и странников. Наконец, наступил праздник Воздвижения Честного Креста, и я как и прежде, пошла совращать юношей. Увидев, что рано утром все, один за другим, идут в церковь, отправилась и я, вошла со всеми в притвор и, когда наступил час святого Воздвижения Честного Креста Господня, попыталась с народом проникнуть в церковь. Как я ни старалась протесниться, но народ меня отстранял. Наконец, с большим трудом приблизилась к дверям церкви и я, окаянная. Но все невозбранно входили в церковь, а меня не допускала какая-то Божественная сила. Я снова попыталась войти, и снова была отстранена, осталась одна в притворе. Думая, что это происходит от моей женской слабости, я вмешалась в новую толпу, но старание мое оказалось тщетным; моя грешная нога уже касалась порога, всех невозбранно церковь принимала, меня одну окаянную она не допускала; как будто нарочно приставленная многочисленная воинская стража, неведомая сила задерживала меня — и вот я опять оказалась в притворе. Так три-четыре раза я напрягала силы, но не имела успеха. От изнеможения я не могла более вмешиваться в толпу входящих, все тело мое болело от тесноты и давки. Отчаявшись, я со стыдом отступила и встала в углу притвора. Очнувшись, я подумала, какая вина не дозволяет мне видеть животворящее древо Креста Господня. Свет спасительного разума, правда Божия, освещающая душевные очи, коснулась сердца моего и указала, что мерзость дел моих возбраняет мне войти в церковь. Тогда я стала горько плакать, с рыданиями бить себя в грудь и вздыхать от глубины сердца.

Так я плакала, стоя в притворе. Подняв глаза, я увидала на стене икону Пресвятой Богородицы и, обратив к ней телесные и душевные очи, воскликнула:

— О Владычица, Дева, рождшая Бога плотию! Я знаю, глубоко знаю, что нет чести Тебе и хвалы, когда я, нечистая и скверная, взираю на Твой лик Приснодевы, чистой телом и душой. Праведно, если Твоя девственная чистота погнушается и возненавидит меня блудницу. Но я слышала, что рожденный Тобою Бог для того и воплотился, чтобы призвать грешников к покаянию. Приди же ко мне, оставленной всеми, на помощь! Повели, чтобы мне не возбранен был вход в церковь, дай мне узреть Честное древо, на котором плотию был распят рожденный Тобой, проливший святую кровь Свою за избавление грешников и за мое. Повели, Владычица, чтобы и для меня, недостойной, открылись двери церкви для поклонения Божественному Кресту! Будь моей верной поручительницей перед Сыном Твоим, что я более не оскверню своего тела нечистотою блуда, но, воззрев на крестное древо, отрекусь от мира и его соблазнов и пойду туда, куда поведешь меня Ты, поручительница моего спасения.

Так я сказала. Подбодренная верою и убежденная в милосердии Богородицы, я как будто по чьему-то побуждению, двинулась с того места, где молилась, и смешалась с толпой входящих в церковь. Теперь никто меня не отталкивал и не мешал дойти до дверей церкви. Страх и ужас напал на меня, я вся трепетала. Достигнув дверей, прежде для меня затворенных, я без труда вошла внутрь святой церкви и сподобилась видеть Животворящее древо, постигла тайны Божии, поняла, что Бог не отринет кающегося. Падши на землю, я поклонилась Честному Кресту и облобызала его с трепетом. Потом я вышла из церкви к образу моей поручительницы — Богородицы и, преклонив колена перед Ее святой иконой, так молилась:

— О присноблаженная Дева, Владычица Богородица, не погнушавшись моей молитвы, Ты на мне показала Свое великое человеколюбие. Я видела славу Господню, блудная и недостойная зреть ее! Слава Богу, ради Тебя принимающему покаяние грешных! Вот все, что я грешная могу помыслить и сказать словами. Теперь, Владычица, пора исполнить то, что я обещалась, призывая Тебя поручительницей: наставь меня, как будет Твоя воля, и научи, как довершить спасение на пути покаяния.

После этих слов я услыхала, как будто издалека, голос:

— Если перейдешь через Иордан, то найдешь себе полное успокоение.

Выслушав эти слова с верою, что они обращены ко мне, я со слезами воскликнула, взирая на икону[10] Богородицы:

— Владычица, Владычица Богородица, не оставь меня! — С этими словами я вышла из церковного притвора и быстро пошла вперед.

На дороге кто-то дал мне три монеты со словами:

— Возьми это, мать.

Я приняла монеты, купила три хлеба и спросила продавца, где путь к Иордану. Узнав, какие ворота ведут в ту сторону, я быстро пошла, проливая слезы. Так я провела весь день в пути, спрашивая дорогу у встречных и к третьему часу того дня, когда сподобилась узреть святой Крест Христов, уже на закате солнца, я дошла до церкви святого Иоанна Крестителя у реки Иордана. Помолившись в церкви, я сошла к Иордану и омыла себе водой этой святой реки руки и лицо. Возвратившись в церковь, я причастилась Пречистых и Животворящих Тайн Христовых. Потом я съела половину одного хлеба, выпила воды из Иордана и уснула на земле. Рано утром, нашедши небольшую лодку, я переправилась на другой берег и снова обратилась к своей руководительнице-Богородице с молитвой, как ей будет благоугодно наставить меня. Так я удалилась в пустыню, где и скитаюсь до сего дня, ожидая спасения, какое подаст мне Бог от душевных и телесных страданий».

Зосима спросил:

— Сколько же лет, госпожа, прошло, как ты водворилась в этой пустыни?

— Я думаю, — отвечала она, — протекло 47 лет, как я оставила святой город.

— Что же, — спросил Зосима, — ты находишь себе на пищу?

— Перешедши Иордан, — сказала святая, — я имела два с половиной хлеба; они понемногу высохли, как бы окаменели, и их я вкушала понемногу несколько лет.

— Как ты могла благополучно прожить столько времени, и никакой соблазн не смутил тебя?

— Я боюсь отвечать на твой вопрос, отец Зосима: когда я буду вспоминать о тех бедах, какие я претерпела от мучивших меня мыслей, я боюсь, что они снова овладеют мною.

— Ничего, госпожа, — сказал Зосима, — не опускай в своем рассказе, я потому и спросил тебя, чтобы знать все подробности твоей жизни.

Тогда она сказала:

— Поверь мне, отец Зосима, что 17 лет прожила я в этой пустыне, борясь со своими безумными страстями, как с лютыми зверями. Когда я принималась за пищу, я мечтала о мясе и вине, какие ела в Египте; мне хотелось выпить любимого мною вина. Будучи в миру, много пила я вина, а здесь не имела и воды; я изнывала от жажды и страшно мучилась. Иногда у меня являлось очень смущавшее меня желание петь блудные песни, к которым я привыкла. Тогда я проливала слезы, била себя в грудь и вспоминала обеты, данные мною при удалении в пустыню. Тогда я мысленно становилась перед иконою поручительницы моей, Пречистой Богородицы и с плачем умоляла отогнать от меня мысли, смущавшие мою душу. Долго я так плакала, крепко ударяя себя в грудь, и наконец как бы свет разливался вокруг меня, и я успокаивалась от волнений. Как признаться мне, отец, в блудных вожделениях, овладевавших мною? Прости, отец. Огонь страсти загорался во мне и опалял меня, понуждая к похоти. Когда на меня находил такой соблазн, то я повергалась на землю и обливалась слезами, представляя себе, что перед мною стоит Сама моя поручительница, осуждает мое преступление и грозит за него тяжелыми мучениями. Поверженная на землю я не вставала день и ночь, пока тот свет не озарял меня и не отгонял смущавшие меня мысли. Тогда я возводила очи к поручительнице своей, горячо прося помощи моим страданиям в пустыне — и действительно, Она мне давала помощь и руководство в покаянии. Так провела я 17 лет в постоянных мучениях. А после, и до сего времени, Богородица во всем — моя помощница и руководительница.

Тогда Зосима спросил:

— Не было ли тебе нужды в пище и в одежде?

Святая отвечала:

— Окончив хлебы, через семнадцать лет, я питалась растениями; одежда, какая была на мне при переходе через Иордан, истлела от ветхости, и я много страдала, изнемогая летом от зноя, трясясь зимой от холода; так что много раз я, как бездыханная, падала на землю и так долго лежала, претерпевая многочисленные телесные и душевные невзгоды. Но с того времени и до сегодня, сила Божия во всем преобразила мою грешную душу и мое смиренное тело, и я только вспоминаю о прежних лишениях, находя для себя неистощимую пищу в надежде на спасение: питаюсь и покрываюсь я всесильным словом Божиим, ибо «не хлебом одним будет жить человек!» (Мф.4:4). И совлекшиеся греховного одеяния не имеют убежища, укрываясь среди каменных расселин (ср. Иов.24:8; Евр.11:38).

Услыхав, что святая вспоминает слова Священного Писания из Моисея, пророков и псалтири, Зосима спросил, не изучала ли она псалмы и другие книги.

— Не думай, — отвечала она с улыбкой, — что я со времени моего перехода через Иордан видела какого-либо человека, кроме тебя: даже зверя и животного я не видала ни одного. И по книгам я никогда не училась, не слыхала никогда из чьих-либо уст чтения или пения, но слово Божие везде и всегда просвещает разум и проникает даже до меня, неизвестной миру. Но заклинаю тебя воплощением Слова Божия: молись за меня, блудницу.

Так она сказала. Старец бросился к ее ногам со слезами и воскликнул:

— Благословен Бог, творящий великие и страшные, дивные и славные дела, коим нет числа! Благословен Бог, показавший мне, как Он награждает боящихся Его! Воистину, Ты, Господи, не оставляешь стремящихся к Тебе!

Святая не допустила старца поклониться ей и сказала:

— Заклинаю тебя, святой отец, Иисусом Христом, Богом Спасителем нашим, никому не рассказывай, что ты слышал от меня, пока Бог не возьмет меня от земли, а теперь иди с миром; через год ты снова увидишь меня, если нас сохранит благодать Божия. Но сделай ради Бога то, о чем тебя я попрошу: постом на будущий год не переходи через Иордан, как вы обыкновенно делаете в монастыре.

Подивился Зосима, что она говорит и о монастырском уставе, и ничего не мог промолвить, как только:

— Слава Богу, награждающему любящих Его!

— Так ты, святой отец, — продолжала она, — останься в монастыре, как я говорю тебе, потому что тебе невозможно будет уйти, если и захочешь; во святой и великий четверг, в день тайной Христовой вечери, возьми в святой подобающий сему сосуд животворящего Тела и Крови, принеси к мирскому селению на том берегу Иордана и подожди меня, чтобы мне причаститься Животворящих Даров: ведь с тех пор, как я причастилась перед переходом через Иордан в церкви Иоанна Предтечи, до сего дня, я не вкусила святых Даров. Теперь я к сему стремлюсь всем сердцем, и ты не оставь моей мольбы, но непременно принеси мне Животворящие и Божественные Тайны в тот час, когда Господь Своих учеников сделал участниками Своей Божественной вечери. Иоанну, игумену монастыря, где ты живешь, скажи: смотри за собой и своей братией, во многом надо вам исправиться, — но скажи это не теперь, а когда Бог наставит тебя.


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


После этих слов она снова попросила старца молиться за нее и удалилась вглубь пустыни. Зосима, поклонившись до земли и поцеловав во славу Божию место, где стояли ее стопы, пошел в обратный путь, хваля и благословляя Христа, Бога нашего.

Пройдя пустыню, он достиг монастыря в тот день, когда обыкновенно возвращались жившие там братья. О том, что видел, он умолчал, не смея рассказать, но в душе молил Бога дать ему еще случай увидеть дорогое лице подвижницы. Со скорбью он думал, как долго тянется год и хотел, чтобы это время промелькнуло, как один день.

Когда наступила первая неделя великого поста, то все братия по обычаю и уставу монастырскому, помолившись, с пением, вышли в пустыню. Только Зосима, страдавший тяжелым недугом принужден был остаться в обители. Тогда вспомнил он слова святой: «Тебе невозможно будет уйти, если и захочешь!» Скоро оправившись от болезни, Зосима остался в монастыре. Когда же возвратились братия и приблизился день Тайной вечери, старец сделал все, указанное ему: положил в малую чашу Пречистого Тела и Крови Христа Бога нашего, и потом взяв в корзинку несколько сушеных смокв и фиников и немного вымоченной в воде пшеницы, поздним вечером вышел из обители и сел на берегу Иордана, ожидая прихода преподобной. Святая долго не приходила, но Зосима, не смыкая глаз, неустанно всматривался по направлению к пустыне, ожидая увидать то, чего так сильно желал. «Может быть, — думал старец, — я недостоин, чтобы она пришла ко мне, или она уже приходила раньше и, не нашедши меня, возвратилась обратно». От таких мыслей он прослезился, вздохнул и, возведши очи к небу, стал молиться: «Не лиши, Владыко, снова узреть то лицо, которое сподобил меня увидеть! Не дай мне уйти отсюда не успокоенным, под бременем грехов, обличающих меня!»

Тут ему на ум пришла другая мысль: «Если она и подойдет к Иордану, а лодки нет, как она переправится и придет ко мне, недостойному? Увы мне грешному, увы! Кто лишил меня счастья видеть ее?»

Так думал старец, а преподобная уже подошла к реке. Увидев ее, Зосима с радостью встал и возблагодарил Бога. Его еще мучила мысль, что она не может перейти Иордан, когда он увидел, что святая, озаряемая блеском луны, перекрестила крестным знамением реку, спустилась с берега на воду и пошла к нему по воде, как по твердой земле. Видя это, удивленный Зосима хотел ей поклониться, но святая, еще шествуя по воде, воспротивилась этому и воскликнула: «Что ты делаешь? Ведь ты священник и несешь Божественные Тайны!»

Старец послушался ее слов, а святая, вышедши на берег, попросила у него благословения. Объятый ужасом от дивного видения, он воскликнул: «Воистину Бог исполняет Свое обещание уподобить Себе спасающихся по мере сил своих! Слава Тебе, Христу Богу нашему, показавшему мне через рабу Свою, как я еще далек от совершенства!»

Потом святая попросила прочитать Символ веры и молитву Господню. По окончании молитвы, она причастилась Пречистых и Животворящих Христовых Тайн и по обычаю иноческому поцеловала старца, после чего вздохнула и со слезами воскликнула:

— Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое (Лк.2:29—30).

Потом, обратись к Зосиме, святая сказала:

— Умоляю тебя, отче, не откажи исполнить еще одно мое желание: теперь иди в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому же ручью, где ты прежде беседовал со мной; приходи ради Бога, и снова увидишь меня: так хочет Бог.

— Если бы было можно, — отвечал ей святой старец, — я хотел бы всегда следовать за тобой и видеть твое светлое лицо. Но прошу тебя, исполни мое, старца, желание: вкуси немного пищи, принесенной мною.

Тут он показал, что принес в корзине. Святая притронулась концами пальцев к пшенице, взяла три зерна и поднесши их к устам, сказала:

— Этого довольно: благодать пищи духовной, сохраняющей душу не оскверненной, насытит меня. Снова прошу тебя, святой отец, молись за меня Господу, поминая мое окаянство.

Старец поклонился ей до земли и просил ее молитв за церковь, за царей и за него самого. После этой слезной просьбы он простился с нею с рыданиями, не смея дальше удерживать ее. Если бы и хотел, он не имел силы остановить ее. Святая снова осенила крестным знамением Иордан и, как прежде, перешла как посуху через реку. А старец возвратился в обитель, волнуемый и радостью и страхом; он укорял себя в том, что не узнал имени преподобной, но надеялся узнать это в будущем году.

Прошел еще год. Зосима опять пошел в пустыню, исполняя монастырский обычай, и направился к тому месту, где имел дивное видение. Он прошел всю пустыню, по некоторым признакам узнал искомое место и стал внимательно вглядываться по сторонам, как опытный охотник, ищущий богатой добычи. Однако он не увидал никого, кто бы приближался к нему. Обливаясь слезами, он возвел очи к небу и стал молиться: «Господи, покажи мне Свое сокровище, никем не похищаемое, скрытое Тобою в пустыне, покажи мне святую праведницу, этого ангела во плоти, с коей не достоин сравниться весь мир!»

Произнося такую молитву, старец достиг места, где протекал ручей и, став на берегу, увидал к востоку преподобную, лежащую мертвой; руки у нее были сложены, как подобает у лежащих во гробу, лице обращено на восток. Быстро он приблизился к ней и припав к ногам ее, благоговейно облобызал и оросил их своими слезами. Долго он плакал; потом, прочитав положенные на погребение псалмы и молитвы, он стал думать, можно ли погребать тело преподобной, будет ли ей это угодно. Тут он увидел у головы блаженной такую надпись, начертанную на земле: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии, отдай прах праху. Моли Бога за меня, скончавшуюся в месяце, по-египетски Фармуфий, по-римски апреле, в первый день, в ночь спасительных Страстей Христовых, по причащении Божественных Тайн[11]».

Прочитав надпись, старец прежде всего подумал, кто мог это начертать: святая, как она сама говорила, не умела писать. Но он очень был обрадован, что узнал имя преподобной. Кроме того, он узнал, что святая, причастившись на берегу Иордана, в один час достигла места своей кончины, куда он прошел после двадцати дней трудного пути, и тотчас предала душу Богу.

«Теперь, — подумал Зосима, — надо исполнить повеление святой, но как мне, окаянному, выкопать яму без всякого орудия в руках?»

Тут он увидел около себя брошенный в пустыне сук дерева, взял его и начал копать. Однако сухая земля не поддавалась усилиям старца, он обливался потом, но не мог ничего сделать. Горько вздохнул он из глубины души. Внезапно, подняв глаза, он увидел огромного льва, стоявшего у тела преподобной и лизавшего ее ноги. Ужаснулся старец при виде зверя, тем более, что он вспомнил слова святой, что она никогда не видела зверей. Он ознаменовал себя крестным знамением в уверенности, что сила почившей святой охранит его. Лев стал тихо приближаться к старцу, ласково, как бы с любовью, глядя на него. Тогда Зосима сказал зверю: «Великая подвижница повелела мне погрести ее тело, но я стар и не могу выкопать могилы; нет у меня и орудия для копания, а обитель далеко, не могу скоро принести его оттуда. Выкопай же ты когтями своими могилу, и я погребу тело преподобной».

Лев как будто понял эти слова и передними лапами выкопал яму, достаточную для погребения. Старец снова омочил слезами ноги преподобной, прося ее молитв за весь мир и покрыл ее тело землей. Святая была почти нагая — старая, изорванная одежда, которую ей бросил Зосима при первой встрече, едва прикрывала ее тело. Потом оба удалились: лев, тихий, как ягненок, вглубь пустыни, а Зосима в свою обитель, благословляя и прославляя Христа, Бога нашего.

Пришедши в монастырь, он, ничего не скрывая, что видел и слышал, рассказал всем инокам о преподобной Марии. Все удивлялись величию Божию и решили со страхом, верою и любовью почитать память преподобной и праздновать день ее преставления.

Игумен Иоанн, как о том передавала еще преподобная Мария авве Зосиме, нашел некоторые неисправности в монастыре и устранил их с Божьею помощью. А святой Зосима после долгой, почти во сто лет, жизни покончил свое земное существование и перешел к вечной жизни, к Богу[12]. Рассказ его о преподобной Марии иноки того монастыря устно передавали на общее поучение один другому, но письменно не излагали о подвигах святой.

А я, — прибавляет святой Софроний, — услышав рассказ, записал его. Не знаю, может быть, кто-либо другой, лучше осведомленный, уже написал житие преподобной, но и я, насколько мог, записал все, излагая одну истину. Бог, творящий дивные чудеса и щедро одаряющий обращающихся к Нему с верою, да наградит ищущих себе наставления в этой повести, слушающих, читающих и поусердствовавших записать ее, и да подаст им участь блаженной Марии вместе со всеми, когда-либо угодившими Богу своими благочестивыми мыслями и трудами.

Воздадим же и мы славу Богу, Царю вечному, и да подаст Он нам Свою милость в день судный ради Иисуса Христа, Господа нашего, Коему подобает всякая слава, честь, держава и поклонение со Отцем и Пресвятым и Животворящим Духом ныне, и всегда, и во все веки. Аминь[13].


АУДИО (MP3 файл. Продолжительность 52:55 мин. Размер 38.2 Mb)



Тропарь, глас 8:

В тебе, мати, известно спасеся еже по образу: приимши бо крест, последовала еси Христу, и деющи учила еси презирати убо плоть, преходит бо: прилежати же о души, вещи безсмертней, темже и со ангелы срадуется, преподобная Марие, дух твой.

Кондак, глас 4:

Греха мглы избежавши, покаяния светом озаривши твое сердце славная, пришла еси ко Христу: сего всенепорочную и святую матерь молитвенницу милостивную принесла еси. Отонудуже и прегрешений обрела еси оставление, и со ангелы присно срадуешися.

_______________________________________________________

<sub>[1] Святой Софроний, Патриарх Иерусалимский, жил в VII веке. Святой Софроний был светильником не только для Палестинской, но и для всей Восточной Церкви. Именно за свою святость Софроний и был избран во Иерусалимского Патриарха (в 634 г.). Он управлял Церковью 10 лет, ревностно защищая православное учение от еретиков-монофелитов. Ныне известные сочинения св. Софрония содержат в себе, иные — догматическое учение, другие писаны для назидания в благочестии, то в виде слов и повестей, то в виде песней. Святой Иоанн Дамаскин с похвалою отзывался о Софрониевом описании жития святой Марии Египетской. Не менее важны и другие сочинения св. Софрония, как то: объяснение на литургию, стихиры в предпразднество Рождества Христова, стихиры на водоосвящение в День Богоявления с молитвою и друг. — Память св. Софрония празднуется Церковью 11 марта.

[2] Ваиа — ветви пальмовые (Ин.12:13, Мк.11:8 ) Неделя ваий — иначе цветоносная или цветная — вербное воскресенье.

[3] Часы — так называются молитвословия, состоящие из трех псалмов, нескольких стихов и молитв, приноровленных к каждой четверти дня и к особенным обстоятельствам страданий Спасителя. — На шестом часе вспоминаются шествие Спасителя на пропятие, самое пропятие и крестные страдания.

[4] Авва — отец, наставник.

[5] Это было в начале VI века, когда уже прекратились гонения и утихли ереси, и Церковь христианская пользовалась миром и спокойствием.

[6] Локоть или лакоть — мера длины от локтя до конца среднего пальца, равная 10 1/2 вершкам.

[7] Брань — нападение, козни.

[8] Александрия — знаменитый город, основанный Александром Македонским на берегу Средиземного моря, при устье реки Нила. Александрия после Рима была первым городом в мире и служила центром торговли, промышленности и особенно языческой образованности, а в первые века христианства — рассадником христианского просвещения. В настоящее время Александрия принадлежит к числу укрепленнейших портовых городов и важнейших торговых пунктов при Средиземном море.

[9] Ливийцы — жители Ливии, провинции в Северной Африке.

[10] Эта икона, по сказанию русских летописей, впоследствии перенесена была в Константинопольский храм Софии.

[11] Преподобная Мария скончалась в 522 году.

[12] Преподобный Зосима преставился в первой половине VI века. Память его празднуется 4 апреля.

[13] Св. Православная Церковь установила в Великий пост воспоминать житие преподобной Марии Египетской. В четверг пятой седмицы Великого поста, на утрени, читается весь покаянный Великий канон св. Андрея Критского и 18 тропарей этого канона обращены к преподобной Марии (Мариино стояние).</sub>


http://pravoslavie.ru/3079.html

[Александр Васильевич]

В последний раз отверзаются покаяния двери

Слово в Неделю 5 Великого поста



Мы вступаем в последнюю седмицу Святой Четыредесятницы. В течение всех недель Поста Церковь открывала нам Божественные тайны. Торжество Православия, сияние Фаворского Света, поклонение Кресту Христову. И наконец, нам предлагаются образы восхождения к Богу — преподобный Иоанн Лествичник и сегодня — преподобная Мария Египетская.

В минувшую среду у нас было Мариино стояние, когда целиком читается Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского — то покаяние, которое принесла Мария Египетская в своей борьбе с грехом. И то покаяние, через которое должен пройти каждый христианин, чтобы достигнуть спасения. Мы помним, из какой пропасти Господь возвел эту женщину, в каком грехе блуда она пребывала долгое время. И как бы нечаянно, не ища, внезапно обрела Бога. Потому что Господь Сердцеведец знает глубины каждой души человеческой, даже погибающей в нераскаянных грехах.

Она отправилась во Святую Землю с паломниками с целью греховного увеселения, и не смогла войти вместе со всеми в Иерусалимский храм Воскресения Господня, чтобы поклониться Кресту Христову. Тогда заступничеством Божией Матери ей вдруг открылся весь ужас ее состояния. Она увидела, что отвергнута от лица Божия, что не может, не имеет права даже войти в храм Господень. Со слезами взмолилась она перед образом Божией Матери. Вспомним вчерашний праздник — Похвалу Пресвятой Богородицы, предваряющий память преподобной Марии Египетской. «Какую похвалу принесу я Тебе, Пречистая Дева, своей развратной жизнью? Через Тебя пришел Спаситель мира, чтобы привести всех погибающих в грехе к покаянию. Будь моей Поручительницей перед Ним, и я навсегда отвергнусь гнусного греха». Заступничеством Богородицы она вошла в храм и поклонилась Кресту Христову. Ей дано было прикоснуться к жизни, которую Господь Своей Крестной смертью принес для каждого человека. Она узнала о какой радости, о каком вечном покое идет речь в Церкви Христовой, и исполнилась решимости принять любой труд, любые скорби, чтобы не осквернить никогда эту благодать. Не напрасно Божия Матерь сказала ей: «Там за Иорданом найдешь покой».

Так строится наша христианская жизнь. Начало ее бывает всегда радостным, когда Господь призывает нас, и мы узнаем тайну жизни, к которой призваны. И конец, если мы пойдем путем, который открывает нам Господь, будет исполнен несравненно большей радости. А между началом и концом — середина, великая борьба с грехами, где мы побеждаем и терпим поражения. Узнав благодать, нам хочется всегда в этой благодати пребывать. Вкусив любви Христовой, всегда быть в этой любви. Но мы должны засвидетельствовать своей жизнью, что нам действительно этот дар дороже всего на свете, и мы не пожалеем никаких трудов, не испугаемся никаких испытаний, только бы не потерять благодать.

Божия Матерь, Споручница грешных, всегда так приводит ко Христу, не оставляет никого, кто хочет сохранить свою верность Христову свету. Страшный период наступил в жизни преподобной Марии Египетской — в течение семнадцати лет, как повествует житие, она боролась со страстями, как с лютыми зверями. Скверные воспоминания мучили ее, она испытывала состояние ада. Когда похоть нечистым геенским огнем воспламеняла все ее тело, она со слезами падала на землю, зная, что рядом с ней — Пречистая Божия Матерь, Которая благословила ее на этот подвиг. День и ночь в раскаленной или ледяной пустыне, простершись ниц, молилась она, чтобы было ей даровано спасение, которое она уже вкусила. И не отступала от молитвы, пока благодать Божия снова не касалась ее сердца.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что каждый из нас должен узнать свой главный грех и вооружиться против него. Если мы не одолеем свою любимую страсть, все остальные наши победы ничего не будут значить. Как часто мы на исповеди говорим о чем угодно, только не о том, где мы дали место диаволу, в котором он хочет укрыться в безопасности! Мы должны узнать, какая главная опасность угрожает нам. И мы должны, как говорит святой Игнатий (Брянчанинов), познать свое время — время, в котором мы живем. Понять, что господствующее зло нашего времени — то самое, от которого страдала преподобная Мария Египетская до ее призвания Господом. То зло, с которым она вела отчаянную борьбу в пустыне.

Разврат, новая идеология Содома, которая насаждается сегодня, и есть главная опасность, первый признак близящейся кончины мира, как свидетельствует Сам Христос. Это даже грехом не назовешь — слишком стертым стало слово «грех», не воспринимается уже большинством людей. Попрание всего, откровенный сатанизм. Все слова кажутся неадекватными, потому что то, что делают с нашими детьми, с нашей молодежью, то, как растлевают душу нашего народа, не имеет никаких аналогов. Людоедство, и хуже людоедства, потому что это полное уничтожение всей личности человека — не только души, но и тела. И это страшнее, чем физическое уничтожение всего народа. Мы должны увидеть, что по всем признакам, Самим Господом указанным, это последнее время, и понять, к какому глубокому покаянию, к какой твердой решимости оно нас призывает.

Если нам по милости Божией дана благодать Христова, если сподобились мы вкусить и увидеть, как благ Господь, мы ответственны перед Богом не только за свою жизнь, но и за то, что совершается в мире. Разве вы не знаете, что тела ваши — храмы Духа Святого, и для чего каждый человек создан Богом? Все христиане призваны быть пусть очень маленькими, но тоже светильниками. Может быть, не так, как преподобная Мария Египетская, но каждый из нас в этой тьме, которая объяла сегодня всех, призван стоять в подвиге за свою личную чистоту и за спасение наших детей от диавола, зияющего поглотить их и свести живьем во ад.

Да будет дано нам, пройдя путь Великого поста, заступничеством наших великих святых увидеть свою собственную жизнь. Чему научились мы в нашей борьбе с грехом, узнали ли, к какому призваны покаянию? Великое утешение, которое предлагает нам сегодня святая Церковь в лице преподобной Марии Египетской, из бездн греха достигшей высот святости, — да укрепит каждого из нас в неколеблющейся надежде. Все может Господь совершить, только бы подлинным было наше поклонение Его Кресту.

Если мы прошли вместе с Церковью через эти недели покаяния, если хоть каплю света даровал нам милостивый Господь, пусть этим даром будет положено для нас начало благое в нашей борьбе за чистоту сердца, без которой никто не увидит Бога и Пасхи Его. А если мы до сих пор не начали покаяния, еще не поздно это сделать, ибо еще раз, но уже самый последний раз этим Великим постом, а для кого-то, может быть, самый последний раз в жизни Церковь воспоет сегодня: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!»

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

https://ruskline.ru/news_rl/2020/04/04/v_poslednii_raz_otverzayutsya_pokayaniya_dveri