Истории обращения в Православие раввина, буддиста и двух протестантов

[Александр Васильевич]

Как Православие спасло меня от Свидетелей Иеговы



Сейчас мне 29, родилась я в Петербурге. Отец – настоящий сибиряк-плотник, мама приехала с Урала учиться, встретились они на заводе ДСК, поженились, и в 1989 году я родилась. Родители были не очень религиозными, как и дети коммунистических 60‑х, при этом очень порядочными, трудящимися. В 90‑х мама заболела инсулиновым диабетом и перестала работать. Тут-то, в мои три года, нас и подловили добрые, улыбающиеся, неравнодушные сектанты.

Мама гуляла со мной маленькой, и на почте к ней подошла милая девушка с цветным журналом американского производства. Религиозность его была завуалирована статьями о природе, научных открытиях. Также девушка предложила «изучение Библии» прямо у нас на дому. Отец тогда сказал матери золотую фразу: «Жаль, что не православные», – но поддался обаянию.

К нам стали приходить разные незнакомые люди. Все они были улыбчивы, приветливы. Подкупающим фактором были «миссионеры» – семейные пары преимущественно из Польши. Хорошо одетые, счастливые, уже на своих машинах – были отправлены в Россию после снятия железного занавеса. Умело объясняли свое благополучие не страной, в которой жили, а «благословением Иеговы».

Постепенно стали проводить «изучение» и со мной по милой книжке с иллюстрациями. Читать Библию я научилась в 4 года, многие главы или отрывки, как, например, про любовь (1 Коринфянам) – декламировала наизусть свободно.

Тогда же из нашей жизни аккуратно исчезли Дни рождения, Новый год, 8 марта для мамы и 23 февраля для папы (а ведь он строил БАМ). Я была маленькой и не помню этой разницы, но детства с новогодними чудесами, зубной феей, письмами Деду Морозу у меня уже не будет никогда. Суметь бы будущим детям это всё дать.

С 5 лет родители и другие Свидетели брали меня с собой в проповедь: в любое время дня и года мы ходили по подъездам – двое взрослых и я с «трактатами». В 8 меня крестили, и я стала «сестрой». Я не училась в обычной школе, не ходила в кружки, не общалась с другими детьми – чтобы «быть не от мира сего». Телевизор отец выкинул, т.к. миссионеры рассказали, что это «глаз Сатаны». Свободное время было занято раздачей журналов на улицах, в магазинах, по квартирам.

В мои 14 мама очень сильно заболела. 3 месяца мы провели с ней в реанимации. Но т.к. секта запрещала делать ей переливание крови, мы потеряли много времени и денег, которые могли бы уйти на ее реабилитацию. Мама в результате стала инвалидом-колясочницей и полностью слепой – не отличает даже свет от темноты. Как вы понимаете, вскоре после выписки мы остались одни. Да, «собрание» не оставляло нас без контроля, однако реальной помощи практически не было. Отец работал втрое больше, я на год бросила школу (между 7 и 8 классами), была при ней неотлучно, чтобы помочь привыкнуть к новой жизни. Школу я заканчивала уже вечернюю, разрываясь между хозяйством, мамой, учебой и «служением». Несмотря ни на что я обязана была не меньше 15 часов в месяц ходить по домам и 3 раза в неделю посещать двухчасовые сходки.

Путь освобождения длился 10 лет.

Свидетели склонны контролировать каждую сферу жизни прихожанина, а уж личную жизнь – только дай. Нам буквально диктовали, за кого выходить замуж. Я вышла замуж в 22 года, он был рекомендован старейшинами общины и имел несколько очень престижных чинов для своего возраста. Через 3 года семейной жизни выяснилось, что он изменял мне… с лучшим другом, и тому подтверждением стали переписки, фотографии… Да-да, он оказался геем, но мне никто не верил, хотя сообщения от его дружков приходили даже когда он выступал с благочестивыми речами на сцене. У Свидетелей причиной развода может являться только доказанное прелюбодеяние, но муж не признавался, а я по молодости своей не сохраняла скриншоты и доказать увиденное не могла.

«К 25 годам я оказалась дважды разведенной и с полностью разрушенной верой в Бога»

Слава Богу, всё же удалось развестись и даже вновь выйти замуж, за более зрелого мужчину, старше меня на 11 лет и уже с дочерью. Тоже были рекомендации старших мужчин, «основанные на Библии» – а он оказался пьяницей, насильником и изменщиком. Через 2 месяца после свадьбы у него произошел срыв – он чуть не задушил меня, чуть не утопил – старейшины опять не защитили меня. Это был второй развод. К 25 годам я оказалась дважды разведенной и с полностью разрушенной верой в Бога.

Во время этого второго брака я пересеклась с давней знакомой по «собраниям». Ольга Свириденко (уже не раз давала интервью о своем выходе из секты) параллельно со мной вела расследование о догматах Свидетелей, и мы обе пришли к выводу, что это тоталитарная, антихристианская секта. Выход был одномоментным – информации и чувств накопилось более чем достаточно, чтобы быть уверенными в своем выборе.

Почему Православие?

Да, возможно, никто не дает тебе разжеванных ответов на все твои вопросы, но никто и не мешает тебе искать информацию, читать, самой составлять свое собственное мнение. И если ты с этим мнением приходишь в церковь, то никто не будет стоять стеной, чтобы тебя, эдакую нехорошую, не пускать в Дом Божий. В отличие от заполонивших Россию сект, православие понимает, что в церковь идут именно ищущие, любознательные, живые умом люди.

В церкви никто не нарушает мою свободу, в церкви я ни разу не столкнулась с хамством, в церкви всё носит не диктаторский, а мягко рекомендательный характер. Ты не обязана приходить к «первой песне», ты можешь прийти в любое время и успокаиваться, молиться, любоваться столько, сколько нужно для душевного равновесия. Мне нравится приходить в соборы, надевая дорогое платье из павлопосадских платков, в дорогих украшениях, на каблуках и в шубе… При этом я могу зайти в церковь и после работы, уставшая, в слезах – мне будут только рады и тактично отойдут в сторонку.

Больше всего мне помогает икона «Всецарица» – она каждую просьбу выполняет так охотно и красиво. А с тех пор, как я приобрела образок Наталии Никомидийской – в жизни всё стало налаживаться. Сначала я боялась, что она мученица – как бы мне не разделить ее судьбу. Но потом поняла – у святых задача как раз помочь нам избежать их мук, они уже взяли на себя все страдания и с огромной любовью там, у Престола Божия, просят за нас и наше счастье.

Сейчас я живу свободно. Работаю гувернанткой – и никто не перечит мне, что я в платьях в пол; занимаюсь верховой ездой, переехала в частный дом, получаю высшее медицинское образование, надеюсь стать детским хирургом (а ведь у Свидетелей запрещено образование, они и школьное-то принимают со скрипом), завела голубоглазую хаски. Теперь у меня настоящие подруги – не фанатичные «пионерки», а достойные мудрые женщины.

Если мою биографию читает кто-то боящийся выйти из рядов «организации» или любой другой секты, прикрывающейся Священным Писанием – присылайте ваши вопросы, я могу разъяснить историческую лживость их учений, подноготную родоначальников, закулисные игры вышестоящих чинов с учетом фамилий, выписок и дат.

Станьте смелыми, станьте свободными, станьте счастливыми.

https://azbyka.ru/way/kak-pravoslavie-spaslo-menja-ot-svidetelej-iegovy/

https://pravoslavie.fm/articles/kak-pravoslavie-spaslo-menya-ot-svidetelej-iegovy/

[Александр Васильевич]

Беседа с руководителем татарской православной общины



См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=KDIWFQRxTCs

– Здравствуйте, в эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в гостях член президиума национальной культурной татарской автономии города Москвы Динара Бухарова. У нас уже в передаче были православные татары, рад видеть больше и больше. Расскажите, с чего начался Ваш путь, о корнях, и как Вы нашли свою дорогу к храму.

– Я приняла крещение в сознательном возрасте, где-то десять лет назад примерно. Можно сказать, что я крестилась из этнических мусульман, но я бы здесь хотела сразу поправку такую сделать о моем происхождении по папе из села Сафаджай – по данным такого историка как Алимжан Орлов, на него ссылался Максим Глухов, крещеный татарин, что раньше мои предками были казаки. И там активно люди просто справляли Питрау-байрам, Покрау-байрам – праздник Петра и Павла, Покрова, то есть традиционно какие-то остались христианские мотивы сейчас. Почему – потому что отпали в ислам. У нас осталось предание, что церковь была в селе Сафаджай, что разверзлась земля и церковь была поглощена, и как-то так оправдывают наши татары, что они ушли, отпали в ислам сейчас. У нас историю, к сожалению, мало кто знает и мало кто интересуется, может быть, сведений маловато. Поэтому, когда я приняла Святое Крещение, я сама этих моментов еще не знала, и в какой-то мере, может быть, это было даже более болезненно для моих родственников. Если бы историю лучше знали, как-то это было на слуху, что крещеных татар очень много, то переход был бы гораздо плавнее.

– Что Вас подтолкнуло? Многие сейчас, те же этнические мусульмане – это значит, что человек считает себя мусульманином, но может быть, не особенно углубляется в религиозную жизнь – живет и, в общем-то, не помышляет о том, чтобы стать христианином. А в Вашем случае?

– Я думаю, батюшка, что это у меня созрел такой порыв встречи с Господом Богом – я так бы это назвала. И многие татары этого момента просто не коснулись по разным причинам – не только татары, вообще многие люди. Это чудо.

– Некоторые – а может, многие, скажут: есть же у вас Аллах, Вам не хватало Аллаха, что ли, почему это именно ко Христу привело?

– Я сказала бы так, что моя душа искала Господа Бога именно в православном христианстве, и когда моя душа нашла, встретила Господа в Таинстве Святого Крещения, я это однозначно почувствовала, моя жизнь – она стала другой резко. Я стала просто счастливым человеком. Даже когда в какие-то моменты мне плохо, я знаю, к кому мне обратиться – к моему Господу Богу, и у меня сразу же моментально радость от этого общения с Господом Богом, это состояние ни с чем не перепутаешь, и я его обрела. Эта встреча для меня была настолько резкой и разительной, что я ни с чем это не могла даже перепутать, тем более, что я увлекалась разными религиями, искала, у меня был поиск, и все было не то, все не то. Я даже бы сказала, что ощущалась некая сторона темноты, что все это было не то, и такой вот яркий свет (я такими аллегориями выражаюсь) я встретила, когда я встретила Господа и покрестилась в Святом Таинстве Крещения во оставление грехов, я бы так это сказала.

– Не страшно было решиться?

– Я не сразу поняла, что со мной произошло, я не сразу все понимала именно на сто процентов правильно, естественно, потому что человек перерождается в состоянии воцерковления, происходят, действительно, чудеса. Я думаю, человек может сразу резко измениться, может у него такая направленность очень крепкая на то, чтобы измениться к лучшему, то есть уйти от всего злого вообще. Я думаю, такие моменты бывают, что человек полностью развернулся к Господу. Но я как-то постепенно воцерковлялась, и ощущение того, что со мной произошло чудо, происходит по сей день и даже постепенно, потому что какие-то вещи я начинаю понимать со временем. Я участвую в таинствах, мы с супругом и детишками ходим в церковь, и каждый раз какое-то чудо – я думаю, что христиане меня однозначно поймут.

– Здесь еще нельзя обойти такой вопрос, может быть, немножко и болезненный, у каждого по-своему: отношения с семьей, с родственниками. Я знаю, некоторые – не только татары, вообще выходцы из мусульманских народов, которые полностью оторвались от своей семьи, грубо говоря, они выросли, уехали из деревни в город большой, живут своей жизнью, и когда они принимали решение креститься или не креститься, их особенно не волновало мнение семьи, бывало такое. А бывало, и нередко бывает такое, что все-таки связи семейные сохраняются, и это для человека довольно значимая часть его жизни; и для некоторых это какие-то тяжелые были раздумья, размышления, переживания: как отнесутся близкие, как отнесутся родственники. Некоторые не сразу, например, говорили своим родственникам, они себя и мусульманами не называли при них, но, просто, как бы откладывали тот момент до какого-то времени, потом говорили, признавались, и была какая-то бурная реакция, как обычно всегда довольно-таки бурные бывают реакции, но потом все-таки успокаивалось, люди как-то постепенно привыкали и принимали выбор, который делают их родственники. Как в Вашем случае, как Вам удалось это преодолеть, и удалось ли?

– Да, батюшка, действительно мои родственники восприняли необычно, наверное, сразу тоже здесь не сразу все поняли, что произошло. Потому что чисто по-человечески, конечно, мои папа и мама как-то понимали, что это мой личный выбор. Но проблема была в другом, что на моих родителей еще давит общественность и та среда, в которой мы живем. Вот это был ключевой момент, который много чего, наверное, подпортил. Когда я начала воцерковляться, я встретилась в Москве с представителями общины православных татар, и мне люди рассказывали о том, что оказывается, существуют крещеные татары, они компактно проживают в России в разных регионах, и для меня это был шок, я бы даже сказала, культурный. Мало того, что я этим не интересовалась особенно, как-то все спонтанно произошло, и когда я об этом узнала, мне было очень обидно, что в татарской среде об этом вообще как-то мало говорят. Потому что если бы знали, то примерно в местах компактного проживания крещеных татар где-то, может, до миллиона даже доходит, тем более что по России разброс, как Вы правильно сказали, в разных городах, человек совершенно оторван от среды, он может делать и жить как он выбирает. Если он встречает Господа, конечно, он покрестится, и покрестится его семья, потому если человек нашел тот дар прекрасный, конечно, он расскажет об этом своим близким, конечно, он захочет, чтобы дети его были крещеными. Этот процесс – он есть, он происходит, причем, я бы даже сказала, что он лавинный, потому что и среди моих родственников многие принимают крещение. И из-за того, что мало об этом известно, причем известно в Башкортостане, в Татарстане, есть общественные организации крещеных татар, они зарегистрированы даже. А вот в Москве это никак не представлено, и у людей просто нет информации. Родители в шоке, они понимают, что сейчас их будут мучить – и их действительно начинает мучить и давить родня, и получается вот такая каша. Что такое принятие христианства – это отказ от всего злого вообще, и в прошлом, и в будущем; то есть человек должен сказать: «Всё, стоп, я живу с Господом, мой Господь мне дает какие-то правила, дает мне, куда идти, я иду, и я иду только к добру». Если я оступилась, я опять иду к Господу, говорю: «Господи, прости меня!» И опять я восстанавливаю свою силу – это, наверное, самое чудесное, что может произойти вообще с человеком, и это происходит с людьми, и это норма в любых традициях, на любых исторических этапах, это было всегда. Но сложность какая у татар, что помимо того, что человек проходит вот этот процесс изменения себя – а он очень сложный, потому что есть старые привычки, есть родственники, есть какие-то предрассудки, и просто само все злое пытается тебя оттянуть на старое, – и тут еще ко всему к этому родственники, вот такое отношение, дополнительно создают тяжелые такие условия. Я разговаривала часто с людьми: «Вы посмотрите, что такое православие – вот заповеди, вот как мы будем жить, вот как мы учимся жить!» Может, сразу не видно, что оно вот так, но со временем дает плоды. Если человек живет по заповедям, если он старается жить христианской жизнью, это все равно будет видно, и я это просто вижу по тем христианам, которые вокруг меня. Может, где-то он оступился, где-то что-то неправильно, но нас Господь учит всех прощать всегда. Даже если человек злой по отношению к тебе – всегда прощать, то есть это настолько высота вероучения, меня оно просто поразила, восхитила. Могу сказать, что она меня восхищает до сих пор, и мне очень обидно, что наша родня, часто не видя, в этой слепоте человеку мешает меняться, дополнительные какие-то трудности создают. Так сложилось, что я стала членом президиума татарской автономии города Москвы. У нас автономия татарская национально-культурная объединяет всех татар. Всегда было раньше на слуху, что там объединяются татары-мусульмане. Я и несколько православных татар вошли как члены президиума, чтобы себя как-то представлять.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

– Чтобы люди видели, что есть выбор. И этот выбор даже не то, что сейчас появилось, это очень давно, еще даже до присоединения Казани к Руси было Касимовское ханство, были православные татары. Это, на самом деле, многовековая страница, большая страница истории татарского народа. Есть православные татары, которые прославлены в лике святых, не каждый народ может этим похвастать. И не один святой – святые Пётр и Стефан, преподобный Серапион и многие другие. Это, на самом деле, тоже часть наследия татарского народа, и татары, тем более живущие в России, имеют право об этом знать. Выберет человек или не выберет – это каждый принимает решение сам, конечно, мы никого ни к чему не подталкиваем и ничего не заставляем, но знать историю христианства среди своего народа – это, действительно, что может обеспечивать такая организация, которую Вы упоминали. Это не вопреки ее уставной деятельности, а должно быть в согласии с ней, мне кажется. Еще хотелось немного к вопросу о родственниках. Вы упомянули, что некоторые крестились. Хотел бы тоже подчеркнуть, потому что, может быть, некоторые из тех, кто нас сейчас смотрит – а нас смотрят не только православные христиане – сами испытывают интерес к христианству, к православию, и, может быть, сейчас тоже они задумываются о том, что там, как отнесутся родственники. Я общался с многими бывшими мусульманами, не обязательно татарами, не обязательно этнические и религиозные были, которые становились христианами, и они к свидетельствовали о том, что очень часто был некоторый такой страх: как же я буду один, я буду оторван! И иногда, первое время, действительно, подобное происходило. Но потом, как ни странно (а может быть, и совсем не странно), потом все-таки потихонечку-потихонечку кто-то другой из семьи принимал православие, и еще, и еще… Знаю там одного священника-татарина, у которого сначала его семья негативно отнеслась, а потом все тридцать человек родственников – все приняли (не сразу, не в один день, кому-то нужно было долго идти к этому, это заняло годы); но люди видят, как христианство меняет человека. И не один, а много бывших мусульман мне говорили, что их родственники по прошествии нескольких лет говорили: мы видим, что христианство тебя изменило, и мы не можем сказать, что оно изменило тебя к худшему, поэтому мы не можем теперь сказать, что это плохо, что тот путь, по которому ты идёшь – это плохо. А некоторые задумывались о том, чтобы самим стать частью того ковчега спасения, который Господь создал на земле в виде Церкви. Я бы хотел еще спросить Вас о православной татарской общине, о которой Вы упомянули. Я со своей стороны имел честь присутствовать при первых шагах в Москве этой общины, которую отец Даниил Сысоев начинал создавать. Я помню самый первый молебен на татарском языке, который у нас проходил по благословению священноначалия. Хотя и не очень много людей тогда на первый молебен собралось, но было такое очень трогательное чувство единения, и затем это продолжилось – и слава Богу, несмотря на то, что уже отца Даниила семь лет с нами нет, тем не менее жизнь общины продолжается, молебны продолжаются. Может быть, Вы пару слов могли бы рассказать об этом?

– Да, батюшка, конечно. Действительно, у нас община естественно сложилась, потому что татар очень много – в каждом храме, в каждом приходе обязательно есть крещеные татары, это все батюшки знают. Так получилось, что центром нашего общения в церкви как приход стал храм апостола Фомы на Кантемировской, а центром таким организационным, более светским – это татарский центр в Малом Татарском переулке, дом 8. Мы проводим мероприятия и будем проводить, и сейчас приходим туда, нас уже знают, нас хорошо принимают и по-доброму к нам относятся в татарском центре. А в нашем храме периодически мы продолжаем проводить молебны на татарском и церковнославянском языках. Буквально недавно, примерно неделю назад, мы провели тоже молебен, пришло очень много крещеных татар, и причем не только этнических крещеных татар-кряшен, но и новокрещеных, потому что мы объединяем всех, мы объединены православной верой – это самое главное. И в том числе было такое новшество: мы провели панихиду по православным ханам-татарам – по хану Кубрату, Аспаруху, его сыну, Симеону Бекбулатовичу и другим – это вообще такой интересный шаг. Мало того, что мы молились как за христиан, потому что мы должны это делать, но еще это напоминание такое людям, что христианство традиционно для татар и для предков татар. И когда говорят часто татары, которые не являются мусульманами, что ты предала религию предков и так далее, я отвечаю, что я не предала религию предков – я вернулась к религии предков, раньше я тушевалась. У меня спрашивали, как это все в среде нашей происходит. Проходит время, может, несколько лет, сначала какие-то моменты неприятны у родственников, и я как раз пытаюсь с нашей общиной сделать так, чтобы тот момент был смягчен, чтобы люди узнали о том, что крещеных татар очень много. И те татары, которые говорят, что вот мы сейчас станем русскими (есть такой наш национальный подход, хотя религии христианская не национально – «нет эллина, ни иудея»), но даже если есть такой подход, то могу здесь сказать одно: что креститься можно даже с тем именем, которое у тебя написано в паспорте, если ты Марат, если ты Ильмира, то есть, в принципе, по канонам это не запрещено и теоретически.

– Хотя это действительно не запрещено, но мне кажется, та практика церковная, которая предполагает, что человек получает в крещении новое имя, позволяет ему получить нового небесного покровителя, пережить с новой стороны для себя то, что он входит в Церковь, начинает с новой страницы свою жизнь. Это не какое-то ущемление его национального имени – тем более что никто в церкви не требует идти и внести изменения в паспорт после крещения. Национальное имя-то у человека остается. Но, мне кажется, все-таки лишать человека возможности именно войти в эту многовековую традицию Церкви, которая предполагает ощущение действительного переживания нового человека как человека, который вступил в новую стадию своей жизни, в новую жизнь со Христом, и при этом получил и небесного покровителя – это вряд ли будет проблемой, на самом деле. Я общался и с православными кабардинцами, и с дагестанцами – собственно, наречение имени-то как раз – это не последнее, что может беспокоить, на самом деле, это вообще не беспокоило их или их родственников, знакомых. Люди боялись, во-первых, утраты языка, ассимиляции, утраты культуры – и вот в этом отношении христианство нисколько не смущает и не стесняет национальную идентичность человека. Более того, интересный наблюдается такой феномен: я знаю, по крайней мере, нескольких таких среди своего круга людей, когда те были не православными, не христианами, они хуже знали свою культуру и историю своего народа и даже язык, чем когда они стали православными христианами.

– Да батюшка, это совершенная стопроцентная правда. И я знаю как раз именно тех татар православных, которые вернулись к традиции своих предков, если Вы об этом говорите, именно за счет христианства. Христианство не заставляет ассимилировать татар в русской среде, христианство наоборот как-то просветляет ум, даже по себе я это чувствовала и видела: ум просветляется, в человеке как-то открывается желание что-то изучить. Я, действительно, стала много чего изучать: и свои традиции, культуру, историю своего народа в том числе, это чистая правда. Поэтому те, кто говорят, что, вот, мы станем христианами и примем религию русских, и теперь мы русские – могу сразу сказать, что это полная неправда, то есть совершенно наоборот. Если вы хотите стать больше татарином, становитесь христианином – и у вас появится столько сил и возможностей узнать о себе! Приходите в нашу общину православных татар и пообщайтесь, насколько это люди образованные интересные. Чем ещё интересные – потому что человек прошел через определенные сложности, трудности, и он выстоял вот в этом, он укрепился, и как правило, людей вся эта ситуация заставляет как-то себя больше преодолевать, и люди сами по себе очень интересные – вот, я бы так даже сказала про наших татар-христиан.

– Ваш небольшой пример показывает, что в исламе мусульманин может молиться только на арабском языке – независимо от того, понимает он его или не понимает, знает его он или не знает, это такая норма, это правило ислама. И поэтому многие мусульмане, которые ничего ни слова по-арабски не понимают, они читают русскими буквами эти арабские слова, и только таким образом должны молиться. Но в православной церкви можно молиться и на татарском языке. Кряшены имеют свою службу уже очень давно.

– Литургию на татарском языке. К сожалению, плохо мы представлены, я в том числе на эту программу пришла, чтобы попросить наших православных татар, чтобы мы как-то объединились, чтобы мы помогли другим людям. Ведь и родственники страдают, родственники как-то жили своей жизнью, кто-то чем-то занимался, и тут бабах! – самое страшное – он крестился, и начинается у всех не пойми чего. Чтобы преодолеть самим родственникам этот барьер, нужно нам как-то лучше себя представлять. У нас на сайте автономии есть раздел «православные татары-кряшены», и там мои данные указаны. Звоните, мне очень нужны люди такие активные (а татары вообще очень активные), чтобы мы какие-то проводили культурные мероприятия. Мы даже думали в Москве сделать музей кряшенской культуры, естественно, литературу какую-то, историческую подборку. К нам приезжал молебен служить иеромонах Иннокентий Кильдеев – он князь темниковский потомственный, он на татарском великолепно говорит, это вообще так здорово. Он делает нам переводы духовной литературы и стихов, перевод Псалтыри на татарский язык, то есть он сохраняет татарскую культуру. И мне бы очень хотелось, чтобы люди по-другому на это просто посмотрели. Люди думают, что православных татар так мало, что это что-то из разряда нонсенс, но это не так. Нас очень много, и я хотела бы чтобы наши православные татары больше объединились, чтобы мы какие-то мероприятия проводили и тем самым нашему народу помогли. Потому что это совершенно абсурдная сегодняшняя ситуация, когда такое количество крещеных татар, и в татарском обществе дурной тон сказать, что я крещен – не то чтобы дурной тон, но если я скажу кому-то, что я крещеная татарка, а мне сразу будет ответ: я вас не осуждаю. Или Алексей Харитонов, кряшен этнический, он у нас занимается молодежью, он на татарском чисто говорит; мы участвовали в форуме татарской молодежи. Он говорит: «А я кряшен», а ему говорят: «А у меня с этим проблемы». Когда мы участвовали в форуме татарской молодежи в Казани, приезжали и несколько крещеных татар из Москвы, из татарского центра автономии. Форум со всей страны делегатов собирает, огромное количестве людей – про крещеных татар практически нет ничего. Считаю, что это просто катастрофа.

– Я думаю, что катастрофа – это когда ничего нельзя поправить, а здесь поправить все можно. Поэтому желаю Божией помощи и Вам, и другим православным татарам, которые трудятся на этой ниве, чтобы все получилось. Потому что вам не нужно ничего придумывать – нужно обратиться к тому, что есть и открыть богатство христианской культуры, которая не чужая для татарского народа, а это тоже часть и истории, и культуры, и наследия татарского народа, которую каждый татарин имеет право знать. Спасибо большое за Ваш рассказ. Я напоминаю, что вы можете присылать ваши замечания, вопросы, пожелания на наш электронный адрес. Помощи Божией вам, храни вас Господь.

Ведущий ‒ иерей Георгий Максимов

Гость ‒ Динара Бухарова, член президиума Региональной татарской национально-культурной автономии Москвы

https://azbyka.ru/way/beseda-s-rukovoditelem-tatarskoj-pravoslavnoj-obshhiny/

[Александр Васильевич]

Мой путь к Богу



Телеканал СПАС

Ведущий - священник Георгий Максимов.
Гость -  Дарья Меркулова, студентка.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=T3DnzHSaAqo

[Александр Васильевич]

Мой путь к Богу



Телеканал СПАС

Ведущий - священник Георгий Максимов.
Гость - Дарья Жданова, журналист.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=icZGvlaTQuQ

[Александр Васильевич]

ОТ КРИШНЫ К ХРИСТУ. ИСПОВЕДЬ БЫВШЕЙ КРИШНАИТКИ. В ПОИСКАХ БОГА



Телеканал СПАС

📌 Все началось с увлечения астрологией, натальными картами и желанием узнать свое будущее. Но женское любопытство на этом не ограничилось.

📌 Йога, медитации, мантры, изучение Вед, прославление Кришны и вера в то, что она особенная – так начался  путь в индуизм  Ольги Боголюбовой.

📌 Чтобы доказать свою верность Кришне, она даже сменила имя и паспорт и на долгих 10 лет стала Анандой Рупой.

📌 Обо всем этом мы говорим в новом выпуске программы «В поиска Бога».

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=w3KkBMJgdaU

[Александр Васильевич]

"Мой путь к Богу", вып. 1: рассказ бывшего родновера



Иерей Георгий Максимов

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=1j40aN0h25w

[Александр Васильевич]

В ПОИСКАХ БОГА. ИЗАБЕЛЛЬ СТОКОПЕНОВА. ОТ МАГИИ – К БОГУ



Телеканал СПАС

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=GP6Tq4ZLKQA

[Александр Васильевич]

«Я ПОЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ПРИГВОЖДЕННЫМ ХРИСТОВОЙ ЛЮБОВЬЮ»

Письмо бывшего мусульманина

Письмо перешедшего в Православие бывшего мусульманина, полученное «Православной христианской сетью» (OCN) – миссионерским порталом при Постоянной ассамблее канонических православных епископов США.

Хотел бы поделиться своей историей обращения ко Христу. Вся моя семья и родственники, включая меня, родились и выросли мусульманами. Мы совершали намаз 5 раз в день, никогда не ели свинину и не пили алкоголь. И я пошел тем же путем, как только мне исполнилось 15 лет.

Вместе с братьями начал ежедневно ходить в мечеть, чтобы познать единого Бога – Аллаха. Я достаточно много знал об Аллахе, но хотел расти и укрепляться в своей вере через более глубокое знание, понимание и правильное соблюдение предписаний ислама. Я выучил арабский язык и прочитал Коран. Стал очень религиозным и полюбил Бога всем сердцем. Мой наставник учил меня, что пророк Мухаммед был последним из пророков. Кроме того, он рассказал нам с моим братом о другом пророке – по имени Исса, или Христос. Я заинтересовался Христом и задавал о Нем многочисленные вопросы. Тем не менее был разочарован, узнав, что христианство привело к «политеизму», то есть многобожию.

Я заинтересовался Христом и задавал о Нем многочисленные вопросы

Нас учили, что христиане поклоняются «трем Богам» (Отцу, Сыну и Святому Духу). Мне (как и любому мыслящему мусульманину) поклонение трем Богам одновременно казалось заблуждением и даже безумием. Полный сочувствия к своим братьям-христианам, я изо всех сил пытался объяснить им, что они живут неправильно, следуя ложному богословию, которое в конечном счете приведет их к осуждению на адские муки. Говорил им, что Христос не Бог и не Сын Божий. У Аллаха никогда не было сына, и Он никогда не родит, потому что Бог един.

Однако должен признать, что, хотя я любил своего Бога через ислам, мне все же не хватало душевного покоя, которого я так жаждал. Моя душа взывала к Создателю, который бы мне отвечал. Мои мысли путались, я хотел узнать больше о Боге.

Хотя молился 5 раз в день, я не чувствовал, чтобы на это отзывалась моя душа. К концу каждого дня не было уверенности, что для меня будет уготовано место на Небесах. Я поймал себя на том, что сомневаюсь в истинности Бога, Который заботится о физических и материальных вещах, но не придает значения духовному росту человека; Бога ислама, Который любит только тех, кто совершает «Действие».

К сожалению, мне никогда не разрешалось искать, исследовать или признавать какие-либо факты, кроме тех, о которых говорится в Коране, – или даже получать новые знания о других религиях. Но мне очень хотелось узнать больше о христианстве.

Мы с братом усердно учились и закончили предложенные нам курсы, получив дипломы по исламоведению. Через 2 года я поступил в колледж, чтобы получить образование в области лингвистики. На одном из курсов произошло следующее чудо.

Я познакомился со многими студентами и приобрел хороших друзей, большинство из которых строго соблюдали все, что предписывает ислам. Мы решили каждую пятницу ходить в мечеть. Однажды вечером, когда мы с семьей возвращались домой, я увидел красивый храм и сказал маме:

– Ух, ты! Как красиво! Хочу зайти в церковь!

Но знал, что лучше даже не пытаться – входить в церковь считалось грехом. Несмотря на то, что я боялся Божьей кары, во мне росло сильное желание. Дошло до того, что я уже не мог сдержаться.

Я убедил своего друга зайти в церковь вместе со мной, хотя он боялся этого. Он спросил меня о причине, и я ответил, что церковь очень красивая. Оказавшись внутри храма, я почувствовал себя странно. Помню, как смотрел на фрески на стенах. Среди них было изображение Иисуса на Кресте. Я почувствовал себя пригвожденным Его любовью ко мне. И эта любовь убедила меня и поставила на колени – она глубоко запала мне в сердце. С того дня каждый раз, проходя мимо той церкви, я чувствовал, будто некая сила входила в меня извне и призывала войти снова. На удивление мне самому, у меня появилось желание креститься. Так я начал изучать Христово Евангелие.

Любовь убедила меня и поставила на колени

Узнать что-то новое о христианстве было непросто. Я хотел сравнить Аллаха и Христа. Было много препятствий на пути постижения Слова Божия, так как меня окружали мусульмане. Я все время спрашивал их, почему христианство – это опасная вещь. Не решался сказать что-нибудь родителям: не мог представить, что случилось бы с моей матерью, если бы она узнала, что я ухожу из ислама. Родители подозревали, что я интересуюсь христианством, и пригрозили выгнать из дома, если перейду в эту веру. Они также напомнили мне, что такой поступок навлечет проклятие сатаны на наш дом. Мой дядя даже пригрозил убить меня и напомнил о наказании в аду.

Но я набрался мужества и твердо решил креститься, как только представится такая возможность. Столкнулся со многими серьезными препятствиями и предпринял несколько неудачных попыток. И, наконец, мне удалось это сделать сегодня утром!

Да, теперь я христианин и принадлежу к Православной Церкви! Безумно счастлив! Хочу поблагодарить своих друзей, которые мне помогли; я им очень благодарен.

Да благословит Бог всех вас.

Перевел с английского Дмитрий Лапа

Journey To Orthodoxy

10 февраля 2022 г.

https://pravoslavie.ru/144374.html

[Александр Васильевич]

5 знаменитых актрис, ушедших в монастырь и церковь



См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://yandex.ru/?zen_video=619e9efe340b173e5225b168

[Александр Васильевич]

АМЕРИКАНЕЦ, ОБРАТИВШИЙСЯ В ПРАВОСЛАВИЕ

Отец Иоанн Доуни (John Lincoln Downie) родился в 1971-м г. в городке Биверфолс, штат Пенсильвания, США. В 1992-м г. там же окончил факультет биологии и философии христианского Женевского колледжа. 2 года прожил в монастыре Кутлумуш на Святой Горе Афон (1999–2001), где принял православное Крещение. Затем поступил в Бухарестский университет на факультет православного богословия (2001–2006), где защитил диссертацию на тему: «Смысл тварных вещей по отцу Думитру Стэнилоае» и получил степень магистра библейского богословия. В настоящее время является православным священником, служит в Румынии. Интервью взято до его рукоположения.


_{Священник Иоанн Доуни}

– Господин Доуни, что вы можете рассказать о своем детстве и той религии, в которой воспитывались?

– Мое детство прошло в одном маленьком городке в Пенсильвании. Я родился в реформатской пресвитерианской семье и ходил в частную протестантскую школу. Мое детство было почти идиллическим. Нас было пятеро братьев и сестер, и я был самым маленьким. Мы очень ладили, хоть и были совсем разными. Наша семья была тихой протестантской семьей.

Учась в колледже, я стал мятежником. И мой мятеж не всегда был плохим. Я бунтовал против того, что считается «успехом» в обществе, и против материализма, пронизавшего теперь всю Америку.

– А как вы познакомились с Православием?

– Я иногда чувствую, что готов целую неделю рассказывать о том, как я открыл для себя Православную Церковь, но постараюсь быть кратким. Мой отец, будучи человеком хорошо информированным и вообще с широкими взглядами, видел, что я мечусь между разными жизненными путями. И заметил, что я заинтересовался писаниями отцов Церкви (святого Афанасия Великого, святого Игнатия Антиохийского) и «Церковной историей» Евсевия Кесарийского – книгами, которые он как бы «невзначай занес домой».

Еще он дал мне книгу о Православной Церкви, написанную одним протестантом, и она мне показалась очень интересной и довольно точной. Книга называлась «Восточное Православие – западная перспектива»[1]. В ней, конечно же, содержался ряд ошибок в трактовке Православия, но, несмотря на это, она породила у меня интерес к ближайшему к нам православному монастырю. Он был основан румынским священником Романом (Брагой)[2] и принцессой Иляной Румынской (мать Александра)[3].

Я в первый раз зашел в православный храм и сразу же ощутил совершенный мир

Я в первый раз зашел в православный храм и сразу же ощутил совершенный мир и притяжение, царившие здесь. С той минуты я стал питать большое уважение к Православной Церкви и увидел, хоть пока и нечетко, большую разницу между ней и Католической Церковью.

Мало-помалу, года за 2–3, я просто влюбился в православные церковные богослужения и ощутил сильное желание попробовать хоть немного пожить монашеской жизнью, – немного, с одной стороны, потому, что я еще не очень созрел на тот момент, а с другой – потому, что все мои близкие были протестантами и католиками, в то время как я в душе чувствовал себя православным.

Плененный монашеской жизнью, я поехал на Афон в надежде углубить свою духовную жизнь, и был поддержан в этом своем порыве святогорскими монахами, которые вдохновили меня принять Крещение. В юности я был крещен как протестант, но когда стал православным в Америке, мне сказали, чтобы я, по снисхождению, прошел только Миропомазание. Этот момент был для меня очень важным, и я в конце концов решил, что буду креститься заново.

Жил я в монастыре Кутлумуш, где значился докимосом (проходящим монашеский искус), и отцы меня крестили прямо в море, в том месте, которое называется Калиагра, что означает «место, хорошее для ловли рыбы».

Что я могу сказать? Монахи – это действительно святые люди. Мне было очень грустно с ними расставаться, но я еще не чувствовал себя готовым стать афонским монахом. Теперь я с упованием молюсь, чтобы, прежде чем наступит моя пора покинуть мир сей, Отец, Сын и Дух Святой смилостивились надо мной и дали мне еще раз вкусить той благодати и того покоя.

Признаюсь вам, что после того, как я принял на Афоне Крещение, я целую неделю чувствовал себя как на небесах. Прошу вас помолиться обо мне, потому что сейчас я далек от ощущения той благодати.

После того, как я принял на Афоне Крещение, я целую неделю чувствовал себя как на небесах

– Что вы можете сказать о вашем обращении?

– Я верю в непрерывное обращение. Оно длится всю жизнь. Это сам процесс перехода от смерти к жизни. Я чувствую, что мог бы идти этим путем до бесконечности. Я ведь столько, столько всего сделал в соработничестве с благодатью Божией, чтобы Бог привел меня к решению стать православным!

Но только стал ли я воистину православным? Глядя на свою жизнь, я не думаю, что могу назвать себя православным. Верю во всё, но только умом. Сердце мое очень далеко от Бога. А православен ли тот, чье сердце холодно и лишено света благодати? Молюсь, чтобы мне всецело обратиться раньше смерти.

Если быть немного конкретней, то, когда я начал понимать молитву и молиться больше, я осознал, что православная традиция сохранила самый глубокий, какой только может быть, опыт молитвы. Она одна, в отличие от всех остальных Церквей, провозглашает, что Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать Богом. Она одна исповедует, что богослов – это тот, кто воистину молится. Она одна учит, что надо освободиться от собственных предубеждений в отношении Бога, чтобы стать ближе к Нему. И только Православная Церковь учит, что ум нуждается в том, чтобы его соединили с сердцем.

Только Православная Церковь учит, что ум нуждается в том, чтобы его соединили с сердцем

Всё это четко основано на Священном Писании, и, с исторической точки зрения, только Православная Церковь сохраняет это без искажений.

– Ваше посещение монастыря матери Александры послужило стимулом к тому, чтобы больше узнать румынское Православие? Как вы попали в Румынию?

– Это еще один сложный вопрос, и мне потребовалось бы много времени, чтобы на него ответить. Но буду краток. Я встретил нескольких румын, когда был в Греции, и ощутил желание посетить Румынию или даже приехать сюда для изучения богословия. Я был потрясен тем, что претерпела Церковь при коммунизме, и мне хотелось стать ближе к настоящим святым. Я слышал об отце Клеопе и отце Софиане, а также о Н. Шейнхардте[4] – настоящих христианах.


_{Священник Иоанн Доуни}

– Каким вам видится нынешнее положение дел в Румынии?

– Меня хорошо приняли на богословском факультете. Первый год я жил в общежитии, и мои коллеги были на высоте. Я никогда больше не встречал румын, с которыми мы съели бы столько жареной картошки… Люди мне очень помогали и вдохновляли. Для меня было неописуемым то чувство, что мои преподаватели – это профессора, духовные отцы которых сидели в тюрьме за любовь ко Христу. Я был просто в восхищении.

Видел отца Софиана, немного беседовал с отцом Иустином (Пырву). У меня есть преподаватели, духовниками которых были отец Стэнилоае и отец Софиан.

Иногда я огорчаюсь, не могу понять, как многие не понимают, какая это великая честь – иметь вокруг себя таких людей! Отцы Галериу, Стэнилоае, Софиан, Клеопа, Илие Лэкэтушу[5], Арсений (Бока) не умерли – они с Богом! Я радуюсь не тому, что они румыны, а тому, что они святые.

– Можно ли провести сравнение между американским христианским обществом и румынским православным миром?

– Не хочу подчеркивать различий, люди – они во всем мире люди, но, думаю, не так уж трудно будет сказать, что в духовном отношении Румыния богата, тогда как Америка бедна. Материализм там очень процветает. В государственных школах нельзя говорить об Иисусе Христе. Если кто-нибудь в Америке захочет встретить Иисуса Христа, у него будут тысячи возможностей заблудиться и попасть куда-нибудь не туда.

Если кто-нибудь в Америке захочет встретить Иисуса Христа, у него будут тысячи возможностей заблудиться

Финансовый успех – это крайне заманчиво, но деловой мир в Америке очень неверующий. Это похоже на какую-то иронию. Там существует очень большая сила, скверное мышление, охватившее Америку, и это может оказаться хуже коммунизма. При безбожном коммунизме говорили: «Бога нет, в Него не надо верить». А в Америке говорят: «Нет проблемы в том, существует ли Бог или не существует. Все религии одинаковы, важна любовь. Если вы думаете, что ваша религия истинная, то вы наверняка фанатик».

При коммунизме христиан жестоко преследовали, что говорит о том, что лидеры коммунистических стран понимали силу религии. В Америке между религиями не разрешено делать различий. Правительство говорит о себе, что оно нейтрально.

Румыны сейчас возвращаются к Богу, потому что у них нет ничего другого, но это не так – у них есть самое важное! Настоящим испытанием для Румынии станет то, смогут ли они после вступления в Евросоюз сохранить свою православную веру[6].

Вопросы священнику Иоанну Доуни
задавал Георгица Чочой
Перевела с румынского Зинаида Пейкова

Cuvantul Ortodox (Православное слово)

____________________

<sub>[1] «Eastern Orthodoxy – a Western Рerspective».

[2] Архимандрит Роман (Брага; 1922–2015) – один из крупных румынских духовных авторов. Более 10 лет провел в заключении за участие в православном духовном движении «Неопалимая купина» и связь с легионерами (1948–1953 и 1959–1964). В 1968–1972 служил миссионером в Бразилии, с 1979 – в США, где и упокоился. Погребен в Свято-Успенском монастыре города Rives Junction, штат Мичиган.

[3] Принцесса Иляна Румынская (1909–1991) была очень яркой и популярной личностью. В детстве была дружна со своим троюродным братом, будущим св. страстотерпцем Цесаревичем Алексием. На родине вела активную общественную деятельность, за что была очень любима. В 1931-м г. вышла замуж за Антона Тосканского, эрцгерцога Австрийского. В 1947-м г., после отречения Румынского короля Михая от престола, бежала в Россию, затем на Запад. В 1961-м г. во Франции приняла монашеский постриг с именем Александра. В 1965-м г. основала в Пенсильвании православный монастырь в честь Преображения Господня в Ellwood City, где и провела оставшиеся 26 лет жизни и обрела вечный покой.

[4] Монах Николай Штейнхардт (1912–1989) был юристом и публицистом, много внимания уделял еврейскому вопросу («Эссе о католической концепции иудаизма» (1935), «Еврейские иллюзии и реалии» (1937) и др.). В 1958-м г. арестован за близость к «мистико-легионерскому» движению и осужден на 12 лет. В 1960-м г. в тюрьме Жилава принял Крещение «в Иисуса Христа», совершённое православным иеромонахом в присутствии пяти неправославных священников: двух католических, двух униатских и одного протестантского, «чтобы придать крещению экуменический характер». В 1964-м г. освобожден по всеобщей амнистии, оставил воспоминания о тюремном заключении под названием «Журнал блаженства».

[5] Священник Илие Лэкэтушу (1909–1983) в 1942–1943 гг. служил капелланом в румынских войсках, вероломно напавших на СССР в союзе с фашистской Германией. 7 лет (1952–1954 и 1959–1964 гг.) провел в заключении за православную веру. Через 15 лет после кончины его тело было обретено совершенно нетленным и благоухающим.

[6] Впервые опубликовано в журнале «Мир веры» («Lumea credintei») до рукоположения Джона Доуни во иерея.</sub>

https://pravoslavie.ru/122113.html

[Александр Васильевич]

АМЕРИКАНЕЦ, БРОСИВШИЙ ВСЁ РАДИ ПРАВОСЛАВИЯ

Тогда как одни, ни о чем не жалея, рвутся за океан в поисках лучшей жизни, другие, наоборот, держат путь в Румынию. Причем после долгих лет мечтаний попасть сюда. Один из таких людей уже более десяти лет подвизается в монастыре Оаша. Когда-то он был католиком и работал в самом крупном банке Америки. А теперь он православный монах и обучает своих румынских собратий церковному пению.

Американец с вершины горы


_{Отец Савва}
   
Он поет в церкви, заиндевевшей от мороза. Напев печальный и протяжный, вздымающийся из самой глубины души. Сквозь высокие окна пробивается свет, в котором кружатся разноцветные пылинки. Он стоит высокий и прямой, курчавая рыжеватая борода выдается вперед. Длинный черный подрясник почти до пола. И только в самом низу, над ботинками угадывается полоска джинсов.

Итак, это отец Савва. «Американец», как прозвали его верующие. Десять лет назад он пересек океан, пересаживаясь с самолета на самолет, менял корабли, автобусы и поезда, ехал дни и ночи, непрестанно молясь, чтобы в конце концов, с несколькими книгами и скромными пожитками в руках, оказаться здесь, на горе, в монастыре Оаша. С тех пор он ни разу монастырь не покидал.

Встреча с Достоевским

Северная Америка, 1970-е годы. Город Новый Орлеан кишит людьми, вечно спешащими куда-то, пароходы гудят, протискиваясь в порт. В барах гремит джазовая музыка периода стилевой модуляции. А невдалеке катит свои воды Миссисипи, великая река, воспетая историями Марка Твена, и вливается в живописную дельту.



В ожидании Рождества кухни источают сказочные ароматы. Великая река примеривает на себя ледяной наряд. В окнах, чуть запорошенных снегом, трещат камины. Весь город пульсирует, издавая благоухание пудинга и веточек клюквы. И только Стивен, долговязый паренек 15 лет, остается слеп и глух для всех искушений. В отцовской библиотеке он нашел Достоевского. Той зимой он, затаив дыхание, все дни и ночи проводил с его героями, уединившись в комнате.
Есть такие книги, которые трудно забыть. В них есть всё: и любовь, и страдание, и гордость, и бунт. И во всём этом – бесконечно огромная вера в Бога. Иногда умиленная, смиренная, а иногда мятущаяся. Терзающиеся люди, готовые вот-вот возродиться духовно через страдание.

И был еще вопрос, не дававший покоя юному Стивену, воспитанному в строго католических традициях: действительно ли Православие как вера выше всего? Было ли оно, как говорил этот припадочный русский, раньше всех других вер? Действительно ли только оно сохранило незамутненной истину истории, только ли оно на протяжении целых веков держалось истинного пути? А потом, действительно ли католицизм представляет собой заблуждение? А Запад? А Америка? Эта самая прекрасная страна в мире, о которой ему столько говорили, она тоже прозябает в заблуждении?

Он читал с такой жадностью, словно каждая новая страница вот-вот решит сейчас все вопросы и протянет ему ключ к разумению истории и мира, в котором он жил. Он читал, полностью погрузившись в повествование. Книгу за книгой. Неделя за неделей. Той зимой он будто сам заходил в дома русских страдальцев, дышал воздухом березовых рощиц, мороза, пронизывающего до мозга костей, страстей, разрывающих душу. Он чувствовал, будто потерялся где-то вдали от дома еще задолго до того, как успел родиться.

И все персонажи словно разговаривали с ним. То Мышкин, князь, чье сердце рвалось от страданий, то Алеша, добрый и кроткий. Он метался вместе с ними между верой и сомнением. И когда каникулы закончились, он твердо знал одно: если у тебя нет Бога, у тебя нет ничего.

Обращение

Нелегко одному идти против всех, когда так хочется поделиться с кем-нибудь своими мыслями, не дающими покоя. Высказать их, чтобы увидеть, как другие ровным счетом ничего в этом не понимают и даже спрашивают: чего тебе вдруг так приспичило с этим Православием, не тронулся ли ты, чего доброго, умом? Лишь однажды он попробовал заговорить об этом всерьез. Ведь ему так нужно было излить душу! Но он так пожалел об этом, что потом целые годы подряд молчал. Каждый день ходил в католический лицей, куда был зачислен, но об этом никогда больше не заговаривал. Делал всё, как от него требовали, и торопился вернуться домой к своим книгам, которые он читал тайком: книгам о Православии, духовным откровениям, житиям святых и великих мистиков. Глубинная любовь тянула его к этим таинственным и неведомым вещам, сердце начинало колотиться, стоило только подумать об этом.


   
В 18 лет, окончив лицей, он уже знал, что обратной дороги для него нет. Он научился водить машину и уехал в православную церковь, имевшуюся в тех краях, и перешел в Православие.

Затем понеслись годы, когда жизнь направляла его по иным путям. Некоторое время ему хотелось стать скрипачом, но через три года он бросил консерваторию, поняв, что не создан для музыки. Четыре года спустя получил диплом по специальности «бухгалтерский учет» с оценкой 9,50. Склонность к математике давала о себе знать. Поступил на работу в один из самых крупных банков Америки, где оперировал миллиардами долларов в инвестиционных фондах. Жил хорошо, получал хорошо. По вечерам иногда отдыхал с коллегами. Завел девушку. Они любили друг друга, а затем расстались. Снова влюбился. Чуть было не женился. Но что-то всё время отводило его от этого.

Он никогда не рассказывал своим возлюбленным ничего. Ничего из своей прошлой любви, из своих внутренних терзаний, из почти болезненной потребности в истине для осознания того, что твоя жизнь имеет смысл. Словно существовали два Стивена: один математик, пунктуальный, дисциплинированный и строгий, встававший по утрам в 7 часов, пивший свой кофе и отправлявшийся на работу, и другой – сокровенный, таинственный, втайне презиравший всё, над чем первый так старательно трудился изо дня в день.

Иногда перед сном он закрывал глаза и представлял себя где-то далеко, может, в каком-нибудь из русских романов, читанных им когда-то. Отложившим все мирские попечения, все хлопоты, от которых нет никакого толку, свергнувшим ярмо этой бессмысленной беготни. В мечтах он был одет в черную одежду, монашескую, и жил вдали от мирского шума, где рукой подать только до елей, звезд и Бога, на Промысл Которого он уповал. Которому готов был посвятить всю свою жизнь. И тогда сердце его наполнял самый глубокий на свете мир.

Дорога к небу


_{Пещера прп. Дионисия в горах Бузэу, Румыния}

Должно было пройти время, чтобы Стивен мог последовать своему призванию. Ему было 40, когда все сомнения и искания закончились. Перед ним один за другим оборвались все стропотные пути, которыми он пытался идти и которые ни разу никуда его не привели.
Он мог бы много иметь в жизни, но есть такие люди, которых ничто не может сделать счастливыми: ни карьера, ни деньги, ни любовь, ни даже мысль о том, что можно завести ребенка. Ему надоело списывать вину на других, на жизнь, на обстоятельства. То, что ему было необходимо, находилось в другом месте. Намного дальше, и это было нечто совсем другое. Путь совершенно новый, выше всех путей, путь, на котором ты наедине с самим собой и Богом. Путь, ведущий в небо. Путь, начавшийся для него в Огайо, в православном монастыре[1]. Это был первый настоящий православный монастырь, в который он попал.

Войдя туда, он почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Свечи пылали с каким-то трепетом. В их свете казалось, что у святых льются слезы по ликам. Монахи пели осипшими голосами, дым кадила выписывал в воздухе диковинные фигуры. Какие там были цвета, сколько золота, сколько света!

Как далеко было всё это от католической сухости! Какой фальшивой казалась ему религия родителей, если оглянуться назад. И сколько тепла было здесь, среди этих стасидий из резного дерева, сколько муки и радости чувствовалось в каждом слове монахов. Он забыл и себя самого, и всё вообще, и лишь стук сердца напоминал, что время вовсе не стоит на месте.

Три искушения

Время и не стоит на месте никогда. Однако надо уметь отсекать всё лишнее. Все мелкие и ничтожные мысли, все суетные попечения, все легковесные и преходящие амбиции, все иллюзии и желания. Тогда время иногда раскрывается подобно лепесткам лилии, и ты можешь выйти из него, как стебелек или струйка пара, ибо в действительности ты уже не ты, а одна только мысль, легкая как пар, – мысль к Богу. И ты уже не чувствуешь ничего: ни уходящих лет, ни бремени плоти, ни зла, ни водоворота мира дольнего. И если тебе удастся вкусить хоть капельку радости от пребывания Там, ты всю жизнь будешь тосковать по Нему.

Нужна только дисциплина, говорил он себе, сидя за деревянным столом в своей первой келье. Трижды отсылал его домой настоятель монастыря в Огайо Серафим. И трижды возвращался назад Стивен, уверенный в том, что там его место. И только после этого он был принят в монастырь как новоначальный послушник.

Он размешивал желтый воск и делал свечи. В пальцах скрипача они получались тонкими и благоухающими. Это было его первое послушание. Он пройдет их все, без исключения. Порядок. Правило. Молитва. Он выполет все плевелы из пшеницы. Сорняк за сорняком. День за днем. Он будем делать всё дисциплинированно. И дисциплина заставит ум его умолкнуть. Покуда он не забудет и о самой дисциплине, и обо всем и не предоставит любви переливаться через край. И тогда он поднимется, как стебелек или, может, как струйка фимиама, над всем, к небесным высотам, где ты остаешься один на один с Богом.

«Иди в Оашу!»

Как ощущаешь Бога?


   
– Иногда как необыкновенное томление, превосходящее всё своим горением. А иногда что-то глубинное отвечает в тебе, и ты знаешь Его близко, хоть и не можешь ощутить Его. Ты видишь только Его знаки, рассыпанные на пути, и знаешь, что это путь к Нему.

– Даже так?

– Даже так, абсолютно! Бог не оставит тебя мучиться, если ты ищешь Его. Он тоже придет к тебе, – говорит он мне с удивительной радостью, и его взгляд, всё более прозрачный, утопает в далях воспоминаний.

Однажды в библиотеке монастыря Огайо брат Стивен среди новых и уже тронутых временем корешков нашел книгу о Румынии. Книгу Серафима (Жоантэ, ныне епископствующего в Берлине), духовную историю Румынии от ее христианизации до наших дней[2], книгу о мире, который он не смог бы даже вообразить себе. О стране на востоке, расположенной в каком-то сказочном месте, о людях, которые месят тесто, молясь Богу, и изображают на хлебе знамение креста. Которые не ложатся спать, не прочитав «Отче наш», и на Святую Пасху шагают целые километры, чтобы из своих укромных хуторов добраться до ближайшей церкви. О людях, которые уверены, что и в малом пшеничном зернышке есть образ Христа.   

Он еще не знал, что теперь, после 50 лет коммунистического атеизма, огонь Православия в Румынии пылал как никогда горячо. Но уже знал, что это именно та страна, в которой он хочет стать монахом. Так в далеком Огайо, в своей келье он начинает мечтать о Румынии. И, чтобы приблизить ее к себе, начинает учить румынский язык.

Затем настоятель Серафим послал его на Афон. Святая Гора – мечта всех монашествующих! «Если тебе понравится, оставайся там», – сказал он ему еще. И он, может быть, остался бы там, в Ватопеде, если бы всё в его жизни не сложилось иначе.

Один юный инок, Василий, как-то вечером, на закате стал рассказывать ему о Румынии. Там, где-то далеко в горах, вдали от столицы, городов и шоссейных дорог, стоит монастырь с монахами молодыми и вдохновенными, служащими Богу, талантливыми и весьма начитанными. Там, в Оаше, в этом Богом благословенном уголке, он тоже мог бы чувствовать себя как в родном доме.

Счастливый тем, что узнал об этом монастыре, он отправился класть поклоны перед иконой Матери Божией. В глубине души он понимал, что это именно то место, которое ему нужно. Самые живые картины рисовались в уме. Надо собираться в путь как можно скорее.


   
Однако на следующий день, когда он вместе с братиями собирал маслины, другой послушник, Макарий, сбил его с толку. «Не уезжай туда, – сказал он ему, – у румын уже нет веры, коммунизм испортил их, храмы стоят все пустые. Оставайся тут, лучше тебе нигде не будет».

На его надежды легла мрачная тень. Так значит, румыны не были такими, как он считал! Приговоры румынам один за другим сыпались, как зеленые оливки в плетеные корзины. Что ему оставалось после этого делать?

Медь заката отражалась в зеркале морской воды. Было тепло. Было хорошо. Белые камни блестели, и Дух Божий парил над водою, как в Писаниях. А ведь он хотел в Румынию! Может, эта его мысль была простой глупостью? Да, Макарий прав, нигде ему не найти места лучше, чем вот это.

Когда вечер опустился на землю, они взяли корзину с маслинами и направились к настоятелю Ефрему сообщить ему такую весть: он решил остаться здесь.

«Ты не можешь остаться здесь, – сказал ему настоятель. – Есть правила, не позволяющие нам принимать в греческие монастыри так много иностранцев».

Никогда ничьи слова не казались ему такими горькими. В комнате воцарилась тяжелая тишина. Такая тяжелая, что Стивен не в силах был ничего сказать. Казалось, всё вокруг замерло, даже его мысли.

«Поезжай в Оашу, будешь там монахом!» – сказал затем настоятель.

Откуда его святость мог знать, что он об этом мечтал? Он не мог об этом знать, ведь никто ему об этом ничего не говорил, даже брат Василий. Это было чудо!

«Я не знал, – прошептал через несколько мгновений настоятель, не менее изумленный, чем он. – Это Матерь Божия замолвила за тебя слово».

Урок любви

Отец Савва сидит в кресле, ласково глядя на книги. Они дороги ему, потому что привели его к вере. Есть книги, которые он любит, как живые существа, книги, без которых его жизнь была бы иной. Одну из них он перевел на английский, и пока работал над ней, снова вкусил былой радости от ее чтения.

В библиотеке монастыря Оаша книги расставлены аккуратно и красиво. Порядок! К нему он стремился и в обыденной жизни. С тех пор, как он в первый раз перешагнул порог обители, минуло 10 лет. Он не помнит ничего особенного. Только лесную прохладу и аскетичный монастырский двор. Если он здесь остался, то это потому, что увидел, как община с каждым годом становится всё крепче и мудрее. И он уверен, что у нее свой особый путь, дарованный Богом, не такой, как у других монастырей. Нигде он не видел столько любви, столько понимания, столько поддержки.


_{Окрестности монастыря Оаша}
   
Выходим на улицу. Снежная корка хрустит под ногами. На монастырь опускаются синие сумерки.

– Ты слышишь? – обращает он мое внимание.

– Что?

Его бледное лицо расплывается в улыбке. Бьют в било, и эхо сотнями отголосков, сухих, деревянных, возвращается с соседних холмов. Эта музыка приносит с собой величайшую радость в мире. Скоро начнется вечерня, и вместе с ней окружающий лес зашумит песнопениями – его и других монахов.

Когда он поднимается на клирос и берет первую ноту, то вспоминает, что это одно из тех дел, ради которых Бог послал его сюда.

Его новая жизнь началась с нового имени. Его монашеского имени. Нарекли его Саввой. В честь святого мученика с Бузэуских гор, святого песнопевца, псалмопевца[3].

Отец Савва счастлив. Он нашел то место, где его сердце цветет и раскрывается лепесток за лепестком. Для него «вверху на горе, в Оаше» значит – домой. Иногда по вечерам он встречается с другими монахами. Они беседуют о том, что им предстоит сделать, что они прочли, какие трудности испытывают. Здесь красиво, хорошо и тихо и царит братская любовь, которой он, скрытный Стивен, ни разу не встречал в мирской жизни.

С тех пор, как он поселился тут, он стал более открытым и разговорчивым. Он усвоил урок любви и самоотдачи. Отрывать от себя, как от хлеба, которого опять становится много. Чем больше отдаешь, тем больше растешь.

Слово «Америка» уже не говорит ему ничего. Он чувствует себя как дома с румынами, выучил их язык и говорит на нем с дивным акцентом, то и дело вплетая красивые и неожиданные слова: «недруг», «подспудно», «благоутробный», «введенный в соблазн».

Нравится ему и место. Рядом гора, на которую он летом восходит каждый день. Зимой ночи здесь темнее, чем где бы то ни было на свете. И мороз пронимает через одежду до самых костей.


_{Фото с Рождественского молодежного (или зимнего национального) лагеря в монастыре Оаша}
   
Ночью на тропинках раздаются странные шорохи и пронизывающий ветер свистит, донося вой волков. Но он ничего этого не замечает. Привык! Где Бог, там и свет, и тепло. И до Рождества уже остается так мало! Тогда монастырь заполнится людьми. Служба будет звучать четко, как никогда, в этом занесенном снегом уголке мира. Все соберутся вместе, как большая семья, в духе любви. Отовсюду съехавшаяся молодежь в белых национальных нарядах, румынских, будет петь колядки, которые будут отдаваться эхом далеко в долине. Христос снова родится, неся людям мир. И свечи будут ярко пылать – как звезды, рассыпанные по небу, сошедшему на землю.

Дина Раду

Перевел с румынского Родион Шишков
Фото: Жорже Крышнян

Formula As

_________________________

<sub>[1] Об этом монастыре св. евангелиста Иоанна Богослова см.: http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/41588.htm.

[2] Речь идет о румынском митрополите Германии, Центральной и Северной Европы Серафиме (Жоантэ; р. 1948) и его книге «Roumanie. Tradition et culture hesychastes». Paris, 1987 (серия «Spiritualite orientale»; на англ. языке — 1992 г., на рум. — 1994 г.).

[3] Имеется в виду св. мч. Савва Готфский († 372), память 15/28 апреля. В горах Бузэу в Восточных Карпатах имеется множество скальных монастырей, в которых скрывались христиане в периоды гонений.</sub>

https://pravoslavie.ru/67916.html

[Дмитрий Н]

Как кришнаитки ездили в Лавру к преподобному Сергию

История одной удивительной поездки


Этот рассказ об удивительном путешествии к преподобному Сергию Радонежскому православной христианки Ксении в весьма необычной компании мы приводим со слов самой Ксении:





— Есть у меня прекрасная подруга по имени Анна. В ходе нашего общения выяснилось, что она кришнаитка. Но поскольку я стараюсь в первую очередь смотреть на личные качества человека, на то, есть ли у нас с ним взаимный интерес, то меня не смущают ни его пол, ни вероисповедание, ни возраст. Анна — невероятная красавица, умница, и мы с ней стали дружить. Тем не менее я сразу выставила четкие границы: дружба дружбой — а вера у меня православная.

Во времена пандемии у нас образовался общий онлайн-чат, куда меня позвала Анна. В чате до меня состояли одни кришнаитки. Началось общение на разные женские темы, и я далеко не всегда в этом участвовала. Если обсуждались, к примеру, кулинарные рецепты, я включалась в беседу, а если что-то большее, с религиозным уклоном, то нет. Надо сказать, что это были не те кришнаиты, что ходят по улицам в оранжевой одежде и с песнями прославляют Кришну, это были совсем другие люди...

***

На время я выпала из общения, но однажды, в период январских каникул, Анна позвонила мне и спросила, могу ли я принять участие в их видеоконференции, чтобы в своей «духовной традиции», как она выразилась, рассказать о каком-то святом месте, а еще лучше — о каком-то святом. Остальные тоже готовили доклады. Ни минуты не думая, я согласилась.

У меня был день на подготовку. Я открыла интернет, прочитала информацию, распечатала фотографии и подготовила доклад о Свято-Троицкой Сергиевой Лавре и преподобном Сергии Радонежском. Готовилась рассказать о Святом, а также о том, что по его молитвам в моей жизни происходили чудеса. Я подошла к вопросу творчески: подготовила текст и фотографии, нарядилась и сделала очень красивый фон. И так вышло, что из часа нашей видеоконференции мой рассказ занял 40 минут. Еще две женщины рассказали о своих кришнаитских «святых», если можно так выразиться.

Когда я рассказывала о Преподобном, то видела их искренний интерес. Они внимательно слушали, задавали вопросы, а я отвечала, как могла, больше из сердца, говоря о том, что не большой знаток и не могу сказать, что знаю что-то глубоко.

    Девчонки были так вдохновлены твоим рассказом, что они хотели тебя попросить организовать экскурсию в Лавру

Эта онлайн-встреча проходила днем, а вечером Анна позвонила мне и сказала: «Ты знаешь, девчонки были так вдохновлены твоим рассказом, такой возник у всех них живой интерес к этой теме, что они хотели тебя попросить, пока идут январские каникулы, организовать экскурсию в Лавру. Они готовы собраться, может, даже с детьми. Давайте обсудим повестку, план. Они хотят увидеть Лавру, может, даже приложиться к мощам. Не могла бы ты заняться этим, если у тебя есть время и возможность?»

И так получилось, что, ни секунды не думая, на эмоциональном импульсе я согласилась.

А дальше я прямо физически почувствовала, как полилась благодать. Потому что буквально в какие-то считанные часы удалось связаться с экскурсионным бюро, согласовать программу со всеми девочками, обозначить им локацию парковки, заказать столики в хорошем ресторане недалеко от Лавры. И всё это вместе с детьми.

Мы назначили дату буквально через пару дней. На утро все подтвердили поездку. Я была очень удивлена собравшейся большой компанией. В итоге поехали все.

Доехать до Лавры мне было очень тяжело, так как накануне я перепутала (а были очень сильные январские морозы) и залила в машину не ту «незамерзайку», которая оказалась вполне себе замерзающей. Шел достаточно сильный сухой снег, и было очень проблематично доехать. В конце я поясню, почему делаю на этом акцент.

И вот мы приехали на парковку, я вышла из машины достаточно взвинченной: рассказала, что замерзла «незамерзайка», и непонятно, как ехать, грязь по трассе летит...

Мы пришли в экскурсионное бюро, девочки были в приподнятом настроении, хотя, конечно, чувствовали себя немного в непривычной среде. Но при этом весь день прошел так, как будто нас встречал сам Преподобный, а Богородица покрывала Своим Покровом: всё было четко, ясно, понятно и невероятно интересно.

Экскурсию по Лавре нам провёл очень приятный монах. Казалось, доброта просто сочится из каждой складки его мантии. Он пропускал свой рассказ через душу, и это было очень радостно. Монах провел нас по всем храмам Лавры. Мы поднимались на колокольню. При этом он очень деликатно нам помогал: кому-то из женщин подавал руку, детишкам подвязывал шарфики, как будто к нему в гости семья приехала!

С нами были дети — мой сын-подросток и маленькие детки остальных. Забавно было наблюдать, как сын построил их цепочкой и словно вожатый руководил ими.

Мы ходили, гуляли, потом пошли прикладываться к мощам.

    Мы приложились к мощам, а мне не верилось в реальность происходящего

Я незаметно наблюдала за подружками — у них были очень интересные лица. А мне не верилось в реальность происходящего. Мы приложились к мощам. Спутницы спрашивали, как это надо правильно делать. Мы с монахом-экскурсоводом отвечали на понятном им уровне.

Когда мы уже выходили из Троицкого храма, где почивают мощи Преподобного, то встретили монаха, которого почитают за старца. Экскурсовод подвел нас к нему и сказал: «Благословитесь!» Девчонки уставились на меня, не понимая, как это — «благословиться». Им объяснили, и старец осенил нас крестным знамением. После этого мои спутницы расслабились совершенно и окончательно.

И мы еще долго ходили по Лавре. Набрали святой воды и отнесли в машину. И хотя было очень холодно, внутри нашей компании возникло удивительное единение, как будто мы — одна большая семья, которая приехала в Лавру.

Из Лавры мы направились в ресторан, где для нас был забронирован столик. Мы очень мило общались, вкусно поели. В этом ресторане есть отдельная детская комната, и мой сын, поужинав, взял детишек и пошел туда с ними. Дети мило играли в какие-то кубики, чехарду. Одна из женщин по имени Вероника с удивлением наблюдала, что ее маленькие дети невероятно послушны и с таким интересом играют с моим сыном... Никто не сидел ни в каких телефонах. Мы пили чай, ели вкусные пироги. Всё было прекрасно.

Мы долго сидели, общались, делились впечатлениями, и уходить совсем не хотелось. Я наблюдала еще за одной девушкой Мариной, которая словно ушла в себя, в свои переживания и молча сидела, что-то обдумывая.

Потом мы вышли на улицу, и пошел сказочный снег — белые хлопья... И мы все стали играть в снежки, катались с горки, измазались снегом. И так нам не хотелось уезжать...

Но время шло, стемнело, было уже достаточно поздно, мы целый день провели в Сергиевом Посаде. Сложно на словах передать те эмоции и настрой, но было просто сказочно, тепло, по-семейному, очень радушно, очень гостеприимно.

Думаю, Господь так специально устроил, ведь на первых шагах к вере Он несет тебя как на крыльях. Мы все проходили этот опыт, когда идешь не через скорби, а через радости и словно соломкой всё постилается изнутри.

Под конец все немного устали и начали разъезжаться. Я села в машину, переживая: «Ну, как я поеду?! Если сюда я ехала с замерзшей “незамерзайкой” при свете дня, то теперь мне надо проехать больше 100 км по трассе в темноте и без “незамерзайки”!»

И тут я нажимаю на кнопку «Помыть стекло» — и «незамерзайка»... разморозилась! И это при том, что мороз был очень сильный, больше 20 градусов, хотя мы все его как-то не чувствовали.

Я взяла телефон, включила дворники и сняла видео с лобового стекла для девчонок: «Смотрите, “незамерзайка” разморозилась!» Они знали, что утром у меня с нею была проблема. Это видео я отправила в общий чат. Тишина. Ничего не отвечают... Потом, где-то через час, девчонки начали высылать простыни сообщений, как они очарованы, как у них поменялись все их представления о «скучном Православии», как это действительно благодатно. «Незамерзайку» эту потом еще неделю в чате обсуждали... И долго они писали: и какой чудесный монах, и какой приятный аромат от мощей Преподобного, и как всё им понравилось в тот день, и многое другое.

***

Прошло время, мне позвонила Анна и сказала, что Вероника и Марина ... крестились. Прошло два месяца после той поездки, и сначала крестилась Вероника, а следом — Марина.

А затем и сама Анна попросила ей помочь выбрать нательный крест. На следующий же день я передала ей крестик — очень красивый, с эмалью.

Сейчас мы не очень часто общаемся, поздравляем друг друга с праздниками — все очень заняты, как, наверное, и все взрослые люди с семьями. Но я вспоминаю ту нашу поездку и понимаю, что девчонки были настолько впечатлены, что одной этой поездки стало достаточно для того, чтобы принять такое судьбоносное решение. Хотя, может, что-то и предшествовало этому, а поездка стала лишь последней каплей.

Но то, что этот день был особенный, я со всей ответственностью заявляю.


Рассказ Ксении записала Евгения Калачихина

27 декабря 2022 г.

https://pravoslavie.ru/150168.html

[Александр Васильевич]

«Я СРАЗУ ПОНЯЛА, ЧТО ЭТО МЕСТО СВЯТО»

История обращения протестантки в Православие

История обращения в Православие прихожанки греческого прихода Св. Павла в городе Саванна штата Джорджия.

_{Фото: stjohnwv.org}

История моего обращения в Православие коротка, но путь в Православие был долог. Если выражаться точнее, он занял… 54 года.

Я родилась в большой, счастливой техасской семье. Наши родители с любовью вырастили и воспитали своих пятерых детей в христианском духе, опираясь на христианские ценности. Главным образом для того, чтобы исполнить сокровенное желание моих родителей, я крестилась в их церкви в возрасте 12 лет. Следующие 42 года я была теплохладной христианкой, считавшей, что «раз ты крещен, то навсегда спасен». Посещение храма я не считала чем-то обязательным... Лишь верила в Иисуса Христа, молилась, старалась быть хорошим человеком и никому не делать зла. И, честно говоря, до своего замужества в 35 лет я жила счастливо, весело и несколько беззаботно. Мой ангел-хранитель, должно быть, трудился сверхурочно!

Мой духовный путь в Православие начался довольно рано. У меня были подруги-католички из сестричества в колледже, которые, как мне казалось, были всегда верными своим убеждениям. Меня это в них восхищало.

Я ходила на ночные Рождественские мессы, чтобы насладиться красотой соборов. Побывала во многих кафедральных соборах и базиликах в десятках стран мира, на протяжении многих лет. Будучи воспитанной в «Низкой» протестантской церкви[1], была очарована красотой, историей, святостью и традициями этих храмов. Когда я однажды стояла в очереди на экскурсию в собор Василия Блаженного в Москве, одна россиянка рядом со мной залюбовалась моей брошью. Зная, что в России тогда был страшный дефицит, я сняла с себя брошь и отдала ее женщине. Та расплакалась и, к моему изумлению, сняла подвеску со своего ожерелья и подарила ее мне. Это была иконка Пресвятой Богородицы и Младенца Христа. Она даже представить себе не могла, что ее подарок окажется во сто крат ценнее моего! Почитание Девы Марии в то время для меня было чуждо, но я бережно хранила эту маленькую иконку в своей шкатулке с драгоценностями. Когда через много лет я крестилась в Православной Церкви, сразу надела ее на цепочку с крестиком, который мне подарила матушка Даниэла.

Перенесемся во время, когда мне было 50 лет. Бог открыл мне глаза, и я увидела, что чего-то не хватает в жизни. Мы с моим мужем Джеймсом решили, что нам пора начать ходить в церковь. Но в какую церковь? Чего именно нам следовало искать? Будем ли мы себя там чувствовать как-то особенно? Будем ли мы согласны друг с другом? Итак, началась новая глава в моей жизни: в течение последующих четырех лет мне предстояло проверить огромное множество возможных вариантов.

Поскольку ни один из нас не был духовно готов к католицизму, мы посетили уйму церквей различных протестантских деноминаций. Пасторы читали хорошие проповеди, прихожане были гостеприимными, хористы были всегда хорошо подготовлены, а певцы-солисты восхищали присутствующих своими выступлениями, которые часто сопровождались аплодисментами... Через некоторое время мы посетили Евангелическую мегацерковь с очень живой атмосферой и весьма «развлекательными» богослужениями. Это удовлетворяло нас какое-то время. Меня и мужа не заботили ни слишком современная музыка, исполнявшаяся на службах, ни собственно легкомысленность таких служб; сам пастор удерживал наше внимание и часто нас смешил. Но когда он не приходил, чтобы произнести проповедь, мы расстраивались. В конце концов мы начали терять интерес и вынуждены были признать, что посещаем мегацерковь, просто чтобы развлечься и уйти в хорошем настроении... но не обязательно исцеленными. Если можно так выразиться, поиски Церкви, которую можно было бы назвать своим домом, дали нам «хорошую пищу, которая, однако, не насыщала».

Я пала духом и была очень растеряна. Мы посетили еще несколько церквей, у которых не было единства ни в вероучении, ни в форме поклонения Богу... Каждая из них верила, что именно она придерживается наиболее верного, с точки зрения Священного Писания, пути, и имела разногласия со своими братьями-христианами из-за этих различий. Логика мне подсказывала, что все они не могут быть правы. В Послании к Ефесянам ясно сказано, что Тело Христово едино и не может разделиться: «Одно тело и один дух… один Господь, одна вера, одно Крещение, один Бог и Отец всех» (Еф. 4, 4–6). Христос есть Глава Церкви, и в Ней, то есть Его Теле, никогда не может быть разделений. Тогда где же Истина?! Я могла только надеяться, что однажды Бог откроет мне это.

Вскоре я поняла, что есть «единое на потребу».

Шагнула внутрь – и была буквально парализована благоговейным страхом! Мои ноги налились свинцом. Я не могла двигаться

На следующие Рождественские праздники я решила посетить фестиваль «Tri Church» в городе Саванна штата Джорджия. В том году выступления проходили перед греческой православной церковью Святого Павла, а зрители сидели на ступенях баптистской церкви «Bull Street Baptist Church». По окончании программы в храмах начались экскурсии. Когда открылись двери, я мельком увидела греческую церковь и поспешила осмотреть все внутреннее убранство. Шагнула внутрь – и была буквально парализована благоговейным страхом! Мои ноги налились свинцом. Я не могла двигаться. Сразу поняла, что это место свято... Пространство было наполнено чувством глубокого благоговения, вроде бы чуждого мне, но одновременно очень знакомого. А потом я услышала голос – такой громкий, такой ЧИСТЫЙ – что, честно говоря, думала, что его слышат все, а не одна я: «Добро пожаловать домой».

С тех пор я читала свидетельства других обращенных в Православие людей, переживших то же самое. Так что по крайней мере знаю, что я не придумала те услышанные мною слова. Бог дал мне ясность, на что я так надеялась и о которой молилась, и поставил меня на верный путь. Далее пришло время изучить это новое откровение. Мой муж Джеймс не был со мной во время фестиваля «Tri Church», и он был не против, чтобы я сама исследовала суть этого откровения.

Я ходила на Божественную литургию в будние дни, спокойно принимая все виденное и слышанное, и была благодарна, когда служили на английском языке. Все мои чувства были полностью сосредоточены на богослужении. Начиная с самой первой литургии и до сих пор, я каждый раз умиляюсь до слез во время пения Трисвятого. Слезы снова текут, когда прихожане преклоняют колени во время Пресуществления Святых Даров. И затем наступает «единое на потребу» – Евхаристия... Истинные Тело и Кровь Христовы... Верующие подходят к Чаше и принимают Святые Дары с сокрушенным сердцем и самым смиренным и благоговейным образом, каким только можно себе представить. Это отнюдь не «символы» (как у протестантов) – это все настоящее. Я нашла истинную апостольскую веру и путь.

Это отнюдь не «символы» – это все настоящее. Я нашла истинную апостольскую веру и путь

К моей большой радости, Господь сразу же просветил и Джеймса, и мое становление в качестве православной христианки продолжилось вместе с мужем, на одном с ним духовном пути. Мы оба так благодарны за чудесное духовное руководство истинно кроткому, святому человеку – отцу Василию, а также истинно смиренному и знающему человеку – Эдди Ламбросу. Я узнала, что, чтобы по-настоящему стать православным, может понадобиться целая жизнь. Православие есть образ жизни, и этот путь не бывает легким. Он требует самодисциплины и терпения, достойного участия в таинствах Церкви и соблюдения молитвенного правила и постов. Чтобы Святой Дух жил в нас, мы должны прощать и постоянно просить Бога о прощении на молитве. Наш путь требует, чтобы мы приближались к Триединому Богу со страхом и любовью, любили других больше, чем себя, и заботились о тех, кому повезло в жизни меньше, чем нам. Требует понимания того, что нас спасает Христос, наш Господь и Спаситель, и что мы не можем принимать Божию благодать как должное. Я узнала, что подобает и должным образом почитать Богородицу и святых, испрашивая их заступничества.

Да, вы можете видеть меня плачущей во время Божественной литургии, потому что слезы – это тоже молитва. Слезная молитва приносит исцеление и очищение. Таким образом я благодарю Бога за то, что Он поставил меня на ЭТОТ путь и сподобил служить Ему и Его Церкви, участвовать в Его Божественной литургии и вкушать Его драгоценные и животворящие Тело и Кровь. Православная христианская вера есть полнота истины, она прочно основана на правильном понимании Священного Писания. Божественная литургия есть вершина, кульминация богослужебной жизни. А таинство Евхаристии – Бескровная Жертва, приносимая во славу Божию – поистине является драгоценной жемчужиной...

Эта новообращенная православная христианка никогда не будет считать ни то, ни другое чем-то само собой разумеющимся.

Перевел с английского Дмитрий Лапа

Сайт Свято-Павловского прихода города Саванна штата Джорджия Атлантской митрополии Константинопольского Патриархата

_{[1] «Низкая церковь» – термин, используемый протестантами евангелического направления применительно к деноминациям и течениям, которые не делают акцент на обрядах, литургической жизни, таинствах и древних традициях. – Примеч. перев.}

https://pravoslavie.ru/150869.html

[Александр Васильевич]

ИЕРОМОНАХ СИЛУАН (БРАУН) «В ИРАКЕ Я ВСЕГДА ЧУВСТВОВАЛ, КОГДА СВЯЩЕННИК В АМЕРИКЕ ЧИТАЛ РАЗРЕШИТЕЛЬНУЮ МОЛИТВУ»

Иеромонах Силуан (Браун) – рядовой американец, который с детства ходил в протестантскую церковь, но затем нашел Православие. Он служил в Ираке, который, по его словам, стал для него «настоящим адом», хотел покончить жизнь самоубийством по возвращении оттуда, но сейчас видит в этом Божественный Промысл. Не будь всего этого, возможно, его путь был бы другим, и ему было бы сложнее устроить православную миссию в Африке и организацию Orthodox Africa, исполнительным директором которой он является.

_{Отец Силуан (Браун) с детьми в Кении}

– Отец Силуан, расскажите, каким был ваш путь в Православие?

– Я вырос в протестантской церкви, которая не принадлежала к какой-либо деноминации. На самом деле, мне это не нравилось. Очень рано я пришел к выводу, что когда иду в церковь, то испытываю те же самые чувства, как если бы остался дома смотреть футбол. И футбол был, конечно, гораздо интереснее. Церковь была для меня в каком-то очень низком приоритете. Однако в начале 1990-х из Таиланда вернулись миссионеры. В то время существовала легенда, что СПИД можно вылечить сексом с девственницей. В результате очень много тайских девушек были проданы в сексуальное рабство просто за бесценок, за очень небольшое количество опиума.

Я сказал себе: «Ок, это христианство. Это то, на что я могу подписаться»

Эти миссионеры были сосредоточены на том, чтобы выкупить таких девушек, отправить их в школу и помочь прожить нормальную жизнь. Это поразило меня, и я сказал себе: «Ок, это христианство. Это то, на что я могу подписаться». Это захватило меня.

Когда мне было лет 14–15, я был в скаутах, и мой отец нашел книгу известного писателя Фрэнка Шеффера «Танцующий в одиночестве» (Frank Shaeffer, Dancing Alone), где тот рассказывает, как пришел в Православие. Тогда я стал спрашивать отца. В 20 милях от места, где мы жили в Колорадо, была православная церковь. Отец пару раз спрашивал нашего пастора об этом, однако тот отвечал, что это какие-то неблагополучные славяне, с которыми он ничего общего не имеет.

Но когда папа получил эту книгу Шеффера, он стал задавать вопросы более серьезно. В итоге мы решили пойти в ту церковь, и так оказались на всенощной. Мы сразу почувствовали там себя дома, поняли, что это и есть настоящая вера. Месяцев через 6–8 вся наша семья приняла Крещение. Это произошло в Великую Субботу, наверное, в 1996-м или 1997-м году. И мы уже никогда не уходили из Церкви, все больше и больше погружались в ее жизнь.

– А как вы, обычный американец, обрели для себя Русскую Церковь, почему вы решили стать ее прихожанином, а потом даже и монахом?

– Приход, который мы нашли, принадлежал Православной Церкви в Америке (ПЦА), так что некоторое время я провел там. Служил чтецом, учился в Свято-Тихоновской духовной семинарии. Время от времени у меня были контакты с РПЦ. А потом я поступил в морскую пехоту, воевал в Ираке, был серьезно ранен. Тогда я услышал об иеромонахе, который собирался создавать монастырь, где помогали бы ветеранам с посттравматическими стрессовыми расстройствами и другими подобными проблемами, связанными с войной. Благословил его на это Митрополит Иларион (Капрал), приснопамятный Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви.

Я решил, что это замечательный монастырь, как раз для меня, где я могу найти исцеление от ран и монашескую жизнь. К сожалению, затея не удалась. Владыка Иларион отозвал свое благословение и сказал мне уйти оттуда. В то время Митрополит Иона (Паффахаузен), бывший Предстоятелем ПЦА, как раз перешел оттуда в РПЦЗ и собирался устроить монастырь. Он сказал владыке Илариону, что примет меня, и я стану первым монахом в его обители.

_{Иеромонах Силуан (Браун) совершает таинство Крещения в озере Виктория в Уганде}

– Вы действительно стали первым монахом в монастыре Святого Димитрия Солунского, который устроил владыка Иона?

– Да. Я стал первым, кто присоединился к владыке там.

– Каково это – быть первым монахом в новом монастыре?

– Монастырь только создавался, так что все шло немного медленно. К тому времени у владыки Ионы еще оставались контакты с ПЦА. Кроме того, мы служили в Свято-Иоанно-Предтеченском соборе РПЦЗ в Вашингтоне. Он готовился к тому, чтобы стать настоятелем нового монастыря, благословил меня закончить университетское образование во Флориде. Там я был приписан к Церкви Московского Патриархата. Когда вернулся в Вашингтон, у нас еще не было полноценного литургического цикла, который есть сейчас. Поэтому у меня была определенная свобода, и я получил благословение развивать православную миссию в Африке и нашу организацию «Orthodox Africa», которой занимаюсь и по сей день. Таким образом, моя миссионерская жизнь, наряду с монастырской, действительно начала развиваться под водительством владыки Ионы.

По мере того как к нам присоединялись новые монахи, мы переехали в другое место, развивали монашескую жизнь. Сейчас у нас есть 12 братьев, и это замечательно – видеть, как все изменилось. У нас полноценный монастырь. Можно сказать, это мое убежище от бури. То место, куда я могу вернуться после служения в Африке, получить определенную перезагрузку, а потом снова заниматься миссионерской деятельностью.

У нас полноценный монастырь. Можно сказать, это мое убежище от бури

В Африке очень серьезная духовная брань. Один из епископов, ныне уже покойный, говорил, что монаху сложно быть монахом, пастырем вне монастыря, что хотя бы каждые полгода нужно возвращаться в монастырь, пусть даже на пару недель. Монастырь Святого Димитрия и стал для меня таким местом, где я могу «подзарядить батарейки».

– Вы служили в Ираке, в Фаллудже. Вы там были в 2004-м году во время известной операции «Ярость призрака»?

– Нет, я не участвовал ни в каких известных операциях, я служил в военной полиции. Мы осуществляли конвои в разных районах страны, работали в коридоре между Рамади и Фаллуджей. Это было в 2008-м году.

– Какой опыт вы получили в Ираке, что поняли благодаря этой службе?

– Диссонанс. Мы много говорили о патриотизме, о защите своей страны и других таких вещах. В определенной степени это было правдой. Но я думаю, многие морские пехотинцы, и я в том числе, возможно, чувствовали себя словно наемники в частной военной компании. Хотя, конечно, мы служили в регулярных Вооруженных силах США. Было очевидно, что в Ираке нет оружия массового поражения. У меня всегда была четкая картина человечества, тех, кто тебя окружает, разных культур. И я никогда не мог уничтожать иракцев как врагов человечества. Всякий раз, когда они стреляли в меня, я думал: «Единственная разница между нами заключается в том, что мы воюем по разные стороны баррикад, больше ничего. Если бы я родился среди вас, то уверен, что тоже, как и вы, стрелял бы в том направлении, где сам сейчас нахожусь».

В общем, это действительно был диссонанс.

– Вы видели чудеса, когда служили в Ираке?

– Я ни разу не видел священника, пока был там. Поэтому мне приходилось отправлять Исповедь моему батюшке в Колорадо по электронной почте. Получив мое письмо, он шел в церковь, возлагал епитрахиль и читал разрешительную молитву. Между нами была 10-часовая разница во времени. Когда у него была середина дня, у меня была середина ночи. Но когда он читал разрешительную молитву, я всегда чувствовал это – вне зависимости от того, что делал, какая стрессовая ситуация была. Я всегда ощущал, что он читает разрешительную молитву, и точно знал, что он делает. Для меня это была реальная связь с таинством Исповеди. Это главное чудо, которое мне вспоминается.

– Вы чувствовали это даже во время боевых операций?

– Да. В меня могли лететь пули, но я знал, что мой священник читает разрешительную молитву.

– А вы чувствовали присутствие Бога на поле боя? Он открывает Себя тем, кто в опасности?

– Это и есть то, о чем я только что рассказал об Исповеди через расстояния. И прежде, чем предпринять что-либо, я всякий раз думал: что я скажу на Исповеди, как я поведаю об этом Христу?

– В России многие считают, что США вели в Ираке неправедную войну. Что скажете вы – человек, который там был и все видел собственными глазами?

– Да, это как раз то, что я говорил об ощущении, что ты являешься наемником частной военной компании, который работает на какую-нибудь нефтяную корпорацию или что-то в таком роде, и получает от этого доход. Мне не хочется углубляться в политику, я этого не знаю. Но, на мой взгляд, сейчас достаточно очевидно, что люди, которых мы убивали, не представляли реальной угрозы для американцев. Я не думаю, что той войной мы обеспечивали безопасность Америки.

– Во время службы в Ираке вы уже имели духовный сан?

– Я был посвящен во чтецы, когда мне было 17 лет. Так что в Ираке был уже в этом чине. Тогда мне было 23 или 24 года.

– Можно ли сказать, что служба в Ираке открыла вам глаза на что-то важное в Православии?

– Не столько служба там, сколько терапия души, реабилитация. Вернувшись из Ирака, я был абсолютной развалиной. Раны, полученные там, до сих пор дают о себе знать. У меня были суицидальные настроения. Я часами сидел взаперти с бутылкой виски в одной руке, а другой наставлял пистолет себе в лоб. Я просто хотел умереть.

Я часами сидел взаперти с бутылкой виски в одной руке, а другой наставлял пистолет себе в лоб. Я просто хотел умереть

Общение со Христом, которое дает Православная Церковь, и терапия души помогают истинному исцелению всех наших ран. В моем случае они были получены на поле боя, у других – в иных ситуациях. Исцеление людей через духовную жизнь, превращение опустошенного молодого человека, который хочет умереть, в иеромонаха, и то исцеление, которое нам дает Христос через веру, – это истинное свидетельство того, что дарит Православная Церковь.

– Может быть, это само по себе чудо, что Бог помог вам пройти все испытания?

– Когда я хотел покончить с собой, мой пистолет был заряжен. И не было никакой причины не выстрелить. Так что – да, это чудо.

– Теперь вы – иеромонах и ветеран, имеющий опыт на поле боя. Что вы говорите своим духовным чадам – как избежать войн? Не только внешних, но и внутренних, что, возможно, гораздо важнее?

– Может быть, отчасти это не ответ воина, но я не проповедую избегание. Например, Ирак стал для меня адом, но благодаря этому я получил пенсию по медицинским показаниям. Это помогло мне начать миссионерскую работу в Африке, поскольку в первые 3 года я сам платил там за все. У нас тогда было очень мало жертвователей. Я вижу Божественное Провидение – Господь сложил все так, чтобы мне жить в Нем. И я верю, что Он может вывести к лучшему из запустения.

Реальность, с которой приходится сталкиваться в Африке, можно назвать экстремальной. Но после Ирака, после службы в морской пехоте это меня не шокирует. Я был там. И Господь использовал все, любую часть моей жизни для того, чтобы я мог сейчас служить.

Так что я не стал бы проповедовать избегание.

Я проповедую отречение себя – чтобы действительно отдаться Христу со всем, что у нас есть

Я проповедую отречение себя – чтобы действительно отдаться Христу со всем, что у нас есть. И довериться Ему, поверить, что Он все сделает к лучшему – может быть, не в этой жизни, но, несомненно, – в будущей. Важно просто довериться Его Провидению, что, через что бы мы ни проходили сейчас, неважно, как трудно это может быть, – все это имеет причину и служит нашему спасению. Я думаю, это все, что мы можем сделать. У нас нет контроля над другими людьми, мы сами оказываемся в таких ситуациях, с которыми не согласны. Мы – несовершенные люди, которые стараются обновить несовершенный мир.

С иеромонахом Силуаном (Брауном)
беседовал Дмитрий Злодорев

6 сентября 2023 г

https://pravoslavie.ru/155877.html