Битва за Днепр генерала КоневаЮбилейные даты – повод приложить ухо к дорожке, по которой топаем, чтобы услышать глубинное дыхание земли, тектонику истории
70 лет назад завершилась Полтавско-Кременчугская фронтовая операция, осуществлённая силами Степного фронта. Операция являлась составной частью Черниговско-Полтавской стратегической наступательная операции, проходившей с 26 августа по 30 сентября 1943 года, в которой были задействованы силы трёх фронтов – Центрального, под командованием генерала армии К.К. Рокоссовского, Воронежского, под командованием генерала армии Н.Ф. Ватутина, Степного, под командованием генерала армии И.С. Конева. Действия фронтов координировал представитель Ставки, заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Советского Союза Г.К. Жуков.
Черниговско-Полтавская операция была начальным этапом битвы за Днепр. В свою очередь и эта битва, как мы знаем, одна из величайших битв в истории человечества, являлась эпизодом в реализации задачи советских войск по освобождению Украины…
Иван Степанович Конев пишет в своих «Записках командующего фронта» о лете 1943-го: «Выполнение благородной задачи освобождения Украины было возложено на войска пяти фронтов: Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного».
Когда-то и мальчишки знали наименования и переименования фронтов в октябре 1943-го и фамилии командиров, вспомним:
Центральный фронт переименован в Белорусский (позже – в Первый Белорусский); Воронежский фронт в 1-й Украинский фронт; Степной фронт с 20 октября 1943 – 2-й Украинский;
Юго-Западный фронт в 3-й Украинский, командующий Р.Я. Малиновский; Южный фронт, бывший Сталинградский, переименован в 4-й Украинский, командующий Ф.И. Толбухин.
Задачей Черниговско-Полтавской операции был разгром главных сил противника, освобождение Левобережной Украины и Донбасса, выход к Днепру и его форсирование, захват плацдармов на правом берегу и создание условий для освобождения Правобережной Украины.
***
Фюрер Третьего рейха, после грандиозного поражения в Курской битве (в немецкой терминологии «Цитадель»), прилетал на Украину дважды. Эрих фон Манштейн, командующий группой армии «Юг», противостоящей фронтам Г.К. Жукова, в своих «Утерянных победах» пишет: «Гитлер, наконец, решился прибыть из своей ставки в Восточной Пруссии на юг для проведения короткого совещания. Совещание состоялось 27 августа в Виннице, в его бывшей ставке». Заметим, сказано с явным неуважением к своему главнокомандующему. Второй раз Гитлер прилетел 8 сентября в Запорожье, где находился штаб Манштейна. Советской разведке были известны некоторые подробности. Г.К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» пишет: «Из разведывательных данных Ставке было известно, что перед началом операции в штаб группы армий "Юг" приезжал Гитлер. Он предъявил категорические требования к войскам - драться за Днепр до последнего человека и любой ценой удержать его за собой. И.С. Конев, ссылаясь на архив Минобороны, приводит слова Гитлера, сказанные на одном из совещаний: «Скорее Днепр потечёт обратно, нежели русские преодолеют его, эту мощную водную преграду 700—900 м ширины, правый берег которой представляет цепь непрерывных дотов, природную неприступную крепость». Гитлер отчасти выдавал желаемое за действительное. Цепь не была сплошной. Возведение т.н. «Восточного вала» не было завершено.
6 сентября Ставка советского командования уточнила направления действий фронтов. И.С. Конев пишет: «Задача Степного фронта состояла в том, чтобы, наступая в быстром темпе в общем направлении на Полтаву и Кременчуг, не позволить врагу создать устойчивый фронт и разгромить полтавскую и кременчугскую группировки противника. К этому времени Ставка за счет своего резерва усилила войска Степного фронта…»
В эти же дни Манштейн убеждал Гитлера усилить его группу «Юг». Улетая из Запорожья, пожимая Манштейну руку, Гитлер обещал усилить. Но не исполнил. Фельдмаршалу, как мы видим по его мемуарам, вообще «стоило много нервов» общение и «борьба» со своим бездарным командованием.
Степному фронту, чтобы выйти к Днепру, предстояло прорвать глубокоэшелонированную оборону немцев, взять штурмом сотни населённых пунктов, в том числе такие мощно укреплённые города как Полтава и Кременчуг. Форсирование Днепра было намечено на фронте130 кмот Черкасс до Кременчуга.
Численность артиллерии Степного фронта превосходила численность немецкой артиллерии в четыре раза, в танках был паритет, численность личного состава Степного фронта превосходила численность немецких 8-й армии и 1-й танковой армии, противостоящих Коневу, в 2.1 раза, что при наступлении было недостаточно. Но мощь советского фронта в ходе операции постоянно наращивалась.
В приказе об отходе к Днепру Манштейн внушает подчинённым серьёзнейшую мысль, почерпнутую из логики Клаузевица, что «во всех решениях и приказах следует, прежде всего, исходить из того положения, что боеспособные войска могут справиться с любыми трудностями, войска же, потерявшие боеспособность или боевой дух, бессильны, особенно при отступлении». Он добился своего. Беспорядочного отступления, панического бегства не было. Манштейн вспоминал о своём приказе: «Где только возможно, армиям предлагалось принимать бой с атакующим противником, чтобы ослабить его наступательный порыв и выиграть время для отхода».
Степной фронт Конева продвигался на запад со скоростью 15-20 кмв сутки.
По современной дороге расстояние от Харькова до Полтавы145 км, от Полтавы до Кременчуга – 115, итого 160 километров…
Полтаву, мощно укреплённую, брали с севера и юга две армии Степного фронта – 5-я гвардейская, под командованием генерала А.С. Жадова, и 53-я армии, под командованием генерала И.М. Манагарова. Конев вспоминал: «Одновременно с И.М. Манагаровым вышли к реке войска А.С. Жадова. Этим армиям с ходу не удалось взять Полтаву. Предстояли нелегкие бои. Необходимо было форсировать Ворсклу и преодолеть развитую систему обороны врага у самой реки на её правом берегу. Задержка армий у Полтавы нас не устраивала…» Командующий прибыл в армию Жадова.
Алексей Семёнович Жадов в книге «Четыре года войны» вспоминает: «Осматривая местность, Конев проговорил: - Да, местность в полосе наступления корпуса действительно никудышная. А ведь ваш участок форсирования реки совпадает с местом переправы армии Петра Первого перед битвой со шведами под Полтавой в 1709 году. Ну, если тогда русские прошли, то и мы пройдем…» Далее Жадов пишет: «22 сентября на рассвете после мощного артиллерийского огневого налета войска армии начали форсирование реки…»
На следующий день Москва салютовала войскам Степного фронта.
***
Нет, не хронику операции мы здесь воссоздаём. Но человеческие поступки, определяемые нравственной силой. Павел Алексеевич Ротмистров вспоминал в своей «Стальной гвардии» один из эпизодов, связанных с Коневым, который ярко его характеризует: «Иван Степанович подошел к раскрытому окну и с минуту задумчиво смотрел на развалины села, сгоревшие и иссеченные осколками снарядов фруктовые деревья. Я видел, как у него сжимались тяжёлые кулаки, в гневе багровело лицо. Круто повернувшись ко мне, он, как раз и навсегда твердо усвоенное, убежденно сказал: — Ныне одна из главнейших наших задач состоит в том, чтобы не позволить фашистской нечисти истреблять советских людей, грабить и уничтожать народное добро, разрушать города и села. А для этого надо громить и гнать гитлеровцев без передышки, не давать им времени на зверства и разбой...»
Вот как выглядела славная Полтава. И.С. Конев: «Рано утром (23 сентября), подъехав к северной окраине города, получая доклады об освобождении Полтавы, я испытывал чувство радостного волнения. Но оно было омрачено зверствами гитлеровцев. Поблизости находилась уцелевшая, но с обуглившимися углами и крыльцом школа, вокруг которой собралась большая толпа жителей. Со слезами на глазах они наперебой рассказывали мне обо всех тех ужасах, которые перенесли на рассвете. Гитлеровские изверги перед самым отходом согнали жителей вместе с детьми ближайших домов в помещение этой школы, и тут же факельщики подожгли ее. К счастью, в то время, когда пламя уже начало проникать в помещение, появились солдаты нашей 5-й гвардейской армии и спасли обреченных людей от верной гибели. Отходя от Полтавы, гитлеровцы взорвали почти все здания в центральной части города и железнодорожный мост. С тяжелым чувством ехал я через город. Всюду были следы варварских разрушений...»
Это была тактика выжженной земли. Без преувеличений. На Нюрнбергском процессе Манштейн будет приговорён к 18 годам заключения за «недостаточное внимание к защите жизни гражданского населения» и применение тактики выжженной земли. Из тюрьмы выйдет он быстро, по гуманным соображениям – «по состоянию здоровья». В его мемуарах «Утерянные победы» есть глава «Выжженная земля». Он ни о чём не жалеет. Впрочем, лишь о том, что вышестоящее начальство к нему не всегда прислушивалось.
Про тактику выжженной земли он пишет цинично, но помнить эту извечную европейскую гнусность нужно: «В зоне 20-30 кмперед Днепром было разрушено, уничтожено или вывезено в тыл всё, что могло помочь противнику немедленно продолжать свое наступление на широком фронте по ту сторону реки… Одновременно, по специальному приказу экономического штаба Геринга, из района, который мы оставляли, были вывезены запасы, хозяйственное имущество и машины, которые могли использоваться для военного производства…»
Представляется занятным, но Манштейн всерьёз утверждает: «О «разграблении» этих областей, естественно, не могло быть и речи. В немецкой армии – в противовес остальным – грабеж не допускался».
Такое было устройство головы – грабёж не считать грабежом. Ну и далее у него в том же русле: «Так как Советы в отбитых ими у нас областях немедленно мобилизовывали всех годных к службе мужчин до 60 лет в армию и использовали все население без исключения, даже и в районе боев, на работах военного характера, Главное командование германской армии приказало переправить через Днепр и местное население». Это сотни тысяч.
Желанием Конева было «на плечах противника с ходу форсировать Днепр и овладеть плацдармами на правом берегу».
Желанием Манштейна было выиграть время, он вспоминает: «8 армия имела задачей переправиться через Днепр в районе кременчугского и черкасского укреплённых плацдармов. Армия должна была с боями, сосредоточив крупные силы танков на левом фланге, обеспечить себе возможность отойти на переправу у Черкасс…»
Конев: «Кременчугский предмостный плацдарм немцы укрепили по всем правилам военно-инженерной науки. На ближайших подступах к Кременчугу были отрыты противотанковые рвы, оборудованы эскарпы, установлены проволочные заграждения и минные поля. Для обороны плацдарма, обеспечения переправы были выделены отборные фашистские дивизии СС "Райх", "Великая Германия" и др.»
29 сентября Москва салютовала доблестным войскам, освободившим Кременчуг.
***
Каждая армия, каждый корпус, каждая дивизия, каждый полк и батальон знали свою задачу. Форсирование Днепра шло в разных местах с разным успехом. Где-то захватывались малые острова, и бойцы оказывались под огнём на открытом месте, где-то захватывались малые плацдармы на правом берегу и они расширялись в ожесточённых схватках или гибли. Не хватало понтонов, лодок, плотов… «Несмотря на трудности форсирования, - пишет Конев, - которое происходило днем под воздействием вражеской авиации и артиллерии, войска продолжали переправляться на правый берег Днепра, используя различные подручные средства и просто вплавь, и с ходу вступали в бой…»
Все воспоминания о Битве за Днепр содержат фразу: «Воины проявили массовый героизм». Пишет и Конев: «Героизм при форсировании Днепра был массовым. Изобретательность, сметка и инициатива солдат, сержантов, офицеров были безграничны…» Это более чем содержательные слова. И дело явно было не только в том, что форсирование Днепра присуждалось звания Героя Советского Союза.
К 30 сентября поставленные задачи в целом были выполнены. Предстояло освобождение Правобережной Украины и Крыма…
Великая Отечественная давно стала учебником истории. Её герои, кому как судилось, стали песней, стихами, памятниками, землёй и травой. Живой пульс священной войны прочувствовать в наши – лекарство.
Олег Миклашевскийhttp://www.voskres.ru/army/publicist/oleg1.htm
