Дмитрий МельниковСеульские мифыНад Южной Кореей, которую Россия считает партнером, нависла угроза раскола
На волне позднеперестроечной эйфории в наше сознание начали внедрять образ Южной Кореи как процветающего капиталистического государства. Большая часть публики в это поверила, как поверила во все, что шло вразрез со ставшей в одночасье «лживой» советской пропагандой. А между тем, кадры разгона демонстраций в этой стране, часто мелькавшие на «голубом экране» в эпоху «зрелого социализма», казалось бы, говорили сами за себя – перед нами типичная военная диктатура.Хлынувшие затем в разваливавшийся Советский Союз относительно качественные южнокорейские товары и напористые бизнесмены, казалось бы, говорили сами за себя: вот оно, типичное общество изобилия, не знающее столь привычного тогда для нас дефицита. Свою немалую лепту внесли и наши изголодавшиеся по подачкам специалисты по Корее, до начала лихих 90-х исправно певшие дифирамбы первому государству рабочих и крестьян на корейской земле – КНДР. Они теперь с легкостью необычайной снабжали читающую публику материалами на тему о том, «как прекрасно и легко жить в Южной Корее». Нас убеждали в том, что Сеул станет нашим надежным другом, через эту страну мы сможем получать нужные нам западные «передовые технологии».
Время - самый справедливый судья. Сеул не стал ни нашим политическим союзником, ни благодетелем в экономической сфере. А ведь других вариантов с политическим режимом, который во многих вопросах, мягко выражаясь, «советуется» с Вашингтоном, просто не могло быть по определению. Однако, если особенности геополитической линии Республики Корея для многих здравомыслящих людей в нашей стране уже ясны, то внутриполитические положение в этом государстве особых вопросов не вызывает. Для большинства из нас это все то же, почти идеальное общество всеобщего процветания. Укреплению подобных представлений в последние годы способствует и наша дальневосточная элита, для которой Южная Корея – хорошее место вложения заработанных «непосильным трудом» немалых средств.
А ведь не нужно быть великим специалистом, чтобы увидеть зияющие противоречия южнокорейского социума.
Их замечают далеко не самые ангажированные люди – например, российские корейцы, побывавшие на исторической родине. На одного из таких людей сильнейшее впечатление произвели многочисленные пожилые женщины, которые пытались продать, пока их не заметили полицейские, жареные каштаны или чищеный чеснок. Предвижу вполне уместные возражения: мало ли нищих и бродяг у нас в России, да и в других странах! Однако затронуть эту весьма болезненную тему заставляет реальность. Для южнокорейского истеблишмента сокрытие правды и приукрашивание действительности – политическая традиция, утвердившаяся еще со времен беспощадно подавлявших любые проявления инакомыслия драконовских военных диктатур Пак Чжон Хи и Чон Ду Хвана.
Предпосылок для зарождения очагов рабочего движения было и остается более чем достаточно. На заре корейской индустриализации ими были рабские условия труда - иногда люди работали лишь за еду. Впрочем, даже если и выдавалась зарплата, она позволяла лишь едва сводить концы с концами. Одним из острых вопросов по сей день остается зачаточное развитие различных социальных программ, в первую очередь - пенсионного обеспечения. Как раз в 1989-м, когда в среде переметнувшегося на сторону «демократов» горбачевского окружения было принято решение идти на ускоренное сближение с Сеулом, Южную Корею буквально до основания потрясли масштабные выступления десятков тысяч рабочих, сопровождавшиеся классовыми боями, которые вели массы разъяренных молодых людей в спецовках и рабочих касках. Тогда южнокорейской правящей элите удалось «решить вопрос», кардинально подняв жалованье рабочим и служащим. Это привело к значительному улучшению качества жизни в Республике Корея. При этом примерно треть населения страны и по сей день живет в бедности. Во всех южнокорейских городах существуют целые кварталы трущоб - их называют «лунные деревни», там живут те, у кого шансов выбраться наверх практически не остается. Южнокорейские, да и современные российские издания пишут о них крайне мало, эта тема лишь иногда мелькает на страницах западной прессы.
Еще одна серьезная проблема - непокорное студенческое движение. Одна из главных причин его существования - непомерная для многих плата за обучение. В стране этот вид финансовых операций лицемерно именуют «платой за регистрацию», власти надеются таким образом отсеять лиц с низкими доходами, которые, по их мысли, могли бы стать проводниками нежелательных идей. Еще одна из причин бунтарства студентов – отрицание проамериканской политики Сеула. Довольно значительная часть учащихся вузов, как и большое число корейцев постарше, понимают, что многие решения властей принимаются по указанию Вашингтона. Одно из проявлений антиамериканизма – неприязнь к гражданам США, подростки вполне могут избить в темном переулке главных друзей южнокорейского режима.
О недовольных и о репрессиях против недовольных Сеул старается сообщать как можно более дозированно.
Узнавали мы об этом лишь в самом крайнем случае, когда скрыть событие было уже невозможно, как например, оккупацию студентами известного сеульского университета Енсей в 1996-м. А ведь было множество других случаев калибром поменьше. Скажем, при разгоне относительно небольшой студенческой демонстрации осенью 1991-го во все том же университете от слезоточивого газа пострадала студентка из нашей страны. Окажись на ее месте американка, южнокорейским властям было бы несдобровать, но наши дипломаты не решились выяснять отношения новыми «друзьями».
Как бы там ни было, но южнокорейской элите в 90-х удалось выдержать удар. В 1998-м через подконтрольный Вашингтону Международный валютный фонд страдающему от последствий кризиса Сеулу были выделены многомиллиардные кредиты, которые, в конечном итоге, и спасли экономику страны. Роль подушек безопасности сыграл также фактор скачкообразного увеличения внутреннего спроса – после того, как населению повысили зарплаты.
Однако социального мира не получилось. Другое дело, что нам сообщают только «хорошие новости» из страны, в одночасье ставшей другом России. Пример - забастовка работников компании «Ссанъен» летом 2009-го. Тогда несколько сот рабочих, так и не сумев договориться с работодателями, заняли предприятие и держали оборону почти две недели. И лишь отряд полиции численностью почти в две с половиной тысячи человек при поддержке вертолетов сумел справиться с «проблемой», несмотря на сопротивление «гегемонов», пустивших в ход бутылки с зажигательной смесью. Это событие практически не получило освещения в нашей прессе.
Сейчас, когда зарплаты рабочих на юге Корейского полуострова достигли весьма внушительных цифр – они ненамного ниже, нежели в европейских странах – возникла другая проблема. Дальнейшее повышение жалованья означало бы падение конкурентоспособности товаров, произведенных в стране, поэтому правительство пошло по другому пути: стало ввозить дешевую рабочую силу из Узбекистана, других стран бывшего СССР и Юго-Восточной Азии. Еще один, проверенный способ установления «мира» между трудом и капиталом - репрессии. Полиция и спецслужбы страны зорко следят за каждым телодвижением профсоюзных и оппозиционных лидеров. Их могут лишить свободы за любое неосторожное высказывание. Подспорьем для властей выступает закон о национальной безопасности, который был принят еще в далекие 50-е годы. Согласно ему, «восхваление коммунистического строя», равно как и контакты с представителями Северной Кореи, являются уголовно наказуемым деянием. Положения этого законодательного акта носят настолько расплывчатый характер, что дать срок могут, в принципе, за любой довольно невинный поступок. Скажем, за общение с северокорейцами по интернету. По логике южнокорейских властей, за решетку можно отправить даже за полученный «спам» просеверокорейского содержания.
Это и есть южнокорейская демократия, поэтому демонстрации с требованием отмены закона о национальной безопасности» всегда носят массовый характер.
С недавних времен у власти появилась проблема и в опоре на штыки. Полиция и сотрудники специальных служб свою лояльность демонстрируют постоянно, а вот «люди с ружьем» становятся подлинной головной болью. Только в нынешнем году стало известно о раскрытии в одном из офицерских училищ группы будущих профессиональных военных, которым было инкриминировано изучение биографии Ким Ир Сена и восхваление северокорейского строя. Эти молодые люди были недовольны и откровенно проамериканской политикой официального Сеула. Подобное случалось и раньше – тогда речь шла о раскрытии просеверокорейских организаций среди офицеров. И это - элита общества, его часть, которая призвана вести беспощадную борьбу с «коммунистическим Севером». Остается только догадываться, какие настроения царят в головах других представителей южнокорейского социума, которых нельзя причислить к понятию «элита».
Конечно, южнокорейские власти стремятся заверить всех в том, что полностью контролируют ситуацию в стране. Однако это не совсем так. Например, в прошлом году, в преддверии саммита «большой двадцатки», центр Сеула был занят многотысячными демонстрациями под красными флагами, участники которых обращались друг к другу не иначе, как «товарищ». Все эти кусочки мозаики из общественной жизни складываются в очень тревожащую власти картину. К тому же, беды для официального Сеула этим отнюдь не исчерпываются...
Над Южной Кореей нависла вполне реальная угроза сепаратизма. Дело в том, что юго-западные районы страны традиционно всегда стояли особняком, сегодня же выходцы из двух провинций юго-западного угла – Южной и Северной Чолла - подвергаются дискриминации. Кто-то видит ее причину в том, что тамошние говорят на особом диалекте, а также имеют отличные от остальной части страны обычаи и обряды, кто-то от души смеется над их «медлительностью и несообразительностью».
Как уверяют отдельные корееведы, дело в том, что Южная и Северная Чолла когда-то были центром весьма своеобразного политического образования – государства Пэкче, самым тесным образом связанного с Японией. А впоследствии оно было насильно «пристегнуто» к образованному тогда первому единому корейскому государству. С точки зрения общей политологии это может означать, что насильственно присоединенные территории могут на века стать центрами сепаратизма. К тому же Южная и Северная Чолла представляют собой наименее развитый регион страны – там наименьшее число промышленных предприятий, туда неохотно идут иностранные инвесторы. Практически все правители Южной Кореи были выходцами из «враждебных» Чолла провинций. Масла в огонь подливают и некоторые, не совсем понятные последние шаги южнокорейских властей, например, строительство там крупного хранилища радиоактивных отходов. И вот уже появляется информация о том, что две эти провинции представляют собой «рассадник коммунистических идей» и поддерживают тайные связи с Пхеньяном. Сегодня в стране циркулируют слухи о возможном перевороте, который готовятся организовать выходцы из Чолла, или о возможном отделении этих регионов с последующим созданием своего государства. Пока же официальная пропаганда обвиняет жителей провинций в симпатиях Ким Чен Иру. Кому-то может показаться, что это - неуемные фантазии журналистов. А стоит только перераспределить денежные потоки – жители Чолла заживут лучше, и все станет на свои места. Но никто из нынешней южнокорейской элиты желания позаботиться о жителях провинций не демонстрирует – они «чужие».
При обострении политического кризиса и экономических неурядицах вполне возможна смычка студенческого движения, рабочих и даже сепаратистов в отдельных регионах. Все это может означать конец существования верного американского сателлита на юге Корейского полуострова.
Каковы же могут быть действия различных заинтересованных сторон в этом случае?
Американцы, прежде всего, попытаются не допустить развития событий по негативному для них сценарию. Если будет возможность погасить конфликт в зародыше, то Вашингтон, как обычно, предоставит масштабную экономическую помощь в виде займов. Не получится - американцы вполне могут решиться на использование второго варианта, то есть военного переворота. В случае, если и это не приведет к желаемому результату, Белый дом, основываясь на положениях договора о взаимопомощи с Сеулом, вполне может решиться на прямое вооруженное вмешательство. Позиция Пекина выглядит двойственной. С одной стороны, китайцам крайне нужна зона стабильности у своих границ, так что у Пекина нет необходимости поддерживать ярые антиправительственные силы. В то же время, наш сосед заинтересован в расширении подконтрольного себе пространства у своих границ. Поэтому китайцы будут пока наблюдать за развитием ситуации в Республике Корея, чтобы в подходящий момент оказать помощь тому, кому посчитают нужным.
Линия Пхеньяна, выдвинувшего идею мирного демократического объединения Кореи, вполне может подразумевать поддержку различных оппозиционных сил. Расчет прост: если на Юге вспыхнет восстание, можно будет оперативно прийти на помощь, добиться утверждения, пусть даже эфемерного, у власти своих союзников и объединить страну.
И, наконец, позиция России в этом вопросе должна быть предельно ясной – нам нет необходимости расшатывать ситуацию у наших границ, на Корейском полуострове.
Можно только надеяться, что, превознося сегодня наши тесные отношения с Сеулом, мы даем себе отчет в том, что в действительности происходит и что может произойти в Южной Корее.
http://www.stoletie.ru/geopolitika/seulskije_mify_2011-10-18.htm
