Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский (Максимович)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Владыка всегда начинал свои письма изображением восьмиконечного креста, затем ставил дату по старому стилю с именем святого, память которого совершалась. Поздравления с днем ангела он отправлял в сам день праздника. Больные и скорбящие получали от него слова утешения в несколько строк, например такие:

«Обретение честной главы св. Иоанна Предтечи, 24 февраля (9 марта) 1954 г.

Страждущая Ольга! Да поможет тебе Господь и исцелит тебя. Господь попускает нам страдать, с тем чтобы мы восчувствовали нашу слабость и стремились более усердно к Источнику всякого блага, нашему Творцу, дающему каждому то, что ему полезно. Да укрепит тебя Господь. Я молился за тебя и буду молиться за литургией. Да простит тебе Господь все твои согрешения. Иди исповедайся и приими причастие Святых Таин. Да будет благословение Господне с тобой и с твоей сестрой Софией. Да поможет Бог и болящей Гайде (племяннице-латышке).

Твой архиепископ Иоанн»[27].

Владыка прерывал работу с корреспонденцией, чтобы присутствовать на вечерней молитве кадетов, после него он рассказывал им житие святого, память которого совершалась в этот день. Но часто бывало и так, что еще до молитвы он спускался в интернатскую столовую и беседовал с воспитанниками за едой. Как и в Югославии и в Китае, он очень интересовался детьми и относился к ним с большим вниманием. Один из тогдашних воспитанников кадетской школы вспоминает, что, когда он освящал их здание, окропляя его крещенской водой, он кропил даже снежные крепости, выстроенные детьми. Когда кто-то этому удивился, он ответил, что опасается, как бы постройки не обрушились и не повредили бы детей. Один из его современников пишет: «Невесомое, но явно ощущаемое влияние владыки воздействует на весь уклад корпусной жизни. Меньше ссор и драк, больше подтянутости и здоровой дисциплины... На воскресных богослужениях столько желающих прислуживать, что не хватает стихарей. Все, особенно маленькие, совсем неопытны. Обычно строгий и требовательный во время богослужений, владыка оказывает снисхождение…»[28] Через некоторое время после вечерних молитв объявлялся отбой, жизнь в пансионе замирала, и в этот-то час и начиналась самая напряженная для владыки пора…

Святитель Иоанн взял под свою опеку, помимо кадетов, пансион в Тионвиле, о котором стоит сказать несколько слов. В 1905 году Варвара Кузьмина основала в Санкт-Петербурге школу, ставшую знаменитой благодаря своей педагогической системе и преподаванию языков. После революции Кузьмина эмигрировала в Болгарию и основала в Софии лицей с теми же принципами обучения, что и ее заведение в России; на сей раз в лицее насчитывалось 4 тыс. воспитанников. В 1944 году лицей был разрушен во время бомбежки; уцелел только красный угол с иконами.

Около 1950 года Кузьмина эмигрировала во Францию, перевезя с собой две чудом сохранившиеся иконы, одна из которых и по сей день хранится в храме Всех святых, в земле Российской просиявших, на улице Клод лоррен в Париже. Во Франции Кузьмину почти сразу после приезда ожидал сюрприз: французское правительство пожертвовало ей значительную сумму в признательность за тот вклад, который она внесла в развитие французской культуры за рубежом. Кузьмина, которой к тому времени было семьдесят лет, тут же на эти Неожиданные средства организовала, с благословения владыки, новое учебное заведение во имя святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Она приобрела замок в деревушке под Тионвилем. В первый же год, когда там было всего семь учеников, туда стал приезжать владыка Иоанн. Там произошло чудо, сильно поразившее ребят: женщина с четырьмя детьми, охваченная паникой, подбежала к владыке, рассказывая о своем несчастье. Один из ее сыновей серьезно заболел, и доктор велел забрать его из больницы домой, так как тот якобы был безнадежен. Владыка горячо молился у постели ребенка. Затем он впустил всю семью и причастил маленького больного, говоря, что тот должен скоро поправиться. И действительно, к концу дня жар прошел, и ребенок выздоровел[29]. Школу позднее перенесли в Шалифер, под Париж; под опеку заведения были взяты несколько русских пенсионеров. Владыка появлялся там один-два раза в месяц. Приезжал он около десяти часов вечера и сразу же направлялся в домовый храм.

Затем он ужинал вместе с экономкой заведения, Марией Дмитриевной Ивановой. Она вспоминает, что владыка спрашивал у нее, есть ли какие-либо затруднения. Она всякий раз отвечала, что они заключаются главным образом в материальных трудностях. Казалось, что владыка засыпает, и тогда Иванова замолкала. И тут собеседник сам возобновлял разговор на том месте, где он прервался, затем доставал из кармана деньги, зная заранее, какая там находится сумма. Утром владыка служил литургию, на которой присутствовали все дети. Перед литургией постоянно звонил телефон — многие просили, чтобы владыка помолился о них за службой[30]. Во время школьной трапезы архиепископ Иоанн ходил взад и вперед по трапезной, рассказывая детям жития святых. Он поощрял то, чтобы дети читали в храме, и всегда в этом отдавал им предпочтение перед взрослыми, даже если это было сложное для чтения Шестопсалмие, при этом мягко исправляя их ошибки. Настоятелем владыка назначил протоиерея аристарха Пономарева, пожилого батюшку из Харбина. К сожалению, в 1964 году школа закрылась.

Вообще, как и в Китае, владыка присутствовал везде, где собиралась русская молодежь, в том числе и у «Витязей», следя за тем, чтобы воспитание юного поколения осуществлялось в православном духе. Он даже ходил в иезуитский колледж святого Георгия в Медоне и встречался там с русскими православными детьми. Хроника тех лет упоминает о том, как он однажды провел весь вечер в интернате, беседуя с учениками. В другой раз, когда он беседовал со школярами, они собрались вокруг него кружком, не побоявшись нарушить почти что военную дисциплину заведения. Владыка пригласил детей присутствовать на вечерней службе в Медоне, исповедаться там и на следующий день причаститься. Тех, кто хотя бы немного говорил по-русски, владыка исповедовал сам[31].

Архиепископ Иоанн не только заботился о детях, но еще и взял под свое покровительство общество «Православное дело», имевшее своей целью «обучение основам православной жизни и помощь православным организациям». На открытии первого съезда общества в 1959 году святитель Иоанн в характерной для него манере настойчиво предупреждал о существовании «подводных камней», которых следовало избегать: «Главное — в нашей преданности великим идеям не считать великими себя и смиренно проводить свою жизнь и служение, памятуя, что от себя мы по преимуществу приносим все грешное, и лучшее, что мы можем принести, рождается в покаянии и смирении»[32].

Первостепенную важность для владыки имело устроение в Западной Европе подлинно литургической жизни, без чего нельзя и думать о христианской жизни. По его собственному признанию, «в церквах нам легче отбросить все земные заботы и всего себя посвятить молитве. Совместной молитвой мы выражаем любовь друг к другу, поэтому во время обычных богослужений не следует читать особых молитв, нужно внимательно следить за богослужением и всем вместе отдавать знаки богопочитания (поклоны и т.д.). Такая общая молитва увеличивает у молящихся молитвенное воодушевление, передаваемое от одного к другому. Бог слышит каждого и на каждом месте, но особенно чувствуется Его благодать в храмах, о чем являл людям во многиx виденияx (видение Покрова Богородицы Андрея Юродивого, видение преподобного Серафима Саровского во время малого входа, ангелы служили со свт. Спиридоном и др). “Богу угодна домашняя молитва, но еще угоднее молитва в церкви” — было явлено святой праведной Иулиании[33]. По церковным правилам, христианин, который не был три недели в церкви на литургии, подлежит отлучению, а клирик — лишению сана.

...Участие в общественном богослужении есть знак принадлежности к Церкви, как и уклонение от него означает отречение от Церкви»[34].

Так же, как и в Шанхае, владыка призывал священство и мирян к тому, чтобы службы совершались максимально приближенно к церковному уставу[35]. Будучи знатоком богослужения, он имел обыкновение немедленно исправлять ошибки и упущения в порядке службы[36].

Приехав во Францию в 1951 году, он писал: «Богослужение в своем составе содержит всю полноту догматического учения Церкви и излагает путь к спасению. Оно представляет неоценимое духовное богатство. Чем полнее и точнее оно совершается, тем большую пользу получают принимающие в нем участие. Совершающие же его небрежно и сокращающие его по лености священнослужители обкрадывают свою паству, лишая ее самого насущного хлеба и похищая у нее самое ценное сокровище»[37]. Чтобы молитва была не только «внешней», владыка говорил, что нужно «внимать каждому слову, которое произносится или читается»[38]. Вот почему, по его мнению, лучше отпевать сразу двух или более покойников, чем отпевать их поочередно и сокращать службу, тогда как «каждое слово молитвы для усопшего есть как капля воды жаждущему»[39]. Помимо всего прочего, владыка желал, чтобы пение не заменялось чтением, за исключением тех случаев, когда петь невозможно. Ведь «действие пения гораздо сильнее, и весьма редко чтение может заменить пение»[40], — говорил он. Заботясь о том, чтобы пение по духу было церковным, он не терпел, когда оно становилось театральным: «Надлежит всегда помнить и сознавать, что церковное пение есть молитва и что пение молитв должно совершаться благоговейно, для возбуждения к молитве стоящих в церкви. Недопустимы напевы и песнопения, лишь услаждающие слух, но по содержанию или по исполнению не располагающие к молитве, а также не соответствующие данному богослужению, событию, отмечаемому Церковью, дню и церковному уставу. Вместе с тем, поведение поющих должно быть благоговейным и соответствующим высокому званию церковных певцов, соединяющих голоса свои с голосами ангелов. Наблюдение за тем лежит на обязанности руководителей пения и на совершающем богослужение служителе, указания коего должны исполняться беспрекословно»[41]. В ходе очередного архиерейского Собора он просил, чтобы были приняты все меры по искоренению мелодий, чуждых духу Церкви, которые никоим образом не побуждают к молитве. Он издал Указ, по которому на день памяти святого Романа Сладкопевца и Иоанна Кукузеля, то есть 1 октября по старому стилю (14 октября по гражданскому календарю), назначался праздник певчих. В этот день по окончании литургии полагалось пропеть певчим многолетие; владыка писал: «По окончании богослужения желательно устроить прихожанам храма угощение для певчих как знак внимания и благодарности за их труды и усердие»[42].

Еще владыка настаивал на том, чтобы утреня совершалась с утра, а не накануне вечером, за исключением дней, когда совершается всенощная. «Весьма необходимое для верующих: даже краткое пребывание утром в храме благотворно действует на душу и дает направление всему дню, освящая его»[43], — говорил он. Более же всего внимания архиепископ уделял, естественно, Божественной литургии. Он учил, что «литургия должна совершаться, если невозможно ежедневно, по крайней мере неопустительно во все воскресные и церковнопраздничные дни, независимо от количества могущих быть на ней богомольцев. Она есть бескровное жертвоприношение за весь мир, и совершение ее есть долг священника»[44]. Большое значение святитель придавал приготовлению Святых Даров, то есть проскомидии. Одна из верующих вспоминает, что у владыки был «большой блокнот, который он всегда носил с собой, где он помечал имена всех, кто по воле Божией встретился на его пути, — он поминал их за проскомидией каждый день»[45]. По воспоминаниям отца Адриана (Корпорала), «дискос был переполнен из-за множества поминовений. Из каждого “кармашка” он доставал записки с именами, каждый день добавлялись все новые — из писем, доставленных со всех частей света: люди просили его молитв, особенно за больных. К тому же он хорошо запоминал всех, с кем ему довелось встречаться в своей деятельной жизни. Он знал и помнил их нужды, и уже это было для людей утешением. Во время Великого входа с Дарами он начинал новое поминовение по вновь полученным запискам, так что хор должен был иногда трижды повторять Херувимскую»[46]. Протоиерей Чедомир Остоич[47] вспоминает, что владыка Иоанн поминал еще и всех усопших, имена которых сообщались в некрологах газеты «Русская мысль», выходящей в Париже. Все, кто входил в алтарь, когда святитель совершал проскомидию, удивлялись его сосредоточенности. А.М.П. вспоминает, что, будучи мальчиком, он вошел в алтарь, чтобы прислуживать (причем он раньше часто прислуживал при разных архиереях), и что совершенная святителем проскомидия произвела на него такое впечатление, что его внутренний мир изменился навсегда[48]. Владыка издал указ, в котором напоминал верующим, что инославных поминать на Божественной литургии нельзя[49], поскольку поминаемое лицо участвует в богослужении, а те, кто не являются православными христианами, не могут этого делать. Это никак нельзя назвать фанатизмом — мы видели, что владыка делал добро всем, независимо от вероисповедания; в этом проявлялось его уважение к канонам Церкви. К тому же он позволял служить по инославным панихиды кратким чином и без кондака, если те помогали православным или с уважением относились к Православию. И хотя он помнил, что нельзя поминать тех, кто в здравом уме наложил на себя руки, он все же позволял служить панихиды по тем, кто совершил самоубийство, находившись прежде на лечении в психиатрической больнице, с той оговоркой, что необходимо получить на это благословение архиерея. Все это показывает, что владыка твердо придерживался своих принципов, но был снисходителен при их конкретном применении.

Литургии, которые совершал владыка, везде, в том числе и в Западной Европе, производили глубокое впечатление на верующих. «Ни один из знакомых мне иерархов не служил так, как служил владыка Иоанн, в частности совершая Божественную литургию с такой молитвенностью и глубоким проникновением. Он всецело углублялся в молитву. Когда он благословлял богомольцев, произнося слова: “Призри с небесе, Боже, и виждь...”, ими действительно ощущалось, что они — тот благословляемый виноградник, на который владыка призывал милость и благодать Божью»[50], — вспоминает Елена Городецкова. Как бы желая подчеркнуть единство Церкви, архиепископ Иоанн произносил эти слова один раз на церковнославянском, второй раз по-гречески, а в третий раз — на каком-то другом из языков, в том числе и на арабском, латыни и даже китайском! Еще владыка желал, чтобы прихожане, насколько возможно, участвовали в службе пением или чтением, дети — прислуживая в алтаре. Он издал указ, в котором требовал, чтобы все молящиеся пели Символ веры и «Отче наш» на литургии и «Воскресение Христово видевше» на воскресной утрени[51].

Когда русская и греческая богослужебные практики расходились, владыка непременно следовал греческой. Поэтому к возгласу «Со страхом Божиим и верою приступите…», который священник произносит, выходя с чашей из алтаря, владыка, следуя греческому тексту, прибавлял «с любовью». Согласно одному из его указов, на заамвонной молитве на литургии следовало читать «согласно ее подлиннику, неизменно хранимому все время Греческой Церковью, ”благоверным царем”, а не просто ”православным христианам”, как указывалось в современных изданиях богослужебных книг[52]. Тропарь третьего часа («Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа...» — Примеч. ред.) в момент эпиклезы, которого нет в греческом тексте, он не опускал, но произносил его тихо, считая, что в литургии свт. Василия Великого он нарушает последовательность молитвы. Тем не менее он признавал, что этот тропарь важен для священника, который должен ощущать свое духовное несовершенство, неспособность совершать Таинство[53]. В Великую Среду владыка совершал Таинство соборования «по обычаю московского Успенского Собора и восточных Церквей»[54]. В Великий четверг он совершал чин омовения ног. На пасхальной службе он также следовал греческой традиции. Поэтому до возгласа «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице» на пасхальной заутрени он читал Евангелие о воскресении Христовом (Мк. 16, 1–8) перед дверями храма. Что касается чтения Евангелия на различных языках, оно происходило на пасхальной вечерне, а не во время литургии, как это принято в Русской Церкви. Владыка читал Евангелие по-еврейски, а остальное духовенство — на греческом, латыни и других языках, на которых говорят православные народы, даже на грузинском, сербском, румынском и украинском! Отдание Пасхи же служил по пасхальному чину. Кутью он предписывал готовить из пшеницы, а не из риса[55], как это с недавнего времени начали делать в Русской Церкви и из-за чего скрадывается символический смысл этого обряда, отсылающего к притче о зерне, упавшем в землю (см.: Ин 12, 24). Владыка с ходу переводил с греческого тропари тем святым, которым в славянских Минеях помещены лишь общие тропари, a не ocoбые[56]. В монастыре в Джорданвиле сейчас хранятся греческие Минеи, которыми он пользовался.

По отзывам священнослужителей, владыка Иоанн был очень строгим, требовал от них чистоты в алтаре и на жертвеннике, чистоты священных сосудов и антиминса. Чтобы служба шла гладко, богослужебные книги должны были быть расставлены по порядку, а закладки находиться на своих местах. Владыка всегда аккуратно складывал свое облачение и этого же требовал от других. Если прислужник подходил под благословение для ношения стихаря и последний был неаккуратно сложен, то владыка благословения не давал[57]. В одном из своих указов архиепископ Иоанн напоминал священнослужителям о том, что «священнослужители обязаны изучать правила, касающиеся совершения богослужения, и все время развивать свои знания. Почти полное незнание самых обычных церковных служб показывает пренебрежение к своим первейшим обязанностям»[58]. Более того, священнослужители в каждой епархии должны были вести две книги[59]. Первая — синодик, куда записывали имена всех живых и усопших, которых постоянно поминали на всех службах, а также тех, кто скончался недавно и кого, следовательно, нужно было поминать за каждой литургией и на общих панихидах. Вторая книга — богослужебный журнал храма, в коем должны были отмечаться дни служения и праздничные воспоминания, какая служба, кто служил, кто и о чем проповедовал... Эти две книги предоставлялись святителю во время его архипастырских поездок. Еще святитель Иоанн требовал, чтобы антидор принимался верующими строго натощак[60].

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Владыка со вниманием относился ко многим деталям богослужебной жизни, понимая всю их важность. Поэтому, например, в субботу на Светлой седмице он не затворял царские врата сразу же после литургии. Царские врата затворялись на «Господи, воззвах» при словах «дверем заключенным». Во время литургии на Вознесение владыка сам произносил после причащения возглас «Всегда, ныне и присно и во веки веков», в то время как священники снимали плащаницу с престола и клали ее на горнее место в алтаре[61]. По словам самого владыки, «наш церковный устав не сборник мертвых правил и не плод отвлеченного кабинетного труда. Он запечатлел духовный опыт святых подвижников, в совершенстве познавших глубины человеческого духа и законы духовной жизни... Церковный устав является руководством для приучения и обучения молитве, и чем больше его держаться, тем больше пользы будет получаться»[62]. События, вспоминаемые Церковью, переживались им с таким участием, что в день памяти святого пророка Моисея он служил литургию с босыми ногами, как если бы он находился перед Неопалимой Купиной. Архимандрит Амвросий Погодин пишет: «В богослужениях владыка всего себя отдавал: он жил каждым словом песнопения или псалма. Странно, но само его присутствие в храме самыe будничныe службы делало глубоко праздничными»[63]. Некоторые миряне и священнослужители, как когда-то в Китае, воспринимали строгость владыки в штыки. Например, в Каннах «из уст отца Н. посыпались на владыку громогласные упреки.

Это выглядело так, будто он — старший — обращается к подчиненному. Владыка Иоанн выслушал их молча, как должное, с тем глубочайшим смирением, которое было ему свойственно», — вспоминает один из свидетелей этой сцены[64]. Более того, когда этот священник умер, владыка издал указ с похвалами усопшему и просьбой к клиру и мирянам поминать его в своих молитвах. Он переносил дурное обращение с собственной персоной, но при этом все же хотел, чтобы Церковь в его лице, в его епископском сане не была попираема. Поэтому во время официальных приемов он всегда был в панагии и в клобуке. На улице xoдил всегда c пocoxoм[65]. Однако строгость владыки не мешала ему быть снисходительным по отношению к слабым. Вот что он ответил одному голландскому священнику, попрекнувшему русских тем, что они болтают во время службы: «Это бедные эмигранты. Нужно понимать, что единственное место, где они могут встретиться, — это храм»[66].

Отношение владыки к пастве в сжатом виде выражено в тех наставлениях, которые он оставил своему преемнику по Западно-Европейской кафедре, архиепископу Антонию Женевскому (Бартошевичу, † 1993), в день хиротонии последнего: «Перед тобой часто будет стоять искушение делать попущения и послабления, широко распространенные ныне и становящиеся словно правилом жизни. Однако если иногда бывает полезно несколько ослабить узды, то в других случаях оно может принести вред тому, для кого-то сделано, и для окружающих. Нужно тщательно исследовать и взвесить каждое дело и обстоятельство, мудро избрав, что полезнее.

Нельзя заставить ускорить шаг отстающих по слабости, но делающих то по беспечности и лености необходимо побудить, хотя бы потребовалось иногда употребить жезл пастырский. Нельзя уподобляться врачу, боящемуся причинить боль при нужном лечении и тем лишающему больного возможности поправления»[67].

В самых важных решениях владыка неукоснительно следовал принципу соборности Церкви. Поэтому он неоднократно созывал совещания архиереев Западной Европы, которые заседали под его председательством в Мюнхене, Женеве, Висбадене, Брюсселе и Фурке. В октябре 1951, некоторое время спустя после своего прибытия во Францию, он созвал Епархиальное собрание с участием духовенства и мирян. Как заметил один из участников, «в отличие от обычных епархиальных съездов, (этот) был по преимуществу собранием молитвенным. День начинался с утрени и Божественной литургии, которую совершал архиепископ Иоанн в сослужении с владыкой Леонтием Женевским и многочисленным духовенством, прибывшим на съезд. Богослужение начиналось в 8 часов yтра и кончалось около 1 часа дня. После обеда и краткого отдыха начинались заседания, с тем чтобы окончиться к вечерне, в 7 часов вечера. Малое время, отведенное на заседания, принуждало проводить последние в ускоренном темпе. Для длинных речей не было времени. Владыка Иоанн вел заседания энергично и властно, отстраняя попытки многоречия или ненужные выступления. Участники собрания сочувственно отнеслись к установлению такого делового характера собрания. Глубокое, христианское слово веры преданного Церкви архипастыря произвело сильное впечатление. Нельзя было ответить на поставленные вопросы яснее, глубже и убедительнее, чем это сделал архиепископ Иоанн»[68]. На одном из таких епархиальных собраний владыка произнес слово, в котором подчеркивал прежде всего церковное значение таких собраний:

«Начиная свою работу, Епархиальное собрание должно ясно дать ответ на вопросы — зачем оно собралось, в чем смысл таких собраний, которые, в принципе, желательно проводить ежегодно и даже два раза в год.

Его смысл — прежде всего взаимное общение священнослужителей и всех сотрудников их по церковной работе. Мы, члены Церкви, все находимся в церковном единении, но на этих съездах мы наглядно исповедуем и утверждаем наше единство, приобщаясь из единой чаши, и тем свидетельствуем, что не напрасно трудимся ради создания того единства и такое сознание является основой для духовного подъема и ревности в нашем служении. Во-вторых: собрания духовенства дают возможность священнослужителям поговорить, а иногда и познакомиться друг с другом. Наконец, в-третьих: собрание призвано также озаботиться и вопросами материального обеспечения епархии.

Участники собрания должны прежде всего помнить, что есть собрание церковное, что есть его основа, — наше литургическое церковное объединение и наше собрание есть следствие и продолжение того единства. Поэтому такие собрания ранее происходили в самом храме и тотчас после совершения Божественной литургии. Собрания должны проходить в соответствующем настроении, и все участники призываются к тому, чтобы утверждать церковное единение и думать только о благе церковном»[69].

Как в Югославии и в Шанхае, владыка в Западной Европе жил подвижнически, принимая пищу только один раз в день и не ложась спать на кровать. Игуменья Феодора рассказала, что однажды, когда он был в Леснинском монастыре, то заболел, и у него сильно воспалилась нога. Игуменья привела доктора, который посоветовал владыке отдохнуть в постели.

«Тогда, — рассказывала матушка, — сама не знаю, как я на это дерзнула, я прямо ему сказала: “Владыка, как игуменья сей обители, властью, мне данной от Бога, повелеваю Вам лечь!”» Владыка изумленно взглянул на мать Феодору и отправился в постель. Но наутро его нашли уже в храме — так и закончилось это «лечение сном»[70].

В другой раз, в ноябре 1952 года, владыка Иоанн после архипастырского визита приходов в Ривэ и Лионе и освящения храма в Безье, когда у него ужасно болела нога, вынужден был прервать свою деятельность и отправиться в Париж, чтобы лечь в больницу. В одной из эмигрантских газет сообщалось: «Все возможное было сделано для наблюдения навыков владыки. В палате его совершались ежедневно утреня и литургия... Болезнь владыки, вызвавшая расходы, побудила его друзей поспешить ему с помощью. архиепископ Тихон обратился с соответственным призывом. Надо ли говорить о том, с какой горячностью возносились молитвы по мере распространения сведений о болезни чтимого и любимого владыки, связанного узами пастырской близости с многими сотнями разбросанных по всему свету людей, — об исцелении его. Да хранит его Господь на многая лета!»[71]

Действительно, Господь сохранил своего святого и совершил через него еще множество чудес; о некоторых из них мы расскажем.

Владыка Василий Родзянко († 1999), епископ Православной Церкви в Америке, оставил следующий рассказ: «Моя матушка, покойная жена моя, занемогла. что-то случилось неясное, но у нее была страшная боль в бедре, она не могла ступить, она не могла двинуться, и еле-еле мы привезли ее туда в школу, где мы жили в Версале, и сразу же вызвали французского врача. И французский врач долго ее осматривал, покачал головой, отвел меня в сторону и сказал: “Вы должны свыкнуться с мыслью, что она уже никогда больше ходить не сможет. Вам придется купить для нее специальный стул на колесах. И это уже до конца жизни. Но все-таки мы ее отправим в больницу для окончательной и полной проверки”. Ну, можете себе представить: после всех испытаний, которые уже с нами были... Владыка Иоанн в это время был в отъезде. Приехал, узнал об этом, сразу же вызвал меня, говорит: “Не беспокойся. Я завтра приду, ее причащу”… И он после литургии (это была домовая школьная церковь) в полном облачении пришел с чашей... остановился в дверях и говорит: “Мария, вставай! Иди причащаться”. И она вдруг встала и пошла. он спрашивает: “Больно?” — “Нет”. — “Ну, иди, причастись. Причастилась? а теперь иди снова ложись”. она легла. Это было как во сне. Он ушел — потреблять Святые Дары, назад в церковь, я остался с ней. она мне говорит: “Боль прошла, ничего не чувствую”. Но тем не менее после обеда приехала “скорая помощь” и отвезла ее в больницу. Пробыла она там несколько дней, и через несколько дней вернули ее с запиской доктора: “Зачем вы нам ее прислали? она совершенно здорова, ничего у нее нет!”»[72]

Е.Г.Черткова рассказывает, что один юноша, который жил при монастыре Леснинской иконы Божией Матери, внезапно заболел менингитом. Владыке сообщили, что у него безнадежный случай и не остается надежды на то, что он доживет до следующего утра. Владыка сразу же отправился его навестить, долго молился около него, и на следующий день выздоровевший молодой человек уехал из больницы[73].

От одной православной француженки, С.Д., нам стал известен еще один случай исцеления: «Когда мы решили отправиться в Леснинскую обитель на литургию, мы поехали в Фурке на двух машинах. Одна из машин близ Лувесьена внезапно съехала с дороги и врезалась в дерево. Мы отвезли пострадавших в больницу в Сен-Жермен-ан-ле на “скорой помощи” и передали их заботам врачей, а затем на второй машине продолжили путь в Фурке, где узнали, что владыка уехал в Версаль. Там он нас и встретил, прямо на огромной лестнице. Он был крайне худым, одет в небеленую рясу, в кожаных сандалиях на босу ногу. Он усадил нас в своем кабинете, и мы рассказали ему, как наша поездка прервалась из-за аварии. Он слушал с неослабным вниманием, с взглядом одновременно тяжелым и оживленным. Я не помню, сколько мы беседовали, так как с самой первой встречи я испытывала перед ним совершенно особое чувство — будто время остановилось или мы находимся в другом времени. Он попросил держать его в курсе относительно состояния здоровья потерпевших, и я предложила ему свозить его в больницу, когда ему будет удобно навестить их. На следующей неделе я отвезла его туда»[74]. Вот что пишет об этой аварии один из потерпевших: «6 января 1958 года я стал жертвой автомобильной катастрофы... Был выброшен из автомобиля... были разбиты оба колена, сломаны ребра, серьезно повреждены голова и желудок... Тем временем монахиня из Фурке, которой архиепископ велел посетить меня, принесла мне немного антидора. Я из уважения начал есть этот хлеб... с аппетитом. Через полчаса мой кишечник опорожнился. У женщины, Паулины Рише, было несколько переломов правых руки и ноги... После операции она все время была в состоянии комы. На второй день, около часу дня, архиепископ Иоанн навестил ее. Увидев его, она почувствовала себя просветленной, у нее было впечатление, что Бог посетил ее... он взял ее руки и долго молча их держал. На следующий день она пришла в сознание и поняла, что спасена»[75].

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Свидетелями многочисленных чудес стали верующие Брюсселя. Приведем письмо чтеца Владимира Котляревского: «Благодаря усердным молитвам владыки Иоанна, мой отец Николай Михайлович быстро выздоровел после третьего сердечного инфаркта, который случился в городе Спа летом 1962 года. (...) Моя сестра, графиня Мария Николаевна Апраксина, и я были у врача, который сказал, что положение нашего отца совсем безнадежное. Вдруг в комнате нашего отца появился владыка Иоанн и начал молиться. Вскоре наш отец совсем выздоровел и возвратился домой, в Брюссель. Наш отец прожил еще четыре года.

Мне еще известен случай Валентина Стадницкого, который, когда стал мыть окна на квартире своей сестры, упал со второго этажа на улицу. Это случилось в 1959 году. Очень многие переломы не давали врачам надежды на выздоровление. Владыка Иоанн приехал в госпиталь с о. Чедомиром Остоичем и стал молиться у кровати умирающего. Отец Чедомир рассказывал, что он первый раз слышал, как владыка Иоанн разговаривал в молитве с Господом Богом. На следующее утро врачи не хотели поверить, что больной еще не скончался, а даже стал очень быстро поправляться. Через месяц он покинул госпиталь совсем здоровым и еще долго жил.

(И еще:) Филипп Геринг родился в Брюсселе в 1943 году. (...) Филиппу начали делать операцию, думали, что простой аппендицит, но нашли, что это рак и что положение безнадежное. По усердным молитвам владыки Иоанна Филипп скоро совсем выздоровел, чего врачи, конечно, не предполагали» [76].

В. Дикова оставила следующий рассказ, который свидетельствует о даре ясновидения у владыки: «Мама прислала письмо из Парижа, что на моего брата напали хулиганы, избили до потери сознания и взяли его деньги. (...) Брата отвезли в больницу, и рентген показал, что у него трещина в черепе. (...) К брату ночью приходил владыка Иоанн, причастил его, помолился, потрогал его голову и спросил, не нужны ли ему деньги. (...) Рассказав об этом маме, брат спросил, как владыка узнал, что он в госпитале и что он остался без денег, — мама ведь еще о случившемся не знала! Когда моему брату сделали повторный снимок головы, то не нашли трещины, и брат быстро поправился, а доктор ничего не мог понять! Многим, кто знал владыку, было известно, что владыку просить не надо — его Сам Господь посылал и указывал, куда и к кому идти. В Париже в госпиталях владыку все знали, и его туда пускали в любое время»[77].

П.Б. вспоминает, что его мать попала в дорожную аварию в Экс-ан-Провансе. Никем не оповещенный, владыка отправился ее причастить, и она исцелилась[78].

Покойная мать анна из монастыря Леснинской иконы Божией Матери рассказывала: «В парижском госпитале лежала больная Александра Лаврентьевна Ю., и архиепископу сказали о ней. Он передал записку, что приедет и преподаст ей Святое Причастие. Лежа в общей палате, где было около 40–50 человек, она чувствовала неловкость перед французскими дамами, что ее посетит православный архиерей, одетый в невероятно поношенную одежду и к тому же босой. Когда он преподал ей Святые Дары, француженка на ближайшей койке сказала ей: “Какая вы счастливая, что имеете такого духовника. Моя сестра живет в Версале, и когда ее дети заболевают, она выгоняет их на улицу, по которой обычно ходит архиепископ, и просит его благословить их. И они всегда после этого немедленно поправляются. Мы его зовем святым”»[79]. Та же монахиня вспоминает, что один католический священник, который заботился о больных в Версале, часто приходил к владыке, прося у него молитв о своих духовных чадах или прося навестить их, веря, что тот их исцелит, и это часто происходило. Так слава о святости владыки распространилась и среди инославных — до такой степени, что один католический священник ответил молодым людям, сомневавшимся в существовании святых и чудес: «Вы требуете доказательств, вы говорите, что сейчас нет ни чудес, ни святых. К чему вам теоретические доказательства, когда сейчас по улицам Парижа ходит живой святой — Saint Jean Pieds-Nus (святой Иоанн Босой)»[80].

Приведем еще несколько свидетельств о даре прозорливости у владыки.

Когда архипастырь служил на одном из приходов в Бельгии, то поднял крест в тот момент, когда к нему подошла приложиться женщина, и сказал ей: «Не судите, да не судимы будете!» Выяснилось, что эта женщина была очень большой сплетницей, а также то, что владыка никогда ее не видел раньше и не был с нею знаком[81].

Одна женщина рассказывает, что была она раз в церкви, служил владыка Иоанн. Служба показалась ей очень длинной и утомительной, и, чувствуя себя очень усталой, она подумала: «Длинная служба, хотя бы владыка немного сократил», но продолжала терпеливо стоять. После службы она подошла приложиться к кресту, который держал владыка, и вдруг он ей говорит: «Если вы не можете долго стоять и у вас болят ноги, то можете сесть или уйти домой, так как ваша квартира близко от храма»[82].

А вот воспоминания Марии Скачковской, прихожанки из Медона: «Владыка нас поразил тем, что читал чужие мысли. В наш храм пришла дама, недавно овдовевшая. Она намеревалась устроиться в старческий дом и хотела поговорить о чем-то с владыкой. Богослужение кончилось, все приложились к кресту, а она, приложившись, не решилась заговорить с владыкой, а отошла в глубь храма. Сам владыка тогда спросил ее подругу: “а что же с этой дамой, которой нужно было поговорить со мной?”»[83]

Архимандрит Осия (де Реваль) вспоминает об одном разговоре с архиепископом Иоанном, состоявшемся в то время, когда он желал рукополагаться. Владыка попросил, чтобы тот рассказал ему о своей жизни, а потом показалось, что святитель уснул. Отец Осия замолчал, но владыка возобновил разговор там, на чем тот прервался. Отец Осия, видя, что беседа никак не доходит до вопроса о рукоположении, подумал, что это, вероятно, означает, будто ему не нужно принимать священный сан. Но как раз в этот момент владыка сказал ему: «Вы будете священником!»[84]

Упомянем еще о случае с иподиаконом Георгием Рябининым: «В 1950-х годах совершалось одно отпевание, во время которого он прислуживал владыке Кассиану и владыке Иоанну. Когда они шли на кладбище, иподиакон шел за ними и размечтался, как он в сане архиерея будет кадить владыке Иоанну на его прославление. Владыка Иоанн прочитал его мысли, обернулся к нему и сказал: “Ты перестанешь?”»[85]

В заключение приведем свидетельство епископа Будимского Лукиана (Сербской Православной Церкви) о прозорливости святителя: «Покойный епископ Савва (Вукович) ездил во Францию на встречу с владыкой Иоанном, чтобы обсудить некоторые вопросы между нашими Церквами. Он ехал в Париж на поезде и думал: “Так начну разговор. Так скажу о том, об этом”. Когда же приехал, зашел в подъезд дома, то по ступенькам ему навстречу спускался человек в светлых одеждах: “Давай, давай, владыка, заходи”. Это был владыка Шанхайский. Сразу узнал, что перед ним владыка Сербский. A когда сидели за столом и начали говорить, то разговор пошел точно так, как и задумывал владыка Caввa. Этот человек говорил все в том же порядке. Видно было, что говорит Божий человек, владыка святой»[86].

Без всякого сомнения, этот дар ясновидения проявлялся у владыки Иоанна и во время принятия исповеди. Г.А. рассказывает, что, впав в грех юности и опасаясь его исповедать, она увидела, что владыка смотрит на нее с таким сияющим лицом, что тут же позабыла всякий страх[87]. Е.Г.Черткова пишет о том же: «я часто у владыки Иоанна исповедовалась. Он умел исповедовать так, что вы, сами того не замечая, вспоминали свои грехи и уходили спокойным и радостным, что смогли от души покаяться»[88]. П.Б. вспоминает, что исповеди у владыки длились подолгу. Владыка настаивал прежде всего на исповедании массы малозначимых грехов, которые, как множество частичек пыли, в итоге образовывали целое скопление грязи[89]. Иногда он даже называл исповедь «очищением пыли». любовью исцелял святитель кающихся. В уже упоминавшемся курсе пастырского богословия святой Иоанн написал: «Пастырь должен не гневаться и сердиться на грешников, а жалеть. Пастырская любовь есть сопереживающая любовь. Этой любовью пастырь должен спасать свое стадо, имея постоянно перед собой образ верховного Пастыря Христа. Христос в Гефсиманском саду перед Своими крестными муками принял на Себя все грехи человечества, прочувствовал каждый из них как Свой, хотя и был безгрешен. И пастырь Его стада должен любить своих овец, уметь вживаться в их жизнь, а их грехи ощущать как свои собственные. Он должен еще больше чувствовать их тяжесть и еще больше сожалеть о них, нежели сам грешник, который неоднократно не может уразуметь ни тяжесть своего греха, ни серьезность своего положения»[90].

Позднее он писал в том же духе: «Когда мы погружены в грехи, а ум наш занят житейскими только заботами, мы не замечаем состояния своей души. (...) Но вот луч Света Божия проникает в нашу душу. Сколько мы увидим тогда грязи внутри самих себя! (...) Если мы осознаем тогда свое духовное ничтожество, свою греховность, от души пожелаем своего исправления, — близки мы к спасению. Из глубины души воззовем к Богу: “Помилуй мя, Боже, помилуй мя по Твоей милости!”»[91]

Протоиерей Петр Перекрестов

http://www.pravoslavie.ru/put/28673.htm

[Александр Васильевич]

Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья.
В Брюсселе, в храме-памятнике праведного Иова

Из книги «Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья», вышедшей в издательстве Сретенского монастыря в 2008 г.

***

...и память (их) в род и род.
Пс 101, 13



В 1936 году в Брюсселе была воздвигнута церковь во имя св. Иова Многострадального, в день памяти которого родился царь-мученик Николай II; она была сооружена по благословению Святейшего Варнавы, патриарха Сербского, и Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского. Храм, по замыслу, должен был увековечить память об императорской семье и о других христианах — жертвах большевиков, поэтому церковь была названа храмом-памятником. Этот храм был особенно дорог владыке, он считал, что «этот храм — свеча от всего русского зарубежья за все­российского царя-мученика, за царскую семью и за всех пострадавших в годы лихолетья. Храм этот... является символическим надгробным памятником царской семье и всех с нею и за нее пострадавших. Таким он останется, пока, по милости Божьей, не будет от лица всего русского народа воздвигнут величественный храм над грозной екатеринбургской шахтой»[1]. Такое глубокое благоговение владыки перед царской семьей имело давние корни.

Для архиепископа Иоанна главным грехом деятелей Февральской революции было нарушение присяги верности царю, а тех, кто возглавил Октябрьский переворот 1917 года, — убийство помазанника Божьего. По его мнению, это были не просто «политические» события, а беззаконие, которое нужно было искупить. Он просил всех русских, независимо от их политических взглядов, участвовать в заупокойных службах по царской семье. Среди эмигрантов насчитывалось немало бывших солдат Белой армии, которая, если вспомнить, была не монархическим движением, а фронтом всех сил, сражавшихся против большевизма. Приведем отрывок из письма владыки Иоанна, посвященный вождям Белой армии, в очередной раз свидетельствующий о той деликатности, с которой владыка относился к тем, кто не разделял его взглядов. Это и есть качество истинного пастыря, который борется с грехом, но при этом желает, чтобы и грешники вошли в ограду Отца. Владыка писал:

«Вы ставите вопрос о поминовении вождей белых армий гражданской войны, а также о статьях в печати, чернящих их.

Конечно, молиться за них не только можно, но и должно как в домашних, так и в церковных молитвах. Они были православными и остались таковыми до конца жизни; грех имеют все, и за тех, кто больше грешит, нужно еще больше молиться. Также никак нельзя одобрить статей в печати, направленных против них. Они дороги многим своим соратникам, и дороги за свои положительные качества. Такие статьи затрагивают чувства многих и оскорбляют их, создавая вредный раздор среди русских людей. Но самим, однако, надо ясно себе отдавать отчет не только в похвальных сторонах их деятельности, но и отрицательных, чтобы знать причины наших бедствий, чтобы самим не подражать им; если мы тоже виновны в том, искренне стараться исправить то, что возможно. Никак нельзя оправдывать зло, а тем более его облагораживать. Горе тем, которые зло называют добром, и добро злом... горькое почитают сладким, и сладкое — горьким (Ис 5, 20).

Пишете, что многие считали Государя виновным в наших не­удачах, а посему считают себя вправе нарушать присягу. Присяга есть клятвенное обещание перед Крестом и Евангелием, и нарушение ее есть клятвопреступление. Если бы даже действительно выполнение ее грозило большими бедствиями… то и тогда нарушивший ее не мог бы считать себя совершенно невиновным и должен был бы искать у Церкви разрешения от клятвы. Но если нарушивший по причинам уважительным все же частично является виновным и должен очиститься от греха, насколько виновнее те, кто поддался клевете и обману. Ведь следственная комиссия, назначенная Временным правительством, не нашла подтверждения обвинениям против царской семьи и должна была то признать. Кому больше дано, от того больше взыщется (Лк 12, 48). И посему, чем кто ответственнее занимал место, тем более виновен в неисполнении своего долга. Если бы высшие военачальники и общественные деятели, вместо “коленопреклоненных” умолений Государя об отречении, выполнили то, что следовало по присяге, искусственно устроенный петроградский бунт был бы подавлен и Россия спасена. Недавно Франция была в тяжелом положении. Заявление де Голля о самоопределении алжирцев для многих французов, особенно родившихся и выросших в Алжире, прозвучало как измена, и поднялся бунт с требованием свержения и казни “изменника”. Но большинство ответственных лиц остались верны своему долгу, и катившаяся в бездну Франция была спасена. То же произошло бы и у нас, если бы руководящие лица армии и общества остались верны присяге и долгу. Совершен был страшный грех перед Богом и государственное преступление. Насколько кто загладил свой грех, ведомо Богу. Но открытого покаяния почти никем проявлено не было. Призыв к борьбе за Россию после падения Временного правительства и потери захваченной было власти хотя вызвал благодарные чувства многих и соответствующее движение, но не было то выражением раскаяния со стороны главных виновников, продолжавших считать себя героями и спасителями России. Между тем Троцкий в своих воспоминаниях признает, что больше всего они (Советы) боялись, чтобы не был провозглашен царь, так как тогда падение советской власти стало бы неминуемым. Однако того не случилось, “вожди” боялись того же. Они воодушевили многих на борьбу, но запоздалый их призыв и отвага не спасли Россию. Некоторые из них в той борьбе положили жизнь и пролили кровь, но гораздо больше пролито невинной крови, которая продолжает литься по всей России, вопия к небу. Посему отношение к ним, как и ко всем государственным деятелям Руси, должно быть то, которое выражено у Пушкина устами летописца: “Хвалите за славу, за добро, а за грехи, за темные деяния Спасителя смиренно умоляйте…”, нисколько их не оправдывая, но и не крича о них, ибо то, что произошло, — наш общий позор, позор России и ее бедствие»[2].

Естественно, грех заключался не только в нарушении присяги, но и в убийстве помазанника Божьего, о чем владыка говорит так:

«После смерти Саула, павшего на свой меч во время битвы с Филистимлянами, один Амаликитянин побежал известить о том царя Давида, гонимого в то время Саулом.

Предполагая, что Давид будет весьма рад принесенной вести, он решил выдать себя за убийцу Саула, чтобы тем еще больше увеличить ожидаемую награду.

Однако, выслушав придуманный Амаликитянином рассказ о том, как он, по просьбе раненого Саула, умертвил его, Давид схватил одежды свои и разодрал их, так же сделали и все люди, бывшие с ним. Они рыдали и плакали и постились до вечера. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: откуда ты? И ответил он: я — сын пришельца Амаликитянина. Тогда Давид сказал ему: как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника Господня? И приказал одному из слуг убить его. При том Давид сказал: Кровь твоя на голове твоей, ибо твои уста свидетельствовали на тебя, когда ты говорил: я убил помазанника Господня (2 Цар 1, 13–14, 16).

Так был казнен иноплеменник, выдавший себя за убийцу Саула. Он подвергся жестокой казни, хотя Саул сделал много зла, за которое отступился от него Господь, и он являлся гонителем невинного Давида.

Из слов Давида видно, что он сомневался в правдивости рассказа Амаликитянина и не был уверен, что тот именно является убийцей Саула, однако он предал его смерти, считая достойным смерти даже одно название себя цареубийцей и похвальбу сим поступком.

Во сколько же раз тяжелее и греховнее убийство православного помазанника Божия, во сколько раз большая кара должна лежать на убийцах царя Николая II и его семьи?!

В противоположность Саулу, отступившему от Бога и за то оставленному Им, царь Николай II является образцом благочестия и полной преданности воле Божией.

Восприняв не ветхозаветное возлияние елея на главу, а благодатную “Печать дара Духа Святого” в Таинстве миропомазания, император Николай II был до конца жизни верен своему высокому званию и сознавал свою ответственность перед Богом. […]

Царь-мученик Николай II со своим многострадальным семейством входит ныне в лик всех страстотерпцев. Величайшее преступление, совершенное в отношении его, должно быть заглажено горячим почитанием его и прославлением его подвига»[3].

Добавим, что в юности владыка видел однажды царя Николая II, и эта встреча произвела на него глубокое впечатление. «У него были такие глаза»[4], — говорил он. Эти же слова повторяли многие из тех, кто уже в наши дни видел царя во сне: всех поражают его глаза. Первая панихида, совершенная по царю в Харькове 28 июля 1918 года, когда город был еще оккупирован немецкими войсками, оставила в памяти владыки неизгладимое впечатление: «В течение литургии народ все прибывал и переполнил храм... Во время запричастного стиха на амвон вышел протоиерей Иоанн Димитриевский и начал слово. “Царь убит”, — сказал он. Едва он произнес это, послышалось рыдание... Проповедник начал читать то, что говорил о нем митрополит Антоний в день десятилетия его царствования, рыдание все усиливалось. Вся церковь превратилась в море рыданий и воплей, проповедника уже не было слышно... К концу литургии народу было столько, не только в самом соборе, но и вокруг собора, что панихиду решили служить на площади перед собором». И владыка заключает: «Рыдание, слышанное тогда под сводами харьковского собора, доселе звучит в ушах и никогда не изгладится в сердцах тех, кто его тогда слышал. То рыдание и доныне потрясает всю Русскую землю. И лишь тогда, когда вся Русь принесет покаяние перед царственными мучениками и прославит их подвиг, сможет оно прекратиться»[5].

Ночь в годовщину расстрела царской семьи архиепископ Иоанн проводил в Брюсселе, сопереживая произошедшему много лет назад всеми силами своей души; он говорил об этой ночи словами пророка Иова: Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года (Иов 3, 6). Как и в Шанхае, где он призывал русских, независимо от их взглядов, чтить этот покаянный день, в Брюсселе он собирал на молитву русских из разных церковных юрисдикций. Графиня Апраксина вспоминает, что архиепископ молился всю ночь в храме-памятнике, который на ночь не закрывался. Владыка читал Псалтирь и служил панихиды. Она говорит, что это были «незабываемые моменты»[6].

В своих записках, посвященных царской семье, владыка доказывал, что император и его сродники обрели в Царствии Небесном венцы за свой подвиг. Бесспорно, эти записи оказали влияние на процесс канонизации царской семьи — как в рассеянии, так и в самой России.


Протоиерей Петр Перекрестов

_____________________________


[1] Иоанн (Максимович), архиеп. Кровь его на нас // Савва Эдмонтонский, еп. Летопись С. 117.

[2] Савва Эдмонтонский, еп. Летопись С. 111113.

[3] Слова С. 229231.

[4] Сообщил автору протоиерей Чедомир Остоич.

[5] Первая панихида по царю-мученику // ПР. 1963.  15. С. 34.

[6] Сообщила графиня М.Н.Апраксина Ю.Поповскому.

___________________________

http://www.pravoslavie.ru/put/28868.htm

[Александр Васильевич]

Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья.
Просветитель рассеянных народов

Из книги «Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья», вышедшей в издательстве Сретенского монастыря в 2008 г.

***

Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их.
Пс 18, 5


_{В Вознесенском храме в Тунисе. 1955 г.}

Владыка, подобно апостолам, совершал бесконечные поездки по своей обширной епархии — и это в то время, когда средства передвижения были совсем не такими, как теперь! Он исколесил Францию и Бельгию, ездил в Голландию и Великобританию, в Швейцарию и Италию и даже в Тунис. И, как всегда, по примеру апостола Павла становясь «всем для всех», он посещал больных, заключенных, беженцев. Его архипастырское попечение, как и в Шанхае, не ограничивалось русской паствой, но распространялось и на другие православные народы, а также на тех европейцев, что стояли у порога Церкви Христовой.

Чтобы дать представление о том, какой насыщенной была жизнь архиепископа Иоанна, процитируем одно из тогдашних периодических изданий: «С 22 по 27 февраля сего года в Мюнхене происходило собрание европейских архипастырей Русской Зарубежной Церкви под предстоятельством архиепископа Иоанна. С вокзала владыка по­ехал в Мюнхенскую кафедральную церковь на Сальваторплац, а оттуда в Епархиальное управление. Владыка архиепископ пришел в гимназическую церковь, а потом к учащимся и в детский сад, ласково знакомясь с детьми. В тот же день владыка посетил Сербское церковное управление, знакомясь с руководителями Сербской Церкви в Германии. В этот день владыка присутствовал на вечерне и утрени в канун родительской субботы в гимназической церкви. На следующий день Божественную литургию владыка совершал совместно с епископом Александром в церкви главного беженского лагеря американской зоны Германии, в Шлейсгейме. Из церкви архиепископ Иоанн и епископ Александр проехали на могилы митрополита Пантелеймона и архиепископа Венедикта. Вечером в субботу владыка с собором и иерархом совершал всенощную в кафедральном храме Мюнхена. Владыка Иоанн сказал слово на всенощной. На следующий день там же теми же архипастырями совершена была Божественная литургия, за которой владыка Иоанн сказал слово о Страшном Суде... Днем владыка Иоанн в сопровождении владыки Александра направился в главную тюрьму американской зоны, в Штраубинг, чтобы посетить со списком святой иконы Божией Матери «Знамение» Курско-Коренной находящихся там русских заключенных. На следующий день о визите владыки в тюрьму с большим сочувствием говорила центральная радиостанция Германии. С этого вечера владыка решил переселиться в монастырь прп. Иова Почаевского, расположенный в 13 километрах от Мюнхена. Но так как визит в тюрьму и дорога в 160 км по снегу оказались более продолжительными, то владыка прибыл в обитель вместо 7 вечера — в 10.30. Братия терпеливо ждала того, о ком уже знала как о воплощающем в наши времена строжайшие заветы древнего монашества. Немедленно же по приезде владыки началось всенощное бдение накануне праздника Иверской иконы Божией Матери и святых Мелетия Антиохийского и Алексия Московского. Бдение длилось до 3.30 ночи. На следующий день литургию, начавшуюся в 8 часов утра, совершали снова все архипастыри... После обеда в этот день в 2 часа дня начались заседания епископского совещания. Владыка поднял вопрос о почитании древних святых, которые были прославлены Западной Церковью до ее отпадения от Православия... На следующий день архиепископ Иоанн и епископ Александр совершили заупокойную молитву на могилах митрополита Серафима в Золене и епископа Василия в Мюнхене. Вечером архиепископ Иоанн отбыл в Голландию, в Амстердам»[1].

Другие строки из периодики свидетельствуют о том, как святой заботился о своей пастве — и о живых, и об усопших. Читаем: «Во Франции, в городе Пон-де-Шерюи, владыка совершил Божественную литургию в день храмового праздника. Около города Аржантьера, в санатории для легочных больных, владыка посетил находящихся тут русских больных. Посетил владыка и другие санатории, в частности в городе Монпелье. По дороге совершал владыка панихиды на местных кладбищах»[2]

Придя на кладбище Сен-Лазар, мы стали под палящим солнцем долго и тщательно осматривать могилы. Я устал, и мне хотелось пить. Архиепископ же, по-видимому ничего не ощущая, ходил наклонив голову по обсаженным кипарисами дорожкам, с посохом в левой руке и кадилом в правой, иногда останавливаясь в колебании и сменяя направление. После долгих и напрасных поисков он внезапно остановился. “Нет, — сказал он, — это не здесь. Пойдемте на старое кладбище”. “Но здесь нет другого кладбища”, — сказал я ему, немного удивленный... “Нет, есть”, — ответил он твердо и, долго не раздумывая, прошел за ворота. Так он открыл для меня, чего не знали многие жители Монпелье: недалеко отсюда находилось старое заброшенное кладбище. Не обращая внимания на любопытные и удивленные взгляды прохожих, он отправился в путь. Через десять минут мы действительно нашли старое кладбище: заросли высокой травы, мелкая щебенка, детские могилки, части железных крестов, кривые и покрытые ржавчиной, много колючек, одинокие маки... И вот архиепископ углубился в заросли, с него лил пот, под жарким августовским солнцем он тяжело дышал. Я следовал за ним, покорный, но уверенный, что он ничего не найдет. Нетерпение охватило меня. “Владыка, не кажется ли вам, что мы идем напрасно? Зачем продолжать?..” Он ничего не слышал и продолжал идти наклонившись, спотыкаясь о камни. Вдруг, против всех ожиданий, показались, едва выступая из куста колючек, два черных деревянных креста, наклонившихся, почти полностью сгнивших, с надписями по-русски. Тогда архиепископ спокойно и улыбаясь посмотрел на меня взглядом, полным одновременно нежности и твердости, поучения и прощения. “Видите, — сказал он мне, — никогда не надо падать духом. Надо всегда проходить весь путь до конца...”»[3]. В этой связи приведем трогательное свидетельство православного француза, диакона Жана Винья, об усердии, с которым архиерей чтил память усопших: «Это было в Монпелье, в разгар лета 1964 года. Во время своих поездок по Франции архиепископ Иоанн всегда навещал своего брата Александра, лежавшего в больнице Сент-Элуа, а также нескольких православных русских, выходцев из большой русской диаспоры Китая и Филиппин, которых он духовно окормлял. В тот год он при­ехал специально для отпевания одной старой русской дамы, скончавшейся после мучительной болезни. Стояла нестерпимая жара. После отпевания и погребения, которые закончились к двум часам дня, и когда я уже собирался немного отдохнуть, архиепископ внезапно обратился ко мне. “Не могли бы вы, — сказал он, — отвезти меня на кладбище Сен-Лазар? Я хотел бы помолиться на могилах двух умерших. Так надо...”

Владыке свойственно было выражать свои мысли «краткими глаголы, и многим разумом», как сказано в службе святым отцам семи Вселенских Соборов. Отец Чедомир Остоич рассказывал, что однажды, находясь в келье владыки, он обратил внимание на один журнал и попросил разрешения полистать его. Владыка не хотел ему его давать, но уступил настойчивым просьбам отца Чедомира; тот, пробежав глазами одну из статей журнала, воскликнул: «Да они голову потеряли!» Владыка ответил: «Не голову, а совесть!»[4] Алексей Солодовников вспоминает, что, когда он употреблял выражение «случайно», святой Иоанн исправлял: «Не случайно, а неожиданно»[5]. В беседах на богословские темы владыка всегда был точен в выражениях. Вот почему игуменья Магдалина из Леснинского монастыря, которая перепечатывала проповеди владыки, рассказывает, что он исправлял потом все, вплоть до запятых[6]. Святой Иоанн умел наставлять не только словом, но и молчанием. Так, когда один из священников повенчал самозванца, выдававшего себя за святого царевича Алексия, убитого вместе с другими членами царской семьи большевиками, архиепископ Иоанн просто отслужил по царевичу Алексию литию после литургии[7]. Зачастую вразумить других ему помогало чувство юмора; одной вдове, донимавшей его по телефону пустяковыми вопросами, он ответил: «Прочтите в Евангелии от Луки третий стих восемнадцатой главы!» Женщина, заинтригованная, заглянула в текст и обнаружила, что владыка указал ей на… притчу о докучливой вдове![8] Но, по словам одного голландского православного священника, «насколько владыка c трудом изъяснялся словами, настолько xopoшо он умел изъясняться взглядом. Каждый, кто встречался c ним взглядом, oщущал ceбя caмым любимым cyществoм на земле»[9]. Даже когда он должен был проявить строгость, признaет один из eго врагов, «подчаc на eго лице проявлялось выражение детской чистоты и незлобивости, cepдечности и внутренней мягкости»[10].

Но вернемся к свидетельствам из церковной периодики: «Владыка Иоанн… провел часть дня в Каннах, где совершил несколько служб. Там же он посетил короля Югославии Петра II. В Ницце владыка совершил литургию в день Усекновения главы Иоанна Предтечи. Там же он побывал в санаториях и в домах для престарелых, созданных для русских. Потом владыка отправился в Марсель, где совершал службы в наших храмах, а затем — в По. Вернувшись под Париж, владыка Иоанн некоторое время находился в монастыре в Фурке, где совершил службу в день именин игуменьи Феодоры»[11]. Другая цитата содержит описание поездки архиепископа в Голландию в 1955 году: «Владыка Иоанн посетил приход в Амстердаме, потом — православный приход в Га­аге. Затем он отправился на остров Терсхеллинг, где находится дом престарелых, опекающий русских эмигрантов. В ходе поездки владыка посетил многие голландские больницы. В Арнхеме, в храме, предоставленном старокатоликами, владыка совершил литургию, собрав православных со всех окрестностей»[12]. Наряду с этими поездками упомянем также о его пребывании во французской Швейцарии, где он побывал на приходах в Лозанне и в Веве, а также в русском детском домике на горной климатической станции Лейзен, где в 1951 году он отслужил литургию, «весь остаток дня проведя в окружении детей»[13].

В каждой поездке владыка пользовался возможностью не только быть полезным живым людям, но и молиться об упокоении тех, кто покоился в городах, которые он посещал, или был каким-то образом связан с их историей. Однажды, когда владыке довелось быть в Марселе, он решил отслужить панихиду на месте убийства сербского короля Александра. Никто из клира из ложного стыда не захотел служить с ним... И действительно, виданное ли дело — служить посреди улицы! Жители Марселя были ошарашены появлением священнослужителя в небывалом для них облачении, с длинными волосами и бородой, расхаживающего с чемоданом и кропилом посреди улицы. Он был замечен фоторепортерами, которые сразу его отсняли. Наконец он остановился, окропил святой водою небольшую часть тротуара, открыл свой чемодан и извлек из него его содержимое. Он положил орлец на расчищенном месте, возжег кадильницу и начал служить панихиду...[14] Впоследствии он постановил, чтобы приход святого Георгия в Марселе был храмом-памятником в честь убитого короля[15].

Все эти поездки никогда не шли в ущерб его богослужебной жизни. Когда он перевозил свою паству из Шанхая на Филиппины, то служил на корабле ежедневно; и теперь, в Европе, он служил везде, где случалось ему оказаться во время своих многочисленных поездок, однажды даже совершив вечерню на вокзальном перроне! Так, в Бельгии, опоздав на поезд (это случалось с ним постоянно, поскольку по пути на вокзал очень многие просили его отслужить молебен), он начал службу на вокзале, в зале ожидания, невзирая на протесты сопровождавшего его духовенства… А в Женеве, когда у него не было визы и власти задержали его на вокзале, он позвал на помощь отца Игоря Троянова, настоятеля прихода в Лозанне. Как же тот удивился, когда застал владыку вычитывающим службу в вокзальном отделении полиции![16] Вообще архиепископ Иоанн читал девятый час каждый день в три часа пополудни. Так, архиепископ Cepaфим (Дулгов) рассказал, что однажды на заседании приходского совета владыкa начал вычитывать тихо на греческом языке девятый час, продолжая следить за обсуждением разных вопросов[17].

В послевоенной Европе, совсем как до этого в Соединенных Штатах, одной из главных забот владыки была помощь беженцам. Вот что пишет об этом президент Ассоциации родственников и друзей русских, оставшихся в Харбине: «В это время я, как председательница объединения “Родственников и друзей” оставшихся в Китае белых русских, главным образом в Харбине, много раз обращалась к владыке Иоанну от нашей организации, чтобы он хлопотал о дальневосточных беженцах, и он ездил в Женеву к главному комиссару с просьбой помочь русским беженцам из Китая. Владыка Иоанн всегда находил возможность помочь нам советом и своим ходатайством перед Советом Церквей и представителями ООН»[18]. Графиня Апраксина, которая переводила корреспонденцию архиепископа Иоанна на английский или на французский, вспоминает о том, что он направлял множество писем в защиту беженцев к американским сенаторам или обращался в дома престарелых с просьбой принять там русских эмигрантов. В 1956 году владыка в последний раз призвал президента Эйзенхауэра и Верховного Комиссара ООН по делам беженцев к тому, чтобы было прекращено насильственное возвращение в СССР русских эмигрантов, находящихся в Китае. Он же направил следующее письмо королю Бельгии:

«Baшe Beличество!

Мне стало известно, что члены моего прихода, до сих пор находящиеся в Китае, пребывают в крайне опасном положении и умоляют о помощи.

Они лишены всех средств к существованию, поскольку вся работа предоставляется исключительно лицам китайской национальности.

Единственная для них возможность спастись — уехать из Китая; ранее им не удалось это сделать, и сейчас в этом отношении им потребуется помощь.

Только совсем недавно китайские власти перестали препятствовать их отъезду и даже начали поощрять его.

Насколько мне известно, единственным препятствием, по всей видимости, является позиция советского консульства. Его уполномоченные осуществляют на русских эмигрантов давление с целью принудить их вернуться в Советский Союз и принять участие в общественных работах.

Теперь эти несчастные эмигранты встали перед сложным выбором: или умереть от голода в Китае, или быть депортированными на “добровольные” работы в СССР, где, в качестве бывших эмигрантов, они не могут рассчитывать ни на что, кроме нищеты.

Единственная спасительная для них возможность — жить в свободной стране, где они смогут зарабатывать себе на хлеб в соответствии со своими интеллектуальными или физическими способностями.

Я обращаюсь к Вашему Величеству с просьбой прийти на помощь этим людям через посредничество Правительств стран — членов ООН и спасти таким образом многих людей от неминуемой гибели.

Да благословит Господь Ваше Величество и Ваш народ!

+ Иоанн, архиепископ Брюссельский
и Западно-европейский»[19].

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Тем не менее владыка не ограничивался тем, что вступался за беженцев, ходатайствуя перед властями устно или письменно. Он посещал тех, кто жил в лагерях для беженцев, — например, в Триесте, где собралось около четырех тысяч человек, среди которых было шестьсот русских и две тысячи православных болгар, сербов, румын и албанцев. Один из очевидцев вспоминает, насколько условия жизни в этом лагере были невыносимыми: «Громадное четырехэтажное здание, мрачное, грязное, не имевшее даже качества благоустроенной тюрьмы, расположенное в самой нездоровой местности Триеста, производило крайне тяжелое впечатление... Рождалось опасение, вполне справедливое, что жилище такого рода, при отсутствии самых примитивных удобств, при страшной скученности, для некоторых из них может оказаться роковым!»[20] Впервые владыка оказался там в 1952 году. «Беженцы встретили владыку с особенным энтузиазмом, видя в нем своего действительного пастыря и руководителя и глубоко веря, что с Божьей помощью, заботами владыки Иоанна все неудачи, все неурядицы — все будет приведено к благополучному концу»[21], — рассказывает один из проживавших там. Особенно умилило беженцев то, что владыка Иоанн ночь провел в свободной неблагоустроенной кабинке лагеря. Как пастырь он оставался со своим стадом. В той же поездке архиепископ Иоанн посетил больных беженцев, за которыми ухаживали в городской больнице. Из Триеста владыка Иоанн отправился в Рим, чтобы ходатайствовать за беженцев, проживающих в лагерях под Неаполем. Будучи в Риме, владыка прикладывался к мощам первых христианских святых. В ноябре 1954 года архипастырь снова отправился в Триест, где, как сказано в хронике, «он принес утешение в лагеря для беженцев из Югославии. На обратном пути, во Франции, он посетил русский санаторий Красного Креста в Oussoulx (Усу), в верховьях Луары»[22].

Но когда человеческие усилия оказывались напрасными, владыка стремился нести своей пастве хотя бы духовное утешение. Одна эмигрантка из Китая рассказывает, что ее супруг, которому не давали разрешения на выезд из страны, там и скончался после тяжкой болезни. Перед всенощной архиепископ подошел к вдове и сказал: «Я слышал о Вашем горе». Она горько заплакала. Владыка пошел, взял свечку, помолился и поставил ее на поминальный столик. Вдова рассказывала: «Затем владыка подошел ко мне и крепко благословил меня. В этот момент я почувствовала, как будто с головы и со всего тела спала с меня громадная тяжесть, и мне стало так легко, и я совершенно перестала плакать и даже забыла свое горе»[23].

Упомянем еще и о трудах владыки по созданию Благовещенской обители в Лондоне. Когда-то русские и арабские монахини были изгнаны из своего монастыря на Святой Земле и нашли приют в Леснинском монастыре в Фурке. Их игуменья, мать Елисавета, рассказывает: «Вернувшись из Англии, владыка Иоанн решил, что нам надо там устроиться. Визу в Англию с правом работать мы получили без задержки. Его святыми молитвами и отеческой заботой была основана в Лондоне первая русская православная женская обитель в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Прощаясь с нами в Леснинском монастыре и напутствуя на новую жизнь, владыка Иоанн сказал: “Вы будете в большом городе, но живите как бы в пустыне”. Владыка Иоанн отслужил напутственный молебен. В прощальном слове указал он на всю красоту и важность монашеского подвига, на возникшую связь духовную между Леснинской обителью и отъезжающими под Покровом Царицы Небесной, прибавляя, что “должны они нести всюду свет, к которому приобщились в Иерусалиме”. После многих трудностей нашелся подходящий особняк для обители. Осматривая его, владыка сказал мне: “Сестры из Святой Земли — им необходимо тепло. Сразу же устройте отопление”. Центральное отопление поставили, и случилось несчастье. Рабочий сломал кран у котла, и кипятком был залит весь пол в кухне и кладовке. В следующий свой приезд владыка об этом узнал и попросил Требник и святую воду. Тогда он прочитал молитву над пещию, покропил все святой водой и долго молился над установкой отопления и электричества. Просил повесить там икону Божией Матери “Неопалимая Купина”. С тех пор, слава Богу, все, по молитвам владыки Иоанна, пребывает в порядке»[24]. Семь лет спустя, в 1961 году, сестры нашли для монастыря новое место, и владыка приехал, чтобы освятить храм и постройки. Вот как описывает это событие одна из монахинь: «Владыку Иоанна ожидали со дня на день. В день святого пророка Илии, совершив полунощницу с обед­ницей, все разошлись на свои послушания. Вдруг — телефон: владыка прибудет в обитель и отслужит литургию. Мать игуменья Елисавета воскликнула: “Скорбели мы, что сегодня никто из священников не мог отслужить литургию, а вот пророк Илия с неба возревновал о сем и послал нам владыку Иоанна”. Вот слышен звон, входит владыка, радостный и сияющий добротой и любовью. Дружно спели “Ис полла эти деспота”. Сразу стало спокойно-радостно, как у детей, встречающих любящего отца. На аналое привезенный список Курско-Коренной иконы Божией Матери «Знамение». Все с благоговением приложились к святыне. Началась литургия. Владыка сказал слово о ревности пророка Илии. Тут же владыка указал на “оскудение преподобных” в наше время. Вечером неутомимый молитвенник отслужил вечерню и утреню, а в среду литургию, освящение воды, нового облачения для престола и монашеского одеяния. […] В самый день св. Марии Магдалины архиепископом Иоанном и епископом Никодимом было совершено освящение храма. Крестному ходу погода благоприятствовала. Светило солнце, что в Лондоне не часто бывает. Мы переживали пасхальное настроение. Было много причастников. Чувствовался общий праздничный подъем духа. Владыка Иоанн сказал слово: “Открылась новая крепость духовная — место молитвы, Бескровной Жертвы. Ангелы торжествуют, демоны злобствуют”. Освятив домовую церковь, владыка Иоанн прошел в сад и огород и окропил святой водой каждый кустик, деревцо, цветок. Надолго останется в памяти это благодатное событие и посещение владыки Иоанна... К трем часам кончилась трапеза; небольшой перерыв, и снова наш неугомонный владыка Иоанн служил вечерню и утреню, а на другой день литургию. Вернувшись из поездки по Англии, владыка провел духовную беседу о значении Церкви и о воцерковлении нашей жизни. С грустью, а некоторые и со слезами проводили мы нашего дорогого духовного отца и молитвенника владыку Иоанна. Слава Богу за все!»[25] Другая монахиня добавляет: «Зная, что сестры все были учительницами в Вифанской школе в Святой Земле, владыка Иоанн нас благословил на занятия с детьми — преподавание Закона Божьего, русского языка и пения. Случилось, что владыка был в обители, когда происходили занятия с детьми. Среди учеников были и их друзья-англичане. Мы представили детей, они подошли за благословением и, обступив владыку, не хотели отойти. Вид у владыки Иоанна для людей светских был непривлекательный, но инославные даже почувствовали его духовную благодать, и, уходя, английские дети сказали нам: “Какие вы счастливые, что у вас такой архиерей!”»[26]Будучи в Великобритании, владыка бывал не только в Благовещенском монастыре, но и ездил по приходам Лондона, Бредфорда и Манчестера. Об одном из таких посещений вот как рассказано в хронике: «Приезд владыки вызвал [...] большое воодушевление среди прихожан, которое передалось и приходу из бывших польских граждан русской национальности, не принадлежащему к нашей (Зарубежной) Церкви. И они, во главе со своим настоятелем, сослужившим владыке Иоанну, в большом количестве собрались на литургию. Храм далеко не мог вместить всех богомольцев...»[27] Не оставляя своим пастырским попечением и других православных, владыка служил вместе с сербским духовенством в день памяти святого мученика Вита. Владыка обратился к собравшимся с горячим словом на сербском языке, раскрывая духовное значение их так называемого Видовданского национального праздника. Это пребывание святого в Великобритании завершилось совершением торжественной литургии в Лондоне в день Рождества св. Иоанна Предтечи. Русское и сербское духовенство в Лондоне и один румынский священник, который старался сохранить единство в среде православного духовенства в Англии, сослужили владыке Иоанну.

Владыка Иоанн освятил своими архипастырскими поездками не только Европу, но и Северную Африку — землю, на которой христианство имело глубокие корни. Вместе с епископом Леонтием Женевским он совершил освящение необыкновенно красивого русского православного храма, построенного по проекту архитектора Михаила Козьмина († 1999) в Тунисе. В Северной Африке владыка посетил святые места, где претерпели мученическую смерть карфагенские святые Перпетуя, Фелицитата и многие другие[28].

Помимо кадетского корпуса в Версале и монастыря в Фурке, чаще всего владыка бывал в Брюсселе, где он оставался на время школьных каникул и на Пасху, а также в день памяти праведного Иова. В этом городе было два русских храма — один в честь Воскресения Христова на улице Ливурн и другой, во имя св. Иова Многострадального, на авеню де Фре. Последний храм стал центром бурной деятельности владыки. Там ему помогал иеромонах Модест — священник, верный ему еще со времен Шанхая, впоследствии ставший его заместителем в Тубабао и затем уехавший с ним в Брюссель. Человек святой жизни, он окончил свои годы как духовник Спасо-Вознесенского женского монастыря на Елеонской горе в Иерусалиме. Другим помощником владыки стал уже упоминавшийся нами протоиерей Чедомир Остоич, истинный ученик святого. Родившийся в Сербии, в области Банат, он убежал из Югославии немного спустя после того, как там пришли к власти коммунисты. Oтец Чедомир поселился в Брюсселе, где в первое время обслуживал сербский приход, в распоряжение которого святитель Иоанн предоставил хpaм-памятник. Ко­гда cepбский епископ Дионисий хотел назначить отца Чедомира в другой приход, святитель Иоанн ему направил письмо следующего содержания: «C приездом в Брюссель отец Чедомир Остоич своей примерной жизнью и благочестием приобрел большое уважение и любовь не только своих (cepбских) приxoжан, a также и pyccких, которые огорчились бы его отъездом»[29]. Благодаря этому xoдатaйству святителя к cepбскому apxиеpeю, o. Чедомир осталcя в Брюcceлe. Как и владыка, он горячо любил богослужение, говоря, что именно благодаря архиепископу Иоанну он понял, что такое Божественная литургия. К тому же он был большим знатоком Типикона и церковнославянского языка. Его милосердие не имело пределов. Он изъездил всю Бельгию на своем автомобиле, посещая больницы, дома для престарелых и тюрьмы. Не счесть тех, кому он помогал духовно и материально. Связь отца Чедомира с владыкой Иоанном не прервалась с преставлением последнего. Когда скончалась мать о. Чедомира, ночью ему явился святитель во сне, сказав: «Это не моя воля!» Утром o. Чедомир узнал о кончине своей любимой матери[30]. Верно послужив Церкви, отец Чедомир тяжко заболел и почил в Господе в 1990 году.

_____________________________

<sub>[1] Владыка Иоанн в Мюнхене // Вестник Швейцарского Bикариатства. Женева, 1952. № 40. С. 3.

[2] ЦГ. 1955. № 8–9. С. 100.

[3] Vigna J., diacre. Un itinéraire spirituel. 2002. P. 48.

[4]Cooбщил автору прот. Чедомир Остоич.

[5] Cooбщил автору Алексей Солодовников.

[6] Cooбщила автору игуменья Магдалина (гр. Гpaббe).

[7] Cooбщил автору Алексей Солодовников.

[8] Cooбщила автору C.Д.

[9] Adriaan, hegoumen. Some personal memories // OW. 1968. № 2. P. 83.

[10]Pereleshin V. Russian Literary and Ecclesiastical Life in Manchuria and China… P. 111.

[11] Хроника церковной жизни // ЦГ. 1955. № 8–9. С. 100.

[12]Из жизни Западно-Европейской епархии // ПР. 1955. № 23. С. 14.

[13]Посещение архиепископом Иоаннoм приходов Французской Швейцарии // ПР. 1951. № 23. С. 15.

[14]См.: Rose E. (Fr. Seraphim). Blessed John. P. 46. Ch. «The First Life».

[15]См.: Указ № 391 от 21 нояб. 1954 // Книга указов и распоряжений Преосвященного Иоанна…

[16]Сообщила автору О.И.Энглерт.

[17]Сообщил автору аpxиеп. Cepaфим.

[18]Савва Эдмонтонский, еп. Летопись… С. 57.

[19] Копию этого письмa передала автору графиня М.Н.Апраксина.

[20]Церковная жизнь лагеря в Триесте // ПР. 1952. №10. С. 14.

[21]Там же.

[22]EV. 1954. № 7–8. P. 63.

[23]Савва Эдмонтонский, еп. Летопись… С. 57.

[24]Елисавета, игуменья. Во славу Божию…// Архиепископ Иоанн (Максимович)... С. 49–50.

[25]ПР. 1961. № 7. С. 11.

[26]Елисавета, игуменья. Во славу Божию…// Архиепископ Иоанн (Максимович)... С. 50.

[27]ПР. 1953. № 15. С. 14.

[28]См.: ПР. 1956. № 15. С. 10.

[29]Стасовић С. Историja Српске Православне Цркве у Западноj Eвропи. Белград, 2002. С. 24. (Перевод c ceрбского.)

[30]Cooбщил автору прот. Чедомир Остоич.</sub>

Протоиерей Петр Перекрестов

_____________________

http://www.pravoslavie.ru/put/28859.htm

[Александр Васильевич]

Всеправославный епископ
Похвальное слово святителю Иоанну (Максимовичу)

Идеал православного монашества — с уединённой молитвой и безмолвием — мало понятен западному миру. Практичная Европа и расчётливая Америка даже святость хотят измерять в категориях «общественной пользы»...

Но ХХ век многое изменил — и на карте мира, и в людских головах. Когда через границы бывшей Российской империи хлынул поток эмигрантов, которые хранили русские иконы и строили православные храмы, — мир встретился с Православием лицом к лицу. Настоящим откровением о Православии стал для мира наш земляк — святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский. Своей удивительной жизнью он многое сказал и Европе, и Америке, и Китаю — о любви, о милосердии, о монашеском подвиге. И об истинной Церкви, которой принадлежал всей душой.


_{Святитель Иоанн (Максимович)}

О грешниках писать и говорить легко, поскольку «от нихже первый есмь аз». Частично — опыт, частично — воображение помогут продумать любую ситуацию из той области жизни, где царствуют похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Гораздо тяжелее говорить и писать о святых. Адекватного опыта нет. Рискуешь либо сорваться на щенячий восторг и неуёмные похвалы, либо впасть в сомнение. Обе эти крайности соприкасаются и даже сливаются в духовном мире, где земной глаз ничего разглядеть не может. Именно сомнение любит прятаться за пышными похвальными фразами, и именно любителям дифирамбов больше других угрожает отпадение в неверие.

Похвала святому — это не свидетельство лояльности, подобное стихам о вожде, которые пишут, чтобы не расстреляли. Наши слова самому святому зачем? Если о святом человеке и говорить, то лишь затем, чтобы через его опыт открыть глазам церковного народа некую важную грань духовной жизни. Может — несколько граней, но обязательно — актуальных, не для красного словца и не в копилку эрудита, а для жизни.

***

Вот я собрался говорить об Иоанне (Максимовиче) и, как всегда в подобных случаях, некоторое время молча сижу и к себе прислушиваюсь. В голове — тишина, не от отсутствия мыслей, а от удивления пред масштабом личности. В руках — лёгкая дрожь от величины задачи. Всего не скажешь, значит, надо говорить главное. Что?

Начну с литургии. «Весь от Бога освящен священнодействием Пречистых Тайн», — так об Иоанне говорится в тропаре. Служил он часто, почти ежедневно, независимо от того, много или мало людей было в храме. Любил служить как простой священник и потреблять Святые Дары после службы. Потреблял долго и в это время молился над Кровью Иисусовой. Один Бог знает жар тех молитв. Помню, в книге о Паисии Святогорце говорится, что некий священник, потребляя Святые Дары, всегда плакал, и его смущало, что «гадкие» слёзы капают в Чашу. Отец Паисий сказал ему: «Помолись обо мне, чтобы Господь дал мне твои „гадкие“ слёзы». Видимо, у владыки Иоанна было что-то подобное, и больше этого было. В любом случае, из алтаря он не выходил долго. Мог ещё читать Евангелие, мог молиться по чёткам. Покидая святилище, со вздохом мог сказать: «Как не хочется уходить из храма».

***

Любая литургия служится «о всех и за вся». Любая литургия есть событие вселенской важности. В службе сжимается вся история мира до размеров геометрической точки. И прошлое, и будущее мира сворачиваются внутрь, как свиток, как небо в Апокалипсисе, к центру, и служащий священник видит и то, и другое вместе. Вот одна из цитат благодарения: «Поминающе вся о нас бывшая: Крест, гроб, тридневное Воскресение, на небеса восшествие, одесную седение, второе и славное паки пришествие». Второе Пришествие тоже вспоминается! Служащий священник или епископ выходит за рамки временных условностей и становится активным участником всей человеческой истории.

Призваны к этому все служители алтаря, хотя не все это понимают и чувствуют. Так и в море купаются многие, но ныряют на глубину и достают со дна сокровища единицы. Иоанн нырял в глубину и доставал оттуда настоящие сокровища.

***

Его можно смело называть всеправославным епископом. Его сердце жило не только тревогами и проблемами русской эмигрантской общины и не только мыслями о судьбе покинутой Родины, но и тревогой о Православии как таковом. В своём стремлении к глубокому единству христиан в молитве и вере архиепископ Иоанн откопал и очистил колодцы, засыпанные песком исторического забвения. Это — память о тех святых, которые просияли на Западе до Великой схизмы XI века. Святой Дунстан, святой Колумба, Ансгарий Бременский, Патрик Ирландский и многие другие древние святые Запада — это представители подлинного вселенского Православия, забвение о которых сильно обедняет наше чувство церковности. Владыка Иоанн отыскивал и переиздавал их жития, находил обращённые к ним молитвы, посещал места их трудов и страданий, обретал частицы мощей и прочие реликвии. Труд этот нуждается в продолжении, и плоды его будут удивительны. Но начинать всегда сложнее. Начинать — значит дерзать. Начинать — значит преодолевать инерцию столетий и разгонять сладкое марево поместной замкнутости. Для этого нужен апостольский дух и молитвенная неотторжимость от Главы Церкви — Христа.

***

Как владыка молился, молиться способны единицы. В своих монашеских трудах он подражал земляку — Мелетию Харьковскому, который проводил ночи, стоя на молитве, а спал только сидя на стульчике. В наш расслабленный век, в нашу эпоху влюблённости в телесный покой и удобства такие труды кажутся просто невозможными. Но они были. Тому свидетели — многие. Митрополит Антоний (Храповицкий) поражался подвижническому духу тогда ещё иеромонаха Иоанна и называл его Ангелом во плоти. Тёплое солнышко Сербской земли, великий умница и сам — подвижник, епископ Николай (Велемирович) указывал на Иоанна (Максимовича), если его спрашивали, есть ли сегодня святые, подобные древним.

Первой любовью будущего подвижника были жития святых. Он читал их всю жизнь и знал так хорошо, словно жил в их обществе. Кроме этого, с момента монашеского пострижения он не расставался с Библией. За внимательным чтением Священного Писания святителя можно было застать всегда, когда он находился в келье. Он старался вычитывать или прослушивать весь круг ежедневных служб. Где бы ни находился — в самолёте или в автомобиле — в три часа пополудни всегда открывал дорожный Часослов и читал 9-й час. О нём можно сказать то, что в посмертных воспоминаниях и похвалах говорили многие об отце Иоанне Кронштадтском: он жил в Церкви. То есть не захаживал в церковь, не работал в Церкви, не жил за счёт Церкви, не уважал Церковь издалека. Он именно стремился жить Церковью ежесекундно и стал от неё не отделим.

***


_{Святитель Иоанн (Максимович)}

По этносу — украинец, по жизни — изгнанник и гражданин мира, по духу он был русским православным святителем, а также монахом-подвижником и даже — юродивым, совмещая в своей малой жизни почти всё лучшее, что связано с понятием Православия. Это самое богатство Православия вообще и русского Православия в частности владыка Иоанн по воле Божией обнаруживал перед лицом западного мира.

Западное секулярное сознание требует от христианства практической пользы, которую понимает как социальное служение. В необходимость подвига и силу молитвы это секулярное сознание не верит и считает их излишними. Владыка Иоанн показал в себе самом именно Православие как подвиг. Саму церковную историю он оживил и сделал очевидной. При этом благотворительность, столь любимая неверующими человеколюбцами, явилась через него тоже. Архиепископ Иоанн создавал приюты, каждое воскресенье посещал больницы, устраивал столовые для бедноты, в шанхайских трущобах выкупал младенцев у опустившихся родителей, чтобы затем устроить их воспитание. Всё, что связано с милосердием, проистекало из его трудов, как мощный и свежий поток из источника. Но это было именно чудотворное милосердие, рождённое подвигом и ночной молитвой, а не сентиментальностью и желанием похвалы.

***

Случаи исцелений по молитвам владыки Иоанна трудно исчислить. При этом, как истинный Христов ученик, владыка не лишал молитвы и иноверных. Посещая больницы, он мог, по просьбе родных или самого больного, остановиться надолго для молитвы у постели католика, протестанта или иудея. Часто, очень часто безнадёжные дотоле больные выписывались на следующий день из клиники при неописуемом всеобщем удивлении. Но, как это всегда бывает у святых, его любовь не простиралась до безразличия в вопросах вероисповедания. Иоанн Шанхайский был против смешанных браков и обучения православной молодёжи в инославных училищах, так как это угрожало потерей веры. Он терпеть не мог новейших обычаев, вроде празднования Хэллоуина, видя в этом непозволительную степень обмирщения. В богословии он не был ни консерватором, ни либералом. Его богословие было живым, поскольку оно было литургичным. На каждой службе — проповедь. В посланиях пастве — ни одного лишнего слова, всё по делу, во всём — ясность и строгость, уравновешенная любовью. Знаменателен один пример. Будучи приглашённым в иезуитский колледж, владыка остановился возле иконы Архистратига Михаила. «Это — наш покровитель», — сказал местный патер. — «Это вам так кажется, что он — ваш покровитель», — ответил владыка. Зная близость Иоанна к небесной жизни, нетрудно понять, что это не были просто слова. Вера святых отцов, вера поруганной и оставшейся вдали Родины, Православие было для него единственной Истиной. Особенно трогательно то, что жизнь святителя вся была тому подтверждением.

***

Подражать Иоанну трудно. Чаще всего — вряд ли возможно. Можно дёрнуться, начать, но затем устанешь, замедлишь ход и скатишься ниже той точки, с которой начал движение. Что делать? Всем нельзя не только быть Моцартом. Всем нельзя даже Моцарта играть. Дай Бог хотя бы Моцарта слушать, что для многих уже — высота недосягаемая. Так же и в подвижничестве.

Сам владыка Иоанн осознавал невозможность подражания своему образу жизни для каждого клирика или монаха. Одного молодого священника, стремившегося к строжайшему посту, он даже лично заставлял есть колбасу, научая через это тому, что пост — не цель, а средство. Но не только ради подражания стоит знакомиться с жизнью подвижников. Есть и другие радостные плоды.

Например, такая мысль: Церковь жива! Разменявшая третье тысячелетие своей земной истории, Церковь, рождающая таких светильников, — жива! Если мы знаем святых, подобных Иоанну Шанхайскому, то сомнение в благодати Святого Духа, которой напитано Тело церковное, — смертный грех. Нам есть откуда черпать мудрость, у нас есть источники, в которых можно омыться и очиститься. Мы можем быть светлы и сильны, терпеливы и радостны, каждый — в свою меру. Пить мудрость и черпать силу мы можем из тех же источников, что и приснопамятный владыка: из Божественной литургии, из Писания и Предания, из преданности Церкви странствующей и общения с Церковью торжествующей.

Протоиерей Андрей Ткачев

http://www.pravoslavie.ru/smi/42435.htm

[Александр Васильевич]

Об одном указе свт. Иоанна (Максимовича)


_{Святитель Иоанн (Максимович)}

Случай, явившийся примером праведной строгости святителя Иоанна (Максимовича)[1], напоминает эпизод из жизни любимого им святого Тихона Задонского, когда тот явился в самый разгар языческого празднества, устроенного во время Петрова поста, и произнес обличительную проповедь с осуждением его участников.

1 ноября (19 октября ст. ст.) 1964 года Русская Зарубежная Церковь торжественную праздновала канонизацию отца Иоанна Кронштадтского[2]. Накануне вечером русские эмигранты решили организовать в эту ночь (пришедшуюся к тому же на канун воскресенья) хэллоуинский бал в Русском центре, и в соборе Сан-Франциско во время первого всенощного бдения, посвященного святому Иоанну Кронштадтскому, весьма многие, к великой печали Владыки, отсутствовали.

После службы Владыка Иоанн отправился туда, где все еще продолжался бал. Он взошел по ступенькам и вошел в зал к полному изумлению участников. Музыка прекратилась, и Владыка в полном молчании пристально посмотрел на онемевших людей и стал неспешно обходить зал с посохом в руке. Он не произнес ни слова, да в том и не было нужды: один взгляд Владыки уязвил совесть каждого, вызвав всеобщее оцепенение, пожилые люди и известные общественные деятели буквально прятались под столы. Владыка ушел в молчании, а на следующий день он издал указ, по которому все служители церкви, бывшие накануне на балу (вплоть до прислужников и певчих), не могут на следующий день принимать участие в богослужении.

Указ о недопустимости участия в развеселениях
в канун воскресных и праздничных дней

Священные правила повествуют, чтобы кануны праздничных дней проводились христианами в молитве и благоговении, подготовляясь к участию или присутствию на Божественной литургии. Если к тому призываются все православные христиане, то тем более то касается непосредственно принимающих участие в церковной службе. Участие их в развлечениях в кануны праздников особенно греховно. Ввиду сего, бывшие в канун воскресения или праздника на балу или подобных развлечениях и увеселениях не могут на следующий день участвовать в хоре, прислуживать, входить в алтарь и становиться на клирос.

______________________________

[1] В то время свт. Иоанн служил в США и занимал Западно-Американскую и Сан-Францисскую кафедру. Публикация подготовлена по материалам книги «Святитель русского Зарубежья вселенский чудотворец Иоанн». М.: «Православный паломник», 1997.

[2] Владыка Иоанн глубоко чтил о. Иоанна Кронштадского, принимал активное участие в составлении ему службы и акафиста.

http://www.pravoslavie.ru/arhiv/5706.htm

[Александр Васильевич]

Святитель Иоанн не был раскольником!



Недавно была память святителя Иоанна (Максимовича), в честь обретения его святых мощей. Святителя горячо любят и почитают не только в русском зарубежье, но и в России.

К сожалению, этот факт пытаются использовать для смущения верующих некоторые людей, которые указывают на его фигуру для попытки оправдать своих идей о спасительности пребывания в расколе, или об извинительности раскола как такового (или даже вообще о размытости границ Церкви).

Поэтому представляется полезным и необходимым показать, почему пример Русской Зарубежной Церкви и в особенности святителя Иоанна не может быть оправданием для нынешних и будущих раскольников. Это не трудно увидеть, если сравнить её позицию, особенно в выражении святителя Иоанна, с позицией нынешних раскольников.

Во-первых, РПЦЗ во время святителя Иоанна Шанхайского ещё поддерживала евхаристическое общение с Иерусалимской и Сербской Православными Церквами, и дорожило этим общением. Святитель Иоанн (Максимович) еще в 1938 г. на II Всезарубежном Соборе говорил об этом, утверждая, что “Русская Зарубежная Церковь… не должна прерывать общения с другими Церквами”[1]. И много позднее, в 1960 году в своей проповеди он говорил: «Мы, Русская Зарубежная Церковь, храним свое единство, общаясь со всеми Церквами, с которыми возможно общаться»[2].

Он и сам сослужил с духовенством Поместных Церквей, в особенности Сербской, когда жил и начинал своё священнослужение в королевстве Югославия, и, насколько известно, делал это и позднее. Как же можно называть его раскольником, если он не прерывал евхаристического общения с семьёй Поместных Православных Церквей, составляющих Вселенскую Церковь Христову? Настоящие раскольники, в отличие от святителя Иоанна и от РПЦЗ того времени, не имеют никакого общения ни с одной из Поместных Церквей, и дорожат отсутствием этого общения, поскольку считают для себя скверной сослужение с кем-либо из подлинной Церкви Христовой.

Во-вторых, РПЦЗ во время свт. Иоанна Шанхайского декларировало себя не «отдельной Церковью» и уж тем более не «всей Церковью», а частью Русской Православной Церкви. В «Положении о Русской Православной Церкви заграницей» говорилось: «Русская Православная Церковь заграницей есть неразрывная часть Поместной Русской Церкви, временно самоуправляющаяся на соборных началах до упразднения в России безбожной власти».

Исчерпывающе это выражено святителем Иоанном в указанной выше проповеди: «Все части Вселенской Церкви имеют одну общую цель – проповедь слова Божия… В достижении этой общей цели каждая Поместная Церковь имеет свое значение… Все они вместе составляют единую Вселенскую Церковь и приносят в нее свои особенности и дарования… Наша Русская Зарубежная Церковь есть свободная часть Русской Церкви… Духовно Русская Церковь неразделима… Будучи частью Русской Церкви, мы не можем общаться с церковной властью, подчиненной и порабощенной властью, Церкви враждебной… Церковная власть в России находится в таком положении, что мы не можем отделить и понимать, что делается ею свободно, а что по насилию… Русская Зарубежная Церковь потому не связана административно с такой властью. Но мы объединены духовно со Святой Русской Церковью, ибо мы часть Русской Церкви. Мы не должны думать, что на родине нашей все духовно порабощены существующей там властью… В нашем рассеянии по всему миpy мы не подчиняемся местным Церквам не потому, что относимся к ним враждебно, а потому, что бережем Святую Русскую Церковь» [3].

Здесь всё противоположно тому горделивому и злобному противопоставлению себя Вселенской Православой Церкви, какое видно у нынешних раскольников, называющих Церковь Христову «Мировым Православием», и даже вовсе не Церковью, а безблагодатным сборищем. Видно, что святитель считал себя и свою паству частью именно Вселенской Православной Церкви, и конкретно частью Поместной Русской Церкви, с другой частью которой сохраняется духовное единство, но лишь временно и вынужденно нет подчинения административного.

Об этом подробно он писал в другой работе, указывая, что “Русская Зарубежная Церковь духовно не отделяется от страждущей Матери. Она возносит за нее молитвы… и в свое время соединится с Нею, когда исчезнут причины, разъединившие их”[4]. То, что относится это именно к Русской Православной Церкви Московского Патриархата, видно из других слов, сказанных святителем там же: “Зарубежная Церковь, уже не состоявшая в подчинении Митрополиту Сергию и его Синоду, осталась в прежнем отношении к нему, ощущая себя духовно единой со страждущей Матерью Церковью и по-прежнему вознося моления за нее и страждущих братьев”[5].

В-третьих, в отличие от нынешних раскольников, РПЦЗ никогда соборно не объявляла Церковь в России «безблагодатной», и, вдобавок, не известно ни одного соборного документа, в котором она говорила бы о разрыве евхаристического общенияс Церковью в России. И святитель Иоанн (Максимович), по свидетельству современника, говорил, что “официальная Церковь в России, конечно, благодатна, хотя отдельные архиереи ведут себя недостойным образом”[6].

В силу этого сознания себя в неразрывной духовной связи с Церковью в Отечестве святитель Иоанн в 1945 г. даже восстановил в своей епархии поминовение патриарха Московского Алексия I, и одобрял намерение других архиерев РПЦЗ войти в полное единство с Московским патриархатом.

В своём письме от 31 июля 1945 г. он писал об этом архиепископу Пекинскому Виктору (Святину): «Ввиду отсутствия сведений о Заграничном Синоде в течение ряда лет, иное решение нашей епархии сделало бы ее совершенно независимой, автокефальной епархией. Канонических условий для такой независимости не имеется, так как сомнений в законности… признанного Патриарха не имеется. Отношения с той церковной властью также делаются возможными, так что неприменим Указ от 7 ноября 1920 г… Возношение имени Председателя Заграничного Синода пока должно быть сохранено… Возношение же имени Патриарха… необходимо Вашим Указом ввести безотлагательно во всей епархии”[7]. И сам святитель Иоанн издал указ о поминании Патриарха Алексия во время богослужения (Указ №650 от 6 сентября/24 августа 1945 года).

В ноябре 1945 года архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский Тихон прислал святителю Иоанну телеграмму, в которой сообщал, что глава РПЦЗ митрополит Анастасий, а также другие архиереи просят его Московского Патриарха не признавать, и святитель Иоанн подчинился. Сыграло свою роль здесь и давление советских дипломатов, настаивавших на необходимости принятия вместе с юрисдикцией Московского Патриархата и гражданства СССР.

Позднее, уже в конце его жизни, многие противники и недоброжелатели в зарубежной Церкви ставили этот указ в вину архиепископу, из-за чего в 1963 году семь прихожан владыки выступили в печати с попыткой апологии перед «зилотами» его действий в Китае, но характерно, что сам святитель Иоанн никогда не отрекался от того, что сделал, не сожалел и не «каялся» в этом.

После того, как патриарх Алексий I в декабре 1945 года принял архиереев под свой омофор, святитель Иоанн воспринял положительно это воссоединение части Зарубежной Церкви с Церковью в Отечество, и в Послании Шанхайской пастве от 2 августа 1946 г. писал: “Сообщения о беспрепятственном возстановлении канонически-молитвенного общения с Московской Патриархией… искренно нас порадовало, ибо в том мы узрели начало взаимного понимания между двумя частями Русской Церкви, разделенными границей, и возможность взаимной поддержки двух объединяющих русских людей центров, внутри и вне нашего Отечества. Стремясь к единой общей цели и действуя отдельно в зависимости от условий, в которых каждая из них находится, Церкви внутри России и за рубежом успешнее смогут достигать как общую, так и свои особые задачи, имеющиеся у каждой из них, пока не настанет возможность полного их объединения… Мы молим Господа – да ускорит Он наступление того вожделенного и чаемого часа, когда Первосвятитель всея Руси, взойдя на свое Патриаршее место в первопрестольном Успенском соборе, соберет вокруг себя всех русских архипастырей, от всех Русской и чужих земель сшедшихся” [8].

Два года назад, как все знают, это чаяние святителя Иоанна вполне исполнилось. Сам он, подчиняясь просьбе митрополита Анастасия прекратил поминовение патриарха, что вызвало конфликт с архиепископом Виктором, – однако, хотя святитель перестал поминать патриарха гласно на великом входе, но поминал на проскомидии, о чём сам уже позднее, в Париже говорил: «Я каждый день на проскомидии поминаю Патриарха Алексия. Он Патриарх. И наша молитва всё-таки остается. В силу обстоятельств мы оказались отрезаны, но литургически мы едины. Русская Церковь, как и вся Православная Церковь, соединена евхаристически, и мы с ней и в ней. А административно нам приходится, ради нашей паствы и ради известных принципов, идти этим путем, но это нисколько не нарушает таинственного единства всей Церкви» [9].

По некоторым сведениям, святитель Иоанн уже во время служения в Европе состоял и в личной переписке с патриархом Алексием I, а кроме того, доводилось слышать, что он благословлял некоторых своих чад посещать храмы Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

Итак, и в этом отношении в словах и поступках святителя мы не видим никакого сходства и, соответственно, оправдания для нынешних раскольников, которые твердят о «безблагодатности Московской Патриархии» и кичатся тем, что не имеют с Церковью никакого общения.

Наконец, святитель Иоанн (Максимович) никогда не обвинял Русскую Православную Церковь в ереси, без чего никак не могут обойтись все нынешние раскольники, поскольку именно так они пытаются оправдать свой грех отделения от канонически поставленных епископов. Как замечает отец Петр Перекрестов, «святитель Иоанн (Максимович), ни в одной статье, ни в одной дошедшей до нас проповеди, ни в одном известном нам письме не употреблял слово “сергиане”«[10], – столь любимое нынешними раскольниками.

Итак, можно видеть, что и по своему официальному статусу, и по факту продолжения евхаристического общения, хотя весьма сокращённого, и по самоосмыслению, выраженному святителем Иоанном (Максимовичем), Русская Зарубежная Церковь в его время не была в собственном смысле расколом, но пребывала лишь в административном неподчинении священноначалию в Отечестве, причём сознавая ненормальность, вынужденность и временность этого положения. И сам святитель понимал это и поминал патриарха Московского, – как же может его пример служить оправданиием тем, кто не поминает и не признаёт ни патриарха, ни Поместной Церкви Русской, ни Церкви Вселенской, не имеет ни с ней евхаристического общения, но хулит её и таинства Божии, называя их безблагодатными, а Вселенской церковью считая либо своё мелкое схизматическое сборище, либо ту или иную часть конгломерата подобных схизматических сборищ?

Представляется, что это совершенно невозможно. Святитель Иоанн осознавал себя и был частью той Церкви, от которой они отвращаются, которую злобно хулят и частью которой быть никак не желают.

Стоит заметить, сам святитель Иоанн говорил, что «расколы… отторгающие часть верных» суть «последствия греха, еще не изгнанного окончательно из рода человеческого»[11]

_____________________________

[1] Деяния II Всезарубежного Собора РПЦЗ. Белград. 1939, С. 402.

[2] Святитель Иоанн (Максимович). О духовном и нравственном значении Русской Православной Церкви заграницей // Журнал Московской Патриархии, №6 (2007).

[3] Там же.

[4] Иоанн (Максимович), архиеп. Русская Зарубежная Церковь. Брюссель. 1960, С. 13.

[5] Там же. С. 9.

[6] Письма архиеп. Антония Женевского о. Димитрию Дудко. // “Посев”. 1979. № 12.

[7] священник Дионисий Поздняев. Принятие юрисдикции Московского Патриархата и церковный раскол в Шанхае. // “Альфа и Омега” № 2(13) 1997, Сс. 150-151.

[8] Там же. Сс. 153, 158.

[9] Епископ Василий (Родзянко). О владыке Иоанне // http://www.episkopvasily.ru/ru/works/

[10] Протоиерей Петр Перекрестов. «Кормчий Церкви и тогда, и теперь – всемогущий Дух // http://www.pravos.org/docs/doc466.htm

[11] Архиепископ Иоанн (Максимович). Церковь – Тело Христово // Журнал Московской Патриархии, №7 (1996).

Юрий Максимов

http://www.pravoslavie.ru/put/35914.htm

[Дмитрий Н]

Воспоминания о святителе Иоанне Шанхайском

Беседа с Верой Феофиловой, воспитанницей святителя Иоанна


Вера Семеновна Феофилова родилась в 1929 году в семье русских беженцев в Китае. Рано лишилась отца и матери и воспитывалась в шанхайском детском приюте, основанном святителем Иоанном (Максимовичем). Профессионально занималась певческой деятельностью. В настоящее время является одной из солисток хора при архиерейской Крестовой церкви в Кройдене (Австралия). Ко дню 15-летнего юбилея прославления во святых ее учителя и наставника Вера Семеновна поделилась своими воспоминаниями с корреспондентом сайта "Православие.Ru".



***



_{Вера Феофилова на престольном празднике архиерейской Крестовой церкви во имя Всех святых, в земле Росcийcкой просиявших, (Кройдон)}


– Вера Семеновна, расскажите, пожалуйста, о себе.

– Я родилась 2 сентября 1929 года в Хантахэнзе, недалеко от Харбина, в Китае. Потом наша семья переехала в Шанхай. В нашей семье нас, детей, было четверо. В Шанхае мы не могли найти квартиру, даже комнату: не пускали с детьми. И моему папе сказали, что можно обратиться к владыке Иоанну, и он поможет. И вот таким образом мы попали в приют, устроенный владыкой. Приют был назван во имя святителя Тихона Задонского.

Жить вообще тогда было трудно, трудно было и папе устроиться куда-нибудь. И мама была не очень здоровая. Мы приехали в Шанхай приблизительно в 1940 году, а 1942 году мама скончалась. И мы остались насовсем в приюте, там и выросли все. Я жила в приюте до 1949 года. Мы там ходили и в школу, а владыка всегда был к нам добр и внимателен, как хороший отец и настоятель. И мы к нему обращались со всем, как к родному отцу.

Во время войны было трудно. Но мы голодными не были, все-таки что-то получали. Вообще приют существовал на пожертвования людей. До войны в Шанхае много было иностранцев, и они жертвовали в приют. В приюте в первый год, как я только туда попала, я кушала лучше, чем когда-то дома. Во время войны, конечно, было тяжело, но кусочек хлеба с горячим чаем по утрам нам давали, а в обед и вечером нам суп или кашу делали, и кормили в общем-то так в течение всей войны. И только после войны, уже в 1947 году, у нас появилось и мясо, и все такое. В приюте и одевали всех, потому что у детей, которые жили там, были только или мамы, или папы. Семей целых не было, так чтобы и папа и мама были.

И владыка всегда старался дать всем образование, даже и высшее образование помог некоторым получить.

<…> Я в 1947 году закончила гимназию. А в 1949 году нам пришлось эвакуироваться на Филиппины. Во время войны у нас в приюте было около 400 человек. Было два отделения: один дом, где девочки жили, и дом в минутах 30–40 ходьбы, где жили мальчики. Мы вставали по гудку, потом гимнастика, потом молились. Летом девочки вышивали, потом эти скатерти продавали. Особенно этим нужно было заниматься во время войны: надо было как-то заработать денег. Мальчики спортом всегда занимались: гимнастикой, с шестом прыгали, бегали. В общем, здоровая была жизнь.

У меня от приюта остались только хорошие воспоминания. Потому что те дети, которые жили дома, не имели всего того, что мы имели в приюте.

– Вы лично с владыкой Иоанном общались?

– Конечно. Нас же с каждым пустяком к нему отправляли, а особенно когда в чем-то провинились: тогда нужно было идти с владыкой разговаривать. Владыка Иоанн подписывал нам и дневники школьные. И он всегда понимал каждого, умел подойти к каждому. И если что-то было нужно, надо было спрашивать у него официально. Не заведующую приютом, а владыку.

В приюте была домовая церковь, там каждый день служили, и надо было составлять тропари на каждый день. Так мы научились и петь, и читать по-церковнославянски еще в детстве. С владыкой очень просто было. Мы его не боялись. Мы все его просто обожали.


_{Святитель Иоанн Шанхайский с сиротами приюта. Шанхай, 1938 г.}  

– А после войны владыке пришлось покинуть Шанхай.

– Владыка оставался в Шанхае какое-то время. У него, по-моему, была виза в Америку, но он заехал на Филиппины, на Тубабао, островок. Там с нами пробыл, наверное, месяца три. На этом островке оказалось около пяти тысяч русских.

Часть приюта он смог, договорившись с американским правительством, перевезти в Сан-Франциско. И когда привез ребят туда, то купил дом, чтобы им было где жить. И пришли попечительницы и говорят: «Ребят мы можем устроить на работу куда-нибудь». А владыка: «Нет, мои ребята должны еще учиться. И они будут учиться, а не работать». Все они вышли в профессора, в доктора и инженеры благодаря только его настойчивости. Мой брат тоже должен был ехать в Сан-Франциско, и владыка этого хотел. Но брата забрали в Австралию. А владыка Иоанн постриг его в чтецы еще в Шанхае. Он прекрасно читал, чудесный у него голос был. И владыка даже откладывал для него деньги, чтобы он смог приехать в Америку. Вот так владыка относился к детям.

– С кем-нибудь из воспитанников приюта встречались потом?

– Много шанхайцев в 1947 году уехали из Филиппин в Россию. Сначала забирали детей в детский дом, а потом уже ехали семьи. Я потом старалась разыскать кого-нибудь. Но многие уже ушли в мир лучший.

Я была в России в 1990 году, очень хотела увидеть тут кого-нибудь из бывших воспитанников приюта. Кто-то в это время жил в Днепропетровске, еще – в городе Гай Оренбургской области. Мы встретились в Москве. Я переписываюсь с ними.

Слышала еще, что некоторые в Свердловскую область попали или в сам Свердловск.

Я очень хочу разыскать кого-нибудь из бывших воспитанников. Даже давала объявление в газету, думала, может быть, кто откликнется. Но ничего не получилось. А, может, просто не читают газет. Вообще найти кого-нибудь непросто: нужно знать точную дату рождения; недостаточно того, что в 1947 году уехали из приюта.

– Какую-то роль в вашей личной судьбе сыграл владыка Иоанн?

– Очень большую. Когда я родителей потеряла, то одно время не хотела учиться, бросила. А владыка меня подозвал и говорит: «Ну, и что ты собираешься делать?». Я говорю: «Буду в приюте полы мыть». Он ничего не ответил. Пришла я на выпускной бал. И чувствую, что не могу без школы. Подошла к директору и сказала, что хочу вернуться. Пошла и к владыке, говорю: «Благословите, я хочу снова заниматься». Он отвечает: «Благословляю, иди с Богом». А потом, когда я пришла на занятия, он мне и говорит: вот, когда все в течение года учились, ты хотела гулять, а теперь они все гуляют (а была жара), а ты учишься. Ну, что же поделаешь: я на второй год не хотела оставаться.

Он и пошутить мог. Нас очень понимал. Даже жаргон с ребятами употреблял.

Захотелось нам как-то вечеринку устроить на праздник. Пришли к владыке: «Владыка, благословите на вечеринку» А он: «Вот чудачки, право же, зачем же я вас буду благословлять на вечеринку?!». Вот такие мелочи, но они яркие. Наша жизнь не была одни кресты да поклоны. Хотя владыка был строг. И в церковь мы много ходили. У нас даже было две литургии. Ранняя в соборе служилась, приучались и на раннюю ходить. Священников не хватало, чтобы в нашей церкви служить. А владыка всегда приходил и на раннюю литургию, и позднюю служил.

Бывало, подумаем, что его нет на службе, сократим петь что-нибудь, и тут вдруг он зачёкает: «Повторить сначала». <...>
 
– Владыка чувствовал, наверное, что все думали?

– О, конечно! Он же и исцелял еще. Мне должны были сделать очень тяжелую операцию. Позвонили в приют сказать, что мало надежды. А мне было тогда 16 лет. И вот словно я просыпаюсь и слышу голос владыки, а я как будто далеко-далеко где-то, высоко-высоко. И я вижу, как все стоят где-то внизу и очень переживают из-за меня. И только голос: «Вера, открой глаза. Вера, я тебе говорю: открой глаза» И туман стал расходиться, расходиться, я открыла глаза. И владыка спрашивает меня: «Кто там стоит?», и показывает на стоящего у кровати моей. Я ответила. Он еще: «А там кто?». Я опять ответила. Он сказал: «Господь тебя благословит», – и ушел. И я стала поправляться после этого. Это было, по-моему, в 46 году. Он много исцелял. И мою приятельницу тоже. У нее тоже очень тяжелая болезнь была.

Он всегда ходил по госпиталям. И вот один случай был такой. У нас был еврейский госпиталь, очень на хорошем счету. И он пришел туда, а когда хотел уже возвращаться домой, к нему подошла женщина и говорит: «Владыка, у меня сын больной, Михаил». А он на нее посмотрел и сказал: «Он у тебя не Михаил, он у тебя Мойша, но Господь тебя благословит, и он будет здоров».

– А как вы думаете, люди чувствовали, что он святой человек?

– Конечно, это уже все знали.



С Верой Феофиловой беседовал Симеон Бойков


http://www.pravoslavie.ru/guest/31008.htm

[Дмитрий Н]

Письмо святителю Иоанну Шанхайскому

Ольга Рожнёва



_{Сан-Франциско, Калифорния. Кафедральный собор иконы Божией Матери Всех скорбящих Радость}
    

— Почему мы вернулись в Россию? Хотели домой, на Родину… За двадцать лет американцами мы не стали, остались русскими…

Мы сидим на уютной кухне обычной московской квартиры семьи Чесноковых: Валерия и Ирины. Чесноковы вернулись в Россию после двадцати лет жизни в Америке:

— Понимаешь, американцы — добродушные, хорошие люди, но — у них другое мироощущение, другая сущность. Мы всегда чувствовали: мы не дома, а в гостях. Чем они отличаются? Наверное, в веру всё упирается… Трудно выживать там православному человеку: православные храмы так широко разбросаны, так трудно до них добираться, приходилось ехать часами, чтобы иметь возможность исповедаться, причаститься. Было постоянное чувство: наш корабль, спасительный ковчег — он далеко…

Впечатления об Америке? Встречи с интересными людьми? Ну что ж… Могу, конечно, рассказать… Могу рассказать, как пишут письма святителю Иоанну Шанхайскому… В Сан-Франциско есть собор в честь иконы Божией Матери Всех скорбящих Радость. В нём рака с нетленными мощами святителя Иоанна Шанхайского. Этот дивный угодник Божий стяжал многие дары Святого Духа. Ты читала об этом святом?

О нём много написано. Ещё в годы его молодости владыка Николай Сербский говорил: «Если хотите видеть живого святого, идите к отцу Иоанну». Владыка Иоанн был молитвенником и постником, каждый день служил Божественную литургию и причащался, со дня монашеского пострига никогда не ложился в постель, молился все ночи напролёт. Иногда его находили утром задремавшим на полу перед иконами. Любил посещать нищих и заботиться о сиротах. Исцелял безнадёжно больных. Духом переносился к страждущим за тысячи километров. Получая откровения от Бога, многих спасал от надвигающейся беды. Совершал настоящие чудеса: остров, на котором он находился с беженцами, лежал на пути сезонных тайфунов, и на двадцать семь месяцев этот остров был ограждаем от страшных тайфунов молитвой святого.


_{Мощи святителя Иоанна Шанхайского}

Скончался святитель в 1966 году во время молитвы в своей келье перед Курско-Коренной чудотворной иконой Божьей Матери. Тело его шесть дней лежало в гробу в жару, при этом никакого запаха не ощущалось и, по свидетельствам очевидцев, рука почившего оставалась мягкой. После кончины Владыки голландский православный священник писал: «У меня нет и не будет больше духовного отца, который звонил бы мне в полночь с другого континента и говорил: “Иди теперь спать. То, о чем ты молишься, получишь”«.

Знаешь, в Сан-Франциско микроклимат сырой очень, влажно от океана. Вообще, мокрый и холодный туман, окутывающий город — одна из визитных карточек Сан-Франциско. Так вот, когда мощи святителя (а он лежал в металлическом гробу) извлекали, гроб проржавел, одежда истлела, а мощи оставались нетленными.

Сейчас они в деревянной раке под стеклом, а под ракой сделано такое отверстие, куда желающие могут опустить записки святителю.

Священник собора нам рассказывал: «Приходят после службы две молодые женщины в платьях с большими разрезами, в декольте, откуда-то с вечеринки. То есть в неподобающем для храма виде. И служитель при входе начинает дискутировать с ними и не пускать. Тогда одна из них горько плачет и начинает быстро-быстро писать записку, а вторая её уговаривать: «Что ты делаешь?! Зачем ты меня сюда притащила?! Это всё полная ерунда!»

   Одной девушке приснился святитель Иоанн Шанхайский и сказал ей: «Я отвечаю на все письма»

Священник этот увидел их и попросил служителя пропустить. Оказалось, что девушке, которая строчила записку, приснился святитель Иоанн Шанхайский. Во сне он сказал ей: «Я отвечаю на все письма».

А у неё появилась проблема, очень существенная для неё. И она прямо с вечеринки решила бежать к святому. Положила записку под раку, и поздние посетительницы в декольте ушли.

На следующий день появляются те же две молодые женщины. Только выглядят совершенно противоположно: та, что была вся в слезах, — спокойная и счастливая, а та, что кричала, дескать, ерунда это всё, вела себя неуважительно, — плачет, встаёт перед ракой с мощами святителя на колени и говорит вслух: «Прости меня…» Оказалось, что всё, о чём писала в письме просительница, она получила, а вторая оказалась посрамлена и покаялась.

Историю эту священник рассказал мне при следующих обстоятельствах. Как-то мы с женой зашли в собор в Сан-Франциско, помолились и уже собирались уходить. Я на тот момент искал работу. Вообще я в Америке сменил восемь работ, несколько раз переезжали мы из штата в штат, для Америки это — обычное дело. Жили в Нью-Йорке, Нью-Джерси, Пенсильвании, в Юте (дважды) и других штатах. На тот момент я как раз был без работы.

Выходит священник — православный американец — и спрашивает, не подвезём ли мы его. Нам было по пути, и мы, конечно, согласились. Едем. Он спрашивает:

— Как дела?

— Да вот, работу ищу и никак не найду.

   — А вы письмо напишите владыке Иоанну Шанхайскому, как если бы писали это письмо живому человеку

— А вы письмо напишите владыке Иоанну Шанхайскому.

— Как письмо?

— Очень просто: так, как если бы вы писали это письмо живому человеку. Начальнику. Другу.

И рассказал нам историю о двух девушках с вечеринки.

Я написал письмо святителю, положил его под раку — и через короткое время мне позвонили из крупной компании, одной из самых крупных в мире:

— Вы такой-то специалист?

— Да.

— Вы проявляете интерес к работе в такой-то области?

— Да.

— Приезжайте на собеседование.


_{Рака с мощами святителя Иоанна}

Вообще, в Америке обычно сам рассылаешь резюме через интернет и ждёшь ответа, но я не помню, чтобы отправлял что-то в эту компанию! Они меня сами нашли! Это совершенно нехарактерно!

Мой уровень квалификации высокий, однако, он оказался недостаточно высоким для должности, которую мне хотели предложить, — но мой экзаменатор ушёл в отпуск! Вообще, я нечаянно сделал всё для того, чтобы они меня не взяли на эту работу: по ошибке позвонил и попросил отменить интервью, которое даже не было назначено. Я так ошибся! И очень сильно нарушил деловую этику, принятую в Америке.

И на удивление это сошло мне с рук!

Уже в конце лета я получил эту работу!

Моей задачей было продержаться там хотя бы шесть месяцев — чтобы потом в резюме можно было упомянуть об опыте работы в этой компании. И я проработал там, молитвами святителя Иоанна Шанхайского, шесть лет! Это была самая моя долгая работа за двадцать лет жизни в Америке!

Вот так я писал письмо владыке Иоанну Шанхайскому чудотворцу…

Святителю отче Иоанне, моли Бога о нас!


29 января 2015 года

http://www.pravoslavie.ru/put/76855.htm

[Дмитрий Н]

«Хотите увидеть живого святого?»

Святитель Иоанн (Максимович) в воспоминаниях современников



_{Святитель Иоанн (Максимович)}
    

«Святость есть не просто праведность, за которую праведники удостаиваются блаженства в Царствии Божием. Это такая высота праведности, когда люди наполняются благодатью Божией настолько, что она течет от них и на тех, кто с ними общается».
Святитель Иоанн Шанхайский

2 июля 1966 года отошел ко Господу великий чудотворец XX века святитель Иоанн (Максимович). Портал Православие.Ru публикует воспоминания людей, близко знавших святителя Иоанна и ставших свидетелями чудес, происходивших по его молитвам.


_{Святитель Иоанн в Сербии (сидит среди духовенства второй слева), где владыка, еще будучи простым иеромонахом, преподавал в Битольской семинарии}
    
Сербия


_{Иеромонах Иоанн в Белграде. 11 мая 1934 года}

Святитель Николай (Велимирович): «Если хотите видеть живого святого, идите в Битоль к отцу Иоанну».

   Он как ангел-хранитель оберегал нас

Учащийся семинарии святого Иоанна Богослова в Битоле: «Отец Иоанн любил нас всех, и мы – его. В наших глазах он был воплощением всех христианских добродетелей: мирный, спокойный, кроткий… Не было конфликта, личного или общественного, которого он не мог бы разрешить. Не было вопроса, на который у него не нашлось бы ответа… Ответ его был всегда информативно насыщенным, ясным, полным и компетентным, потому что исходил от человека высокообразованного, имеющего два университетских диплома – по богословию и по праву. Ежедневно и еженощно он молился за нас. Каждую ночь он как ангел-хранитель оберегал нас: одному поправлял подушку, другому одеяло. Всегда, входя в комнату или выходя из нее, он благословлял нас крестным знамением. Когда он молился, студенты ощущали, что он беседовал с жителями небесного мира».


_{На острове Тубабао на Филиппинах, где был организован лагерь русских беженцев из Китая после прихода там к власти коммунистов}
    
Восточная Азия и США

   Мы обе видели свет, окружавший владыку

Лидия Лью: «Владыка дважды приезжал в Гонконг. Это кажется странным, но я, не зная владыку, написала ему письмо с просьбой о помощи одной вдове с детьми, а также спрашивала его о некоторых личных духовных проблемах, но ответа я не получила. Прошел год. Владыка приехал в Гонконг, и я была в толпе, которая встречала его в храме. Владыка обернулся ко мне и сказал: «Вы та, кто написал мне письмо!» Я была поражена, так как владыка никогда до этого меня не видел. Когда пропели молебен, владыка, стоя у аналоя, стал читать проповедь. Я стояла рядом с матерью, и мы обе видели свет, окружавший владыку и идущий вниз к аналою, — сияние это было толщиной в фут. Длилось оно достаточно продолжительное время. Когда проповедь закончилась, я, пораженная необычайным явлением, рассказала о виденном Р.В.С., он же ответил нам: “Да, многие верующие видели это”. Мой муж, стоявший чуть поодаль, тоже видел этот свет».

   Послушание родителям важнее самовольных подвигов

Протоиерей Георгий Л. о юности в Шанхае: «Несмотря на строгость Владыки, все прислужники очень его любили. Для меня же Владыка был идеалом, которому я хотел подражать во всем. Так, во время Великого поста я перестал спать в кровати, а ложился на пол, перестал есть обычную еду с семьей, а вкушал наедине хлеб с водой… Родители заволновались и повели меня к Владыке. Выслушав их, Святитель повелел сторожу пойти в лавку и принести колбасу. На мои слезные просьбы о том, что я не хочу нарушать Великий пост, мудрый Архипастырь приказал мне есть колбасу и всегда помнить, что послушание родителям важнее самовольных подвигов. “Как же мне быть дальше, Владыка?” — спросил я, желая все же как-то “особенно” подвизаться. — “Ходи в церковь, как ты до сих пор ходил, а дома делай то, что тебе говорят папа и мама”. Помню, как я тогда огорчился, что Владыка не назначил мне каких-нибудь “особых” подвигов».

Архиепископ Женевский и Западно-Европейский Михаил (Донсков): «Когда владыка Иоанн посещал нас, учеников русской школы, он уже был известен как шанхайский чудотворец. Беженцы, которые из Китая переехали на Филиппины и затем попали во Францию, рассказывали о нем. Когда в Китае к власти пришли коммунисты, были закрыты все границы. Архиепископ собрал свою паству в храме и велел взять самые необходимые вещи. Его авторитет был огромен, и люди беспрекословно его послушались. Они рассказали нам, что после богослужения владыка повел их всех в порт, они вместе спокойно поднялись на корабль и отплыли, не встретив никакого противодействия со стороны властей, — это было чудо».

   Владыка положил больной на голову крест и стал молиться

Г.Ларин об исцелении святителем безнадёжно больной на Филиппинах: «…Как-то, войдя в русское больничное отделение, мы услышали страшные крики, доходившие издалека. На вопрос владыки о причине этих криков русская сестра сказала, что это безнадежная больная, которую, как беспокоящую своим криком больных, поместили в прилегающий к этому зданию бывший американский военный госпиталь. Владыка немедленно решил идти к больной, но русская сестра не советовала ему это делать, так как от больной исходит зловоние. “Это не имеет значения”, — сказал владыка и быстрыми шагами направился в другое здание. Я последовал за ним. Действительно, от больной женщины исходил неприятный запах. Подойдя к ней, владыка положил ей на голову крест и стал молиться. Я вышел. Владыка молился долго, затем исповедал больную и причастил. Когда мы уходили, она уже больше не кричала, но только тихо стонала. Через какое-то время мы снова поехали в госпиталь и едва успели въехать на нашем джипе во двор, как из госпиталя выбежала женщина и бросилась к ногам владыки. Это была та “безнадежная” больная, за которую он молился».


_{Святитель Николай (Велимирович)}

Святитель Николай (Велимирович): «В течение двух лет жизни в Нью-Йорке, он получал менее 40 долларов в месяц. Это было все его содержание. Люди, правда, из уважения к нему приносили ему дары в виде еды и одежды, что он тотчас же раздавал другим. Одной зимой я совершал с ним службу в русской церкви на Бронксе. Затем он проводил меня на улицу. Владыка имел на себе легкую рясу из тонкого китайского шелка. “Хорошая у тебя ряса, брат Иоанн, и хорошо на тебе сидит”, — сказал я ему между прочим. Как только я это произнес, он начал снимать рясу, чтобы ее отдать. Я удивился и убежал. Эта ряса — дар ему от кого-то и воспоминание о Шанхае. Таков он — и только он».

Елена Городецкова: «Ни один из знакомых мне иерархов не служил так, как служил владыка Иоанн, в частности совершая Божественную литургию с такой молитвенностью и глубоким проникновением. Он всецело углублялся в молитву. Когда он благословлял богомольцев, произнося слова: “Призри с небесе, Боже, и виждь...”, ими действительно ощущалось, что они — тот благословляемый виноградник, на который владыка призывал милость и благодать Божью».

Западная Европа

Архиепископ Митрофан (Зноско-Боровский): «Многие в Париже не понимали владыку, их смущал его внешний вид, что он босой ходит. Рассказывал мне П.С. Лопухин, что были и жалобы на владыку митрополиту Анастасию. В одной из жалоб просили, чтобы Первосвятитель приказал владыке Иоанну носить ботинки. Митрополит Анастасий откликнулся на эту просьбу, написал владыке письмо, а обрадованные этим прихожане поспешили преподнести своему архипастырю новые ботинки. Владыка принял дар, поблагодарил, но не надел, а носил ботинки… под мышкой. Снова жалоба митрополиту, снова он пишет владыке Иоанну о послушании и получает ответ: “Ваше предписание исполнил: Вы писали, чтобы я носил ботинки, но не написали, чтобы я их надел, вот я их и носил, а теперь надену”. И владыка зашагал по Парижу в ботинках».

Е.Г. Черткова: «В келье владыки был стол, его кресло и несколько стульев вокруг стола; в углу иконы и аналой с книгами. Кровати в келье не было; владыка никогда не ложился спать. Иногда, когда мы с ним разговаривали, он, сидя в кресле, начинал дремать. Тогда я останавливалась, но он сразу говорил: “Продолжайте, продолжайте, я слушаю”».

Валентина Дикова: «В келье было очень просто, свято и мирно. Письменный стол был завален письмами — на многих письмах лежали деньги для посылки, — владыка всем помогал, чем мог, а главное — молитвой».

   Зачем вы нам ее прислали? Она совершенно здорова

Епископ Василий (Родзянко; † 1999): «Моя матушка, покойная жена моя, занемогла. Что-то случилось неясное, но у нее была страшная боль в бедре, она не могла ступить, она не могла двинуться, и еле-еле мы привезли ее туда в школу, где мы жили в Версале, и сразу же вызвали французского врача. И французский врач долго ее осматривал, покачал головой, отвел меня в сторону и сказал: “Вы должны свыкнуться с мыслью, что она уже никогда больше ходить не сможет. Вам придется купить для нее специальный стул на колесах. И это уже до конца жизни. Но все-таки мы ее отправим в больницу для окончательной и полной проверки”. Ну, можете себе представить: после всех испытаний, которые уже с нами были... Владыка Иоанн в это время был в отъезде. Приехал, узнал об этом, сразу же вызвал меня, говорит: “Не беспокойся. Я завтра приду, ее причащу”… И он после литургии (это была домовая школьная церковь) в полном облачении пришел с чашей... остановился в дверях и говорит: “Мария, вставай! Иди причащаться”. И она вдруг встала и пошла. Он спрашивает: “Больно?” — “Нет”. — “Ну, иди, причастись. Причастилась? А теперь иди снова ложись”. Она легла. Это было как во сне. Он ушел потреблять Святые Дары назад в церковь, я остался с ней. Она мне говорит: “Боль прошла, ничего не чувствую”. Но, тем не менее, после обеда приехала “скорая помощь” и отвезла ее в больницу. Пробыла она там несколько дней, и через несколько дней вернули ее с запиской доктора: “Зачем вы нам ее прислали? Она совершенно здорова, ничего у нее нет!”»


_{Святитель Иоанн (Максимович)}

Валентина Дикова: «Мама прислала письмо из Парижа, что на моего брата напали хулиганы, избили до потери сознания и взяли его деньги… Брата отвезли в больницу, и рентген показал, что у него трещина в черепе… К брату ночью приходил владыка Иоанн, причастил его, помолился, потрогал его голову и спросил, не нужны ли ему деньги… Рассказав об этом маме, брат спросил, как владыка узнал, что он в госпитале и что он остался без денег, — мама ведь еще о случившемся не знала! Когда моему брату сделали повторный снимок головы, то не нашли трещины, и брат быстро поправился, а доктор ничего не мог понять! Многим, кто знал владыку, было известно, что просить его не надо — его Сам Господь посылал и указывал, куда и к кому идти. В Париже в госпиталях владыку все знали, и его туда пускали в любое время».

   Какая вы счастливая, что имеете такого духовника. Мы его зовем святым

Монахиня Анна, Леснинской монастырь: «В парижском госпитале лежала больная Александра Лаврентьевна Ю., и архиепископу сказали о ней. Он передал записку, что приедет и преподаст ей Святое Причастие. Лежа в общей палате, где было около 40–50 человек, она чувствовала неловкость перед французскими дамами, что ее посетит православный архиерей, одетый в невероятно поношенную одежду и к тому же босой. Когда он преподал ей Святые Дары, француженка на ближайшей койке сказала ей: “Какая вы счастливая, что имеете такого духовника. Моя сестра живет в Версале, и когда ее дети заболевают, она выгоняет их на улицу, по которой обычно ходит архиепископ, и просит его благословить их. И они всегда после этого немедленно поправляются. Мы его зовем святым”».

Владимир Котляревский: «Благодаря усердным молитвам владыки Иоанна мой отец Николай Михайлович быстро выздоровел после третьего сердечного инфаркта, который случился в городе Спа летом 1962 года… Моя сестра, графиня Мария Николаевна Апраксина, и я были у врача, который сказал, что положение нашего отца совсем безнадежное. Вдруг в комнате нашего отца появился владыка Иоанн и начал молиться. Вскоре наш отец совсем выздоровел и возвратился домой в Брюссель. Наш отец прожил еще четыре года».

   Врачи не хотели поверить, что больной еще не скончался

«Мне еще известен случай Валентина Стадницкого, который, когда стал мыть окна на квартире своей сестры, упал со второго этажа на улицу. Это случилось в 1959 году. Очень многие переломы не давали врачам надежды на выздоровление. Владыка Иоанн приехал в госпиталь с отцом Чедомиром Остоичем и стал молиться у кровати умирающего. Отец Чедомир рассказывал, что он первый раз слышал, как владыка Иоанн разговаривал в молитве с Господом Богом. На следующее утро врачи не хотели поверить, что больной еще не скончался, а даже стал очень быстро поправляться. Через месяц он покинул госпиталь совсем здоровым и еще долго жил».

Ваш мальчик будет жить

Владимир Владимирович Рэн, потомок русских эмигрантов первой волны: «…приходит вся в слезах одна женщина, Наталья Макаренко. “Владыка, – говорит, – мой сын, ему 4 года, умирает. У него какой-то вирус, он был в больнице, но главный врач отправил его домой, сказав, что он безнадежный. Отправил, чтобы он умер дома. Причастите его, пожалуйста”. Мальчик был в бреду, температура была больше 40ºC. Владыка после литургии пошел к нему с чашей, я был вместе с ним. Пришли к мальчику. Владыка очень долго, сильно молился. Потом говорит: “Ваш мальчик будет жить”. Мы пошли обедать. Закончили обед – прошло где-то полтора часа. И вдруг видим: во дворе бегает мальчик. Он был совершенно исцелен, жар у него прошел, все у него восстановилось… Владыка его вернул к жизни! У этого мальчика очень интересно сложилась судьба. Он родился во Франции, получил блестящее образование, начал дипломатическую карьеру. И он с 1998 года был генеральным консулом Франции в Петербурге. Его зовут Михаил Кельчевский».

   Сейчас я сниму омофор, но учти: будет темно

Архиепископ Женевский и Западно-Европейский Михаил (Донсков) ребёнком учился в русском интернате во имя святого Георгия, в местечке Медон под Парижем. Он рассказывал о первой свой детской исповеди у владыки Иоанна: «Тогда владыка взял меня под омофор. Не знаю, сколько времени я пребывал под ним, но могу только сказать, что там было светло. И пожилой архиерей мне там казался и красивым, и молодым, и я чувствовал огромную радость… Я не могу сказать, сколько времени продолжалась наша беседа, а когда архиепископ сказал мне: “Ты знаешь, мы тут с тобой остались одни”, я, кажется, сказал, что не хочу уходить, так как я не испытывал такого состояния прежде. Я почувствовал, что от этого состояния нельзя уходить. Владыка объяснил мне смысл разрешительной молитвы и потом стал произносить ее — у него был очень ясный слог, каждое слово было понятно. В дальнейшем я не раз замечал на его проповедях, что то, что он говорил, легко входило в сердце каждого, кто его слушал, вне зависимости от образования и степени воцерковленности. Потом владыка сказал: “Сейчас я сниму омофор, но учти, будет темно”. В храме действительно оказалось совсем темно, там оставалась непотушенной только одна лампадка».


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)

«Когда мне было 16 лет, он как-то подошел ко мне в храме и сказал: “Слушай меня, после Литургии ты должен прихожан всегда собирать на трапезу, ты должен их кормить, привечать, и стол должен быть накрыт, должен ломиться. Потому что трапеза — это продолжение Евхаристии. А когда будет Рождество, ты здесь должен ставить елку, чтобы игрушки были, чтобы дети танцевали и чтобы они все получили какой-то подарок, чтобы было им радостно и весело. Ты понял меня?” Я, конечно же, не понял, так как тогда даже не думал и не собирался становиться священником или монахом. Но владыка, видимо, уже провидел то, что я буду клириком. И когда много лет спустя меня в этом храме рукополагали в священники, я вспомнил эти слова и даже прослезился». 


_{Епископ Эдмонтонский Савва (Сарачевич; † 17/30 января 1973), митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Филарет (Вознесенский; † 8/21 ноября 1985), свт. Иоанн (Максимович), архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский († 19 июня/2 июля 1966), епископ Сеатлийский Нектарий (Концевич; † 4/26 января 1983)}
   
«Владыка совершенно непостижимым образом умел помогать людям. Бывало, он выходил из храма, а мимо шел русский человек, владыка его подзывал и давал пачку денег. “Если ты не заплатишь за квартиру — тебя выгонят”, — как-то сказал он незнакомцу, который был очень удивлен, так как даже не ожидал никакой помощи и вообще стеснялся подойти и что-то просить. Причем дал ему именно ту сумму, которая была необходима».

Епископ Будимский Лукиан, Сербская Православная Церковь: «Покойный епископ Савва (Вукович) ездил во Францию на встречу с владыкой Иоанном, чтобы обсудить некоторые вопросы между нашими Церквами. Он ехал в Париж на поезде и думал: “Так начну разговор. Так скажу о том, об этом”. Когда же приехал, зашел в подъезд дома, то по ступенькам ему навстречу спускался человек в светлых одеждах: “Давай, давай, владыка, заходи”. Это был владыка Шанхайский. Сразу узнал, что перед ним сербский владыка. A когда сидели за столом и начали говорить, то разговор пошел точно так, как и задумывал владыка Caввa. Этот человек говорил все в том же порядке. Видно было, что говорит Божий человек, владыка святой».


_{Святитель Иоанн в своей келье в Сан-Франциско}
   
США

Владимир Красовский, регент Нового собора в Сан-Франциско: «Однажды едем с владыкой на машине в аэропорт – и он просит повернуть на кладбище. Я ему отвечаю, что аэроплан не сможет нас ждать, но владыка настаивает. Приехали на кладбище, и владыка пошел обходить все могилы! А их тысячи! Время идет, мы опаздываем на самолет, а он все ходит и ищет кого-то. Я разозлился и вернулся в машину, а владыка продолжал искать. Несколько часов прошло, и ведь он нашел - где-то на самом краю кладбища. У человека, оказалось, был день смерти, владыка послужил на могилке панихиду и пришел в машину: “Теперь поехали в аэропорт!” Приезжаем, оказалось, аэроплан задержали, и святитель улетел как ни в чем не бывало».


_{Святитель Иоанн на кладбище}
   
Анна Ходырева: «У моей сестры Ксении Я., жившей в Лос-Анджелесе, сильно и долго болела рука. Она обращалась к врачам, лечилась домашними средствами, но ничего не помогало. Наконец она решила обратиться к Владыке Иоанну и написала ему письмо в Сан-Франциско. Прошло какое-то время, и рука поправилась. Ксения даже начала забывать о прежней боли в руке. Однажды, посещая Сан-Франциско, она пошла в собор на богослужение. В конце службы Владыка Иоанн давал целовать крест. Увидев мою сестру, он спрашивает ее: «Как Ваша рука?» А ведь Владыка видел ее впервые! Как же он узнал ее и то, что у нее болела рука?»

    Можете ли вы взять на себя жизнь человека?

Л.А. Лю: «В Сан-Франциско муж мой, попав в автомобильную аварию, очень болел; он потерял контроль равновесия и страдал ужасно. В это время Владыка испытывал множество неприятностей. Зная силу молитв Владыки, я думала: если приглашу Владыку к мужу, то он поправится. Однако я постеснялась пригласить Владыку, зная его занятость. Проходит дня два, и вдруг входит к нам Владыка в сопровождении г-на Б.М. Трояна, который его привез. Владыка побыл у нас только минут пять, но я стала верить, что мой муж поправится, хотя он переживал самый критический момент. Действительно, после посещения Владыки у него наступил резкий перелом, после которого он начал поправляться. Позже я встретила г-на Трояна на церковном собрании, и он рассказал мне, что это он правил машиной, когда вез Владыку в аэропорт. Вдруг Владыка говорит ему: “Едем сейчас к Лю”. Тот возразил, что они опоздают на самолет. Тогда Владыка спросил: “Можете ли вы взять на себя жизнь человека?” Делать было нечего, и он повез Владыку к нам. На самолет, однако, Владыка не опоздал, ибо его задержали».

Святитель Иоанн, моли Бога о нас!


Материал подготовила Ольга Рожнёва
2 июля 2015 года

http://www.pravoslavie.ru/put/80368.htm

[Дмитрий Н]

«Я росла рядом со святым Иоанном»

Матушка Мария Потапова о святителе Иоанне Шанхайском, его чудесах и наставлениях

Ольга Рожнёва



_{Протоиерей Виктор и матушка Мария Потаповы}

Пару месяцев назад Промысл Божий свел меня с удивительным человеком – матушкой Марией Потаповой. Матушка Мария – умная, по-русски открытая, энергичная, гостеприимная. Верная спутница митрофорного протоиерея Виктора Потапова. Дочь священника, супруга священника, племянница епископа.

Она происходит из древнего русского рода. Ее мама, Анна Михайловна, урожденная Родзянко, – внучка Михаила Родзянко, председателя Государственной Думы третьего (1907–1912) и четвертого (1912–1917) созывов. Папа – известный протоиерей Сергий Чертков. Чертковы были знамениты в царской России своей благотворительностью: открыли в Москве первую бесплатную публичную библиотеку, построили в Воронежской губернии Кадетский корпус, школу для крестьянских детей, сахарный завод, провели железную дорогу между Ростовом-на-Дону и Воронежем. Прадед матушки, Федор Чертков, в своем родовом имении под Воронежем возвел церковь во имя святой великомученицы Параскевы, в которой и был похоронен.

После революции семья Чертковых разделила участь многих русских изгнанников. Во время Второй мировой войны отец матушки Марии попал в концлагерь. Избежав чудесным образом смерти, он дал обет служить Церкви и людям. Был рукоположен в диаконы в 1947 году, на праздник иконы Божией Матери «Державная», и десять лет сопровождал архиепископа Иоанна Шанхайского в его поездках.


_{Протоиерей Сергий Чертков}

Отец Сергий посвятил себя служению русским беженцам, спасая их от преследований после Второй мировой войны. Пользуясь своими связями в Министерстве иностранных дел Франции, помогал в переезде Леснинского женского монастыря из коммунистической Югославии во Францию. Его дочери Александра, Марина и близнецы Анна и Мария жили в этом монастыре под крылом владыки Иоанна Шанхайского, сыновья алтарничали.

Почти все шестеро детей протоиерея Сергия связали свою жизнь с Церковью. Старшая дочь Александра работала в Париже на радиостанции «Голос Православия» – эта радиостанция вещала духовные передачи на Россию. Марина – монахиня в Иерусалиме в Елеонском женском монастыре. Анна – иконописец, супруга протоиерея Владимира Данилевича.

В 1970-е годы протоиерей Сергий был назначен настоятелем Николаевского храма в Тегеране, где несколько лет не было священника. Когда он узнал, что многие православные здесь похоронены без отпевания, – стал обходить все могилы и отпевать усопших. Он также смог добиться строительства в Тегеране дома престарелых и пожизненной пенсии русским старикам, заброшенным на чужбину.

Отец Сергий очень любил Россию и до конца жизни молился за нее.

Его дочь, как и он, много сил и времени отдает попечению о страждущих, помогая всем нуждающимся, которых приводит к ней Господь. Мария Потапова и ее муж также трудились многие годы в Комитете защиты гонимых православных христиан в СССР. Члены комитета организовывали встречи, освещали в печатных изданиях случаи гонений на верующих, собирали и посылали деньги, писали протесты в Советское посольство.


***


_{Святитель Иоанн (Максимович)}

– Матушка Мария, по вашей семье можно изучать историю России.

Матушка улыбается в ответ:

– Я маленькая часть большой семьи. Мой папа – отец Сергий Чертков-Трубецкой. Его мать, моя бабушка, – княжна Александра Николаевна Трубецкая. Прадед – Михаил Владимирович Родзянко, председатель Государственной Думы. Моя мама – родная сестра епископа Василия (Родзянко). Мой дядя Владимир Михайлович Толстой – внук Льва Николаевича Толстого.

– Ваш отец десять лет служил протодиаконом при святителе Иоанне Шанхайском…

– Да, папа был многие годы рядом с Владыкой. И я родилась и провела первые двенадцать лет моей жизни при владыке Иоанне. Папа был единственным его протодиаконом. Тогда Владыка являлся Западноевропейским экзархом, и папа любил повторять, что они с Владыкой «расколесили» всю Европу. Папа служил 50 лет, 22 года диаконом, умер протоиереем.

Когда он стал священником, среди ночи приходил в церковь, чтобы успеть совершить проскомидию. Собирал с полок все помянники, вспоминал всех, кого встречал в своей жизни, – тысячи имен. Часами вынимал частицы за каждого человека. И я думала тогда, что это нормально, что так делают все священники…

Я как-то спросила у него, когда он был уже старенький: «Папа, почему ты так долго совершаешь проскомидию?» И он улыбнулся: «А разве ты не помнишь, с кем я проводил ночи в алтаре?» Это были плоды владыки Иоанна Шанхайского.


_{Святитель Иоанн (Максимович)}

– Может быть, поделитесь с нами воспоминаниями о детстве, проведенном у ног святителя?

   Я росла рядом с владыкой Иоанном и чувствовала его святость. Дети чувствуют это лучше, чем взрослые

– Я росла рядом с владыкой Иоанном – святым человеком – и чувствовала его святость всем нутром. Дети чувствуют лучше, чем взрослые.

Владыка постоянно жил в молитве. Он был аскетом, подвижником, но не был оторван от мира. Заботился о людях потрясающим образом! Вокруг него всегда собирались скорбящие, несчастные семьи, и он о них заботился.

У него немного живот торчал, но ел он совсем мало. И я удивлялась: почему у него торчит живот? А потом я узнала, что он, возможно, носил вериги… Все называли его босым, но я его видела только в сандалиях на босу ногу. Знала также, что он никогда не ложится спать в кровать. А я смотрела на его кровать и думала: «О, как здорово: эту кровать никогда не нужно стелить!»

Хорошо помню его келью в Леснинском монастыре – я и мои сестры буквально там росли.

Там подвизались потрясающие монахини! Игумения Феодора, в миру княгиня Нина Николаевна Львова. Благочинная матушка Магдалина (Граббе), потрясающий человек, очень светлая. Таких много там было… Слышали об этом монастыре?


_{Игуменья Феодора (Львова), монахиня Магдалина (Граббе)}

– Да, матушка. Для наших читателей добавлю несколько слов о сестрах, упоминаемых вами.

Будущая игумения Феодора родилась в Хабаровске в 1893 году. 20-летней девушкой добровольно пошла на фронт Первой мировой войны сестрой милосердия. Высокая, сильная, красивая, неутомимая, она желала послужить Отчизне. Во время гражданской войны вышла замуж за князя Константина Львова и участвовала вместе с ним в походе Белой армии. Через восемь месяцев после свадьбы ее муж скончался от сыпного тифа, и Нина Николаевна покинула Россию вместе с Белой армией.

По благословению митрополита Антония (Храповицкого) княгиня поступила в Леснинский монастырь, находившийся тогда в Югославии. Заведовала детским сиротским приютом и привела его в цветущее состояние – за время ее управления ни один ребенок не умер. За 20 лет через любящие руки леснинских сестер прошло более 500 детей.

Монахиня Магдалина, в миру графиня Нина Павловна Граббе, сменила на посту игумению Феодору после ее упокоения в 1976 году. Была известна как знаток святоотеческой литературы и аскетики. Благодаря ее стараниям был заново издан сборник Валаамского монастыря «Умное делание» – об Иисусовой молитве – на русском, английском и французском языках.

Матушка Мария, наверное, вам на всю жизнь запомнились дни, проведенные в этом монастыре?

– Да, мне очень повезло, что я там жила. Помню кресло Владыки в углу его кельи – в нем он дремал. Как-то я находилась у него в келье, когда он болел. Мать Феодора пришла и стала настаивать, чтобы он лег в постель хотя бы в болезни, но он отказывался.

   На Литургии мы стояли – кто с посохом, кто со свечой – у открытых царских врат во время архиерейской службы. Это мое детство

Мы, девочки, прислуживали во время службы в Леснинской обители – девочки могут прислуживать в женском монастыре, не заходя в алтарь. Мои сестры – Анна, Марина – тоже помогали. В алтарь не заходили, а все остальное делали. Всю Литургию мы стояли – кто с посохом, кто со свечой – у открытых царских врат во время архиерейской службы. Это мое детство… И мы участвовали, когда малый вход, когда великий вход… Я помню, как во время Литургии я стояла с тазом и кувшином для омовении рук архиерея, и мне клали на плечо ручник. И Владыка споласкивал руки, вытирал их… Нам, девочкам, повезло. Мы выросли с такими детскими воспоминаниями…

Владыка занимался еще кадетами в Кадетском корпусе в Версале, пригороде Парижа, служил там.

Лето я обычно проводила в летнем лагере «Витязей». Когда стала постарше – в РСХД (Русское студенческое христианское движение). Мы были очень дружны! «Витязи» давали ощущение русского духа, РСХД – больше церковного.

Владыка приезжал к «Витязям» в Альпы. Он жил в палатке в лесу. И я убегала из лагеря, приходила к Владыке в палатку. А он сидит – работает. Печатает. Куда бы он ни ездил, всегда возил с собой пишущую машинку. Всегда был при деле. Очень заботился о своей епархии, о пастве – до мельчайших деталей их жизни. У нас даже хранятся дома копии всех его рукописных указов – он так беспокоился о своей пастве, это просто удивительно, невероятно!

И он никогда не прогонял меня – а я почему-то очень хотела быть рядом с ним. Он угощал меня орехами, миндалем, и я сидела у палатки, на траве, играла с веточками, наблюдала за муравьями, стрекозами.



– Принято считать, что Владыка несколько юродствовал…

– Говорили, что владыка Иоанн юродивый. Но мой папа с этим не соглашался. Владыка просто был не как все. Несколько косноязычен. Особенный человек.

Когда я была рядом с ним, я знала, что он не как все. Когда я шла с ним – а я была маленькая, – он умел так общаться с детьми, на их детском уровне, что ребенок чувствовал себя прекрасно. Был просто невероятный контакт!

– Проявлялась ли прозорливость Владыки в отношениях с вашей семьей?

– У меня есть брат Николай, он очень дружил с 14-летним французским мальчиком Рене. Рене был католиком, и он умирал от рака. Владыка за него молился. И вот пришла весть, что Рене скончался. Мой брат очень переживал – он отказывался есть и пить. Родители извелись, не знали, как ему помочь. У нас в то время не было телефона. Вдруг – звонок в дверь. Открываю – там стоит Владыка и говорит: «Я к Коле пришел».

Я взяла у него благословение, а он сразу пошел к моему брату – ему даже не нужно было показывать, куда идти. И он сам знал, как Коля переживает, – ему не нужно было об этом рассказывать, хотя ему об этом никто не сообщал. Заперся с братом в его комнате и долго-долго с ним сидел. Я уверена, что мой брат на всю жизнь запомнил, как Владыка его утешил.

Владыка повсюду ходил пешком или ездил в общественном транспорте. Он мог явиться к одинокому, никому не известному, умирающему человеку в любое время дня и ночи, в любом месте. Откуда он мог знать о переживаниях моего брата? О смерти этого французского мальчика? У нас не было телефона, и он не мог знать. Но он знал.

– Это чудесно!

– У нас было много чудес, связанных с Владыкой. Мой дядя, Владимир Михайлович Толстой, рассказывал, как владыка Иоанн приехал в Покровский приход города Наяк, недалеко от Нью-Йорка. Там служил чудесный батюшка, настоятель этого прихода, протоиерей Серафим Слободской, автор замечательной книги «Закон Божий», которая издавалась и переиздавалась огромными тиражами. Патриарх Алексий в свое время говорил, что это настольная книга всех православных, самая издаваемая после Библии.


_{Протоиерей Серафим Слободской}

Отец Серафим был настоящий пастырь, он отдал всю свою жизнь Богу и людям. Абсолютный бессребреник, знал всех своих прихожан, заботился обо всех. Если он узнавал, что у кого-то какая-то скорбь, неприятность, – он сразу же бросался туда и старался помочь, утешить и подкрепить. Никогда не оставался в стороне. Это был потрясающий приход, потому что там был потрясающий настоятель. Отец Серафим очень любил Владыку, а Владыка любил его.

И вот Владыка отслужил Литургию на этом приходе и должен был уезжать, лететь на самолете, он был ограничен во времени. Он вышел из храма и вдруг говорит, что никуда не уедет, если ему не найдут одну женщину. Город Наяк не очень большой, но приход достаточно большой. Однако приход был как одна семья, и отец Серафим всех знал – но эту женщину не знал никто. Прихожане решили, что Владыка что-то путает. Все заволновались, потому что мой дядя должен был везти Владыку в аэропорт. А Владыка уперся, он был такой упрямый в хорошем смысле, и сказал, что не уедет, пока ему не найдут этого человека.

Город Наяк поставили на уши. Через десятые руки кое-как нашли эту женщину, и мой дядя, Владимир Михайлович, отвез владыку Иоанна к этой одинокой несчастной женщине. И вот Владыка вышел из машины, поднялся в квартирку к ней – а она как раз собиралась наложить на себя руки. Он долго с ней сидел, говорил с ней, утешал и потом передал в руки отца Серафима, который после этого, естественно, о ней заботился.

Дядя увез Владыку в аэропорт, и его там ждали – он никуда не опоздал.

Можете себе это представить? В наше время, в XX веке, среди нас жил такой человек!

   Она видит: подходит Владыка к ней, улыбается, благословляет, кладет ей просфорку на живот – и исчезает!

Моя старшая сестра в детстве очень болела. И вот лежит она в больнице в очередной раз и вдруг слышит: стук-стук. Что это за звук? И она видит: подходит Владыка к ней, нагибается, улыбается, благословляет. Кладет ей просфорочку на живот – и исчезает! Вот такой ангел пришел – утешить ребенка. Он мог оказаться у постели страдающего больного ночью, когда метет вьюга, в непогоду, в бурю.

– Какой эпизод вашей жизни рядом с Владыкой запомнился вам больше всего?

– Помню, как я провожала Владыку. Совсем одна. Я стою на платформе – а он уже в поезде. И благословляет меня обеими руками – своим архиерейским благословением.

Я часто вспоминала этот эпизод своей жизни, когда выросла. Как он беспрерывно меня благословлял – даже когда двери закрылись и поезд тронулся… И он благословлял меня, пока поезд не исчез из виду. А я стою – такая маленькая девчонка, одна на вокзале…

Сейчас я понимаю, что он благословлял меня на всю мою жизнь – о которой он тогда уже всё знал. Благословлял, чтобы дать силы и подкрепить. Я тогда не могла представить, что буду жить в Америке, буду женой священника. Верю, что ему было открыто всё обо мне: и что я стану матушкой, и что мой муж будет служить в единственном приходе, который Владыка сам основал в Америке… И я знаю, что он о нас молится, хотя мы и недостойные такие…


_{Святитель Иоанн (Максимович) на Тубабао}

   Это его приход! Видите вот эти иконы? Они были в палаточной церкви владыки Иоанна на острове Тубабао

Это его приход! Видите вот эти иконы? Они были в палаточной церкви владыки Иоанна на острове Тубабао в лагере Международной организации беженцев, где в 1949 году проживало примерно 5 тысяч русских из Китая.

– Вы чувствуете помощь Владыки в вашем служении?

– Конечно! Мы чувствуем его присутствие в этом храме. Многие люди приходят просить о помощи – это он их приводит. И Владыка сам им помогает. Это не мы – это он.

И по его молитвам мы занимаемся тем главным, чем должен заниматься приход, – помогать людям, невзирая ни на что. И пока приход будет так жить – будет всё идти хорошо. И все участвуют в этом – все прихожане, нам не нужно никого уговаривать, ничего объяснять. Это образ жизни.

Я помню время, когда у нас еще не налажена была благотворительность. Один раб Божий предоставлял нам дом, где мы селили нуждающихся. Помню, был такой момент: я не знала, где взять деньги, чтобы накормить этих людей. Мне часто приходилось на кредитную карточку покупать продукты. Я не хотела отца Виктора беспокоить этими проблемами – это была моя проблема. Я никому ничего не говорила.

– А много было нуждающихся?

– Да. Господь нам постоянно посылает таких людей. У нас даже сейчас дома живет одна семья бездомных.

А тогда мне было очень плохо, потому что я не могла решить проблему с деньгами. В воскресное утро я пришла в храм. Владыка еще не был прославлен, но отец Виктор знал, что его должны скоро прославить и взял на себя смелость изобразить его образ на столбе в храме. В это время шел Великий пост. Отец Виктор вел катехизические беседы во время Великого поста после Литургии и трапезы, а я стояла сзади в храме.

Я купила самую большую свечку, которая только была в свечном ящике, поставила ее и сказала: «Владыка, дай мне деньги!»

И больше ничего не сказала. Это была такая короткая молитва.


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)



_{Святитель Иоанн (Максимович)}

    Это была короткая молитва: «Владыка, дай мне деньги!» Вдруг кто-то дотронулся до моего плеча…

Вдруг кто-то дотронулся до моего плеча. Я оборачиваюсь – и этот человек протягивает мне чек на большую сумму и говорит при этом: «На, бери для твоих бедолаг!»

И я была в полном шоке – потому что никто ничего не знал. Я просто попросила Владыку: «Дай мне деньги!» Этот человек увидел мое удивление. И я рассказала ему в двух словах, почему так удивлена. И помню, как он сказал мне: «Маша, ты не молись слишком часто владыке Иоанну, а то мы все обанкротимся».

И Владыка часто мне так помогал…

Один мальчик-инвалид очень страдал: проблемы с костями, с зубами. Он ползал по полу – не мог ходить. Мы дали его семье кров. Нужны были большие деньги на его лечение. Отец Виктор спросил у меня: «Ты хочешь помочь этим людям – но как ты будешь за это платить?» Я ответила: «Не беспокойся об этой проблеме!» И когда он ушел, я говорю Владыке: «Владыка, пожалуйста, помоги!»

И вот мы сидим с этим мальчиком и его матерью у зубного врача, который совсем нас не знает, не знает историю этого ребенка, приехавшего из России. Хороший врач, дорогой. Я подсчитываю свою чековую книжку и думаю: «Как я буду платить за лечение?» И вдруг приходит его мать, вся красная, смущенная, и говорит: «Ничего не надо платить».

Как я узнала позднее, мальчик во время лечения тоже думал: «Как матушка Мария будет платить?»

И тут врач прерывает процедуру лечения и говорит ребенку, будто слышит его мысли: «Ты знаешь, я ведь тебя бесплатно лечу!» Мать удивленно спрашивает: «А почему?» И врач отвечает с улыбкой: «А потому что мне Сережа нравится!»

И я понимаю, что Владыка опять мне помог!

Вот такие маленькие истории – у нас их много было…

Этот мальчик-инвалид стал ходить после прославления владыки Иоанна. На него накинули мантию Владыки – и по его телу пошло тепло, пропали боли. Он выпрямился и сделал первый шаг…


_{У мощей свт. Иоанна (Максимовича)}

– Вы разговариваете с Владыкой как с живым человеком! Да ведь он и на самом деле всё слышит…

    Помогать нужно не только, когда легко это сделать, а тогда, когда отрываешь кусок от себя, – вот это помощь!

– Здесь, в нашем храме, – всё по молитвам святителя Иоанна Шанхайского! Я хорошо знаю: мы должны бояться того дня, когда Господь перестанет посылать нам людей, нуждающихся в нашей помощи. И помогать нужно не только, когда тебе удобно, легко это сделать, когда есть деньги, а тогда, когда денег нет, когда отрываешь кусок от себя, – вот это помощь! И тогда Господь никогда не оставит!

Если человек не помогает, когда у него нет средств, – он не поможет и когда разбогатеет. Надо уметь помогать – когда мы не можем.

– Матушка, вы чувствуете поддержку Владыки в искушениях?

– Как-то у меня случилось большое искушение. У нас не было достаточно средств, я не могла свести концы с концами, но не могла отказать в помощи нуждающимся. И меня упрекнули близкие мне люди в том, что я помогаю всем направо и налево и лишаю собственных детей необходимого. Я пребывала в смущении и переживала, думала: «Наверное, я на самом деле сумасшедшая…» Находясь в этом тяжелом искушении, я даже избегала исповеди и причастия.

И ночью во сне мне явился Владыка – очень строгий, в мантии архиерея. Он строго приказал мне исповедаться и причащаться. Но это была заботливая строгость – от любви. Он поставил меня на колени, стал исповедовать. А затем смягчился, стал очень добрым. Встал на колени рядом со мной и сказал: «Чтобы твое сердце не смущалось, продолжай делать то, что ты делаешь! Не волнуйся!»

И он вложил мне в руки деньги, которые вдруг размножились.

Когда я проснулась, на меня буквально с неба свалились деньги – и я смогла свести концы с концами.

– Отец Виктор так же обращается с молитвой к Владыке, как и вы?

– Он не имел счастья знать Владыку, но когда услышал, что Владыка скончался, – очень переживал. Он очень почитал его. Святитель Иоанн явился ему во сне в трудных обстоятельствах, утешил и предсказал ему будущее общественное служение на радиостанции «Голос Америки», которое продолжалось 30 лет. В этой работе Владыка всегда помогал отцу Виктору, и на работе, в уголке, рядом с батюшкой всегда висела икона святителя Иоанна Шанхайского.

– Благодарю вас, матушка Мария, за чудесную беседу!

– Помощи Божией всем читателям портала «Православие.ру» и его духовному руководителю владыке Тихону (Шевкунову)!


С Марией Потаповой
беседовала Ольга Рожнёва

6 апреля 2016 г.

http://www.pravoslavie.ru/92215.html