Истории обращения в Православие раввина, буддиста и двух протестантов

[Александр Васильевич]

(Окончание)

И Христос, кстати, открывает еще больше. Во всех теистических религиях говорят: Бог один и Он – одна личность. А Христос открывает истину, что Бог – это Троица, Которая, с одной стороны, обладает теми же личностными качествами, о которых мы говорили, а с другой стороны, открыта в любви, открыта миру. Получается, что христианство в этом плане более глубокое откровение, чем учение всех других теистических религий. А в буддизме постулируется, что Абсолют безличен. И при этом признается наличие у нас страданий и что от них нам надо избавляться, как от бессмысленных мучений, а также помогать в этом другим существам. Такова мотивация буддизма, зерно, из которого всё прочее вырастает.

Но если мы исходим из предположения, что у нас есть Бог-Личность, любящий Отец, сотворивший мир и всех людей по любви, тогда, вступая в отношения с Богом, вернее – восстанавливая правильные отношения с Богом, чем для нас становится страдание? Наши страдания и все неприятности, которые с нами происходят, мы понимаем как наказание. А наказание – это указание, куда тебе правильно идти. То есть это добрый любящий Отец через такое событие показывает: сюда не лезь, а вот сюда пойди. И Он показывает нам что-то хорошее. Так страдания приобретают смысл.

Отец Георгий: Собственно, если мы верим в личностного Бога, с Которым возможны отношения, то не только страдания, но всё в нашей жизни наполняется смыслом. Вся наша жизнь становится диалогом с Богом. И у нас нет никакого балласта, никаких «лишних» происшествий в жизни. Каждое событие нашей жизни осмысленно. Через него нам Господь что-то хочет сказать. И страдания обретают смысл. И через них Господь нам что-то говорит, помогает нам и очищает нас. И это сильно отличается от того, что видишь, когда обращаешься к буддизму, который, как и другие индийские религии, возник из ужаса бессмысленности страданий, от которых нужно любой ценой убежать. Даже если цена такая, как…


_{Святой праведный Иов Многострадальный}
    
Антон Готман: …потеря своей личности. Да! Возьмем, к примеру, книгу Иова. Иов теряет всё – и то, чем владел, и детей, и здоровье. Страдания неимоверные. Но вот его слова: «Господь дал, Господь и взял. Да будет имя Господне благословенно!» (Иов 1: 21). Это человек, который понимает Истину на каком-то более высоком уровне, чем предлагает Будда. Иов понимает, что Бог на самом деле забрал у него всё это для его блага. И в конце концов так и происходит. Он говорит: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов 42: 5). То есть он вышел на другой уровень богопознания.

Откуда вы знаете, что на самом деле лучше для этого человека? Страдать ему или не страдать?

Когда мы говорим о страданиях в мире, часто спрашивают: «Почему ваш благой Бог допускает это?» Но откуда вы знаете, что на самом деле лучше для этого человека? Страдать ему или не страдать? И когда ему лучше умереть – сейчас или через пять лет? Может, он за эти пять лет превратит себя в чудовище. Или сопьется, грубо говоря. Мы ведь этого не знаем. А Бог знает это намного лучше нас. Просто посмотрим на мир. Каждая клетка нашего тела намного сложнее, чем всё, что может создать человек. А тело – это огромная совокупность клеток, каждая из которых действует по-разному. А Земля? А Вселенная? Всё настроено таким образом, чтобы поддерживать жизнь и помогать человеку существовать в этом мире. Но кроме невероятной сложности мы видим и огромную красоту Вселенной, даже когда просто смотрим на звездное небо. Бог охватывает Своим разумом то, к чему мы даже и приблизиться не можем. И потому нелепы и несообразны претензии к Богу вроде «почему Ты, Господи, сделал так, а не сделал эдак, как нам хотелось бы?»

Отец Георгий: А с какими сложностями вам пришлось столкнуться? Когда вы перешли от внутреннего понимания истинности христианства непосредственно к практике христианской жизни, что для вас было труднее? Может быть, с чем-то пришлось бороться в себе?

Антон Готман: Не знаю, стоит ли рассказывать о внутренних переживаниях, связанных с этим. Коротко говоря: были проблемы. Поэтому людям, которые сейчас делают выбор: туда или сюда, – хочу посоветовать: лучше не суйтесь. Есть многие вещи, которые лучше просто не трогать. Никогда. Не знать и не пробовать.

Отец Георгий: Буддизм к ним относится?

Буддизм, приходя в какой-то регион, даже местных демонов вбирал в свой культ. И буддисты к ним обращаются, почитают их

Антон Готман: Многие практики в буддизме. Ну как сказать про весь буддизм?! Вот Будда за 500 лет до Христа давал определенное учение. Может быть, для атеиста, который ни во что не верит и не хочет воспринимать даже каких-то нравственных качеств, прийти к буддизму будет шагом вперед. Он хотя бы начнет соблюдать какие-то нравственные предписания и понимать, что жизнь не заканчивается смертью, что есть какая-то ответственность в загробной жизни. Об этом буддизм говорит, что после смерти ты ответишь за всё, что наделал в этой жизни. Для меня, допустим, это был такой шаг. Естественно, лучше было бы тогда мне прийти ко Христу и этого шага лишнего не делать. Лишние шаги всегда таят опасность, что человек застрянет и не станет дальше идти. Вот в чем проблема. Бог – Личность, и отношения с Богом – это самое главное в жизни, и, естественно, буддизм этого не даст. Буддизм может дать какие-то нравственные качества человеку, но при этом и много побочных эффектов. Одно дело – изначальное учение Будды, другое – то, чем буддизм стал обрастать на протяжении своей истории в различных регионах. Он стал обрастать божествами, охранителями, фактически даже какими-то демонами… Буддизм приходил в тот или иной регион, и даже демонов с их точки зрения – не с нашей, христианской точки зрения, а с точки зрения местных жителей – он вбирал в себя, в свой культ, когда демонические формы стали называться просветленными существами, охранителями учения и так далее. И в определенных практиках буддисты начинают к ним обращаться, почитать их.


_{Джамсаран}

Отец Георгий: Да, Джамсаран[3] и так далее… все эти картинки с существами, которые находятся в крови, с оружием, «украшенные» человеческими черепами…

Антон Готман: При этом буддисту объяснят, что это на самом деле просветленное существо – это просветленный, который явился среди демонов, чтобы демонам преподавать учение и выводить их из демонического состояния. Но даже с этой точки зрения возникает вопрос: «Если он среди демонов явился для них, то пускай он для них и проявляется. Зачем нам к нему в этой демонической форме обращаться?» Обращайтесь хотя бы к тем, которые в человеческой форме проявились. Нет, обращаются к демонам. И вот это всё потом начинает сказываться. Практики, связанные с обращением к ним, потом дают свои проблемы, которые могут завести очень далеко.

Отец Георгий: Я видел, что вы беседовали в интернете с людьми, которые называют себя русскими буддистами. Какие ваши впечатления об этих беседах, о том, насколько адекватно их представление буддизму, который вы знали?

Наши буддисты всё равно остаются людьми нашей культуры, русской

Антон Готман: Ну, мы – люди, выросшие в определенной культуре. Это культура, которая когда-то сформировалась на основе Православия, а потом ее долго громили атеизмом. Большинство буддистов моего возраста и чуть постарше – это люди, которые родились в Советском Союзе, потом пришла мода на Восток, а она в свое время была очень сильная. Это тот фон, на котором многие заинтересовались буддизмом. Но в итоге у многих сложились свои собственные представления об этом. Есть, конечно, традиционные школы, есть люди, которые серьезно пытаются разобраться, изучают тибетский язык и санскрит, начинают рыться в текстах, – но они всё равно остаются людьми нашей культуры. Об этом, кстати, даже Далай-лама говорил в одном интервью. Я читал его давно, еще будучи буддистом, и удивлялся: «Что это он так странно говорит?» А он говорил, что человеку, выросшему в христианской среде, лучше оставаться христианином и не лезть в буддизм, потому что он и буддизм толком не поймет, и христианином быть перестанет. Так оно, в общем-то, часто и происходит, что человек начинает адаптировать буддизм под какие-то свои личные представления.

Отец Георгий: У нас человек, желающий узнать христианскую культуру, имеет возможность войти в живую традицию. А человеку, который, живя на территории Центральной России, Украины или Белоруссии, желает узнать буддистскую культуру, войти в живую традицию довольно трудно. Можно, конечно, отправиться в Калмыкию, Бурятию, Тыву – но и там советский период не прошел бесследно, и насколько там в полной мере сохранилась непрерванная буддистская традиция – это еще вопрос. Что же в действительности происходит? Увлекающиеся буддизмом у нас, как правило, черпают знания из уже адаптированных под людей христианской культуры изложений, а потом даже это адаптируют еще и под свои собственные представления. И в результате получается так, что у каждого «русского буддиста» свой собственный буддизм, но при этом он истово верует, что это «самый правильный буддизм».


_{Монастырь десяти тысяч будд, Гонконг}
    

Окунаясь в живую традицию, «русские буддисты» говорят: «Это же совершенно не то, что мы себе представляли!»

Антон Готман: Есть еще один такой момент: некоторые наши буддисты сначала в России изучают буддизм, потом едут окунаться в живую традицию, допустим, на севере Индии, где очень много тибетских монастырей. И вот, окунаясь в живую традицию, «русские буддисты» говорят: «Это же совершенно не то, что мы себе представляли! И чем это принципиально отличается от вещей, которые нам не нравились в Православии, например какого-то обрядоверия? Вот, здесь то же самое у традиционных буддистов». У нас тем, кто пытается войти в буддизм, часто свойственно представлять Восток в некоем романтическом ореоле. Но этот ореол может рассеяться после поездки в Индию или в традиционно буддистские страны – и часто рассеивается.

Проблема любой религии, традиционной для данной территории, в том, что есть много людей, которые лишь формально принадлежат ей. Они не интересуются ее учением, им важно лишь решение каких-то земных вопросов. В России они придут в православный храм, чтобы машину освятить, ребенка покрестить, чтобы не болел, – и всё. А буддисты в России – это люди сознательного выбора, которые ищут, изучают, практикуют. И когда некоторые начинают сравнивать номинальных православных с сознательными буддистами, то возникает впечатление, что последние смотрятся более выгодно. Но если вы поедете в буддистскую страну или регион, то увидите, что там большинство верующих также ограничивает свою религиозную жизнь лишь тем, чтобы с помощью обрядов изгнать духов из дома или из машины, что-то с ребенком сделать, чтобы он не болел, – и всё. Никакие «благородные истины» буддизма их просто не интересуют. А православные общины в такой иноверной среде, наоборот, зачастую состоят из глубоко верующих христиан, людей сознательного выбора. Этого не понимают многие у нас, увлекающиеся буддизмом. Но, попав в живую среду, в которой большинство людей связывают себя с традиционным буддизмом, испытывают удивление и разочарование.

Отец Георгий: Стоит заметить, что и сами наши неофиты нередко производят весьма своеобразное впечатление на жителей традиционно буддистских стран. Несколько лет назад я какое-то время жил в Таиланде, там один из русскоязычных телеканалов держит русский бизнесмен, который считает себя буддистом. И он вел на своем канале передачу, где с очень серьезными намерениями проповедовал буддизм русским зрителям. При этом, что интересно, тайцы, знающие русский язык, смотрели это как юмористическую передачу: им было смешно от того, что они слышали от этого иностранца про религию, в которой они с детства воспитаны. Собственно, упомянутые вами слова Далай-ламы касаются той же проблемы.

Антон Сергеевич, спасибо большое вам за рассказ. Дай Бог, чтобы каждый человек нашел свой путь к Богу.

С Антоном Готманом
беседовал священник Георгий Максимов

26 июня 2015 г.

<sub>[1] «Четыре благородных истины» – название традиционной формы изложения главных положений буддистского учения.

[2] «Принятием прибежища» называется буддистская инициация, после которой интересующийся становится членом сангхи (буддистской общины).

[3] Джамсаран – один из так называемых «защитников веры», почитаемых в тибетском буддизме. Ему совершаются службы, проводятся специальные медитации на его образ.</sub>

https://pravoslavie.ru/80215.html

[Александр Васильевич]

АМЕРИКАНЕЦ, БРОСИВШИЙ ВСЁ РАДИ ПРАВОСЛАВИЯ

Тогда как одни, ни о чем не жалея, рвутся за океан в поисках лучшей жизни, другие, наоборот, держат путь в Румынию. Причем после долгих лет мечтаний попасть сюда. Один из таких людей уже более десяти лет подвизается в монастыре Оаша. Когда-то он был католиком и работал в самом крупном банке Америки. А теперь он православный монах и обучает своих румынских собратий церковному пению.

Американец с вершины горы

_{Отец Савва}

   
Он поет в церкви, заиндевевшей от мороза. Напев печальный и протяжный, вздымающийся из самой глубины души. Сквозь высокие окна пробивается свет, в котором кружатся разноцветные пылинки. Он стоит высокий и прямой, курчавая рыжеватая борода выдается вперед. Длинный черный подрясник почти до пола. И только в самом низу, над ботинками угадывается полоска джинсов.

Итак, это отец Савва. «Американец», как прозвали его верующие. Десять лет назад он пересек океан, пересаживаясь с самолета на самолет, менял корабли, автобусы и поезда, ехал дни и ночи, непрестанно молясь, чтобы в конце концов, с несколькими книгами и скромными пожитками в руках, оказаться здесь, на горе, в монастыре Оаша. С тех пор он ни разу монастырь не покидал.

Встреча с Достоевским

Северная Америка, 1970-е годы. Город Новый Орлеан кишит людьми, вечно спешащими куда-то, пароходы гудят, протискиваясь в порт. В барах гремит джазовая музыка периода стилевой модуляции. А невдалеке катит свои воды Миссисипи, великая река, воспетая историями Марка Твена, и вливается в живописную дельту.

В ожидании Рождества кухни источают сказочные ароматы. Великая река примеривает на себя ледяной наряд. В окнах, чуть запорошенных снегом, трещат камины. Весь город пульсирует, издавая благоухание пудинга и веточек клюквы. И только Стивен, долговязый паренек 15 лет, остается слеп и глух для всех искушений. В отцовской библиотеке он нашел Достоевского. Той зимой он, затаив дыхание, все дни и ночи проводил с его героями, уединившись в комнате.
Есть такие книги, которые трудно забыть. В них есть всё: и любовь, и страдание, и гордость, и бунт. И во всём этом – бесконечно огромная вера в Бога. Иногда умиленная, смиренная, а иногда мятущаяся. Терзающиеся люди, готовые вот-вот возродиться духовно через страдание.

И был еще вопрос, не дававший покоя юному Стивену, воспитанному в строго католических традициях: действительно ли Православие как вера выше всего? Было ли оно, как говорил этот припадочный русский, раньше всех других вер? Действительно ли только оно сохранило незамутненной истину истории, только ли оно на протяжении целых веков держалось истинного пути? А потом, действительно ли католицизм представляет собой заблуждение? А Запад? А Америка? Эта самая прекрасная страна в мире, о которой ему столько говорили, она тоже прозябает в заблуждении?

Он читал с такой жадностью, словно каждая новая страница вот-вот решит сейчас все вопросы и протянет ему ключ к разумению истории и мира, в котором он жил. Он читал, полностью погрузившись в повествование. Книгу за книгой. Неделя за неделей. Той зимой он будто сам заходил в дома русских страдальцев, дышал воздухом березовых рощиц, мороза, пронизывающего до мозга костей, страстей, разрывающих душу. Он чувствовал, будто потерялся где-то вдали от дома еще задолго до того, как успел родиться.

И все персонажи словно разговаривали с ним. То Мышкин, князь, чье сердце рвалось от страданий, то Алеша, добрый и кроткий. Он метался вместе с ними между верой и сомнением. И когда каникулы закончились, он твердо знал одно: если у тебя нет Бога, у тебя нет ничего.

Обращение

Нелегко одному идти против всех, когда так хочется поделиться с кем-нибудь своими мыслями, не дающими покоя. Высказать их, чтобы увидеть, как другие ровным счетом ничего в этом не понимают и даже спрашивают: чего тебе вдруг так приспичило с этим Православием, не тронулся ли ты, чего доброго, умом? Лишь однажды он попробовал заговорить об этом всерьез. Ведь ему так нужно было излить душу! Но он так пожалел об этом, что потом целые годы подряд молчал. Каждый день ходил в католический лицей, куда был зачислен, но об этом никогда больше не заговаривал. Делал всё, как от него требовали, и торопился вернуться домой к своим книгам, которые он читал тайком: книгам о Православии, духовным откровениям, житиям святых и великих мистиков. Глубинная любовь тянула его к этим таинственным и неведомым вещам, сердце начинало колотиться, стоило только подумать об этом.

   
В 18 лет, окончив лицей, он уже знал, что обратной дороги для него нет. Он научился водить машину и уехал в православную церковь, имевшуюся в тех краях, и перешел в Православие.

Затем понеслись годы, когда жизнь направляла его по иным путям. Некоторое время ему хотелось стать скрипачом, но через три года он бросил консерваторию, поняв, что не создан для музыки. Четыре года спустя получил диплом по специальности «бухгалтерский учет» с оценкой 9,50. Склонность к математике давала о себе знать. Поступил на работу в один из самых крупных банков Америки, где оперировал миллиардами долларов в инвестиционных фондах. Жил хорошо, получал хорошо. По вечерам иногда отдыхал с коллегами. Завел девушку. Они любили друг друга, а затем расстались. Снова влюбился. Чуть было не женился. Но что-то всё время отводило его от этого.

Он никогда не рассказывал своим возлюбленным ничего. Ничего из своей прошлой любви, из своих внутренних терзаний, из почти болезненной потребности в истине для осознания того, что твоя жизнь имеет смысл. Словно существовали два Стивена: один математик, пунктуальный, дисциплинированный и строгий, встававший по утрам в 7 часов, пивший свой кофе и отправлявшийся на работу, и другой – сокровенный, таинственный, втайне презиравший всё, над чем первый так старательно трудился изо дня в день.

Иногда перед сном он закрывал глаза и представлял себя где-то далеко, может, в каком-нибудь из русских романов, читанных им когда-то. Отложившим все мирские попечения, все хлопоты, от которых нет никакого толку, свергнувшим ярмо этой бессмысленной беготни. В мечтах он был одет в черную одежду, монашескую, и жил вдали от мирского шума, где рукой подать только до елей, звезд и Бога, на Промысл Которого он уповал. Которому готов был посвятить всю свою жизнь. И тогда сердце его наполнял самый глубокий на свете мир.

Дорога к небу

_{Пещера прп. Дионисия в горах Бузэу, Румыния}

Должно было пройти время, чтобы Стивен мог последовать своему призванию. Ему было 40, когда все сомнения и искания закончились. Перед ним один за другим оборвались все стропотные пути, которыми он пытался идти и которые ни разу никуда его не привели.

Он мог бы много иметь в жизни, но есть такие люди, которых ничто не может сделать счастливыми: ни карьера, ни деньги, ни любовь, ни даже мысль о том, что можно завести ребенка. Ему надоело списывать вину на других, на жизнь, на обстоятельства. То, что ему было необходимо, находилось в другом месте. Намного дальше, и это было нечто совсем другое. Путь совершенно новый, выше всех путей, путь, на котором ты наедине с самим собой и Богом. Путь, ведущий в небо. Путь, начавшийся для него в Огайо, в православном монастыре[1]. Это был первый настоящий православный монастырь, в который он попал.

Войдя туда, он почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Свечи пылали с каким-то трепетом. В их свете казалось, что у святых льются слезы по ликам. Монахи пели осипшими голосами, дым кадила выписывал в воздухе диковинные фигуры. Какие там были цвета, сколько золота, сколько света!

Как далеко было всё это от католической сухости! Какой фальшивой казалась ему религия родителей, если оглянуться назад. И сколько тепла было здесь, среди этих стасидий из резного дерева, сколько муки и радости чувствовалось в каждом слове монахов. Он забыл и себя самого, и всё вообще, и лишь стук сердца напоминал, что время вовсе не стоит на месте.

Три искушения

Время и не стоит на месте никогда. Однако надо уметь отсекать всё лишнее. Все мелкие и ничтожные мысли, все суетные попечения, все легковесные и преходящие амбиции, все иллюзии и желания. Тогда время иногда раскрывается подобно лепесткам лилии, и ты можешь выйти из него, как стебелек или струйка пара, ибо в действительности ты уже не ты, а одна только мысль, легкая как пар, – мысль к Богу. И ты уже не чувствуешь ничего: ни уходящих лет, ни бремени плоти, ни зла, ни водоворота мира дольнего. И если тебе удастся вкусить хоть капельку радости от пребывания Там, ты всю жизнь будешь тосковать по Нему.

Нужна только дисциплина, говорил он себе, сидя за деревянным столом в своей первой келье. Трижды отсылал его домой настоятель монастыря в Огайо Серафим. И трижды возвращался назад Стивен, уверенный в том, что там его место. И только после этого он был принят в монастырь как новоначальный послушник.

Он размешивал желтый воск и делал свечи. В пальцах скрипача они получались тонкими и благоухающими. Это было его первое послушание. Он пройдет их все, без исключения. Порядок. Правило. Молитва. Он выполет все плевелы из пшеницы. Сорняк за сорняком. День за днем. Он будем делать всё дисциплинированно. И дисциплина заставит ум его умолкнуть. Покуда он не забудет и о самой дисциплине, и обо всем и не предоставит любви переливаться через край. И тогда он поднимется, как стебелек или, может, как струйка фимиама, над всем, к небесным высотам, где ты остаешься один на один с Богом.

«Иди в Оашу!»

Как ощущаешь Бога?

   
– Иногда как необыкновенное томление, превосходящее всё своим горением. А иногда что-то глубинное отвечает в тебе, и ты знаешь Его близко, хоть и не можешь ощутить Его. Ты видишь только Его знаки, рассыпанные на пути, и знаешь, что это путь к Нему.

– Даже так?

– Даже так, абсолютно! Бог не оставит тебя мучиться, если ты ищешь Его. Он тоже придет к тебе, – говорит он мне с удивительной радостью, и его взгляд, всё более прозрачный, утопает в далях воспоминаний.

Однажды в библиотеке монастыря Огайо брат Стивен среди новых и уже тронутых временем корешков нашел книгу о Румынии. Книгу Серафима (Жоантэ, ныне епископствующего в Берлине), духовную историю Румынии от ее христианизации до наших дней[2], книгу о мире, который он не смог бы даже вообразить себе. О стране на востоке, расположенной в каком-то сказочном месте, о людях, которые месят тесто, молясь Богу, и изображают на хлебе знамение креста. Которые не ложатся спать, не прочитав «Отче наш», и на Святую Пасху шагают целые километры, чтобы из своих укромных хуторов добраться до ближайшей церкви. О людях, которые уверены, что и в малом пшеничном зернышке есть образ Христа.   

Он еще не знал, что теперь, после 50 лет коммунистического атеизма, огонь Православия в Румынии пылал как никогда горячо. Но уже знал, что это именно та страна, в которой он хочет стать монахом. Так в далеком Огайо, в своей келье он начинает мечтать о Румынии. И, чтобы приблизить ее к себе, начинает учить румынский язык.

Затем настоятель Серафим послал его на Афон. Святая Гора – мечта всех монашествующих! «Если тебе понравится, оставайся там», – сказал он ему еще. И он, может быть, остался бы там, в Ватопеде, если бы всё в его жизни не сложилось иначе.

Один юный инок, Василий, как-то вечером, на закате стал рассказывать ему о Румынии. Там, где-то далеко в горах, вдали от столицы, городов и шоссейных дорог, стоит монастырь с монахами молодыми и вдохновенными, служащими Богу, талантливыми и весьма начитанными. Там, в Оаше, в этом Богом благословенном уголке, он тоже мог бы чувствовать себя как в родном доме.

Счастливый тем, что узнал об этом монастыре, он отправился класть поклоны перед иконой Матери Божией. В глубине души он понимал, что это именно то место, которое ему нужно. Самые живые картины рисовались в уме. Надо собираться в путь как можно скорее.

   
Однако на следующий день, когда он вместе с братиями собирал маслины, другой послушник, Макарий, сбил его с толку. «Не уезжай туда, – сказал он ему, – у румын уже нет веры, коммунизм испортил их, храмы стоят все пустые. Оставайся тут, лучше тебе нигде не будет».

На его надежды легла мрачная тень. Так значит, румыны не были такими, как он считал! Приговоры румынам один за другим сыпались, как зеленые оливки в плетеные корзины. Что ему оставалось после этого делать?

Медь заката отражалась в зеркале морской воды. Было тепло. Было хорошо. Белые камни блестели, и Дух Божий парил над водою, как в Писаниях. А ведь он хотел в Румынию! Может, эта его мысль была простой глупостью? Да, Макарий прав, нигде ему не найти места лучше, чем вот это.

Когда вечер опустился на землю, они взяли корзину с маслинами и направились к настоятелю Ефрему сообщить ему такую весть: он решил остаться здесь.

«Ты не можешь остаться здесь, – сказал ему настоятель. – Есть правила, не позволяющие нам принимать в греческие монастыри так много иностранцев».

Никогда ничьи слова не казались ему такими горькими. В комнате воцарилась тяжелая тишина. Такая тяжелая, что Стивен не в силах был ничего сказать. Казалось, всё вокруг замерло, даже его мысли.

«Поезжай в Оашу, будешь там монахом!» – сказал затем настоятель.

Откуда его святость мог знать, что он об этом мечтал? Он не мог об этом знать, ведь никто ему об этом ничего не говорил, даже брат Василий. Это было чудо!

«Я не знал, – прошептал через несколько мгновений настоятель, не менее изумленный, чем он. – Это Матерь Божия замолвила за тебя слово».

Урок любви

Отец Савва сидит в кресле, ласково глядя на книги. Они дороги ему, потому что привели его к вере. Есть книги, которые он любит, как живые существа, книги, без которых его жизнь была бы иной. Одну из них он перевел на английский, и пока работал над ней, снова вкусил былой радости от ее чтения.

В библиотеке монастыря Оаша книги расставлены аккуратно и красиво. Порядок! К нему он стремился и в обыденной жизни. С тех пор, как он в первый раз перешагнул порог обители, минуло 10 лет. Он не помнит ничего особенного. Только лесную прохладу и аскетичный монастырский двор. Если он здесь остался, то это потому, что увидел, как община с каждым годом становится всё крепче и мудрее. И он уверен, что у нее свой особый путь, дарованный Богом, не такой, как у других монастырей. Нигде он не видел столько любви, столько понимания, столько поддержки.

_{Окрестности монастыря Оаша}

   
Выходим на улицу. Снежная корка хрустит под ногами. На монастырь опускаются синие сумерки.

– Ты слышишь? – обращает он мое внимание.

– Что?

Его бледное лицо расплывается в улыбке. Бьют в било, и эхо сотнями отголосков, сухих, деревянных, возвращается с соседних холмов. Эта музыка приносит с собой величайшую радость в мире. Скоро начнется вечерня, и вместе с ней окружающий лес зашумит песнопениями – его и других монахов.

Когда он поднимается на клирос и берет первую ноту, то вспоминает, что это одно из тех дел, ради которых Бог послал его сюда.

Его новая жизнь началась с нового имени. Его монашеского имени. Нарекли его Саввой. В честь святого мученика с Бузэуских гор, святого песнопевца, псалмопевца[3].

Отец Савва счастлив. Он нашел то место, где его сердце цветет и раскрывается лепесток за лепестком. Для него «вверху на горе, в Оаше» значит – домой. Иногда по вечерам он встречается с другими монахами. Они беседуют о том, что им предстоит сделать, что они прочли, какие трудности испытывают. Здесь красиво, хорошо и тихо и царит братская любовь, которой он, скрытный Стивен, ни разу не встречал в мирской жизни.

С тех пор, как он поселился тут, он стал более открытым и разговорчивым. Он усвоил урок любви и самоотдачи. Отрывать от себя, как от хлеба, которого опять становится много. Чем больше отдаешь, тем больше растешь.

Слово «Америка» уже не говорит ему ничего. Он чувствует себя как дома с румынами, выучил их язык и говорит на нем с дивным акцентом, то и дело вплетая красивые и неожиданные слова: «недруг», «подспудно», «благоутробный», «введенный в соблазн».

Нравится ему и место. Рядом гора, на которую он летом восходит каждый день. Зимой ночи здесь темнее, чем где бы то ни было на свете. И мороз пронимает через одежду до самых костей.


_{Фото с Рождественского молодежного (или зимнего национального) лагеря в монастыре Оаша}
   
Ночью на тропинках раздаются странные шорохи и пронизывающий ветер свистит, донося вой волков. Но он ничего этого не замечает. Привык! Где Бог, там и свет, и тепло. И до Рождества уже остается так мало! Тогда монастырь заполнится людьми. Служба будет звучать четко, как никогда, в этом занесенном снегом уголке мира. Все соберутся вместе, как большая семья, в духе любви. Отовсюду съехавшаяся молодежь в белых национальных нарядах, румынских, будет петь колядки, которые будут отдаваться эхом далеко в долине. Христос снова родится, неся людям мир. И свечи будут ярко пылать – как звезды, рассыпанные по небу, сошедшему на землю.

Дина Раду

Перевел с румынского Родион Шишков
Фото: Жорже Крышнян

Formula As

28 января 2014 г.

_________________________________

<sub>[1] Об этом монастыре св. евангелиста Иоанна Богослова см.: http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/41588.htm.

[2] Речь идет о румынском митрополите Германии, Центральной и Северной Европы Серафиме (Жоантэ; р. 1948) и его книге «Roumanie. Tradition et culture hesychastes». Paris, 1987 (серия «Spiritualite orientale»; на англ. языке — 1992 г., на рум. — 1994 г.).

[3] Имеется в виду св. мч. Савва Готфский († 372), память 15/28 апреля. В горах Бузэу в Восточных Карпатах имеется множество скальных монастырей, в которых скрывались христиане в периоды гонений.</sub>

https://pravoslavie.ru/67916.html

[Александр Васильевич]

Мне кажется, на православной литургии присутствует Сам Господь

По паспорту он Джордж. При крещении получил имя Василий. Свою корреспонденцию часто подписывает Георгий Георгиевич или Александр в честь русского императора Александра III.

Бывший американский программист, а ныне трудник Почаевской лавры обрел в России духовную родину. В интервью Валентине и Виталию Трубецким он рассказал об удивительных перипетиях своей судьбы.

– Что привело Вас, коренного американца, к русскому православию?

– Мои родители – протестанты. Тем не менее меня отправили в католическую школу, поскольку в частных школах такого рода обучение жестче, а студенты выходят более дисциплинированными. Одно из требований католической школы – специальные религиозные курсы. Это было весьма интересно, ибо я всегда слышал только одну точку зрения в своей школе, а потом другую – в протестантской (пресвитерианской) церкви. В католической школе мы изучали среди прочего историю "великого раскола", и наши посещения православной церкви приветствовались.

Годы спустя я оказался в Петербурге, где собирался заняться бизнесом в одной из интернет-компаний. Я увидел православные храмы и вспомнил о старых школьных уроках. Вернулся домой и нашел официальный сайт Православной церкви в Америке. Там была рубрика вопросов и ответов, и православные ответы на все вопросы оказались весомее моих. Я стал посещать местную православную церковь и спустя четыре месяца, поучившись в воскресной школе, был крещен. Прежде я вообще был некрещеным, так как мои родители не одобряли крещение человека в детском возрасте. Примерно год спустя я начал посещать приход Русской православной церкви за рубежом. Там были сокращенные англоязычные службы и скамьи, как в католических соборах. Хотя выстоять на ногах более длинную литургию было непросто, мне это казалось проявлением большего уважения к Господу. Меня удивляло что английские переводы молитв в моем молитвослове были так синтаксически близки к старославянскому. Как правило, слово в слово.

– Помните ли Вы свой первый визит в православную церковь? Какое впечатление он произвел на Вас?

– Мой первый поход, который я помню (не считая созерцания православных церквей в России), был в собор Русской православной церкви за рубежом недалеко от моего дома в Нью-Йорке. Больше всего меня поразило то, что каждый был настолько поглощен молитвой и проникнут служением Господу. В Пресвитерианской церкви все вертелось вокруг пастора, и почти половина службы была посвящена духоподъемной проповеди, а четверть – пению песен в американском стиле. Католическая церковь казалась более почтительной к Господу, но слишком сухой. На православной литургии Бог, как мне казалось, присутствует сам. То же чувство было и в католической церкви, но там Всевышний казался тоскующим по дому.

Помню, на пару недель отец привез нас в церковь адвентистов Седьмого дня, и молитва этих людей прозвучала для меня очень странно. Она казалась повторяющейся, и, пожалуй, тогда я впервые понял, что такое секта. Когда мой отец присоединился к масонам, он пришел на "открытую встречу". Их разговоры в основном основывались на Библии, но сразу было ясно, что это секта. Ничего из того, что они делали, в Библии прописано не было. Я никогда не был в мечети, хотя одна из них видна из нью-йоркского прихода Русской православной церкви за рубежом. Мне становится немного печально, когда я вижу мечети, не столько из-за предубеждения против ислама, сколько из-за символов, которые они позаимствовали у православных соборов. Украшенные куполами и полумесяцами мечети скопированы с православных храмов в Константинополе. В то же время я уважаю истовую, "каждодневную" приверженность мусульман своей вере и, несмотря на близость наших приходов в Олбани, стычек между нами никогда не было. Я много изучал разные религии в школе, но посещать их культовые места особого желания не было.

– Почему Вы решили покинуть Америку?

– Причин было множество. Политическая жизнь Америки кажется мне фарсом. Они все время говорят о демократии, но не допускают к выборам третью партию в целом ряде штатов. Америка называет себя христианской нацией, но постоянно развязывает новые войны, независимо от того, какая партия у власти. Я как православный христианин был сильно встревожен тем, что происходит в голове у христиан, когда Америка идет на новую войну. Поведение американских войск во время войны в Косово удручало: они останавливали военную кампанию на время исламского рамадана, но бросали бомбы, на которых было написано "Счастливой Пасхи", во время главного православного праздника. Были и экономические причины моего отъезда. Программисты, как я, становятся в Америке безработными. Фактически большинство рабочих мест по программному обеспечению выведено за пределы страны. Разумнее уж работать там, где программирование растет, а не загибается.

Но самой главной причиной моего невозвращения были проблемы с исповеданием православия в Америке. Да, у нас есть Православная церковь, прекрасные, очень активные прихожане, но американская культура абсолютно противоположна православию. В Штатах аборт – это "право каждого", говорят, что Церковь принуждают заключать однополые "браки" наряду с традиционными. Попросить молодую женщину покрыть голову во время молитвы в Америке – все равно, что обругать ее.

– Русские, которые были у Вас в роду, как-то повлияли на ваш выбор?

– Хотя у меня и есть славянские корни по линии матери, вовсе не это было главным. Честно говоря, сначала я проявил интерес к русскому только потому, что увидел русскоязычную надпись на компакт-диске какой-то поп-группы, и мне стало интересно, как произносится перевернутое R. Жаль, что я не слишком много знаю о своей бабушке: у нас было очень мало документов о ее родителях, поскольку ее удочерили в совсем юном возрасте. Меня больше интересовали культура, потенциал и устройство власти в России, чем мои предки. Славянская культура вообще всерьез заинтересовала меня.

– Как ваша семья и родители отреагировали на решение уехать из США?

– Что касается реакции моих друзей и семьи, то она была весьма странной. Даже мои друзья, очень либеральные ребята и во многих отношениях настроенные антиамерикански, сочли это плохой идеей. Мой тогдашний работодатель сказал, что Россия – это жуткое место. Один приятель перестал со мной разговаривать, поскольку думал, что в СНГ будут следить за каждым моим шагом, и волновался, что может попасть в "какой-то не тот список". Отец отнесся к моей затее негативно. Ему с самого начала не понравилось, что я крестился в православии. Сам он в зрелом возрасте, за два года до моего крещения, примкнул к масонам. И хотя эта группа не очень активна, настроена она антиправославно, а презрительное отношение к царю у них наследственное.

– Как вас встретила Россия? Чего вы ожидали от Москвы? Она вас не разочаровала?

– Я более-менее знал, чего ожидать от Москвы, поскольку уже бывал тут несколько раз. Разочарование последовало разве что по приезде на фирму, с которой у меня была договоренность о найме. Мне ответили, что работы нет, поскольку владелец-англичанин решил сменить сферу деятельности и перебрался назад в Англию. Подозреваю, что его бизнес приносил доход в лучшие времена, и он совершенно не знал, как преуспеть в кризис. В итоге пришлось втридорога снимать жилье и с трудом искать работу, которую я так в итоге и не нашел. Ну, а потом меня избили и ограбили...

– Вы не разочаровались в России после этого случая? Вам не захотелось вернуться в Америку?

– Плохие люди есть в любой стране. Во многих отношениях я виноват сам в том, что гулял поздно ночью в неблагополучном районе и говорил не с теми людьми. У меня никогда не было проблем с поздними прогулками по Манхэттену, но я знаю много мест и людей, которых стоит избегать. Не считаю, что в Москве преступников больше, чем в Нью-Йорке, – скорее даже меньше. Меня разочаровали отдельные люди, но не страна в целом. Зато несколькими днями позже я был приятно удивлен дружелюбием милиционеров, которые показали мне дорогу, когда я заблудился.

Несложно полюбить страну, которая встречает тебя с распростертыми объятиями. Но много ли стоит такая любовь? А если, несмотря на тяжелые испытания, лишения и мытарства, чувство к народу не угасает – оно настоящее, проверенное временем.

О возвращении я не думал. Только досадовал, что хулиганов не могли найти и что я был не слишком готов к таким неприятностям. Думаю, что возвращение было бы признанием моего личного фиаско. К тому же возвращаться было особенно не к чему. Я продал большую часть ценного имущества, когда уезжал. Вернувшись, я бы сильно понизил свой уровень жизни, испытал много трудностей с поиском работы и стал обузой для своей семьи в Америке.

– Что Вы сделали после того, как Вас избили и ограбили?

– Я медленно дополз до своего отеля. До этого, как мне кажется, я час провалялся без сознания. Отделали меня здорово. Первой мыслью было позвонить в милицию, но я не смог бы детально описать нападавших. Жаль, что не позвонил сразу после случившегося, но к тому времени, как я почувствовал себя лучше, ничего полезного для следователей в моих воспоминаниях не осталось.

– Вы хотели получить российское гражданство?

– Я подавал на гражданство России на том основании, что был женат на россиянке (еще не зная, правда, что она хочет со мной развестись). Впоследствии она получила вид на жительство в США, и когда я приехал в Россию с намерением тут остаться, она. наоборот, уехала в Америку. Одно время у меня была идея получить российское гражданство, отслужив в вашей армии на контрактной основе, и был бы счастлив пойти в российскую армию, если бы меня приняли.

– Вы не боялись дедовщины?

– Думаю, если человек претендует на гражданство страны, он должен быть готов эту страну защищать. Разумеется, я слышал о случаях дедовщины и подозреваю, что многие русские плохо отнеслись бы к американцу. Я встречал два типа людей: тех, кому нравится, что кто-то интересуется Россией, и тех, кто смотрит на иностранцев скептически. Немало россиян, особенно в церкви, смотрят на меня с подозрением и спрашивают: может, я шпион или еще кто-нибудь в этом роде. Из-за этого временами бывает трудно сохранять позитивный настрой. Насколько я понимаю, дедовщина все же не носит характера эпидемии, хотя штука эта, конечно, вредная. Я также слышал, что российское правительство всячески поддерживает попытки положить конец этому явлению и шаг за шагом движется к контрактной армии и упразднению призыва. (Здесь я хотел бы заметить, что считаю преимуществом тот факт, что все русские мужчины проходят по крайней мере базовую военную подготовку. В целом это хорошая идея). Я был также очень рад услышать о введении института православных капелланов в армии. Думаю, что распространение православия в Вооруженных силах очень помогает делу. Фильм "Адмирал" с Костей Хабенским в главной роли наглядно это показывает.

– Получается, что Вы готовы даже отказаться от американского гражданства?

– Немало людей убеждены, что американское гражданство – это Божье благословение. Я к ним не отношусь. После того, как я годами платил налоги в пользу безработных, я не получил от этой системы никакой помощи, когда сам потерял работу. Американская экономика (а я работал в одном из крупнейших банков США) – это карточный домик. Страна глубоко погрязла в долгах, особенно перед Китаем, и имеет мало ресурсов (человеческих, природных), чтобы конкурировать на мировой арене. Все, что Америка может делать – это размахивать большим мечом над головами других наций и надеяться, что они купятся на миф об американской мощи. Я не прочь бы сохранить американское гражданство ради удобства турпоездок, да и родителей хочется повидать время от времени, но я бы с радостью отказался от него, чтобы приобрести гражданство страны, где я могу исповедовать свою религию, которая имеет растущую экономику и ресурсы которой делают ее будущее блестящим.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Кстати, Америка ничем не помогла мне, и когда я был за океаном. Я пошел в посольство, когда на Украине у меня украли компьютер, и все, что в посольстве сделали, это предложили мне денег на билет до ближайшего к дому в Америке аэропорта. Оставить человека без гроша в Нью-Йорке, без возможности добраться домой, без удостоверения и даже средств для звонка близким – это не помощь. Я просил 20 центов на метро, и мне сказали "нет", хотя простой незнакомец на киевской улице дал мне жетончик для подземки. Помощь Америки своим гражданам за рубежом в огромной степени переоценивается.

– Почему вы поехали на Украину? Чего ради?

– Мне пришлось покинуть Россию, потому что моя виза истекла. Российская виза – дорогая штука, и по иронии судьбы именно те, кто по-настоящему любит Россию, испытывают с визой наибольшие трудности. Это все же была не та ситуация, когда я мог позволить себе жить без паспорта две недели или получить визу по приглашению, заплатив консульские сбор. Украина – интересная страна, но не проходит и дня, чтобы я не жалел, что не остался в России.

Во Львове мне выставили цену в 200 долларов – и я получил украинскую визу на три года, но, как я понимаю ты можешь находиться в стране только шесть месяцев подряд (все равно это значительно лучше, чем 30 дней, положенных по прежней турвизе).

Если говорить о религиозной жизни тут и там, то я бы сказал, что в России православие имеет более прочную основу. На Украине есть многочисленные неканонические церкви. Эта ситуация очень похожа на ту, что имела место в предместьях Нью-Йорка. Здесь Московский патриархат, Русская православная церковь за рубежом и Православная церковь в Америке в советские годы бурно выясняли отношения в суде. Из-за упорства прихожан и духовенства и запутанных судебных решений есть масса улиц в Америке, где приходы Православной церкви в Америке и РПЦЗ делят кварталы. Даже в рамках одной юрисдикции были такие споры. Я знаю женщину, которая ходит в новостильный приход Православной церкви в Америке, а ее мать – в старостильный приход, что в десяти минутах ходьбы.

На Западной Украине ситуация во многом схожа. Я знаю о православном приходе, который переселили в храм, ранее использовавшийся как склад. Православные воссоздали храм заново, и сейчас Католическая церковь хочет забрать его себе. Во Львове сейчас только три православных храма, причем один из них представляет собой небольшую деревянную церквушку, на месте которой городские власти не разрешают воссоздать разрушенный собор, а у другого – нового православного храма – построен только один из двух запланированных этажей, ибо город не хочет, чтобы еще одна православная церковь была видна издалека. Печально наблюдать такую дискриминацию, но все это помогает лучше понять церковную ситуацию в Америке. В России такой путаницы нет. Вам не надо читать таблички на дверях или смотреть, какой патриарх упоминается в календаре, чтобы понять, в каноническом ли приходе вы находитесь.

– Почему в своих электронных письмах и социальных сетях Вы никогда не подписываетесь собственным именем, а предпочитаете русские имена?

– Я иногда использую имя Василий, поскольку оно было дано мне при крещении. Меня также беспокоит шпионская деятельность американских властей. Мой аккаунт в "Фейсбуке" был взломан хакерами из Белтсвиля, который находится недалеко от штаб-квартиры Управления национальной безопасности в Форт Миде. Вообще анонимность в Интернете – разумное решение. Что касается Георгия, то это имя произносится на русском наиболее близко к английскому оригиналу. Моего отца тоже зовут Джордж, так что использование имени и отчества Георгий Георгиевич вполне уместно. Я также подписывался псевдонимом Александр в честь моего любимого русского царя Александра III.

Кстати, хотя Георгий, Василий и Александр – греческие имена, здесь меня все называют Георгий или Юра (так по-украински будет Джордж). Несколько человек пытались называть меня "американцем", но я довольно резко попросил их не делать этого. Есть немало русских и украинцев, которые любят Америку и отдали бы все, чтобы уехать туда. Я думаю, что эти заблуждающиеся люди заслуживают такое прозвище, как "американец".

– Как русские воспринимают Вшу историю? Считают ли они, что Вы зря покинули Америку?

– Большинство русских считают меня идиотом за то, что я уехал. Но когда я объясняю причины своего поступка, они понимают меня лучше. Русские полагают, что в Америке все легко и что у американцев тонны денег. На самом деле у американцев тонны кредитных карточек. Многие мои знакомые ничего не скопили на старость и используют кредитки для оплаты газа, еды и квартиры. У моих родителей тоже проблемы с банком, и, хотя у них есть кое-какая собственность и масса активов, политика банка во время ипотечного кризиса больно ударила по ним. Банк хочет лишить их права пользования частью собственности.

Воцерковленные православные русские люди понимают меня куда лучше. В церкви многие (не знаю, почему они пришли к такому выводу) полагают, что в будущем немало американцев приедут в Россию, Америка обеднеет, а доллар не будет стоить ничего. Я рад быть первым американцем, который уехал по этой причине. Вообще я думаю, что если Америка серьезно не изменится, то это четкое описание ее будущего. Нельзя долго бряцать саблей с помощью армии, купленной за кредиты. Особенно когда устраиваешь по одному конфликту за рубежом в год.

– Можете ли Вы сравнить два образа жизни – русский и американский? Какой кажется Вам более привлекательным и почему?

– Для мня Москва очень похожа на Манхэттен. Я люблю бывать на Манхэттене и раньше приезжал туда один-два раза в месяц, но жить там я все же не хотел бы. На самом деле я не хочу жить и в Москве. Пожалуй, меня бы привлек молодой регион, продвигающий и развивающий технологии. В перспективе я хотел бы переехать в Нижний Новгород или Владимир. У меня была возможность устроиться на работу в Петербурге, но ничего не вышло из-за слишком высоких визовых сборов и налогов. В Петербурге я был только раз. Он напоминает мне Прагу и кажется хорошим местом для жизни. Белые ночи посмотреть интересно, но представляю себе, как это раздражает каждый год. В больших российских городах жизнь похожа на американскую.

Вдали от мегаполисов Россия и Украина похожи на места, где я вырос. Лэйк Джордж, штат Нью-Йорк – небольшой туристический городок, граничащий с другим маленьким городом, где самый крупный работодатель – местная больница, да горстка сельскохозяйственных общин. Яблоки, кукуруза и молоко – основа тамошнего производства. Я никогда не видел, чтобы кто-то всерьез использовал лошадь как транспорт зимой (как я наблюдал возле Почаевской лавры на Украине) или выходил на автобусной остановке посмотреть, как коровы пасутся около многоквартирного дома (как я видел во Львове).

В России, кажется, легче найти здоровую пищу, чем в Америке. Многие россияне жалуются на фабрики, которые подмешивают в пищу разные химикаты, но в Америке все еще хуже – даже притом, что большинство продуктов снабжено ярлыками "натуральное", они содержат вещества, которые никто не потрудился исследовать на предмет их пригодности в пищу. Мне нравится, что у нас в штате Нью-Йорк изобилие молочных ферм, которые отчаянно боролись за то, чтобы остаться на плаву, но им все равно приходится кормить коров гормонами роста, чтобы они давали больше молока.

Я определенно предпочитаю жизнь в России. Одна только возможность ходить в православную церковь – это очень много. Наши православные церкви по большей части открыты в субботу и воскресенье и ехать до них минимум час. Многие американцы вынуждены ездить в другой штат, чтобы найти православную церковь. Мне очень нравится русский язык. Я люблю гулять и слушать русскую речь. Во многих отношениях Россия кажется свободнее Америки. Америка благодаря повсеместному использованию технологий стала полицейским государством. В тех случаях, когда Америка упрекает Россию в недостатке свобод, в России на самом деле просто торжествует здравый смысл. Меня ужаснуло, как много американцев защищает осквернение церкви группой "Pussy Riot" как некую форму свободы слова.

Я очень ценю то, что имею здесь возможность приходить в православный храм в любой день недели. Даже коммунизм, который был субсидирован Западом и никогда не победил бы в России без иностранной помощи, не стал достойным противником Церкви, которая после его падения быстро расцвела.

– Какое, по-Вашему, будущее ожидает российско-американские отношения?

– Из моего опыта работы в качестве программиста и финансового аналитика я уверенно могу сказать, что Америку вскоре ожидают очень тяжелые времена. Вместо того, чтобы решать проблемы, власти наградили виновников кризиса и приняли новые законы для их защиты. Страна и ее граждане оказались в долгах, которые они реально не в состоянии оплатить. Культура упадническая, лидеры страны продолжают войны, которые не приводят к процветанию ни нации, ни отдельных людей. Это кошмар, а люди бездумно, по привычке продолжают жить с двухпартийной системой, которая не дает возможности что-то изменить.

В России руководство стремится к тому, чтобы страна была сильной и конкурентоспособной, а жизнь среднего человека улучшалась. Я встречал людей, критикующих Путина, но даже они признают, что реальной альтернативы, которая пошла бы на благо стране, нет. Америка не имеет даже этого. Американцы идут на выборы, стараясь избрать "менее плохого" кандидата. В России я вижу крепнущий средний класс, армию, которая очень быстро модернизируется, и христианскую культуру. По-моему, это прекрасное место для того, чтобы завести семью и вложить сюда капитал.

Источник: Интерфакс-религия

26 сентября 2012 г.

https://pravoslavie.ru/56347.html

[Александр Васильевич]

Заразительная открытость православных приходов

Турбо Куоллс – личность почти легендарная: миссионер, выступающий с беседами и участвующий в дискуссиях повсюду: в Соединенных Штатах, Европе и даже в России, знаток Евангелия и истории Византии, а еще – столп православной веры для ищущих истину адептов молодежных субкультур XXI века. Православный журнал «Road to Emmaus» поинтересовался у Турбо, что можно сделать для того, чтобы пробудить у представителей этнических и социальных меньшинств больший интерес к традиционному христианству.

– Турбо, как вы думаете, что мешает православным приходам стать более привлекательными для представителей различных народов, рас и культур, в особенности для многочисленного испаноязычного и афроамериканского населения Америки, а также молодежи из альтернативных культур?

– Думаю, мы должны признать: многие из наших верующих не желают того, чтобы их приходы, члены которых, как правило, новообращенные национальных диаспор или представители среднего класса, распахнули свои двери для новых прихожан, отличающихся от них. Особенно важно понять, что это не вопрос о неофитах и крещенных в младенчестве. Это проблема православных общин с преобладанием или прихожан определенной национальности, или новообращенных. Только когда мы сами стремимся к покаянию и надеемся исцелиться Святым Духом, тогда возможно победить грех там, где он укоренился, – в данном случае, в сердцах самих православных. У меня есть друзья, которых просили покинуть церкви из-за их внешнего вида. Сами они были рады посещать греческий приход, но некоторые греки противились этому. То же самое можно сказать о какой-нибудь семье, относящейся к традиционно православным народам, которая оказалась в приходе из преимущественно новообращенных, где на простую веру и благочестие часто смотрят свысока.

– Трудно говорить о покаянии вообще. Но не думаете ли вы, что такое отношение начинается со священника? Не важно, какого он происхождения, но если священник доброжелателен, то он задает тон, которому обычно следуют прихожане. Наш журнал рассказывал о человеке по имени Сет. Первым священником, с которым Сет был связан, оказался не новообращенный американец, а обычный греческий иеромонах из Константинопольской Церкви, который увидел, что под изношенным рабочим комбинезоном Сета бьется сердце, изнывающее от духовной жажды, и не оставил его.

Кстати, некоторые из величайших современных миссионеров, покидающих ради своих трудов родную страну, это как раз этнические греки из Албании, Африки, Индии…

Вы правы в том, что каждый должен быть принят в любой церкви, но не все будут чувствовать себя комфортно в какой угодно церкви. Некоторые новообращенные из американцев рады быть в приходе, где служат на греческом или церковнославянском языках, а для себя читают переведенные службы; но многие в большей мере чувствуют себя как дома в приходах новообращенных – со службами на английском. Так как совместить глубокое православное мировоззрение, характерное, как правило, именно для этнических приходов, с кодами американской культуры, носителями которой является большинство новообращенных? А мы ведь нуждаемся друг в друге.

_{Турбо Куоллс}

– Православие свидетельствует о культуре Рая. Его единственная цель – стяжание святости, которая приближает людей к Святой Троице. Если это достигается на глубинном уровне через определенную этническую или культурную призму, то и слава Богу. Это восхитительная тайна, что Господь использует культуры для объяснения различных аспектов Своего Царства. То, что Господь берет культурные традиции и крестит, благословляет их, есть мощная причина, чтобы воздать Ему хвалу; а еще большая причина для этого в том, что все эти культуры и традиции не становятся идолами. По моему искреннему мнению, это противостояние неофитов и опытных в духовной жизни православных не является такой уж большой проблемой, если только это не касается тех, кто настроен фанатично. Меня огорчает, что многое в православном миссионерстве нацелено на приобретение большего числа приверженцев. Мне кажется, что если вы действительно хотите увидеть рост Церкви, то ударьте по гетто, «нью-эйджевским» книжным магазинам, музыкальным фестивалям! Эти поля зрелые!!! Меньшее, в чем нуждается Церковь, это большее число христиан, желающих быть правильными и защищенными. Такое мировоззрение видится мне странным, потому что один из аспектов, привлекших меня в Православии, это его экзотичность. Я посещаю приход Антиохийской Церкви и хотел бы (и всегда этого хотел), чтобы в нем было больше арабов. Это мое стремление к не-английской/европейской вере я осознаю во многом как свою вину. Идея не самая здоровая, но она честная. Я понимаю, что моя склонность двигать маятник в сторону, противоположную современной американской и христианской практике, это не то, что должно вести меня, но я знаю, что это лишь этап духовного созревания.

1980-е годы Евангелическая православная церковь и другие обратились к Православию, и это было время открытия Православия американскими неофитами, и они посвящали свои труды и дни строительству храмов и заложению практик. Так, может быть, на нынешнее молодое поколение возложена обязанность привести всю Америку к Православию? Если это так, то нам следует осознать: Америка не является чем-то статичным, и полнота Церкви Христовой открыта не только для одной какой-то группы. Как новообращенным, так и опытным в вере нужно понять, что Америка в большей степени неоднородна, чем они это себе представляют.

– Как, по вашему мнению, могут наши преимущественно «белые» православные приходы из представителей среднего класса достучаться до сердец афроамериканцев, латиноамериканцев и представителей других этнических групп? Многие приходы выделяют средства на бесплатную еду, одежду и прочее, но это социальная работа – исполнение заповеди Божией кормить голодных и одевать нагих. А нужно ведь двигаться дальше и открывать нашу веру, звать в наши приходы. Однако проблема в том, что некоторые из нас не очень представляют себе, как привлекать людей, не похожих на нас, – точно так же, как адепты южного черного госпела, испанской евангелической церкви или фанаты панк-музыки будут в затруднении, что им делать с занимающимся инвестициями белым банкиром, который вдруг оказался среди них.

– Да, верно. Но вот я знаю одну замечательную женщину, родом с Кавказа, которая каждый год организует ярмарку для братства во имя преподобного Моисея Мурина в своем городе – в Колорадо-Спрингс. Это пример того, как человек выходит из зоны своего комфорта и помогает другим. Однако сознаю, что не у всех есть мужество и дар заниматься подобными делами. Что же касается вопроса о людях разного происхождения, то пастор евангелической церкви, в которую я ходил до своего обращения в Православие, учил нас не допускать дискриминации из-за «костюма» того, кто пришел в нашу общину. И он был прав. А такая тенденция хотя бы скрытно, но проявляется в каждой группе.

Хочу сказать, что чувствую себя невероятно счастливым оттого, что являюсь частью своего прихода – прихода во имя апостола Варнавы Антиохийской Православной Церкви в городе Коста-Меса, штат Калифорния. У нас есть проблемы, как и в каждом приходе, но что касается сердечности и открытости в отношениях с другими людьми, то, я считаю, наш приход святого Варнавы и приход преподобной Марии Египетской Сербской Православной Церкви в Канзас-Сити являются поистине идеальными. Оба прихода занимаются этим самобытно и органично. Приход святой Марии особенно уникален: он принял местную общину и стал ее частью. А приход святого Варнавы делает то, что, как я считаю, должны делать и другие православные приходы в США, – просто постоянно держит двери открытыми для представителей «меньшинства», которые, конечно, приходят. Если православный приход, как, например, приход святой Марии, расположен в центральной части большого города, где местное население составляют афроамериканцы, латиноамериканцы и другие «меньшинства» для традиционного Православия, то приходу нужно идти им навстречу, а не переезжать в пригород. По крайней мере, найдите священника и семьи, желающие остаться, и оставайтесь.

Это сложный вопрос, решить который нельзя без учета конкретной ситуации каждого прихода. Прежде всего, епископам следует заботиться о решении этой проблемы и об общинах своих епархий. Даже вообразить нельзя, насколько трудна такая ситуация для епископов, особенно если они из «старого света» и должны при этом уравновешивать свою ответственность за этнических верующих и американцев-неофитов. Однако это все же их долг – знать, как живет паства, какова культурная и этническая составляющая приходов и как в этих условиях жить, а не просто существовать.

_{Турбо с женой и детьми}

Действительная жизнь в этих общинах начинается тогда, когда приходы протягивают руку тем, кто живет рядом с ними, или хотя бы принимают их. Но, несмотря на наши благие намерения, это движение навстречу может привести как к положительному, так и отрицательному результату. Я думаю, важно разделять социальную работу и миссионерство, хотя не все это понимают. Дело в том, что, вопреки общепринятому представлению, не всегда меньшинства бедные и обездоленные. Если какой-нибудь приход среднего класса «перешагивает» через среднего же класса негритянскую общину по соседству, чтобы найти бедную негритянскую общину в соседнем городе, то это одно уже создает проблему. Приходу следовало бы вместо жертвы физическим хлебом пожертвовать хлебом духовным. А православная социальная служба «FOCUS» – прекрасный пример того, как можно пойти навстречу отдельному человеку, не задевая его достоинства, и при этом не обязательно всем приходом.
Мы должны уметь обращаться к людям так, чтобы не страдало их достоинство, но порой то, как мы организуем наши усилия, выдает наше невежество. Один из способов избежать этой ловушки – взаимодействовать с испаноязычными и афроамериканскими сообществами, поддерживая церковные связи с деноминациями пятидесятников, римо-католиков и баптистов. Нам следует налаживать взаимоотношения с этими организациями, но не через литургическое общение, а дружески и через общие интересы. Нам не нужно вступать в местную ячейку Всемирного совета церквей, но следует признать тех, кто тоже трудится ради Христа в тех же сообществах. Выказывайте уважение, где это нужно. Если мотивы взаимодействия с общиной именно таковы, то жаждущие духовной глубины в конечном счете увидят, что Православная Церковь имеет им предложить. А мы должны заботиться в первую очередь не о том, чтобы получить больше новообращенных, а о том, чтобы давать полноту веры и спасения.

Еще один способ подхода к людям, не задевая их достоинства, – это делать наши мероприятия открытыми для общин «меньшинств» – и, по моему мнению, это идеальный способ. Вы собираетесь проводить фестиваль в греческом, антиохийском или русском приходе? Рекламируйте его не только в местных греческих, ближневосточных и русских ресторанах. Размещайте объявления не только на автобусных остановках района, где живут ваши прихожане. И пусть ваши прихожане пригласят на это мероприятие своих друзей и знакомых. Самое главное: не смотрите на эти мероприятия только как на способ собирания денег. Посмотрите на них в свете Царства Небесного. Посмотрите на них как на способ позвать людей и показать им веру. Организуйте, чтобы самые знающие и дружелюбные прихожане как следует встретили гостей, покажите им церковь и ответьте на их вопросы. Подготовьте людей.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Нам нужно молиться за мужчин и женщин, чтобы они возрастали с необходимыми духовными дарами, подготавливать их, когда дары начнут проявляться, и поддерживать их усилия. Всегда держите в памяти, что желаемое не всегда осуществляется точно в тех деталях, как это было в случае с моим другом из Колорадо. Если у кого-то есть связи с какой-то общиной и он уже приводит в свой приход новых людей, священник должен это поддерживать. Епископам не следует противиться такой инициативе. Самое главное здесь то, что эти отношения – естественные, не искусственные. Они процветают спонтанно от любви и с благословения Святого Духа.

– Вы опытный миссионер. Подскажите, как достойным образом делиться православной верой. Ведь люди сразу же понимают что к чему, если подходишь к ним со скрытым намерением, даже если это «святое» намерение.

– Мы делимся православной верой, признавая образ Божий в людях, как делали святые равноапостольные Кирилл и Мефодий. Мы взыскуем света, который Христос уже дал нам, и пытаемся еще больше поднять завесу души. Думаю, это хорошо – иметь скрытые планы: это неизбежно. Все зависит от того, как и в чем ваши планы заключаются. Если вы просто хотите иметь отметку в «небесной почте», то станьте мормоном. Если же вы делаете это из любви к людям и стремитесь выполнить волю вашего Господа, то это дело благословенно. Я понял, что такое расположение также весьма прагматично. Оно побуждает вас быть молитвенными и внимательными к людям. Оно призывает вас видеть вещи в их конкретике, быть терпеливыми и ждать, когда картина откроется вся. Если мы забудем о своем желании обратить кого-то в православную веру, как мы это представляем, тогда наше отношение к обращению человека в православную веру станет свободным от эгоизма.

– Как вам кажется, каким образом можно уврачевать все эти национальные/этнические/социальные разделения, но так, чтобы при этом не утратить важных культурных сокровищ и единства в этнических Православных Церквях? Феномен плавильного котла обычно приводит к искусственному единообразию, которое никого не удовлетворяет.

_{Турбо с детьми}

– Не могу вполне согласиться, что ключом к этой проблеме служит вопрос о том, где находится сердце прихода. Я часто думал: это хорошо, что Святой Дух массово не привел в Церковь представителей меньшинств, так как если бы это случилось, то нерасположенность и «бегство белых» (переселение белого населения городов из районов, заселенных афроамериканцами, в другие районы. – Пер.) таких приходов оставили бы «адские шрамы» на людях и их общинах.
Это вопрос, который должен быть адресован бывшим евангелическим общинам белых новообращенных; такие общины часто чувствуют угрозу, потому что они не являются «контролирующим большинством», или, по крайней мере, чувствуют себя не комфортно оттого, что Православие не является «американским». Вообще говоря, любое меньшинство, которое случайно приходит (на самом деле оно было приведено) в Церковь, больше озабочено тем, чтобы приспособиться к жизни общины, чем тем, как упразднить культурные корни, особенные для прихода. Реальные вопросы вот в чем: как выглядит афроамериканская баптистская церковь, принимающая Православие? на что похожа корейская пресвитерианская церковь, принимающая Православие? как приход с преобладанием арабов принимает городского поэта, перешедшего в Православие? как греческий приход принимает новообращенного в Православие панка? как русский приход принимает бывшего «нью-эйджера», ставшего православным? как новообращенный американский бывший евангелический приход принимает традиционно православных греческих, сербских или русских эмигрантов в своем городе? Эти люди приходят в Православие не ради того, чтобы быть в общине, похожей на них самих. Если бы это было так, то они бы с большим успехом ходили в евангелическую церковь. Но они приходят в Православие ради Христа. Здесь вопрос не в единообразии: ни один христианин из числа меньшинства не захочет этого; но дело здесь в христианской любви.

– В последнем номере нашего журнала мы публикуем интервью с молодыми людьми, бывшими приверженцами субкультур панков и автостопщиков: Джоном Валадезом, Мариной Криссман, Сетом Хаскинсом и Рейнбоу Лундином, и все они вспоминают вас. Как вы думаете, в чем разница между сегодняшней молодежью и молодежью прежних альтернативных культур? Чем практически можно затронуть их сердца?

– Как я уже говорил, наш народ готов к исцелению. Не просто от национальных/этнических барьеров, продолжающих потрясать нашу страну, но больше от культурного разделения и невежества, еще усугубивших расхождение во взглядах в новом поколении. Сегодняшняя молодежь сильна чувством надежды и потенциалом, что отличает их от молодежных движений последних 20 лет. Они хотят позитивных изменений для общества и окружающей среды, но они также знают о неудачах предыдущих молодежных движений и субкультур. Они выбрали более агрессивный стиль, но они также видят тщетность агрессивного бунта и самоуничтожения. Многим все еще нужно учиться тому, что любая дорога без Христа – пуста. Эти новые «революционеры» и «радикалы» для нас пример тех, кого Христос заповедует нам учить и принимать. Неужели мы скажем этим молодым людям, этим представителям культурных меньшинств с татуировками, что они не могут быть нами приняты из-за того, что их кожа раскрашена? Господь видит иначе, не так, как мы, люди; ибо человек смотрит на внешность, а Господь смотрит на сердце.



_{Турбо выступает перед прихожанами храма св. Моисея}

– Но как нам знакомить их с подлинным православным мировоззрением? Традиционные византийские, славянские, балтийские и ближневосточные православные культуры несут в себе живой исторический опыт веры, отцов Церкви, церковных Соборов, святых, но мы зачастую думаем, что не сможем достучаться до этих «новичков», если не прибегнем к растафарианству, хип-хопу, рэпу или светским молодежным мероприятиям, где порой мало истинно православного духа. Нам надо отвечать этим людям, но мы в то же время не должны «покупать их задешево».

И вот что заставило меня подумать о том, как мы недооцениваем людей, – моя встреча с католическим священником из Ванкувера, который руководил там группой подростков 15–18 лет, занимавшихся изучением святоотеческой литературы. 30 подростков читали с ним святителей Афанасия Великого, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского… А одна китаянка из этой группы говорила мне, что такое чтение очень нравилось всей их группе, потому что «он (священник) оказался первым, кто стал воспринимать нас серьезно и относиться к нам как ко взрослым. Он помогает нам получить ответы на наши вопросы о смысле жизни, а не рассказывает нам о баскетболе и современной музыке». Другой случай: двое друзей – бывших растафарианцев, а сейчас православных – начали читать о сербских святых и затем отправились в поездку по Сербии, где были встречены не просто тепло, а с огромным энтузиазмом, чего они здесь никогда не находили. И еще: я знаю нескольких молодых новообращенных в Православие из среды американских панков, которые вернулись снова в школу и сейчас прекрасно говорят по-русски, очень любят русскую культуру и литературу. Вы сами историк и знаток Византии. Я не верю, что мы все так уж разделены по интересам. Традиционное Православие и культуры, из которых оно вышло, должны очаровывать всех, кто находит Христа в Православной Церкви. Это то же самое, что захотеть узнать о жизни наших прадедов. Возможно, мы не сможем жить, как жили они, но в нас живет жажда приобщиться к этому.

– Апостол Павел был евреем из евреев, готовым положить жизнь за свой народ, но он был отправлен к язычникам ради полного послушания Господу. Позднее сам Павел упрекнул апостола Петра в двоедушии. Святитель Иоанн (Максимович) любил русский народ и усердно трудился ради его благополучия, но он также прозревал, что русская эмиграция распространит семена православной веры в других частях мира. Не важно, к какой культуре, народности или возрастной группе принадлежит тот или иной человек, – от гостя ожидают проявления уважения к хозяину. Это универсальный здравый смысл. Универсально и то, что и от хозяина ожидается великое гостеприимство. Это на самом деле очень богатая и глубокая христианская традиция, своими корнями восходящая к гостеприимству Авраама. Когда кто-то смотрит на вот эту икону, то должен вспомнить уважение и приветливость Авраама и его семьи, а также благодарность их гостей. Это две стороны одной медали.

Я также считаю, что нам следует проповедовать Евангелие и тем, кто вне Церкви, и снова обращаюсь к гению святых равноапостольных Кирилла, Мефодия и преподобного Германа Аляскинского. Они желали привести людей ко Христу и показывали Христа своими благими делами. Не делать этого – значит двигаться к империалистической римо-католической или протестантской модели, которая порой порождала возмущение в среде самих «обращенных». Почему? Конечно, люди восстают не против Христа – они восстают против того, что им велят стать европейцами, испанцами, англичанами и так далее, для того чтобы быть христианами.

– Современный христианский мир дает прекрасный образец смешения французской и арабской (по стилю) христианских культур в Ливане. Из истории мы знаем, что и культуры греков и римлян отлично смешивались, а позднее европейские культуры брали многое друг от друга. Когда недовольство их не разделяло, наши предки всегда заимствовали самое лучшее у других культур.

– Да. И сегодняшняя возможность учиться, участвовать и наслаждаться другой культурой и другой этнической историей – это преимущество нашего времени, ставшее доступным для нас через путешествия, Интернет и личные отношения с иммигрантами. Но принадлежность к какой бы то ни было нации не делает нас лучшими христианами и не приближает к Богу. Последнее возможно только когда у нас есть покаяние и мы живем в покаянии, и тогда небеса распахивают нам свои врата. Все остальное лишь ветки, сучья и солома.

С Турбо Куоллс беседовала монахиня Нектария (Мак Лиз)
Перевел с английского Дмитрий Лапа

Road to Emmaus. Vol. XII. No. 4 (#47).

13 марта 2013 г.

https://pravoslavie.ru/60032.html

[Александр Васильевич]

Анна Берсенева-Шанкевич

«Сестры хотят, чтобы вы выгнали из меня дух Православия», – история о том, как католическая аббатиса стала православной монахиней

Великим постом в одном из православных монастырей Восточной Польши приняла монашеский постриг сестра Мелания – бывшая католическая аббатиса, благочинная кармелитской обители. Ее путь к Православию был нелегок и изобиловал внезапными поворотами.

«Сестры хотят, чтобы вы выгнали из меня дух Православия», – история о том, как католическая аббатиса стала православной монахиней
Мои предки со стороны отца – из Западной Польши, они католики. А родители мамы, малая шляхта, владели землей на реке Неман; сегодня это территория Белоруссии. Все мои родственники, которые сейчас живут в Минске, исповедуют Православие, и я очень рада, что в моем роду есть не только католики, но и православные!

Мы исповедовали католицизм, посещали костел, но я никогда не думала, что могу стать монахиней

Наши бабушка и дедушка, когда хотели скрыть от внуков тему своей беседы, переходили на русский язык. Семья была хорошей. Мы исповедовали католицизм, посещали костел, но я никогда не думала, что могу стать монахиней. Я очень любила Господа, но не предполагала, что Он захочет привести в Свой монастырь такого дурного человека, как я! Мне было 20 лет, когда знакомый ксёндз, профессор-библеист, собираясь на научную конференцию, предложил мне поехать с ним. У меня появилась возможность два-три дня провести в монастыре, помолиться, а потом вернуться домой. Я согласилась. Это был мой первый визит в монастырь; сестры задавали мне очень серьезные вопросы, но я думала, что так принято, что со всеми так. На третий день мне назначили встречу с игуменьей. От игуменьи я услышала вопрос: «Когда переедешь к нам?» Она не спросила – хочу ли я к ним переехать. Она спросила – когда? И я решила, что это Господь извещает меня о Своей воле. Я все же сообщила, что учусь в университете на польской филологии, и учеба еще не окончена, но мне сказали, что университет надо оставить. Что, если будет необходимость, меня отправят на другую учебу. Все это звучало очень серьезно, и тогда я ответила: «Я приеду через месяц».

Дома родители пришли в смятение от новостей, которые я привезла. Но тем не менее через месяц я уехала в монастырь и провела там два года. Сестры широко занимались благотворительностью; помогали в больницах, в школах, ездили в Африку кормить голодающих… На исходе второго года монастырский духовник благословил меня переехать в другой монастырь, закрытый. По его словам, мне было бы полезно жить в затворе. Когда я сообщила об этом игуменье, она вздохнула: «Я боялась этого разговора… Чувствовала, что тебя отошлют». Так по послушанию я оказалась в монастыре сестер-кармелиток. Там я приняла монашеский постриг; со временем меня возвели в сан аббатисы. В монастыре я стала благочинной, наставляла молодых сестер. 18 лет моей жизни прошли в кармелитском ордене.

Как-то в наш монастырь приехал один из польских духовных чинов с предложением основать общину кармелиток в Усолье Иркутской области. Там когда-то обитала обширная польская диаспора – и усопшие, и ныне живущие нуждались в молитве собратьев по вере. Ехать туда никто не хотел, потому что сестры этого ордена всю жизнь (за редким исключением) проводят в стенах своей обители, даже на улицу не выходят. Уехать в Сибирь – значит никогда не вернуться в Польшу. Нетрудно догадаться, что никто из сестер не хотел себе такой доли. И я подумала – видно, придется мне. Что ж! Надо знать землю, в которой будешь жить, и я, взяв благословение, начала изучать историю России, читать о Православии. В России много своих святых; можно молиться им и их просить о помощи.

Мне порекомендовали польское православное издательство «Братчек». Мы начали переписываться, и «Братчек» очень помог мне – я получила много православной литературы и икон. Какой бы вопрос у меня ни возник – они присылали книгу или брошюру по этому вопросу. И вот что удивительно. Все в этих книгах было написано просто, бесхитростно. Поначалу меня это смущало; а потом я шла на молитву, и все интеллектуальные изыски испарялись из моей головы – оставались только эти бесхитростные тексты. Я любила философское чтение, читала в переводах и Достоевского, и Флоренского, сложная литература доставляла мне удовольствие. Но простые книги делали человека другим – в них веяло дыхание Духа Святого.

Издатель «Братчека» Марек Якимюк привозил к нам в монастырь русских людей. Однажды с ним приехал из русского города Иваново архимандрит Амвросий (Юрасов) с сестрами православного монастыря. Мы разговаривали через решетку. Отец Амвросий спросил нас: «Сестры, бывает ли так, что вы гневаетесь друг на друга?» И долго мы обсуждали страсть гнева. На простых примерах батюшка растолковал нам, как бороться с искушениями, как любить ближних. Его слова проникали прямо в сердце. Наши сестры сидели в слезах – так силен был в его речах Дух Святой. Неземная красота! Я была счастлива видеть эти слезы у своих сестер.

Когда я начала интересоваться Православием, очень многие близкие люди отвернулись от меня, я потеряла многих друзей – это было больно

Читая православную литературу, я задалась вопросом, на который очень хотела найти ответ. Написала письмо Мареку: «Вот я читаю древних старцев и читаю нашего современника старца Паисия Святогорца. Их разделяют века, но я не чувствую между ними разницы! Как так получается?» Ответ Марека стал для меня первым шагом к Православию. Он написал: «Православная Церковь – это продолжение отеческих традиций. В Православной Церкви все живы!» Я пошла к своему католическому духовнику и спросила: «А что с нами? Почему для нас древние старцы – это история, а не реальность?» Мне ответил духовник, что мы живем в новом мире. «Но послушайте! – продолжала я. – Евангелие было написано две тысячи лет назад – разве это значит, что оно устарело?» Никто не знал, как мне ответить. Тогда очень многие близкие люди отвернулись от меня, я потеряла многих друзей – это было больно.

В тот период меня поддерживали отец Амвросий и монахиня Мария из Иерусалима. Однажды в Польшу с концертами приехала Жанна Бичевская; гастроли певицы организовал Марек Якимюк. Я знала и любила ее песни, поэтому попросила Марека передать ей привет. Почему-то он не понял меня и подумал, что я приглашаю Жанну в гости; через некоторое время мне позвонила ее менеджер. Я и предположить не могла, что такая певица приедет к нам в монастырь! Для нас, поляков, Бичевская, Высоцкий и Окуджава – это воплощенная в песнях Россия. Слово за слово – оказалось, что менеджер училась в школе с моей мамой, и мама помогала ей с больным братом. Я рассказала, что мама умерла, и менеджер очень огорчилась. «Мы приедем к вам в обитель», ‒ решила она.

Мы с Жанной сразу очень подружились и дружим до сих пор. Русские люди такие хорошие! Я чувствую их близко, как родных. Песни Жанны наполнены таким чувством, такой любовью к России! Жанна ‒ не светская певица, она глубоко верующий человек – ее песни светили для меня Православием. Как умеют переживать русские люди, наверное, больше никто не умеет. Встречи с разными русскими повлияли на меня очень сильно – такие мне давались дары Божии.

Последний год в кармелитском монастыре был очень тяжелым для меня. Я понимаю сестер – они не хотели, чтобы я погибла. Конечно, им казалось странным, что польская аббатиса хочет перейти в Православие, уйти в Россию (в нашем сознании Православие равно России). В июле 2010 года в монастыре возникла непростая ситуация между игуменьей и сестрами, даже приезжало церковное начальство. Я помогла разобраться с этой ситуацией, все окончилось благополучно, и матушка игуменья захотела, чтобы я отдохнула. Несмотря на то, что кармелиткам никогда нельзя выходить из обители, мне было разрешено поехать на один день в другой монастырь, поклониться святыням. Я сразу решила, что поеду в православный монастырь – мне очень хотелось побывать на православной литургии, первый раз в жизни! Но игуменье в этом не призналась – боялась, что она запретит мне, и я не смогу ослушаться. «Расскажу, где была, когда вернусь», ‒ уклончиво сообщила я. Матушка поняла, куда я поеду, но промолчала.

Я вошла в храм, и у меня слезы хлынули ручьем. В тот момент стало окончательно ясно, что моя дорога – Православие

Мы договорились с Мареком Якимюком, он встретил меня на вокзале и повез в церковь свт. Николая в Белостоке. Я вошла в храм, и у меня слезы хлынули ручьем. В тот момент стало окончательно ясно, что моя дорога – Православие. После Белостока мы поехали в монастырь Рождества Пресвятой Богородицы в Зверках. Это было 12 июля, праздник Петра и Павла. Спустя много лет я узнала, что в этот же день празднуется Паисий Святогорец, мой любимый православный святой! Я читала все его книги, какие смогла найти, и в глубине души считала своим духовником. Мы пообщались с игуменьей, и в конце она спросила: «Когда ты еще к нам приедешь?» Словно голос Бога прозвучал. Как когда-то в юности в католическом монастыре меня спросили: «Когда ты к нам приедешь?» ‒ так и сейчас Господь явил Свою волю. Я знала, что не надо искать монастырь – Господь уже дал его мне.

После моего возвращения в кармелитскую обитель сестры встретили меня враждебно – матушка не удержалась и рассказала им, куда я ездила. Меня заперли в келье на несколько месяцев… Только несколько молодых сестер, которых я раньше наставляла, служили мне утешением. В декабре моим новым местом обитания стала психиатрическая клиника при католической общине – сестры-кармелитки рассчитывали, что там засвидетельствуют мою недееспособность. Обследования длились четыре месяца, и под конец меня отвезли к авторитетному ксёндзу – он отчитывал бесноватых, изгонял злых духов. Когда мы остались в кабинете вдвоем, ксёндз спросил:

– Почему сестра приехала ко мне?

– Меня привезли, чтобы вы изгнали из меня демона.

– Сестра, я молюсь о вас, но вы не имеете злого духа. Чего еще хочет сестра?

У меня брызнули слезы, и я призналась:

– Они хотят, чтобы вы выгнали из меня дух Православия.

Ксёндз молчал и молился по четкам. Спустя некоторое время произнес:

– Сестра приехала по неверному адресу. Я завершил докторский труд об Иисусовой молитве; в своей келье заканчиваю писать икону «Нерукотворный Спас» и собираюсь в Почаев изучать опыт православных монахов по отчитке от злых духов.

Наш разговор завершился тем, что я получила от ксёндза благословение на переход в Православие. Я восприняла это как чудо Божие.

С сотрудниками католического госпиталя мы подружились и даже полюбили друг друга. Они сообщили сестрам-кармелиткам, что я здорова и держать меня в психиатрической клинике нет причины; что я прошла все возможные обследования и объявить меня сумасшедшей – значит солгать, а они такой грех на душу не возьмут. В госпиталь приезжали и сестры-кармелитки, и ксёндзы – делали попытки переубедить меня уходить в Православие. Каждый день – встречи, разговоры, но я повторяла, что в монастырь не вернусь. Было очень тяжело, но я просила Господа дать мне сил на один час, на одну минуту… И Господь помогал держаться. Наконец отец с братом приехали за мной и забрали домой.

Я молилась царю Николаю II, и мое первое причастие пришлось на 17 июля ‒ день памяти царской семьи! Когда я узнала об этом, то была потрясена

Отдохнув неделю дома, 4 мая я уехала в монастырь в Зверки. Я знала, что любимая мною Жанна Бичевская очень почитает царя-мученика Николая II. У меня поначалу было сложное к нему отношение, и я молилась царю, чтобы он помог мне. 16 июля я перешла в Православие, а мое первое причастие пришлось на 17 июля ‒ день памяти царской семьи! Когда я узнала об этом, то была потрясена. Несколько лет я была послушницей в монастыре, потом инокиней, а нынешним Великим постом меня постригли в монахини. Мой путь был извилистым и непростым, но я уверена, что Сам Бог вел меня. Сегодня я молюсь о любви между Россией и Польшей. Бес сеет между нами вражду, но я верю, что Господь поможет ее преодолеть!

Анна Берсенева-Шанкевич

Источник: Православие.ру

https://azbyka.ru/way/sestry-hotjat-chtoby-vy-vygnali-iz-menja-duh-pravoslavija-istorija-o-tom-kak-katolicheskaja-abbatisa-stala-pravoslavnoj-monahinej/

[Александр Васильевич]

Франциско Винуэса

Как эквадорца в Гватемале священник-мексиканец к вере привел


_{Франциско Винуэса, инженер, живет в С.-Петербурге, женат, двое детей.}

В моей стране, Эквадоре, самая распространенная религия — это католичество. Еще есть протестантизм, но католиков больше. И вообще практически все вовлечены в христианскую культуру, например Рождество отмечает вся страна, в это время по всем каналам крутят христианские фильмы — про жизнь Христа, Его рождение и т.п. Но религия людьми вокруг, по моим ощущениям, воспринимается больше как традиция, чем как живая вера.

Вот в доме моей бабушки, протестантки, я увидел настоящий христианский пример. Я часто ходил к ней в гости, и она мне рассказывала о Боге, читала детскую Библию. Бабушка была очень верующей, ходила каждую неделю на службу, она этим жила.

А в родительской семье вопрос веры был закрыт, родители скорее были увлечены идеей коммунизма и социализма. Мы с братом родились в 80-х, тогда в стране была диктатура правого толка, папа состоял в университете в оппозиционном коммунистическом движении. В моем поколении нередко можно встретить людей с именем Ленин, Сталин, Крупская, такая мода была. И нас с братом так назвали — я Ленин Франциско, с двойным именем, а брат — Хосе Сталин.

Меня крестили лет в пять в Католической церкви, несмотря на то, что папа был атеистом. Такая традиция. Крестили, отпраздновали, и на этом всё. Но еще в католичестве есть конфирмация: подготовка к первому причастию. И лет в 11 нас с другом мама повела на подготовку в специальную школу, там преподавала монахиня. Я ходил скорее за компанию, потому что все мои друзья из двора ходили. Запомнилось только, что нужно было выучить Символ веры и «Отче наш». Всё остальное не помню. Потом было первое причастие, и больше я церковь не ходил.

После окончания школы я решил поехать учиться в Россию, так как была возможность поступить в российский университет на бюджетное место по квотам для иностранцев. Уже в России стало интересно, что такое Православная церковь, я заходил несколько раз на службу, но ничего не понял. Красиво, но непонятно.

Через несколько лет после университета я устроился на работу в Гватемалу, куда потом приехала работать переводчиком и моя будущая жена Аня. К тому времени меня постоянно мучили «вечные» вопросы — зачем мы живем, для чего мы всё это делаем в жизни. Мне казалось, что можно найти ответы как-то научно, через философию. Просто я недостаточно знаю, недостаточно изучаю философские течения, которые могут дать ответы на все смысловые вопросы. Что-то читал, то находил, то не находил…

Как-то Аня попросила подвезти ее на Рождественскую службу. В Гватемале был православный монастырь, основанный монахиней, которая изначально была в католичестве, а потом перешла в православие. И я за компанию с Аней к ним туда иногда стал ходить. Службы были на испанском, и мне вдруг стало всё понятно. Понравилось построение богослужения, я услышал какие-то слова, мысли, которые до этого особо мне не приходили в голову. И тогда у меня появился интерес к Православию.

В Гватемале был очень интересный батюшка-мексиканец, который тоже долго искал Бога и нашел Его в Православии. Меня это поразило. Я стал беседовать с этим батюшкой, он мне начал объяснять про христианство, про веру. Меня тронула его искренность и то, что он пришел в христианство из-за внутреннего поиска, а не из-за того, что родители привели. Раньше мне казалось, что христиане — это больше какое-то лицемерие, так я видел вокруг себя: какие-то не самые хорошие люди в церкви пытаются изобразить, что всё хорошо. Параллельно были мысли, что в церкви все святоши, а поскольку я такой грешный, мне среди них нет места.

И в этих беседах с батюшкой случился первый опыт прикосновения к Богу, пришло принятие. Меня подкупила история этого священника, потому что до принятия сана он был не святошей, а обычным человеком, музыкантом в ансамбле народной мексиканской музыки — мариачи. Он тоже, как и я, чувствовал глубокое одиночество. Однажды его как профессионального певца позвали спеть в хор. И именно тогда, услышав музыку Рахманинова, он открыл для себя Православие. А потом уже крестился и стал монахом. И через Бога примирился с этой жизнью.

В этом разговоре я тоже почувствовал примирение. Если Бог к нему приходил, значит, ко мне тоже может прийти? И, да, я вспоминаю — Он уже приходил и касался меня.

Когда я понял, что мне интересно, стал потихонечку спрашивать батюшку, смогу ли я принять Православие. Он ответил, что да. Мы каждую неделю с ним беседовали, он попросил не торопиться и попоститься в Великий пост. Если после этого всё-таки мое мнение не изменится, он примет меня в Православие через миропомазание.

И я начал поститься. Было сложно, но мне очень понравилось. Это был для меня такой челлендж. Моя мотивация была в том, что я обнаружил: Бог сильнее моего тела. До этого я бездумно предавался страстям, искал утешения в развлечениях. А во время поста, несмотря на то, что было тяжело, я читал правило. Было очень хорошо, что всё было на испанском, мне всё было понятно. И я смотрел уже на молитвенное правило по-другому. Я читал молитвы каждый день, постился и чувствовал, что выхожу из состояния отчаяния. И к концу поста было чудо облегчения, ощущение благодати, ощущение, что мое острое одиночество уходит. Я понял: то, что я искал, я могу найти в Православии.

Присутствие Ани в храме было важно для меня, но всё-таки наше знакомство и вхождение в Церковь — это были параллельные сюжеты. Когда я воцерковился, мы были еще не обручены, и вообще не было ясно, что мы поженимся. Но, конечно, мне было важно, что есть такой живой человек верующий, который грустит, который радуется и живет обычной жизнью. Для меня это был пример, показатель, что вера живая и что она может быть у любого человека. Чтобы быть верующим, не нужно приходить в храм уже святым.

Бог — это свет, и позже я понял, что в моей жизни Он давно уже хотел развеять тьму и звал меня всякими путями. В Гватемале прихожанами были эмигранты из Палестины и Сирии, православные арабы, покинувшие свои страны из-за военных действий. Еще мы побывали в приходе в Гондурасе, тоже созданном православными арабами. И потом я приехал сюда, в Россию. И вижу, что в Православии каждая культура выражает свое восхищение Богом немного по-другому. Например, арабы больше с радостью, с гордостью показывают свою веру. В России более задумчивое отношение. Но несмотря на эти различия, я там молился с братьями и тут тоже молюсь с братьями. И у меня есть такое сильное чувство, что мы приходим к Богу по-разному, и Бог показывает Себя нам по-разному. Каждый человек может найти Его, у каждого человека есть свой способ Его познания, и у каждого народа есть своя традиция выражения веры. Это меня поражает.

Моя жизнь кардинально изменилась. Чувство одиночества, бессмысленности жизни раньше накатывало очень часто, и я был безоружен и не видел выхода. А сейчас мое оружие — Евангелие, молитва, богослужения, братья и сестры, общение на приходе. Всё это меня выводит из прежнего состояния, и я испытываю благодарность. Раньше мне казалось: надо, чтоб что-то реальное произошло, чтобы стать счастливым. Например, надо разбогатеть, и тогда я стану счастлив. Или будет много детей, и тогда наступит счастье. И мой поиск был ориентирован вовне. А сейчас я нашел внутренний ресурс и поддержку, и это чудо именно от Бога.

Я знаю, что Бог в моей жизни всегда был и звал, звал, звал. В какой-то миг я просто согласился. Перестал сопротивляться Его призыву.

Записала Анна Ершова

https://azbyka.ru/way/kak-jekvadorca-v-gvatemale-svjashhennik-meksikanec-k-vere-privel/

[Александр Васильевич]

Непридуманные истории принятия христианства мусульманами (История Али)



См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://rutube.ru/video/996fa008f1af7f8b15543cc0b41b165d/

[Александр Васильевич]

Мусульмане принимают христианство



См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://dzen.ru/video/watch/65be17757b4435789d18964f?f=d2d

[Александр Васильевич]

Онегин Юсиф оглы Гаджикасимов, азербайджанский поэт, принял Православие



Онегин Юсиф оглы Гаджикасимов (4 июня 1937, Баку — 30 июня 2002, Реутов, Московская область) — советский поэт-песенник, автор стихов множества популярных песен, впоследствии иеросхимонах Симон.

Онегин Гаджикасимов окончил Литературный институт имени Горького в Москве, став затем одним из самых популярных поэтов-песенников СССР 1960–1980-х годов. Песни на его стихи написаны известными композиторами и исполнялись популярными певцами.

Онегин Гаджикасимов известен также как переводчик на русский язык множества зарубежных песен.

В 1985 году принял православие, крещён с именем Олег.

Рукоположен в иеромонахи. Принял схиму с именем Симон.



Скончался 30 июня 2002 года от рака. Похоронен на кладбище села Лямцино Домодедовского района Московской области.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://yandex.ru/video/preview/11204404469110107200

https://yandex.ru/search/?text=гаджикасимов+онегин+юсиф+оглы+биография&lr=213&clid=9582&src=suggest_B

[Александр Васильевич]

Елизавета Дильмухамедова: «Дделай так, как велит  твоё сердце…»



Беседовал Марк Шишкин, 2013


Эльза Ельтоковна Дильмухамедова (во Святом Крещении Елизавета), по материнской линии татарка, а по отцу казашка, родилась в Ташкенте. Обучалась кинематографическому мастерству во ВГИКЕ и на Высших курсах Госкино СССР. Весь ее творческий путь неразрывно связан со студией «Казахфильм».

Оживление церковной жизни в России привело к возникновению нового направления отечественного кинематографа. Православная кинодокументалистика зародилась на заре 90-х. За минувшее десятилетие она прошла путь от неказистых и тенденциозных лент до фильмов, которые можно считать шедеврами документального кино. Не так давно татарстанские средства массовой информации подробно освещали приезд в Казань казахского кинорежиссера Эльзы Дильмухамедовой. Вскользь сообщалось, что она под влиянием известного историка и этнолога Льва Николаевича Гумилева крестилась в Православной Церкви.
 За день до ее отъезда мне удалось побеседовать с ней в стенах Тихвинской церкви, где богослужение совершается на кряшенском языке.

– Ваш приезд в Казань во многом обусловлен интересом к взаимоотношениям православия и ислама. Что привело Вас к этой теме?

– Я знаю, что истина только в православии, но в сердце каждого есть любовь к своим предкам, к своим родным, к матери, к отцу. Мой дед Лутфулла был муллой. Его взяли во время намаза и замучили в ташкентской тюрьме. Теперь молюсь за него мученику Уару. Именно любовь привела меня к идее мирного сосуществования разных религий. Лев Николаевич Гумилев был совершенно прав, когда говорил, что мы должны обратить свое лицо на Восток. У нас, евразийских народов: славян, тюрков, финно-угров и монголов, есть все то, что дает нам надежду на возрождение. Поэтому нужно искать фундаментальные основы нашего общежития, а дальше уже Господь Сам все рассудит.

– В одной из телепередач сказали, что Вы пришли в Церковь через Льва Николаевича Гумилёва. Вы можете рассказать об этом и о том, как для Вас евразийская идея связывается с православием.

– Во-первых, именно православие является основой евразийства. Это провозгласили еще в 20-х годах его основатели. Об этом же говорил Лев Николаевич в 80-х годах, когда мы с ним общались. В то время я знала, что уже готова принять православие. Я ходила в храм, даже причащалась, будучи некрещеной. Меня тянуло на богослужение, я стояла и плакала, а всем что-то давали из чаши, и я шла вместе со всеми. Потом я, конечно же, узнала, что это недопустимо, и покаялась в этом. Однажды я спросила Гумилёва о крещении, и он сказал мне: „Подумай. У вас есть хорошая вера. Ты татарка, походи в мечеть“. И я, как он мне сказал, надевала шаль, приносила положенную милостыню, ходила в мечеть. Но меня не покидало какое-то чувство неудовлетворенности, и меня снова тянуло в церковь. Я опять спросила его, и он мне ответил: „Делай так, как велит твое сердце“.
Когда я крестилась в Донском монастыре, то сразу же поехала к Гумилевым. Лев Николаевич поздравил меня, обнял, подарил кассету со своей лекцией. Его жена, Наталья Викторовна, накрыла на стол, мы пообедали, и я поехала в Мурманск на очередной кинофестиваль. Первое, что я сделала на мурманской земле, это отправилась искать храм.

– Гумилев был действительно православным человеком?

– Мы общались 10 лет, и мне было странно, что всякий раз, когда я приходила к нему домой для съемок, он, прежде чем начать работу, уходил в свою комнату. Я думала: „Что так долго?! Зачем это надо?!“. Операторы, ассистенты, шнуры, осветители – все готово к работе, а его нет. Только потом я догадалась, что он молится, ведь я видела иконы и его спину, а он все это старался делать незаметно. Но мне надо было скорее снять, да еще снять без брака. Надо было подполучить эксклюзив. Теперь у меня этого нет, и хочется самой скорее закрыться в комнату, а потом встречаться с людьми.

– Как на Ваше крещение отреагировали родственники? Ведь, нередко, человек, осознанно переходящий из одной конфессии в другую, наталкивается на непонимание.

– Господь помогает! Конечно же, после общения с Гумилевым я чувствовала себя уверенней. Я уже открыто молилась перед едой, утром и вечером, и родные постепенно привыкли. Но самая главная моя радость и упование в том, что моя мама на смертном одре покрестилась.

Я уже много работала в православном направлении, ездила в Иерусалим снимать благодатный огонь. Я приносила маме мои записи и фильмы об архиепископе Луке (Войно-Ясенецком), который ей когда-то делал операцию в Ташкенте и даже предсказал, сколько она проживет. Мама много и подробно рассказывала о том, как он встретил ее, как прочитал над ней Евангелие, и, может быть, по его святым молитвам свершилось чудо, и она за 10 дней до кончины приняла христианство.

– По крайней мере с XIX века православие исповедуется кряшенами, чувашами, алтайцами. Сегодня к православной вере приходят некоторые представители мусульманских народов. Имеет ли будущее тюркское православие?

– Все мы живем на Евразийском континенте, который испокон веков является Домом Пресвятой Богородицы. Даже если здесь присутствуют ислам или буддизм, то это допущено только по Промыслу Божию. Все евразийские народы, в том числе и тюрки, предрасположены к тому, чтобы принять веру Христову. Достаточно вспомнить историю распространения несторианства в Центральной Азии тысячу лет назад, когда они впервые услышали Слово Божие. Тюркские народы не мироустроители, как народы Запада, они миросозерцатели, и этим они ближе к христианству, нежели к исламу, который более обращен к реалиям этого мира. И я верю, что неотмирность, присущая малым и великим народам Евразии, будет все больше и больше проявлять себя и в конце концов явит себя вполне.

– Вы покинете Казань, какие впечатления Вы увезете с собой?

– Прежде всего это тот храм, в котором мы с Вами беседуем. Я не ожидала, что здесь, слушая богослужение на тюркском языке, почувствую ту благодать, которую чувствовала на Святой Земле: в Горнем монастыре и у Гроба Господня. Эта благодать будет, конечно же, распространяться на всю Казань.

Думаю, что Казань может стать третьим городом России после Москвы и Петербурга. У нее есть глубина, исторические корни, и здесь, на этой земле, возможно настоящее творчество.

https://vk.com/wall-212780494_2199

[Александр Васильевич]

Василий (Фазиль) Ирзабеков: Я понял, что если не крещусь, то умру



Православный азербайджанец считает русский язык самым большим чудом.

Крестился в 42 года

— Каким был ваш путь к вере?

— Я вырос в Баку. У нас летом жарко, поэтому дети спали на балконе. Мимо нашего балкона иногда проносили мёртвых людей в гробах. И я подолгу потом смотрел на небо и думал о том, что такое смерть, есть ли бессмертие и Бог. И о том, что, если человеческие отношения, которые возникли на земле, не переходят в вечность, тогда всё это вообще не имеет никакой ценности.

В моей семье все были атеисты, кроме бабушки. Она была мусульманкой. А мой интерес к православию возник так. В центре Баку был православный храм, и я, когда шёл в центр города, заходил в него просто из любопытства. Но мне всегда становилось там хорошо. Тогда на свои карманные деньги я стал покупать свечки и ставить их к иконам. Я ничего не понимал, но душа моя тянулась к Богу.

— Когда же пришло понимание?

— Наступил очень тяжёлый момент в жизни. Это произошло, когда рухнул СССР. Всё на наших глазах начало разрушаться. Моя семья тоже была вынуждена уехать. И вот тут вдруг я понял, что если не крещусь, то умру. На момент крещения мне было 42 года.

— В каком храме это было?

— Я крестился и венчался в храме Преподобного Сергия в Крапивниках. Это мой самый любимый храм. Он построен в ХVI веке. В нём есть уникальная святыня — знаменитый Кийский крест, который является точной копией Креста Христова. Он выполнен из кипариса, которому более 3 тысяч лет, и содержит в себе частицы мощей 300 святых угодников.

Успеть спастись

— Случались ли в вашей жизни чудеса?

— Они бывают каждый день. Разве не чудо, что я, азербайджанец, бывший член КПСС, вдруг оказался в лоне Церкви? Или такой пример. Когда вышла моя книга «Тайна русского слова», мне позвонила моя редактор и сказала, что Департамент образования города Москвы рекомендовал эту книгу для изучения русского языка в школах. Ещё одно чудо произошло, когда представители журнала «Шестое чувство» прочитали мой рассказ «Видеть Христа». Они не только опубликовали его, но и сразу сделали меня литературным редактором, хотя у меня даже не было опыта. По-своему чудесно всё, что связано в моей жизни с русским языком, который и сам по себе самое большое чудо.

— Почему?

— Каждый язык содержит в себе представления о Боге. Но русский язык — это особый случай. Он неразрывно связан с православной верой. Порой даже самое обыденное слово несёт в себе сакральный смысл. Например, в русском языке слово «пол» означает «половина». Мужчина и женщина в божественном смысле — две половинки одного целого. Или, например, слово «поцелуй». В нём таится призыв к целостности человека. Слово «цель» олицетворяет извечное стремление к целостности. Пожелание успеха означает «успеть спастись и попасть в рай». Невеста — это та, которая не ведает греха, а ведьма, наоборот, ведает. Этот список можно продолжать бесконечно. Русский язык повествует нам об Иисусе Христе. Как говорилось в Евангелии от Матфея: «Имеющий уши, да услышит!»

Перемена участи

— Судя по вашей истории, язык может менять судьбу человека, его личность?

— Да. Без русского языка я бы не был собой. Интересно, что многие иностранцы приходят к вере благодаря изучению русского языка. Например, Владимир Даль был немцем, всю жизнь занимался составлением словарей. Русский язык стал для него родным, и умер он как русский человек. За несколько лет до смерти Даль принял православную веру.

Язык — это и фактор национальной безопасности. Шишков говорил, если хочешь уничтожить народ, надо изменить его язык. И когда из языка изгоняются исконно русские слова, то мы изгоняем Христа из нашей жизни. Слово, лишённое русских корней, лишается смысла, действующего на душу человека. Вот сравните: киллер и душегуб.

— Какие евангельские слова вам наиболее близки?

— В моём любимом Евангелии от Иоанна есть очень важные слова: «боящийся несовершенен в любви». Это значит, что не надо ничего бояться. Любовь изгоняет страх. Также полюбились мне такие слова из молитвы: «Господь хочет всем спастися и в разум истинный прийти». То есть Господь хочет, чтобы все спаслись, и Он каждому даёт шанс. Господь и меня умудрил, как творить доброе дело. Как Он это делает? Великая тайна.

Анна Игнатьева



Источник: православная газета «Крестовский Мост»

https://azbyka.ru/way/vasilij-fazil-irzabekov-ja-ponjal-chto-esli-ne-kreshhus-to-umru/#ch_0_0_1

[Александр Васильевич]

Николай Амврази

История о чудесном обращении ко Христу еврейского раввина Исаака

Предисловие

«…Мы нашли того, о ком писали Моисей и пророки, Иисуса, сына Иосифова из Назарета».
(Ин.1:45)

В этой редкой книге перед читателем предстанет удивительная история об обращении ко Христу одного еврейского раввина, случившаяся в конце прошлого столетия в Греции, продолжавшаяся затем в Константинополе и закончившаяся чудным образом в ином месте, о котором вы узнаете в конце книги.

Апостолу Павлу, великому учителю язычников, было открыто, что отпадение Израиля будет до определенного времени и что перед концом мира Бог снова возвратит сердца избранных Его и они познают Истину и приидут и поклонятся Распятому Сыну Его. В наши последние дни воочию исполняется это пророчество. Во многих странах тысячи, десятки тысяч евреев уже крестились. В странах Европы, в Америке, а также в России и самом Израиле развернулось широкое движение «Евреи за Иисуса»1, которое призывает признать во Христе уже пришедшего Мессию. Известно, что за годы эмиграции в Израиль переселилось более пятидесяти тысяч христиан. В России, Грузии и Америке из числа пришедших ко Христу евреев уже десятки стали священниками. Все это говорит о том, что Бог призрел на заблудших овец Дома Израилева и зовет их к Себе. И вот эта книга, которую открыл ты, дорогой читатель, как раз и может помочь всем, кто ищет Истинного Бога, обрести Мессию, Спасителя Мира « того самого Иисуса из Назарета, которого предсказывали Моисей и пророки в Законе и псалмах о Нем. Через весь Ветхий Завет Бога со своим народом Израильским проходит красной нитью обетование о Мессии, Который не только восстановит колена Иаковлевы и возвратит остатки Израиля, но будет также «светом народов и спасением Божиим до концов земли».

И вот как раз в этой книге приводятся совершенно потрясающие доказательства всех пророчеств Ветхого Завета, исполнившихся во Христе. Глубина и сила этих доказательств настолько велика, что всякий здравомыслящий человек, если только он не одержим демоном, не может не признать их абсолютной достоверности. К величайшему сожалению, большинство из некогда избранного народа еще находится в страшном неведении и ослеплении. Подавляющее большинство правоверных иудеев одержимо ненавистью ко Христу и его последователям. Они еще ожидают пришествие Мессии, которым и будет Антихрист. И потому сейчас как никогда важно открыть им глаза на Правду. Истинные же евреи, которые уверовали во Христа и которые стали ныне как бы авангардом нового Израиля, являются воистину предтечами того блаженного часа, когда согласно пророчеству Захарии (12:10) Бог Отцов наших изольет «на дом Давида и на жителей Иерусалима дух благодати и умиления, и они возрят на Него, которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном Сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце». Этот плач воскресит и обновит Сынов Израилевых, которые подобно новым апостолам пойдут благовествовать Евангелие, слово мира и любви среди народов. И как день этот уже не за горами – будем молиться, подобно апостолу Павлу, о спасении сынов Израилевых и посильно помогать им словом своим. Ибо грех глубочайшим образом извратил и поработил их, и они признают «зло добром и добро – злом, тьму почитают светом и свет – тьмою, горькое – сладким и сладкое – горьким. Грех ожесточил их сердца, и они стали «притчею и посмешищем у всех народов». И уже 2000 лет блуждают в пустыне диаспоры, а теперь еще и создают новый галут (т.е. рассеяние) в земле отцов своих»2.

И вот Бог, пославший Сына Своего Единородного, чтобы избавить народ Свой и все человечество от греха, смерти и дьявола, открывает нам в Новом Завете путь Спасения. Если мы примем этот путь – благо нам будет. Если же нет – горе нам! Пусть же эта книга поможет нам обрести этот путь!

Глава I

Эммануил – Иммануэль

«Хине хаальма хара вейоледет Бен векарат шемо Иммануэль»
«Се Дева зачнет и родит Сына и наречется Имя Его Эммануил»

Пять лет тому назад находился я на служении Отечеству моему в Коринфе, будучи начальником одной из гимназий. И вот однажды довелось мне встретить своего давнего друга, еврея Исаака М.

— Исаак!

— Николай! – одновременно прозвучали наши приветствия, выражая неожиданную радость этой встречи. Исаак происходил из Эпира3 и был одним из даровитейших израильтян, прекрасно владевший как классическим еврейским, так и греческим языками. В свое время он окончил гимназию в Иоанине4. Мы подружились в 1872 году. Иссак тогда учился в Хаскиоу5, изучая еврейскую философию и Тору6, я же – постигал богословие в Богословском институте в Халке. Во время учебных вакансий в те поистине золотые годы нашей юности мы часто встречались в Галате и были счастливы, несмотря на взаимные разногласия в религиозных спорах. Мы были горячие тогда, и юношеский пыл мешал нам обрести Истину. Исаак был особенно фанатичен под влиянием раввинов. Для него Талмуд, еврейское предание были выше Торы. Без Талмуда Тора, по его мнению, не имела никакой цены. Так его научили и так он верил. Ничего не желал слушать о Спасителе Мира, об Утехе и Надежде Израиля, о Иешуа Гамашиахе7.

«Прекрати, Николай! – говорил он мне, – Талмуд не может заблуждаться». Но несмотря на весь свой ригоризм, Исаак имел добрейшее сердце и, когда забывал Талмуд, был лучший друг. Иногда, сетуя на свою чрезмерную фанатичность, он, как бы раскаиваясь, говорил мне: «Что будет? Я, как видишь, связан. Так меня научили. Как человек – люблю тебя как друга и соотечественника. Как иудей – чуждаюсь тебя как христианина».

И он был прав! Так читал в Талмуде и так рассуждал. Страдал, подобно слепцу, не имея счастья увидеть и узнать Солнце Правды. Никогда не слышал возвышенных слов из Евангелия от Матфея: «Любите враги ваша, благословляйте проклинающих вас». Однако имел он ревность по Богу, но не по рассуждению. Попущено было (как, впрочем, и каждому из единокровных его) ослепление и неведение, о котором возвещает божественный ап. Павел: «Ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени пока войдет полное число язычников» (Рим.11:25). Таков был друг мой Исаак…

В тот незабываемый день нашей встречи в Коринфе Исаак рассказал мне о своей жизни, о том, что он теперь раввин в одной из синагог Константинополя, и держит путь на родину для встречи с родителями. И что, заболев в дороге, он решил прервать путешествие до момента выздоровления и занят сейчас поиском удобной гостиницы.

— Обижаешь меня, Исаак, – сказал я ему. – Ведь ты имеешь здесь старого друга! К чему искать гостиницу, тем более когда ты болен! Великая радость для меня пригласить тебя в дом мой, где можешь найти уют и полечиться до полного выздоровления.

— Я не желал утруждать Вас, – ответил он, извиняясь, и принял мое приглашение.

Я всячески постарался облегчить его страдания по примеру доброго Самарянина из трогательной притчи, рассказанной Господом в Евангелии (Лук.10:33). Ухаживал за ним по заповеди, и здоровье Исаака с того дня стало улучшаться.

IX глава пророка Исаии. О Эль-Гибор

Было воскресенье пред Рождеством Христовым. Исаак уже совершенно выздоровел и готовился на следующий день к отъезду. По семейной нашей традиции мы читали каждый день Библию, и на день тот выпало чтение 9-ой главы пророка Исайи. Исаак попросил разрешения принять участие и почитать слова пророка на еврейском языке, а затем на греческом с толкованием. Мы согласились с радостью. Наш друг, взяв еврейский текст, начал чтение 9-ой главы Исайи. «Геса-йя-хе, ки йелед юлад лану бен нитан лану ватехи хамисра альшихмо вайикра шемо пеле йоэц Эль-Гибор ави ад сар Шалом», – и сам же перевел на греческий. (Мы, естественно, на русский):

«Ибо Младенец родился нам; Сын дарован нам; Владычество на раменах Его и нарекут Имя Ему Чудный Советник, Бог Крепкий, Отец Будущего века, Начальник Мира».

— Странно! – сказал Исаак, заканчивая перевод данного отрывка из еврейского текста. – О каком младенце свидетельствует здесь пророк? И какая причина, что именно сегодня вы читаете эту главу?

— По той причине, – ответил я, – что через три дня мы с благодарностью празднуем память сего исключительного и единожды совершившегося в истории события: рождение Того Младенца, которого, – как мы только что прочитали, Исайя пророк именует «Эль-Гибор» – «Бог Крепкий».

— О ком, о ком? – переспросил, не понимая, Исаак.

— О Машиахе8, о Спасителе Мира, – ответил я ему.

— Этот младенец, о котором говорит здесь пророк? – вопросил меня снова Исаак.

— История свидетельствует и 450 млн христиан это подтверждают. Исайя и все пророки возвестили нам это.

— Я знаю из Талмуда, – удивляясь ответил Исаак, – что сей есть сын пророка Исайи.

— Исайи, говоришь, Исаак? Исследуй сам соответствующие места у пророка и освободись от талмудической прелести и сам рассуди: может ли этот отрок, который именуется «Эль-Гибор», то есть «Бог Крепкий», быть сыном пророка Исайи?

— Исповедую искренне, – вдруг стал говорить Исаак, – что сомневаюсь в этом. Не удовлетворяют меня должным образом ни раввины, ни Талмуд, это правда… Однако что сказать? Нуждаюсь в просвещении от Бога.

— Если искренне желаешь познать истину, брат Исаак, Господь тебя просветит. Проси об этом смиренно в простоте сердца и дастся тебе. Ибо в Евангелии говорит Мессия-Христос: «Никто не приходит ко Мне, если не привлечет его Отец». (Ин.6:44).

— Сомнения мои в 3-ем стихе в 8-ой главе пророка Исайи, – сказал Исаак. И взяв еврейский текст Священного Писания, начал переводить следующее: «И приступил я к пророчице, и она зачала и родила Сына»…

— Сей, – воскликнул Исаак, – сей Сын, сей Отрок… Тогда я сказал ему: «Давайте закончим чтение всего 3-го стиха и уже после будем делать выводы». Итак, продолжая чтение, Исаак стал переводить: «И рече Господь ко мне: нареки ему имя: Магер-шелал-хаш-баз».

— Как называется Отрок Исайи? – переспросил я Исаака.

— Магер-шелал-хаш-баз, – ответил он.

— Кто дал, кто нарек ему имя? – вопросил я снова его.

— Отец его, Исайя, – сказал Исаак.

— Прочитай, прочитай, пожалуйста, 14 стих 7-ой главы, – попросил я его.

Исаак зачитал на еврейском языке следующее: «…Хинне ха альма хара, вайолегет бен ве карат шемо Иммануэль«, – и перевел: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут имя Ему Эммануил» (что значит: «С нами Бог»).

— Не забывай также, – особо подчеркнул я ему, – что перед этим стихом сказано следующее: «Итак, сам Господь желает дать вам знамение». И вот рассуди теперь сам. Сын Исайи называется Магер-шелал-хаш-баз, а сын Девы – Эммануэль. Первый рождается от пророчицы, жены Исайи, т.е. замужней женщины, в то время как второй, т.е. Эммануэль – от Девы. Видишь, что матери-то совершенно разные, а также и чада имеют совершенно различные имена! Никакого подобия нет между замужней пророчицей и Девой… И вот что еще достойно особого примечания. Поскольку Ахаз по причине неверия отказывается просить знамения у Бога в глубину или в высоту, сам Господь по единой Его Милости желает дать знамение – единственное, странное и вышеестественное! – именно снисхождение Бога до человека и возвышение человека до Бога. И воистину, как повествует Евангелие от Иоанна: «И Слово стало плотью» (Ин.1:14). Сие же более кратко выражает определение Эммануил, что как раз и значит: «С нами Бог». (Им-ану-эль. Им = с, ану = нами, Эль = Бог). «То есть Бог стал человеком», или, говоря одним словом, – Богочеловеком, как это понимает наша православная Церковь Христова. Сие есть Божественное знамение: соединение Бога с человеком, в то время как естественное рождение сына Исайи отнюдь не является знамением.

Что значит Альма

— О, наконец-то я начинаю вразумляться!- воскликнул Исаак, – но меня еще волнуют некоторые сомнения. Давай-ка уточним еще раз текст пророка. Что возвещает в 7-ой главе 14-ый стих? И открыв, он прочитал: «Лахен гитен Адонаги ху лахем од Хинне а альма хара, вагиоледет бен ве карат шемо Иммануэль», – и перевел: «Итак, сам Господь даст вам знамение: се Дева (Альма) во чреве приимет и родит Сына и нарекут имя ему: Эммануил».

— Так что же смущает вас в этом стихе, друг Исаак? – спросил я его.

Исаак мне сказал, что еще от раввинов, а также изучая Талмуд, он узнал, что значение слова Альма иное и значит: молодая женщина, а вовсе не Дева. Ибо на еврейском языке Дева или девица выражается словом Бетула.

— Так вы узнали от раввинов и в Талмуде? – спросил я Исаака. – А если многие места Ветхого Завета (Тора, Невиим, Кэтувим) свидетельствуют нам, что слово Альма значит дева или девица, не знающая мужа, впрочем, как и слово Бетула, что Вы тогда скажете?

— Скажу, что Истина находится у христиан, а сердце Израиля ожесточено и как бы окаменело. Скажу, что вы есть истинные чада Авраама, истинно верные, истинный Израиль, а мы…

— Послушай, Исаак, – перебил я его, – ведь нужно только чистосердечно принять, что слово альма значит Дева и только Дева, а не молодая женщина и является синонимом слова Бетула. Вы прекрасно знаете, что слово Альма происходит от глагола Алам, что значит: возмужать, достичь половой зрелости. Следовательно, альма значит девушка, девица.

Затем я спросил Исаака:

— 70 толковников, которые перевели с еврейского на греческий язык все книги Ветхого Завета около 285 г. до Р.Х. кто были? Христиане или евреи?

— Конечно, евреи! – ответил Исаак.

— Они хорошо знали свой еврейский язык? Как ты думаешь?

— Конечно, знали прекрасно еврейский и греческий, ибо переводили с одного языка на другой, – ответил Исаак.

— Как же они перевели слово Альма? – вопросил я его. Мы открыли текст семидесяти толковников и прочитали:

«Се Дева во чреве приимет и родит Сына».., и т.д.

— Вот видишь, слово Альма переведено у них словом Дева. Были ли переводчики заинтересованы в искажении текста?

— Конечно же, нет! – воскликнул мой друг, – ибо были евреи и сохраняли верность первоисточнику. Однако Вы обещали еще показать мне различные места в Ветхом Завете, где слово альма является синонимом слова бетула.

— С удовольствием, Исаак. Сего желаю и я, чтобы выявить истину. Возьми, пожалуйста, Тору. Я укажу тебе параллельные стихи, и ты сам найдешь их и прочитаешь на языке первоисточника, а потом мы вместе их переведем. Найди, пожалуйста, 43 стих 24 главы Бэрешит (Книги Бытия). Читай!

Исаак начал: «…Хине анохи ницав аль эйн хамаим ве хайя ха альма» и тут же перевел: «Вот стою у источника воды и девица, которая выйдет почерпать».., и т.д.

— О ком здесь говорится, Исаак? – вопросил я его.

— Речь идет о Ревекке. Элиазар, раб Авраама, молит Господа устроить так, чтобы первая девица (альма = дева), которую он встретит, была бы назначена в жены Исааку.

— Здесь, – спросил я его, – слово альма относится к незамужней Ревекке или замужней, каковой была пророчица жена пр. Исайи?

— Конечно же, здесь, – ответил Исаак, как бы изумляясь, – слово альма значит дева, поскольку Ревекка еще не стала женой Исаака. Странно! Как это я до сих пор не подметил этого! – воскликнул он. Почему мне никогда раввины не показывали это место? Теперь-то начинаю кое-что разуметь… Боже мой! Как странно! Неужели мы до сих пор в заблуждении?

Затем, повернувшись ко мне, он спросил: «Это единственное место в Библии, где слово альма является синонимом слова бетула или имеются подобные же?»

— Имеется много и других мест. Открой книгу Исхода – Вееле шемот – 2 главу 8 стих.

Исаак нашел и зачитал: «Ватомер лах бат паро, лехи, вателех а альма» и т.д. и перевел: «И сказала ей дочь фараона: «Сходи!» Девица пошла и призвала мать младенца».

— Что замечаешь здесь, Исаак? – спросил я.

— Вижу, что дочь фараона называет девицей меньшую сестру Моисея, которая по заповеди матери наблюдала за младенцем Моисеем, находящимся в тростнике у берега воды.

— Меньшая сестра Моисея, называемая здесь альма, была замужней или девой? – спрашиваю я.

— Без сомнения, слово альма здесь значит дева, малая девица, незамужняя. Убедил ты меня, Николай! – воскликнул Исаак. – Не могу я теперь отказаться от Истины, вижу ясно это из еврейского текста…

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Исаак, скрестив руки, замолк… Я ничего не ответил. Однако, желая, чтобы сомнения уже никогда бы не смущали друга моего, раввина Исаака, я указал ему еще и другие подобные места – 26 стих 67 псалма: «Впереди шли поющие, позади играющие на орудиях, в середине девы с тимпанами»; 19 стих 30 главы Книги Притч: «Пути орла на небе, пути змия на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице…» А также 2 стих 1 главы Песни Песней Соломона: «…от благовония мастей твоих, имя твое, как разлитое море, – поэтому девицы любят тебя» и 8 стих 6 главы: «Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа», где слово альма (во мн.ч. альмов) значит дева, незамужняя девица. Указал я также Исааку на Книги Ветхого Завета в переводах иудеев Акилы, Феодотиона и Симмаха, в которых слово альма переводится как молодая девица.

— Поверь мне, друже мой, Исаак, – сказал я в заключение, – отныне ты не должен иметь уже никакого сомнения. Пророк Исайя в Духе Святом глаголя: «Се Дева во чреве приимет… (Хине ха альма…) не имеет ввиду жену свою пророчицу, а Преблагословенную Деву, будущую матерь Эммануила, Богочеловека Иисуса Христа, Спасителя и Искупителя человеческого рода. «Ибо младенец родился нам. Сын дан нам… и нарекут имя Ему Чудный, Советник, Бог Крепкий (Эль-Гибор)». Его же пречудное Рождество через три дня празднует весь христианский мир, уже давно познавший и принявший эту истину! Познай же и ты сию спасительную истину и не сомневайся в ней!

Исаак ничего не ответил. Посмотрел на нас пристально… На глазах его выступили слезы, и он опустился на колени. Мы с удивлением смотрели на происходящее. Несколько минут он молчал, затем, подняв глаза и руки к небу, воскликнул по-еврейски и гречески: «Ата Иммануэль Машиах! О Мессия! Царю Эммануил! Кавод Гисраэль! Слава Израиля! Его же ненавистником я пребывал доселе, будучи в слепоте… Надежда и Обетование наше, Абонаи Цеваот, отверзи мне очи, да познаю Тебя! Отыми, Эль Эльйон, ожесточение от помраченной души моей, восстави меня, как древле подобного мне Савла (Павла – апостола)! О Эль-Гибор! О Эль-Саадаг! О Иммануэль! Спаси двенадцать колен наших! Кавод Гисраэль! Приими и меня, по причине неведения доселе гнавшего Тя!..

Исаак встал с колен. Лицо его светилось неземной радостью и благодарением. Весь облик его выражал счастье…

Пришло время обеда, и мы пригласили Исаака к столу. Сын мой, Адриан, начал читать молитву, и Исаак впервые с благоговением перекрестился. У нас был пост, и для Исаака было приготовлено особое блюдо. Но он не коснулся его, сказав, что желает тоже в посте встретить Рождество Эммануила, а также и свое собственное возрождение.

— Я был духовно мертв, но сейчас чувствую новую жизнь. Теперь я стал понимать Тору и могу объяснить то, что казалось мне неясным.

Тогда же он рассказал, что неосознано изучал Священное Писание, что однажды даже пробовал изучать на еврейском языке Новый Завет (Берит Хадеша), что сердце его тянулось к этому, однако же унаследованное от юности отвращение ко всему христианскому воспрепятствовало сему. Исаак поведал также, что когда-то давно, когда любознательности ради он сличал Новый Завет с Ветхим, его заметил строгий раввин Хагим и не только сделал выговор, но и нажаловался на него начальству, чем и навлек тогда на него большие неприятности. И многое, многое другое еще рассказал нам.

Отъезд

На следующий день я проводил Исаака до железнодорожной станции. Он просил меня молиться за него и сказал, что теперь желает не только сам, но и со множеством своих друзей и прихожан обратиться ко Христу. Я попросил его написать о себе, и он обещал мне, прослезившись, горячо поблагодарил за все, ибо здесь – в Коринфе! – обрел Мессию Христа.

Но вот и послышался резкий гудок: поезд отправляется в Патры. Мы простились. Поезд стал трогаться, и Исаак быстро вошел в вагон и потом еще долго махал мне рукой, уносимый в неизвестность.

Глава II

Молчание Исаака

Прошло уже немало времени после отъезда Исаака. Мы часто с теплом вспоминали и говорили о нем. Домашние мои, бывшие свидетелями удивительного обращения Исаака ко Христу, очень беспокоились и желали непременно узнать, что же произошло с ним. Всякий раз при возвращении моем домой, дети, не уставая, спрашивали, не пришло ли письмо от Исаака.

— Нет, ничего пока нет, – отвечал с горечью я.

Так проходил день за днем, и меня уже стали тревожить неприятные мысли. Наконец получили мы долгожданный ответ из Константинополя. Вот это письмо:

Константинополь, 19 марта 1897 года

Брат Николай! Я пообещал Вам писать и вот только теперь исполняю Ваше желание. Отправляя письмо это, выражаю еще раз мое искреннее благодарение за оказанную мне, болящему, помощь и поистине авраамово гостеприимство. Но несравненно более я благодарен Вам за то откровение, которое получил о Спасителе-Машиахе (Ему же с благоговением поклоняюсь). Он отъял страх от души моей и исполнил мира и радости прежде мятущееся и страждущее мое сердце. Он соединил меня с Адонаги Иегова, который не представляется уже мне «Богом отмщения» (Псалом 93.1), но «Отцом милосердия и Богом всякого утешения» (Второе Послание к Коринфянам апостола Павла, глава 1, стих 3). Всякий раз, когда я вспоминаю Коринф (который стал для меня, как Дамаск для апостола Павла!), восклицаю словами пророка Исайи: «Как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих радость и проповедующих спасение» (Ис.52:7). Думаю, что ты жаждешь узнать, что же произошло со мной после отъезда. Вот, я открываю это тебе.

Время путешествия моего до Патр посвящено было полностью молитве и чтению Нового Завета. Я страдал, подобно Луке и Клеопе – двум ученикам Христовым! – шествующим в Эммаус. И они ведь изучали Священное Писание и, однако, что пользы! Письмена сии были сокрыты от них. И не разумели они, как и я не разумел прежде. Но «открылись у них глаза» (Лук.24:31), как и потом у меня в Коринфе. Что скажу! Дивны дела Твои, Господи, и дивен Промысел Твой! Ведь я ехал домой, чтоб увидеть родных. Заболевши, остался в Коринфе. И здесь прозрел наконец – здесь обретши Христа, Машиаха, Спасителя Мира! Недостоин и я за греховность мою называться теперь христианином, но меня утешают благие слова, – их прочел я вчера у апостола Павла, – что Христос в мир пришел, чтобы грешных спасти (1Тим.1:15). Я ведь тоже подобно ему ослеплен был враждою и злобой, но пришел Свет Христов – и прозрели мы оба…

Вспомни дни нашей юности, наши мечты,
Как учились мы разным наукам:
Ты – ученью любви, я – ученью вражды,
Ты был благости полон, я – гордого духа.
О, фанатиком был я! Стыжусь вспоминать!
Мне претил всяк, кто мыслит иначе.
От раввинов жестокость успел перенять, —
И нуждаюсь теперь только в плаче!..
Боже мой, недоведома мудрость Твоя,
Дивна милость Твоей благостыни!
Ты пришел, чтобы грешных спасти – это я!
Не отрини меня, не отрини!

Таковы были мысли мои на пути к родным местам, где меня уже давно ожидали родители, которых по духу, по укоренившемуся ожесточению, нельзя иначе назвать, как христоборцами. В Патрах я пересел на пароход, и вот тут-то мне довелось пережить, – о чем желаю искренне поделиться с тобой! – неведомое доселе тяжкое искушение. Внезапно во мне проснулась непонятное чувство, не знаю, как и назвать его: то ли необъяснимым испугом, то ли горьким стыдом. Я представил себе, как я, раввин, предстану внезапно перед родными новообращенным христианином. Для единокровных моих это покажется страшным безумием. Ведь так сложилось исторически, к большому сожалению, что для верующих иудеев обыкновенно христиане представляются врагами. Я решил скрыть от них, что уверовал во Христа. Однако совесть моя с неумолимой настойчивостью противилась этому… Пароход приближался уже к пристани С. После краткой молитвы я взял в руки Новый Завет, открыл… И к удивлению моему, – конечно же, неслучайно! – первыми словами, которые попались мне на глаза, были: «Итак, всякий, кто исповедует Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцем Моим Небесным. А кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (от Матфея, глава 10, стихи 32, 33). Меня глубочайшим образом потрясли эти слова! Они мне показались огненными, как бы горящими, а не запечатленными простыми чернилами на бумаге. Я не читал их, я их слышал, – и они до сих пор звучат в моих ушах!..

— Благодарю Тя, Боже Мой! – воскликнул я, – Ты не желаешь, чтобы уверовавшие в Тебя, были лицемерами, Ты отвращаешься трусливых и лжецов! Колеблющихся и нерешительных Ты изгоняешь из священного храма Твоего… Ты – Бог-Ревнитель! Ты желаешь, чтобы последователи истины Твоей были искренними и бесстрашными… Я сошел на берег как бы совершенно обновленным… Итак, отрицаюсь мудрости человеческой! И мне пришли внезапно на ум слова Цезаря: «A lea jacta esto!» – Жребий брошен! Победа! Победа!

Драма в семье. Исповедничество Исаака

По прибытии моем к родным берегам вышли навстречу мне ожидавшие старушка-мать моя Ревекка, дядя Авраамий, архираввин израильской общины, два брата мои Барух и Мордохай и множество сограждан. Мать горячо обняла меня, и я поцеловал ей руку. Затем всех поприветствовал, и мы вошли в город… С того дня начались невыразимые муки мои… Воистину положение мое было не из легких. Что делать?. Притворяться, делать вид, что ничего не изменилось в моей жизни?! Страшно отречься Истины!.. Открыть все, не смущаясь?. Я не знал, как поступить… Но Тот, кто ведает глубину сердец наших, умилосердился надо мною и, видя смущение мое. Сам устроил все непредвиденным образом.

Был полдень. Мы находились в гостиной, когда пришел в гости дядя мой архираввин Авраамий и двое из почетных и знатных представителей еврейской Общины. Среди общего разговора обращается ко мне дядя мой: «Почему задержался ты с приездом, Исаак? Ведь согласно письму ты должен был приехать дней шесть или семь тому назад. Что же случилось?»

— Совершенно верно, дядя, – ответил я, – уже 7 дней как я должен был бы уже приехать. Но вот случилось мне заболеть в дороге, и я прервал путешествие мое.

— Где же ты был? В Афинах?

— Нет, дядя, я остановился в Коринфе, ибо, подъезжая к нему на поезде, почувствовал, что уже не в силах продолжать путь.

— В Коринфе? – переспросил дядя. – Имеются ли там гостиницы и живут ли там наши братья израильтяне?

— Иудеев в Коринфе нет, – ответил я, – однако меня с любовью принял в дом свой мой старый друг, – и я упомянул его имя: Николай.

— Столько дней ты прожил в христианской семье? – воскликнул в потрясении дядя. – Раввин, ты вкушал запрещенную пищу гоев (яварим)?

Я ответил ему в простоте, что не представилось другой возможности исцелиться. И что меня, чуждого им по вере, они приняли с братской любовью, пригласили врача и даже купили лекарства, а также кормили, не скупясь, самой прекрасной пищей.

— Должен Вам исповедать, – добавил я напоследок, – что именно благодаря их заботе я и получил исцеление, ибо по слову врачей болезнь была очень серьезной.

— Странно! Очень странно! – воскликнули все удивленно.

— Да разве возможно, – обращаясь снова ко мне, спросил мой дядя, – разве возможно, чтобы христианин полюбил иудея, как брата, и позаботился о нем, страждущем?

— Я видел это своими глазами! И сам являюсь живым свидетельством! Истинный христианин всякого человека считает своим братом и вменяет себе в обязанность утешить и помочь страждущему. Опыт вынуждает меня поверить, что религия Христа есть религия Любви и Благодеяния, и все, искренне исповедующие эту религию, замечательные люди.

— Шутишь, ребе Исаак? – дерзко усмехнувшись, воскликнул дядя. – Шутишь или желаешь нас оскорбить?. Ведь шутки на религиозные темы, как знаешь ты сам, являются тяжким грехом и преступлением 3-ей заповеди, которая гласит: «Не поминай Господа Бога Твоего всуе».

— Я…

— И ты веришь, – вдруг перебил меня разгневанный архираввин, – ты веришь, что есть нечто божественное в религии Иисуса Назорея, которого отцы наши распяли почти 1900 лет назад?

Вдруг пена вышла из его рта, рука стала спазматически дергаться и длинная борода заметалась, как маятник. Страшный гнев овладел им, глаза заблистали огнем, щеки его пылали. Мать моя непрерывно делала мне знаки, умоляя остановиться и прекратить неожиданно вспыхнувший спор. Братья же и все присутствующие выражали крайнее удивление.

— Прошу Вас, – начал я кротко, – умоляю Вас не перебивать меня и я дам ответ на вопрос уважаемого дяди. Из беспристрастного и тщательного исповедания Торы и книги Невиим (т.е. Пророков), из точного исполнения предсказаний Нового Завета о судьбе нашего народа…

— Что? Что? – вскричали все в ярости, – Что говорит Новый Завет о нашем народе?

— Я просил не перебивать меня… Если вы хотите знать истину, то послушайте, что предсказано в Новом Завете о народе нашем:

Первое. О Катастрофе, которая произошла при римском императоре Тите, в Новом Завете сказано: «Горе же беременным и питающим сосцами в те дни» (ап. Матфей, гл. 24. 19). Увы, братья! Наш историк, Иосиф Флавий, видевший эту катастрофу, свидетельствует, что во время осады Иерусалима был страшный голод, и одна мать в отчаянии даже ела мясо своего собственного ребенка.

Второе. Исполнилось также грозное предсказание Христа о разрушении нашего Иерусалимского Храма: «Истинно говорю вам: не останется здесь даже камня на камне; все будет разрушено».

Спрашиваю вас: где некогда прекрасный Храм Соломонов? Где Храм наш, где некогда пребывала слава Иеговы? Увы! Развалины Храма – и те в чужих руках! Нам – израильтянам! – даже не позволено и приближаться туда! Мы можем только приходить к Стене Плача и горестно рыдать о судьбе своей.

Третье. Всем известно, что согласно Закону нашему нам запрещено вкушение крови. Мы не вкушаем крови даже животных, и потому мясо готовят так, чтоб в нем не осталось и капельки крови, это истинно! И однако! Повсюду нас обвиняют в пролитии крови христианских детей, лживо свидетельствуя, что мы пьем эту кровь. Да, это чистая ложь! Нелепая клевета! Ведь для нас это страшный грех! Народ, имеющий шестой заповедью повеление Божие «Не убий!» не может желать пролития невинной крови. Однако!.. Увы нам! За кровь, за кровь везде и всегда мы гонимы до сего дня!.. За чью же, спрашиваю, кровь?. О, братья мои, воистину мы гонимы за святую и невинную кровь Того, кого в ярости требовали распять Отцы наши, сказав римскому игемону Пилату: «Кровь его на нас и на детях наших!» Увы! Мы призвали на себя проклятие и потому так страшно наказаны! Сотни тысяч погибли тогда во время осады. Храм разрушен!.. Сотни тысяч проданы в рабство… Десятки тысяч пленных украсили победоносный триумф армии императора Тита!.. Ведь еще пророк Моисей предсказал: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог Твой – Его послушайте…» А кто не послушает слов моих, которые Пророк тот будет говорить Моим именем, с того я взыщу» (Второзаконие. – Веэль-Дебарим. 18 гл., 15 стих). И не взыскал ли? Не поразил ли нас многообразными напастями, не исполнились ли все ужасы, которые Дух Божий повелел изречь Моисею? Не рассеял ли нас по всем концам земли, и не стали ли мы «ужасом, притчею и посмешищем у всех народов» (Второзаконие, гл.28, ст.37). Не стали ли мы служить врагу, которого Господь Бог послал тогда на народ наш, «в голоде, и жажде, и наготе и во всяком недостатке?» (Второзаконие, гл.28, ст.48). «Пошлет на тебя Господь народ издалека, от края земли – предрек пр. Моисей о Римлянах, – как орел налетит народ тот, языка которого ты не разумеешь. Народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши, который… разорит тебя… и будет теснить тебя во всех жилищах твоих, доколе по всей земле твоей не разрушит высоких и крепких стен твоих, на которые ты надеешься… И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов и дочерей твоих… в осаде и в стеснении»… Не об этих ли скорбях говорит и Евангелие в 24 главе от Матфея: «…Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет»? (стих 21). Не послушали мы гласа Господа Бога нашего, не приняли Христа, как Мессию и потому проклятия постигли нас! Горе нам, ибо Кровь Его преследует нас и доныне!

(Продолжение следует)