Великий Пяток Страстной Седмицы

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Мог!!. Но как в таком случае мы могли бы узнать о беспредельном всемогуществе Божием, о бесконечном Божием снисхождении? Бог соблаговолил поступить как Судия и Отец, явить Свое правосудие и Свою благость: Свою благость по отношению к человеку, нарушившему Его закон, и Свое правосудие, как Судия, в страданиях и смерти Иисуса Христа, Сына Божия. Так, ради любви к человеку, Он не пожалел Своего Единородного Сына (см.: Рим. 8, 32)… Некогда ведь и Авраам из любви к Богу решился принести в жертву своего единородного сына, но обратите внимание на исход этого события!.. Достигнув назначенного места, Авраам устроил жертвенник, положил на него дрова, зажег под ними огонь и, связав своего Исаака, возложил на жертвенник, потом взял нож и поднял руку, но в то мгновение, как он готов был нанести смертоносный удар, воззрел на него Бог и, умилостивившись, сказал ему через ангела Своего: «Аврааме, Аврааме, остановись, не возлагай руки твоей на отрока твоего и не делай ему никакого вреда! Достаточно для Меня твоего доброго произволения! Пусть останется жив сын твой Исаак – да будет он отцом многих народов, и Я благословлю их и умножу, как звезды небесные и как песок морской!» (см.: Быт. 22, 11—17) Но, Боже мой, что же было бы удивительного в том, что Авраам пожелал принести в жертву Тебе своего сына ради любви к Тебе? Ты — Бог, достойный бесконечной любви, Ты – Бог и Авраама, и Исаака, Ты – Бог, и все, что ни сделает для Тебя человек, будет достойно и праведно… А человек – что он такое? Ничтожный червь земли, преступник Твоих заповедей… И Ты столь много возлюбил его, что ради этой любви отдаешь в жертву Твоего Сына?! Что есть человек, яко помниши его? или сын человечь, яко посещаеши его? (Пс. 8, 5). Что все сие есть, как не величайшее Божие снисхождение? Он пожалел сына одного человека и не допустил его заклания, но не пощадил Своего собственного Сына и оставил Его умереть! Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть Его! (Рим. 8, 32). Предал Его на продажу учеником, на отречение от Него друзей, на осуждение врагов. Предал Его на зависть иудеев, на суд язычников, на поношение священников, на издевательства воинов, на ненависть и ярость неблагодарного народа, жаждавшего Его крови… Предал на заплевания, на заушения, на бичевание, на уколы тернием, на крест, как бы не признавая в Нем более Своего Сына, но видя лишь грешника или лучше – самый грех! Предал, чтобы осудить Его, Своего Сына, как виновного, и освободить от вины преступного человека, чтобы покарать безгрешного и оправдать грешника, исполнить на Нем всю Божию правду и излить на человека все бесконечное милосердие. Не ведевшаго бо греха, учит святой апостол Павел, за нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем (2 Кор. 5, 21). Какая бездна снисхождения Божия к нам! Вот каково было определение Отца о Сыне! А в чем выразилось произволение Сына? В бесконечном смирении и послушании. Смирил Себе, послушлив быв даже до смерти (Флп. 2, 40). Припомните горницу Тайной Вечери! Здесь Он более чем где-либо является в рабском зраке, омывая в умывальнице Своими руками ноги учеников, и дает Себя Самого в пищу ученикам в великом таинстве. Пример бесконечного послушания мы видим в саду Гефсиманском. Как человек, являя немощь естества, Он скорбит, но – скорбью глубокой, даже до смерти… Подвизается столь великим подвигом, что пот льется, как изобильная кровь, капавшая на землю… Лицом повергается на землю, а мольба души выражается устами – да не вкусит, аще возможно, горькой смертной чаши (см.: Мф. 26, 39). При всем том остается послушным воле Отца даже до смерти. — Отче, глаголет, не якоже Аз хощу, но якоже Ты …буди воля Твоя! (Мф. 26, 39 и 42). Возвратившись к трем ученикам, Он находит их спящими и пробуждает словами: Востаните, идем (Мф. 26, 46) туда, куда зовет воля Отца и спасение человека! Что здесь всего более изумительно, христиане? Решение Отца, осудившего на смерть Своего Сына или послушание Сына, с такой готовностью идущего на смерть? Ни то, ни другое. Подивимся лучше бесконечному Божию к нам снисхождению!

Для освобождения евреев от рабства египетского Бог послал человека – Моисея. Для прощения грехов их должна быть проливаема во всесожжении жертвенная кровь, но то была кровь козлов и тельцов. А для освобождения нас от владычества ада пришел Сам – самолично — на земли явися, и с человеки поживе (Догмат., 8 ). Для искупления грехов наших Он пролил Свою кровь. Ни кровию козлею ниже телчею, но Своею кровию (Евр. 9, 12) спас нас. Так драгоценно спасение наше, что ценой ему – кровь Божия! Одна только капля Божией крови – бесценный маргарит райский! Одна только капля может угасить весь пламень вечных мучений! И однако – как много ее излилось для спасения нашего! Всю ее источил до последней капли Распятый за нас! Вникните же поглубже во все это, христиане! Тот, Кто пострадал, Кто был пригвожден к кресту, Кто умер за нас – Сын Божий. Всю кровь Свою пролил Он для искупления душ наших. А мы — увы! — оставляем еще в плену души наши?! А мы все еще рабствуем греху? А мы все еще далеки от сердечного раскаяния и сокрушения? — Какая же польза, может сказать нам Спаситель наш, какая же польза от того, что Моя кровь пролита была из всех членов Моих? Тот подвиг, каким Я подвизался в вертограде, те потоки крови Моей, пролитой от бичевания, от терния на главе, от копья, пронзившего ребра Мои, от гвоздей, пробивших руки и ноги Мои – что же? Все это было всуе? Все это пало на землю на попрание людей? Нет пользы от пролития Моей крови?!. Отче безначальный, Я исполнил святую волю Твою, пострадал, был распят, предал Дух Мой, источил всю кровь Мою для спасения христиан, но христиане не желают знать своего Спасителя, не ищут спасения, помирившись с вечными муками?!. Я прошу прощения иудеям, Меня распявшим и умертвившим. Отпусти им (Лк. 23, 34). Но на христиан, которые делают Мою смерть бесполезной для них, Я требую суда! Суди им, Боже (см.: Пс. 81, 8 ). Правда Твоя повелела Мне пролить кровь Мою – и та же правда воздаст за кровь Мою… И не будет иметь никакого извинения нераскаянный христианин, Сына Божия поправый, и кровь заветную скверну возмнив (Евр. 10, 29), по слову апостола! Чем бесценнее было искупление, тем тяжелее будет кара за пренебрежение им. Да прославим же Спасителя нашего, да восприимем спасение, да принесем раскаяние, да будет спасительна нам бесценная Кровь, за нас излиянная! Мы видели, Кто пострадал за нас, и подивились бесконечному снисхождению. Теперь представим себе, как много Он пострадал, да спостраждем Его бесконечному долготерпению.

II


    
Приходилось ли вам, христиане, когда-нибудь видеть небольшую лодку среди обширного моря, вдали от берега, с неопытными и беспомощными пловцами, обуреваемую сильнейшими противными ветрами? Яростные волны бросаются на нее со всех сторон, и она погружается в пучину… Теперь представьте себе, что вы видите единственного Сына Пресвятой Девы в кровавом море жесточайших страданий, вдали от объятий возлюбленной Матери, оставленного безначальным Отцом, отдавшим Его на страдания – одного, без всякой помощи и участия покинувших и разбежавшихся учеников!.. Однако – нет! Вот является один ученик, с толпой воинов и слуг, с оружием, факелами, фонарями… Я вижу, как он приближается, обнимает, целует Его… В добрый час пришел ты, друже и верный учениче, утешить огорченного Учителя, побыть с Ним! Скажи же нам, с какой доброй вестью пришел ты со двора архиереев? Может быть, ты убедил их оставить в покое Богочеловека, Который не подал им никакого соблазна, напротив — оказал всему народу иерусалимскому тысячи благодеяний? Не проведал ли ты о каком-нибудь злодейском умысле с их стороны, и теперь привел с собой большой отряд для Его охраны? Что же ты не отвечаешь? Постой, дай-ка мне получше всмотреться в тебя… Ах! Да ведь это – Иуда предатель, апостол-изменник, ученик лукавый! Так это ты лобзаешь Его для предательства?! О, страшная неблагодарность Иуды! О, неизреченное страдание Христа!.. Говорят, когда Юлий Цезарь, окруженный убийцами в сенате, увидел среди них Брута, которого любил как сына, он воскликнул: «И ты, чадо мое?!» И тотчас закрыл лицо свое мантией, чтобы не видеть столь ужасного вероломства, которое заставило его содрогнуться больше самой смерти. Какую же скорбь причинило Иисусу появление Иуды предателя? И ты, чадо Мое… И ты, ученик Мой?! И ты, Мой апостол, в сообществе с врагами Моими? Ты служишь им охраной, взяв на себя предательство? Иудо, лобзанием ли Сына Человеческаго предаеши? (Лк. 22, 48) И в этом ужасном вероломстве – сколько уничижения предаваемому учителю! Были предаваемы и продаваемы и другие, но так, как предан и продан был Христос, никто другой! Брут предал Цезаря, но под предлогом освобождения отечества. Продали братья Иосифа, но для того, чтобы избавить его от смерти (см.: Быт. 37, 26–27). Иуда предал Христа на смерть – Сын Человеческий предан будет на пропятие (Мф. 26, 2). Его признают Сыном Божиим – пусть так! Придет время, когда откроется Его слава! Так пусть признают за Ним хотя бы права Сына Человеческого! Но нет, с Ним поступают, как с бессловесным, как с агнцем, обреченным на заклание!

Его крови жаждут архиереи и старцы и весь синедрион, собравшийся в доме Анны и Каиафы, куда вся «спира» привлекла и поставила на суд Иисуса. Судьи – враги, лживые свидетели, какого решения ждать от вас? Повинен есть смерти (Мф. 26, 66). Повинен смерти? Так пусть примет смерть! Но зачем же плевать Ему в лицо, зачем заушать и бить Его? Зачем надругаться над Ним и, закрывая очи, с приправой злых издевательств при каждом ударе святотатственной руки, спрашивать Его: Прорцы, кто есть ударей Тя? (Лк. 22, 64). Постойте, постойте, дерзкие слуги! Дайте и мне его спросить: «Иисусе мой, Избавителю мой, Ты доселе еще терпишь поругания? Доселе еще, под покровом веры, как бы закрыв руками светлый лик Твой, оскорбляют Тебя? Прорцы нам, кто есть ударей Тя? Прорцы нам, кто наносит Тебе удары без числа? Еврей? Еретик? Православный христианин? Прорцы нам, чья рука чаще других поражает Тебя, иудея-слуги, еретика или православного христианина? Прорцы нам, кто больнее бьет Тебя, блазнитель какой из духовных, нечестивый или мирянин, блудница, потерявшая стыд, или молодой прелюбодей, судья неправедный или алчный корыстолюбец, кровожадный убийца или хищный грабитель? Прорцы нам, что больше огорчает Тебя – удары иудеев или пороки христиан?» Но ныне мой Иисус не проповедует более, Он безмолвствует, яко агнец… безгласен, по слову Исаии (53, 7).

Не желаете ли, чтобы я вместо Него прорек вам? Несравненно больнее Ему бесчисленных ударов слуг архиерейских те три удара, которые нанес Ему ученик Его своим троекратным отречением: Не знаю человека (Мф. 26, 72). Камень веры соделался камнем преткновения… Единственный камень, который распался еще раньше смерти Христовой, при троекратном отречении от Христа. Но ведь он сокрушился для раскаяния, чтобы затем исповедать Учителя. Некогда в пустыне жезл Моисея поразил камень; этот камень сокрушен взором Христа, но из того камня истекла вода, сладкая как мед, а теперь льются горькие слезы… Изшед вон плакася горько (Мф. 26, 75). Надлежит тебе, Петр, проливать безутешные слезы, но блажен ты, что так скоро раскаялся в совсем отречении. На один час ты согрешил – и всю жизнь оплакивал свой грех! О горе нам! Мы так скоры на всякий грех — и так медленны на раскаяние! Мы всю жизнь проводим в грехах — и не хотим плакать о них хотя бы один час!

Петр кается и горько плачет – знак, что петел трижды возгласил. Утро. Наступает день… растворили двери претории Пилата, куда ведут со двора Каиафы связанного Христа, как преступника. Тяжко Ему было в руках священников, во дворах архиерейских, еще хуже – в руках язычников, в палатах властителей. О горе! Нет Ему нигде прибежища и помощи, везде – позор и мучения… Священники и миряне, иудеи и язычники, властители и рабы, судьи и воины, юноши и старики, вся «спира», весь народ – все осуждают Его, как преступника, требуют Его смерти, все кричат: Распни, распни Его (Лк. 23, 21). Предпочитают всем известного разбойника Варавву, а для безгрешного Иисуса – у всех одна мысль, один вопль: Да распят будет (Мф. 27, 22). Пилат изумляется этой злобе и желает знать, в чем состоит вина: Род Твой… и архиерее предаша Тя мне; что еси сотворил? (Ин. 18, 35). Что с тобой, Пилат?! Или ты единственный здесь, в Иерусалиме, чужестранец, никогда ничего не слыхавший о делах Иисуса из Назарета? Что еси сотворил? Изволь – я скажу тебе: слепым возвратил свет очей, прокаженных очистил, расслабленных воздвигнул с одра болезни, умерших воскресил, накормил голодных, научил заблудших. Вот Его вина! Что еси сотворил? Спроси народ, с восторгом внимавший Его проповеди! Спроси самарянку, которая по одному Его слову из блудницы стала целомудренной, спроси Магдалину, которая из грешницы стала равноапостольной, Закхея, который из корыстолюбца стал милостивым благотворителем, Матфея, который из мытаря сделался евангелистом, спроси Лазаря, которого Он воскресил – четверодневного мертвеца. Спроси детей иерусалимских, встречавших Его с ваиями и ветвями, с пением: Осанна! – Что еси сотворил? Да если б то было возможно, то с тобой заговорили бы об Его делах и море, и ветер, повиновавшиеся Ему, сами демоны – враги Его, исповедавшие Его Сыном Божиим! Что еси сотворил? Да спроси лучше, чего Он не сотворил! Если б ты имел разум, просвещенный высоким Богопознанием, я сказал бы тебе, что Он — то предвечное Слово Отца безначального, Имже вся быша. Он сотворил все, что ты видишь и чего не видишь, землю с ее растениями и животными, небо со звездами и солнцем, ангелов и род человеческий, да и тебя самого, Пилат! Одного только Он не сделал – греха! Греха не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его (1 Петр. 2, 22). Но ведь об этом ты и сам знаешь, громко возвещая вслух всего народа: Не обретаю в Нем вины! (Ин. 19, 6) Впрочем… беззаконны суды земные, неправедны приговоры сынов человеческих… Для оправдания человека далеко еще недостаточно одной невинности, если он попадет в руки неправедного судьи, который заботится более всего о своих интересах, который дрожит от страха, как бы не потерять ему благоволения кесаря…

Безгрешного Иисуса подвергают бичеванию, и если бы спросить самого судью, за что, он ответил бы: за то, что не обретаю в Нем вины. О зрелище, достойное слез! Видеть Сына Божия, одевающегося в небесах светом яко ризою, обнаженным перед взорами воинов, ругающихся над Ним, и поносящих Его иудеев! Вот они вооружают свои бесчеловечные руки бичами – бьют, наносят удары, терзают пречистое тело Божественного Эммануила… Он содрогается, обливается потом, изнемогает от изобилия проливаемой крови… Разве не мне надлежало претерпеть все эти муки? Эти удары бичей не должны ли поражать мое тело, согрешившее тысячами грехов? Эти потоки крови не должны ли струиться из моего тела, чтобы омыть мою нечистоту?

Ангелы, серафимы, поспешите, поспешите покрыть эти непорочные члены, скройте их от нечистых взоров нечестивцев!

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Но вот, я вижу, их покрывают червленой хламидой – воины надевают ее на Него, издеваясь над Ним, как над царем иудейским. Будто царскую корону, они возлагают на Него терновый венец, пронзающий и глубоко уязвляющий главу. Вместо скипетра дают Ему трость и, часто вырывая ее из рук Его, ударяют ею по голове. Преклоняют колена, ругаясь над Ним, как над безумцем, и приветствуют Его оплеваниями и заушениями: Радуйся, Царю иудейский! (Ин. 19, 3) Не ошиблись вы, нечестивцы, нет, не ошиблись. Представляя Его в насмешку ложным царем иудейским, вы сделали Его истинным Царем христиан. Царство Иисуса Христа – не царство от мира сего. Этому Царю, поруганному и измученному, мы поклоняемся, потому что это поругание и эти мучения – наше величие. Мы узнаем в Нем своего Царя в этой надругательской хламиде: это поругание – наша честь и слава. Мы чтим терновый венец Его, потому что скорбь и теснота – наш земной удел. Мы не желаем видеть у Него другого скипетра, кроме легкой трости, потому что не стремимся к тяжести земных отличий. Воистину не ошиблись вы, нечестивцы! Вопреки себе – вы поставили Его Царем над полками мучеников, над сонмами подвижников, над собором всех ищущих Царства Небесного. Ах! Если бы вы узнали, что этому Царю, над Которым вы так издеваетесь, с готовностью будут поклоняться все цари земли!.. Знайте же, что под покров этой разодранной хламиды, которую вы надели на Него, соберутся на поклонение все племена земные! Знайте же, что эти острые терния, из которых вы сплели Ему венец, будут стрелами, поражающими врагов истинной веры. Знайте, что эта легкая трость, которую вы Ему дали, сокрушит иудейскую синагогу и храмы язычников!

Разве не так, слушатели-христиане? Воистину Он – Царь, Коего мы – рабы. Царь страданий и долготерпения! Посмотрите на Него! Вот Он выходит, в терновом венце и багряной одежде, за ним – Пилат, который показывает Его всему иерусалимскому народу: Се, Человек (Ин. 19, 5). Удержите ваши слезы…

Я не желал бы, чтобы вы плакали… Падите лучше ниц перед Царем нашим! Се, Человек! Отче Небесный, этот Человек, не имеющий теперь ни вида, ни доброты, ведь единородный Сын Твой, Которого из чрева прежде денницы родил Ты! Ангелы, архангелы, этот многострадальный Человек – Царь славы, Коему вы немолчно воспеваете победную песнь на небесах! Се, Человек! Предстаньте, пророки: вы узрите чаяние языков, Царя израильского, желанного Мессию. Где вы, апостолы? Посмотрите на своего учителя и Бога! Где ты, Мария, нежнейшая Мати, взгляни на Своего единственного дорогого Сына! Се, человек! Иереи, взирайте на вашего верховного Первосвященника! Девы, смотрите на своего Жениха, сироты – на Отца, заблудшие – на своего Наставника! Расслабленные, глядите на своего Целителя, грешники – на своего Спасителя! Смотрите, все христиане, мужи и жены, и приветствуйте Царя вашего: Радуйся, Царю, но не иудейский, а христианский! О, Божественный Спаситель душ наших, вечный Женише Своей Церкви, теперь Ты не имеешь ни вида, ни образа человеческого, но мы поклоняемся Твоему лику, мы целуем узы рук Твоих, нас освободившие. Ты поруган, избит, окровавлен, и все-таки Ты – Царь наш! Инаго разве Тебе не вемы! Се, Человек! Человек ли только, не Бог ли? Мы узнаем в Нем человека, взирая на Его страдания, но мы в то же время видим в Нем Бога, смотря на Его благодеяния. Человек и Бог вместе, потому что страждет и спасает! Но, милостивый Господи, умоляем Тебя – не довольно ли страданий? Зачем еще страдать? Предовольно для нашего спасения и той крови, которую Ты уже излил! Иисусе мой, не прогневайся на меня – я не отступлю от Тебя! О, если бы возможно было, я скрыл бы Тебя в глубину моего сердца… Ах, горе мне! Мое сердце осквернено грехами, и я трепещу, что Тебе, чистейшему, угоднее идти на крест, чем остаться в моем нечистом сердце! Пусть так! Но дай мне последовать за Тобой – с моими слезами и словом моим!

И воистину крест — это смерть, на которую осудил Его Пилат: предаде Его им, да распнется (Ин. 19, 16). Со страшным воплем, с безумной радостью, среди бесчисленной толпы, иудеи выводят Его из претории Пилата. Воины возлагают на плечи Его орудие казни – древо крестное. Ведут Его по улицам иерусалимским и, измученного тяжкой ношей, обессиленного страданиями, обливающегося потом по всему лицу и кровью по всему телу, возводят на Голгофу, смачивают запекшиеся уста уксусом с желчью. Но уже немного жизни остается в страдальческом теле, и они спешат окончить свое беззаконное дело. Срывают одежды, повергают на землю, распростирают на кресте, пробивают гвоздями сперва правую руку, затем – левую, потом – обе ноги и наконец с тысячами ужасных криков и злохулений поднимают на высоту и ставят крест на Краниевом, т. е. лобном месте. Не довольно ли ужасов? Нет! В то же самое время распинают еще двух разбойников, одного по правую, другого по левую руку, дабы крайняя степень страданий не лишена была и крайнего бесчестия, дабы вдвойне страдали и тело, и душа! Ужасные муки жесточайшей казни распятия только тот и мог бы изобразить, кто имел бы терпение испытать их сам! Размышляя о святейшем теле Христа, священные богословы говорят, что оно превыше естества – не от крове, ни от похоти плотския (Ин. 1, 13), но от всемогущества Божия, от Духа Свята и от чистых кровей Приснодевы. Оно – Богозданное жилище светлейшей души, одаренной внутренним миром и внешними силами в дивном совершенстве. Потому, говорят нам, все муки, испытанные мучениками, взятые вместе, не могут сравниться даже с одним из тех мучений, которые вкусил Христос. Сверх того, при страданиях мучеников невидимо присутствовал Сам Бог и укреплял их Своей благодатью. Потому-то они часто ликовали среди пламени, радовались при убиении – как бы вовсе не чувствуя страданий или забывая о них. Но в страданиях, какие вкусил Христос, Бог оставил Его и как бы вполне от Него отступился, о чем, как бы воздыхая, говорит Сам Иисус: Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил?! (Мф. 27, 46) Небесный Отец оставил Христа, но не покинула Его возлюбленная Мать… Ах, христиане! Крест держит пригвожденного Христа за плечами Его. Присутствие сладчайшей Матери – другой для Него крест – перед очами Его… Стояху… при кресте Иисусове Мати Его (Ин. 19, 25).

Она стоит, смотрит – не плачет, не выражает своих страданий, но молча держит в своем сердце тот меч, о котором предрекал Ей Симеон. Она стоит при распятии, как бы сама пригвожденная к кресту, и в то же время составляет как бы второй крест для Распятого… Но, о распятый Царь, не конец ли Твоему долготерпению? Не довольно ли для Тебя – пить смертную горькую чашу? Нет! – Жажду! (Ин. 29, 28). И вот Он вкушает уксус, смешанный с желчью, как бы последнюю каплю горькой чаши… Егда же прият оцет Иисус, рече: совершишася (Ин. 19, 30). Так, при Своей кончине, Он поступает, подобно благоразумному домохозяину. Почувствовав близость смертного часа, Он завершает дело учреждения Нового Завета и полагает конец Ветхому. Затем… прежде всего врагам Своим иудеям завещает прощение: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34). Распявшим Его воинам завещает Свои одежды, которые они и разделили между собой, бросив жребий. Не забывает доброго разбойника, молившего Его: Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии си, завещая ему рай: Аминь, глаголю Тебе, днесь со Мною будеши в раи (Лк. 23, 42–43). Уверовавшего в Него сотника награждает истинным Богопознанием: Воистинну Божий Сын бе сей (Мф. 27, 54). Возлюбленному ученику Своему Иоанну поручает попечение о Своей Матери: Се, мати твоя (Ин. 19, 27). Оставляет страдалице Матери, в помощь Ей, ученика: Се, сын Твой (Ин. 19, 26). Завещает Своим чадам христианам Свой крест, чтобы они носили его при себе и не расставались с ним в течение всей жизни. Небесному Отцу Своему отдает Свой дух — Отче, в руце Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Но и это делает с обычным послушанием — преклонь главу, предаде дух (Ин. 19, 30). И вот уже Ты мертв, безгласен, Божие Слово… Прекращаю не надолго и я свое слово, оставляю моих слушателей – размыслить в душе о Твоих страданиях и спострадать Твоему неизреченному долготерпению!

III


    
Сыну Божию умереть ради спасения человека, когда, как Всемогущий, Он мог бы совершить наше спасение каким-либо иным способом – в этом беспредельное Божие снисхождение! Умереть смертью самой позорной и мучительнейшей, когда Он мог умереть без позора и без страданий, – в этом бесконечное Его долготерпение. Но ради кого Он проявил и это беспредельное снисхождение, и это неизреченное долготерпение? Ради человека, бывшего Ему врагом. В этом – бесконечная любовь!

Христиане, когда Господь наш страдал за нас, был распят и умер за нас, тогда ведь мы не признавали Его Богом, мы поносили Его, и я, мы презирали Его закон, мы чтили иных богов и, сверх всего этого, не совершили ничего доброго, напротив, мы были погружены в бездну всякого зла. И за это мы подлежали Его гневу и вечному мучению, как грешники. Яко… грешником сущим нам Христос за ны умре (Рим. 5, 8 ). Умереть отцу за сына или родственнику за родственника – это в порядке вещей. Умереть друг за друга – также в порядке вещей, это долг дружбы, это величайший пример любви. Болши сея любве никтоже имать, говорит Христос, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). И примеры такой дружбы также можно найти среди людей. Но чтобы кто умер за врага – этого не требует ни природа, ни дружба… И никогда ничего подобного не бывало между людьми, и не слыхано даже… Однако это было и об этом возвещается в нашей христианской вере: Господь наш умер за врагов Своих… Вот любовь выше естества, превыше слова и разума: это Любовь Божественная. Составляет же Свою любовь к нам Бог, говорит апостол Павел, яко… грешником сущим нам Христос за ны умре (Рим. 5, 8 ). Это такое благодеяние, возблагодарить за которое по достоинству мы не могли бы, хотя бы каждый из нас и имел по сто жизней и все эти сто жизней отдал на смерть из любви к Христу, хотя бы эти жизни были по тысяче лет и из любви к Христу все эти тысячи лет мы носили бы крест… В конце концов, сколько бы мы ни страдали, ведь мы страдали бы за своего Благодетеля, между тем как Христос все Свои страдания претерпел за врагов Своих. И в воздание за жизнь Свою Он вовсе не требует наших жизней, за кровь Свою не требует нашей крови; Он требует от нас за любовь, которую Он явил к нам, только нашей любви!

И ужели за столь великие благодеяния Бог недостоин такого воздаяния, не может получить его?! О, люди, люди! Каким именем назвать мне вас? Слепцами, что ли, если не видите таких благодеяний? Неблагодарными ли, что не хотите знать их? Не каменное ли сердце в груди у вас, что не смягчается перед беспредельной Божией любовью?!.

Я знаю, что ведь только злые духи безнадежно упорны в зле, нераскаянны, и потому-то они вечные враги Божии и никогда не сделаются Его друзьями. Вы – не бесы, но возможно ли признать в вас людей? Не уроды ли вы – с природой человека и с расположением бесовским? Ведь вы всегда можете сделаться друзьями Божиими и… все-таки не хотите… Пусть Он вочеловечился, пострадал, пусть был распят, умер; пусть Он всю кровь, до капли, пролил за нас – все-таки вы не хотите Его… Хотя бы Он еще тысячу раз пострадал столько же, если б это было возможно, и снова умер, вам все нипочем – не хотите Его?!. Какие теперь дни? Не празднует ли Церковь ныне страсти, крест, смерть Христовы? Но найдется ли между вами истинно кающийся? Плачет ли кто-нибудь столь же горько, как Петр? Исповедует ли Его кто-нибудь столь же искренно, как разбойник: помни мя, Господи, егда приидеши во царствии си? (Лк. 23, 42). Но что я говорю? Скорей спрошу о том, найдется ли такой, который теперь не продавал бы Его по сребролюбию, как Иуда, который за блага мира сего не предавал бы Его, как Пилат, который всяческими грехами не распинал бы Его на кресте, как иудеи? Найдется ли между нами хоть один такой, который бы не намеревался, лишь только Он воскреснет, снова Его к кресту пригвоздить, на что не дерзнули даже иудеи?!. Христос висит на древе крестном, а вот – христианин, который не думает оставлять объятия блудницы. Другой временно ее покинул, но не с тем ли, чтобы поскорее опять соединиться с ней? Другой не желает возвратить присвоенного чужого добра, третий упорствует примириться с врагом. Иной вовсе не раскаялся; другой хотя и раскаялся, но с тем, чтобы снова предаться прежним порокам… А страсти Христовы… нипочем?! А кровь Христова… попирается?!. Не умер ли Христос для того, чтобы врагов Своих сделать друзьями Своими, чтобы спасти грешников? И что же?… Не хотят?! О, нераскаянные, с каменным сердцем, грешники! Пусть! Не хотите иметь Его другом, так отнеситесь к Нему, по крайней мере, как к врагу! Хотите, я покажу вам вашего врага – на радость вам! Смотрите же, смотрите – и радуйтесь, потешайтесь, насыщайтесь, насыщайтесь зрелищем, смотрите на Него, мужи и жены, духовные и миряне, богатые и убогие, смотрите все на этого врага вашего!.. Что ж – мало вам этого? Вы хотите еще больших поруганий, мучений, чем теперь видите?!. Ведь все эти страдания вам следовало бы претерпеть, да и то вы не могли бы удовлетворить правды Божией и были бы осуждены на вечные муки… А Он один претерпел все страдания, чтобы навсегда избавить вас от мучений, Он взял на Себя долг ваш и заплатил за него Своей кровью! Кару за ваш горделивый разум Он понес в терновом венце, за ваши злые, хульные речи – в уксусе и желчи, за вашу злобу – в пронзении ребра, за ваши грабительства – в пригвождении рук, за вашу плотскую скверну – в язвах избитого тела; наконец, всю тяжесть грехов поднял в древе крестном! Взял на Себя грехи – и еще не приобрел грешников. О, неизреченная любовь, пожертвовавшая жизнью за врагов! О, ужасная неблагодарность, препятствующая из врагов стать друзьями!

Нераскаянные, с каменным сердцем, грешники! В Японии доселе идолопоклонники и смертельные враги христиан с сатанинской хитростью вырубили у порога городских ворот на мраморе честный крест, объявив христианам, которых они не выносят, которых не желают ни видеть, ни слышать, если христиане хотят войти к ним в город, то пусть прежде пройдут ногами по Кресту! Чем и достигли того, что ни один христианин не решился проникнуть в столь нечестивую страну. Так и я с божественной ревностью пойду и положу знамение сего Распятого у порога дверей дома блудницы, чтоб вам нельзя было вступить в тот дом, не наступив на Него! Что же? Ступайте и попирайте Его! Но я глаголю вам: отселе узрите Сына Человеческаго седяща одесную силы и грядуща на облацех небесных (Мф. 26, 64). Придет, придет время, когда вы увидите этого Мертвеца, облеченного всемогуществом, с силою и славою многою (Мф. 24, 30), при Его втором пришествии. Не навсегда эти очи останутся сомкнутыми, не навсегда эти руки останутся пригвожденными. Придет час, и эти очи загорятся всеми огнями Божьего гнева, эти руки явятся вооруженными молниями Божией правды, эти, теперь запекшиеся и безмолвные, уста прогремят громовым голосом и изобличат нашу неблагодарность: Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его! (Мф. 25, 41).

И все-таки я знаю, о сладчайший Иисус, что любовь Твоя – неисчерпаемая пучина, потому что бесконечна. Воистину страшна наша неблагодарность! Но продли хоть на малое время обычное Твое долготерпение, с каким Ты носил крест Твой и дозволил мне выговорить перед этими христианами одно из Твоих бесконечно благостных слов: Отпусти им (Лк. 23, 24)! Изреки прощение всем духовным и мирянам – всем грешникам! Если мы доселе были Твоими врагами, по благодати Твоей снова будем Твоими друзьями. И с этим упованием, целуя Твои пречистые нозе, молим Тя: егда снидиши со креста, прииди и пригвоздися к сердцам нашим, да будеши неразлучен с нами и здесь на земли, и в Твоем небеснем царствии! Аминь.

http://pravoslavie.ru/30109.html

[Александр Васильевич]

Архимандрит  Рафаил  (Карелин)

О крестных страданиях Иисуса Христа



Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Братия и сестры! Учение Церкви, учение святых Отцов говорит нам об удивительном, превысшем всякого постижения соединении во Христе Божественного и человеческого естества. Будучи бесстрастным по Божеству, Господь наш Иисус Христос по человечеству Своему мог испытывать голод и усталость, горечь и боль, радость и сердечную тугу. Так, воистину будучи совершенным Богом, Он был воистину и совершенным Человеком. Поэтому мы не должны удивляться, читая в Евангелии о молитве Спасителя в Гефсиманском саду: И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей (Мк. 14, 33-35). Но воля человеческая во Христе во всем решительно была согласна с волей Божественной. И оттого, укрепившись, Он заканчивает сию молитву словами: Отче мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя (Мф. 26, 42). Слова эти решили судьбу человечества. Вскоре послышался шум, звон оружия. Отряд воинов, посланный первосвященниками, искал Иисуса. Иуда отделился от этой толпы, подошел к Спасителю и поцеловал Его: радуйся, Равви! - то есть: «Радуйся, Учитель!»

Как был мерзок для Господа этот поцелуй предателя! Поцелуй - знак любви - Иуда превратил в знак самого гнусного вероломства. Но Господь не отвратил Своего лица от губ Иуды, а сказал ему: друг, для чего ты пришел? (Мф. 26, 50).Господь хотел еще пробудить совесть в падшем ученике. Он называет его другом, то есть говорит: «Еще не поздно, ты еще можешь спастись, Я прощу тебя и вновь сделаю Своим другом и апостолом!»

Однако сердце Иуды было бесчувственно и холодно, точно серебро, которое он сжал в своей руке под одеждой. Воины схватили Христа как преступника и ночью привели к первосвященнику Анне, бывшему первосвященнику, отстраненному римлянами, но, однако, пользовавшемуся большим влиянием в народе. Первосвященник стал допрашивать Иисуса о Его учении, и Господь ответил, что Он говорил явно миру <...> и тайно не говорил ничего. <...> спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил (Ин. 18, 20-21),- сказал Спаситель.

Раб первосвященника с размаху ударил Христа в лицо, воскликнув: так отвечаешь Ты первосвященнику? (Ин. 18, 22). Ударил с такой силой, что Господь упал на землю, обливаясь кровью, и след этой руки, закованной в железную перчатку, остался темным пятном на Его лице.

Церковное предание говорит, что слуга, ударивший Спасителя, был тот расслабленный и несчастный больной, которого исцелил некогда Христос при Силоамской купели. Долгие годы он лежал, как живой труп, на одре, не в силах двинуться. Господь исцелил его, как бы даровал вторую жизнь, сказав: Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14). А человек этот тотчас пошел к первосвященникам и указал на Иисуса, донес, что Он совершает исцеления в субботу. Первосвященники оценили его усердие и взяли в свою храмовую стражу. И теперь несчастный, исцеленный Господом, отплатил за благодеяние - ударом по лицу!

Как часто, братия и сестры, мы духовно повторяем то же самое, отвечая Богу такой же страшной и черной неблагодарностью!

Затем Господа ведут к первосвященнику Каиафе. Там начинается допрос, лжесвидетели путаются в своих показаниях. Каиафа встает и властью первосвященника вопрошает: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Господь отвечает ему: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную ...... силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник в порыве ложного негодования разрывает свою одежду и кричит: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? (Мк. 14, 61-64). И весь синедрион отвечает: повинен смерти (Мф. 26, 66). Некоторые, правда, говорят, что среди членов синедриона были и такие, кто защищал Христа, но их голосов не было слышно.

Есть и такое предание: святые Отцы учат, что когда Каиафа разодрал свои одежды, то это был знак того, что отошла благодать от ветхозаветного священства.

Братия и сестры! Знал Каиафа, знали фарисеи и книжники, что должен придти Мессия - Спаситель, ожидали Его. Они знали даже время и место, где родится Христос. Перед ними стоял Мессия, перед ними стояла их вечная жизнь, а они пылали против Христа, против Спасителя своего, страшной сатанинской ненавистью. Почему? Почему пауки, скорпионы, когда на них падает луч солнца, бегут снова во тьму, почему змеи при виде света шипят? Потому, что они ненавидят свет. Так и эти люди. Они не могли любить Того, в свете Которого была видна низость их собственной жизни. Их гордость не могла примириться с той любовью, которую проповедовал Христос, лживость их жизни - с Истиной. И поэтому они обрекли Христа на смерть как своего личного и самого лютого врага. Они знали: или они, или Христос.

По иудейским законам смертная казнь совершалась через побиение камнями, так что уже после нескольких ударов человек обычно терял сознание. У римлян казнь была более мучительна. Осужденного распинали на кресте. И вот враги Иисуса Христа, не довольствуясь тем, что обрекли Его на смерть, захотели выбрать Ему смерть самую страшную, самую мучительную. Поэтому они привели Его к прокуратору Иудеи Понтийскому Пилату на суд, говоря, что Этот Человек называл Себя Сыном Божиим, а потому Он должен умереть.



Пилат отказался судить Христа, он сказал: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его (Ин. 18, 31). Тогда первосвященники стали говорить, что Иисус Христос называл Себя Царем, значит Он враг римского императора, значит Он мятежник. И если Пилат не осудит на смерть Христа, то перестанет быть другом императора. Это была страшная угроза, потому что в это время Римской империей правил жестокий тиран Тиверий, который по малейшему подозрению казнил и ссылал в ссылку приближенных к нему людей.

Пилат знал, что Христос невинен, однако, убоявшись гнева кесаря, осудил Спасителя на смерть. Он отдал Его воинам на бичевание - была такая пытка, забава для жестоких и грубых людей. Христа хотели привязать к столбу, но Христос Сам обнял столб. Воины стали бить Его бичами, которые назывались «кошки». В ремнях этих бичей были зашиты металлические крючья, которые при ударе вонзались в тело, вырывали куски его. Человек истекал кровью, и многие умирали во время этой страшной пытки. Потом Христа отпустили, и Он Сам, ползая по земле, стал собирать Свою одежду. Воины со смехом набросили на Него старый плащ полководца багряного цвета и говорили: радуйся, Царь Иудейский! (Ин. 19, 3). И сплетши Ему венец из колючего терния, несколько раз с размаху надевали и затем снимали этот венец с головы Спасителя и били палками по голове и по терновому венцу так, что иглы глубоко вонзались в тело и все лицо Христа было обагрено струями крови.

Пилат вывел Христа к народу и сказал: се, Человек! (Ин. 19, 5). Он думал, что толпа, удовлетворившись в своей злобе, попросит отпустить Христа. Но народ, научаемый первосвященниками, продолжал кричать: распни, распни Его! (Ин. 19, 6).

На Христа положили тяжелый крест и заставили нести, влачить этот крест от претории дворца Пилата до Голгофы, находящейся недалеко от городских стен.

Есть предание, что иудеи, в насмешку над Христом, не хотели сделать Его крест из только что срубленного дерева, а взяли бревно, которое служило мостом через ручеек. Это бревно почернело от времени и грязи от ног тех паломников, которые переходили по нему, направляясь в храм. Из него и сделали Крест Христа Спасителя. И здесь это было знаком того, что Господь нес на Голгофу наши грехи, грязь наших черных преступлений.



По дороге Христос шатался и падал под тяжестью Креста. Когда Он падал, то толпа, как стая диких зверей, бросалась на Него, осыпая ударами, заставляя встать и идти дальше. Наконец Он упал и больше не мог подняться. В это время навстречу шел человек по имени Симон Киринейский. Он остановился и с сочувствием посмотрел на Господа. Это увидела стража и понудила, заставила Симона нести Крест. Но Симон был свободный землевладелец. Нести орудие казни, по законам Рима, могли заставить только раба или преступника. Он мог отказаться, однако из любви и жалости ко Христу, понес на своих плечах Его Крест. Так и мы, братия и сестры, когда помогаем людям страдающим, несчастным, уподобляемся Симону Киринейскому, который нес Крест Спасителя.

На Голгофе, пока готовили яму для Креста, Христа посадили в пещеру. Но вот яму выкопали, затем бросили Христа на крестное древо, приложили гвозди к рукам и ногам, застучали молоты, и струи крови обагрили землю. Крест подняли и вложили в яму с такой силой, что он колебался и дрожал как струна, и при каждом движении его раны на руках разрывались, и Господь испытывал страшную боль. Спаситель, казалось, потерял сознание, но затем Он открыл Свои глаза.

Внизу, как бушующее море, бесновалась толпа. Он видел перед собой лица, искаженные ненавистью или гримасой насмешек. Толпа кричала: если Ты Сын Божий, сойди с креста (Мф. 27, 40). Господь открыл Свои пречистые уста и сказал первое слово с Креста. Какое это было слово? - Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Братия и сестры! Это первое слово, сказанное Господом с Креста, это - вечный завет нам, молитва за своих врагов.

Господь говорил: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас (Ин. 13, 34). Самый явный признак этой любви - любовь к врагам. Если человек исполнит все остальные заповеди, но не будет любить врагов, он уже не ученик Христа страдающего, он не христианин, он внутренне чужд Христу.

Великий афонский подвижник нашего столетия преподобный Силуан говорит: «Как нам узнать, правильно ли мы верим в Бога, как нам узнать, в благодати ли мы, или чужды Богу?» И сам отвечает: «Если у тебя есть любовь к врагам, значит ты в благодати, значит вера твоя права и истинна. А если нет у тебя любви к врагам, то знай, что ты далек от Духа Святого, далек от Христа Спасителя, ты чужд Ему». Итак, первая заповедь, данная с Креста - любовь к врагам, которая определяет всю нашу вечную жизнь.

Около Христа были распяты два разбойника, два злодея. Всю жизнь свою они занимались этим страшным ремеслом. Жили в пещерах, скалах. Бросались на людей, точно дикие звери на свою добычу, грабя и убивая. Их тоже преследовали как диких зверей. Наконец поймали, закованных привели на суд и осудили на крестную казнь. И эти два злодея вместе с толпой насмехались и хулили Христа. Так иногда и мы в страданиях еще больше ожесточаемся и вместо покаяния хулим Бога.

Но вот один из разбойников услышал слова Спасителя, услышал Его молитву о врагах. И он понял, что около него - Сын Божий и Мессия, около него распята Сама воплощенная Любовь. Открылись у него очи сердца, и он увидел Христа в Божественном сиянии, и сказал товарищу своему: мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И, обратившись ко Христу, воскликнул: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! (Лк. 23, 41-42). Он исповедал Господа Царем, хотя не царская мантия, а раны и кровь были на теле Его. Вместо золотого престола - страшный Крест, вместо скипетра - гвозди, которые пронзили руки Христа. Но разбойник сердцем своим познал, что около него - Владыка Неба и Земли. Он сказал: достойное по делам нашим приняли. Это первое покаяние! Он винил не кого-нибудь, а только самого себя в том, что он заслужил грехами своими, своими злодеяниями мучительную смертную казнь. Помяни меня!.. Он не просил у Господа вечного спасения, он только просил, чтобы Господь вспомнил его в Царствии Своем. И вот разбойник получает царственно-величественный ответ: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43).

Итак, первым в рай вошел разбойник. Почему Господь сотворил это чудо? Почему первым был спасен не великий праведник и подвижник, а раскаявшийся разбойник? Братия и сестры, это было сделано для нас, чтобы мы никогда не отчаивались, чтобы мы знали, как велико милосердие Божие. Знали, что двери покаяния всегда открыты для нас.

Господь спас разбойника и для того, чтобы мы не осуждали ни одного человека. Незадолго перед страданием Господа Иуда был в числе Его учеников и притом в числе ближайших двенадцати учеников, которым была дана великая власть исцелять, изгонять из людей демонов, творить чудеса. Казалось бы, Иуда должен быть навечно со Спасителем, а Иуда стал добычей ада! А разбойник, весь залитый человеческой кровью, совершивший все злодеяния и уже умиравший, этот разбойник стал сыном Божественного света.

Поэтому, может быть, эти люди, кого мы осуждаем нашими распущенными и грязными языками, в раю окажутся прежде нас; может быть, на том свете мы увидим их там же, где покаявшегося разбойника, и будем просить у них прощения, милости и помощи.



У Креста стояла Пречистая Матерь Господа и любимый Его ученик Иоанн Богослов. И Господь, обратившись к Деве Марии, сказал: Жено! се, сын Твой. А Своему любимому ученику: се, Матерь твоя! (Ин. 19, 26-27). И здесь не только сыновняя забота о Деве Марии, здесь нечто другое. Здесь великое таинство. Господь, в лице Иоанна Богослова, усыновил Матери Своей весь человеческий род.

Братия и сестры! Пока у человека жива мать, он знает, что он не сирота, знает, что в мире есть одно сердце, которое бьется для него с любовью. А у нас теперь есть Небесная Матерь - сама Любовь! В сердце Девы Марии, расширенное страшными страданиями, вошло все человечество. И для Ее любви самый страшный преступник, самый ожесточенный грешник - это лишь несчастный ребенок, лишь страдающее больное дитя.

Страдания Господа увеличивались. Люди, пригвожденные ко кресту, терпят страшную боль, словно пылает все их тело. У них запекается кровь, и сердце кажется пронзенным тысячами игл. Все тело как будто разрывается на части. Но страдания Господа были другие, более страшные - страдания невидимые. Тот адский огонь, который был уготован навечно всему человечеству за его грехи, те страшные страдания Господь должен был претерпеть на Кресте. Сам ад ворвался в пречистую душу Спасителя, и этот страшный огонь терзал Его. Грешник испытывает оставленность Богом. И эта богооставленность, которая нам сейчас совершенно непонятна, которую испытывают грешники в аду, - совершенная потеря Бога, она, как говорят святые Отцы, страшнее всех остальных мук. И ее испытал Христос. Поэтому Он воскликнул: Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?.. (Мк. 15, 34).



Но вот, - совершилось! (Ин. 19, 30) - сказал Господь. Что совершилось? Совершилось искупление человечества. Диавол, древний змий из бездны, который обвил своими кольцами всю землю, поднял голову, чтобы вызвать само Небо на бой. Но сошел Лев от колена Иудова, потомок Давида по человечеству, Сын Божий - Христос. Этот Лев стер голову адского змия, наступил на ад, логовище аспидов и скорпионов. И Крестом Своим, как мечом, поразил ад в самое его сердце.

Итак, свершилось спасение человечества. Раньше праведники после смерти сходили во ад, а теперь кающиеся грешники стали наследниками рая.

Взор Христа, тот взор, который радовал Ангелов, угасал, как лучи солнца при закате. Смертельная бледность покрыла Его лицо. Последние слова были: Отче! в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Совершилось страшное и непостижимое таинство. Только в вечности узнаем мы, братия и сестры, что произошло на Голгофе.

Аминь.

Из книги «Путь христианина. Проповеди»

http://ruskline.ru/opp/2018/aprel/06/o_krestnyh_stradaniyah_iisusa_hrista/

[Александр Васильевич]

Митрополит Бориспольский и Броварский  Антоний  (Паканич)

Давайте помолчим. Время слушать сокровенное





Меньше слов

Бывают в жизни моменты, когда лучше всяких слов будет их отсутствие.

Благословенное молчание.

Бог ждет нашего молчания. Оно красноречивее любых слов. Замолкая, мы начинаем слышать Бога.

Он обращается не к кому-нибудь, а именно к нам, нашей душе, тому внутреннему человеку, которого Творец удостоил вечной жизни.

Только в Боге мы можем обрести покой, только Он нас может утешить. Только Он может найти нужные и главные слова.

Господь говорит с нами языком любви. Ежедневно. Мы видим ее отблески в понимающем взгляде ближнего, в добрых словах, в чуткой заботе, в помощи, подоспевшей вовремя.

Мы улавливаем ее звучание в красоте окружающей нас природы. Во внезапной тишине, вдруг пронзившей пространство, когда, как будто по мановению чьей-то руки, умолкают все звуки, передавая солирующую партию нашей душе. И душа начинает плакать.

Господь раскрывает перед нами глубину Своей любви через непостижимую силу нашего смирения.

Господь говорит с нами языком скорбей, когда другого языка мы не понимаем и не слышим. Он пробивается к нашей стонущей душе пытаясь спасти ее.

Слушая себя, мы не слышим Бога.  И это самая большая человеческая трагедия.

Человек лишает себя напутственного голоса Божьего, лишает себя Его богомудрого водительства, Его отеческой непрестанной помощи и заботы. Его любви.

Без Него нет жизни. Есть царство смерти и тьмы.

Давайте помолчим. Тогда мы не скажем лишнего грубого слова, не ответим злом на зло, не осудим, не солжем, не оклевещем.

В молчании рождается терпение, без которого  не достичь ни одной добродетели, не постичь истины.

Молчание помогает рассуждению, отгоняя бесполезные мысли, настраивая ум и сердце на благодатное созерцание.

Не пренебрегайте внутренней тишиной, она дает покой и умиротворение. Она раскрывает сокровенное.

* * *

Одно поколение сменяется другим. Слова перетекают друг в друга. Только человеческая личность не умирает.

Мы имеем начало, но не имеем конца. При этом мы не растворяемся в безличной бесконечности.

Но какая вечность нас ожидает, зависит только от нас, в том числе и от того, как мы умеем слышать Бога. Для этого нужно на миг замолчать в благоговении и прислушаться сердцем.

И Он заговорит...

Записала Наталья Горошкова

http://ruskline.ru/opp/2018/aprel/06/davajte_pomolchim_vremya_slushat_sokrovennoe/

http://pravlife.org/ru/content/davayte-pomolchim-vremya-slushat-sokrovennoe

[Александр Васильевич]

Владимир Немыченков

ОДИНОЧЕСТВО ХРИСТА

Мысли в Великий пяток


_{Распятие Христово}

Одиночество Христа – это одиночество Бога среди людей. Одиночество бессмертного среди смертных, небесного среди земных.
Ему нет равных.

Совершенный Человек, Ипостась Которого надмирна, знания неохватны, предведение беспощадно – по отношению к Нему Самому.

Величественная трагедия Бога, ставшего Человеком, – трагедия одинокости, непонимания, покинутости и неизбежности… Ибо Он должен пройти Свой путь до конца, невзирая ни на что. Только Он знает весь будущий ужас этого пути, потому что Бог вне времени. Но человек во времени и движется из прошлого в будущее через мимолетное настоящее. Движется в окружении толпы, жаждущей чудес, исцеления, насыщения. И толпа, и ее вожди требуют хлеба и зрелищ – знамений с неба.

Они не верят, сомневаются, спорят, замышляют убийство, подсылают провокаторов.

Даже ближайшие ученики – по-человечески слабы и немощны. Не понимали, предавали, оставляли, отрекались…

И вот последняя вечеря – и рука предающего Его с Ним за столом (ср.: Лк. 22: 21).

Бог снизшел к твари, Господин умыл ноги рабам, Учитель уничижил Себя перед учениками, а они спорят между собой о первенстве и спят, оставив Его одного, когда Он до кровавого пота молит Отца о пощаде.

Всё уже круг, всё туже петля западни, о которой Он знает, но не уклоняется, ибо невозможно пророку погибнуть вне Иерусалима (ср.: Лк. 13: 33). А Он должен умереть.

У всех на глазах. Униженным, опозоренным, обесчещенным в глазах толпы, родных, учеников и учениц.

Почему за Его телом к Пилату пришел Иосиф Аримафейский? Не Петр или Иаков, не братья и не сродники Его? «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного, в ночи к Пилату пришедшего и Живота всех испросившего… даждь ми Сего странного, Егоже ученик лукавый на смерть предаде»[1].

Только Иосиф, благообразный член Совета, приговорившего Его на позорную смерть, вошел к исполнителю решения этого Совета – римскому прокуратору, отмахнувшемуся от Него и от Истины: «Что есть истина?»

Сколько философов, столько и мнений о ней. Еще один софист, рассуждающий, о чем не знает… Или действительно не от мира сего? Царь? Пророк? Или даже Сын Божий?.. Слишком много вопросов без ответов. Проще умыть руки и отойти в сторону. «Смотрите вы» (Мф. 27: 24).

И Его народ, который Он пестовал две тысячи долгих земных лет – в Египте, в сорокалетних странствиях по пустыне и в сей земле обетованной, – народ, который Он кормил, обучал, наказывал, спасал и приуготовлял к этому дню и часу, теперь кричит Пилату: «Смерть Ему! Отпусти нам Варавву» (Лк. 23: 18). Просит себе убийцу – вместо Воскрешающего мертвых, разбойника – вместо Исцеляющего недужных, злого сына земного отца – вместо Единородного Сына Отца Небесного, зловонного козла[2] – вместо благоуханного Агнца, закланного для них «от создания мира» (Откр. 13: 8 ).

Много добрых дел показал Он им от Отца Своего (ср.: Ин. 10: 32), за какое же из них требуют они от ненавистного им язычника: «Да будет распят» (Мф. 27: 22)? За то ли, что Он сказал им правду о Своем Отце, пославшем Его в мир, «дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 15–16)? За откровение правды законов небесных Его казнят по земным законам. Они убивают Человека, сказавшего им истину (ср.: Ин. 8: 40). Но Истина, даже ставшая плотью (ср.: Ин. 1: 14; 14: 6), бессмертна, а кровь остается на них.

«Кровь Его на нас и на детях наших!..» (Мф. 27: 25). Посему «оставляется вам дом ваш пуст»… (Мф. 23: 38).

А эти знатоки Писаний и Закона – архиереи, саддукеи, книжники, законники, фарисеи – злословят Его и насмехаются, предлагая сотворить чудо – самоспасения Себя от казни и смерти: «Пусть теперь сойдет с креста – и уверуем в Него» (ср.: Мф. 27: 40).

Они смеются: «Спаси самого себя!» Он может сделать это чудо, но не должен. И потому не делает

И никто не знает, что Он действительно может сделать и это чудо, но не должен. И потому не хочет и не делает…

Одиночество человеческое наваливается, охватывает со всех сторон и достигает абсолютной глубины – происходит невозможное, а значит, тоже чудо – чудовищное и ужасное: Он покинут Отцом[3] и остается на Кресте Один на один с сатаной, бездной боли, муки и страха одинокой человеческой души в измученной, исстрадавшейся, пронзенной гвоздями плоти… «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46; Пс. 21: 2).

Тридцать лет и три года Он ходил по этой земле, над которой теперь висит на Кресте. Сколько пройдено дорог… Галилея, Самария, Десятиградие, Пирея, Иудея…

Иерусалим, Иерусалим!.. Сколько раз хотел Он собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и они не захотели… (ср.: Лк. 13: 34).

И вот теперь Он висит горе над Иерусалимом, широко раскинув руки-крылья по концам Креста, силясь обнять любовью Свой город и Свой народ, предавший Его на муки и смерть… Но они пришли на Голгофу, чтобы посмотреть на зрелище и посмеяться над Ним.

«Не ведают, что творят» (Лк. 23: 34).

Или же ведают и всё равно творят? Или не все в неведении? Первосвященники знают; догадываются и фарисеи – злые «виноградари», не постыдившиеся сына хозяина виноградника, но убившие его ради наследства (см.: Мф. 21: 33–46). Так кто же не ведает? Палачи, легионеры, безграмотная толпа, чернь…

Но вожди – князья, начальники, книжники – знают. И творят, ибо возлюбили больше славу человеческую (Ин. 12: 43). Ее и получат. Вместе с возмездием. Ибо великое будет бедствие на земле и гнев на народ сей, потому что это дни отмщения. И Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников (см.: Лк. 21: 22–24).

Но теперь – их время и власть тьмы (Лк. 22: 53).

Прощальные слова Матери, любимому ученику…

Всё!

«Отче! В руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23: 46).

«Совершилось», – слышится с Креста (Ин. 19: 30).

Пасха наша, Христос, заклан за нас (1 Кор. 5: 7).

Будем плакать…

http://pravoslavie.ru/112021.html

[Александр Васильевич]

«БОЖЕ МОЙ, БОЖЕ МОЙ! ДЛЯ ЧЕГО ТЫ МЕНЯ ОСТАВИЛ?»



Если бы эти слова произнес я, то меня осудил бы весь мир. Немощь из уст немощного осуждается другими немощными. Но эти слова произнес Ты, Господи. В них – тайна и мудрость святых.

Ты – Божий Сын, нераздельный от Отца, как неразделен от чистейшего Солнца чистейший луч. Ты – Любовь от Любви, Добро от Добра, Вечный от Вечного. Но Ты же – и Сын Человеческий. Тебя нежно нянчила Мама, заботливо пеленала и укладывала в колыбель, счастливым взором проникая в очи Неизреченного. В Тебе не чаяла Она души, радуясь, что Ты стал утешением для миллионов несчастных. И вот, теперь Она смотрит на Тебя, пронзенного гвоздями на Кресте, измученного и еле живого.

Каждое движение – пронизывающая боль, ибо нервы перебиты, всё тело в спазмах и судорогах, грудь охватывает удушье. Внутри – дикая жажда, в голове – тяжесть и боль. И даже чтобы просто вздохнуть, надо опереться на пробитые ноги, цена вдоха – раздирание раны.

Твоим страданиям тихо предстоит Твоя Матерь. Уста Ее от горя безмолвствуют, а непорочное, так и оставшееся невинным сердце разрывается от скорби, как от острого, зубчатого оружия, прошедшего душу. Кто видел горе любимых, тот знает, что это такое. Гвозди пробили не только руки и ноги Христа – они пробили сердце Его Матери.

Нет, в это невозможно поверить. Ведь Ты воскрешал других. Вот, плачущей наинской вдове, сжалившись, вернул сына – какое же это счастье! Почившую отроковицу восставил живой перед отчаявшимися родителями – и это счастье! А Твой друг Лазарь, вопреки всем законам физики, биологии и паталогической анатомии, воскрес из четверодневного тления – одним лишь Твоим словом! Ты возрождал, вселял в души надежду и радость, при встрече с Тобой самые несчастные искренне улыбались, сияли какой-то новой, невиданной ранее радостью, но вот теперь Ты умираешь в полной скорби и немощи. Неужели же Солнце способно погаснуть?

Ведь Ты воскрешал других. Но вот теперь Ты умираешь в полной скорби и немощи. Неужели же Солнце способно погаснуть?

Мои уши слышат то, во что трудно поверить. Ты, о Ком Сам Отец громогласно изрек: «В Тебе Мое благоволение» (Лк. 3, 22), Ты, просиявший на горе Преображения нетварным Божественным светом, вдруг произносишь страшные для нас слова: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46). Измученный и истощенный, с запекшейся кровью на устах, Ты обращаешься к Отцу, но говоришь о богооставленности.

Из семи фраз, произнесенных Тобой на Кресте, эта фраза – срединная. Три произнес Ты до этих слов, три – после. В центре, как некая кульминация страданий, – выражение богооставленности. Как же хочется, читая Евангелие, проскочить эти слова, как минуем мы своим вниманием всё то, что нам непонятно, неясно. И в крестных словах Твоих мы ищем Твоего царственного величия. Но чудо! Именно в Твоем крайнем смирении нам открываются тайна и таинство – спасения нашего.

Еще мудрый пророк и прозорливый царь Давид предсказал в 21-м псалме это и многое другое относительно Тебя: «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего... Скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои… А они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий» (Пс. 21, 1, 17–19). «Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: ‟он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему”» (Пс. 21, 8–9).

В мире грешных людей богооставленность – итог богоотчуждения, то есть удаления от Бога. Когда небо затянуто пеленой туч, то нам кажется, что Солнце покинуло нас. Но даже сквозь эту пелену Солнце продолжает хранить нашу жизнь. Бог всегда нас хранит, но как же нам не хватает Его Света, когда мы отгораживаемся от Него тучами своих грехов. И от того переживаем оставленность.

В мире грешных людей богооставленность – итог богоотчуждения, то есть удаления от Бога

Грех оборачивается мукой души. Мы терпим это заслуженно, как грешники, удалившиеся от Небесного Отца. Тайна спасения в том, что Ты, Божий Сын, воспринял на Себя все наши муки, понес по-человечески богооставленность, как итог наших грехов.

Пророк Исаия, созерцая Тебя на Голгофе, предсказывал: «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас» (Ис. 53, 4–6).

И вот оно, таинство Крестной Жертвы. Это – Любовь, воплотившаяся на земле, распятая ради нас. Твои страдания – не просто боль тела, пусть и до неимоверности жуткая. На Кресте Ты страдаешь душою, восприняв муки за наши грехи. Ибо если чаша принята, то выпивается она до дна.

Тайну Твоей Крестной Жертвы, Твоей любви не вместит ни рассудок наш, ни сердце. Нам хочется видеть Тебя могущественным, поражающим всех чудом и знамением, побеждающим врагов, словно отребье. Но самою жизнью Своей Ты нам отвечаешь: «Разве враги преобразятся в друзей, разве ненавидящие станут любящими, а злые – добрыми, если всех уничтожить силою свыше?» И Ты пришел не карать нас, злодеев, а искупить наши грехи Твоей пречистой кровью и показать нам путь преображения.

И вот она, неразрешимая загадка преображения души: языческий сотник, видя Твое смирение в немощи, исповедует Тебя Сыном Божиим. А злодей, распятый рядом с Тобой, не знавший ранее ни стыда, ни совести, вдруг кротко кается, смиренно просит помянуть его во Царствии Твоем. Это ли не начало воскресения? Это ли не восстание из мертвых? Разбойник, умирая телесно, воскресает духовно. Оказывается, немощь крестная хранит в себе силу, смирение – могущество, а кротость – духовную власть.

Оказывается, немощь крестная хранит в себе силу, смирение – могущество, а кротость – духовную власть

На тайну Твоих страданий с изумлением взирало более двенадцати легионов ангелов, но Ты отказался, не стал умолять Отца об их помощи (Мф. 26, 53). В ветхозаветное время один-единственный ангел посек грозным мечом ассирийское войско – 185 тысяч вражеских воинов легли в каменистую землю за стенами Святого города (4 Цар. 19, 35). Ты, выведенный за стены того же города, смиренно отдал Себя в руки злодеев, оставив изумленных ангелов – двенадцать легионов Небесного воинства. Но Твое смирение соделало нас, грешных, общниками Царства ангелов.

Ради нас Ты претерпел богооставленность – и притом остался верен Отцу. Расставаясь с телом, Ты слабеющими устами произносишь: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23, 46). Свою человеческую душу Ты, возлюбленный Божий Сын, предаешь в руки Отца, Того, Который никогда Тебя не оставлял. Ты, как человек, претерпел за наши грехи муку богооставленности. И теперь на земле богооставленности нет, потому что с нами есть Ты, пострадавший, истерзанный, но и воскресший, восставляющий нас, пребывающих в гробах наших грехов, к жизни вечной. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 23, 4).

Ты – Пастырь и Агнец, Пастырь, растерзанный козлищами, Агнец, преданный своре волков. Они разрушат храм Твоего тела, – это неизбежно в мире разрушителей, – но в три дня Ты воссоздашь его, чтобы в мире разрушения началось воссоздание.

Да, Солнце способно погаснуть, но только на три часа, во образ трехдневного воскресения, чтобы потом вечно сиять уже новым светом.

Если распять, умучить, убить Истину, то Истина все равно воскреснет, восстанет из мертвых, чтобы воскрешать других. Потому что Истина – не теория, не отвлеченные умопредставления. Истина – это Реальность, это Сам Бог Живой и животворящий, Бог, ставший смертным, чтобы смертного оживить.

Твоему Кресту мы, Господи, предстоим, Твоим страданиям состраждем, дабы и в Воскресении Твоем быть вместе с Тобою! Не зря ведь Ты нам сказал: «Вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16, 22). Ты и есть наша Радость, Тебя уже никто не отнимет у нас!

Священник Валерий Духанин

http://pravoslavie.ru/120834.html

[Александр Васильевич]

Совершилось!

Слово на Утрени Великой Пятницы



Совершилось!
 
Церковь приводит нас к последнему пределу, к этому завершению совершенной любви, о которой возвещает Христос. Мы видим Господа, отдающего всего Себя, чтобы спасти нас. «Нет большей любви, чем кто душу положит за друзей своих».
 
Теперь не время множить слова. Это Час Христа, о котором Он возвестил в Кане Галилейской. И вот Он умолк. Что можно добавить к этому? Взять наш Крест и следовать за нашим Спасителем по дороге страданий и славы. Господь царственно несет на Себе тяжесть всего человечества. Се, Человек! Мы тоже несем каждый в своей мере тяжесть человечества. Но мы не можем сказать, что это — ничто. Это наша возможность «иметь часть с Ним». «Я восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь», — говорит апостол Павел (Кол. 1, 24). И это — все человечество, о котором молится в день Страданий Христовых Церковь, ибо и оно тоже «имеет часть» в победоносной смерти Христа.
 
Более чем когда-либо, предстоя перед Крестом Христовым, Церковь предстательствует за всех. Чтобы всем дано было узнать в Кресте Господнем Древо Жизни. И это также Древо Познания. Знамение спасения водружается над миром. «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе», — говорит Господь (Ин. 12, 32). Чтобы каждый мог узнать Его и понять Его. Здесь — Суд, совершающийся сегодня, и Последний Страшный Суд.
 
Отныне начинается время Духа Святого. «И, преклонив главу, Он предал дух». Из прободенного ребра Нового Адама рождается Церковь, плоть от плоти Его. Церковь, к которой мы принадлежим, Невеста Христова, таинство спасения мира.
 
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

http://ruskline.ru/news_rl/2019/04/26/sovershilos/

[Александр Васильевич]

Игумен Иосиф (Крюков)

РАНЫ НА ТЕЛЕ ХРИСТОВОМ


_{Распятие Христово. Икона XIV в. из монастыря св. Екатерины (Синай)}

Ни мы, ни те, кто были до нас – не первые, кто с трудом пытается найти ответ на вопрос, как благой Бог допускает зло в мире. Пройдет несколько дней, и Церковь повторит слова, которые вкладывает традиция в уста распятого Христа: «Людие Мои, что сотворих вам?»

Этот мир вручен Богом Церкви для того, чтобы привести его к Богу

Иссякал кровию пригвожденный ко кресту Господь; и по мере того, как, сгущаясь, тьма стремилась пожрать Его свет, этот вопрос обретал всю большую плотность, вязкость, безнадежность – «За что?..» Его неразрешимость будет терзать в их убежище учеников, оставивших своего Учителя – тех, кому дано было знать тайны Небесного Царства и кто оставил своего Царя, когда против Него повернулся весь мир. Этот вопрос будет сопутствовать верующим на всех этапах человеческой истории, время от времени заставляя задумываться о приближении ее заката. И когда в наше время не проходит и дня, который бы не приносил нам известия о том, как ниспровергаются любые традиционные ценностные системы в любой сфере человеческой жизни – религии, этике, политике; как голос человека, общества, страны, говорящей правду, оказывается неразличим за куда более громогласными и сильными криками тех, кто лжет; когда не остается ни одной сферы жизни, ни одной темы, которые бы могли надеяться на неприкосновенность, на таинственность, на благоговейное отношение созерцателя, а не экспериментатора – нет, потрошителя, – вопросы «За что?» – «Ради чего, ради каких таких более высоких ценностей совершается это ниспровержение?» – должны получать ответ не столько в форме богословских размышлений, сколько в форме личного духовного ответа каждого, называющего себя христианином, потому что этот мир вручен Богом Церкви для того, чтобы привести его к Богу.

Исцеление не может прийти от либерального Христа, которого зачастую проповедует современный мир, сделавший Его учителем этических принципов, ограниченным культурными и историческими рамками.

Единственное, что может исцелить мир, – это израненный Христос, Который Сам прошел сквозь смерть ради того, чтобы дать нам надежду и жизнь, – Христос Пасхального утра. Только увидев эти раны, Мария Магдалина, которая всегда была у ног Христа – в доме ли Симона или на Голгофе, – узнает Его и восклицает: «Раввуни!» – «Господи!»

Вслед за этим Христос явился скептику Фоме. Когда другие ученики сказали ему, что видели Господа, Фома ответил: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю (Ин. 20, 25).

Через восемь дней, когда ученики снова собрались вместе и с ними был Фома, Господь встал посреди них и сказал: Мир вам. Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! (Ин. 20, 26–28).

Сегодня миру нужен мужественный Христос

Сегодня миру нужен мужественный Христос, Который откроет лежащему во зле миру обетование победы, которую Он дарует в Своем Теле – Своей Церкви – через посредство кровавой жертвы ради нашего спасения. Никакие ложные боги, неуязвимые для боли и страдания, не могут утешить нас в эти трагические дни.

Отнимите у нас истерзанного Христа, Сына Бога Живого, Который силою Божией воскрес из мертвых, – что, кроме Него, сможет нас уверить в том, что зло никогда не победит добро? Каждый из нас рождается, чтобы жить. И только Христос родился для того, чтобы умереть. Но если Тот, Кто пришел на землю открыть нам величие человеческой души, бросить вызов погрязшему в грехе миру, сделал это лишь ради того, чтобы в нашем рабочем календаре был еще один выходной день, то каждый может спросить: «Если такова судьба праведного человека; если Его удел – величайшая в мире несправедливость; если ничто не могло удержать ни язык, который Его предавал, ни руки, которые вонзали гвозди в Его ладони, ни уста, которые плевали в Его лицо, то зачем мне искать праведности?»

Кто Этот Бог, Который спокойно смотрит на разыгрывающийся кошмарный спектакль; кто этот Бог, Который не изымет из пронзенных рук гвозди и не вложит туда скипетр; кто этот Бог, Который даже не пошлет ангела, чтобы снять с головы Своего Сына терновый венец и одеть на нее диадему? Что же за создание – человек, если он может взять жизнь, невинную, как белый цветок, и бросить ее под тяжелые башмаки воинов и палачей? Если это – конец добра, то как не возненавидеть и жестокого человека, и безразличного Бога? Если несправедливость – удел доброго человека, то кто захочет быть добрым?

Но! Если Он не просто человек, а Бог; если Он не прекраснодушный гуманист, а Искупитель; если Он способен войти в противоборство с самым худшим, что есть в мире, и превзойти это; если Он, безоружный, вооруженный лишь благом и милостью, может вступить в эту брань и победить убивающих плоть, делая участниками Своей победы тех, кто последовал за Ним и был повержен с Его именем на устах, – то каждый, кто посмотрит на израненное Тело Воскресшего Христа, будет иметь надежду.

Если в нашей жизни нет креста, в ней не будет и пустой гробницы

Чему учат нас раны на Его Теле? Они учат нас тому, что жизнь – это война; что нам, вступающим в сражение, даровано обетование воскресения во Христе; что если в нашей жизни нет креста, в ней не будет и пустой гробницы; что если нет Страстной Пятницы, то не будет и Пасхального Воскресения; что нимб святости даруется тем, кто носит терновый венец; что мы прославимся с Ним, если только с Ним страдаем.

Израненный Христос не даст нам умиротворения, если мы хотим обрести его, покидая поле битвы со злом, для которой мы предназначены.

Раны на Теле Христовом – это не только напоминание о том, что жизнь есть духовная брань, но также и обетование победы в этой брани. Господь сказал: Я победил мир (Ин. 16, 33). Он победил зло в его основе. Победа состоялась, лишь весть о ней еще не распространилась по всему миру. Зло никогда не будет сильнее, чем в тот день, когда произошло Распятие. Ибо самое злое, на что оно способно, – это не разрушать города или сбрасывать атомные бомбы. Самое злое – убить своего Бога. С того дня, когда зло было побеждено в своем самом ужасном устремлении, оно никогда не будет столь же сильно.

Не думайте, что Христос и Его победа над злом делают нас неуязвимыми для боли и страдания

Не думайте, что израненный Христос и Его победа над злом делают нас неуязвимыми для зла, для боли и для страдания, для распятия и для смерти. Он дарует не неуязвимость, но возможность прощения грехов, в котором человек воссоединяется с Богом в той радости и любви, которые зло не в силах омрачить, потому что они недостижимы ни для чего в этом мире:

Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, [обреченных] на заклание. Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 35–39).

Христианской вере в Воскресшего Христа противостоит материалистическая философия, которая верит не в Бога, но в человека, наделяя его тем самым властью диктатора. Мир пусть слабо, но еще видит уготованную в этом опасность, но неспособен противостоять ей, ибо возлагает надежды не на вечное, а на преходящие ценности, которые призваны обеспечить политики и экономисты. И когда они оказываются неспособными сделать это, то единственное решение, которое мир может предложить для этой проблемы, – это кадровые перестановки и общественные перевороты.

Для того, чтобы противостоять безбожию, нужно иметь Бога, а не богов

Мир повернулся спиной к огням, горевшим на посвященных Богу вечных алтарях, и потому он не может зажечь факелы блуждающих в темноте людей. Человек ищет света, но, не зная, к чему стремиться, подобно ночному мотыльку, бросается в пламя и сгорает. Это неравная брань: материализм вооружен философией, перед которой человечество безоружно, потому что мир, который оно создало, разобщен и раздроблен. Стоя перед одним из величайших памятников христианской церковной архитектуры, Гейне сказал: «Люди прошлого имели убеждения; мы имеем лишь мнения. Но для того, чтобы построить собор, требуется больше, чем просто мнение». Для того, чтобы противостоять идеологии, необходима идеология, а не набор мнений; для того, чтобы противостоять безбожию, нужно иметь Бога, а не богов; иное мировоззрение невозможно изменить, не имея собственного, стараясь угодить всем и опираясь только на компромиссы: если на тебя нападает медведь и ты, желая успокоить его, отдашь ему свою правую руку, это не значит, что он не захочет съесть и левую.

Подлинный ответ на встающие перед миром мировоззренческие вопросы должен быть богословским. На секулярные аксиомы необходимо ответить догматами, которые будут восприниматься не как предмет абстрактной, академической рефлексии, а как несущие точки миробытия. Если мы не дадим миру истинную веру, с помощью которой он сможет противостоять вере ложной, исповедующие последнюю фанатики заразят ею миллионы, и она разрушит мир изнутри.

Если нам кажется, что раны на теле Христовом не являются надежным оружием против хорошо вооруженного мирового зла, вспомним Давида и Голиафа. Голиаф считал, что каждый, кто выступит против него, должен быть хорошо вооружен, забывая, что Бог не нуждается в том, чтобы Его защищали оружием.

Давид взял лишь посох, пращу и пять камней. Увидев его, Голиаф возгласил: что ты идешь на меня с палкою? разве я собака? (1 Цар. 17, 43). Но Давид ответил ему: ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил (1 Цар. 17, 45).

Голиаф был закован в броню с ног до головы, и лишь его лоб оставался открыт. Он и стал мишенью Давида, и Давид поразил его в голову единым камнем.

Бой Давида и Голиафа стал предображением другой битвы, которая произошла спустя века – когда в Великую Пятницу Христос вышел на брань с Голиафом зла, за спиной которого были все власти мира. Подобно тому как у Давида был лишь только посох, на который он мог опереться, у Господа не было иного оружия, кроме креста. Он нес не пять камней, но пять ран, даже одной из которых было достаточно для спасения мира. Ими Он победил Голиафа зла.

Если Он, наш Военачальник, носил на Своем Теле эти раны, мы, Его воины, в день суда должны будем показать те раны, которые мы получили ради Него и во имя Его. Каждому из нас Он скажет: «Покажи Мне руки и ребра свои». И горе, если на них не окажется ран.

http://pravoslavie.ru/111948.html

[Александр Васильевич]

СМЕРТЬ ХРИСТА

Беседы об Апокалипсисе



Мы продолжаем публиковать цикл бесед о Священном Писании с преподавателем богословского факультета ПСТГУ, автором спецкурса по Апокалипсису Иоанна Богослова Антоном Небольсиным. Сегодня, в Великую пятницу, мы говорим о том, почему в Евангелии так подробно описана смерть Иисуса Христа и что значит это событие для каждого из нас.

– Почему в Евангелии Христос – страдающий, а не победитель народов, как его желали видеть иудеи?

Израильтяне ждали политического лидера, подобного Моисею, только еще могущественней

– Ответ на этот вопрос зависит от ответа на вопрос, кого нужно побеждать? У израильтян к моменту прихода Христа было распространено представление о Мессии-Христе или Помазаннике Божием как о царственном и воинственном спасителе, избавляющим Израиль от политического порабощения. Они просто ждали политического лидера, подобного, может быть, Моисею, только еще могущественней, «царя», человека, имеющего «царство от мира сего».

Представление иудеев о Христе было атаковано Самим Христом. Его образ в данное представление не вписывался. Он учил, что Его царство «не от мира сего», что Ему надлежит пострадать и претерпеть смерть, быть закланным, подобно пасхальному ягненку, которых ежегодно на Пасху тысячами закалывали израильтяне в течении тысячи лет. А потом Ему надлежало воскреснуть из мертвых, как предсказывали пророки, и этим подвигом Ему, единственному из людей, победить смерть, чтобы даровать победу всему миру.

Противоположностью этих двух пониманий сущности служения Христа вызван резкий контраст между торжественностью входа Господа в Иерусалим, когда Его приветствовали десятки и сотни тысяч людей, и наступившим через несколько дней массовым неприятием Его, когда всем стало очевидно, что Он не станет политическим лидером евреев.


_{Распятие. Фреска церкви св.Николая в Прилепе, Македония. XII-XIII в.}
    
– Как евангелисты понимают смерть Спасителя и что Его смерть значит для человека?

– Согласно учению Христа, сохраненному в Церкви, главными вражескими силами человечества являются не внешние политические и социальные поработители. Главным врагом является грех, который в результате грехопадения первых людей вошел в жизнь этого мира. Греховность несовместима с божественным замыслом о мире. Бог сотворил мир совершенным, хорошим и благим, Бог говорит о Своем творении, что оно «хорошо весьма». Грех – это зло, это уклонение от воли Божией, он вносит дисгармонию в мир, а ярчайшим выражением дисгармонии является смерть. Через грех смерть приходит в мир. Смерть – вот тот враг, которого нужно побеждать.

– Чем же может быть побежден грех и смерть?

– Только абсолютным следованием воле Божией. Для людей это было невозможно в силу того, что греховность вошла в их природу. Христос, восприняв человеческую природу, воплотившись, дал людям совершенный образец человеческой святости, следования воле Божией и её исполнения.

Смерть и воскресение Христа явилась победой над смертью в том смысле, что Он стал первым человеком, живущим вечно, Который уже никогда не умрет. Чтобы преодолеть власть смерти над греховным человеческим естеством, нужно, чтобы была явлена такая человеческая природа, которая была неподвластна действию смерти, будучи абсолютно безгрешной.

Христос в Себе явил такое чистое, безгрешное человеческое естество и ввел его в соприкосновение со смертью. Оказалось, что смерть над ним не властна: она не смогла им овладеть и сама была умерщвлена. Таким образом, она принципиально побеждена и уже не властвует над людьми безраздельно. Как сказано в тропаре Пасхи: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим в гробех живот даровав».

Но есть еще один очень важный аспект смерти Христа: она является «заместительной жертвой» Христа. Смерть в Библии воспринимается как наказание за грех. Все человечество должно быть подвергнуто наказаниям, поскольку оно отступало от заповедей Божиих. Эти наказания хорошо классифицированы для иудейства в Моисеевом законе.

Смерть Христа является «заместительной жертвой». Восприняв человеческую природу, Христос несет наказание и проклятие вместо нас

Апостол Павел проводит параллель между двумя положениями Моисеева закона в своем послании к Галатам. Согласно одному из них, «проклят всякий, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона» (Гал. 3:10), а согласно второму, «проклят всякий, висящий на древе» (Гал. 3:13). Смысл этого сопоставления заключается в том, что то проклятие, которое человечество навлекло на себя, не исполняя закона Божьего, понес Иисус Христос. Он не имел грехов, за которые должен был пострадать. Восприняв человеческую природу, Христос несет наказание и проклятие вместо нас. Он понес наказание за все грехи, которые были совершены до Его воплощения, поэтому от человека требуется только вера во Христа и усвоение верой спасительного дела, совершенного Христом.

Таким образом, Христос пришел в этот мир и пострадал за людей в том смысле, что он пострадал вместо них, пострадал за совершенные ими грехи. Апостол Павел, следуя этой мысли, говорит о заместительных страданиях Христа, о понесении Христом проклятия человечества.

– Зачем человеку нужно так подробно наблюдать за смертью Спасителя, как она показана в Евангелии?

– Апостолы хотели показать, что Христос истинно, а не призрачно умер, как потом учили многочисленные еретики. Ведь если Христос на самом деле умер, то и воистину воскрес из мертвых.


_{Агнец Апокалипсиса. Фреска монастыря Ксиропотам на Афоне}
    
– Что об этом сказано в Апокалипсисе?

– В Апокалипсисе нет совершенно новых догматических идей. Сила этой книги в необычайно яркой образности, с помощью которой передается актуальность догматов. В Апокалипсисе мы видим Христа, находящегося перед престолом Божиим. Он стоит, как закланный Агнец, Который Своей кровью искупил христиан «из всякого колена, языка, народа и племени» (Откр. 5), и эта Кровь омывает людей: «Они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца» (Откр. 7:14; ср. также 1:5).

– Кому Христос принес жертву на Голгофе?

– Это сложный вопрос и ответ на него зависит от того, в каком смысле мы здесь говорим о жертве. В строго догматическом смысле, жертва Христа принесена Богу, который есть Троица. В силу учения, тщательно разработанного в XII веке в Византии, Голгофская Жертва приносится Богу-Троице, а не только Богу-Отцу. Поэтому Христос в этой Жертве является не только Приносящим и Приносимым, но и Приемлющим. По человечеству Он является Приносящим и Приносимым, по Божеству, как одно из Лиц Святой Троицы, – Он приемлющий.

Нужно различать две вещи: кому была принесена эта жертва, и в чьих интересах? На вопрос, кому она была принесена – отвечают решения соборов, и мы лучше отцов Церкви не скажем. А если рассматривать вопрос о том, в чьих интересах она была принесена, – то мы можем рассуждать в поисках ответа. Один из вариантов ответа в том, что Христова Жертва приносится Богу в интересах человека, Церкви и всего мироздания. Христос говорит, что Он приносит жертву за жизнь мира (Ин. 6:51).

Итак, у нас есть учение Константинопольских соборов XII века, которые говорят, что эта жертва приносится Богу-Троице (которое логично), и есть различные теоретические построения о том, каким образом эта жертва приносится (в большей или меньшей степени неудовлетворительные). Думаю, в этом вопросе мы должны воздерживаться от суждений, претендующих на окончательную истинность. Это та сфера, в которой можно только осторожно приближаться к истине.

– В Ветхом завете пасхальный агнец является центральным сюжетом. Иоанн Богослов в Апокалипсисе особенно часто использует образ Христа как Агнца. Какая связь между Ветхозаветным и Апокалиптическим агнцами?

– В Ветхом завете приношение многочисленных жертв было строго регламентировано. Но Пасхальный агнец не входит в систему жертв, это нечто уникальное. В Ветхом завете два главных текста, в которых пасхальный агнец используется как образ Христа. Первый – это повествование об агнце, чья кровь избавила израильтян от действия ангела-губителя, умертвившего египетских первенцев при исходе евреев из Египта (Исх. 12–14). Это явный прообраз Христа, кровь Которого становится спасительной для всего человечества.

Второй текст – это 53 глава книги пророка Исайи, где говорится о невинных страданиях праведного Раба или Отрока Господня, который «как агнец был веден для заклания и как овца был безгласен перед стригущим». Это одно из ярчайших мессианских мест Ветхого завета, где прямо говорится, что Христос должен умереть. В Апокалипсисе Агнец – основной образ Христа, это слово употребляется около десяти раз.


    
– В Евангелии от Иоанна говорится, что только Христос имеет в Себе жизнь: «В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1: 4). Следовательно, можно ли понимать жертву Христа, как жертву человеку в том смысле, что если человек потерял жизнь, умер, то Бог должен отдать ему Свою жизнь для спасения?

– Совершенно согласен с такой постановкой вопроса. Христианское богословие рассматривает две стороны спасения: отрицательную и положительную. Отрицательная – избавление человечества от того зла, которое оно совершило, от его греха. За ней логически следует положительная составляющая – приобщение к полноте святости в Боге. Христос, во-первых, уничтожает все грехи и побеждает смерть, а во-вторых, дает людям полноту жизни, полноту света.

Апостол Павел использует два термина, характеризующих эти составляющие: оправдание и усыновление. Оправдание у Павла означает, что человек был виновен перед Богом, и Бог его оправдал, хотя относительно содержания понятия идут споры. Усыновление – вторая составляющая – означает, что человек, избавившись от греховности, усыновляется Богом, входит с Богом-Отцом в те же отношения, в которых с Ним находится Христос. Человек по благодати получает статус, равный статусу Христа, который Он имеет по природе как Бог, и полноту тех благ, которыми пользуется Христос как Сын Божий.

Иоанновские образы света здесь тоже очень важны: Бог есть свет, но это не значит, что Он свет только для Себя, Он распространяет Свой свет для всех людей, проявляя этим личное отношение к каждому человеку.

Бог есть жизнь. Христос несет в Себе источник жизни, излучая ее, подобно свету

У Иоанна синонимом жизни является свет. Бог есть жизнь, а Христос как Лицо Божественное, несет в Себе источник жизни, излучая ее подобно свету. Человечество, как и все творение, не имеет в себе источника жизни. Чтобы человек получил жизнь, нужно чтобы кто-то ему ее дал. Именно это сделал Христос, умерев на Кресте и воскреснув. Через приобщение к Богу воплотившемуся – Христу – человечество может приобщиться к источнику жизни, к «жизни с избытком», как говорит Евангелие.

— Что значат слова: «Христос отдал Себя за жизнь всего мира»?

— Писание утверждает, что результатом грехопадения явилось повреждение не только человеческой природы, но и всего сотворенного мира: «Тварь и сама будет освобождена от рабства тления в свободу славы детей Божиих». (Рим. 8:21). Значит и спасение должно распространиться на весь сотворенный мир, а не только на человечество. Апостол Павел в послании к Ефесянам говорит, что замысел Божий есть в том, чтобы все земное и небесное «соединить под Главою Христом» (Еф. 1:10).

— Можно ли эти слова понимать в том смысле, что весь мир, то есть весь природный, весь научный, культурный, политический мир … должен воцерковиться?

Замысел Божий в том, что все творение в своей совокупности должно составить Церковь

— Такое расширительное понимание возможно. Замысел Божий в том, что все творение в своей совокупности должно составить Церковь. Это принципиально, но в каждую эпоху этот замысел реализуется по-своему. Что нужно делать в наше время для решения этой задачи – это вопрос миссионерской тактики.

С Антоном Небольсиным
беседовал Александр Филиппов

http://pravoslavie.ru/78555.html

[Дмитрий Н]

Слово во Святой и Великий пяток

Святой праведный отец  Иоанн  Кронштадтский





Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил? (Мф 27,46)

Так возопил пригвожденный к кресту за грехи мира, следовательно, и за наши с вами, братья и сестры, Агнец Божий, Господь Иисус. Боже мой, Боже мой! Для чего Ты Меня оставил? – возопил Он по человеческому Своему естеству, имеющему немощи, но не грехи. Но как же мог оставить Своего единородного, Своего возлюбленного Сына Бог Отец, пославший Его в мир для спасения мира? Божество было неразлучно и во веки бесконечные пребудет неразлучным с человеческой природой Иисуса Христа.

Это оставление, значит, возлюбленные братия, то, что человеческая природа в Иисусе Христе была предоставлена всей мучительности, всему ужасу страданий крестных, всей ужасной, смертельной скорби, которую Он испытывал еще в саду Гефсиманском пред взятием Его шайкой злодеев во главе с Иудой Искариотским. Он тогда еще начал ужасаться и тужить, и говорил ученикам: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь, и бодрствуйте со Мною (Мф 26,38).

Вообразите же, каковы были мучения телесные, какова была скорбь всеправедной и вселюбящей, чувствительной души Богочеловека, претерпевшего казнь за все грехи человеческие, за грехи Адама и Евы и всех без изъятия потомков их, а значит - и за наши с вами! И мы с вами, братия, больше грешники и повинны бесчисленным наказаниям за свои бесчисленные беззакония.

Судите, говорю, судите, какова же была острота, горечь и жгучесть мучении крестных, какова скорбь душевная Агнца Божия, принявшего на Себя грехи мира, как тяжко было оставление Его Богом, т.е. предоставление Его человечества всей жгучести страданий, душе Его - всей подавляющей, беспредельной, ужасной скорби. После этого вы поймете, в каком состоянии была душа Богочеловека висевшего на кресте, когда Он возопил: Боже мой, почто Ты меня оставил? Да, Она была вместе с Его пречистым телом в состоянии ужасных, невообразимых и неизобразимых страданий. Познай же отсюда, человек, кто бы ты ни был, горечь, нелепость, безобразие, мерзость, безумство, отвратительность, мучительность, смертоносность греха; познай, как он противоестествен нам, несвойствен в нашей божественной природе, созданной по образу Божию; и как гнушается им всесвятое, всесовершенное, всеблагое Божество, и после этого судите все, как мы должны поступать с грехом, нас прельщающим и оскверняющим и извращающим нашу природу, растлевающим ее, повергающим ее в вечное бесчестье, в вечную скорбь, в вечную муку; если мы его, т.е. греха не возненавидим от всей души, если не покаемся в беззакониях, если не отвратимся совершенно от греха.

Представьте, вообразите, что было бы с нами, если бы за наши грехи не пострадал и не удовлетворил правде Божией единородный Сын Божий, и если бы Бог оставил нас на веки Своей благодатью? О, одно воображение, одно легкое представление о том леденит кровь и повергает в трепет душу. О, если бы и я, и все грешники помнили всегда это оставление грешников нераскаянных Богом, особенно когда искушает нас грех, и все бежали бы от греха больше, чем от змеи, чем от зверя кровожадного, чем от неприятеля жестокого. О, тогда было бы гораздо больше спасающихся; тогда земля не была бы поражаема страшными бедствиями за грехи человека: неурожаями, наводнениями, разрушительными землетрясениями, поражающими тысячи жизней человеческих, повальными болезнями, повреждением плодов, истребительными пожарами. Тогда она была бы раем Божьим, изобиловала бы правдой и всякими естественными дарами Божьими. Тогда бы был мир и безопасность на земле; не было бы этих страшных злодеяний, между коими мы видели недавно самое ужасное из ужасных, наглое и злобное убийство царя миролюбивого и любящего, кроткого среди белого дня. О, как мир переполнен теперь беззаконниками и беззакониями! Но долго ли еще существовать ему, этому миру грешному, этой земле - жилищу греха, обагренной кровью неповинных и невинных жертв, этому скопищу всяких мерзостей? Не наступает ли уже время всемирного огненного очищения? Да, оно конечно уже близко. Если Апостолы в свое время говорили о близости его, то мы тем более решительно можем говорить о близости кончины века.

Братья и сестры! доколе время еще есть у нас будем с горячим покаянием приступать к Спасителю мира и с любовью и слезами целовать Его язвы, претерпленные за нас. Возлюбим правду, возлюбим милость, да помилованы будем. Аминь.


http://www.rusk.ru/analitika/2010/04/02/slovo_vo_svyatoj_i_velikij_pyatok/

[Дмитрий Н]

Сегодня Страстная Пятница

В Великую Пятницу мы вместе с Церковью переживаем Святые и спасительные Страдания Господа нашего Иисуса Христа




Великая Страстная пятница считается самым скорбным днем церковного года. В этот день Господь наш Иисус Христос был распят и умер на Кресте, искупая людские грехи. В Евангелии от Иоанна сказано: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную».

Рассказ о дне страданий Спасителя присутствует у каждого из четырех евангелистов (Мф 26. 20-27. 66; Мк 14. 17-15. 47; Лк 22. 14-23. 56; Ин 13. 1-19. 42), согласно которым все, что произошло в Великую Пятницу являлось важнейшей частью Божественного плана человеческого спасения. Приговоренный судом Синедриона к смерти, в этот день Господь был доставлен к римскому прокуратору Понтию Пилату. Тот не нашел никакого преступления в Его делах, но несмотря на свое желание отпустить Христа и после нескольких неудачных попыток сделать это, Пилат под давлением иудейских первосвященников и толпы предал Его на Распятие, предварительно омыв руки, тем самым возлагая всю ответственность за совершающееся на еврейский народ, кричавший, что «кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27. 25).

После бичевания и поругания в претории Господь Иисус Христос был выведен за пределы Иерусалима и распят римскими солдатами, разделившими между собой Его ризы, на Голгофе. Претерпев несколько часов крестных страданий, свидетелями которых было множество народа, Господь Иисус Христос умер на Кресте, «и завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли» (Мф 27. 51-52). Двое из Его тайных учеников Иосиф Аримафейский и Никодим сняли Тело Иисуса с Креста, обвили его плащаницей и вместе с женами-мироносицами погребли тело Христа «во гробе» – небольшой пещере неподалеку от Голгофы, закрыв ее большим камнем.



В Великую пятницу, когда умер на кресте Спаситель, Божественная Литургия не совершается, но на службе Часов, в пятницу утром, снова прочитываются Евангелия о Его Страстях. Вечерня Великой пятницы – Вынос Плащаницы – посвящена погребению Спасителя и совершается обычно в середине дня. Перед началом выноса Плащаницы в середине Церкви устанавливается возвышение – «гроб», украшенный цветами, а на престол помещается Плащаница – большой плат, на котором написан или вышит образ положенного во гроб Спасителя. Плащаница находится в центре храма до начала воскресного пасхального богослужения. В день Пасхи она вновь возвращается на Престол алтаря. Песнопения Вечерни посвящены страданиям и смерти Христовым.

В Страстную Пятницу православные христиане соблюдают строгий пост, стараясь не вкушать ничего до выноса Плащаницы.


http://www.ruskline.ru/news_rl/2011/04/22/segodnya_strastnaya_pyatnica/

[Александр Васильевич]

ТИТЛО С ЖИВОТВОРЯЩЕГО КРЕСТА ГОСПОДНЯ



В иерусалимском храме Гроба Господня, справа от каменной лестницы на Голгофу, – 29 широких ступеней, которые ведут вниз, в армянский подземный храм XII века во имя равноапостольной царицы Елены. В правом углу этой бывшей крипты базилики равноапостольного Константина имеются другие, железные, ступени, ведущие еще ниже – в придел Обретения Креста Господня, иначе называемый «Пещерой Обретения». Это самая низкая точка храма Гроба Господня. В первой половине IV века в этом месте византийской императрицей Еленой по просьбе ее царственного сына производились раскопки – шли поиски святого Креста, послужившего орудием казни Спасителя. Под потолком придела виднеется прорубленное окно, через которое, по преданию, святая Елена наблюдала за раскопками в пещере. В ней и состоялось обретение вожделенного святого Креста, небесное явление которого явилось для императора Константина знаком победы над противником.
Глубокая «Пещера Обретения» представляет собою бывшую цистерну под языческим святилищем Венеры. Сюда после распятия были сброшены кресты, которые засыпали мусором. Святая Елена повелела разрушить храм Венеры и раскопать это место. Точная дата обретения святого Креста неизвестна; по-видимому, сообщают историки, оно имело место в 325 или 326 годах. Во время раскопок были обнаружены три креста, гвозди, которыми Спаситель был пригвожден к орудию казни, а также лежащая в стороне табличка с надписью (см.: Ин. 19: 19–22). Cократ Схоластик в 17-й главе своей «Церковной истории» называет ее «дощечкой Пилата, на которой распятого Христа провозглашал он в разных письменах Царем Иудейским». Обретение Честнаго Креста и гвоздей святою царицею Еленою в Иерусалиме Русская Церковь празднует 6/19 марта.

Явить Крест Христов, как известно из преданий, помогло чудо – воскрешение через прикосновение к истинному Древу мертвеца, которого проносили мимо. Все собравшиеся прославили тогда Бога, указавшего на величайшую святыню.

В истории обретения Креста, рассказанной Амвросием Медиоланским (340–397) в «Слове на кончину Феодосия» (395), говорится, что «царица Елена нашла истинный Крест по надписи “Иисус Назорей, Царь Иудейский”». Эта же история в разных вариациях описана и другими его современниками: Руфином (345–410), Сократом Схоластиком (ок. 380 – 440), Феодоритом Кирским (386–457), Сульпицием Севером (ок. 363 – 410) и др. Сходные истории обретения Крестного Древа содержатся и в русском апокрифе «Слово о Крестном Древе» (XV–XVI вв.) и в широко известной на Западе «Золотой легенде» («Legenda Aurea», ок. 1260), составленной доминиканским епископом из Генуи Яковом Ворагинским.

Ныне на месте обретения Животворящего Креста Господня находится мраморная плита, обозначающая то самое место, где первое время хранился Крест[1]. Небольшая плита служит одновременно местом поклонения и своего рода «подсвечником»: на ней паломники возжигают иерусалимские белые свечи.

Большую часть обретенного Креста Господня, по одному из преданий, святая Елена оставила в Иерусалиме, а остальную – вместе с обнаруженными титлом, гвоздями и шипами от тернового венца, а также землей с Голгофы – она взяла с собою в Рим, чтобы хранить эти великие святыни в Сессорианском дворце, служившем местом ее жительства.

Правда, есть свидетельства, что обнаруженное во время раскопок титло длительное время хранилось в Иерусалиме – об этом говорит рассказ паломницы Сильвии (Этерии), посетившей Святую Землю в IV cтолетии; титло (или его часть) будто бы было вывезено из Иерусалима только в VI или VII столетиях или во времена крестовых походов.

На месте Сессорианского дворца в Риме равноапостольным царем Константином в 330 году была устроена, как того желала его мать, базилика Честного и Животворящего Креста Господня. По имени своей основательницы она именуется еще и базиликой святой Елены (basilika Heleniana), а по имени дворца, где жила царица Елена, – Сессорианской базиликой (basilica Sessoriana). Историки не исключают, что, возможно, уже сама святая царица Елена была инициатором перестройки главного зала (его длина – 36,5 м, ширина – 21, 8 м) Сессорианского дворца в часовню.


_{Базилика Честного и Животворящего Креста Господня в Риме}

В последующие столетия здание древней базилики несколько раз перестраивалось, а в XIV веке было даже заброшено и едва не превратилась в развалины. Нынешний свой вид эта базилика, вошедшая в число самых известных «семи паломнических церквей Рима», получила уже в середине XVIII столетия. На ее фасаде слева находится скульптурное изображение равноапостольной Елены с крестом, подобное скульптуре, находящейся в отделанной камнем нише за католическим престолом в иерусалимской «Пещере Обретения».

Нижний придел римской базилики Животворящего Креста освящен во имя святой Елены (capella di Sant' Elena). Он устроен в том самом помещении, которое некогда служило царице жилищем. Под выложенным мрамором полом, как об этом сообщают путеводители[2], находится та самая земля с Голгофы, которую привезла святая Еленой из Палестины. В годы своей земной жизни святая царица обогатила базилику Честного и Животворящего Креста Господня несколькими ценнейшими христианскими святынями и реликвиями, среди которых, как свидетельствует предание, и большой фрагмент титла с Креста Господня.

Когда в Римской империи осужденного вели к месту казни, на его грудь вешали табличку с указанием вины. Иногда это титло несли перед осужденным, как это изображено на картине Аэрта де Гельдера «Шествие на Голгофу»[3]. О практике вешать на осужденного титло свидетельствует и римский писатель и историк Гай Светоний Транквилл (ок. 70 – ок.140): у него есть рассказ о том, как раба, укравшего во время всенародного угощения серебряную накладку с ножа, направили к палачу; отрубленные палачом руки повесили вору на шею вместе с надписью, объяснявшей, в чем вина осужденного, и так водили мимо всех пирующих[4].

В Евангелии от Иоанна читаем: «Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было “Иисус Назорей, Царь Иудейский”. Эту надпись читали многие из иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски. Первосвященники же иудейские сказали Пилату: “Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский”. Пилат отвечал: “Что я написал, то написал”» (Ин. 19: 19–22). На титле надпись была выполнена на нескольких языках по той причине, что древнееврейский являлся языком местного населения, греческий в то время был своеобразным межнациональным языком общения, а на латинском в Палестине, тогда римской провинции, говорили римляне.

Неизвестно, прикрепили ли эту надпись (титло) над головой Иисуса сами воины, но, по всей видимости, они. Так считает известный толкователь Священного Писания А.П. Лопухин и добавляет, что это могло быть сделано воинами уже после того, как распяли Иисуса[5].

Долго ли висело это титло после снятия с Креста тела Спасителя и долго ли стоял на Голгофе сам святой Крест, не известно. Точно так же не известно и подлинное содержание надписи на титле. Евангелисты приводят разные надписи, но каждый из них дает то или иное уточнение о ее содержании, которого нет у других: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27: 37); «Царь Иудейский» (Мк. 15: 26); «Сей есть Царь Иудейский» (Лк. 23: 38); «Иисус Назарянин, Царь Иудейский» (Ин. 19: 19). Толкователи Библии отмечают, что, очевидно, все евангелисты воспроизводили эту надпись по памяти, переводя ее на греческий с еврейского и латинского[6], но содержание по сути своей у всех одно. При такой разнице трудно, конечно, решить вопрос, какова была подлинная надпись, но А.П. Лопухин предполагает, что у евангелиста Матфея было точное воспроизведение латинской надписи: «Hic est Iesus Rex Judaeorum».

О содержании титла на Кресте Иисуса Христа евангелист Иоанн говорит, что иудеи остались ею крайне недовольны, потому что она не точно выражала преступление Иисуса, а между тем ее могли прочитать все проходившие мимо Голгофы иудеи, многие из которых и не знали, каким образом «Царь их» оказался на кресте. Пилат не согласился на требование иудейских первосвященников исправить надпись, желая, кажется, поставить их в неловкое положение перед теми, кто не участвовал в предании Христа ему. По мнению Лопухина, помещение этой надписи евангелист Лука считает «издевательством над Христом»[7]. Однако можно сделать и другое предположение. Очень может быть, что евангелист Иоанн, изображая эту подробность, хотел указать своим читателям, что Промысл Божий действовал в настоящем случае через упорного язычника, возвещая всему миру о царском достоинстве распятого Христа и Его победе[8].

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в своей книге «Слово пастыря», в главе «Иисус Христос перед Пилатом. Распятие» пишет, что верхняя, короткая, перекладина православного креста символизирует табличку, на которой, по приказу Пилата, на трех языках было обозначено преступление распинаемого Господа: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». На распятиях нынче не пишут всю фразу, бывшую на титле, а обходятся церковнославянской аббревиатурой «И.Н.Ц.И», соответствующей латинской «INRI» (Iesus Nazareus Rex Iudaorum). Латинский вариант широко используется в Румынской Православной Церкви, а в некоторых Восточных Церквях встречается и употребление греческой аббревиатуры «INBI». В православной традиции на распятиях вместо надписи «Иисус Царь Иудейский» пишется «Царь мира» (как перевод с древнегреческого языка) и «Царь славы», причем последнее словосочетание преобладает чаще всего у старообрядцев.

К сожалению, в последнее время некоторые оккультные организации на Западе тоже используют в своих целях общеизвестную аббревиатуру «INRI», истолковываемую ими как «Ignis natura renovatur integram»(«Вся природа постоянно обновляется огнем»).

Искусствоведами замечено, что в живописи Средневековья и Возрождения надпись на титле приводится по-латински либо в виде аббревиатуры «INRI». На полотнах времен Контрреформации она воспроизводится, в соответствии со свидетельством евангелиста Иоанна, на трех языках. В таком виде титло можно видеть на картинах Яна ван Эйка (ок. 1390 – 1441), Маттиаса Грюневальда (ок. 1460 – 1528), Альбрехта Альтдорфера (ок. 1488 –1538), неизвестного будапештского мастера, Мартина ван Хемскерка (1498–1579), Рембрандта (1606–1669), Питера Пауля Рубенса (1577–1640)[9].

В римской церкви Честного и Животворящего Креста Господня основные христианские святыни и реликвии находятся в расположенном слева от алтаря специальном приделе реликвий (capella delle Reliquie). Здесь имеется и святилище Креста, где в стене устроена большая застекленная витрина с тремя полками. На средней полке находится большой реликварий в форме креста, в который вложены три значительные по величине части Животворящего Древа Креста Господня, обретенного в Иерусалиме святой Еленой. Через специальные стекла-пластины реликвария хорошо видны эти святыни. Христанские писатели, ссылаясь на пророчества святого Исаии и следуя византийской традиции, считают, что дерево, из которого был изготовлен Крест Господен, было «трехсоставным» и состояло из кипариса, певга (род хвойного дерева) и кедра. Однако другие исследователи называют и дерево дуба, пальмы и маслины.

В справочной литературе на немецком языке отмечается, что в 1629 году самая большая часть Животворящего Древа из этой базилики была передана Ватикану.

Под реликварием с частями Креста Господня на нижней полке справа стоит другой реликварий, в который вмонтирован и несколько лет назад законсервирован большой фрагмент чудом сохранившегося титла.


_{Реликварий с частицами Креста Господня}

Согласно материалам, изложенным в путеводителе по церкви[10], это привезенное некогда святой царицей Еленой титло имело когда-то вид небольшой белой дощечки, на которой, в соответствии с текстом Евангелия, еврейскими, греческими и римскими письменами было начертано «J(esus)NazarenusRe(x Judaeorum)» («Иисус Назарянин Царь Иудейский»). Из бывшей на титле надписи уцелели лишь слова «Назарянин Царь» на греческом и латинском языках, от надписи же на еврейском языке видны лишь одни следы букв. Пролежавшее более 250 лет в земле титло не могло сохраниться в целостности. Частично оно было подвержено влиянию временем, а кроме того, отдельные по краям его хрупкие частички ломались и крошились, а потом, как это явствует из церковных документов, они рассылались по всему свету в разные церкви в качестве дара.

Так, в том же Риме в ризнице Латеранской церкви святого Иоанна Крестителя (базилика Сан Джованни ин Латерано – Basilica di S. Giovani in Laterano; Pazza di Porta S. Giovanni, 41), основанной в 324 году, тоже хранятся части Животворящего Креста Господня и титла.

Ученые, исследовавшие само титло, разнятся во мнениях, из какого дерева оно изготовлено: масличного или орехового. 25 апреля 1995 года известный в Риме специалист в области изучения древних христианских реликвий Мария-Луиза Ригато впервые сфотографировала и взвесила титло. По ее данным, оно выполнено из орехового дерева и весит 687 граммов (длина – 25 см, ширина – 14, толщина – 2,6 см). Титло местами поражено древесным грибком и изъедено древесными жуками и червями.

В 2003 году та же Мария-Луиза Ригато выдвинула гипотезу о том, что один фрагмент разделенного некогда на три части титла был доставлен в Рим не в IV веке, а якобы позже – между 570 и 614 годами[11].

До сих пор в ученом мире не утихают споры относительно подлинности хранящегося в Риме фрагмента титла. Церковные документы ссылаются на дневниковые записи некоего Стефано Интессура, рассказывающего о том, как 1 февраля 1492 года во время проведения внутренних ремонтно-реставрационных работ в базилике святой Елены был обнаружен фрагмент титла с Креста Господня, о чем свидетельствовала запись с печатью папы Римского Луция II, правившего в 1144–1145 годах[12]. Данный фрагмент титла был замурован высоко над головой в одной из арочных дуг, а штукатурка с символическими буквами, обозначающими место, где титло было спрятано от чужих глаз, обвалилась. Похоже, считают исследователи, о титле служители базилики на некоторое время забыли. 29 июля 1496 года, во времена правления папы Римского Александра VI, этот фрагмент титла был официально признан Ватиканом как «подлинный».

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

В 1998 году немецкий ученый Михаель Хеземанн, всесторонне исследовав титло, пришел к выводу, что используемый на нем шрифт относится именно к I столетию, о чем им было официально сообщено во время личной аудиенции у папы Римского Иоанна Павла II[13]. Группа ученых, состоящая из семи палеонтологов-лингвистов из трех израильских университетов, историк Мария-Луиза Ригато из Католического университета в Риме, а также известный папиролог Карстен Петер Тид подтвердили выводы Михаеля Хеземанна о древнейшей датировке имеющегося на титле шрифта. Другие исследователи усомнились в итоговых данных своих коллег, посчитав их выводы малодоказательными.

Проведенные затем новые исследования, уже с использованием радиоуглеродных методик, показали, что происхождение этого титла, вероятнее всего, относится к X–XII векам[14]. Однако служители римской базилики, с которыми в ноябре 2008 года пришлось беседовать относительно споров вокруг подлинности титла, не разделяют точку зрения своих оппонентов, считая, что «для истинно верующих христиан противоречивые выводы ученых не являются столь уж определяющими в их вере, поэтому они не сомневаются в подлинности титла».

Помимо части титла в специальном реликварии сокровищницы церкви Честного и Животворящего Креста Господня находится и гвоздь – один из числа тех, которыми пригвожден был ко Кресту Иисус Христос. Эта уникальная находка была также обретена святой царицей Еленой вместе с Животворящим Древом Креста Господня. По преданию, Иисус Христос был пригвожден ко Кресту четырьмя гвоздями. Кроме того, несколькими гвоздями были прикреплены ко Кресту вышеупомянутое титло над главой Спасителя и подножка, на которую опирались Его пречистые ноги. В путеводителях по христианскому Риму сообщается, в древние века «для удовлетворения благочестивых чувств христиан» с подлинных священных гвоздей были изготовлены копии, в которые «вкладывалась частица, иногда даже весьма незначительная, одного из вышеозначенных подлинников, которые затем стали чествовать так же, как и сами подлинники»[15]. Этим и объясняется то смущающее некоторых верующих обстоятельство, что гвозди от Животворящего Креста Господня имеются не только в Риме, но и в Милане, Венеции, Париже, Трире и в других местах.

В дополнение к вышеназванным реликвиям в сокровищнице церкви Честного и Животворящего Креста Господня в драгоценном реликварии в форме тернового венка хранятся и два шипа от тернового венца, бывшего на главе Спасителя (см.: Мф. 27: 29). По преданию, этот терновый венец не убрали с главы Спасителя при пригвождении Его ко Кресту, а только по снятии тела Спасителя с Креста; венец был зарыт в землю вместе с Крестом, титлом и гвоздями. Все эти бесценные святыни и были обретены святой царицей Еленой.

Слева в витрине, рядом с перечисленными реликвиями, находится и большая часть креста покаявшегося разбойника, называемого в христианской традиции «благоразумным». Он вспоминается в православных песнопениях Великой пятницы при чтении 12 евангелий. Крест благоразумного разбойника, как и крест другого разбойника, был найден вместе с Животворящим Древом Креста Господня. Никакого предания о том, как было распознано, какой крест разбойника благоразумного, а какой – разбойника, поносившего Спасителя, не сохранилось. Апокрифическая версия происхождения древа для креста благоразумного разбойника, изложенная в «Евангелии от Никодима», восходит к легенде о Сифе, получившем от ангела не только ветвь от древа познания добра и зла, но и еще одну, которую Сиф позднее зажег на берегу Нила, и она долго горела огнем неугасимым. Когда же Лот согрешил со своими дочерьми, то Бог велел ему для искупления посадить три головни из того костра и поливать их, пока не вырастет большое дерево. Вот якобы из этого дерева и был затем сделан крест благочестивого разбойника.

Согласно традиционной версии, святая царица Елена в 327 году, вложив в крест благоразумного разбойника частицу Животворящего Креста и один из гвоздей, которым было пронзено тело Христа, установила его на острове Кипр. Об этом кресте сообщает в своем «Хожении» игумен Даниил (XII век). В апокрифических памятниках отмечается, что этот крест сначала был похищен в 1426 году мамелюками, а потом чудесным образом возвращен на старое место. Однако позже он пропал вновь и до настоящего времени остается не найденным.

В витрине сокровищницы римской базилики святой царицы Елены в особых реликвариях находятся небольшой камень из пещеры Рождества Иисуса Христа в Вифлееме и честной перст апостола Фомы, утвердившего своим «неверием» воскресение Христово, а своим «осязанием» удостоверившего действительность воплощения и страданий Иисуса.

Помимо этих реликвий в базилике святой царицы Елены можно поклониться мощам святого Кесария диакона (I в.), хранящимся в древней базальтовой раке черного цвета, а также мощам преподобномученика Анастасия Персянина († 628). Отметим, что мощи этого святого, а также честная рука святого Кесария диакона находятся в римской церкви Святая Святых. Честная же глава святого Анастасия Персянина почивает в церкви святого Викентия в Риме.

Другие редкие святыни, в числе их – уникальный деревянный алтарь-реликварий правившего в 715–731 годах папы Римского Григория II, хранятся в особом музее базилики Честного Креста Господня.

В Риме имеются и другие храмы, где хранятся реликвии, свидетельствующие о страстях Христовых. К ним относится, прежде всего, уже упоминавшаяся выше ризница Латеранского собора Иоанна Крестителя. Здесь имеются часть багряницы, в которую облачен был воинами Иисус Христос во дворе Пилата (см.: Мф. 27: 28), а также часть губки, на которой воины подносили уксус к устам Спасителя (см.: Мф. 27: 48; Ин. 19: 29). Эта губка, вместе с копием, которым один из воинов пронзил ребра распятому Господу, – оно теперь хранится в Ватиканском соборе – была привезена из святых мест в 644 году в Константинополь, где обе святыни были положены в храме Святой Софии[16]. После завоевания турками византийской столицы святыни эти, вместе с некоторыми другими, были найдены в придворной сокровищнице и посланы султаном Баязетом в дар папе Римскому Иннокентию VIII (1484–1492). Кроме того, здесь же имеются частица камня от столба, к которому был привязан Иисус Христос во время бичевания. Другая, верхняя, часть этого столба хранится в римской церкви во имя преподобной Пракседы.

Современный Рим и его древние церкви, изобилующие такими христианскими святынями, как фрагмент титла с Креста Господня, во все века были привлекательны для христиан-паломников. Впечатления от созерцания этой и других великих святынь, а также описания многих церквей и хранящихся в них реликвий оставили в своих трудах архимандрит Дионисий (Валединский; 1876–1960), духовный писатель Андрей Николаевич Муравьев (1806–1874), В.В. Мордвинов и другие. Основой для последующих путеводителей для паломников стали как раз сделанные ими заметки. К сожалению, сегодня на них не всегда можно полагаться: необходимы не только тщательная сверка сохранившихся святынь, но и современное их прочтение и включение новых уточненных данных.

Анатолий Холодюк

http://pravoslavie.ru/30088.html

[Александр Васильевич]

Святитель Феофан Затворник

Три слова о несении креста



Мне же да не будет хвалитися, токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа, говорит св. Апостол Павел (Гал. 6, 14). Как это св. Апостол до такого дошел расположения, что ничем другим хвалиться не хотел, кроме креста Христова? Крест всяко есть скорбь, теснота, уничижение; как же хвалиться им? И вот однако ж Апостол Павел хвалится им; вместе с ним хвалились конечно и все Апостолы, а за ними и все другие крестоносцы. Почему же это так? Прозрели богомудрые мужи великое значение креста, высоко ценили его и хвалились, что сподобились носить его. Они зрели в нем, вместо тесноты, широту, вместо горести сладость, вместо уничижения величие, вместо бесчестия славу, - и хвалились им, как хвалится иной великолепным каким украшением и отличием.

О, когда бы нам даровал Господь такой смысл и расположение, чтобы понять и ощутить силу креста и начать хвалиться им!

О значении креста вот краткое общее объяснение: Господь совершил спасение наше крестною смертию своею; на кресте растерзал Он рукописание грехов наших; крестом примирил нас Богу и Отцу; чрез крест низвел на нас дары благодатные и все благословения небесные. Но таков крест Господень в нем самом. Каждый же из нас становится причастным спасительной силы его не иначе, как чрез свой собственный крест. Свой собственный каждого крест, когда соединяется с крестом Христовым, силу и действие сего последнего переносит на нас, становится как бы каналом, чрез который из креста Христова преливается на нас всякое даяние благо и всяк дар совершен. Из этого видно, что собственные каждого кресты в деле спасения столько же необходимы, сколько необходим крест Христов. И вы не найдете ни одного спасенного, который не был бы крестоносцем. По сей-то причине каждый всесторонне обложен крестами, чтоб не затрудняться исканием крестоношения и недалеку быть от спасительной силы креста Христова. Можно сказать так: осмотрись около себя и в себе, усмотри крест свой, понеси его, как следует, соединенно со крестом Христовым, - и будешь спасен.

Хотя и не хотя всякий несет крест свой, и крест большею частию не простой, а сложный, но не всякий смотрит на него чрез крест Христов; не всякий обращает его в устроение спасения своего; не у всякого потому крест бывает спасительным крестом. Пересмотрим все возможные кресты и разберем: как следует нести каждый из них, чтоб он был силою во спасение.

Крестов много, но видов их три: первый вид - кресты внешние, слагающиеся из скорбей и бед, и вообще из горькой участи земного пребывания; второй- кресты внутренние, рождающиеся из борьбы со страстями и похотьми ради добродетели; третий - кресты духовно-благодатные, возлагаемые совершенною преданностию в волю Божию.

Ныне скажу вам несколько слов о крестах внешних. Это - самые многосложные и разнообразные кресты. Они разбросаны на всех путях наших и встречаются на каждом почти шагу. Сюда относятся: скорби, беды, несчастия, болезни, потери близких, неудачи на службе, всякого рода лишения и ущербы, семейные неприятности, неблагоприятность внешних отношений, оскорбления, обиды, напраслины и вообще доля земная, у всякого больше или меньше нелегкая. - У кого нет какого-либо из сих крестов? И не быть нельзя. Не избавляет от них ни знатность, ни богатство, ни слава и никакое величие земное. Они срослись с земным пребыванием нашим с той минуты, как заключился рай земный, и не отступят от него до той, когда отверзется рай небесный.

Хочешь, чтоб сии кресты были тебе во спасение, употреби их по намерению Божию при назначении их в отношении к человеку вообще, и в отношении к тебе в частности. Зачем так устроил Господь, что на земле никого нет без горестей и тяготы? Затем, чтоб не забывал человек, что он изгнанник, и жил бы на земле не как родич на родной стороне, а как странник и пришлец на стране чужой, и искал возвращения в истинное отечество свое. Как только согрешил человек, тотчас изгнан из рая, и вне рая обложен скорбями и лишениями и всякого рода неудобствами, чтоб помнил, что он не на своем месте, а состоит под наказанием и заботился искать помилования и возвращения в свой чин.

Так, видя скорби, несчастия и слезы, не удивляйся и, терпя их, не досадуй. Так следует. Преступнику и ослушнику не к лицу полное благоденствие и счастье. Прими сие к сердцу и благодушно неси долю свою.

Но зачем, - скажешь, - у меня больше, а у другого меньше? Зачем меня тяготят беды, а другому во всем почти счастье? Я раздираюсь от скорби, а другой утешается? Уж если общая это участь, всем бы без исключений и раздавать ее. - Да так ведь она и раздается. Присмотрись и увидишь. Тебе ныне тяжело, а другому вчера было, или завтра будет тяжело; ныне же ему отдохнуть позволяет Господь. Зачем смотришь на часы и дни? Смотри на всю жизнь, от начала до конца, и увидишь, что всем бывает тяжело, и очень тяжело. Найди, кто ликует целую жизнь? Сами цари нередко не спят ночи от туги сердца. Тебе тяжело теперь, а прежде разве не видел ты отрадных дней? Бог даст, и еще увидишь. Потерпи же! Прояснится и над тобою небо. В жизни, как в природе, то светлые, то мрачные бывают дни. Бывало ли когда, чтоб грозная туча не проходила? И был ли кто на свете, кто бы так думал? Не думай и ты так о своем горе, и обрадуешь себя упованием.



Тебе тяжело. Но разве это случайность беспричинная? Восклони несколько главу твою, и помяни, что есть Господь, отечески о тебе пекущийся и глаз с тебя не спускающий. Если постигло тебя горе, то не иначе, как с Его согласия и воли. Никто, как Он послал его тебе. А Он очень точно знает, что, кому, когда и как послать; и когда посылает, во благо того самого посылает, кто подлежит горю. Так осмотрись, и увидишь благие о тебе намерения Божии в постигшей тебя скорби. Или грех какой хочет очистить Господь, или от греховного дела отвесть, или прикрыть меньшим горем от большего, или случай тебе дать - терпение и верность Господу показать, чтоб на тебе потом показать и славу милосердия Своего. Что-нибудь из сего конечно идет к тебе. Отыщи же, что именно, и приложи то к ране своей, как пластырь, - и утолится жгучесть ее. Если, впрочем, и не увидишь ясно, что именно хочет даровать тебе Бог чрез постигшее тебя горе, общее неразмышляющее верование воздвигни в сердце своем, что все от Господа, и что все, идущее от Господа есть во благо нам; и толкуй мятущейся душе: так Богу угодно. Терпи! Кого наказует Он, тот у Него как сын!

Наипаче же останови внимание на твоем нравственном состоянии и соответственной вечной участи. Если ты грешен, - как конечно и грешен, - то радуйся, что пришел огнь скорби и попалит грехи твои. Ты все смотришь на горе с земли. А ты перенесись в другую жизнь. Стань на суде. Воззри на огнь вечный, уготованный за грехи. И оттуда посмотри на свое горе. Если там придется быть осуждаему, каких горестей не пожелал бы ты перенесть здесь, чтоб только не подпасть сему осуждению? Пожелал бы, чтоб каждый день теперь резали и жгли, нежели там неописанному и непрестающему подпасть мучению. Не лучше ли же, чтоб там не испытать сего, теперь и не столь большое нести горе так, чтоб чрез то избавиться вечного огня? Говори сам себе: по грехам моим посланы мне такие удары, и благодари Господа, что благость Его на покаяние тебя ведет. Затем, вместо бесплодного горевания, распознай, какой есть за тобой грех, покайся и перестань грешить. Когда так расположишься, то конечно скажешь: мало еще мне. По грехам моим и не того стою!

Так, общую ли несешь горькую долю, или частные испытываешь горести и скорби, благодушно терпи, благодарно приемля их от руки Господней, как врачевство от грехов, как ключ, отверзающий дверь в царство небесное. А роптать не ропщи, другому не завидуй и бессмысленному гореванию не предавайся. Ибо в горе так бывает, что иной досадовать и роптать начинает, иной совсем теряется и падает в отчаяние, а иной погрузится в свое горе, и только горюет, не движась мыслию своею окрест и не возводя сердца своего горе - к Богу. Все таковые не пользуются посылаемыми им крестами, как следует, и пропускают время благоприятное и день спасения. Господь в руки подает содевание спасения, а они отвергают его. Постигли беда и горе. Уже несешь крест. Сделай же, чтоб сие несение было во спасение, а не на пагубу. Для сего не горы преставлять требуется, а малое произвесть изменение в помышлениях ума и расположениях сердца. Возбуди благодарность, смирись под крепкую руку, покайся, исправь жизнь. Если отошла вера в богоправление всем, возврати ее в недро свое, и облобызаешь десницу Божию. Если скрылась связь горя с грехами твоими, изостри око совести и увидишь: Оплачешь грех и увлажишь сухость горя слезами покаяния. Если забыл, что горькость здешней доли искупает от горчайшей вечной участи, воскреси память о том, и к благодушию придашь желание скорбей, чтоб за малые здешние скорби милость вечную сретить нам от Господа. Много ли и трудно ли все сие? А между тем такие помышления и чувства суть нити, коими крест наш связуется с крестом Христовым и из него истекают спасительные для нас силы. Без них же крест остается на нас и тяготит нас, а спасительности не имеет, будучи разъединен с крестом Христовым. Тогда мы являемся не спасаемыми крестоносцами, и не можем уже хвалиться о кресте Господа нашего Иисуса Христа.

Из многого малое сказав вам о внешних крестах, приглашаю вас, братие, в мудрости ходить, искупая время горести и скорбей благодушным, благодарным и покаянным терпением. Тогда ощутим спасительное действие скорбных крестов, и будем радоваться, подвергаясь им, прозревая сквозь них свет славы, и научаться хвалиться ими не будущего только ради, но и настоящего плода от них.

Аминь.



Слово II

Из трех видов креста я сказал вам несколько слов об оном, именно о крестах внешних: скорбях, бедах и лишениях. Теперь скажу что-нибудь о втором виде крестов, крестах внутренних.

Кресты внутренние встречаются нам во время борьбы со страстьми и похотьми. Св. Апостол говорит: иже Христови суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Распяли? Стало, был крест, на коем у них распяты сии страсти и похоти. Какой же это крест? Борьба с ними. Распять страсти, значит обессилить их, подавить, искоренить. Поборет человек страсть какую несколько раз, обессилит ее; поборет еще несколько, подавит; еще поборет, и совсем искоренит, с помощью Божиею. Как сия борьба трудна, прискорбна и болезненна, то она есть воистину крест, внутри нас водруженный. У борющегося со страстьми иногда будто руки пригвождаются, терновый венец на голову надевается, сердце живое прободается. Так ему бывает тяжело и больно.

Труду и болезненности нельзя не быть; ибо страсти хоть суть чужие нам, но, пришедши со вне, так приросли к телу и душе, что корнями своими проникли во все составы их и силы. Стань вырывать, и больно. Больно, за то спасительно, и спасительность сия не иначе достается, как чрез болезненность. Есть болезнь полип: какое-то чуждое нам тело зарождается в нашем теле, растет и пускает корни. Не вырежешь, не исцелеешь, а стань вырезывать, больно. Пусть больно, но сия боль здоровье возвращает. А оставь, не вырезывай, - тоже будет больно, только боль сия не к здоровью, а к усилению болезни, может быть, даже к смерти. Вот и сибирскую болезнь как лечат? Вырежут прыщ и прижгут то место, и еще ядовитым чем намажут и натрут. Больно за то целительно. А оставь так, боль будет болью, да еще смерти не миновать. Так и борьба со страстями, или искоренение их - болезненны, за то спасительны. А оставь страсти, не искореняй; они тоже будут причинять тяготу, болезненность, страдание, но не на спасение, а на пагубу и смерть духовную: ибо оброцы греха смерть (Рим. 6, 23).

Какая же страсть не болезненна? Гнев жжет; зависть сушит; похоть расслабляет; скупость есть и спать не дает; гордость оскорбленная убийственно снедает сердце; и всякая другая страсть: ненависть, подозрительность, сварливость, человекоугодие, пристрастие к вещам и лицам - свое причиняет нам терзание; так что жить в страстях то же, что ходить по ножам или угольям босыми ногами, или быть в положении человека, у которого змеи сосут сердце. И опять, у кого нет страстей? У всякого есть. Коль скоро есть самолюбие, все страсти есть, ибо оно есть матерь страстей и без дщерей своих не бывает. Только не у всякого они все в одинаковой степени: у одного одна, у другого другая преобладает и заправляет другими. А когда есть у всякого страсти, есть и мучение от них. Всякого мучат и распинают страсти - только не на спасение, а на пагубу.

Так, нося страсти, терзаешься ими и гибнешь. Не лучше ли же взяться за себя и самому в себе устроить страдание, тоже по поводу страстей, но не на пагубу, а во спасение. Стоит только обратить нож, и вместо того, чтоб, удовлетворяя страстям, себя поражать им, поражать им страсти, начав борьбу с ними и во всем им попереча. И тут будет боль и страдание сердца, но боль целительная, за которую тотчас последует отрадное успокоение, как бывает когда целительный пластырь попадает на рану. Рассерчает, например, - кто, - трудно одолеть гнев и неприятно; но когда одолеешь, успокоишься; а когда удовлетворишь ему, долго будешь беспокоиться. Оскорблен кто, - трудно одолеть себя и простить; но когда простишь, мир возымеешь; а когда отмстишь, не увидишь покоя. Загорелось пристрастие, - трудно погасить; но когда погасишь, свет Божий увидишь; а не погасишь, будешь ходить как убитый. Так в отношении ко всякой страсти. И страсть мучит, и борьба с нею скорбь причиняет. Но первое губит, а второе спасает и исцеляет. Всякому страстному надо сказать: ты гибнешь на кресте страстей. Разори этот крест и устрой другой - крест борьбы с ними. И будет тебе распинание на нем во спасение! Все сие ясно как день; и выбор, кажется, должен бы быть очень незатруднителен. И, однако ж, делом он не всегда оправдывается.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

И удивляться надобно нашему ослеплению. Страдает иной от страсти, и все еще удовлетворяет ей. Видит, что удовлетворением больше и больше себе причиняет зла, и все удовлетворяет. Необъяснимое вражество против себя самих! Иной и собирается восстать на страсть, но лишь только пробудись страсть с своими требованиями, тотчас идет в след ее. Опять соберется и опять уступает. Несколько раз так, и все успех один и тот же. Непонятное расслабление нравственной силы! Лесть и обман в чем? В том, что страсть за удовлетворение себе обещает горы удовольствий, а борьба с нею ничего не обещает. Но ведь сколько уже раз было испытано, что удовлетворение страсти приносит не счастье и покой, а муку и томление. Она много обещает, но ничего не дает; а борьба ничего не обещает, а все дает. Если не испытал сего, испытай и увидишь. Но то горе наше, что испытать-то не соберемся с силами. Причина тому саможаление. Саможаление есть самый льстивый наш изменник и враг. Первое исчадие самолюбия. Жалеем себя и губим себя сами. Думаем, что добро себе делаем, а делаем зло; и чем более делаем зла, тем более желательно нам делать зло. Оттого зло растет и конечную пагубу нашу приближает к нам.



Воодушевимся же, братие, и мужественно пойдем на крест самораспятия, чрез распятие и искоренение страстей и похотей. Отвергнем саможаление и возгреем ревность самоумучения. Возымеем сердце врача, который в нужде и любимым и чтимым особам делает жестокие резания и прижигания. - Не буду вам указывать способа и всего хода борьбы. Возьмитесь за дело, и оно само все пояснит и всему научит. Приведите на мысль тот покой, ту радость и тот свет, кои водворятся в сердце по одолении страстей, и возгрейте тем ревность свою к восстанию на них. Свет, покой и радость зарождаются с самого начала вступления в борьбу сию, и все растут и возвышаются, пока в конце не завершатся мирным устроением сердца, в коем почивает Бог. И Бог мира истинно выну пребывает с тем, кто достигает сей степени. Тогда-то вполне оказывается, что крест точно есть древо жизни. Райское древо жизни осталось в раю; на земле, вместо его, водружено древо креста. Цель же и этого одна: вкусит человек и жив будет. Приди, прильпни к нему устами твоими и пей из него жизнь. Прильпнешь ко кресту, когда, отвергнув саможаление, возревнуешь о самораспятии; а пить жизнь из него станешь, когда вступишь в борьбу со страстьми. Каждое одоление страсти будет то же, что прием живительных соков из креста живоносного. Учащай, скорее напоишься и исполнишься жизни. Дивно свойство самораспятия! Оно будто отнимает, но, отнимая, дает; оно будто отсекает, но, отсекая, прививает; оно будто убивает, но, убивая, живит. Точно Крест Христов, коим смерть попрана и живот дарован. Какое благо, а велик ли труд!!! Первый шаг трудноват - первое себя одоление, первая решимость на борьбу; а потом, что ни схватка в брани, все легче и легче. И ревность будет сильнее разгораться, и уменье одолевать увеличиваться, и враг слабеет. Как в обычной брани, воинам бывает страшно только начать; а потом они уже ни на что не смотрят, все им становится и сподручно и легко; так и в духовной брани: только начни, далее брань будет сама себя разгорячать и облегчать. И затем, чем ретивее и живее схватки, тем скорее конец брани и ближе покой. Сил недостает начать? Молись. Господь пошлет. Окружи себя помышлениями об опасности пребывания в страстях, и погонишь себя тем из тьмы их к свету свободы от них. Оживи чувство мучительства, и возгоришься досадою на них и желанием избыть от них. Но паче всего, исповедав немощь свою пред Господом, стой и толки в двери милосердия Его, вопия о помощи. Придет помощь! Воззрит на тебя Господь, и свет от очей Его попалит в тебе саможаление и возжет ревность бодро вооружиться против страстей. А там, аще Господь с нами, кто на нас?

Подвигоположниче Господи! Воодушевивый нас ревностию вступить в подвиг борьбы со страстьми, Сам и устоять в ней подай силы, да под знамением Креста Твоего воинствуем доброе воинствование, взирая на Тебя, Начальника и Совершителя веры нашей, крестом спасение нам устроившего и живот нам в нем даровавшего.

Аминь.


Слово III

Осталось еще изъяснить вам третий вид креста, спасительного для нас - крест преданности в волю Божию. Скажу и о нем слово-другое.

Слово вам слово-другое, потому что полное о нем учение превосходит силы мои. На крест сей восходят уже совершеннейшие христиане. Они и знают его; и говорить о нем могли бы ясно, полно и с силою. Другим же где говорить так? А не помянуть нельзя, чтоб кто из вас, одолевши одну-другую страсть и несколько успокоившись от тревог из внутри, не подумал, что уже все сделал, что должно и что ожидается от христиан.

Нет, и при этом не все еще сделано. Кто даже совсем себя очистил от страстей, не совершил еще главного действия христианского, а только приготовился к нему. Очистил ты себя от страстей: принеси же теперь себя чистого Богу в жертву чистую и непорочную, каковая одна и приличествует Ему Пречистому. Посмотри на Голгофу. Там крест благоразумного разбойника есть крест очищения себя от страстей, а Крест Господень есть крест жертвы чистой и непорочной. И оно-то есть плод преданности в волю Божию - беспрекословной, полной, безвозвратной. Кто вознес на крест Спасителя нашего? Сия преданность. В саду Гефсиманском молился Господь наш Иисус Христос, да мимо идет чаша; но решительное о сем определение изрек так: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф. 26, 39). От слова Его: Аз есмь, падают пришедшие связать Его. Но потом они же вяжут Его. Почему? Потому что Он Сам Себя прежде связал преданностью воле Божией. Под крестом тварь вся содрогается и жизнь умершие приемлют; а Он неподвижен пребывал на кресте: ибо предал дух Свой Богу. Таковы и все, возрасшие в мужа совершенна, достигшие в меру возраста исполнения Христова. Они все бывают распяты, так сказать, на воле Божией. На ней пригвождено всякое их своеличное движение, и мысль, и желание. Или сих последних, в обыкновенном смысле и виде, совсем нет у них: свое все у них умерло, пожерто будучи волею Божиею. Что движет их, это есть Божие мановение, Божие внушение, которые им только одним ведомым образом печатлеясь в сердце их, определяют всю их деятельность. Св. Апостол Павел в отношении к себе изображает сие состояние так: Христови сраспяхся. Живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 19. 20). Как только сораспялся он Христу, - он Апостол, муж совершеннейший, перестал уже жить сам; но стал жить в нем Христос. Или он стал в таком положении, о коем пишет в другом месте: Бог есть действуяй в нас и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Фил. 2, 13). Это верх совершенства христианского, до которого только способен достигнуть человек. Он есть предначатие будущего состояния по воскресении, когда Бог будет всяческая во всех. Почему все, удостаивающиеся достигнуть его, нередко состоят в противоречии со всеми порядками земного пребывания и - или терпят гонения и муки, или становятся и почитаются юродами, или удаляются в пустыни. Но во всех сих видах внешней участи их, внутреннее их одно: едины, с единым Богом пребывая в сердце. Им единым живут и действуют, скрываясь во внутреннейшем, глубочайшем безмолвии, при совершенном отсутствии всяких движений своих. Говорят, что высоко в последних пределах атмосферы нашей прекращается всякое движение стихий земных. Там спокойно пребывает одна всемирная стихия. Это образ сораспявшихся Христу, переставших жить своею жизнью и начавших жить токмо Христом, или иначе восшедших на крест преданности в волю Божию, которая одна качествует и действует в них с отрицанием всяких своеличных усмотрений и действий.



Больше не имею вам сказать ничего о сем. И это сказано, чтоб только намекнуть вам, что вот где конец, вот где надобно нам быть и чего достигнуть, и чтоб, зная сие, вы расположились все, что не имеете и не делаете доброго, считать ни во что, если не дошли до сей, нам определенной и от нас ожидаемой, высоты духовной жизни. Многим думается, что христианство то же, что и другие виды жизни; а оно не то. Зачинается оно покаянием, спеет борьбою со страстьми, завершается чрез сораспятие Христу чистого внутреннего человека, погружением в Боге. Умросте, - говорит Апостол, - и живот ваш сокровен есть со Христом в Боге (Кол. 3, 3). Тут все совершается внутри, незримо для людей, и ведомо только совести и Богу. Внешнее тут ничто. Оно есть конечно приличная оболочка, но не решительный свидетель, и тем менее производитель внутреннего. Внешнее исправное поведение как часто бывает прекрасною наружностью гроба, полного костей!

Сие ведая, станем братие, на Голгофе у крестов и начнем применять себя к ним и их к себе, какой к кому придется. Симон Киринейский, несший крест Господа, есть образ тех крестоносцев, кои подвергаются внешним скорбям и лишениям. Кого изображает благоразумный разбойник распятый и кого Господь на кресте, я только что сказал пред сим: первый изображает борющихся со страстьми, а Господь - мужей совершенных, распявшихся в богопреданности. А крест злого разбойника кого изображает? Изображает тех, кои работают страстям. Страсти их мучат, терзают, распинают на смерть, не давая никакой отрады и никакой благой надежды. По сим признакам примеряй всякий к себе кресты, и сам себя по ним определяй, кто ты - Симон ли Киринейский, или благоразумный разбойник, или подражатель Христу Господу или разбойник злой, по страстям, тебя снедающим?

Каким себя найдешь, такого и конца себе ожидай. Я только прибавлю: выбросьте вы из головы, будто можно путем утешной жизни стать тем, чем подобает нам быть во Христе. Утехи если бывают у истинных христиан, то совершенно случайно; отличительнейший же характер жизни их суть страдания и болезнования, внутренние и внешние, произвольные и невольные. Многими скорбьми подобает внити в царствие, и в то, которое внутрь является. Первый шаг здесь перелом воли от худа на добро, составляющий сердце покаяния, отражается смертельною болию от раны сокрушения, из которой потом сочится кровь во все продолжение борения со страстьми, и которая закрывается уже по стяжании чистоты, возводящей христианина на крест сораспятия со Христом в воле Божией. Все - скорби и болезни и тяготы. Можно сказать так: утешность есть свидетельство непрямого пути, а скорбность - свидетельство пути правого.

Помышляя о сем, радуйтесь, крестоносцы! А вам что, утешающиеся? Слово Авраама к богачу в притче о богатом и Лазаре. Здесь вы утешаетесь, а другие страждут Христа ради и закона Его святого; а на том свете будет наоборот: крестным идущие путем будут утешаться, а утешавшиеся страдать. Вы говорите обыкновенно: вот и повеселиться будто нельзя, или какое-либо себе позволить удовольствие. Да вы главное то прежде сделайте, а потом позволяйте и это. А то у иного только и дела, что - ныне бал, завтра театр, там гулянье, да веселое чтение и беседа, да развлечения разные, - переход от одних приятностей к другим. А о главном, о том, как достигнуть того, чем должен быть всяких христианин и помышления нет. Какого же плода ожидать от такой жизни? То внутреннее наше к Богу отношение во Христе будто само будет зреть, несмотря на эти внешние нестроения?! Как ему зреть? Горит ли свечка на ветре? Спеется ли жизнь от приема яда? Нет. Хочешь добра себе: брось утехи, вступи на крестный путь покаяния, перегори в огне самораспинания, закались в слезах сокрушения сердечного, - и станешь золото или серебро или камение драгое, и в свое время будешь взят небесным Домовладыкою на украшение Его пресветлых и премирных чертогов.

Аминь.

https://ruskline.ru/opp/2019/aprel/26/tri_slova_o_nesenii_kresta