Святитель Филипп II (Колычев), митрополит Московский и всея Руси

[EVG]

Митрополит Филипп



Биографический очерк

Писать для народа – значит приносить пользу, и цель эта достигается лишь литератором правдивым, истинно любящим простых людей, способным страдать их горестями, сочувствовать их идеалам. Писательница Екатерина Владимировна Новосильцова, псевдоним Т. Толычева (1820 – 1885), обладала счастливым даром создавать произведения нравственные, благочестивые в своей основе, и сюжеты брала из родной отечественной истории, непосредственно связанной с духовным героизмом святых подвижников Земли Русской, укреплявших державные начала. Биографический очерк «Митрополит Филипп» Т. Толычевой воссоздаёт притягательный образ этого неутомимого труженика, первоначальника Соловецкой обители и водителя совести людей Московского Царства в эпоху жестокостей властного Ивана Грозного и его лютейшего сподвижника Малюты Скуратова. Но молитвенная помощь праведника и святительский посох Филиппа превозмогли нападения злых сил, сокрушали вражьи замыслы. Сама мученическая кончина Святителя Филиппа послужила возвышению народного духа над бренной самостью мира сего.
Так же убедительно и назидательно раскрывается писательница в других своих художественных произведениях: «Крест патриарха Филарета», «Святой Стефан Пермский», «О славной Белозерской обители и её основателе преподобном Кирилле». Много оставила душеполезных книг Екатерина Новосильцова-Толычева. И все, как одна, нестареющие. Свежий язык, доверительный слог, мастерское изложение событий, почтительное отношение к жизни предков – всё это обеспечивало её книжкам широкий круг читателей.
Очерк «Митрополит Филипп» публикуется Маргаритой Бирюковой и Александром Стрижевым по редкому изданию 1875 года, с сохранением всех стилистических особенностей источника.
 
 
ПРЕДИСЛОВИЕ
 
В биографии митрополита Филиппа окажутся всегда значительные пробелы, по крайней скудости материалов. Никому не дано, к сожалению, воспроизвести всецело эту великую и могучую личность. Его «житие», писанное современным ему Соловецким монахом и Соловецкая летопись — вот единственные документы, которыми может руководиться биограф. К тому же «житие» известно только в рукописи, и не всякому удастся воспользоваться им. Его можно найти в публичных библиотеках, но очень многие требуют для занятия уединения и тишины рабочей комнаты[1]. Мы полагаем, что этот недостаток в материалах и затруднения, ожидающие писателя, который пожелал бы воспользоваться ими, объясняют отчасти, почему никто не приступал так долго к биографии мученика.

Преосвященный викарий Московский Леонид взялся первый за подобный труд, и мы решились предпринять задачу, совершённую уже им, потому что характер Филиппа, по своей многосторонности, шевелит в сердце каждого самые задушевные его струны, и легко поддаётся наблюдению с двух точек зрения столь различных, как точка зрения биографа — духовного лица и биографа светского, хотя и тот и другой преклоняются пред его святостью. Мы решились представить публике наш посильный труд потому также, что личности, подобные Филиппу, жили для пользы всех и принадлежат всем; что самый мелкий литературный деятель имеет право на своё мнение, на свой взгляд; что из различия взглядов и мнений истекает, наконец, истина, и окончательно потому, что как ни скромна деятельность писателя, он может принести хотя малую долю пользы, если трудится добросовестно.

 

Аще ополчится на мя полк,

не убоится сердце мое.

Псалом Давида

I.
11-го февраля 1507 года, сани и повозки московской знати теснились, вероятно, около двора боярина Степана Ивановича «по реклу Колычева», любимца великого князя Василия. Именитые гости подъезжали по обычаю к самой околице, другие выходили из экипажей в нескольких саженях от неё и шли пешком по широкому двору. Все спешили поздравить хозяина. В этот день, в лице новорождённого сына его Феодора, семейство Колычевых приобрело нового члена, русская история — героя, церковь — мученика.

Колычевы одного рода с Романовыми и Шереметевыми. Они были люди именитые, роднились с владетельными князьями[2], отличались в посольствах, на царской службе, на воеводстве. Дед младенца Феодора сложил голову под Нарвой, а Степан Иванович славился своим «ратным духом». Кроме того, и он сам, и жена его были известны всему городу своим благочестием и любовью к нищей братии. Сын их рос в честной и религиозной среде, и они позаботились о том, чтобы дать ему воспитание, соответствующее его роду и духу времени. По выражению его жизнеописателя, они «повелевают его вручити художной хитрости, еже Божественному Писанию... и на избранных и урядных конех соездити почасту».

В этих отраслях знания заключался полный курс наук тогдашней аристократии. Верховая езда, упражнение копьём и мечом и изучение церковных книг считалось крайним пределом образованности. Татарское иго надолго придавило зародыши нашего развития, и скудна была умственная среда древней России. Самое ратное дело, к которому на всякий случай приучали сызмала ребёнка, было не что иное, как случайность. О внешней политике, если наши тогдашние отношения с иностранными державами заслуживают это имя, можно сказать точно то же, а свои домашние дела редко касались общих интересов и требований. Придворные обязанности заключались единственно в исполнении службы при особе государя; с произведениями искусства лишь по временам знакомили нас византийские художники; о науке мы не имели даже отдалённого понятия, и наиболее «богатые» библиотеки состояли из Псалтырей, Чети-Миней и немногих рукописей духовного содержания. Но не бесплодно тяготело над Россией два с половиной столетия иноземное иго. Вынесенные страдания укрепили в народе дух веры и воспитали в нём потребность молитвы. Элемент религиозный, развиваясь постоянно, тогда как все остальные были подавлены, сделался жизненным элементом страны и поглотил почти все другие потребности человеческой природы. Царь, на котором лежали обязанности более сложные и разнообразные, чем на ком бы то ни было из его подданных, проводил часть дня в церкви. Он вставал рано и, одевшись, становился на молитву, после которой дьяк читал ему поучение из сборника «Слов», подневно распределённых на целый год, сообразно с празднованием или с памятованием того или другого святого. По окончании чтения царь слушал заутреню и двухчасовую обедню, среди дня — вечерню, ложась спать, произносил молитвы на сон грядущий... В посты и праздники он присутствовал при всех церковных службах, кроме того, нередко ездил или ходил на более или менее отдалённое богомолье. Царь Алексей Михайлович постом стаивал в церкви по пяти и шести часов сряду, клал иногда по тысяче, в большие праздники по полторы тысячи земных поклонов и не касался скоромных яств по восьми месяцев в году. Также ходили на богомолье, постились и молились бояре и народ.

Но сквозь общее благочестивое настроение проглядывали, однако, стремления, которые иногда могут быть подавлены средой, но редко вымирают в человеке. Наши боярыни, заключённые в теремах, и наши бояре задумывались подчас над былыми судьбами родной страны, и люди зажиточные для удовлетворения своей любознательности давали приют бездомным старикам, держали сказочников и песенников. На вечерних посиделках певалось и сказывалось о том, что одни видели сами, что предание сохранило в памяти других: о житье-бытье отживших поколений, о временах злой Татарщины... Но бледные отголоски минувшего не утоляли жажды знания. Ум сколько-нибудь обширный не находил удовлетворения в старческих рассказах; пылкому воображению было недостаточно одних песен. Иные природы требуют от жизни элемента полного, всецелого, которому можно бы всецело отдаться; для них в древней Руси выбора не было. Одна религия достигла развития, способного поглотить все мечты, все стремления, всю умственную жизнь человека, и натуры страстные, могучие посвящали себя Богу, или погибали.

 

II
 

Феодор Колычев родился с энергическими задатками, требующими развития, с нравственными силами, домогающимися деятельности и простора. Он с малых лет любил уединение, не находил друзей в кругу своих сверстников, не принимал участия в резвых забавах, и искал в беседе со взрослыми ответа на неясные мысли, бродившие в его голове. Его пленяло всё, что выходило из ряда повседневной жизни, что стояло выше общего уровня. Душа его чуждалась окружающего будничного мира и откликалась на все геройские доблести; а они выражались для него лишь в подвигах отшельников и мучеников. И он с умилением читал и перечитывал их жития в немногих книгах, находящихся в родительском доме. Гостеприимство было одною из главных добродетелей наших предков, и с особенным почётом принимались странники и богомольцы, приносившие под кров благословение Божие; все встречали их лаской и приветом. Для них топили баню, где они могли понежить усталые члены, приготовляли пуховые постели, уставляли стол вкусною едой и сладким питьём. Они же, утолив голод и отдохнув, поучали хлебосольных хозяев повестью о своих странствованиях. С неусыпным вниманием слушал эти рассказы молодой Колычев. Особенно любил он повествования о далёких Соловецких островах, лежащих среди бурного льдистого моря. Слышал о них Феодор, по выражению его биографа, «от многих неложных язык» и знал, что люди долго не дерзали ставить на них своего жилья, и что видели их лишь рыбаки, подъезжавшие к ним с сетями. Но, лет около ста назад, вещали странники, приблизился к берегу утлый чёлн, управляемый двумя неустрашимыми гребцами. Один был ещё молод и полон сил, другой сед и дряхл: обоими руководил Дух Божий. Они причалили, и старец — звали его Савватием — водрузил на девственной почве деревянный крест. Потом он остался один среди пустынного острова; ангелы Божии посещали его, приносили ему пищу, а умер он, стоя на молитве. Передавали также странники, что после его кончины опять прибыл на Соловецкие острова Герман, молодой его спутник, с другим юношей, по имени Зосимой, и что поставили они себе убогие хижины около воздвигнутого Савватием креста, посвящая Богу свою светлую юность. Вскоре стали стекаться к ним люди, бежавшие от мирского соблазна, и заложил Зосима на пустынном острове обитель, стоящую и теперь, где почивают нетленные мощи первых отшельников, где иноки живут в посте и молитве, как жили первые христиане, и где витает дух Зосимы и Савватия.

Воспламенялось воображение Феодора при этих рассказах. Сколько раз мечтал он о том, чтобы покинуть царский город, укрыться в эту пустыню, куда не проникала мирская суета, и поклониться земле, хранящей след ангельской стопы. Горячая вера охватывала всё более и более его душу и охраняла его от искушений молодости. Целомудрый, как Иосиф, он не останавливал взора на женской красоте и отказался от брачной жизни. Иная, высшая доля манила его, но не настала ещё минута, которая должна была решить его судьбу.

 

III

 

Скончался великий князь Василий. Феодор Колычев явился ко двору правительницы, и занял место, уготованное ему службой предков. Добрая молва о нём, по словам его биографа, уже дошла до великокняжеского семейства ещё при жизни Василия, и Елена приняла его с почётом, а ребёнок Иоанн привязался к нему «преизлихо».

Правительница любила роскошь и щеголяла при иностранцах пышностью своего двора: много пиров и праздников видел молодой Колычев в продолжение трёхлетней своей службы. Два раза приезжали с приветом ко двору послы Густава Вазы, и долго толковала Москва о блестящем приёме, которого удостоились Шиг-Алея, бывший властитель Казанский, и его жена, явившиеся «холопами» бить челом великой княгине и Иоанну и повидеть их светлые очи. Елена, возвращая им утраченный престол, приняла их с великим торжеством и угостила дарственно. Роскошно были убраны столы, чинно служили стольники и чашники, заморские вина лились в серебряные и золотые кубки, и никогда ещё, говорит летописец, не было такой великолепной трапезы при дворе Московском.

Но блеск великокняжеских палат не мог пленить ума возвышенного, сердца, готового променять все блага мирские на уединение и молитву. Не для придворной среды был создан Феодор. Основываясь на всём складе его характера, мы можем с вероятием полагать, что мягкая и правдивая душа его глубоко возмущалась придворными интригами, жестокостью Елены и наглостью её любимца, хотя не находим на то указаний в его жизнеописании. Разыгралась кровавая драма князя Андрея Старицкого. Когда, доверившись клятвенным обещаниям Телепнёва-Оболенского, он явился в Москву, Елена велела немедленно оковать его и посадить в темницу, а к жене его и сыну приставили стражу. Не был пощажён никто из приверженцев несчастного: их пытали. Иные погибли в муках, другие в заточении. Новогородцы, передавшиеся Андрею, также поплатились за это жизнью. В числе их находились четверо Колычевых: один был брошен в тюрьму, остальных били кнутом, подвергли пытке и повесили на Новогородской дороге.

Наши предки глубоко уважали родственные связи: Феодор не мог мириться с мыслью, что живёт среди людей, обагрённых кровью его близких. Душа его тосковала, и он искал утешения в молитве. Раз стоял он за обедней в каком-то особенном настроении духа, и преклонил голову, когда священник произнёс: «От Матфея Святаго Евангелия чтение». «Никто же, – гласило божественное слово,  – может двема господинома работати: либо одного возлюбит, а другого возненавидит... Не можете Богу работати и мамоне». Давно знакомые слова раздались в сердце Феодора как что-то, доселе невиданное. Ему показалось, что ни к кому иному, а к нему обращалась речь Спасителя: «Не можете Богу работати и мамоне», и Феодор отрёкся от мамона и решил работать Богу.

 

[EVG]

(продолжение)

IV
 

Нелегко было осуществить в тайне задуманное дело. Горе домашних, слёзы матери, увещания отца... Намерение Феодора было твёрдо: но не без сердечной тоски помышлял он об его осуществлении и исполнил его... Приготовив всё к бегству, он улучил удобную минуту, заменил своё богатое платье крестьянским кафтаном, надел лапти и с глазами, полными слёз, переступил в последний раз порог родительского дома. Однако, не покинет он родного города, не сказав прощального слова святому Кремлю и его соборам, где молился, бывши ребёнком. И Феодор идёт в Кремль. Он с рыданием припадает к мощам святителей, просит их заступничества и благословения Божия. «Настави мя на путь Твой, Господи, – молит он, – и пойду во истине Твоей».

Но домашние могут заметить его отсутствие; время дорого: Феодор спешит выйти никем не замеченный из города, и вот уж он выбрался на большую дорогу, и Москва пропадает из его глаз...

Куда же направит он свой путь? К северу, к отдалённым Соловецким островам, куда зовут его уже давно образы Зосимы и Савватия. Путешествие продолжалось около четырёх месяцев по малонаселённому краю. Приходилось идти болотами, дремучими лесами; ночевать под открытым небом. Феодор не раз сбивался с пути, по всей вероятности, терпел голод и многие лишения: но при нём была его вера и молодые силы... Лето сияло во всей своей красоте, путник вдыхал полною грудью живительный воздух лесов и полей, и бодро стремился к желанной цели. Он почувствовал, однако, необходимость отдыха и остановился у Онежского озера. По берегу пестрели деревушки. Феодор нашел приют в одной из них. Крестьянин, по имени Суббота, позвал его под свой кров, и знатный барин, «ни мешца имеяши, ни двою ризу, ни при поясе меди, ни иного чесого иже на потребу», откликнулся с радостью на гостеприимный зов. Феодор оставался у Субботы «немало дней»; но дни отдыха не были проведены в праздности. Он принял на себя должность пастуха, и лишь занималась заря, вооружался посохом и выгонял на пастбище овец хозяина. Вечером он возвращался к семейному ужину, расспрашивал о Соловках, о дороге, туда ведущей. Осень уже настала, следовало воспользоваться последними днями мореплавания. Феодор простился с хозяевами и снова пустился в путь. Дошедши до взморья, он садится на карбас, и волны несут его к обетованной земле. Наконец сбылись надежды стольких лет; цель уже близка, уже привычный глаз гребца различает вдали древесные верхушки. Они подымаются всё выше и выше, они словно бегут навстречу путникам. И возрадовалось сердце Феодора «неизреченною радостию», говорит его биограф.

 

V
 
Соловки состоят из шести сгруппированных островов, лежащих у юго-западных берегов Белого Моря. Суровость климата долго отдаляла от них человека. Каменистая почва не производила ничего, кроме хвойного леса, который захватывал всё более и более пространства, но рос медленно, часто погибал, не достигнув зрелости, и образовались в его чаще глухие, непроходимые болота. Многочисленные озёра прибавляли свою сырость к болотистым испарениям, заражавшим воздух. Море воздвигает вокруг Соловецких островов, в продолжение полугода, словно гранитную крепость, непроходимые льдистые массы.

Но с XV века старцем водружён крест на негостеприимной почве; другим отшельником поставлена на ней обитель. Она уже славилась строгостью жизни своих иноков; богомольцы уже приходили на поклонение к мощам святых Зосимы и Савватия, которого считали её первоначальным основателем. Вышедши на берег, Феодор сотворил свою первую молитву пред стенами монастыря и, поклонившись его святыням, пошёл к игумену. Алексий, так звали его, был добрый, простодушный старец, но строго относился к обязанностям монаха. Он принял ласково пришельца, которого не допустил, однако, до пострижения, а наложил на него разные послушания для приготовления к суровости монашеской жизни. Уже Зосима завёл хозяйство для продовольствия первых иноков обители: уже при нём добывали из моря соль, которую варили и меняли купцам на предметы первой необходимости. С тех пор монастырские средства увеличились, однако ж, они были ещё очень скудны, когда Алексей принял игуменство. Соловецкий летописец упоминает о нём как о домовитом хозяине, который не оставлял в праздности рабочих сил. Феодору минуло тогда тридцать лет. Он рос среди роскоши и неги родительского дома, но доля работника не пугала его. Белые, нежные его руки скоро привыкли владеть орудиями ремесленника, и он с одинаковым усердием молол рожь на мельнице, бросал невод в море, работал заступом на огороде, топором в лесу, или подымал тяжёлые ноши на боярские плечи. Своего имени он не поведал никому, и неизвестный пришлец, покрытый рубищем, ревностный труженик, не принимавший никогда участия в праздных речах грубых товарищей, подвергался не раз оскорбительным словам, даже побоям. Но с чувством тайной радости нёс он тяжкое испытание; он дал обет работать Богу, и работал Ему неусыпно.

Так протекло полтора года. Но когда же Феодор облечётся в ризу, которую носили первые владыки Соловков — Савватий и Зосима? Когда произнесёт он пред нетленными их мощами окончательное отречение от мира? Томительное ожидание мучило его, и он решился обратиться с просьбой к игумену и братии. Раз, когда все иноки собрались около Алексия, явился пред ними Феодор и бросился к их ногам. «Примите меня в среду свою», –  говорил он, и его слёзы молили за него. Игумен и братия были глубоко тронуты. Они не отвергли трогательное прошение, и в назначенный день Феодор Колычев произнёс обет в скромной Соловецкой церкви, сменив рясу послушника монашескою мантией.

Из храма вышел он под именем Филиппа.

 

VI

 

Восприемник его Иона, духовный отец братии, был известен в обители святостью своей жизни и знанием церковных уставов и столпового пения, за что и получил должность уставщика. Алексий отдал ему на обычное послушание Филиппа, который проводил целый день в церкви или на работе: то в кузнице, то в хлебне, а вечером возвращался в тесную келью иеромонаха. Тут молодой отшельник слушал кроткие наставления старца, поседевшего на службе святым угодникам, и когда Иона, утомлённый, наконец, дневными трудами, забывался сном, Филипп становился на молитву, в которой изливал всю свою душу. И сколько раз колокол созывал уже братию во храм, когда новопоставленный инок стоял ещё на коленах пред тёмными ликами святых, хранивших Иону и его убогий кров. Искренняя привязанность скоро соединила ученика и наставника, и часто старик говорил с умилением и тихою радостью о своём молодом друге: «Быть ему настоятелем нашей обители!»

Но тесно Филиппу среди монастырских стен: его манила пустыня. Лишь там, вдали от людей, под необозримым небом, он познает блаженства неземные, и заликует на просторе его душа. Алексий дает ему своё благословение на новый подвиг, и он удаляется в лесную глушь. Боится Филипп своей здоровой молодости, своей несокрушённой силы и изнуряет тело долгим постом. Он забывает мир людской, он живёт одинок среди лесов и озёр, и слышит голос Божий во всех поющих вокруг голосах природы. Но кто проникнет в тайны его горячих порывов, восторженных молений и бессонных ночей?..

Дни, между тем, проходили бессчётно за днями, и он возвратился в покинутую обитель. Престарелый Алексий уже тяготился игуменством. Он ждал Филиппа, в котором надеялся найти усердного и способного помощника. По его повелению пустынник стал заниматься монастырским хозяйством. Старик, чувствуя постепенный упадок сил, мечтал о том, чтобы сдать ему все свои обязанности, но Филипп отвечал на его предложение решительным отказом. Тогда Алексий собрал всех иноков, объявил им, что старость и немощи принуждают его отойти на покой, и спросил, кого желают они видеть на его месте?

– Филиппа, – отвечали все единогласно.

Филипп молчал, но уклоняться долее не мог, и Алексий отправил немедленно к Новгородскому архиепископу Феодосию грамоту, в которой просил его, от имени братии, рукоположить Филиппа во священника и возвести его в сан игумена[3].

Грамоту доставили в Новгород несколько старцев, избранных обителью. Они приняли благословение Феодосия и сказали ему: «Владыка святый, молит тя собор Соловецкия обители, да поставиши нам игумена посланного с нами монаха Филиппа». Феодосий, долго беседовав с избранником, был поражён обширностью его ума. Лучшего начальника в Соловки не мог желать архиепископ. Он рукоположил Филиппа во священника и вручил ему настоятельский жезл.

 

VII

 

В Соловках готовили торжественную встречу новому игумену. Алексий, несмотря на свои недуги, вышел во главе всей братии на пристань, лишь только мелькнул вдали знакомый парус. Филипп вступил во храм при колокольном звоне; по выслушании обычной эктении за «благоверного государя и царя Иоанна Васильевича» и прочтении вслух грамоты архиепископа, Филиппа возвели на игуменское место. Он благословил братию, произнёс речь и велел готовиться к соборной обедне. За обедней он приобщился, и вся братия приняла от него Святые Дары.

Но горько ему было отказаться от избранной прежде жизни, от созерцания и молитвы. Едва силы Алексия восстановились, Филипп упросил его принять опять начальство, а сам вновь удалился в пустыню. Там он пробыл целых полтора года, не взирая на осенние бури и зимние морозы, навещая монастырь лишь для принятия Святых Таин. Бог знает, сколько времени остался бы он ещё в своём уединении, если б умирающий Алексий не послал ему приказания возвратиться. Пустынник покорился. Старец, благословив собравшуюся около него братию, молвил: «Аз в путь отец своих гряду», и испустил дух, почтенный слезами иноков и своего преемника.

 

VIII
 
Новые обязанности пробудили в душе Филиппа ещё не имевшие случая выказаться силы. Добродушный Алексий заботился неусыпно о том, чтобы насколько возможно усовершенствовать хозяйственные средства, которыми существовала обитель со времени его предшественников: Филипп с первой минуты сознал необходимость создать новые средства, и создал их. К обители было приписано несколько волостей, расположенных на морском берегу. Великокняжеские грамоты давно уже утвердили за ней владение над всеми Соловецкими островами и дали ей право торговать беспошлинно известным количеством соли. Но доходы с имений были крайне скудны, а самые острова снабжали 6ратию лишь дровами на топливо и рыбой. Несмотря на всю свою заботливость, Алексий оставил хозяйственные дела в самом грустном состоянии: за десять лет до его кончины монастырь выгорел до основания, и за совершенным почти неимением удобного леса, не успел ещё отстроиться, тогда как число братии постоянно увеличивалось. Всё приходило в упадок, следовало трудиться разом надо всем: Филипп немедленно отправил к царю челобитную, в которой изложил бедственное положение монастыря.

Царь принял милостиво прошение и даровал новые льготы на беспошлинную продажу соли. Но, требуя денежных средств, игумен заботился не о временных доходах обители: он хотел упрочить благосостояние Соловков. Для достижения этой цели было одно лишь средство: Филипп не отступил пред ним. Он бодро начал борьбу с суровостью климата и одолел её. Теперешние Соловки, ласкающие взор путника разнообразием своих живописных видов – создание Филиппа. Он призвал братию к упорному труду. Испуганная лесная птица увидала впервые густые толпы иноков в глуши, где никогда человек не тревожил её покоя. Нарушено было вековое безмолвие пустыни; повсюду застучал молот, и загудела пила, падали леса под топором. Филипп сушил озёра, рыл каналы, набрасывал на них плотины, прокладывал дороги, копал пруды, изменял течение ручьёв, сравнивал горы, удобрял местами каменистую почву. Лишь в часы отдыха и молитвы прекращалась горячая деятельность. Присутствие игумена, одобрительное его слово подкрепляли силы братии и поддерживали бодрость её духа. Под его надзором работали сотни рук, и всё преобразилось, всё освободилось от хаоса, и заговорила многими голосами жизнь на мёртвых островах. В настоящее время их холмы покрыты берёзовыми рощами и стройными мачтовыми лесами, испещрёнными тропинками. Там гуляют олени, многочисленные стада пасутся на тучных лугах, шумно ходят под напором волны громадные колёса «Филипповой мельницы», и не верится теперешним инокам, что этот благословенный клочок земли страшил когда-то воображение своею суровостью и непроницаемою глушью.

Этим не ограничилась деятельность игумена: пустив стада на пастбища и лапландских оленей в леса, он умножил число соляных варниц и огородов, и приступил к разработке железной руды. Прочные, массивные здания быстро возвышаются одно за другим; в чаще лесов строят для отшельников скит с кельями и службами; здесь ставят обширный скотный двор, там двух– и трёхэтажные корпуса для братских помещений, завод для выделки оленьих кож, дальше устраивают гавань, а морской берег уже окован каменною пристанью, и для безопасности судов залив усеян насыпями, с высокими крестами вместо маяков.

Между тем, всё уже готовится для сооружения храма. Но не хочется игумену тратить без необходимости монастырской казны, и он ставит свой собственный кирпичный завод. Всё кипит под руками Филиппа; однако он бережёт рабочие силы: машины, волы и лошади заменяют, по возможности, людей. «На сушило рожь[4]носили многие братия, а Филипп игумен нарядил телегу», – повествует с наивным удивлением соловецкий летописец, – «сама насыпается, да и привезетца, да и сама и высеплет рожь на сушило». «Да Филипп игумен доспел севальню», – продолжает он, – «дисетью решеты один старец сеет, да при Филиппе ж доспели решето, само сеет и насыпает и отруби и муку разводит розно, да и крупу само ж сеет и насылает и разводит розно крупу и высейки».

Много страниц посвятил добродушный летописец имени Филиппа игумена, и громко звучит до сих пор это имя в Соловках. Везде появились следы заботливости хозяина: на кухне, на хлебне, на трапезе. Он требовал соблюдения постов, предписанных церковью, но желал, чтоб иноки, живущие в постоянном труде, подкрепляли свои силы здоровою и сытною пищей. Он входил в малейшие подробности вседневной жизни монаха: обувь, одежда – всё было усовершенствовано и подчинено известным правилам. Наконец, в монастыре была устроена больница.

И все росли Соловецкие богатства....

Дошла до царя Ивана Васильевича молва о подвигах игумена Филиппа, того Феодора Колычева, которого он любил «преизлихо», бывши ещё ребёнком, и пожелал царь быть вкладчиком храма, заложенного рукой его любимца. Иван Васильевич прислал ему колокола, богатую утварь, золотые кресты, драгоценные ткани, и грамоту за грамотой на новые льготы и на владение новыми землями. Не узнавали Соловков иноки, поседевшие на их берегах, а престарелый Иона, любуясь на своего ученика, вспоминал, как предрекал ему главенство над обителью.

Филиппа ставало на всё: он заботился об участи крестьян, приписанных к монастырю, ввёл у них выборное управление, приучал их к труду и порядку, принял меры для уничтожения пьянства, ограждал их от злоупотреблений, назначил им добросовестных начальников, на которых возложил строгую ответственность, и свободно допускал к себе недовольных и челобитчиков. Всё процветало в монастыре и его волостях, неимущие пользовались обильно его богатством. Обитель принимала странников и сирых, угощала их, оделяла милостыней. Гостеприимны Савватий и Зосима: они делятся со всеми своею хлеб-солью.

 

IX
 
Когда молодой Колычев покинул семейный кров, долго отыскивали его родители по городу и по окрестностям. Наконец, они убедились, что он погиб, и оплакивали его, как умершего. Вот всё, что говорить на этот счёт его биограф. Однако, можно полагать, что отношения Феодора к своим не были прерваны совершенно. Неизвестно когда именно поведал он своё имя Соловецкой братии, но держать его в тайне после своего избрания в настоятели не было надобности, и с этой минуты не существовало для него причины скрываться от родителей. Ужели мог отшельник думать без сердечной тоски о слезах и страдании отца и матери? И как допустить, чтоб он не воспользовался возможностью утешить их известием о себе? Его характер не позволяет такого предположения. Наконец, Колычевы были люди не тёмные, сам Феодор занимал должность при дворе, так что весь город был занят таинственным его исчезновением. Когда же царь получил челобитную от нового игумена Соловецкой братии, нет сомнения, что Москва заговорила опять об этом Феодоре, которого считала так долго умершим, и что родители его вошли бы в сношения с дорогим и горько оплаканным сыном, если б он сам не обратился уже к ним. Можно заключить, что отношения его к семейству восстановились с того времени, когда он стал игуменом, если не раньше.

Два года после его назначения[5]царь Иван вызвал его к себе для совещаний о своём Судебнике... И вот Филипп опять в Москве... Не знаем, что шевельнулось в его душе, когда он увидал родимый город, когда вошёл под кров, который покинул тринадцать лет тому назад странником и нищим; не знаем, как выразилась его радость при встрече с отцом и матерью, как он принял их благословение и, в свою очередь, благословил их пастырским крестом; как, наконец, домашние собрались вокруг него слушать повесть о его прибытии на дикие Соловецкие острова. Вообще мы не находим в его жизнеописании подробностей о его пребывании в Москве. Известно только, что царь принял его с лаской и почётом, угощал в том самом дворце, где играл ребёнком на его коленах и пожертвовал ему два богатые покрова для мощей Соловецких угодников. Не знаем также, когда именно лишился Филипп родителей, но лишь в 1561 году внёс он в заупокойный монастырский помянник имена своего отца, брата и матери: вероятно, они недолго пережили друг друга, и так как известия доходили нечасто из Москвы до Соловков, не мудрено, что Филипп узнал разом о кончине всех троих. Мать его постриглась и скончалась в одной из московских обителей, где и похоронена.

 

[EVG]

(продолжение)

X
 
Богатое наследие, полученное от родителей, Филипп употребил на давно уже задуманные преобразования. Он любил Соловки, как свойственно человеку любить своё создание. Эти острова, о которых он мечтал ещё отроком, их благосостояние, малейшая подробность, до них касавшаяся, сделались единственною целью его жизни. Он приказал дополнить монастырскую летопись и с особенною заботливостью восстановил давно забытую церковь, которой имя нераздельно с преданиями обители. Летописец повествует, что преподобный Савватий, живший один посреди лесов и болот Соловецких, почувствовал приближение смерти и пожелал приобщиться Святых Таин. Сев на лодку, после двухдневного плавания причалил он к берегу. Тут он принял Святые Дары и скончался. Его похоронили у церкви Св. Троицы. Зосима же, когда основал свой монастырь, перенёс в него останки Савватия, а убогая Троицкая церковь, к коей не было приписано ни земли, ни прихода, осталась в запустении. В продолжение целых сорока лет не раздавалось в ней молитвы; заросли ведшие к ней тропинки. Она стояла в монастырских владениях: Филипп возобновил её. Он же отыскал Псалтирь и служебные ризы Зосимы и все богатства, которыми обладал старец Савватий в своей пустыне: каменный крест и икону Божией Матери. Эта святыня хранится до сих пор в обители. Филипп сам вычинил найденные им ризы и любил их надевать в праздничную службу.

В продолжение восемнадцатилетнего его игуменства не прекращались работы в Соловках. Завершив одну, приступали к другой. Воздвигнут каменный храм Успения Божией Матери. Над ним работали целых пять лет зодчие, выписанные из Новгорода и «красну воздвиже церьковь»: 82 сажени в окружности, с погребами, просвирнею и хлебною под сводами. Игумен, облечённый в ризы преподобного Зосимы, освятил в самый день Успения церковь, обогащённую царскими вкладами; братия любовалась её великолепием, а неутомимый Филипп мечтал уже о закладке другого собора.

– Отче, – говорили удивлённые иноки, – наша казна оскудела.

– Бог поможет, – отвечал Филипп, и в следующем же году заложил на 170 квадратных саженях Преображенский собор. Его поддерживают два массивные столба. Ко главному алтарю примыкает придел во имя Зосимы и Савватия, где и почивают теперь их мощи. Сооружение храма продолжалось восемь лет, под неусыпным наблюдением Филиппа, который разделял не раз труды каменщиков и плотников. Он следил с нетерпением и любовью за успехами работы. Не думалось ему, чтоб он мог живой или мёртвый расстаться с Соловецкою пустыней, которой отдал всю свою жизнь, и которую призвал к жизни, и он назначил место своего погребения под папертью недостроенной ещё церкви. Здесь он похоронил со скорбью возлюбленного своего наставника Иону; Филипп пожелал лечь около него и вырыл собственными руками для себя могилу...

Работы подходили к концу; игумен уже приготовил церковные книги и богатую утварь. «Иконами же украси и книгами», – говорит его биограф, – «яко невесту ризами, поволоками драгими, и подсвечниками златокованными, и кадилами». Но не суждено было ему видеть завершения своего дела: царь Иван Васильевич вызвал его в царствующий град, «духовного ради совета».

С тех пор, как Филипп был избран игуменом, он ездил уже два раза в Москву, однако известие о царской грамоте болезненно поразило иноков. Смутное ли предчувствие волновало их души? Почему было им так горько расставаться теперь с Филиппом? Смутилось грустью и его сердце, но он старался преодолеть себя и поддержать бодрость братии. Он уговаривал всех уповать на Бога и доверить себя молитвам Соловецких угодников, дал свои наставления, просил не забывать монастырских правил. В день, назначенный для отъезда, он отслужил обедню, и все иноки приобщились вместе с ним, как члены одной семьи; потом сели за общую трапезу. По окончании обеда все пошли к пристани. Там игумен благословил плакавшую братию, и покинул берег. Раздалось печальное прости... Прости мирная обитель, прости чудный дом Зосимы и Савватия! Тридцать лет тому назад стремился к тебе, в порыве неудержимого восторга, молодой Феодор, и с последнею молитвой, с последним благословением покидает тебя на веки старец Филипп.

XI.

Царю Ивану Васильевичу было тогда тридцать шесть лет, но злоба и оргии состарили его преждевременно и исказили правильные черты его лица. Он смотрел свирепо и мрачно; на голове его и бороде вылезли почти все волосы; беспокойный взгляд блуждал из стороны в сторону. Природная жестокость, унаследованная от матери, и лишь на время подавленная влиянием Сильвестра, дошла, наконец, до размеров несовместных со здравым умом. Облечённый в монашескую рясу, опьяневший от пролитой крови, от разврата и вина, обезумевший от страха ада, он клал земные поклоны до истощения сил, до синяков на лбу, плакал, каялся в своих грехах — а, выходя из церкви, сгонял на площадь палачей и жертвы, и дико хохотал при виде чудовищных казней. Земщина, выданная на разграбление и поругание опричнины, которая свирепствовала в Москве и её окрестностях, походила на край, опустошённый неприятелем. Крестьяне, завидя издали всадников с мётлами и пёсьими мордами[6], покидали свои сёла. Опричники, при криках: «Гайда! Гайда!» преследовали их, мучили, убивали, жгли их дома. Женщины лишали себя жизни, чтобы не попасть в руки злодеев... Люди именитые погибали в пытках. Везде царствовал тупой ужас; молчали оцепеневшие от страха бояре, молчал народ. Замолкла, наконец, и церковь.

Она сохраняла издревле обычай печаловаться об опальных, не забывала их в своих молитвах, била за них челом князьям; но и её голос был теперь подавлен. Иоанн в выражении сострадания к его жертвам видел оскорбление своей власти. В грамоте, где он излагал причины своего неудовольствия на всё и на всех, он упоминал, между прочим, и о том, что духовные лица заступаются за виновных – стало быть, стоят с ними заодно. С этой минуты всё умолкло, кроме голоса самого царя, его опричников и палачей. После кончины митрополита Макария, Афанасий занял святительский престол, но испуганный порядком вещей, скоро удалился на покой в Чудов. Тогда был вызван в Москву архиепископ Казанский, благочестивый старец Герман. Немедленно после своего приезда он представился Иоанну и завёл с ним беседу о христианском покаянии. Царь почуял упрёк в его речах, возненавидел Германа и приказал изгнать его из столицы. Однако митрополичий престол не мог оставаться праздным, и Иоанн изъявил желание отдать его Соловецкому игумену. Духовенство и бояре поддержали этот выбор, надеясь найти сильную опору в Филиппе.

И Филипп был вызван в Москву.

 

XII

 

Много различных струн звучало в горячей душе Филиппа. Родись он в Средние Века, на отдалённом Западе, он поднял бы ополчение на неверных, был бы оратором или вождём народным; родись он в первые времена христианства, он боролся бы против языческого мира, пока не водрузил, как неустрашимый боец Павел, знамени новой веры на одряхлевшей почве. Игуменский жезл пробудил в душе отшельника гений деятеля, а столкновение с Иоанном – дух героя и твёрдость мученика.

Когда он приехал в Москву, царь принял его с обычною благосклонностью и объявил, что желает облечь его в первосвятительский сан. Сжалось сердце Филиппа: он вспомнил о Соловках, о братии, о своей обители.

– Оставь меня в моей пустыне, царь, – молил он, – самого Бога ради, оставь.

И заплакал старец.

Но Иоанн настаивал; он поручил боярам и духовным лицам уговаривать Филиппа, а Филипп стал упрекать епископов в том, что они смотрели молча на беззакония Иоанна.

– Пускай молчат бояре, – говорил он, – они связаны житейскими выгодами, а нам подобает служить истине,  хотя бы пришлось души наши положить за паству.

На их увещания он сказал, наконец: «Если и приму митрополию, то на условии, чтобы царь уничтожил опричнину».

Эти слова пришлись не по сердцу Иоанну, но Филипп не убоялся, и при свидании сказал ему, не обинуясь:

– Повинуюсь твоей воле, но отставь опричнину; а не отставишь, нельзя мне быть митрополитом. Твое дело не богоугодное. Сам Господь сказал: «Аще царство разделится, запустеет»; на такое дело нет и не будет тебе нашего благословения.

– Отче, – отозвался Иоанн, – воссташа на мя мнози, мои же хотят меня поглотить.

– Никто не замышляет против твоей державы, – отвечал Филипп, – мы все приняли от наших отцов заповедь чтить царя; показывай нам пример добрыми делами, а грех влечёт тебя в геенну огненную. Хоть и посвятят меня, я всё-таки не останусь на митрополии, или соедини всю землю воедино, как прежде было.

Царь, надеявшийся видеть на святительском престоле угодника своим страстям, понял, что ошибся в расчёте, что Филипп не смолчит пред ним, не уступит ему дороги, не склонит геройской головы пред его неправдой, но отступать не хотел. Сопротивление раздражило его упрямство: он злился на игумена, на епископов, на бояр, и захотел поставить на своём во что бы то ни стало. Окружённый орудиями пытки, виселицами и палачами, он робел однако при мысли, что его грубая сила придёт в столкновение с духовною силой Филиппа; он чуял в нём неотразимого бойца и, решив, что игумен будет митрополитом, царь Иван Васильевич, царь Грозный, принял все меры для ограждения своей независимости от посягательства этого монаха, которого мог уничтожить единым словом, единым взглядом. Надо было связать Филиппа письменным обещанием. По приказанию государя, бояре и духовные лица, запуганные угрозами, приступили к игумену с новыми мольбами. Они просили его именем самого Бога принять митрополию, но подписать наперёд грамоту с обязательством не вступаться в «царский домовый обиход» и не покидать, ни в каком случае, святительского престола.

Неизвестно, на какие доводы сдался Филипп: может быть, самая опасность предлагаемого ему положения отклонила его от отказа, который походил бы на робость; может быть, Иоанн дал ему обещание изменить свой образ жизни. По крайней мере, верно то, что в первое время после поставления Филиппа прекратились пытки и казни; по выражению Карамзина, «чудовище вздремало». Как бы то ни было, Филипп согласился принять митрополию. Он приложил руку к грамоте, скреплённой подписью пяти духовных лиц, и в «царский домовый обиход не вступался»: но чувствовал, точно также как Иоанн, что борьба неминуема, и приготовился к борьбе.

 

XIII

 

Филипп был посвящён в Успенском соборе 25-го июля 1566. Народ толпился на площади, а знать во храме, где присутствовал также царь со всем своим семейством. По окончании литургии он приветствовал нового митрополита речью и вручил ему архипастырский посох. Торжественность церемонии, вид гробницы Петра митрополита – всё вдохновляло Филиппа. Он обратился к Иоанну «богоносен весь», по выражению биографа, и произнёс в свою очередь:

«Царю благочестивый, великих благ сподоблен ты от Бога, но ты должен и воздать Ему с лихвой... Воздай же Благодетелю долг благохваления, памятуя, что и долг Он приемлет как дар, и за возвращенный долг воздает новыми дарами безмерно. Облекись духом кротости, приклони свой слух к нищим, страждущим, и уши Господни будут к молитвам твоим, ибо подобает и нам помиловати клеврет своих, если желаем обрести себе помилование у Господа. Многоочитый царский ум, как всегда бодрствующий кормчий, наблюдает пути закона и истины. Отвращайся, о государь, льстивых словес ласкателей: они – как враны хищные; но сии лишь телесные исклевывают очи, а те душевные ослепляют мысли и заслоняют собою свет благотворной истины, хвалят хулы достойное, порицают достохвальное. Да не возмогут же укрыться от тебя их коварства и козни. Доброчестие паче всего украшает венцы царей; и богатство отходит, и держава мимо грядет, и слава земная преходит, но слава жизни праведной одна с веками веков продолжает бытие!.. Отвергай славу человекоугодников, но принимай с любовью совет правдивый. Наказывай льстецов, карай злодеев, смиряй, побеждай врагов оружием; но памятуй, что для монарха славнее всех побед те, которые приобретает он над сердцами подданных любовью безоружною! Ещё же, да стоит твердо и непоколебимо святая православная вера, да сокрушатся ереси, да процветает учение святых апостолов и предания божественных отцов, и тем да соделаешься ты истинным Божиим слугой, о государь, царь православный!»

Иоанн был в хорошем расположении духа: он милостиво выслушал речь, пригласил митрополита во дворец и угостил его роскошным обедом.

 

[EVG]

(окончание)

XIV
 

Не видать из жизнеописания Филиппа, в каких отношениях находился он с родственниками, которых нашёл в Москве; знаем только, что он особенно любил Венедикта, сына умершего брата своего Бориса. Но ни эта привязанность, ни обширная деятельность не могли утешить изгнанника: он тосковал о покинутой обители, как о покинутой родине, и старался окружить себя живыми воспоминаниями о ней. На дворе митрополичьем выстроил он во имя Соловецких угодников церковь, где любил молиться в минуты душевной тоски. С какою радостью встретил он иеромонаха Спиридона, присланного от братии объявить царю и митрополиту, что храм Преображения освящён и принял под свои своды мощи Зосимы и Савватия! Он не переставал заботиться о своей пустыне и распоряжался даже работами, которые не успел окончить при себе.

Москва отдыхала недолго: «вздремнувшее чудовище» проснулось и потребовало опять крови. Настала та эпоха, которую Карамзин называет третьею эпохой убийств. Вряд ли кто прочтёт, не содрогнувшись, подробности пыток и казней, которыми потешался Иоанн. Много жертв пало от его руки. Целые боярские семейства погибали в муках; опричники, вооружённые ножами и секирами, бегали по городу и убивали встречных; на улицах и на площадях валялись трупы, которых никто не смел погребать; испуганные горожане не решались выходить из домов. Филипп пытался было усовестить Иоанна, но Иоанн видел уже в нём орудие боярской крамолы, уже ненавидел и избегал его. Он переехал из Кремля во дворец, который выстроил себе у Ризположенских ворот, и окружил себя исключительно опричниками. Кончилось тем, что царь и митрополит встречались лишь в церкви. Филипп не пропускал случая карать всенародно Иоанна своим неподкупным словом:

– Лишь тот властелин, о, царь, – говорил он, – кто сам собою обладает, кто не работает страстям, у кого державствует ум... Тебе дан скипетр земной силы, дабы научились человеки правду хранить... Никогда при твоих праотцах не бывало того, что ты творишь...

– Что тебе, чернецу, до наших царских советов, – отозвался Иоанн.

– То правда, что я чернец, – отвечал святитель, – но я пастырь Церкви Христовой и за едино с тобою должен иметь попечение о благочестии и мире всего православного христианства.

– Едино, отче честный, говорю тебе,  молчи! – молвил озлобленный Иоанн.

– Наше молчание, – продолжал Филипп, – налагает грех на твою душу и наносит всенародную смерть. Если дерзаешь попирать законы, твори, что хочешь, для меня же настало время подвига и не подобает мне ослабевать.

Но всё было напрасно; казни следовали за казнями; кто погибал в волнах, кто от меча, кто от огня. Каждый день приносил новые напасти, и никто не ждал спасения. Москвичи бежали толпой к митрополиту, в котором видели свою единственную защиту. Стоны и рыдания раздавались с утра до ночи в его палатах. Душевная скорбь не сокрушила могучего сердца Филиппа: он знал, что «настало время его подвига», что не минует его месть Иоанна, и шёл с каким-то упоением навстречу близкой смерти. Он один поддерживал в народе веру и бодрость духа, обещая, что до последней минуты не умолкнет его голос.

– Не скорбите, о, чада! – говорил он. – Уж и секира у корня лежит; не земные блага обещает нам Господь, а небесные. Я же радуюсь, что приму страдания за вас. Вы – мой ответ пред Богом, и вы – венец мой от Бога.

И вдохновенная его речь, и величественный вид успокаивали плачущую толпу.

 

XV

 

Воскресенье. Народ теснился в Успенском соборе, где служил митрополит. Вдруг заколыхалась толпа, ряды её сдвинулись и очистили широкое пространство между входом и святительским местом, на котором стоял Филипп уже в полном облачении: в дверях показался царь Иван, а за ним толпа вооружённых опричников, в высоких халдейских шлыках и чёрных рясах, надетых на цветные кафтаны. Между тем, как народ глядел с удивлением на соблазнительный наряд пришельцев, царь подошёл к Филиппу, чтоб принять его благословение. Но митрополит, не взглянув на него, остановил неподвижный взор на иконе Спасителя. Три раза Иоанн преклонял напрасно голову и протягивал руку. В соборе воцарилось безмолвие: все ожидали, притаив дыхание, неминуемой грозы. Наконец, один из опричников обратился к Филиппу:

– Владыко святый, – молвил он, – благочестивый государь царь Иван Васильевич требует твоего благословения.

Филипп обратился к Иоанну и посмотрел на него пристально.

– Побойся Бога, – начал он, – постыдись своей багряницы! Кому поревновал ты, исказив благолепие твоего лица? Что ты творишь? С тех пор, как светит солнце на небе, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали собственную державу; у всех народов есть правда и закон, а у нас их нет. Мы приносим Господу бескровную жертву, а за алтарём льётся невинная кровь христианская.

– Филипп, – крикнул Иоанн, и жезл его застучал о чугунные плиты храма, – Филипп! Или смеешь ты противиться нашей державе? Увидим, велика ли твоя крепость!

– Не устрашат меня мучения, – сказал твёрдым голосом святитель, – я пришлец и пересельник на земле, я подвизаюсь за истину, и хотя бы мне пришлось лишиться сана и лютые страдания претерпеть, не смирюсь пред тобою!

Народ внимал молча словам пастыря; взбешённый Иоанн бросился к дверям; его ватага последовала за ним, а в Успенском соборе продолжалось богослужение.

 

XVI

 

При великом князе Василии Васильевиче, стояла в Благовещенском соборе икона Божией Матери, вывезенная по неизвестному случаю из Смоленска. Смоляне просили Василия возвратить их городу принадлежащую ему святыню. Василий созвал своих бояр и митрополита, и решили общим советом отослать икону в Смоленск, но приказано было предварительно снять с неё список, который поставили в Благовещенский собор на место подлинника. Великий князь с боярами, с московскими жителями и с крестным ходом провожал Смоленскую икону из Кремля до того места, где был воздвигнут впоследствии монастырь на Девичьем Поле. Там остановились, отслужили соборный молебен и отпустили икону. Более полустолетия прошло с тех пор: великий князь Василий Иванович праздновал взятие Смоленска. В честь одержанной победы он соорудил монастырь, который посвятил имени Божией Матери, и в память того дня, когда его дед во главе московских жителей поклонился в последний раз Смоленской иконе, учредил крестный ход из Кремлёвских соборов в обитель[7].

Два года после поставления Филиппа, в день крестного хода, Москвичи длинною вереницей проводили, по обычаю, чрез широкое поле кресты и хоругви и отслушали обедню в Девичьем монастыре. По окончании службы митрополит обошёл, при колокольном звоне, стены обители. У святых ворот пред чтением Евангелия он обернулся к толпе со словами:   «Мир всем», и остановился: в нескольких шагах от себя он увидел посреди царских дружинников человека с тафьей на голове: татарский наряд, ненавистный народу, поразил Филиппа:

– Царь, – сказал он, возвышая голос, – по нашему христианскому закону слушают с непокрытою головой Евангелие. Откуда же взялся у нас обычай агарянский? Давно ли покрывают голову при евангельском чтении?

– Кто покрыл голову? – спросил Иоанн.

– Один из твоих царских советников, – отвечал Филипп, – взгляни!

Опричник успел уже сорвать с головы и спрятать тафью. Иоанн обратился к толпе и потребовал, чтоб ему указали виновного. Никто не посмел обличить царского любимца. Опричники ненавидели митрополита и обрадовались возможности повредить ему.

– Он не истину молвил, царь! Он обмануть тебя хотел! Он ругается твоей державе! –  крикнуло разом несколько голосов.

И между тем, как лживые и бранные слова раздавались около него, Филипп продолжал божественное служение и пел торжественным голосом: «Аще ополчится на мя  полк, не убоится сердце мое»[8].

 

XVII

 

Иоанн положил во что бы то ни стало погубить Филиппа, но казнить его, как многих из своих жертв, без видимого даже предлога, он не решался, потому что народ смотрел на митрополита, как на святого, и царь боялся возмущения. Необходимо было взвести на Филиппа какое-нибудь обвинение. Дело представляло много затруднений в городе, где митрополит был известен своим благочестием и строгостью своей жизни. Иоанн придумал отправить в Соловки его недругов в надежде, что там легче будет найти лжесвидетелей. Суздальcкий епископ Пафнутий, архимандрит Феодосий и князь Василий Темкин выехали с этою целью из Москвы. Они прибыли с военным конвоем в Соловки, где всё жило и дышало именем Филиппа, и приступили к делу. Вся братия стояла за бывшего своего игумена. Однако возвратиться без свидетельства против него было немыслимо: царь ждал доносов. Пафнутий переговорил с настоятелем Паисием и подкупил его совесть обещанием епископского сана. Несколько иноков соблазнились его примером, и послы, «сплетши совет неправеден и грешен», по выражению биографа, вернулись в Москву со лжесвидетелями и со списком показаний.

С немалою радостью принял их Иоанн; он успел, со своей стороны, добыть несколько наветов, и приказал немедленно боярам и епископам собраться в Успенский храм для суда над митрополитом.

Наступил назначенный день[9]. Царь и его сподвижники прибыли в собор. Подсудимый, облечённый в святительские ризы, был приведён и поставлен пред ними. Из обвинителей не было ни одного налицо. Когда доносы были прочтены вслух, Филипп, не проговорив ни слова в свое оправдание, обратился к Иоанну:

– Государь, – молвил он, – или ты думаешь, что я боюсь тебя и боюсь смерти за правое дело? Мне за шестьдесят лет: я жил честно и беспорочно, так хочу и душу мою предать Богу, Судии твоему и моему. Лучше мне принять мучения и смерть, нежели быть митрополитом при таких мучительствах и таких беззакониях. Творю тебе угодное: вот мой жезл, клобук, мантия, я больше не митрополит.

Он сложил с себя знаки своего святительства, потом обратился к стоявшему тут духовенству:

– А вам, духовные отцы, оставляю наказ: пасите стадо ваше, помните, что вы отвечаете за него пред Богом. Я же предаю душу свою и себя в руки Господа.

При этих словах он повернулся к дверям, чтоб уйти. Твёрдость его взбесила Иоанна:

– Ты хитро хочешь избежать суда, – крикнул он, – не тебе судить самого себя, дожидайся суда других и осуждения. Надевай снова одежду:             ты будешь служить обедню в Михайлов день.

Филипп возвратился, молча надел свою одежду и взял жезл.

В числе духовных лиц, призванных на суд, иные были преданы святителю и не стали в ряды его обвинителей, однако не посмели возвысить голоса на его защиту. Мучимые совестью, они пришли к нему каяться в своей слабости. Он отпустил их с прощением и благословением. Явился к нему также со слезами покаяния соборный чтец, которого подучили дать ложное свидетельство.

– Да простит тебе Христос, – сказал ему митрополит, – прости и ты грешникам, что научали тебя злу.

В день архангела Михаила Филипп вошёл в Успенский собор и облачился. Вдруг явился Басманов с толпой вооружённых  опричников. Он держал свиток в руке и сказал Филиппу:

– Ты не достоин святительского сана.

Потом он велел прочесть вслух заранее составленный приговор. По окончании чтения опричники бросились на старца, сорвали с него святительские одежды и облекли его в изорванную монашескую рясу. Филипп не сопротивлялся, лишь сказал народу, поражённому ужасом:

– О, чада! Скорбно мне расставаться с вами, но радуюсь, что терплю Церкви ради: настало время её вдовства, и пастыри, как наёмники, низвержены будут.

Но опричники старались заглушить его голос; они вытолкали его с ругательством из храма, посадили на дровни и повезли чрез Красную Площадь в Богоявленский монастырь[10]. Во время пути они продолжали издеваться над ним и били его своими мётлами. Народ провожал с рыданиями печальный поезд, который медленно подвигался в толпе. Филипп был ясен и спокоен; он осенял крестным знамением преклонённые со всех сторон головы и повторял: «Молитесь».

Его сдали настоятелю монастыря и заперли за ним ворота обители.

 

XVIII

 

На другой день его привезли, с такими же ругательствами, на двор митрополичий, слушать окончательный приговор в присутствия царя и епископов. Тут он увидал бывшего ученика своего Паисия, который повторил при нём ряд вымышленных обвинений.

– Да будет благодать Божия на устах твоих, чадо, – сказал ему митрополит. – Что сеет человек, то и пожнёт; не моё это слово, а Господне.

Его обвиняли во многих преступлениях, между прочим, в волшебстве. Выслушав молча приговор, он сказал Иоанну:

– Государь, перестань творить богопротивные дела. Вспомни прежде бывших царей: которые творили добро – и по смерти славятся, а которые злом царство держали, над теми и ныне тяготят проклятия. Смерть не побоится твоего сана; опомнись до её призыва.

Иоанн приказал забить ему ноги в деревянные колодки, руки в железные кандалы. Из митрополии его отвезли в монастырь Николая Старого и заперли в подвал.

Но месть Иоанна ещё не была удовлетворена: он придумал подвергнуть его новому истязанию и казнил нескольких его родственников, между прочим, племянника его, Венедикта. Голову несчастного, по приказанию царя, принесли узнику и сказали ему:

– Вот голова любимого твоего сродника, не помогли ему твои чары.

Филипп поднялся со своего места, нежно поцеловал и благословил голову юноши, потом положил её пред собой и, сотворив земный поклон, примолвил: «Блажени яже избра и прият Господь: память их от рода в род».

В его твёрдости Иоанн видел поругание своей власти и с досадой, доходившею до бешенства, сознавал своё бессилие пред ним. Филипп был брошен в темницу, был окован, спал на соломе, томился голодом; однако Иоанн чувствовал, что Филипп не побеждён. Тогда как всё замирало от страха вокруг грозного царя, этот монах не дрогнул пред его гневом, сказал ему в глаза, что не смирится пред ним, и не смирился. Иоанн Васильевич чувствовал себя униженным; немощная злоба росла с каждым днём в его сердце, а покончить с митрополитом он не смел. С утра до ночи народ толпился около темницы заключённого, говорил о нём со слезами, рассказывал чудеса, которые он творил в заточении властью своего слова. Опричники прославляли милосердие царя, народ прославлял святость его жертвы. Сила была на стороне Филиппа, и жутко приходилось Иоанну от своего узника. Положение становилось с каждым днём затруднительнее.

Царь решил, что безопаснее удалить митрополита из Москвы.

 

XIX

 

Холодным декабрьским днём в Тверской Отроч монастырь прибыл под надзором царского пристава старец. Он дрожал от стужи под плохою одеждой, исхудал от голода, от утомительного пути и грубого обхождения своего сторожа. Этот старец был Филипп.

Подробности о его пребывании в Твери не сохранились, но известно, что он был любим и уважаем братией, что он молился и ждал смерти, подобно древним мученикам, певшим гимны в ожидании костра. Прошел целый год с тех пор, как Филипп был сослан в Тверскую обитель, и ничто не изменилось в его жизни. Рождественским постом он говел; приобщившись, он был особенно светел и ясен, по словам его биографа, и говорил инокам: «Отшествие моё близко; настал час совершения моего подвига».

В это время царь Иоанн Васильевич, двинувшись на Новгород, остановился недалеко от Твери. Он не мирился с мыслью, что Филипп ещё жив, и отправил Малюту Скуратова в Отроч монастырь. Явившись к настоятелю, Малюта сказал ему, что прислан от царя, который желает, чтобы митрополит благословил его поход. Затем он потребовал, чтоб ему указали келью узника, и вошёл в неё один. Через несколько минут он возвратился ко братии, сделал строгий выговор настоятелю за мнимое небрежение, в котором был оставлен ссыльный, и тут же объявил, что Филипп умер, что он, без сомнения, задохся от нестерпимого жара в своей келье. Все были поражены ужасом и слушали молча. Палач, не дав никому времени опомниться, приказал инокам взять заступы и следовать за ним. У алтарной стены соборной церкви Святой Троицы была вырыта, по его приказанию, глубокая яма. В неё опустили не охладевшее ещё тело мученика. Малюта не отходил, пока могила не была засыпана. Он торопился скрыть следы насильственной смерти, и не сказано в летописи, чтобы был совершён над Филиппом обряд погребения.

 

XX

 

Протекло около столетия.

Рано загудели московские колокола 9-го июля 1652 года. Жители города были на ногах и спешили покинуть свои домы. Из Кремлёвских ворот выходил крестный ход, за ним шёл в становом золотом кафтане и царском венце царь Алексей Михайлович, окружённый двором. Все были в блестящих нарядах. Толпы народа занимали пространство, отделяющее Кремль от нынешней Крестовской заставы. Москва ожидала в этот день давно желанную святыню: мощи Митрополита Филиппа.

Святитель возвращался после долгой ссылки в свою паству. Он уже двадцать два года покоился в Отроч монастыре, когда Соловецкий игумен Иаков явился в Москву именем всей братии бить челом царю Феодору Иоанновичу и просить его о перенесении останков Филиппа в возлюбленную им обитель. Там его похоронили в могиле, вырытой его руками около могилы Ионы. Но царь Алексей Михайлович хотел видеть его в Москве, в Успенском соборе, где раздавалось праведное слово пастыря «на престоле его преждебывшим». Он отправил в Соловки за его телом митрополита Новгородского и Великолуцкого Никона, тоже соловецкого сподвижника, и уготовил Святителю торжественную встречу под стенами города...

 

Публикацию подготовили М.А. Бирюкова и А.Н. Стрижев


[1] Если бы не обязательность барона Михаила Львовича Боде, который согласился вверить нам список, хранящийся в его библиотеке, нам было бы совершенно невозможно приступить к предпринятому нами труду.

[2]При Димитрии Донском, великий князь Тверской женил своего сына на дочери московского воеводы боярина Феодора Андреевича Кошки, из рода Колычевых.

[3]Соловецкий монастырь принадлежал Новгородской епархии.

[4]Рожь была привозная.

[5]Филипп был избран игуменом в 1548 году.

[6] Опричники носили, как известно, мётлы и собачьи головы, в знак того, что кусаются, как собаки, охраняя царя, и выметают его лиходеев.

[7] 28-го июля. Этот день празднуют до сих пор крестным ходом.
[8]   Псалом 26.

[9]4-го ноября.

[10]На Никольской.

Т. Толычева (Екатерина Новосильцова)

http://www.voskres.ru/podvizhniki/tolicheva4.htm
 

[Александр Васильевич]

Святитель Филипп II (Колычев), митрополит Московский и всея Руси

Дни памяти:

1 ноября - Собор святых Архангельской митрополии
14 июля (переходящая) - Собор Новгородских святых
18 октября - Собор Московских святителей
3 июня - Собор Карельских святых
22 августа - Собор Соловецких святых
14 июля (переходящая) - Собор Тверских святых
16 июля - Перенесение мощей
22 января
1 сентября (переходящая) - Собор Московских святых

Святитель Филипп, митрополит Московский, в миру Феодор, происходил из знатного боярского рода Колычевых, занимавших видное место в Боярской думе при дворе московских государей. Он родился в 1507 году. Его отец, Степан Иванович, "муж просвещенный и исполненный ратного духа", попечительно готовил сына к государственному служению. Благочестивая Варвара, мать Феодора, кончившая свои дни в иночестве с именем Варсонофия, сеяла в душе его семена искренней веры и глубокого благочестия. Юный Феодор Колычев прилежал к Священному Писанию и святоотеческим книгам, на которых зиждилось старинное русское просвещение, совершавшееся в Церкви и в духе Церкви. Великий князь Московский, Василий III Иоаннович, отец Иоанна Грозного, приблизил ко двору молодого Феодора, которого, однако, не манила придворная жизнь. Сознавая ее суетность и греховность, Феодор всё глубже погружался в чтение книг и посещение храмов Божиих. Жизнь в Москве угнетала молодого подвижника, душа его жаждала иноческих подвигов и молитвенного уединения. Искренняя привязанность к нему юного княжича Иоанна, предвещавшая большое будущее на поприще государственного служения, не могла удержать в граде земном взыскующего Града Небесного.

В воскресный день, 5 июня 1537 года, в храме, за Божественной литургией, Феодору особенно запали в душу слова Спасителя: "Никто не может работать двум господам" (Мф.6:24), решившие его дальнейшую судьбу. Усердно помолившись Московским чудотворцам, он, не прощаясь с родными, тайно, в одежде простолюдина покинул Москву и некоторое время укрывался от мира в деревне Хижи близ Онежского озера, добывая пропитание пастушескими трудами. Жажда подвигов привела его в знаменитый Соловецкий монастырь на Белом море. Там он исполнял самые трудные послушания: рубил дрова, копал землю, работал на мельнице. После полутора лет искуса игумен Алексий, по желанию Феодора, постриг его, дав в иночестве имя Филипп и вручив в послушание старцу Ионе Шамину, собеседнику преподобного Александра Свирского († 1533; память 30 августа). Под руководством опытных старцев инок Филипп возрастает духовно, усиливает пост и молитву. Игумен Алексий посылает его на послушание в монастырскую кузницу, где святой Филипп с работой тяжелым молотом сочетает делание непрестанной молитвы. К началу службы в храме он всегда являлся первым и последним выходил из него. Трудился он и в хлебне, где смиренный подвижник был утешен небесным знамением. В обители показывали после образ Богоматери "Хлебенный", чрез который Заступница Небесная явила Свое благоволение смиренному Филиппу-хлебнику. По благословению игумена святой Филипп некоторое время проводит в пустынном уединении, внимая себе и Богу.

В 1546 году в Новгороде Великом архиепископ Феодосий посвятил Филиппа во игумена Соловецкой обители. Новопоставленный игумен старался всеми силами поднять духовное значение обители и ее основателей – преподобных Савватия и Зосимы Соловецких (память 27 сентября, 17 апреля). Он разыскал образ Божией Матери Одигитрии, принесенный на остров первоначальником Соловецким, преподобным Савватием, обрел каменный крест, стоявший когда-то перед келлией преподобного. Были найдены Псалтирь, принадлежавшая преподобному Зосиме († 1478), первому игумену Соловецкому, и ризы его, в которые с тех пор облачались игумены при службе в дни памяти чудотворца. Обитель духовно возрождалась. Для упорядочения жизни в монастыре был принят новый устав. Святой Филипп построил на Соловках два величественных храма – трапезный храм Успения Божией Матери, освященный в 1557 году, и Преображения Господня. Игумен сам работал как простой строитель, помогая класть стены Преображенского собора. Под северной папертью его он ископал себе могилу рядом с могилой своего наставника, старца Ионы. Духовная жизнь в эти годы процветает в обители: учениками святого игумена Филиппа были и при нем подвизались среди братии преподобные Иоанн и Лонгин Яренгские (память 3 июля), Вассиан и Иона Пертоминские (память 12 июня).

Для тайных молитвенных подвигов святой Филипп часто удалялся на безмолвие в глухое пустынное место за две версты от монастыря, получившее впоследствии название Филипповой пустыни.

Но Господь готовил святого угодника для иного служения и иного подвига. В Москве о соловецком отшельнике вспомнил любивший его когда-то в отроческие годы Иоанн Грозный. Царь надеялся, что найдет в святителе Филиппе верного сподвижника, духовника и советника, который по высоте монашеской жизни ничего общего не будет иметь с мятежным боярством. Святость митрополита, по мнению Грозного, должна была одним кротким духовным веянием укротить нечестие и злобу, гнездившуюся в Боярской думе. Выбор первосвятителя Русской Церкви казался ему наилучшим.

Святитель долго отказывался возложить на себя великое бремя предстоятеля Русской Церкви. Духовной близости с Иоанном он не чувствовал. Он пытался убедить царя уничтожить опричнину, Грозный же старался доказать ему ее государственную необходимость. Наконец, Грозный царь и святой митрополит пришли к уговору, чтобы святому Филиппу не вмешиваться в дела опричнины и государственного управления, не уходить с митрополии в случаях, если царь не сможет исполнить его пожеланий, быть опорой и советником царя, как были опорой московских государей прежние митрополиты. 25 июля 1566 года свершилось посвящение святого Филиппа на кафедру Московских святителей, к сонму которых предстояло ему вскоре присоединиться.

Иоанн Грозный, один из величайших и самых противоречивых исторических деятелей России, жил напряженной деятельной жизнью, был талантливым писателем и библиофилом, сам вмешивался в составление летописей (и сам внезапно оборвал нить московского летописания), вникал в тонкости монастырского устава, не раз думал об отречении от престола и монашестве. Каждый шаг государственного служения, все крутые меры, предпринятые им для коренной перестройки всей русской государственной и общественной жизни, Грозный стремился осмыслить как проявление Промысла Божия, как действие Божие в истории. Его излюбленными духовными образцами были святой Михаил Черниговский (память 20 сентября) и святой Феодор Черный (память 19 сентября), воины и деятели сложной противоречивой судьбы, мужественно шедшие к святой цели, сквозь любые препятствия, встававшие пред ними в исполнении долга перед Родиной и перед Святой Церковью. Чем сильнее сгущалась тьма вокруг Грозного, тем решительнее требовала его душа духовного очищения и искупления. Приехав на богомолье в Кириллов Белозерский монастырь, он возвестил игумену и соборным старцам о желании постричься в монахи. Гордый самодержец пал в ноги настоятелю, и тот благословил его намерение. С тех пор всю жизнь, писал Грозный, "мнится мне, окаянному, что наполовину я уже чернец". Сама опричнина была задумана Грозным по образу иноческого братства: послужив Богу оружием и ратными подвигами, опричники должны были облачаться в иноческие одежды и идти к церковной службе, долгой и уставной, длившейся от 4 до 10 часов утра. На "братию", не явившуюся к молебну в четыре часа утра, царь-игумен накладывал епитимию. Сам Иоанн с сыновьями старался усердно молиться и пел в церковном хоре. Из церкви шли в трапезную, и пока опричники ели, царь стоял возле них. Оставшиеся яства опричники собирали со стола и раздавали нищим при выходе из трапезной. Слезами покаяния Грозный, желая быть почитателем святых подвижников, учителей покаяния, хотел смыть и выжечь грехи свои и своих соратников, питая уверенность, что и страшные жестокие деяния вершатся им ко благу России и торжеству православия. Наиболее ярко духовное делание и иноческое трезвение Грозного раскрывается в его "Синодике": незадолго до смерти по его велению были составлены полные списки убиенных им и его опричниками людей, которые были затем разосланы по всем русским монастырям. Весь грех перед народом Иоанн брал на себя и молил святых иноков молить Бога о прощении его исстрадавшейся души.

Самозванное иночество Грозного, мрачным игом тяготевшее над Россией, возмущало святителя Филиппа, считавшего, что нельзя смешивать земного и небесного, служения креста и служения меча. Тем более, что святой Филипп видел, как много нераскаянной злобы и ненависти скрывается под черными шлыками опричников. Были среди них и просто убийцы, очерствевшие в безнаказанном кровопролитии, и мздоимцы-грабители, закоренелые в грехе и преступлении. Попущением Божиим история часто делается руками нечестивцев, и как бы ни желал Грозный обелить пред Богом свое черное братство, кровь, пролитая его именем насильниками и изуверами, взывала к небу.

Святитель Филипп решился противостать Грозному. Это было связано с новой волной казней в 1567–1568 годах. Осенью 1567 года, едва царь выступил в поход на Ливонию, как ему стало известно о боярском заговоре. Изменники намеревались захватить царя и выдать польскому королю, уже двинувшему войска к русской границе. Иоанн Грозный сурово расправился с заговорщиками и вновь пролил много крови. Грустно было святому Филиппу, но сознание святительского долга понуждало его смело выступить в защиту казненных. Окончательный разрыв наступил весной 1568 года. В Неделю Крестопоклонную, 2 марта 1568 года, когда царь с опричниками пришел в Успенский собор, как обычно, в монашеских облачениях, святитель Филипп отказался благословить его, но стал открыто порицать беззакония, творимые опричниками: "учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати об опричнине". Обличение владыки прервало благолепие церковной службы. Грозный в гневе сказал: "Нам ли противишься? Увидим твердость твою! – Я был слишком мягок с вами", – добавил царь, по свидетельству очевидцев.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Царь стал проявлять еще большую жестокость в преследовании всех противившихся ему. Казни следовали одна за другой. Участь святителя-исповедника была решена. Но Грозный хотел соблюсти канонический порядок. Боярская дума послушно вынесла решение о суде над главой Русской Церкви. Над митрополитом Филиппом был устроен соборный суд в присутствии поредевшей Боярской думы. Нашлись лжесвидетели: к глубокой скорби святителя, это были иноки из возлюбленной им Соловецкой обители, его бывшие ученики и постриженики. Святого Филиппа обвиняли во множестве мнимых преступлений, до колдовства включительно. "Я – пришелец на земле, как и все отцы мои, – смиренно отвечал святитель, – готов страдать за истину". Отвергнув все обвинения, святой страдалец пытался прекратить суд, объявив о добровольном сложении митрополичьего сана. Но отречение его не было принято. Мученика ждало новое поругание. Уже по вынесении приговора о пожизненном заточении в темнице святого Филиппа заставили служить литургию в Успенском соборе. Это было 8 ноября 1568 года. В середине службы в храм ворвались опричники, всенародно зачитали соборное осуждение, порочившее святителя, сорвали с него архиерейское облачение, одели в рубище, вытолкали из храма и на простых дровнях отвезли в Богоявленский монастырь. Мученика долго томили в подвалах московских монастырей, ноги старца забивали в колодки, держали его в оковах, накидывали на шею тяжелую цепь. Наконец, отвезли в заточение в Тверской Отрочь монастырь. Там год спустя, 23 декабря 1569 года, святитель принял мученическую кончину от руки Малюты Скуратова. Еще за три дня святой старец предвидел окончание своего земного подвига и причастился Святых Тайн. Мощи его были преданы земле первоначально там же, в монастыре, за алтарем храма. Позже совершилось перенесение их в Соловецкую обитель (11 августа 1591) и оттуда – в Москву (3 июля 1652).

Память святителя Филиппа праздновалась Русской Церковью с 1591 года в день его мученической кончины – 23 декабря. С 1660 года празднование было перенесено на 9 января.

Тропарь святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому, глас 8

Первопресто́льников прее́мниче,/ сто́лпе Правосла́вия, и́стины побо́рниче,/ но́вый испове́дниче, святи́телю Фили́ппе,/ положи́вый ду́шу за па́ству твою́,/ те́мже я́ко име́я дерзнове́ние ко Христу́,/ моли́ за град же и лю́ди,// чту́щия досто́йно святу́ю па́мять твою́.


Тропарь святителям Московским, глас 4

Первопресто́льницы Росси́йстии,/ и́стиннии храни́телие апо́стольских преда́ний,/ столпи́ непоколеби́мии, правосла́вия наста́вницы,/ Пе́тре, Алекси́е, Ио́но, Фили́ппе и Ермоге́не,/ Влады́ку всех моли́те/ мир вселе́нней дарова́ти,// и душа́м на́шим ве́лию ми́лость.


Ин тропарь святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому, глас 8

Первопресто́льников прее́мниче,/ сто́лпе Правосла́вия, и́стины побо́рниче,/ но́вый испове́дниче, святи́телю Фили́ппе,/ положи́вый ду́шу за па́ству твою́,/ те́мже я́ко име́я дерзнове́ние ко Христу́,/ моли́ за Оте́чество на́ше, град же и лю́ди,// чту́щия досто́йно святу́ю па́мять твою́.


Ин тропарь святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому, глас 5

Ра́достный возсия́ день све́тлаго торжества́:/ днесь церко́вная расширя́ются не́дра,/ прие́млюще духо́вных даро́в неоскуде́емо боготво́рное сокро́вище,/ струю́ благода́тей неисчерпа́емую,/ исто́чника чудесе́м оби́льна,/ чудотвори́выя и свяще́нныя мо́щи твоя́,/ святи́телю Фили́ппе./ Те́мже моли́ просла́вившаго тя Дарода́теля Христа́ Бо́га/ о воспева́ющих тя// и кла́няющихся свяще́нным моще́м твои́м.


Кондак святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому, глас 8

Во успе́нии твое́м обрето́ша на телеси́ твое́м сокро́вище некра́домое:/ два креста́ и тяжча́йшая желе́за, е́же есть вери́ги,/ посто́м и моли́твами Бо́гу угоди́л еси́, святи́телю Фили́ппе,// моли́ Христа́ Бо́га о всех нас.


Кондак святителям Московским, глас 3

Во святи́телех благоче́стно пожи́сте,/ и лю́ди к Богоразу́мию наста́висте, и до́бре Бо́гу угоди́сте,/ сего́ ра́ди от Него́ нетле́нием и чудесы́ просла́вистеся,// я́ко ученицы́ Бо́жия благода́ти.


Ин кондак святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому, глас 3

Правосла́вия наста́вника и и́стины провозве́стника,/ Златоу́стаго ревни́теля,/ Росси́йскаго свети́льника, Фили́ппа прему́драго восхва́лим,/ пи́щею слове́с свои́х разу́мно ча́да своя́ пита́юща,/ той бо язы́ком хвале́ния поя́ше,/ устна́ма же пе́ние веща́ше,// я́ко таи́нник Бо́жия благода́ти.

Ин кондак святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому, глас 3

Я́ко со́лнце, днесь от земны́х недр возсия́ша/ честны́я твоя́ мо́щи, святи́телю./ Зе́млю же и возду́х ше́ствием твои́м освети́л еси́/ и всех ве́рных чуде́с богозна́меньми облиста́л еси́,/ чудотво́рец преди́вен и моли́твенник к Бо́гу о ми́ре изя́щен яви́ся./ Сего́ ра́ди вопие́м ти:/ спаса́й нас те́плым свои́м предста́тельством,// я́ко учени́к Бо́жия благода́ти.

Молитва святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому

О, пречестна́я и свяще́нная главо́ и благода́ти Свята́го Ду́ха испо́лненная, Спа́сово со Отце́м обита́лище, вели́кий архиере́е, те́плый наш засту́пниче, святи́телю Фили́ппе, предстоя́ у Престо́ла всех Царя́ и наслажда́яся све́та единосу́щныя Тро́ицы и херуви́мски со а́нгелы возглаша́я песнь трисвяту́ю, вели́кое же и неизсле́дованное дерзнове́ние име́я ко всеми́лостивому Влады́це, моли́ спасти́ся па́ствы Христо́вы лю́дем, благостоя́ние святы́х церкве́й утверди́: архиере́и благоле́пием святи́тельства украси́, мона́шествующыя к по́двигом до́браго тече́ния укрепи́, ца́рствующий град и вся гра́ды и страны́ до́бре сохрани́, и ве́ру святу́ю непоро́чну соблюсти́ умоли́, мир весь предста́тельством твои́м умири́, от гла́да и па́губы изба́ви ны, и от нападе́ния иноплеме́нных сохрани́, ста́рыя уте́ши, ю́ныя наста́ви, безу́мныя умудри́, вдови́цы поми́луй, си́роты заступи́, младе́нцы возрасти́, пле́нных возврати́, немощству́ющыя и моля́щияся тебе́ от всех напа́стей и бед хода́тайством твои́м свободи́: моли́ о нас Всеще́драго и Человеколюби́ваго Христа́ Бо́га на́шего, да и в день Стра́шнаго Прише́ствия Его́ от шу́ияго стоя́ния изба́вит нас, и ра́дости святы́х прича́стники сотвори́т со все́ми святы́ми во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитва 2-я святителю Филиппу (Колычеву), митрополиту Московскому

О, вели́кий уго́дниче Христо́в святи́телю о́тче наш Фили́ппе, ско́рый помо́щниче и ди́вный чудотво́рче! При́зри ми́лостивно на ны многогре́шныя, ве́мы бо, се́рдцем и усты́ и со благоразу́мным разбо́йником испове́дуем, я́ко по дело́м на́шим бе́ды пости́гшия нас прие́млем, си́ми бо вре́менными скорбьми́ избежи́м по милосе́рдию Го́спода ве́чныя му́ки, гре́шником угото́ванныя: се́яхом бо се́мена своево́льнаго жития́, пожина́ем же те́рния скорбе́й. Оба́че не́мощни есмы́, и в покая́ние те́плое прише́дше, мо́лимся, да преложи́т Госпо́дь гнев Свой на ми́лость и тебе́, святи́телю Христо́в, усе́рдно про́сим: проле́й те́плую моли́тву твою́ ко Христу́ Го́споду на́шему, Ему́же при́сно предстои́ши и мо́лишися о почита́ющих тя с любо́вию и упова́ющих на твое́ предста́тельство. Умоли́ пра́веднаго Судию́, да защити́т святу́ю оби́тель сию́, ме́сто, в не́йже ты духо́вно породи́лся еси́, и путево́ждь и́ноком свята́го ме́ста сего́ был еси́. Упаси́ я́коже до́брый па́стырь жезло́м бла́гости твоея́ разсе́янныя о́вцы ста́да Христо́ва и во дво́ры Госпо́дни всели́ я́. Огради́ нас от собла́зна ересе́й и раско́лов в правосла́вной Це́ркви на́шей. Научи́ нас, во стра́нствии су́щих, го́рняя му́дрствовати, а не земна́я, просвети́ разсе́янный ум наш и на путь и́стины напра́ви, охладе́вшее се́рдце на́ше любо́вию ко Го́споду и к бли́жним на́шим согре́й. Вдохни́ в нас ре́вность ко исполне́нию веле́ний Бо́жиих. Осла́бленную греха́ми и нераде́нием во́лю на́шу оживотвори́ благода́тию Ду́ха Всесвята́го. Правосла́вие укрепи́, нападе́ния лука́внуюших и беззако́нных челове́к на Це́рковь Бо́жию дале́че отжени́. Отпа́дшия ве́тви от лозы́ Христо́вы с то́ю па́ки соедини́, испроси́ у Христа́ Бо́га душа́м и телесе́м на́шим здра́вие и кре́пость, боля́щим исцеле́ние да́руй, стра́ждущих уте́ши, скорбя́щим мир и отра́ду покажи́, пла́чущия ра́доватися сотвори́, печа́льныя ликовствова́ти соде́лай, вражду́ющих умиротвори́, зави́стливыя ми́лостивны покажи́, вся́кия в нас непра́вды испра́ви. Изжени́ вся́кую крамо́лу и лука́выя сове́ты нечести́вых разруши́, оба́че тех в покая́ние приведи́. Архиере́ем и духо́вным па́стырем, поста́вленным пасти́ ста́до Христо́во Росси́йския Правосла́вныя Це́ркви, пода́ждь прему́дрость и пра́ведное житие́, я́коже и сам си́ми доброде́тельми украша́лся еси́, ста́рыя поддержи́, ю́ныя научи́ и уцелому́дри, и да́руй им моли́твами твои́ми трудолю́бие, послуша́ние и ми́рное жи́тельство. Нам же всем ра́дость при́сную о Го́споде пода́ждь, да терпе́нием тече́м на предлежа́щий нам по́двиг жития́ сего́ вре́меннаго, взира́юще на Нача́льника ве́ры и Подвигополо́жника Го́спода на́шего Иису́са Христа́, Ему́же бу́ди сла́ва, благодаре́ние и поклоне́ние, со безнача́льным Его́ Отце́м, и с Пресвяты́м и Благи́м и Животворя́щим Его́ Ду́хом, ны́не, и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Величание святителям Московским

Велича́ем вас,/ святи́телие Христо́вы/ Пе́тре, Алекси́е, Ио́но, Фили́ппе и Ермоге́не,/ и чтим святу́ю па́мять ва́шу:/ вы бо мо́лите за нас// Христа́ Бо́га на́шего.

https://azbyka.ru/days/sv-filipp-II-moskovskij-i-vseja-rusi

[Александр Васильевич]

Акафист святителю Филиппу, митрополиту Московскому и всея России чудотворцу

Кондак 1

Избранный от Господа сил Российских первопрестольников преемниче, славным подвигом исповедничества, яко светило златозарное, озаривый Церковь православную, чудесы велиими и нетлением твоих мощей от Бога прославленный, святителю отче наш Филиппе, величая дивнаго во святых Своих Господа, восхваляем тя с любовию, яко усерднаго пред престолом Господним молитвенника, чуднаго пастыря и мученика, и от всего сердца вопием ти:

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Икос 1

Ангельския силы радовахуся, святителю отче наш Филиппе, чистому и святому житию твоему, видяще, яко издетска кротость дивную, благочестие и святое послушание являл еси; мы же, благодаряще Господа, тако о тебе благоволившего, прославляем тя яко Божия избранника восхвалениями сими:

Радуйся, родителей твоих плод благословенный.

Радуйся, из млада Господа Бога возлюбивый.

Радуйся, в чистей молитве твоей пред Господем дитя незлобивое.

Радуйся, с отрочества житиями угодников Божиих сердце твое питавый.

Радуйся, служб Божиих неленостный посетителю.

Радуйся, книжнаго церковного учения искренний любителю.

Радуйся, наказанию отца твоего духовного зело прилежавый.

Радуйся, пустошным играм, яже детей обычай, нимало же внимавый.

Радуйся, родителей твоих радость и утешение.

Радуйся, всех знаемых твоих похвало и удивление.

Радуйся, наш святый молитвенниче.

Радуйся, наш дивный учителю.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 2

Видел еси, святителю Филиппе, отрок млад сый, храмов Божиих благолепие, святых обителей украшение, честных мощей и икон святых от народа почитание, ярких свещей горение, фимиама воскурение и купно с материю твоею службами церковными зело умилялся еси, красоту же храмов Божиих вседушно возлюбил еси; и тако благочестиво возрастая, от юности твоея Отечества Небеснаго искал еси, идеже Господь во славе, идеже непрестанная песнь: Аллилуиа.

Икос 2

Разум твой учением слова Божия и молитвою умудряя, явился еси, святителю Филиппе, юноша благонравен, и за премногую твою добродетель излюблен был еси юным царем Иоанном, иже тя яко отрасль высокого рода приблизи к своему престолу царскому и многими почестьми тя украси; ты же, земную славу ни во чтоже вменяя, искушения земных почестей победил еси и о едином на потребу попечение имел еси, сего ради мы тебе радостно восхваляем тако:

Радуйся, от юности добрый и благочестивый рабе Христов.

Радуйся, благоговейныя матере твоея верный и послушный сыне и друже.

Радуйся, старцы и старицы добре почитавый.

Радуйся, нищия и убогия зело возлюбивый.

Радуйся, юношеских похотей победителю.

Радуйся, целомудрия рачителю.

Радуйся, церковных песен и Божественныя псалтири усердный любителю.

Радуйся, песен срамных, смехотворства и безчинства злаго нелицемерный презрителю.

Радуйся, всякую буесть юности отгнавый.

Радуйся, мудрость Евангельскую возлюбивый.

Радуйся, всех добродетелей вместилище.

Радуйся, благодати Божия искренний причастниче.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 3

Силою благодати Божия влекомь, всем сердцем познал еси, угодниче Божий, суету жизни мира сего: того ради внимание к себе царево видя и общение со избранными слугами того имея, услады душевныя в сих мирских прелестех не обретал еси, но об иноческом житии в сердце твоем помышляя, молился еси о благодатней небесней помощи, и тую в себе ощутив, благодетелю Богу радостно взывал еси: Аллилуиа.

Икос 3

Имея возраст совершен, услышал еси, преподобне отче, в храме Божием словеса Господа не можете Богу работати и мамоне (Мф.6:24), сими словесами Христа Спасителя восхищенный, не приложился еси плоти и крови, но Божию призыву повинуяся со усердною молитвою на устах, заступлением Богоматери и угодников Божиих окормляемь, оставил еси царское приближение, отчий дом, богатство тленное, и нищ быв, тайне душевнаго ради спасения ко обители преподобных Зосимы и Савватия устремился еси. Таковому твоему послушанию гласу Господа дивящеся, сице восхваляем тя:

Радуйся, по завету Господа мир и вся, яже в мире, презревый.

Радуйся, крест Христов на рамена твоя с веселием возложивый.

Радуйся, путь тесный к Царствию Небесному избравый.

Радуйся, узкими враты за Господем последовавый.

Радуйся, богатство мира сего возненавидевый.

Радуйся, Христовой нищете себе смиренно покоривый.

Радуйся, Господа и Спасителя паче родителей и дома твоего возлюбивый.

Радуйся, царя земнаго оставивый, да Царю Небесному всего себе поработиши.

Радуйся, добрый странниче ко Отечеству Небесному.

Радуйся, безбоязненный путниче к морю-окиану ледовитому.

Радуйся, земный ангеле.

Радуйся, небесный человече.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 4

Буря смущений найде на тя, святителю Христов, егда Господь, испытуяй любящия Своя, не попусти тя дойти до Лавры Соловецкия, но остави тя в пределах земли Новгородския, у езера Онежского, идеже, в веси Киже, прилепился еси ко единому от житель страны тоя пасти овцы его. Но в сих напастех ты, угодниче Божий, унынию не вдался еси, радостно же вся Господа ради терпевый. Умильно взывал еси, овцы господина твоего пасый, истинному Пастырю Христу ангельскую песнь: Аллилуиа.

Икос 4

Слышаны быша на езере Онежском подвиги иноков обители Соловецкия, и паки, аки огнь, возгореся желание твое, святителю Филиппе, в сей святей обители во славу Божию потрудитися. Таже, оставль Кижу, устремился еси на оток Соловецкий, идеже никим же знаемь, паче же высокородие твое скрывая, смиренныя ради мольбы твоея принят был еси во обитель, да послушание твое Господеви истинно явиши. И послушник быв, вся повеленная тебе во обители радостно творил еси и своея воли вседушно отреклся еси. Сего ради в похвалу тебе сице глаголем:

Радуйся, кроткий и смиренный послушниче обители Соловецкия.

Радуйся, повеления игумена и старцев, яко веления Самого Господа, исполнявый.

Радуйся, сечением дров во обители смирение стяжавый.

Радуйся, земли копанием и камения ношением плоть свою обручивый.

Радуйся, аки вторый Дамаскин, скаредныя места очищавый.

Радуйся, всякие тягчайшия работы радостно исполнявый.

Радуйся, яко биемь бываем, никакоже злом за зло воздавал еси.

Радуйся, яко многия обиды и уничижения благодушно претерпевал еси.

Радуйся, Христовых заповедей добрый исполнителю.

Радуйся, церковных заветов усердный хранителю.

Радуйся, терпения учителю.

Радуйся, смиренномудрия наставниче.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 5

Богомыслие пустынное ко святому послушанию приложил еси, отче наш Филиппе, сего ради игумен обители радостно по благому твоему хотению сопричисли тя ко избранному стаду иноков Соловецких и твой постриг во инока соверши; ты же, со страхом и трепетом обеты иночества изрекая, о содействии благодати Божия молился еси и со слезами великого умиления взывал еси Господу: Аллилуиа.

Икос 5

Видеша игумен и братия обители Соловецкия в тебе воистину избранный сосуд Божия благодати: ангельский бо чин восприяв, великих подвигов твоих не оставил еси, преподобне, но всяко смиряя себе, носил еси дрова и воду, огнь возгнешал еси, в поварне и пекарне прилежно трудился еси, вкупе же паче прежняго в молитве и прочих духовных трудех ходил еси. Егда же иноцы обители начаша восхваляти тя блаженне, ты сея славы людския не стерпел еси, но оставль обитель, удалился еси на том же отоце во едино пусто место. И тамо денно и нощно не едино лето в молитве, чтении Слова Божия и богомыслии пребывал еси. За таковыя твоя во славу Господа подвиги восхваляем тя усердно:

Радуйся, истинного монашеского жития великий образе.

Радуйся, иноческих обетов пламенный исполнителю.

Радуйся, дневными и нощными подвигами плоть твою всецело духови покоривый.

Радуйся, молитве Иисусовой усердно прилежавый.

Радуйся, умную молитву от Господа стяжавый.

Радуйся, древним восточным подвижником искренний подражателю.

Радуйся, токмо в молитве ко Господу все утешение полагавый.

Радуйся, сладостным общением с Господом в пустыни дух твой питавый.

Радуйся, Божия Матере любимиче.

Радуйся, Ангелов собеседниче.

Радуйся, наше верное прибежище.

Радуйся, наше светлое упование.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 6

Проповедник словом и делом чистаго и святаго монашеского жития был еси, святителю Филиппе, сего ради игумен, престарелый в летех, вкупе с братиею обители умоли твое смирение прияти высокое звание иноков начальника и священства, да водимая тобою святая обитель яко яркий светильник всея Руси православныя явится, да иноцы и мирстии людие, молящиеся в ней, возрастают от силы в силу, воспевая Богу: Аллилуиа.

Икос 6

Возсия светом велиим обитель Соловецкая, егда святитель Филипп, гласу Божию повинуяся, восприял бремя тяжкое игуменства монастырского. Святый игумен, по заповеди Господа, себе самого яко слугу всех вмени, телесным бо трудом и молитвенным подвигом паче прежняго себе предавая, Христоподражательным своим нравом и иноческим житием братию без слова пленяше, таже чин церковного богослужения исправляше и о благоукрашении святыя обители попечение имеяше. Воспоминающе убо славные труды сего дивнаго игумена, восхваляем его тако:

Радуйся, Соловецкия обители мудрый управителю.

Радуйся, братии обители кроткий и смиренный начальниче.

Радуйся, о вечном спасении братии слезно ко Господу взывавый.

Радуйся, скорби и радости иноков в сердце твоем не тесно вмещавый.

Радуйся, яко поучения инокам усердно вещал еси.

Радуйся, яко Евангельския законы в сердца их глубоце внедрял еси.

Радуйся, добрым иноком сугубую честь воздававый.

Радуйся, строптивыя и нерадивыя иноки судом Божиим вразумлявый.

Радуйся, Христовыя любве и небеснаго мира усердный благовестниче.

Радуйся, вечныя правды Христовы твердый поборниче.

Радуйся, иноческих уставов ревнителю.

Радуйся, красоты церковных служб рачителю.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 7

Хотящих честне изобразити чудныя дела игуменства твоего вразуми, святителю Филиппе: недоумеет бо язык человеческий изрещи достойныя хвалы денным и нощным трудам твоим: твоему о благоукрашении обители попечению, твоему уставом церковным послушанию, твоим слезам молитвенным, твоим воздыханием сердечным, твоему пустынному уединению. Обаче в толиких безмерных трудех твоих силу благодати Божественныя видяще, усердно вопием щедродателю Господу Богу ангельскую песнь: Аллилуиа.

Икос 7

Новый Зосима явился еси обители твоей, святителю Филиппе. Всею душею твоею живя в Господе, присно в молитве пребывая, слезами умиления покрывая ложе твое, ты, святителю великий, не забыл еси и великого дела домовного строительства: новые храмы и скиты воздвигал еси, блатныя места осушал еси, пути по отоку Соловецкому исправлял еси, братския домы, больницы и прочия строения обители созидал еси. Таковому твоему доброделанию дивящеся, тако похваляем тя:

Радуйся, преподобному Савватию в молитве и духовнем делании подобный.

Радуйся, по домовому строительству и во игуменстве великому Зосиме равный.

Радуйся, преподобному Герману в твердей вере и светлем на Господа уповании подражавый.

Радуйся, добродетели всех Соловецких подвижников усвоивый.

Радуйся, честнаго Успения Богоматере и Боголепаго Спасова Преображения храмов мудрый зиждителю.

Радуйся, пустыни твоего имене и скитов обители основателю.

Радуйся, пресныя воды Соловецких источников во единем Святем езере совокупивый.

Радуйся, в красотах севернаго неба славу Премудраго Творца вселенной умильно созерцавый.

Радуйся, всякую пядь земли отоков Соловецких твоими честными стопами освятивый.

Радуйся, чащи лесныя и брега морския слезами умиления обильно орошавый.

Радуйся, пред Богом молитвенниче наш усердный.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Кондак 8

Странник безвестен и проситель смиренный иноческого послушания у врат обители Соловецкия явился еси, Филииппе, но како духовных твоих доблестей ради содеяся славно имя твое блаженнее, град бо Москва и вся Русь православная познаша в тебе яве добродетелей твоих светлость и молитв твоих силу; сего ради и был еси вождь духовен всея Руси святыя и всех, спасения ищущих, во еже взывати Господу: Аллилуиа.

Икос 8

Всею душею и телом обители преподобных Зосимы и Савватия поработал еси, отче преподобне, сего ради о нуждах обители сея зело прилежал еси и о сих царя Иоанна Грознаго извещал еси. Грозный же царь, юношеския дружбы твоея и подвигов твоих иноческих ради щедро обители твоей снабдение творяще, подражающе же ему, и прочии града Москвы обитателие от трудов твоих обители прилежаху, и к молитвенному твоему заступлению притекающе, тако прославляху тя:

Радуйся, от царских чертогов до иноческия нищеты нисшедый.

Радуйся, честь земную на богатство неоскудевающее пременивый.

Радуйся, Божественныя литургии пламенный совершителю.

Радуйся, слова Божия усердный изъяснителю.

Радуйся, иноческими подвигами твоими родительницу твою возвеселивый и житием твоим ко иночестей жизни склонивый.

Радуйся, нужды отечества твоего земнаго в сердце твоем имевый и о них пред Богом слезы источивый.

Радуйся, мирских людей наставниче.

Радуйся, столпе православия непоколебимый.

Радуйся, истины поборниче неодоленный.

Радуйся, утешение всех скорбящих.

Радуйся, отрадо к твоей помощи всех прибегающих.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 9

Всяк возраст и чин града Москвы зело возрадовася, егда изыде весть о приятии тобою, смиренным игуменом Соловецким, чести и сана первосвятителя Церкви Российския. Ведомо бо бе людем русским и прежнее твое к царю приближение, и царское твоих иноческих подвигов почитание. Сего ради упованием светлым сердца их исполнишася: новый бо первосвятитель истинный и мощный печальник и заступник пред Грозным царем о всех обидимых и правды ради гонимых восстанет, и в сей великой радости и надежде возгласиша Благодателю всех Богу благодарственно хвалебную песнь: Аллилуиа.

Икос 9

Ветийствующий язык человеческий не возможет достойне изобразити труды и скорби твоя, святителю Филиппе, на первосвятительском престоле Церкве Российския. Грозный бо царь в тыя дни свою державу злою опричниною возмути: люди русские зело сокрушахуся, егда о убиении мужей неповинных слышаху и козни жестокия видяху. И ты, ревнителю Божий, сию неправду цареву видя, в защищение верных сынов русских дерзновенно глас свой возвысил еси и, входя к царю, кротко того поучал еси, и опричнину злую упразднити и убиения невинных прекратити умолял еси. И благослови Господь святительское твое пред царем Грозным печалование. Царь Иоанн, твоим мольбам и слезам внемля, гнев свой на время укроти. Народ же русский и град Москва твое мощное пред царем заступление видяще, сице радостно восхваляху тя:

Радуйся, архиерею истинный.

Радуйся, яко вторый Моисей бремене всего народа русскаго носителю.

Радуйся, граду Москве и всему народу русскому словес Божественных усердный изъяснителю.

Радуйся, российский Златоусте, устами златыми Божия правды и суда Христова провозвестниче.

Радуйся, царя и людей русских во апостольских и отеческих преданиях мудрый наставниче.

Радуйся, непокоряющихся Божьему закону грозный запретителю.

Радуйся, Грознаго царя искренний, нелицеприятный и нельстивый друже.

Радуйся, об исполнении пути его и о вечном его спасении усердный и слезный молитвенниче.

Радуйся, злых опричнины деяний безбоязненный обличителю.

Радуйся, обидимых защитниче и скорбящих душею утешителю.

Радуйся, всех заветов Евангелия Христова смиренный исповедниче.

Радуйся, о земных наших скорбех милостивый печальниче.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 10

Спасти хотя всю Русь православную от суемудренного свирепства царского, яко пастырь добрый, душу твою за паству положити готовый, ты, святителю Христов, всенародно ярость самонравного царя на кротость преложити потщался еси. О новых же злодеяниях опричнины уведев и гнев царский на себе испытав, к венцу мученическому приуготовил себе и в благодатном умилении ко Господу взывал еси чистыми твоими устами хвалебную песнь: Аллилуиа.

Икос 10

Царя Грознаго ярость и свирепство зело угобзил еси, святителю отче наш Филиппе, егда Христову учению внимая, во храме Владычицы честнаго Ея Успения новыя беззакония царя Грознаго обличив еси, еще же и опричника в глумлении над Евангелием укорил еси. За сие твое дерзновение судом неправедным святительского сана лишен был еси, в храме Божием злыми опричниками во святительском одеянии обезчестен был еси и муки жестокия, в темницу ввержен, претерпел еси. Последи же, от смерти избавлен быв, во Отрочь монастырь во изгнание послан был еси. Чада же твоя духовная, твое поругание и страдание видяще, со слезами возглашаху тебе сия:

Радуйся, страдальче наш незлобивый.

Радуйся, паству твою до смерти возлюбивый.

Радуйся, пророку Илии и Предтече Господню во обличении царя беззаконнаго уподобивыйся.

Радуйся, учение Христово в доме царстем аки вторый Павел проповедавый.

Радуйся, великому Амвросию, епископу Медиолана, единоправный.

Радуйся, безбоязненный правды поборниче.

Радуйся, аки вторый Златоуст безчестие и изгнание от царя претерпевый.

Радуйся, о вразумлении царя Грознаго яко верный Христов пастырь непрестанно моливыйся.

Радуйся, наш благий и великий святителю.

Радуйся, наш златословесный учителю.

Радуйся, яко твоему подвигу Ангели возрадовашася.

Радуйся, яко твоему исповедничеству вся вселенныя дивится.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 11

Пение надгробное со слезами скорбными град Москву, обитель Соловецкую и всю Русь православную огласи, егда во вся концы отечества нашего изыде весть о мученической кончине твоей, наш дивный исповедниче. Смерть бо неправедную, горькую, во Отроче монастыре от рук злаго слуги царского восприял еси. Присно со Христом пребывая, молитву за убийц твоих творил еси, святителю, егда праведная душа твоя от тела нуждею разлучашеся. Мы же, прославляюще твою страдальческую кончину, со слезами умиления вопием премудрому Господу: Аллилуиа.

Икос 11

Свет благодатных исцелений обильно возсия от честных мощей твоих, святителю Филиппе, первее в Соловецкой обители, а послежде во граде Москве, в нюже многоцелебныя мощи твоя великим Никоном пренесошася. К сим мощем припадающе, в похвалу тебе, наш великий святителю, тако глаголем:

Радуйся, возвращением твоим в Соловецкую обитель братию обители зело возвеселивый.

Радуйся, игуменство твое в ней духовне возобновивый.

Радуйся, яко Соловецкая обитель части мощей твоих благодарне поклоняется.

Радуйся, яко сию часть мощей твоих обитель твоя, яко драгоценную жемчужину, почитает.

Радуйся, яко прославлением честнаго твоего тела и град Москву и все отечество наше возвеличил еси.

Радуйся, яко чудесами от нетленных мощей твоих благочестие в стране нашей умножил еси.

Радуйся, святителем Христовым Петру, Алексию и Ионе единоправный.

Радуйся, подвигом твоим святителя Ермогена на великое пастырское дерзновение воодушевивый.

Радуйся, светозарное солнце земли Российския.

Радуйся, разумного света заре.

Радуйся, светило церковное и архиерейская красото.

Радуйся, небесных законов на земли живая проповедь и христоподражательного жития образе.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 12

Благодать святаго дерзновения безбоязненно делом и словом вещати Христово учение подаждь нам, немощным, великий угодниче Божий и святителю Филиппе, наипаче подаждь сию благодать пастырем Церкви Христовыя, да возмогут они немолчно свою духовную паству учити и вразумляти, лицеприятия избегати, да таковое дерзновение стяжавше, вси мы на благом пути ко спасению обрящемся и сподобимся в вечном Небесном Царствии выну воспевати Господу: Аллилуиа.

Икос 12

Поюще твое дивное житие, твоя иноческия подвиги на отоце Соловецком воспевающе, твою святительскую ревность и дерзновение восхваляюще, поклоняющеся твоему до крове правдолюбию и исповедничеству, святителю отче наш Филиппе, молим тя в борениях и искушениях многоразличных не оставляти нас, но наипаче твоими молитвами укрепити, да возможем и мы твоими подражательми быти и тебе, нашего отца и наставника, восхваляти сице:

Радуйся, звездо Российская.

Радуйся, чистый сосуде Святаго Духа.

Радуйся, вселенским мучеником и исповедником подобниче.

Радуйся, Церкви Российския похвало и всего священства украшение.

Радуйся, иноческия кротости образе.

Радуйся, монашеского постнического жительства истинное правило.

Радуйся, безплотных сожителю.

Радуйся, Христова смирения ревнителю.

Радуйся, чудес велиих совершителю.

Радуйся, о скорбех земнаго отечества твоего милостивый пред Богом печальниче.

Радуйся, яко тобою Соловецкая обитель славится.

Радуйся, яко тобою град Москва и вся Россия украшается.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 13

О, великий святителю Христов Филиппе! Приими от нас, грешных, сие похвальное пение и священными твоими молитвами тя поющия в мире сохрани, от напастей и бед избави, во святей православной вере укрепи, угодное Богу житие проводити помози, уныние наше в радость претвори, дух крепкого стояния за церковныя законы и церковныя предания обнови в нас, да тако сподобимся во веки в райских обителех воспевати нашему Пастыреначальнику и Господу: Аллилуиа. Аллилуиа. Аллилуиа.

[Се́й конда́к глаго́лется три́жды.]
[Далее повторяем 1‑е икос и кондак:]

Икос 1

Ангельския силы радовахуся, святителю отче наш Филиппе, чистому и святому житию твоему, видяще, яко издетска кротость дивную, благочестие и святое послушание являл еси; мы же, благодаряще Господа, тако о тебе благоволившего, прославляем тя яко Божия избранника восхвалениями сими:

Радуйся, родителей твоих плод благословенный.

Радуйся, из млада Господа Бога возлюбивый.

Радуйся, в чистей молитве твоей пред Господем дитя незлобивое.

Радуйся, с отрочества житиями угодников Божиих сердце твое питавый.

Радуйся, служб Божиих неленостный посетителю.

Радуйся, книжнаго церковного учения искренний любителю.

Радуйся, наказанию отца твоего духовного зело прилежавый.

Радуйся, пустошным играм, яже детей обычай, нимало же внимавый.

Радуйся, родителей твоих радость и утешение.

Радуйся, всех знаемых твоих похвало и удивление.

Радуйся, наш святый молитвенниче.

Радуйся, наш дивный учителю.

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Кондак 1

Избранный от Господа сил Российских первопрестольников преемниче, славным подвигом исповедничества, яко светило златозарное, озаривый Церковь православную, чудесы велиими и нетлением твоих мощей от Бога прославленный, святителю отче наш Филиппе, величая дивнаго во святых Своих Господа, восхваляем тя с любовию, яко усерднаго пред престолом Господним молитвенника, чуднаго пастыря и мученика, и от всего сердца вопием ти:

Радуйся, святителю Христов Филиппе, исповедниче великий и преславный чудотворче.

Молитва святителю Христову и чудотворцу Филиппу

О, великий печальниче земли Российския, святителю Христов Филиппе! Великими и многими даровании обогати тя щедродаровитый Владыка Господь, ты же, яко раб благий и верный, дарования сия зело умножил еси, от отроческих лет даже до кончины твоея заповедем Господним внимая, пребывая в них и возрастая, полн сый любве и милосердия, кротости и смирения, сими добродетельми ты богатно служил еси Господу и присным твоим, образ евангельского жития показуя, благочестивым житием Бога прославляя. За сие житие твое от Бога прославлен еси, велим даром чудес обогатился еси, святое дерзновение стяжал еси и до днесь земному отечеству и народу твоему служиши, и воздыхания наши предворяеши.

И мы, грешнии, заступничеству твоему перед Богом верующе, молимся тебе усердно. Буди нам, якоже в земнем твоем житии, отец и заступник, помози всем нам крест земнаго жития с терпением и радостию носити. Малодушныя молитвою твоею подкрепи и от житейских соблазнов любовию твоею отврати, сеющия соблазны рукою твоею крепкою вразуми. Даждь нам, святителю Христов, прежде кончины нашея, радость твоего мощнаго заступления ощутити, даждь многострадальному твоему отечеству силы благодатныя присно Христу работати, якоже благочестивии отцы наши своим церковным житием славу Божию и веру Христову на земли множаху, даждь нам их благочестию подражати, уставы церковныя хранити, заповеди Божии благоговейно соблюдати, нищия любити и щедро им благотворити, обидимыя заступати, веру Христову и закон Божий безбоязненно исповедати, всякого греха гнушатися и одеждою всякия правды светло украшатися. Да тако твоими молитвами укрепляеми, возможем и мы житие свое богоугодне устроити, грехов прощение от Господа получити и милостию и человеколюбием Спаса нашего и Господа в небесных селениях водворитися, идеже ангели и вси святии славят великолепое имя Отца и Сына и Святаго Духа.

https://azbyka.ru/molitvoslov/akafist-svjatitelju-filippu-mitropolitu-moskovskomu-i-vseja-rossii-chudotvorcu.html

[Александр Васильевич]

СВЯТИТЕЛЬ ФИЛИПП. Митрополит Московский и всея России, чудотворец. Священник Валерий Духанин



В сегодняшнем видео на библейском портале Экзегет вместе со священником Валерием Духаниным вспоминаем святителя Филиппа митрополита Московского и всея России чудотворца.

🔸  Служение святителя Филиппа при царе Иоанне Грозном   
🔸  Рождение в 1517 г. в благочестивой семье древнего знатного рода Колычевых
🔸  Обучение по церковным книгам. Особое воспитание 
🔸  Исторические события. Политические интриги
🔸  Святитель уходит в Соловецкий монастырь
🔸  Труды послушника. Терпение, смирение, кротость 
🔸  Постриг в монашество
🔸  Ученик преподобного Александра Свирского
🔸  Отшельничество в пустыни
🔸  Игумен Соловецкого монастыря
🔸  Возведение каменных построек в обители
🔸  Процветание монастыря. Технический и культурный центр
🔸  Видение страдающего Христа в терновом венке. Святой источник на месте видения
🔸  Времена опричнины. Возведение святого Филиппа в сан митрополита
🔸  Обращение святого Филиппа к царю Иоанну Грозному
🔸  Обвинения против святителя. Клевета
🔸  Суд над митрополитом Филиппом. Обвинение в колдовстве
🔸  Заточение в оковы. Казнь родственников святого
🔸  Содержание в темнице Тверского Отроч монастыря
🔸  Мученическая смерть
🔸  Чудесная помощь от мощей святителя. Перенесение мощей в Москву
🔸  Прославление в лике святых

См.видео по нижеприведённой ссыке:

https://www.youtube.com/watch?v=p6o93G_0Npw

https://yandex.ru/video/preview/11107433355093289055

[Александр Васильевич]

Патриаршее служение в день памяти святителя Филиппа Московского в Успенском соборе Московского Кремля

22 января 2024 года


_{Фото Сергей Власов}

22 января 2024 года, в день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского и всея России, чудотворца (1569), Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в Патриаршем Успенском соборе Московского Кремля.

По прибытии в собор Предстоятель Русской Православной Церкви поклонился честным мощам святителя Филиппа, почивающим в раке на правой стороне солеи.

За Литургией Его Святейшеству сослужили: митрополит Крутицкий и Коломенский Павел, Патриарший наместник Московской митрополии; митрополит Воскресенский Григорий, управляющий делами Московской Патриархии, первый викарий Патриарха Московского и всея Руси по г. Москве; архиепископ Одинцовский и Красногорский Фома, руководитель Административного секретариата Московской Патриархии; епископ Балашихинский и Орехово-Зуевский Николай, руководитель и главный редактор Издательства Московской Патриархии; протопресвитер Владимир Диваков, секретарь Патриарха Московского и всея Руси по г. Москве; протоиерей Андрей Ковальчук, благочинный Щелковского округа Балашихинской епархии Московской митрополии, настоятель Троицкого собора г. Щелково Московской области; архимандрит Стефан (Диспиракис), представитель Патриарха Святого Града Иерусалима и всей Палестины при Патриархе Московском и всея Руси; архимандрит Алексий (Туриков), личный секретарь Святейшего Патриарха Кирилла; протоиерей Дионисий Казанцев, секретарь Святейшего Патриарха по Московской области; игумен Дионисий (Шленов), наместник Андреевского ставропигиального монастыря, руководитель аспирантуры Московской духовной академии; протоиерей Алексий Михаленя, секретарь Балашихинского епархиального управления, настоятель Богородице-Рождественского храма г. Балашихи Московской области; игумен Евмений (Лагутин), благочинный монастырей Балашихинской епархии, настоятель мужского монастыря Николо-Берлюковская пустынь; протоиерей Андрей Коробков, благочинный церквей Орехово-Зуевского округа Балашихинской епархии, настоятель Богородице-Рождественского собора г. Орехово-Зуево Московской области, межъепархиальный ответственный по вопросам семьи, защиты материнства и детства Московской митрополии; протоиерей Вячеслав Шестаков, настоятель храмов Патриаршего подворья в Зарядье г. Москвы, ризничий Патриаршего Успенского собора и храмов Московского Кремля; протоиерей Марк Ермолаев, благочинный Богородского округа Балашихинской епархии, настоятель Богоявленского собора г. Ногинска Московской области, председатель Межъепархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами, правоохранительными органами и казачеством Московской митрополии; иерей Василий Лосев, руководитель Юридической службы Московской митрополии; иерей Павел Галушко, благочинный Лосино-Петровского округа Балашихинской епархии, настоятель Никольского храма г. Лосино-Петровский Московской области, руководитель пресс-службы Московской митрополии; клирики Балашихинской и других епархий Московской митрополии, а также города Москвы.

Патриаршее богослужение посетили заместитель председателя Государственной Думы ФС РФ А.Ю. Кузнецова, генеральный директор ЗАО «Щелковохлеб» И.В. Ларин.

Среди молившихся в храме были настоятельница Новодевичьего ставропигиального женского монастыря игумения Маргарита (Феоктистова), настоятельница Никитского женского монастыря в Бывалине Балашихинской епархии игумения Капитолина (Филиппенко), учащиеся православных гимназий Балашихинской епархии, а также представители Балашихинского отделения Всецерковного православного молодежного движения «Верные».

Богослужебные песнопения исполнили хор духовенства Московской митрополии и ансамбль солистов хора духовенства Екатеринбургской митрополии под управлением священника Сергия Голева.

Богослужение транслировалось в прямом эфире телеканалов «Союз» и «Спас», а также на официальном портале Русской Православной Церкви Патриархия.ru.

На сугубой ектении были вознесены особые прошения, Святейший Патриарх Кирилл прочитал молитву о Святой Руси.

За Литургией Святейший Владыка рукоположил диакона Илию Кашицынa, секретаря Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата по межрелигиозным отношениям, клирика храма Покрова Пресвятой Богородицы на Люберецких полях г. Москвы, в сан пресвитера.

Проповедь перед причастием произнес иеромонах Лазарь (Беломоин), настоятель храма Живоначальной Троицы д. Павлино г. Балашихи Московской области, сотрудник Юридической службы Московской митрополии.

По окончании Литургии Святейший Патриарх совершил славление и прочитал молитву у мощей святителя Филиппа.

Затем Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к участникам богослужения с Первосвятительским словом.

Далее состоялось вручение церковных наград.

Во внимание к вкладу в укрепление дружественных отношений между Иерусалимской Православной Церковью и Русской Православной Церковью архимандрит Стефан (Диспиракис) был удостоен ордена преподобного Серафима Саровского II степени.

Во внимание к трудам на благо Святой Церкви и в связи со знаменательной датой со дня рождения настоятельница Новодевичьего ставропигиального женского монастыря игумения Маргарита (Феоктистова) была удостоена ордена великой княгини Елисаветы Феодоровны III степени.

Во внимание к помощи Русской Православной Церкви С.М. Богданчиков был награжден орденом святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского, II степени.

В завершение Святейший Патриарх Кирилл напутствовал верующих, поздравив всех с праздником и пожелав, дабы по молитвам святителя Филиппа «Господь хранил от действия вражеской силы и укреплял всех в вере, любви, единомыслии и в любви к своему историческому Отечеству».

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

https://foto.patriarchia.ru/news/patriarshee-sluzhenie-v-den-pamyati-svyatitelya-filippa-moskovskogo-v-uspenskom-sobore-moskovskogo-kremlya-2024-01-22/






<sub>https://foto.patriarchia.ru/upload/iblock/004/hdekw4rj9xigu0xsf84h8y2t6o1lyxxi/detail20240122-VAR04023-3040.jpg
Фото Олег Варов


Фото Сергей Власов</sub>
















https://foto.patriarchia.ru/news/patriarshee-sluzhenie-v-den-pamyati-svyatitelya-filippa-moskovskogo-v-uspenskom-sobore-moskovskogo-kremlya-2024-01-22/

[Александр Васильевич]

Патриаршая проповедь в день памяти святителя Филиппа Московского после Литургии в Успенском соборе Московского Кремля


_{Фото Олег Варов}

22 января 2024 года, в день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского и всея России, чудотворца, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в Успенском соборе Московского Кремля. По окончании богослужения Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к верующим с Первосвятительским словом.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Особенными чувствами сопровождается сегодня богослужение в этом святом храме перед мощами святителя Филиппа, митрополита Московского, человека святого, мудрого, любвеобильного. И настолько личная святость возвышала его в глазах современников, что глубоко благочестивый царь Иоанн Васильевич, почитавший духовенство, почитавший святыни, строивший храмы, приблизил его к себе и был счастлив общаться с таким духоносным человеком.

Казалось бы, ничто не предвещало катастрофы, трагедии, но она произошла. Произошла потому, что в то время царь Иоанн Васильевич, по прозвищу Грозный, боролся с оппозицией в лице Боярской думы. Став царем, он осознал личную ответственность за судьбу страны и, конечно, знал, как много противоречивых интересов сталкивается в Боярской думе, как борются бояре за свою власть, за свои материальные средства, за то, чтобы одному стать над другим и так далее. Эта группа людей, именуемых Боярской думой, должна была в первую очередь думать о судьбах страны и, может быть, и о них думала, но слишком много было внутренних противоречий, и царь Иоанн Грозный с осторожностью посматривал в ту сторону, справедливо полагая, что от богатых, влиятельных людей может исходить не только добро, но и опасность для Отечества. Находясь в состоянии постоянной тревоги и проистекавшей из нее особой бдительности, царь был очень осторожен в том, чтобы проявлять доверие к боярам.

Святитель Филипп также был из боярского рода Колычевых, из тогдашней русской аристократии. Человек выдающихся способностей, прекрасный проповедник, он был вровень царю, и так они и стояли в этом храме: здесь — царь, а здесь — святитель Филипп, как и полагалось в тогдашней Руси. Но, может быть, злые наветы вражии внушили царю чувство недоверия к митрополиту. Царь заподозрил его в опасных деяниях, будто митрополит склоняется к поддержке Боярской думы. Отличаясь, по всей вероятности, болезненной подозрительностью, Иоанн Грозный внушил себе, что от митрополита может исходить опасность для царского трона, что никак не соответствовало действительности. В какой-то момент, когда эти подозрения стали перерастать в навязчивое состояние, царь принимает страшное решение убить святителя. И посылает в монастырь, где находился митрополит Филипп, своего ближайшего приближенного Малюту Скуратову, который возглавлял тогда опричнину, чьей задачей было наблюдение за внутренней жизнью и наказание, вплоть до умерщвления, тех, кто мог представлять опасность для самодержавия. И Малюта Скуратов, войдя в келью к святителю Филиппу, задушил его подушкой.

Позже цари в этом храме, у гробницы святителя Филиппа, просили прощения за своего пращура, за его страшное деяние — убийство святого Божиего человека. Но эта самая, может быть, трагическая страница в истории Средневековой Руси не смыта никаким покаянием. Святой митрополит был умерщвлен по прямому указанию царя, и трагедия эта особенно остро переживается людьми, знающими историю, которые приходят в святые стены сего храма. Не понравилось царю, что святитель был окружен таким почетом, уважением и любовью, и из этой неприязни возникло стремление убить митрополита.

История во всем разобралась и вынесла свой вердикт. Святитель Филипп ни в чем не был виноват — виноват был царь из-за своей несдержанности и даже, может быть, болезни. Виноваты были те, кто подстрекал царя, кто не остановил его. Может быть, царь и смирился бы, но никто его не удерживал, и потому убийство святителя стало неким коллективным злодеянием.

Но ведь правду Божию утаить невозможно — это истина для всех народов, для всех времен, в том числе и для нашего времени. Иногда мы совершаем что-то плохое, думая, что никто не видит, не слышит. Но Господь-то все видит и все слышит! Затевает что-то плохое муж в отношении жены, но так, чтобы она не видела и не слышала, — а Господь видит и слышит. Делает жена что-то плохое по отношению к мужу, думая, что он не узнает, — а Господь видит и слышит. И все это на Страшном суде будет открыто и послужит наказанию людей, которые, находясь в браке, совершали недоброе, злое, греховное друг против друга. Я привел пример брака, но ведь это можно отнести к любым отношениям со всеми, с кем нам приходится по жизни встречаться.

Наученные этим событием, мы знаем, что никогда не надо добиваться своих целей злом, особенно таким, которое может нанести другому непоправимый ущерб. Никогда! Никакая карьера, никакая политическая выгода, никакие материальные приобретения за счет жизненной катастрофы не будут оправданы и не принесут никакой пользы. А если мы научены, то должны включить и этот урок в свое сознание, свою память и свой образ действий. Если же кто-то намерен причинить вред другому человеку, пусть вспомнит историю святителя Филиппа и Малюты Скуратова, то, что Малюта вошел в историю России как изверг и убийца, а митрополит Филипп — как святой человек.

Всему этому мы учимся из истории нашей Церкви, но также и тому, какими нам следует быть, чтобы даже грех не сокрушил самое главное — наши убеждения, нашу веру. Молитвами святителя Филиппа, митрополита Московского, да хранит Господь и Отечество наше, и град наш Москву; а всех нас, верных чад Русской Церкви, да умудряет и укрепляет на пути спасения. Аминь.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

http://www.patriarchia.ru/db/text/6096035.html