Истории обращения в Православие раввина, буддиста и двух протестантов

[Александр Васильевич]

Вадим Акентьев

Операция на сердце или из Баптизма в Православие



Введение

Эта книга – некоторые наброски о том, как евангельский христианин-баптист с восьмилетним стажем, миссионер, проповедник, без пяти минут выпускник Московского Богословского института Союза ЕХБ, директор кемеровского отделения евангельской студии «Радиоцерковь» перешел в православие.

Мой переход у многих братьев и сестер из общины, по всей видимости, вызвал шок. Но я и сам до сих пор удивляюсь своему поступку. Все решилось за две недели. В конце декабря 2000 года я встретился со знакомым священником и сказал, что хочу перейти в Православную Церковь. Он предложил это сделать в скорый праздник Рождества Христова. В ночь с шестого на седьмое января на всенощном бдении я стал православным христианином и прихожанином Никольского собора. Меня приняли в Церковь через таинство миропомазания. Помню, был очень сильный мороз; я пришел в храм в длинном, почти до пола, тулупе и валенках. После полуночи священник в храме пригласил меня пройти в небольшое помещение-пристройку. Там, вслед за ним, я повторил особые молитвы, в частности, Никео-Константинопольский символ веры.

Так я шагнул в неизведанное. От ночного бдения в какое-то мгновение возникло чувство нереальности всего произошедшего. Неужели это я в храме? Вокруг – молящиеся люди, которым до меня нет дела, горящие свечи, тусклые иконные лики в темноте, душистый кадильный дым. Здесь я теперь свой… Неужели я уже не баптист? А стал ли я православным? Вот так отметил Рождество: выбил сам себя из привычной колеи и побрел наугад!

Если бы на моем месте был кто-то другой, а я оставался бы в «колее», я с сожалением подумал бы об ушедшем: «Как он мог отбросить евангельские идеалы, библейское христианство, жизнь по вере, личное благочестие?!».

Да, при всей лояльности к Православной Церкви, я относился к ней свысока. По моему представлению, была она когда-то живой, евангельской – в первые века, когда все христиане были едины и проповедовали только Библию. Но сегодня… Не считая отдельных евангельски настроенных священников и прихожан, которых единицы, остальные «православные» – где-то вдали от Христа, в духовной темноте – вместо Бога поклоняются иконкам, вместо Христа почитают Деву Марию, вместо живой воды Священного Писания пьют «святую воду» и т. д.

За три года моего пребывания в Православной Церкви я понял, что сам был в темноте – дремучем невежестве – по отношению к православию. Провидение дало мне возможность увидеть и евангельских христиан-баптистов (и себя, прежде всего) – со стороны. Мои наблюдения – перед вами. Я не призываю читателя соглашаться со мной, но прошу только выслушать.

Читать книгу полностью…

https://azbyka.ru/way/operacija-na-serdce-ili-iz-baptizma-v-pravoslavie/

[Александр Васильевич]

Мой путь к Православию через тернии протестантизма. Разговор двух бывших протестантов



См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=3IbeuNUSBsQ&t=5s

Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин.6:68)

Алексей Волков:

Мне как протестанту, который с Божьей помощью дошёл до момента, когда понял, что Православие есть та истинная Церковь, которую создал Христос, было интересно — как другие к этому пришли. Я даже не думал, что, таких людей много, которые осознали это и пришли к этому пониманию. Хотел бы, чтобы ты рассказал о себе, чтобы на канале, когда люди будут смотреть, они могли понять твою историю жизни, как ты к этому шёл. А потом дальше пообщаемся на другие интересующие темы.

Александр Кушу:

Для начала представлюсь. Я родился в мусульманской семье, нарекли меня именем — Али – это мусульманское имя, означающее «Бог высокий», в еврейской транскрипции Илияhу, по — русски Илья.

Мой путь к Богу, конечно, был очень сложным, а так же, тернистым и очень долгим, но он был осознанным, его трудно, конечно описать в видео.

Вырос я в мусульманской семье. Мы адыги считаемся мусульманами, но мы скорее считаем себя мусульманами по рождению, а не по вере, то есть черкесы не принадлежат к той самой религиозной общине, умме Мухаммада. С отцовской стороны семья у меня религиозная, и с исламом я знакомился с самого детства. Бабушка приобщала нас к вере, учила совершать намаз пять раз в день, разъясняла принципы веры: “таухид — единобожие”, зачитывала нам постоянно текст Корана. Так в понятной форме она постепенно приобщала нас, потому самого детства мы считали себя мусульманами. Родственники нас учили, что нужно прожить такую жизнь, чтобы, когда мы предстанем перед Богом (Аллахом), нас будет встречать там пророк Мухаммад, и это, конечно, вдохновляло, мы все к этому как-то внутренне стремились. В мечеть мы не ходили, потому что нас не водили, а так, теоретически, на уровне дома приобщали к религии.

Особо религиозным мусульманином я никогда не был, с исламом не был глубоко знаком. На сегодняшний день, конечно, я знаком хорошо с Кораном, с хадисами – как с достоверными, так и с недостоверными. Знаком с учением ислама, с различными течениями, сектами, из первоисточников. Соответственно, ещё знаком с трудами современников зарождения ислама, то есть со святыми отцами – это Феодор Абу-Курра, Иоанн Дамаскин, и несколько других отцов, изобличавших ислам в самом начале его зарождения, – те, которые как раз вели полемику. Это если коротко.

До 18 лет я не был религиозным человеком. В 1997 году, когда исполнилось 18 лет, я был призван в армию. В армии сложились определённые обстоятельства, которые не стоит рассказывать на камеру. Должны были меня посадить по определённым причинам на большой срок, мною занималась военная прокуратура, и, сидя в одиночной камере десять дней, я пытался обращаться к Богу в том понимании, которое в меня закладывали с детства. Я совершал молитву, которую знал наизусть – «молитва, открывающая главы», самая первая молитва, написанная в Коране.

Некоторое время до этого, я часто сидя в каптёрке, знакомясь с православной книгой «Жития святых», я увидел пример, как один из святых молился 500 раз в день. И меня это так сильно затронуло, что, будучи в камере, я вспомнил об этом и подумал: “Почему бы не воспользоваться обстоятельствами и не попробовать так молиться? Я в одиночной камере, меня никто не видит, никто не слышит, буду обращаться к Аллаху и повторять по примеру этого православного святого ту мусульманскую молитву, которую я знаю наизусть, 500 раз в день”. И так десять суток с утра до вечера. Примерно это выглядело так. В шесть утра у меня забирали топчан, на котором я лежал, в обед выводили поесть и обратно в камеру, а в десять часов мне возвращали топчан. И примерно от шести до обеда я совершал молитву, потом после обеда до десяти. Так миновало десять суток. На десятые сутки я просто ощутил, как говорят, “бетонный потолок” – это когда есть ощущение, будто молитва твоя никем не принимается и выше потолка не поднимается.

Так как я сказал, что успел почитать «Жития святых», мне просто было интересно вообще, во что верят христиане, немножко хотел познакомиться с их опытом, с их жизнью, с их святыми. И поэтому я, закрываясь от своих сослуживцев, тоже мусульман, по-тихому читал. И там, конечно, я познакомился со Христом. В каптёрке, когда я листал труд «Жития святых», впервые начал сознавать, что есть Бог, Которого называют Иисусом Христом. И в камере на десятые сутки подумал: если молитва, которую я совершаю, никуда не доходит, надо мне попробовать любой способ, лишь бы меня кто-нибудь услышал, потому что понимал, что семь лет тюрьмы изменят мою жизнь и мою судьбу навсегда. Я не хотел её так кардинально менять, и потому так настойчиво вопрошал к Богу, и вот, на десятые сутки, решил попробовать обратиться ко Христу. Для мусульман это, конечно, взрыв мозга, но для меня это было таким якорем, за который можно было бы уцепиться, чтобы течением судьбы меня не занесло, куда не стоит. И я сказал: — «Господи, я слышал, что к Тебе обращаются как к Иисусу Христу. Если Ты реально есть, если Ты реально живой, я прошу, чтобы Ты меня услышал, я прошу, чтобы Ты меня вытащил из этой передряги, в которую я вляпался!» Это выглядело как сделка с Богом: я дал Ему обещание, которое я сдержу, если Он ответит мне. Может, это была наивная молитва, но в тот момент я так воззвал ко Христу.

На следующий день, ближе к обеду, солдаты из конвоя сообщили мне, что, когда они были в штабе, то слышали, что меня собираются комиссовать – не сажать, а комиссовать! Мои командиры нашли какое-то основание, и я до сих пор не знаю и не понимаю этого, как меня комиссовали из военной части, но на следующий день, я уже ехал в поезде домой. И там, уже в поезде, я размышлял обо всем произошедшем. Я ехал где-то двое суток до Краснодара и размышлял о том, что Бог услышал мою молитву, но только тогда, когда я обратился к Нему используя имя Иисуса Христа. Для меня это было удивительно. Теперь задача состояла, из того, как мне сдержать данное Богу обещание?

Я вернулся из армии, встретил многих своих друзей, и мы начали думать, что делать дальше, как жить и куда двигаться? И тут важно подметить: мы все были молодыми ребятами, занимались спортом, никто из нас в то время не хотел работать это был 2000?й год. Потому решили податься к местным бандам и жить такой жизнью. Конечно мы понимали, что она будет короткой, но хотели жить красиво, как говорится, “здесь и сейчас”, но не тут-то было. Господь не оставил меня в покое. Впереди было одно дело, но мне три ночи подряд начали сниться сны которые меня просто жутко обеспокоили, и все три ночи подряд звучало имя Иисуса Христа. Я не буду их рассказывать, это длинные сны, помню не мог себя разбудить, сны были очень явными. Они касались моей судьбы, моей жизни, моей будущности. Они были очень интересными, с различными знамениями в небе, именами, словами, которые я слышал. До этого я не читал никогда Евангелие, не читал библейские тексты, и я не знал определённых учений; но во сне я видел нечто; например: восхищение Церкви, проповедь Евангелия, смерть и воскресение Христа. До этого момента я не был знаком со всем этим. Будучи мусульманином, мы говорили о Христе — Иса аль-Масих, а тут три ночи подряд я слышал Его имя как Иисус Христос, как написано в Евангелии.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

После таких впечатлений, я решил поделиться об этом со своим товарищем, который со мной состоял в банде. Оказалось, что в тот день, когда я пришёл к нему, у него был в гостях один человек из протестантов. Он беседовал с ним о Боге, и я рассказал ему свои сны, и он сказал: «Ребята, вам просто надо к Иисусу Христу в Церковь». Я сказал: «Ну, если ты знаешь, куда идти, давай мы с тобой сходим!». Он ответил: «Давайте я вас отведу» – и он нас привёл. В Краснодаре есть большой парк “Солнечный остров”, или «40 лет Октября», и там, в центре парка, стояла огромная палатка примерно вместимостью около 5000 человек, это такое протестантское палаточное служение было. Когда в первый раз туда попал, конечно, удивился: он обещал привести в Церковь, а привёл в какое-то странное место. Там было много людей, и было видно, как какой-то проповедник ходит по сцене с микрофоном, держит Библию в руках и о чём-то проповедует. Меня, конечно, это затронуло, в тот момент мне было приятно, что люди ищут Бога, и столько людей ревнуют о религии.

Я где-то достал Евангелие после этого, и три дня подряд сидел на своей кухне и просто взахлёб всё перечитывал. Знакомился с тем, Кто такой Христос, почему Он меня так беспокоил, почему Он ответил на мои молитвы, что это такое вообще. Я просидел на кухне эти три дня чуть ли не с утра до вечера. Когда моя мать возвращалась с работы, она воспринимала это как очередное моё увлечение – потому что до этого я увлекался музыкой, боевыми искусствами, а тут ещё и религией, тем более христианской. Она как-то так с улыбкой это восприняла. Но когда я на кухне провёл эти три дня с Евангелием в руках, что-то в моем сознании начало меняться, я стал другим. Когда мы шли на определённые дела, я уже не мог совершать какие-то поступки. Я начинал со своими друзьями говорить о чём-то религиозном, и в то время, шуточно, друзья мне дали прозвище «Проповедник». Сейчас я понимаю, что именно в те дни в моем сознании произошел какой-то особый судьбоносный переворот.

После первого посещения протестантской общины, где-то полгода больше туда не ходил, мне объяснили, что это секта. Потому не стал более туда ходить. Но позже я познакомился со своей будущей женой, и мы как-то прогуливались по парку, на улице весна, утро, мы идем погулять, и вдруг опять увидел то палаточное служение, я говорю: «ты знаешь, это какая-то христианская церковь, я там был один раз». Она говорит: «Давай зайдём и посмотрим!». Зашли, посмотрели, ей тоже понравилось, пообщались после службы с их пастором. Были, конечно затронуты тем, что столько людей ищут Бога. И мы решили ходить каждое воскресенье, слушать, наблюдать, смотреть, а потом уже принять решение. И Так где-то миновало полгода. Потом мы подошли к пастору, и нас пригласили на домашние группы. Там мы начали знакомиться с христианами, и к концу этого первого года мы уже приняли у них крещение. Я даже внутренне радовался, что принял Христа. Мне казалось что я сдержал обещание нашей сделки.

Мой уход от Мухаммада ко Христу был осознанным шагом. Конечно, пришлось пройти и отвержение со стороны близких и родных, потому что это полное отвержение религии, и это признание их веры еретической. Где-то около шести лет возникали различные трудные ситуации и конфликты.

Так как я ушёл от Мухаммада, то мне очень важно было понимать, во что я уверовал, в Кого я уверовал и не напрасно ли я уверовал. Поэтому с самого начала моего прихода в протестантскую общину начал читать Библию взахлёб. То есть я её заканчивал, весь цикл полностью, и начинал заново, заканчивал, и опять начинал заново. Я не читал никакой христианской литературы на тот момент, хотел просто понять, почему христиане верят в Иисуса как в Бога, почему они верят ещё в Святого Духа, то есть в Троицу. Для ислама это просто трудно воспринимаемое понятие, как это – один и три? Это одно и то же?. Но мне важно было всё это понимать, и я поэтому копал, и копал. Постепенно вместе с этим всем я изучал и ислам, слушал различные лекции, читал коран, читал хадисы. И так проходили годы.

Со временем меня поставили служить пастором домашней общины, и, так как быстро в течение года мы её умножили в несколько домашних общин, меня поставили уже пастором районной группы. Со временем, конечно, было предложение быть пресвитером, от чего я отказался, но стал помощником пастора. В ближайшем городе здесь, в Кореновске, по-моему, была община, и я был там помощником пастора некоторое время. Практически все внутренние служения, какие были у нас в общине, типа инкаутеры, а у Пятидесятников есть очень известная практика, когда выезжает большая группа куда-нибудь на побережье, арендует огромный пансионат, и с утра до вечера – проповеди, лекции, потом духовные практики изгнания демонов, говорение на языках, транс, всё, что угодно, «ручейки» – когда служители с двух сторон становятся, и между ними проходят члены общины, на них возлагают руки, они начинают падать там, говорить сразу какими-то языками. Много разных практик было за 20 лет. Мы прошли многое и видели многое. Видели, как исцеляются и т.п., всё видели изнутри. Были ли это настоящие исцеления – это большой вопрос. На эту тему можно часами говорить – о том, что мы наблюдали.

Вообще, создатель нашей общины, как и все остальные пасторы, выходцы из баптистской общины. Тот пастор – просто не хочу о нём говорить, я его очень любил и уважал, его сейчас уже нет в живых. Его звали Исупов Борис Георгиевич. Краснодарская Церковь называется «Вифания», они встали под крыло пятидесятников. Это такая грубая смесь, синтез многих ересей. Мне не нравилось, что протестанты всё время разделялись на пятидесятников, баптистов, харизматов – их тысячи. И я, чтобы не смущаться этим, сам себе говорил: “Ну, слушай, я пришёл ко Христу, мне это всё не нужно, я не искал ни общества, ни народа, мне нужен был Иисус, и я за Ним последовал, именно Он мою жизнь изменяет, мне всё остальное не нужно”. Я не мог многие учения принять, не мог переварить, и не мог согласиться. И, соответственно, я становился белой вороной в своей общине. Потихоньку меня отстранили от всех форм служения, из-за несогласия с некоторыми догматами нашего союза. Мне они виделись противоречащими вообще Евангелию. А когда ты не принимаешь именно учение местной организации, то тебя ставят на замечание, ты уходишь, или тебя отлучают. И поэтому, в принципе, остаются те, кто покоряются их учению. И вот здесь как раз-таки обнаруживается, что протестанты часто лукавят говоря: «мы верим только в Библию». В действительности же они верят именно в учение своей собственной организации. Вот почему с одной и той же Библией, в каждой организации возникает новое учение, так что руководство этих общин даже не жмут друг другу руку. Они не общаются, не совершают общих молитв и даже часто считают друг друга еретиками. Потому что у них абсолютно разные учения, возникшие на одной и той же Библии.

В процессе я понял что христианство не является единым институтом, где все верят одинаково, воспринимают Христа одинаково, истолковывают Писание одинаково. Оказалось всё очень плачевно. Каждый раз знакомился с новыми направлениями и с новыми учениями. Чтобы понимать, кто такие баптисты, кто такие харизматы, адвентисты, мормоны, иеговисты, мне приходилось знакомиться с их учениями. Потому что часто тоже с ними сталкивался и, считая их еретиками, старался обратить их в свою организацию, как часто делают все протестанты. Потому что так учили, так призывали, это такая идея фикс, что “спасём погибающий мир”, поэтому мы так и действовали.

Конечно же, я изучал историю Церкви, читал труды отцов Церкви и решения Вселенских соборов в течение этих 20 лет, но это всё как-то кусками, отрывочно. Окончил Библейскую школу, до сих пор у меня висит международный диплом, 4,5 года посвятил обучению, стал потом инструктором школы, и тоже других учил. В процессе, конечно, возникали вопросы, на которые ответы они не давали. Каждая община считала себя истинной. И ещё очень важный момент. За 20 лет я видел трансформацию протестантизма от полного отрицания других общин (т.е. что они еретики, и только наша община истинная) до момента, когда уже все пасторы начали говорить, что считать только свою общину спасительной – это и есть как раз сектантство. То есть сегодня в протестантизме дует ветер экуменизма, когда внутренне они убеждены, что все остальные деноминации — это еретики, но формально мы всё же как бы “христиане”, все верим в одного и того же Иисуса Христа, просто у каждого свой путь, и якобы, истинный христианин рано или поздно найдёт правильную общину.

И так как я не находил развёрнутых и разумных ответов, то в моей судьбе произошёл некий кризис веры. Я уже не понимал, во что правильно верить. Я уже не знал, кто из них говорит правду. То есть, если бы я нечаянно попал к иеговистам, я был бы убеждён, что иеговизм и есть истина; попал бы к баптистам – считал бы баптизм истиной; попал бы к мормонам – то же самое; к адвентистам – то же самое. Но так оказалось, что я попал к пятидесятникам, и вот они говорили то же самое. Даже когда часть пастырей отходят и идут открывать новую общину из этого же союза, и ты из одной общины уходишь туда, потому что, тебе ближе тот пастор, то как он учит, его манера, харизма, просто это тебе ближе, то в старой общине тебя считают предателем. Об этом часто говорили, со сцены, это обсуждалось на братских советах, потом члены общины реагировали на тебя как на человека-предателя. В Православии всё иначе. Ходи в любой храм, исповедуйся у любого священника и т.д.

Это всё очень сложно, и не нужно, наверное, забивать эфир. Суть в том, что я начал сомневаться в том, что, ища Христа, я нашёл ту Церковь, которую Он создал. О которой я постоянно читаю в Евангелии, о которой апостолы ревновали, которой служили, к которой писали послания, в которой они сами рукополагали пресвитеров. И я решил однажды не посещать больше общину, закрыться у себя в кабинете и прочитать всё с самого начала. Но теперь не отрывочно, не так, чтобы подтвердить бытие или учение своей общины в истории Церкви, а чтобы понять: вот апостолы, вот Церковь, вот поместные Церкви, кто и как основывал. Вот миновал I век, закончились деяния апостолов, начался II век – что дальше? Где эти имена, где эти пресвитеры, где эти общины, как они живут, как они проходят гонения, во что они верят и так далее? Я захотел познать это всё. Потому решил действовать последовательно. Перечитал заново книгу Деяния Апостолов – это уже был, наверное, раз двадцатый за все эти годы. Потом мне нужно было отследить, что дальше? Столкнулся с Дионисием Ареопагитом, который стал учеником апостола Павла, – кто он, где он, как он дальше жил, как он умер? – возникали по ходу вопросы. Мне захотелось узнать его судьбу. Сначала я открывал просто интернет. Всё, что возможно накопать о нём, накопал, а потом оказывалось, что есть целый корпус сочинений, написанный  Дионисием Ареопагитом, что протестанты очень часто любят подвергать сомнению, потому что невыгодно им, чтобы кто-нибудь из ближайших учеников апостолов говорил в пользу Православия, а не в пользу протестантизма. Я перечитал его труды, весь корпус сочинений. Я был удивлён, что он переписывался с другими учениками апостола Павла – Тимофеем, Титом, Филимоном, что он поддерживал в трудные времена Иоанна Богослова, одного из двенадцати апостолов, находившегося на острове Патмос в ссылке. И Дионисий поддерживал его и говорил, что Бог открыл мне, что Он освободит тебя, и ты будешь жить до старости и ещё многих будешь наставлять, что, как мы знаем из истории Церкви, впоследствии и произошло. Потом я решил узнать о других учениках апостолов. Узнал о Поликарпе Смирнском, ученике Иоанна Богослова, об Игнатии Антиохийском, начал читать их труды, все труды их перечитал. Собственно, труды они же кому-то их направляли, там упоминались имена. Я, цепляясь за какие-то имена, за какие-то названия других трудов, их находил и читал. Прочитал историю Церкви Руфина, Созомена, Сократа Схоластика, Евсевия Кесарийского, так проследив весь путь, подошёл к 325 году, потом дошёл до Никейского Первого Вселенского собора. Оказалось, что не один Вселенский собор, а семь! Думаю, надо все семь прочитать, заказал книгу в двух томах. И там, конечно, я ознакомился не просто с именами великих учителей Церкви, мужей апостольских, отцов Церкви, которых Господь поставляет апостолами, пророками, учителями, а с учением Церкви. Если их Господь поставил, надо их послушать, что они говорят, за что они ревнуют, с чем они боролись. Я был просто ошарашен, вот тогда реально взрыв мозга происходил. Во-первых, в моем разуме уже была куча ересей, в которые я сам глубоко верил. Даже когда я боролся с внутренними учениями своей общины, то, изучая Писание, пришёл к своим собственным ересям. Я мог создать свою собственную общину, свою секту и точно так же её развивать. Но когда я читал труды отцов и учителей Церкви, и с чем они на Соборах боролись, я обнаруживал эти ереси. Я представлял, что я там стою на этом Соборе, и они меня осуждают и опровергают.

Конечно, в моём разуме происходила ломка. В 2017 за последний год прочитал 80 трудов, а до этого ещё, наверное, книг 200 прочитал. Одни были очень короткими, другие в 600 страниц, в 1500 страниц были книги. Но я просто взахлёб читал, так как у меня есть такая возможность. Много времени я уделял – по пять-шесть часов – чтению, молитве, и я успел за три года охватить огромный объём трудов. Тогда я впервые понял, что Православие богато наследием, глубиной мысли, философией, мудростью исходящей свыше. Я был просто поражён. Протестантизм на фоне мудрости отцов Церкви мне показался не просто ересью, а ещё и каким-то детским садом со всей его философией. Я был удивлён, особенно когда прочитал Иринея Лионского «Против ересей». Ириней Лионский был учеником Поликарпа Смирнского; Поликарп Смирнский был учеником Иоанна Богослова, это II век. Поликарп Смирнский – это тот епископ, о котором в «Откровении» написано: «Ангелу Смирнской Церкви напиши», то есть это был служитель Церкви, епископ, единственный, по-моему, из семи Церквей «Апокалипсиса», которого Христос хвалит за верность и даже говорит ему: «Будь верен до смерти и получишь венец жизни». И мы знаем, чем закончил Поликарп Смирнский свою жизнь, и знаем, чем Игнатий закончил. Вот этот Ириней Лионский, будучи и апологетом, и полемистом, и великим учителем Церкви, написал труд «Против ересей», которые были и до Христа, и которые во времена Христа были, во времена апостолов, и особенно во II веке со смертью апостолов. Практически все ереси и ересиархи выходили из самой Церкви, как отсеченные от лозы ветви. Апостол Павел даже сказал: «Я со слезами учил вас три года день и ночь, но по отшествии моем войдут к вам лютые волки и из вас самих восстанут, дабы увлечь учеников за собой». То есть он предупреждал, он говорит: «я со слезами вас учил». И Христос часто предупреждал, что придет много лжепророков, которые будут расхищать стадо Божие, и что они все воры.

Так я знакомился с трудами отцов Церкви и к концу третьего года, конечно, уже внутренне считал себя православным человеком. Мне хотелось принадлежать этой исторической Церкви. Я проследил от I века до великой схизмы, до 1054 года вообще, как Церковь двигалась, как она боролась с ересями, как она защищала, как она догматизировала то учение, внутреннее учение, которое существовало всегда. Потом проследил, конечно, и после схизмы, кто всё-таки отпал. И я встал перед выбором: католики отпали, римская Церковь отпала от всех остальных – или все отпали от одной римской Церкви. Это было самое сложное, с чем я столкнулся, мне приходилось различные те же западные труды перечитывать, их мнения, лекции, потом я диспутов кучу пересмотрел, как православные спорят.

Алексей Волков:

Когда ты читал труды, и когда проследил историю Церкви до 1054 года, ты где-нибудь находил учение протестантов? Вообще, в это время кто-нибудь исповедовал элементы протестантского вероучения? Вот они часто ссылаются на Августина Блаженного.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Александр Кушу:

Из великих отцов Церкви, которые всеми были признаны — учителями Церкви, которые принимались в одной и той же единой соборной Церкви по всей вселенной, – среди них никто никогда не учил ничему подобному. Но так как существовали всегда ереси, которые возникали изнутри Церкви, допустим Арий Александрийский, пресвитер. Он учил о сотворении Христа, то есть что Бог сотворил Его первым творением, а потом сотворил и через Него всё остальное. Мы видим, что это как раз учение свидетелей Иеговы. То есть ереси, которые сегодня существуют в протестантском направлении, существовали как ереси, и в Церкви известны были как ереси. Допустим, были такие ереси, которые верили, что Христос всего лишь человек и пророк, и они сегодня есть – тот же самый ислам – и в протестантизме есть такие ереси до сих пор. Были всегда иудействующие, которых Церковь осудила ещё на I Вселенском соборе, и они сегодня есть, это мессианские иудеи, в древности их эвионитами называли. То есть все направления протестантизма, а их, насколько мне известно, около 40 тысяч. Они каждый раз откалываются друг от друга, создаются новые течения, новые гибридные смеси ересей. И каждое направление делает акцент на чём-то. Допустим, свидетели Иеговы делают акцент на имени Божием. Адвентисты субботнего дня – на законе, на соблюдении субботнего дня в неделю. Пятидесятники – на говорении на языках. Можно за каждую цепляться. Допустим, мессианские евреи как раз верят в то, что нужно и иудействовать и совмещать это с христианством, соблюдать божественные праздники, предписанные в Ветхом Завете. Возвращаться к корням иудейским короче говоря. И сегодня многие из них заигрались в еврейство. Если каждую ересь если отдельно затрагивать, то у них есть определённый акцент на чём-то. Они как бы себя так выделяют и отделяют от других еретиков.

Алексей Волков:

Да, возникали ереси, согласен с тобой, но многие протестанты мне говорят, когда я с ними беседую и спрашиваю: «Ваше вероучение где-нибудь было, существовало вообще в истории Церкви протестантское вероучение до появления Мартина Лютера?» Мне многие начинают поднимать вот эти все ереси. Но когда я изучал, вообще с какой ересью Церковь сталкивалась, по идее их Церковь предавала анафеме, и они как бы исчезали из истории, а потом возникали, может быть, в другой момент. То есть вот эти нити протестантские. В ересях, с которыми Церковь православная сталкивалась от начала апостолов, в принципе проявлялись какие-то элементы, может, протестантизма. Но нет той основной нити преемственности. Получается, они появлялись, исчезали, потом другие какие-то появлялись, опять исчезали и так далее.

Александр Кушу:

Они как бы зарождались внутри Церкви, не соглашались с учением Церкви. Потом кто-то из-за своей гордыни начинал учить иному, как тот же Арий Александрийский. И Церковь приглашала его на Собор, выслушивала его или его представителей, потом Церковь опровергала, доказывала, чему учила Церковь издревле и давала возможность ему раскаяться. И если он не раскаивался, как заповедали нам апостолы, кто приносит вам не то учение, которое мы вам заповедали, да будет анафема. Хоть ангел с неба, хоть кто-нибудь из учеников, хоть даже если и мы. И Христос тоже сказал: «Если пребудете во Мне и слова Мои пребудут в вас, если не пребудете на лозе, то будете отрублены, и такое готовится к истреблению огнём». Христос даже апостолам об этом говорил, предупреждал. Очень важно пребывать на лозе единой Церкви, то есть к единому Телу Христову.

Алексей Волков:

То есть к той Церкви, которая от начала идёт непрерывно через преемственность, то есть передача не только рукоположения, а и преемственность веры, преемственность самого учения.

Александр Кушу:

Да. Вообще Церковью и Телом является Сам Христос, Он и есть Церковь, Он и есть второй Адам. Один Адам нас всех подверг смерти, а второй Адам всех приводит к жизни вечной. И вот к этому Телу Христос приобщил первоначально избранных – тех, кого Он научил, тех, кого Он избрал, т.е. двенадцать апостолов. Он с ними тайно совершил причастие, и Он сказал: «Сие есть Тело Мое, сие есть Кровь Моя, вкушайте от неё», так Он приобщил их вот этого Тела своего, и они стали причастниками Его естества. И в этот момент происходит некое зарождение Церкви. Впоследствии Церковь рождается в день Пятидесятницы. И вот то учение, которое они распространяли в различных народах, создавая общины, причащали к этому же Телу Христову всех их, а над ними рукополагали пресвитеров. Это очень важно было, потому что именно руками апостолов подавался Святой Дух. И очень важна была сохранность учения. И как сказал апостол Павел:

«Вникай в себя и в учение, поступая так, себя спасёшь и слушающих тебя».

Он не говорит: «Вникай в себя и в Писание», он говорит: «Вникай в себя и в учение, если кто не приносит сего учения, да будет анафема». И Павел говорит: «В нашем учении, то есть в учении Церкви, нет ни лукавства, ни лести нет». То есть учение Христово очень важно понять так, как передают его избранники, те, кого Он Сам выбрал. Неважно, кто учит, учение по слуху, но мы должны перенимать учение Христово от очевидцев. Протестанты никто и никогда не был очевидцем величия Христова: ни как Он преобразился, ни чему учил в Таинствах, когда Он наедине с апостолами рассказывал им тайны Царства Божия. Но именно апостолы были великими очевидцами Его величия, и они слышали изъяснения Его учения. И подобно тому, как Христос некогда взял хлеб и сказал апостолам: «Вы раздайте народу, вы кормите народ» – подобно этому, только руками апостолов, происходит истинная передача Святого Духа и истинная передача учения. Поэтому здесь два критерия. Во-первых, очень важно, чтобы было непрерывное правопреемство, чтобы быть наследницей этой Церкви. Во-вторых, это преемство веры и учения. То есть учение, которое мы сегодня имеем, должно быть неизменным, так должны были веровать издревле все и повсюду.

Если мы сейчас проследим любой из веков: XIX, XVIII, XVII, XVI и так далее, IV, III, II и I век, мы увидим, что Церковь верила так всегда. И мы в этом убеждаемся, когда читаем труды великих отцов Церкви: Афанасия Великого, Кирилла Александрийского, Кирилла Иерусалимского, Иринея, Дионисия, когда мы читаем более поздних отцов: Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Феодора Абу-Курру, Ефрема Сирина. Их множество, т.е. великих учителей, которые в каждом веке подобно апостолам ревновали о своей Церкви, хранили её, защищали её, и они были её великими апологетами. Их задача была, по слову апостола Павла: «Дух Святой поставил вас блюстителями, чтобы вы заботились о Церкви, чтобы их никто не расхищал». И они как великие блюстители Церкви заботились. Всегда было так: одна Церковь, состоящая из множества поместных Церквей, имеющая единое священноначалие, имеющая евхаристическое общение, и они между Церквями сообщались, даже послания переписывали друг другу. Допустим, тот же Игнатий Антиохийский – он был епископом Антиохийской Церкви, но писал послания Римской Церкви. Подобно Павлу, который некогда, проявляя заботу о Римской Церкви, писал об их внутренних проблемах и наставлял их, точно так же Игнатий Антиохийский. И когда его везли на казнь, он писал письмо Поликарпу Смирнскому, чтобы Поликарп проявлял дальше заботу о его Антиохийской Церкви, чтобы не бросал и продолжал заботу о них. Они сообщались постоянно, это была единая Церковь. И в отличие от вот этой единой Церкви, состоящей из множества поместных общин, были ереси, то есть те, которых Церковь анафематствовала и отлучала. И они, когда отсылали в ссылку несториан на Аравийский полуостров, там продолжали множиться и язычников из аравитян обращали в несторианство. И впоследствии из-за этого несторианского учения в VI веке как раз и возник ислам. Это долгая история, не буду рассказывать. Мухаммад был учеником несторианского монаха Бахиры.

Алексей Волков:

Ты три года изучал это всё – и что дальше случилось, ты в это время не посещал общину?

Александр Кушу:

Я не посещал, моя супруга ещё посещала общину время от времени. Но я с ней продолжал беседовать. Конечно, она вообще тяжело воспринимала, для неё это было как отречься вообще от веры. Ей казалось, что то, что она любит, то, где её друзья и знакомые, где она сердцем живёт, она должна это предать и признать ересью. То есть, если она даже разумом уже понимала, что наша община не имеет к исторической Церкви никакого отношения, но тем не менее сердцем она там. И я выбрал такую стратегию, чтобы не нагружать её теологией, а именно показать разумность того, во что я верю. Она за мной наблюдала эти три года: уйду ли я в мир, начну ли я грешить, брошу ли я семью, стану ли я каким-то абсолютно неверующим человеком, или будет, наоборот, какой-то новый всплеск духовного роста, пройдёт ли этот мой кризис веры? Она наблюдала за мной и впоследствии как раз-таки увидела, что происходит сильное изменение. Впоследствии она прислушивалась, конечно.

К тому моменту, когда я уже был готов идти в общину, я поговорил практически со всеми своими друзьями, с кем я дружил в общине, они меня не могли понять, хотя и опровергнуть не могли, я имел определённый авторитет в своих кругах. И опровергнуть не могут, и при этом боятся, что они пойдут за мной, а вдруг я в какое-то их язычество увлеку. Тем более нас так учили, что Православие – да, оно исторически является Церковью, но во II, III, VI, VII (каждая община по-разному говорит) отпала, а некоторые говорят, что сразу со смертью апостолов. Они тоже за мной наблюдали. И я старался переписываться. Я написал брату Александру в миссионерский центр «Атриум» в Петербурге, немножко он со мной переписывался, наставлял меня. Всё это время смотрел диспуты протестантов с православными, брата Антония Дулевича слушал с удовольствием. Мне было просто интересно – как таких, можно сказать, пасторов, богословов (там был такой один баптистский пастор, богослов) брат Антоний легко и просто загонял в тупик своими вопросами, а сам при этом отвечал на все их претензии. С удовольствием я слушал отца Олега Стеняева, смотрел все его диспуты с мусульманами, с протестантами различными деноминаций. Там, конечно, я множество ответов получал, но и продолжал читать различные труды.

Я знакомился с Православием не просто сталкиваясь с самими “православными” , иначе, скорее всего, я бы никогда, наверное, и не смог бы прийти к Православию. Я знакомился с Православием именно из первоисточников, как бы находясь у ног святых отцов. Раньше я знал только апостола Павла, евангелистов и двенадцать апостолов, которых наизусть никак не мог запомнить. А тут, оказывается, не только двенадцать апостолов, но и другие учителя в каждом веке были. Мне интересно стало, я познакомился с их судьбами, с их опытом, с их верой, с их жертвенностью, насколько они до конца полагали свою жизнь. Я просто иногда сидел вот в этом кабинете, читал, и меня настолько это всё захватывало, в протестантизме я бы сказал «накрывало» просто. Иногда я останавливался, закрывал книгу, немножко плакал, молился Богу, раскаивался во многих вещах. Потому что, будучи протестантом, конечно, и плохие вещи в сторону Православия говорил, и в сторону отцов Церкви, и в сторону учения Церкви. И как раз, проходя эти этапы шаг за шагом, я останавливался, исповедовался перед Богом. Вся моя исповедь проходила сначала здесь, до того как я ещё до священников добрался. Здесь моё покаяние происходило, здесь Бог со мной работал.

В один день мы сидели дома, ко мне приехали несколько моих друзей, и я опять с ними на эту тему заговорил. И они мне говорят: если ты три года так уже веришь, что это Церковь, если ты согласен с их учением, почему ты до сих пор не сделал шаг в сторону Православия? Я не знал, что ответить – и, правда, это очень тяжёлый шаг был. Если большинство россиян в прошлом православные, они просто оставили из-за своего плохого опыта Православие и ушли в различные секты, то я никогда не был православным. Я в жизни не заходил до этого момента в храм, я всегда боялся этих образов, когда я их видел на храмах, когда я видел эти кресты православные, я всегда этого всего боялся с самого детства. У меня это какое-то всё неприятное ощущение вызывало, и всё это, конечно, на ментальном уровне как-то мешало. Но в тот вечер, когда мы поговорили, я им сказал: друзья, знаете, если вы со мной пойдёте, поддержите меня, я с удовольствием сделаю первый шаг. Они говорят: давай мы с тобой сходим, как раз посмотрим, зайдём, пообщаемся, может, ты поговоришь со священником и сразу же поймёшь, что ты заблуждаешься.

Я списывался с разными храмами в округе, настоятелям писал то на электронную почту, то в инстаграме, то на различных аккаунтах, где они ведут что-то. Я везде писал, объясняя всю ситуацию, чтобы кто-нибудь, кто может понять протестанта, принял и пообщался со мной, но никто не отвечал. Где-то примерно два месяца я писал. И вот в тот вечер, незадолго до прихода моих друзей, в этом кабинете я решил помолиться, как молятся православные. А это для протестанта просто тяжёлый такой шаг. То есть я решил обратиться напрямую к апостолам. Я в Евангелии увидел один сюжет, когда был расслабленный некий, которого четверо друзей взяли, разобрали кровлю и принесли его, и положили его к ногам Христа. И написано: «И видя веру их, говорит расслабленному: чадо, прощаются тебе грехи твои». Я был удивлён, как я раньше этого не замечал, “что это такое?” – четверо принесли, веру проявили, а ему простились грехи. И я в тот момент обратился и сказал: «О, апостолы Христовы, если вы реально живы пред Богом и в Боге, и если вы имеете такую способность слышать и отвечать, я прошу вас, возьмите меня как того расслабленного, возьмите вчетвером как четыре евангелиста!» Я обращался к Луке, Матфею, Марку, и Иоанну. Я сказал: «Возьмите меня, как те четверо друзей, как своего друга расслабленного, немощного, неспособного, прийти и сделать свой шаг веры, принесите меня к ногам Христа, чтобы и я мог получить прощение грехов». И в тот день позвонил мне настоятель ближайшего от меня храма Вознесения Господня, прям в двух минутах от моего дома. Настоятель позвонил и сказал: «Я приглашаю завтра Вас к себе». Мои друзья приехали, я им это всё рассказал. Они говорят: «Мы пойдём с тобой, поговорим, ты сам всё увидишь, может быть, разочаруешься, всё поймёшь, и не придётся с тобой спорить». Я говорю: «окей». Друзья были протестанты. Они, наверное, лет 25–28 в протестантизме, мы там познакомились. Хорошие друзья, очень начитанные.

Мы пришли, подошли к воротам храма, и моя супруга говорит: «Давайте помолимся, как мы привыкли молиться, чтобы Бог послал нам нужного человека, чтобы нам не преткнуться, чтобы нам пообщаться, чтобы нам понять, нужно нам дальше двигаться или нет». Мы помолились и зашли к настоятелю в его кабинет. Он вызвал катехизатора, познакомил нас, спросил: “Что вы хотите, кто вы такие, зачем вы пришли?” Конечно же, у них было подозрение, что мы засланцы, протестантские миссионеры – сейчас под видом православных войдём в общину и будем им там промывать мозги. Конечно, впоследствии они нам так и рассказали, что подозрения у них были. Мы рассказали о себе, кто что из себя представляет, какой путь прошёл. Он долго с нами беседовал. Они, конечно, были в шоке, и первое, что он нам сказал после того, как всех по очереди выслушал: «Вы знаете, я вижу, что вас привёл Сам Господь». Для нас это было удивительно, потому что это звучало из уст православного священника. Мы думали, что это невозможно, что он какое-то живое восприятие Господа может понять, почувствовать или услышать нечто, что вот да, — это от Господа. Мы были удивлены, как он нас принял. Он нас всех по очереди обнял как-то с улыбкой, с таким добродушием. Катехизатор – сейчас наш диакон, очень хороший мой друг, отец Евгений, люблю его просто – он, конечно, немножко на страже был. У него было как раз подозрение, что мы засланцы, и он всё хотел узнать, как мы мыслим. Впоследствии он был удивлён, насколько уже весь мой разум был православным. Он потом пригласил меня отдельно к себе домой, накрыл стол и рассказал, что у него было подозрение, но потом он увидел, что действительно Господь привёл. Он говорит: «Я увидел, что исходит от тебя православный дух, ты наш человек». Он даже спрашивал: «Как тебе было все эти годы в протестантизме?» Я ему говорю: «Вначале было всё хорошо, но потом было очень сложно, они уже чувствовали, что я не их». Мы много смеялись, так вот подружились.

И в первую очередь мои друзья послушали, они ничего не поняли, с чем-то не согласились. Мы с женой решили ходить, и настоятель сказал: давайте мы вам дадим три месяца, вы просто посещаете службу, воскресную школу для взрослых, мы изучаем писания святых отцов, вы посмотрите на нас, мы понаблюдаем за вами. Если вы вдруг через три месяца не передумаете, мы готовы и открыты вас принять, мы сделаем то и то, Чин присоединения пройдёте и т.д. Так как я не был крещён законным священником в православной Церкви, соответственно, он говорит: «Мы будем Вас крестить». А супруга моя была окрещена в Армянской Апостольской Церкви, так как они имеют преемственность и законное крещение, соответственно, её не перекрещивали, она проходила просто Чин присоединения к Православию.

Так мы три месяца ходили на службу. Для меня это всё непривычно, непонятно. Но я даже не ощущал никакого присутствия Божьего, к которому я привык в протестантской общине. Но каждый раз, возвращаясь со службы, дома я анализировал и понимал одну вещь: я в каком-то особом покое нахожусь, какая-то особая работа идёт с моим разумом, потому что протестантские учения не все так далеко ушли в ересь. Допустим, баптисты от пятидесятников очень сильно отличаются. Баптисты русские больше к Православию близки по учению. Пятидесятники –– они дальше, харизматы вообще далеко ушли, и чем больше община какая-то уходила в ересь, тем больше деструктивность была. То есть была некая травма разума, душевная травма, которую протестанты, возвращаясь в Церковь, потом ощущают. У меня, слава Богу, не так сильноо было это ощущение травмы, но я чувствовал какую-то душевную обстановку покоя, когда мой разум отчего-то освобождается. При этом никто меня своими откровениями… как пастор выходит с новыми откровениями каждодневно, ну просто можно сказать прямо, насилуют твой разум, и ты это воспринимаешь как Божественное послание, и со временем ты уже как-то привыкаешь к этому и даже ломки никакой не чувствуешь. В Церковь когда я вернулся, то почувствовал, что Господь как-то тихо освобождает меня от этого всего. Я даже никаких эмоций в церкви долго не испытывал. Недавно только, во время, когда Причастие начинается, во очень сильно такое присутствие Божие ощущается. Но вообще я вижу, насколько разумно Господь меня всему учит, знакомит с учением Церкви, глубоко вводит в Свой дом, приводя к водам тихим. И я очень рад, на 2020 год, я два года уже в Церкви.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Меня крестили впоследствии 5 декабря, нарекли меня в крещении Александром, так что я сегодня брат Александр, можно меня и Али называть, и Алик, и Александр. На сегодняшний день уже второй год я участвую в жизнедеятельности Церкви, помогаем нашему отцу Евгению в катехизации. Мы подняли хорошо и воскресную школу, то есть пять человек ходило долгое время, сейчас около тридцати человек ходит. Вообще-то там больше было, просто сейчас разделили, так как многим православным тяжело с приходящими протестантами изучать Писание, потому что у протестантов одни и те же вопросы. Новый протестант приходит в Церковь – одни и те же вопросы, а для православных, которые хотят тематически всё изучать, это сложно. И в процессе возникла такая нужда, что мы с благословения настоятеля вместе с отцом Евгением – у нас есть ещё куратор, наш протоиерей отец Владимир, над нами поставленный – все вместе мы организовали православный миссионерский центр в формате дискуссионного клуба. Там мы встречаемся и общаемся с действующими протестантами, с бывшими протестантами, мы знакомим их с учением Церкви, с историей Церкви. Сначала лекция, потом после лекции в формате дискуссии сидим за большим круглым столом, пьём чай, кушаем и общаемся, задаём друг другу вопросы. И как бы в таком святоотеческом наследии мы доносим им библейское учение. И там как раз они впервые слышат, как нужно было понимать библейские тексты. Спустя два года, на сегодняшний день только в нашем храме 15 человек из Краснодара, из различных общин баптистских пятидесятнических, и все очень сильные братья, начитанные, большой опыт в протестантизме. Самое малое, наверное, лет 15 у нас люди, которые были в протестантизме, а самое большое у нас на сегодняшний день – это 28 лет. Вот брат Нодар, ныне брат Назарий, – он 28 лет был в баптизме. То есть это не простые люди.

Обычно из Православия уходят люди, которые вообще не были знакомы с учением, в детстве их крестили, потом заходили, свечу поставили, помолились о своей нужде и уходили, и, скорее всего, они никогда даже не причащались. И вот из-за того, что они не познавали и не возлюбили истину, их увлекли протестанты. Встречали в самой сложной ситуации и как бы в формате любви приглашали их изучать Писание в общину и постепенно-постепенно втягивали. То есть из Православия, мы видим, уходят обычно люди невежественные, неграмотные, не знакомые с учением Церкви. А в Православие возвращаются люди очень сильные, которые и протестантизм изнутри знают, и глубину их учений знают, и знакомятся уже с Православием не поверхностно, а с самого начала из первоисточников, шаг за шагом, детально и скрупулёзно, как протестанты привыкли. То есть юридически всё нужно знать, весь комплекс нужно изучить. И с одной стороны, это большая польза, это даст возможность больше никогда не быть увлечёнными. И у православных братьев, которые сегодня в Церкви, которые никогда не уходили, мы в них вызываем некую ревность. Они начинают тоже изучать Писание, изучать святых отцов.

У нас очень классная община. На сегодняшний день при нашем храме действует детская воскресная школа, которую мы с нуля создавали, и дети никогда не ходили в этот храм. Мы просто с улиц приглашали на различные программы, мероприятия, игры, постепенно приобщали, знакомились с их родителями. И вот в течение двух лет у нас около ста детей. Мы приобщаем постепенно их родителей к храму, они знакомятся с наследием Церкви, начинают причащаться. То есть около ста детей и семнадцать преподавателей, которые тоже никогда не ходили в храм, сегодня воцерковляются, служат деткам. Есть взрослая воскресная школа, где около 30 человек. И около 50 человек – это как раз миссионерский центр, православный дискуссионный клуб. Вот сегодня такие три сильнейшие программы действует в нашем храме. Нам содействует отец Георгий Меденцев, настоятель храма, постоянно во всём помогает, просто поддержка сильнейшая. Весь Краснодар немножко гудит на эту тему. Имена наших священников и всех братьев мирян, которые задействованы так или иначе в служениях, стали известны в епархии, нас знакомили с митрополитом Исидором, были личные беседы, приглашение на встречи, где мы за большим круглым столом сидели, общались. Самое интересное для меня было, когда приехал впервые епископ, наш митрополит Екатеринодарский и Кубанский Исидор. Когда он приехал в храм, и уже выходя из храма, когда, знаешь, народ справа и слева собирается, чтобы он возложил на них руки, и мы стояли с моей супругой рядышком. Обычно он идёт через одного, через два, через три человека руки возлагает и проходит. И мы как-то вдвоём стали – на кого-нибудь да возложит, но он подошёл, прямо особо повернулся, на двоих положил руки и что-то нам сказал, мы не помним, что именно. И я тогда повернулся и сказал жене: «Ты знаешь, что я сейчас почувствовал? Что к нам сейчас прикоснулась рука самого апостола Андрея». Наша Русская Православная Церковь, наши епископы имеют непрерывную преемственность рукоположений, восходящих к апостолу Андрею, а Андрей был избран Христом, то есть как бы вот через череду от этих рукоположений прикоснулся к тебе Сам Христос. Когда мы немного это осознали, то это какое-то приятное ощущение вызвало. Ну, как-то вот так, что смог, то рассказал.

Алексей Волков:

Отличная история, познавательная. Мне очень приятно слышать вообще, что Бог ведёт таким путём к истинной Церкви. Я бы хотел на отцах Церкви остановиться. Потому что, когда я был сам протестантом, и ты был протестантом, и когда я сейчас общаюсь с протестантами, в основном они убеждены в том – мне постоянно пишут в комментариях и в разговоре всегда приводят довод, – что необходимо жить по заповедям Христа, по Писанию, неважно баптист ты, пятидесятник, православный или католик. Вот есть Писание, ты живи по Писанию, важен Христос, важно Писание, и что во главе угла – Писание. Буквально сегодня я читал переписку в «Фейсбуке», где одна женщина такой пост оставила: почему столько много разделений в Церкви, имеется в виду протестантских. И там много комментариев от различных конфессий. Интересно, что одни говорят, что нужно исполнять субботу, другие о крещении Духом Святым, и между ними возникают споры о том, что вы неправильно Писание понимаете, вы ересь несёте. Другие говорит: нет, вы ересь несёте, потому что в Писании об этом сказано, читайте Писание внимательно, и возникает спор по Писанию. Вроде бы как одно Писание, одна книга, а все понимают её по-разному. И в другой группе одна женщина пишет, что Бог не триедин, а един, нет Троицы, а есть Бог един. И протестантский какой-то комментатор пишет, что нет, вы неправы, читайте Библию и Писание правильно, читайте внимательно, там написано, что Бог триедин – и возникает опять спор. И мне становится так страшно, что у каждого своё учение, у каждого своё восприятие Священного Писания. Священное Писание одно, а восприятий масса, учений масса. И все мне говорят: протестанты, когда мы с ними общаемся, достают Священное Писание и начинают тыкать пальцем, что в Писании это сказано вот так, что в Писании написано, что поклонение иконам – это идолопоклонство; что какие-то обряды, Литургии – этого не было в первой Церкви, в Деяниях святых апостолов мы этого не находим; что Дух Святой нисходит через апостолов, вот Он сошёл без рук апостола, и приводят мне различные места из Писания. Что в Православии является основным учением? Ты сказал, что учение – это главнее, что важно само толкование Писания, само учение важно, а из учения уже получается Писание.

Александр Кушу:

Проблема в том, мы же тоже были протестантами, проходили те же самые проблемы, когда, начиная с самых неспасительных простейших различий, и на эту тему спорили и доходили даже до самых спасительных тем, тоже на эти темы спорили в протестантизме. Почему такая вообще проблема?

1. Истина в самой её сущности всегда объективна. Догма всегда существует, её не создают, истина существует, Христос есть Истина. Человек по своей природе, т.е. логика его мышления субъективна, то есть он не способен никогда сам додуматься до истины, он не может дорасти до неё, он не может дойти до неё. Мы как бы видим всё гадательно, никто не способен увидеть всё так, как есть, как существует бытие, как существует Сам Сущий – никто этого не способен познать. Бог трансцендентен. Он вне мирного всего, а мы подмирные существа. Мы знаем и мыслим так, как здесь полагается, в этом мире, всё, что мы слышали и видели. И каждый попадает в какую-то общину, он воспринимает, соглашаясь с каким-то учением, вот и всё. И протестанты так формируются: он попадает в одну общину, если он не согласился – пошёл в другую общину, и они делятся на такие мелкие-мелкие группы, которые согласились с этим внутренним учением. Если привести такую аналогию: существует наследство, и есть наследодатель. Со смертью наследодателя наследство вступает в законную силу. У наследодателя есть законные дети, первая линия наследников, как говорится. Наследники могут совершенно не разбираться в законах, но они могут нанять человека, который понимает, и, советуясь с ним, вступить в наследство. Почему? Потому что они законные наследники. Но теперь представим, что сосед, очень грамотный юрист решил претендовать на то же самое наследство. И он знает закон детально, он может его цитировать, ссылаться на него, крутить, вертеть, заниматься эквилибристикой. Но когда выяснится, что он незаконно претендовал на чужое наследство, его объявляют мошенником, за это существует статья, уголовное наказание. Так и здесь.

Писание, мы знаем, родилось внутри Церкви и написано членами Церкви и для Церкви. В переживаниях и проблемах каждой Церкви по нужде писались послания, и они являются неким рождением Церкви и некой частью всего священного наследия, всего Священного Предания и учения Церкви. И являются наследием завещателя, т.е Христа Господа, которое Он раскрывал апостолам. И вот со смертью завещателя именно правопреемники, наследники имеют право на все её обетование. Один пастор, с которым мы тоже переписывались, говорит: «Ну почему же, вот же про нас написано, что мы должны проповедовать, светить миру, “вы свет миру, вы соль земли, идите, проповедуйте Евангелие всей твари” ». Я ему задаю встречный вопрос: «С чего решили Вы, что эти тексты относятся к вам, т.е. протестантам?» А он говорит: «А Вы с чего решили?». Эти тексты относятся к Церкви, к наследникам, к членам Церкви, над которыми апостолы были поставлены, Он это обращает к Церкви. Не может любой человек взять просто из этого наследства, выдернуть какой-то текст и применить его к себе. Я задаю вопрос: “какое вы отношение имеете к этой Церкви, чтобы претендовать на её обетование?”. Очень важно, чтобы претендовать на библейское «всякий, кто будет веровать во Христа, спасётся, всякий, кто призовёт имя Господне, спасётся», или что Церковь невеста Христова, рай, вознесение, все обетования, жизнь вечная, всё, что написано в Евангелии, – это было адресовано только для членов Церкви. Не для прочих, только для членов Церкви. Павел, когда говорит о воскресении из мёртвых, он наставляет Церковь, он утешает их, он говорит: мы имеем надежду не так, как прочие. «Мы» – имеется в виду Церковь. Поэтому здесь можно взять нашу Библию, которая канонизирована православной Церковью, в Церкви которой она родилась, и на неё можно претендовать, ей можно махать, из неё можно получать откровение, из неё можно проповедовать. Но всё, что там написано, никакого отношения не имеет ни к одному человеку, кто непричастен к Церкви Иисуса Христа, кто не имеет никакого отношения к крещению в данной Церкви, к Святому Причастию этой Церкви. Соответственно, кто претендует незаконно на обетования Библии, как апостол Павел сказал: «Кто незаконно подвизается, не увенчается успехом». Мало того, в другом месте Христос чётко говорит: «Не всякий говорящий “Господи, Господи”, войдёт в Царство Небесное. Но они говорят, но не от Твоего ли имени мы проповедовали? И Он говорит: отойдите от Меня, делающие беззаконие». Что же есть беззаконие, как не то, когда Царство Христово, стадо Христово и овец Христовых разворовывают волки? Самое величайшее беззаконие – когда кто-то берет незаконно обетование Христово, на наследство Христово претендует, и ещё увлекает овец Христовых, самых маленьких, ничего не значащих, самых слабых. Увлекает их, кормит ядом своих ересей. Поэтому истина всегда объективна.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Алексей Волков:

Какое место должно Писание занимать в жизни христиан?

Александр Кушу:

Писание должно занимать очень важное место. Но протестантизм принял учение и взгляды Мартина Лютера – монаха, который некогда нарушил свои обеты. Да, католическая церковь ушла в раскол, она ушла в ересь, и у Мартина Лютера в борьбе с этой ересью, с этим расколом даже были попытки возвращения к Православию, но так сложилась его судьба, что впоследствии он начал впадать в грехи, и в конце концов он удавился, это другая тема. Но именно этот Мартин Лютер издал несколько фундаментальных тезисов, на которые опираются сегодня даже те неопротестанты – то есть современные более позднее протестанты, – которые не имеют никакого отношения к реформации XVI века. К лютеранству, кальвинизму, англиканству они отношения не имеют, к истинному протестантству. Но тем не менее они возводят свою веру к Мартину Лютеру или к Жану Кальвину, и к постулату, который гласит «сола скриптура» – «только Писание». Но самое интересное, что если мы верим только в Писание, только в то, что там написано, и принимаем это за истину, то мы должны найти этот постулат в самой Библии. Библия не призывает веровать только в Писание. Парадокс.

Такой был пример: иудаизм делился на несколько сект. Это фарисейская ересь, саддукейская, ессейская ересь. И вот саддукеи чем отличались от фарисеев или от ессеев. Оказывается, саддукеи в той форме являются очень похожими на современных протестантов. Они точно знают, что вот закон Моисеев, Пятикнижие, дан Моисею при свидетелях, и Моисей велел ни дописывать, ни убавлять. Они принимали за истину, за истинное Писание Божие только пять книг Моисея, и никаких посланий, никаких пророков. То есть ни Иисуса Навина, ни Книг Судей, ни псалмов царя Давида, ни Соломоновой мудрости, ни тем более книг поздних пророков. Для них это чуждые отцы ветхозаветного народа. А фарисеи, наоборот. Допустим, Самуил был судьей в Израиле много лет, он проявлял заботу об израильской церкви, поэтому писал и пророчества, и наказы для них. Вот Первая, Вторая Царств – как раз книги Самуила пророка. И так каждый раз, в каждом поколении каждый пророк, который проявлял заботу о Церкви Божией, писал пророчества, наказы, угрозы, иногда даже вдохновение, иногда помощь, иногда утешение. Они писали такие труды, и ветхозаветная Церковь жила писаниями этих пророков, помимо Книг Моисея. И так в каждом поколении. Ездра в своём поколении утешал народ, Даниил в Вавилоне утешал в своё время, и так каждый раз.

Был, конечно, момент, когда великий голод был по слову Божьему, и пророки больше ничего не давали и не писали, и как раз во времена этого великого голода и явился Иоанн Креститель как Предтеча, как приготавливающий путь Господу. Но и с приходом Господа, Господь же не придумывает какие-то новые там книги и так далее. Он учит апостолов, и апостолы, судя по проблемам и нуждам Церкви, по просьбе епископов начинают писать те труды, Евангелие, которое формируется. Представь, если бы протестанты жили в то время, и они принимали бы только закон Моисеев и всё. И для них какая нужда в Книге Иисуса Навина, какая нужда в Книге пророка Исаии – они бы отвергли это всё. И если Писание только Моисеево, какая нужда принимать одно, второе, третье четвёртое Евангелие, а потом ещё письма Павла арестанта добавлять к богодухновенному Писанию. Ладно, они это приняли. Это великая борьба Церкви была, когда Церковь канонизировала, утверждала, рассылала по всем Церквам канон Библии, и они теперь это как-то приняли, согласились. Ладно, вот вы канонизировали, мы приняли эту богодухновенную книгу, а вне её ничего мы не принимаем. Но Церковь живёт всегда, и Писание как буква является очень малой частью всего священного наследия, Священного Предания. Его нельзя путать с человеческими преданиями, с человеческой философией, с человеческими измышлениями. Потому что всё Священное Предание исходит от Господа. Это, в первую очередь, действие Святого Духа. Как Христос, прежде чем вознестись, сказал апостолам: «Не всё Я вам возвестил, потому что вы неспособны были вместить». Он им прямо сказал, хотя многое тайное изъяснял. Но он говорит: «Я пошлю вам Духа истины, Который от Моего возьмёт и возвестит, и будущее возвестит». Вот этот Дух истины был послан Церкви в день Пятидесятницы. То есть Дух истинный будет открывать то недосказанное, что Христос не сказал ученикам только потому, что они неспособны были вместить.

Допустим, когда апостол Павел, наставленный Христом, пошёл к язычникам проповедовать и приобщать их к Церкви, возник конфликт, и в Иерусалиме собрался Первый собор в 51 году по вопросу приобщения язычников к Церкви. И тогда иудеи вообще понимали это по-другому: какие язычники, они чуждые нашему народу, мы не можем с ними разделять, а если мы должны принимать, то они должны полностью исполнить закон обрезания и так далее. И Павла призвали на собор, и как раз-таки на соборе действие Святого Духа было такое, что апостол Пётр (сначала там Иаков высказался после доклада апостола Павла) встал и сказал. Сначала Иаков сказал: «Пророки говорили, как Господь создаст Себе народ из язычников, приобщит их к народу израильскому». А Пётр в конце сказал: «Ибо угодно сие было Духу Святому и нам не возлагать сего бремени (то есть закона и обрезания) на обращающихся из язычников». И пишет послание, которое они впоследствии рассылают по местным Церквам, чтобы это послание было у всех. Этот принцип соборности и раскрывает действие Святого Духа. То есть по отдельности каждый из апостолов может ошибиться, каждый из отцов Церкви может ошибиться, каждая отдельная поместная Церковь может ошибиться в чём-то. Но когда собирается вот этот великий Собор, когда присутствуют все представители и соблюдены все условия, действие Святого Духа как голоса Церкви однозначно звучит и раскрывает учение. И учение раскрыто было с самого начала ещё при жизни апостолов, вся полнота учения была раскрыта. И последующие Вселенские соборы не создавали новое учение о Троице, допустим. О Троице учение они не создавали, они раскрыли его и предали букве, то есть задокументировали его, чтобы никто не смог бы противодействовать этому. Все Соборы вызваны были тем, что появлялись ереси, вынуждены были духовное послание одевать в одежду буквы.

Как апостол Павел сказал, что буква убивает, а дух животворит. Не так, как Моисею Бог передал закон на скрижалях: вот вам закон, следуйте. В притче о Лазаре Авраам сказал: «У них есть закон Моисеев и пророки, вот им и следуйте». Тут понятно. А Христос не пришёл и не оставил Писание, лично Сам Он не писал Писание, Он передал всё устно и только устно. Он просто с учениками ходил и их научил всему, даже сказал, что придёт Дух Святой и вы вспомните всё, чему Я учил вас. Я много раз читал, пытался выловить из Нового Завета, где есть ссылка на то, что нашим источником вероучения является Писание, что мы должны читать, изучать его до такой степени и выявлять из него истину, потому что Писание – это слово Божие. Я спрашиваю: на каком основании вы считаете, что у читателя есть истина, кто вам сказал? Мне отвечают, что Бог дал Церкви канон. А кто его создал, почему вы принимаете канон? На том же Соборе, когда был принят канон Священного Писания, написано в одном из постановления, что кто препятствует крещению детей, младенцев, да будет предан анафеме. Почему вы это не принимаете? – А это уже не по Писанию. Это взрыв мозга, совершенное отсутствие логики, уже не говоря о многих других вещах. И в самом Писании везде идёт отсылка на учение: вникай в себя и в учение. Не в Писание, а в учение. Я понял, что любое изучение Писания в отрыве от Церкви, в отрыве от Предания – это будет одна ересь, больше ничего не может выйти.

Апостол Павел в 2Тим.3:10–11 говорит очень важную вещь Тимофею: «А ты последовал мне в учении, житии, расположении, вере, великодушии, любви, терпении, в гонениях, страданиях, постигших меня в Антиохии, Иконии, Листрах». И дальше он говорит: «Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь. А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен» (2Тим.3:13–14). То есть очень важно не в Писание просто веровать, а принять учение и принять его от кого-то конкретного, зная, кем ты научен. Очень важно, чтобы была преемственность, восходящая к одному из апостолов.

Алексей Волков:

И также сказано в 1Ин.: «Что вы слышали от начала, пребудьте в этом, когда пребудете вы в Сыне и Отце».

Александр Кушу:

Здесь очень важная мысль. Когда говорит: «А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен», вот здесь он и добавляет: «Притом же ты из детства знаешь священные писания». То есть нужно знать учение и ещё знать, от кого ты его принял. И Павел говорит: «Ты знаешь священные писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (2Тим.3:15). И далее: «Всё Писание богодухновенно, полезно для научения» (2Тим.3:16), то есть может умудрить, и оно приносит в этом плане пользу. Но это если ты знаешь, кем ты научен, кто тебе его истолковал, кто тебе его передал и кто тебя наставил. В этом плане апостол Пётр говорит, чем может обратиться Писание, если ты не получил его от кого-то очень важного, если нет этой преемственности апостольской. Если ты не принял учения, как понимать Писание, то есть само толкование Писания – Священное Предание, которое Дух истины раскрыл внутри Церкви. В своем послании Апостол Пётр говорит: «Итак, возлюбленные, ожидая сего, потщитесь явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире; и долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания. Итак вы, возлюбленные, будучи предварены о сем, берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения» (2Пет.3:14–17). Оказывается, Писание может быть полезным только в одном случае: если ты был наставлен в учении Церкви и знаешь, кем ты наставлен. Он должен быть авторитетом, столпом в Церкви, его должны принимать все. Допустим, Иоанн Златоуст известен во Вселенской Церкви, и нет Церкви, в которой его не принимают, – я имею в виду единой соборной апостольской Церкви. И так очень много великих учителей. Допустим, давайте возьмём Мартина Лютера. Мартин Лютер в единой соборной Церкви никто, еретик, мы не можем его слушать. И здесь очень важно, от кого ты получил толкование Священного Писания.

Алексей Волков:

Даже протестанты не все воспринимают Мартина Лютера.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Александр Кушу:

Неважно, Жан Кальвин, Джон Смит, Джозеф Смит, Елена Уайт, Джон Миллер – их множество, я могу всех поименно от I века до XVII века назвать, и даже уже ХХ века в России всех сектантов, ересиархов могу назвать. Но суть не в этом, суть в том, что очень важно, чтобы те, от кого ты научаешься пониманию Священного Писания, были правопреемниками, теми, которые наследовали и рукоположение. Передача Святого Духа, правопреемство по вере и учению – это очень важно. И тогда Писание полезно и может умудрить. Но если ты невежда и не утверждён в вере – не в Писании, а в вере, издревле переданной святым, если ты не наставлен в учении, то Писание, как и все послания апостола Павла, как и прочие писания, по-своему истолковывая, человек трактует к собственной погибели. То есть Писание как меч. Слово Божие очень опасно, поэтому важно знать, от кого ты его принял.

Алексей Волков:

Чтобы ты хотел сказать протестантам как тот человек, который через себя пропустил не просто Православие, а именно учение Церкви от апостолов? Пожелание или в качестве обращения.

Александр Кушу:

Друзья протестанты, мы не воюем против вас. Мы не воюем против вас как людей – мы воюем против ересей. И так делали апостолы всегда. Они предавали анафеме, они называли ересиархов волками в овечьей шкуре, лжепророками, облаками мглы. Они говорили, что им приготовлен мрак вечной тьмы. Мы не воюем с вами, мы воюем за вас, за ваши души. Мы хотим вам рассказать и познакомить вас с истинным учением Церкви, со Христом, Который описан на страницах Библии. Со Христом, Который есть глава исторической Церкви. Я понимаю ваши переживания. У вас возникает ощущение, что вас кто-то хочет от Христа увлечь. Никто вас не хочет от Христа увлечь. Мы хотим привлечь вас ко Христу. Потому что апостол Павел сказал, что если бы кто-то пришёл и проповедовал вам другого Иисуса, иного Духа и иное благовестие, вы бы его с лёгкостью приняли. И к вашему несчастью, хочу вам сказать, что вы, будучи не утверждёны в вере апостольской из-за того, что не возлюбили истину, а вам кто-то пришёл проповедовал иное благовестие, даровал вам иного духа и рассказал вам другого Иисуса, и вы ему поверили. И этот другой Иисус у каждой общины свой, у каждой деноминации свой. Этот другой Иисус – это некий умственный вымышленный идол ересиарха, создателя вашего течения, пусть это Жан Кальвин или Мартин Лютер, или кто-либо ещё, кто был у истоков того учения, в которое вы верите. По сути вы последовали за слепцом, сами будучи слепы, и грозит опасность на пути, стоит яма. Не из ненависти к вам, а наоборот, из любви к вам мы говорим, чтобы вы могли одуматься немножко, как блудный сын, который, уйдя из общего дома, поблудил, расточил, пас свиней, питался рожками, но придя в себя, сказал: истинный хлеб в доме отца моего, вернусь. И вернувшись, был принят. Что я могу вам посоветовать? Я понимаю ваши опасения, вы боитесь последовать за каким-то бывшим протестантом, который, может быть, увлёкся каким-то новым очевидным заблуждением, и вы боитесь просто из своей общины уйти и потерять своё спасение. Я вам просто рекомендую пройти тот путь – да, это протестанту именно так, наверное, придётся проходить. Потому что на веру вы больше ничего не примете, никому больше не будете доверять, как написано: «и все будут научены Господом», – то позвольте, чтобы Господь вас научил. Возьмите, просто перечитайте заново Деяния апостолов и пройдите тот путь. Читайте труды великих учителей Церкви I века, II века, III, IV – и так последовательно, каждый раз перечитывая все труды, дойдите до раскола, когда римская Церковь православная отделилась от вселенского Тела Христова, покинув общий двор Христов; потом дойдёте до XVI века, начала Реформации, вы познакомитесь с трудами псевдореформаторов. Я уверен, что многие из вас даже не знакомы с трудами Мартина Лютера, или Филиппа Меланхтона, или Жана Кальвина. Вы ничего не знаете об их судьбе, жизни, опыте, как они жили, чем закончили, сколько людей они потопили, или повесили, или сожгли. Вы не знаете, чем их жизни закончились. Вы просто в поиске Бога последовали, потому что перед вами махали Библией, потому что вам рассказывали о Боге. Вы последовали и пережили определенную встречу с Христом. Почему? Потому что в любой тьме сияет Божий свет, и тьма его не может поглотить. Это призывающая благодать Божия, она действует в любой секте в любой части мира. Это свет, просвещающий всякого человека, приходящего в мир. Где бы вы ни были, он затрагивает вас, влечёт вас, вы слышите его голос, он исцеляет вас, изменяет ваши судьбы, и чем больше вы углубляетесь в ереси своей общины, тем дальше вы уходите от этого света во тьму, в глубину этой тьмы ереси. Я вам рекомендую как овцам Христовым послушаться гласа Христова, когда Он зовёт вас, влечет вас. Пройдите по следам учителей Церкви, как написано: «Поминайте наставников ваших и по окончании их подражайте вере их». Узнавайте обо всех наставниках Церкви, которые были. Посмотрите, как они, живя в различных частях света, принадлежа разным поместным Церквям, все одинаково учили. То есть у них было древнее учение, которое изначально сформировано и передано. Так учили все, и так учили по всем Церквям повсюду. Проследите это, и вы увидите много того скрытого, что вы напитались вот такими свиными рожками, которые вроде и поддерживают в вас некую духовную жизнь, но это не есть истинный хлеб.

Не просто Господь принёс Писание. Писание является всего лишь каноном Нового Завета, но Христос принёс Новый Завет, Новый Завет – это Он Сам. И не просто образные Тело и Кровь Христовы, не просто символы или воспоминания, но истинное Тело и истинная Кровь, без которых, если вы из рук законного преемника священника не примете Чашу Христову, вы никогда не будете в Нём. Потому что Он сказал: «Кто ест Тело Моё, пьёт Кровь Мою, тот пребывает во Мне и Я пребываю в нём». И в другом месте: «Кто пребудет во Мне, пребудет в словах Моих, тот будет иметь жизнь». То есть очень важно пребывать во Христе через Чашу Причастия, и очень важно пребывать в Его учении, в Его слове. Это такие два критерия.

Постарайтесь не потратить много времени, потому что у каждого судьба определена по предназначению Божиему. Кто-то умирает в 30 лет, кто-то в 40, кто-то до 70 доживает, но время лукаво. Я вам рекомендую как можно быстрее в молитве, в обращении к Богу, со слезами, в чтениях, в исканиях, шаг за шагом прийти в лоно православной Церкви. Той древней Церкви, о которой вы читаете на страницах Библии. Вспомните: Иерусалимская Церковь, Антиохийская Церковь, Церкви по всей Асии – это нынешняя Константинопольская Церковь. Римская Церковь – вспомните Александрийскую Церковь. Рассеянные все Церкви, они по сей день существуют в этом мире, они никуда не девались, они все православные, они живут единым учением, они не верят все по-разному, они имеют некое евхаристическое духовное общение. Мы все верим одинаково. И единство во Христе возможно не тогда, когда мы сейчас попытаемся все ереси объединить в некий один институт, а когда все те, кто ушёл на различные пути блуждать, подобно блудному сыну, вернутся в отчий дом и внутрь единой Церкви, так как Церковь одна, один Христос и одно Тело – и внутри Тела Христова мы все получим единение. Один Господь, одна вера, одно крещение в одном Духе, в одном союзе мира. Иначе плотского единства быть не может. Я вам советую: ищите Христа. Вне Христа нет спасения, а Церковь – Его Тело, она есть столп и утверждение истины, она Его полнота, она голубица и невеста.

Моя последняя рекомендация: не смотрите на так называемых “православных” . Сегодня многие, кого вы считаете православными, это плотские христиане, чуждые Православию, они живут как язычники. Поэтому моя большая просьба: не мешайте “православных” с Православием. Церковь от того, что есть в ней какие-то негодяи, на Церковь не влияют. Мы говорим о Церкви как о Теле Христовом, как об институте и учреждении Господнем. Как в семье. Семья – это институт, учреждённый Господом, муж, жена и дети. Но муж может пьяницей быть, и жена может быть гулякой, и дети могут быть нехорошими. Но это никак не характеризует сам институт семьи, а говорит просто о частностях, о конкретных людях. Так и здесь. Вы же все прекрасно знаете, и во всех ваших общинах есть и блудники, и те, которые курят и пьют, и гомики есть, и лесбиянки есть, всё это есть. И те, которые кидают людей, которые продают квартиры в воздушном пространстве несуществующие, а потом сидят в тюрьмах. Вы всё это прекрасно знаете. Вы знаете, как вас часто втягивают в различные пирамиды, в различные сетевые маркетинги, сколько вы денег уже потеряли, и сколько вы денег в эти организации свои отнесли. Вы знаете, как ваши пасторы многие живут, чем они дышат. Да, мы не настраиваем вас против людей, эти люди есть и в Православии, и в протестантизме, и в исламе. Мы говорим о Церкви как о Теле Христовом. Церковь свята и непорочна, она есть Тело Христово. Когда вы противодействуете Церкви или её учению, или высказываетесь против православной Церкви плохо, вы всегда помните, что вы плюёте в Тело Христово. Нельзя, подобно Ироду Великому, как он отсек голову Иоанна Крестителя и тело выбросил, а голову на подносе себе усвоил – так ныне и вы, протестанты, как бы отрекаясь Тела Христова, которое есть Церковь, говорите: она нам чужда, она мертва, она языческая, там одни грешники пьяницы, а вот глава этой Церкви Христос. Вы, как бы рассекая, расчленяя Тело Христово, создаёте свои общины и усваиваете себе Христа. Так нельзя делать. Нужно прийти и покориться Христу. Как Павел, некогда Савл, принадлежащей фарисейской ереси, из ревности по Богу гнал Церковь Божию и убивал её последователей, но когда он понял, столкнулся с Христом лицом к лицу, то обратился к Церкви и до смерти был верен, за неё пострадал и умер. И точно так же и вы, если вы пережили в протестантизме или ещё до протестантизма, вы вспомните в своём детстве, когда вы видели, как Бог реально действовал в вашей жизни. Если вы пережили личную встречу с Христом, ищите Его и выходите из различных этих путей. Если ты свидетель Иеговы – выходи оттуда; если ты мормон – выходи оттуда; если ты баптист, или пятидесятник, или адвентист седьмого дня, квакер, методист, меннонит – вас тысячи – выходите оттуда. Господь говорит: возвратитесь, дети-отступники, Я приму вас. Возвращайтесь в лоно Христовой Церкви. Никого Он вас не отвергнет, Он Сам выбежит вам навстречу, наденет на вас этот перстень и эту царскую одежду, и все ангелы будут радоваться о вашем возвращении домой. Друзья, мы вас ждём, возвращайтесь и не теряйте своё время, потому что на кону стоит судьба: вечная жизнь или вечная погибель.

Я думаю, что протестантам, тем, кто интересуется, им даже достаточно почитать труды учеников апостолов, чтобы можно было понять вообще всю суть, начало. Когда их начинаешь читать, особенно Дионисия Ареопагита, уже будет понятно, какое было учение Христово, истинное учение начало от апостолов.

Спаси вас всех Христос.

4 июня 2020 г.

https://azbyka.ru/way/moj-put-k-pravoslaviju-cherez-ternii-protestantizma-razgovor-dvuh-byvshih-protestantov/

[Александр Васильевич]

Преобразующий дар



В конце 90‑х один из православных священников в Европе попросил новообращённых ответить по Интернету, как они стали православными. Вот некоторые ответы. Этот «взгляд со стороны» не потерял актуальности и сейчас, он позволяет осознать, ЧТО мы имеем.

Анна (США):

«Я была воспитана в строгой лютеранской семье. Моя молитвенная жизнь состояла из повторения одних и тех же коротких молитв перед отходом ко сну, которые я выучила ещё дошкольницей (“И ныне, отходя ко сну…”), ничего большего. Мои пороки и грехи, которые я только-только начинала осознавать, не исправлялись, и я не знала, что с этим поделать. Я верила в реальность Христа, но эта вера не помогала справляться с моими личными проблемами…

Когда мне было двадцать, я на год поехала в Германию учиться. Посещала там обычную церковь “Собрания Бога”, пока один друг не пригласил меня на вечерню в местную православную церковь. В субботу вечером в начале поста я пошла к вечерне. Эта ночь изменила меня. Служба наполнила меня благоговейным трепетом (хотя она проходила в очень пустом, плохо обставленном здании). И я поняла, что это была Церковь, которую я искала».

Синди Коллинз:

«Я ещё не православная. В настоящее время я католичка. В Православии меня привлекает то, что оно очевидно является самой чистой формой апостольской традиции и прямо восходит к древним отцам Церкви. Моя собственная религия, католицизм, хотя и имеет апостольские корни, накопила и некоторые неапостольские проблемы за время своего существования».

Герман (США):

«Я был ранее баптистом, методистом и членом “Церкви Христа”, переходил от одной общины к другой. Потом женился на православной (с русскими предками) девушке, и моя тёща заявила мне, что наши дети будут непременно крещёными православными. Я решил выяснить, во что я “впутался”, так как практически ничего не знал о Церкви. Мы посещали церковь православной миссии в штате Индиана. Что привлекло меня. Впервые за всё время посещения богослужений я действительно почувствовал присутствие Божие. В протестантских церквах Бог – это идея. В Православной Церкви Бога можно услышать, увидеть, обонять, осязать и вкусить.

Вскоре после того как я перешёл в Православие, мне пришлось уехать на несколько недель. В это время я посетил храм одной из христианских конфессий, так как поблизости не было православного. Служба показалась мне бесплодной и фальшивой. Я не чувствовал присутствия Божия. Возвратясь домой и побывав на литургии, я воистину почувствовал, что я опять в родном доме».

Кобус Ван дер Рит (ЮАР):

«Я принадлежал к Голландской Реформаторской Церкви. Первое, что поразило меня в православной литургии, – это сознание, если можно так выразиться, встречи лицом к лицу с Богом в молитве и поклонении, вместо того чтобы соприкасаться всё время с личностью протестантского священника (личность его может быть весьма привлекательна, но это не может быть причиной посещения храма). Тот факт, что православный священник большую часть службы обращён лицом в ту же сторону, что и его прихожане, очень помогает осознанию того, что мы устремляемся взором прочь от себя, созерцая славу Господа в лице Христа, и что мы меняемся в образ Христов, делая это. И только в этой встрече и поклонении славе Господа я могу измениться.

Я также был поражён тем, какое дерзновенное ударение делается на Троическом богословии, на бесконечном ликовании в размышлениях о Святой Троице в церковных песнопениях. В протестантских кругах очень редко можно услышать размышления о Святой Троице, хотя этот догмат, конечно, принимается. Так как православные песнопения – это богословские и доксологические поэмы, сущностное содержание веры намного лучше сохраняется – в реформаторских кругах так много оставляется на усмотрение священника (какую часть Писания читать, какие гимны петь, каким будет содержание молитв), что вы неизменно сталкиваетесь с личной верой священника, а не с верой Церкви во всей её глубине и полноте.

Я был также поражён тем, что Православная Церковь не боится быть требовательной, веря, что аскеза необходима для возрастания во Христе. Я происхожу из среды, где сидят большую часть богослужения и где пост не является частью общей картины. Я пришёл к сознанию того, что физическое усилие при стоянии на службе вовсе не тяжёлая необходимость, а единственный способ (не считая коленопреклонённых молитв) участвовать телесно в литургии. Я ценю то, что Православная Церковь не пытается угодить нашему природному инстинкту – стремлению к комфорту, покою и развлечениям, но готова идти против господствующей культуры. Мы настолько больше получаем от Господа взамен!

Акцент на телесную аскезу ведёт к следующему моменту – к акценту на освящение материального мира, в противовес протестантской тенденции уравнивать духовное с умственным. В Голландской Реформаторской Церкви существует тенденция уравнивать благодать и милосердие, так что благодать рассматривается только как милосердие Божие, но очень редко – как дающий силы, преображающий дар.

Православие – это вселенская вера. Русским досталось особое счастье получить эту веру так давно и усвоить её с такой большой любовью и преданностью».

Источник: православная газета «Вера-Эском»

https://azbyka.ru/way/preobrazujushhij-dar/

[Александр Васильевич]

«Я лично пережил опыт любви Божией»

Свидетельства бывших буддистов, обратившихся в Православие

_{Православный китаец}

С конца XIX столетия началась активная проповедь буддизма в странах Запада. Уже святитель Николай Японский неоднократно обращал на это внимание. В дневниках он пишет: «Есть в Сан-Франциско и бонзы, проповедующие буддизм, и есть у них несколько обращенных в буддизм американцев; на Гавайских островах построены кумирни; бонзы там копируют христианских миссионеров – устраивают по воскресеньям свои богослужения и проповедь, занимаются благотворительностью»[1]. Святой Николай упоминает также «Отани Козуи, главу буддийской секты “Ниси хонгвандзи”. Он воспитывался в Англии… ныне лучший по нравственности и деятельности человек в буддизме; рассылает миссионеров проповедовать буддизм в христианских странах, и в Америке уже много обращенных в буддизм»[2]. Пишет, что в Иннае «бонзы… оглашают местность проповедью: “Как скоро явится иностранец сюда, обращай и его в буддизм, потому что что же такое христианство пред буддизмом!”»[3].

В ХХ веке буддистские монастыри и общины появились во многих странах Европы и Америки, это учение стало широко известным. По свидетельству Кевина Аллена, «восточные религиозные традиции растут и набирают силу в американской религиозной жизни. В настоящее время буддизм является четвертой по величине религиозной группой в США, с 3 миллионами последователей, примерно 800 000 из которых являются американскими “новообращенными”»[4].

Этот процесс, хотя и в меньшей степени, затрагивает и православные страны – Россию, Грецию, Сербию. Между тем есть немало людей, для которых принятие буддизма оказалось всего лишь этапом на пути к Православию. В англоязычной среде часто появляются их рассказы о собственном обращении из буддизма ко Христу. Это играет и миссионерскую роль: такое свидетельство о собственном опыте может дать пищу для серьезных размышлений людям, увлеченным буддизмом. При этом, в отличие от классической полемики, при данном подходе представлен взгляд человека, знающего обсуждаемую религию не снаружи, а изнутри и уже этим защищенного от упрека в некомпетентности.

_{Монастырь Симонопетра}

   
Поскольку в России пока что данная тема остается малоизвестной, мы проведем обзор этих материалов. Прежде всего, стоит начать с тех свидетельств, которые принадлежат людям, от рождения исповедовавшим буддизм. Наиболее примечателен в этом отношении монах Исаия Симонопетрит – родившийся во Вьетнаме китаец, который, обратившись на Западе в Православие, впоследствии принял монашеский постриг на Святой горе Афон.

Отвечая на вопрос о причинах своего обращения, отец Исаия говорит: «В буддизме ты очень одинок. Там нет Бога. Ты всецело борешься с самим собой. Ты наедине с собой, со своим эго. Ты совершенно одинок на этом пути. Это великое одиночество. А здесь у тебя есть помощник, товарищ и попутчик – Бог. Ты не одинок. У тебя есть Кто-то, Кто тебя любит, Кто заботится о тебе. Он заботится, даже если ты не понимаешь Его. Ты говоришь с Ним. Рассказываешь Ему, как чувствуешь себя, чего бы тебе хотелось, – существует взаимосвязь. Ты не одинок в трудной борьбе за жизнь и духовное совершенство. Это глубокая потребность человека. Что подтверждается и жизнью. Даже буддисты, исповедующие нетеистическую религию, создали различные божества. Пусть даже это была только мечта. Но они нуждались в том, чтобы соотноситься с чем-то, с кем-то вне себя»[5].

_{Чтец Иоанн Трисанджая}

Другое свидетельство дает чтец Иоанн Трисанджая, индонезиец, в прошлом президент буддистской молодежной ассоциации на острове Ява. Он рассказывает, что впервые начал узнавать о Православии от отца Алексия, который раньше тоже был буддистом. В какой-то момент юноша прекратил с ним общение и стал жить непутевой жизнью, но вдруг однажды «я почувствовал, как глубоко внутри меня кто-то сказал мне возвращаться к отцу Алексию, и я вернулся и стал изучать Православие… Затем крестился с именем Иоанн… В христианстве я нашел освобождающую весть о том, что Христос победил силу смерти Своим воскресением, а значит, нет бесконечных циклов рождений и смертей и нет больше властвующего над тобой закона кармы, но есть сила милосердия через Христову победу над грехом, смертью и диаволом. Буддисты боятся кармы, потому что боятся оказаться в следующей жизни в плохом положении – но в этом нет страха Божия, потому что [для буддистов] Бога не существует. А для достижения хорошей кармы указано столько сложных условий и требований, что во всем этом нет милости Божией. Поняв красоту православного учения, я имею сильное желание послужить Христу»[6].

Значительно больше свидетельств со стороны американцев, которые, происходя из протестантских либо католических семей – как правило, малорелигиозных, – в сознательном возрасте обращались в буддизм, а затем духовный поиск приводил их в Православие. Одни были в буддизме недолгое время и покинули его по причинам интеллектуального свойства, другие же глубоко и на многие годы погрузились в буддистскую традицию – их сподвигнуть к обращению в Православие смогли только экстраординарные события в духовной жизни.

Казалось нелогичным считать, что мир случаен. Всё больше я начал думать о Боге, мысль о Котором придавала смысл жизни

Из свидетельств первой группы в качестве наиболее типичной можно привести историю Нектария. Он родился и вырос в неверующей американской семье. Когда начал задаваться вопросами веры и изучать мировые религии, заинтересовался буддизмом и, после чтения многих книг, стал буддистом, причем «особый интерес испытывал к сото дзен-буддизму, который берет свое начало в Японии. В то время, пока я был практикующим буддистом, мне чего-то недоставало. В буддизме нет идеи или веры в личного Бога, спасение должно быть достигнуто тобою самим, что начало казаться мне бессмысленным, – на мой взгляд, должно было существовать нечто большее, чем просто переход от этой жизни к следующей с целью достижения абсолютного небытия. Я стал испытывать неудовлетворенность от отсутствия идеи личного и любящего Бога и от того, что, согласно учению о реинкарнации, нужно будет снова вернуться в эту жизнь. Казалось нелогичным считать, что мир случаен. Всё больше я начал думать о Боге, мысль о Котором придавала смысл жизни. Поэтому я стал искать истину снова», и поиски привели Нектария в Православную Церковь[7].

В качестве примера обращения ко Христу тех, кто глубоко погрузился в буддистскую традицию, приведем историю американского художника Нила Страйкера, который очень подробно описал свой духовный путь[8]. По происхождению пресвитерианин, но воспитанный родителями, которые лишь номинально были христианами, уже в зрелом возрасте он стал буддистом школы Нингмапа тибетского направления и пребывал в ней в течение десяти лет, причем из них последние три года – посвященным в степень нгакпа[9]. Страйкер совершал паломничества в Непал и общался с буддистами той же школы в США и Англии. Он тепло вспоминает своего прежнего духовного наставника, который остается для него «примером доброты».

Вдруг я произнес: “Я скучаю по Иисусу”. Как только я произнес это, я ощутил, что заполнился тоской

Толчком к его возвращению в христианство стал случай, произошедший в январе 1999 года: когда Нил ночью сел перед домашним алтарем, зажег свечи и, как обычно, приступил к практике мантр, неожиданно для себя он вдруг произнес: «Я скучаю по Иисусу». «Как только я произнес это, я ощутил, что заполнился тоской. Мне было больно на душе. Я не мог в это поверить. Я старался перенаправить свое внимание и продолжить медитацию, но мне не удалось». Эта тоска не оставляла его и после, при том что внешне его жизнь была успешной во всех отношениях и в ней не было никакого кризиса.

Через несколько дней Нил испытал глубоко личный опыт, в котором ощутил божественную любовь Христа к себе. «Ничего подобного не было в моем буддизме – во всем, что я получил от учителя или через свою практику… Я был потрясен до глубины души».

   
«Мой учитель был атеистом, и буддизм, как я усвоил, определенно не признает ни идею Бога-Творца, ни Бога, Который был бы источником любви». Поэтому в первое время Нил, рассказывая близким о пережитом им опыте, не решался произнести слово «Бог» или «Христос». «Я, конечно, не хотел становиться христианином. Я годами обличал христиан как лицемеров и идиотов… и у меня не было никакого намерения исследовать этот путь». Тем не менее, «я столкнулся с тем фактом, что существует Творец любви, Источник любви, и это было необъяснимо в моем буддизме и в моем опыте… Атеизм моего учителя мешал ему понять ту реальность, которая вошла в мою жизнь… Я узнал, что мой учитель был неправ относительно Бога… Он говорил, что Бога нет, а я лично пережил опыт любви Божией».

Вскоре православный знакомый подарил ему книгу иеромонаха Дамаскина (Христенсена) «Христос – Вечное Дао», которая помогла Нилу осмыслить пережитый им опыт. Но ему психологически было нелегко смириться с мыслью о возвращении в религию, которую он оставил, а кроме того «менее всего он желал быть вовлеченным в Церковь».

Впервые Страйкер посетил православную службу в Свято-Троицком храме Сан-Франциско 7 февраля 1999 года. Богослужение произвело на него огромное впечатление – «это было удивительно и до смерти страшно. Чувствовалось, что всё это правильно… Я нашел новый вид христианства, определенно не христианство моего детства».

Нил начал регулярно посещать православные богослужения и, вслушиваясь в тексты, «был поражен… я никогда не слышал о богословии, которое бы пелось». В текстах, поющихся на православном богослужении, он стал различать указания на то, что пережил во время своего особого духовного опыта. После этого он начал использовать в своей речи в положительном контексте слова «Бог» и «Христос», но всё еще продолжал считать себя буддистом, который «просто исследует христианство».

Говоря о внутренних препятствиях на пути к христианству, Нил пишет: «В буддизме Ваджраяны вы смотрите на учителя как на просветленное существо… Вы кладете земной поклон перед ним… Я был готов пасть ниц перед моим наставником, но не мог сделать в православном храме земной поклон перед Богом, перед Христом, перед образами святых… Я готов был даже принять крещение, но только не совершить земной поклон… В моем упрямстве было что-то бессмысленное даже для меня самого. Я понимал, что это странно – падать ниц перед наставником и до сих пор не сделать этого перед Богом. Как-то казалось легче доверять человеку, чем Богу… Что-то еще противилось во мне Христу, хотя я знал, что уже не сверну с этого пути.

_{Четверг первой седмицы Великого Поста. Фото: Лена Лунева}

   
Службы Великого Поста стали менять меня… Каждое слово песнопения, казалось, было обращено ко мне… В храме я переживал ощущение времени так, как нигде более… И однажды на великом повечерии я наконец опустился на колени перед Богом. Я почувствовал, каким был гордым дураком, отказываясь от объятий Христа. Когда моя голова коснулась пола, Бог сокрушил мое сердце. Я рыдал и не мог остановиться… Бог сокрушил мое сердце, мое высокомерие и мое одиночество. И я даже на йоту не был достоин Его любви».

Но не тогда, а еще позднее наступил момент, когда Нил «понял, что пути назад нет. Я был влюблен, и мне нужно было стать как можно ближе к этому источнику любви». Он понимал, что нарушает обеты, данные наставнику и буддистской общине. Узнав, что его наставник приезжает в Сан-Франциско, он заранее договорился о встрече с ним. «Я рассказал ему, что случилось… думаю, он увидел во мне, что мой опыт был подлинным… Я стал бывшим буддистом. Все мои боги были удалены… идамы[10] и защитники больше не существовали для меня… Я просил освободить меня от обетов. Я себя ужасно чувствовал. Это был мой духовный отец на протяжении более восьми лет. Он любил меня, и я любил его, и я знал, что это причинит ему боль… Наставник сказал, что освобождает меня от моих обетов. Он предложил изучать христианство в течение года, и если я за это время решу вернуться обратно к своим обетам, то он увидел бы, что я прошел через некоего рода трансформацию… Я сказал, что не собираюсь сдерживать себя, но хочу идти по пути христианства так далеко, насколько смогу. Тогда он сказал мне, что моей единственной обязанностью по отношению к нему является стать хорошим христианином». Но что касается друзей-буддистов из общины, то они, узнав о решении Нила, восприняли его крайне негативно. Несмотря на большие переживания, связанные с этим разрывом, Нил говорит, что, когда возвращался, «было чувство уверенности, что решение правильное… [потому что только так] я мог приблизиться к любви Божией».

23 мая 1999 года он принял крещение в Православной Церкви, и когда после этого «приступил к Чаше, то ощутил, что вернулся домой, что я дома».

Близким к истории Нила является рассказ монаха Адриана (МакЛиза), для которого решающими при переходе в Православие были именно переживания духовного опыта соприкосновения с Богом как Личностью[11]. Хотя его отец был верующим католиком, а сестра стала православной монахиней, сам он вырос совершенно нерелигиозным человеком. Пустота «офисной» жизни в Англии и Америке привела его к работе в Японии, где он жил три года. Затем он отправился в путь и «путешествовал по всей Азии от Вьетнама до Сингапура без определенной цели». В Бирме он, поднимаясь к буддистскому храму по лестнице в тысячу ступеней, повстречался с местным монахом. Американец стал спрашивать про политическую ситуацию в стране, но монах повернул разговор в другое русло. «“На прошлой неделе я видел фильм, называющийся "Иисус из Назарета". Какая удивительная жизнь!” Следующие десять минут он превозносил добродетели Христа. Я был ошеломлен. Буддистский монах обращал меня не в свою религию, а в христианство! Еще со школы я считал себя далеким от христианства, а тут язычник возвращал мне то, что я отверг. Слова простого буддистского монаха пробудили во мне понимание, что христианство – это нечто большее, чем я себе представлял. Я пока еще не собирался всерьез изучить его, но стал более расположен к тому».


    
Затем он путешествовал по Непалу, где просто из любопытства посетил буддистский монастырь. Молодого человека, скептически настроенного ко всякой вере, очень удивило встретить там искренне верующих людей. «Я был поражен, узнав, что они верили в ад. Кто в наше время верит в ад?.. Изучая другие элементы их доктрины… я был ошеломлен: после того, как мне 27 лет говорили: “делай всё, чтобы чувствовать себя хорошо”, тибетцы сказали мне, что всё, в чем ты чувствуешь себя хорошо, вероятно, сделает тебя несчастным в этой жизни или в следующей». Он остался в этом монастыре на несколько месяцев, «изучая философию тибетского буддизма и медитацию». После этого «я знал, что не смогу больше жить прежней жизнью». Намереваясь вернуться в Америку, он взял билеты на рейс «Аэрофлота», с трехнедельной остановкой в Москве, где жила его сестра, православная монахиня.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

«Моя сестра встретила меня в аэропорту и сразу начала свой трехнедельный интенсивный курс по Православию. Новый мир открылся мне. Я был в стране, где люди умирали за Христа и появление святых было обычным делом. Это не было пустое христианство, рассматриваемое как социальное обязательство. Это были люди, которые пережили невероятные трудности, страдая за правду. Я начал читать тома о Православии, посещать церкви и вежливо обсуждать с моей сестрой различия православных и буддийских принципов.

_{Протоиерей Артемий Владимиров}

Потом я встретил отца Артемия, известного московского священника… Он говорил, что мой опыт в Непале был дан мне Богом, чтобы вытащить меня из материализма. Потом он рассказал, почему христианство является истинной верой: только оно имеет личного Бога. Раньше я не понимал важности этого факта… Я посетил Троице-Сергиеву Лавру и впервые приложился к мощам святого. В этих “мертвых костях”, казалось, было больше жизни, чем во всей южной Калифорнии». Когда он собирался улетать в США, то сестра сказала: «Раз ты провел три месяца с буддистами, то проведи хотя бы месяц с православными». Что он и сделал, отправившись в монастырь преподобного Германа Аляскинского. Именно здесь ему открылось через особое стечение обстоятельств и внутреннее прозрение, что Бог – это личность, а не безликая сила, именно поэтому Он может любить и Его можно любить. Впоследствии он принял Православие в этом монастыре, а затем и монашеский постриг с именем Адриан. «Когда мы приходим к пониманию Бога как личности, мы начинаем видеть Его руку не только в обстоятельствах каждодневной жизни, но и в событиях прошлого, которые привели нас к настоящему моменту. Мы видим, как от частичной правды Он привел нас к полноте истины».

Темноту ничто не волновало. Это было абсолютное безразличие, полная безликость. Таков был мой опыт, когда я практиковал дзен

Заслуживает внимания также история иеромонаха Дамаскина (Христенсена). В молодости он практиковал дзен-буддизм и получил через это определенный духовный опыт. В частности, во время медитаций у него было такое видение: «…темнота, бесконечное небытие вне времени и пространства, где всё временное не имеет значения… Я видел множество существ, которые обращались к этому, молили. Но темноту ничто не волновало. Это было абсолютное безразличие, полная безликость. Таков был мой опыт, когда я практиковал дзен. И по сей день я считаю, что это был реальный опыт. Проблема не в том, что я увидел, а в том, как это интерпретировал, потому что тогда я подумал, что увидел Бога»[12].

_{Иеромонах Дамаскин (Христенсен)}

В то время, общаясь с христианами-протестантами и наблюдая их служение, молодой американец Христенсен воспринимал его как менее просвещенное поклонение, тогда как себя считал обретшим высшее знание. «Я думал, что эти христиане нуждаются в личном Боге, потому что запутались в своем эго, потому что, еще не преодолев свою личностность… они нуждались в человекоподобном Боге… я же знал секрет, которого они не знали, – что Он, вернее, оно – безлично. Ты можешь просить у него что угодно – ему всё равно. Оно не против тебя, но и не с тобой… И в действительности ты ничего не можешь сказать о нем. Оно просто есть и всегда будет таким». Христенсен упоминает, что общался и с другими людьми, которые посредством йоги или дзен или употребления наркотиков пережили сходный опыт «безличного божества… вечного “сейчас”… безличной силы Вселенной». Делясь друг с другом этим опытом, они даже не задумывались о том, ради чего предпринимали подвиги аскезы христианские святые, что двигало ими. Христенсен пишет, что в тот период жизни он чувствовал себя так, словно был в аду.

Пересмотреть свои взгляды ему помогли книги архимандрита Софрония (Сахарова) – именно в тех местах, в которых описывается отличие Иисусовой молитвы от восточной медитации. «Это поразило меня как ничто другое и навсегда изменило мою жизнь». Он приводит довольно пространную цитату:

«Путь наших отцов требует крепкой веры и терпения, тогда как наши современники пытаются быстро схватить все духовные дары, включая даже непосредственное созерцание Бога. Нередко среди них встречается склонность провести параллель между молитвою Именем Иисуса и йогой… Считаю необходимым категорически подчеркнуть радикальное различие между Иисусовой молитвой и всеми иными аскетическими теориями.

Заблуждаются все те, кто стремятся мысленно совлечься всего преходящего, относительного, чтобы таким образом перешагнуть некий невидимый порог, осознать свою безначальность, свое “тождество” с Истоком всего сущего; чтобы растворить в океане сверхмысленного и свою персональность… Аскетические усилия подобного рода дали некоторым возможность испытать некий мистический трепет, познать состояние молчания ума по выходе его за пределы временных и пространственных измерений. В подобных опытах человек может ощущать покой совлечения непрестанно меняющихся явлений видимого мира; раскрыть в себе свободу духа и созерцать умную красоту. Конечное развитие такой имперсоналистической аскетики многих привело к усмотрению божественного начала в самой природе человека, к тенденции самообожения, прозреть в себе некую “абсолютность”… испытать влечение к возврату в то состояние покоя, в котором человек был якобы до явления своего в этот мир; во всяком случае, после опыта совлечения может родиться в уме этот род мысленной аберрации.

_{Архимандрит Софроний (Сахаров)}

Скажу из моего собственного опыта, что Бога Истинного, Живого, то есть Того, Который есть “Сущий”, – во всем этом НЕТ. Это есть естественный гений человеческого духа в его сублимированных движениях к Абсолюту. Все созерцания, достигаемые на этом пути, суть самосозерцания, а не Богосозерцания. И во всем этом нет спасения человеку… Наша молитва всегда должна быть личностной, лицом к лицу. Он создал нас, чтобы мы стали причастны Его святому и божественному бытию, не разрушая своего собственного характера. Именно таково бессмертие, которое Христос обещал нам»[13].

Иеромонах Дамаскин продолжает: «В этом разделе архимандрит Софроний прекрасно описал то, что испытал я… Сам занимавшийся йогой, он не отрицает подлинность опыта сверхличностного сознания. Он не был из тех христиан, которые… отрицали опыт нехристианских духовных практик как сплошь злых и демонических. Отец Софроний показывает, что эти переживания верны, а не ложны. Этот раздел объяснил всё. И то, почему я был в аду… и то, почему христианские святые проводили всю свою жизнь в попытках достичь личного Бога… Раньше я думал, что вера в личного Бога – это лишь состояние неполного духовного развития, а подлинная реальность – это безличный Абсолют. Теперь я начал понимать, что всё как раз наоборот: переживание вечного безличного бытия – это лишь часть пути… А главное – это пребывающий в вечности “Аз есмь”.

Да, я пережил ощущение вечности как “ничто”, но ничто не является Богом… Когда человек углубляется в себя с помощью медитации (или наркотиков), он, скорее всего, придет в это состояние небытия… Такой опыт может в какой-то степени подготовить к уверению в Бога (как было в моем случае), но он не может быть конечной остановкой на духовном пути. Путь единения с Богом лежит через любовь между человеком-личностью и Богом-Личностью».

Всё это Христенсен узнал из работы отца Софрония, однако оставалась одна проблема: «Самое обидное заключалось в том, что это была просто книга и ее автор жил в Англии. А мне нужен был кто-то, кто бы помог мне войти в эту реальность, чтобы познать Бога как Личность».

Таким человеком для него стал иеромонах Серафим (Роуз), который, живя как древнехристианский аскет в лесу, был «самым умным человеком из всех, что я когда-либо встречал». С его помощью отец Дамаскин не только принял Православие, но и монашеский постриг в монастыре отца Серафима. Он приводит выдержку из одного письма своего наставника: «Когда я впервые посетил православную церковь, это было сделано только для того, чтобы посмотреть другую традицию. Тем не менее, войдя в православный храм (а дело было в русской церкви Сан-Франциско), я почувствовал то, что не испытывал в любом буддийском или ином восточном храме. Что-то в моем сердце сказало, что я дома, что все мои поиски закончились. Я не знал, из-за чего это, ведь служба была непривычной и проводилась на незнакомом языке… Когда я встретился с Православием и православными людьми, в моем сознании появилась новая мысль: что истина – это не просто абстрактная идея, которую ищет и познает ум, но личность, которую ищет и любит сердце. И так я встретил Христа».

_{Иеромонах Серафим (Роуз)}

   
Иеромонах Дамаскин замечает: «Так же встретился с Иисусом и я», при этом он подчеркивает, что, став христианином и монахом, не «жил долго и счастливо» и «у меня нет всех тех преимуществ, которые популярные проповедники обещают успешному христианину… Как говорил архимандрит Софроний, “нет ничего более трудного в аскетическом подвиге, как приближение к Богу, Который есть Любовь”. Но я бы предпочел быть с личным Богом и умереть, чем верить в безличный абсолют и не страдать. Следование за Христом – это крестный путь… но он дает нам неземную внутреннюю радость, которую никто у нас не может отнять».

Еще один обратившийся, Джон Хейлман, свидетельствует, что переходы американцев из буддизма в Православие – это не просто единичные случаи, а тенденция. Он пишет: «Помимо меня самого мне известны еще семь человек, которые стали православными христианами после того как были последователями дзен-буддизма или тибетского буддизма (в основном школы Нингмапа)»[14].

Рассуждая о «западных буддистах» как о перспективном поле для православной миссии, он предлагает ряд пунктов, которые, по его мнению, «показывают, почему православное христианство привлекательно для буддистов:

* буддизм всегда по природе был в первую очередь монашеским и аскетическим деланием с акцентом на духовные практики, а не просто согласием со “списком истин”. В буддизме есть понимание органического единства между соблюдением заповедей и качеством духовной жизни, что хорошо помогает при изучении Православия;
* буддизм всегда в той или иной форме имел “иконографию”;
* буддисты почитают жития подвижников, мощи и “святыни”;
* буддисты (по крайней мере, тибетские) имеют очень сложные и развитые формы литургической практики, в том числе песнопения, благовония и т.д.;
* буддисты понимают, что лучше не жить настоящей жизнью, но бороться за будущую;
* буддисты понимают значение бесстрастия и душевного покоя;
* американцы, которые стали буддистами, – это, как правило, искренние духовные искатели, которые привычны к труду по изучению иностранных языков и культур и к понуждению себя выйти за пределы своей “зоны комфорта”, чтобы усвоить глубину духовной жизни».

Хейлман открыл в интернет-форуме специальную площадку для обсуждения этого вопроса с теми, кто, подобно ему, перешел из буддизма в Православие. Один из участников, Серафим Дэвис, дополняет список «сходств между Православием и буддизмом:

* представление о духовном отце в Православии и концепция наставника в тибетском буддизме;
* использование четок в Православии и молитвенных бус в буддизме;
* ряд пересечений между писаниями отцов-пустынников и тибетских буддистских святых».

О своем пути в Православие Серафим говорит: «Я был последователем тибетского буддизма школы Гелугпа в течение десяти лет. Мое детство было лишено какого-либо религиозного воспитания, но я никогда не мог избавиться от понятия Бога-Творца или вечной души. В конечном счете, эти вопросы увели меня из буддизма»[15].

Другой участник дискуссии, Джон Симмонс, считает нужным больше обратить внимание на отличия и признается, что уже после своего обращения из буддизма в Православие и крещения осознал, «сколь значимо и велико то отличие, что в буддизме отсутствует что-либо аналогичное Страстям Христовым и Евхаристии. Учение Лотосовой Сутры о смерти Будды было очень трогательно для меня, но оно не имеет такого же значения для всех буддистов, и, в действительности, смерть Будды не является центральным событием буддийской веры… в буддизме спасение доступно только для духовной элиты, потому что только буддийские монахи имеют серьезные перспективы просветления в этой жизни, а в христианстве каждый христианин может реально надеяться на спасение».

_{Христос Пантократор. Икона VI в. Синайский монастырь святой Екатерины}

Хейлман предполагает, что в миссионерских целях «было бы хорошо составить книгу с историями обращений» бывших буддистов в Православие. Интересно его замечание о том, что в известных ему историях «общий знаменатель, кажется, состоит в том, что если у человека было хотя бы небольшое знание о Христе, прежде чем он стал буддистом, то даже самое маленькое впечатление, даже из раннего детства, приведет к тому, что этот буддист достигнет точки, после которой он уже не сможет расти как буддист. Есть буддийские практики, которые служат для “открытия сердца”. Такая практика часто не работает для того, в чьем сердце хотя бы кратко был Христос – их сердца будут открыты только для Него. Не один буддист переживал такой опыт, когда мантра, которую он произносил более ста тысяч раз, в один прекрасный день превращалась в “Господи, помилуй”. И Он их миловал!»
О больших перспективах для православной миссии среди американцев, обратившихся в буддизм, говорит и Аллен, но он же сетует на то, что в этом отношении православными в США практически ничего целенаправленно не делается. Он подчеркивает, что «восточные религии никогда не являлись теоретическими доктринами. Их суть – в борьбе за освобождение от смерти и страданий путем духовного опыта… Это главное, что сближает их с Православием, поскольку оно по сути является терапией и преображением человека»[16].

Есть аналогичные рассказы и написанные русскими, обратившимися из буддизма. Прежде всего стоит упомянуть анонимный текст «Исповедь бывшего буддиста»[17].

Автор рассказывает, что воспитан был в атеистической семье. Он познакомился с буддизмом будучи студентом мединститута сначала на платных курсах по экстрасенсорике, а затем через литературу. Позднее начал изучать дзен-буддизм и практику медитаций в группе под руководством учителя-японца. Как говорит автор, «в тот период я искренне считал себя буддистом». Он замечает: «Большинство истинных буддистов не критичны по отношению к своей религии, их не пробить никакой православной антибуддийской проповедью. Зачастую это обусловлено тем, что буддисты не знают всей правды о буддизме, незнакомы с историей буддизма. Я и сам был таким. Но критичность по отношению к буддизму во мне начала зарождаться тогда, когда я узнал, что двое моих знакомых попали в психушку. Они были буддисты. До того как попасть в психушку, они усиленно практиковали медитацию». Позднее во время работы в военном госпитале он стал свидетелем еще двух таких случаев офицеров, которые в результате увлечения буддизмом и медитацией оказались в психиатрическом отделении. Автор оговаривается, что попадание в психбольницу не является чем-то обычным для буддистов, однако отмечает, что именно эти случаи подтолкнули его к критическому взгляду на буддизм.

Я с удивлением узнал о том, что буддизм не такая уж “белая и пушистая религия”, как его рекламируют

_{Джа-лама}

Большое впечатление на него оказало знакомство с литературой по истории буддизма. «Я с удивлением узнал о том, что буддизм не такая уж “белая и пушистая религия”, как его рекламируют. Оказалось, что в истории буддизма был Джа-лама, который приносил человеческие жертвоприношения Махакале… Весьма неприглядное впечатление произвела на меня и информация о человеческих жертвоприношениях в монастырях Тибета[18]… Узнал о войнах “красношапочников” и “желтошапочников” в Тибете – о том, как они захватывали друг у друга монастыри и насильно обращали монахов в свою веру (в свою ветвь буддизма)… В тот же период ко мне в руки стали попадать книги диакона Кураева. Узнал я о том, что моральное оправдание гонениям христиан в Японии были даны буддийским монахом Судэном в его трактате “О вреде христианства”. Книга эта (Судэна) попала ко мне в руки – и я с нею ознакомился тоже (ее выпустили в Киеве украинские буддисты)».

Вызвало смущение у автора история о Шугдэне: «Тибетские буддисты несколько столетий поклонялись ему как доброму, светлому духу (“защитнику” буддизма), а потом Далай-лама взял и объявил, что Шугдэну поклоняться больше не стоит, поскольку Шугдэн – дух темных сил. Информация об этом пришла к Далай-ламе, когда он в очередной раз медитировал… Получается – несколько столетий подряд буддисты поклонялись бесу (в частности – медитировали на образ Шугдэна, визуализируя его в своем сознании)». Смутила его и информация о том, что в школе японского буддизма сюгендо среди почитаемых ямабуси – «аскетов» – выступают персонажи японской мифологии, «например, демон Сайто Мусасибо Бэнкэй и божество Содзебо – повелитель длинноносых чертей тэнгу, обитающих в горах».

Он принял тантрическое посвящение. После этого начал медленно сходить с ума.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Еще одним поводом задуматься для автора стало происшедшее с его другом, который «принял тантрическое посвящение. Тантрическое посвящение в буддизме – это принятие обета по отношению к гневным божествам и духам (“защитникам” буддизма) и связано с визуализацией (в сознании буддиста) этих божеств и духов… Как-то раз к нам в город приехал лама и сказал ему: “Для того чтобы заниматься "чод" более успешно, нужно принять тантрическое посвящение”. И он его принял. После этого через несколько месяцев он начал медленно сходить с ума. Он потерял работу, от него ушла жена, наконец он попал в психушку и там чуть не повесился в туалете (хорошо, что санитар вовремя вытащил его из петли). Для того чтобы снять это самое тантрическое посвящение, его родственникам пришлось свозить его в Лавру. Только там, в Лавре, с помощью “отчитки” это самое тантрическое посвящение удалось снять».

Размышляя над всем этим, автор пришел к выводу, что «бесы (демоны) существуют не только в нашем сознании (как считают некоторые буддисты), но и в реальности. Ведь даже Далай-лама признал, что бес Шугдэн является виновником китайской оккупации Тибета и других бедствий тибетского народа. Если считать, что Шугдэн существует лишь в сознании буддистов, то каким образом он мог стать причиной несчастий целого народа? В итоге я стал приходить к мысли, что если существуют сатана и бесы, то, наверное, существует и их антагонист – Бог-Создатель».


_{Буддистский обряд}
    
Автор продолжает: «Все эти размышления о бесовщине и буддизме совпали с тем, что я никак не мог найти в буддизме истины. Я читал буддийскую литературу… общался с другими буддистами, но найти в буддизме истину не мог. Вообще, изучая буддизм, можно прийти к выводу, что ни одна буддийская школа никогда не рассматривалась ее идеологами в качестве учения, возвещающего истину в последней инстанции. Буддийский взгляд вообще заключается в том, что истина не может быть постигнута с помощью обычных познавательных (гносеологических) методов, ни описана в обычных мыслительных категориях, ни быть выражена обычными описательными методами (как, например, православный Символ веры). Одним словом – ни истину в рамках буддизма, ни весь буддизм в целом умом-разумом, согласно учениям самих идеологов буддизма, не понять…

Даже понятию “нирвана” в одной и той же школе буддизма нередко даются разные формулировки, и все эти формулировки не считаются истиной в последней инстанции. Мне могут возразить, что критерием истинности в буддизме является личный духовный опыт человека. Однако, согласно учениям разных буддийских школ, личный духовный опыт человека в свою очередь так же абсолютным критерием истинности быть не может».

Принять направление движения к христианству ему помогли беседы с православным знакомым, а также знакомство с православной литературой, посвященной христианскому осмыслению буддизма и вообще восточных практик – работы В.А. Кожевникова, диакона Андрея Кураева, В.Ю. Питанова, иеромонаха Серафима (Роуза). Однако поворотным стало глубоко личное событие, которое опытно убедило автора в том, что Бог существует. Завершает свой рассказ он словами: «В Православии я нашел истину и принял крещение».

Другое свидетельство принадлежит Антону Готману[19]. Он на протяжении многих лет практиковал тибетский буддизм. «Около 12 лет назад я начал с ним знакомиться, лет 10 назад начал практиковать некоторые практики… Сначала учился понемногу всему подряд, потом решил искать Учителя. В результате долгих и тернистых поисков пришел к дзогчен Намкая Норбу Римпоче (впервые на ретрите[20] был в 2005 году в Крыму, потом ездил в Румынию). Принял прибежище[21]».

_{Господь Вседержитель. Фрагмент. Дисис храма св. равноап. кн. Владимира в Лиховом пер.}

   
Заинтересовался христианством он после одного высказывания своего учителя – известного буддистского миссионера на Западе: «На предпоследнем ретрите Намкай Норбу Римпоче сказал, что в христианстве идут к тому же, к чему идут и в дзогчен, только христиане ищут это вовне, а практики дзогчен – в себе. Собственно, после этого я начал интересоваться христианством. Сначала просто изучал, что же такого они ищут. Потом начал натыкаться на описания внутреннего света в православной аскетике и т.д. Чем дальше изучал – тем больше удивлялся тому, насколько это глубокое, тщательно продуманное и проработанное учение».

Как и для иеромонаха Дамаскина (Христенсена), для Антона оказалось удивительным переосмысление получаемого во время медитаций духовного опыта в свете христианской аскетики: «Больше всего меня удивило то, что этот самый внутренний свет, звук и т.п. иногда называют “природа души” и что знание этой самой природы [в христианстве] не является чем-то значительным и важным, многие даже не заостряют внимания на этом вопросе. Смысл в том, что внутренний свет, или проявления нашей души, – это своего рода орган чувств для восприятия Бога. Но если человек пытается отвернуться от Бога, то этот орган чувств начинает выдавать собственные образы (как глаз, закрытый от света). Потом ты достигаешь знания, что это всё – проявления твоей истинной природы, и благополучно “прешься” в этом состоянии до смерти… Всё это описано, причем не в виде полемики с буддистами: писавшие это о буддистах, и тем более о дзогчен, ничего не знали, – а в виде предостережений о возможных ошибках в аскетической практике».

Самым важным я считаю момент, когда решил “все-таки” обратиться к Богу с молитвой. И как будто очнулся от многолетнего летаргического сна

Антон пишет, что, в частности, «стал читать книги отца Андрея Кураева. Первые два дня плевался, но читал. Потом появилось состояние “ну-ка, ну-ка”, потом выкачал все его книги и несколько книг других авторов и недели три всё свободное время их читал. Потом, в какой-то момент, появилась потребность обратиться к Богу… Самым важным я сейчас считаю момент, когда решил “все-таки” обратиться к Богу с молитвой. Словами это не опишешь, но понимание того, что христианство может мгновенно вывести человека за пределы сансары (которую он сам себе долго надумывал) приходит практически сразу… Не знаю, как это описать. Раньше я четко различал: вот такое переживание, вот другое. А в этот момент всего этого не было – никакого блаженства, никаких образов и т.п. Просто появилось чувство, как будто очнулся от многолетнего летаргического сна и начал жить».

_{Святитель Николай Японский}

Таким образом, как и для многих православных на Западе, обратившихся из буддизма, для Антона поворотным и решающим стал личный опыт переживания встречи с Богом.

Возвращаясь к записям святителя Николая Японского, можно добавить, что он тоже уделял внимание рассказам обратившихся из буддизма. Он приводит историю одной семьи: «Юуки был, и жена его также, верующим буддистом. Не нашедши “личного” Бога в буддизме, он потерял веру в него и крайне обрадован был, обретши Бога Творца и Промыслителя в христианстве, которое узнал случайно, приобретши Библию. Стал он молиться христианскому Богу, и усердная молитва даже увенчалась чудом: жена его была больна до того, что не могла вставать, он горячо помолился о ее выздоровлении, и она разом стала здорова к изумлению всех»[22]. Именно то, что христианство дает человеку не просто «идею Бога», но живую связь с Ним, в глазах святителя Николая принципиально отличает его от буддизма. И осознание этой истины помогло многим бывшим буддистам прийти ко Христу.

Иерей Георгий Максимов


<sub>[1] Николай Японский, святитель. Дневники. СПб., 2004. Т. 4.С. 459.

[2] Там же. Т. 5. С. 459.

[3] Там же. Т. 4. С. 120.

[4] Allen K. Can Orthodox Christianity Speak to Eastern Religions? // http://www.orthodoxytoday.org/articles7/AllenOrthodoxy.php

[5] Fr. Libyos. Why A Chinese Buddhist Became an Orthodox Athonite Monk // http://www.johnsanidopoulos.com/2011/01/why-chinese-buddhist-became-orthodox.html

[6] Trisanjaya J. From the Buddha to Christ: A Young Man’s Joumey to the Ancient Christian Church // http://friendsofindonesia.org/2011/01/from-the-buddha-to-christ-a-young-mans-journey-to-the-ancient-christian-church/

[7] Nektarios. Illuminated By Orthodoxy: From The Asian East to the Christian East // http://andreaskoutsoudis3.com/convert/illuminated-by-orthodoxy-from-the-asian-east-to-the-christian-east/

[8] Nilus Stryker. From Tibetan Buddhism to Orthodox Christianity // http://joumeytoorthodoxy.com/20io/07/29/through-the-eastem-gate-nilus-stryker/

[9] В тибетском буддизме нгакпа – предмонашеское звание религиозно практикующего мирянина. Дает право совершать некоторые обряды.

[10] В буддизме ваджраяны идам – просветленное существо, на котором концентрируется внимание во время медитации.

[11] Monk Adrian. Himalayan Ascent to Christ // Orthodox Word. 1997. №. 190.

[12] Здесь и далее цит. по: Дамаскин (Кристенсен), јеромонах. Од Зен Будизма до Сунца Правде // http://svetosavlje.org/biblioteka/Apologetika/StakleneOciIndije/StakleneOciIndije56.htm

[13] Софроний (Сахаров), архимандрит. О молитве. М., 2003. С. 208–210.

[14] http://www.angelfire.com/pa3/OldWorldBasic/Buddhism_to_Orthodoxy.htm

[15] Там же.

[16] Allen K. Can Orthodox Christianity Speak to Eastern Religions?

[17] http://istina-journal.ru/faith/public/97/

[18] Автор цитирует: «При втором посещении Тибета запомнилась беседа с учителем Ташидавой. Бывший чела – малолетний лама – рассказал мне о зловещем обычае, вроде бы никак не совместимом с буддийской заповедью бережно относиться к любому живому существу. При возведении культовых зданий под каждым из его краеугольных камней заживо хоронили ламу-подростка… 12-летний чела случайно узнал, что отобран для религиозного подвига… Ташидава в ужасе бежал из монастыря, воспользовавшись метелью, и лишь благодаря этому остался жив. Не так давно при реставрации здания под фундаментом были обнаружены детские скелеты» (Овчинников В. Вознесение в Шамбалу. М., 2006. С. 95–96).

[19] http://kuraev.ru/smf/index.php?topic=162284.msg1892454#msg1892454

[20] Имеется в виду коллективная встреча по обучению практике медитации под руководством учителя.

[21] Под «принятием прибежища» подразумевается обряд принятия буддизма.

[22] Николай Японский, святитель. Дневники. Т. 4. С. 208.</sub>

https://pravoslavie.ru/66523.html

https://azbyka.ru/way/ja-lichno-perezhil-opyt-ljubvi-bozhiej/

[Александр Васильевич]

Диакон Иосиф Магнус Франжипани

КОГДА ХРИСТОС НАШЕЛ МЕНЯ В ГИМАЛАЯХ

_{Иосиф в Ганготри, где он встретил Христа в пещере}

Я православный христианин из города Хомер в штате Аляска. Иисус Христос нашел меня в Индии, в Гималаях.

Слушаю монотонный стук дождя с улицы…

Холодный туман Аляски тянется с залива. Лето унеслось в горы, и наступила осень, теперь здесь изумрудные холмы. Молочно-белый туман расстилается над заливом шелковистой дымкой.

В начале средней школы, будучи католиком, я посещал монастыри траппистов в поисках высшей любви. В то время я прочёл множество философских книг и понял, что знания недостаточно, что постижение умом совершенно отличается от опыта познания сердцем.

Два дня рождения подряд я провел в Гималаях…

Я путешествовал по дорогам из гравия, которые срываются вниз в ледяные ущелья, где бушует река Ганг, еще не забитая отбросами, грязью, отбросами деревень и обугленными человеческими останками. Там, в пещере, меня нашел Христос. Сложная и странно притягательная атмосфера, в которой приходится сталкиваться с самим собой, — Индия, — страна черных трупов, белого снега, языческих костров и опасных животных.

Я сел в автобус на север от Дели. Он был забит людьми, было скученно и тесно, мухи жужжали между моим лицом и окнами, которые были заляпаны коричневой слизью. Воздух в Дели так загазован. Солнца почти не видно из-за огромного количества испарений и гари цвета кофе. С утра можно наблюдать восходящий оранжево-красный шар, горящий над горизонтом 15 минут, но затем он утомленно склоняется над горами.

Я вырос католиком, но обратился к буддизму, когда меня познакомили с уроками самогипноза в католической средней школе, где я экспериментировал с медитацией и «осознанностью».

У меня тогда были серьезные симптомы маниакальной депрессии, отчасти потому, что я сознательно отвернулся от иудео-христианского Бога, а также потому, что жизнь дома была для меня очень и очень тяжелой. Я стал беспокойным и приобрел крайне саморазрушительные привычки. Поэтому буддизм казался идеальной дверью для моего отхода от Бога и семьи, направления моей энергии на растворение в Пустоте, в пузыре, исчезающем в бесконечной и безличной реке — Татхагатагарбха.

Принцип, который меня зацепил, состоял в том, чтобы уничтожить свои желания и отказаться от своей самости, чтобы избежать страданий. Но желание не кажется таким уж плохим, особенно когда оно связано с любовью, для которой требуется больше, чем один человек, — а любить, по-настоящему любить — значит отдавать, что может потребовать жертв и страдания.

Что остается, когда «Я» исчезает, и нет никого, для кого могли бы существовать сердечные отношения?

Так что тибетский буддизм присутствовал в моей жизни, потому что медитация помогла успокоить тревоги и депрессию, и потому что культура оказалась очень занимательной, со всеми ее красочными флагами, черепами и метафизическими объяснениями вещей. Но что остается, когда «Я» исчезает, и нет никого, для кого могли бы существовать сердечные отношения? Не говоря уже об опыте Евангелия, Облака Свидетелей Святой Церкви[1]? Я ничего не знал о Православии, когда проник в чулан буддизма. К чему все это приводит в свете Православия?

Осознанность сработала в том, что касается очищения окна ума, но затем многие из ее доктрин — а я исследовал бесчисленное множество доктрин, — исключали всякое движение вперед. Чистое небо. Чего она не могла дать, так это направить меня к солнцу, к теплу солнца, к солнечному свету — все религии, кажется, содержат какое-то зерно истины, но терпят неудачу в свидетельстве о Боге-Троице... и все мои разрушительные привычки, и отношения, и все мантры, и йога, все это я уже исчерпал... вот как Христос привел меня к Нему.

Возвращаясь к истории — я в Дели, в автобусе. Через пару часов сидения в тесном, душном и прокисшем от мочи воздухе слышишь, как отпускаются передние тормоза, автобус наконец-то растягивает свои артритные суставы и медленно скрипит, продвигаясь вперед. Он катится по направлению к оживленной главной дороге. В течение 15 минут мы кашляем и бредем по дороге, прочь от моего грязного, но очень милого убежища Манджу Ка Тилла, своего рода лагеря тибетских беженцев, изрезанного телефонными проводами, сырыми и узкими переулками, которые забиты собаками, младенцами и больными полиомиелитом. Мощеные улицы и пекарни, медные безделушки и оружие — это первое место на земле, где я познакомился с проказой и ее братом — полиомиелитом. Начало моей духовной войны.

Я обыкновенно видел их вместе, этих двоих — полиомиелит и проказу, — толпящихся вокруг бочки с огненными тряпками, в черной, как угли, тьме, с руками, похожими на пережеванный хлеб, с желтыми, как карандаш, зубами и трещинами. Я вижу мальчика, на которого напала тощая, злобного вида собака с длинной мокрой шерстью и сумасшедшими глазами — она похожа на красно-желтую лису, — клубок шерсти, крови и воя. Таксисты, ожидающие своих послеполуденных клиентов у вонючих, покрытых перьями мусорных контейнеров, бросаются вслед за тварью в ужасающем приступе безумия и ужаса. Они преследуют животное с кирпичами в руках, которые вырвали из ступенек соседнего продуктового магазина, оставляя мальчика мокрым от собственной крови, с обломками собачьего зуба в ноге.

Здесь и страдание, и человечность, и жертвенность…

Он выглядит молодо, но на его лице нет никаких признаков невинности. Его темные глаза следят за мной, когда я отбегаю на несколько футов, чтобы взять бутылку воды, а затем возвращаюсь. Мы смотрим друг на друга. Его длинные болтающиеся руки и пальцы растирают участок кожи, который разорвался и сочится странной фиолетовой жидкостью.

Вонь грязных ног и горький запах мусора висят в воздухе. Грязные коровы ковыряются в пакетах с испорченной едой и молоком неподалеку от мусорных баков. Он ждет врача, но врач так и не появился. Я не знаю, что еще сделать. Мальчик смотрит сквозь меня, хромая в переулок и исчезая в жуткой темноте.

Я прожил здесь в общей сложности 5 с половиной месяцев. Я приехал сюда, оставив христианство и практикуя буддизм и индуизм в течение 11 лет…

Я думал, что, может быть, присоединюсь к буддийскому монастырю или встречу мудреца-отшельника в горах — и проведу остаток своей жизни в Гималаях, переживая экзотические тайны и просветление. Я прочитал десятки сутр разных Будд, имел подчеркнутую и потрепанную копию Бхагавад-Гиты и Упанишад, читал всех калифорнийских парней — Бхагавана Даса, Рам Даса, Кришна Даса — и даже встречался с большинством из них, со всеми кумирами «хиппи» 1960-х, которые употребляли наркотики и ездили в Индию, чтобы «найти гуру». Я прочитал книгу «Будь здесь и сейчас» и прошел весь этот путь, но, несмотря на все красочные статуи, марихуану и тантру, неважно, насколько «пустым» я стал, я чувствовал… как бы это сказать… что что-то не так.

Я работал проводником по дикой природе для молодежи из группы риска в пустынях Айдахо. Обучал навыкам выживания, медитации и мантрам, работал с психологами, разрабатывая методы эмоциональной и поведенческой терапии — однажды за мной гнался волк, как-то я убил гремучую змею. И, пока я был там, — в середине моей жизни до Христа, — ближе к ее концу, на самом деле, — я начал испытывать странные вещи — не только во время путешествия по Индии, но и до этого, и не только я, но и моя девушка. Мы видели — все, кто практиковал мантры, медитации, йоги, — и многое из этого в трезвом состоянии, — мы видели тени и демонов, испытывали дрожь, тревогу и нечестивый страх. Поэтому я знал, что происходит что-то очень странное.

Мы видели тени и демонов, испытывали дрожь, тревогу и страх

Это не просто мнение, не просто вера в то, что у меня есть свобода воли, и я существую вне тела, — а это одна из вещей, которая помогла мне в конечном итоге оставить чулан восточных религий, — в дополнение к действию Божественной благодати, — что если я больше, чем мое тело, и у меня есть свобода воли, и я могу выбрать принять или отвергнуть любовь, то и другие тоже могут, и это поднимает вопрос о добре против зла, о правильном и неправильном.

Было ли то, что я делал, правильным? За кем я следовал? Являются ли эти вещи, эти сущности просто архетипами, и если нет, если они «реальны», то являются ли они «хорошими»? Это как прыгнуть в океан и понять, что там плавает много разных тварей, некоторые из них безобидны и прекрасны, а некоторые нападут на вас, они ядовиты, — и астральная жизнь, духовная жизнь подобна этому. Очень быстро, как только я попал в Индию, я понял это и испугался.

За дверью моей комнаты для гостей, на улице, с распухшей головой, на куске ткани, лежит мальчик с арбузной болезнью. Туча черных мух извивается над пустой грудной клеткой и впалыми глазами, — человеческий фонарь из тыквы. Длинная коричневая рука его матери, унизанная серебряными украшениями, просит рупии.

_{После Крещения в Святой Православной Церкви}

Так почему же я оставил в Орегоне всегда поддерживающую меня красавицу-подругу, только чтобы испытывать такое? Я уже начал налаживать свои отношения с родителями, становился более уверенным в себе и даже прочитал за несколько месяцев до этого «Рассказы странника». Хотя они были еще со всем моим хламом в Калифорнии, да я и не видел никакой связи между ними и Православием, никогда не задавался вопросом, где могла бы существовать Церковь, которая бы углублялась в вопрос нашего отношения с живой, любящей Истиной – там, где Истина это Личность, как я потом прочитал у отца Серафима (Роуза)?

Я направлялся в горы, к устью реки Ганг, в Ганготри. Это был мой 28-й день рождения. Слушая удары ветра о скалы и воду, внезапно я словно был поражен мечом херувима в самое сердце, — хотя я и осознавал происходящее умом, но переживал откровение сердцем, — встречу с Живым Богом, Иисусом Христом, и осознание себя, отделявшегося от самого себя.

Что я могу сказать?

Все, что я узнал, практиковал, пережил за все 11 лет, теперь изменилось — вошло в одно ухо и вышло в другое. Все трасформировалось в христианские термины, реальность вытеснила химеры. Теперь я знал, что воскресение посредством реинкарнации невозможно и бессмысленно, потому что я — это моя душа, и что карма — ложь, потому что существует Божественное вмешательство. Я был свидетелем этого. Я испытал боль и радость там, в пещере: не было больше одиночества, не было отчужденности. В Гималаях, в пещере, это произошло мгновенно, как будто меня ударило током: я действительно встретил Христа и на мгновение онемел. В Вечности я увидел в своем сердце Личность Бога как Христа и понял, что я никогда, никогда не буду один. Может быть, конечно, я ПОЧУВСТВУЮ себя одиноким, конечно, что сомнительно, но я должен запомнить об этом откровении — о невозможности одиночества. Возможно, так следовало бы назвать это письмо.

В Вечности я увидел в своем сердце Личность Бога как Христа и понял, что я никогда, никогда не буду один

Что же произошло потом? Я взял Библию и прочитал ее в гостевом доме в Дхарамсале, что в 12 часах езды от Ганготри, а потом я вернулся в Америку. После тряски в автобусах и чудовищных церемоний сожжения тел, желто-черных богов и богинь, наконец, я попал в лоно Православной Церкви в Юджине. Я очень бегло рассказываю об этом из-за нехватки времени. Я хотел бы рассказать о монастыре Святого Антония в Аризоне и о монастырях и церквях по дороге, но все это требует целой книги. Молитва святому Герману и его заступничество привели меня на Еловый остров т туда, где, преклонив колени перед его мощами, я обрел дом — в Хомер. Есть еще много всего, о чем я хотел бы написать. Столько всего произошло с моим сердцем. Простите меня за бессвязность. Да просветит нас Отец Светов и помилует нас. Аминь.

«Одно дело верить в Бога, а другое — познать Его» (святой Силуан).

Диакон Иосиф Магнус Франжипани
Death to the World

2 ноября 2023 г.

______________________

_{[1] «Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех… взирая на начальника и совершителя веры Иисуса» (Евр. 12, 1–2).}

[Александр Васильевич]

Как кришнаитка Ананда Рупа вновь стала Ольгой

Однажды на двери астрологического кабинета кришнаитки Ананды Рупы появилась записка: «Кабинет закрыт в связи с моим возвращением в Православие. Чего и вам искренне желаю. Спаси вас Христос. Ольга». О том, как формально крещёная, но никак не просвещённая Ольга Гагушичева стала кришнаиткой и практикующим астрологом и почему вернулась в Отчий дом ко Христу, и что из этого вышло – эта беседа.

Дни лукавы суть,
или Такая неправославная православная жизнь

_{Ольга Гагушичева}

Когда я выходила замуж, было модно венчаться. Повенчались

– Ольга, до того, как вы оказались во власти астрологии и прочих прелестей, вы что-нибудь знали о Христе?

– Когда мне был год, родители хотели меня крестить. По словам мамы, тот день выдался очень солнечным, дождя не было, и в церковь решили не ехать: зачем пропадать такой прекрасной погоде – поехали собирать ягоды. А в церковь мы всегда успеем. В том самом походе за ягодами я сильно заболела и болела, как мама говорит, три года. Она мне об этом рассказала, когда мне уже было 16 лет. Я, естественно, поняла: надо идти креститься. Понимаете, вообще без царя в голове. И со мной пошло креститься много родственников. Ну, вот. И на этом было всё мое христианство. А, нет, еще были «знания» о Церкви и Боге, полученные в советской школе. Вообще было намешано всего. Я была комсомолкой, понятное дело. И я помню, как нас предупредили, что ни в коем случае – будет служба в церкви на Пасху – ни в коем случае комсомольцы не должны идти в церковь. А нам было интересно: как же это? Тем более что говорят «нельзя». И мы тогда пошли – сквозь все эти кордоны милиции и активистов-комсомольцев, с повязками и без. Естественно, нас потом завуч вызвал и всех отчитывал, ругал и говорил, что вообще всех выгонит. Но, естественно, никого никуда не выгнал. Как проходило само Крещение, я не помню, потому что это было без должного осознания. Ну, вот просто так. Потом, когда я выходила замуж, было модно венчаться. Повенчались… Мы договорились венчаться в деревенской церкви, ради нас ее открыли, повенчали там, под Череповцом. И, в общем-то, на этом всё. Детей покрестили – и всё. Понимаете, вот это была такая православная жизнь – неправославная.

«Спасибо» прессе

– А когда появился интерес к астрологии? Как он проявился? В какие годы всё это было?

– Это было ещё в школе. Это, наверное, были 1985–86-й годы.

– Когда только-только отворились эти самые «ворота с Запада».

– Разверзлись, скорее.

– И когда в телевизоре стали появляться все эти товарищи…

- Да: вместо генсеков таращили глаза и водили руками маги, экстрасенсы и прочие просветленные личности. Не только ведь в телевизоре: моду на гороскопы поддержали тогда самые массовые журналы – «Работница», «Крестьянка» и т.п. Про газеты и не говорю.

– Как начали в то время мозги пудрить предсказаниями, так и продолжают: это в изданиях низкой пробы считается до сих пор чем-то необходимым.

– Вот почему я газет не читаю – ни местных, ни центральных.

– Получается, вы впервые столкнулись с этим явлением, когда учились в старших классах, и моде на гороскопы, экстрасенсорику и прочую бесовщину сильно способствовали, по вашим словам, средства массовой информации.

– Да. Отдельная благодарность прессе, простите за выражение. И потом появились всякие заманчивые, таинственные «Книги перемен»: гадания, предсказания по звездам, по годам, месяцам. Тогда было интересно. Казалось, что это такое тайное, позволяющее заглянуть в тайну твоей и чужой жизни.

– Не было ощущения, что это – как подглядывать в замочную скважину, нет?

Тяга к Богу у каждого есть, но это трудно – следовать в правильном направлении

– Это было, знаете, как будто прикасаешься к чему-то великому. Тут дело в неверном векторе: тяга к Богу у каждого есть, но это довольно трудно – следовать в правильном направлении. Гораздо ведь легче что-нибудь такое сделать, что автоматически тебе откроет много тайн, без всяких там трудов и терпения. Мы особо и не парились: во-первых, безграмотные в духовном отношении. Во-вторых, зачем искать Бога у темных бабок и попов, считали советские комсомольцы. В-третьих, если есть уже книги о духовности и гороскопы, значит, полагали наивные мы, они не соврут. В-четвертых, мы же были уверены, что это всё понарошку: поиграем и оставим, без особых для себя последствий.

– Я правильно вас понимаю: вы в то время «на потоке», вместе со всеми прибегли к таинству Крещения и Брака, в основное же время повышенный интерес проявляли к астрологии?

– Да, можно и так сказать. Но главное было – работа, тот самый быт. И жили, в общем-то, хорошо: нужды не было. И, понимаете, вот пришло время, когда ты стала понимать, что как-то не для «этого всего» мы родились, не для бытовой житухи этой. Да, вот чего-то хотелось большего. То есть понять вообще: зачем мы пришли на землю? кто я? что я? Неужели просто родить детей, построить дом – и всё? Это было в начале 2000-х. И вот тогда я стала искать по-настоящему. Я помню, тогда как-то пришла в церковь на службу – крестик освятить. И знаете, как-то мимо всё прошло, тогда я ничего не заметила ни в себе, ни вокруг: ну, служба и служба, ко всему еще малопонятная. А вовне-то уже вовсю: и астрология, и «о тебе расскажут тайное», «тебе откроют твоё предназначение», «тебе скажут и кто ты, и что ты». И я тоже, конечно, хочу! Так я окунулась во всё это. Началось с астрологии. Дальше – Ошо, Блаватская, Рерихи. Всё, весь набор, что был тогда. Это читалось всё-всё и, увы, практиковалось.

«Катехизнула»

– Своим умом дошли или присоветовал кто добрый?

– Держитесь крепче. Астрологию мне посоветовала... певчая (!) из кафедрального собора. Её муж у нас тогда работал. Мы с ней иногда делились своими женскими проблемами. И она сказала: «Сходи, тебе всё там скажут». До сих пор эта вся каша существует у некоторых людей, которые ходят в церковь, я знаю, да-да. И вот меня туда и понесло. «Энергии», «подъем кундалини», это вообще… это, знаете, «по воздуху ходить», как говорится. Не есть, не пить – жуть как туда охота.

Вы понимаете, ну это ж тайна, такое посвящение – «увидеть», «узнать». Я изучала, как увидеть «ауру». Я, помню, сижу в школе на собрании и начинаю видеть, у кого там рога и ещё что-то. Не факт, что я сама это видела: теперь я понимаю. Но тогда казалось, что я вижу. Вот. Я начала видеть энергию в воздухе.

– Это не самовнушение?

– На тот момент мне это не казалось самовнушением. То есть энергии – я до сих пор их просто вижу: в воздухе, например, какие-то, да. Хочу не хочу, оно просто есть. Вот это, видимо, осталось до сих пор. А потом, уже погрузившись в астрологию с головой и ушами, я познакомилась с кришнаитами и с другими культами…

– Вы отхватили, конечно.

– Мда. Я познакомилась с ними и даже получила там посвящение. Я искренне думала, что служу Господу. Я училась у Торсунова, Гадецкого, Рами Блекта.

– Кто это такие?

– Это всё – лидеры деструктивных сект. И я искренне верила, что нужно это знание ведическое давать людям, что они живут неправильно. Стала вегетарианкой. А сначала оно пахнет так вкусно: благовонием. И всеми этими улыбками добродушными, и вот этой любовью и заботой. И «харе, Кришна» читай – будешь счастлив, и все твои проблемы решатся. И ты думаешь: да, потому что беды-то какие – дети тебя не слушаются, проблемы в бизнесе, может, у кого-то по здоровью. Все бегут читать «харе, Кришна» и хотят быть счастливыми.

– Вы говорите, что искренне считали, будто служите Господу…

– Да.

– Но о каком Господе может идти речь у тех товарищей?

– У кришнаитов и им подобных? Это всё подавалось, что Кришна или кто там еще – это единственный бог, что Иисус – это полубог. И вообще эта версия в Индии распространяется до сих пор. Вы знаете, когда я пришла в Церковь, я абсолютно в этом была уверена. Я верила в реинкарнацию. Вы понимаете, это было потрясение. Я ничего про Христа не знала, я не знала про Евангелие. Накануне кришнаитской инициации я попала в Иерусалим. Ну, приехала и приехала – просто ходила на своих ощущениях, на том, что действительно это какое-то светлое, чистое место, что Иисус был великий проповедник – сильный йог, мистик. Вот я сейчас это понимаю, что это были тогда определённые знаки, которыми мне Господь говорил: «Подумай!» Мы там были, наверное, в августе, а в сентябре я принимала инициацию.

– Прихожу в себя и медленно повторяю: вам к астрологу посоветовала обратиться православная певчая?

– Да.

– В ответ на ваши духовные поиски.

– Да ладно вам. Еще не то услышите. Мы с ней до сих пор общаемся, в очень хороших отношениях. Мы это всё вспоминаем и говорим, что надо было этого дерьма всего нажраться. Выражение резкое, но истине соответствует, поверьте. Вообще кошмар, конечно, и это чудо просто, что нас Бог отвел.

Перед выбором

– И как же Он вас отвел?

– Представьте себе: вот я, одна из ведущих кришнаиток, практикующий астролог, веду женский клуб, веду йогу. У нас в 2011-м году умирает свекровь в Череповце. Её мы, естественно, поехали отпевать. Я-то понимаю, что она вроде как крещёная, значит, её надо отпеть: традиция есть традиция. Отпевать – значит, пошли отпевать все в храм. Утром срядились и пошли. И тут я захожу в тот храм, в котором когда-то крестилась, и во мне начинает всё просто переворачиваться… я вообще не понимаю, что со мной происходит. Я на небе и на земле, вот понимаете, и не могу выйти из храма. Все говорят: «Пошли уже, нам надо ехать». Ничего не понимаю, слёзы текут, всё внутри дрожит и четко, ясно, по-доброму призывает вернуться ко Христу, Которого я предала, получается. А сейчас вернулась домой. Я хожу по храму, мне хочется это потрогать, это… Хожу и плачу.

– Значит, Крещение даром-то не прошло? Не просто так?

– Нет, не просто так, выходит. Итак, мы похоронили свекровь, потом приехали домой, зима, каникулы. Я первый раз пришла в храм на Исповедь. Точнее, я не очень-то и соображала, что это за штука такая – Исповедь. Мне надо прийти сюда, и всё. Я с утра поела, попила, помылась, пришла туда, исповедовалась первый раз, причастилась. Мантры перед этим почитала…

– Насчет еды и питья перед Причастием промолчу, но, простите, мантры-то с какого перепугу?

Мантры читать не могу, как на раз начало отворачивать

– Да я ж тогда совершенно ничего, ну, вот вообще ничего не знала! Хотя вот после Исповеди… я даже не знаю, как всё это описать. Стало происходить непонятно что. Мантры читать не могу, чётки эти ужасные в руках держать не могу, как на раз начало отворачивать и отрезать, отсекать. Прямо по-живому.

– Получается, вы были поставлены уже перед выбором: или – или? Или ты с Христом, или против.

– Да, только тут это уже было более осознанно. Я ж тесно общалась с кришнаитами, а они ведь все говорят о том, что это всё – об одном Боге, только на разных уровнях. Это вера в невежестве. И, со всеми этими кармами в голове, со всеми реинкарнациями, я сначала вообще не могла понять: делать-то что? Что есть, чего нет на самом деле? Вообще жить-то теперь как дальше? Я поняла сразу, что здесь астрологию не принимают. Я даже боялась заикнуться, что я астролог.

Вологодский санскрит против вологодской доброты

– Вы оставались практикующим астрологом, так?

– Да. Много было передумано за эти дни. Я, наверное, все каникулы просто проревела. Ходила и исповедовала те грехи, которые я помнила и осознавала: с детства какие-то, с юности. Три раза я причастилась. И так как на улице, где был мой кабинет астролога, был Никольский храм, я стала заходить в эту церковь. И поговорить-то хочется – а не с кем. Не знаешь, как здесь к людям подойти вообще. Причём, представляете, когда человек изучает несколько вер, какую-то другую культуру, это ж всё сложно: я пришла сюда и говорила на полурусском-полусанскрите. Тогда я поняла, что за «базаром» придётся следить…

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

– Причём санскрит звучал в варианте вологодских кришнаитов. Окающий кришнаит – как мило.

– Очень. И вот женщина, дежурная в храме, говорит мне что-то, а я только буквы понимаю, в слова соединить не могу. Потом отчетливо уже слышу: «Вы не хотели бы сходить на Исповедь, причаститься?» Отвечаю: «Я уже была». Она говорит: «Да? А вы готовились?» – «Нет, а как надо готовиться?» Оказывается, надо говеть, надо молитвы прочитать, надо попоститься. А я мяса не ем – что мне поститься?

– По-доброму отнеслась к вам, да?

– Да, спаси ее Господь за это. Я тут же молитвенник свой первый купила, записала, от какой страницы до какой надо прочитать, в какой день чего… Пришла домой, начала читать молитвослов, и не могу передать, что происходит: с одной стороны – санскритские мантры, с другой – неизвестные, но родные звуки речи, на которой мы уже тысячу лет обращаемся к Богу. Читаю мантры – отторжение, читаю молитвы – практически всё понятно, и свет в душу льется.

– С церковнославянским языком не было трудностей?

– Было почти всё понятно. Причём тогда, мне кажется иногда, было понятнее, чем сейчас, когда читаешь по памяти уже, не так внимательно, не с такой любовью… А тогда – вчитываешься в каждое слово, и оно прямо вот в тебе звучит, в сердце. Еще я с ужасом вспомнила, что сменила во время оно имя Ольга на «Ананда Рупа», т.е. «Пристань вечного покоя» или что-то в этом роде. У меня и паспорт был с таким именем. Пришла в паспортный стол, так и так, говорю: девки, отдайте мне нормальное русское имя. Они, хоть и ко всему привыкши, стараются быть серьезными, но плечи трясутся от хохота, и носом шмыгают. Ладно, вместе посмеялись – дали мне нормальный паспорт.

Беги, девка, обратно: без Бога жизни нет!

– С чем бы вы сравнили ваше возвращение к Богу?

Когда я прочитала сердцем молитвы, это был конец моим странствиям на страну далече

– Далеко ходить не надо – только вспомнить Евангелие от Луки, 16-ю главу. Да-да, ту самую притчу о блудном сыне. В моем случае – дочери. Когда я прочитала сердцем молитвы, это был уже конец моим странствиям на страну далече. Теперь уж ни о каких мантрах речи не было – только о доме, о Христе. Там тепло, там тебя любят по-настоящему.

– Какое впечатление у вас сложилось после контактов с силами, которые, мда, «вдохновляют» астрологов и их братьев по разуму?

– Когда я «консультировала», зачастую было так, что ты говоришь человеку далеко не то, что ты видишь в гороскопе. То есть какие-то вещи – они просто реально приходили. Какие-то мысли, и человек их подтверждает. А потом уже, оглядываясь назад, я понимала, что вряд ли это мне шептали ангелы, вряд ли это шло от Бога. Это, скорее всего, шло от совершенно других сил – для того, чтобы дать мне укрепиться в своей значимости. Ведь человек, который занимается таким делом, чувствует себя выше других, в нём гордыня есть. Несмотря на то что я пыталась быть смиренной, но это было не смирение – я это сейчас понимаю.

– Много людей приходило?

– Много. Причём приходили... из Церкви, приходили регенты! Я тогда смеялась и говорила: «Девки, что вы-то ко мне идёте? У вас же должно быть всё хорошо». Но тем не менее приходили. И причём одну женщину я, получается, вернула в храм. Она поёт в храме, всё хорошо.

– Это не та самая, которая посоветовала вам обратиться к астрологии?

– Да, она.

– И она потом попала к вам?

– Да, как к астрологу.

– И вы её вернули в храм?

– Да, я ей говорю: «Беги обратно! Без Бога жизни нет».

– Вы это ей прямо на приёме сказали?

– Да, да, вы понимаете, в отличие, например, от очень многих сектантов, я не пыталась всех затянуть в «свои ряды». Просто думала: ну, пусть они на этом своем уровне ходят в церковь. Лишь бы шли к Богу. Я искренне верила, что служу Богу. Что показываю дорогу. Было желание служить, поэтому, думаю, Он и привел меня сюда, увидев, что хочу служить Ему. Я читала про обращение Савла, князя Владимира, я тоже пережила что-то подобное.

– Досталось вам.

В голове – карма и реинкарнация, а внутри чувствуешь, что Бог – здесь

– Было дело, да. Много было звонков, приезжали: «Ты вернись, ты предаешь гуру». Но почему же они не говорили, что я Христа предала, когда принимала посвящение?! Все лекции этих проповедников «о чистой жизни», «о йоге» – это все обман, и проповедуют там вовсе не о том, что говорится словами. Так что моя несчастная астрология была своеобразным протестом. Глупо, конечно, но всё же.

– Что заставило вас прекратить все эти практики?

– Прежде всего – ощущение того, что я предатель. Очень хорошо представляю себе третий крик петуха в иерусалимскую ночь, греющихся у костра людей, ожидающих окончания разговора во дворе дома Каиафы. С одной стороны – это чувство, с другой – я почувствовала себя в храме наконец-то дома, у Бога. В голове – карма и реинкарнация, а внутри чувствуешь, что Бог – здесь. У нас был женский клуб, где обсуждали Бхагавадгиту. Когда пришла в Церковь, поняла, что больше не могу говорить об этом. А девчонки меня поняли: «Хорошо, и мы тогда пойдем в храм». Такая радость была. Что-то очень русское есть во всем этом: «А, и мы с тобой тогда – хватит этой фигней маяться». И смех, и грех, и освобождение от греха.

Не розы: жабы по феншую

– Были еще препятствия на пути ко Христу?

– Темные силы мешали. Я поэтому и хотела пообщаться с вами об этом в храме или рядом с ним. Я потеряла все, чего достигла материально. В той жизни ведь была установка: если ты духовно богат, то богат и материально. А я все потеряла. Был очень трудный финансовый период в жизни, проще говоря, денег просто не было. Еще проще: однажды наступил день, когда не было 20 рублей на билет на автобус до монастыря, куда я ходила на службы.

– Как справились с этим?

– Так ведь Бог-то не оставляет! Одна история, помню, ужаснула: женщина, читавшая мантры, в течение года получила столько денег, что смогла купить себе недвижимость на далеком теплом море. Очень богатой стала. Но она сделала аборт на восьмом месяце: не хотела «плодить нищету», наверное. Это меня, знаете, убедило, что деньги в жизни – не главное. Помню слова святителя Николая Сербского: «Не бойся: немногие сошли с ума от бедности – больше обезумевших от богатства», – по-моему, это тот самый случай. Когда денег полно, будешь ли думать о Боге?

Потом, очень юмор и ирония помогают. Мне теперь все эти гороскопы и т.п. просто странны и смешны. Вот, в Интернете изучают силу камней. Я тогда верила в этот бред, а сейчас мне смешно: «Положи сапфир в изголовье алкоголику, и он перестанет пить», «жаба по фен-шуй: поставь – будут деньги»…

Ну, и потом, бедность не означает, что надо сидеть сложа руки. Сейчас мы занялись производством натуральной косметики. Не нефть с алмазами, конечно, но, слава Богу, нищету преодолели. Так что горевать тут не стоит.

Такие разные преемники апостолов

– Это материальная сторона трудного пути домой. А духовная была?

– В 2012-м г. я пришла в Церковь, а астрологию полностью оставила только в конце 2014 г. Мне один батюшка (!) сказал: «Ты от этого кормишься, ну и кормись».

– Оп-па.

– Говорила же вам, что много чего интересного услышите.

– Это не столько интересно, сколько грустно.

– О, да. Ладно, потом я пошла учиться на катехизатора, окунулась, можно сказать, в церковно-профессиональную среду, и не все из «профессионалов» соответствовали моим, и не только моим, представлениям о христианских идеалах… В общем, было много искушений на пути к Богу. Я думала, зачем все это, зачем все это мне видеть? С помощью настоящих священников удалось все-таки справиться, слава Богу, с этими гадостями.

– Я не уверен, что найдется очень много людей, которые, столкнувшись хотя бы с долей ваших испытаний – как материальных, так и духовных – столь настойчиво продолжали бы оставаться в Церкви. Как вы справились с тем ужасом, который увидели, испытали в самой Церкви?

– Христа предал не только тот, кто грелся у костра во дворе у Каиафы – был и еще один предатель. Первый стал апостолом Петром, а второй – несчастным Иудой. Убеждение в том, что все мы можем повторить путь апостола Петра, и помогает мне. Тем же, кто повторяет путь Иуды, судья – Бог.

– Какова была реакция на ваше возвращение к Богу у близких?

– Тяжело было. У меня дома муж, сын, дочь, которые поддерживали астрологию и прочее. Как мне сказать мужу, как мне сказать всем, что я не могу больше это выдержать, что это всё больше не мое? Муж у меня тоже мантры читал. Вообще беда, короче. Но осознание того, что я вернулась к Отцу, было сильным, оно и победило в конце концов.

Дочка в Церковь ни ногой после Исповеди у одного священника. Сын видел пьянство среди священников, поэтому тоже не ходит в храм и против того, что я хожу в храм. У меня слетели розовые очки в отношении жизни, говорю сыну: «Иди, зарабатывай!» Ему это не нравится… Муж редко ходит, на Пасху, молится дома.

Читайте классику, люди!

– Какие книги вы читаете?

– Читаю много, слушаю разные лекции, нашла диспут отцов Олега Стеняева и Андрея Кураева с кришнаитами и Ко, вот это да, очень пригодилось. А еще я погрузилась в нашу классическую литературу. Читаю и изумляюсь: даны практически все ответы на мучающие людей с незапамятных времен вопросы – чего ради мы тогда в астрологию да секты перлись?! А если внимательно читать Псалтирь или Притчи Соломона? Это же кладезь, источник чистейшей воды. Люди, мы имеем такое богатство у себя под носом, а вместо этого часто гоняемся за ломаным грошом в навозе!

– Насколько я понимаю, сейчас вы были бы не против обратить внимание людей на особую осторожность в духовных поисках.

– Конечно! Хочется сказать людям: начните жить осознанно, задумайтесь! И, пожалуйста, не бегите по любому поводу к астрологу. Увы, мы не хотим брать ответственность на себя, перекладываем ее на других людей. Так проще: пойти и спросить: «Что мне делать? Выходить замуж или нет? Рожать или нет?» Или вдруг начинаем везде искать какие-то знаки. Это же склонность к элементарному язычеству. А надо полностью положиться на Бога, предаться Ему в руки, и тебя никто и ничто не лишит Его любви: ни внешние трудности, ни иудины грехи. Искренне всем нам желаю спасения.

С Ольгой Гагушичевой
беседовал Петр Давыдов

https://pravoslavie.ru/115560.html

[Александр Васильевич]

Священник Георгий Максимов

«Я НАДЕЛ НА СЕБЯ КРЕСТ И ПОЧУВСТВОВАЛ: Я НЕ МОГУ БЕЗ НЕГО»

Беседа с Андреем Колобовым, бывшим кришнаитом


_{Андрей Колобов}

Чуть более года назад на телеканале «Спас» появилась новая миссионерская программа «Мой путь к Богу», в которой ее ведущий священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие из разных неправославных мировоззрений и конфессий. Предлагаем читателям портала Православие.Ru беседу отца Георгия с бывшим кришнаитом Андреем Колобовым.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=zKp2Qp8-93U&t=9s

Отец Георгий Максимов: Здравствуйте! В эфире передача «Мой путь к Богу» – о тех людях, для которых путь ко Христу был непростым и которым многое ради этого пришлось переосмыслить. Сегодня у нас в гостях Андрей Александрович Колобов. Он долгое время не понаслышке был знаком с таким движением, как Международное общество сознания Кришны (МОСК). Многие из нас сталкивались с представителями этого движения. Сами себя они часто называют «вайшнавы», но у нас в стране больше прижилось название «кришнаиты». Андрей Александрович, расскажите, пожалуйста, как вы попали в эту организацию.

Андрей Колобов: Я пришел, как все приходят. Познакомился с людьми из этой организации. Стал читать книги, общаться, начал посещать регулярно собрания. Так постепенно втянулся…

Отец Георгий: Вы в то время осознавали себя христианином или просто ищущим человеком?

Андрей Колобов: Я тогда находился в активном духовном поиске. При этом церковного опыта жизни не было абсолютно никакого.

Отец Георгий: Что вас привлекло в МОСК? Учение или сама организация? Общение? Может быть, чей-то личный пример?

Андрей Колобов: Трудно выделить что-то. Всё имело место. Не скажу, что очень привлекло учение. Оно достаточно запутанное и бессистемное, внутренне очень противоречивое. Как и весь индуизм. Но, как человек ищущий, я увлекся, мне показалось, что нужно уделить этому внимание. И постепенно всё больше и больше я начал погружаться.

Отец Георгий: Вы там провели довольно большую часть жизни…


_{Кришнаиты и идол Свами Прабхупады}
    
Андрей Колобов: Если считать от момента первого знакомства с движением и до момента, когда я достаточно резко отошел от него, – около 13 лет.

Отец Георгий: Это серьезный срок. У вас, наверное, за это время там появились и друзья, и весь круг общения?

Андрей Колобов: Да, практически весь круг состоял из вайшнавов, как вы их правильно назвали их внутренним языком.

Отец Георгий: И там были какие-то посвящения в процессе?

Андрей Колобов: Да, я прошел посвящение.

Отец Георгий: Могу представить, что человека, значительный отрезок жизни которого связан с этим движением и весь круг общения там, принять решение уйти может заставить только очень веская причина. Что для вас стало такой причиной? Вы стали сомневаться в учении или в организации? Или, может быть, было что-то еще?

Андрей Колобов: В учении я сомневался всегда. Дело в том, что, как я сразу отметил, оно очень противоречивое, оно не является цельным. И многие вопросы, которые у меня возникали, я задавал старшим преданным[1] – тем, кто по роду своего положения обязан был ответить или хотя бы попытаться ответить на них. Но ответов я не получал на протяжении всего периода своего пребывания там. Либо что-то пытались замазать, либо отвязаться какими-то шуточными ответами. Разумеется, были и вроде как разумные ответы, но главные вопросы всё равно оставались неотвеченными.

Отец Георгий: Какие, например?

Кришнаизм разбирает по кирпичикам мировоззрение человека и затем наполняет его сознание массой мифов

Андрей Колобов: Во-первых, книги, на которых основано учение, написанные Бхактиведантой Свами, внутренне очень противоречивы. Это то, что сразу бросается в глаза человеку, получившему светское образование и имеющему цельную картину мира. Нам в школе ее формировали достаточно четко и ясно. И разрушить ее было сложно. Как раз Общество сознания Кришны этим и занимается. Можно сказать, что оно деструктивно в этом отношении. Оно разбирает по кирпичам мировоззрение человека и затем, когда мировоззренческая картина становится уже фрагментарной, наполняет сознание человека массой мифов, и человек живет как в сказке, как в бреду каком-то. Сказки эти не сходятся, сюжеты постоянно противоречат один другому. И дальше либо человек сломается и просто перестанет это замечать, как-то смирится и научится с этим жить, либо он не кандидат в кришнаиты, и тогда он – отработанный материал. Такой человек уходит.


_{Основатель МОСК Шри Шримад А.Ч. Бхакгиведанта Свами Прабхупада}

Я проиллюстрирую примером. В центре учения лежит миф. Это даже не некая философская система – она очень примитивна, – это именно миф, основанный на Махабхарате, – то есть это всё сказки, с которыми новый человек знакомится. Первое, чем бомбят его сознание: «Этому пять тысяч лет! Это очень древнее! Это самое древнее! Человеческая цивилизация из всего этого вышла, всё остальное потом позже наросло… это древнейший язык, мудрецы древности, люди жили сто тысяч лет, потом продолжительность жизни сокращалась…» И много-много-много прочего… Человек пытается разобраться в этом, сразу всё не глотая. Возникают вопросы. Если пять тысяч лет назад всё это начало письменно фиксироваться, а до этого устно передавалось, и существовала цивилизация, причем высокоразвитая, – она должна была какие-то следы оставить. Вот первый вопрос. Она не может бесследно исчезнуть, правильно? Почему на территории Индии в этот период 5000-летней давности находят только следы первобытных людей – обработанные камни, кости, свидетельства очень примитивного быта? И не находят следов этой цивилизации? Позже сталкиваешься с тем, что такие вопросы накапливаются. Их ведь не только я задаю. А в качестве ответа подсовываются лженаучные данные.

Прабхупада придумал новых «древних мудрецов», которых никогда не было

Кроме того, там очень много неточностей. Тот же Прабхупада придумал новых «древних мудрецов», которых никогда не было. Или напихал своих выражений в рот тем авторам, которые реально существовали и чьи произведения известны. Он ссылается на произведения: вот, мол, там это сказано. Ладно. А я вот не поленюсь, пойду и найду это произведение. Находишь, читаешь – а там вообще ни слова этого нет, ни мысли этой. Она там отсутствует. Тогда откуда он это взял? А в Индии в принципе не принято точное цитирование. Это часть культуры. Там полагаются полностью на авторитет человека. Если он мудрец, если он уже заслуженный, все ему и так поклоняются, то он рот открыл, заявил: «Сказано в пуране» – или: «В такой-то упанишаде сказано, что вот эта мантра – спасительна». Никто же не проверяет. Даже если в большом собрании подобных себе – они просто говорят: «Там так сказано». И всё. Никто цитату проверять не бежит. Это часть культуры. Здесь она не приживается либо приживается тяжело, потому что если «сказано» – докажи, ведь есть тексты. Вот это их большая проблема на самом деле. И я думаю, что я бы гораздо раньше вышел из этого бреда, если бы в то время больше было доступно текстов и исследований. Мне очень не хватало серьезной литературы. На протяжении всего своего сектантства я готов был читать, я был открыт этому. Но я мало что находил. Потом я специально закопался уже в научную литературу, но это работа, это уже не просто чтение. А популярной литературы об этом советский период почти не оставил. Поэтому мы были достаточно беззащитны перед вот этим валом.

Это очень агрессивно подается – не по форме, а по количеству: человека просто заваливают информацией – куча легенд, куча утверждений

Ведь это очень агрессивно подавалось – не по форме, а по количеству. То есть человека просто заваливают информацией – куча легенд, куча утверждений типа: «Вот смотри: этому храму 2,5 миллиона лет…» Как я могу это проверить, опровергнуть либо подтвердить? Никак. И большинство людей думают: «Ну, два так два». Поставьте себя на место такого слушателя. «Тут люди серьезные говорят, тут в зале сидит триста человек – и я один встану и начну возражать? Тем более что я не индолог, – думает человек, – я в Индии никогда не был… Ну, может быть, ну, допустим». Потом еще одно «допустим», и еще. И этих «допустим» набирается в голове такое количество, что оно переходит в качество. Ты забываешься и уже просто пытаешься нить какую-то уловить. Хотя бы с ума не сойти. Но в целом вроде интересно. Надо познакомиться. Вот так это происходило.

Отец Георгий: А что они говорили про христианство в своем кругу? Ведь не могли же они замалчивать то, что все-таки Россия – это страна с христианской культурой и люди приходят к ним в большей или меньшей степени с христианской подготовкой.

Андрей Колобов: Разумеется, этого невозможно избежать. Они особо не скрывают своего пренебрежительного отношения. Мол, «христианство – это такая вторичная религия. Она намного младше нас, кришнаитов. Она совершенно не древняя. В принципе Христос пришел для совсем уже конченных. Христос просто один из учителей, один из возможных путей для тех, кому высшая планка недоступна. Бог ведь милостив, и поэтому для совсем уже уродов, которые даже от мяса не могут отказаться, есть такая вот поблажка в виде учения Христа». И это отношение в принципе не скрывается, об этом открыто говорится в собраниях. Это есть в записях, на ютубе.

Отец Георгий: Вы сказали, что на протяжении всего этого времени у вас были недоумения относительно учения. Но всё же прошло довольно много лет, прежде чем вы решились сделать такой шаг и расстаться с этой организацией. И что же стало побудительным толчком, если он был?


_{Пир кришнаитов}
    
Андрей Колобов: Да, побудительный толчок был. Случилась большая личная трагедия – и меня встряхнуло. Должен заметить: люди постоянно уходят из ИСККОНа[2]. Ну, уходили, во всяком случае. Я не знаю, как сейчас, но вряд ли что-то радикально изменилось. В тот период, когда я ушел, это было обычное явление. Много людей приходило, но много и уходило. Об этом все их учителя на лекциях говорили, что это наша проблема, что нужно что-то делать, что люди не должны уходить. У меня был свой круг общения там, и я видел, как люди менялись. Многие из людей, с которыми я шел, менялись пугающе. Совершенно неожиданно в людях проявлялись качества, которые не просто с точки зрения кришнаизма являются грехами, – они отвратительны с точки зрения просто человеческой. И человек, с которым ты был очень близок, вы были друзьями, вместе готовили пиры, вдруг делает такое…

Отец Георгий: А что за пиры имеются в виду?

Андрей Колобов: В кришнаизме своего рода культ еды, совместное принятие освященной пищи очень важно. Всё это началось еще с Прабхупады в западном мире. На таком пире создается очень интимная обстановка, возникает близость с людьми, с которыми вместе готовишь, потом всё это ритуально освящаешь, и с этими людьми ты потом всё это, как кришнаиты говорят, «почитаешь», то есть ешь, если по-человечески. Очень праздничная, радостная атмосфера царит в этот момент. И сближаешься с людьми. Обычно так дружба там и завязывается, за столом, вернее – «за полом», потому что всё это на полу происходит. Тарелки стоят. В Индии это вообще листья какие-то, а у нас это одноразовые пластиковые тарелочки, и все между рядами ходят и эту еду накладывают.

За меня молились. Я знаю, сколько слез было в этой молитве. И я начал трезветь

Так вот, возвращаясь к моему уходу. Я относился к когорте учеников Харикеши Свами. Все нынешние руководители русского кришнаизма – его бывшие ученики. И вот он покинул ИСККОН, снял с себя статус саньясина[3] и женился. Это известная история 1998 года. Это тоже для меня была такая серьезная встряска. То есть Господь не просто вел оттуда, да уже толкал. В конце концов погиб очень близкий мне человек из кришнаитов. Ну и тогда меня совсем уже… накрыло… И я начал очень серьезно думать над тем, что происходит. Где я? Что со мной? Как я здесь оказался? И в этот момент – я думаю, что это очень важно подчеркнуть, – за меня молились. Я знаю, кто молился. Я знаю, как долго. Я знаю, сколько слез было в этой молитве. И я начал трезветь. Я жил тогда в Москве. И я еще посещал кришнаитский храм на Беговой. И однажды меня привели в Сретенский монастырь, где я купил себе крест. Он до сих пор на мне. Я потом с ним крестился, много лет спустя. А тогда, в первый раз, просто надел его и уже понял, что не сниму. Вот так началось. И примерно в те же дни я взял свои четки…


_{Кампаньола с женой}

(Окончание следует)