Анатолий ЕхаловКолумбы из ТотьмыКак вологодские купцы-мореходы Америку открывали
Форт Росс. Калифорния, СШАТрудно сегодня поверить в невероятную историю захолустного северного городка, стоящего на пересыхающей год от года реке Сухоне, с его пыльными улицами, лопухами и крапивой на пустырях, наполовину разрушенными храмами… Но это действительно так: два с половиной века назад маленькая Тотьма с тремя тысячами жителей была метрополией Русской Америки, городом бесстрашных, удачливых мореходов, снарядивших двадцать экспедиций на Тихий океан, богатейшим русским городом…«Тот город зеленый и тихий
Отрадно заброшен и глух…»Путешествие в 10 тысяч верст, полное смертельной опасности, по ледяным дорогам северных и сибирских рек, сквозь глухие урманы Восточной Сибири, через горные хребты к Охотскому морю, а далее – через ревущий штормами Тихий океан на построенных своими руками шитиках и галиотах – к Аляске, Алеутским, Командорским, Лисьим, Сандвичевым и Гавайским островам… Сказка какая-то!
… Тринадцать часов над Европой, морями и океанами, посадка с пересадкой в многоголосом аэропорту штата Атланта. Вавилонское столпотворение языков, рас, стилей – такое, что оторопь берет.
А еще два дня назад мы были в Тотьме, любовались дремлющими в лучах заходящего солнца развалинами громадного Спасо-Суморина монастыря. Высыпали на небо частые звезды… Монастырь показался таинственным странником, большим «летучим голландцем», плывущим среди созвездий, галактик, неведомых миров… А где-то в глубинах его подземелий - трюмов, покоилась забытая и заваленная мусором революций и преобразований наша история...
Какие-то факты из истории уникального, славного города Тотьмы стали достоянием гласности лишь в семидесятых годах прошлого столетия. Для меня первооткрывателем этого города стал тотемский краевед Станислав Зайцев, с которым меня связывали многие годы дружбы и сотрудничества.
А впервые выпало мне посетить этот скромный городок с названием, от которого веяло захолустной тоской (То – тьма) дождливой осенью 1978 г. Покосившиеся деревянные заборы, темные от непогоды бревенчатые дома, густая грязь на улицах, мутные воды реки, порушенные обезображенные церкви… Тогда-то я и познакомился со Станиславом Зайцевым, весь облик которого – рыжая шевелюра, рябое лицо, задиристый взгляд – напоминал лихого портового парня. Мы сидели с ним на крылечке его дома с прохудившейся крышей и подгнившими венцами, в коридоре стирала белье его жена Галина, хрипло каркала на соседнем дереве ворона, а Станислав рассказывал удивительные вещи о краях, где растут гигантские секвойи и тропические пальмы, под которыми гуляют радужные павлины…
- Что такое двадцать морских экспедиций в Америку для такого города? – вопрошал Станислав. - Это пятая часть всех известных. Сравни: Великий Устюг с его всемирно известными землепроходцами Семеном Дежневым, Ерофеем Хабаровым снарядил шесть, Вологда – три, Москва – семь, а мы – двадцать!
А один из галиотов, ходивших в Америку, так и назывался – «Тотьма».
На следующий день тучи исчезли, и солнце, отдавая последнее нерастраченное тепло, преобразило город, открывшийся столь неожиданной стороной.
В центре города возвышалась Входоиерусалимская церковь, в которой тогда укупоривали «опиум для народа» – мутный портвейн и вермут.
– Смотри внимательно, – показывал Станислав, – что ты видишь в этих куполах и шпилях?
Бог мой! Да это же был корабль-парусник, летящий в голубом поднебесье. Я повернул голову и увидел среди невысоких строений города еще одну церковь-памятник; потом вторую, третью, четвертую…
Станислав обратил мое внимание еще на одну особенность тотемских церквей: простенки их украшали каменные кружева – картуши – каких, по его утверждению, больше не встретишь нигде.
– Все это и есть тотемский стиль морских открытий, –уверенно и гордо подытожил Станислав.
Однажды ему попала в руки летопись Троицкой церкви, где было сказано, что она построена от «избытков капитала» тотемского купца-морехода Степана Черепанова. Там же приводился текст договора с крестьянином Федором Ивановым. Черепанов заказывал ему «между верхними и нижними окнами клейма зделать – как наилучше возможно…». А потом Станиславу попался на глаза еще один документ: «Сказка тотемского купца Степана Черепанова об его пребывании на Алеутских островах», датированный 1762 г. Тотемские купцы и мореходы после благополучного завершения плавания и от «избытков капитала», которые приносили им плавания к берегам Америки, украшали город церквами, похожими на парусники и помечали их клеймами, какими обычно помечались мореходные карты. Это был своеобразный символ счастливых плаваний, и таких каменных символов-кораблей в округе насчитывалось более двадцати…
У берегов оскаленных АляскиМожно, с большой долей уверенности, утверждать, что история Русской Америки началась в XV в. в момент зарождения в Тотьме солеваренного промысла. Именно к этому времени относится найденная в архивах городского музея грамота – наставление «Как делать рассольную трубу». Трубы эти, сооружаемые из стволов осин, иногда уходили в глубину до двухсот метров!
В XVIII в. город достигает наивысшего расцвета. Тотьма преображается: возводятся новые храмы, жилые дома, лавки, амбары, благоустраиваются улицы, организуются различные торговые компании.
В феврале 1725 г. на Камчатку направляется первая правительственная экспедиция В. Беринга и А.И. Чирикова, маршрут которой пролегает через Тотьму.
Появление в городе участников экспедиции живо обсуждалось в домах тотьмичей. Капиталы требовали применения, Сибирь манила купцов.
Спустя некоторое время вслед за экспедицией потянулись в Сибирь и на Тихий океан купцы и посадские люди. В 1747 г. тотемский купец Федор Холодилов и иркутский – Никифор Трапезников, объединив капиталы, сообща снарядили и отправили на промыслы к берегам острова Беринга судно «Иоанн». Это было началом славного географического освоения тотьмичами новых земель и Русской Америки.
Вслед за ними в 1758 г. отправляют за океан свои снаряженные суда тотемские купцы братья Григорий и Петр Пановы. На их долю пришлась большая часть всех русских промысловых экспедиций. Они снарядили 11 экспедиций на Алеутские острова и Аляску. Среди мореходов того времени тотьмичи Тимофей и Семен Мясниковы, Степан Черепанов, Петр Рохлецов, Степан Корелин, Арсений Кузнецов и др. XVIII в. стал для них поистине золотым.
Велики и все еще неоценимы географические заслуги тотемских мореходов. Они открыли и обследовали Андреяновские острова, острова Акун, Унга, Кадьяк. Тотемский посадский Петр Шишкин известен как первый составитель карты островов Алеутской гряды, подытоживавшей русские открытия в Тихом океане за 20 лет. Эта карта была высоко оценена М.В. Ломоносовым.
В 1780 г. в связи с образованием Вологодского наместничества Тотьма получила статус уездного города. Екатериной II был утвержден герб Тотьмы – черная лиса на золотом поле – в знак того, что «жители сего города в ловле сих зверей упражняются»
… Позднее в Тотемском краеведческом музее читал я «Сказку» Степана Черепанова, найденную Зайцевым в макулатуре, собираемой школьниками. Я читал эту «сказку» и казалось мне, что я слышу и крик чаек, и шум морской волны, и хлопанье полотнища русского стяга на ветру.
«1762 г. августа третьего дня в канцелярии Охоцкого порта тотемский купец Стефан Яковлев сын Черепанов сею сказкою показал»…
«…И построили мы на реке Камчатке по позволению Большерецкой канцелярии судно «Захария и Елисаветы» шести печатных саженей в длину и шести с половиной аршин в ширину для мореходства. И 29 сентября 1759 г. всего сорока дву человек, да один камчадальский сын, который был взят отцом его с собою из устья Нижней реки, вышли мы в Тихий окиян. И держали мы курс «Ост- Зюйд-Ост», покуда не пристали к большому острову до ста верст в длину, нареченному нами на карте Командорским. На том острове остановились по поздности и зимовали, и в зимовке имели промысел морских коров для пропитания».
Мне казалось, что я вижу с высоты птичьего полета просторы Охотского моря с диковинными берегами, с дымящимися вулканами и горячими гейзерами, тайгой без конца и края. Вижу ревущий штормящий океан, острова с птичьими базарами на скалах и тюленьими лежбищами. Коряков и чукчей, промышлявших китовой охотой…
А потом попалась на глаза книга Василия Берха. «Хронологическая история открытия Алеутских островов или подвиги Российского купечества», изданная в Санкт-Петербурге в 1823 г.
Написана она во многом со слов тотемских мореходов и промысловиков, оставшихся в живых после странствий по океану. Не могу не привести здесь характерный отрывок из этой книги:
«30 марта на «Троицу» к Коровину на судно прибыли еще четыре человека с «Захария и Елизаветы». Это были тотемцы Степан Корелин, Дмитрий Брагин, Григорий Шавырин и устюжский крестьянин Иван Коковин.
Вот что они рассказали: «…островитяне напали на зимовье покойного Дружинина, и хотя промышленники, в оном засевшие, стреляли в них из ружей; но, видя, что они продолжают свое нападение, решились по четырехдневной осаде сделать вылазку. Отважные Россияне, Шавырин и Коковин, кинулись первые на диких, и последуемые товарищами своими, положили на месте троих, ранили многих, а остальных разогнали. Во время осады показывали им дикие с торжеством одежду и оружие тех промышленников, кои, быв посланы осматривать клепцы, учинились их жертвою.
Сохраня отважностию и смелостию жизнь свою, спустили Россияне немедленно байдару, и решились плыть к селению Калактак, где находилась вторая артель. Достигши до места сего, удостоверились они скоро, что и сии товарищи их более не существуют, а посему и положили плыть в гавань, где стояло их судно. Зрелище, которое им здесь представилось, поразило их еще более. Судно нашли они разломанным, а взморье покрытым трупами их товарищей. Несчастные промышленники сии, претерпев еще множество разных нападений и бедствий, достигли уже в марте следующего года до корабля Ивана Коровина, в таком изнурении, что Шавырин испустил дух свой… ».
О страданиях и подвигах мореходов и купцов после революции семнадцатого года было основательно и намеренно забыто… И забыто настолько, что в свое время поиски и находки Станислава Зайцева, утверждавшего, что Тотьма была метрополией Русской Америки, казались бредом…
Кусков и ЗайцевСентябрьским утром 1809 г. из туманной бухты Новоархангельска, столицы Русской Аляски, вышли два трехмачтовых судна: «Святитель Николай» под управлением штурмана Бусыгина и «Кадьяк», на котором плыл верный помощник и правая рука Правителя Русской Америки Баранова тотемский мещанин Иван Кусков.
Им было поручено отыскать тихие и удобные бухты для закладки в Северной Калифорнии крепостей, под прикрытием которых выращивать в теплых и благодатных калифорнийских землях продовольствие для промышленников Аляски.
Высокий, с утонченными чертами лица, решительный и требовательный, и в то же время дипломатичный Иван Александрович Кусков добивался своих целей не грубым напором, а разумением и политесом, в обхождении с подчиненными был прост и уважителен, а когда надо – строг…
Это еще один славный выходец из Тотьмы, дослужившийся до вице-губернатора Аляски.
Рассказывали, что якобы отец Ивана пытался заниматься в Тотьме соляным промыслом и выкупил в рассрочку варницу. Но дело не пошло, варница сгорела, а нужно было возвращать огромный долг купцу Нератову. И якобы тогда, выручая семью, Иван и запродал себя купцам, ведущим пушной промысел в Сибири и на островах Тихого океана.
Уже в Иркутске, занимаясь организацией промыслов и строительством кораблей для плавания в океане, Кусков показал себя с лучшей стороны, рассчитавшись с долгами и зарекомендовав себя, как человек деятельный и всесторонне развитый. Тогда-то Шелиховы, имевшие основной пакет акций Русско-Американской компании и предложили Баранову, назначенному главой РАК на Аляске, взять себе в помощники столь толкового и расторопного парня.
И вот под руководством Ивана Кускова в 1812 г., в самый разгар войны против Наполеона в России, в американской Калифорнии, на высоком берегу Тихого океана, была заложена и в кратчайшие сроки построена крепость Росс.
В течение десяти лет Иван Кусков возглавлял русскую колонию в Калифорнии. Здесь на судоверфи строились новые суда, в полях выращивались овощи и зерновые, работали мельницы, цвели сады, а на зеленых холмах паслись коровы–холмогорки. Кусков занимался не только торговлей и хозяйством, но и был погружен в исследовательскую работу, а также обучал индейцев земледелию. Его жена Катерина Прохоровна учила индейцев грамоте, составляла словарь индейских диалектов, проводила этнографические исследования.
31 год своей жизни он посвятил служению Русской Америке, оказавшись за 10 тысяч верст от родного дома и напрямую связав своей судьбой Тотьму и Северную Калифорнию.
За заслуги перед Отечеством в 1804 г. камергером царского двора графом Рязановым, прибывшим из Ново-Архангельска, Кускову была вручена медаль «За усердие» на Владимирской ленте для ношения на шее. А в 1806 г. ему был присвоен чин коммерции советника. Это высокое отличие: такого звания в России было удостоено всего пять человек.
В 1821 г. И.А. Кусков ушел в отставку и вместе с Катериной Прохоровной вернулся в родную Тотьму, где вскоре скончался и был похоронен в Спасо-Суморином монастыре.
Тотьма и Русская Америка замысловато переплелись в судьбе этого человека. К 200-летию США русскими, живущими в Америке, была отчеканена медаль в честь И.А. Кускова, как национального героя Соединенных Штатов.
А крепость Росс бережно сохраняется и по сей день. Ныне там национальный парк и памятник штата Калифорния.
А вот в Тотьме с памятью дела обстояли гораздо хуже. Плита с могилы И.А. Кускова исчезла. По всей вероятности, она была положена в основание общественной бани. Потом исчезла, сравнялась в землей и сама могила. И только стараниями Станислава Зайцева (сколько сил было потрачено на бескомпромиссную борьбу с чиновниками!) наконец-то была восстановлена память об этом замечательном тотьмиче. Теперь в Тотьме есть музей И.А. Кускова, набережная его имени, однако могильная плита так и не найдена…
(Окончание следует)
