Воскресение Христово открывает нам истину о мироздании

[Александр Васильевич]

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Воскресение Христово открывает нам истину о мироздании



Расцветают языки и культуры – но проходит время, и о них знают лишь специалисты. Возникают различные идеи, различные представления о мире, они овладевают умами людей, принимаются как что-то несомненное и само собою разумеющееся, затем теряют свое влияние и становятся интересны только историкам. Есть ли у нашей цивилизации то, что остается неизменным, та ось, вокруг которой невидимо обращается все остальное? Есть ли хоть что-то в хаотическом процессе борьбы различных сил и идей, что стоит твердо, как скала среди бурного моря?

Наш наблюдатель скоро обнаружит некую реальность, которая проходит через все эти века, оставаясь вполне идентичной самой себе – Церковь Христову. Это единственный институт, который сохранился со времен античности, старейшее действующее учреждение Европы – если не всего мира. Много раз – еще со времен античного автора Цельса – Церкви предрекали скорое исчезновение; его продолжают предрекать и до сих пор. Множество раз в истории – особенно в истории ХХ века – людям казалось, что они нашли, наконец, какую-то новую идею, открывающую окончательную правду о мире и человеке, и они обрушивались – как обрушиваются сейчас – на Церковь с нападками за то, что она не хочет переменить свое вероучение, чтобы приспособиться к очередной идеологии. Идеологии, которая всегда представляется ее последователям вечной (или хотя бы тысячелетней), но которая неизбежно умирает через несколько десятилетий. Много раз Церковь обвиняли в «отсталости» те, чьи взгляды к сегодняшнему дню уже безнадежно устарели. Но Церковь стоит, провозглашая одно и то же возвещение, которое было истинным в античную эпоху, истинно сегодня и будет истинно всегда. Это возвещение, которым мы приветствуем друг друга на Пасхальной заутрене – «Христос Воскресе!»

Впервые это возвещение прозвучало из уст жен-мироносиц во мраке глубокого уныния, которым были охвачены ученики после распятия Спасителя. Казалось, все надежды, которые ученики возлагали на Господа, рухнули – Тот, в Ком они видели Мессию, Избавителя, не только не установил чаемого народом земного царства, но и потерпел, казалось, полное поражение, был предан, как какой-то преступник, мучительной и позорной казни у всех на глазах. Казалось несомненным, что победа осталась за силами ненависти и насилия, что бичи и железо, смерть и отчаяние – реальны, а надежды на Бога – нет. Страшный опыт, который пережила Церковь в ХХ веке, в России и во многих других странах, когда торжество богоборческих сил казалось полным, а верные – обреченными на окончательное истребление, напоминает об этом опыте Апостолов.

И сейчас столкновение со злом и неправдой мира приводит многих людей в уныние; но всегда, и в страшные годы тирании и гонений, и перед лицом хаоса и смерти, Церковь провозглашает радостную весть – Христос воистину воскрес. Окончательная победа не за силами греха и смерти, но за любовью Божией. Такова вера, побеждающая весь мир, о которой говорит Святой Апостол «Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? (1Иоанна.5:5)».

Воскресение Христово – центральное событие мировой истории, и оно возвращает нас от иллюзий к реальности, оно выводит нас из темного леса человеческих заблуждений к сиянию истины Божией.

Воскресение открывает нам истину о мироздании. Апостол Иоанн, созерцая Крест и Воскресение Спасителя, говорит: «Бог есть любовь». Мы узнаем, что высшая реальность, реальность Святой Троицы, исполнена любви, милости и красоты. Мы узнаем, что зло и грех обречены на исчезновение, что у мира есть будущее – и это будущее невыразимо прекрасно. История – не бессмысленный кровавый хаос, но путь – хотя трудный и трагический – к исполнению Божиего замысла, когда «земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис.11:9)». Мироздание – не ледяная пустыня, из которой мы возникли по воле случая, но дом, устроенный для людей небесным Отцом.

Воскресение открывает нам истину о человеке; мы узнаем, что люди драгоценны в очах Бога, настолько драгоценны, что Он Сам облекся в плоть, был распят и погребен за нас, неблагодарных и злонравных.

Человеческая жизнь может казаться эфемерной на фоне мироздания, даже на фоне истории – но Воскресение удостоверяет нас, что человек важнее цивилизаций и долговечнее пирамид, что Бог призывает нас к вечной, блаженной жизни, в которую каждый может войти покаянием и верой. Святой Феофан Затворник, рассуждая о словах Святого Апостола Павла «Христос – первенец из умерших», говорит о Воскресении, уготованном всем людям: «Христу как Первенцу надлежало пройти весь путь восстановления, чтобы проложить дорогу восстановляемым. Для того умирает, чтобы разрушить силу смерти, для того воскресает, чтобы для всех положить основание воскресения, для того входит в славу, чтобы и всем открыть дверь ко вступлению в сию славу… За Ним как за Начатком конечно последует все человечество». Сквозь все скорби века сего мы прозреваем тот великий день, когда «Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц (Ис.25:8 )».

Церковь живет во свете этого великого дня, который предвосхищен Воскресением Христовым и несомненно нам обещан. Поэтому жизнь христианина – это не просто более нравственная жизнь; это жизнь, построенная на фундаменте Воскресения. Церковь призывает всех людей прийти к Воскресшему, чтобы обрести новую жизнь – жизнь, исполненную смысла и надежды. Как говорит святой Иоанн Златоуст, «Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости! Никто не рыдай о своем убожестве, ибо для всех настало Царство! Никто не плачь о своих грехах, потому что из гроба воссияло прощение! Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть!»

http://www.pravoslavie.ru/smi/1873.htm

[Александр Васильевич]

Библия, изложенная для семейного чтения.
Великая суббота и Воскресение Христово


_{Ангел на гробе. Фреска монастыря в Милешево}

Поставление стражи у гроба

«На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать». (Мф. 27, 62–66)

Жены-мироносицы у гроба

«По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели» поспешили ко гробу Иисуса «Мария Магдалина и другая Мария»[1] «и вместе с ними некоторые другие», «неся приготовленные ароматы» для помазания тела Его, «и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба?» «И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые». (Мф. 28, 1. Лк. 24, 1. Мк. 16, 3. Мф. 28, 2–4)

Мироносицы, «войдя, не нашли тела Господа Иисуса. И когда недоумевали они о сем», «Ангел, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь — Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам». (Лк. 24, 3–4. Мф. 28, 5–7)

«Итак, бежит и приходит Мария Магдалина к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус (Иоанну), и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу.

Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых. Итак ученики опять возвратились к себе.


_{Мозаика Воскресения Христова. Монастырь святого Луки (Осиос Лукас)}

А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа Моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись к Нему, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей». (Ин. 20, 2–18)

Между тем «некоторые из стражи, войдя в город, объявили первосвященникам о всем бывшем». «И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня». (Мф. 28, 11–15)

_________________________


[1] «Синаксарь (на Пасху) под выражением “другая Мария” понимает Матерь Божию. Если бы это была не Она, то евангелист, вместо неопределенного “другая”, сказал бы, какая именно Мария, — но, отличая эту Марию от всех прочих известных Марий, он указывает именно на Ту, Которую христиане могли узнать и без прямого названия и Которой враги христианства не должны были знать». — Дебольский Г. С. Дни богослужения Православной Церкви. СПб., 1887. Т. II. С. 182.

__________________________

http://www.pravoslavie.ru/put/3138.htm

[Александр Васильевич]

Библия, изложенная для семейного чтения.
Воскресение Господа нашего Иисуса Христа


_{Трапеза в Эммаусе}

Явление воскресшего Господа двум ученикам на пути в Эммаус

День, в раннее утро которого воскрес Христос, приближался к вечеру. Ученики Его пребывали в печальном недоумении и колебании, несмотря на рассказ мироносиц. Тогда Господь не замедлил вечером того же дня явиться Сам сначала двум из них, которые «шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус; и разговаривали между собою о всех сих событиях».

«И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его. Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны?

Один из них, именем Клеопа, сказал Ему в ответ: неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни? И сказал им: о чем? Они сказали Ему: о том что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его. А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло. Но и некоторые женщины из наших изумили нас: они были рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, сказывали, что они видели и явление Ангелов, которые говорят, что Он жив. И пошли некоторые из наших ко гробу и нашли так, как и женщины говорили, но Его не видели.

Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании.

И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он показывал им вид, что хочет идти далее. Но они удерживали Его, говоря: останься с нами. И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них.

И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними, которые говорили, что Господь истинно воскрес и явился Симону. И они рассказали о происшедшем на пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба». (Лк. 24, 13–35)

Явление воскресшего Господа другим ученикам и Фоме

И в то время, как ученики с недоумением слушали рассказ Клеопы и его спутника, «Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам».

«Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними. И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах». (Лк. 24, 36–44)

И «сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся».

Между тем «Фома, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю».

«После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.

Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его». (Ин. 20, 21–31)

http://www.pravoslavie.ru/put/3153.htm

[Александр Васильевич]

Толкование Евангелия на каждый день года.
Светлое Христово Воскресение. Пасха



В Пасху Господню на всех языках человеческих и ангельских звучит Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». С Пасхи начинается новый годовой круг чтений Священного Писания. Эти толкования Евангелия на каждый день богослужебного года предназначены для самого широкого круга читателей – для тех, кто только недавно переступил порог храма, кто уже давно в Церкви и кто еще только на пути к ней.

Ин., 1-е зач., 1: 1–17

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца. Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

В Пасху Господню на всех языках человеческих и ангельских звучит Евангелие от Иоанна, которое мы будем слышать в течение сорока дней, до отдания праздника Пасхи и до Пятидесятницы.

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Единородный Сын Божий, Которым Бог говорил в последние дни, говорит сегодня с нами. Прежде чем мир не был, Слово было у Бога и Слово было Бог, Единосущное Отцу и Святому Духу.

Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. От высшего ангела до нижайшего червя ничто не было сотворено Богом Отцом без Бога Сына и Бога Духа Святого. И это – доказательство единственной истинности нашей веры. Творец и Основатель нашей Церкви есть Тот, Кто Творец и Основатель мира. И мы видим, как надежно совершено дело нашего искупления и спасения. Тот, Кто из небытия в бытие нас привел, «не отступил, вся творя, пока не возвел нас к полноте Своего вечного блаженства и Царство даровал нам будущее». Возрадуемся и возвеселимся!

В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. Вся жизнь – от Него. Свет разума и жизнь смысла. И свет Божественного откровения. Свет пасхальной победы над грехом, над диаволом и над смертью. В этот день, который начинается ночью, свет во тьме светит, и тьма не объяла его. И все человечество, находящееся во тьме греха и смерти, до тех пор, пока есть в нем закон совести и стыда, тоже причастно, хотя бы в малой мере, Божиему Слову.

И Церковь, подобно Иоанну Предтече, имя которого означает «благодать Божия», каждый из нас как человек, посланный от Бога, свидетельствует о свете. Свет сам свидетельствует о себе. Свет Христов не нуждается в человеческом свидетельстве. Но тьма мира сего нуждается в нем. И мы, знающие о Воскресении Христовом, подобно стражам в ночи, возвещаем приближение утреннего света для тех, кто нарочно закрывает на него глаза. Мы тоже призваны свидетельствовать о свете, чтобы все уверовали через нас. Не в нас, но во Христа. Чтобы люди смотрели на нас, на нашу жизнь, и приходили через нас ко Христу.

Пасха Христова показывает, какой должна быть наша жизнь ради Бога, ради других людей, ради собственного нашего спасения. Если они свидетельства человеческого не принимают, они станут скоро перед свидетельством Божиим, которое больше нашего. Смерть каждого человека победил Христос, и надо, чтобы все уверовали в Него. И никто не может быть исключен, кроме тех, которые сами исключают себя, вырываясь во тьму из объятий света. Ибо Христос – Свет истинный, просвещающий всякого человека, приходящего в мир. Он в мире был, Он в мир пришел, оставив небесную славу, приобщившись нашей скорбной нищете, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал.

И свои Его не приняли. Это о нас, о людях, сказано. Мы – свои Богу. И особенным образом свои – те, кто веруют в Бога. Не только о ветхозаветном Израиле, но и о нас, христианах, эти слова. Неужели могут быть среди нас те, кто как будто исповедуют Христа, внешне радуются со всеми Его Воскресению, и все-таки не принимают Его?! Святые отцы говорят, что те, кто не хотят расстаться со своими грехами, противятся тому, чтобы Он царствовал над ними, не принимают Его. Те, кому открывается свет благодати Христовой, обещают сегодня стоять даже до смерти за заповедь Его. Примем образ Его благодати и запечатлеем в наших сердцах Его любовь как непоколебимый принцип жизни во всех наших отношениях друг с другом, во всех наших поступках.

Тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, Он дал власть быть чадами Божиими. Эта власть принадлежит всем святым. Это неизреченный дар всем любящим Бога. Мы – те, кто вновь родились сегодня, не от крови, не от хотения плоти, но от Бога. То, что мы получили – не от природы, не по самой величайшей человеческой щедрости. Он дал нам снова узнать, что Слово стало плотью и обитает среди нас, полное благодати и истины, во всех наших обстоятельствах и переживаниях.

Мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца. И от полноты Его все мы приняли благодать на благодать. Так велики, так бесценны сокровища Пасхи. Одно благословение следует за другим, одна радость сменяет другую, и мы еще не можем вместить их все. Благодать Пасхи дается нам, чтобы мы возрастали в благодати, восприняв ее как талант, как десять талантов на весь год, на всю жизнь, на каждый день. И как воск воспринимает отпечаток того, что касается его, так мы изменяемся сегодня во образ Христов.

Закон дан через Моисея (и законом совести и стыда имеет надежду человек), благодать же и истина произошли через Иисуса Христа. Благодать и истина нераздельны. Не может быть благодати без истины и не может быть истины без благодати. В Пасхе Христовой нам дается откровение всех величайших истин, которые только можно постигнуть, и самая безмерная благодать. Христос – истинный Пасхальный Агнец, Которого мы вкушаем сегодня, и истинная манна, которой мы причащаемся.

Протоиерей Александр Шаргунов

http://www.pravoslavie.ru/put/3141.htm

[Александр Васильевич]

О празднике светлого Христова Воскресения.
Часть 1



Событие праздника и его эортологическая динамика

Воскресение Иисуса Христа (греч. аnastasis; лат. resurrectio) – возвращение Иисуса Христа к жизни после Его смерти через распятие на Кресте и после Его погребения. Одноименное название носит установленный в память этого события величайший христианский праздник, именуемый светлым Христовым Воскресением, или Пасхой.

Евангелисты повествуют о крестной смерти Спасителя в пяток, накануне еврейской Пасхи, и о том, как испросивший у Пилата тело Спасителя Иосиф Аримафейский, член синедриона, но тайный ученик Христа, похоронил тело Его в пещере. Но когда по прошествии субботы благочестивые жены пришли ко гробу Спасителя, чтобы помазать тело Его благовониями, они увидели гроб пустым, а во гробе юношу в белой одежде, который сидел на правой стороне. Он сказал: «Не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его здесь нет – Он воскрес, как сказал… Пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите» (Мф. 28: 5–7; также: Мк. 16: 6–7; Лк. 24: 5–8).

В воспоминание смерти Христовой Пасха в Церкви I века праздновалась форме поста. К этому же времени относится и начало формирования Великого поста. А круг праздников Церкви апостольского времени, по-видимому, исчерпывался лишь воскресными днями. При этом положение поста было неустойчивым: одни оставляли его в самый день еврейской Пасхи, а другие – в следующее за ней воскресенье. При этом, по свидетельству Сократа (V в.), совершавшие праздник Пасхи в 14-й день месяца нисана, то есть в один день с евреями, утверждали: так им предписано апостолом Иоанном. Праздновавшие же в следующее воскресенье говорили, что свое обыкновение получили они от апостолов Петра и Павла.

На протяжении II века совершался неуклонный переход к твердым литургическим нормам. Именно в это время устанавливается особое – самостоятельное – почитание годового дня смерти и Воскресения Христова, то есть праздник Пасхи. Следует подчеркнуть следующее обстоятельство: если ранее Пасха осмыслялась как пост в честь смерти Спасителя, произошедшей именно в день еврейской Пасхи, то теперь возникла настоятельная необходимость в соединении с ней и радостного воспоминания о Воскресении Христовом. Это, разумеется, с одной стороны, совсем не сообразуется с пощением, а с другой – соответствует исключительно воскресенью, а не какому-либо иному дню недели.

Неслучайно, что ко II столетию относятся свидетельства о совершенно обособленном времени пасхального поста, который «продолжался где день, где два, где еще дольше; где обнимал промежуток времени в 40 часов»[1].

Важные сведения о первоначальном характере празднования Пасхи содержатся в письме святителя Иринея, епископа Лионского († ок. 202), к Римскому епископу Виктору. Послание написано в связи со спорами о времени празднования Пасхи, начавшимися еще при святителе Поликарпе, епископе Смирнском († 167), которые вызвали ряд соборов. Полемика касалась того, праздновать ли Пасху вместе с иудейской в 14–15-й день первого весеннего лунного месяца или же обособленно – в первое за этим днем воскресенье. В различных местах на данный вопрос смотрели по-разному. В Риме Пасха начала уже приобретать все усиливающуюся радостную тональность, которая требовала особого дня празднования. В Малой Азии же сохранился первоначальный, древнейший взгляд на Пасху, которому вполне отвечала синкретичная дата.

Характерно, что азийцы оканчивали пасхальный пост в день, с которого другие христиане, по святителю Иринею, начинали его, то есть в день еврейской Пасхи. Во время святого Епифания Кипрского († 403) существовала одна ветвь четырнадцатидневников (так называли сторонников празднования Пасхи вместе с евреями 14 нисана), которая одним днем – 14 нисана – ограничивала и предпасхальный пост, и самый праздник Пасхи. Логика была такова: когда естественнее всего было почтить смерть Христову постом, как не в день Его смерти, и когда естественнее всего было праздновать Пасху христианскую, как не в день Пасхи ветхозаветной, прообразовавшей ее?

После святителя Поликарпа защитником малоазийской практики относительно времени Пасхи был Мелитон, епископ Сардийский. Ее противниками являлись Аполлинарий, епископ Иерапольский, Климент Александрийский и святитель Ипполит, епископ Римский. В Палестине, Риме, Понте, Галлии и Греции состоялись соборы, на которых кодифицировали римскую практику. А папа Виктор (около 196 года) и вовсе грозил малоазийцам отлучением.

В III веке Пасха продолжала оставаться скорбно-радостным пощением в честь страданий Христовых. Иными словами, праздник и пост отождествлялись. Это можно считать своего рода эортологическим рудиментом от времени, когда чествование смерти и Воскресения Христова происходило в один день.

Из канонических памятников III века яснее других говорят о Пасхе каноны Ипполита и египетские каноны. По-видимому, они находятся друг с другом в преемственной связи. Однако, несмотря на то, что в обоих источниках Пасха рассматривается как пост в честь страстей Христовых, для первого в ее содержание входит уже и торжественное разрешение от поста в ночь воскресения.

Качественно иной ступенью в развитии пасхального празднования представляется Сирская Дидаскалия, в которой о Пасхе говорится с замечательной трогательностью и воодушевлением. Данный источник весьма отчетливо демонстрирует следующее обстоятельство: в ту эпоху впервые возникают значительные затруднения в определении времени христианской Пасхи и отношения ее к еврейской Пасхе. До этих пор христиане праздновали Пасху одновременно или вслед за еврейской, теперь они не доверяют еврейскому исчислению и устанавливают свою Пасхалию.

Так как христианская Пасха теперь может весьма далеко отстоять по времени от иудейской, требуется, чтобы время праздника определялось заранее. Этим и занимались в III веке святитель Ипполит, епископ Римской пристани, и Дионисий, епископ Александрийский. В IV веке данный вопрос окончательно разрешается Церковью: решено праздновать Пасху в первое воскресенье после пол­нолуния, приходящегося 21 марта или позже. Авторитетные Апостольские постановле­ния, по-видимому, знают уже такое установление.

Кроме того, каноны Ипполита и египетские каноны смотрят на Пасху, прежде всего, как на умилостивительный пост за иудеев, тогда как самое воспоминание страданий Христовых отступает на второй план.

Эти канонические памятники III столетия почти сходятся в определении часа, в который прекращается пасхальный пост. По канонам Ипполита, это делается на заре, по Дидаскалии – в 3-м часу ночи, по Апостольским постановлениям – при пении петухов. Дионисий Александрийский замечает, что в его время в этом отношении еще не было однообразия.

Указанные источники дополняет «Завещание Господа нашего Иисуса Христа», которое говорит, между прочим, о Пасхе в связи с крещением.

Итак, несмотря на известный синкретизм постного и праздничного контекстов, в III веке Пасха в целом приобретает свое нынешнее содержание.

Как известно, IV–V века отмечены прекращением жестоких гонений на Церковь, активизацией богословского знания, бурным развитием разных форм монашеской жизни. Все это самым благоприятным образом повлияло на формирование богослужебного канона.

В этот период становится окончательно решенным вопрос о времени празднования Пасхи. Эта проблема была предметом ожесточенных споров, доходивших до того, что христиане хотя и не расторгали общения, но по причине разногласия проводили праздник печальнее. Несомненно также, что Никейский Вселенский собор и созван был столько же для решения данного литургического спора, сколько же из-за арианской ереси. В послании к Александрийской Церкви соборяне после речи об Арии и мелетианском расколе пишут: «Извещаем вас, что вашими молитвами решено дело и о согласном праздновании Пасхи, так что все восточные братия, прежде праздновавшие Пасху вместе с иудеями, отныне будут праздновать ее согласно с римлянами, с нами и со всеми, которые издревле хранят ее по-нашему»[2]. Император же Константин в связи с этим постановлением отправил особое послание Церквям, в котором говорится: «Признано за благо всем и везде праздновать Пасху в один и тот же день», не вместе с иудеями, виновными в господоубийстве и отцеубийстве, чтобы не быть обязанными им даже в этом, тем более что они заблуждаются и в этом, так как иногда у них оказывается в году две Пасхи; а главное, чтобы не было разногласия касательно такого «праздника веры», относительно времени которого тогда уже царило согласие между Римом, Италией, Африкой, Египтом, Испанией, Галлией, Британией, Ливией и целой Грецией.

Собор потребовал празднования Пасхи в первое воскресенье после весеннего равноденствия. О дне Пасхи ежегодно объявляли особыми окружными посланиями епископы главных городов. Сохранился ряд таких «Пасхальных посла­ний» святителя Афанасия Александрийского. В одном из них указываются границы пасхального круга: «Римляне утверждают, что они имеют преда­ние от апостола Петра, запрещающее Пасхе преступать пределы, с одной стороны, 26 пармути (египетский месяц, соответствующий апрелю; должно быть, 23 апреля), с другой – 30 фаменота (должно быть, 26 марта)»[3].

Таким образом, Никейский собор принял римскую практику празднования Пасхи как повсеместную. Принципиально важно и то, что Антиохийский собор (333) предписывает отлучать от Церкви «совершающих Пасху вместе с иудеями».

Серьезным результатом на означенном хронологическом срезе стало принципиальное повышение статуса праздника Пасхи. Святитель Григорий Богослов называет ее «царицей дней, праздником праздников и торжеством торжеств, превосходящим, как солнце – звезды, не только все человеческие и земные праздники, но и праздники в честь Христа», а святитель Иоанн Златоуст считает «вожделенным и спасительным праздником»[4]. Тогда же сложился обычай, начало которому положил Валентиниан I в 367 году, освобождать в день Пасхи заключенных в тюрьмы, кроме тяжких и закоренелых преступников.

Следствием установленной эортологической субординации стало увеличение празднования Пасхи с одного дня до целой седмицы (в соответствии с неделей страстей Господних). Святитель Иоанн Златоуст проповедовал на этой седмице ежедневно. Император Феодосий Великий запретил в течение всей пасхальной седмицы судопроизводство, а Феодосий Младший – театральные и цирковые представления. Блаженный Августин называет эти дни «восемью днями неофитов» (новокрещенных).

Здесь следует сказать о случае совпадения праздника Благовещения (25 марта) с днем Пасхи (случается 12 раз в течение 532 лет). Устав называет этот день Кириопасхой (Господней Пасхой). Однако само по себе такое совпадение не является достаточным основанием считать Пасху, случившуюся 25 марта, в большей степени Господней Пасхой, чем в какой-либо другой день календаря. Действительная причина появления выражения Кириопасха состоит в том, что древние восточные хронологи, начиная с египетского монаха Анниана (V в.), были твердо убеждены: Господь пострадал 23 марта, а воскрес – 25-го. Такую же точку зрения поддерживает в своей Алфавитной синтагме канонов и знаменитый византийский канонист XIV столетия Матфей Властарь.

Праздник в православном богослужении

Вместе с прояснением эортологического статуса Воскресения Христова формируется, прежде всего, общая структура пасхального бдения, разделяющегося на две части: страстную (канон Великой субботы) и воскресную (пасхальная заутреня).


_{Пасхальная служба в Сретенском монастыре.}

Более того, в Великий пяток совершается вечерня совершенно праздничного типа (со входом, с праздничным порядком ектений: сначала сугубая, а после – просительная), причем с чтением Апостола и Евангелия, что делается на вечернях только трижды: на Пасху, Рождество Христово и Крещение. Утреня же Великой субботы характеризуется не только праздничной структурой (в ней есть великое славословие) – она по своей торжественности уступает только пасхальной утрене. Кроме того, на ней поется целый ряд воскресных песней: тропари «Егда снизшел еси», «Ангельский собор», воскресный седален «Гроб Твой, Спасе», два воскресных прокимна и аллилуиарий из стихов псалма 67 «Да воскреснет Бог».

Без сомнения, в таком содержании и композиции видны следы древней церковной практики, когда празднование Пасхи совершалось в вечер того дня, который был постом в воспоминание распятия Господня и который назывался Пасхой. Однако разрешение этого поста в ночь после субботы с III столетия обставляется теперь чрезвычайно торжественно.

Немало сведений о богослужебном формуляре содержит «Завещание Господа нашего Иисуса Христа», уже упоминавшееся нами, хотя многие сообщаемые этим памятником указания не совсем ясны. Начиналось грустно-радостное торжество с Великого четверга, когда совершалась – с исключительной торжественностью и специфическими обрядами (важнейшие из которых – возжжение светильника и пение «Аллилуия») – евхаристия, но какая-то особенная, может быть, без приобщения. С этого же дня оставлялись – на всю Пятидесятницу – коленопреклонения (как и ныне оставляются с вечера среды). Пятницу и субботу проводили в самом строгом посте и непрестанных дневных и ноч­ных службах, совершавшихся с особым благолепием. Причем они характеризовались чрезвычайно длинными чтениями (паремии), которые перемежались таким же количеством песней (ср. с нынешним порядком чтения паремий в Великую субботу). В субботу после торжественного заклинания крестились оглашенные. Особенной продолжительностью отличалось бдение в ночь после суб­боты. На этом бдении или вслед за ним совершалась пасхальная евхаристия, которая ввиду того, что к ней готовились двухдневным постом, и ввиду того, что за ней приобщались впервые новокрещенные, получала исключительное значение: она обязательно вкушалась до принятия другой какой-либо пищи и преподавалась решительно всему телу Церкви, почему дары рассылались и отсутствующим[5] (эта практика была прекращена Лаодикийским собором, правилом 14).

Непременной принадлежностью Пасхи в IV столетии считалось, как и в III веке, бдение в ночь ее. Его средоточием, как и в предыдущий период, было крещение оглашенных.

Структура всенощного бдения в целом остается той же. Она состоит из молитв и прошений, то есть утрени, чтения закона, пророков и псалмов – литургии оглашенных, крещения огла­шенных. Это все происходило «до пения петухов». После, по прочтении Евангелия (должно быть, о Воскресении Христовом) и соответствующей беседы, с молитвою об обращении Израиля, бдение, а с ним и пасхальный пост, оканчивались. А далее, вероятно, следовала евхаристия с агапой.

Подобную архитектонику пасхальное бдение имело, например, в Иерусалиме. «Пасхальное бдение совершается так же, как у нас, только здесь прибавля­ется еще следующее: дети, восприявшие крещение, одетые так, как они вы­шли из купели, ведутся вместе с епископом в (храм) Воскресения… Поется одна песнь, затем епископ произносит молитву за них и потом идет с ними в большую церковь (Мартириум)… Там совершается то, что обыкновенно бывает и у нас (продолжается пасхальное бдение и литургия), и по совершении приношения бывает отпуст. И после отпуста бдения в большой церкви тотчас с песнопениями идут в Воскресение, и там вновь читается место из Евангелия о Воскресении; бывает молитва и опять… там епископ совершает приношение (литургию; две литургии, как и в Великий четверг)… Отпуст бдения в этот день бывает в тот час, как и у нас», – сообщала аквитанская паломница[6].

Надо сказать, что пасхальное бдение отличалось особым обилием освещения. Святитель Григорий Богослов говорил: «Сегодняшний (свет) преславнее и превосходнее, ибо вчерашний свет был предвозвестником восстающего великого Света и как бы радостным предпразднством его, сегодня же празднуем самое Воскресение, не ожидаемое еще, но уже бывшее и собрав­шее к себе всю вселенную»[7].

Последние слова показывают, что самый праздник Пасхи отсчитывался с утра – с разрешения поста по окончании бдения.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Что касается пасхальной седмицы, то в Иерусалимской Церкви, по свидетельству паломницы Этерии, наиболее торжественные службы были в первые три дня Пасхи и в восьмой, поскольку в эти дни служба была в Мартириуме, откуда литания шла в храм Воскресения; в остальные дни служили по очереди в других церквах: в среду – на Елеоне, в четверг – в Воскресении, в пяток – на Сионе, в субботу – у креста. Ежедневно в послеобеденное время бывала литания с участием новокрещенных детей и монахов на Елеон, на котором, видимо, совершалась вечерня или какая-то служба вместо нее в двух местах: в пещере и на Имвомоне, откуда лития шла в храм Воскресения уже «в час светильничный».

В первый же день Пасхи и в восьмой (в Фомино воскресенье) эта торжественная послеобеденная служба или вечерня, совершавшаяся в трех местах, получала особую прибавку – литанию на Сионе, где служилась настоящая вечерня (тоже, впрочем, не названная так, но более похожая на вечерню): пелись песни, приспособленные ко дню, произносилась молитва, читалось Евангелие о Фоме (то есть о событии, происшедшем именно на месте службы), при этом в первый день Пасхи только до слов «Не иму веры», а на восьмой – все чтение. Затем полагались молитвы над верными и оглашенными. Оканчивалась служба в 2 часа ночи (то есть в 7 часов вечера).

Таким образом, начиная с IV века, вырабатываются уставы пасхальной службы, достигшие полноты к X столетию. Основной особенностью богослужения становится его исключительная праздничность, достигаемая непрерывным пением. При этом чтения, обычные для вседневных служб, – кафизмы или Шестопсалмие, опускаются.

Существовало два непохожих друг на друга типа пасхального богослужения. Первое, предназначенное для мирских церквей, сводилось к пению псалмов или стихов из них (антифонов), иногда с припевом на каждом стихе, к произнесению молитв и ектений, а также к чтениям из Ветхого и Нового Завета. Второй тип богослужения в основных чертах напоминает нынешний.

Первоначально, в соответствии с иерусалимским обычаем, практиковалось только псалмопение, а к концу IV столетия к нему начинает присоединяться так называемое тропарное пение.

Появившиеся позднее канон и стихиры Пасхи принадлежат великому гимнографу VIII века преподобному Иоанну Дамаскину, однако в основу их положены, скорее всего, более древние произведения, в том числе принадлежащие святителям Григорию Богослову и Григорию Нисскому. В древнейших славянских Триодях встречается Пасхальный канон святителя Андрея Критского, однако в богослужении греческой и славянских Церквей он с течением времени был замещен творением преподобного Иоанна Дамаскина.

По Святогробскому уставу XII века, в Иерусалиме на самом месте Воскресения Христова господствовал тип богослужения, близкий к современному. Канон «Волною морскою» пелся пред вечером и лишь впоследствии по практическим соображениям приблизился к времени пасхальной заутрени. Все молящиеся должны были покинуть храм Гроба Господня вечером в Великую субботу. Во всех церквах города гасились огни.

Клир собирался в патриархии в зале заседаний, где, по облачении в белые одежды, патриарх сидя раздавал свечи, иподиакон кадил и орошал предстоящих розовым маслом. Затем в предшествии священника с крестом патриарх, перед которым несли две свечи и лампаду, с духовенством шел к храму Воскресения, остававшемуся с конца последней литургии запертым. Эта лития совершалась при пении стихиры, глас 8-й, «Ангел Твой, Господи, Воскресение возвестивый» и кондака «Аще и во гроб». Когда процессия подходила к запертым главным дверям храма, на приглашение диакона «Благослови, владыко» старший иерей творил возглас «Слава Святей», патриарх запевал радостным гласом «Воскресения день», правый хор – «И просветимся торжеством, и друг друга обымем» – трижды; патриарх – «Рцем, братие» и т.д., клир – «Христос воскресе», патриарх – стихи «Да воскреснет Бог», «Яко исчезает дым», «Сия врата Господня», «Сей день, егоже сотвори Господь». Далее происходил диалог между патриархом и привратником внутри храма, составленный из слов 23-го псалма: на обращение «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь Славы» следовал вопрос «Кто есть сей Царь Славы?», а затем стихи 7–10. На слова первосвятителя «Отверзите мне врата правды, вшед в них, исповемся Господеви» двери отворялись.

Утреню и литургию служили в храме Воскресения «безраздельно» – без перерыва. В самом начале утрени патриарх в сопровождении архидиакона входил в кувуклию Гроба Господня, а выходя оттуда, возглашал: «Радуйтеся, Христос воскресе!» Сразу же пред ним падали ниц девственницы и почтенные старицы (служившие при Гробе для каждения и умащения его ароматами), называвшиеся мироносицами (по чести они считались выше диаконис). Они пели патриарху многолетие и кадили ему (не исключено, что мироносицы служили и при Великой церкви – Святой Софии в Константинополе). Затем следовал канон в нынешнем составе, начинаемый патриархом («радостным гласом»). «Предваривший утро» и кондак с икосом пелись хором и соло певцом. После икоса следовало «Воскресение Христово» трижды; перед «Плотию уснув» возглашалось «Свят Господь». На хвалитех после современных стихир исполнялись еще четыре других, 1-го гласа, а затем уже – «Пасха священная»(стих «Да воскреснет Бог» – после первой стихиры). После «Христос воскресе» пелся тропарь «Днесь спасение миру». Архидиакон произносил ектению и следовали два прокимна: «Рцыте во языцех» и «Царство Твое, Христе Боже, Царство всех веков». Далее архидиакон велегласно возглашал «Яко Свет миру и Живот и Воскресение», главный певец – «Воскресни, Господи Боже мой». А после читалось Евангелие от Марка, зачало 70 («Минувши субботе»), затем шли Слава, и ныне: и евангельская стихира. При чтении Евангелия на солее по обе стороны Гроба Господня стояли и кадили его два диакона с кадильницами и два иподиакона с подсвечниками. Далее патриарх читал Огласительное слово святителя Иоанна Златоуста. Причем архидиакон предварял чтение возгласом «Вонмем», а диакон переводил его на арабский язык.

Таким же образом, как в самом начале утрени, патриархом и клиром после «Вонмем» пелась стихира «Воскресения день». А дальше бывало христосование, произносилась ектения и молитва и совершался отпуст.

На литургии в начале до антифонов полагался входной стих «Ангел Твой, Господи, иже Воскресение». После входа с Евангелием следовали «Христос воскресе», Слава, и ныне:, кондак. Евангелие читал патриарх и повторял архидиакон по статиям. Вместо Херувимской исполнялась стихира 8-го гласа «Воскресл еси, Христе, от гроба». Во время преложения даров пелись стихиры «Пасха священная». Причастен представлял собой длинное песнопение 5-го гласа «Ангели взыграйте», которое заканчивались тропарем «Христос воскресе». Полагалась особая заамвонная молитва – в ней исчислялись благодатные дары праздника, содержались прошения о принятии Богом наших славословий и о сохранении властей, воинства и народа. После клир с пением кондака «Аще и во гроб» входил во Гроб Господень, где и бывал отпуст.

Обратимся теперь к Пасхальному уставу Великой церкви – Святой Софии Константинопольской, роль которой после разрушения Иерусалима и его святынь в 614 году существенно повысилась. Важно и то, что царьградская практика оказывала влияние на богослужебные традиции других Церквей, в том числе и Русской, вплоть до начала XV века.

По этому уставу утреня начиналась пением четырех антифонов. Затем шли непорочны (псалом 118) и тропарь 3-го гласа «Смущаемей твари и раздираемей завесе, яже во аде верей и врата Сотрый, воскресл еси, яко силен». Все это совершалось в притворе. По вхождении в храм пелась песнь пророка Захарии и псалом 50 с тропарем «Днесь спасение миру бысть, поем Воскресшему из гроба». После утрени было чтение из Апостола.

На литургии пелись те же антифоны, что и сейчас, только к первому поочередно исполнялись припевы «Молитвами Богородицы» и «Молитвами святых». Причем исполнялись не четыре стиха, а целый псалом. К псалму 67 добавлялся, как и ныне, припев «Христос воскресе»; после входного стиха – припев «Елицы во Христа». Прокимен и аллилуиарий дошли до настоящего времени, но к прокимну полагался и 2-й стих: «Да речет убо дом Израилев». Евангелие читалось Патриархом и архидиаконом, повторявшим за патриархом статий. Херувимскую пели трижды. Специфичными для Великой церкви были пение на пасхальной утрене великого славословия, вход с Евангелием и чтение его после славословия.

Нужно оговорить и следующие факты: полунощница в Великую субботу служилась не всегда. Например, Студийский устав ее вовсе не предполагает. На предпасхальной вечерне пели три стихиры Великой субботы.

Из пасхальных обычаев Православной Церкви



Остановимся на некоторых пасхальных обычаях Православной Церкви.

Пасхальное красное яйцо символизирует искупление человеческих грехов жертвенной кровью Спасителя. В одной русской рукописи XVI века из собрания библиотеки Московской духовной академии говорится следующее: «Яйцо применено ко всей твари: скорлупа – аки небо, плева – аки облацы, белок – аки воды, желток – аки земля, а сырость посреде яйца – аки в мире грех. Господь наш Иисус Христос воскресе от мертвых, всю тварь обнови Своею кровию, якож яйцо украси, а сырость греховную иссуши, якоже яйцо изгусти»[8].

Обычай дарить на Пасху красные яйца, по церковному преданию, начат святой Марией Магдалиной, которая, придя в Рим для проповеди Воскресения Христова, подарила красное яйцо императору Тиверию со словами: «Христос воскресе!» О древности обычая свидетельствует такой факт: он сохранился в сообществах, еще в V–VI веках отпавших от Православия: у армян, маронитов и яковитов.

Освящение яиц и сыра, совершаемое с тем, чтобы телесное утешение и подкрепление начинались по благословению Церкви, также имеет древние корни. В уставе обители святой Анастасии близ Солуни (X в.) написано: «Читается также молитва на благословение яиц и сыра, и игумен, целуя братию, раздает им яйца и говорит: ”Христос воскресе!” Так мы приняли от святых отцов, которые сохранили сие обыкновение от самых апостольских времен»[9].

Необходимо сказать несколько слов об артосе – освященном хлебе в виде большой просфоры, выпекаемом с изображением Креста (без Спасителя) или с образом Воскресения Христова. Артос в продолжении всей Светлой седмицы занимает в храме самое видное место, вместе с иконой Воскресения Господня, и в заключение пасхальных торжеств раздается верующим.

Его употребление начинается с самого начала христианства. В сороковой день по Воскресении Господь Иисус Христос вознесся на небо. Ученики и последователи Христовы находили утешение в молитвенных воспоминаниях о Господе, они припоминали каждое Его слово, каждый шаг и каждое действие. Когда сходились на общую молитву, они, вспоминая Тайную вечерю, причащались тела и крови Христовых. Готовя обыкновенную трапезу, они первое место за столом оставляли невидимо присутствующему Господу и полагали на это место хлеб. Подражая апостолам, первые пастыри Церкви установили в праздник Воскресения Христова полагать в храме хлеб как в видимое выражение того, что пострадавший за нас Спаситель сделался для нас истинным хлебом жизни.

На артосе изображен крест, на котором виден только терновый венец, но нет Распятого – как знамение победы Христовой над смертью, или изображение Воскресения Христова. С артосом соединяется и древнее церковное предание, что апостолы оставляли за столом часть хлеба в долю Пречистой Матери Господа в напоминание постоянного общения с Ней и после трапезы благоговейно делили эту часть между собой. В монастырях этот обычай носит название чина о панагии, то есть воспоминания о Всесвятейшей Матери Господа. В приходских церквях этот хлеб Богоматери вспоминается раз в год в связи с раздроблением артоса.

Освящается артос особой молитвой, окроплением святой водой и каждением в первый день святой Пасхи на литургии после заамвонной молитвы. Артос полагается на солее, против царских врат, на уготованном столе или аналое. После освящения артоса аналой с артосом ставят на солее пред образом Спасителя, где артос лежит в течение всей Святой седмицы. Его сохраняют в храме всю Светлую седмицу на аналое пред иконостасом. Во все дни Светлой седмицы по окончании литургии с артосом торжественно совершается крестный ход вокруг храма. В субботу Светлой седмицы по заамвонной молитве читается молитва на раздробление артоса, он раздробляется и в конце литургии при целовании креста раздается народу как святыня.

(Окончание сдедует)

Георгий Битбунов

_______________________________

[1] Скабалланович М.Н. Толковый Типикон. М., 2004. С. 65.

[2] Там же. С. 258.

[3] Там же. С. 259–260.

[4] Там же. С. 260.

[5] Там же. С. 124–126.

[6] Там же. С. 261.

[7] Там же. С. 261–262.

[8] Цит. по: Последование во святую и великую неделю Пасхи и во всю Светлую седмицу. М., 2007. С. 171–172.

[9] Там же. С. 172.

___________________________

http://www.pravoslavie.ru/put/34763.htm

[Александр Васильевич]

О празднике светлого Христова Воскресения.
Часть 2


_{Сошествие во Ад. Фреска церкви святого Георгия в Курбиново. Сербия}

Святоотеческая экзегеза праздника

Святоотеческое наследие, посвященное Воскресению Спасителя, напрямую связано с апостольской традицией. Уже на рубеже I и II веков в древнейшей евхаристической молитве, помещенной в Дидахе, первые христиане благодарят Отца Небесного за «бессмертие», которое Он «открыл через Иисуса, Сына Своего». В это же время священномученик Игнатий Богоносец выступает против уходящего корнями в гностицизм докетизма, отрицавшего реальность физического тела Иисуса Христа и, соответственно, признававшего Его страдания и воскресение мнимыми. Христос, подчеркивает священномученик Игнатий, «пострадал истинно, как истинно и воскресил Себя, а не так, как говорят некоторые неверующие, будто Он пострадал призрачно. Сами они призрак»[1]. Апеллируя к евангельским фактам явления воскресшего Христа, он указывает, что Христос по Воскресении ел и пил с учениками, «как имеющий плоть, хотя духовно был соединен с Отцом». Он, по словам священномученика Игнатия, давал апостолам осязать Себя, чтобы те убедились, что Он «не дух бестелесный».

Хранителем апостольского Предания о Воскресении Иисуса Христа обнаруживает себя священномученик Поликарп, епископ Смирнский. В Послании к филиппийцам он пишет о Христе, «Который претерпел за грехи наши самую смерть, но Которого воскресил Бог, расторгнув узы ада» (Ср.: Деян. 2: 24).

Особое внимание святоотеческая мысль обращает на выражение «первенец из умерших», которым апостол Павел именует воскресшего Христа (1 Кор. 15: 20, 23). При этом святые отцы соотносят это выражение с именованием «последний Адам», данным тем же апостолом Иисусу Христу (1 Кор. 15: 45). Сравнивая вслед за апостолом двух Адамов (см.: 1 Кор. 15: 21–22, 45, 47–49), священномученик Ириней, епископ Лионский, отмечает, что Христос как новый Адам «возглавил все человечество, даруя нам спасение, так что потерянное нами в Адаме… мы опять получили во Христе Иисусе»[2]. Как возглавивший человеческий род, Христос, по священномученику Иринею, может быть назван «Главою», Которая «воскресла из мертвых», а человечество – «телом», «совокупляемым посредством связей» (см.: Еф. 4: 15–16) с этой «Главой» и совоскресающим вместе с Ней.

Размышляя над Воскресением, святые отцы задаются вопросом: какая участь ожидала бы человечество, если бы христианство не увенчалось Воскресением его Основателя? По мысли святителя Григория, епископа Нисского, человечество в таком случае лишилось бы самого главного – высшего смысла своего существования. Если смерть не побеждена Христом и «есть предел жизни», «если нет Воскресения, то из-за чего труждаются и любомудрствуют люди», вступая в борьбу со злом и с аномалиями окружающего мира? Если мертвые не воскресают, «станем есть и пить, ибо завтра умрем!» (1 Кор. 15: 32). Святитель Лев Великий писал: «Народ Божий должен осознать, что он является новой тварью во Христе, и бодрствуя понять, Кем новая тварь воспринята и Кого она воспримет. Обновившееся да не возвращается к шаткой ветхости; да не оставляет своего дела взявшийся рукою за плуг, но да простирается к сеемому и не взирает на оставленное. Никто да не впадает снова в то, откуда восстал, но хотя бы из-за плотской слабости доныне лежал в некоторых болезнях, пусть проявит твердую решимость исцелиться и подняться. Ведь таков путь спасения, и таково подражание Воскресению, совершенному Христом, чтобы, так как на скользком пути этой жизни различные ошибки и падения не прекращаются, следы шествующих перенеслись от зыбкой почвы на твердую».

Сознавая, что иметь крепкую, непоколебимую веру нелегко, святые отцы предлагают идти к ней через образы Воскресения, наблюдаемые в окружающей природе. «Господь, – пишет священномученик Климент, епископ Римский, – постоянно показывает нам будущее воскресение, коего начатком соделал Господа Иисуса Христа, воскресив Его из мертвых». Образы Воскресения священномученик Климент усматривает в смене дня и ночи, в появлении новых побегов из брошенного в землю зерна, в распространенном в то время мифологическом сказании о птице Феникс, из согнивающего тела которой рождается червь, превращающийся затем в новую птицу.

Глубокий и всесторонний богословский анализ тайны Воскресения дает святитель Афанасий I Великий. В объяснении этой тайны он выходит далеко за рамки христологии и использует учение о Боге – Творце мира, о природе человека, о грехе. Перед ним стоял один из главных вопросов сотериологии: кто и как мог победить смертность человеческой природы? Хотя сам святитель признавал потенциальную смертность этой природы еще до совершения ею греха, однако, когда эта смертность из потенциальной стала реальной, происшедшая катастрофа оказалась столь значительной, что преодолеть ее мог лишь Тот, Кто всемогуществом сотворил мир «из ничего» Своим Словом. Это же Слово, как «Отчий образ», воссоздает человека, и Он же, как «источная жизнь», воскрешает смертного, становясь, следовательно, «начатком общего воскресения». Воскресение Христа коренным образом меняет значение смерти в судьбе человека. Трагедия смерти преодолена, мы теперь «по причине смертности тела разрешаемся уже только на время… да возможем унаследовать лучшее воскресение». Смерть страшна только вне Христа; «умирающих как погибших» оплакивают не имеющие надежды на воскресение. Для христиан же «смерть побеждена и опозорена Спасителем на Кресте, связана по рукам и ногам». Поэтому «все ходящие во Христе» попирают ее и даже смеются над ней.

Блаженный Исихий пишет: «Какими словами воздам приветствие гробу, порождающему жизнь, могиле, свободной от тления, нетлению же гостеприимной, чертогу тридневному, упокоившему жениха, покою брачному, воздвигшему супругу неистленной после свадьбы? Мертвого удерживает гроб, пред Богом сотрясается земля; мертвым Его объявляет тело, Богом – чудо; мертвым – погребение, Богом – Воскресение, мертвым – слезы жен, Богом – слова ангелов. Как мертвого погребал Его Иосиф, но, погребенный как человек, Он как Бог обезоружил смерть. И вновь как мертвого стерегли Его воины, но, как Бога завидя, вострепетали привратники ада».

Для святителя Кирилла, епископа Иерусалимского, Воскресение Иисуса Христа – это «диадема победы над смертью», сменившая терновый венец и увенчавшая Христа в момент Его Воскресения. В факте Воскресения Христова святыми отцами отмечаются две самые главные истины: человеческое естество, воспринятое Спасителем, воскресло «силой обитающего в нем и соединившегося с ним Божества» и «перешло в состояние нетления и бессмертия», «отложив тление со страстями».

Победа Христа над смертью в святоотеческих творениях обычно изображается через Его победу над адом. Воскресший Христос, говорит святитель Григорий Богослов, «отразил жало смерти, сокрушил мрачные затворы унылого ада, даровал свободу душам». Используя образный язык, преподобный Иоанн Дамаскин уподобляет смерть хищной рыбе, которая, подобно аду, заглатывает грешников.

Ад, по мысли святителя Иоанна Златоуста, «посрамлен» сошедшим в него Господом, «умерщвлен», «низложен», «связан». Он же, пожалуй, ярче других выразил всеобъемлющую радость, которой пронизано светлое Воскресение Христово: «Все, все войдите в радость Господа своего! И первые, и последние, примите награду; богатые и бедные, друг с другом ликуйте; воздержные и беспечные, равно почтите этот день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! Трапеза обильна, насладитесь все! Телец упитанный, никто не уходи голодным! Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости!»

Иконография праздника


_{Жены-мироносицы у Гроба Господня. Миниатюра из Евангелия и Апостола. XI в.}

Обычно иконами Воскресения Христова называли те, где изображалось сошествие во ад или явления Христа по воскресении, а также явление ангела мироносицам у гроба Господня.

Евангельский сюжет «Жены-мироносицы у гроба Господня» был чрезвычайно популярен во всех видах искусства – как в монументальной живописи (мозаика и фреска), так и в книжной миниатюре и прикладном искусстве. Популярность сюжета обусловлена его значением во всей евангельской истории: жены-мироносицы, нашедшие гроб пустым, являются первыми свидетелями Христова Воскресения. Победа над смертью и радость совершившемуся, которую благовествует ангел мироносицам, – вот что привлекало христианских мастеров и побуждало вновь и вновь изображать это событие.

Одним из древнейших памятников, в котором встречается сцена «Жены-мироносицы у гроба Господня», является роспись стен дома 232 года в Дура-Европос (Северная Месопотамия), приспособленного под христианскую капеллу. Одна из комнат служила баптистерием. Иконографическая схема сцены довольно проста, изображение лишено деталей: три женщины направляются к еще закрытому саркофагу, представленному весьма условно. Головы мироносиц из Дура-Европос покрыты, сами жены одеты в длинные, спадающие складками одежды. Каждая из них несет дары в левой, согнутой в локте руке, что подчеркивает мотив шествия и приношения.


_{Жены-мироносицы у Гроба Господня. Аворий. Ок. 400 г. (Баварский национальный музей, Мюнхен)}

На плакетке из слоновой кости, хранящейся в Мюнхене (так называемый Бамбергский аворий; ок. 400 г.), рассматриваемый сюжет располагается под сценой Вознесения. Три святые жены изображены в правом нижнем углу, перед храмом Гроба Господня, стоящим на груде камней, на которой восседает ангел в виде юноши без крыльев. Двери храма закрыты. В целом здание восходит к античным образцам, можно без труда установить его связь с римскими мавзолеями, архитектура которых повлияла на христианские центрические храмы и мемориальные постройки. По сторонам от храма стоят двое стражей. Один из них спит, его лица не видно; у другого стража в характерной римской одежде в левой руке – копье, напоминающее о прободении ребра Спасителя после распятия. На заднем плане за храмом изображено дерево, на толстых ветвях которого сидят и клюют плоды две птицы. Для передачи диалога между ангелом и мироносицами мастер Бамбергского авория прибегнул к античному жесту речи (поднятая рука с двумя прямыми пальцами).

Изображение жен-мироносиц зачастую располагается не только вместе с Вознесением, но и с другими сюжетами, иллюстрирующими последние события в земной жизни Христа. Так, например, оно соседствует с другими евангельскими сценами на ампуле Монцы (VI в.) и на оборотной стороне расписной крышки реликвария из Санкта Санкторум (VI в., Ватикан). В обоих памятниках мироносицы стоят не перед пещерой, где, по тексту Евангелия, Иосиф Аримафейский положил тело Иисуса: место погребения Спасителя показано на крышке реликвария в виде ротонды, а на ампуле Монцы – в виде прямоугольного храма с колоннами и шатровым покрытием, увенчанным крестом.

В Миланском диптихе, который, по-видимому, представлял собой оклад синодика, рассматриваемая сцена включена в более обширный цикл, повествующий о конечных событиях евангельской истории. Весь диптих – это последовательный рассказ о событиях Страстной седмицы на одной створке и о явлениях воскресшего Господа на второй. На первой части диптиха изображено «Омовение ног ученикам», «Предательство Иуды», «Взятие под стражу», «Возвращение Иудой тридцати серебряников», повесившийся на дереве Иуда и, наконец, закрытый гроб Господень, который стерегут четверо римских стражей в шлемах, со щитами и копьями. Эта спокойная и неповествовательная сцена получает дальнейшее развитие на второй части диптиха. Вверху изображен открытый гроб (показан в виде поставленных друг на друга двух цилиндрических объемов), из-за него выглядывает римский страж, второй стражник, убегая, в страхе оглядывается назад. Перед гробницей – сидящий на камне ангел с нимбом, обращающийся к двум мироносицам с помощью того же жеста, что и на Бамбергском авории. Ниже располагается «Явление Христа женам-мироносицам». Завершает вторую часть диптиха сцена «Уверение Фомы».

Среди ранних памятников также следует отметить так называемый диптих Тривульчи из Мюнхена (кон. IV в.). Поле плакетки разделено горизонтальной орнаментальной рамой. Изображенная вверху гробница представляет собой ротонду с куполом на прямоугольном основании, над ней ангел и вол – символы евангелистов Матфея и Луки, в середине, перед гробницей, – стражи. На первый взгляд кажется, что воины уснули, но их позы слишком неестественны для сна: один из них припал на правое колено, не опираясь на копье, и, кажется, вот-вот упадет, у другого за спиной развевается плащ, но никакого движения в этом не чувствуется – время будто остановилось, застыло. Внизу возле приоткрытой двустворчатой двери на камне сидит ангел, показанный, как и на Бамбергском авории, в виде юноши без нимба и крыльев. Две мироносицы изображены не идущими ко гробу и не беседующими с ангелом, но припадающими к ногам посланника Божия. Благодаря этому композиция динамична. За спиной одного из стражников на фоне храма Гроба Спасителя изображено ветвистое дерево с плодами. В этом памятнике Воскресение Христово по смыслу связано с воскрешением Лазаря, которое изображено в верхних филенках дверей храма Гроба Господня.

К ранним памятникам IV века относится также плакетка, хранящаяся в Британском музее. Гробница изображена уже как покинутая Спасителем: одна дверная створка открыта, из-за неоткрытой створки, украшенной львиной головой с кольцом в зубах, виднеется саркофаг. Видимо, святые жены еще не знают о свершившемся: их мягко склоненные головы и руки, поднятые к лицу, передают чувство печали. Здесь художник так же, как и в Дура-Европос, показал сам факт прихода женщин ко гробу, но не получение ими вести от ангела. Однако зритель уже знает, что Христос воскрес, – он видит приоткрытые двери.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

В мозаике церкви Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне (VI в.), отличающейся лаконичностью и отсутствием деталей, постановка фигур почти фронтальна, обе мироносицы показаны одинаково, акцент сделан на их больших выразительных глазах. Ангел, сидящий на камне, держит в руках жезл. Гроб Господень изображен вновь в виде ротонды, что соответствовало историческим реалиям того времени: над местом погребения Христа действительно находился центрический храм, не сохранившийся до наших дней. Изображенный в этой мозаике круглый в плане храм имеет купол, поддерживаемый коринфскими колоннами, и круглую базу. Вход в него открыт.

Совсем иной тип изображений святого гроба по форме и стилю встречается на ампулах Монцы. Они изготавливались непосредственно в Иерусалиме и лишены античной основы. Поскольку техника их изготовления примитивна, изображения условны, лишены заднего плана и деталей, то о копировании художниками внешнего облика сооружения говорить не следует. Архитектура Гроба на ампулах имеет различные варианты, но в целом сводится к тому, что сооружение представляло собой близкий к квадрату прямоугольник с треугольным фронтоном, который венчает крест. Иногда оно имело античные колонны с базами и капителями, иногда вход в гробницу был показан в виде двустворчатых дверей с решеткой.

В книжной иллюстрации наиболее ранний пример иконографии Воскресения содержит не принадлежавшая константинопольскому мастеру рукопись на сирийском языке, известная под названием Кодекс Рабулы (586). Миниатюра расположена под многофигурным детализированным распятием. Весь фон миниатюры покрывают пальмы, означающие, вероятно, сад Иосифа Аримафейского. В центре композиции расположена ротонда с античными колоннами и вычурным куполом. Из ее полуоткрытых внутрь дверей сияют три пучка света, поражающие стражников, двое из которых уже лежат на земле, а третий падает. Слева от гробницы сидит на неком прямоугольном низком постаменте ангел с золотым нимбом, с крыльями, в светло-голубой тунике. Одна из святых жен, с нимбом, держит в руках фляжку, наполненную ароматами, другая (без нимба) держит сосуд в виде лампады, в которой горит огонь. Справа от гробницы две жены припадают к ногам явившегося им по воскресении Христа.

Интересный вариант сцены представлен в постиконоборческой рукописи – Хлудовской Псалтири (IХ в.). На листе с текстом псалма 43 изображена гробница в виде небольшой ротонды, слева от которой представлен ветхозаветный царь и пророк Давид, а справа – две плачущие святые жены. Это иллюстрация на 24-й стих псалма: «Восстани, вскую спиши Господи? Воскресни и не отрини до конца». На этом же листе, рядом с текстом 27-го стиха («Воскресни, Господи, помози нам и избави нас имене ради Твоего») еще раз изображается гробница, рядом с которой стоят мироносицы. Эти сцены иллюстрируют лишь ожидание Воскресения, жены еще не знают о нем, фигура ангела-благовестителя отсутствует. По смыслу эта трактовка близка к характеру предпасхального богослужения Православной Церкви в Великую субботу.

Интерес к диалогу персонажей в рассмотренных памятниках обусловлен его значением: Божий посланник впервые благовествует Воскресение мироносицам, посылая их с этой радостной вестью к апостолам и всем людям. В Пармском Евангелии из Палатинской библиотеки (кон. ХI в.) лист разбит орнаментальной рамой на четыре ячейки, в которых располагаются «Положение во гроб», «Явление ангела женам-мироносицам», «Вознесение» и «Сошествие Святого Духа на апостолов». Важно отметить, что ангел сидит на большом мраморном, судя по показу фактуры, прямоугольном сидении, указывая не на пелены Христа, виднеющиеся в пещере, а на маленькие фигурки попранных воинов.

Иконографически близка Пармской рукописи миниатюра из синаксаря Захария Валашского (перв. четв. XI в.), где показан не храм Гроба Господня, а пещера. Ангел сидит на высоком прямоугольном сидении, показанном в обратной перспективе; он обращается к женам, одна из которых смотрит на свою спутницу.

Любопытным памятником является византийский металлический оклад реликвария, хранящийся в Лувре и датирующийся ХII столетием. Фигура ангела с нимбом вписана в силуэт горы, в которой находится пещера. Ангел правой рукой указывает на погребальные пелены, в левой – держит жезл. На окладе две святые жены стоят слева от вестника Воскресения. Изображения упавших у входа стражей повреждены и сохранились в плохом состоянии. Сцена сопровождена многочисленными греческими надписями – цитатами из Евангелия и Октоиха, располагающимися в раме, а также над головами ангела и мироносиц, над пеленами и над поверженными воинами. Надпись, располагающаяся над ангелом, является 6-м стихом главы 28 Евангелия от Матфея: «Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь».

Похожая иконографическая схема прочно утверждается и в миниатюре. Она встречается в Псалтири королевы Мелисенды (1135–1139), в Евангелии 1059 года из монастыря Дионисиат на Афоне. В этой же рукописи сюжет встречается еще дважды.

В этих памятниках, датируемых после Х века, изображается не ротонда Гроба Господня, а пещера, куда, как говорит Евангелие, Иосиф Аримафейский положил Тело Спасителя. Возможно, это изменение в иконографии сцены связано с перестройкой Эдикулы после ее разрушения в 1009 году – гроб Господень больше не будет изображаться в антикизированных архитектурных формах. Уходят из привычной для ранних памятников иконографической схемы раннехристианские символы – деревья с птицами, виноградные лозы.


_{Жены-мироносицы у гроба Господня. Явление Христа женам-мироносицам. Роспись Спасо-Преображенского собора Мирожского мон-ря в Пскове. Рубеж 30-40-х гг. XII в.}

Фресковый ансамбль Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря в Пскове датируется 1130–1140 годами. Рассматриваемая нами сцена располагается на восточной стене северного рукава подкупольного креста. Фрески северного рукава креста посвящены Христовым Страстям. В верхнем регистре в люнетах здесь располагаются сцены «Распятие» и «Оплакивание», доминирующие над остальными росписями. Масштабное «Сошествие во ад» располагается над «Женами-мироносицами у гроба Господня». В единое пространство художник помещает две сцены – «Явление ангела у гроба» и «Явление воскресшего Христа».

В XIII веке этот сюжет встречается в ансамбле росписи грузинского монастыря Кинцвиси (первая половина века) и в знаменитых росписях Милешево (датируются временем до 1228 г.). В первом памятнике стиль фресок более восторженный и эмоциональный, в Милешево же композиция носит уравновешенный и величественно-спокойный характер. Оба этих настроения по-разному передают евангельскую радость Воскресения.

В изображениях на окладе Евангелия из Лувра и во фресках Мирожа, Кинцвиси и Милешева и других прослеживается единая общая иконографическая схема данного сюжета. Изографы акцентировали внимание, прежде всего, на Божием посланнике, увеличивая его в размерах, и его жесте, указующем в этих памятниках не на храм Гроба Господня, не на пещеру (кроме оклада), а на погребальные пелены Христа, что служит прямой иллюстрацией на слова ангела: «С мертвыми что ищете яко человека? Видите гробныя пелены, тецыте и миру проповедите, яко воста Господь».

Различные иконографические варианты рассматриваемой сцены будут встречаться позже в русском искусстве: см., например, фреску церкви на Волотовом поле в Новгороде.

Многообразие рассмотренных выше памятников свидетельствует о популярности евангельского сюжета о женах-мироносицах. Его распространению во многом способствовало паломничество к святому Гробу, а также то, что этот сюжет нес христианам великую радость Воскресения Христова. Данная тема стала излюбленной в православном искусстве, особенно на Руси.


_{Сошествие во Ад. Монастырь св. Екатерины на Синае. XII в.}

Иконография «Сошествия во ад» как образа Воскресения Иисуса Христа получила сложившуюся форму к X веку. Наиболее ранние примеры известны по миниатюрам из Евангелия от Иоанна, читающегося на Пасху. Спаситель, окруженный сиянием славы, с крестом в левой руке, сходит в темную пещеру ада и выводит Адама и Еву из гробов в виде саркофагов. По сторонам изображены ветхозаветные праведники, на первом плане – пророк Давид и царь Соломон. В пещере ада лежат сорванные с петель двери, запоры, железные вереи. Рядом с Христом изображается указывающий на Него святой Иоанн Предтеча со свитком в руке. См. также: кафоликон монастыря Осиос Лукас в Фокиде (Греция; 30-е гг. XI в.), церковь Успения Богородицы в Дафнии (ок. 1100), складень XII века из монастыря великомученицы Екатерины на Синае и другие.

Литературной основой композиции «Сошествие во ад» являются апокрифические тексты; наиболее полное отражение в иконографии получили «Евангелие Никодима» и «Слово Евсевия о сошествии во ад святого Иоанна Предтечи». «Евангелие Никодима» составлено от лица воскресших сыновей праведного Симеона Богоприимца, которые, как и все ветхозаветные праведники, находились в аду и были свидетелями предшествовавших событий и самого сошествия во ад Спасителя. Ад в этом повествовании действует как персонаж, разговаривающий с сатаной. Воскрешение праведного Лазаря встревожило ад, опасающийся, что Христос разрушит его темницы. Ад укрепил железными вереями свои двери, но сошедший туда Спаситель сорвал двери, сокрушил все запоры и осветил темные от века пространства. Перечисляя пророков и праведников, бывших в аду, автор рассказывает и о том, что происходило в раю во время Воскресения Христа, о том, как Он вручил крест разбойнику, о разговоре с Ним пророков Еноха и Илии. В «Слове Евсевия о сошествии во ад святого Иоанна Предтечи» рассказывается о проповеди, которую святой Иоанн Креститель принес в мрачные обители, о неприятии этой проповеди грешниками и о радости праведников. Диалоги святого Иоанна Предтечи с пророками находят отражение в надписях на свитках в руках пророков.

В конце XIV столетия иконография Пасхи, основанная на апокрифических повествованиях, обогащается мотивами, почерпнутыми из аскетической литературы; количество персонажей увеличивается. В ореоле вокруг Христа изображаются ангелы со светильниками, с названиями добродетелей и с копьями, которыми они поражают демонов в пещере ада; над демонами написаны названия пороков, побеждаемых соответствующими добродетелями; над ореолом – ангелы с крестом, в пещере – ангелы связывают сатану. Следовательно, Воскресение Христово изображается как победа над смертью и ее причиной – грехом.

В XVII столетии получает распространение усложненная иконография праздника, где помимо «Сошествия во ад» изображается «Восстание Христа от гроба» и ряд сцен от страстных сюжетов до Вознесения. Как и в ранневизантийских памятниках, в этих композициях на первый план выходит историческое повествование. Христос, окруженный ореолом славы, изображается дважды: над открытым гробом с пеленами и сходящим в ад[3].


_{Воскресение Христово. Александр Кузнецов, 1898 г.}

В дальнейшем композиция «Сошествие во ад» вытесняется композицией «Восстание Христа от гроба». Следуя западноевропейским гравюрным и живописным образцам, художники изображают обнаженного Христа в препоясании, с флагом в руке, парящего над гробом в окружении облачного сияния.

Георгий Битбунов

[1] Игнатий Богоносец, священномученик. Послание к смирнянам // http://christianity.shu.ru/Texts/ignatius/smirn.htm.
[2] Здесь и далее творения святых отцов цитируются по: http://www.paskha.ru.
[3] Квливидзе Н.В. Воскресение Иисуса Христа. Иконография // см.: Православная энциклопедия. Т. 9. М., 2005.

_________________________

http://www.pravoslavie.ru/put/34774.htm

[Александр Васильевич]

«Ставроанастасима» – крестовоскресные слова

Здесь собраны отрывки из различных слов преподобного Симеона Нового Богослова, которые объединены одной темой – страданий и воскресения нашего Спасителя.


_{Прп. Симеон Новый Богослов}

Бог заушается от никчемного раба, а ты не хочешь потерпеть этого от такого же страстного человека, как сам? Стыдишься стать подражателем Бога – как же тогда будешь соцарствовать с Ним и сопрославляться в Небесном Царстве, если не терпишь своего брата?

I. О КРЕСТЕ

Христос, Иисус,
Спаситель и Царь всего – свет;
хлеб Его пречистой Плоти – свет;
чаша Его честной Крови – свет;
Его воскресение – свет;
Его лицо – свет;
Его руки, пальцы, уста – свет;
Его глаза – свет.

(3-е Богословское слово)

В рае от мужа произошла жена – мать всех родившихся от земли.

В Церкви верных от жены родился муж – Христос Бог наш – начало и жизнь всех возрождающихся духовно верой в Него.

Там – дерево познания добра и зла, ставшее причиной смерти первородителей, когда они вкусили от его плода. Здесь – дерево креста, где Христос – второй Адам и Бог – был пригвожден в руки за руки Адама, которые прикоснулись к плоду, и в ноги за ноги, которые спешили навстречу преслушанию.

И если Адам, попробовав плод того дерева, стал причиной смерти и проклятия для всех, кто от него произошел, то Христос и Бог, вкусив желчи и испив уксуса, избавил их от проклятья, освободил от смертного тления и всем верующим в Него даровал вечную жизнь, дав им возможность уже в этом мире жить равноангельным сообществом.

(2-е Нравственное слово, 7)

Когда кто-нибудь вложит в свой ум, какие страдания претерпел за него бесстрастный по природе Сын Божий: предательство ученика, оковы, претерпленные Им от хулителей, то, как Его волочили подобно злодею, предали как преступника Пилату, как Он был заушаем от раба и молча принимал осуждение на смерть (Пилат говорит Ему: Мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? (Ин. 19,10)), затем бичевание, осмеяние, оскорбления, багряницу, трость, которой богораспинатели били Его по пречистой главе, терновый венец и крест, который нес на Себе содержащий Своим словом миры, – когда задумается над тем, как Он был выведен за город на Лобное место, когда Его окружили палачи и воины вместе с толпой, следовавшей за Ним с тем, чтобы посмотреть на зрелище, как Ангелы ужасались с неба, а Бог и Отец видел единосущного, единопрестольного и единочестного Сына, понесшего все это от нечестивых иудеев, вспомнит, что Он был повешен на кресте обнаженным, пригвожденным в руки и ноги, прободенным копьем в ребро, напоенным желчью и уксусом, и все это Он не только терпеливо претерпел, но и молился за своих распинателей, – как не возлюбит Его всем своим сердцем?

(1-е Нравственное слово, 11)

Христос называется тельцом потому, что как рога высоко поднимает крест, на котором враги распяли и умертвили Его и которым Он наносит врагу смертельную рану.

(1-е Нравственное слово)

Подражай своему Христу и Богу. Пострадай и ты за свое спасение, как Он пострадал за тебя.

Услышь, как связанного Господа волочат подобно убийце и злодею, как унижают Его перед Пилатом, как Он принимает пощечину от раба, как Его заключают в темницу, как выводят из темницы, как Он влачится воинами и как Пилат предает Его народу, говоря: Возьмите Его вы и распните (Ин. 19,6).

Рассуди, что терпит, предавшись в их руки, Тот, Кто находится превыше всех небес и содержит все в Своей руке: Его толкают в разные стороны, бьют кулаками, заушают, осмеивают, бичуют, а затем ведут в преторию, раздевают – Того, Кто непостижим для всей твари и даже Серафимов, – привязывают к столбу и дают сорок ударов, что означает осуждение на смерть.

Что дальше? Его, издеваясь, облачают в красную хламиду, дают пощечину и спрашивают:

Кто ударил Тебя?

Его увенчивают тернием, поклоняются Ему, издеваются, плюют на Него и с насмешкой говорят:

Вот, Царь Иудейский, – затем опять одевают Его в Его одежду, обвязывают шею веревкой и влачат на смерть. Его заставляют нести крест, и, дойдя до места мучения, Он видит, как воздвигают этот крест. В это время Его оставляют друзья и ученики. Затем Его вновь раздевают и прибивают ко кресту; солдаты пригвождают руки и ноги, поднимают крест, поят Его желчью, прободают ребро, разбойник хулит Его, а толпа смеется над Ним, говоря:

Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого;.. сойди с креста (Мф.27,40).

Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него (Мф. 27,42).

И после всех этих страданий Он благодарит и молится за Своих распинателей, пока, наконец, не предает души в руки Своего Отца.

(6-е Огласительное слово)

Господь и Бог наш Иисус, ни в чем не провинившись, был заушаем для того, чтобы грешники, которые будут подражать Ему, не только получали оставление своих грехов, но и становились через послушание сопричастниками Его Божества.

Он был Богом и стал ради нас человеком. Был заушаем, поругаем и распинаем. И всем тем, чем пострадал бесстрастный по Божеству, Он как бы учит и говорит каждому из нас:

«Если хочешь, человек, стать богом, удостоиться вечной жизни и жить вместе со Мной – то есть всего того, чего не достиг твой праотец (Адам), ибо стремился к этому злым путем,– смирись, как и Я смирился за тебя, избегай самонадеянности и демонской гордости, прими заушения, пощечины; претерпи их до смерти и не стыдись.

Если ты постыдишься претерпеть за Мои заповеди что-либо из этого, как Я, Бог, претерпел за тебя, то и Я посчитаю для Себя за стыд, чтобы ты был рядом со Мной во время славного Моего пришествия, и скажу Своим Ангелам:

«Этот постыдился исповедать Меня из-за Моего уничижения и не соизволил оставить мир, чтобы стать подобным Мне. Сейчас же он обнажился тленной славы, тогда как Я прославился в бессмертной славе Отца Моего, и Мне стыдно даже видеть его. Итак, бросьте его снаружи:

Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, – будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа (Ис. 26,10).»

Трепещите, люди, убойтесь и терпите с радостью оскорбления, которые Бог претерпел за наше спасение. Бог заушается от никчемного раба, а ты не хочешь потерпеть этого от такого же страстного человека, как сам? Стыдишься стать подражателем Бога – как же тогда будешь соцарствовать с Ним и сопрославляться в Небесном Царстве, если не терпишь своего брата? Если бы и Он не захотел стать человеком для тебя и оставил бы тебя до сего дня лежать в падении, то не был бы ли ты сейчас на дне ада, несчастный, с неверными и злочестивыми?

Но что скажем тем, кто оставил все и стал нищим ради Царства Небесного?

Брат, ты обнищал и уподобился Господу Христу и Богу своему. Ты видишь, как Тот, Кто находится превыше всех небес, живет и соизменяется вместе с тобой. То есть на всем духовном пути человека Господь всегда пребывает рядом с ним, как бы восходя вместе с ним «от славы в славу». Вот, вы идете вдвоем, кто-то встречает вас на пути жизни, дает пощечину твоему Владыке, дает и тебе. Владыка не прекословит, а ты отвечаешь тем же? – «Да, – говорит, – потому что Он сказал заушавшему Его:

Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? (Ин. 18,23)» -

Однако Он сказал это не противореча, как тебе кажется, но так как Сам

не сотворил греха, и не обрелось лести в устах Его.

Он сказал эти слова для того, чтобы не показалось, будто раб справедливо ударил Его, говоря:

Так отвечаешь Ты первосвященнику? (Ин. 18,22),– будто Он действительно согрешил, но чтобы доказать Свою невиновность. Мы же, виновные во множестве грехов, не подобны Ему.

Далее, несмотря на то, что Он претерпел намного больше этого, не проронил и слова, но молился за Своих распинателей.

Он, хотя Его и осмеивали, не раздражался, а ты ропщешь?

Он терпит оплевания, пощечины и бичевания, а ты не можешь потерпеть и одного жесткого слова?

Он принимает крест, боль от гвоздей и бесчестную смерть, а ты не можешь совершить смиренное служение?

Так как же тебе стать сообщником в Его славе, если ты не можешь быть сообщником в Его бесчестной смерти? Воистину напрасно оставил ты свое богатство, если не несешь своего креста, то есть не терпишь нападения всех искушений. Из-за этого ты остаешься на дороге жизни один, и, к сожалению, отделяешься от сладчайшего своего Владыки и Бога!

(26-е Огласительное слово)

II. О КРЕСТЕ И ВОСКРЕСЕНИИ

Как от ребра, то есть от женщины, на все тело, то есть на весь человеческий род, передалось проклятие, так опять через ребро, то есть через Господне тело, всему человечеству передалось благословение. Поэтому Он сошел во Ад, чтобы Его присутствие и спасение достигло также тех Святых, которые жили до Его пришествия на землю, чтобы соединить всех от века усопших Святых с теми Святыми, которые будут до скончания века; именно поэтому Он расположился во гробе, чтобы смертью Своего собственного тела сделать соучастниками в жизни и вечном воскресении ранее усопшие тела.

(2-е Нравственное слово, 2)

Поэтому я говорю и не перестану повторять, что тот, кто не стал подражателем в страстях Христовых через покаяние и послушание и не соделался соучастником Его смерти, не будет также соучастником в духовном воскресении и не получит Святого Духа. Потому что воскресение происходит через Святого Духа. И я не имею в виду воскресения тел, которое произойдет в конце мира (когда вострубит Ангел и воскреснут мертвые тела), но духовное возрождение и воскресение, которое каждый день совершается в духовно мертвых душах. Именно его дарует через Святого Духа Тот, Кто единожды умер и воскрес. Он Сам воскресает посредством всех и во всех тех, кто живет достойно, и совоскрешает души, которые свободно и с верой умерли вместе с Ним, уже здесь даруя им Царство Небесное.

(6-е Огласительное слово)

Бог всяческих пришел в теле на землю для того, чтобы преобразить и обновить человека и благословить всю тварь, которая была проклята из-за человека.

Прежде всего Он оживотворил душу, которую принял, и, обессмертив ее, обожил. Его же пречистое и Божественное тело, хотя и было обожено, оставалось тленным и вещественным, потому что несомненно тленным и вещественным является тело, которое ест и пьет, устает и потеет, связывается и избивается, поднимается на крест и пригвождается. Все это суть свойства тленного тела. Поэтому оно умерло и было положено во гроб мертвым. Однако после Его воскресения воскресло и тело: нетленное, духовное, все божественное и все как бы нетелесное. Именно поэтому Он не тронул печатей гроба при выходе, но беспрепятственно входил и выходил через закрытые двери.

Однако почему вместе с душой Он не соделал нетленным и тело, которое принял? – Потому, что и Адам, вкушая запретный плод, сразу же после падения умер душой, тогда как телом – через много лет. Поэтому и Христос сначала воскресил, оживотворил и обожил душу, которая была наказана епитимьей смерти, а потом позаботился и о теле, которое, согласно древнему определению, через смерть возвращалось в землю, дав ему нетление через воскресение. И не только это, но также спустился во ад, освобождая из темницы души заключенных там cвятых и переводя их в место упокоения и невечернего света. Тел же их Он не воскресил, но оставил в гробах до общего воскресения.

Итак, то таинство, которое совершилось для всего мира согласно домостроительству воплощения Христова, оно же самое происходило в каждом cвятом и происходит в каждом верном доныне. Потому что, принимая дух Владыки и Бога нашего, мы делаемся сопричастниками Его Божества; вкушая же Его непорочную плоть, то есть пречистые Таинства, мы все воистину во всем становимся Христовыми и Его родственниками. Таким образом, теперь мы по благодати подобны человеколюбцу Богу и Владыке нашему, обновленные и измененные в душе, нетленные и воскресшие из мертвых, какими были раньше.

Преподобный Симеон Новый Богослов

Перевел Сергий Говорун

http://www.pravoslavie.ru/put/1437.htm

[Александр Васильевич]

«Ставроанастасима» – крестовоскресные слова.
О Воскресении

Братья и отцы, пришла Пасха, радостный день воскресения Христова, причина всякой радости и ликования, которые переживаются либо один раз в год, либо каждый день и постоянно – теми, кто постигает таинственный смысл праздника. Радость и ликование пришли и наполнили наши сердца, освобождая от трудов всечестного поста, совершенствуя и утешая наши души.



Поблагодарим же Господа, Который вывел нас из моря поста и провел с радостью к пристани Своего воскресения.

Давайте исследуем, в чем состоит тайна воскресения Христа и Бога нашего, которое совершается непостижимым образом с теми, кто этого желает, как Христос погребается в нас, как во гробе, и как соединяется с нашими душами и воскресает, совоскрешая и нас.

Христос и Бог наш, будучи повешен на кресте, распял на нем грех мира и, вкусив смерти, сошел в преисподняя ада. Как некогда, восходя из ада, Он вернулся в пречистое Свое тело, от которого вовсе и не отлучался, немедленно воскрес и после этого с великой славой и силой взошел в Небеса, точно так же и сейчас, когда мы выходим из мира и входим, подражая страданиям Господним, во гроб покаяния и смирения, Он Сам сходит с небес, входит в наше тело, как во гроб, соединяется с нашими духовно мертвыми душами и воскрешает их. Тем самым тому, кто совоскрес с Ним, Он предоставляет возможность видеть славу Его таинственного воскресения.

Воскресение и слава Христова, как мы уже говорили, есть наша собственная слава, поскольку Тот, Кто усвоил Себе человеческое естество, действует в нас так же, как действовал и Сам. Воскресение души есть ее соединение с жизнью. Точно так же, как мертвое тело не может ожить, если не примет в себя живой души и не смешается с нею несмешанно, так и душа не может ожить сама, если неописуемо не соединится с Богом, Который есть подлинная вечная жизнь. То есть она мертва до тех пор, пока в познании, созерцании и чувстве не соединится со Христом, – пусть при этом она остается невещественной и бессмертной по своей природе.

Большинство людей верит в Воскресение Христово, однако очень мало кто ясно видит его. А те, которые не увидели его, не могут поклониться Иисусу Христу как Святому и Господу. И священнейшее песнопение, которое мы ежедневно имеем на устах, не говорит: «В Воскресение Христово веруя…»,– но что? – «Воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу единому безгрешному». Как же Дух Святой понуждает говорить нас, будто мы видели то, чего на самом деле не видели, так как Христос воскрес один раз тысячу лет назад (Эти слова написаны в XI веке – прим. пер.), но и тогда никто не видел как Он воскрес? Может, Святой Дух хочет, чтобы мы говорили ложь? – Нет, конечно, но то, что Он побуждает нас исповедывать, есть истина. Ибо Воскресение Христово совершается внутри каждого верующего, и не единожды, но всегда, когда Сам Владыка Христос воскресает внутри нас, облекается в благолепие и сверкает молниями нетления и Божества. Светоносное присутствие Духа указывает нам на Воскресение Христово и удостаивает нас увидеть Самого Воскресшего. Поэтому мы и говорим:

Бог Господь и явися нам (Пс. 117,27).

Итак, когда кому открывается воскресший Христос, тогда Он всегда является перед его духовными очами. Потому что, когда Он приходит к нам через Духа Святого, воскрешает нас из мертвых, оживляет и дает нам благодать видеть Его внутри себя всецело.

(13-е Огласительное слово)

Преподобный Симеон Новый Богослов

Перевел Сергий Говорун

http://www.pravoslavie.ru/put/1440.htm

[Александр Васильевич]

О Пасхе

Данные отрывки взяты из 1, 2, 6, 66 и 73 слов «Катихизиса» преп. Феодора Студита



Братья и отцы, страдания Господа нашего Иисуса Христа имеют силу рождать в наших душах трезвение всегда, когда мы размышляем о них, однако особенно в настоящие дни, когда они осуществляются постепенно одно за другим: совещание о предании смерти, взятие под стражу иудеями, суд перед Пилатом, осуждение, заушения, оплевания, поругание, надсмеяние, распятие, пробивание рук и ног, напоение уксусом, прободение ребра и много другого, чего не может подобающим образом описать не только человеческий, но и все ангельские языки.

О великая и сверхчудесная тайна! Солнце увидело происходящее – и угасло, узрела луна – и померкла, почувствовала земля – и сотряслась, ощутили камни – и расселись. Итак, если бездушные и бесчувственные стихии склонились и изменились от страха Господня и зрения совершаемого, то останемся ли в эти дни рассеянными и равнодушными мы, удостоенные мысли, за которых умер Христос? Как мы, будучи бессмысленнее животных и бесчувственнее камней, можем оставаться в стороне от происходящего? Нет, братья мои, нет! Но стяжаем же боголепное трезвение, прольем слезы, изменимся добрым изменением и умертвим свои страсти.

Разве не видно, сколькими страданиями побуждает нас к этому Божественная любовь? Был ли кто-нибудь когда-нибудь заключен в тюрьму за своих друзей или пожертвовал ли собою за своих любимых? А наш благой Бог не одно и не два, но мириады страданий претерпел за нас осужденных. И так как Святые не имели ничего, чем бы могли воздать за эту любовь, то приносили Ему свои тела и кровь, становясь подвижниками и мучениками и воспевая песнь Давида:

Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? (Пс.115:3)

Эту песнь, братья, повторяем непрестанно и мы, работая Господу с неутолимым чувством любви. И неустанно стремимся к вышним, чтобы стать подражателями Христа и Святых.

***

Вот и наступило Святое Воскресение. Будем внимательны, чтобы нам провести этот праздник светло и боголепно, потому что это Пасха – первый и величайший дар Божьего домостроительства. С помощью благоговения обуздаем свое тело так, чтобы, хотя и переменится пища, не изменилось наше духовное состояние.

Душа радуется приходу Пасхи, потому что она несет ей покой и облегчение от множества трудов.

Почему же мы с таким нетерпением ждем Пасхи, которая приходит и уходит? Не праздновали ли мы ее множество раз и раньше? И эта придет и уйдет – в настоящем веке нет ничего постоянного, но дни наши проходят как тень, и жизнь бежит подобно тому, как скачет гонец. И так до тех пор, пока мы не достигнем конца настоящей жизни.

Что же,– спросит кто-нибудь,– не нужно радоваться Пасхе? – Нет, наоборот, давайте радоваться ей намного больше – но той Пасхе, которая происходит каждый день. Что это за Пасха? – Очищение грехов, сокрушение сердца, слезы бдения, чистая совесть, умерщвление земных членов: блуда, нечистоты, страстей, недобрых желаний и всякого иного зла. Кто удостоится достичь всего этого, тот празднует Пасху не один раз в году, но каждый день. Однако тот, кто не имеет перечисленного, но является рабом страстей, неспособен участвовать в празднике. Как может праздновать имеющий богом чрево, или разжигающийся от плотских желаний, либо одержимый сребролюбием, раб тщеславия и пленник иных страстей? Однако я верю, братья, что вы не таковы. Наша жизнь ничто иное, как приготовление к празднику: псалмопение сменяется псалмопением, познание познанием, поучение поучением, молитва молитвой – подобно некоему кругу, который ведет и соединяет нас с Богом.

О, сколь прекрасна монашеская жизнь! Сколь блаженна и треблаженна! Итак, братья, поспешим навстречу Пасхе и будем праздновать ее всякий раз как можно лучше, умерщвляя страсти и воскрешая добродетели, подражая Господу, Который

пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1Петр.2:21)

Вместе с воскресением и тварь, сбрасывая с себя зимнюю угрюмость, как некую омертвелость, вновь расцветает и оживает. И вот мы видим землю позеленевшей, море успокоенным, животных скачущими и все изменяющимся на лучшее.

Я неслучайно сказал об этом. Мне хочется подчеркнуть, что если даже бездушное и не имеющее разума настолько сопразднует пресветлому воскресению и украшает его, то сколь более нам, удостоенным иметь разум и быть образом Божиим, нужно украшать себя и благоухать! Истинное благоухание Христово есть тот, кто непрестанно украшается добродетелями, в чем нас убеждает апостол, говоря:

Ибо мы Христово благоухание Богу (2Кор. 2:15)

Добавим также, что и Адам до того, как пал, был благоуханием Богу, украшенным бессмертием и нетлением и пребывающим в небесных созерцаниях. Поэтому он, как некое благоуханное и многоцветное лимонное дерево, был насажден в раю.

Будем и мы, братья, благоухать духовным благоуханием, которым каждый из нас, подобно искуснейшему парфюмеру, может соделать себя, собирая добродетели. Это благовоние благословенно; это благовоние приятно Богу; это благовоние привлекает Ангелов и отвращает демонов.

***

Когда проходит Пасха и заканчивается праздник, да не думаем, что закончились радость и празднование, потому что мы имеем возможность радоваться и праздновать постоянно. Как такое может быть? – Это возможно, если мы всегда имеем в себе живую память страстей Спасителя нашего Христа, то есть что Господь славы был распят за нас, сошел во гроб и воскрес в третий день, совоскрешая и сооживляя нас, так что мы можем сказать вместе с апостолом: Уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня (Гал.2,20).

В этом заключается для нас смысл таинства: умереть для мира и жить только для Бога. Итак, необходимо и после Пасхи бодрствовать, молиться и трезвиться, плакать и просвещаться, каждый день вольно умирать, постоянно отчуждаясь от тела и усваивая себя Господу, умерщвляя плотские желания.

Не говори: Четыредесятница уже закончилась. – Для подвизающегося Четыредесятница продолжается всегда. Не говори: я уже много лет подвизаюсь и теперь немного отдохну. – В этой жизни нет отдыха. Не говори: я уже состарился в добродетели и ничего не боюсь. – Всегда существует опасность падения. Сатана многих состарившихся в добродетелях в один момент повергал в грех. Так что

кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть (1Кор.10:12)

Поэтому необходима осторожность и умеренность как во сне, так и в еде, в питье и всем остальном, чтобы тело порабощалось и не повергало нас – подобно дикому жеребенку, перекусившему узду, – в пропасть греха.

Если же когда-нибудь мы и падем от невнимания, тогда немедленно воззрим на распятого Иисуса и Господа славы, – и исцелится душа наша. Как некогда и израильтяне, когда их жалили ядовитые змеи, взирали на медного змея и исцелялись. Вам известно, что лукавые помыслы жалят как змеи, внося в душу яд, который нужно сразу же удалять, потому что, если он останется в душе, нам грозит смерть.

Кроме того, вы сами видите, как весна рождает в человеке кровь и желания.

Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти (Гал.5:17)

и если побеждает одно, терпит поражение другое. Итак, будем внимательны, чтобы наша душа не порабощалась плотью, но торжествовала над ней. Бегун не считается победителем, если пробежит одну или две стадии, но весь путь. И нам недостаточно подвизаться только в течение Четыредесятницы или Пятидесятницы, потому что, если не проживем всю свою жизнь в подвиге, избегая ловушек дьявола, не получим венца победы.

Поэтому, братья мои, продолжим добрый подвиг, будем еще проливать пот, стяжая добродетели, еще больше будем закалять плоть, порабощать тело, обращать в бегство страсти,

всегда нося в теле мертвость Господа Иисуса (2Кор.4:10)

И пусть не прекращаются воспоминания о Пасхе лишь потому, что праздник уже прошел, но да всегда имеем перед собой спасительные страсти нашего Господа, Его распятие, погребение, воскресение, чтобы непрекращающейся памятью о них пребывать нам непорабощенными страстями.

Вся наша жизнь с надеждой взирает на вечную Пасху, потому что настоящая Пасха хотя и велика и важна, является, как говорят Святые Отцы, лишь образом той Пасхи. Сия празднуется в один день и проходит, а та – вечна.

Ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прошлое прошло (Апок.21:4)

Там вечные радость, веселие и ликование, там глас празднующих, лик торжествующих и созерцание вечного света. Там блаженная трапеза Христа с изобилием вечных благ.

Памятуя обо всем этом, Святые мужественно претерпевали все страдания, вменяя лишения в счастье, тесноты в утешение, мучения в наслаждение, подвиги в наслаждение, смерть в жизнь.

И мы, стремясь к той вечной Пасхе, благодушно и мужественно перетерпим – прошу вас, братья, – настоящее, и наш Благодетель и Владыка Бог, если мы верно будем работать Ему до конца, удостоит нас насладиться той вечной и небесной Пасхи, которой да насладятся все благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, распятого и погребенного и воскресшего, Его же есть сила и слава, со Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков.

АМИНЬ

Преподобный Феодор Студит

http://www.pravoslavie.ru/put/1439.htm

[Александр Васильевич]

Слово в день Святой Пасхи



Христос Воскресе!

Мы прощены, мы спасены и ис­куплены — Христос воскресе! В этих двух словах все сказано. На них основана наша вера, наша надежда, любовь, христианская жизнь, вся наша премудрость, просвещение, Святая Церковь, сер­дечная молитва и вся наша будущность. Двумя этими словами унич­тожены все бедствия человеческие, смерть, зло и дарованы жизнь, блаженство и свобода! Какая чудодейственная сила! Можно ли ус­тать повторять: Христос воскресе! Может ли надоесть нам слушать: Христос воскресе!

Но все ли мы понимаем истинное значение этих двух слов: Христос воскресе! Что значит: Христос воскресе? Ведь Христос вос­крес не сегодня, не вчера, а много, много веков тому назад. Кто же в наше время может сомневаться, что Христос действительно вос­крес на третий день по смерти? Никто! А потому, что же мы свиде­тельствуем, отвечая на привет «Христос воскресе!» словами «Воис­тину воскресе»? Свидетельствуем ли мы только нашу веру или еще другое?

Христиане должны участвовать в самом Воскресении Христа. «Аще же Христос не воста, суетна вера наша» (1 Кор. 15,17), — го­ворит святой апостол, и, следовательно, мы празднуем величайший христианский праздник — всех праздников праздник, ибо на Вос­кресении Христовом основано само христианство. Но должно ли состоять это празднование лишь в соблюдении церковного устава и в одном нашем присутствии в храмах? Где же внутренний, духов­ный смысл праздника? Одно воспоминание о великом мировом со­бытии, Воскресении Христовом, может ли принести нам спасение? Нет, христиане должны участвовать в самом Воскресении Христа! Как участвовать? Таинством покаяния и причащения Святаго Тела и животворящей Крови Спасителя, дабы соединиться с Ним — вос­кресшим Искупителем. В дни Великого поста, в дни покаяния, очи­щения и возрождения мы должны обновить свои сердца, дабы вос­крес в них Христос. Поэтому, кто не участвовал в самом Воскресении Христовом, тот не разумеет и не вмещает в себя ис­тинное значение этих слов «Христос воскресе!» и ответа «Воистину воскресе!»

Воскресение Христа в нас, в наших сердцах доказывается также не одним ответом «Воистину воскресе!» Оно подтверждается радо­стью о Господе и доказывается любовию ко Христу. Кто любит, тот понимает любовь Божию и не сомневается в ней. Но вспомните, возлюбленные братья и сестры, нашу недавнюю исповедь, как вы каялись в том, что иногда ропщете на Бога, сомневаясь в Его мило­сердии, как вы обвиняли Господа в своих незаслуженных скорбях и непосильных страданиях, даже в нежелании услышать ваши молит­вы! Вспомните, как, живя в грехе, вы были склонны считать Госпо­да немилосердным, глухим и слепым к вашим горю и нуждам! Но теперь, воссоединившись со Христом, сознали ли вы, что Он — Бог Любви, Бог милующий, а не наказующий? Если вы действительно сознали эту истину, то, несомненно, поняли Бога в Его помышле­нии, полюбили Господа от чистого сердца, Христос воскрес в вас, и можете теперь сознательно ответить на радостный привет христи­анский «Христос воскресе!» — словами «Воистину воскресе!» Аминь.

Священномученик Серафим (Чичагов)

http://www.pravoslavie.ru/put/1704.htm

[Александр Васильевич]

Страдание и Воскресение Христово



Блажен, кто придет и с изумлением будет взирать на борьбу Иосифа, одержавшего победу. Когда пламенем дышали против него красота безумия и льстивый голос срамоты, смежил он глаза свои и угасил пламень красоты, заградил слух свой и посрамил ласкательство безрассудной; и совлекшая с него ризу облекла его славой. Благословен столь Укрепивший его и Даровавший ему такой венец, что и Ангелы возглашают победу его!

Блажен, кто войдет и увидит в ковчеге обитель мира; увидит, что вместе живут лев и вол, агнец и волк, и змея подле голубя, и воробей подле ястреба и чувствуют, что связано и побеждено их зверство, а не естество. Благословен Тот, Кто и связал и, разрешая, показывает, что все, что ни есть, сотворено Им из ничего!

Блажен, кто входит и видит в церквах миролюбивые сонмы; видит, что благодать изгнала и истребила распри, гордость и раздор. Все мужи стали, как члены единого тела; все жены между собой, как сестры, и как носящие одно ярмо. И между нами да воссияет единодушие — это зерцало мира. Благословен Чистый, еще в ковчеге представивший нам чистые образы!

Три лепоты приводят в удивление и веселят взор в месяц Нисан (март), в который воссиял в воскресении и прославился Единородный. Земля одевается разнообразными цветами, воздух наполняется разнородными птицами, небо облекается светлыми лучами. Как скорбью облекались они при смерти Его, так великолепием облекаются в день воскресения Его.

Приносит поклонение Сыну год, отец всех месяцев, источник дней, часов и минут. Месяцы славословят Господа месяцев. Год чествует Его в лице возлюбленного своего Нисана, как Рахиль, в лице Иакова, поклонилась Иосифу, который был образом Сына и которому поэтому поклонились солнце и луна — владыки лет.

В полнолуние Нисана агнец одержал победу в Египте и извел угнетенных. Столп огненный и облачный радовал народ Божий и указывал ему путь. В полнолуние Нисана истинный Агнец помрачил солнце Своей славной смертью. И поскольку отступники так превратно воздали за то, чем должны были Правде, то Дух Святой сокрушил народ сей.

Различны между собой и два агнца, и две Пасхи, и Египетская, и Сионская. В Пасху Египетскую истреблены язычники и спасены Евреи, в Пасху Сионскую спасаются язычники, а искореняются обрезанные.

Радостен свет сего полнолуния. Опечалено было полнолуние Нисана помрачением солнца, но радостно стало полнолуние его среди язычников, потому что светлы стали праздники их.

В месяц Нисан Господь наш уплатил долги ветхого Адама; в месяц Нисан за пот Адамов проливал Он пот, за древо Адамово восприял Крест Свой; за день шестой шестой же день Своим захождением возвратил разбойнику рай. Вероятно, и месяц падения Адамова был Нисан. Как день смерти Господней соответствует дню падения Адамова, так прилично, чтобы и месяцы соответствовали друг другу.

Преподобный Ефрем Сирин

Преподобный Ефрем Сирин. Избранные творения

http://www.pravoslavie.ru/put/2249.htm

[Александр Васильевич]

Пасха нетления



Прислушайтесь к торжествующим напевам Церкви! Не во дни только Святой Пасхи, но и во все великие праздники вы многократно услышите слово: нетление. Все дело спасения рода человеческого в церковном живом богословии изображается как дарование нетления. Значит, нам недоставало нетления. Мы находились в состоянии тления. Синаксарь во Святую и Великую неделю Пасхи, конечно, читают только в монастырях, да и то не во всех. А между тем вот как там определяется богословски значение празднуемого события: «В той [день] с небесе сошед, во утробу Девы вселися; и ныне из адовых сокровищ человеческое естество все исхитив, на небеса возведе и к древнему достоянию приведе нетления». Здесь замечательны две подробности: Пасха ставится рядом с событием Христова Рождества и нетление называется древним достоянием.

Прислушиваясь к церковным песнопениям, все больше и больше убеждаешься, какими идейными сокровищами богаты они, как важны они для настоящего православного жизнепонимания. Наши школьные курсы догматики, преподаваемые с семинарских и академических кафедр, в этом отношении стоят неизмеримо ниже того богословия, которое наши дьячки и певчие преподают верующим с церковного клироса.

Пасха нетления... Возвращено древнее достояние... Наше школьное богословие говорит о каких-то юридических счетах между Богом и человеком. Грех называется по преимуществу преступлением против Бога, оскорблением Бога, за которое правда Божия должна отомстить ничтожному оскорбителю. Но Церковь грех называет прежде всего тлением, утратой древнего достояния — нетления. Здесь нет юридических счетов с Господом Богом. Человек отпал от Бога, и началось его духовное и телесное тление. Самозаконие в духовной жизни привело к рабству греху и страстям. Человек начал истлевать в обольстительных похотях. Душа гниет, душа истлевает. Это звучит странно, но на самом деле это так. Процесс духовного тления можно уподобить всякому гниению. Если гниет какой организм, в нем все разрушается, временами появляются из него ядовитые и зловонные газы. Так и духовная природа, поврежденная, зараженная грехом, будто гниет. Душа теряет свое целомудрие, свою цельность, разлагается; слабеет в ней воля, все связывающая и все в ней себе подчиняющая. Вырываются из грешной души постоянные страстные помыслы, злые дела. При внимательном отношении к своей духовной жизни всякий человек не может не удивляться тому, с каким трудом в душе прививается все доброе и прекрасное и как легко и быстро в ней укрепляется все темное и злое. Не скажем ли поэтому мы: что-то недоброе живет в нашей душе; она нездорова, больна. Тление господствует в нашей душе, и тлению с особенной очевидностью подчиняется наше тело. Душевную болезнь многие могут не замечать, могут заглушать шумом жизни внутренние стоны и вопли души. Но тление тела в смерти неопровержимо. И пред этим тлением бледнеет всякая краска жизни. Творения аскетов, трактующие о смерти духовной, могут быть отвергнуты и даже, быть может, осмеяны. Но найдите нигилиста, который не понял бы чина погребения и надгробного плача преподобного Иоанна Дамаскина!

Человечество всегда видело внутреннее тление своей духовной природы и всегда воочию видело разрушение храмины тела. Сознавать, что ты духовно гниешь, и знать, что тело твое достояние червей — вот удел грешного человека! Где же здесь радость? На что надеяться в будущем? Грех в существе своем связан с несчастьем и страданием. Грешное сознание и будущность рисовало мрачными, безотрадными красками. Шеол еврея, царство теней в мрачном Аиде эллина и римлянина — безотрадная будущность.


_{В саду Сретенского монастыря}

Спасение есть исцеление. Спасение есть освобождение от тления. Спасение есть возвращение изначальной доброты нетления, ибо создан был человек в неистление. Нужно было оздоровление человеческого естества. Это оздоровление и дано в воплощении Сына Божия. «Мы не могли бы сделаться нетленными и бессмертными, если бы Нетленный и Бессмертный не сделался прежде тем, что и мы». Нетленный и Бессмертный в единство Своей личности воспринял «тлением и смертию мое естество ято бывшее». Естество тленное получило прививку нетления, и начался процесс обновления твари, процесс обожения человека, началось созидание богочеловечества. Жало смерти притуплено. Тление побеждено, ибо дано противоядие болезни тления. Пасха нетления заставляет вспомнить таинство воплощения. Непроходимы были врата смерти. Все земнородные неизменно к этим вратам подходили, за ними скрывались, трепеща и ужасаясь. Но вот воскрес Христос! Что это значит? Это значит, что спасение совершено воистину. Ведь человеческое естество соединилось с естеством Божественным в лице Христа «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». Не Бог прошел через врата смерти, не пред Богом «распахнулся вечности чертог», не ради Бога отвален камень от дверей гроба, но ради Богочеловека. Вместе со Христом прошло через таинственные врата смерти наше человеческое естество. Царствует смерть, но не вечнует!

Страшна была смерть роду человеческому раньше смерти Христовой, но после Христова воскресения человек стал страшен для смерти, ибо один из нас победил смерть, не остался во гробе и не увидел тления. Пасха — освобождение Израиля из Египта. Наша Пасха — освобождение от рабства смерти и тления. Христос воскресе! Я знаю теперь, что мое спасение воистину совершено. Я знаю, что Бог действително явился на земле. Были великие люди, победители стихий, победители природы, но смерть всех равняла и обнаруживала наше общее ничтожество. Кто это прошедший врата смерти? Он может быть только Богом. Значит, воистину воплощался Бог на земле, воистину принесено целительное врачевство против разъедающего меня и меня мучающего тления. Воплощение и воскресение сочетаются воедино. Воплощение даст смысл воскресению, и воскресение с непререкаемостью уверяет в истине, в действительности, а не призрачности и мечтательности воплощения.

Теперь не страшна мне смерть, ибо видел я победу над тлением. Я еще вижу в себе иной закон, нежели закон жизни, я вижу закон смерти и тления. Вижу я, как господствует временами грех надо мною. Но знаю, что это господство поколеблено, что мое положение небезнадежно. Я могу теперь надеяться на победу, на одоление греха, я могу надеяться на освобождение от рабства тлению. Теперь могу я с радостью взирать на предлежащий мне подвиг борьбы с грехом и страстями, ибо враг уже многократно побежден самоотверженными подвижниками. На небе церковном сияют, как светила, святые Божии, которые, живя на земле, победили грех, достигли чистоты и целомудрия, то есть нетления, а потому они, радуясь, отходили в путь всея земли. Нетление, то есть чистота и целомудрие, дает радость. Блаженство — не внешняя награда, как мудрствуют несчастные наемники-католики. Блаженство есть внутреннее следствие добродетели. Добродетель есть здоровье души, а здоровый всегда счастливее больного. Моя болезнь греховная исцелима — в этом убеждает меня Христово воскресение. Мне открыто блаженство рая. Никто же да рыдает убожества, явися бо общее Царство! Явилась общая радость, ибо явилась надежда на нетление, на искупление от греховного тления. От смерти ? жизни Христос Бог нас преведе. Египет остался позади, фараон погиб, впереди обетованная земля и нетленное Царство, где обителей много, где радость вечная! Пасха нетления! Мира спасение!

Христос воскресе!

Священномученик Иларион (Троицкий)

Трехтомник творений священномученика Илариона

http://www.pravoslavie.ru/sm/5843.htm

[Александр Васильевич]

Слово на Святую Пасху и о тридневном сроке Воскресения Христова


_{Святитель Григорий Нисский}

Если какое благословение, данное патриархам Духом Божественным, подтвердилось, если какое благо, обещанное духовным законодательством, исполняющим это, ожидается, если в загадочных событиях Священной истории усматривается верою некое предначертание истины, если какой пророческий голос благовествовал о сверхъестественном, — то все это дело настоящей благодати. И как в предлежащем нашим глазам зрелище взоры озаряет один свет, соединяющийся от бесчисленных светильников, так и все Христово благословение, само по себе блистающее наподобие пламенника, проливает нам этот великий свет, сливающийся из многих и различных лучей Священного Писания. Ибо от каждого из богодухновенных указаний можно заимствовать что-либо приличное настоящему празднеству. Спросишь ли о смысле благословения Авраамова (см.: Быт 26, 4)? Найдешь искомое, взирая на настоящее. Видишь ли звезды небесные — я говорю о звездах, от Отца нашего прекрасно воссиявших и соделавших Церковь целым небом, — о звездах, благодать от которых, озаряющую душу, означают лучи светильников. И называющий их поистине чадами Авраама, родившимися ему по обетованию, небесным звездам подобными, не погрешит против истины. Удивляешься ли возвышенному Моисею, силою ведения объявшему все Божие творение? Вот тебе благословенная суббота первого миротворения. Чрез ту субботу познай эту субботу, день успокоения, который Бог благословил преимущественно пред иными днями. Ибо в этот день истинно успокоился от всех дел Своих Единородный Бог, промыслительным восприятием смерти субботстовавший плотию, и, опять восшедши туда, где был, воскресением совоскресил с Собою все лежащее, соделавшись жизнию, и воскресением, и востоком, и днем для ходящих во тьме и сени смертной (см.: Ис 9, 2). Священная история полна примерами подобного благословения. Отец Исаака не щадит своего возлюбленного сына; единородный соделывается приношением и жертвою, и вместо него закаляется агнец (см.: Быт 22, 1–13). В этом повествовании можно видеть все таинство благочестия. Агнец зацепляется за дерево, держимый рогама; единородный для себя самого несет дрова ко всесожжению: видишь ли, как все носящий глаголом силы (Евр 1, 3) Сам и несет бремя наших дров — грехов, и древом воспринимается, неся как Бог и возносимый как Агнец? Так Дух Святой образно разделил великое таинство между обоими — возлюбленным сыном и вместе указанным агнцем, чтобы показать в агнце таинство смерти, в единородном же — жизнь, не разрушаемую смертию. Если хочешь взять и самого Моисея, воздеянием рук изображающего крест и этим знамением обращающего в бегство Амалика (см.: Исх 17, 11–13), то можешь видеть осуществление этого образа и Амалика — покоряющимся кресту. Имеешь и Исаию, немало приносящего тебе для уяснения настоящей благодати. Ибо от него ты преднаучен о безневестной Матери, о безотчей плоти, о безболезненно рождающей, о нескверном рождении. Так говорит пророк: се, дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог (Мф 1, 23; Ис 7, 14). Что же касается до того, что деторождение было безболезненно, то прежде узнай, что так и надлежало тому быть. Так как всякое наслаждение соединено со страданием, то совершенно необходимо, чтобы когда из этих двух нераздельно мыслимых состояний нет одного, не было и другого; где страстное удовольствие не предшествовало рождению, там не последовало и болезни (рождения). Эту мысль подтверждает и пророческое слово: прежде неже приити труду чревоболения, избеже и породи мужеск пол (Ис 66, 7); или, как сказал другой толкователь, прежде нежели мучилась родами, родила. От этой, говорит пророк, Девы Матери, Отроча родися нам, Сын, и дадеся нам, Егоже началство бысть на раме Его… велика совета Ангел (Ис 9, 6). Сей сын яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его безгласен (Ис 53, 7). Лучше же, как сказал Иеремия, он яко агня незлобиво ведомо на заколение. Он есть тот хлеб, в который влагают древо враги хлеба и древа (Иер 11, 19). Наиболее же очевидное и ясное указание получаем от пророка, чрез которого ясно преднаписано таинство, — говорю об Ионе, безвредно сокрывшемся в ките и без болезни изшедшем из кита и тремя днями и столькими же ночами, проведенными во внутренностях кита, преднаписавшем пребывание Господа во аде (см.: Ион 2, 1–11). Это и подобное ему надлежало бы изыскивать и выбирать из каждой книги Священного Писания, ибо все это видишь в настоящем. На настоящем светлом празднестве весь закон и пророцы висят (то есть утверждаются), как говорит негде Евангелие (Мф 22, 40), и всякое боговдохновенное слово и закон, по слову Павла, совершаются в этой благодати (см.: 2 Тим 3, 16). Здесь и конец страданий, и начало благ. Скажу, например: царствова смерть от Адама (Рим 5, 14), получив начало тлетворной силы; но ее злая держава продолжилась даже до Моисея, и закон нисколько не обуздал злое могущество смерти. Пришло царство жизни, и разрушилась держава смерти; явилось иное рождение, другая жизнь, иной образ жизни, претворение самой природы нашей. Это рождение не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася (Ин 1, 13). Как же это? Ясно выскажу и представлю тебе эту благодать. Этот плод верою чревоносится, возрождением крещения изводится на свет; кормилица его есть Церковь, сосцы — наставления; пища — хлеб свыше; совершение возраста — высокая жизнь; брак — сожитие с мудростию; чада — надежды; домы — Царство; наследие и богатство — наслаждение в раю, конец же — вместо смерти жизнь вечная в блаженстве, предстоящем святым. И великий Захария видит это начало перемены к лучшему и сомневается о наречении имени: как должно надлежащим образом назвать настоящую благодать; потому что, перечисляя другие чудеса, относящиеся к страданию, говорит об этом времени, что оно не день и не нощь (Зах 14, 7); чрез это показывает, что оно не может быть названо днем, потому что нет солнца, и не есть ночь, потому что нет тьмы. Ибо, как говорит Моисей: Бог… тму нарече нощь (Быт 1, 5). Итак, поскольку по времени — ночь, по свету же — день, то пророк и сказал: и не день и не нощь.

Если же это время, по слову пророка, не есть ночь, то настоящая благодать — нечто совершенно иное в сравнении с ним. Хотите ли, скажу, что мне пришло на мысль? Сей есть день, егоже сотвори Господь (Пс 116, 24), он иной, отличный от дней, созданных вначале (см.: Быт 1, 5). Ибо в этот день творит Господь новое небо и землю новую, как говорит пророк (см.: Ис 65, 17). Какое небо? Твердь веры во Христа. Какую землю? Благое сердце; как сказал Господь: землею, пьющею падающий на нее дождь и плодоносящею обильный колос (см.: Евр 6, 7). В этом творении солнце — это чистая жизнь; звезды — добродетели; воздух — светлая общественная деятельность; море — глубина богатства мудрости и знания; травы и произрастения — доброе учение и Божественные догматы, на которых пасется народ паствы, то есть стадо Божие; плодоносные деревья — исполнение заповедей. В этом творении созидается истинный человек по образу и подобию Божию. Не новым ли миром кажется тебе это начало: день, егоже сотвори Господь, — день, о котором говорит пророк Захария, что он ни день сравнительно с другими днями, ни ночь сравнительно с другими ночами? Но наше слово еще не возвестило превосходнейшего о настоящей благодати. Она уничтожила скорбь смертную; она произвела первенца из мертвых; ею сокрушены железные врата смерти; ею уничтожены медные запоры ада. Ныне отверзается темница смерти; ныне пленным возвещается освобождение; ныне слепым дается прозрение; ныне сидящих во тьме и сени смертной посещает Восток свыше (см.: Ис 9, 2).

Желаете ли узнать что-нибудь и относительно тридневного срока? Довольно узнать только то, что для всемогущей Премудрости, бывшей в сердце земли, для Господа, довольно было и столь малого промежутка времени, чтобы великий ум, в ней обитающий, объюродел; ибо так именует его пророк, называя его великим умом и князем ассирийским (см.: Ис 10, 12). Итак, поскольку сердце — это некоторое жилище ума, в сердце пребывает, как думают, властвующая сила души, то Господь нисходит в сердце земли, которое заменяет небесное жилище для этого ума, чтобы соделать безумным его совет, как говорит пророк (см.: Ис 19, 11), уловить мудрого в коварстве его и обратить против него же его лукавые предприятия (см.: Иов 5, 12–13). Начальнику тьмы невозможно было бы приблизиться к пришедшему чистому свету, если бы он не узрел в нем некоторой части плоти. Вот почему как скоро увидел богоносное тело, а вместе увидел и содеваемые Самим Божеством чудеса, то возымел надежду: если чрез смерть овладеет плотию, то овладеет и всею в ней находящейся силою. И, проглотив приманку плоти, пронзается удою божества, и таким образом змий приведен удою, как сказал Иов, предвозвестивший имевшее быть чрез него: Извлечеши ли змиа удицею? (Иов 40, 20). Послушаем же у пророка, что замышляло против Вселенной самое сердце земли, когда разверзло пасть на Господню плоть. Что говорит ему в обличение Исаия? Ты же рекл еси в сердце твоем: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой… и буду подобен Вышнему (Ис 14, 13–14). Так замышляло о себе злое сердце. А как еще прежде этот великий во зле ум, злой ассириянин, рассуждал с собою, о том опять послушаем слова Исаии: Рече бо: крепостию руки моея сотворю, и премудростию разума… отъиму пределы языков, и силу их пленю, и сотрясу грады населеныя, и вселенную всю объиму рукою моею яко гнездо, и яко оставленая яица возму: и несть, иже убежит мене, или противу мне речет (Ис 10, 13–14). С такою надеждою он принимает в себя Того, Кто по человеколюбию нисшел под землю. А что с ним было вместо того, чего надеялся, о том ясно повествует пророчество, говоря о его страдании: Како спаде с небесе денница… сокрушися на земли тот, которому подостлана гнилость, которого одеждою служит покров из червей (Ис 14, 12, 11), и прочее, что говорится о его погибели, что желающий может с точностию узнать из самих Писаний; мне же нужно обратиться опять к цели своего слова.

Для того истинная Премудрость и посещает это велеречивое сердце земли, чтобы уничтожить в ней великий во зле ум и просветить тьму, чтобы смертное было поглощено жизнию, а зло обратилось в ничтожество по истреблении последнего врага, который есть смерть (см.: 1 Кор 15, 26). Вот что совершено для тебя в тридневный срок. Не медлительна благодать? Не в очень продолжительное время совершено такое благо? Желаешь ли знать могущество силы, совершившей столь многое в столь краткое время? Исчисли мне все прошлые поколения людей, начиная от первого появления зла в мире и до его уничтожения: сколько человек в каждом поколении и сколько тысяч можно их насчитать? Невозможно объять числом множество тех, в которых по преемству распространялось зло; худое богатство порока, разделяясь каждому из них, каждым увеличивалось, и таким образом плодородное зло перешло в непрерывно следующие поколения, разливаясь по множеству людей до бесконечности, пока, дойдя до крайнего предела, овладело всем человеческим естеством, как прямо сказал пророк о всех вообще: вси уклонишася, вкупе неключими быша (Пс 13, 3), и не было ничего в сущем, что не было бы орудием зла. Итак, уничтоживший в три дня такое скопление зла, собиравшееся от устроения мира до совершения нашего спасения чрез смерть Господа, — ужели малое дал для тебя доказательство превосходной силы? Не сильнее ли оно всех упоминаемых в священных повествованиях чудес? Ибо как чудо Самсона тем особенно велико, что он не только одолел льва, но и без труда умертвил его голыми и невооруженными руками, как бы шутя разорвав зверя, — так и то, что Господь без всякого труда уничтожил такую злобу, есть наисильнейшее доказательство превосходного могущества. Ни потоки неизмеримых вод, с верхних стремнин падающие вниз, ни бездны, переполняющие собственные пределы и морями наводняющие землю, сокрывающие в глубине вод всю Вселенную, подобно кораблю с людьми, делающие подводными горы и затопляющие вершины гор, ни потоки пламени по подобию Содома, огнем очищающие развращенное, ни что-нибудь другое подобное, но одно простое и непостижимое пришествие Жизни и присутствие Света для сидящих во тьме и тени смертной произвело полное исчезновение и уничтожение тьмы и смерти. Прибавить ли что-нибудь еще к сказаному? Зло зародилось в змие; искушением змия побеждена жена; затем женою побежден муж; зло получило бытие чрез троих. К чему я воспоминаю об этом? Из порядка в зле можно уразуметь некоторый порядок добра. Замечаю три сосуда зла: первый, в котором зло сначала образовалось; второй, в который перешло; третий, в котором возросло. Итак, поскольку зло распространилось в этих трех сосудах, то есть в диавольском естестве, в женском поле и в совокупности мужей, то и болезнь уничтожается соответственно в три дня; каждому роду заболевших злом на врачевание уделяется один день: в один день освобождаются от болезни мужи; в другой — врачуется женский пол; в последний упраздняется последний враг — смерть и вместе с ним уничтожаются его сопутники: начала, власти и силы враждебных и первенствующих сил зла. Не удивляйся, что создание добра разделяется временными промежутками. Ибо и при первом произведении мира Божественная сила не слаба была, чтобы во мгновение совершить все сущее; но, несмотря на то, при созидании сущего определила быть и временным промежутком. И как там, в первый день, совершена часть творения, а во второй — другая и затем по порядку таким же образом совершено все сущее, так что Бог в определенные дни благоустроил все творение, — так и здесь по неизглаголанной мысли Его премудрости в три дня изгоняется зло из существующего — из мужей, из жен и из рода змий, в которых первых получило бытие естество зла.

Впрочем, о числе дней мы только предполагаем это; верно это или нет, оставим на суд слушателей, ибо слово наше не есть решение, но упражнение и изыскание. Если же хочешь точно узнать определенный срок этих дней страдания, ибо в числе немалого недостанет, если станешь считать время с девятого часа пятницы, в который Господь предал дух в руки Отчие, — то несколько помедли, и может быть, слово объяснит тебе это. Какое же слово? Обрати взор на величие Божественной силы, и узнаешь то, о чем здесь спрашиваешь. Вспомни об изречении Господнем, что объявляет о Себе имеющий державу над всем, как самодержавною властию, а не по необходимости естественной Он разлучает душу от тела. Он говорит: никтоже возмет душу Мою, но Аз полагаю ю о Себе: область имам положити ю и область имам паки прияти ю (Ин 10, 18). Как скоро это мне твердо известно, то и искомое уясняется. Ибо всем Правящий со владычним самовластием не ждет принуждения к страданию от предательства, не ожидает для того разбойнического нападения иудеев, ни беззаконного суда Пилатова, чтобы их злоба была началом и причиною общего спасения людей; но Своим домостроительством Сам предупреждает их наступление способом священнодействия неизреченным и людьми невиданным, Самого Себя приносит в приношение и жертву за нас, будучи вместе Священником и Агнцем Божиим, беря на Себя грех мира. Когда же это? Когда предложив ядомое тело Свое в пищу, ясно показал, что жертвоприношение Агнца уже совершилось. Ибо жертвенное тело не было бы пригодно к ядению, если бы было еще одушевлено. Итак, когда Господь преподал ученикам тело для ядения и кровь для пития, то свободною властию Домостроителя таинства тело Его неизреченно и невидимо уже было принесено в жертву, а душа была в тех местах, куда перенесла ее власть Домостроительствующего вместе с соединенною с нею Божественною силою; она обходила ту страну в сердце земли. Итак, считающий время от того часа, когда Богу принесена была жертва Великим Архиереем, неизглаголанно и невидимо священнодействовавшим Себя Самого, как Агнца, за общий грех, не погрешит против истины. Ибо был вечер, когда снедено было сие священное и святое тело. За этим вечером последовала ночь пред пятницею. Далее — день пятницы, рассеченный вводною ночью, разделяется на одну ночь и два дня. Ибо если Бог тму нарече нощь (Быт 1, 5), а в продолжение трех часов была тьма по всей Вселенной, то эта тьма и есть ночь, новоразделившая день посредине, разграничившая собою два отдела дня, один — от рассвета до шестого часа, другой — от девятого часа до вечера. Таким образом, прежде было два дня и две ночи. Далее — ночь пред субботою и с нею день субботы, — ты имеешь три ночи.

(Окончание следует)