Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

[Александр Васильевич]

Церковь новомучеников


_{Икона новомучеников и исповедников Российских}

Революционный 1917 год вовлек в круговорот обновлений и Русскую Православную Церковь.

Решающим событием в истории Церкви XX века, ознаменовавшим окончание «синодальной эпохи», длившейся от Петра I, стал Поместный Собор Православной Российской Церкви, который открылся 15 (28) августа 1917 г. и продолжался с перерывами до 7 (20) сентября 1918 года. Он восстановил институт патриаршества и древнейшую традицию регулярного созыва Соборов как высших органов церковной власти. Авторитет Патриарха Тихона (Беллавина), избранного Собором 5 (18) ноября 1917 г., прежнего митрополита Московского, должен был укрепить церковное единство и помочь сохранить богатое нравственное и культурное наследие России для потомков.

Свой крестный путь Первосвятитель Тихон начал в Кремлевском Успенском соборе. В то время центральный барабан пятиглавия храма зиял бесформенной пробоиной от шестидюймового артиллерийского снаряда – примета недобрая, но менять вековое место интронизации Патриарх не стал.

Твердо ступал он по кремлевскому двору, и люди верующие смотрели на долгожданного печальника и заступника Церкви с надеждой. Полагали, что в смутное время патриарший авторитет укрепит церковное единство и вольет свежую струю духовности в религиозную жизнь России. И мало кто верил в «демократические» начала революции, о которых под свист пуль так громко вещали ее глашатаи.

Советская власть, исходя из принципа идеологической монополии, расценила избрание Патриарха Тихона как угрозу со стороны противостоящей ей политической силы, видя в Патриархе преемника и носителя идей поверженного монархизма. Страх перед объединением существовавших тогда реальных политических противников под церковными знаменами подгонял большевиков к началу антицерковной войны, для развертывания которой нужен был весомый и наглядный повод.

Прямой отсчет «антигосударственных» деяний духовенства атеистическая пропаганда вела с 11 ноября 1917 года, когда в послании Поместного Собора социалистическая революция была названа «нашествием антихриста и беснующимся безбожием». Однако никто и никогда не писал о действительных причинах принятия такого обращения. Этому предшествовало закрытие всех учебных заведений Русской Церкви, согласно Декрету СНК.

На следующий день на улицах, площадях и храмах Москвы появляется «Объявление от Священного Собора Православной Российской Церкви:

«В воскресенье, 12 ноября, в храме Христа Спасителя, по окончании божественной Литургии, будет совершена от лиц Священного Собора панихида по всем павшим во дни междоусобного кровопролития на улицах Москвы. Жители Москвы – и богатые, и бедные, и знатные, и простые, и ВОЕННЫЕ. И НЕВОЕННЫЕ, – все приглашаются, забыв всякую партийную рознь и помня только заветы Великой Христовой Любви, объединиться в общецерковной молитве о блаженном упокоении почивших».

Панихида по убиенным, независимо от цвета их политической принадлежности – и «красным», и «белым» – состоялась. Не только члены Собора в Москве старались предотвратить братоубийственную брань, но и приходские священники всеми силами препятствовали этому. Таким был протоиерей Екатерининского Собора в г. Царское Село близ Петрограда Иоанн Кочуров. 12 ноября 1917 года он возглавил крестный ход прихожан с молениями о прекращении междоусобной брани. Его проповедь во время крестного хода призвала православных к спокойствию перед грядущими испытаниями. 13 ноября 1917 года Царское Село заняли большевики. Последовали аресты священников, среди которых был и о. Иоанн. Разъяренные солдаты повели его на царскосельский аэродром, где он был расстрелян без суда и следствия на глазах своего сына -гимназиста. Только вечером прихожане смогли перевезти тело убитого пастыря в часовню дворцового госпиталя, оттуда перенести в Екатерининский собор, где в субботу 17 ноября 1917 года было совершено отпевание; по просьбе прихожан, о. Иоанн был погребен под собором. Священномученик Иоанн Архиерейским Собором Русской Православной Церкви (29 ноября – 2 декабря 1994 г.) причислен к лику святых.

18 (31) декабря 1917 г. был опубликован Декрет ВЦИК и СНК о гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния, признавший отныне юридически недействительным церковный брак. В январе 1918 г. декретом СНК были ликвидированы духовники в армии отменены все государственные дотации и субсидии Церкви и духовенству.

20 января 1918 г. был принят и 23 января опубликован Декрет СНК о свободе совести, церковных и религиозных обществах, осуществивший отделение Церкви от государства, национализацию церковного имущества и поставивший Русскую Православную Церковь в жесткие рамки всяческих запретов и ограничений. Отныне она теряла юридическое лицо, лишалась собственности и права приобретать ее. Опубликованный еще 31 декабря 1917 г. (13 января 1918 г.) проект этого декрета вызвал бурю негодования в среде духовенства и верующих.

25 января 1918 года Поместный Собор дал следующую оценку большевистского декрета: он «представляет собой под видом закона о свободе совести злостное покушение на весь строй жизни Православной церкви и акт открытого против нее гонения» **

А вечером того же дня Россию потрясла страшная весть: в Киеве был убит старейший иерарх Русской Православной Церкви, митрополит Киевский Владимир. Его мученическая смерть была первой среди архиереев (4 апреля 1992 года митрополит Владимир был прославлен в лике святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви).

Поздним вечером 25 января 1918 года известие о Киевской трагедии достигло Москвы. Участники собора на закрытом заседании глубокой ночью принимают важнейшие решения для дальнейшего существования Церкви в условиях большевистского гонения: Патриарху было предложено избрать несколько местоблюстителей патриаршего престола на случай его болезни, смерти и других печальных возможностей. Кандидаты должны быть названы в порядке старшинства.

(Местолюстителей было названа трое: митрополит Кирилл (Смирнов), митрополит Агафангел (Преображенский) и митрополит Петр (Полянский).

Тогда же было решено установить возношение за богослужением особого прошения о гонимых за православную веру и Церковь, скончавшихся и жизнь свою отдавших исповедниках и мучениках, и по всей России установить ежегодное поминовение в день 25 января или следующий за ним воскресный день вечером. День поминовения исповедников и новомучеников.

Первая волна репрессий (1918-20 гг.) унесла около 9000 жизней. Русская Церковь вступила на свой крестный путь.

Репрессии против духовенства не ослабли даже после того, как Патриарх в сентябре 1919 г. опубликовал послание «О прекращении духовенством борьбы с большевиками». Проведение его в жизнь приобрело односторонний характер: священники исполняли свой духовный долг по местам христианской службы и отвергали все, что противоречило Патриаршему посланию, а советская власть продолжала политику террора.

Год великого голода в России (1921) памятен и еще одной трагедией – государственной кампанией по изъятию церковных ценностей. Долгое время господствовала официальная версия, согласно которой Церковь противилась передаче своих ценностей, предназначавшихся властью для оказания содействия голодающим. В действительности все было иначе. Патриарх Тихон уже в августе 1921 года основал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. 19 февраля 1922 года в церковно-приходские общины и советы поступило патриаршее разрешение жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Набирающее силу православное движение помощи голодающим не входило в политические планы власти. Изъятие церковных ценностей должно было по плану Ленина создать фонд в «несколько сотен миллионов рублей». В этом заключался экономический аспект кампании. Но был еще и политический. В ходе изъятия, по словам Ленина, решено было «дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий». В Москве, Петрограде, Шуе, Иваново-Вознесенске, Смоленске, Старой Руссе состоялись судебные процессы с последующими массовыми расстрелами духовенства и других участников сопротивления изъятию ценностей.

В Петрограде – 80 обвиняемых и 4 смертных приговора, в том числе митрополиту Вениамину (Казанскоиму); В Москве – 154 обвиняемых, 11 смертных приговоров. Арестован был и сам Патриарх. В это сложное для Православной Церкви время государство всеми силами стимулирует деятельность обновленческого движения, сформировавшегося еще в дооктябрьские времена: субсидирует обновленческих изданий; ОГПУ высылает неугодных епископов; раскалывает мирян. Целью этой политики являлось расчленение Православной Церкви на враждующие между собой группировки, в результате чего она перестала бы быть силой, духовно противостоящей большевистской диктатуре. Число мучеников увеличивалось. В период кампании по изъятию церковных ценностей было осуждено свыше 10000, из них 2000 расстрелянных.

В тяжелейшие годы нарастающего тоталитаризма одной из наиболее значимых фигур Русской Православной Церкви был митрополит Сергий (Страгородский), принесший ЛИЧНУЮ жертву во спасение церковной жизни. В своей статье «Вопль Русской Церкви» Н. Бердяев и далекого зарубежья, оценивая позицию митрополита, писал: «Героическая непримиримость отдельного человека, готового идти под расстрел, прекрасна, полновесна и вызывает чувство нашего восхищения. Но там, в России, есть еще другой героизм, другая жертвенность, которые люди не так легко оценивают. Патриарх Тихон, митрополит Сергий – не отдельные, частные лица, которые могут думать только о себе. Перед ними всегда стоит не их личная судьба, а судьба Церкви и церковного народа как целого. Они могут и должны забывать о себе, о своей чистоте и красоте и говорить лишь то, что спасительно для Церкви. Это есть огромная личная жертва. Ее принес Патриарх Тихон, ее приносит митрополит Сергий. Некогда эту жертву принес св. Александр Невский, когда ездил в Ханскую Орду.

Отдельный человек может предпочесть личное мученичество. Но не таково положение иерарха, возглавляющего Церковь, он должен идти на иное мученичество и принести иную жертву».

К 1930 г. более 30 архиереев отказались от административного подчинения Предстоятелю Русской Церкви митрополиту Сергию, выступая против компромиссов с властью и не признавая никаких реальных внешних обстоятельств церковной жизни. В истории Церкви все расколы приводили к ее ослаблению. Большинство «непоминающих» были арестованы и отправлены в лагеря и ссылки в 1928-1929 гг.: митрополит Иосиф (Петровых), архиепископы Серафим (Самойлович), Варлам (Ряшенцев), епископы Виктор (Островидов), Димитрий (Любимов) и многие другие, кому предстоял мученический подвиг.

Дальнейшее наступление на Русскую Православную Церковь ознаменовалось усилением кампании безбожников, а нарастающие темпы индустриализации всколыхнули в стране «антиколокольную» кампанию.

Митрополит Сергий оказался в изоляции, один на один с атеистической вакханалей, масштабы которой продолжали расширяться. Вслед за снятием колоколов разрушению подвергались храмы. С 1930 по 1934 г. их численность сократилась на 30%.

Сталинский тезис об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму развязал руки не только НКВД, но и атеистам. Прокатилась лавина репрессий против верующих и пастырей. Каждый из них обязан был теперь пройти через всеохватывающее анкетирование, которое определяло степень терпимости режимом этого лица. Жизнь приходов контролировалась инспекторами по наблюдению и негласными осведомителями НКВД.

Летом 1937 года по распоряжению Сталина был разработан приказ о расстреле в течение четырех месяцев всех находящихся в тюрьмах и лагерях исповедников. Ушел из жизни священномученик митрополит Петр (Полянский), проведший в тюрьмах и ссылках 12 лет. Приговор был приведен к исполнению 10 октября 1937 года.

Один за одним уходили из жизни иерархи, увенчав свой исповеднический подвиг пролитием крови за Христа. 11 декабря 1937 года на полигоне Бутово близ Москвы был расстрелян митрополит Серафим (Чичагов). В последний день страшного 1937 года был расстрелян один из выдающихся исповедников Православия архиепископ Фаддей (Успенский). Год «Великой Чистки» и последующий за ним 1938 были самыми страшными для духовенства и мирян – 200000 репрессированных и 100000 казненных. Был расстрелян каждый второй священнослужитель.

Но Православная Церковь оказала великое духовное сопротивление тоталитарному режиму. С какой верой, верностью и самопожертвованием прошли и закончили духовенство и миряне свой земной путь. И, если, когда-нибудь удастся прославить всех русских подвижников XX века, то Русская Православная Церковь станет Церковью Российских Новомучеников.

Ольга Васильева

http://www.pravoslavie.ru/1457.html

[Александр Васильевич]

Протоиерей Андрей Ткачев

НОВОМУЧЕНИКИ


_{Клеймо с иконы "Собор новомучеников и исповедников Российских". Расстрел крестного хода в Астрахани. 1919 г.}

Говорят, блаженная Ксения, проведшая многие дни своей жизни на Смоленском кладбище, часто ходила среди могил, повторяя странную фразу: «Кровь! Сколько крови!» Теперь нам понятен смысл этих слов. России предстояло умыться кровью, напиться крови, захлебнуться кровью в ходе революционного эксперимента, проведенного с планетарным размахом. Обычно о чем-то страшном, что пришлось пережить, люди говорят: «Это не должно повториться». Всматриваться в трагедии тяжело, разбираться в причинах и следствиях страшно. Лучше вот так, в порыве секундного ужаса, отвернуться от темы, тряхнуть головой, словно отгоняя страшное сновидение, и сказать: «Это не должно повториться».
Должно или не должно, это не нам решать. Если у исторического явления есть глубокие причины и если причины эти не то что не устранены, но даже не осознаны, то явление просто обречено на повторение. Вернее, люди обречены на повторное переживание однажды разразившейся беды. Вывод простой: хочется или не хочется, нравится или не нравится, но всматриваться в собственные трагедии и анализировать их придется.

Если в XVIII столетии святой человек предвидел потоки крови, имевшие пролиться в столетии XX-м, то дело ведь не только в прозорливости святого человека. Дело также и в тех исторических ошибках, которые, наслаиваясь и накапливаясь, готовы со временем слепиться в ком и, сорвавшись с горы, расплющить все, что на пути попадется. Мы не видим цельной картины мира. Наш взгляд выхватывает дробные его части, и сердце питается не ощущением целого, а осколками бытия. Поэтому в повседневности мы не способны ни на прозорливость, ни на глубокое предчувствие. Те же люди, которые вникали в глубинную суть процессов, почти в один голос предупреждали о грозовых тучах, собирающихся над Отечеством. Итак, урок номер один. История – не фатальный, заранее предсказанный процесс. Это живая ткань, образованная сцеплением свободно действующих воль. На историю можно и нужно влиять. А там, где она «вдруг» являет свой звериный облик и начинает пожирать ничего плохого не ждавших обывателей, – там обыватели виновны. Не потрудились, значит, распознать признаки времени, не потрудились и усилия приложить в нужном направлении.

Из всех виновных в революции, а как следствие – братоубийственной войне, репрессиях, гонении на Церковь, пока что названо только одно действующее лицо – интеллигенция. Она сама облегчила поиск виновных, поскольку слова осуждения прозвучали именно из уст ее лучших, прозревших посреди несчастий представителей. Интеллигенции ставится в вину ее безбытность, оторванность от народной жизни, филантропическая мечтательность. «Русскими быть перестали, западными людьми так и не сделались. Жар сердца истратили на влюбленность в чужую социальную мечту». Подобные «филиппики» в адрес профессуры, писателей и ученых можно продолжать и продолжать. Слова эти справедливы.

Революция стала плодом мысленного заблуждения, плодом уверования в ложь. А в любом народе функция переработки идей, различения добра и зла в области ума принадлежит не всем вообще, но представителям интеллигенции в первую очередь. Но справедливым будет заметить, что не на одной интеллигенции лежит тяжесть исторической ответственности.

Церковь Русская, то есть люди, ее составлявшие и наполнявшие, так ли уж свободны от ответственности? Неужели мы вправду думаем, что дело все в масонском заговоре, кознях германской контрразведки, пломбированном вагоне и прочем? Я лично так не думаю. Сама церковная жизнь наша в общих чертах несколько долгих столетий повторяла ошибки, свойственные интеллигенции. Вот слова человека, которого нельзя обвинить в нелюбви к Родине и в незнании ее истории: «Богословская наука была принесена в Россию с Запада. Слишком долго она оставалась в России чужестранкой. Она оставалась каким-то инославным включением в церковно-органическую ткань. Превращалась в предмет преподавания, переставала быть разысканием истины или исповеданием веры. Богословская мысль отвыкла прислушиваться к биению церковного сердца. И у многих верующих создавалась опасная привычка обходиться без всякого богословия вообще, заменяя его кто чем: Книгою правил, или Типиконом, или преданием старины, бытовым обрядом или лирикой души. Душа вовлекается в игру мнимостей и настроений» (Флоровский Г. Пути русского богословия). Если уж церковное сознание отвлечено от трезвого пути отцов в сторону «мнимостей и игры настроений», то кто способен будет противостать мысленным соблазнам и разукрашенной лжи?!

Церковь боролась за истину и противостояла лжи, видела надвигающуюся беду и предупреждала верных чад. Но делалось это не в стройном порядке и не единым фронтом. Борцы были похожи, скорее, на одиноких защитников Брестской крепости, воевавших до конца, и умирали за истину. Иногда их встревоженный голос и их подчеркнутое одиночество были до неразличимости подобны близкому к отчаянию одиночеству ветхозаветных пророков. Те кричали во весь голос и приходили в ужас от того, что их не понимали. Было подобное и в нашей истории.

Ну, а потом пришла беда. Пришла вначале так, что всем казалось: стоит завтра проснуться, и все будет по-старому. Но просыпались – а лучше не становилось. Становилось хуже, и уже боялись ложиться спать, а, уснувши, не хотели просыпаться.

Смерть стала привычной, голод стал обыденным, в человеке уже трудно было признать существо, сотворенное «по образу и подобию Бога». И полилась кровь. Мы далеки от мысли, что все убиенные и замученные святы. Голгофа убеждает нас в этом. Два злодея, одинаково наказанных за одинаковые злодеяния, висят по обеим сторонам от Безгрешного Иисуса. Оба рядом с Мессией, оба в муках заканчивают жизнь. Казалось бы, их загробная участь должна быть одинакова. Но вместо этого одному обещано в сей же день быть со Христом в раю, а другой вынужден разрешиться от тела и продолжить муку, теперь уже только душевную.

Само по себе страдание не спасает. И «если кто подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2 Тим. 2: 5). За Христа страдали не все. Кто-то страдал за свои грехи, кто-то платил за свои ошибки, многим пришлось платить за чужие ошибки и за чужие, столетиями накопившиеся грехи. Разобраться в этом хитросплетении судеб нам не дано – не под силу. Бог один знает все. Мы же, не зная все о всех, знаем многие имена людей, действительно умерших за Господа: тех, кто перед расстрелом молился; кто терпеливо переносил ссылки и тюрьмы; кто не озлобился; кто и по смерти жив и совершает чудеса. Это великая княгиня Елисавета, до последнего вздоха перевязывавшая раны тем, кто вместе с ней был сброшен в шахту под Алапаевском. Это Киевский митрополит Владимир, благословивший убийц пред своим расстрелом. Это архиепископ Фаддей, утопленный палачами (!) в выгребной яме. Это еще многие сотни и тысячи священников, монашествующих и мирян, с чьими жизнеописаниями стоит знакомиться, ибо они – мученики Господни, и знакомиться долгие годы, ибо много их.

Им во многом было тяжелее, чем мученикам древности. Те часто жили в ожидании гонений, внутренне готовились к ним, как к вполне реальному, а то и неизбежному исходу земной жизни. Наши же страдальцы в большинстве случаев и представить не могли, что их православное Отечество станет одним большим концлагерем, а некоторые еще вчера верующие соседи – палачами и предателями.

В войне немалую роль играет фактор внезапности. Обескуражить противника, напасть неожиданно почти всегда означает смять его ряды, обратить его в бегство. В духовной войне законы те же. Лукавый долго готовился и внезапно напал. Но смял и обратил в бегство далеко не всех. Даже те, кто не верил в катастрофу, не был к ней приготовлен, быстро избавились от иллюзий, поправили фитили в светильниках и приготовились к смерти.

***

«Вот ты попал в руки врага, – писал Сенека Луцилию, – и он приказал вести тебя на смерть. Но ведь и так идешь ты к этой цели!»

Красивая мысль, с которой трудно спорить. К смерти нужно готовиться всю жизнь. Только вот есть у красивых мыслей свойство улетучиваться при приближении настоящей боли, реальной угрозы, подлинного страдания. Да и народ наш, прошедший через огненное испытание, вовсе не принадлежал к школе стоиков, равно как и к любой другой философской школе. У терпения и мужества нашего народа иные корни – евангельские. Отсюда же та неистребимость народной жизни, которая неизменно возрождалась после жестоких испытаний до сих пор и обещает надежду на полнокровное бытие в будущем. Именно память о новомучениках и молитвенное общение с ними способны сообщить Русской Церкви особенную глубину и мудрость, необходимые для творческого решения проблем, стоящих перед лицом современности.

Мы представляем себе их лица на пожелтевших фотографиях, когда читаем в Писании о тех, что «замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение; другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу; были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча» (Евр. 11: 35–37).

***

В отношении новомучеников можно совершить две страшные ошибки. Первая именуется преступным забвением, при котором никто особо не помнит о трагическом прошлом и живет так, словно ничего не случилось. Вторая ошибка более опасна, поскольку более похожа на истину. Назовем ее так: превозношение чужими заслугами. Это когда мы недрожащим голосом гордо заявляем, что, дескать, велика наша вера и Церковь наша велика (между строк подразумевается, что и сами мы велики), раз такие испытания пережили и перетерпели.

Почитание новомучеников не должно мешать оставаться вопросу: да как же это все могло произойти в православной стране?!

Это почитание должно совершаться с содроганием при мысли о величине страданий и масштабе гонений.

И еще один вопрос должен звучать коли не вслух, так в совести: а мы сегодня все ли правильно делаем? Не ждет ли и нас очередное огненное испытание? Ошибки наши не придется ли омывать своей кровью тем, кто придет после нас?

И лишь после того, как вопросы эти прозвучали, мнится мне, можно порадоваться. Ибо мы «приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех – Богу, и к духам праведников, достигших совершенства» (Евр. 12: 22–23).

http://www.pravoslavie.ru/44613.html

[Александр Васильевич]

Владимир Катасонов

Христианские Новомученики и история России в XX столетии


_{Великий Устюг. Момент взрыва колокольни Иоанно-Богословской церкви. Фото 1927 г.}

«Се же все сдеяся грех ради наших»
Лаврентьевская летопись, XIV в.

В 90-х годах Россия завершила один период своего исторического существования и начала другой. Чувство этого дано почти каждому. Но какие более разумные аргументы есть у нас, чтобы утверждать о конце одной эпохи и начале другой ? Здесь не обойтись без обсуждения смысла закончившегося периода коммунистического правления. Только осознание этого смысла, принципа единства этого периода времени позволяет увидеть в текущей эмпирии действительности четкие грани времен и сроков.

Кому принадлежит авторитет в определении этих периодов истории ? Ближайшим образом, конечно, тем, для кого изучение истории является профессиональным занятием. Однако, подход историка к изучаемым событиям всегда опосредован определенной философией истории. В зависимости от «исповедуемой» философии истории одни и те же исторические сумерки могут истолковываться и как рассвет, и как закат… Переживаемое Россией последнее десятилетие в зависимости от общемировоззренческой ориентации можно истолковывать и как простое следствие развала СССР, – и тогда перед нами встает мучительный вопрос: а остались ли еще в России после 1991 года какие-то духовные и материальные скрепы, способные удержать от дальнейшего развала и саму Россию? Но можно понять и как драматическую попытку стать «цивилизованным государством», – хотя целесообразность и оправданность этого стремления достаточно сомнительна: а так ли уж нужно стремиться «варварской» будто бы, России в семью так называемых «цивилизованных государств»? Где та авторитетная инстанция, которая выберет единственно правильную философию истории и вынесет окончательное суждение и о прошедшем периоде, и о смысле настоящего ?

К счастью для России, она имеет такую авторитетную инстанцию в лице Православной Церкви. Церковь, как богочеловеческий организм, как хранительница благодатного Света, просвещающего и сердце, и ум человека, имеет возможность соотнести все историческое с нормами Абсолютной Истины, явленной в ней. И хотя уяснение деталей исторического процесса, как и разработка целостной философии истории остаются для церковной мысли не менее трудной задачей, чем для секулярной науки, все же рассмотрение истории в свете церковного опыта истины позволяет увидеть главное, ноуменальное в изучаемой исторической эмпирии, позволяет подвести итог прошедшему, увидеть его, так сказать, sub specie aeternitatis.

Историческая действительность сложна и многообразна. Так и 70-летняя история советского режима имеет много сторон, может изучаться в разных аспектах. Здесь было все: и успехи индустриализации, и победа в Великой Отечественной Войне, и мощная советская наука, обеспечившая создание стратегических ядерных сил, выход в космос; были здесь определенные успехи и в социальной политике, образовании, здравоохранении. Но была и гражданская война, как война со своим народом, отнюдь не закончившаяся с победой «красных» над «белыми», был рабский труд и миллионные жертвоприношения ГУЛАГ'а, постоянно низкий жизненный уровень трудящихся масс, органическая неспособность власти, связанной догмами своего учения, решать экономические и национальные проблемы, агрессивная внешняя политика, вдохновляемая утопией коммунистического учения, и устойчивое воспроизводство паразитирующего на своем народе класса партийной номенклатуры, которая, в конце концов, и погубила СССР. Есть множество pro и contra советского образа жизни, чем же мерить, что является здесь главным ? Если оценивать советский период по успехам техники и науки, – точнее, естественных наук, – то тут было много значительного, истинный масштаб которого мы смогли по-настоящему оценить только сегодня, на фоне перестроечного развала всех сфер экономической и культурной жизни. Но если оценивать с нравственной точки зрения советскую действительность, то нужно со всей прямотой заявить: действительность эта была глубоко безнравственной.

«Ну, это вряд ли, – возразит нам какой-нибудь престарелый сторонник сегодняшней КПРФ, – уж, конечно, советская жизнь была нравственней, чем та, которую устроили сегодняшние «демократы». Посмотрите, что делается: проституция, наркомания, убийства среди бела дня ! Неприкрытая пропаганда насилия и разврата на телевизионном экране ! Разве что-то подобное можно было найти в СССР ?» И он будет по-своему прав. Обвальная коммерциализация нашей жизни, эта вожделенная свобода «дикого капитализма» привели к серьезной моральной деградации общества. Современная жизнь России во многом контролируется и направляется мафиозными группами, навязывающими обществу свое понимание экономики, политики, культуры и морали. Это невозможно отрицать. И тем не менее…

У Церкви есть свое понимание нравственности. Ядром этого понимания является отношение к Богу. Это звучит несколько абстрактно, попытаемся это объяснить. У человека есть потребность веры, потребность веры в Истину. Независимо от того верующий человек или нет, эта фундаментальная антропологическая характеристика определяет жизнь любого человека. В силу безграничности свободы, дарованной Богом, человек не может без веры, он должен эту свою свободу на что-то «замкнуть», он способен умирить свое метафизическое беспокойство только «вписавшись» в некоторый мировоззренческий «проект». Это не исключает того, что человек может и не найти своего «проекта», своей веры. Но тогда он обречен на в высшей степени тревожное состояние безосновности, случайности своего существования, на переживание духовной «заброшенности»

Коммунистическая идеология эксплуатировала эту фундаментальную человеческую потребность. Эксплуатировала в том смысле, что беззастенчиво использовала ее для своих корыстных целей. Коммунистическая идеология есть идеология атеистическая, она не дает и не может дать этой фундаментальной человеческой потребности удовлетворения: Бога, Истину с большой буквы. На место веры в Бога она поставила так называемую «веру в светлое будущее». И огромные массы людей действительно верили в это!.. Точнее говоря, все, кто активно сопротивлялся насаждению этой веры, были в той или иной степени репрессированы, запуганы, уничтожены физически или морально. Остальные верили в вождей как в Бога !.. В обществе утвердилось своеобразное «коммунистическое благочестие»: какие-либо сомнения в «святости» вождей, насмешки над их слабостями, анекдоты были не просто неуместны, а «нечестивы» с точки зрения господствующей идеологии. И хотя последняя господствовала во многом благодаря «поддержке» вездесущих карательных органов советского государства, тем не менее у этой идеологии была своя последовательная логика, делавшая ее реальной духовной скрепой советской жизни. «Партия есть ум, честь и совесть нашей эпохи», – определяла себя коммунистическая власть словами Ленина. Но совесть, на самом деле, есть голос Божий в человеческой душе. Этим знаменитым лозунгом коммунистическая партократия открыто признавала, что ставит себя на место Бога. Эксплуатируя человеческую потребность веры, коммунисты вместо Бога давали человеку… вождей, вместо хлеба богооткровенного учения – камень идеологических догм. Коммунистическая идеология была идеологией человекобожества. осатанелого самообожествления человека. И лишь немногие в советском обществе, приближаясь к «Олимпу» правящей партократии с изумлением обнаруживали, что за благообразными, иконоподобными «ликами» коммунистических радетелей о трудовом народе скрывались преступные, хамские и развратные физиономии Сталиных, Хрущевых, Брежневых и т.д. Коммунистическая идеология была идолатрией, поклонением идолам и именно в этом состоит глубокая безнравственность этого учения и жизни, основанной на нем.

Говоря об идолатрии, мы обычно представляем себе изваяния из камня, дерева и металла, которым приносятся различные жертвы. Но идол – это не обязательно истукан. Идолатрией является поклонение любой твари вместо Творца, и может быть, наиболее страшным видом идолатрии, заставляющим сравнивать ее уже со временами антихриста, является поклонение человеку. Весь соблазн в том, что человек, сотворенный по образу Божьему, являющийся венцом Творения, может настолько опьяняться безграничностью своей свободы и творческих потенций, что забывает то, что и он имеет свою жизнь не от себя, а от Бога, что и он тварь и, причем, тварь падшая.

На глубочайший запрос человеческого сердца, на тот пьедестал, где душа человеческая ищет Истину и Святыню, коммунисты водрузили свои «святыни»: своих вождей, во всей «красе» грешной человеческой природы, помноженной на бесноватость агрессивного безбожия. В этом и состоит безнравственность идолатрии: осквернение высшей жажды человеческого сердца, жажды Истины, Любви и Красоты. Истина с большой буквы просвещает и животворит, ибо питает «сердце», ту духовную сердцевину человеческого естества, от которой зависит жизнь всего человека, и которая не может быть удовлетворена ничем, кроме Святыни Божества. Поэтому в людях, приобщающихся к ней, в христианских святых, в благодатных «батюшках» и мирянах Православия в той или иной степени воплощается эта полнота жизни, радости и истинной красоты. Святые лучатся этой преизобилующей в них жизнью и просвещают этим «Светом невечерним» все вокруг: «Радость моя, Христос воскресе! -встречает преподобный Серафим Саровский приходящих к нему для беседы. И обратно, поклонение идолам, служение им, тем более неистовое, чем все более опознается их онтологическое бесплодие и самозванство. «Люди могут ошибаться, но партия – никогда! Партия, Сталин во всем разберутся!» – твердили фанатичные коммунисты, попадая на ГУЛАГ. Все это так и оставляет сердце человека неудовлетворенным, «несытым», И что-то как бы смерзается в сердцевине человека, и жизненность его как бы сосредотачивается лишь во внешних, поверхностных слоях его существа… Человек превращается в своеобразного зомби', он жив, движимый некоторой волей, но как бы не своей, а сторонней. И это заметней тем больше, чем эта воля сильнее…

Именно христианские новомученики советского периода истории России высветили для нас ту глубинную, коренную безнравственность коммунистической идеологии и власти, как одного из худших видов идолатрии. Мученичеством своим они еще раз засвидетельствовали перед всеми людьми истинность христианства, как религии спасения и подвижничества, силою Божией преодолевающего все препятствия, все страхи, саму смерть. И этим же своим мученическим подвигом осветили они все вокруг себя, всех своих преследователей и палачей, выявили суть происходящего. Ведь все эти «антисоветские заговоры», «подпольные организации» и «связь с мировой буржуазией», за которые судили верующих все это было бредом и выдумками советской карательной системы, которой необходимо было как-то «легитимировать» собственную беспощадную борьбу за власть в терминах марксистско-ленинского «дискурса». На самом деле, христиане, – а православные, в особенности, в своей массе всегда были народом послушным, считающим смирение одной из высших добродетелей. Тем более поражает воображение, заставляет вспоминать о худших сторонах средневековья та жестокость, с которой преследовали и мучили христиан: вырезали на теле кресты, закапывали живьем, варили живых людей в котлах, «причащали» оловом… Чем же объясняется подобная жестокость? На самом деле, судили и истязали за то, что христиане смели в атмосфере торжествующей коммунистической идолатрии исповедывать какого-то другого, своего Бога, хранить Ему верность, и отказывались поклоняться советским идолам – вождям. Речь шла здесь, как и для первомученников времен Римской империи, как и всегда для христиан, не просто о лояльности власти, а об Истине, об истинном Боге и поклонении Ему. В некоторых свидетельствах о новомучениках эта. религиозно-метафизическая сторона происходящего выступает в ослепительно ярком свете. Вот что пишет свидетель расстрела 60 священников в июле 1933 года на Качугско-Нижнеудинском тракте: «Из числа палачей, кто-то спрашивал по очереди становившихся около ямы священников: «Вы последний свой дух совершаете, говори, есть Бог, или нет?» Ответ святых мучеников был твердый и уверенный: «Да, есть Бог!» Раздался первый выстрел. У нас, сидящих в палатках, сердца бились… Раздался второй, третий выстрел и т.д. Священников по очереди подводили к яме, стоявшие около ямы палачи каждого священника спрашивали – есть ли Бог ? Ответ был один: да, есть Бог ! Мы живые свидетели видели своими глазами и слышали своими ушами, как люди перед смертью исповедовали веру в Бога»

Христианские новомученики России своим подвигом высветили для нас эту центральную истину советской истории: коммунистическая власть была властью, боровшейся с Богом. Эту истину о революционных партиях России христиане понимали задолго до 1917 года. После Первой русской революции 1905 года это понимание стало проникать и в умы лучших представителей интеллигенции, после долгих и бесплодных мировоззренческих блужданий возвращавшихся к христианским истокам русской культуры («Вехи»). Однако, ядовитая и лукавая коммунистическая демагогия прельстила многих, порой, даже, и не самых худших. Народническая составляющая коммунистической идеологии умело эксплуатировала все: и соборные традиции русского народа, и реальные недостатки русской монархии, и стихийное толстовство русской интеллигенции. Коммунистическая власть старательно гримировалась под образ защитницы трудового народа, наследника всего гуманного и прогрессивного, что было в русской истории… И нужна была кровь новомучеников, брызнувшая на парадные мундиры самозванной власти, чтобы вскрылась перед всем миром правда: большевистская власть была борьбой с Живым Богом ! Ибо при всех своих успехах очень трудно было этой власти идти против «Божьего рожна». Нужно было как-то «вынуть» из человека его совесть и заменить ее партийными постановлениями, резолюциями, мнениями… Нужно было «выковать нового человека», очень напоминавшего тех «чугунков» советских вождей, которые обильно усеяли землю России в советский период ее истории…

Именно христианские новомученики в подвиге своем еще и еще раз явили России и всему миру, что есть истинная жизнь, что есть Истина и истинный Бог. Новомученики явили в себе тот Божественный Свет, который единственно дает возможность истинного понимания происходящего. Это был и определенный суд над миром и историей. «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий делающий злое ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Иоан. 3,19-21). И поэтому прославление новомучеников есть не только долг и торжество внутрицерковной жизни Православия, но и необходимый акт соборной общественной жизни России. Прославление новомучеников, обращение к их светлой памяти просветляет всю нашу жизнь, помогает пониманию происходящего, зовет к изменению нашей сегодняшней жизни.

Особое место занимает долго ожидаемое большинством православных России прославление царственных мучеников: государя-императора Николая Александровича, наследника царевича Алексея, императрицы Александры Федоровны, дочерей царской четы: Марии, Ольги, Татьяны, Анастасии. Низвержение царской власти в 1917 году было свержением богопомазанной исторической власти России. В этом свержении, как и в последовавшем через год убийстве царской семьи, как и при отцеубийстве, было совершено преступление не только против человека, против носителя этой власти, но и преступление против Бога, Которым благословлялась эта власть. Преступление это было совершено безбожной коммунистической властью по прямому указанию ее вождей. Однако, возможным это беззаконие стало из-за попустительства всего народа, впадшего под влиянием революционной пропаганды в духовное беспамятство. При всем честном народе царь-отец этого народа был сначала самозвано низложен, потом арестован и, наконец, зверски умерщвлен со всей своей семьей. Сам царь и вся его семья встретили это испытание с истинным христианским смирением: не проклиная, а молясь за своих мучителей, за свой впадший в революционное искушение народ, стараясь по мере возможности вразумить его и отрезвить.

Царская власть всегда была тяжелейшим крестом, выпадающим на долю человека. Именно так всегда понимало царскую власть русское самосознание, и именно поэтому всегда молился русский народ о благодатной помощи царю свыше. Император Николай II вместе со всей своей семьей подвижнически нес этот крест, вплоть до самого конца – насильственной смерти от самозванной, преступной и безбожной власти. Прославление царственных мучеников есть одновременно и акт покаяния народа, есть важнейший акт отрезвления и духовного выздоровления России. Прославление царственных мучеников есть всенародное разъяснение апостольской формулы: «Несть бо власть, аще не от Бога !» (Рим. 13,1). Не в том смысле, как иногда неправильно истолковывают это, что любая власть от Бога, а в том, что даже и ниспровергнутая, законная богопомазанная власть восстает из мертвых славой христианских мученников, а самозванная и безбожная, даже и в торжестве своем трепещет, предчувствуя возмездие, и вскоре рассеивается как дым, оставляя после себя только разрушения, горечь и позор в памяти народной… Прославление царственных мучеников есть акт умудрения народа, есть осознание народом божественной природы власти, «дела священного и страшного», есть новое напоминание всем утопистам и самозванцам: «Несть бо власть, аще не от Бога ! «.

Хочется надеяться, что прославление новомучеников займет достойное место в деяниях Архиерейского Собора приближающегося юбилейного 2000 года. Да раздастся над просторами всей России мудрый и авторитетный голос Русской Православной Церкви, голос соборного сердца русского народа ! Голос, зовущий к очищению покаянием, к мужеству веры, и с Божьей помощью, к новому историческому творчеству!

http://www.pravoslavie.ru/29213.html

[Александр Васильевич]

Скорбный путь жен новомучеников и исповедников Российских

Многи скорби праведным, и от всех их избавит я Господь.
Пс. 33: 20

Проидохом скозе огнь и воду, и извел еси ны в покой.
Пс. 65: 12

Жены новомучеников и исповедников Российских прошли горький и скорбный путь. Высокий подвиг несли они посреди безбожного мира, воспитывая детей, терпя лишения, притеснения властей, голод и нищету.

Совершая свой крестный путь, подчас унывая и скорбя, они не малодушествовали, но находили в себе силы молиться и славословить Бога. Как выжили они? Как оставались верными Христу? Об этом наша статья.



В семье известного московского священника и талантливого проповедника отца Михаила Шика после его первого ареста осталось трое детей. Оказавшись почти без средств к существованию, его матушка ездила с полугодовалой дочкой из Сергиева Посада в Москву на работу. Она оставляла девочку у родственников и бежала в Исторический музей, где водила экскурсии. А затем с продуктами и пеленками в рюкзаке, с маленькой дочкой на руках возвращалась в Посад. «Уныние не было ей свойственно, – пишет ее дочь Елизавета в своих воспоминаниях. – После моего рождения мама писала отцу в тюрьму: “Дай тебе Бог терпения. А я сквозь тоску о тебе чувствую себя счастливой безмерно, счастливой тобой и знаю, что впереди – радость свидания, и верю, что она не отнимется от нас, и молюсь, только бы нам самим ее не отравить…”» Отец Михаил был расстрелян в 1937 году на полигоне Бутово под Москвой. Матушка Наталья Дмитриевна искала его по разным тюрьмам. Так и не узнав о судьбе мужа, она перед смертью написала ему трогательное прощальное письмо: «Дорогой мой, бесценный друг! Вот уже и миновала последняя моя весна. А ты? Все еще загадочна, таинственна твоя судьба. Все еще маячит надежда, что ты вернешься. Но мы уже не увидимся, а как хотелось тебя дождаться. Но не надо об этом жалеть. Встретившись, расставаться было бы еще труднее, а мне пора… Имя твое для детей священно. Молитва о тебе – самое задушевное, что их объединяет. Иногда я рассказываю им что-нибудь, чтобы не стерлись у них черты твоего духовного облика».

Память о дорогом человеке всегда в сердце любящего, и даже в преддверии могилы все мысли – о нем. Не перестаешь удивляться высокому духу и благоговейным отношениям друг к другу этих святых людей. Между ними была та любовь, которая, по слову апостола Павла, «никогда не перестает» (1 Кор. 13: 8 ), а переходит в вечность.

Матушка Александра Сергеевна Голышева хранила последнее письмо отца Николая за иконами как святыню. В этой прощальной записке батюшки, написанной им из тюрьмы незадолго до расстрела, открывается его удивительное смирение и безграничная любовь к семье. «Обо мне не беспокойтесь…» – пишет отец Николай. Понимая, что его ожидает («едва ли уцелею»), он говорит: «Забота о вас. У вас нет ничего…» Последние слова записки – почти молитва: «Храни вас Господь, мои дорогие, крепитесь и молитесь за меня, не поминайте меня лихом… Простите меня Христа ради… Целую вас и молю Бога, чтобы Он сохранил вас. Не забывайте Бога, Божию Матерь и святителя Николая, под покровительство святителя Николая я вас отдаю. До гроба любящий вас папочка».

О любви как о великом Божием даре писал святитель Игнатий (Брянчанинов): «И делаются человеку человеки своими на время по плоти, на веки по духу». Эта любовь являет чудеса, она и по смерти дарует общение любящим душам.

Священномученик Василий Надеждин в последнем письме из Соловецкого лагеря дает своей супруге, можно сказать, духовное завещание: «Благословляю тебя за твою любовь, за твою дружбу, за твою преданность мне… Да будет воля Божия! Мы дождемся радостного свидания в светлом Царстве любви и радости, где уже никто не сможет разлучить нас, – и ты расскажешь мне о том, как прожила ты жизнь без меня, как ты сумела по-христиански воспитать наших детей, как ты сумела внушить им ужас и отвращение к мрачному безбожному мировоззрению и запечатлеть в их сердцах светлый образ Христа…»

Матушка священника Сергия Сидорова, проходившего последние годы своего служения во Владимирской области, не писала запросы в НКВД о судьбе мужа: он, по свидетельству дочери Веры, сам сообщил супруге во сне о своей гибели. Такое общение возможно при условии, если люди живут одной духовной жизнью и вся она – в Боге.

Матушка священномученика Илии Четверухина, московского священника, погибшего в лагере на Вишере в 1932 году, вспоминает слова из канона Святой Пятидесятницы: «Разлучения вам не будет, о друзи…» «Скоро 15 лет, как батюшка отошел ко Господу, – пишет Евгения Леонидовна, – но я не чувствую с ним разлуки, я точно продолжаю с ним жить одной жизнью. Я часто слышу внутри себя его ободряющий голос, когда переживаю какие-нибудь трудности: “Ничего, мамаша, ты у меня молодец”. Так он мне, бывало, говаривал, и мне легче становится от этого. А если я делаю что-то не так, как надо, как хотел бы он, вижу во сне, что он где-то далеко от меня, и больно сжимается сердце».

Были случаи, когда мученики заботились о воспитании своих детей и после смерти. Дочь отца Михаила Шика вспоминает: «Мама уже после папиного ареста отказалась продолжить подписку на “Пионерскую правду”, сказав, что во сне отец выговаривал ей за эту подписку, так как каждый человек выписывает газету своей партии, а мы в этой “партии” не состояли».

Лишения и скорби учат переоценивать отношения к земным ценностям и душевным мирским привязанностям. До своего ареста протоиерей Илия Четверухин любил подолгу сиживать в библиотеке, в это время семья не должна была его тревожить. Впоследствии он признавался сыну: «Любовь к книгам мешала мне должным образом любить вас, мои дорогие». Матушке же он писал: «Прости меня, если я делил любовь свою между тобою и библиотекой. Теперь ты у меня – единственное сокровище». «Ах, как я тоскую по тебе! – говорит он в другом письме. – Не по свободе, не по дому, не по книгам, а только по тебе! Если бы ты была здесь, около меня, я был бы счастлив!»

Порой семьи священников терпели нужду в самом необходимом. Дочь священномученика Димитрия Кедроливанского из села Круги Егорьевского района носила платье, сшитое из подрясника отца. А в семье тверского священномученика Николая Морковкина было шестеро детей, когда власти, обложившие их семью непомерным налогом, решили изъять и зимнюю ватную рясу батюшки, которую матушка хотела было перекроить дочерям на пальто. Сердце родителей дрогнуло. «Вот эти-то вещи мы с женой и решили не отдавать ради защиты детей», – рассказывал впоследствии отец Николай. За это священника и его матушку отправили в ссылку, оставив детей одних. Позже, из заключения, батюшка напишет в письме: «Теперь я стал богаче, но не тем преходящим, что гниет и тлеет, а тем, что остается до гробовой доски, то есть богатством жизни духовной». О супруге своей он говорил: «Я думал, что она не перенесет такой, кажется по нашему разумению – тяжелый, крест… Но каждому верующему в Бога крест дается по силам, и каждому человеку, имеющему веру хотя бы с зерно горчичное, все возможно».

Священномученик Илия Четверухин незадолго до смерти сказал своей жене во время свидания в лагере: «Здесь я прохожу вторую духовную академию, без которой меня не пустили бы в Царство Небесное».

Удивительна стойкость и мужество, с каким принимали испытания многие семьи священников. Убожество внешней обстановки не угнетало и не озлобляло их. Дочь отца Сергия Сидорова Вера вспоминает, что мама, смеясь, называла их комнату «логово». Родители спали на полу, покрываясь всем, чем могли, так как одеяла и простыни были совсем ветхими; вся их одежда висела на гвоздях, а вещи четверых детей, спавших на лавке и кроватях, хранились в ящиках из-под посылок. Как-то в их комнату пробрался квартирный вор. Он очень сконфузился, увидев такую нищету. Заметив подошедшую матушку Татьяну, он только сказал: «Ничего, нужды бояться не надо, все устроится».

Страдания закаляли дух этих людей, поднимали их над мирской суетой, освобождая от земных попечений.

Как-то отца Сергия спросили, как он, имея такую большую семью, решился стать священником. Если его «возьмут», то на кого он оставит своих детей? Отец Сергий ответил: «На Царицу Небесную. Если я погибну, то за Ее Сына. Так неужели вы допускаете мысль, что в таком случае Она оставит моих детей? Никогда! Спасет и защитит». Через два месяца отца Сергия арестовали, и он погиб. Но «вера отца в то, что Царица Небесная спасет и защитит его детей, оправдалась, – писала его старшая дочь Вера. – Сколько было в ту пору уничтоженных семей. Взяли мужа, потом жену, а детей – в детдом, где они забудут все, что связано с семьей, ее преданья, ее святыни. Нас не тронули, хотя многих жен священников отправили в лагеря».

В житиях святых новомучеников часто встречаются моменты, когда их матушки умоляют ради семьи поменять место служения или перейти на обычную работу, оставив службу. Но осуждать их за этот естественный страх за себя и за своих детей нельзя. «Бояться не стыдно, – говорит отец Сергий Сидоров, – все мы люди, и люди слабые, а вот малодушествовать нельзя. Бог-то ведь с нами, и нигде Он нас не оставит».

Известный поэт XIX века А.Н. Майков писал:

Чем ночь темней, тем ярче звезды.
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…

И действительно, Бог не оставлял этих людей в самых трудных обстоятельствах. Вера помогала им выживать и творила чудеса. Воистину «уповающего на Господа милость обыдет».

«Помню, это было месяцев через шесть после ареста отца, – пишет Вера Сидорова. – Мы очень нуждались, денег не было ни копейки, кругом долги. Мама сидела на кровати и кормила грудью трехмесячного Сережу (пятого ребенка, который так и не увидел своего отца), а я занималась чем-то. Вдруг мама говорит мне: “Вера, поищи в сундуке под бельем: может быть, там случайно остался хоть один сверток…” “Свертком” мы называли мелочь, закрученную в бумажку, которую отец получал за службу. В свертках были и медные монеты, и серебряные. Но я знала, что в нашем единственном сундуке, где лежало белье… давно уже ничего не осталось. Я сказала об этом маме, но она возразила мне: “Ты помолись Николаю Угоднику. Он – покровитель семьи Сидоровых, а ты – ребенок, он лучше тебя услышит и, может быть, поможет нам. Поищи свертки». Я тихонечко помолилась, открыла сундук и стала рыться среди невероятно старых и рваных наших рубашек и простыней. И вдруг – до сих пор у меня сжимается сердце – кричу маме: “Сверток!” Разворачиваю. В нем 20-копеечные монеты! Начинаю дальше искать и вижу: один, второй, третий свертки лежат в уголках сундука, и в каждом не медные, а серебряные монеты! Мама не верила мне, когда я кричала ей об этом: ведь не один раз перерывался сундук за последние месяцы, все давным-давно было истрачено… “Благодари, Вера, святителя Николая”, – сказала мне мама. Свертков семь нашла я тогда».


_{Протоиерей Александр Парусников с младшими детьми (слева направо: Екатерина, Иван}

В семье подмосковного священника Александра Парусникова, где было десять детей, произошло не менее удивительное чудо. Представители власти увели из семьи корову, что привело близких отца Александра в сильное смятение. На беспокойство матушки он ответил: «Сашенька, Бог дал, Бог взял. Благодарственный молебен давайте отслужим». С тех пор, как у них не стало коровы, каждый день на крыльце появлялась корзинка с бутылью молока и двумя буханками хлеба. Старшие дети долгое время дежурили у окна, выходящего на крыльцо, чтобы узнать, кто приносит им хлеб и молоко. Бывало, до глубокой ночи высматривали, но так им и не удалось увидеть благодетеля.
Господь укрепляет веру в Своих чадах. Но находясь рядом, милосердный Бог часто испытывает нас: как несем мы свой крест, с каким сердцем встречаем невзгоды и страдания. С. Бехтеев очень точно сказал о нелегком этом бремени в одном из своих стихотворений:

Оттого в этот страшный, томительный час
Так мучительна тяжесть креста,
Что весь ад сатаны ополчился на нас
За служенье заветам Христа.

У многих тогда были минуты уныния, когда казалось, что не на что и не на кого надеяться. «Все погибло, мы умрем от голода», – бывало, говорила своим детям матушка Татьяна Сидорова. Но через некоторое время она находила силы смеяться и подбадривать детей. Это та сила внутренней устойчивости, сила духа, основанная на готовности все переносить и все терпеть ради Господа, которая не дала погибнуть многим людям в страшные годы гонений. Это к таким людям относятся слова апостола Павла: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2 Кор. 4: 8–9). Не перестаешь удивляться, как, находясь в таком положении, эти святые люди не теряли веры, а еще более укреплялись в ней. После смерти матушки уфимского священника Петра Варлаамова Анны Ивановны (она осталась после ареста мужа одна с пятью детьми: старшей было 8 лет, а младшему – 7 месяцев) в ее бумагах была найдена написанная ее рукой молитва, которой она молилась ко Господу после ареста мужа: «Благодарю Тебя, Господи Боже, за все: за жизнь, за невзгоды, прожитые мною, за разлуку с любимым мужем (священником) моим, за муки и радость… за все Тебя благодарю».

Жены святых мучеников и исповедников часто с покорностью воле Божией принимали испытания. Многие из них, прощаясь с мужьями, вполне осознано говорили: «Иди страдать за Христа» (Из жития священномученика Николая Поспелова). Матушки своей верой, стойкостью и терпением лишений и скорбей разделяли участь любимых мужей, становились бескровными мученицами. В самые трудные минуты, когда священники стояли перед выбором: сохранить себе жизнь с условием отречения от сана или погибнуть, обрекая семью на страдания, матушки нередко поддерживали их в исповедании веры. Так, супруга священномученика Валериана Новицкого, получив от мужа из тюрьмы записку, в которой он волнуется о будущей судьбе своих детей, ответила: «Не отрекайся от Бога, ни от священнического сана. Мне поможет Господь».

Как понять нам, людям XXI века, святых новомучеников? Не странно ли это: благодарить Бога, когда погибает любимый человек и единственный кормилец; служить благодарственный молебен, когда из семьи, где десять детей, уводят единственную корову; радоваться жизни и рождать детей, когда нищета и голод? Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что свой крест, то есть все скорби и страдания земной жизни, кажется тяжелым до тех пор, пока человек не научается нести его с терпением и смирением во Имя Христа. «Когда же свой крест преобразится в крест Христов, то получает необыкновенную легкость. “Иго Мое благо, и бремя Мое легко есть”, – сказал Господь». Об этом же говорит и апостол Павел: «По мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (2 Кор. 1: 5). Известный подвижник наших дней протоиерей Николай Гурьянов, тоже прошедший непростой жизненный путь, написал стихотворение, которое замечательно дополняет нашу тему:

Путь Божий

К Горе Святой, ко Граду Божью
Различных множество дорог,
Но всех начало у подножья
Креста, на коем распят Бог!

И без венца из острых терний,
Без ран, и оцта, и гвоздей,
Без мук сердечных и томлений
До райских не дойти дверей.

Все ж бремя легкое Христово
Не тяжко будет нам нести,
Если сумеем Его слово
Себе на память привести:

Что скорби праведников многи,
Но Он от всех избавит сих,
И что тернистые дороги
Введут в покой и радость их,

Что Царство Божие открыто
Для тех, кто узким шел путем,
И что для нас теперь сокрыто,
Тому разгадку там найдем,

Что там, где вечное сияет
Светило Божией любви,
Блаженство рая ожидает
Страдальца – путника земли.

Юлия Аксенова

http://www.pravoslavie.ru/46720.html

[Александр Васильевич]

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Слово в день празднования памяти Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской

К 15-летию кончины († 5.02.2006)



Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?...и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число (Откр. 6, 9-10, 11).

Други наши, сегодня праздник молитвенной памяти святых, начало которому было положено тогда, когда они, эти люди, еще жили и только стояли на пороге предлежащего им подвига. И они сами, не ведая того о себе, но пророчески предзря будущее России, на всероссийском Соборе Русской Православной Церкви в 1917-1918 годах объявили: "Установить по всей России ежегодное поминовение молитвенное в день 25-го января или в следующий за сим воскресный день (...) всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников".

Они не знали о себе, но Дух Святой, в Церкви почивающий и Церковь ведущий, их устами изрек явно будущее народа Божия на Руси на длительный период ее истории и назвал его "годиной лютой".

И на этом Всероссийском Соборе, восстановившем Богом данной властью на Руси Патриаршество, еще воочию была видна древняя церковная слава России. Но там же ей, этой славе, уже противопоставилось надвигающееся будущее - непримиримая, враждебная сила, ненавидевшая христианство и Крест и обещавшая русской Церкви подвиг мученичества и исповедничества, доселе редко являвшийся в ней.

Непрекращающиеся гонения, в которых рождалась Вселенская Церковь, казалось, обошли Россию. Русь приняла христианство готовым, выстраданным другими, из рук своего правителя - Великого равноапостольного князя Владимира - и вросла в него весьма малыми жертвами. Но могла ли Русская Церковь миновать общий всем христианам путь, начертанный Христом? "...возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая... в темницы, и поведут пред... правителей за имя Мое..." (Лк. 21, 12). Это Божие определение о Церкви открылось со всей очевидностью еще с апостольских времен. А для России час испытания ее веры, час подвига за Христа пришел в XX веке, ибо не без России Вселенская Церковь должна была достигнуть полноты духовного возраста и совершенства. Почти через тысячелетие после принятия христианства с небывалой силой на Русскую Православную Церковь обрушилось гонение, движимое активным богоборчеством, целью которого было стереть Церковь с лица земли и изгладить само воспоминание о Боге в сердцах россиян. И цель оправдывала средства. В относительно короткий период - за семьдесят лет - земная Русская Церковь пополнила Небесное Отечество множеством русских святых мучеников и исповедников.

И сегодня второй год мы прославляем всех тех, кто пронес подвиг веры до исповедничества и мученичества в этот новый период истории государства Российского и его Святой Церкви.

Только через семьдесят пять лет постановление, прозвучавшее на Соборе 1917 года, ожило и стало деянием. И в этот день мы совершаем молитвенное поминовение тех, кто пострадал за веру и правду: был расстрелян, замучен, убит, умер от болезней и холода в лагерях - принял мученическую кончину за веру Христову. Сегодня мы называем только восемь имен - восемь первых мучеников, канонизированных Русской Православной Церковью в 1992 году: это священномученик Владимир, митрополит Киевский и Галицкий; священномученик Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский; священномученик архимандрит Сергий; мученик Юрий; мученик Иоанн; преподобномученица Великая княгиня Елисавета; преподобномученица инокиня Варвара. И только Патриарх Тихон был прославлен ранее, в 1989 году.

Но за ними, поименованными, стоит бесчисленное множество клириков, мирян, имена коих знает один Бог, и кои свидетельством своим о вере Христовой "даже до смерти" стали молитвенниками и предстателями пред Престолом Божиим за нас, за землю Русскую.

Первый период кровопролитных массовых гонений на Церковь Христову начался после декрета об изъятии церковных ценностей и опубликования в печати списка "врагов народа", первым в котором был Патриарх Тихон, а вслед за ним епископы, священники - вся лучшая часть российского духовенства. На конец 1922 года было расстреляно по суду 2691 человек из белого духовенства, 1962 монаха, 1447 монахинь и послушниц. Это перечень лишь тех, чьи "судебные" дела сохранились, а сколько их, безвестных, убиенных без суда и следствия, предстало пред Богом в убеленных страданием победных ризах.

Первый, кто стал во главе новомучеников Российских, - это Патриарх и отец - Святейший Тихон. Это он своим первосвятительским благословением указал чадам Церкви Российской единственно верный путь в "новой" жизни: "А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою... Если нужна искупительная жертва, нужна смерть невинных овец стада Христова, - благословляю верных рабов Господа Иисуса Христа на муки и смерть за Него",- звучит голос отца. Таков путь Христа, таков путь Его Святой Церкви. Таков путь каждого, кто стал христианином. И Церковь Божия, и подвижник Христов свободно идут на крест и взойдут на него. В свободе - и сила подвига, и его ценность.

Принимая патриарший посох в 1918 году, митрополит Тихон знал предлежащий ему путь и не отрекся от крестного подвига. "Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: "Плач, и стон, и горе... " Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них, во вся дни", - сказал Владыка Тихон в день своего избрания. И его умирание началось с первых дней.

Против христианства, вооруженного лишь крестом и молитвой, ополчились власть и вся сила зла в безумном порыве уничтожить, растоптать в нем Христа. И Россия во главе со своим Патриархом вступила на свою Голгофу.

Патриарх Тихон в сонме мучеников Российских, казалось, был лишен радости мученического венца, но по силе страданий он стал первым. Его бескровное мученичество было непрестанным в течение долгих семи лет.

Ежедневно, ежечасно, до последнего дня жизни, до смерти. Для пользы Церкви он принял подвиг менее видный, более будничный, подвигом и не кажущийся. Он боролся с врагом, его насилием, издевательством и коварством за свободу Церкви. И Церковь, сохраненная его подвигом, взывает ныне: "Святителю отче Тихоне, моли Бога о нас".

С Всероссийского Собора, не дождавшись его окончания, только получив благословение Богом дарованного Патриарха, уехал на страдание и смерть митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). Священномученик митрополит Владимир шестьдесят лет шел по жизни за Богом.

Его жизнь была исполнена трудов и страданий. Ими учился он всегда и во всем исполнять волю Божию. В Церкви он прошел послушание от семинариста до митрополита. В трагической смерти своей жены и единственного ребенка тогда еще молодой священник, он усмотрел Промысел Божий.

И путь монашеского послушания стал единственным для него до конца дней. Владыка всегда был с народом Божиим как истинный пастырь во всех его бедах. Особенно это поразительно проявилось во время холерной эпидемии и неурожая в Самарской губернии. С крестом и молитвой он появлялся в холерных бараках, совершал молебствия на площадях - бесстрашный воин Христов и пастырь добрый. Он учил, вразумлял, лечил, кормил, согревал. И любовь народная была ему наградой.

Истинное смирение вознесло святителя Владимира на такую высоту, какая только была возможна на положении иерарха. Он с застенчивостью и удивлением говорил о себе, что стал как бы Всероссийским митрополитом, последовательно занимая все основные митрополичьи кафедры России - Москвы, Петербурга и Киева.

Нельзя умолчать об одной весьма важной детали. В 1915 году Владыку перевели на Киевскую кафедру, и он, словно предвидя предлежащее ему, был удручен. Но на вопрос близкого ему человека: "Не лучше ли теперь уйти ему на покой?" - митрополит Владимир ответил спокойно: "Да, судя по человеческим соображениям, я с вами согласен. А по-Божиему как? Угодно ли испытывать и предупреждать волю Божию?" Вот она - общая черта в жизни всех святых людей - "А по-Божиему как?"

По-Божиему митрополиту Владимиру, митрополиту Вениамину, архимандриту Сергию, мирянам Юрию и Иоанну, Великой княгине Елисавете и инокине Варваре надлежало отвергнуться себя, отвергнуться человеческого и взять Божие - крест свой и следовать за Христом. И они, движимые духом любви ко Христу, пошли на подвиг. Они ощущали присутствие Святого Духа, когда радость становится вечной.

Отстаивая единство Украинской Церкви со Всероссийской Православной Церковью, владыка Владимир незадолго до своей гибели сказал: "Я никого и ничего не боюсь. Я на всякое время готов отдать свою жизнь за Церковь Христову, за веру Православную, чтобы не дать врагам ее посмеяться над нею. Я до конца буду страдать, чтобы сохранилось Православие в России там, где оно начиналось". Как перекликаются эти слова его со словами Патриарха Тихона: "Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза".

И там, где крестилась Русь во Христа, где руками апостола Андрея Первозванного было воздвигнуто знамение победы - Крест Христов - в Киеве над Днепром был вознесен на крест преемник апостольского служения священномученик митрополит Владимир, и с этого же места началось крещение Русской Церкви огнем и кровью.

Без суда, без объявления вины, как на разбойника, вышли взять митрополита неведомые, не знаемые никем, новые хозяева жизни со штыками и огнем. Издевались над ним, вывели за ворота Киево-Печерской Лавры. А он, воздев руки свои к небу, молился. Потом, благословляя крестообразно обеими руками своих убийц, сказал: "Господь вас благословляет и прощает". Мученик сам благословил смерть свою и вымолил убийцам прощение. "Господь вас прощает!" А распоясавшийся мир зла, не вынося укоризн правды и света, смертельными пулевыми и штыковыми ранами завершил суд над правдой.
Это было первое кровавое злодеяние, и "судя по-человечески, ужасною кажется эта кончина, но нет ничего напрасного в путях Промысла Божия, и мы глубоко верим... что эта мученическая кончина владыки Владимира была не только очищением вольных и невольных грехов его, которые неизбежны у каждого, плоть носящего, но и жертвою благовонною во очищение грехов великой матушки России ",- сказал святой Патриарх Тихон о священномученике митрополите Владимире и о всех будущих священномучениках и мучениках земли Российской, которым должно было явиться вослед за этой первой жертвой.

Через четыре года вслед за митрополитом Владимиром мученичеством завершил свой жизненный путь святитель Петербургской епархии - митрополит Вениамин (Казанский). Он помышлял о мученичестве еще в детстве. И это было так глубоко и сердечно, что Господь исполнил желание того, кто возлюбил Его и всей жизнью своей Господу отдал свое сердце. "В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых, - писал о себе владыка Вениамин, - восхищался их героизмом... жалея, что времена не те и не придется пережить то, что они переживали".

Небывалая разруха и голод охватили страну в 1921 году. С ними начались и гонения на Церковь, которые проводились якобы с целью изъятия церковных ценностей. Владыка Вениамин, являя пример высокой христианской любви, благословил передачу ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих. "Мы все отдадим сами", - говорил он. Но изъятие было не основной целью власть предержащих. Им нужно было устроить показательный судебный процесс над духовенством, обвинив его в заговоре.

Взятый в заточение по этому сфабрикованному делу, владыка митрополит особенно страдал за тех, кто был судим вместе с ним. Страдал от клеветы беззаконных судей и от лукавства лжебратьев - новоявленных "иуд" - обновленцев, предающих истину - Церковь.

Напрасно любящая владыку паства ходатайствовала за него, напрасны были и его духовная мудрость и разум, изобличавшие всякие клеветы на подсудимых. Приговор - "повинен смерти" - ничто не могло изменить. И, ожидая исполнения своей участи, митрополит Вениамин оставляет своим ученикам и сопастырям заповедь - бессмертные слова возвышенной силы. "Тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубикон, границу, всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий". "Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение,- пишет он.- Я радостен и покоен... Христос - наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее надо иметь нам, пастырям. Забыть свою самонадеянность, ум, ученость и дать место благодати Божией".

На суде в своем последнем слове владыка Вениамин сказал: "Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре - жизнь или смерть, но, что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе', возложу на себя крестное знамение и скажу: "Слава Тебе, Господи Боже, за все".

Незадолго до исполнения приговора близкие получили митрополичий клобук владыки Вениамина, и на донышке его с внутренней стороны было написано: "Я возвращаю мой белый клобук незапятнанным". По достоверным сведениям владыка митрополит шел на смерть спокойно, тихо шепча молитву и крестясь.

Участь владыки разделили и миряне, активные участники в церковной жизни: мученики Юрий и Иоанн, а также священномученик архимандрит Сергий. Архимандрит Сергий, обращаясь к суду, в последнем слове сказал, что монах очень тонкой нитью связан с жизнью. Его удел - богомыслие и молитва, и разрыв этой нити для монаха не страшен. "Делайте свое дело. Я жалею вас и молюсь о вас..." Последними словами его перед смертью были слова молитвы: "Прости им, Боже, не ведают бо, что творят".

"Господи, прости им, не знают, что делают!" - была и последняя молитва Великой княгини Елисаветы перед тем, как черная бездна заброшенной шахты поглотила ее.

Она шла к этой зияющей бездне сознательно, категорически отказавшись выехать из России, когда начались беззакония. Она шла за Христом, и ее душевным очам оттуда, из бездны, бил свет Воскресения. Что привело ее, аристократку, чужестранку в далекий уральский город Алапаевск, ставший для нее Голгофой? Что отдало в руки неведомых, демонической злобой одержимых людей? Жизненные пути их никогда не могли ранее соприкоснуться. Она видела этих людей первый и последний раз в жизни. Она встретилась с ними только для того, чтобы они исполнили над ней приговор неведомо где состоявшегося суда. Но это по человеческому суждению. А как по-Божьи? А по-Божьи это был суд человеческий - "за Бога" или "против Бога".

И Великая княгиня Елисавета, бывшая протестантка, принявшая Православие на своей новой Родине, в России, и возлюбившая Православную Церковь и Россию "даже до смерти", ответила злу. Какой бы приговор не вынесло ей разнузданное, обезумевшее зло, она примет его как приговор свыше, как ниспосланную ей возможность делом подтвердить то, что составляло смысл и содержание ее жизни.

Любовь к Богу и любовь к людям была истинно смыслом ее жизни, и она привела Великую княгиню на крест. И ее крест вырос и преложился в Крест Христов и стал ее наслаждением.

Великая княгиня потеряла супруга, погибшего от злонамеренной руки террориста. Своими руками она собирает то, что осталось от любимого ею человека, и, неся в сердце боль страшной утраты, идет в темницу к преступнику с Евангелием, чтобы простить его и привести ко Христу с раскаянием.

Вся дальнейшая ее жизнь в России стала делом милосердия в служении Богу и людям. Великая княгиня собрала сестричество, устроив Марфо-Мариинскую обитель и служа по примеру двух евангельских сестер всем обездоленным и скорбящим. Она вложила в это дело все свои средства, отдала все без остатка, и сама отдалась вся до конца. Ее любовь к людям возвращалась к ней ответной любовью людей.

Инокиня Варвара, бывшая при Великой княгине-матушке во дни ее трудов, не пожелала оставить ее и в последнем подвиге - умирания. И она восхитила мученический венец своим самоотречением и самоотдачей.

В тяжелые мятежные дни 17-го года, когда рушились устои былой России, когда готовились в лице Государя убить русскую государственность, когда все святое подвергалось поруганию, а святыни Кремля - обстрелу, Великая княгиня Елисавета писала, что именно в этот трагический момент она почувствовала, до какой степени "Православная Церковь является настоящей Церковью Господней. Я испытала такую глубокую жалость к России и к ее детям, - пишет она, - которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок... Хотелось бы понести его страдания, научить его терпению, помочь ему... Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет". "Полностью разрушена "Великая Россия, бесстрашная и безукоризненная".

И из разрухи и пепелища России, из болей целого народа, из бесчисленных ее смертей звучит глас святой жертвы, утверждающий жизнь: "Святая Россия" и Православная Церковь, которую "врата ада не одолеют",- существует, и существует более, чем когда бы то ни было". Эти слова были написаны ею в преддверии могилы.

"Я... уверена, - продолжает Великая княгиня, - что Господь, Который наказывает, есть тот же Господь, Который и любит". Вот мера ее духовного возраста, вот мера ее истощания. Она уже сама добровольно стала жертвой, и Господь принял ее жертву за Россию, которую она так любила. И ни единой бы власти не имели над ней эти, невесть откуда появившиеся на ее жизненном пути люди-палачи, если бы не было дано им свыше. Всех, кто был с Великой княгиней Елисаветой, побросали в шахту живыми, кроме одного, оказавшего сопротивление. Они умерли не сразу. Еще долго слышали местные жители Херувимскую песнь, пробивающуюся из-под земли. А Великая княгиня и там, в этой их братской могиле, продолжала делать дело Божие - голова одного из тех, кто был с ней, перевязана была ее апостольником.

Когда через три месяца после смерти мучеников нашли место их упокоения, то увидели, что Великая княгиня лежала на бревенчатом выступе на глубине пятнадцати метров, с образом Спасителя на груди, который был благословлен ей в день присоединения ее к Православию. Праведники во веки живут!

И русские новомученики - это те, ожидаемые Вселенской Церковью жертвы, кои дополнили число убиенных за Слово Божие. И кто знает, сколько еще продлится то "малое" апокалиптическое время, в кое дозревает земная Церковь до Суда Божия, который отмстит живущим на земле за кровь праведников?

"Новые страстотерпцы Российстии, исповеднически поприще земное претекшии, страданьми дерзновение приимшии, молитеся Христу, вас укрепившему, да и мы, егда найдет на ны испытания час, мужества дар Божий восприимем. Образ бо есте лобызающим подвиг ваш, яко ни скорбь, ни теснота, ни смерть от любве Божия разлучити вас не возмогоша".

А мы, взирая на сияние славы сих Российских мучеников с надеждой на возрождение нашей Церкви, нашей Родины - многострадальной России, - из глубины своих верующих сердец взываем ныне: "Святии новомученики и исповедники Российстии, молите Бога о нас!" Аминь.

31 января (13 февраля) 1994 года

https://ruskline.ru/analitika/2017/02/04/slovo_v_den_prazdnovaniya_pamyati_sobora_novomuchenikov_i_ispovednikov_rossijskih

[Александр Васильевич]

Елена Балашова

НОВОМУЧЕНИКИ И ПОДВИЖНИКИ ВЫСОКО-ПЕТРОВСКОГО МОНАСТЫРЯ НА ЭСКИЗАХ ПАВЛА КОРИНА К «РЕКВИЕМУ»

_{Александр Невский}

Наверное, наиболее известная работа Павла Дмитриевича Корина (1892–1967) – триптих «Александр Невский», работу над которым художник завершил в 1943-м году. На центральной его части изображен сам благоверный князь Александр Невский. Этот образ видело большинство российских шестиклассников на обложке учебника по истории России. Многим известно это полотно, но не все знают, что для некоторых его образов художник использовал эскизы, сделанные за 10 лет до этого, в начале 1930-х годов, для картины «Реквием» (название «Русь уходящая» для полотна предложено Максимом Горьким). Так, для образа молодого богатыря на правой части триптиха («Старинный сказ») Корин использовал эскиз «Молодой монах», на котором изображен погибший в заключении именно в 1943-м году бывший клирик Высоко-Петровского монастыря иеромонах Феодор (Богоявленский), ныне прославленный как преподобномученик.

_{Картина «Старинный сказ» и эскиз «Молодой монах», на котором изображен погибший в заключении именно в 1943-м году бывший клирик Высоко-Петровского монастыря иеромонах Феодор (Богоявленский)}

О самой картине Корина написано уже довольно много. Есть сайт, посвященный творчеству художника, где довольно много внимания уделено «Реквиему»[1]. Замысел написания картины и первые эскизы появились 12 апреля 1925 года, под впечатлением от всенародного прощания со Святейшим Патриархом Тихоном в Донском монастыре, в котором Корин принимал участие. Он хотел собрать на своем полотне людей, внешне и внутренне похожих на тех, которых он видел у гроба Патриарха. Последние эскизы к картине появились в конце 1930-х годов. Однако на большое полотно, подготовленное для этой монументальной работы, эскиз так и не был перенесен. Подготовленный холст размером 551×941 см десятилетия простоял нетронутым в мастерской художника. Павел Корин неоднократно бывал в Высоко-Петровской обители. В то время это был тайный монастырь, где процветало старчество, принесенное сюда из Зосимовой пустыни духовными чадами и продолжателями духовного делания преподобных Германа и Алексия Зосимовских, известных в то время всей России. С 1922 по 1935 год настоятелем монастыря был епископ, с 1934 года – архиепископ Варфоломей (Ремов) , духовный сын зосимовских старцев. Среди запечатленных художником на эскизах к «Реквиему» членов Петровской общины трое пришли в обитель из закрытой в 1923-м году Зосимовой пустыни.

_{«Реквием»}

https://pravoslavie.ru/sas/image/103555/355553.p.jpg?mtime=1612441917

_{Высоко-Петровский монастырь}

_{Архиепископ Варфоломей (Ремов)}

_{Схимник отец Агафон}

Павел Корин неоднократно бывал в Высоко-Петровской обители

Слева от амвона в схимническом облачении изображен духоносный старец Игнатий (Лебедев). Благословение на иноческий путь будущий старец получил от преподобного Гавриила Седмиезерного, у которого окормлялся будучи еще казанским студентом, а позже состоял с ним в переписке, прибегая к его духовным советам. Интересно, что в схиму с именем Игнатий старец был пострижен в 1929-м году, причем втайне от властей, о постриге его было известно только священноначалию и ближайшим духовным друзьям и духовным чадам, для все остальных он оставался архимандритом Агафоном, но по благословению владыки Варфоломея отец Игнатий позирует Павлу Корину именно в схиме (а без благословения владыки, как свидетельствует духовная дочь батюшки схимонахиня Игнатия (Пузик), оставившая много воспоминаний о жизни обители в 1920–1930-х годах, «батюшка не делал ни шагу»). Это очень важный момент, который характеризует владыку Варфоломея. Он понимал, насколько важно запечатлеть для истории Церкви мучеников и исповедников, и даже ее гонителей и предателей, о чем будет сказано ниже. Именно по благословению владыки все члены Петровской общины позировали Корину. С этой же целью владыка «лично направлял своих духовых чад, могущих рассказать что-либо о людях, угождавших Богу в самых трудных условиях»[2], к митрополиту Мануилу (Лемешевскому), собиравшему эти рассказы, как важнейший для Церкви духовный опыт. Недавно издана его книга об этих подвижниках «Люди радования».

_{Преподобномученик Игнатий (Лебедев)}

К таким «людям радования» относился и отец Игнатий[3]. В течение нескольких лет он болел паркинсонизмом и в конце жизни практически не мог самостоятельно двигаться, тяжко страдал от болезней, но не унывал и, как мог, утешал свою паству. Он был арестован весной 1935 г. Будучи в заключении, во время свидания с духовной дочерью он завещал своим духовным чадам:

«Господа надо любить всем сердцем, Господь должен быть на первом месте, от веры не отрекаться».

«Господь всех краше, всех слаще, всех дороже… Спасение в ваших руках, пользуйтесь, пока возможно», – писал он из лагеря.

_{Портрет о. Игнатия и набросок отца иеродиакона Феодора на карандашных рисунках из архива Дома-музея Павла Корина}

На карандашных рисунках из архива Дома-музея Павла Корина мы видим портрет о. Игнатия[4] и набросок отца иеродиакона Феодора, сделанные Кориным непосредственно во время всенощного бдения 2 января 1933 года – престольного праздника Высоко-Петровской обители, в память святителя Петра Московского, хотя в это время община уже была изгнана из стен монастыря. Тогда же были сделаны и наброски – тоже отца Игнатия и владыки Варфоломея[5]. Отец Игнатий окончил свою жизнь в инвалидной колонии в Алатыре в день Усекновения главы Иоанна Предтечи 11 сентября 1938 года. Память его празднуется в один день со святыми Александром Невским и Даниилом Московским, и потому, к сожалению, мало кто замечает его имя в церковном календаре. Удивительны и прекрасны его слова:

«Слава Богу за все случившееся – это одно можем сказать! С Ним везде хорошо – и на Фаворе, и на Голгофе»[6].

_{Наброски отца Игнатия и владыки Варфоломея}

Близким другом отца Игнатия был игумен Митрофан (Тихонов), один из старейших монахов Зосимовой пустыни, близкий к ее настоятелю старцу Герману. Величавый, строгий, прозорливый, отец Митрофан – живое воплощение старчества, его духовного опыта и мудрости. Он изображен на картине справа от архиереев, с крестом в руке. Игумен Митрофан и схиархимандрит Игнатий были ближайшими помощниками владыки Варфоломея в его трудах по организации монастыря, их духовный авторитет среди московского духовенства тех лет был очень высок.

_{Игумен Митрофан (Тихонов)}

_{Игумен Митрофан (Тихонов) изображен на картине справа от архиереев, с крестом в руке}

Величавый, строгий, прозорливый, отец Митрофан – живое воплощение старчества

«Нам бы всем быть, как батюшка Митрофан, – писал о нем владыка Варфоломей. – И обличает с прямотою, но и с кротостию, и утешает в мире и по-Божьи»[7].

Отец Митрофан был арестован летом 1941 года, погиб в тюрьме г. Саратова в возрасте 72 лет 15 мая 1942 г.[8]

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Справа от отца Митрофана на картине Корина изображен еще один старец Высоко-Петровской обители, пришедший сюда из Зосимовой пустыни, архимандрит Никита (Курочкин). В конце 1930 года отец Никита и его друг архимандрит Зосима (Нилов) были арестованы и высланы на 3 года под Архангельск, на Пинегу. В ссылке отец Никита исповедовал и причастил перед смертью последнего Оптинского старца – преподобноисповедника Никона (Беляева). По возвращении из ссылки отец Никита и отец Зосима не могли служить в Москве. Местом их дальнейших трудов стал Знаменский храм села Ивановское под Волоколамском. Свою последнюю Пасху в 1937-м году отец Никита служил уже тяжело больным. Вместе с ним радовались Светлому Христову Воскресению его духовный друг отец Зосима, духовный сын – будущий преподобномученик Феодор (Богоявленский) – и тайные Петровские монахини, постриженицы отца Игнатия. Отец Никита скончался через 10 дней после Пасхи, 12 мая 1937 года, в возрасте 48 лет, от инсульта.

_{Архимандрит Никита (Курочкин)}

Преподобномученик Феодор (Богоявленский) изображен четвертым справа на переднем плане. Впервые он пришел в Высоко-Петровский монастырь уже в конце 1920-х годов и вскоре стал неотъемлемой частью общины и студентом тайной духовной академии, в то время также возглавляемой владыкой Варфоломеем. Будучи уже иеродиаконом, он был арестован по доносу в начале 1933 года и приговорен к трем годам исправительно-трудовых лагерей. Как раз незадолго до ареста и был сделан его портрет. Вернулся из ссылки отец Феодор уже после разгрома любимой обители. Решению продолжить путь церковного служения помогло чудо, бывшее от Казанской иконы Пресвятой Богородицы, находившейся в их семье. Молясь перед иконой о судьбе брата, сестра отца Феодора ясно услышала голос: «Вземшийся за орало да не зрит вспять». На следующий же день иеродиакон Феодор подал заявление в Патриархию о рукоположении в священнический сан. Служа в Подмосковье, он продолжал духовно окормлять и бывших прихожан Высоко-Петровского, многие из которых хорошо помнили его труды в обители. В самом начале войны он был арестован, и вновь молитва перед Казанской иконой укрепила его – в самый день ареста, в присутствии сотрудников НКВД, не посмевших остановить молодого священника, он отслужил молебен перед чудотворным образом. После молебна, уходя из дома и подойдя к плачущей сестре, он утешил ее: «Глупенькая, ну что ты плачешь, радоваться надо, а не плакать!» Услышав эти слова, она открыла глаза и увидела перед собой светлое, совершенно преображенное, сияющее радостью его лицо[9].

_{Преподобномученик Феодор (Богоявленский)}

_{Молодой монах отец Феодор}

_{Преподобномученик Феодор (Богоявленский)}

Подойдя к плачущей сестре, он утешил ее: «Глупенькая, ну что ты плачешь, радоваться надо, а не плакать!

Два года преподобномученик провел в тюрьмах. От него требовали, чтобы он назвал всех своих духовных чад и людей, с которыми близко общался, у кого проживал, приезжая в Москву. Ответы подсудимого лишь раздражали следователей:

«Я считаю для себя нравственно невозможным называть следствию лиц, у которых я проживал».

После очередного требования назвать помощников следователь был вынужден записать в протоколе:

«На этот вопрос обвиняемый дал столь контрреволюционный ответ, что я его не записал».

Преподобномученик Феодор погиб после пыток в тюрьме г. Балашова Саратовской области 19 июля 1943 года. Его житие[10] написано архимандритом Дамаскиным (Орловским). Принадлежавшая святому Казанская икона Божией Матери в октябре 2009 года была передана в Высоко-Петровский монастырь.

_{Казанская икона Божией Матери}

Еще трое петровцев изображены с другой стороны картины.

Постоянным певчим на левом клиросе обители был блаженный слепец Данилушка, обладавший абсолютным слухом. Данилушка знал наизусть большие отрывки Священного Писания и творений святых отцов. Павел Дмитриевич пригласил его к себе на чердак, в мастерскую на Арбате, в 1931-м году. «А Вавилон-то шумит», – говорил Данилушка, прислушиваясь к шумевшей и грохотавшей внизу Москве. Таким вот юродивым, человеком «не от мира сего», и запечатлел его Корин.

_{Слепец Данилушка}

По правую руку от слепого Данилушки на картине изображен еще один клирик обители – архимандрит Алексий (Сергеев).

_{Архимандрит Алексий (Сергеев)}

«Почему вы изобразили меня с таким хищным взглядом, как у коршуна?» – спросил он Корина, увидев эскизы, и перестал ходить к художнику[11].

Но художники часто видят то, чего не видят другие. Именно доносы и показания архимандрита Алексия стали причиной арестов и ссылок многих клириков и прихожан обители.

Именно доносы и показания архимандрита Алексия стали причиной арестов и ссылок многих клириков и прихожан

Интересно, что на карандашном наброске[12] этой группы, сделанном в дневнике художника в июне 1933 года, уже после ареста отца Феодора, Корин подписал:

«Опоздал молодой иеромонах, опоздал этот молодой монах. Поздно… Опоздал…».

О ком и о чем эта подпись?..

Интересно, что эскизы Корина дают нам дополнительную информацию о наших клириках Высоко-Петровского монастыря. Так, в дипломной работе Василия Пештича об игумене Митрофане, основываясь на документе о его освобождении из ссылки в Северный край 16 мая 1932 г.[13], и на воспоминании схимонахини Игнатии о том, что в Петровскую общину отец Митрофан вернулся «на Благовещение, когда пели ‟Архангельский глас”»[14], автор делает вывод, что отец Митрофан был вынужден задержаться в ссылке еще почти на год и вернулся только в 1933 -м г., ведь Благовещение празднуется 7 апреля.

«Получается, что от момента, когда вышло постановление об освобождении, до момента, когда оно дошло до места ссылки, и отец Митрофан получил разрешение отбыть домой, прошел почти целый год»[15].

_{«Опоздал молодой иеромонах, опоздал этот молодой монах. Поздно… Опоздал…»}

И действительно, именно к 1933 году относится эскиз Павла Корина, на котором изображен отец Митрофан, хотя других петровцев он пишет раньше – слепца Данилушку и иеромонаха Алексия в 1931-м, отца Игнатия (эскиз называется «схимник отец Агафон») и отца Феодора – в 1932-м, и только отца Никиту (во всяком случае, завершает эскиз) – позже, в 1935-м году. Но ведь и в ссылке отец Никита был дольше.

_{Отец Митрофан и отец Гермоген}

Об одном из членов Петровской общины, изображенном на эскизе художника рядом с отцом Митрофаном, до настоящего времени было крайне мало информации. Буквально недавно удалось составить по архивным материалам его жизнеописание[16]. Речь об игумене Гермогене (Лисицыне), о котором мне бы хотелось рассказать несколько подробнее, ведь картина Корина помогла соотнести изображенного на ней игумена Гермогена с фотографией монаха Ивана Семеновича Лисицына, расстрелянного на Бутовском полигоне 8 декабря 1937 г.

Портрет игумена Гермогена, в отличие от тех, кто был назван выше, не вошел в итоговый эскиз картины и остался только на двойном портрете с игуменом Митрофаном, написанном в 1933-м г., хотя на более ранних эскизах общего полотна образ отца Гермогена присутствует. Об этом свидетельствуют карандашные рисунки из архива Дома-музея Павла Корина от 1935 года. Если смотреть справа налево, то после группы из четырех человек следующими изображены монах Феодор (Богоявленский), игумен Митрофан (Тихонов) и игумен Гермоген (Лисицын).

_{Один из эскизов, 1935}

На большом двойном портрете отец Митрофан, недавно вернувшийся из ссылки, где он провел два года, изображен в красной епитрахили, мантии и монашеском клобуке, с наперсным крестом и с крестом в правой руке – он духовник многих не только из братии Высоко-Петровского, но и многих представителей московского духовенства. Он смотрит не прямо перед собой, а как бы куда-то вдаль, прозирая будущее. На обороте картины, на верхней планке подрамника, авторская надпись только о нем: «Схиигумен О. Митрофан (с крестом) из ‟Зосимовой пустыни”»[17]. Интересно, что именно эта надпись является подтверждением того, что отец Митрофан принял схиму, возможно, во время ссылки или вскоре после нее. Отец Гермоген изображен только в подряснике и мантии, из-под которой видна лишь кисть правой руки, со склоненной головой и взором, устремленным долу – его глаза почти закрыты. Голова не покрыта, длинные, густые, волнистые, почти полностью седые волосы, местами сохранившие прежний русый цвет, высокий лоб, лицо усталое, исполненное морщин, но спокойное. Он словно углублен в молитву. Почему портрет двойной? На других эскизах члены Петровской братии изображены по одному, а здесь можно предположить, что автор хотел показать духовника и его послушника. Из-под длинной мантии отца Гермогена, в отличие от отца Митрофана, не видно ног – он уже не ходит своими путями, но только следуя слову духовника. На карандашном наброске этого эскиза есть авторская надпись: «Помни пострижение въ монахи»[18].

_{«Помни пострижение въ монахи»}

Портрет называется «Схиигумен Митрофан и иеромонах Гермоген», хотя в это время отец Гермоген уже был игуменом, о чем он сам свидетельствует: «В 1927-м г. был возведен в сан игумена епископом Варфоломеем»[19]. Как об игумене о нем упоминает в своих показаниях в январе 1933 года архимандрит Герман (Полянский)[20], ныне прославленный как преподобномученик. Схимонахиня Игнатия (Пузик)[21], пришедшая в Высоко-Петровский монастырь в 1924-м году, вспоминала иеромонаха Гермогена как

«достойного, скромного и молчаливого инока, послушанием которого было управление правым хором, и его отец Гермоген нес в постоянном смирении и молчании. Всегда спокойный, погруженный в себя, он заступал свое место за богослужением и молчаливо руководил своим хором. На полотне П. Д. Корина он и запечатлен в своем привычном положении: с опущенной головой»[22].

Поскольку отец Гермоген был регентом, так или иначе он был вовлечен в процесс воспитания молодежи, попадавшей на клирос. В 1930-х годах это был уже не только мужской, но смешанный хор. В начале 1933 года доноситель упоминает его среди руководителей общины:

«Руководящую роль контр-рев. деятельностью и нелегальным монастырем занимают, кроме еп. Варфоломея Ремова, иеромонахи: Полянский Борис Иванович, Скачков Исидор, Ширинский-Шихматов, Богоявленский Феодор – Олег Павлович, // Прокофьев Григорий, Лисицын Иоанн (указано мирское имя о. Гермогена – Б.Е.), Лебедев Александр, Тихонов Митрофан. Контр-революционная деятельность означенного нелегального монастыря проводилась в направлении активной борьбы со властью путем вербовки и обработки в антисоветском духе молодежи с целью создания контр-револ. кадров тайного монашества в Совучреждениях…»[23].

У него не было иного жилья, кроме как при храме В анкете и протоколе допроса местом проживания указана сторожка при церкви

Каждую ночь отец Гермоген оставался в храме, об этом он сам говорил на допросах, ведь, по сути, он оставался дома – у него не было иного жилья, кроме как при храме, в котором продолжалось служение петровской общины. До августа 1929 года это были стены Высоко-Петровской обители, монахом в которой он был с 1911 года, после этого до октября 1933 года – храм Преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке, позже закрытый и снесенный, а после этого – храм Рождества Пресвятой Богородицы на Малой Дмитровке, куда перешла община во главе с владыкой Варфоломеем. Даже ордер на арест отца Гермогена был выписан на адрес «М[алая] Дмитровка колок[ольня] церков[ная]»[24]. В анкете и протоколе допроса местом проживания указана сторожка при церкви.

Игумен Гермоген был арестован 20 апреля 1934 года вместе с тремя прихожанами Высоко-Петровского монастыря. Ему было почти 65 лет. Он был обвинен по статьям 58/10 и 58/11 УК и приговорен к трем годам ссылка в Казахстан. В обвинительном заключении говорилось:

«Лисицын Иван Семенович достаточно изобличается в том, что, являясь участником и одним из руководителей к-р организации при нелегально существующем Петровском монастыре, систематически занимался к-р деятельностью, выражающейся в том, что Лисицын вербовал в эту организацию молодежь, которой прививал к-р идеи, а также распространял провокационные слухи о том, что Сов. власть стремится к эксплоатации народа во всем мире»[25].

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Совсем недавно нам удалось узнать, что после ссылки с начала октября 1937 г. он служил дьячком, т.е. псаломщиком, в селе Возмище Волоколамского района (ныне в черте города) в храме Рождества Пресвятой Богородицы, священники которой – протоиерей Павел Андреев, протоиерей Александр Зверев и иерей Димитрий Розанов – в начале октября 1937 года были арестованы и в ноябре расстреляны на Бутовском полигоне. Все они ныне прославлены как священномученики[26]. 26 ноября был арестован и отец Гермоген. Суд над ним, как и многие в то время, был скорым. Единственный допрос состоялся 27 ноября. Отец Гермоген на допросе говорит и о том, что был монахом Петровского монастыря, но его монашеское имя в деле нигде не упоминается. 3 декабря тройка НКВД приговорила «ЛИСИЦИНА Ивана Семеновича, 1879 г.р. …, монах. Судим в 1934 г. Псаломщик. Обвиняется в а/с агитации» к расстрелу[27]. 8 декабря[28] он был расстрелян на Бутовском полигоне.

_{Сравнение фото и портрета}

Только теперь сопоставление информации (имя в миру, год и место рождения), а также сравнение образа на картине Корина и фотографии 1937 года позволило утверждать, что мученически закончивший свою жизнь на полигоне в Бутово монах Иоанн (Иван Семенович Лисицын) и регент Высоко-Петровского монастыря игумен Гермоген (Лисицын) – одно и то же лицо.

Только сравнение образа на картине Корина и фотографии позволило утверждать, что мученически закончивший свою жизнь монах Иоанн и игумен Гермоген – одно и то же лицо

Таким образом, мы видим запечатленными на эскизах Павла Корина пострадавших за веру клириков и членов общины Высоко-Петровского монастыря: прославленных в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской преподобномучеников Игнатия (Лебедева) и Феодора (Богоявленского), мученически окончивших свою жизнь схиигумена Митрофана (Тихонова) и игумена Гермогена (Лисицына), претерпевшего ссылку подвижника архимандрита Никиту (Курочкина), певчего слепца Данилушку, о судьбе которого нам пока ничего неизвестно.

Завершить эту статью мне хотелось бы словами схимонахини Игнатии (Пузик):

«Следует отметить, что и художник нашего сложного и трудного времени П. Д. Корин пытался изобразить жизнь духовного общества православных людей и их пастырей в то трудное время, которое соответствовало бытию Высоко-Петровского монастыря в Москве как духовного центра. Замечательно, что среди лиц духовного звания, изображенных художником, – значительное число церковнослужителей Петровского монастыря. <…> Так страницы этой прожитой и ушедшей эпохи не остались без запечатленных зримых образов, что имеет большое значение – особенно, может быть, теперь, когда мы оцениваем минувшее, прожитое нами с такими страданиями»[29].

Дай Бог, чтобы новые материалы и архивные данные помогли больше узнать об истории Церкви в ХХ веке, ее мучениках и исповедниках, о подвижниках и о тех, кто сохранил для нас как драгоценное наследие их образы, труды и наставления, воспоминание об их подвиге и вере. К таковым относится и художник Павел Дмитриевич Корин.

***

В Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской прославлены клирики и прихожане Высоко-Петровского монастыря:

+ Священномученик Макарий (Гневушев), епископ Орловский и Севский, был настоятелем Высоко-Петровского монастыря в 1908–1909 гг. Расстрелян в Катынском лесу под Смоленском 4 сентября 1918 г.

+ Преподобномученик Игнатий (Лебедев), схиархимандрит, подвизался в Высоко-Петровском монастыре с 1923 по 1934 год, один из наиболее почитаемых старцев начала ХХ века. Умер в заключении в Чувашии (ст. Алатырь) 11 сентября 1938 г.

+ Преподобномученик Герман (Полянский), архимандрит, стал прихожанином монастыря в 1924-м г. Арестован в 1933-м г., расстрелян в Сиблаге в Новосибирской области 4 ноября 1937 г.

+ Преподобномученик Варлаам (Никольский), игумен, в сане иеромонаха служил в Высоко-Петровском монастыре в 1918–1923 г. Расстрелян 19 ноября 1937 г. на Бутовском полигоне.

+ Преподобномученик Феодор (Богоявленский), иеромонах, прошедший в обители путь от послушника в 1928-м до иеродиакона в 1933-м г. Арестован в 1933-м г. По возвращении из лагеря, став иеромонахом, окормлял и бывших Петровских прихожан. Арестован летом 1941 г. Погиб в тюрьме г. Балашов Саратовской области 19 июля 1943 г.

+ Преподобномученик Косма (Магда), иеромонах, в Высоко-Петровском монастыре c 1925 года. Арестован в марте 1935 г. Расстрелян 15 декабря 1937 г. в Бамлаге НКВД, Дальневосточный край.

+ Преподобномученик Макарий (Моржов), иеромонах, был келейником прп. Алексия Зосимовского; после его смерти в октябре 1928 г. был рукоположен во иеромонаха в Высоко-Петровском монастыре. Расстрелян 10 июля 1931 г. и тайно захоронен на Ваганьковском кладбище.

+ Мученик Иоанн Попов, профессор Московской духовной академии; после освобождения из заключения в 1932-м году был связан с общиной Высоко-Петровского монастыря. Был арестован в феврале 1935 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г. в г. Енисейск Красноярского края.

+ Мученик Николай Варжанский, московский епархиальный миссионер-проповедник. Расстрелян 19 сентября 1918 г., погребен на пустыре за оградой Калитниковского кладбища в Москве.

+ Мученица Анна Четверикова, прихожанка Высоко-Петровского монастыря с 1918 по 1935 год, член женской монашеской общины, арестована в 1937-м г. Погибла в Арлюкском отделении Сиблага 2 марта 1940 г.

Святые новомученики и исповедники Церкви Русской,
молите Бога о нас!

Елена Балашова

5 февраля 2021 г.

_________________________________

<sub>[1] Художник и время – Павел Корин / Электронный ресурс: http://korin.webzone.ru/nar/rekv.htm (дата обращения 04.10.2020).

[2] Мануил (Лемешевский), митрополит. Люди радования: Жизнеописания подвижников благочестия начала ХХ века / Составитель и автор вступительного слова Семенова А.П.. – СПб: «Царское дело», 2019. С. 26.

[3] О прмч. Игнатии (Лебедеве) см. здесь: Балашова Елена. «С Богом везде хорошо: и на Фаворе, и на Голгофе!» Памяти преподобномученика Игнатия (Лебедева) https://pravoslavie.ru/115686.html

[4] Карандашный рисунок из архива Дома-музея Павла Корина. Инв. номер П-77614/7.

[5] Карандашный рисунок из архива Дома-музея Павла Корина. Инв. номер РС-16506/

[6] Игнатий (Лебедев), схиархимандрит. Письма из заключения старца Зосимовой пустыни и Высоко-Петровского монастыря / Подготовка текста, публикация, вступительная статья и примечания А.Л. Беглова // Альфа и Омега. 1997. № 1 (12). С. 100.

[7] Архив тайных монашеских общин Высоко-Петровского монастыря (хранится у А. Л. Беглова). Фонд П. В. Протопоповой. Рукопись. Л. Prot_2_0004-6.

[8] ЦА ФСБ РФ. Д. Р-38618. Л. 83 // цит. по: Пештич В.С. Жизнь и деятельность старца Зосимовой пустыни игумена Митрофана (Тихонова) в контексте церковно-исторических событий его времени. Дипломная работа на степень бакалавра теологии. ПСТГУ. 2018. С. 119.

[9] Богоявленская О. П. Воспоминания о брате (Олег Павлович Богоявленский – иеромонах Феодор). // Альфа и Омега. № 1(27), 2001. С. 258–282.

[10] Игумен Дамаскин (Орловский). Жития новомучеников и исповедников Церкви Русской. Июль. Ч.1. – Тверь. 2016. С. 211–248.

[11] Об этом рассказала П. Я. Шейманидзе, одному из старейших сотрудников Высоко-Петровского монастыря, смотрительница музея П. Корина.

[12] Карандашный рисунок из архива Дома-музея Павла Корина. Инв. номер РС-16506/6.

[13] ЦА ФСБ РФ. Д. Р-49509. Т. 2. Л. 310.

[14] Игнатия (Петровская), мон. Старчество на Руси. М.: Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1999. С. 75.

[15] Пештич В.С. Жизнь и деятельность старца Зосимовой пустыни игумена Митрофана (Тихонова) в контексте церковно-исторических событий его времени. Дипломная работа на степень бакалавра теологии. ПСТГУ. 2018. С. 93.

[16] Балашова Е.Г. Игумен Гермоген (Лисицын) – регент Высоко-Петровского монастыря, пострадавший на Бутовском полигоне / Электронный ресурс: https://mroc.pravobraz.ru/balasova-e-g-igumen-germogen-kraevedenie-2020/ (дата обращения: 04.10.2020)

[17] Схиигумен Митрофан и Иеромонах Гермоген. 1933 // http://korin.webzone.ru/kat/mitr.htm

[18] Карандашный рисунок из архива Дома-музея Павла Корина. Инв. номер РС-16506/9.

[19] ЦА ФСБ РФ. Д. Р–34665. Л. 17.

[20] Расстрелян в Сусловском отделении Кемлага 4.11.1937. Прославлен Русской Православной Церковью как преподобномученик в августе 2000 г.

[21] Схимонахиня Игнатия (Пузик) – постриженица и летописец тайной монашеской общины Высоко-Петровского монастыря. См. о ней: Беглов А.Л. Схимонахиня Игнатия (Валентина Ильинична Пузик; 1.02/19.01.1903–†29.08.2004). [Некролог] // Альфа и Омега. 2004. № 3(41). С. 360–370.

[22] Игнатия (Петровская), монахиня. Высоко-Петровский монастырь в 20-30-е годы / Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания А. Л. Беглова // Альфа и Омега. 1996. № 1(8 ). С. 123.

[23] ЦА ФСБ РФ. Д. Р–27416. Лл. 136об., 137.

[24] ЦА ФСБ РФ. Д. Р–34665. Л. 2.

[25] Там же. Л. 36.

[26] Новомученики и исповедники Волоколамские // http://vozmiche.prihod.ru/novomucheniki_i_ispovedniki

[27] Там же. Л. 18.

[28] Там же. Л. 19.

[29] Игнатия (Петровская), монахиня. Высоко-Петровский монастырь в 20-30-е годы / Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания А. Л. Беглова // Альфа и Омега. 1996. № 1(8 ). С. 133–134.</sub>

______________________________________

https://pravoslavie.ru/137157.html

[Дмитрий Н]

Патриарх Тихон сплотил вокруг себя защитников Церкви, благодаря которым она вынесла самые лютые гонения

Священник Димитрий Сафонов


В «Журнале Московской Патриархии» опубликовано интервью секретаря Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата по межрелигиозным отношениям, автора монографии «Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время» священника Димитрия Сафонова, в котором рассказывается о том, кто объявил святителя Московского Тихона врагом Советов номер один, почему степень почитания этого святого несоразмерно мала по сравнению с его значением в истории и как «церковный нэп» помог верующим (№ 2, 2022).




Во главе Собора новомучеников

— Ваше преподобие, на иконе Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской в самом центре очень часто можно видеть святителя Московского Тихона. Правильно ли говорить, что этот угодник Божий возглавляет Собор новомучеников и исповедников?

— Да, вполне. Он — глава Собора новомучеников не только на иконописных изображениях, но и в церковном сознании, и в научных исследованиях, посвященных советскому периоду в истории нашей Церкви. Патриарх — отец отцов, в том числе и епископов, и к замученным безбожной властью священнослужителям это также в полной мере относится. Сам он, правда, не был казнен, но его земная кончина, безусловно, была приближена стараниями ОГПУ. О возможном его отравлении чекистами можно спорить: прямых доказательств тому нет. Но дни его жизни на этом свете сотрудники органов сильно сократили.

— Как вам кажется, Патриарх Тихон в начале своего предстоятельства в 1917 году и в последние годы земной жизни — это один и тот же Первоиерарх или два разных по мироощущению и по мировоззренческим взглядам человека?

— Прежде всего, оба периода его заключения — как длительного домашнего ареста, так и сорокадневного содержания под стражей во внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке весной 1923 года — сильно подорвали его физическое здоровье. Это видно даже по его почерку. В моей монографии подробно описывается весь период его изоляции. Из тюрьмы он вышел с нефритом и с тяжелой формой стенокардии, хотя прежде ни на почки, ни на сердце не жаловался. О форме и степени морального давления на него можно только догадываться, однако после освобождения у него начались приступы, один из которых даже приняли за смерть.

Что касается его воззрений как Предстоятеля на путь развития Церкви в большевистском государстве, то оно претерпело вынужденную эволюцию. Касается это в первую очередь соотношения коллегиальности и единоначалия в церковном управлении. Поначалу Патриарх последовательно реализовывал решения Поместного Собора 1917-1918 годов о коллегиальных органах — Синоде и Высшем Церковном Совете. Административно-управленческая роль Патриарха Тихона сводилась по сути к председательствованию на заседаниях Священного Синода и к утверждению его решений. Но впоследствии, когда в 1921 году истек срок полномочий Синода, он сам начал назначать его членов. Власть стала пытаться вынудить Патриарха ввести в состав Синода архиереев, которые, как ему прекрасно было известно, являлись агентами ЧК — ОГПУ. Естественно, он отвергал эти кандидатуры и, таким образом, вынужденно перешел к абсолютному единоначалию (в частности, в одиночку принимал решения о запрещениях в служении, об архиерейских хиротониях и т.п.). Параллельно Патриарх, впрочем, все время пытался воссоздать коллегиальное церковное управление в необходимом ему рабочем формате. Но цена, которую запрашивали власти, не была для него приемлемой.

— Время от времени активизируются разговоры о возможном сотрудничестве святителя Тихона с большевиками. Вы отметаете эту тему бескомпромиссно и на корню?

— Понимаете, о сотрудничестве можно и нужно говорить, когда человек подписывает документ, где обязуется пойти на определенные шаги в обмен на какие-то уступки. Тогда да, это сотрудничество. У святителя Тихона нет ни одного эпизода, где он сам подписал бы какой-то документ о сотрудничестве с советской властью! Хотя несколько архиереев (имена некоторых прекрасно известны как светским, так и церковным историкам) в тот момент на подобный шаг пошли. Впрочем, говорить о нем как о человеке сильной монархической ориентации тоже не совсем верно. В числе других членов Святейшего Синода 9 марта 1917 года он подписал воззвание, благословлявшее Временное правительство, — видимо, прекрасно понимая, что монархическая страница в истории Отечества перевернута. А в начале Гражданской войны он не стал благословлять Белое движение. Еще один маленький штришок: после визита Николая II во время празднования 300-летия дома Романовых в Ярославль в 1913 году, где архиепископ Тихон занимал тогда кафедру, его перевели в Вильно. Как считают многие историки, из-за того, что он недостаточно верноподданнически проявил себя по отношению к монарху.


История одной фальшивки

— Вы подробно пишете о высочайшем авторитете Патриарха Тихона, которым он пользовался среди верующих в начале 1920-х годов...

— В простом народе эта фигура олицетворяла этнарха — духовного лидера нации. Ведь царя свергли и расстреляли, зато появился Патриарх. И в его лице верующие видели не только Предстоятеля Церкви, но и главу народа. На помазание во время всенощного бдения в московском Сретенском монастыре в июле 1923 года народ подходил к нему в течение пяти часов, после чего его, валившегося с ног от усталости, буквально на руках донесли до пролетки.

— Почему же советские газеты в 1923 году называли его врагом?

— Эти публикации — отражение борьбы в высшей партийной и политической верхушке тех лет. Как известно, громче всех уничтожить Церковь и священнослужителей, буквально разгромить и стереть их с лица земли, призывал Троцкий. Но в 1922 году, после окончания Гражданской войны и «красного террора», возглавлявший органы ГПУ Дзержинский считал целесообразным очень внимательно, буквально в ежедневном режиме, отслеживать настроения верующих, для чего в том числе и в окружение самого Патриарха внедрялись агенты.

Конечно, обвинение Патриарха Тихона в антисоветской деятельности надуманно и безосновательно. Просто власть хотела, чтобы он проводил ее указания, а Патриарх в ответ избрал тактику молитвенного ожидания: затягивал ответы, прося Господа открыть Свою волю. И это оказывалось спасительным. Например, в феврале 1924 года ОГПУ ультимативно потребовало от Патриарха ввести в состав органов Высшего церковного управления нескольких обновленцев. Архиепископ Трифон (Туркестанов) посоветовал чуть выждать, говоря, что будет какое-то вмешательство Божией воли. И точно: в марте следствие в отношении Патриарха неожиданно закрывают! Прямой рычаг давления на него исчезает, планы ОГПУ срываются.

— Почему? Откуда такой подарок?

— Почти годом ранее, в апреле 1923-го, Политбюро ЦК РКП(б) практически единогласно (за исключением Рыкова) проголосовало за утверждение смертного приговора в отношении Патриарха. Но вскоре появляется записка Дзержинского [1], из которой следует, что в ответ может вспыхнуть такой бунт, с которым даже Красная армия не совладает, — и приговор в исполнение решают не приводить. Верх берет точка зрения приверженцев нэпа (во главе со Сталиным), который применительно к отношениям государства с Церковью реализовался в форме так называемого «церковного нэпа», предусматривающего отказ от прямых репрессий в пользу стратегии давления на Патриарха Тихона со стороны Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б) [2] с целью добиться от него прямого признания легитимности советской власти.

— То есть некоего документа, напоминающего подписанную в 1927 году Патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским) декларацию?

— В общих чертах да, хотя в начале «церковного нэпа» большевики не выдвигали столь жестких требований. Тогда им был интересен и важен не столько сам документ, где говорилось бы об официальном признании Церковью советской власти как законной на территории бывшей Российской империи, сколько серьезный удар по престижу и авторитету Патриарха. Дискредитации Патриарха в глазах верующих — вот чего они добивались. В начале 1925 года его попытались убедить подписать более серьезный документ о лояльности. Посредником в сложной позиционной игре выступал митрополит Петр (Полянский), не по своей воле приносивший Патриарху один вариант документа за другим от возглавлявшего 6-е отделение Секретного отдела ОГПУ Евгения Тучкова. Но добиться подписи от Патриарха так и не удалось. Очень «вовремя» для советской власти святитель Тихон отошел ко Господу. И митрополит Петр, позднее канонизированный в лике священномучеников, вынужден был передать для публикации в газетах редакцию так называемого Завещательного послания, которая была утверждена Антирелигиозной комиссией. Как уже доказано в ряде научных статей [3], этот документ святитель Тихон не подписывал. Одним из важных аргументов в пользу того, что Патриарх не подписывал Завещательное послание, является тот факт, что митрополит Петр (Полянский) косвенно свидетельствовал о его неподлинности. Можно вполне определенно утверждать, что Завещательное послание — фальшивка. В отечественной церковной историографии это мнение сегодня окончательно утвердилось.


О чем молиться святому Патриарху

— Помимо Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской, святитель Тихон входит еще и в сонм московских первосвятителей. Кому из святых предшественников по Московской кафедре, на ваш взгляд, Патриарх Тихон особенно близок? Быть может, к священномученику Гермогену, закончившему свои земные дни в узилище на родной земле?

— Святитель Тихон в ряду первосвятителей стоит особняком. Именно потому, как я уже сказал, что до него все русские Патриархи служили при царе, равно как митрополиты — при великом князе. Патриарх Тихон же оказывается в ситуации, когда на Руси нет православного самодержца, и вынужден нести первосвятительскую ношу в одиночку. Поэтому сравнивать его подвиг с деяниями других святых предстоятелей я не считаю корректным.

— Как бы вы одной фразой охарактеризовали значение фигуры святителя Тихона в истории Русской Церкви?

— Он сплотил вокруг себя ядро защитников, благодаря которым Церковь вынесла самые лютые гонения. Именно «тихоновцы» стали мерилом церковной совести и честности в те тяжелейшие годы. Они и выжили, и пронесли веру до момента, когда во главе Церкви встал новый Патриарх.

— Чему, на ваш взгляд, у святителя Тихона следует нам учиться в первую очередь?

— Он в сложнейших условиях умел разглядеть волю Божию. Слышал сигналы Небес, заглушаемые непрестанной чередой будничных бед, лишений и скорбей. Проводя ночи в напряженнейшей молитве, он мог, подвергаясь обманам и провокациям, принимать единственно верные решения, не запятнав собственную совесть и не подставив Церковь под дополнительные удары. Чтобы хотя бы немного приблизиться к таким высотам, нужно молиться святителю Тихону и изучать его житие. Занимаясь профессионально этой благодатной работой, попутно хочу сказать, что одной из задач моей монографии было развенчать мифы, которыми за десятилетия господства советской историографии обросла фигура святителя. Ведь пресса от имени Патриарха публиковала фальшивые интервью (например, соболезнование после смерти Ленина), заявления, статьи. К сожалению, эти тексты так прочно вошли в официальную историографию, что даже церковными авторами воспринимаются некритично.

— Как вам кажется, на должном ли уровне сегодня в Русской Церкви находится почитание святителя Тихона?

— Думаю, нет. К сожалению, осознание значимости его личности в истории страны еще не стало общенародным. Почему — в общем, понятно. В келейной и церковной молитве, при заказе молебнов тому или иному святому верующие, увы, часто руководствуются земным принципом практической пользы. А чем святитель Тихон может помочь, наши соотечественники, обычные верующие, до конца не осознают. Поэтому надо им четко и ясно объяснять, что святителю Тихону мы молимся вообще обо всей Русской Церкви, о ее благоденствии, о защите от нового вероломства Константинопольского Патриархата, приводящего мировое Православие к новому расколу. Сегодня мы становимся свидетелями попыток изолировать нас от всего остального мира. Но мы это уже проходили: Константинопольский Патриарх Григорий VII призывал Патриарха Тихона уйти на покой, передав власть обновленческому «Синоду», а его преемники долгое время игнорировали Патриаршую Церковь, признавая легитимными только обновленцев. Святитель Московский Тихон ценой своей жизни обеспечил выживание самой Церкви — ему и надо молиться о всей Церкви в условиях развязанной против нас самой настоящей войны.


Священник Димитрий Сафонов
Беседовал Дмитрий Анохин

4 февраля 2022 г.


<sub>1 Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925 гг.: В 2-х кн. Кн. 1. М., 1997. С. 273.

2 Партийно-государственный орган, отвечавший в СССР за проведение антирелигиозной политики советской власти в 1922-1929 годах. Официальное называние — Комиссия по проведению декрета об отделении церкви от государства при ЦК РКП(б).

3 Сафонов Д.В. К вопросу о подлинности «Завещательного послания св. Патриарха Тихона» // Богословский вестник, издаваемый МДАиС. 2004. № 4. С. 265-311; Он же. К проблеме подлинности «Завещательного послания» Патриарха Тихона.</sub>


https://pravoslavie.ru/144294.html

[Дмитрий Н]

СОБОР НОВОМУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ ЦЕРКВИ РУССКОЙ



_{Икона Собор новомучеников и исповедников Российских. Храм Христа Спасителя.}


В этот день Русская Православная Церковь вспоминает всех святых, принявших мученическую кончину за Христа или подвергшихся гонениям в нашем Отечестве после Октябрьской революции 1917 года.

Память в воскресный день 25 января, либо в ближайший воскресный день, предшествующий или последующий 25 января.

Празднование Собора новомучеников и исповедников Российских было определено Патриархом Тихоном и подтверждено Всероссийским Поместным Собором 1917-1918. В последующие годы советской власти эту память возможно было отмечать лишь тайно.

Тем временем, Русская Православная Церковь Заграницей, находившаяся тогда вне общения с Московским Патриархатом, на Архиерейском Соборе 14 ноября 1981 года совершила прославление лика святых Новомучеников Российских. За рубежом была предпринята попытка поименвать некоторых новомучеников - в список утвержденный Собором в 1981 году вошло 525 имен. Писались иконы Собору новых русских святых. Днем памяти было определено последнее воскресение января. Однако, канонизация новомучеников Русской Зарубежной Церковью зачастую проводилась в отсутствие доказательств, которые подтверждали бы, что эти люди действительно пострадали за веру, - протоколов допросов, актов расстрелов. В итоге оказались возможными различного рода ошибки.

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в Отечестве весной 1992 года установил празднование Собора новомучеников и исповедников Российских XX века 25 января, если этот день совпадает с воскресным днем, а если не совпадает - то в ближайшее последующее воскресенье. Дата была сопряжена с днём памяти священномученика Владимира (Богоявленского), во главе Собора было поставлено имя патриарха Московского и всея России Тихона.

В принятии такого решения Собор руководствовался постанов­лением Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг., где в Определении «О мероприятиях, вызываемых происходящим гонением на Православную Церковь» устанавливалось в этот день совершать поминовение «всех усопших в нынешнюю лю­тую годину гонений исповедников и мучеников». В соответст­вии с данными решениями в этот день празднуется память уже прославленных поименно новомучеников и исповедников Российских. Общецерковное празднование памяти всего Со­бора новомучеников Российских, прославленных поименно и безымянных, должно совершаться в этот день, что не исклю­чает возможности по благословению Святейшего Патриарха назначать особые дни памяти местных соборов новомучени­ков с указанием названий епархий и имён уже прославленных святых, иногда с указанием числа мучеников и места их стра­дания. Например: «Святые мученики Московские: митропо­лит Крутицкий Петр и все за веру Христову в чистой совести и единении с Церковью непорочно пострадавшие, имена же их Ты, Господи, веси»; или: «Святые мученики Бутовские: митро­полит Серафим и все более трёхсот страстотерпцев за веру Христову в чистой совести и единении с Церковью непорочно пострадавшие, имена же их Ты, Господи веси». Такая форма позволит исключить из чина почитания тех, кто скончался вне Православной Церкви, отпав от неё из-за церковного раскола или из-за предательства, или по нецерковным мотивам.

По благословению Святейшего Патриарха Москов­ского и всея Руси совершается поимённое включение новых святых в состав уже прославленного Собора на основании ис­следований, проведённых Синодальной Комиссией по кано­низации святых. Не позволительно без благословения Святей­шего Патриарха включать поимённо новых мучеников и испо­ведников в Собор новомучеников. Самовольная конкретиза­ция имён новых мучеников без благословения на то Святей­шего Патриарха, данного в ответ на представление Синодаль­ной Комиссии по канонизации святых, не позволительна. Не­допустимо Правящим Преосвященным без благословения Святейшего Патриарха изображать на иконах святых, не по­именованных решением Соборов и не получивших на то Пат­риаршего благословения.

Только в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских совершается память святых, дата смерти которых неизвестна.

В Соборе новомучеников и исповедников Российских XX века на июль 2006 года поименно канонизирован 1701 человек, из них:

    Архиерейским Собором 1989 года — 1 человек
    Архиерейским Собором 1992 года — 7 человек
    Архиерейским Собором 1994 года — 2 человека
    Архиерейским Собором 1997 года — 3 человека
    Архиерейским Собором 2000 года — 1097 человек

    Решениями Священного Синода включены в Собор новомучеников и исповедников Российских:

        от 27 декабря 2000 года — 57 человек (Комиссия по канонизации святых , 51-е заседание);
        от 22 февраля 2001 года — 15 человек (52-е заседание);
        от 17 июля 2001 года — 32 человека (53-е заседание);
        от 6 октября 2001 года — 36 человек (54-е заседание);
        от 26 декабря 2001 года — 39 человек (55-е заседание);
        от 11 марта 2002 года — 30 человек (56-е заседание);
        от 24 апреля 2002 года — 2 человека (57-е заседание);
        от 17 июля 2002 года — 82 человека (57/58-е заседания);
        от 7 октября 2002 года — 19 человек (59-е заседание);
        от 24 декабря 2002 года — 14 человек (60-е заседание);
        от 7 мая 2003 года — 42 человека (61-е заседание);
        от 30 июля 2003 года — 28 человек (62-е заседание);
        от 6 октября 2003 года — 14 человек (63-е заседание);
        от 26 декабря 2003 года — 18 человек (64-е заседание);
        от 25 марта 2004 года — 20 человек (65/66-е заседания);
        от 17 августа 2004 года — 21 человек (67/68-е заседания);
        от 1 октября 2004 года — 9 человек (69-е заседание);
        от 24 декабря 2004 года — 8 человек (70-е заседание);
        от 20 апреля 2005 года — 21 человек (71-е заседание);
        от 17 июля 2005 года — 14 человек (72-е заседание);
        от 6 октября 2005 года — 16 человек (73-е заседание);
        от 27 декабря 2005 года — 21 человек (74-е заседание);
        от 11 апреля 2006 года — 19 человек (75-е заседание);
        от 17 июля 2006 года — 14 человек (76-е заседание).

    От Московской епархии прославлено 508 человек


_{Собор новых мучеников и исповедников Российских. Иконописная школа Масюковой Н.В. Сергиев Посад. 2002 г.}


С июля 2007 Церковь в Отечестве и воссоединившаяся с ней Церковь Зарубежом начали составлять общий список новомучеников, пострадавших за веру от большевиков. К этому времени процесс выявления святых значительно замедлился. Из-за отсутствия документов почти прекратился процесс прославления новомучеников первых двух лет советской власти; очень медленно шла канонизация представителей так называемой "правой оппозиции"; другим тормозящим фактором была неизвестность мест расстрела и захоронения.

На начало февраля 2011 года к лику новомучеников и исповедников Российских поименно причислено более 1770 подвижников.

На 22 марта 2011 года - 1776 человек.

Члены Архиерейского Собора 2-5 февраля 2013 года, обсуждая вопрос о времени празднования Собора новомучеников и исповедников Российских, пришли к выводу о целесообразности употребления именования «Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской», в связи с тем, что каноническая ответственность Русской Православной Церкви простирается на многие государства. Это суждение нашло свое отражение в пункте 30 Постановлений Собора, в котором употребляется новое именование. 29 мая того же года постановлением Священного Синода новое именование было утверждено для использования в официальных церковных документах и изданиях, в том числе богослужебных.

В связи с различием практик, принятых в Русской Зарубежной Церкви и в Церкви в Отечестве относительно времени празднования Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской, Архиерейский Собор 2013 года определил установить празднование Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской: 25 января (по старому стилю), в случае совпадения этого числа с воскресным днем; в предшествующий этой дате воскресный день, если 25 января (по старому стилю) приходится на дни от понедельника до среды; в последующий этой дате воскресный день, если 25 января (по старому стилю) приходится на дни от четверга до субботы.


Тропарь Собору новомучеников, глас 4

Днесь радостно ликует Церковь Русская,/ прославляющи новомученики и исповедники своя:/ святители и иереи,/ царственныя страстотерпцы,/ благоверныя князи и княгини,/ преподобныя мужы и жены/ и вся православныя христианы,/ во дни гонения безбожнаго/ жизнь свою за веру во Христа положившыя/ и кровьми Истину соблюдшыя./ Тех предстательством, Долготерпеливе Господи,/ страну нашу в Православии сохрани/ до скончания века.

Кондак, глас 3

Днесь новомученицы Российстии/ в ризах белых предстоят Агнцу Божию/ и со Ангелы песнь победную воспевают Богу:/ благословение, и слава, и премудрость,/ и хвала, и честь,/ и сила, и крепость/ нашему Богу/ во веки веков. Аминь.

Величание

Величаем вас,/ святии новомученицы и исповедницы Российстии,/ и чтим честная страдания ваша,/ яже за Христа/ претерпели есте.



http://drevo-info.ru/articles/2769.html

[Дмитрий Н]

«Новомученики – новые свидетели вечной Истины»

Пастыри о том, как нам приобщиться к опыту новомучеников


Происходившее в России веком ранее называют «репетицией Апокалипсиса». Но именно тогда нам были даны образцы исповедания Христа – новомученики и исповедники Церкви Русской. Однако как современному немощному и избалованному человеку приобщиться к их опыту стояния в вере?





Свидетельствую ли я своей жизнью о Христе?

Епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин (Лихоманов):

– Уже в наше время произошел разрыв поколений, может быть, даже более глубинный, чем тот, который навязывали захватившие власть большевики в начале XX века. Тогда еще по инерции сохранялось много всего доброго в народе. А когда уже в наши дни стали умирать последние из носителей той еще дореволюционной царской традиции, а наследие советского опыта критически переосмыслялось, то возник какой-то вакуум.

Тем более надо стараться как можно больше узнавать о том, как жили те, кто сохранил веру, чтобы передать ее нам: читать жития новомучеников и исповедников Церкви Русской. Что им помогло выстоять в исповедании? Их труды и письма просто поражают, особенно когда начинаешь сверять эту выраженную в словах жизнь со стилем тех документов, которые после допросов подсовывали им на подпись следователи.

Когда люди, даже далекие от Церкви, сегодня узнают о подвиге новомучеников – в каких они испытаниях веру хранили и чего им это стоило, – то многие обращаются.


_{Епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин (Лихоманов)}

У нас сейчас нет тех экстремальных обстоятельств, в которые были поставлены новомученики и исповедники, – может быть, отсюда и вся эта теплохладность в душах современников. Я еще застал те времена, когда, может быть, уже и не расстреливали за веру, но притеснения были. Сразу тогда какой-то дух исповеднический возгревается: люди по-другому и к Церкви, и к жизни, друг к другу относятся. Веру свою отстаивать готовы, детям ее передавать.

А мы сейчас, как припечатал бы словцом архимандрит Павел (Груздев), попросту зажрались! И храмы открыты, и Евангелие, и писания святых отцов есть – все тебе! И что же? Люди разве преодолевают не то что давление извне, а хотя бы себя любимого?

Для спасения нужен подвиг – так нам наши предшественники говорили. Начни душу свою хотя бы в малых попущенных тебе испытаниях преодолевать и перевоспитывать так, чтобы и врагов, как заповедовал Господь, любить (см.: Мф. 5: 44). Святитель Владимир (Богоявленский), чью память мы недавно отмечали, своих палачей перед расстрелом перекрестил: «Да простит вас Господь»… А мы, что, мелкой обиды отпустить не можем?

Место для подвига всегда в жизни есть. В какие бы времена мы ни жили. Сейчас же тоже общество в своем большинстве, как и в богоборческие годы XX столетия, отвергает христианские ценности. Даже если и ратует за некое патриотическое Православие, но начни ты среди таких «патриотов» жить по заповедям – против тебя все восстанут! Тут и начинается исповедание: найдется у тебя решимость быть со Христом, а не «со всеми»?

   Тут и начинается исповедание: найдется у тебя решимость быть со Христом, а не «со всеми»?

Вот тогда-то опыт новомучеников и исповедников и будет для тебя насущен. Особенно это касается молодежи. В молодежной среде, когда все стремятся жить так, как это принято сегодня у большинства, противостоять этим псевдоценностям – уже исповедничество.

Стояние в вере и для нас, так же как и для новомучеников и исповедников Церкви Русской, – главная задача. Свидетельствую ли я своей жизнью о Христе?.. Каждый мой поступок может кому-то помочь задуматься о Боге и спасении своей души в вечности.

Новомученики и исповедники Церкви Русской – это самые близкие к нам святые. Мы, конечно, читаем о том, как подвизались преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, но если мы честны, то должны признаться, что все эти подвиги не для нас, мы так не сможем.

Нам для самоотвержения в подражание новомученикам даны, допустим, дела милосердия, когда надо стараться никого не осуждать, несмотря ни на какие причиняемые нам обиды, навыкать в постоянстве добрых дел. Новомученики даже в повседневной жизни помогают нашему стоянию в вере.


Новомученики и исповедники – герои, на которых может ориентироваться молодежь


_{Игумен Лука (Степанов)}

Игумен Лука (Степанов), завкафедрой теологии Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина, настоятель Спасо-Преображенского Пронского мужского монастыря Рязанской митрополии:

– Молодежь стремится к познанию сути жизни, а она и открывается яснее всего в жесточайших испытаниях, когда нет полутонов. От того-то молодежь и любит всякого рода экстремальные виды спорта или триллеры и фильмы ужасов. Им просто надо показать: то, что творилось у нас в стране, ужаснее любых измышлений голливудских сибаритов. Если юные еще не утратили данного каждому в совести навыка различения добра и зла, они, конечно, почувствуют, где истина, а где эта чудовищная подмена, – стоит им только показать что-то подлинное.

Сегодня молодые люди и девушки уже привыкли не столько что-то слышать или читать, сколько видеть. На них колоссальное воздействие оказывает посещение мест мученической кончины наших соотечественников. В крайнем случае, хорошо бы вместе с ними посмотреть талантливо снятый фильм, посвященный новомученикам, или посетить музей их памяти.

Но главное: чтобы другие почувствовали, надо самому очень сильно чувствовать, – говорил венгерский композитор-педагог Ференц Лист. А посему, чтобы молодежь могла приобщиться к почитанию новомучеников, нужны, конечно, самоотверженные пастыри и педагоги, которые могут делиться своим опытом переживания сопричастности нашим предтечам в исповедании веры православной.

Надо донести до молодых, что в жизни каждого возможны критические ситуации. Как ты себя в них поведешь? На кого ты будешь равняться? Новомученики и исповедники – герои, на которых может ориентироваться молодежь. И это будет спасительно в этой насаждаемой повсеместно атмосфере безответственного гедонизма и самости.

Служба в армии или даже просто упорные занятия каким-либо серьезным видом спорта или освоение, допустим, игры на каком-то музыкальном инструменте, что тоже дается непросто, – это все способствует воспитанию самоотвержения. Как и волонтерство или паломничество в монастырь, где можно на каникулах потрудиться, помогают опростаться от эгоизма, закаляют души, защищают от разъедающей заразы агрессии и блуда, так обильно нагнетаемых на экраны телевизоров, в интернете и в компьютерных играх.

Не от того ли и среди детей сейчас бывает так много случаев травли: если раньше нападкам подвергались те, кто не соответствовал советской идеологии, то теперь новая идеология – потребительство, и она не менее безбожна и агрессивна. Что уж говорить о том, что разврат возводится в норму. Противостоять этим разоряющим дух и вредящим душе прилогам – это уже исповедничество для молодых.


Надо всеми силами стараться сохранять в душе любовь

Протоиерей Валериан Кречетов, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы и храма Новомучеников и исповедников Церкви Русской в Акулове:

– Мученики – это свидетели Истины. Новомученики – новые свидетели вечной Истины. Сказанное воплотившимся Богом тысячелетия назад в их опыте живо и сегодня – так Истина становится очевидной и актуальной и для других.

Сколько бы кто ни агитировал массы, что, мол, религия несовременна, святитель Николай Сербский отвечал на подобные выпады так: «Разве можно говорить о современности или несовременности действительности? Ведь Бог является наивысшей Действительностью, возвышающейся над всем тем, что вообще именуется действительностью». И далее: «Неверие в Бога означает веру в недействительность, в химеру… А какая судьба ожидает народ с большим числом неверующих, ясно видно из Святого Откровения Божиего. Нечестивым же нет мира – вот судьба их, вот что написано им. И они никогда не смогут избежать войны, если не искоренят безбожия». Это из его книги «Война и Библия». Там же он пишет, что кроме Библии или Откровения нет ни одной более современной книги о войне, о причинах ее и ее вероятном исходе. Богоборчество чревато бедами.


_{Протоиерей Валериан Кречетов}

Христианство – это жизнь! Как это сама жизнь для кого-то вдруг несовременной может стать? Да она тем больше необходима, чем сильнее распространяется умерщвляющее действие греха. Мы ужасаемся миллионам убитых в нашей стране в XX веке. Но и сегодня убийства совершаются – просто другими способами. Господь предостерегал: растет пшеница, но и плевелы возвышаются (см.: Мф. 13: 24–30).

Сейчас храмы открыты, а людям лень прийти на богослужение. Заботы века сего все внимание поглощают. Память вселенских святых не чтят, а тут уже и новомучеников почитать нужно…

Когда на память новомучеников и исповедников Церкви Русской я читаю все их имена – а это около 2000 только известных имен (хотя прославлен сонм новомучеников и исповедников: явленных и не явленных, но ведомых Богу. – О.О.), – люди понять не могут: зачем это надо? Теплохладность какая-то довлеет… Чего только не претерпели новомученики, чтобы нам веру православную передать, а мы, что ж, раз в год на их память немножечко потрудимся?

Сегодня люди при малейшем дискомфорте тут же уже роптать начинают, осуждать, раздражаться, завидовать, выяснять отношения… Разве же такой человек поймет новомучеников? Какого они были духа?.. Новомученики палачей своих прощали да благословляли, а ты и на родных да близких людей раздражаешься? Взрываешься, когда тебя обличают? Мученики потому все и могли вынести, что смирение у них было.

   Новомученики палачей своих прощали да благословляли, а ты и на родных да близких людей раздражаешься

Сейчас то и дело раздается: незаслуженно, мол, страдаю. Кончено, незаслуженно – потому что мы по своим грехам еще больше должны страдать, а нам по любви и милости Божией незаслуженно мало скорбей и тягот попускается.

Нам бы научиться хотя бы за свои грехи страдать. Страдания за Христа – это уже мера святых, новомучеников.

Только имея в душе любовь, можно все перенести. Надо всеми силами стараться сохранять в душе любовь: она фундамент нашей вечной жизни. Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6: 2), – всего-то и требуется, что потерпеть немощи друг друга, так и любовь обрящем.

Как сказал один современный афонский старец: «Запомни, грядут времена, когда только любовь может нас спасти. Учись растить в себе любовь: только она – жизнь. Все остальное – грех хуже смерти. Мы пропадем без любви, пропадем…»


Подготовила Ольга Орлова

http://pravoslavie.ru/119221.html