Человек-эпохаВалерий Николаевич Ганичев – о людях с горящими сердцами, уникальности культуры «русского мира», российской истории и о трагедии разрыва
Сегодня в нашей жизни так часто употребляется слово «патриотизм», что на это сложно не обратить внимания. Однако понять для себя его глубинную суть не так просто. Конечно, любой ответит, что патриотизм – это любовь к Родине, и будет прав. Но что является ядром этого чувства, которое движет человеком, приподнимая его над своими личными проблемами? Как, не отвергая своей уникальности, осознавать себя частью целого, сопереживать, радоваться, соучаствовать в делах на благо своего Отечества, а если нужно, то без условий и оговорок встать на его защиту?
На эту тему мне удалось пообщаться с гостем нашего города Валерием Николаевичем Ганичевым, прибывшим с московской делегацией на празднование 270-летнего юбилея адмирала флота России святого Феодора Ушакова. Валерий Николаевич не скрывает своего восхищения мужеством севастопольцев в былые и новые судьбоносные дни великой истории России.
Валерий Николаевич Ганичев – доктор исторических наук, профессор, председатель Союза писателей России, автор более 100 научных статей и монографий. Он в разные годы был директором издательства «Молодая гвардия», главным редактором газеты «Комсомольская правда» и журнала «Роман-газета». Ганичев является заместителем главы Всемирного русского народного собора, исследователем биографии Федора Ушакова и инициатором его канонизации.
Об этом человеке можно говорить много – о его званиях, заслугах, наградах. Но еще один важный факт: мой собеседник 1933 года рождения, он родом из времени, когда мирное молодое советское государство еще не познало ужасы Великой Отечественной войны. Валерий Николаевич Ганичев – это человек-эпоха, перед глазами которого прошло не только XX столетие с его потрясениями, но и новое время начала XXI века.
– Валерий Николаевич, все мы знаем, что патриотизм – это любовь к Родине. Скажите, пожалуйста, что является внутренней силой этого понятия, его ядром?
– Безусловно, патриотизм зиждется на любви, и даже на жертвенной любви, когда приходит час спасать своих близких, семью, Отечество. Сила патриотизма связана не только с любовью, но и со стойкостью человека, с сознанием его. Ведь вот майдан, например, произошел в немалой степени от полного вандализма людей, не знающих смысла, своей истории, своей культуры. И когда вдруг прозвучали первые лозунги: «Надо запретить русский язык!» — Боже мой! Язык Толстого, Достоевского, Пушкина, Чехова – запретить! Это происходит от незнания своей культуры. Патриотизм должен обладать внутренней тягой к культуре, культуре во всех ее первичных формах и глубинах. Патриотизм — это не математическая категория, в нем многое сложено – события, мужество, стойкость, знания истории своей Родины...
– Насколько в нем отводится роль духовности человека?
– Безусловно, это один из главных факторов, но смотря что понимать под словом «духовность». Вот некоторые наши либералы-писатели призывают: «Нам надо обратить свой взгляд на Запад к культуре» и так далее. Обратить-то можно, но только для того, чтобы лучше заимствовать что-то для себя. У Пикуля есть прекрасная формула, он свои миниатюры подписывал: «За умом и знаниями – в собственную историю». Так и патриотизм тоже должен обратить свой взгляд в собственную историю. Это не значит, что не надо знать другие истории – знать надо, чтобы быть всесторонне развитым человеком, извлекать уроки.
– Валерий Николаевич, Вы посетили очень много стран мира и, конечно, в той или иной степени знакомы с культурой других народов. Вы можете попытаться максимально объективно ответить, в чем уникальность нашей культуры?
– Вы абсолютно правильно заметили, что культуры разных народов – уникальны в своем роде, в своем исполнении, в своей приверженности. Достоевский говорил, что русский человек – православный человек. Но ведь не все люди достигли какого-то воцерковления в этом смысле. Но внутреннее состояние у них все-таки должно быть соответствующее православию, то есть все эти 10 заповедей, которые надо исполнять. И они, конечно, должны быть в приложении к своей Родине, к ее масштабам, к ее просторам, к ее дружелюбию в отношении к другим народам. Мы же не злобливый народ-то.
– Вы считаете, что в этом наша уникальность?
– Да, это одна из уникальностей, которая не всегда напрямую приносит нам пользу, но стратегическую – безусловно!
– Я знаю, что вы переводите литературные произведения с украинского языка на русский, выступаете за воссоединение славянских народов. Что вы скажете о нынешней трагедии разрыва двух братских народов Украины и России, какой выход видите из этой тяжелой ситуации?
– Я хочу сказать, что очень люблю украинскую культуру, язык. Я мову знаю, считаю, что близка она нам. Но те враждебные силы, которые пытаются разрушить, разорвать наши связи, делают это не на этнографической основе, а на политической.
Русская культура впитывает много, она вполне воспринимает другие культуры. Мы не уничтожили ни один народ в период проникновения на северо-запад, так называемой колонизации. Вот я, например, исследовал XVIII век и в нем историю создания Новороссии – так ведь это полностью создано нашими людьми. Воронежские, брянские, курские крестьяне заселяли эти земли, отставники...
– Ну как нам теперь объединяться после такой трагедии, простить ведь трудно?
– Очень надо объединяться вновь – по мелочи, по щепочке собирать людей, отходить иногда от острых тем, которые уже не докажешь. Нужно добиваться соединения на ниве той же культуры, той же песни, того же духа славянского. Шевченко писал, обращаясь к чешскому писателю Шафарику, что надо много сделать для славянского духа.
Не может быть так, что вот люди пришли и создали историческое общество, и теперь все будут заниматься историей – нет! Историей не будут заниматься! Для этого нужны люди с сердцами горячими, нужен разум, нужны усилия людей и так далее.
Тяжелое предстоит нам время, и я честно жалею тех, кто в это время будет жить. Я знал счастливое, хорошее время, красивое, хотя проблемы были всегда. И будут еще, но преодолеть надо! Других вариантов нет.
– Валерий Николаевич, вы около 25 лет изучали биографию адмирала российского флота Федора Ушакова и затем стали инициатором его прославления в лике святых. Скажите, были какие- то интересные моменты в процессе исследования его жития или канонизации, о чем еще не сказано, не написано?
– Да нет, я думаю, что много было явлений и фактов, о которых необязательно вещать. Например, его брат старший был вообще если не мерзавец, то большой хулиган, за что и был посажен в тюрьму. Семья у них была нормальной. Отец Федора Ушакова – преображенский солдат, жили они на берегу Волги, в общем – бедные дворяне. Федор умел и косить, и дела все сельские делать. На Волге воспитался. Его дядя был настоятелем Санаксарского монастыря и был признан святым подвижником еще в XVIII веке. А сейчас Православная Церковь и Феодора освятила. Вот видите – из одной семьи двое святых!
Священник рассказывал на митинге, что он там был монахом, может быть, я не имею таких документальных данных, и кто их даст. У него была другая миссия – служба на море, морскому делу, Отечеству.
– Значит ли это, что для того, чтобы достичь святости, необязательно идти в монастырь или в священники? Святым может стать любой человек?
– Нет, не любой может стать. Только тот, кто трудится, душевно трудится, духовно трудится. И таких примеров сколько угодно.
Елена Озаренко (г. Севастополь)
http://www.voskres.ru/interview/ozarenko.htm
