|
EVG
Гость
|
 |
« : 08 Марта 2015, 10:14:39 » |
|
Житие святого Ксенофонта
Очерк
Рассказы из жизни святых были долгое время любимым чтением среди разных слоёв русского общества. Поучительные и всегда увлекательные по содержанию, они наставляли воспитывать в себе милосердие и благожелательность к ближнему, почтение к родителям и приверженность к полезному делу. А трудности на их пути преодолеваются посредством личной находчивости, терпению и помощи Божией. К такому роду душеполезного чтения принадлежит и житийный очерк о святом Ксенофонте и его сыновьях, составленный замечательной русской писательницей Евгенией Тур (Елизаветой Васильевной Сухово-Кобылиной, 1815 – 1892). Очерк впервые увидел свет в Петербурге отдельной брошюрой в 1884 году.
Подготовлен к публикации Маргаритой Бирюковой и Александром Стрижевым.
Ксенофонт, Византийский вельможа, жил в шестом веке по Рождестве Христовом, при императоре Юстиниане. Имея высокий сан и большие богатства, он особенно отличался преданностью святой вере и редким благочестием. Помогая бедным, благотворя нищим, он уготовлял себе нетленное сокровище на небе. Все, знавшие его, оказывали ему глубокое почтение; но, несмотря на это, он соблюдал ум смиренный и сердце простое, не гордился временно-преходящею мирскою молвою о себе.
Супруга его, по имени Мария, подражала ему в благочестии, помогала ему в добрых делах и разделяла его мысли и чувства.
У Ксенофонта и Марии было два сына: Иоанн и Аркадий. Родители, уча их книжной мудрости, старались внедрить в них страх Божий, ибо страх Божий есть начало всякой мудрости и наставляет на всякую добродетель.
Они послали их в Вирут (Бейрут), Финикийский город, учиться греческой науке, которою тогда славился этот город. По прошествии некоторого времени Ксенофонт сильно занемог и думал, что умирает. Мария, также не чая, чтобы он остался в живых, послала в Вирут за сыновьями, уведомляя их о тяжкой болезни отца и приказывая поскорее возвратиться домой, чтобы принять его последнее благословение и присутствовать при его погребении. Получив это известие, Иоанн и Аркадий поспешно воротились домой. Отец, увидав их, развеселился духом, и от этой радости ему стало легче. Он приказал им сесть у своей постели и стал поучать их такими словами:
«Дети мои! Думаю, что приближаюсь к концу дней моих, а вы, если любите отца вашего, исполните, что завещаю вам. Прежде всего – бойтесь Бога и живите по святым заповедям Его. То, что я скажу вам теперь, не от тщеславия скажу, но чтобы на добродетель наставить вас. Если вы будете подражать моей жизни, то думаю, вам не будет особенной нужды в другом учителе. Вы знаете, как жил я до сих пор: в благоговении и простоте сердечной; знаете, как все меня почитали и любили, и не ради великого сана моего, а ради моей кротости и благонравия. Я старался никого не обижать, никогда не укорять ближнего и никому не завидовать; напрасно не гневался, не враждовал ни с кем. Всех я любил и со всеми жил мирно.
Церковь Божию посещал утром и вечером, не презирал нищих, ни странных, ни печальных, но утешал их, кого словом, а кого делом, и всегда посещал заключенных в темницах. Многих плененных я выкупил и отпустил на свободу. На уста мои я положил хранение, чтобы они не произносили того, что лукаво и злобно, и очам моим положил закон, чтобы они, увидев чужое добро, не восхотели его.
Подражайте, дети, жизни ваших родителей, подражайте им в вере, терпении и кротости, и живите так, чтобы угодить Богу, – и Бог благословит род ваш и соделает вас долголетними. Подавайте милостыню убогим, защищайте сирот и вдов, посещайте больных и заключенных в темницах, избавляйте обидимых и несправедливо осужденных и живите в мире со всеми. Друзьям своим будьте верны; врагам, не помня зла, благодетельствуйте; со всеми будьте добры, кротки, любовны, смиренны.
Чистоту свою душевную и телесную блюдите, церквам Божиим и монастырям благотворите, священников и иноков почитайте, ибо через них являет Бог Свое милосердие всему миру. Больше же всего не забывайте из любви к Богу скитающихся в пустынях, в горах и подавайте им на их нужды; нищих питайте – и никогда не обеднеете. Вы видите, что дом мой не обеднел от того, что я часто бедным предлагал пищу. Молитесь часто и слушайте святые поучения.
Матери своей отдавайте должное почтение, слушайте ее и волю ее исполняйте. К рабам своим будьте милостивы и любите их, как детей своих. Старых рабов отпускайте на волю и до их смерти давайте им пищу. Скажу вам короче: как видели вы, что я делал, то делайте и вы. Помните все это. Скоро прейдет сей мир, и слава его есть ничто. Дети, заповеди Господни и слова мои сохраните – и Бог мира будет с вами».
Слушая слова сии, Иоанн и Аркадий плакали и говорили:
«Отец, не оставляй нас, но проси Бога, чтобы Он позволил тебе хотя немного пожить с нами. Мы знаем, что если ты захочешь, то умолишь Бога, и Он тебя услышит. Нам молодым твоя жизнь нужна, ибо ты нас на всякое добро наставишь и сам устроишь, как должно, жизнь нашу».
Заплакал Ксенофонт, услышав речи детей своих, и ответил им:
«С тех пор, как Бог послал мне эту болезнь, и как я лежу в постели, много я молил и молю Бога, чтобы Он, ради юности вашей, позволил мне еще немного пожить здесь, до тех пор, пока я вас в совершенных летах не увижу».
На следующую ночь увидел Ксенофонт сон: ему было сказано, что Бог повелевает ему остаться в живых. Проснувшись, рассказал он о том супруге и сыновьям. Обрадовались они и славили Бога. Больной мало-помалу начал от болезни возвращаться к здоровью. Когда он уже почти совсем выздоровел, он сказал детям своим:
– Дети, поезжайте оканчивать свое учение и, окончивши его, возвратитесь, и тогда мы благословим вас на вступление в законный брак. – Он снабдил их всем нужным для пути, посадил на корабль и отпустил в Вирут.
Сначала плавание их было счастливо, им дул попутный ветер; но вдруг он переменился, поднялось сильное волнение, и разразилась страшная буря. Паруса на корабле опустили, и корабль понесло бурею неведомо куда; он стал погружаться в морскую пучину. Все, бывшие на корабле, отчаялись в спасении своей жизни и в смертном страхе плакали и рыдали. И оба брата, Иоанн и Аркадий, рыдали также и обратились ко Господу с такою мольбою: «Преблагий Владыко, всякой твари Содетель, не презри Своих созданий, помяни добродетели родителей наших и, того ради, не оставь нас; не дай нам умереть безвременно в цветущие годы нашей юности; да не потопит нас буря, и не поглотит нас пучина морская. С высоты святыя Твоея славы пролей на нас Свои милости и щедроты, посмотри на несчастие наше, услышь моления и вопль наш. Сердцем сокрушенным и духом смиренным молимся: подай нам всесильную руку помощи и избавь нас от врат смерти, спаси от потопления; не мертвые восхваляют Тебя, не нисходящие во ад, но живые мы восхвалим и прославим имя Твое!»
Мореплаватели, видя, что волнение не утихает, но все более и более увеличивается, и что кораблю невозможно спастись, сошли с него в малое суденышко и, отплыв от большого корабля, пустились туда, куда несли их волны, надеясь пристать к берегу. На корабле же остались одни юноши Иоанн и Аркадий со своими слугами. Видя бегство мореплавателей и неминуемую погибель корабля, который наполнялся водою и погружался в волны, отчаялись они в спасении своей жизни. Они сняли с себя одежду, чтобы легче плыть, когда корабль распадется на части и погрузится в пучину морскую. Ожидая неминуемой смерти, они умилились душою и с рыданиями обратились к родителям, далеко от них в дому оставшимся, и стали говорить им, как будто они находились тут же вместе с ними:
«Будь здоров, отец милый! Здравствуй и ты, милая мать! Не увидите вы нас более, и мы вас не увидим вовеки; не суждено нам наслаждаться в дому нашем вместе с вами земными благами!
Отец! Неужели ты неустанно пекся о воспитании нашем для того, чтобы не увидел нас и мертвыми?
О мать! Ты надеялась видеть брак сыновей своих, ты прежде времени устраивала им затейливо украшенные жилища, – ты и гроба детей своих не увидишь!
Скорбно видеть родителям детей своих умирающих, скорбно им погребать их, а вы, родители наши дорогие, претерпите скорбь горшую: вы не увидите ни смерти детей своих, ни даже вести о их горькой и внезапной кончине не услышите! Вы надеялись, что когда достигнете глубокой старости, мы похороним вас, а теперь мы ранее вас погребения ожидаем!»
Потом они друг другу так говорили:
«Увы, брат мой любимый, свет очей моих! Горько мне разлучаться с тобою! Где молитвы родителей наших? Где их благодеяния нищим, где их щедрые подаяния инокам и их к ним благодарность? Ни одна молитва их не дошла до Господа, а если и дошла, – то ничего не возмогла, ибо грехов наших множество заглушило ее: за грехи наши жить мы недостойны. Увы! Недавно плакали мы об умиравшем отце, а теперь мы будем виновниками неутешного плача и бесконечных рыданий родителей наших!»
И потом они обнялись, поцеловались и сказали друг другу: «Брат, спасайся и прости меня, если я чем тебя обидел».
И обратились они опять к Богу: «О, Царь и Владыко всего! Если Ты попустил нас принять смерть безвременную и от нее уже нельзя избавиться нам, то не разлучай нас умирающих. Пусть одна волна обоих нас покроет, и утроба одного зверя станет нам гробом!»
Потом они обратились к слугам своим: «Спасайтесь, добрые друзья наши и братья, спасайтесь и нас простите, если мы в чем пред вами были виноваты!»
В это время корабль был разбит волнами, и все, в нем бывшие, схватились, кто за весла, кто за доски, и бурное море разнесло всех их в разные стороны. По благодати Божией, ни один из них не утонул, но все в разные стороны были занесены и выкинуты волнами в разных местах, и каждый из них не ведал об избавлении других от потопления и не радовался спасению жизни, но скорбел о смерти прочих.
Выйдя из волн морских, Иоанн мысленно говорил себе: «Куда пойду я? Как могу я без одежды явиться пред людские очи? Пойду я в монастырь, где живут благочестивые иноки, и там в нищете и смирении послужу Богу, спасшему меня от смерти. Родители наши желали оставить нам великие свои богатства, и погибли бы мы в суете мира хуже, чем в море. Участь лучшую устроил нам Всевидящий, и как Ему угодно – так пусть и будет! Он Благий все ведает, что нам на пользу, мы же ничего не знаем. Он творит с нами то, что потребно для спасения души!»
И он с молитвою воздел руки и произнес: «Господь мой! Ты, спасший меня от волн морских и беды смертной, спаси от горькой смерти и брата моего Аркадия, и если Ты сохранил его живым, просвети ум его, чтобы он мыслил и желал угодить Тебе! Спаси также всех рабов, бывших с нами, и чтобы ни один из них не погиб в море, да в их спасении прославится имя Твое! Господи, Иисусе Христе! Обрати лице Твое на меня и услыши моление мое, направь меня к деланию заповедей Твоих, наставь меня по святой воле Твоей, ибо в сей час не имею иного помощника, кроме Тебя».
Помолившись так, пошел Иоанн с покойным сердцем и пришел к монастырю, постучал в ворота, и привратник отпер их. Увидя его нагого, привратник снял с себя верхнюю одежду и прикрыл его; потом ввел его в свою келью и накормил. Когда же Иоанн утолил свой голод, черноризец привратник спросил его:
– Откуда пришел ты, брат мой?
«Я – бедный странник, – отвечал Иоанн, – спасен был от потопления. Мы плыли по морю, корабль наш разбился и погиб; а я схватился за доски и носился с ними по волнам. Бог сохранил меня, и был я выброшен на берег страны сей».
Умилился черноризец привратник, слыша такую речь, прославил Бога, спасающего уповающих на Него, и сказал Иоанну:
– Куда ты хочешь направить путь свой, брате?
– Куда Бог изволит, – отвечал Иоанн, – хотел бы я сделаться иноком, если бы милосердый Бог, презирая грехи мои, сподобил меня принять на себя иго сие благое.
Сказал ему черноризец привратник:
– Воистину доброго дела, сын мой, желаешь ты и блажен будешь, если со всяким усердием Богу поработаешь.
– Молю тебя, отче, – спросил его Иоанн, – скажи мне, могу ли я здесь с вами остаться?
– Погоди немного, – отвечал ему инок, – я оповещу о тебе отца нашего игумена: какое будет ему от Бога о тебе откровение, и что он прикажет, то ты и сделаешь – и спасешься.
Пошел черноризец-привратник к игумену и все рассказал ему о юноше подробно. Игумен приказал тотчас привести его к себе и, увидев юношу, уразумел в нем будущего инока; и, уразумев доброе житие его, сказал ему:
– Благословен Бог отца твоего и матери твоей, спасший тебя от пучины морской и приведший сюда.
Потом он стал говорить ему о спасительной жизни иноков, осенил его крестным знамением и позволил ему остаться в монастыре. В скором времени он постриг его во инока. Блаженный Иоанн молился, постился, исполнял труды монастырские с большим послушанием, но непрестанно тужил о брате своем Аркадии и полагал, что море поглотило его, и он погиб.
А Аркадий, Божиим велением, остался жив. Он вышел из волн морских на землю и пал ниц, вознося молитвы свои к Богу, и так говорил: «Господи, Боже Авраамов, Исааков и Иаковлев, Боже отца моего! Благодарю Тебя за мое избавление от волнения морского и бури. От смерти к жизни возвратил Ты меня, ноги мои на сушу поставил: спаси также и брата моего Иоанна. Молюсь Тебе, Владыко мой, господи! Сохрани его милосердием Твоим, да не потопят его волны и буря, да не поглотит его бездна морская. Услышь меня, господи! Ты благ, сподоби меня увидеть лице брата моего! Помяни добрые дела отца нашего и не сведи Иоанна в глубину морскую, не предай отрока сего преждевременной смерти, смерти нечаянной! Дай мне увидеть его хоть раз еще – и потом умереть!»
Так говорил Аркадий и плакал горько, так, что изнемог от плача. Потом встал он и пошел к близлежавшему селу. Там повстречал он одного христолюбивого человека, который, видя наготу его, прикрыл его ветхой одеждой. Аркадий попросил у него кусок хлеба и, поев немного, подкрепил изнемогшее тело. Когда же дошел он до тамошней церкви, то опять со слезами стал молиться о брате своем и, прислонясь к церковному столбу, вздремнул. И во сне увидел он брата своего Иоанна, который явился ему и сказал:
– Брат Аркадий! Зачем ты горько так плачешь обо мне? Зачем сокрушается сердце твое? Я благодатию Христовою жив, не скорби обо мне.
Очнулся Аркадий и, поверив сонному видению, великою радостию исполнился и благодарил Бога. Успокоившись, стал он помышлять о том, что ему делать. «Пойду ли, – думал он, – к родителям, но печаль великую принесу им, возвратясь один, без брата; пойду ли в училище, куда они меня послали и, окончив науки, возвращусь к ним, – и тем не обрадую их, потому что опять одного меня увидят они. Что делать – совсем не знаю! Помню, что отец восхвалял всегда иноческое житие, приближающее человека к Богу. Пойду в монастырь и сделаюсь иноком». Так решил Аркадий и, помолясь, отправился в Иерусалим, к Святым местам, в которых Господь спасение миру соделал. Он поклонился там Гробу Господню и оттуда пошел, сам не зная куда, но в намерении вступить в первый монастырь, который встретится ему на пути.
По дороге попался ему честный старец, убеленный сединами и прозорливый. Аркадий упал к ногам его, обнял его колени и сказал ему:
– Помоли Бога обо мне, отче святый, ибо я нахожусь в великой печали и унынии.
Старец отвечал ему:
– Сын мой, не будь печален: брат твой, о котором ты сокрушаешься, – жив, и все, находившиеся с вами на корабле, Богом сохранены и спасены от потопления. Брат твой Иоанн принял сан инока; придет время, когда ты увидишь его лицом к лицу, ибо молитва твоя дошла до Бога.
Аркадий, услышав слова старца, изумился прозорливости его и, опять упав к ногам его, воскликнул: «Не скрыл от тебя Бог, что кроется в сердце моем; молю тебя, не гони меня от лица твоего, но спаси убогую душу мою, как сам знаешь, и введи меня в чин иноческий».
Старец отвечал:
– Благословен Бог! Иди за мной, сын мой.
И повел он его в монастырь св. Харитона, постриг его там и дал ему келью, в которой прежде пятьдесят лет подвизался один из святых отцов. Целый год прозорливый старец оставался с Аркадием и наставлял его на жизнь монашескую, научал его бороться со врагами невидимыми; по прошествии этого года старец ушел в пустыню, обещая увидеться с Аркадием через три года. Без лености исполнял Аркадий приказания старца, и денно и нощно служил Богу.
Прошло два года с тех пор, как потонул корабль, и Ксенофонт, удивляясь, что не получает от сыновей своих никакой вести, послал одного из рабов своих повидать их, узнать, как они живут, здоровы ли и скоро ли окончат свое учение. Приехал раб в Вирут и, там узнав, что дети господина туда не воротились, подумал, что они остались в Афинах.
Он поехал туда, но и там их не нашел и ничего не мог узнать о них. Из Афин он отправился в Византию. По дороге ему случилось на ночлеге встретить инока, который рассказывал другим путникам, с ним беседовавшим, что идет в Иерусалим поклониться Святым местам. Раб Ксенофонта, вглядываясь в инока, начал признавать его: то был один из слуг, которые сопутствовали сыновьям Ксенофонта, когда те отправлялись в Вирут. Узнав его, он обратился к нему с такою речью:
– Не ты ли такой-то (он назвал его по имени), раб господина моего Ксенофонта, уехавший с господами Иоанном и Аркадием в Вирут?
«Конечно, я и есть, – ответил ему инок, – и мы с тобой одного господина рабы».
– Что случилось с тобою, что вижу тебя в одежде инока? – спросил посланный Ксенофонта. – Где господа наши Иоанн и Аркадий? Прошу тебя, скажи мне; великие труды принял я, отыскивая их, и не отыскал до сих пор.
Инок тяжело вздохнул, глаза его наполнились слезами, и он начал рассказывать все, как было:
«О, друг! Утонули господа наши, – говорил он, – и думаю, что я один спасся от потопления. И вот я принял иноческий чин, чтобы не воротиться домой и не принести злой вести господину и госпоже нашей и всем домашним. А теперь иду в Иерусалим поклониться Святым местам».
Услышав это, раб горько заплакал и говорил:
– Люто мне слышать, что случилось с вами, и как пострадали вы! Как тяжка смерть, вас постигшая! Кто возвестит отцу и матери о горестной кончине вашей? Чьи очи смогут увидеть слезы отца и скорбь матери, кто сможет слышать их плач, рыдания и стоны? О, господа мои добрые! Погибла надежда наша, ибо мы думали, что вы пойдете по следам родителей ваших: нас, слуг своих, облагодетельствуете, во всем ублаготворите, странных успокоите, нищих одарите, Божьи храмы украсите и монастыри поддержите. Теперь же, увы! Все эти надежды превратились в ничто. Что мне делать? Не знаю. Если возвращусь домой, не посмею принести господину моему весть, столь скорбную. Как известить отца и мать, что сыны их в море потонули? Услышавши то, не упадут ли они замертво, изнемогая от сердечной боли? Нет, не возвращусь я домой, чтобы от злой вести, мною принесенной, они прежде не умерли, и я стану причиною этой смерти!
Бывшие тут странники, видя горькие слезы раба и услышав, что он воротиться к господину своему не хочет, приступили к нему с советами и просили его идти и известить господ своих о случившемся. Раб послушался совета странников и возвратился в Византию. Он вошел в дом господина своего, сел и, смущенный, молчал.
Услышала Мария, что раб, посланный к сыновьям ее, возвратился, позвала его к себе и спросила: «Как живут дети наши?»
Раб отвечал ей: «Здоровы».
«Дай мне их письма», – сказала Мария.
– Я потерял их в пути, – отвечал раб.
Но сердце ее смутилось, и она сказала:
– Если ты Бога боишься, скажи мне всю правду, потому что сильно смутилась во мне душа моя, и силы мои оставляют меня.
Тогда он поднял на нее глаза свои, горько заплакал и сказал:
– Увы! Госпожа моя, оба твои сына погибли: разбился корабль их, и они потонули.
Услышав это, Мария, вопреки чаяния, оказалась мужественна духом. Крепко уповала она на Бога. Вместо того, чтобы жаловаться и рыдать, она помолчала немного и сказала:
– Благословен Бог, устроивый так, как угодно Ему! Благословенно имя Его отныне и до века! – Потом обратилась к рабу и сказала ему: «А ты молчи и никому ничего не говори. Господь дал, Господь и взял. Он ведает, что нам на пользу».
|
