Сребреница:все,что нужно но о чем было запрещено говорить

[EVG]

Сребреница:все,что нужно но о чем было запрещено говорить

Разрушение виртуальности информационного мифа


Историю каждого народа так или иначе принято оценивать по  итогам военных побед или поражений. Однако особое значение всегда имеют войны гражданские, в которых не бывает победителей.
Со всей очевидностью и убедительностью  именно такое заключение   подтверждает исторический опыт братского сербского народа, в том числе война, прошедшая   в конце ХХ столетия на территории Боснии и Герцеговины – бывшей югославской республики, исторически  разделенное по  конфессиональному признаку  население которой оказалось на протяжении ряда лет в кровавом военном конфликте. Впрочем, здесь нужны уточнения: во-первых, конфликт и начинался, и осуществлялся при явном участии сил не только   внутренних, но и внешних; во-вторых, его еще нельзя назвать прошедшим, ибо война продолжается, опять же не без мощного влияния извне, хотя и в другой форме – как  информационная. А в ней определяющее место отведено «случаю Сребреницы» с односторонней, крайне тенденциозной его интерпретацией, суть которой такова: во всем виноваты  православные сербы, это они все спровоцировали, чтобы в итоге осуществить геноцид  по отношению к мусульманам.    
Неизбежно  в ходе  любой войны, тем паче современной информационной (мировой!) прежде всего сказывается реальное соотношение сил. Но при всем этом, по большому счету, нет такой силы неправедной, которая могла бы устоять перед правдой.
Как раз вера в победоносность   фактора правды  побудила доктора Стефана Каргановича взяться за основательные исследования, а также за перо. И он  действительно много сделал для того, чтобы  донести граду и миру не просто свои    убеждения, а доказательства правды.  На наш взгляд, удалось ему весьма многое – во всяком случае,  после знакомства с его текстом вряд ли кто-то  по-прежнему будет верить всем широко распространившимся россказням.
Все-таки, не в силе Бог, а в правде.
И.Ч.
 
 
Введение
 
Цель текста, который перед вами  – не в том, чтобы   умалить  численность  и значение жертв, понесенных мусульманским народом в Сребренице, а в том, чтобы  указать на реальность произошедшего в июле 1995 года и на несуразности,   содержащиеся в официальной информации об этом преступлении. Помимо этого в тексте указывается также на оставляемые без внимания жертвы со стороны сербов. А ведь   любое страдание  существенно как таковое,   независимо от националности его претерпевших,  и ни в коем случае нельзя допускать, чтобы  преувеличивались страдания одной стороны, тогда как другая сторона демонизируется и оставляется без внимания, причем все это совершается ради политических махинаций.    
1. Коронный свидетель
Единственный непосредственный исполнитель преступления  в Сребренице в июле 1995 года,  осужденный Международным трибуналом по военным преступлениям для  бывшей Югославии – Дражен Эрдемович, хорват из округа Тузлы, которого  и сам Трибунал признал недостаточно психически стабильным для того, чтобы его   можно было подвергать  перекрестному допросу.  Он заключил  договор с Обвинением, на основании которого  получил возможность  переселиться в неназываемую западную страну и изменить идентичность,  да получил  минимальное наказание – приговорен к пяти годам лишения свободы  (и это за предполагаемое участие в расстреле нескольких сотен людей, причем на основании  собственного признания,  содержание которого он несколько раз менял). Ключевым пунктом  договора с Обвинением было  условие, что он должен   свидетельствовать против  обвиняемых сербов в любом случае, когда бы ни был  призван.
Болгарский журналист, сoтрудник “Deutsche Welte”,  Жерминаль Чивиков, находясь  на балконе  судебного зала,  систематически фиксировал  все несуразности, которые  перед судом излагал Эрдемович.  А именно: Эрдемович утверждал, что  “он и его подразделение, 10-й диверсионный отряд, на месте казни в Пилицах успели всего за пять часов  уничтожить  около 1.200 пленных”. Чивиков основательно подсчитал,   что для совершения такого преступления  потребовался бы по крайней мере  целый день! Кроме этого,  наиважнейшим и полностью  разоблачающим все явно ложные утверждения Эрдемовича фактом является следующее: “осуществленная следственно-экспертной группой Обвинения  ексгумация массового захоронения в  Пилицах выявила  останки лишь 127 потенциальных жертв, из которых 70  – с повязками, которые могли указывать, что это действительно пленные».  
 
2. Десятый диверсионный отряд
 
Эрдемович якобы входил в состав так называемого Десятого диверсионного отряда Армии Республики Сербской, многонационального подразделения,  в рядах которого находились сербы, хорваты, словенцы и мусульмане. Он  перед  Гаагским трибуналом назвал еще  семерых военнослужащих этого подразделения, которые будто бы участвовали в расстрелах в окрестностях Сребреницы в июле 1995 года – некоторые из них позднее воевали в  Африке, также как наемники войск Запада. То, что  Гаагский трибунал опирался исключительно  на ненадежного и противоречивого Эрдемовича, показывает, что целью гаагского процесса было  не обнародовать  все имеющие отношение к Сребренице доказательства,  а скрыть их.
Почему средоточие всех связанных со Сребреницей следственных действий долгое время находилось далеко от  непосредственных исполнителей?  Власти  имели сведения о личностях большинства  членов  палаческой группы Эрдемовича и их местонахождении,  однако до совсем недавних пор  ничего не предпринимали, чтобы их задержать или хотя бы допросить. Что бы в этом случае, по всей вероятности, стало известно и к чьему стыду?  Может, кто-то боялся возможности, что „коронный свидетель“, поставленный перед фактами свидетельских показаний  соучастников, окажется столь дискредитированным, что будет раскрыт как свидетель ложный?    
 
3. Спутниковые снимки  
Где же те пресловутые «спутниковые снимки», которые Госсекретарь США Мадлен Олбрайт рекламировала как окончательное доказательство, что в окрестностях Сребреницы совершено преступление огромных масштабов? И почему их держат запечатанными на пятьдесят лет?   Если бы они сейчас были представлены общественности и нейтральным специалистам для  критического анализа, разве это не было бы на пользу всем, поскольку способствовало бы скорейшему  устранению   многих остающихся сомнений?
В связи с этим следует обратить внимание   на интервью бывшего главного следователя (1996–2001) Обвинения  Гаагского трибунала Жана-Рене Руеза (Jean-René Ruez),  опубликованное в журнале  “Cultures & Conflicts” за  2007 год. В ходе исчерпывающей дискуссии о работе Обвинения по выяснению обстоятельств  массового уничтожения людей в Сребренице разговор неизбежно касался и «спутниковых доказательств», которые Мадлен Олбрайт 10 августа 1995 года драматически представила Генеральной Ассамблее ООН в качестве преамбулы к геноцидной сребреницкой истории.    Как указывается в отчете Голландского института военных исследований (NIOD Report, 2002) Олбрайт “использовала эти снимки, чтобы Совету Безопасности предложить доказательства учиненных зверств и осуществить нажим на Совет Безопасности и на правительство Клинтона – пусть они займут  жесткую позицию… Она заявила, что более качественные и выразительные снимки определенно существуют, но не могут быть показаны из-за того, что должны быть защищены техника и технология» (NIOD Report, 2002. Приложение 2, глава 7, параграф 4).
На вопрос бравшей интервью журналистки Изабель Дельпла (Isabel Delpla)  о значении этих пресловутых снимков, оставляющих впечатление, что «массовое убийство могло наблюдаться в то время, когда совершалось»,  главный следователь Обвинения Руэз отвечает:
«Это хороший вопрос, но выражение «спутниковые снимки» нужно вывести из оборота. Официальное название их таково: «снимки, сделанные с воздушных разведывательных платформ».  Речь идет о  фотографиях, которые сделал У-2… В связи с этим мы должны опровергнуть некоторые искаженные представления… Самолеты У-2 представляют технологию шестидесятых годов.  Фотография охватывает площадь диаметром   в 30 километров, и все там видно в относительной степени… Теоретически,  имея эту фотографию, вы можете  знать, что в данной зоне происходит; но в   практическом плане истолковывать фотографию невозможно, если вы изначально не знаете того, что на ней ищете, и если не проводите сравнения с наблюдениями на местности».
Вот как?  Значит,  снимки, фигурирующие в качестве критических доказательств, вообще  выполнялись не спутниками с самым точным современным технологическим оборудованием, а   боснийский театр военных  действий был заснят устаревшей шпионской техникой шестидесятых годов?  Но в таком случае  скрывать «вседоказующие»  снимки на протяжении грядущих 50 лет нет никаких оснований. Абсурдная официальная отговорка, что их показ мог бы копромитировать технологии США по сбору оперативных сведений с воздуха, сейчас определенно отпадает.   Не будем забывать, что в 1960 году пилот шпионского самолета У-2 Фрэнсис Джери Пауэрс был сбит в воздушном пространстве Советского Союза. Летательный аппарат  упал на территорию СССР, и уместно предположить, что его возможности давно полностью известны российским разведывательным службам. К чему тогда такая таинственность в связи со снимками с У-2, которые – если верить представителям Гаагского трибунала – смогли  устранить большинство остальных дилемм в связи с геноцидом в Сребренице?
А Руэз далее подчеркивает трудности, которые возникают  при анализе этих изображений: «Изображение само по себе никогда не имеет какого-то определенного смысла,  может даже   послужить и поводом для очень серьезной ошибки при истолковании».
Вот к чему, значит, сводится  самое экзотическое из приводившихся до сих пор доказательств «геноцида» в Сребренице?
Жаль, что весьма ценные свои констатации Руэз  донес до общественности только спустя семь лет после окончания суда над генералом Крстичем (а на этом суде и он, кстати, свидетельствовал, но, разумеется, строго в тех параметрах, которые предопределило Обвинение). Если бы он в нужное время поступил как профессионал, для которого более всего важна истина, а не как служащий и свидетель Обвинения, то один из важнейших компонентов «досье Сребреницы» уже давно мог быть объясненным.
Наконец, Руэз  раскрывает еще одну новую  деталь, которая наверняка заинтригует читателей, а она  подкрепляет наше мнение о  том, что когда речь идет о Сребренице, то «ничто не является таким, каким показывается».  Он поделился   сведениями, которые ведут к заключению, что в своем известном обращении к Генеральной Ассамблее ООН (en toute bonne foj – отмечает Руэз, как настоящий джентльмен) Мадлен Олбрайт  перед международным сообществом  изложила не всю правду.  Она показала сначала сделанный с У-2 снимок футбольного стадиона в Новой Касабе,  который  на тот момент был заполнен беженцами, а затем – другой снимок, массовых захоронений.  От такого представления создавалось  впечатление, что непосредственно после места игры этим людям предусматривалось захоронение. Однако между этими двумя получившими известность картинками – как нам теперь, с «незначительным» многолетним опозданием открывает Руэз, –  на самом деле нет никакой  ни географической, ни причинно-следственной связи.
En toute bonne foj,   что бы получилось, если бы сейчас была   произведена  основательная  ревизия не только судебного дела Крстича, но и  всей официальной версии событий в Сребренице?
 
3. Истинная численность потерь мусульман
 
3.1. На памятнике в Поточарах возле Сребреницы записано  число  
"8.372 ...", которое должно бы отражать  совокупную численность  сребреницких жертв, однако   признается, что оно  включает также тех, что все еще считаются   "пропавшими", то есть  об их судьбах никаких достоверных сведений нет, а многоточие после этого числа должно означать, что число не является  окончательным.  Но как же о прапавших можно утверждать, что они –  "жертвы геноцида", если по отношению к ним не произведено  судебно-экспертное  освидетельствование и  если на данный момент остается неизвестным, все ли «пропавшие» мертвы?
3.2.  В течение  2010 года цифру "8.372" вынуждены были поставить под вопрос даже некоторые  официальные лица боснийско-мусульманской стороны: а) Мирсад Токача, директор Исследовательско-документационного центра в Сараеве, выступил с не опровергнутым  до сих пор утверждением, что в  списках «жертв» находится  "500 живых сребреничан",  а  дополнительно  внесенные в эти списки   70 лиц пострадали в  иных  местах и в иное  время; б) директор Мемориального центра в Поточарах Мерсед Смайлович и директор Центра без вести пропавших   БиГ Амор Машович также  сообщали, что в  Поточарах  захоронено  около 50 лиц,  пострадавших еще в 1992 году и состоявших  "в близком родстве" с теми, которые считаются жертвами расстрелов; в) Хакия Мехолич, начальник полиции  Сребреницы во время войны, заявил, что он   "зол на всех тех,  кто в Мемориальном центре производил захоронение 75 лиц,  погибших не  в июле 1995 года";  г) помимо этого, имеются также  серьезные основания считать, что  в Поточарах  захоронено  и некоторое число  сербов, хотя это на данный момент    подтвердить невозможно, так как  произвести  ексгумацию захороненных в Мемориальном центре в Поточарах сараевские власти не позволяют.
Имелись ли в анклаве Сребреница те, кто умер или в боевых действиях  погиб  до июля 1995 года?  Естественно предположить, что да,  и это  подтверждает сам Насер Орич. Орич  насчитал  1.333 „шахида“,  указав их имена,  места и даты смерти, до 11 июля 1995 года,   на  211–244 страницах своей книги „Сребреница свидетельствует  и обвиняет“ .   Где  они погребены  и как мы можем быть уверенными, что их останки не смешаны с жертвами „геноцида“?  Почему доказательства  манипуляций с численностью  жертв в Сребренице не приводят к пересмотру тех цифр, которые  непрестанно упоминаются в средствах   массовой информации?
3.3. Самый высший гражданский представитель ООН  в данном регионе на  июль 1995 года, американец Филипп Корвин, неизменно, вплоть до своей  смерти в 2010 году, утверждал, что  тогда в Сребренице убито "около 700" боснийских мусульман и что разница между этим числом   и числом 8.000,  которое постоянно используется пропагандой, – “политическая“. Произошедшее в Сребренице явно подверглось политизации, чтобы  необоснованно обвинить  сербский народ  и надолго поссорить его  с соседями .
3.4.  В связи с численностью  жертв важно подчеркнуть  и то, что  недавний приговор суда по делу Здравка  Толимира, помимо того, что  в нем численность жертв уменьшена примерно на треть по сравнению с официально Трибуналом "установленными  фактами", которые признавались до недавних пор,   содержит еще некоторые интересные различия по  отношению к прежним констатациям Гаагского трибунала. Появляются  две разные цифры, которые будто бы отражают численность убитых.  
До  суда по делу Толимира  Гаагский трибунал  придерживался мнения,  что в  рамках  сребреницкой операции сербские вооруженные силы по решению полевого суда  уничтожили "от 7.000 до 8.000 пленных" (Другостепена пресуда у "предмету Крстић", пар. 84 [2004]). Между тем, в  приговоре генералу Толимиру  численность  жертв  уменьшена до 4.970 – когда это связывается с особо важными пунктами  обвинения, или   до 5.749 – когда  диапазон расширяется, распространяясь на   всех,  кого Совет суда считает тем или иным способом убитыми, включая при этом    лица,   убийство которых не упоминается в обвинении. Таким образом,  численность   жертв Сребреницы, которую    Судебная палата признает по делу  Толимира, оказывается   где-то на треть меньше стандартно используемой цифры  8.000.
Разве эта игра с цифрами, даже в  самом Трибунале, не указывает на сущностую ненадежность таких сведений, и разве не становится она уж слишком подозрительной?  
 
4. Легитимные потери смешанной военно-гражданской колонны в июле 1995 года
 
Следующая очень существенная составляющая сребреницкого
вопроса, которой следовало бы заинтересоваться  всем, связана с легитимными потерями, понесенными во время прорыва из сребреницкого анклава колонной 28-й дивизии Армии Боснии и Герцеговины численностью от 12 до 15 тысяч человек.  После падения анклава 11 июля 1995 года прорыв к территории Тузлы, контролируемой мусульманами, был предпринят через труднопроходимую  местность,  по минным полям,  при этом сопровождался частыми столкновениями с засадами, которые были устроены  сербскими силами. Бóльшая часть общественности никогда не слышала об этом важном эпизоде и не располагает какими-то особыми сведениями о нем. А для того, чтобы их утаивать, существуют весьма веские причины практичного свойства, обусловленные политическими интересами. По отношению к публичной версии событий вопрос об этой колонне имеет взрывной эффект. Вот почему. Организация «Исторический проект Сребреница» опубликовала данные  из 33 показаний, которые дали выжившие участники прорыва 28-й дивизии. В этих рассказах упоминается 19 мест по пути прорыва колонны, где происходили боевые столкновения с сербской армией и где, согласно показаниям, которые впоследствии очевидцы дали властям в Тузле, колонна из Сребреницы понесла огромные людские  потери.
Например, по словам Мевлудина Сулича,  свидетельства которого хранятся под архивным номером 00464649,    «12 июля – засада у Коневич Поля;  оценивается, что примерно от 400 до 500 человек убито». Сами очевидцы, военнослужащие 28-й сребреницкой дивизии, которая вместе с гражданскими лицами  отступала к Тузле,  дали показания о том, что подразделения   из ее состава понесли тяжелые потери в ходе боевых столкновений с подразделениями Зворницкой бригады Армии Республики Сербской. Весьма существенно следующее: правовой статус этой смешанной колонны был таким, что она преследовала легитимную военную цель, а в донесениях Генеральному штабу Армии Боснии и Герцеговины и Управлению безопасности в Сараево о колонне сообщается как о смешанной. Там указывается, что «по некоторым оценкам, в колонне было от 10.000  до      15.000 человек, среди которых находилось около 6.000 вооруженных бойцов» .  На основании этого, по международному праву, колонна  “представляла легитимную цель”.
Тот факт, что «значительное число мусульман погибло в боях», подтвердил бывший главный следователь Обвинения Гаагского трибунала Жан-Рене Руез. Он  еще и пояснил: «что касается погибших в лесу, то мы придерживаемся позиции, что они потеряли жизни в боевых действиях» . А это значит, что, согласно международному праву, в связи с их гибелью вообще не может ставиться вопрос об уголовной ответственности. Военный эксперт Гаагского трибунала, Ричард Батлер, заявил на перекрестном допросе в ходе заседания по делу «Попович и другие» (2008 год), что, по его профессиональной оценке,  до 2000 сребреницких мусульман из колонны могли пострадать в боевых действиях во время прорыва» .   Несколько позднее, в 2011 году, свидетельствуя по делу «Евич и другие» перед судом БиГ в Сараеве, Батлер в своей оценке численности боевых потерь колонны 28-й дивизии  цифру повысил: от 2.000 до 4.000 . Существуют и другие оценки. Например, в недавно транслировавшемся норвежском документальном фильме о Сребренице режиссера Оле Флиума (Ola Flyum) – «Сребреница, сданный город»  – интервьюируемый американский разведчик, а ныне профессор кафедры национальной безопасности мореходного колледжа (US Naval War College) Джон Шиндлер, предоставляет свои сведения, что в боях при прорыве из состава сребреницкой колонны погибло около 5.000 человек,  тогда как расстрелянных пленных было  “около 2.000”  .

[EVG]

(продолжение)

о оценкам начальника Генштаба Армиии Боснии и Герцеговины Энвера Хаджихасановича на суде по делу генерала Армии Республики Сербской Радислава Крстича,  при отступлении смешанной колонны мусульманской 28-й  дивизии из Сребреницы к  Тузле погибло  2.628 солдат и офицеров АБиГ (соответственно, здесь не учитываются гражданские лица)12.  В донесении  УНПРОФОР от 17 июля 1995 года общие  потери колонны оцениваются как составляющие  около 3.00013, а Карл Билт (парламентер от  международного сообщества в ходе конфликта, а после войны – Высший  представитель в БиГ) в своих мемуарах оценивает их  как  составляющие  около 4.00014. Согласно всем законам войны, это  были легитимные жертвы военных действий, и  поэтому в связи с ними     нарушение Женевской конвенции не совершалось.  Интересен и тот факт, что  большое число  извлеченных из захоронения   тел, о которых говорится, что это   "жертвы геноцида", обнаружено как раз в местах,  где проходили бои между   сербскими и мусульманскими силами во время прорыва 28-й дивизии Армии БиГ. Недопустимо  то,  что  легитимные жертвы военных  действий и по сей день  безоговорочно причисляют к  "жертвам геноцида" в Сребренице, лишь бы искусственно поддерживалась   численность "свыше 8.000  жертв".
Так что,  получается, общественность преднамеренно  вводят в заблуждение, представляя   посмертные останки людей, погибших в  боях, как  жертвы  уничтожения?
 
5. Судебно-экспертные доказательства
Определение причин смерти тех, чьи тела ексгумированы в широких пределах  окрестностей  Сребреницы с  1996 года,  находится в  ведении двух организаций: Комиссии по делам пропавших без вести   лиц БиГ (учредитель –  правительство Алии Изетбеговича, мусульманского президента в период войны) и ICMP ( International Committee for Missing Persons), т.е. Международной Комиссии по делам пропавших без вести лиц,  директора которой назначает американский Госдепартамент. От начала раскопок захоронений и  до нынешнего дня ни сербские,  ни независимые международные  специалисты по судебно-медицинской экспертизе  не имели доступа для судебно-экспертных действий по отношению к извлеченным из захоронений телам15.  Даже те, кто Гаагским трибуналом обвинен за преступления в Сребренице,  не имеют  возможности ознакомиться со сведениями  ICMP по результатам проб ДНК16.  Таким образом,  всякая возможность независимой проверки следственных  "находок",  касающихся Сребреницы,  исключена, а от общественности требуется, чтобы все было принято – на слово.
Общая численность тел, которые специалистами Гаагского трибунала ексгумированы в  связи с расследованием событий в Сребренице, не превышает  1.923. Таково число парных бедренных костей, на основании которых  установлена численность лиц, оказавшихся в  массовых захоронениях. Их скелеты находились в различных состояниях:  одни целостны более, а другие менее. Но наличие  двух парных бедренных костей  надежно указывает на то, что   они принадлежат одному человеку.  А таких пар намного меньше числа  8.000, относительно которого в  лукавых  текстах СМИ и в политически окрашенных заявлениях утверждалось, что   именно  столько  их  там должно быть.
В судебно-экспертной документации Трибунала говорится  о 3.568 "случаях". Между тем,  "случай" не обязательно означает    «тело», это понятие может относиться и к неполным останкам некоего тела, даже к  одной или нескольким косточкам, найденным в определенном месте. Человеческое тело имеет свыше 200 костей. Если всего по нескольку  костей  вкладывать  в отдельный пакет, подразумевая, что    они представляют  отдельное  лицо, то из   костей одного тела можно   составить несколько человек.  Существует два способа  установить точное число людей в массовых захоронениях. Один – подсчитать парные бедренные кости, второй  – с использованием анализов   ДНК  сложить разъединенные скелеты  людей по отдельности и так определить их совокупную численность. Трибунал, хотя располагает техническими возможностями это осуществить, не сделал  ни того, ни другого. Его устраивает формирование  иллюзии, будто в ямах  находится людей больше,  чем это на самом деле. При этом,  даже число 1.923 не означает общей численности на данный момент   установленных "жертв геноцида". В захоронениях, которые  обработали  специалисты судебно-экспертной группы Трибунала, оказалось:  442 тела с повязками на  глазах  и / или со связанными руками (это указывает на смерть в итоге расстрела, что является преступлением и   что невозможно оспорить);  505 тел людей,  смерть которым принесла пуля, что может указывать на расстрел, но  также и на смерть в ходе боевых действий, а в таком случае это были бы легитимные жертвы; 627  – пострадавших от гранат, мин, осколков  и т.д., что исключает расстрел; в 411 судебно-экспертных отчетах специалисты Трибунала указали, что  „причину смерти невозможно установить“. Помимо этого, в 1.583  судебно-медицинских  справках, или "случаях",  речь идет всего лишь о нескольких костях. В  92,4 %  "случаев" последней категории   специалисты судебно-следственной группы  Трибунала не смогли  определить причины  смерти, так что   на их основании никакие юридически  или форензически значимые заключения просто  не могут делаться. Собственно,  судебно-следственные доказательства самого Гаагского трибунала подтверждают численность расстрелянных –  около 700–800, на чем  настаивал высокий официальный представитель ООН  Филипп Корвин.
В гаагском обвинении  против подполковника АРС Вуядина Поповича и других (2010 г.) указывается, что с   помощью проб ДНК идентифицировано "5.336" жертв (число это  со временем возрасло). Между тем, ДНК   служит только для  идентификации  посмертных останков или для обеспечения  реасоциации частей  тела того или иного лица. ДНК-технологии  не могут  использоваться для  определения причин  и времени смерти как  ключевых категорий в криминалистичком расследовании  этого рода.  В таком уголовном деле, каким является сребреницкое,  ключевые  данные – способ и время смрти, а не идентичность покойника (Упомянутые иные сведения важны, конечно же,  но в первую очередь для семьи покойных, а не для самого процесса). С помощью  анализов  ДНК    невозможно установить   различия между теми, кто, возможно, был убит, и теми, кто погиб в ходе боевых действий.   Под вопросом    юридически существенная разница: смертельный исход в бою не является преступным действием, тогда как убийство военнопленных является.  Классическая судебно-медицинская практика, включающая  осмотр посмертных останков и составление  подробного автопсического  заключения, такое различие может установить, а ДНК-анализ этого не может.  Дополнительные сомнения вызывает тот факт, что  Гаагский трибунал отказывается публиковать даже  список имен лиц, якобы   идентифицированных посредством анализа ДНК. А следует учесть  и то, что  все новые   посмертные останки, каждый год  дополнительно захораниваемые  в Поточарах,  проходят именно такого рода "идентификацию", что опять-таки  вызывает большие сомнения  относительно того, кто же там  в действительности захоранивается.
Почему образцами  ДНК  злоупотребляют ради того, чтобы  некритично воспринималась  заранее предопределенная численность  жертв в Сребренице? А при этом,  что бы ни совершалось   в лабораториях ICMP в Тузле и других местах, возможность какой бы то ни было проверки  полностью исключена. Главный объект в Тузле не имеет международной аккредитации для лаборатории по исследованиям ДНК, а это значит, что в ней  никто не проводил инспекций и что руководство этой  лаборатории никому не представляло  надлежащих  доказательств   профессиональной пригодности заниматься такого рода делами. Все, что бы ни сообщили они, должно приниматься только на слово.  
  Гаагский трибунал именно  так и поступил в своем  решении  по делу Поповича, и нет сомнений, что готов  опять подобным образом   поступить при рассмотрении дел   Караджича и Младича.  Что же касается общественности, то от нее  ожидается, что она  примет все ей сообщаемое и не будет  задавать лишних вопросов.
Около 3.500 "жертв геноцида в Сребренице", захороненных в Мемориальном центре „Поточары“,  вызывает много сложных вопросов. Процедура этих захоронений находится  полностью под контролем мусульманских религиозных властей, что, собственно,  не должно было бы составлять проблему. Между тем, ссылаясь  на мусульманскую религиозную доктрину, согласно которой, будто бы,  немусульманам запрещается  иметь какой бы то ни было  контакт  с захороненными по правилам  останками  приверженца  мусульманской веры,  власти в данном специфическом случае создают серьезные  проблемы, связанные с верификацией17.  В практическом плане это означает следующее:  от светских  властей, и мира в целом, просто ожидается, что они,  слепо доверившись, примут то, что им сообщено по поводу численности захороненных жертв, состоянии останков их, равно как и относительно достоверности    данных  следствия о причинах и  способах их смерти18. Такой подход вызывает серьезные трудности.  С тех пор, как  судебно-следственные группы МТБЮ в 2001 году завершили дела по ексгумации, вскрытием массовых захоронений занимается Комиссия по делам без вести пропавших лиц, находящаяся в подчинении у сараевских властей  Федерации БиГ. От нее исходят утверждения, что открыты сотни новых жертв на территориях, командами Гаагского трибунала до этого  не исследовавшихся, в числе которых, якобы, и те, что располаются в районе Каменицы. Эти жертвы сейчас  с большой помпой захораниваются  в Мемориальном центре ежегодно  11 июля19. Однако же  никто не может быть уверенным в  идентичности захораниваемых лиц, а также  относительно того, каким образом они  могли быть связаны со Сребреницей.  Да и вообще, существует ли такая связь. Правомерно  поставить вопросы:  А умер ли,  собственно, кто-то в Сребренице  естественной  смертью за период войны до июля 1995 года? Не было ли  там  убитых в ходе военных операций до этого критического периода?  Оправданно ли любую  смерть в районе Сребреницы, где бы и как бы ни случилась она,  автоматически приписывать к геноциду?
Вот что можно сказать   о 8.000 сребреницких жертв и о доказательствах в связи с ними.
Важно упомянуть здесь и следующее. Средства массовой информации  не без успеха создавали картину, в соответствии с которой в Сребренице существует одно или два  массовых захоронения, где  тысячи расстрелянных людей закопаны так, чтобы как можно быстрее скрыть это преступление. Однако истина заключается в том, что существует много мест захоронения со множеством тел, так захороненных по вполне определенным причинам.   Если учесть, что   больше всего  людей в Сребренице пострадало в ходе военных действий между двумя армиями,  то  необходимость поскорее  захоронить их была обусловлена опасностью возникновения медицинской   катастрофы.  Ведь и   Драган Ёкич, обвиняемый в преступлении начальник инженерной службы  Зворницкой бригады, заявил, что  быстрым захоронением при невыносимой июльской жаре он   помог избежать возникновения эпидемии холеры,  за что его должны были бы наградить вместо того, чтобы судить. И, кстати, он был прав.
 
6. Предыстория Сребреницы
В  сущности,  начало событий связано с сентябрем 1993 года, с  
периодом,  когда положение  на  фронте  было очень неблагоприятным для  Алии Изетбеговича и его власти в Сараеве. На заседание правящей партии,  СДА,  была  вызвана и делегация из анклава Сребреница. По словам одного из участников этого собрания, Хакии Мехолича, тогдашнего начальника сребреницкой полиции, во время перерыва Изетбегович  позвал делегатов из Сребреницы,  чтобы о чем-то их проинформировать. И он тогда сообщил, что в якобы состоявшемся разговоре с Президентом США Клинтоном ему было дано понять: если бы удалось  приманить сербов, чтобы они заняли Сребреницу и после этого там «вырезали» 5.000 мусульман,    это бы так взбесило американскую общественность (которая не склонна была к военной интервенции на Балканах), что в таком случае она бы  поддержала военную интервенцию США, став  на сторону сараевских властей Изетбеговича. А чтобы предложение было более привлекательным, людям из Сребреницы сообщалось, что уже достигнуто соглашение, которым предусматривается, что в рамках окончательного размена территорий Вогоща,  сербский пригород Сараева, будет отдан  беженцам из Сребреницы в качестве компенсации за понесенные потери.    Мехолич  утверждает,  что присутствовавшие тогда сребреничане это предложение с омерзением отвергли.  Подлинность   и  запутанность  такого шокирующего предложения детально  исследуются в документальном фильме норвежского режиссера Ола Флиума 20.
Прежде чем  отвергать  свидетельство  Мехолича, полезно было бы рассмотреть некоторые из многочисленных „коинциденций“, которые подтверждают его достоверность.  Из „Дебрифинга“ голландского батальона следует, что не только не была проведена демилитаризация, как этого требовали договоренности, достигнутые  в апреле и мае 1993 года,  предусматривавшие также  установление зоны безопасности  под защитой ООН, но также что на протяжении всего периода присутствия голландскогого контингента на данной территории (февраль 1994 – июль 1995) мусульманская армия безнаказанно использовала  анклав как полигон для осуществления нападений на окрестные сербские территории. Конечно же, в этом обзоре мы не смеем  обойти вниманием и  документальные свидетельства из захваченных военных донесений командования    28-й  сребреницкой дивизии, где ясно и недвусмысленно говорится о военных акциях, осуществлявшихся именно из  будто бы демилитаризованной зоны,  равно как и многие места  книги «Планирани хаос» (Сарајево, 2008) Ибрана Мустафича, депутата от СДА (партии Алии Изетбеговича, т.е. свидетеля с  мусульманской стороны) из Сребреницы. В них лучше всего представлены  мерзкие  преступления, которые совершались по отношению к гражданским лицам-сербам в районе Сребреницы. Приведем только одну выдержку, особо показательную, о том, как,  по свидетельству Мустафича, Насер Орич лично убивал сербов. На странице 288  приводится диалог между Ибраном Мустафичем и Насером Оричем, в котором Орич  рассказывает о гнусном убийстве  серба, которое он совершил. Жертвой стал Слободан Илич из Залазья. Сначала Орич штыком выколол ему глаза,  а потом  убил.  И здесь вполне логично задать вопрос,  не были ли эти нападения задуманы именно для того, чтобы спровоцировать как раз такую мощную реакцию, которая бы могла послужить оправданием для желанной иностранной интервенции. Поскольку  к середине 1995 года окончание войны уже предчувствовалось, возникла потребность в «разутюживании»  некоторых территориальных нестыковок, и Сребреница здесь  неизбежно оказалась на очереди. В апреле 1995 года мусульманский военный комендант  Сребреницы, Насер Орич, со всем его военным руководством  был вызван в Сараево, якобы на „дополнительную учебу“,  а это в  оборонном смысле практически обезглавило анклав. В конце  июня 1995 года воинскими силами из анклава совершено  нападение на сербское село Вишница, что  исчерпало терпение сербской стороны, которая вскоре после этого начала  обдумывать  планы  проведения военнной операции против анклавов Сребреницы и Жепы. Однако в этом  противоборстве  соотношение  сил  было более чем интересным. Численность наступавших сербов  составляла около 400 человек (и 1.000 еще  в резерве), тогда как  на противоположной стороне находилось около 5.500 военнослужащих  28-й дивизии АРБиГ. По оценкам военного наблюдателя ООН Карлоса Мартинса Бранка, неожиданный отказ мусульманского контингента  Сребреницы, до тех пор  весьма воинственного,  дать  отпор сербам трудно было  понять, особенно  с учетом их численного превосходства и преимуществ,   которые для ведения оборонительных действий   предоставляла им  скалистая местность21.  Однако боеспособные мужчины, вместо того, чтобы защищаться,  собрались в селе  Шушняри,  чтобы оттуда идти на прорыв к Тузле, одолевать путь   длиной в 60 километров, через минные поля и   сербские засады. Разумеется, оказав сопротивление, они бы всему свету раскрыли тот факт, что  были хорошо вооружены – т.е. рисковали   потерять  ореол невинных жертв. Что же касается женщин, детей и стариков, то они  были оставлены на базе ООН в Поточарах. Возможно,  это было сделано ради приманки для сербов, чтобы те произвели массовое уничтожение,  многим в тот момент желательное. Но чем бы ни   мотивировались  такие действия, все-таки вероятное ужасное не произошло. Сербские военные  около 20.000  небоеспособных жителей анклава  посадили в автобусы и безопасно  эвакуировали их на мусульманскую территорию.

[EVG]

(окончание)

Что же в таком случае могло представлять  массовое уничтожение  военнопленных мусульман?  Это некий  план Б, поскольку план А (резня детей и стариков  в Поточарах) провалился?  В чьих интересах были такие действия? Это один из ключевых вопросов, требующих рационального ответа. Совет Гаагского суда  в приговоре Крстичу не без оснований отметил: „С военной точки зрения  решение   уничтожить  мужчин из среды  боснийских мусульман непонятно...“  И далее Совет приводит мнение военного специалиста Обвинения  Ричарда Батлера о том, что трудно придумать более сильный козырь для переговоров и размена  нескольких тысяч пленных   непосредственно в Поточарах под наблюдением ООН и в присутствии Международного Красного Креста.
7. Жертвы  с сербской стороны
Следующая  значимая составляющая   вопроса о Сребренице связана с жертвами, о которых  не говорится, ибо это  жертвы сербские. Трюк, при помощи которого  они исключены из рассмотрения, производится  очень эффективно.  Хронология значимых  событий сводится  к трем дням июля 1995 года, тогда как  трехлетние события, этому предшествовавшие, полностью игнорируются.
В течение  трехлетнего периода, который  предшествовал  массовому уничтожению  мусульман в 1995 году, несколько десятков сербских сел  вблизи Сребреницы подвергались нападению и  уничтожению со стороны вооруженных сил мусульман из анклава.
По сведениям  Голландского института военных исследований (NIOD), эти нападения „...осуществллялись по установленной схеме. Сначала  сербы   были изгнаны из этнически смешанных населенных пунктов. Затем  нападению подверглись сербские хутора,  окруженные мусульманскими селениями, а в конце концов  оказались затоптанными  и остальные сербские населенные пункты. Жители  были уничтожены, а их дома ограблены, сожжены  или взорваны“.  Как результат,  „оценивается, что  при этих нападениях  от 1.000 до 1.200 сербов убиты или умерли, а также около  3.000 их получили ранения. В итоге из  9.390  сербов, населявших район Сребреницы изначально, осталось всего  860...“ 22
Эти  цифры, которыми никак нельзя  пренебрегать, в дискуссиях о Сребренице редко удостаивались даже поверхностного внимания, хотя их значимость  в связи с  событиями июля 1995 года неоспорима. Прежде всего потому, что  именно это стало  причиной   „накопившейся ненависти“, которую командующий УНПРОФОР, генерал Филипп Морийон, при посещении Сребреницы и Братунца  весной 1993 года  ясно ощутил и о которой как свидетель Обвинения  на суде по делу Слободана Милошевича недвусмысленно сказал, что  она является  следствием этих „ужасных массовых убийств“. А во-вторых, потому,  что  упомянутые погромы создали мотивацию, психологическую основу для мести  выявленным преступникам, которая  частично дала о себе знать в июле 1995 года. Эти контекстуальные данные самым серьезным образом ставят под вопрос  тезис о легко и  вдруг принятом решении  сербов совершить геноцид по отношению к мусульманам. Они предоставляют  весьма убедительное альтернативное объяснение того, что  произошло в 1995 году.
Очевидная  потребность   массовое уничтожение  сербского населения  Сребреницы с окрестностями  скрыть,  любой ценой отвлекая от него внимание общественности  и судебных органов,  проявляется в  бурных  протестах,  которые возникают каждый раз,  когда кто-то пробует вынести  данный вопрос  на обсуждение. Чаще всего это грубо отвергается  как „релятивизация геноцида“. Но именно те, кто старается  жертвы другого сообщества затолкать под ковер,  безоглядно релятивизируют  преступления.  Признать абсолютной и равной ценность жизни каждого человека, безо всяких различий, а не только представителей своей группы, особенно при такой безумной войне, которая шла недавно в   Боснии, – это единственно справедливая и пристойная  позиция, которую может занимать цивилизованная личность.
Мало вероятности, по-видимому,  что  такая позиция  в скором времени будет принята  сторонниками официальной интерпретации событий в Сребренице. Ведь дошло даже до того, что USAID и иные международные организации  по делам помощи и восстановления, которые уже давно присутствуют в сребреницком крае, свою помощь обусловливали тем, что она должна быть  направляема исключительно мусульманам, а население   сербской национальности при этом категорически  игнорируется.  Мотивацией для  такого образа действий  является то, что они официально первых считают  жертвами, а  других –  агрессорами,  и потому не имеющими права на привилегии. Каким образом некий сербский хлебороб из села за пять километров от Сребреницы, дом которого разорили, а домочадцев убили вооруженные соседи-мусульмане, попадает в категорию „агрессоров“,  понять трудно.
Здесь  необходимо привести хотя бы один пример, касающийся  множества сербских сел,  уничтоженных  в разультате нападений мусульманских сил  под предводительством Насера Орича. Так,  село Кравицы подверглось нападению на  Рождество  1993 года  и при этих обстоятельствах  уничтожено, а  большая часть его жителей  погибла.  Стоит ли  оставлять без внимания эти  жертвы и это гнусное преступление?  Ведь даже авторы “Боснийскoго атласa военных преступлений“,  подготовленного  сараевским Центром  исследования и документации,  были вынуждены в свой «Атлас»  внести  Кравицы  (к сожалению, только Кравицы). И сделали они это лишь в начале 2011 года, после упорного напоминания  Исторического проекта Сребреница лично директору Центра, г. Мирсаду Токачи, о том, что пора  прекратить  игнорирование жертв  сербского сообщества в Сребренице, а в этот «Атлас» внести также  их уничтоженные  села.
Вдобавок  – хотя вовсе  не оттого, что это менее важно, а как символ игнорирования не только сербских жертв, но и всего общего контекста произошедшего в Сребренице, – необходимо привести и следующее. По данным, содержащимся в  монографии „Српске жртве Сребренице, 1992–1995“, на основании частично доступного материала, в районе Сребреницы за указанный  период погибло  704 гражданских лица сербской национальности. Эти жертвы названы  поименно, и на каждую существует  карточка со всеми  имеющимися в распоряжении сведениями. Так почему всякое упоминание Сребреницы в отечественных  и зарубежных средствах массовой информации ограничивается исключительно упоминанием все еще  спорных событий июля 1995 года, а игнорируются документированные сербские жертвы  предшествующего периода?
 
8. Принятие резолюции о Сребренице
Согласно решению Международного суда справедливости, по иску
Боснии и Герцеговины против Союзной Республики Югославии за "геноцид", Сербия не несет ответственности за эти деяния, не участвовала в  их подготовке  или совершении. Сербия не имела никаких обязательств  принимать  какую бы то ни было  "Декларацию о Сребренице" уже  потому, что, в соответствии с  заключением наивысшей международной правосудной инстанции в мире, она  не  имеет отношения к событиям в Сребренице. Так что  принятие Декларации о Сребренице  Скупщиной Сербии в 2010 году явилось плодом  исключительно внешних  и внутренних политичких давлений, и оно  нисколько  не способствовало  утверждению полной правды о Сребренице.
Перевод на русский язык Ивана А. Чароты,
доктора филологических наук, профессора, академика Сербской Академии наук и искусств
 
Издания, посвященные событиям,  связанным со Сребреницей:
1 Стефан Каргановић: НВО Историјски пројекат Сребреница, Холандија, Зборник радова са Симпозијума одржаног у Москви 2009, Београд 2010.
2 Група аутора: Масакр у Сребреници: Докази, контекст, политика, Београд 2011.
3 Група аутора, Сребреница: Фалсификовање историје, Београд 2012.
4 Историјски пројекат Сребреница, Српске жртве Сребренице 1992-1995, Београд 2012.
5 Стефан Каргановић, Љубиша Симић, Сребреница: Деконструкција једног виртуелног геноцида, Београд 2010.
6  Жерминал Чивиков, Сребреница - Крунски сведок, Београд 2009.
7  Љубиша Симић, Страдания сербской Сребреницы (Фотографическое путешествие по стране беды и несчастья), Београд 2010.

Доктор Стефан Карганович
http://www.voskres.ru/bratstvo/karaganovich.htm