Сахаров в рабстве у Боннэр

[Александр Васильевич]

Борис Борисов

Сахаровский диабет, или переход из физиков в лирики

«Следственный изолятор не является местом лишения свободы»
А.Д. Сахаров (1)


_{А.Д.Сахаров и Е.Боннэр}

Когда я читаю «труды Сахарова» или знакомлюсь с его «идеями», я не могу отделаться от мысли, что примерно так же смешно и нелепо выглядел бы и я, если бы вдруг ни с того ни с сего решил писать статьи по теоретической  физике.

Про Сахарова ещё никто и нигде не сказал главное: Сахаров как политик просто смешон. Жалок, нелеп, неубедителен и смешон. Он ни разу не великий общественный  мыслитель. У него нет общественно-значимых мыслей. (2)  Его жанр — не мысли, а благоглупости и благие пожелания. Но нам преподнесли его как великого мыслителя, как «Отца атомного оружия», которым он по факту не являлся — и мы купились.

Распад России у нас снова в повестке дня?

На днях с самых вершин политического Олимпа нам поведали, что идеи Сахарова «созвучны задачам, которые решает современное российское общество». Что же, посмотрим на идеи — скажем, применительно к нашей стране. Сахаров сильно облегчил нам задачу, написав проект конституции.

Вообще, написание проекта конституции — этот такой рубеж в жизни любого теоретика общественного проектирования, когда шутки надо отставить в сторону. Это — квинтэссенция воззрений, высшая точка политического творчества, проверка адекватности общественного проектанта. Если там что-то не так — то чего стоят все его остальные потуги ...

Читаем:

«Политическим выражением такого сближения (с Западом — ББ) должно стать создание в будущем  Мирового правительства».  

Так... «Мировое правительство». Запомнили? Да, кстати: поклонники Сахарова. В том числе и Самые Высшие Лица. А Вы — с этим согласны? Хотелось бы услышать. Это то самое, актуальное, что мы должны сегодня «взять у Сахарова», или все-таки — не совсем то?

«Национально-конституционный процесс начинается с провозглашения независимости всех национально-территориальных структурных частей СССР». Речь тут идёт обо всех автономиях, вроде Якутии-Башкирии-Татарии-Удмуртии-Адыгеи-Коми и т.д. Кстати, и нефтеносный Ямало-Ненецкий АО по этому проекту становится отдельным государством. Со своими Вооруженными силами. И отдельной финансовой системой. Включая собственные деньги и внешнеэкономические связи.

«Основополагающим и приоритетным правом каждой  республики является право на самоопределение  (некоторые такие республики выше перечислены — ББ)... Республика имеет право выхода из Союза. Республика может иметь республиканские Вооруженные силы... которые формируются из населения республики и дислоцируются на территории республики... Республика имеет собственную, независимую от центрального правительства систему правоохранительных органов (милиция, министерство внутренних дел, пенитенциарная система, прокуратура, судебная система)...»

Хотелось бы всё-таки знать — это именно то, что  «созвучно задачам, которые решает современное российское общество», как сказало в Приветствии  участникам и гостям конференции «Идеи Сахарова сегодня» (3) — или — опять-таки — не совсем то? Распад единой России на анклавы — это, несомненно, одна из главных, основополагающих идей всей конституции Сахарова, если хотите, основа всей его политический конструкции. Готовить ли нам уже запасы крупы и соли, раз идеи Сахарова у начальства «опять актуальны»?

Вообще, лучшим лекарством, лечащим от сахарной зависимости, является чтение собственных трудов академика. Я сильно надеюсь, что авторы и спич-райтеры последних восхвалений академику просто поленились его внимательно перечитать. Потому что если перечитали и затем восхвалили — то речь уже не идет об ошибке, нет. Речь идет о государственной измене. Впрочем, «изгнание Сталина», как правило, ведёт экзорцистов именно туда.

Отец Бомбы

Роль Сахарова в создании ядерного оружия сильно преувеличена западными СМИ и нашими либеральными подпевалами. До его антисоветских высказываний он был лишь «человек из команды Курчатова-Харитона».

После своих малограмотных путаных общественных опусов —   немедленно  стал «отцом термоядерной бомбы». По заслугам ли? Когда его называют «отцом ядерной бомбы» — это просто западная версия истории, которую нам ловко подсунули, чтобы получше замарать подлинных, настоящих  отцов нашего ядерного оружия: Сталина, Берию, Курчатова и других его создателей.

Надеюсь, физики на этом абзаце не начнут противно хихикать, как я хихикаю, почитывая Сахарова, но судя по современным опубликованным данным, на вооружение у нас были приняты ТЯ заряды сделанные вовсе не по слойной схеме Сахарова  (она оказалась, увы,  неудачной)  а по схеме советского физика Виктора Давиденко. Но кто сегодня знает Давиденко?! Вот вы — слышали хоть что-нибудь о Давиденко? И знали ли бы мы Давиденко, если бы он хоть пару раз плюнул в сторону вскормившей его Советской Власти? О, как бы мы знали тогда Давиденко! Вся либеральная нечисть подняла бы его на руки в провозгласила Истинным Отцов Советской Ядерной Мощи.

Наша история создания ядерного оружия  по-настоящему больна сахаровским диабетом. Апология Сахарова затмевает имена подлинных создателей ядерного оружия. Такие имена, как соратники Курчатова Харитон, Флеров, Давиденко и другие. Так, Ю.Б.Харитон с 1946-го по 1992 годы был бессменным научным руководителем ядерного оружейного центра в Арзамасе-16. Просто процитирую патриарха:

«В 1946 г. Гуревич, Зельдович, Померанчук и Харитон передали Курчатову ... оценки возможности осуществления термоядерного взрыва. В июне 1948 г. ... под руководством Тамма была создана специальная группа, в которую был включен Сахаров и в задачу которой входило выяснить возможности создания водородной бомбы  ... 12 августа 1953 г. в СССР по схеме, предложенной Сахаровым и названной у нас "слойкой", был успешно испытан первый в мире реальный водородный заряд. В этом заряде в качестве термоядерного горючего был использован, по предложению Гинзбурга, литий в виде твёрдого химического соединения. ...  своей громоздкостью эта конструкция вызывала чувство неудовлетворённости. ... поиски сконцентрировались на использовании в полной мере энергии атомного взрыва ... чего ни "слойка", ни тем более "труба" не обеспечивали. ... Мысль об использовании атомного взрыва для сжатия термоядерного горючего и его поджига настойчиво пропагандировал Виктор Александрович Давиденко, руководитель экспериментального ядерно-физического подразделения института ... обращаясь к теоретикам, в первую очередь к Зельдовичу и Сахарову, требовал, чтобы они вплотную занялись тем, что у нас получило название "атомного обжатия" (АО). В связи с этим 14 января 1954 г. Зельдович  написал записку Харитону, сопроводив её поясняющей схемой: "В настоящей записке сообщаются предварительная схема устройства для АО сверхъизделия и оценочные расчёты её действия. Применение АО было предложено В.А. Давиденко". ...  толчком для перехода от платонических рассуждений о сжатии термоядерного горючего атомным взрывом к конкретной работе послужило высказывание зам. министра среднего машиностроения Завенягина, который был в курсе идей, обсуждавшихся у теоретиков ... Руководителями работ были определены Забабахин, Зельдович, Романов, Сахаров и Франк-Каменецкий.

...Вскоре в Челябинске-70 была создана конструкция термоядерной бомбы, которую можно было ставить на вооружение. Её основными разработчиками были Забабахин, Романов и Феоктистов. А несколько позднее Бабаевым и Трутневым было внесено существенное усовершенствование в конструкцию водородного заряда, которое было успешно отработано в 1958 г. и предопределило современный облик отечественных водородных зарядов.» (4)

Я привел такой значительный отрывок из воспоминаний отца ядерного оружия Харитона, чтобы без пересказов, из первых уст сказать о подлинных создателях советского ядерного оружия, одним из которых был и физик-теоретик Сахаров. Одним из. Да, «из первой десятки». Но никак не «отцом водородной бомбы». Сравните, кто знает сегодня Давиденко, Забабахина, Романова, Феоктистова Бабаева и Трутнева как создателей советского ядерного оружия — и сравните это с известностью Сахарова. В чем разница? В том, что они никогда не выступали против своей страны на стороне вероятного противника, а служили ей верой и правдой. За это и забыты в современной России. Она помнит Сахарова.

«Я изгнал из этого мира Сталина»

Сам Сахаров описывал свой постепенный  переход из физиков в лирики так:

«Для всех людей на земле это был (1953 — ББ) год смерти Сталина и последовавших за ней важных событий... В письме (..)  я писал: "Я под впечатлением смерти великого человека. Думаю о его человечности". Очень скоро я стал вспоминать эти слова с краской на щеках. Как объяснить их появление? Я чувствовал себя причастным к тому же делу, которое, как мне казалось, делал также Сталин — создавал мощь страны, чтобы обеспечить для нее мир после ужасной войны.  Очень скоро я изгнал из этого мира Сталина». (5)

Именно с «изгнания Сталина» началось падение крупного учёного в бездну жалкого и беспомощного социального прожектёрства — факт, который стоит запомнить всем, практикующим антисталинский экзорцизм.

Переход Сахарова из физиков в лирики стал тем рубежом, за которым его уже не стоит воспринимать как серьезного мыслителя. Тиражи его перлов на Западе не стоит воспринимать всерьёз — наивные детские книжки всегда печатаются большими тиражами, а Аристотели и Сократы —малыми. Между тем,  опасность воинствующей некомпетентности когда-то понимал и сам учёный.

В известном коллективном письме физиков в адрес Лаврентия Берии (которого в узком кругу физики назвали не иначе как «наш Лаврентий Павлович») Сахаров пишет:

«Мы обращаемся к Вам в связи с ненормальным положением, создавшимся в советской физике. Это положение является результатом ошибочной и вредной для интересов советской науки позиции, которую заняли некоторые из наших философов, ... не утруждая себя изучением элементарных основ физики и сохраняя в этой области полное невежество, сочли своей главной задачей философское "опровержение" важнейших завоеваний современной физики.»  (6)

То есть опасность воинствующего дилетантизма когда-то понимал и сам Сахаров. Но увы...

Хороший физик в роли социального прожектёра не более убедителен, чем хорошая и гибкая гимнастка в роли законодателя в Государственной думе. И за тем, и за другим всегда торчат белые заячьи ушки полной некомпетентности.

Почему-то никого не удивляет, когда физик-теоретик оказывается совершенно некомпетентен в быту и не может нормально обустроить даже собственную кухню. Но все очень удивляются, когда того же физика обвиняют в полной некомпетентности в области государственного строительства. Как же так. Он же Великий Учёный.

Великий же учёный на ходу сыпал такими перлами, после которых возникали сомнения в его адекватности — а ориентируется ли он, скажем, в пространстве и времени. Недаром Съезд народных депутатов СССР неоднократно «захлопывал» Сахарова — тяжело слушать не вполне адекватного человека.

За фразу «Следственный изолятор не является местом лишения  свободы» Сахарову следовало бы сразу дать какую-нибудь премию. Впрочем, всегда найдутся злые люди, кто предложит авторов таких перлов просто немного подлечить. Недаром покойник всегда так опасался карательной психиатрии.

Наверное, были основания для таких опасений?

Примечания:

(1) Сахаров, Андрей Дмитриевич (1921–1989), советский физик и правозащитник, лауреат Нобелевской премии мира (1975). (Замечу в скобках, что учредители Нобелевской Премии мира - тоже большие шутники. То «создателю (по их западной версии) "самого разрушительного оружия в истории  человечества"» дадут премию Мира, то американскому президенту, ведущему  одновременно две большие колониальные войны...)

(2) А.Д.Сахаров«Речь идёт о реализации одного из основных лозунгов Перестройки ... "Вся власть Советам"... »:   (Съезд народных депутатов СССР, 1989 год.). Это юмор такой, или это он всерьёз?  Страшны не сами юморески Сахарова на тему общественной жизни. Страшно то, что люди восприняли их всерьёз и стали активно «воплощать идеи в жизнь». Как и в случае в сахаровской атомной «слойкой», получилась взрывная, но не вполне применимая в жизни конструкция.

(3) Участникам и гостям конференции «Идеи Сахарова сегодня» 14 декабря 2009 года
http://www.kremlin.ru/letters/6322

(4)  Ю. Б. Харитон, В. Б. Адамский, Ю. Н. Смирнов

«О создании советской водородной (термоядерной) бомбы»

http://wsyachina.narod.ru/history/thermonuclear_bomb_1.html

(5) Архив Сахарова. 1953 год.

http://www.sakharov-archive.ru/paragraph/53.htm

(6)  24 июля 1952 года, известное Письмо физиков Лаврентию Берии о положении в физической науке. Письмо к Л.П.Берии подписали: И.Е.Тамм, Л.А.Арцимович, И.К.Кикоин, И.Н.Головин, М.А.Леонтович, А.Д.Сахаров, Г.Н.Флеров, Л.Д.Ландау, А.П.Александров, А.И.Алиханов, М.Г.Мещеряков. Берии было отправлено также сопроводительное письмо И.В. Курчатова.

Берия, кстати, отреагировал на «письмо физиков», но своеобразно: в этом же году он ввел в ядерный проект академиков Лаврентьева и Ильюшина, которые (цитата) «были направлены на объект в качестве "резервного руководства" — в случае неудачи испытания они должны были сменить нас немедленно, а в случае удачи — немного погодя и не всех». Это при том, что работы тогда шли успешно. Мне трудно даже представить себе  реакцию Лаврентия Павловича в ответ на десяток подряд неудачных пусков «Булавы»...  

Приложение:

Вот только некоторые из подлинных отцов советского ядерного оружия:



Курчатов Игорь Васильевич (1903–1960)

В 1943 г. возглавил работы по советскому атомному проекту. С 1943 г. — действительный член АН СССР. Курчатов И.В. — научный руководитель создания и организатор проведения испытаний первой советской атомной (сентябрь 1949 года) и термоядерной бомб (август 1953 года).



Давиденко Виктор Александрович (1914–1983), физик-экспериментатор, доктор физико-математических наук, профессор (1954). начальник физического отделения ядерного центра Арзамас-16 (1948–63), зам. научного руководителя ядерного центра (с марта 1957) Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и дважды лауреат Государственной премии СССР.



Забабахин Евгений Иванович  (1917–1984) Герой Социалистического Труда, академик АН СССР, доктор физико-математических наук, профессор, лауреат Ленинской и трех Государственных премий,  генерал-лейтенант-инженер ВВС СССР. За научный вклад в разработку первой водородной бомбы ему присвоено звание Героя Социалистического Труда (1953) с вручением ордена Ленина и в третий раз присуждена Государственная премия. В 1958 году за совершенствование термоядерных зарядов Забабахину Е.И. было присвоено звание лауреата Ленинской премии. В том же году он избран членом-корреспондентом, а в 1968 году — действительным членом АН СССР.

http://www.rus-obr.ru/opinions/5044

[Александр Васильевич]

Святенков Павел

Сахаров – «водородная бомба», взорвавшая СССР



Но и сегодня его используют для пропаганды либерализма

Недавнее 90-летие Андрея Сахарова вызвало новую волну интереса к почти забытому диссиденту. Пресса публикует хвалебные статьи, посвященные жизни и творчеству юбиляра. Либеральная молодежь учится «делать жизнь» с него, выпуская видеоролики в стиле «Хоть я и не Сахаров, но тоже люблю демократию». Непонятным остается только один вопрос: кто этот человек и какую роль он сыграл в истории России?

Официальный ответ будет столь же короток, сколь и расплывчат. Сахаров – великий гуманист. Или Сахаров – «отец советской водородной бомбы». Однако в действительности академика чтят вовсе не за достижения на научном фронте. В самом деле, он (не один, а в числе коллектива авторов) «ковал» ядерный щит Советского Союза. С точки зрения либеральной общественности, это большой грех. Но Сахарову простили и его. Почему?

На самом деле, Сахаров был, с точки зрения Запада, идеальным человеком для разрушения нашей страны. Да-да, я не шучу. Будучи этнически русским, Сахаров настолько ненавидел свою страну и свой народ, что желал нам мгновенного уничтожения. Все проекты академика, как в личной жизни, так и в политике, связаны с исключительно с этим.

Вспомним, например, «сахаровский проект Конституции Союза Советских республик Европы и Азии. Речь шла о том, чтобы преобразовать СССР, на тот момент еще живое и сильное государство, в маловнятное объединение, в рамках которому союзному правительству должны были принадлежать только транспорт и связь, а также оборона. Все прочие властные функции, включая независимость в хозяйственной деятельности, уходили республикам. Последние сами собирали налоги, создавали собственные вооруженные силы. В общем, то, что предложил Сахаров, было проектом рыхлой конфедерации.

Конфедерация же считается крайне неустойчивым видом государственного устройства. На сегодняшний день в мире нет конфедераций (Швейцария является таковой лишь по названию, в действительности будучи федерацией). Предложенный Сахаровым тип государственного устройства нигде в мире не встречается. Ни одна демократическая страна не имеет столь странной структуры. Реализация на практике проекта Сахарова привела бы к автоматическому развалу СССР. Впрочем, последний развалился самостоятельно. Но Сахарова продолжают чтить – в том числе и за этот самоубийственный проект.

Если присмотреться к истории Советского Союза, три фигуры пытались продать нам в качестве безгрешных моральных авторитетов – Пастернака, Солженицына и Сахарова. Это далеко не случайно. Для того чтобы люди начали сознательно разрушать свою страну и вести на бойню свой народ, им нужна моральная санкция. Нужен авторитет, который бы благословил все это. В условиях авторитарного режима такой человек может быть только интеллектуалом – писателем, поэтом, ученым или же философом. Именно он, идиотски улыбаясь, должен заявить, что нравственно – убивать полицейских, нравственно – уничтожать свой народ во имя чужого, нравственно – отдать все спорные территории соседям, а еще нравственнее – попросту развалить государство на сто кусков и провести в нем либеральные реформы.

Для того чтобы СССР снова рухнул в пучину дикости, из которой выбрался благодаря Сталину, нужен был правозащитно-либеральный аятолла.

Первым кандидатом на этот пост был известный поэт Борис Пастернак. Ему дали Нобелевскую премию. Ожидалось, вероятно, что он начнет бороться с Советской властью. Однако на всю жизнь напуганный сталинским правлением, пожилой литератор отказался бороться и вскоре умер. Культ его существует и в наши дни, однако не носит политического характера – никаких антисоветских и антирусских заявлений Пастернак сделать не успел. Его авторитет, хотя и сильно раздутый пропагандой, остается явлением чисто литературным.

Вторым «аятоллой» был Солженицын. Ярый антисоветчик, борода лопатой – он не боялся ни СССР, ни КГБ. Он охотно пошел на конфликт с властями, упорно делал свое дело – занимался литературным творчеством, разоблачал ГУЛАГ. Однако у него был крупный недостаток. Будучи антисоветски настроенным, Солженицын был честен. Он пытался думать о благе русского народа. А любая мысль о благе приводила его к идее сильного русского государства. Которое он и предлагал создать вождям Советского Союза путем преобразования «совдепа» в приличное государство.

Плюс к тому Солженицын увлекся православием. Допустить существование сильного морального авторитета, желающего добра русскому народу, заокеанские заказчики не могли. Солженицын был ошельмован. И хотя книги его, такие как «Архипелаг ГУЛАГ», вошли в золотой фонд антисоветской пропаганды, сам Солженицын был выведен за скобки. Западная пропаганда широко использовала его труды, одновременно совершенно не прислушиваясь к тому, что «вермонтский пророк» пытался говорить.

Сахаров был третьим и самым удачным «аятоллой». Он не имел собственного мнения и, по многим свидетельствам, тотально контролировался женой, которая не стеснялась давать ему оплеухи в присутствии посторонних. О том, что тотальный контроль со стороны Елены Боннер – не выдумка, свидетельствует тот факт, что Сахаров завещал все права на свое имя жене и теперь она единолично распоряжается его наследием.

В отличие от Солженицына, Сахаров ни православием, ни интересами русского народа не увлекался. Для него приоритетом были общечеловеческие ценности, право евреев эмигрировать на Запад, короче говоря, та повестка дня, которая нужна была американцам и их союзникам. Сахаров никогда не позволял себе отступать от нее, чем и заслужил вечную благодарность «прогрессивной общественности»: «Смотрите, русский, а как своих сдает, глаз радуется».

При этом у Сахарова есть и еще одно важное преимущество. Он рано умер. Он не увидел ни чубайсовской приватизации, ни распада страны, ни войны с чеченцами. Кто знает, быть может, увидев разорение, пришедшее на нашу землю вместе с его идеями, он бы покаялся. Конечно, это маловероятно. Но бывает, что нечто человеческое оживает в душах самых замшелых упырей. Но Сахаров умер «когда надо». Весь его моральный авторитет, накопленный за годы диссидентства, был инвестирован в «либералов». Место лидера демократической оппозиции, нагретое им в зале Съезда народных депутатов, досталось Ельцину. Ельцин в этом смысле такой же преемник Сахарова, как и Горбачева.

Поэтому Сахаров навсегда останется в народной памяти полоумным дуриком, вещающим несообразное с трибуны первого и последнего советского парламента, человеком, памятью которого клянутся лишь откровенные негодяи.

Нельзя сказать, что он не заслужил этого. Ведь требуя соблюдения прав человека, он полагал, что к ним приложится и все остальное. А практика показывает, что для защиты прав человека нужно сильное государство, мощная экономика, нация, наконец. Ничего этого Сахаров не понял. Да и, если по совести, не хотел понимать.

Его омерзительный культ, возникший в 90-е годы, совершенно прекратился, когда люди распробовали горькие плоды его учения и его идей. Сегодня академика в последний раз, на этот раз посмертно, используют для пропаганды человеконенавистнических идей либерализма. Тех, которые прямо перпендикулярны идеям строительства промышленно развитого государства и сильной России.

Сахаров не любил Россию и русский народ. Он предал их ради любви к «дальним» - Западу, прежде всего. И Запад превратил его в оружие разрушения нашего государства и культуры. Такой трудный путь прошел человек, бывший одним из соавторов водородной бомбы. Вероятно, он ужаснулся дела рук своих, пытался искупить вину и в результате создал водородную бомбу куда худшую – идеологическую, которую подложил под самые основания нашего государства. В каком-то смысле Сахаров и был такой «водородной бомбой». Взрыв произошел одновременно с крахом СССР. И теперь нам впору вспоминать академика не как великого ученого или гуманиста, а как одного из авторов политической Хиросимы.

Справка KM.RU

Из книги Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР»: «В беседе с сенатором Бакли в конце 1974 года он (Сахаров – прим. KM.RU) внушал заезжему архиреакционеру: «Страны Запада должны быть готовы на определенные жертвы для достижения задач, которые поставила перед ними история, в особенности глобальный вызов социализма. Давить на СССР, ограничивая его в импорте продовольствия, давить в политике цен... Необходимо использовать всевозможные рычаги воздействия - тайную и явную дипломатию, прессу, демонстрации, другие действенные средства: временный отказ от сотрудничества в той или иной области, законодательные ограничения торговли и контактов».

http://www.km.ru/v-rossii/2011/05/25/istoriya-sssr/sakharov-vodorodnaya-bomba-vzorvavshaya-sssr

[Александр Васильевич]

БОННЭР



Мачеха

...Все старо как мир — в дом Сахарова после смерти жены пришла мачеха и вышвырнула детей. Во все времена и у всех народов деяние никак не похвальное. Устная да и письменная память человечества изобилует страшными сказками на этот счёт. Наглое попрание общечеловеческой морали никак нельзя понять в её рамках, отсюда попытки потусторонних объяснений — обычно говорят о такой мачехе — ведьма. А в доказательство приводят, помимо прочего, "нравственные" качества тех, кого она приводит под крышу вдовца, — своего отродья. Недаром народная мудрость гласит: от яблони — яблочко, от ели — шишка. Глубоко правильна народная мудрость. --------------------------------------------

Вдовец Сахаров познакомился с некоей женщиной. В молодости распущенная девица отбила мужа у больной подруги, доведя ее шантажом, телефонными сообщениями с гадостными подробностями до смерти. Разочарование — он погиб на войне. Постепенно, с годами пришел опыт, она достигла почти профессионализма в соблазнении и последующем обирании пожилых и, следовательно, с положением мужчин. Дело известное, но всегда осложнявшееся тем, что, как правило, у любого мужчины в больших летах есть близкая женщина, обычно жена. Значит, ее нужно убрать. Как?

Она затеяла пылкий роман с крупным инженером Моисеем Злотником. Но опять рядом досадная помеха — жена! Инженер убрал ее, попросту убил и на долгие годы отправился в заключение. Очень шумное дело побудило известного в те годы советского криминалиста и публициста Льва Шейнина написать рассказ "Исчезновение", в котором сожительница Злотника фигурировала под именем "Люси Б.". Время было военное, и, понятно, напуганная бойкая "Люся Б." укрылась санитаркой в госпитальном поезде. На колесах раскручивается знакомая история — связь с на-чальником поезда Владимиром Дорфманом, которому санитарка годилась разве что в дочери. Финал очень частый в таких случаях: авантюристку прогнали, списали с поезда.

В 1948 году еще роман, с крупным хозяйственником Яковом Киссельманом, человеком состоятельным и, естественно, весьма не-молодым. "Роковая" женщина к этому времени сумела поступить в медицинский институт. Там она считалась не из последних — направо и налево рассказывала о своих "подвигах" в санитарном поезде, осмотрительно умалчивая об их финале. Внешне она не очень выделялась на фоне послевоенных студентов и студенток.

Что радости в Киссельмане, жил он на Сахалине и в центре бывал наездами, а рядом однокурсник Иван Семёнов, и с ним она вступает в понятные отношения. В марте 1950 года у неё родилась дочь Татьяна. Мать поздравила обоих — Киссельмана и Семёнова со счастливым отцовством. На следующий год Киссельман оформил отношения с матерью "дочери", а через два года связался с ней узами брака и Семёнов. Последующие девять лет она пребывала в законном браке одновременно с двумя супругами, а Татьяна с младых ногтей имела двух отцов — "папу Якова" и "папу Ивана". Научилась и различать их — от "папы Якова" деньги, от "папы Ивана" отеческое внимание. Девчонка оказалась смышлёной не по-детски и никогда не огорчала ни одного из отцов сообщением, что есть другой. Надо думать, слушалась прежде всего маму. Весомые денежные переводы с Сахалина на первых порах обеспечили жизнь двух "бедных студентов".

В 1955 году "героиня" нашего рассказа, назовём наконец её — Елена Боннэр, родила сына Алёшу. Так и существовала в те времена гражданка Киссельман-Семенова-Боннэр, ведя развесёлую жизнь и попутно воспитывая себе подобных — Татьяну и Алексея. Моисей Злотник, отбывший заключение, терзаемый угрызениями совести, вышел на свободу в середине пятидесятых годов. Встретив случайно ту, кого считал виновницей своей страшной судьбы, он в ужасе отшатнулся, она гордо молча прошла мимо — новые знакомые, новые связи, новые надежды...

В конце шестидесятых годов Боннэр наконец вышла на "крупного зверя" — вдовца академика А.Д. Сахарова, Но, увы, у него трое детей — Татьяна, Люба и Дима. Боннэр поклялась в вечной любви к академику и для начала выбросила из семейного гнезда Таню, Любу и Диму, куда водворила собственных — Татьяну и Алексея. С изменением семейного положения Сахарова изменился фокус его интересов в жизни. Теоретик по совместительству занялся политикой, стал встречаться с теми, кто скоро получил кличку "правозащитников". Боннэр свела Сахарова с ними, попутно повелев супругу вместо своих детей возлюбить её, ибо они будут большим подспорьем в затеянном ею честолюбивом предприятии — стать вождём (или вождями?) "инакомыслящих" в Советском Союзе.

Коль скоро таковых, в общем, оказалось считанные единицы, вновь объявившиеся "дети" академика Сахарова в числе двух человек, с его точки зрения, оказались неким подкреплением. Громкие стенания Сахарова по поводу попрания "прав" в СССР, несомненно, по подстрекательству Боннэр, шли, так сказать, на двух уровнях — своего рода "вообще" и конкретно на примере "притеснений" вновь обретённых "детей". Что же с ними случилось? Семейка Боннэр расширила свои ряды — сначала на одну единицу за счёт Янкелевича, бракосочетавшегося с Татьяной Киссельман-Семеновой-Боннэр, а затем еще на одну — Алексей бракосочетался с Ольгой Левшиной. Все они под водительством Боннэр занялись "политикой". И для начала вступили в конфликт с нашей системой образования — проще говоря, оказались лодырями и бездельниками. На этом веском основании они поторопились объявить себя "гонимыми" из-за своего "отца", то есть А.Д. Саха-рова, о чём через надлежащие каналы и, к сожалению, с его благословения было доведено до сведения Запада.

Настоящие дети академика сделали было попытку защитить своё доброе имя. Татьяна Андреевна Сахарова, узнав о том, что у отца объявилась еще "дочь" (да ещё с тем же именем), которая козыряет им направо и налево, попыталась урезонить самозванку. И вот что произошло, по её словам: "Однажды я сама услышала, как Семёнова представлялась журналистам как Татьяна Сахарова, дочь академика. Я потребовала, чтобы она прекратила это. Вы знаете, что она мне ответила? "Если вы хотите избежать недоразумений между нами, измените свою фамилию". Ну что можно поделать с таким проворством! Ведь к этому времени дочь Боннэр успела выйти замуж за Янкелевича, студента-недоучку.

Татьяна Боннэр, унаследовавшая отвращение матушки к учению, никак не могла осилить науку на факультете журналистики МГУ. Тогда на боннэровской секции семейного совета порешили превратить её в "производственницу". Мать Янкелевича Тамара Самойловна Фейгина, заведующая цехом Мечниковского института в Красногорске, фиктивно приняла её в конце 1974 года лаборанткой в свой цех, где она и числилась около двух лет, получая заработную плату и справки "с места работы для представления на вечернее отделение факультета журналистики МГУ». В конце концов обман раскрылся и мнимую лаборантку изгнали. Тут и заголосили "дети" академика Сахарова — хотим на "свободу", на Запад!

Почему именно в это время? Мошенничество Татьяны Боннэр не всё объясняет. Потеря зарплаты лаборантки не бог весть какой ущерб. Все деньги Сахарова в СССР Боннэр давно прибрала. Главное было в другом: Сахарову выдали за антисоветскую работу Нобелевскую премию, на его зарубежных счетах накапливалась валюта за различные пасквили в адрес нашей страны. Дол-лары! Разве можно их истратить у нас? Жизнь с долларами там, на Западе, представлялась безоблачной, не нужно ни работать, ни, что ещё страшнее для тунеядствующих отпрысков Боннэр, учиться. К тому же подоспели новые осложнения. Алексей при жене привел в дом любовницу Елизавету, каковую после криминального аборта стараниями Боннэр пристроили прислугой в семье.

Итак, раздался пронзительный визг, положенный различными "радиоголосами" на басовые ноты, — свободу "детям академика Сахарова!". Вступился за них и "отец", Сахаров. Близко знавшие "семью" без труда сообразили почему. Боннэр в качестве метода убеждения супруга поступить так-то взяла в обычай бить его чем попало. Затрещинами приучала интеллигентного учёного прибегать к привычному для неё жаргону — проще говоря, вставлять в "обличительные" речи непечатные словечки. Под градом ударов бедняга кое-как научился выговаривать их, хотя так и не поднялся до высот сквернословия Боннэр. Что тут делать! Вмешаться? Нельзя, личная жизнь, ведь жалоб потерпевший не заявляет. С другой стороны, оставить как есть — забьет академика. Теперь ведь речь шла не об обучении брани, а об овладении сахаровскими долларами на Западе. Плюнули и выручили дичавшего на глазах учёного — свободу так свободу "детям".

Янкелевич с Татьяной и Алексей Боннэр с Ольгой в 1977 году укатили в Израиль, а затем перебрались в Соединенные Штаты. Янкелевич оказался весьма предусмотрительным — у академика он отобрал доверенность на ведение всех его денежных дел на Западе, то есть бесконтрольное распоряжение всем, что платят Сахарову за его антисоветские дела. Он, лоботряс и недоучка, оказался оборотистым парнем — купил под Бостоном трехэтажный дом, неплохо обставился, обзавелся автомашинами и т д. Пустил на распыл Нобелевскую премию и гонорары Сахарова. По всей вероятности, прожорливые боннэровские детки быстро подъели сахаровские капиталы, а жить-то надо! Тут еще инфляция, нравы общества "потребления", деньги так и тают. Где и как заработать? Они и принялись там, на Западе, искать радетелей, которые помогут горемычным "детям" академика Сахарова. Тамошнему обывателю, разумеется, невдомек, что в СССР спокойно живут, работают и учатся подлинные трое детей А.Д. Сахарова. Со страниц газет, по радио и телевидению бойко вещает фирма "Янкелевич и К°", требующая внимания к "детям" академика Сахарова.

В 1978 году в Венеции шумный антисоветский спектакль. Униатский кардинал Слипый благословил "внука" академика Сахарова Матвея. Кардинал — военный преступник, отвергнутый верующими в западных областях Украины, палач львовского гетто. Мальчик, голову которого подсунули под благословение палача в сутане, — сын Янке-левича и Татьяны Киссельман-Семеновой-Боннэр, называемый в семье Янкелевичей по-простому — Мотя.

В мае 1983 года крикливая антисоветская церемония в самом Белом доме. Президент Р. Рейган подписывает прокламацию, объявляющую 21 мая в США "днём Андрея Сахарова". Столичная "Вашингтон пост" сообщает: "На этой церемонии присутствовали члены конгресса и дочь Сахарова Татьяна Янкелевич". "Дочь" и всё тут! Как-то даже непристойно, этой женщине было много больше двадцати лет, когда она обрела очередного "папу"...

Плотно засидели имя советского академика детки Боннэр. На Западе они выступают с бесконечными заявлениями о жутких гонениях в СССР мнимых "правозащитников", присутствуют на антисоветских шабашах, вещают по радио, телевидению. Правды ради нужно отметить — особой воли им не дают, трибуну они получают главным образом в разного рода антисоветских кампаниях, значимость которых раздувается вне всяких пропорций в передачах на страны социализма. Что до западной аудитории, то у нее своих забот хватает. Да и платят "детям" академика Сахарова не густо, буржуа разобрались, что они сущая бездарь даже в своём грязном деле.

Режиссёр постановки шумного балагана "Дети академика Сахарова" — Елена Боннэр. Это она объявила своих великовозрастных тунеядцев его "детьми", это она провернула их денежные дела за счет нечистоплотных доходов очередного мужа, а когда средства для разгульной жизни на Западе стали иссякать, подняла вой о "воссоединении" семьи, потребовав отпустить на Запад "невесту" своего сына Елизавету, пребывавшую при Боннэр прислугой. "Невестой" она стала по той простой причине, что Алексей, попав на Запад, расторг брак с женой Ольгой Левшиной, которую с большим скандалом увез в западный "рай".

Сахаров под градом ударов Боннэр также стал выступать за "воссоединение" семьи. Ему, видимо, было невдомек, что "воссоединение" затеяно было Боннэр как повод напомнить о "семье" Сахарова в надежде извлечь из этого и материальные дивиденды. На этот раз она заставила Сахарова ещё и объявить голодовку. Но ведь живет Сахаров не в благословенном оплоте западной "демократии", скажем, в Англии, где свободе воли не ставится препятствий, — хочешь голодать в знак протеста и умирать, никто не пошевелит пальцем. "Демократия"! Большого ребенка, каким всё же является Сахаров, взяли в больницу, подлечили, подкормили. Он всё стоял на своём, Боннэр отправилась в больницу вместе с ним, правда, при персонале не давала воли рукам. И отпустили за кордон их домработницу, побудив тем самым чудака возобновить нормальный приём пищи. Газета "Русский голос", выходящая в Нью-Йорке, ещё в 1976 году закончила обширную статью "Мадам Боннэр — "злой гений" Сахарова?" ссылкой на "учеников" физика, которые говорили зарубежным корреспондентам: "Он сам лишён самых элементарных прав в своей собственной семье". Один из них, с болью выдавливая слова, добавляет: "Похоже на то, что академик Сахаров стал "заложником" сионистов, которые через посредничество вздорной и неуравновешенной Боннэр диктуют ему свои условия". Что же, "ученикам" виднее, среди них не был, не знаю. Но верю.

Живёт поныне в городе Горьком на Волге в четырёхкомнатной квартире Сахаров. Замечены регулярные перепады в его настроении. Спокойные периоды, когда Боннэр, оставив его, уезжает в Москву, и депрессивные — когда она наезжает из столицы к супругу. Приезжает, побывав в Москве в посольстве США, встретившись с кем-то, аккуратно получив за него академическую заработную плату. Засим следует коллективное сочинение супругами какого-нибудь пасквиля, иногда прерываемое бурной сценой с побоями. Страдающая сторона — Сахаров. К тому же он понимает, что он боль и горе наше. И куражится. Вот на этом фоне я бы рассматривал очередные "откровения" от имени Сахарова, передаваемые западными радиоголосами. Почему "от имени"? Подвергнув тщательному, если угодно, текстологическому анализу его статьи и прочее (благо по объему не очень много), не могу избавиться от ощущения, что немало написано под диктовку или под давлением чужой воли. Н.Н. Яковлев. Из книги «ЦРУ против СССР». (М., изд. "Правда", 1983 г.)

http://krisak-site.ucoz.ru/news/2011-07-29-1547

[Александр Васильевич]

Моего отца свела в могилу Елена Боннэр!
Деньги музея Андрея Сахарова прокручивает в США вдова академика Елена Боннэр

* Почему Дмитрию Сахарову было стыдно за своего отца?

* Из-за чего г-жа Боннэр отказалась смотреть на неизвестный портрет Андрея Дмитриевича, выставленный недавно в Нью-Йорке?

* Как Елене Боннэр удалось кинуть самого ушлого олигарха Бориса Березовского?

* Почему соратники академика не уважают вторую жену Сахарова?

* Почему внучка ученого Полина Сахарова ничего не знает о своем знаменитом деде?


_{Полина, внучка Сахарава: с папой Димой неразлучны}

Ответы на эти вопросы - штрихи к портрету Андрея Сахарова, выдающегося ученого, правозащитника и во многом противоречивого человека. В канун круглой исторической даты, а 12 августа - 50 лет со дня испытания первой водородной бомбы, создателем которой считается Сахаров, мы отыскали сына прославленного академика. 46-летний Дмитрий по образованию физик, как и его отец. Это его первое интервью для российской прессы.

- Вам нужен сын академика Сахарова? Он живет в США, в Бостоне. А зовут его Алексей Семенов, - горько пошутил Дмитрий Сахаров, когда мы договаривались о встрече по телефону. - На самом же деле Алексей - сын Елены Боннэр. Эта женщина стала второй женой Андрея Сахарова после смерти моей матери - Клавдии Алексеевны Вихиревой. Почти 30 лет Алексей Семенов раздавал интервью как «сын академика Сахарова», в его защиту на все лады голосили забугорные радиостанции. А я при живом отце чувствовал себя круглой сиротой и мечтал, чтобы папа проводил со мной хотя бы десятую часть того времени, которое он посвящал отпрыскам моей мачехи.

Злая мачеха


_{Елена Боннер у гроба мужа: последнее "прости"...}

Дмитрий много раз перечитывал книги воспоминаний Андрея Сахарова. Пытался понять, почему так случилось, что любящий отец вдруг отдалился от него и сестер, женившись на Елене Боннэр. Даже подсчитывал, сколько раз Сахаров упоминал в книгах о родных детях и детях второй жены. Сравнение было не в пользу Дмитрия и его старших сестер - Татьяны и Любы Сахаровых. О них академик писал как бы между прочим, а Татьяне и Алексею Семеновым посвятил в мемуарах десятки страниц. И это неудивительно.

- Когда умерла мама, мы некоторое время продолжали жить вместе - папа, я и сестры. Но после женитьбы на Боннэр отец ушел от нас, поселившись в квартире мачехи, - рассказывает Дмитрий. - Таня к тому времени вышла замуж, мне едва исполнилось 15 лет, и родителей мне заменила 23-летняя Люба. С ней вдвоем мы и хозяйничали. В своих воспоминаниях отец пишет, что старшие дочери настраивали меня против него. Это неправда. Просто в дом, где папа жил с Боннэр, меня никто никогда не приглашал. Туда я приходил редко, вконец соскучившись по отцу. А Елена Георгиевна ни на минуту не оставляла нас один на один. Под строгим взором мачехи я не осмеливался говорить о своих мальчишеских проблемах. Было что-то вроде протокола: совместный обед, дежурные вопросы и такие же ответы.

- Сахаров писал, что содержал вас, давая в месяц по 150 рублей.

- Это правда, но здесь интересно другое: деньги отец никогда не отдавал в руки мне или сестре. Мы получали почтовые переводы. Скорее всего, отправлять деньги почтой ему посоветовала Боннэр. Похоже, она предусмотрела такую форму помощи на случай, если бы я вдруг стал говорить, что отец не помогает мне. Но эти алименты он перестал отсылать, как только мне исполнилось 18 лет. И тут ни к чему не придерешься: все по закону.

Обижаться на отца Дмитрий и не думал. Он понимал, что его отец - выдающийся ученый, гордился им и, повзрослев, старался не придавать значения странностям в их с ним отношениях. Но однажды ему все же стало неловко за своего знаменитого родителя. Во время горьковской ссылки Сахаров объявил вторую по счету голодовку. Он требовал, чтобы Советское правительство выдало разрешение на выезд за границу невесте сына Боннэр - Лизе.


_{Влюбленный ученый: кури-кури, моя звезда}

- В те дни я приехал в Горький, надеясь убедить отца прекратить бессмысленное самоистязание, - рассказывает Дмитрий. - Между прочим, Лизу я застал за обедом! Как сейчас помню, она ела блины с черной икрой. Представьте, как мне стало жаль отца, обидно за него и даже неудобно. Он, академик, известный на весь мир ученый, устраивает шумную акцию, рискует своим здоровьем - и ради чего? Понятно, если бы он таким образом добивался прекращения испытаний ядерного оружия или требовал бы демократических преобразований… Но он всего лишь хотел, чтобы Лизу пустили в Америку к Алексею Семенову. А ведь сын Боннэр мог бы и не драпать за границу, если уж так любил девушку. У Сахарова сильно болело сердце, и был огромный риск, что его организм не выдержит нервной и физической нагрузки. Позже я пробовал говорить с отцом на эту тему. Он отвечал односложно: так было нужно. Только вот кому? Конечно, Елене Боннэр, это она подзуживала его. Он любил ее безрассудно, как ребенок, и был готов ради нее на все, даже на смерть. Боннэр понимала, насколько сильно ее влияние, и пользовалась этим. Я же до сих пор считаю, что эти шоу сильно подорвали здоровье отца. Елена Георгиевна прекрасно знала, насколько голодовки губительны для папы, и прекрасно понимала, что подталкивает его к могиле.

Голодовка действительно не прошла для Сахарова даром: сразу же после этой акции у академика случился спазм сосудов мозга.

Академик-подкаблучник


_{Елена Боннер со своими детьми:
они - в Англии, Сахаров - в горьковской ссылке}

Когда дети, зять и невестка Боннэр один за другим упорхнули за бугор, эмигрировать хотел и Дмитрий. Но отец и мачеха в один голос сказали, что не дадут ему разрешения на выезд из Союза.

- Почему вы хотели сбежать из СССР, неужели вашей жизни угрожала опасность?

- Нет. Я, как и Татьяна Семенова с Алексеем, мечтал о сытой жизни на Западе. Но, похоже, мачеха боялась, что я могу стать конкурентом ее сыну и дочери, и - самое главное - опасалась, что откроется правда о настоящих детях Сахарова. Ведь в таком случае ее отпрыскам могло достаться меньше благ от зарубежных правозащитных организаций. А отец слепо шел у жены на поводу.

Лишенный отцовских денег, Дима зарабатывал на жизнь сам. Еще студентом он женился, и у него родился сын Николай. Жена тоже училась в вузе. Молодой семье приходилось нередко голодать, но отнюдь не по политическим мотивам, как академику, - стипендии не хватало даже на еду. Как-то, отчаявшись, Дмитрий в очередной раз занял у соседки 25 рублей. На трешку купил еды, а за 22 целковых приобрел электрическое точило и принялся обходить квартиры граждан, предлагая наточить ножи, ножницы и мясорубки.

- Обращаться к отцу за помощью не хотелось, - говорит Дмитрий. - Да и наверняка он отказал бы мне. Не пошел я к нему с просьбой о поддержке и позже, когда сломал ногу. Выкручивался, как мог, не дали пропасть друзья.

Дмитрий и его сестры постепенно привыкли свои беды и проблемы решать самостоятельно. Даже в святые для их семьи дни - годовщины смерти матери - они обходились без отца.

- Я подозреваю, что отец, ни разу не навещал могилу нашей мамы с тех пор, как женился на Елене Георгиевне. Понять этого я не мог. Ведь, как мне казалось, папа очень любил маму при ее жизни. Что с ним случилось, когда он стал жить с Боннэр, не знаю. Он словно покрылся панцирем. Когда у Любы при родах умер первый ребенок, отец даже не нашел времени к ней приехать и выразил соболезнование по телефону. Подозреваю, что Боннэр ревниво относилась к его прежней жизни и он не хотел ее расстраивать.

Оплеухи по лысине


_{Андрей Сахаров с родными детьми: пока еще вместе}

Во время горьковской ссылки в 1982 году в гости к Андрею Сахарову приехал тогда еще молодой художник Сергей Бочаров. Он мечтал написать портрет опального ученого и правозащитника. Работал часа четыре. Чтобы скоротать время, разговаривали. Беседу поддерживала и Елена Георгиевна. Конечно, не обошлось без обсуждения слабых сторон советской действительности.

- Сахаров не все видел в черных красках, - признался Бочаров в интервью «Экспресс газете». - Андрей Дмитриевич иногда даже похваливал правительство СССР за некоторые успехи. Теперь уже не помню, за что именно. Но за каждую такую реплику он тут же получал оплеуху по лысине от жены. Пока я писал этюд, Сахарову досталось не меньше семи раз. При этом мировой светило безропотно сносил затрещины, и было видно, что он к ним привык.

Тогда художника осенило: писать надо не Сахарова, а Боннэр, потому что именно она управляет ученым. Бочаров принялся рисовать ее портрет черной краской прямо поверх изображения академика. Боннэр полюбопытствовала, как идут дела у художника, и глянула на холст. А увидев себя, пришла в ярость и кинулась размазывать рукой масляные краски.

- Я сказал Боннэр, что рисовать «пенька», который повторяет мысли злобной жены, да еще терпит побои от нее, я не хочу, - вспоминает Сергей Бочаров. - И Боннэр тут же выгнала меня на улицу.

А на прошлой неделе в Нью-Йорке проходила выставка картин Бочарова. Художник привез в США и тот самый незаконченный этюд Сахарова 20-летней давности.

- Я специально пригласил на выставку Елену Георгиевну. Но, видимо, ей доложили о моем сюрпризе, и она не пришла смотреть картины, сославшись на болезнь, - говорит Бочаров.
 
Украденное наследство


_{Клавдия и Андрей: их брак был бескорыстным}

О трепетном отношении к деньгам Елены Боннэр ходят легенды. Об одном таком случае Дмитрию рассказали люди, близко знающие вдову Сахарова.

У Елены Георгиевны есть внук Матвей. Это сын ее старшей дочери. Любящая бабушка повергла в шок всю семью, когда подарила Моте на свадьбу чайный сервиз. Накануне она нашла его на одной из бостонских помоек. Чашки и блюдца, правда, были без царапин, ведь странные американцы иногда выбрасывают не только старые вещи, но и те, которые просто разонравились.

Расчетливость Боннэр ярко проявилась, и когда пришла пора раздавать наследство ее умершего мужа.

- Завещание составлялось при активном участии мачехи, - рассказывает Дмитрий. - Поэтому неудивительно, что право распоряжаться литературным наследством отца досталось Боннэр, а в случае ее смерти - ее дочери Татьяне. Мне и моим сестрам отошла часть дачи в Жуковке. Не буду называть денежные суммы, но доля детей мачехи была больше. Елена Георгиевна сама продала дачу и выдала нам наличные. Но самым виртуозным образом она поступила с деньгами Березовского! Два года назад музей Сахарова в Москве был на грани закрытия - не было средств на его содержание и зарплату сотрудникам. Тогда олигарх подбросил с барского плеча три миллиона долларов. Боннэр тут же распорядилась направить эти деньги на счет Фонда Сахарова в США, а не в России! Причем эта зарубежная организация активно занимается не столько благотворительностью, сколько коммерцией. Теперь миллионы крутятся на счетах в США, а музей отца по-прежнему влачит жалкое существование, - уверяет Дмитрий. - Чем занимается Фонд Сахарова в Бостоне, для меня большая загадка. Изредка он напоминает о себе выступлениями в западной прессе, проводятся какие-то вялые акции. Фондом занимается сама Боннэр.

В Бостоне живет и старшая сестра Дмитрия - Татьяна Сахарова-Верная. Она несколько лет назад уехала туда вслед за дочерью, вышедшей замуж за американца. К деятельности Фонда Сахарова в США Татьяна не имеет никакого отношения. И, как она призналась нам по телефону, ей тоже не известно, чем занимается американский фонд имени ее отца.

А не так давно в Бостоне открылся еще один архив Сахарова. Возглавила его Татьяна Семенова. Зачем понадобился близнец - непонятно, ведь организация точно с таким же названием уже давно успешно работает в России. Недавно стало известно, что правительство США отвалило этой непонятной американской структуре полтора миллиона долларов. То есть детям и внукам Боннэр теперь с лихвой хватит денег на богатые квартиры, особняки и лимузины.

Вместо послесловия


_{Прощание сына с отцом:
впервые за долгие годы между ними нет Боннэр}

Дмитрий живет в центре Москвы в добротной «сталинке». Профессиональным физиком он так и не стал. По его словам, сейчас он занимается «небольшим частным бизнесом». С Еленой Боннэр после смерти отца ни разу не разговаривал. Во время редких наездов в Россию вдова не пытается с ним связаться. В позапрошлом году Дмитрия пригласили на празднование 80-летия Андрея Сахарова в бывший Арзамас-16 (сейчас это город Саров). Коллеги отца не позвали на торжества Боннэр.

- Сотрудники Андрея Сахарова по «ящику» не любят вспоминать об Елене Георгиевне, - говорит Дмитрий. - Они считают, что если бы не она, то, возможно, Сахаров мог бы вернуться в науку.

Во время нашей беседы я, наверное, не очень-то прилично озиралась по сторонам, стараясь отыскать на стенах, в шкафах, на полках хотя бы одну маленькую фотокарточку «отца» водородной бомбы. Но нашла на книжной полке лишь единственный снимок из семейного архива - старик держит на руках маленького мальчика.

- Этот мальчик я. А старик - отец моей матери, Клавдии Вихиревой, - объясняет Дмитрий. - Этот снимок мне дорог.

- Есть ли в вашем доме хотя бы один портрет Андрея Сахарова?

- Иконы нет, - усмехнулся сын академика.

Может, поэтому Полина, 6-летняя дочь Дмитрия, даже не вспомнила, как зовут ее деда. А уж чем он занимался, не знает и подавно.

Кстати

В Москве до сих пор нет памятника Андрею Сахарову, хотя столичное правительство еще 10 лет назад предложило установить его на Тверском бульваре. Но по каким-то своим, непонятным славянскому разуму соображениям, Елена Боннэр всегда выступает категорически против.

Ольга Ходаева

http://badnews.org.ru/news/moego_otca_svela_v_mogilu_elena_bonnehr/2011-01-09-5908
http://www.compromat.ru/page_24430.htm
http://www.eg.ru/daily/politics/4659/

[Александр Васильевич]

"Фронтовое прошлое" Е.Боннэр

"Обратимся к официальной биографии Боннэр:

"После ареста родителей уехала в Ленинград. В 1940 году окончила среднюю школу и поступила на вечернее отделение факультета русского языка и литературы Ленинградского педагогического института им. А.И.Герцена. Начала работать, еще учась в старших классах школы.
В 1941 году добровольцем пошла в армию, окончив курсы медсестер. В октябре 1941 года - первое тяжелое ранение и контузия. После излечения направлена медицинской сестрой в военно-санитарный поезд ╕122, где служила по май 1945 года". (Источник - http://www.sem40.ru/famous2/e217.shtml)

Просто, ясно, героически...
Аж плакать хочется...

А теперь другая история - про тот же 1941 год:
"8 июля 1941 года, через две недели после начала войны, от перрона Савеловского вокзала столицы отошел эшелон с детьми московских медиков. Их эвакуировали на Урал, в специально созданный интернат. Сначала он разместился в пионерском лагере у подножия горы Егозы, а к началу учебного года перебазировался на «зимние квартиры». Детям отвели пустующее здание дома отдыха на берегу пруда, недалеко от села Метлино. Так неожиданно оказались связанными две далекие точки на карте: Москва и Метлино.

Уральский след в душах воспитанников интерната остался на всю жизнь. В 1998 году небольшим тиражом на свои средства они издали книгу воспоминаний. Она называется «Интернат. Метлино. Война». В ней повествование о двух годах жизни на Урале (в 1943 году воспитанники интерната вернулись в Москву), рассказ о том, как жили, взрослели, дружили..."

А ТЕПЕРЬ САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ:

"Во многих воспоминаниях мелькает имя: Люся Боннэр.

Пионервожатая Люся из интерната оказалась той самой известной Еленой Боннэр, супругой академика Дмитрия Сахарова.

В воспоминаниях ребят – энергичная, симпатичная девушка, сорвиголова.

Вот только администрации интерната пришлось с ней помучиться: утром не торопилась вставать, распоряжений начальства не выполняла. После того как директор интерната застала Люсю ночью играющей с детьми в карты на деньги, ее терпение лопнуло: пионервожатую уволили..."
(Источник - http://ozvest.ru/2011/05/11/internat-metlino-vojjna-supruga-dmitriya-sakharova-elena-bonnehr-v-voennye-gody-rabotala-pionervozhatojj-v-internate-metlino/)

И КАК ВАМ ТАКАЯ "ВОЕННАЯ" ИСТОРИЯ ПРАВДОРУБКИ БОННЭР, "ТЯЖЕЛО РАНЕННОЙ И КОНТУЖЕННОЙ" В ОКТЯБРЕ 1941 ГОДА?

Интересно, когда она себе успела такие документы о ранении и контузии состряпать?
Наверное, когда в военно-санитарном поезде медсестрой подвизалась..."

http://cupol.livejournal.com/998346.html

[Александр Васильевич]

Константин Крылов

Игра Сахарова

«Спецназ России», №6 (57) июнь 2001 года



Все мы на собственной шкуре испытывали один нехитрый закон общественной жизни, несколько напоминающий ньютоновский третий: социальное действие равно социальному противодействию. Так, любая точка зрения, имеющая горячих поклонников, наверняка имеет не менее горячих противников. Если какие-то люди что-то изо всех сил возносят, то, будьте уверены, рано или поздно найдутся другие люди, которые станут это же самое ниспровергать. Любая общепризнанная ценность кем-нибудь да оплёвывается, а любая гадость – даже самая отвратительная – наверняка кому-нибудь да кажется панацеей от всех бед и спасением человечества. Такова уж человеческая натура, снедаемая духом противоречия.

Однако, тут есть одна тонкость. Понятно, что любой публично поклоняемый кумир кому-нибудь не люб, и где-нибудь обязательно предаётся проклятиям и поруганиям. Однако, пока сами жрецы данного кумира честно верят в его величие, к ним нельзя, по крайней мере, предъявить претензии по моральной части: они, может быть, и заблуждаются, кадя какому-нибудь злому демону, но уж, по крайней мере, заблуждаются честно. Может быть, их всех стоит перебить – но уж, во всяком случае, их не стоит презирать.

Всё меняется, когда поклоняемого кумира презирают сами жрецы – заставляя, однако, всех остальных падать ниц перед идолищем. Оправдывается это обычно либо интересами паствы – "этим олухам нужно же во что-то верить", либо, более цинично, интересами самого жреческого сословия – "а иначе мы лишимся своей доли от жертв". В любом случае, тут уже никакие разговоры об истинности или ложности защищаемых ими идеалов перестают иметь значение: даже если эти идеалы сами по себе прекрасны и удивительны, но защищает-то их банда мошенников и проходимцев, которых надо в любом случае гнать от алтаря поганой метлой.

В этом смысле особенно показательна кумирня нашей либеральной общественности. Как известно, у неё есть свой иконостас, заполненный светлыми ликами борцов за дело свободы. Лики имеются на все вкусы – от Чаадаева и до генерала Пиночета, от Достоевского и до Абрама Терца, от генерала Власова и до перебежчика Суворова-Резуна, от писателя Солженицына до академика Сахарова. Либеральная общественность всё время тычет несчастное общество носом в эти иконы и заставляет всех остальных выказывать к ним всяческий пиетет и регулярно приносить соответствующие подношения. В том числе и вполне материальные, о чём ещё пойдёт речь. Но главное – это требование безусловного пиетета: вот наши святыни, вот наши кумиры, вот кто нас благословил на наше правое дело. Смотрите, профаны, и цепенейте: они – молитвенники за грехи наши.

Однако, тут-то и прячется чёрт. Отношение к почитаемым на словах святыням сильно меняется, как только мы покидаем область публичного словоговорения и касаемся тем, обсуждаемых во "внутреннем круге". Тут-то и выясняется, что картинка "для своих" очень сильно отличается от предъявляемой вовне – что наводит на соответствующие невесёлые мысли.

Особенно это касается современных кумиров и кумирчиков. Чтобы не ходить далеко: широко разрекламированный правозащитник Сергей Адамович Ковалёв, лучший друг чеченского народа и несгибаемый борец с русским фашизмом, в "своей" среде воспринимается как человек не очень здоровый по части головы. Профессиональный борец за свободу слова Женя Киселёв имеет репутацию (заслуженно или нет, не мне судить) мелкого стукача, которому разок свезло с трудоустройством. Больше уважения к себе вызывает растиньяк Малашенко, чей опыт хождения по трупам и необычайный цинизм вошли в легенды. Количество же злословия, весело и со смаком выливаемого на всякого рода "немцовых", "хакамад", и прочих публичных деятелей того же разбора, просто не поддаётся описанию. Ну а что касается таких новообретённых борцов за дело среднего класса и гражданского общества, как "гусинские-березовские" (или какие-нибудь "боровые"), то тут уж даже "внешние" прекрасно понимают, как на самом деле к этим людям относятся господа-товарищи либералы, и насколько эти чувства взаимны...

Но не стоит, однако, полагать, что для либеральной публики совсем уж нет ничего святого. Пена дней – это одно, а по-настоящему святые лики – это совсем другое. Существует известное количество имён, культ которых не омрачён внутренними дрязгами. В основном это, конечно, покойники - благо вреда от них никакого, а польза велика. Впрочем, в числе покойников, бывает, значатся и формально живые. Например, в нынешних либеральных святцах значится некоторое количество персоналий, "приравненных к усопшим". Самым известным примером является Александр Исаевич Солженицын. Как Великий Писатель Земли Русской, Лауреат Нобелевской Премии, Автор Одного Дня Ивана Денисыча И Архипелага ГУЛАГа, В Котором Он Открыл Всему Миру Правду О Кровавом Советском Режиме, он чрезвычайно чтим. В качестве реального человека, всё ещё живого, и даже время от времени высказывающего какие-то суждения по поводу происходящего, он объявлен "выжившим из ума стариканом", лишён аудитории, презираем, и является мишенью для постоянных насмешек и издевательств. То есть существует как бы два Солженицына – Солженицын-1, старый заслуженный борец с советским тоталитаризмом (скончавшийся где-то в момент написания брошюры "Как нам обустроить Россию"), и Солженицын-2, недемократический, замшелый и тоталитарный, который что-то там бормочет про геноцид русского народа, про смертную казнь для преступников, и так далее. При этом все писания и идеи Солженицына-1 преспокойно присвоены либеральной тусовкой, и даже возведены в каноническое достоинство.

Но всё это мелкие шероховатости. Поскольку венчает всю пирамиду либеральной мифологии некая воистину циклопическая фигура, безупречная до кончиков ногтей. Я имею в виду академика Андрея Дмитриевича Сахарова, о котором мы и собираемся поговорить.

Сначала - вводные. Официальный либеральный миф гласит, что академик Сахаров был одновременно гением и святым. Гениальность свою он проявил в области физики, в которой он совершил некие потрясающие открытия и прорывы. При этом они имели весомый, грубый, зримый эквивалент – например, советское атомное оружие, якобы изобретённое Сахаровым лично. Святость же его проявилась в том, что весь свой громадный авторитет, заработанный на атомных полигонах, академик поставил на службу идеям мира, прогресса и демократии. Косное советское начальство, не боявшееся ни чёрта, ни дьявола, трепетало перед гением, и склонялось перед его волей даже в важнейших международных вопросах. В частности, именно Сахарову приписывается инициатива Московского Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах от 1963 года, который советские вожди подписали исключительно под нажимом Академика. До того, впрочем, он спас страну от эпидемии повальной неграмотности, выступив против планов Хрущёва о сокращении среднего образования. Он же в 1964 году избавил от гнёта шарлатанов и убийц отечественную биологическую науку, уничтожив одним выступлением страшную "школу Лысенко". Наконец, академик бросил прямой вызов властям, в 1968 г. опубликовав манифест "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе", где впервые высказал идеи, которые впоследствии были положены в основу Правозащитного Движения. (Которые до сих пор остаются немеркнущей путеводной звездой для всех людей доброй воли.) Насмерть перепуганное советское начальство, наконец, осознало весь ужас своего положения, и в бессильной злобе подняло руку на гения: он был преступно лишён допуска к постам, связанным с военными секретами. Позже он был принят в Институт имени П.Н. Лебедева на должность старшего научного сотрудника – самую низкую из тех, которую может занимать советский академик. В 1970 г. совместно с другими советскими физиками Сахаров основал комитет "За права человека" – "головную" организацию правозащитного движения, и с этих пор полностью погружается в политику, занимаясь в основном выступлениями перед западными журналистами, а также писанием и подписыванием разнообразных бумаг – писем протеста, воззваний, призывов, и иных жалоб в вышестоящие инстанции советского и мирового уровня. Во время пикетирования зала суда, где бессудным судом судили очередных диссидентов, Сахаров знакомится с пламенной Еленой Боннэр, с которой через год сочетается законным браком: отныне они будут вместе до конца, и даже более того.

Жалкие попытки соввласти оклеветать и очернить светлый облик Академика только подогревают интерес к этой фигуре. Простые советские люди тоже понимают, что к чему. Во множестве мемуаров о Сахарове упоминается анекдот о мужичке, который, в разговоре с интеллигентным собеседником, вдруг выражает уверенность, что от начальства, конечно, можно ожидать всего, но вот, например, цену на водку оно не подымет. На вопрос – "почему же?" – собеседник с уверенностью в глазах отвечает: "Академик Брежневу такое не разрешит!" Это, скорее всего, апокриф, но совсем не апокрифом были потоки писем, шедшие на адрес Академика с просьбами "пособить того-сего" и "найти укорот" на какое-нибудь местных чинуш – то есть он начинает восприниматься как некая Вышестоящая Инстанция. Говорят, на одном из таких писем стоял выразительный адрес: "Москва, Министерство прав и защиты Человека, А.Д. Сахарову". Эта наивная оговорка, кстати, неожиданно точна: положение Академика в глазах народа воспринималось примерно как министерское. Вскорости оно подтверждается "с той стороны": в 1975 году Сахаров, по представлению Солженицына, получает Нобелевскую Премию Мира.

Награду принимает Елена Боннэр (по её словам, Сахарову было недосуг слетать в Швецию, поскольку он был крайне занят в Вильнюсе, защищая очередного диссидента). Она же от его имени читает Нобелевскую лекцию. Собственно говоря, с этого момента Боннэр и становится официальной и.о. Сахарова. Более того, её устраивает эта роль. В дальнейшем она не упустит ни одной возможности выступить "от имени и по поручению".

В восьмидесятом году Сахаров гневно осуждает "советское вторжение в Афганистан". Тут уж терпение начальства кончается, и его подвергают – о ужас! – депортации в город Горький, где держат под домашним арестом и не дают видеться с Е.Б. Разлучённая с мужем супруга, однако, прекрасно исполняет его обязанности, лихо сражаясь с соввластью разными хитрыми способами. В конце концов, её присоединяют к мужу, после чего начинается знаменитый "период голодовок".

Правда, поводы для столь радикальных мер были в основном личными. Сначала, в 1981 состоялась голодовка Сахарова и Боннэр за право выезда Елены Алексеевой в США к жениху, сыну Елены Боннэр. Выезд был разрешен Брежневым после личной просьбы Президента Академии Наук СССР). Летом 1984 г. Сахаров провел безрезультатную голодовку за право жены на поездку в США для встречи с родными и лечения. Это оказалось столь важно, что даже насильственная госпитализация (с принудительным кормлением) не сломили академика. Мотивы и подробности этой голодовки Сахаров сообщил осенью в письме А. П. Александрову, в котором просил оказать содействие в получении разрешения на поездку жены, а также заявлял о выходе из Академии наук в случае отказа. Апрель — сентябрь 1985 г. — последняя голодовка Сахарова с прежними целями; вновь помещение в больницу и насильственное кормление. Разрешение на выезд Боннэр было выдано только в июле 1985 г. после письма Сахарова к Михаилу Сергеевичу Горбачеву с обещанием сосредоточиться на научной работе и прекратить общественные выступления, если Елене Боннэр всё-таки дадут уехать в Соединённые Штаты.

Это был пик мученичества: уже после своего политического воскрешения Москве Сахаров сказал Михаилу Левину: "Ты знаешь, в больнице я понял, что испытывали рабы Древнего Рима, когда их распинали".

Но дальше происходит чудо. В новом письме Горбачеву 22 октября 1986 г. Сахаров просит отпустить его в Москву, опять же обещая вести себя тихо и смирно, бросить занятия политикой и провести остаток дней в трудах на ниве теоретической физики. Вместо этого 16 декабря 1986 г. Горбачев звонит Сахарову по телефону, и произносит следующую фразу: "возвращайтесь и приступайте к своей патриотической деятельности". В "сахаровских" кругах именно это событие считают началом "перестройки", отказывая в таковом достоинстве известному "апрельскому пленуму".

Через неделю Сахаров вместе с Боннэр вернулся в Москву, где опять погружается в пучину диссиденско-правозащитной деятельности. В 1988 г. он избран почетным председателем общества "Мемориал", в 1999 – народным депутатом. Во время знаменитых сессий Верховного Совета СССР он потрясает трибуну своими выступлениями. За нарушение регламента (попросту, он говорит столько времени, сколько считает нужным) ему несколько раз отключают микрофон, что расценивается всей прогрессивной общественностью как очередное неслыханное гонение на гения. Сахаров скончался от сердечного приступа 14 декабря 1989 года, после напряженного дня работы на Съезде народных депутатов. В качестве последних слов Академика обычно приводят фразу "Завтра будет бой!", сказанную одному из ближайших соратников по телефону. Его уже остывшее тело нашли на коврике в прихожей. Тут же, разумеется, пошли разговоры о том, что Сахарова "убило КГБ". Елена Боннэр эти разговоры не поддерживала, но и не опровергала. Похороны Андрея Дмитриевича превратились в грандиозную манифестацию, на которую пришли сотни тысяч людей.

Но на этом земная жизнь Академика отнюдь не закончилась. В отличие "мёртвого при жизни" Солженицына, Сахаров и теперь живее некоторых живых. В настоящий момент его замещает его вдова, Елена Боннэр.

Тут придётся немного притормозить и дать пояснения. В принципе, обычная роль близких родственников почившего в бозе великого человека – это хранение наследия, разбор архивов, публикация рукописей, и писание мемуаров. Это занятия достойные и почётные, поскольку помогают сберечь облик и труды гения для потомков. Всё это предполагает и некоторую общественную активность, наподобие устроения разного рода мероприятий по увековечению памяти великого человека и воздвижению ему рукотворных или нерукотворных монументов. Иногда, разумеется, дело не обходится без того, что называется "спекуляция именем" – то есть когда человек начинает пользоваться покойным родственником в каких-нибудь личных целях. Чаще всего это совершенно безобидно. И когда старушка-вдова, воздев на нос очки, произносит что-нибудь навроде "а вот мой муж обязательно сказал бы, что...", а дальше идёт суждение самой старушки, мы лишь тихо улыбаемся про себя, но ничего не говорим вслух – даже если точно знаем, что покойный её супруг имел по означенному вопросу мнение прямо противоположное.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Однако, вдова Андрея Дмитриевича – больше чем вдова. Её роль – это роль заместителя, регента, а вообще-то – Исполняющей Обязанности покойного академика. Интересно, что это место закреплено за ней даже формально: в завещании Сахарова указывается (крайне необычное) исключительное право Елены Боннэр говорить от его имени. То есть, в её устах высказывание "академик Сахаров сказал бы то-то и то-то" имеет совершенно иной вес. Впрочем, чёрт с ним, с завещанием: это, в конце концов, момент формальный. Важно то, что право говорить от имени покойного единодушно признано всей либеральной интеллигенцией, как отечественной, так и западной. Более того, оно постоянно подтверждается разного рода ярлыками на представительство, выдаваемыми авторитетными инстанциями. Из последнего: в этом году Елена Боннэр получила крайне престижную "премию за гражданское мужество", учреждённую немецким Фондом Генриха Бёлля. Лауреата этой награды (в 15 тысяч марок) определяет ежегодно международное жюри. Ее вручение проходит в Бремене, сенат которого является соучредителем премии. Выступая на церемонии вручения награды, бременский бургомистр Хенниг Шерф особо подчеркнул, что Елена Боннэр вместе с покойным супругом, нобелевским лауреатом академиком Андреем Сахаровым, "внесли весомый вклад в утверждение нового политического мышления, став символом надежды для многих людей, и возвысив свой голос против засилья тоталитаризма". Это, кстати, ординарное событие: всякие премии и награды Боннэр получает с завидной регулярностью. В их числе, например, такая экзотика, как орден Великого князя Литовского Гядиминаса 3-ей степени, полученный великой вдовой от благодарного литовского государства в девяноста девятом. При этом, как обычно, подчёркивалось, что награждение Боннэр орденом является одновременно признанием заслуг самого Сахарова (и тогда же в честь академика была названа одна из вильнюсских площадей). Ну и, само собой, ей предоставляют на Западе лучшее время в эфире и на первых полосах газет, приглашают с докладами о положении дел в России в Сенат США и парламенты европейских держав. Да, кстати, забыл сказать по поводу денег: не нужно думать, что помянутые ради точности пятнадцать тысяч марок сколько-нибудь значимы для Елены Георгиевны. Она распоряжается миллионами. Думаю, всем памятна история с Центром Андрея Сахарова в Москве, которому Борис Абрамович Березовский пожертвовал три лимона "грина". А Елена Боннэр, прежде чем взять деньги, ещё и всласть покочевряжилась, прекрасно понимая, что дать денег Великой Вдове – это само по себе честь, которую ещё надо заслужить... И всё это за то, чтобы вдова продолжала Исполнять Обязанности.

Теперь приступим к анализу. Во всей этой занимательной истории есть несколько интересных моментов. Прежде всего, обращает на себя внимание крайне положительное, чтобы не сказать больше, отношение "кровавого большевистского режима" к нашему герою. С тех пор, как в 1947 году личным приказом Сталина Сахарову было присвоено академическое звание (в то время Сахаров был простым аспирантом), началась усиленная "раскрутка" образа великого учёного, которая, судя по всему, шла со стороны руководства Академии. В 1953 г. в возрасте 32 лет Сахаров был избран действительным членом Академии наук по физико-математическому отделению. Представлявший его академик И.В. Курчатов сообщил на собрании отделения: "Этот человек сделал для обороны нашей Родины больше, чем мы все, присутствующие здесь". Сахаров стал самым молодым ученым, когда-либо избиравшимся в Академию наук СССР – элитарный правящий орган советской науки. В дальнейшем именно эта инстанция Сахарова всячески опекала, идя ради него даже на конфронтацию с высшим руководством страны. Далее, сахаровская деятельность очень долго не встречала никакого сопротивления. Среди минсредмашевских работников до сих пор ходит рассказ о том, как Сахаров распространил свое первое письмо: вызвал зама по режиму, вручил текст, и велел ознакомить всех спецов министерства. После чего людей вызывали в первые отделы и заставляли под расписку это читать. Есть ещё целый ряд историй, полуанекдотических-полулегендарных, о том, как вёл себя Сахаров с партийным руководством – именно, как "власть имеющий". И суровые "партократы", преспокойно зарубившие "генетику-кибернетику", почему-то терпели это, "сдавали назад", шли на компромиссы и соглашения. В воспоминаниях Б. Альтшуллера есть такое примечательное признание: "...невероятно, но факт: его голос проникал на самую вершину власти в СССР и в других странах, его действия и его мнение - частное мнение независимого эксперта, его позиция по стратегическим вопросам ядерного разоружения - рассматривались и анализировались при принятии важнейших решений. "Вы находитесь на верхнем этаже власти", - заметил мой отец Л.В. Альтшулер (также входивший в группу ученых - разработчиков советских ядерных вооружений), посетивший Сахарова вскоре после его возвращения из ссылки в декабре 1986 года. "Я не на верхнем этаже. Я рядом с верхним этажом, по ту сторону окна", - ответил Андрей Дмитриевич..." Впрочем, меланхолично замечает автор мемуаров, "многое, связанное с Сахаровым может быть определено словом "чудеса". К "чудесам", равно как и к загадочной "второй стороне окна" мы ещё вернёмся, а пока отметим про себя, что фразочка "Академик Брежневу не разрешит", похоже, имела под собой какие-то основания.

Придётся также чуть-чуть остановиться на теме "Сахаров – создатель советского атомного оружия". Знатоки вопроса при этом обычно добавляют, что речь идёт не об атомной, а о водородной бомбе, и что Сахаров всё-таки не является автором "атомного секрета", а лишь какого-то очень важного его компонента. Дальнейшие уточнения заводят в тупик. Согласно одной из версий, Сахаров занимался расчётами динамики ядерного взрыва. Согласно другой – проблемами электромагнитных полей. Согласно третьей, именно ему принадлежит идея обжатия термоядерного топлива атомным взрывом. Впрочем, все сходятся на том, что роль Сахарова в проекте была весьма велика, но роль "отца сверхоружия" ему всё же приписана задним числом, что, разумеется, не отменяет его несомненных научных заслуг. Впрочем, они были отмечены по достоинству партией и правительством: три звезды Героя Соцтруда, и многочисленные премии – это не хухры-мухры.

Но куда интереснее роль Сахарова в советской ядерной политике. Так, очень любопытна история советского моратория на ядерные испытания. В 1958 г. появились две статьи Сахарова о вредном действии радиоактивности ядерных взрывов на наследственность и, как следствие, снижении средней продолжительности жизни. По оценке Академика, каждый мегатонный взрыв приводит в будущем к 10 тысячам жертв онкологических заболеваний. В том же году Сахаров пытался повлиять на продление объявленного СССР моратория на атомные взрывы. Сахаров составил меморандум для руководителя коммунистической партии Никиты Сергеевича Хрущева. Смысл текста сводился к тому, что испытания "не нужны" и лишь провоцируют гонку вооружений, а посему их следует запретить навсегда. В результате чего мораторий продолжался еще три года. И был прерван в 1961 году, причём весьма эффектно: испытанием сверхмощной 50-мегатонной водородной бомбы, за создание которой Сахаров был награжден третьей медалью Героя Социалистического Труда. Взрыв бомбы произвёл громадное впечатление на мировую общественность, и в 1963 году был подписан Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах.

Тут уже начинает нечто вырисовываться. Обращает на себя внимание тактика советского руководства: с одной стороны, дышащие гуманизмом статьи академика Сахарова, и его же ходатайства перед Хрущёвым, а с другой – водородный бэмц на всю планету, к которому Сахаров тоже был непосредственно причастен. Однако, и то, и другое действие явно имели в виду одну и ту же цель: Договор. Который в итоге и был подписан.

Надо ли это понимать так, что академик, что называется, "выполнял задание" советского руководства, или хотя бы какой-то его части? Да и нет. Нет – в том смысле, что он, безусловно, не становился во фрунт перед Хрущёвым, который давал ему очередное задание. Да – в том смысле, что Академик, похоже, таки был использован для указанной выше цели. Вопрос – каким образом?

Тут придётся углубиться в весьма деликатную сферу. Обычная картина "советского правления" как абсолютно жёсткой, "административно-командной" вертикали, упирающейся в фигуру очередного генсека, далека от действительности. На самом же деле на верхах существовали свои "партии и группы", которые вели между собой ожесточённую борьбу, причём не только "за власть и влияние", но и за разные перспективы развития страны. В эту борьбу была вовлечена не только "высшая номенклатура", но и все те, кто с ними непосредственно соприкасался. Прежде всего, это касалось "творческих элит" – таких, например, как "советская наука" и "советское искусство". Уровень вовлечённости соответствующих персонажей во властные игры был разным, но он никогда не был равен нулю, а иногда достигал очень внушительных величин. Сахаров, несомненно, входил в эту размытую, но вполне узнаваемую группу неформальных советских политиков, причём верхнего эшелона. И, конечно, Запад тоже играл в эту игру. Более того, сам институт "неформальной политики" был разработан именно там, и до сих пор играет крайне важную роль.

Дело в том, что легальная политика – очень жёсткая область, где позволено далеко не всё. Есть вещи, которые публичный политик просто не может себе позволить высказать вслух. Зато их может высказать популярный артист, мыслитель, учёный, художник, религиозный деятель. Спрос с них невелик – в конце концов, человек просто высказывает своё мнение. На самом деле он "подаёт сигналы", "создаёт информационные поводы", "озвучивает позиции", то есть занимается неформальной политической деятельностью. Которая иногда сильно противоречит официальной позиции властей. Что иногда позволяет и с печки упасть, и попку не ударить. Несколько примеров – весьма, весьма гипотетических. Допустим, правительство США заинтересовано в том, чтобы поддерживать хорошие отношения с Китаем, но при этом всячески поощрять тамошних сепаратистов. Понятно, что делать это открыто и цинично невозможно. Значит, какую-то часть этой политики надо перенести в неформальную сферу. Допустим, официальной линией партии является любовь и дружба с Пекином. Значит, поддержку тибетского сепаратизма надо оформить как-то иначе. И вдруг такое совпадение – на Западе вспыхивает мода на тибетский буддизм. Модные актёры увлекаются медитацией, музыканты начинают шептать мантры, книжки учителей тибетских школ расходятся миллионными тиражами. Одновременно начинают функционировать всякие "общества дружбы с народом Тибета". Далай-Лама, бежавший из захваченного китайцами Тибета, непрерывно разъезжает по западным странам с лекциями, где уделяет немалое внимание вопросам нарушения прав человека на своей родине. "Тибетский вопрос" непрерывно будируется – так что власти, даже если бы хотели, ну никак не могут о нём забыть. Если интерес спадает, Далай-Лама получает Нобелевскую Премию Мира...

Впрочем, такие же вещи приходится иногда делать и во внутренней политике. Всё экстравагантное, непопулярное, тревожащее публику, сначала высказывают разного рода "неполитические люди", и лишь потом за дело берутся мастера легальных процедур.

Советское руководство время от времени тоже нуждалось в такого рода "озвучке". В основном это касалось тех идей, которые по разным причинам не могли быть высказаны от его собственного имени, но на самом деле были ему крайне важны. Это касалось как некоторых деликатных внутренних проблем (достаточно вспомнить ту же историю с "поборанием лысенковщины"), так и, в особенности, вопросов внешней политики.

Итак, мы должны, наконец, указать настоящую роль Андрея Дмитриевича. Это советский теневой политик, причём высокого полёта: вопросы ядерной безопасности страны кому попало не доверяют. Он действительно находился на "верхнем этаже власти", хотя и в её "неформальном секторе".

Здесь, пожалуй, имеет смысл обратиться к идейному наследию Академика. Интересно отметить, что реальный интерес к многочисленным писаниям Сахарова в либеральной среде крайне низок, если не отрицателен. Разумеется, перед публикой все эти люди потрясают томами его сочинений и клянутся в верности заключённым в них истинам. Однако, никто их не читает. Пресловутые "идеи Сахарова" на поверку оказываются чем-то вроде "идей чучхе" – известно, что они есть, но никто толком не может сказать, в чём же они заключаются на самом деле.

А между тем идеи у Сахарова были. Более того, они заслуживают пристального внимания.

Принято считать, что с появления знаменитых "Размышлений о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе", ушедших в Самиздат, Сахаров окончательно и бесповоротно противопоставил себя "советской системе", поскольку, дескать, наговорил там какой-то жутчайшей крамолы. Но, ежели всё-таки почитать текст "Размышлений", с удивлением обнаруживаешь, что ничего принципиально неприемлемого для советского строя Сахаров там не проповедует. Напротив, это набор штампов, общих мест. Например, изрядную долю "размышлений" составляет классическая советская "борьба за мир", несколько адаптированная для западного читателя. Также там присутствуют ресурсно-экологические страшилки, в ту пору пропагандируемые неформальной организацией "Римский Клуб". Есть там, впрочем, и про свободу слова – ну, так как же без того.

Главным же содержанием "Размышлений" является идея "конвергенции двух систем". Имеется в виду та мысль, что Запад и Восток (прежде всего США и СССР) должны прекратить соперничество, которое только истощает ресурсы обеих сторон, и заняться фактическим сближением. При этом предполагалось, что в будущем разница между капитализмом и социализмом сойдет на нет в результате заимствования каждой из конкурирующих моделей наиболее привлекательных черт у своего противника. Впоследствии этот текст Сахарова многократно печатался на Западе - совокупным тиражом более двадцати миллионов экземпляров.

А ведь в тот момент проповедь таких идей была объективно выгодна именно СССР. Советское руководство знало, что серьёзную гонку вооружений страна не выдержит. Это, кстати, не имело никакого отношения к сравнительным достоинствам капитализма и социализма. Просто изолированная от мировой экономики страна, с немногочисленными и ненадёжными союзниками, была объективно слабее объединённого Запада. Именно отсюда растут ноги советской "борьбы за мир".

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Разумеется, стоял вопрос о том, как далеко можно заходить в этой самой борьбе. Андрей Дмитриевич просто озвучивал, до какого предела готовы дойти Советы, и что они хотят за это получить. Если перевести идеи Сахарова на язык политических торгов, получается вот что. Советский Союз в обмен на принятие его в "клуб развитых держав" готов допустить серьёзные изменения своего общественно-политического устройства. В частности – провести демократизацию, отказаться от использования силовых методов во внутренней и внешней политике, и тесно координировать все свои действия с Западом. "Социализм", скорее всего, будет оставлен – более того, разработанные в СССР методы планирования экономики могут оказаться полезными для всех остальных... И так далее. Разумеется, эти идеи не были оригинальными. В то время на Западе существовала весьма влиятельная партия сторонников совместного выживания СССР и США за счёт остального мира. Сахаров, собственно, подавал сигнал именно этой партии: ребята, мы вас услышали, вот наши условия, давайте разговаривать дальше. Сигнал был услышан: Сахаров получил "нобелевку".

Следует подчеркнуть, что демонстративное неудовольствие верхов сахаровскими выступлениями тоже входило в правила игры: в советской ситуации единственным способом продемонстрировать независимость человека от "начальства" было его как-нибудь наказать. Но наказывали Сахарова не больно – по крайней мере, до того момента, пока он не делал серьёзных ошибок.

Ситуация изменилась, когда стало ясно, что программа конвергенции провалилась – причём не по вине советской стороны. На Западе взяли верх "ястребы", полагавшие, что "совок" слаб, что его можно и нужно заломать окончательно, и одержать убедительную победу в "холодной войне". Соответствующие программы были свёрнуты, а Сахаров в качестве международного политика – не нужен и даже опасен. Сахаров, однако, не пожелал уходить в тень.

Тут, конечно, не обойтись без упоминания Елены Боннэр. Эту женщину многие считают "чёрной музой" Академика, полностью подчинившей его своей воле. Соответствующие истории о том, как она с ним обращалась в случае малейшего неповиновения, достаточно известны, чтобы их здесь повторять. Однако, первое впечатление обманчиво. Сахаров отнюдь не был жалким подкаблучником. На самом деле Боннэр была для Сахарова примерно тем же, чем была Хиллари Клинтон для бывшего президента Штатов – то есть чем-то вроде "жёсткого тренера", который гонит своего воспитанника к рекорду, не щадя ни его, ни себя, ни окружающих. Именно Боннэр вдохнула новую жизнь в сахаровские амбиции. Она заставляла его идти всё дальше и дальше. В частности, бросить науку (которую Сахаров любил) и становиться профессиональным политиком. Она же внушила ему, что человек такого масштаба, как он, может позволить себе жёсткую конфронтацию с советским истеблишментом. Легко представить себе, что она ему при этом говорила. "Они не посмеют тебя убить, Андрюша, ты слишком известен, ты им нужен, они не убьют тебя... а всё остальное можно вынести. Зато ты станешь лидером, настоящим лидером, Андрюша! И когда их режим рухнет... мы станем... понимаешь?" Компетентные органы, следившие за развитием ситуации, быстро прочухали, что к чему. Соответственно, было принято решение разбить опасный тандем, изолировав Сахарова от Боннэр. Засим последовала пресловутая ссылка, скандалы, потом - голодовки протеста, и всё остальное.

Надо сказать, что Сахарова почти что дожали. Особенное впечатление на него произвела госпитализация, насильственное кормление, и всё прочее. Он был уверен, что с ним, с видным представителем теневой номенклатуры, не посмеют обращаться как с простым диссидентом. В какой-то момент он уже был готов отступиться и прекратить самовольничать – его уже волновало только сохранение лица. Однако, тут-то и появился Горбачёв, который снова ввёл эту фигуру в большую игру. Что такое был "феномен Горби", теперь уже, наверное, ясно. К власти пришли те самые товарищи, которые когда-то проталкивали "конвергенцию", а теперь дозрели до идеи почётной капитуляции перед Западом в обмен на принятие в клуб. Правда, цена вопроса за истекший период неимоверно возрасла – о чём Сахаров, кстати, не знал.

Ранняя программа "конвергенции" сводилась к следующему: Советский Союз и его союзники принимается в клуб развитых стран "на равных", получает доступ к их финансовым ресурсам, рынкам и технологиям, его социально-экономический строй трансформируется до среднеприемлемого уровня, после чего "клуб сильных стран" начинает мирно управлять планетой. Во времена Горбачёва Запад выдвинул свои, крайне жёсткие условия.

Во-первых, Советский Союз должен быть ликвидирован: "на Запад" обещали взять только Балтику, Россию (включающую Украину и Белоруссию), и, возможно, Грузию. От остальных велено было избавиться. Я хорошо представляю себе, как западные политики объясняли "другу Горби": "Поймите же, наконец, что ни мы, ни вы никогда не сможете сделать западными людьми таджиков и узбеков. Это другая цивилизация. Запад есть Запад, Восток есть Восток. Мы готовы, наконец, признать Россию западной страной – но только её. Избавьтесь от этого азиатского груза, и мы признаем вас своими..." Во-вторых, общественный строй новой России должен был быть чисто западный, а никакой не "конвергентный". И, наконец, Россия должна была отказаться от самостоятельной внешней политики, в обмен на включение в создававшиеся тогда структуры "коллективной ответственности".

Мы уже знаем, как Запад обманул советское руководство. Но тогда воодушевлённый Горби был на коне. Разумеется, он вспомнил о фигурах, которыми играли его предшественники. И Академик был вызван в Москву, чтобы, наконец, заняться настоящей большой политикой.

Тут мы подошли к самому тонкому и сложному моменту во всей этой запутанной истории, а именно к отношениям Сахарова и советского диссидентского движения. Канонический Миф об Академике гласит, что Сахаров быстро стал "духовным лидером" либерального движения, и его авторитет в нём был непререкаем. В кругу своих же они рассказывают другое. По сути дела, Сахаров был "фигурой" в основном из-за его огромных международных связей. Внутри диссиды Академик воспринимался в качестве "полезного попутчика", которого, конечно, надо использовать, но которому не следует доверять. Особенно явственно это проявилось именно в этот последний период его деятельности, когда в преддверии близкой победы борьба между бывшими соратниками достигла нешуточного накала.

Вот цитата из воспоминаний всё того же Сергея Адамовича Ковалёва, который иногда проговаривается об интересном. "...Высочайший авторитет А.Д. не стал препятствием для резкой (и чаще всего несправедливой) критики со стороны некоторых его друзей-правозащитников в 1987–1989 гг. Тогда, вернувшись из горьковской ссылки, он начал активно сотрудничать в ряде вопросов с новым руководством страны... Блюстителей чистоты диссидентских риз это не интересовало – их глубоко шокировал сам факт сотрудничества с коммунистическим правительством. Как им казалось, это означало сдачу позиций... А когда А.Д. согласился баллотироваться в народные депутаты СССР, находились люди, которые прямо обвинили его в отступничестве и в измене идеалам. Как же, ведь советская власть – нелегитимна, выборы – недемократичны и, вообще, вся горбачевская перестройка – убогая попытка замаскировать античеловеческую сущность режима. А академик своим беспринципным поведением помогает Горбачеву вводить людей в заблуждение. В воздухе повисло слово "коллаборационизм".

А вот не менее интересные признания Глеба Павловского, человека весьма информированного: "...Диссиденты поздно включились в процесс и, чтобы не отстать от поезда, были готовы на все. И пока они медлили, все советское инакомыслие загнали в колхоз имени Сахарова... Андрея Дмитриевича определили живым символом движения, хотя на самом деле он был всего лишь одним из 10-15 человек, которые стояли в первом ряду движения. Тот же Анатолий Марченко, чья смерть вынудила Горбачева ускорить амнистию политзаключенных, был ничуть не менее авторитетен в Движении. Но теперь его не было, Амальрика не было в живых, Солженицын запаздывал, Зиновьев ушел в глухой отказ... Диссидентам было предложено переселиться в эту потемкинскую деревню гласности, признать "Огонек" наследником традиций правозащитного движения."

В общем, если уж говорить без экивоков, Сахаров был назначен на должность главного оппозиционера страны. Инициатива исходила от Горбачёва, и оппозиция, покочевряжившись, это назначение утвердила. Протолкнула же это "утверждение" со стороны оппозиции, скорее всего, неутомимая Елена Боннэр, которая могла поручиться перед соратниками, что Академик, когда это потребуется, немедленно выйдет из-под контроля партократов и встанет на правильную сторону. И, наконец, с третьей стороны, эта кандидатура была утверждена Западом.

Был ли Сахаров наиболее вероятным кандидатом на пост будущего Президента России? Несомненно. Это понимали все, в том числе, конечно, и он сам. Он даже начал упражняться в написании конституций, составив таковую для гипотетического "Союза Республик Европы и Азии" (так, по его мнению, должно было называться то, что останется от СССР). Сейчас об этом курьёзном документе предпочитают не вспоминать, в лучшем случае называя его "утопическим". С другой стороны, такого рода литературные опыты вполне естественны для интеллигентного человека, примеряющего на себя роль национального лидера, этакого российского Вацлава Гавела...

Смерть Сахарова сломала все эти планы. Но и шкура мёртвого льва находит себе применение. Фигура Академика оказалась крайне удобной для легитимизации и канонизации "демократической идеологии".

Взялась за эту работу всё та же неутомимая Елена Боннэр, которой совсем не улыбалось оказаться вне политического процесса. Имея опыт работы "играющим тренером" претендента на высшую власть в стране, она вполне готова была взяться за то же самое, но только для всей "демократуры" в целом. Соответственно, начал разворачиваться "сахаровский проект", предполагавший создание целостной, непротиворечивой идеологии на основе "правозащитных идей", осенённый именем покойного Академика.

Дальнейшее мы все знаем. Сейчас уже можно констатировать, что "демшиза" как относительно единый слой не смог удержать в своих руках власть, хотя до самого последнего времени располагал немалыми ресурсами для оказания давления и на власть, и на общество. Елена Боннэр участвовала во всём этом активно участвовала. Последней её ролью на сегодняшний день является активнейшее участие в "защите НТВ". Но, будьте уверены, она себя ещё покажет.

Теперь, наконец, последнее. В чём, собственно, состоит защищаемая Боннэр позиция?

Разумеется, от реальных "идей Сахарова" она весьма далека – просто потому, что время изменилось. Уже понятно, что Запад кинул, как детишек, лоховатых советских "конвергентов" с их "новым мышлением". Распад Союза и сдача Западу всех позиций привели, как тому и полагалось быть, не к вожделенному принятию в клуб Развитых Стран, а к банальному разграблению и вытеснению в третий мир. Нынешние духовные потомки "конвергентов" мечтают уже не о месте в Мировом Политбюро (где видел себя Академик), а на убогую и жалкую роль колониальной администрации. Всё свелось к банальной смердяковщине, к мечте о том, как "умная нация покорила бы весьма глупую-с". Все мечтания кончаются на голубых танках ООН и серых бронированных машинах НАТО, которые, наконец, навели бы в этом проклятой стране, где у них, таких умных, ничего не получилось, нужный им порядок. Но, увы, Запад медлит, и даже с финансированием радикально-западнического крыла российской интеллигенции начались проблемы.

На последнем праздновании дня рождения Сахарова – между прочим, было восьмидесятилетие – зал был полупустым. Из видных политиков пришли только Ковалёв и Юшенков, которым уже нечего терять, да ещё Григорий Явлинский. Сама Елена Боннэр даже не вышла на сцену, чтобы не ронять остатки достоинства. Как выражался Остап Бендер, наступил кризис жанра. Идея себя окончательно исчерпала. В чём же мораль сахаровской эпопеи? Она банальна. Всё началось с того, что в советской политике появилось течение, предполагающее, что с геополитическим противником можно и должно договориться, поступившись такой мелочью, как принципы. Потом противник заломил цену, потребовав расплаты всякими материальными вещами, в том числе территорией, ресурсами, и прочими вполне материальными ценностями. Но советские лохи, вообразившие себя "макьявеллями" и "талейранами", уже втянулись в торг, вожделенная цель манила и слепила очи. Место в Цивилизованном Мире манило, как Царствие Небесное, как драгоценная жемчужина, за которую уже не жалко отдать всё состояние. В конце концов, пожертвовав всем, они узнали, что слово, данное лоху, за слово не считается, и что в Западное Царствие Небесное таких не берут.

Измена Родине себя не окупает.

http://www.patriotica.ru/actual/krylov_saharov.html

[Александр Васильевич]

В рабстве у Боннэр



Андрей Сахаров провозглашён его сторонниками некой культовой фигурой. Создателем советской водородной бомбы. Мерилом нравственности. Борцом за свободу. И многим иным. Символом чего-то светлого и доброго. Даже самоотверженного. Но кто он был на самом деле?

Его имя носит проспект в Москве, на котором он никогда не жил. И расположенный поблизости музей, в котором на свои мероприятия собираются обычно люди, получающие гранты от геополитических конкурентов России.

В конце 80-х, когда Горбачёв вернул его из Горького в Москву, были люди, ждавшие от Сахарова то ли политических, то ли нравственных откровений. Правда, после того, как он вышел на трибуну Съезда народных депутатов СССР, многие были явно разочарованы: плохая дикция, невнятность речи, бессодержательность мыслей. И ещё была явная неэтичность высказываний: многие тогда под влиянием «перестроечной пропаганды» негативно были настроены против участия советских войск в войне в Афганистане и травмированы слухами о приходивших оттуда закрытых гробах, но и их покоробили слова этого человека, назвавшего сражавшихся там советских солдат «оккупантами».

Был ли он создателем водородной бомбы на самом деле – судить физикам. Официально в группу, над ней работавшей, он входил. Правда, его коллеги по специальности как-то уклончиво отзываются о его вкладе, расплывчато утверждая, что «физиком он, конечно, был грамотным». И иногда проговаривались, что его часть вклада в разработку бомбы слишком сильно перекликалась с содержанием письма некоего безвестного провинциального коллеги. Иные говорят и о том, что Игорь Курчатов подписал его представление для избрания в Академию Наук, чтобы решить его квартирный вопрос. Некоторые в ответ на вопрос о его роли в создании бомбы предлагают задуматься: почему человек, провозглашённый её создателем, потом так и не создал в науке ничего равновеликого этому изобретению. Даже не в военном деле, а в мирной ядерной физике.

Но это – вопросы корпоративного признания. И тут разбираться физикам. Сам он больше увлёкся политикой. И апелляциями к нравственности. Например, когда ему однажды сказали, что в борьбе за счастье людей и будущее человечества не обходится без жертв, он возмутился и заявил: «Я убеждён, что такая арифметика неправомерна принципиально. Мы, каждый из нас, в каждом деле, и в «малом», и в «большом», должны исходить из конкретных нравственных критериев, а не абстрактной арифметики истории. Нравственные же критерии категорически диктуют нам – не убий». А в сочинённом им проекте Конституции патетически записал: «Все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье». Стали ли люди страны, в чьём разрушении он принял участие, свободнее и счастливее, – об этом уж может судить каждый самостоятельно.

В 1953 году его сделали академиком – в 32 года. К концу 50-х он предложит прекратить новые разработки в области вооружений и просто разместить вдоль побережья США сверхмощные взрывные устройства по 100 мегатонн каждый. И при необходимости взорвать весь американский континент. Что при этом будет с живущими там людьми и со всеми остальными континентами, его особенно не волновало: идея была смелой и красивой.

Позже Рой Медведев напишет: «Он жил слишком долго в каком-то предельно изолированном мире, где мало знали о событиях в стране, о жизни людей из других слоёв общества, да и об истории страны, в которой и для которой они работали».

Даже экстравагантного Хрущёва идея Сахарова всех взорвать не вдохновила. И отношения между ними стали ухудшаться. И когда встал вопрос о новых испытаниях, они разошлись. Хрущёв считал, что нужно изучать возможности и последствия применения ядерного оружия. Сахаров полагал, что это излишне: и так имеющимся можно всё взорвать, не особенно задумываясь о последствиях. И когда первый предложил ему не выдвигать свои экзотические идеи, а заняться наукой, пусть и не военной – академик решил бороться за «права человека».

Когда-то он начал заниматься проблемами мирного использования термоядерной энергии, но довольно быстро от темы отошёл: работать нужно было долго, быстрого результата не предвиделось.

Да, он получит Нобелевскую премию. Но не за научные открытия – премию мира. Как и Горбачёв, за борьбу против своей страны. И после того, как с публичным осуждением Сахарова выступят Келдыш и Харитон, Симонов и Шолохов и десятки других знаковых фигур, учёных и писателей. Сахаров будет часто клясться именем морали и апеллировать к заповеди: «не убий». Но напишет в 1973 году приветственное письмо генералу Пиночету, назвав совершённый им переворот и казни началом эпохи счастья и процветания в Чили. Академик всегда считал, что люди имеют право на жизнь, свободу и счастье.

Его последователи-правозащитники не любят об этом вспоминать. Так же, как и всячески отрицают то, что в конце 70-х годов он написал президенту США письмо с призывом нанести – ради принуждения к соблюдению в СССР «прав человека» – превентивный устрашающий ядерный удар.

В 1979 году он опубликует на страницах ведущих западных изданий письмо с осуждением введения советских войск в Афганистан. До этого он не публиковал таких писем ни с осуждением американской войны во Вьетнаме, ни ближневосточных войн Израиля. И не станет осуждать ни войну Англии и Аргентины за Фолклендские острова, ни американское вторжение в Гранаду или Панаму.

Как настоящий интеллигент и гуманист, он умел осуждать только свою страну. Очевидно, полагая, что осуждение других стран – дело их интеллигентов и гуманистов.

Вообще, как вспоминал знавший его в школьные годы математик Яглом, даже решая задачу, Сахаров «не мог объяснить, как он пришёл к решению, объяснял он очень как-то заумно, и понять его было трудно». А академик Харитон, давая после похорон Сахарова посмертное интервью, в котором, разумеется, действовало правило «либо хорошо, либо ничего», вынужден был всё же сказать, что Сахаров «не мог себе даже представить, чтобы кто-то в чём-то разобрался лучше, чем он. Как-то один из наших коллег нашёл решение газодинамической задачи, которое не смог найти Андрей Дмитриевич. Для него это было настолько неожиданно и непривычно, что он исключительно энергично принялся искать изъяны в предложенном решении. И лишь спустя какое-то время, не найдя их, вынужден был признать, что решение правильное».

И даже тогда, в 1989 году, в условиях истерии, когда просто опасно было сказать что-либо в осуждение Сахарова или в защиту советского общества, Харитон скажет, оценивая его политическую деятельность: «К той части этой его деятельности, когда он боролся с явной несправедливостью, я отношусь с большим уважением. Мой скепсис относится к его идеям, касающимся экономических вопросов. Дело в том, что с некоторыми положениями, которые развивал Андрей Дмитриевич, в частности, касающимися характеристик социализма и капитализма, я был не согласен».

Горбачёв вернул его из Горького, и Сахаров стал депутатом Съезда народных депутатов СССР от Академии Наук. Правда, при первом голосовании избиратели его провалят. Курируемые Александром Яковлевым СМИ устроят истерику, и Горбачёв отменит итоги выборов, дав указание провести повторное голосование – с расширением круга избирателей и жёсткой установкой: «Нужно избрать».

Сахарова в нарушение избирательной нормы депутатом сделают: Горбачев вербовал сторонников на съезд. Но став депутатом, Сахаров тут же отвернётся от покровителя и станет одним из лидеров оппозиции ему, – «Межрегиональной депутатской группы», сопредседателями которой также стали Борис Ельцин, Гавриил Попов, Юрий Афанасьев. Но, в чём последние двое сегодня не признаются, и их Сахаров всё больше стал тяготить своими невразумительными речами с трибуны, дискредитирующей их манерой говорить и претензией на абсолютную правоту.

Сложно сказать, что там всё же произошло, 14 декабря 1989 года на собрании этой «группы», но вечером того же дня Сахаров умер от сердечного приступа. И странно – мёртвым он соратникам стал куда полезнее и выгоднее, чем живым. А за месяц перед этим Сахаров представит свой проект новой Конституции, где провозгласит право всех народов на государственность, то есть на провозглашение собственных государств и на разрушение Советского Союза.

Принято считать, что на его отход от научной работы и переход к борьбе против своей страны главное влияние оказала его новая жена Елена Боннэр. Это не совсем так: Сахаров познакомился с ней в 1970 году на процессе над группой «диссидентов» в Калуге. Он уже тогда написал «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», основной идеей содержавшие призыв к отказу страны от своего социально-экономического устройства и переход к развитию по западному образцу. И он тогда регулярно ездил на подобные судебные процессы. Но, правда то, что именно после этого знакомства (официально вступили они в брак через два года) он почти полностью сосредоточился на «диссидентской деятельности».

Как он сам напишет в своём дневнике о роли новой жены: «Люся подсказывала мне (академику) многое, что я иначе не понял бы и не сделал. Она большой организатор, она мой мозговой центр». Подсказывала настолько много и настолько настоятельно, что он не только усыновил её детей, но и почти забыл о своих.

Как горько пошутит позже его родной сын Дмитрий: «Вам нужен сын академика Сахарова? Он живёт в США, в Бостоне. А зовут его Алексей Семёнов. Почти 30 лет Алексей Семёнов раздавал интервью как «сын академика Сахарова», в его защиту на все лады голосили забугорные радиостанции. А я при живом отце чувствовал себя круглым сиротой и мечтал, чтобы папа проводил со мной хотя бы десятую часть того времени, которое он посвящал отпрыскам моей мачехи».

Сын вспоминал, что однажды ему стало особенно неловко за отца. Тот, живя уже в Горьком, в очередной раз объявил голодовку, требуя, чтобы невесте сына Боннэр, уже без всякого разрешения оставшегося в США, разрешили уехать туда же. Дмитрий приехал к отцу. Пытался уговорить его не рисковать здоровьем по этому поводу: «Понятно, если бы он таким образом добивался прекращения испытаний ядерного оружия или требовал бы демократических преобразований... Но он всего лишь хотел, чтобы Лизу пустили в Америку к Алексею Семёнову. А ведь сын Боннэр мог бы и не драпать за границу, если уж так любил девушку».

После женитьбы на Боннэр Сахаров переедет к ней, оставив пятнадцатилетнего сына жить с 22-летней сестрой, счёл, что они уже взрослые, и без его внимания могут обойтись. До 18 лет он помогал сыну деньгами, после перестал. Всё – по закону.

Отец действительно занимался самоистязанием. У Сахарова сильно болело сердце, и был огромный риск, что его организм не выдержит нервной и физической нагрузки. Зато невеста его пасынка, из-за которой он голодал… «Между прочим, Лизу я застал за обедом! Как сейчас помню, она ела блины с чёрной икрой», - вспоминает сын. Но вот эмиграции Дмитрия Сахаров и Боннэр жёстко воспротивились: «Мачеха боялась, что я могу стать конкурентом её сыну и дочери, и – самое главное – опасалась, что откроется правда о настоящих детях Сахарова. Ведь в таком случае её отпрыскам могло достаться меньше благ от зарубежных правозащитных организаций».

В 1982 году в Горький к Сахарову приедет очарованный легендой о «борце за свободу» молодой художник Сергей Бочаров – хотел написать портрет «народного заступника». Только он увидит что-то совсем не похожее на легенду: «Андрей Дмитриевич иногда даже похваливал правительство СССР за некоторые успехи. Теперь уже не помню, за что именно. Но за каждую такую реплику он тут же получал оплеуху по лысине от жены. Пока я писал этюд, Сахарову досталось не меньше семи раз. При этом мировой светило безропотно сносил затрещины, и было видно, что он к ним привык».

И художник, поняв, кто действительно принимает решения и диктует «знаменитости», что ему говорить и что делать, вместо его портрета написал портрет Боннэр. Она пришла в ярость и бросилась уничтожать этюд: «Я сказал Боннэр, что рисовать «пенька», который повторяет мысли злобной жены да ещё терпит побои от неё, я не хочу. И Боннэр тут же выгнала меня на улицу».

Те, кто делал и делает его своим знаменем – объявляют его «великим гуманистом». Его, сначала призывавшего СССР взорвать американский континент, потом призывавшего США нанести ядерный удар по СССР во имя «прав человека». Его, приветствовавшего Пиночета и объявлявшего оккупантами солдат своей страны. Его, по сути отказавшегося от собственных детей и управляемого их мачехой, покорно сносившего от неё затрещины при попытках свою страну похвалить. Не знавшего ни свою страну, ни её народ, ни её историю и всё терпевшего от превратившей его в своё политическое орудие жены.

Конечно, кто хочет, может его почитать и дальше. Но как минимум нужно о нём сказать правду и до конца. Кто он такой. Кем он был. Что разрушал. И какое собственно имеет отношение к гуманизму и морали. И как минимум признать, что нет у граждан ненавидимой им страны – ни обязанности, ни нужды говорить о нём с пиететом.

PS. На премию имени Сахарова номинированы и вошли в тройку финалистов особы из группы «возбуждённых вагин», отбывающие срок за хулиганство. Достойное выдвижение. Премия Сахарова нашла достойных его «лауреаток».

Сергей Черняховский,
доктор политических наук

http://www.segodnia.ru/content/115389

[Александр Васильевич]

Миф об "отце русской демократии" Андрее Сахарове



Люди, приложившие руку к развалу Советского Союза, сделали буквально всё, чтобы в массовом сознании Андрей Дмитриевич Сахаров стал чуть ли не иконой русской демократии, наиболее популярным среди общественности в СССР и Российской Федерации моральным авторитетом. Был создан образ гения-мученика, боровшегося с советской тоталитарной системой. Однако по мере того, как иллюзии о «демократии», «свободе» и «рынке» стали развеиваться, и десятки миллионов людей поняли, что их просто обманули, лишив безопасности и порядка, народного достояния, бесплатной медицины и образования, стало очевидно, что лауреат Нобелевской премии мира и один из создателей водородной бомбы Андрей Сахаров был всего лишь одним из десятков разрушителей Советского Союза. Подобных деятелей мы видим и ныне, когда они предлагают расчленить уже РФ, отнять у русских Арктику, Сибирь, Байкал и т. д. Только их масштаб значительно меньше, они не так раскручены. Во все эпохи таких людей считали предателями и врагами народа. Только во времена смуты и всеобщего развала, предательства их именовали «героями».

Его популярность связана с мощнейшей пропагандистской кампанией. Как внутри СССР, так и на Западе было сделано всё, чтобы создать образ гения-ученого, защитника «общечеловеческих ценностей». На самом же деле большинство идей академика Сахарова по обустройству страны говорили если не о расстройстве ума, то уж об откровенной измене точно. Первоначально Сахаров не был ни правозащитником, ни пацифистом. 12 августа 1953 года были произведены успешные испытания термоядерной бомбы — новейшего советского оружия страшной разрушительной силы. Одним из её разработчиков был недавно получивший степень доктора физико-математических наук Андрей Сахаров. А 23 октября 1953 г. Сахаров, миновав ступень члена-корреспондента, был сразу избран действительным членом советской Академии Наук.

Именно тогда Сахаров сделал предложение вооружить гигантскими торпедами с 100-мегатонными зарядами разрабатываемые атомные подводные лодки проекта 627. Таким образом, термоядерные заряды можно было доставить к берегам Соединенных Штатов. По замыслу молодого ученого, эти «суперторпеды», взорванные у Атлантического и Тихоокеанского побережья Америки должны были нанести американцам невосполнимый ущерб. Взрывы термоядерных зарядов могли вызвать огромные цунами, с высотой волн в десятки метров. «Волны-убийцы» должны были смыть десятки городов и поселений, убив сотни тысяч мирных жителей. По словам академика Игоря Острецова, Сахаров рисовал картину, когда гигантская волна стороны Атлантики обрушится на Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон, другие волны накроют западное побережье в районе Чарльстона, Сан-Франциско и Лос-Анджелес, смоют на побережье Мексиканского залива Хьюстон, Новый Орлеан и Пенсаколу на Флориде.

Во время проектных разработок суперторпеда получила шифр Т-15. Советское руководство ВМФ выступило против этого «людоедского» оружия. Контр-адмирал П. Ф. Фомин, с которым Сахаров обсуждал этот проект, был просто шокирован «кровожадностью» проекта, и сказал, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в честном, открытом бою, и «для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве». Боевой адмирал знал весь ужас войны, на его глазах оборвались многие жизни, поэтому ему претило массовое убийство невинных людей. Кабинетный же ученый, не нюхавший пороху, без всяких сомнений был готов учинить массовую бойню ни в чём не повинных людей.

Пётр Фомич Фомин, участник Гражданской и Великой Отечественной войн, с 1949 года руководил новым атомным отделом (6-й отдел) при Главнокомандующем ВМФ. Отдел решал задачи защиты объектов флота от ядерного оружия противника и разработкой атомного оружия для флота СССР. С 1953 года 6-й отдел под началом Фомина участвовал в проектирование первой советской атомной подводной лодки. С 1954 года контр-адмирал Фомин осуществлял общее руководство над всеми работами по объекту 627.

Первоначально суперторпеда Т-15 вошла как в эскизный проект (1953 год), так и в технический проект 627 (1954 год). По проекту торпеда была длиной 23,55 метра, весила 40 тонн и имела калибр 1550 мм. Однако руководство Военно-Морского флота СССР продолжало оказывать сопротивление этому проекту и в 1955 году технический проект АПЛ откорректировали: субмарину вооружили 8 торпедными аппаратами с 20 торпедами, их них 6 торпед имели тактические ядерные заряды по 15 килотонн. Работы над торпедой Т-15 были остановлены.

Постепенно ученый ударился в другую крайность, и с конца 1960-х годов Сахаров стал одним из лидеров правозащитного движения в Советском Союзе. Причём его движение к всемирной известности сопровождалось рядом отвратительных выходок, за которые его можно было смело приговорить как предателя или обычного мелкого хулигана. Так, из донесений КГБ об Андрее Сахарове известно, что в апреле 1976 года академик и его жена Боннэр (вторая жена с 1972 года) учинили хулиганские действия в Омском областном суде. Когда милиционеры призвали их к порядку, Сахаров, выкрикивая: «Вот вам, щенки, от академика», нанес удары двум работникам милиции и оскорбил их. Боннэр ударила по лицу коменданта суда, который пытался их успокоить. В августе 1976 г. чета «правозащитников» совершила злостные хулиганские действия в Иркутском аэропорту. Когда сотрудники аэропорта попытались их урезонить, начали их оскорблять, выражаясь нецензурными словами и угрожать. В октябре 1977 года Сахаров хулиганил в ректорате Московского педагогического института имени В. И. Ленина, оскорблял должностных лиц. В марте и мае 1978 года Сахаров совершил хулиганские выходки у здания Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами и у Люблинского районного народного суда г. Москвы (снова ударил работника милиции).

Поведение Сахарова и Боннэр типичны и для современных радикал-либералов, «правозащитников», которые борются с «режимом» совершая различного рода хулиганские поступки, характерные для мелких уголовников. Это и не удивительно, учитывая их нестабильную психику. Так, в тех же документах КГБ отмечается ухудшение психического состояния Сахарова, что поведение «академика» не укладывается в общепризнанные нормы, Сахаров находится под сильным влиянием окружающих лиц, особенно жены (она подозревалась в связях с ЦРУ). Поведение академика явно противоречило здравому смыслу. Признаки нестабильности психического состояния Сахарова прослеживались в настроениях А. Сахарова, подверженных резким переходам от отрешенности и замкнутости к деловитости и общительности. В документе от 26 августа 1980 года отмечалось, что по мнению крупнейших советских психиатров, Сахарову присущи глубокие психические изменения, которые дают основание считать его «патологической личностью, нередко встречающейся в семьях с большой отягощенностью шизофренией» (родной брат и дочь состояли на учете как больные шизофренией, а сын лечился от неврастении). Многие отмечали манию величия, которая возрастала пропорционально усилиям западных структур по рекламированию его в качестве «всемирного борца за гражданские права».



Более того, Сахаров вступил как настоящий враг народа, когда начал озвучивать «великие планы» по переустройству России. Суть всех его планов заключалась в том, чтобы уничтожить СССР (Великую Россию). На первом этапе Сахаров предлагал расчленить державу на маленькие независимые области, а на втором — поставить их под контроль мирового правительства. А. Сахаров называл это «политическим выражением сближения с Западом». Проект конституции составленной Сахаровым предлагал провозгласить полную независимость всех национально-территориальных республик и автономных областей СССР, включая Татарстан, Башкирию, Бурятию, Якутию, Чукотку. Ямало-Ненецкий автономный округ. Каждая республика должна была иметь все атрибуты независимости — финансовую систему (печатать свои деньги), вооруженные силы, правоохранительные органы и т. д. Оставшаяся часть России казалась академику слишком большой, поэтому он предлагал её также поделить на четыре части. Кроме того, Сахаров предлагал поделить мировое сообщество на «чистую» часть (экологически чистую, благоприятную для проживания), в другие регионы вывезти все «грязные», вредные производства. Понятно, что области бывшего СССР должны были местом размещения «грязных» производств.

В целом этого было уже достаточно, чтобы отправить Сахарова в места не столь отдаленные. Однако, его явно вели, как советские, так и западные кураторы. Им был нужен такой человек, который, имея вес «отца водородной бомбы» и «академика», Лауреата Нобелевской премии мира, мог обрабатывать неискушенное советское население в нужном русле. СССР уже шел к гибели, значительная часть советской элиты работала на его уничтожения, мечтая о «буржуйской» жизни с яхтами, золотыми унитазами и стриптизом. Поэтому такие люди, как Сахаров, были на вес золота. Их руками ломали великую державу.

Брежнев и другие советские вожди той эпохи, уже не говорили о неизбежности противостояния двух систем. Они предпочитали не конфликтовать, а вести экономическое сотрудничество с Западом, попадая в ловушку культурного сотрудничества, обмена опытом. Поэтому крупным фигурам диссидентского движения ничего не грозило. С ними проводили профилактические беседы, журили, следили, ограничивали передвижение, не более того. Хотя по справедливости таких людей надо было надолго изолировать от населения или даже применять высшую меру социальной защиты. «Гонения» были условными, а шумиха в прессе, мировая известность, их «бытовые страдания» вызвали зависть у среднестатистических советских граждан. Фактически такие «репрессии» только рекламировали диссидентов, увеличивали их цену.

Большую роль в деградации Сахарова сыграла его вторая супруга — Елена Георгиевна Боннэр. Первый период её жизни ничем особо не отличался от судеб тысяч других советских граждан. Её мать и отчим попали под каток репрессий. Но это не помешало Боннэр успешно закончить школу, поступить в университет, вступить в комсомол. Вовремя войны она была мобилизована медсестрой. Была медработником военно-санитарного поезда, получила тяжёлое ранение и контузию. После войны Боннэр поступила в мединститут, успешно практиковала как врач-педиатр. Удостоилась звания «Отличник здравоохранения СССР». Однако в какой момент произошёл сбой программы. Рядом с Сахаровым Боннэр смогла реализовать свои амбиции, стать из рядового врача-педиатра правозащитницей с мировым именем.



В 1975 году для Е. Боннэр наступило время пика славы — она получила Нобелевскую премию мира за мужа, так как Сахарова не выпустили из СССР. Женщина, чьи «кухонные мысли» были интересны лишь приятелям и соседям, оказалась на вершине мировой славы. Боннэр хорошо понимала, что мировое сообщество ждёт от них новых разоблачений советского тоталитарного режима и готов за это платить как славой, так и определёнными материальными радостями. Сахаров был менее агрессивен в отношении СССР, чем его жена, но он уже ничего не решал в семье, являясь типичным «подкаблучником». Боннэр и после смерти Сахарова была врагом России: приветствовала кровавый расстрел Верховного Совета в 1993 году, радовалась успехам чеченских бандформирований в годы двух Чеченских войн, во время войны 2008 года поддержала режим Саакашвили. Даже в самом конце своего жизненного пути излила яд на Путина, подписавшись под обращением к гражданам России «Путин должен уйти». Что интересно, нынешнее российское правительство уничтожает Академии наук фактически по рецепту Боннэр. 22 марта 2010 года она написала в блоге на Гранях.ру заметку «Об Академии наук», в которой призвала лишить АН России административных и хозяйственных функций: «АН России… необходимо срочно разогнать … деньги, дома, санатории, больницы и пр. и пр. — передать на общенародный баланс. … А науку отпустить в свободное плавание по институтам и университетам. И это может оказаться её реанимацией».

К сожалению, в современной России власти продолжают чествовать «героев» вроде Сахарова, Горбачева и Ельцина — вместо того, чтобы открыто и ясно сказать, что это враги народа. Российская Федерация попадает в тот же концептуальный тупик, что и Российская империя и поздний СССР, обрекая себя на поражение в глобальном противостоянии с Западом.

Самсонов Александр

http://topwar.ru/34956-mif-ob-otce-russkoy-demokratii-andree-saharove.html

[Олег Борисович]

...эх, и нашлась же вражина, которая решила Новокировский проспект не в Новомясницкий переименовать, а в Сахарова, где тот и не жил никогда, а может даже и не бывал...

[Александр Васильевич]

Дм. Добров

Мировоззрение Сахарова



Если спросить у современного человека, чем знаменит Андрей Сахаров, муж Елены Боннэр, то сначала, скорее всего, придет ему в голову штамп «секретный физик», потом «диссидент» и, наконец, какая-нибудь совсем уж невозможная либерастическая чушь, заботливо распространяемая поклонниками мужа Боннэр. Особенно ревностные поклонники Сахарова дошли до того, что объявили его «отцом водородной бомбы», но к действительности это ни малейшего отношения не имеет. Теперь прекрасно известно, что над термоядерной бомбой работали две группы и что в итоге наша термоядерная бомба была сделана по принципу американской «Айви Майк» (Ivy Mike, «Плющевой Майк», жаргон, вероятно), а разница только в типе термоядерного топлива, что определено было, вероятно, технологическим удобством. Это значит, что в «отцы водородной бомбы» следует записать некую не известную нам группу военной разведки и резидентов группы в Лос-Аламосе, которые и обеспечили наших исследователей американскими материалами. Да, группа, в которой работал Сахаров, завершила свое изделие, некую «слойку» в противовес «Айви Майк», даже провела испытания, но поставленная задача не была решена: «слойка» имела ограничение на мощность, измерявшуюся в сотнях килотонн условного взрывчатого вещества, тогда как мощность требовалась принципиально неограниченная, на деле в десятках мегатонн, даже до сотни. Испытать взрыв в сто мегатонн просто побоялись, вероятно, но в принципе это было возможно, изделие было готово. Таким образом, наши не смогли уйти от циничного принципа: ни к чему делать то, что все равно сделают американцы. Работы же над «слойкой», насколько теперь известно, не возобновлялись, а значит, это была пустая трата сил, времени и денег.

До 1968 г. Сахаров спокойно работал на засекреченном объекте в качестве физика-теоретика, но в начале 1968 г. вдруг озаботился международным положением и решил, что мир катится в пропасть ввиду своей политической разобщенности, четкого деления большого количества стран на капиталистические и социалистические, а единственным выходом человечества, спасением его, является «мировое правительство», которое путем «конвергенции» (сближения) объединит под своей властью социалистические и капиталистические страны. Это очень похоже на бредовую идею, патологическую, но отклонений интеллекта у Сахарова не было, как можно судить по письменной его продукции, если, конечно, глупость не считать отклонением, а для параноика, у которого бредовые идеи возможны без особенных отклонений интеллекта, он был слишком инфантилен и вял, заторможен (параноик — это настоящий боец, даже вождь толпы при некотором культурном развитии, например Гитлер или Солженицын), да и приведенная идея с точки зрения патологической психологии очень похожа на шизофреническое построение. Шизофреническая «философия» именно и отличается планами реформирования мира, построением глобальных и «формальных» мировых систем; марксизм, например, напоминает бредовые шизофренические идеи, отлично систематизированные. Иной раз шизофреники возглавляют тоталитарные секты с мистическим уклоном, целью своей ставящие именно мировые преобразования. К сожалению, при относительно легком течении шизофрении, без приступов и обострений, бредовые идеи возможны вне выраженных отклонений интеллекта, устанавливаемых по письменной продукции больного, так что теперь установить возможное заболевание Сахарова нельзя (если, конечно, он не обращался к врачу). Ниже мы разберем многие вымыслы Сахарова, крепко напоминающие шизофренический бред, но подтверждений тому, повторю, нет, а потому далее речь пойдет только о глупости, «просто глупости», как выразился В.Х. Кандинский, один из основоположников современной нашей судебной психиатрии.

В начале 1968 г. Сахаров в рамках популярной в некоторых кругах темы «Я и мир» предложил миру проект спасения, озаглавленный «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В предисловии, в первых же строках сочинения, поражает просто фантастическая критичность автора по отношению к себе (но не к миру):

    Основные мысли, которые я пытался развить в «Размышлениях», не являются очень новыми и оригинальными. В основном это компиляция либеральных, гуманистических и «наукократических» идей, базирующаяся на доступных мне сведениях и личном опыте. Я оцениваю сейчас это произведение как эклектическое и местами претенциозное, несовершенное («сырое») по форме. Тем не менее основные мысли его мне дороги. В работе четко сформулирован представляющийся мне очень важным тезис о сближении социалистической и капиталистической систем, сопровождающемся демократизацией, демилитаризацией, социальным и научно-техническим прогрессом как единственной альтернативе гибели человечества.
    http://www.sakharov-archive.ru/Raboty/Razmyshleniya_1.htm

Слово compilatio в переводе с латинского языка значит ограбление. По сути дела, компиляция — это одна из форм плагиата. И это пишет ученый? Нет, скорее это «научный работник», как метко они себя называют: компиляция — это их образ жизни, способ существования в науке. Обычно компилятивные статьи не содержат даже выводов, кроме, конечно, «устоявшихся в науке мнений», знаменитых только «стоянием». Образованных людей подобные измышления не интересуют, так как предназначены они людям малограмотным — не владеющим информацией по проблеме.

Что ж, обратимся к главной боли и печали мира:

    В выносимой на обсуждение читателей брошюре автор поставил себе целью с наибольшей доступной ему убедительностью и откровенностью изложить два тезиса, которые разделяются очень многими людьми во всем мире. Эти тезисы суть:

    1. Разобщенность человечества угрожает ему гибелью. Цивилизации грозит: всеобщая термоядерная война; катастрофический голод для большей части человечества; оглупление в дурмане «массовой культуры» и в тисках бюрократизированного догматизма; распространение массовых мифов, бросающих целые народы и континенты во власть жестоких и коварных демагогов; гибель и вырождение от непредвидимых результатов быстрых изменений условий существования на планете.

    […]

    2. Второй основной тезис: человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода — свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков. Такая тройная свобода мысли – единственная гарантия от заражения народа массовыми мифами, которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру. Это – единственная гарантия осуществимости научно-демократического подхода к политике, экономике и культуре.

Глупость первого тезиса очевидна: со дня своего сотворения человечество находится в «разобщенном» состоянии, это нормальное его состояние, национальная и даже клановая разобщенность: «Разве сторож я брату своему?» Однако же в противоречие с первым тезисом Сахарова человечество не только не погибло еще от разобщенности во страшных муках, но наоборот — уже приблизительно пять с половиной тысячелетий (это исторический период, письменный) развивается весьма динамично и успешно, оставив даже выдающиеся культурные памятники на историческом пути своего развития, скажем известные всем «античные».

Сахаров в данном случае ставит проблему как невежда, что не позволяет считать его ученым и даже верить в его самостоятельную научную деятельность. Например, всякий человек знает, что отдельные виды животных подобно людям живут стаями, обособленно от братьев по виду, причем они тоже насмерть обороняют свою территорию от братьев по виду. Вопрос, почему «разобщенность» человечества кажется некоторым личностям ненормальной, если в живой природе подобная «разобщенность» существует тысячелетиями? Да, либералы полагают, что национализм, шовинизм, ксенофобия суть опасные отклонения разума, но почему буквально те же самые отклонения, вплоть до ксенофобии, наблюдаем мы у многих видов животных, ведь у животных нет разума? Если же это закон природы, закон жизни на планете Земля, установленный отнюдь не людьми в своих целях, то не логично ли будет предположить, что опасность не только «разобщенности» человечества, но даже национализма с ксенофобией является надуманной? Да, я знаю, либералы в подобных случаях ссылаются на преступления, совершаемые на почве национализма и ксенофобии. Это, однако же, не научно и даже глупо: вспомните, например, сколько чудовищных кровавых преступлений европейские католики (главным образом — французские) совершили на почве христианства, причем действовали они часто из самых искренних христианских побуждений, в чем нет сомнений. Европейские же протестанты совершили не меньше преступлений, чем католики, скажем «белые англосаксонские протестанты» в Северной Америке и Африке, причем себя эти протестанты, подвергшие геноциду два континента, тоже считали нравственными в христианском смысле и даже угодными божественным силам. Значит ли это, что христианство есть плохая религия, религия убийц? Нет, плохи лишь преступления, определенная модель поведения, не так ли? Да, но как же можно уйти от данной модели, если обусловлена она, может быть, даже генетически? С годами, да, модель поведения меняется, возможно даже резко, так как происходит закономерное вырождение замкнутой популяции, популяции ксенофобов.

До предела абсурден и второй предложенный тезис, утверждение Сахарова, что информационная свобода якобы предохранит от распространения массовых мифов, «которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру». Увы, предохранить от распространения чего-либо может не свобода распространения, а наоборот, запрет на распространение, в случае распространения информации это цензура. Каким образом, например, свобода распространения ядерного оружия может предохранить человечество от его распространения? Или, может быть, Сахаров думал, что свобода на распространение одних мыслей обернется препятствием для распространения других? Нет, глупость эта восходит к амбивалентной логической модели — объекту или явлению, предполагающему свою противоположность в единстве. Это знаменитое «единство и борьба противоположностей». Классическая же амбивалентная мысль выглядит четче, формально, например: «Я не загораюсь идеей, поэтому не могу быстро погаснуть».— Ну, понятно, если что-то не загорается, то оно и не горит, а значит, слово гаснуть в приведенном выражении смысла не имеет. В приведенном выражении амбивалентно объединено действие загораться и его отрицание не загораться; для больного, произнесшего эти слова, разницы между действием и его отрицанием не было. Для справки сообщу, что в 1911 г. Блейлер выделил, в частности, эмоциональную амбивалентность как диагностирующий признак шизофрении, и диагностирующая эта черта не утратила своей актуальности в наши дни.

Сахаров недоволен был разобщенностью мира, как политической, так и национальной. Для преодоления же разобщенности он предлагал мировое правительство и даже, кажется, уничтожение наций:

    Социалистическая конвергенция приводит к сглаживанию различий социальных структур, к развитию интеллектуальной свободы, науки и производительных сил, к созданию мирового правительства и сглаживанию национальных противоречий (1968 — 2000 гг.).

Если «социалистическая конвергенция приводит к сглаживанию различий социальных структур, к развитию интеллектуальной свободы, науки и производительных сил», то отчего же Сахарову не нравился Советский Союз, где «социалистическая конвергенция» действовала ко времени написания статьи уже около полувека? Если последствия «социалистической конвергенции» есть необходимость, значение функции, то в СССР уже была «интеллектуальная свобода» и даже свое маленькое «мировое правительство». О чем речь-то? Чем плох был для Сахарова СССР, удовлетворявший самым высоким его требованиям? Или, может быть, здесь тоже амбивалентное отношение?

Разумеется, дикая эта статья Сахарова, граничащая с душевной патологией, была воспринята властью резко отрицательно: его немедленно отстранили от секретной работы и отправили в Физический институт имени П.Н. Лебедева Академии Наук СССР (ФИАН), где он, вероятно, числился. В ФИАНе Сахаров с 1968 г. и работал до высылки его в Горький в 1980 г., но совершенно ничем не выделился. О научной его работе в семидесятые годы помалкивают даже самые оголтелые его поклонники, т.е. говорить, вероятно, просто не о чем.

Любопытны последствия деятельности Сахарова — отношение к нему в «лагере капитализма». Надеюсь, из сказанного выше понятно, что опубликовать «размышления» Сахарова мог только душевнобольной, в частности — шизофреник. Так зачем же дикие эти измышления опубликовали на мировом бастионе демократии и, главное, для кого? Для душевнобольных с отклонениями интеллекта в силу терпимого к ним отношения?

Увы, на бастионе демократии и цветущих оазисах ее вроде Дании и Швеции Сахаров неожиданно приобрел громадную популярность, что, конечно, не могло не нервировать советскую власть, так как от глупых умозрительных построений Сахаров перешел к клевете — не столько на власть, сколько на советскую науку и затем даже на народ.

В начале семидесятых годов некоторое распространение в мире воинствующей демократии получила бредовая идея Буковского о «карательной психиатрии» в СССР, подробно см. ст. «Болезни нашего века и "карательная" психиатрия». Сахаров не только поддержал патологические эти измышления, но даже освятил их своих именем, приобретшим уже вес в мире суровой демократии. Так, в 1977 г. в парламенте Дании состоялись «сахаровские слушания», в которых, как это ни поразительно, принимали участие не только индуцированные бредовыми идеями психопаты, но и душевнобольные в бредовом состоянии, в частности некая Люба Маркиш, больная шизофренией, что нетрудно установить по характеру ее бредовых вымыслов. Вот самая суть дела в освещении другой нашей дубинушки стоеросовой:

    Это был душераздирающий случай с Любой Маркиш – жертвой и инвалидом приоткрывшейся страшной советской практики: испытания новых отравляющих веществ на неподозревающих людях, например, на студентах-химиках, лаборантах. С ней случилось это 7 лет назад, в Московском университете, с тех пор она эмигрировала, жила в Штатах, но вот и она опоздала мне всё это рассказать, пока я был в Нью-Йорке, мог бы об этом злодеянии сказать публично. (От нашего Фонда мы установили ей стипендию для написания рукописи. Она начала её писать, но почти сразу вездесущие советские агенты стали терроризировать и её, и заступника её Давида Азбеля, учёного-химика, бывшего советского. Пыталась Аля устроить, через Максимова, чтобы Любу включили в сахаровские Слушания в Дании,– поразительно! – не захотели выслушать её сами устроители, сахаровского круга! Тогда Аля добилась, с большими хлопотами, чтобы Любу выслушали в сенатском подкомитете. Но и протоколы этих показаний “в интересах Америки” не были оглашены.) И откуда же набраться энергии, чтобы не уставать гласить правду? и сколько сходных случаев, тоже нетерпимых, где набрать времени и усилий?
    А. Солженицын. Угодило зернышко промеж двух жерновов. Гл. 3.

Солженицына в этом поганом мире интересовал только он сам, а то он знал бы, что Люба Маркиш, пребывавшая в совершенно откровенном шизофреническом бреду преследования, очень даже хорошо выступила на «сахаровских» слушаниях в парламенте Дании, «не уставая гласить правду». Бредовое ее заявление было опубликовано, см. ниже.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Увы стоеросовым, правильно понять «душераздирающий случай с Любой Маркиш» (ему бы романы ужасов писать) сумел бы даже умный шизофреник. Шизофренику, безусловно, доступно бы было, что в обычных вытяжных шкафах университетской лаборатории, даже при внезапном отключении их, провести полноценный эксперимент на людях невозможно в силу очень многих причин — например, в силу невозможности рассчитать концентрацию летучего отравляющего вещества в комнате, добиться равномерного его распределения по объему, а ведь для полноценного эксперимента определенную дозу отравляющего вещества следует вводить гарантированно. И хотя шизофреник, безусловно, допустил бы, что в принципе смертельные эксперименты на студентах в Московском университете возможны — почему бы и нет?— но вот некоторые чисто технические неудобства… Подумать только, Солженицын оказался тупее шизофреника, см. о его психическом состоянии ст. «Преодоление Солженицына».

В сообщении Солженицына крайне любопытно отметить реакцию неких не названных представителей власти США на попытку включить Любу в «сахаровские» слушания: они препятствовали выступлению Любы отнюдь не потому, что мало ненавидели СССР или, боже упаси, не признавали свободу слова, а потому лишь, что наверняка отдавали себе отчет, в каком состоянии находится Люба, т.е. наверняка имели о том документы. Что ж, честные люди, и это хорошо.

Бездействие властей США засвидетельствовала также сама Люба в ответах на заданные вопросы. Рассказала она, что ее в США шантажировал наймит КГБ Исидор Зисман, пребывавший уже в старческом возрасте, что взломали ее квартиру и украли рукописи, за которые, кстати, по словам «профессора» Азбеля, коварный Исидор предлагал полмиллиона долларов, что пугали ее смертью, в том числе родных,— и все, разумеется, с одной целю — помешать ей, как говорится, «гласить правду». Среди слушателей не нашлось ни единого умного человека, который бы отметил противоречие: если она со своей «правдой» была столь опасна, то зачем же ее выпустили из СССР в США? Впрочем, был другой закономерный вопрос: что же полиция?— вопрошали ее изумленные ослы из датского парламента. Да что тут полиция? Разве же полиции это по силам?

    Я не виню ФБР, но – когда была кража рукописей, я просила снять отпечатки пальцев, сфотографировать… ведь это простейшие методы криминалистики… Конечно, я в этом ничего не понимаю, но мне все же кажется, что отпечатки пальцев нужно было снять.

    Когда был взлом и вытащили половину замка – профессор Азбель присутствовал при этом – в протоколе даже не было четко зафиксировано, что же произошло, и снова не сняли отпечатков пальцев.
    Международное слушание Сахарова, Polyglott printing house, 1977, стр. 210

Квартирной кражей должна была заниматься американская полиция, а не ФБР (ФБР занимается нарушениями федерального законодательства и обеспечением безопасности страны), но это мелочи, конечно. Факт же в том, что американская полиция на страстные призывы Любы и Азбеля не реагировала — подумать только, даже отпечатки пальцев снять не удосужилась. Да, нетрудно себе представить выражение лица американского полицейского, которого двое психов охмуряют сказкой о том, что из квартиры Любы агентами КГБ была похищена ценнейшая рукопись о производстве в СССР опытов на людях… Надежно отделаться от них полицейский мог единственным способом: «Обращайтесь в ФБР!»— Вероятно, обращение в ФБР последовало, поскольку американские власти, как мы знаем из сообщения Солженицына, владели информацией о психическом состоянии Любы.

Суть «душераздирающего случая с Любой Маркиш» заключается, по ее словам, в следующем:

    …он попросил меня синтезировать хлорэтилмеркантан – вещество крайне ядовитое, боевое отравляющее вещество, с которым студентам во всем мире вообше запрещено иметь дело. Если специалист-химик (не студент) работает с таким веществом, то только после того, как он дает расписку, что был предупрежден о токсичности и прошел инструктаж. Согласно инструкции, работу ведут в противогазе, защитном костюме и в лаборатории, снабженной двойной системой вентиляции.

    […]

    Должна сказать, что в первую очередь действие этого вещества проявляется в поражении кожи (потом уже – в поражении легких). Это уродует человека, а для женщины это особенно тяжело. Я не могла писать, не могла мыть руки, у меня было обезображено лицо. В таком состоянии я пробыла несколько месяцев.
    Там же, стр. 189, 204.

Правильно указанное вещество называется хлорэтилмеркаптан — меркаптан, а не «меркантан», через П вместо Н; невежественное же написание стойко повторяется в издании. Меркаптаны являются органическими производными сероводорода, с каковой точки зрения — как производную сероводорода — можно рассматривать также иприт, но меркаптаны отнюдь не являются веществами «ипритной группы», т.е. не относятся к азотистым ипритам, и тем более не являются они «боевыми отравляющими веществами», как заклинал вместе с Любой «профессор» Азбель. В природе меркаптаны образуются при разложении трупов, вероятно с участием сероводорода, образующегося на ранней стадии разложения, но я никогда даже в бредовых идеях не слышал, что тот или иной врач проводил бы эксгумацию трупа в костюме химической защиты и противогазе, как заклинали эти психи, хотя все или почти все продукты распада трупов, безусловно, токсичны (их тысячи на всем протяжении распада). Воняют меркаптаны отвратительно, как и сероводород, причем они очень летучи: даже малейшая их концентрация в воздухе дает резкий запах, каковое их свойство используется для обнаружения утечки бытового газа (в газ добавляют меркаптан в малой концентрации). О способности же меркаптанов поражать кожу парами я никогда не слышал (в сущности это аналоги спиртов со слабыми кислотными свойствами, т.е. даже при попадании их на кожу в худшем случае возможен легкий ожог, покраснение, хотя поражение кожи в принципе возможно не только кислотное). Возможно, способность меркаптанов поражать кожу «профессор» Азбель вывел из произвольного отождествления меркаптанов и иприта. На подобное он был способен, так как вполне шизофреническим образом истолковал одно известное выражение из уголовного жаргона, «химия»:

    Мне было известно, что «кротов» набирали на «химию» в Восточной Сибири. Это были не заключенные, а деревенские жители, не подозревавшие, «с чем эту химию едят». Это было не только использование человеческих рук с целью изготовления смертоносного оружия, но и массовый эксперимент. Люди попадали в закрытые больницы, и родственникам не выдавали даже трупы…
    Там же, стр. 198.

На уголовном жаргоне «химия» значит не химическое производство, а всего лишь принудительные работы без лишения свободы, т.е. смешение принципиально разных субстанций, «химия» «по понятиям». Человек же, который этого не знает, тем более больной шизофренией, истолковал бы выражение «отправили на химию» самым ужасающим образом… Слышать что-нибудь подобное «профессор» Азбель мог, например, в психиатрической больнице общего типа, находясь там на воображаемом положении «узника ГУЛАГа». Непосредственно с уголовным миром он явно не сталкивался — знал бы тогда, что такое химия, на которую можно отправить, а краем уха слышать что-либо о химии мог именно в психиатрической больнице, где разного рода обвиняемые могли проходить экспертизу.

Бредовая система Любы возникла, возможно, под влиянием какого-нибудь плохо излечимого кожного заболевания, псориаза например, что в совокупности с шизофреническими обонятельными галлюцинациями могло создать субъективно достоверную картину отравления. Впрочем, насчет кожного заболевания утверждать что-либо нельзя, но бредовые-то вымыслы налицо. Этой Любе нужно было лечиться, лечиться и лечиться, а не людей изводить своими бреднями. Подумайте, прошло много лет, но где же долгожданная книга Любы, написанная при финансовом участии Солженицына, т.е. правительства США, на деньги которого существовал Солженицын? Ну, читал эту книгу, вероятно, лечащий врач Любы, даже похвалил, возможно…

К сожалению, из психов на «сахаровских» слушаниях была отнюдь не только Люба. Но даже если бы Люба была одна, конечно со своим милым другом «профессором», а все прочие говорили бы исключительно правду без малейших бредовых вымыслов, то все равно бы не было прощения циничной выходке Сахарова, позволившего использовать свое имя для публичной клеветы на нашу науку. Подумайте, почему кучка болванов из датского парламента назвала свои слушания «сахаровскими»? Для придания клевете веса в глазах заложников демократии? Конечно, ведь негодяй соизволил благословить клеветническую капанию:

    Я благодарен за предоставленную мне возможность выступить на этом «Слушании» и за то, что ему присвоено мое имя. Я рассматриваю это как признание не только моих заслуг не только моих личных, но и всех тех в моей стране, кто стремится к гласности, к осуществлению прав человека и в особенности тех, кто платит за это дорогой ценой лишения свободы. Я предполагаю, что свидетели на этом «Слушании», опираясь на многочисленные документы и на личный опыт…

    Среди важных для этого «Слушания» документов я особо хотел бы отметить издающийся в СССР в Самиздате информационный журнал «Хроника текущих событий». Вышеупомянутые проблемы…
    Там же, стр. 1.

Видим еще одну занятную интеллектуальную черту Сахарова, опять глупость на грани психических отклонений: любая написанная бумажка называется документом. Запиши, стало быть, Люба свои бредни, это тоже стало бы «документальным» обвинением советской власти.

Если вообразить Сахарова ученым и умным человеком, то каким же образом вообразить, что ученый и умный человек оказался во главе кучки дегенератов, зачумленных бредовыми идеями? Каким образом умный человек мог бы купиться на бредовые вымыслы Буковского о «карательной психиатрии»? Да хоть сейчас зайдите в любую психиатрическую больницу, и там вы, скорее всего, встретите пациентов, которые самым искренним образом подтвердят вам факт «психиатрических репрессий», потому как их, совершенно здоровых людей, заточили… Ну, некритично многие душевнобольные воспринимают свое заболевание, ничего не поделаешь. Вместе с тем, пациенты будут совершенно правы: психиатрия репрессивна в самой основе своей, больницы существовали и существуют не столько для лечения, сколько для изоляции больных от общества, но придумала-то психиатрические больницы отнюдь не советская власть. Да и опасность от пребывания больных в обществе грозит далеко не всегда обществу — чаще самим больным. Да, в положении психически больных, конечно, многое можно наладить, можно предпринимать многие меры, но при чем же здесь обсуждение бредовых идей?

Рассматривалось на «сахаровских» слушаниях также преследование «инакомыслящих», заступником которых вообразил себя Сахаров. Если даже отвлечься от того несомненного факта, что с объективной точки зрения подлинным инакомыслящим является только шизофреник, он мыслит иначе, по иным правилам, чем здоровые люди, пример выше, то все равно возникает недоумение: если все без исключения «инакомыслящие» выступали против советского строя с целью уничтожения государства, т.е. все они являлись «политическими заключенными», как называл их Сахаров, то в чем же состоит несправедливость их наказания и почему их следовало освобождать? Разве Сахаров смог бы привести в пример государство, которое позволяло своим гражданам вести деятельность, направленную на уничтожение существующего общественного строя? Почему советская власть, по мнению дегенератов, должна была позволить уничтожать себя? Потому ли, что это демократично? Но советская власть существовала на иных основаниях — «демократического централизма». Или, может быть, «инакомыслящие» добивались не уничтожения государства, а чего-то иного? Отмены «централизма»? Но разве можно добиться хоть чего-нибудь хорошего при помощи клеветы, истерик и оскорблений? Как аукнется, так и откликнется, не правда ли?

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Возникает также вопрос, с какой стати «инакомыслящие» решили, что у них есть право бороться против советской власти? Народ их не поддерживал, и все они прекрасно это знали. Но разве же демократично идти против воли народа?

Все дело в том, вероятно, что такие, как Сахаров, с высоты своего сознания плевать хотели на народ. Себя они считали украшением нравственности, а почти всех прочих, за исключением нескольких своих приятелей и собутыльников, антидемократическим быдлом, зверьем. Вот пример из воспоминаний Сахарова:

    С ужасом и стыдом за свою страну мы узнаем из передач западных радиостанций об обстрелах с вертолетов и бомбардировках деревень, являющихся опорой партизан, о применении напалма, о массовом уничтожении посевов, обрекающем на голод и вымирание обширные контролируемые партизанами районы, о минировании с вертолетов горных дорог, о применении мин-ловушек и даже отравляющих веществ! Спасаясь от ужасов войны, более 4 миллионов афганцев бежали в Пакистан и Иран. Это четверть населения страны. Положение этих людей тоже крайне бедственное. Это самая большая масса беженцев в современном трагическом мире. Могут ли афганцы простить все эти причиняемые им страдания, гибель близких?..

    В первые месяцы войны на улицах Кабула кагебисты (как передавало радио) расстреляли демонстрацию девочек-школьниц. Такие преступления производят глубокое впечатление на людей и никогда не забываются. Сообщалось о случаях, когда попавших в плен партизан, в том числе раненых, сжигали заживо, о расстрелах семей крестьян, помогавших партизанам. Конечно, и партизаны совершают много жестокостей. Как заявил один из их представителей, партизаны не имеют возможности охранять и кормить пленных и обычно их расстреливают. Было много сообщений об очень жестоких расправах с пленными и афганцами, сотрудничавшими с режимом Кармаля.

    От обмена пленными советско-кармалевская сторона всегда отказывается. Известны случаи, когда советских солдат, попавших в окружение, расстреливали с воздуха советские же вертолеты, чтобы не дать им сдаться в плен.
    А.Д. Сахаров. Воспоминания. Часть вторая. Глава 28. Афганистан, Горький

Мог ли умный человек поверить во все перечисленные преступления нашей армии? Напалм, например, в советской армии никогда не использовался, его даже в наличии никогда не было. Это американское средство поражения, созданное американскими химиками; им американская армия пользовалась во Второй мировой войне, в Корее и во Вьетнаме. Напалм представляет собой густую смесь бензина, керосина и полистерина, которая обладает отличной клейкостью: попадет на руку — прожжет руку, попадет на голову — прожжет голову, поскольку стряхнуть его невозможно. Особенностью его является также очень высокая температура сгорания, более 1000°С, что приводит к смерти людей поблизости даже при отсутствии контакта с напалмом — либо от выделяемого жара, либо от удушья, так как кислород потребляется на очень интенсивное сгорание. Гениальная в своем роде вещь, не так ли?

Именно во Вьетнаме и было все то, о чем писал Сахаров: «обстрелы с вертолетов и бомбардировки деревень, являющихся опорой партизан, применение напалма, массовое уничтожение посевов, обрекающее на голод и вымирание обширные контролируемые партизанами районы, минирование с вертолетов дорог, применение мин-ловушек и даже отравляющих веществ» (насчет последнего я не уверен, но раз уж по радио передавали…). Стоит добавить также расстрелы мирных жителей, в том числе массовые, целых деревень, всех подряд, от стариков до грудных детей. Один из массовых расстрелов — в деревне Сонгми (или Сонг Ми, а также Пинквилл по-американски) — случайно стал известен широкой американской общественности и обсуждался в США публично, что, вероятно, многих людей привело к глубокому переосмыслению вьетнамской войны. Состоялся даже суд, в результате которого за расстрел вьетнамской деревни, сотен человек, был осужден один американский военнослужащий — лейтенант Келли, да и тот лишь года три провел под домашним арестом, после чего был помилован. При этом миллионы, наверно, американцев слышали по телевидению беседу с участником расстрела в Пинквилле Полом Мидлоу, который рассказывал, как он лично убивал «гуков», в том числе грудных детей. Странное это интервью, потрясающее простотой и будничностью рассказа Мидлоу, почти полностью приведено в книге Г.А. Боровика «Пролог». Рассказано в этой книге и об использовании напалма, примеры приведены. Весьма занятно описана там и встреча автора с главой службы общественных связей компании «Dow Chemical», производившей напалм.

Поразительно, неужели Сахаров ничего не слышал о вьетнамской войне? Неужели о ней любимая его радиостанция ничего не передавала? Ведь вьетнамские дела американцев просто приписаны были советской армии… Это обычная психология: человек обо всех судит по себе, не всякий, впрочем, но к низкоорганизованным личностям, работавшим на лживых американских радиостанциях, это относится прямо.

По поводу расстрела демонстрации девочек-школьниц (в мусульманской стране, республика в которой была установлена только в 1973 г.) Сахаров мог бы задать себе логичный вопрос: с какой же это целью «кагебисты» расстреляли девочек? Неужели демонстрация девочек-школьниц была направлена против советской власти? Ей-богу, нужно рехнуться, чтобы попугаем повторять такие вещи.

О расстреле же советских солдат с советских вертолетов и говорить нечего. Негодяю указывали публично, на съезде народных депутатов, что он оскорбил армию, а он лишь отговаривался, мол армию не оскорблял… Забыл, что ли? Или уж оскорбление в его понимании было чем-то иным, отнюдь не подобной глупой болтовней на манер попугая?

Разумеется, подобные наглые выпады советская власть терпеть не могла, и после ввода в Афганистан советских войск, встречали которые, кстати, с цветами, есть кадры кинохроники, Сахарова отправили в Горький, на покой, освободив его не только от государственных наград, но и от работы, в которой он едва ли мог уже принимать участие в связи со своим умственным состоянием.

В Горьком, однако же, Сахаров не успокоился, а лишь озлобился, если применимо это слово к вялому и заторможенному человеку. В 1983 г. появилась вдруг публикация Сахарова в американском журнале «Foreign Affairs» (иностранные дела), оформленная как открытое письмо профессору С. Дреллу, американскому эксперту по контролю за вооружениями, публично предложившему замораживание существующих ядерных арсеналов США и СССР. Одна из главных мыслей статьи заключается в том, что замораживать арсеналы невыгодно для США — следует сначала нарастить ядерные вооружения определенного класса… Вот примеры рассуждений Сахарова на уровне прозрачных намеков:

    Я знаю, что на Западе очень сильны пацифистские настроения. Я глубоко сочувствую стремлениям людей к миру, к разрешению мировых проблем мирными средствами, всецело разделяю эти стремления. Но в то же время я убежден, что совершенно необходимо учитывать конкретные политические и военно-стратегические реалии современности, причем объективно, не делая никаких скидок ни той, ни другой стороне, в том числе не следует, а priori исходить из предполагаемого особого миролюбия социалистических стран только в силу их якобы прогрессивности или в силу пережитых ими ужасов и потерь войны. Объективная действительность гораздо сложней, далеко не столь однозначна. Субъективно люди в социалистических и в западных странах стремятся к миру. Это чрезвычайно важный фактор. Но, повторяю, не исключающий сам по себе возможности трагического исхода.

    […]

    Вторая группа проблем в области ядерного оружия, по которой я должен здесь сделать несколько дополнительных замечаний,– переговоры о ядерном разоружении. Запад на этих переговорах должен иметь, что отдавать!

    […]

    Многие из происходящих сейчас трагических событий уходят корнями в далекое прошлое. Было бы совершенно неправильно видеть всюду только руку Москвы. И все же, рассматривая то, что происходит на Земле, в целом, укрупненно, нельзя отрицать происходящего начиная с 1945 года неотступного процесса расширения сферы советского определяющего влияния – объективно это не что иное, как общемировая советская экспансия. По мере экономического, хотя и одностороннего, и научно-технического усиления СССР и его военного усиления этот процесс становится все более широким. Сегодня он приобрел масштабы, опасно нарушающие международное равновесие. Запад не без оснований опасается, что под ударом оказались мировые морские пути, нефть Арабского Востока, уран и алмазы, другие ресурсы юга Африки.
    А.Д.Сахаров. Опасность термоядерной войны. Открытое письмо доктору Сиднею Дреллу

Очень хорошо видно, что любовь к человекам, высокопарно пропетая во множестве заклинаний данной статьи, здесь совершенно лишняя: Сахаров печется лишь о том, чтобы США не совершили политической ошибки и не остались в проигрыше перед СССР (там ведь дураки сидят, ничего не понимают), причем военная угроза от СССР обозначена как совершенно действительная. Человеколюбец Сахаров публично настраивал американские власти не только против нашего народа, но и против мировых человеков, ведь дальнейшее наращивание ядерных вооружений было опасно для всех. Кстати сказать, с подобными призывами, направленными против нашего народа, на страницах указанного журнала выступал также Солженицын.

В ответ на возмутительные и опять же глупые заявления Сахарова (нашел же, кому советы о вооружении давать) последовала реакция в печати нескольких членов АН СССР, вот большой фрагмент:

    Открыв номер американского журнала «Форин афферс» и обнаружив в нем пространную статью академика Андрея Сахарова, мы взялись за ее чтение, ожидая, по правде говоря, всякого. Что Сахаров пытается очернить все, что нам дорого, что он клевещет на собственный народ, выставляя его перед внешним миром эдакой безликой массой, даже и не приблизившейся к высотам цивилизованной жизни, мы хорошо знали.

    Сахаровское творение в «Форин афферс» нас тем не менее поразило. Как бы вступив в полемику с американским профессором из Стэнфордского университета С. Дреллом, который высказывается в пользу замораживания существующих ядерных арсеналов СССР и США, Сахаров призывает США, Запад ни при каких обстоятельствах не соглашаться с какими-либо ограничениями в гонке вооружений, ядерных в первую очередь. Он прямо-таки заклинает руководителей Вашингтона продолжать их милитаристский курс, курс на конфронтацию с Советским Союзом, на военное превосходство, доказывая, что Соединенные Штаты, НАТО не должны ослаблять гонку вооружений как минимум еще 10-15 лет.

    Это может показаться неправдоподобным, но нижеследующее написано черным по белому. Сахаров умоляет тех, к кому он обращается, «не полагаться на благоразумие противника». Кто же этот «противник»? Советский Союз, страна, в которой он живет. Он предупреждает хозяев Америки: не верьте миролюбию социалистических государств. Открыто, не стесняясь, Сахаров одобряет планы США и НАТО по развертыванию американских «першингов-2» и крылатых ракет в Западной Европе – этого оружия первого удара, которое намереваются нацелить на нашу страну и другие социалистические государства. Один из его аргументов – если у Вашингтона будут ракеты МХ, а это тоже всем известное оружие первого удара,– «Соединенным Штатам будет легче вести переговоры» с СССР.

    Мы несколько раз возвращались к этим местам в статье Сахарова. И у нас появилось какое-то странное ощущение: да он ли это пишет? Ведь все это мы уже много раз слышали, читали. Именно так говорит министр обороны США Уайнбергер. Так говорит президент Рейган. Это язык американских генералов и политиков-ультра. Сахарову не хватает только назвать СССР «исчадием зла» и объявить «крестовый поход» коммунизму – и его хоть сажай в Пентагон, в Белый дом.

    И еще одно нам показалось невероятным. Сахаров – ученый. Ему предметнее видно и лучше известно, какими могут стать последствия тех действий, к которым он призывает правительство страны, уже однажды испробовавшей на людях оружие массового уничтожения. Тогда США обрушили атомную смерть на японские города. Их правители хотели показать миру, и прежде всего нашей стране, какой силой они обладают. Сегодня Сахаров по существу призывает использовать чудовищную мощь ядерного оружия, чтобы вновь припугнуть советский народ, заставить нашу страну капитулировать перед американским ультиматумом. Да к какой стране и к какой «цивилизации» он себя относит и чего в конечном счете добивается? И неужели он не понимает, что наращивание вооружений, к которому он призывает, несет угрозу не только нашей стране, потерявшей в последней войне 20 миллионов человек, но всем без исключения народам, самой человеческой цивилизации?

    И здесь мы начинаем думать о Сахарове уже не как об ученом. Что же он за человек, чтобы дойти до такой степени нравственного падения, ненависти к собственной стране и ее народу? В его действиях мы усматриваем также нарушение общечеловеческих норм гуманности и порядочности, обязательных, казалось бы, для каждого цивилизованного человека.

    Мы знаем, что Сахаров ходит в больших друзьях у тех в Америке, кто хотел бы смести с лица земли нашу страну, социализм. Эти его друзья все время поднимают шум о «трагической судьбе Сахарова». Не хотим сейчас говорить об этом беспредельном лицемерии. Нет, наше государство, наш народ более чем терпимы по отношению к этому человеку, который спокойно проживает в городе Горьком, откуда и рассылает свои человеконенавистнические творения.

    […]

    Академики

    А. А. ДОРОДНИЦЫН,

    А. М. ПРОХОРОВ,

    Г. К. СКРЯБИН,

    А. Н. ТИХОНОВ.
    Когда теряют честь и совесть // Правда. 2 июля 1983 г.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Оголтелые поклонники Сахарова называют это «травлей», однако же слово травля применимо лишь к той мощной своре, в составе которой тявкали Сахаров и Солженицын. Денег на травлю советской власти и сопутствующие мероприятия были потрачены миллиарды, в том числе капельку на Сахарова с Солженицыным. Подумайте, например, какой идиот покупал в США и в Европе книги Солженицына? Поди-ка Солженицын отнюдь не Дэн Браун и не Арнольд Шварценеггер, не так ли? Я понимаю, почему книги Брауна продаются миллионами, но вот почему миллионами продавались книги Солженицына… Да ведь здоровый американский потребитель и фамилию-то этого Солженицына произнести без запинки не сумеет, даже и прочитать правильно некоторые не смогли бы, не говоря уж о массовой покупке его книг. Могут возразить, что Солженицын получил Нобелевскую премию в 1970 г., но в шестидесятых и семидесятых годах размер Нобелевской премии составлял от 30 до 70 тысяч долларов, например Шолохов в 1965 году получил 62 тысячи долларов [1],— возможно, на дом в американской провинции хватило бы (теперь, наверно, только специалист может сказать, сколько в семидесятых годах стоил дом в американской провинции). Но на какие же деньги Солженицын не только приобрел особняк в США, но и долгие годы жил припеваючи со всей семьей, разбазаривая даже стипендии несчастным вроде Любы Маркиш? Он там успел, помилуй бог, детей вырастить и выучить, причем наверняка не бесплатно, ведь это не СССР. А какую чепуху он написал за столь долгое время? Неподъемную книгу о революции в России? Да на кой черт она здоровому американскому и европейскому потребителю, а также и все остальные его книги? Нет, даже, даже Дэн Браун с одной книги, даже объемной как «Архипелаг ГУЛАГ», едва ли смог бы много лет прожить с размахом в приобретенном собственном доме, вырастив и выучив четырех детей, и совсем не работать. Печатать-то, возможно, книги Солженицына и печатали, но тиражи тогда должно было выкупать главным образом американское правительство — иное даже в бреду вообразить невозможно.

Не знаю, как платили Сахарову; возможно, он работал бесплатно, лишь за безумную свою идею, так как жизнь его очень даже неплохо оплачивала советская власть. В одном своем интервью корреспондентам из мира общечеловеческой любви он заявил, что в 1969 г. пожертвовал Красному кресту и на строительство онкологического центра 139 000 рублей (очень большие деньги по тем временам). Даже в семидесятых годах, будучи уже изгнан с ответственной работы, он получал все еще много — по его же словам, 400 рублей как действительный член АН СССР и 350 рублей за работу в институте. После же изгнания из института остались деньги академические (из академии никого не изгоняли, прецедента не было) и, как нетрудно догадаться, пенсия 120 рублей (персональную едва ли дали) — тоже еще много. Из простых людей мало кто получал столь высокую зарплату — 520 рублей.

Вероятно, незадолго до смерти жены от рака, последовавшей в 1969 году, Сахаров решил, что жизнь кончилась, в связи с чем и выступил сначала против советской власти с «размышлениями» (1968), а потом отдал свои деньги на добрые дела (1969), то ли позабыв о детях своих, то ли отделив и им часть состояния. Если уж человек по доброй воле расстается с большими деньгами, то обычно это значит, что жить он долго не собирается, что теперь-то уж деньги ни к чему; до некоторой степени это даже демонстрация своей решимости. Наверняка он подумывал о самоубийстве, но предпочел бы, вероятно, чтобы советская власть помогла ему умереть. От самоубийства он отказался, вероятно, по собственной воле, но решил, кажется, посвятить остаток жизни высшему служению — борьбе за попранную справедливость с игрой на нервах советской власти. Что ж, служение удалось, итог налицо.

Поразительно, Сахаров стал одним из известных мировых политиков, но при этом глупость его достигла величины даже анекдотической в буквальном смысле: в одной свой работе, направленной на одурманивание передовых сил демократии, он в качестве истины изложил известный анекдот:

    Недавно большую группу хороших студентов-выпускников различных вузов страны собрали на месяц в Ленинграде под каким-то благовидным предлогом (комсомольцев, конечно; сейчас в вузах практически одни комсомольцы). Их сытно кормили и много поили в лучших ресторанах, всячески развлекали – все бесплатно. В общем, дали «покататься как сыр в масле». А потом спросили – хотите всегда так жить? Поступайте в ВПШ! (Высшая партийная школа, самый бездарный станет там минимум вторым секретарем райкома).
    А.Д. Сахаров. О стране и мире

Возникает вопрос, каким образом этот анекдот мог быть воспринят Сахаровым в качестве истины? Неужели догадаться невозможно было, что это шутка, сатира народная? Неспособность Сахарова понять простейшую шутку с особенной силой рождает подозрения на его шизофрению, т.е. «формальный» тип мышления и нарушения в эмоциональной сфере, холодность, переходящую в бесчувственность.

Убежденность Сахарова в заведомой порочности советской власти в любом деле и при любых обстоятельствах, не требующую никаких доказательств, можно квалифицировать как бредовое состояние, индуцированное или нет. Вот пример подобной его реакции:

    В это время позвонил Кэвин. Он сообщил, что только что было передано по телетайпам сообщение об осуждении трех армян за взрыв в метро и одновременно сообщено, что приговор приведен в исполнение.

    Совершенно потрясенный, я почти что прокричал в трубку:

    – Это убийство! Я объявляю в знак траура однодневную голодовку…

    Кэвин воскликнул:

    – Андрей, зачем вы это делаете?! Ведь они – террористы!

    – Их вина не доказана. Как можно считать их террористами?..
    А.Д. Сахаров. Воспоминания. Часть вторая. Гл. 26

В судебных делах бывает всякое, в том числе ошибки и фальсификации, но ошибку или фальсификацию можно установить только после знакомства с фактами по делу, а не из высших демократических убеждений. Утверждая, что вина террористов не доказана, Сахаров в лучшем случае мог руководствоваться только сплетнями и слухами, но действительным мотивом дикого его поступка, удивившего, как видим, даже борзописца свободного слова, явилась ненависть, основанная на бредовом убеждении в заведомой неправоте советской власти по любому вопросу. Нормальным людям такое поведение не свойственно.

Страшно становится, когда видишь, как этот человек с мышлением то ли ребенка, то ли шизофреника и ему подобные — балбесы, психопаты и душевнобольные — заправляют мировой политикой, публично призывая таких же несчастных на баррикадах демократии усилить давление на нашу страну — как военное, так и дипломатическое, и экономическое. Дегенераты не осознают ни поступков своих, ни их возможных последствий, и именно это представляет собой угрозу для мира. Гораздо страшнее глупой советской политической элиты, обладавшей кучей забобонов, для современного мира дегенераты, тупой и жестокий вненациональный сброд, выродки, склонные даже к созданию мировых коалиций — вплоть до «мирового правительства», выдуманного Сахаровым. Это парадокс существования дегенератов: они борются за мир во всем мире, но нет для мира ничего страшнее их самих, их власти и их борьбы,— по той простой причине, что они безумны и космополитичны.

Поклонники Сахарова считают, что все разумные люди поддерживали шизофренического толка выпады его, но это не соответствует действительности: умные люди всегда оценивали Сахарова верно. По простоте своей и глупости, Сахаров оставил в воспоминаниях рассказ о беседе со знаменитым Туполевым, которого он попытался пригласить на судебный процесс по делу Буковского для протеста:

    Я кратко и насколько сумел убедительно изложил цель своего приезда. Туполев слушал меня с напряженным вниманием и несколько минут молчал. Потом на лице его появилась язвительная усмешка, и он стал задавать мне быстрые вопросы, иногда сам же на них отвечая. Суть его речи сводилась к тому, что никакого Буковского он не знает и знать не желает, что из моих ответов он видит, что Буковский бездельник, а в жизни всего важнее работа. Он видит также, что в моих взглядах – абсолютный сумбур (это было сказано, когда я упомянул, что советские военные самолеты с арабскими летчиками бомбят колонны беженцев в Нигерии, осуществляя тем самым геноцид – я это говорил уже в конце разговора в смысле: пора подумать о душе). Ехать на суд он категорически отказался, мне же, по его мнению, необходимо обратиться к психиатру и подлечиться.
    http://www.sakharov-archive.ru/Raboty/V_Glava_2_9.htm

Если бы Сахаров последовал разумному совету Туполева обратиться к психиатру, то не только жизнь его сложилась бы более счастливо, но и гадостей людям он сделал бы гораздо меньше. Также считал Сахарова психически больным президент АН СССР А.П. Александров.

Почти равным образом, с раздражением, отреагировал на Сахарова и его жену Окуджава, большой, кстати, либерал:

    К сожалению, такая теплая встреча оказалась последней. Жизнь развернула нас в разные стороны. Через два года, встретившись случайно с Люсей, на ее вопрос, как он живет, Булат сказал (зло, по словам Люси):

    – Хорошо живу. Денег много. Вот машину купить собираемся.
    Там же.

Может быть, это ответ на «экономические» измышления Сахарова о том, какая ужасающая бедность царит в СССР?

Возможно, за всю свою жизнь Сахаров совершил далеко не один хороший поступок, возможно даже в ходе своей «правозащитной» деятельности, но даже перечисленные выше гадости его и глупости, наверняка далеко не все, не позволяют относиться к нему с уважением. Образ мыслей его и инфантильное поведение трудно назвать разумными: глупость он проявил фантастическую, сказочную, наводящую даже на мысль о психических отклонениях. Инфантилизм, конечно, трудно признать нормой, но и психозом он не является — так, тяжкое наследие родительской опеки, черта характера, конституция, а не патологический процесс, приводящий к разрушению личности. Возможно, некоторая вялость Сахарова и даже заторможенность были следствием инфантильной неуверенности в себе. Возможно, и подкаблучное его положение при мамаше Боннэр, которая, кажется, одним только взглядом могла дробить камни, связано с инфантилизмом его и неуверенностью в себе. Впрочем, может быть, это просто характер — как и классическая «просто глупость».

Само по себе неприятие Сахаровым советской действительности понять можно: у советской власти была масса недостатков, но человек, который собирается свалить государственную власть, даже если он фантастически воображает себе свержение власти как процесс постепенный, поэтапную эволюцию, должен обладать и высоким разумом, и высокой ответственностью, чувством ответственности перед народом за свои действия. Сахаров же был человек не только глупый, но и совершенно безответственный, не понимавший даже приблизительно, к чему могут привести его выпады, да и до народа нашего ему дела не было. Некоторая неприязнь его к народу, возможно, связана с тем, что народ советскую власть поддерживал и до начала массированного поливания власти грязью свергать ее не собирался, разве что часть самой власти хотела бы устраниться с «реставрацией капитализма» и, соответственно, распределением государственной собственности в свою пользу. Реставраторам Сахаров нужен был, как воздух, но понять это без посторонней помощи он был не в состоянии.

Конечно, для жуликов восьмидесятых годов и дегенератов даже память о Сахарове священна: первым она дает возможность почувствовать себя честными людьми, а вторым — умными и деловыми; после возвеличивания Сахарова и ему подобных те и другие из отбросов общества превращаются в его элиту. Но за что же мог бы уважать Сахарова простой нормальный человек? За что вообще можно уважать столь низкого, жалкого и глупого человека, как Сахаров, потерявшегося на просторах «общечеловеческой» мысли?

Своими глупыми идеями о сближении политических систем до слияния их воедино Сахаров опередил Горбачева на пару десятилетий, и конечно, упустить столь жирного гуся реставраторы капитализма не могли: Горбачев лично вызвал Сахарова из горьковской ссылки для продолжения его клеветнической деятельности. Именно в силу издавна проповедуемых им новых идеалов власти этого гуся и сотворили кумиром представители двух течений нашей общественной жизни — жулики и дегенераты (последних я определяю как сторонников бредовых идей — невыводимых, нефункциональных в математическом смысле, ненаучных). Разумеется, на жуликов и дегенератов из цитадели общечеловеческой любви Сахаров произвел то же самое впечатление — лакомый кусочек.

Таким образом, образ Сахарова стал чем-то вроде языческого божка части элиты, навязываемого народу, истукана, коему подобает кланяться, чтить его неизвестно за что — кажется, лишь за самое его существование. Сам Сахаров мог быть хоть клиническим идиотом, это не существенно; важно же, что светлый и тихий образ его, созданный кучкой борзописцев, согревает наши сердца и вселяет в нас гордость за свою страну. Это выраженное языческое состояние, первобытнообщинное, когда любовь к истукану, именно же к вымыслам своего воображения, отождествляется с любовью к племени своему. Новый истукан, впрочем, оказался не любим народом, но и не презираем: ныне он попросту никому не нужен, даже, возможно, части жуликов и дегенератов. Что ж, принимали его без особой любви и расстались без сожаления — типичная участь дурака.

http://www.dm-dobrov.ru/publicism/saharov.html