Благодатный Огонь

[СЕРГЕЙ С.]

...мы вроде бы обсуждали подобные снимки на форуме. Траектории двух ярких линий абсолютно повторяют друг друга (просто один источник света дальше другой ближе), а это означает только одно, что двигалась сама камера, а не "молнии"... посмотрите внимательней все яркие "пятна" на снимке сместились в том же направлении. Могу предположить, что левый след от горящей в руках свечи, а вот правый неизвестно, потому как отчетливо видно начало и конец следа, но там почему то на снимке не отразился источник света.

[вложение удалено Администратором]

[Александр Васильевич]

Александр Люлька

Кого обжигает Благодатный огонь?


Оголтелая кампания атеистов по "развенчанию" чуда схождения Благодатного огня, запущена в интернете уже вторично. Наши воинствующие безбожники постарались собрать максимум материалов и бомбардируют ими, кажется, все сайты без разбору, где только их "мышкам" удается беспрепятственно кликнуть. Подобная нервозная озабоченность сама по себе характерна и несомненно свидетельствует о том, насколько это чудо на самом деле значимо для миссии и объективно стоит поперек атеистического горла. По мелочам подобные акции не устраивают. Вдобавок, интенсивность и многоплановость акции наводит на предположение, что данный "флеш-моб" еще и неплохо проплачен… Так легко заметить, что любые обсуждения в сети недавней статьи Юрия Максимова "В защиту благодатного огня" (http://www.pravoslavie.ru/put/080426153810), специально отслеживаются и ко всякому упоминанию статьи атеистами неизменно привешивается комментарий в виде некого стандартного анонса со ссылками на одни и те же "разоблачительные" тексты.

Действие, являющее скорее бессилие "разоблачителей", которым оказывается просто нечего сказать нового на исчерпывающе полную и логически безупречную работу Максимова. Расчет на верность геббельсовского тезиса о том, что ложь, повторенная много раз, приобретает видимость правды.

Представляется небесполезным посвятить небольшое время разбору уже высказанных "разоблачений" с точки зрения их обоснованности и логичности, тем более, что наши оппоненты постоянно бравируют мнимой научностью своего мировоззрения.

Также интересно постараться выявить подлинные мотивы участников кампании, установить, где то возможно, насколько благородны намерения тех, выставляет себя самоотверженным обличителем меркантильных "служителей культа" и благородным защитником обманутых и тяжко ими угнетенных.

Начну с того, что лично мне представляется наиболее важным. Важным и по существу, и потому, что сторонние наблюдатели часто кажется искренне недоумевают, почему это православные так возмущаются. Не раз читал в разных сетевых дискуссиях, что верующим совсем не стоит кипятиться, что неужто наша вера в Бога столь сильно зависит от этого чуда и так далее.

Поясню, почему прохладное отношение к обсуждаемой кампании недопустимо не для одних только верующих, но и для любого честного человека. Потому что со стороны инициаторов скандала имеет место вовсе не научное исследование и не анализ фактов.

Отнюдь нет. В данном случае мы встречаемся с деянием, именуемым неприятным словом "клевета".

Ведь мы читаем не какие-то отвлеченные рассуждения типа "религия – опиум народа" или про то, как непоименованные "попы обманывают народ". Нет, приведены иногда конкретные имена духовных лиц, но и там, где имен нет, нетрудно понять, что все, когда-либо присутствовавшие в момент возгорания Огня в кувуклии патриархи, митрополиты, архиепископы и епископы, согласно утверждениям "разоблачителей" или совершают подлог сами или покрывают чужой, и тем самым сознательно лгут.

Таким образом, перед нами не просто отвлечённые рассуждения, а обвинение конкретных людей в конкретном проступке, как минимум, противонравственном. Каковое обвинение прямо направлено на дискредитацию этих людей, бросает крупный ком отборной грязи на их честь и достоинство.

Поясню на примере. Одно дело, если я буду, скажем, рассуждать о широком распространении воровства, но совсем другое, если скажу, что мой собеседник получает не законную зарплату, а ворует каждый месяц какую-то сумму денег.

Думается, если я даже намекну автору скептических статеек, что мне-де известно, что живет он на ворованное, мне придется не только услышать возмущенную тираду, но и не исключено, что увидеть повестку в суд. Но в относении священноначалия сей господин поступает аналогичным образом, выдумывая ли самостоятельно или тиражируя подобные сплетни. Надеюсь, теперь достаточно ясно, почему православные христиане никак не могут смириться и "не обращать внимания", когда иерархи подвергаются подобным оскорблениям.

Господам атеистам и прочим "разоблачителям" благодатного огня не помешало бы узнать об одном обычае, бытующем в цивилизованных странах, и о котором они по-видимому вовсе не имеют представления. Речь идёт о такой "мелочи", как

ПРЕЗУМПЦИЯ НЕВИНОВНОСТИ.

Сей здравый принцип гласит, что бремя доказательства обвинения лежит на обвиняющей стороне, а обвиняемый свободен от нужды доказывать, что он не верблюд, если кому-то вдруг изволится его в том обвинить.

Это не мы, православные верующие, обязаны доказывать божественное происхождение Благодатного огня. А вот наши оппоненты, решившиеся стать инициаторами подобной ревизии – обязаны. И мне очень бы хотелось посмотреть на то, как это будет происходить, какие доказательства они смогут представить, чтобы обосновать "зажигалку в кармане". А доказывать придется как раз зажигалку, лампаду в нише и прочую конкретику.

Пока что у них полная беда с доказательной базой, в чем легко убедиться, обратившись к приводимым ими аргументам. Немногочисленные доводы, почерпнутые мною из писаний горе-ревизионистов разделяются на два типа. Рассмотрим их по очереди.

Первый тип -

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

В реальности – это псевдоисторические псевдосвидетельства. Читая подборку представленных цитат, сразу бросается в глаза, что ни одна не является в собственном смысле слова свидетельством, ибо не исходит от свидетеля. Десяток сообщений лиц, никогда не присутствовавших лично в кувуклии во время возгорания Огня – вот и все, что нам предлагают. Но даже если чисто гипотетически предположить, что была спрятанная зажигалка или скрытая лампада, то ведь указанные "свидетели" не имели шанса их видеть!

Показания вторых и третьих лиц, якобы самовидцев бывших зажигалки, ценны еще меньше, ибо являются лишь разновидностью сведений ОБС ("одна бабка сказала").

Домыслы, основанные на соображениях вроде "этого не может быть, потому что не может быть никогда", даже и такой лестной характеристики не заслуживают.

С противоположной – православной – стороны мы имеем буквально сонм показаний из первых рук. Людей, видевших своими глазами схождение Огня и утверждающих его сверхъестественное появление, из ныне живущих – десятки, а быть может и за сотню человек перевалит.

Итак, с одной стороны с миру по нитке собрана горстка утверждений, которые и при самой большой натяжке непозволительно назвать свидетельствами. С другой же возвышается гора показаний очевидцев. В любой другой обсуждаемой теме вряд ли нашёлся хотя один человек, сделавший выбор не в пользу второй стороны. Но в данном вопросе проходит последний рубеж обороны воинствующих неоатеистов, за ними зажигалка, отступать некуда. Приходится изощряться. Но отрицать очевидное можно лишь тотально дискредитируя свидетелей, обвиняя их в личной либо корпоративной заинтересованности. Однако и это не помогает нимало – как показано в упомянутой статье Ю.Максимова, заинтересованность куда легче предположить в противной стороне, подававшей к тому довольно оснований.

Что до подлинных и ближайших очевидцев схождения Благодатного огня, то ко всему почему некоторые из них значительно образованнее всех вместе взятых "юных химиков", похваляющихся в способности сводить "точно такой же" огонь посредством лабораторных манипуляций, но – вот незадача! – так и остающихся поныне на этапе похвальбы.

А как было бы легко и замечательно собраться всем атеистов и устроить representation в специально сооруженном образе кувуклии. Запечатать ее как положено и т.п. Затем, после обыска одежд и в сопровождении стражи из российских мусульман войти и возжечь неопаляющий (!) огонь, наполнить им всё помещение, как это бывает в храме Гроба Господня… Это и был бы адекватный эксперимент, а не жалкое руковерчение над свечкой. Хотя, шучу, конечно! Напротив, предупреждаю воздержаться от подобных экзерсисов, как принято в таких случаях: "не пытайтесь делать это дома!" впрочем, у безбожников и так не видно энтузиазма. Знать, догадываются что подобный эксперимент закончится или грандиозным пшиком или не менее грандиозным пожаром. Идея стать мучеником за атеизм не греет и пепел Джордано не слишком сильно стучит в их сердце.

Здесь разумно будет перейти ко второму типу аргументов, тем паче, что первый практически исчерпан.

АРГУМЕНТЫ ЛОГИКИ

Следовало бы назвать их в современном стиле "аргументы как бы логики", поскольку мы сейчас убедимся, что логики в них не больше, чем смысла в словах "как бы".

Читателям, ожидающим атеистических откровений предлагается следующая нехитрая цепочка: "Ваш "благодатный огонь" можно произвести естественным путём, следовательно, он так и производится". Звучит и более грубый вариант – раз можно подделать, значит, подделываете!

Оставим моральный аспект подобного утверждения, обратим внимание на чисто логический. Наверное, двух минут будет достаточно для любого, кто даст себе труд задуматься над этим построением, чтобы понять элементарную вещь – никакой логическй связи просто нет.

Из того, что нечто можно сделать одним образом, не следует, что этого нельзя сделать способом другим. Из того факта, что нечто можно имитировать, абсолютно не вытекает, что это нечто не может существовать на самом деле. Так если фокусник покажет куриное яйцо, а потом незаметно подменит его цыплёнком, создавая иллюзию, что птенец вылупился у нас на глазах, скажите, как из этого может следовать, что цыплята не вылупляются из яиц?

Возвращаясь к самому первому примеру, в полном согласии с логикой господ атеистов будет допустимо утверждать, что они все зарабатывают на жизнь воровством или подвизаются на большой дороге. Ведь могут? Ну тогда значит так и делают! И не большого труда составит подкрепить эту логику историческими свидетельствами о том, что многие атеисты так и поступали. Так достаточно ли всего это для того, чтобы назвать любого атеиста вором и разбойником?

По сути наши обвинители предлагают именно так и поступать в отношении православных. Но не думаю, что они окажутся готовы получить тем же самым по тому же месту.

Они оказываются неспособными на значительно меньшее. Так, атеисты в кои веки и только раз в году на несколько часов оказываются в том положении, в котором весь православный народ находился каждый день на протяжении более 70-ти лет. Весь период моего детства и юности по телевизору был почти сплошной круглосуточный "ленинский университет миллионов", в школе и реальных университетах всех ждал пресловутый атеизм, чем дальше, тем научней. Православное большинство было вынуждено терпеть. Что изменилось к настоящему времени? Мало что. По телевизору – кабак и "аншлаг миллионов" и только раз в году неправославным приходится на пару часов претерпеть трансляцию Пасхального богослужения. Да и то не по всем каналам. Плюс несколько раз объявят о схождении Огня в Иерусалиме. Это как же жжет тот огонь, если невыносимой мукой оборачиваетсяодно минутное о нем сообщение?

Но вернемся к логике. Как ни смешно, но возвращаться в общем некуда. Кроме описанной выше псевдологической схемы, мы ничего не найдем. Только на разные лады нам повторяют одно и то же: если можно заподозрить, что иерархи лгут, то нужно предположить именно это; если я могу, тужась от боли, продержать руку над пламенем уже на ноль целых четыре десятых секунды дольше, то и все так поступают, под воздействием "религиозного экстаза".

Поразительно, но именно это выдается за нечто научное, за какое-то доказательство и разоблачение. Что ж, никому нельзя помешать проявлять скепсис, но даже скептику в порыве атеистического разоблачительного экстаза не позволено выдавать желаемое за действительное.

Единственное, что способны доказать подобные выкладки и опыты – что есть возможность естественной причины возникновения рассматриваемого феномена.

Только возможность!

Против такой постановки вопроса я бы не стал возражать. Это было бы и логически точным, и интеллектуально честным. В конце концов, возможность естественного ничем не отрицает возможности сверхъестественного. Большего мы никогда и не требовали от безбожников, зная силу человеческих слабостей.

Но они вместо того, чтобы быть точными и ясными, напускают тумана и отказываются прямо сказать, что именно и в каком смысле они на самом деле доказали. Искренне заблуждаются они или лукавят – то Бог весть и Он им судия: "внешних же судит Бог". Другое дело, что признай они это, сразу станет очевидной полнейшая бессмысленность их занятий. А вся бессмыслица видна как на ладони, когда мы обратим внимание еще на одно немаловажное обстоятельство.

Нас убеждают отказаться от веры в Бога. Но, что предлагают взамен? Какое-то глубоконаучное знание? Какую-то высокодуховную истину? О, нет! Нам под фанфары и яркие лозунги преподносится лишь

ВЕРА В ЗАЖИГАЛКУ

Да простят мою невежественность совопросники века сего, но я не понимаю, чем – по-существу, – моя вера в то, что Благодатный огонь происходит от Бога, отличается от веры наших оппонентов в то, что он – от зажигалки? Они говорят, что я не видел сам, как чудесно сходит огонь в кувуклии, – ну так ведь и они не видели своими глазами, как Иерусалимский патриарх достаёт из кармана зажигалку. В общем и тут, и там совершенно одна и та же вера.

Разница в другом. Если представить невероятное, то есть, если бы и подтвердилась вдруг зажигалка, то это для моей веры не значило бы ничего. Моя вера в Бога зиждется на другой основе, на другом чуде. На чуде опыта непосредственной встречи и богообщения.

Представим ситуацию – мои друзья получили по почте подарок и подумали, что он от меня. Предположим, выяснилось вдруг, что посылка была не от меня, а это на почте кто-то что-то напутал. И что, когда мои друзья узнают, то им надлежит тотчас разувериться в моем существовании?

В то же время, для безбожника факт Бога означает полное крушение всего его мировоззрения и в частности – привычной жизни. Пережить такой кризис не каждый готов рискнуть. Посему и не стоит ожидать переубедить спорщиков. Для них это вопрос почти жизни и смерти – жизни и смерти ветхого человека, который вовсе не хочет умирать, чтобы воскреснуть со Христом в жизнь вечную.

Поэтому не будем наивно надеятся, что подобные акции прекратятся. Скорее всего предстоят еще более широкие кампании. А значит, нам надо не отворачиваться от вызовов, но принимать их с верой в помощь Божию, в верность Его обетований, в Него, Который Истиненн и Свят, и не оставит верных своих.

"Ибо Писание говорит: "всякий, верующий в Него, не постыдится" (Рим.10:11).

http://www.radonezh.ru/analytic/articles/?ID=2722

[Александр Васильевич]

Иеромонах Иов (Гумеров)

Благодатный огонь: величие чуда и бессилие скептиков

Почему атеисты и скептики хотят разрушить веру?

За долгую историю христианства не было ни одного чуда, которое бы не пытались отрицать атеисты и скептики. В этой борьбе использовались и используются любые средства. Так, еще святитель Иоанн Златоуст замечает об отрицавших чудо Воскресения: "И посмотри, как смешны их замыслы! Помянухом, говорят, яко льстец он рече еще жив сый: по триех днех востану. Но если Он был обманщик и хвалился попусту, то чего вы боитесь, мечетесь и так суетитесь? Боимся, говорят, как бы ученики не украли и не обманули чернь. Но доказано уже, что этого никак не могло быть. И однако злоба упорна и бесстыдна – покушается и на безумное дело" (Толкование на святого Матфея евангелиста. Беседа LXXXIX, 2).

За две тысячи лет упорство в борьбе с христианством у неверующих не ослабло. Может родиться вопрос: зачем некоторые люди, вместо того чтобы заняться чем-либо положительным, тратят столько времени и сил на опровержение фактов, в которые они не верят и которые к ним лично никакого отношения не имеют? Почему им так важно и значимо разрушать чужую веру? Почему некоторые люди насаждение и распространение неверия делают своей профессией? Еще недавно были доценты и даже профессора "научного атеизма".

В уставе "Союза воинствующих безбожников" статья 1 была сформулирована так: "Союз воинствующих безбожников есть добровольная пролетарская общественная организация, ставящая своей задачей объединение широких масс трудящихся СССР для активной систематической и последовательной борьбы с религией во всех ее видах и формах как тормозом социалистического строительства и культурной революции".

Сейчас нет никакого "социалистического строительства". Что в глазах современных воинствующих скептиков тормозит христианская вера миллионов людей?

Причина заключается в демонической природе атеизма и вообще всякого упорного неверия и скептицизма. Только в разные эпохи по-разному это себя проявляет. Во времена советского атеизма главный корень заключался в гордости, которая вела к богоборческой подмене христианства идеологией "земного рая", а сейчас основная причина массового атеизма – страсти и похоти, которым предается большинство людей. "Неверие происходит от порочной жизни и тщеславия" (святитель Иоанн Златоуст).

Подозрительность и домыслы вместо доказательств

Скептики полностью пренебрегают теми правилами и методами, которые веками вырабатывались для установления истинности фактов и выводов. Имею в виду логику, науку и правоведение.

Логика формулирует правила доказательства и обоснования утверждений и выводов. При построении любого умозаключения посылки должны быть истинными. А выводы должны быть сделаны только тогда, когда они соответствуют закону достаточного основания, введенному математиком и философом Г. Лейбницем. Согласно этому закону, "для истинности всякой мысли должно быть достаточно оснований, то есть умозаключение необходимо обосновать исходя из суждений, истинность которых уже доказана". Скептики не просто не верят в чудо схождения Благодатного огня, но активно пытаются провести мысль, что ежегодно на протяжении многих веков совершаются подлог и обман. Как они это доказывают?

Поскольку скептики часто употребляют понятия "свидетель", "свидетельство", то важно обратиться к такой дисциплине, как право, ибо многовековая мировая правовая практика выработала четкие критерии, которые точно определяют, кто именно может быть привлечен к делу как свидетель. Во всех системах права и даже в обычном словоупотреблении свидетель – это человек, лично присутствовавший при данном событии, то есть очевидец.

Псевдосвидетельства. Скептики привлекают в качестве "свидетельств" людей, которые совершенно не причастны к описываемому событию. Так, например, они приводят высказывания Ибн-ал-Каланиси († 1162), ал-Джаубари († 1242), Муджир-ад-дина († ок. 1496).

Ибн-ал-Каланиси:
"Когда они находятся [в храме] на Пасху, там вешают лампады в алтаре и устраивают хитрость, чтобы огонь к ним дошел по маслу бальзамового дерева и приспособлений из него, а его свойством является возникновение огня при соединении с жасминовым маслом. Он обладает ярким светом и блестящим сиянием. Они ухитряются провести между соседними лампадами натянутую железную проволоку наподобие нити, непрерывно идущую от одной к другой, и натирают ее бальзамовым маслом, скрывая это от взоров, пока нить не пройдет ко всем лампадам. Когда они молятся и наступает время нисхождения, открываются двери жертвенника, а они полагают, что там колыбель Исы [Иисуса], да будет Ему мир, и что оттуда Он поднялся на небо. Они входят и зажигают много свечей, а в здании от дыхания множества народа становится жарко. Кто-нибудь из стоящих старается приблизить огонь к нити, он [огонь] зацепляется за нее и переходит по всем лампадам от одной к другой, пока не зажигает все. Кто смотрит на это, думает, что с неба сошел огонь и зажглись лампады".

Ал-Джаубари:
"А дело в том, что эта лампада – величайший из фокусов, устроенных первыми поколениями; я разъясню его тебе и открою тайну. Дело в том, что в вершине купола есть железная шкатулка, соединенная с цепью, на которой подвешена. Она укреплена в самом своде купола, и ее не видит никто, кроме этого монаха. На этой цепи и есть шкатулка, внутри которой пустота. А когда наступает вечер субботы света, монах поднимается к шкатулке и кладет в нее серу наподобие "санбусека", а под ней огонь, рассчитанный до того часа, когда ему нужно нисхождение света. Цепь он смазывает маслом бальзамового дерева, и когда наступает время, огонь зажигает состав в месте соединения цепи с этой прикрепленной шкатулкой. Бальзамовое масло собирается в этой точке и начинает течь по цепи, спускаясь к лампаде. Огонь касается фитиля лампады, а он раньше бывает насыщен бальзамовым маслом, и зажигает его".

Скептики эти отрывки взяли из работы востоковеда И.Ю. Крачковского ("Благодатный огонь" по рассказу ал-Бируни и других мусульманских писателей X-XIII вв. // Христианский Восток. Пг., 1915. Т. 3. Вып. 3). Они, заимствуя эти высказывания, либо не прочитали, либо проигнорировали комментарий к ним самого Крачковского.

"Из приведенного обзора легко можно видеть, чем преимущественно отличаются мусульманские рассказы о чуде святого огня от христианских. Все они излагаются со вполне понятной краткостью, сводящейся иногда к простому упоминанию (ал-Джахиз, 'Али-ал-Хереви); все они основаны не на личных наблюдениях. Единственное исключение представляет Ибн-ал-Джаузи и источник ал-Бируни; анализ последнего сообщения мы оставляем пока в стороне. Передачей из третьих рук объясняются попадающиеся иногда слишком очевидные ошибки, как дата у ал-Мас'уди или сообщение Ибн-ал-Каланиси о мнении христиан относительно места рождения и вознесения Иисуса Христа. Фактическая сторона этих рассказов сводится к очень немногому: из них вытекает лишь то, что во все время, к которому относятся перечисленные авторы, чудо свершалось ежегодно и представляло собой общеизвестное и обычное явление. Описание самого чуда и всего обряда имеется единственно у Ибн-ал-Джаузи. Все остальные элементы прочих сообщений должны быть отнесены не столько к действительной, сколько к легендарной истории. На одном из них с несомненностью сказывается влияние литературной обработки сюжета. Это рассказ о беседе высокопоставленного лица с монахом относительно фактической подкладки чуда. Исторической основой его является, быть может, попытка осмыслить разрушение Иерусалимского храма ал-Хакимом и возможный разговор его с одним из приближенных, приводимый Ибн-ал-Каланиси и ал-Харири. Обработкой сюжета представляются все последующие версии, где вместо ал-Хакима появляется какой-то правитель (Йакут = ал-Казвини), или ал-Мелик ал-Му'аззам (ал-Джаубари), или, наконец, сам Салахаддин (Ибн-ал-Джаузи), а вместо приближеннаго лица – монах (ал-Джаубари), священник (Йакут = ал-Казвини) и сам патриарх (Ибн-ал-Джаузи).

Вторым общим элементом является попытка объяснить чудо. Это объяснение частью исходит от самого автора (ал-Джаубари, Ибн-ал-Джаузи, Муджир-ад-дин), частью влагается в рассказ о беседе правителя с духовным лицом (Ибн-ал-Каланиси, Йакут). Самое разнообразие этих объяснений и их противоречивость указывает, что и здесь едва ли можно искать фактическую основу. У Ибн-ал-Каланиси и Муджир-ад-дина это объяснение сводится к поджиганию нити, соединяющей все лампады; ближе к современной действительности одна лампада, фигурирующая у Йакута и ал-Джаубари. По словам первого, она просто зажигается; по словам второго, фитиль воспламеняется от сложного скрытого прибора с серой, рассчитанного на известный срок. У последнего в рассказе имеется и внутреннее противоречие: в начале он говорит, что у всех христиан существует как бы заговор относительно мнимого чуда; из конца же повествования обнаруживается, что с тайной его знаком единственно монах, устраивающий прибор".

Фильтрация материалов. Приведя несколько высказывания мусульманских авторов, рассказы которых, по мнению И.Б. Крачковского, противоречивы и не имеют "фактической основы", скептики специально обходят молчанием сообщение известного ученого из Хорезма Абу Рейхана Мухаммеда ибн Ахмед ал-Бируни (973-1048), который приводит рассказ человека, присутствовавшего при схождении Благодатного огня. Сам ал-Бируни ему вполне доверяет и вместе с рассказчиком признает это великое чудо: "Кругом скалы – хоры, на которых помещаются мусульмане, христиане и все, кто приходит к месту гроба в этот день, преклоняясь перед Богом и молясь ему от полудня до вечера. Приходит му'аззин соборной мечети, имам и эмир города. Они садятся у гроба, приносят лампады, которые ставят на гроб; а он бывает закрыт. Христиане до этого тушат свои светильники и лампады и остаются так, пока не увидят, что чистый белый огонь зажег лампаду. От нее зажигаются лампады в соборной мечети и в церквах, а затем пишут в столицу халифата о времени нисхождения огня. По быстроте нисхождения и близости его к полудню заключают об урожае в этот год, по запаздыванию до вечера и удалению (от полудня) – о неурожае.

Передавал мне еще этот рассказчик, что один из правителей вместо фитиля положил медь, чтобы она не могла загореться и все это расстроилось бы. Но вот, когда спустился огонь, загорелась и медь. Нисхождение этого огня в день переходящий не заслуживает еще удивления, но появление его без видимой материи гораздо более удивительно. Сомневаться в этом нельзя, так как существует (удовлетворяющий) всем условиям истинности рассказ про церковь в одном из сел Египта".

Этого описания, исходящего не от христианина, а от мусульманина, который не заинтересован ничего сочинять в пользу христианства, достаточно, чтобы сделать никчемными все потуги скептиков. Что наиболее важно в этом рассказе?

1. В христианский храм приходят муэдзин главной мечети, имам и эмир города и приносят лампады. С какой целью? Чтобы получить "чистый белый огонь". Если христиане получали бы огонь от горящей лампады или с помощью "зажигалки", то зачем от этого огня возжигают светильники в главной мечети?

2. Ал-Бируни прямо пишет о нисхождении огня.

3. Затем пишут в столицу халифата о времени нисхождения огня. Зачем? В этом мусульмане видят знамение: по скорости нисхождения огня "заключают об урожае в этот год".

4. Ал-Бируни пишет еще об одном чуде: "спустился огонь, загорелась и медь".

Уместно поставить простой вопрос: если этого бы не было, то зачем мусульманин стал бы это придумывать и возвышать христианство?

Итак, скептики фильтруют материал. Эта фильтрация источников запрещена методологией науки. Научное сообщество предпринимало и предпринимает немало усилий, чтобы оградить сферу науки от различных подделок. Один пункт, который направлен на борьбу с различными видами интеллектуального мошенничества, сформулирован так: "Игнорирование данных, существенно отличающихся от остальных, без уведомления об этом". Этим и занимаются скептики.

Чудо схождения Благодатного огня – факт. В противоположность полной бездоказательности утверждений скептиков, чудо схождения Благодатного огня является ежегодно наблюдаемым фактом. Каждый год несколько тысяч присутствующих в храме Гроба Господня видят: в Кувуклию, которая была проверена и запечатана, вошел с пучком свечей патриарх, одежды которого были специально осмотрены. Из нее он вышел с горящим факелом из 33 свечей. Именно факт. По выражению древних римских судей, contra factum non est argumentum (против факта нет доказательства). В ответ на это у скептиков лишь подозрение и домыслы. Крайняя искусственность возражения скептиков очевидна, если принять во внимание, что в осмотре Кувуклии, в запечатывании ее и досмотре патриарха каждый год участвуют представители иных христианских конфессий.

Отец Митрофан (Папаиоанну), который 57 лет был стражем при часовне Гроба Господня, сообщил такие подробности архимандриту Савве (Ахиллеосу). "Между 10 и 11 утра Великой субботы совершается строгий контроль. Особые уполномоченные лица входят в Кувуклию святого Гроба, над которым в виде золотой занавеси висят 43 золотые лампады, горят они там денно и нощно: 13 из них принадлежат православным, 13 – католикам, 13 – армянам и 4 – коптам. Эти лампады, как светоносные небесные чины, осеняют собою Гроб Христа. Внутрь Живоносного Гроба входят только специально уполномоченные лица для того, чтобы в последнюю минуту, перед тем как войдет в нее патриарх, погасить все 43 лампады. В день схождения Благодатного огня установлен строжайший порядок, который веками здесь неукоснительно соблюдается. В этот день обязательно присутствуют и наблюдают за всем представители других вероисповеданий: католики, армяне и копты, вместе с ними входит в Кувуклию и православный уполномоченный. Их присутствие имеет лишь одну цель – проследить за тем, чтобы не была случайно или же намеренно оставлена зажженной какая-нибудь лампада или какой-то предмет, от которого можно было бы зажечь огонь, а также не скрылся ли там какой-нибудь человек. Кувуклия проверяется трижды. Погасив все лампады и свечи, уполномоченные выходят из Кувуклии. Храм Живоносного Гроба Господня погружается в полный мрак. Ровно в 11 часов утра Великой субботы совершается процедура запечатывания Гроба. К этому времени воск, на котором предварительно совершалось 40 литургий, должен быть готов, то есть заранее расплавлен для наложения печати на вход в Кувуклию. Затем двумя огромными белыми лентами, скрещенными крестообразно, покрывают двери входа в Кувуклию, концы этих лент развеваются, украшая вход в Кувуклию. На двустворчатые двери со всех четырех сторон накладывается достаточное количество воска, а в том месте, где ленты перекрещиваются, накладывается наибольшая часть воска и вход в Кувуклию запечатывают официальной печатью Патриархии. Эта процедура напоминает собой безнадежную попытку еврейских первосвященников и фарисеев, пожелавших запечатать Гроб Начальника жизни печатью, чтобы тело Его не украли ученики. И приступив к римскому игемону Понтию Пилату, чтобы получить законное разрешение на это, сказали: "Господин! мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: "После трех дней воскресну…" И Пилат сказал им: "Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете". Они пошли и поставили у Гроба стражу, и приложили к камню печать (Мф. 27: 63-66). После того как запечатают двери Гроба, ровно в 11 часов утра Великой субботы начинается крестный ход вокруг Кувуклии. Ее обходят трижды. Торжественный крестный ход сопровождается пением псалмов, весь храм оглашается дивными священными византийскими гимнами. Божественные звуки священных песнопений раздаются по всему храму. Патриарх со всеми архиереями, облаченными в золотые саккосы, обходят Кувуклию в сопровождении всего священного клира. Впереди процессии идут иподиаконы с подсвечниками и шестикрылыми рипидами в руках, в преднесении честного креста Господня. Эта торжественная византийская процессия переносит паломника в иные сферы бытия. На некоторое время все предстоящие и молящиеся здесь люди становятся гражданами Неба. После троекратного крестного хода вокруг Кувуклии, патриарх становится напротив ее входа, его в это время подвергают самому тщательному осмотру в присутствии уполномоченных представителей инославных вер, официальных лиц и всего верующего народа. Этот контроль делается для того, чтобы устранить любое подозрение на возможность присутствия у него предмета, из которого он мог бы зажечь огонь, войдя в одиночестве в Кувуклию. После этой процедуры патриарх в одном лишь подризнике, епитрахили и архиерейском омофоре входит в Кувуклию. И ровно в 12 часов дня разрезаются ленты и снимается печать с входа в Кувуклию" (Савва Ахиллеос, архимандрит. Я видел Благодатный огонь. Афины, 2002).

Прошу простить за столь длинную цитату. Я привел ее потому, что скептики пытаются внушить своим читателям, будто речь идет только об имитации контроля. Атеисты сознательно игнорируют тот факт, что существующий обычай контроля всех действий, связанных с получением огня (проверка часовни, печать на дверях, стража, а также досмотр патриарха) родился в условиях ожесточенной борьбы против христианства со стороны мусульман, которые с VII до начала XX века (за исключением XII в.) властвовали в Иерусалиме. Турецкие власти желали дискредитировать явление и приняли все меры, чтобы огонь не возгорался, ибо это чудо свидетельствовало о Божественности христианства. Скептики лукаво умалчивают о том, что турки, овладевшие в 1517 году Палестиной, ежегодно прибегали к обыскам Кувуклии и патриарха вовсе не ради "спектакля", как оскорбительно выражаются некоторые неверующие.

Что же мешало исламским правителям разоблачить христиан и тем самым лишить их впечатляющего свидетельства истинности их веры?

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Вот что пишет русский паломник XVII века: "И как приближися близ Пасхе Христовы, в пяток на Страстной недели и близ вечерни, по повелению пашеву турки Божие милосердие, тое великую церковь – святую святых и Воскресение Христово отпечатали, и митрополит, и архиепископ, и старцы, и всяких чинов люди, верующе во Христа, обетники и тутошные, греки и арапы, войдоша в церковь и начаша вечерню пети <…> И приспе время празднишную вечерню пети, и прииде митрополит к тому приделу, где гроб Господень. А придел же в те поры запечатан, и огнь угашен; а турки митрополита всего обыскивают, чтобы у него не было ни кремени, ни огнива, ни труту, ни серы, но тот придел ему отпечатали. А митрополит у той часовни у дверей и зрит на Дейсус, прямо к востоку, и вверх на небо смотрит, где проломана маковица, и хвалу Богу воздающе со умилением и со слезами, ожидая милости Божи; а молился два часа. И как пробило 11 часов, и над маковицею тоя великия церкви с небес возгреме гром трикраты, и греки и арапы начаша велегласно глаголати: агиос, агиос, агиос, а по нашему есть: свят, свят, свят Господь Саваоф, и они начаша креститися. По том же грому прилетели три голуби сизы и сели три голуби те на той проломной маковице: един сел от востоку, а вторый сел от полудни, а третий з западу. И митрополит перекрестяся, и пойде в тот приделе, и бысть тамо много времени; а старец стоя вне тоя часовни у дверей и часто в тое часовню смотряше – то отворит, то затворит. Потом же над Господним гробом лампада прежде затеплиса от огня небеснаго, и по мале же времени изыде ис тоя часовни митрополит же и вынес затеплены два пука свеч в обеих руках и став на горнем месте, где же ему уготованное место, и вси христиане от митрополита возжегше свещи своя, а турки по тому же свещи возжегше; а тот небесный огнь глинность, не как земный огнь" (Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары (1634-1637 гг.) // Православный Палестинский сборник. СПб., 1891. Вып. 33. С. 33-34).

Неужели паша вместе со своими янычарами были такими бессильными на протяжении 400 лет, чтобы прекратить этот обычай, если он был обманом?

Благодатный огонь ежегодно сходит более 1000 лет. Возьмем условно за начало этого чуда сообщение западного монаха Бернарда (ок. 865 или 870), которое однозначно относится к чуду снисхождения Благодатного огня. "В Великую субботу, накануне Пасхи, на утреннем церковном служении в храме Гроба Господня, по пропетии "Кирие, элеисон" ("Господи, помилуй"), ангел нисходит и возжигает лампады, висящие над Гробом Господним. Патриарх передает этот огонь епископу и наконец всему народу, дабы всякий мог засветить этот огонь в своем доме. Нынешнего патриарха зовут Феодосием (863-879), он призван на это место за свое благочестие" (цит. по: Дмитриевский А.А. Благодать святого огня на Живоносном Гробе Господнем в Великую субботу. СПб., 1908. С. VI).

Начиная с Феодосия до нынешнего Феофила в Иерусалиме было 72 патриарха. В 1931-1935 годах и в 2000-2001 годах Иерусалимская кафедра вдовствовала. Благодатный огонь принимали митрополиты. Неужели за одиннадцать с половиной веков ни один из 72 предстоятелей Церкви и нескольких митрополитов не был удержан христианской совестью от тяжелого греха – обмана множества верующих людей. К этому надо добавить, что в Кувуклии вместе с православным патриархом каждый год присутствует армянский священнослужитель. Уже упоминавшийся страж часовни отец Митрофан рассказывает: "Затем я собственными глазами видел, как запечатали воском Кувуклию, стоя тут же, рядом, у двери Гроба. После торжественного крестного хода ровно в 12 часов дня двери Кувуклии широко распахнулись, были сняты все ленты и печати, и первым туда вошел патриарх. За ним в качестве наблюдателя последовал представитель Армянской Церкви, имеющий привилегию первенства. В его задачу входит тщательно следить за каждым движением патриарха. Обычно во вторую часть Кувуклии, там, где находится Живоносный Гроб Господень, он войти не может, наблюдая лишь из придела Ангела за действиями нашего патриарха".

Скептики даже на задумываются о моральных последствиях своей активности. Скептикам для отстаивания своей "правоты" нужно оклеветать всех патриархов Иерусалимской Церкви за 1000 лет, возводя на них обвинение в лжи, корыстолюбии и трусости.

Что же противопоставляют факту чуда скептики?
Несколько высказываний людей, которые не были очевидцами.

1. Приводится цитата из письма архиепископа Полоцкого Мелетия (Смотрицкого) к Константинопольскому патриарху Кириллу Лукарису: "Вероятно, помните, что я однажды спрашивал у вас, почему предместник ваш Мелетий, пиша против нового римского календаря и стараясь доказать превосходство старого перед новым, приводит в подтверждение своего мнения разные чудеса, не исключая и таких, которые более не повторяются, но вовсе не упоминает об этом знаменитом ежегодном чуде иерусалимском? На этот вопрос в[аше] пр[еосвященство] отвечали мне в присутствии двух ваших домашних сановников – протосинкелла иеромонаха Леонтия и архидиакона патриарха Александрийского, что если бы это чудо действительно совершалось в наше время, то все турки давно бы уверовали в [Иисуса] Христа. Еще резче отозвался о том патриарх Иерусалимский, тот самый, который берет этот огонь, выносит и раздает народу. Таким образом, прискорбно сказать, наши православные единоверцы относительно этого чудесного огня, который некогда действительно являлся, а теперь, за грехи наши, перестал являться, предпочитают быть заодно с еретиками, каковы евтихиане, диоскориты и яковиты, нежели с католиками, которые чуда этого не допускают по весьма уважительным, особенно при виде того, что в то время делают у гроба еретики абиссинцы" (Ивинский Павел. Восточно-славянская литература в великом княжестве Литовском. Вильнюс, 1998. С. 111-112).

Удивляет, что скептики приводят эту цитату. По-видимому, скептики не прочитали цитату внимательно и не заметили, что цитата против скептиков, ибо Мелетий (Смотрицкий) признает чудо Благодатного огня, только говорит, что огонь перестал сходить за грехи: "Относительно этого чудесного огня, который некогда действительно являлся, а теперь, за грехи наши, перестал являться".

Во-вторых, патриарх Кирилл Лукарис никогда не получал огонь и потому его высказывание никаким свидетельством не является. Так можно сослаться на любого иерарха.

Во-третьих, скептики намеренно умалчивают и о личности и религиозных убеждениях архиепископа Мелетия (Смотрицкого). Митрополит Макарий (Булгаков) в "Истории Русской Церкви" дает ему такую оценку: "Он не имел твердых религиозных убеждений, что едва ли не более всего зависело от его воспитания. Собственно религиозное воспитание его совершалось под тремя влияниями: под влиянием Православия в детстве, под влиянием строгого латинства в юности и под влиянием протестантских идей, когда он уже переступал пределы юности. Самое сильное влияние было второе, потому что оно происходило в тот период жизни Мелетия, когда в нем пробуждались и укреплялись мыслительные силы; продолжалось во время его пребывания в Виленской иезуитской академии и совершалось такими мастерами своего дела, каковы были иезуиты. Оттого и неудивительно, если Мелетий не был тверд в своей вере и постоянно колебался то на одну, то на другую сторону, смотря по обстоятельствам, пока наконец совсем не отдался латинству <…> Дело Смотрицкого возбуждало живейшее участие в Риме. Там была великая радость, когда получены были известия о принятии им унии. И сам папа Урбан VIII удостоил его своим посланием (от 7 октября 1628 г.), в котором, приветствуя его с обращением из схизмы к Католической Церкви, выражал желание, чтобы он старался обратить и других схизматиков. Все сочинения Смотрицкого, начиная с "Апологии", написанные в защиту унии и латинства против Православия, вызывали между католиками неумеренные похвалы. Многие, в том числе кардиналы, писали к нему письма и величали его ученейшим мужем и польским Цицероном. Сам папа пожелал иметь эти сочинения в латинском переводе – Мелетий перевел свои сочинения и переслал папе, а папа приказал положить манускрипт Мелетиев в своей избранной апостолической библиотеке в замке Святого ангела" (История Русской Церкви. Т. 5, отд. 1, гл. 4).

Мелетий (Смотрицкий) пишет: "Еще резче отозвался о том патриарх Иерусалимский". В 1608-1644 годы Иерусалимским патриархом был Феофан III. Этот уважаемый патриарх матери всех христианских Церквей 37 лет принимал Благодатный огонь. Если принять слова Мелетия, то получается, что он все это время лицемерил. Почему в столь принципиальном вопросе мы должны больше доверять предавшему Православие человеку, чем честному священнослужителю, который мужественно боролся и смог сохранить за Православной Церковью права в храме Гроба Господня, Вифлеемский храм и Рождественскую пещеру. Правитель Палестины Магомет-паша арестовал Феофана за его настойчивость и едва не казнил.

2. Если судить по количеству ссылок и тиражированию, то наибольший вес скептики придают записи, сделанной архимандритом Порфирием (Успенским; будущим епископом) в своем дневнике "Книга бытия моего". Он приводит рассказ Филадельфийского епископа Дионисия. При чтении выясняется, что митрополит Мисаил сказал епископу Дионисию, что он зажигает огонь от лампады. Епископ Дионисий пересказал это архимандриту Порфирию. А отец Порфирий записал это в своем дневнике. Можно было бы вспомнить важнейшее правило римского права: testis unus, testis nullus (один свидетель – не свидетель), но все дело в том, что в данном случае мы не имеем ни одного свидетеля, ибо сообщивший нам это архимандрит Порфирий свидетелем не является. С точки зрения права, для судьи, которому предстояло бы вынести решение по определенному факту, такого рода показание имело бы нулевую ценность. С точки зрения логики, как уже говорилось выше, здесь грубо нарушен закон достаточного основания. Я употребил слово "грубо", потому что на основе дважды опосредованного утверждения делается универсальный вывод об обмане верующих не только митрополитом Мисаилом, но и всеми патриархами и замещавшими их митрополитами на протяжении более 1000 лет. Логика – дисциплина точная. Она жестко формулирует требование доказательности: "о чем невозможно говорить, о том следует молчать" (Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. 7).

Для тех, кто знаком с биографией епископа Порфирия (Успенского), запись о Благодатном огне, которую приводят скептики, не вызывает никакого доверия. Епископ Порфирий известен как человек, который пытался опровергать и другие чудеса и предания, принятые Церковью. В Предисловии к книге "Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского" (СПб., 1912) читаем: "Давно напечатаны и широко распространены по всей России многотомные сочинения архим. Порфирия об Афоне. В этих объемистых, толстых книгах покойный епископ Порфирий (не тем будь помянут он на том свете) шаг за шагом осмеивает и отрицает путем научных данных чуть не каждое афонское предание о том или ином чуде, проявляет очень мало благоговения к афонским святыням, осмеивает святогорцев в их подвигах и т.д.; эти книги в России можно встретить в каждой духовной библиотеке, во многих церквах, есть они и на Афоне в монастырских библиотеках. Одним словом, книги епископа Порфирия, по-видимому очень способные подорвать уважение к Святой Горе, по России широко распространены; однако отразилось ли это сколько-либо на отношении православной Руси к Афону, на размерах денежных лепт, идущих на Афон?! – Нисколько! Святая Гора Афонская находится под особым покровом Царицы Небесной. Сама Богоматерь, Царица неба и земли, печется об Афоне".

Епископ Порфирий (Успенский) резко высказывался о Синайском кодексе (рукописи Библии IV века), который является сокровищем Церкви. Он был против церковного употребления этого ценнейшего манускрипта. Известный исследователь древностей и путешественник Авраам Норов выпустил специальную книжку "В защиту Синайской рукописи от нападений о. архимандрита Порфирия Успенского" (СПб., 1863). Он пишет: "Вслед за появлением в свет Синайской Библии, я известился о напечатанной о. архимандритом Порфирием брошюре под заглавием: "Мнение о Синайской рукописи, содержащей в себе Ветхий Завет неполный и весь Новый Завет с посланием св. апостола Варнавы и книгою Ермы архимандрита Порфирия Успенского". Я поспешил приобрести ее, надеясь воспользоваться изысканиями о. архимандрита, который жил долго на Востоке, известен своим путешествием на Синай и который первый указал на этот кодекс и частью описал его; но я был поражен удивлением и глубоко восскорбел, увидев, что сочинение о. архимандрита есть не иное что, как самая язвительная статья, направленная преимущественно на личность Г. Тишендорфа и не выдерживающая ни малейшей ученой критики и которая никогда не должна была истекать из-под пера мужа, облеченного духовным саном. С крайним сожалением берусь за перо; но вменяю это себе в обязанность; ибо цель моя есть не разбор личностей о. архимандрита с Г. Тишендорфом, а защита священного памятника, исторгнутого из пламени Омара, хранившегося столько веков на Синайской горе; бывшего в руках св. отцов и отшельников, оставивших на нем следы своего чтения, и теперь поруганного, предаваемого отлучению Церкви за то только, как явствует из сочинения о. архимандрита, что Г. Тишендорф не признал его первым, который открыл его в монастыре Синайском. Это поругание от лица, облеченного священным саном, которое говорит, что его мнение "есть плод свободной библейской критики, и плод первый на почве богословской словесности нашей", и что "никто, прочитав его, не скажет в последствии, что у русского духовенства нет своего разумения Библии, нет своего семени для сеяния, нет молотила для отделения плевел от пшеницы". Это поругание, говорю я, может произвести глубокое впечатление на тех, которые незнакомы с греческим языком и не будут иметь в руках этого издания, не для всех доступного по своей цене и напечатанного в малом числе экземпляров <…> Мы могли бы написать пространную статью опровержений на все превратные толки о. архимандрита, ибо его мнение представляет обширное поле для критики; но для этого потребно время, а мы поспешили успокоить любящих слово Божие относительно нападений о. архимандрита Порфирия на один из самых древних памятников Священного Писания".

Наконец, это сообщение епископа Порфирия о митрополите Мисаиле полностью опровергается писателем и путешественником Авраамом Сергеевичем Норовым, который, в отличие от епископа Порфирия, был очевидцем получения святого огня. Он совершил путешествие в Иерусалим в 1835 году, был в часовне и из придела Ангела видел действия принимавшего огонь митрополита Мисаила: "Таким образом мы достигли часовни Гроба Господня среди чудного зрелища народа, волнуемого или нависшего со всех аркад и карнизов. В часовню Гроба Господня вошли за митрополитом только один из греческих епископов, архиерей армянский (недавно получивший на это право), русский консул из Яффы и мы – трое путешественников. За нами затворились двери. Никогда не угасающие лампады над Гробом Господним были уже потушены, одно слабое освещение проходило к нам из храма сквозь боковые отверстия часовни. Эта минута торжественна: волнение в храме утихло; все исполнилось ожидания. Мы стояли в приделе Ангела, пред отваленным от вертепа камнем; один только митрополит вошел в вертеп Гроба Господня. Я уже сказал, что вход туда не имеет дверей. Я видел, как престарелый митрополит, склонясь пред низким входом, вошел в вертеп и повергся на колени пред святым Гробом, пред которым ничего не стояло и который совершенно обнажен. Не прошло минуты, как мрак озарился светом – и митрополит вышел к нам с пылающим пуком свечей" (Путешествие по Святой Земле в 1835 году. М., 2008. Гл. XIII).

3. Скептики прибегают к еще одному псевдосвидетельству. Они делают ссылку на "игумена монастыря Святых Архангелов (Армянская Апостольская Церковь) иеромонаха Гевонда Оганесяна, который девять лет присутствовал на церемонии и лично знакомом с теми священниками Армянской Апостольской Церкви, которые входили внутрь Кувуклии". Странный и логически беспомощный аргумент со ссылкой на анонимных "священников ААЦ".
Вот и весь арсенал. Ни одного прямого свидетельства за 1000 лет!

Доклад профессора Н.Д. Успенского

Почти все скептики ссылаются на речь профессора Н.Д. Успенского, произнесенную 9 октября 1949 года "К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую субботу в Иерусалиме". Она тиражируется на многих сайтах. В глазах всех неверующих и сомневающихся она значима по двум причинам. Во-первых, автор – профессор Ленинградской духовной академии. Во-вторых, тексту доклада Успенский придал форму исследования.

На фоне того полемического сумбура, которым наполнены сайты скептиков, доклад этот действительно отличается. Однако само по себе профессорское звание не может придать утверждениям какую-то особую убедительность. Известно, что в XIX веке десятки европейских профессоров (преимущественно немецких), занимавшихся изучением библейских книг, дошли до неверия и отрицания богодухновенности Священного Писания.

Что касается самого доклада, то было бы ошибкой предложенный текст назвать исследованием, ибо научная работа однозначно предполагает поиск истины и творческий подход к еще нерешенной проблеме. Н.Д. Успенский же уже до начала работы имел негативный взгляд. Все его усилия свелись к тому, чтобы "подтвердить" свою точку зрения. Из огромного массива свидетельств о чуде Благодатного огня он нашел несколько высказываний, которые, как ему показалось, подтверждают его позицию. Десятки весомых свидетельств в пользу чуда автор просто проигнорировал. Такой метод несовместим с наукой. Легко увидеть приемы, к которым автор нарочито прибегает. Его вывод сводится к нулю, так как он никогда не был в Иерусалиме и никогда не присутствовал во время схождения Благодатного огня в храме Гроба Господня.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

О предвзятом отношении Н.Д. Успенского к этому чуду говорит эмоционально сформулированный в начале речи тезис: "Было бы дерзостью и непочтительностью по отношению к Богу ежегодно ожидать от Него знамения". А как же Овчая купель? Люди ежегодно ждали чуда. "Ангел бо Господень на всяко лето схождаше в купель и возмущаше воду: и иже первее влазяше по возмущении воды, здрав бываше, яцем же недугом одержим бываше" (Ин. 5: 4). Разве "дерзость и непочтительность по отношению к Богу" то, что мы ежегодно в одно и то же время (праздник Крещения Господня) ждем великого освящения воды? Чудо это по своей значимости вполне сопоставимо с чудом схождения Благодатного огня в Великую субботу.

Один из приемов автора состоит в том, чтобы выявить расхождения в исторических сообщениях об этом чуде и этим обесценить свидетельства. Он цитирует игумена Даниила, который не видел ни голубя, ни молнии, но "тако невидимо сходит с небеси благодатию Божиею и вжигает кандила в гробе Господни". После этого Н.Д. Успенский прибавляет: "Заметим, что игумен Даниил путешествовал ко Гробу Господню в 1106-1107 годах". Однако и после него в письмах наших паломников встречаются подобные заявления о тех образах, в каких появляется Благодатный огонь, заявления, противоречащие самим себе, где этот огонь представляется и сходящим "аки солнце", и распространяющимся по доске Гроба Господня "аки молния", воочию для всех молящихся. Так, например, в "Пути" иеромонахов Макария и Селивестра, паломничествовавших в 1704 году, читаем: "В Великую субботу о девятом часе огнь сходит с неба невидимо в кандилы, и уже сам огнь загорится и тотчас внидет в знамение Божие, с небеси приидет огнь аки солнце над гроб Божий, и от той лучи загорится кандило; и узревши вси людие Божии сошедшую с небеси благодать над Гробом Господним во огненне образе, огню ходящу по Гробу Господню по досце мраморной всякими цветы с небеси, что молния, и видевшее вси людие, возрадуются великою радостию зело о таковом человеколюбии Божием".

Если бы у автора доклада был бы научный подход, то он допустил бы разнообразие формы одного и того же явления в разные годы. Паломник В.Я. Гагара, которого мы уже цитировали, рассказывает: "И как пробило 11 часов, и над маковицею тоя великия церкви с небес возгреме гром трикраты, и греки и арапы начаша велегласно глаголати: агиос, агиос, агиос, а по-нашему есть: свят, свят, свят Господь Саваоф, и они начаша креститися. По том же грому прилетели три голуби сизы и сели три голуби те на той проломной маковице: един сел от востоку, а вторый сел от полудни, а третий з западу. И митрополит перекрестяся, и пойде в тот приделе, и бысть тамо много времени".

Затем Н.Д. Успенский прибегает к такому приему. Он берет Святогробский типикон 1122 года, в котором содержится чинопоследование, отражающее богослужебную практику иерусалимского храма Воскресения того времени: "Народ непрерывным голосом взывает: "Господи, помилуй". Потом патриарх с его окружающими входит во святой Гроб, падает трижды ниц и молится и просит (Бога) о себе и о людях. Тогда возжигает от святого света и дает архидиакону, а архидиакон – народу". Это древнее свидетельство о чудесном огне драгоценно, поскольку не является лишь наблюдением паломника. В силу того, что чудо является ежегодно повторяющимся, о нем говорится даже в местном типиконе. Поскольку обычно в уставных книгах свет лампады не называется святым светом, то у любого непредубежденного человека будет однозначное объяснение. Однако Успенский, поставивший критическую цель, прибегает к извилистой логике. Он берет более ранние уставные книги (Латальскую рукопись начала IХ в. и Кальскую рукопись конца X или начала ХI в.) и подробно цитирует их. Поскольку в этих рукописях не упоминается о святом огне, а сказано: "Воздает лобзание священникам и диаконам, благословляют свечи и зажигают лампады", то автор неожиданно делает вывод: "Простой и ясный ответ на недоуменные слова Святогробского типикона "тогда возжигает от святого света"".

Для такого утверждения нет абсолютно никаких оснований. Если бы речь шла о трех изводах одного текста, то тогда бы возникла исследовательская проблема: почему могли возникнуть расхождения и какой вариант является наиболее авторитетным? Но речь идет о совсем разных текстах разного времени. Сам автор это признает: "Между этими рукописями и Святогробским типиконом 1122 года есть много различий. Так, если по Святогробскому типикону обряд святого огня совершался в центре вечерни, после чтения паремий, то по Латальской и Кальской рукописям – до начала вечерни. Второе. По Святогробскому типикону, обряду святого огня предшествовал обряд омовения лампад и приготовления их; ни Латальская, ни Кальская рукописи такого отдельного обряда не знают. По Латальской рукописи, клирики, придя в храм при закрытых его дверях, "зажигают свечи", а по Кальской – "заготовляют три кадильницы". И это приготовление к чину, таким образом, непосредственно примыкает к последнему. Третье. По Святогробскому типикону, все три каждения совершаются молча, и самый обряд получения святого огня сопровождается тайной молитвой патриарха, с тремя поклонами, под многократное пение "Господи, помилуй". По Латальской и Кальской рукописям, обхождение сопровождается пением псалма, ектенией и чтением молитвы. Четвертое. По Святогробскому типикону, во время обряда в храме присутствует народ, и для принятия святого огня патриарх и клир уходят внутрь Кувуклия, а по Латальской и Кальской рукописям, обряд совершается в отсутствие народа и патриарх не входит за святым огнем в Кувуклий, а в самом храме "благословляют свечи и зажигают лампады"".

Я специально выделил часть последней фразы. Нет никаких оснований чинопоследование Латальской и Кальской рукописей рассматривать как описание того же обряда, о котором говорится в Святогробском типиконе. Поэтому и окончательный вывод делается без всякого основания.

Вот и все доводы Успенского в оправдание своего неверия в чудо. Остальная часть доклада содержит изложение авторской версии происхождения обряда Благодатного огня. Основная мысль сводится к тому, что "ветхозаветный обычай вошел в новозаветную Церковь и получил новое идейное значение".

Необходимо сказать, что отношение автора доклада к чуду святого огня далеко не случайно. В таком принципиальном богословском вопросе, каким является понимание таинства евхаристии, он держался лютеранских воззрений. Протоиерей Валентин Асмус в работе, посвященной святоотеческому пониманию учения о евхаристии, пишет: "Успенский обильно цитирует евхаристические пассажи Златоуста с их потрясающим реализмом, но он спокойно уничтожает этот реализм одной фразой, назвав их всего лишь "приемом ораторского красноречия". Единственным богословским выражением воззрений Златоуста на евхаристию Успенский признает Послание Златоуста Кесарию. К сожалению, это Послание Златоусту не принадлежит. Оно напечатано и в Патрологии Миня, и в петербургском издании русского перевода Златоуста в разделе подложных (spuria) сочинений святителя. Самый авторитетный современный указатель святоотеческих творений Clavis Patrum Graecorum (Turnhout, 1974. Vol. 2) также относит Послание Кесарию к числу подложных. В том же убеждает и непредвзятое чтение Послания, явно относящегося ко времени напряженных христологических споров. Послание сохранилось полностью лишь на латыни. Успенский, цитируя то место Послания, где употреблено слово natura, подменяет его греческим physis, не оговаривая, что делает обратный перевод. Успенский, приписав Златоусту учение неведомого автора Послания к Кесарию и свое собственное воззрение, доказывает церковность этого учения тем, что его не осудил Собор под дубом. Но тот Собор и не мог осудить учение Послания к Кесарию, во-первых, потому, что он судил Златоуста, которому не принадлежит Послание, написанное не один десяток лет спустя после его смерти, а во-вторых, потому, что Собор под дубом вообще не выдвинул ни одного догматического обвинения. Изумляет фраза Успенского: "Если бы Церковь отрицала существование в освященных дарах физической природы хлеба и вина, то это служило бы для монофизитов хорошим аргументом против дифизитов" (с. 20). На самом деле православные признавали в евхаристии не двойство евхаристических веществ и Божественной ипостаси Слова, но двойство человечества и Божества Христова, явленное в тайне евхаристии. Столь свободно обращаясь со святоотеческим учением, Успенский тем более свободен в обращении с католическими авторами. Так, Успенский приписывает Аквинату утверждение, что "евхаристия представляет восстановление сущности Голгофской жертвы Христа и потому может быть названа закланием Христа". На самом же деле Фома утверждает, что совершение евхаристии есть "некий образ, представляющий (imago quaedam repraesentativa) страсть Христову, каковая есть истинное Его заклание (immolatio)" (part III, quaest. 83, art. 1). Выступление Успенского не осталось безответным. Диакон Андрей Юрченко адресовал священноначалию встревоженное послание. Святейший Патриарх Пимен поручил МДА высказаться по поднятому вопросу, и академия в лице профессора В.Д. Сарычева подтвердила православие традиционного учения нашей Церкви о евхаристии и неправославие понимания евхаристии, предложенного ленинградским профессором. Идеи Николая Дмитриевича были официально опровергнуты, церковное учение осталось непоколебленным" (Евхаристия // http://www.patriarchia.ru/db/text/97468.html).

Приведенная пространная цитата не относится непосредственно к обсуждаемой нами теме, но хорошо характеризует важную черту Н.Д. Успенского – произвольно интерпретировать тексты. Весь доклад "К истории обряда святого огня", который так ценят скептики, на этом и построен.

В этом году на Страстной седмице поднялась новая, пожалуй, самая большая волна публикаций против чуда схождения Благодатного огня. Волну эту вызвал диакон Андрей Кураев. Год назад он комментировал прямую телевизионную трансляцию и говорил об этом как о зримом подтверждении истинности Православия.

Что же произошло за год? Отчего пропала его вера в чудо Благодатного огня?

Оказывается, причиной – английское слово representation, которое употребил патриарх Феофил в беседе. Патриарху был задан вопрос: "Ваше Блаженство, Вы являетесь одним из реальных свидетелей величайшего чуда схождения Благодатного огня. Непосредственно при этом присутствуете. Мне бы хотелось узнать, как это происходит? Ваше первое впечатление, когда Вы стали свидетелем этого чуда? Что происходит с человеком? И сам этот процесс опишите, пожалуйста".

Ответ патриарха Феофила состоит из двух частей. В первой он говорит об обрядовой стороне. Поэтому употреблены термины ceremony (церемония) и representation (изображение, образ).

Что такое церемония? "Церемония (от лат. caermonia, букв. почтение, благоговение) – торжественное совершение чего-нибудь, обряд по установленным правилам" (Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка). И понятие representation также указывает на внешний образ действия. У любого таинства, например крещения, кроме реального действия Божественной благодати есть видимая обрядовая сторона, то есть ceremony, representation. Сказав об этом, патриарх Феофил далее говорит о духовной стороне этого события: "Теперь вторая часть вашего вопроса; это, собственно, о нас. Это опыт (experience), который, если хотите, аналогичен опыту, который человек испытывает, когда получает святое причастие. То, что происходит там, относится и к церемонии святого огня. Это значит, что определенный опыт нельзя объяснить, выразить словами".

Диакон Андрей дал совершенно произвольную интерпретацию этого места, проигнорировав слова, которые убеждают, что предстоятель Иерусалимской Церкви говорил о подлинности этого благодатного события: "Это опыт (experience), который, если хотите, аналогичен опыту, который человек испытывает, когда получает святое причастие". Предельно ясно, потому что в таинстве евхаристии мы принимаем подлинное тело и подлинную кровь Господа нашего Иисуса Христа: "Если, званый на брак, Он совершил это славное чудо, не тем более ли, "даровав сынам чертога брачного" (Мф. 9: 15) Свое тело и кровь Свою во спасение, Он требует нашей веры? Поэтому с полной уверенностью примем это как тело и кровь Христову. Ибо в образе хлеба дается тебе тело, а в образе вина дается тебе кровь, чтобы, приобщившись тела и крови Христа, ты сделался Ему сотелесным и единокровным. Таким образом мы и становимся христоносцами, когда тело и кровь Его соединятся с нашим телом и кровью. Так, по словам блаженного Петра, мы становимся "причастниками Божеского естества" (2 Пет. 1: 4)… Итак, хлеб и вино не считай простыми, ибо они есть тело и кровь Христовы, по изречению Владыки" (святитель Кирилл Иерусалимский).

Так же, как великий предшественник по Иерусалимской кафедре, понимает причастие и патриарх Феофил. Неужели Святейший Патриарх великое таинство евхаристии стал бы сравнивать с тем, что вызывается "зажигалкой"? Абсурд! Слово "зажигалка", являющееся совершенно произвольным и надуманным, соблазнило духовно немощных и слабых в вере людей, а атеистам дало новый импульс для усердия не по разуму.

Чудесное происхождение Благодатного огня доказывается тем, что в первое минуты он не обжигает. Этим огнем можно "умыться". Сколько ухищрений придумано скептиками, чтобы опровергнуть это свойство, в котором за последние годы могли убедиться десятки тысяч паломников.

"Да и я, многогрешный раб, от митрополита из рук возжегше в одном месте 20 свеч и браду свою теми всеми свещами жег, и ни единаго власа ни скорчило, ни припалило; и погасиша все свещи и потом. возжегше у иных людей, те свещи затеплил, тако же и в третий те свещи затепли и я, и то ничем же не тронуша, единаго власа не опалило, ни скорчило, а я, окаянный, не веря, что небесный огнь и послание Божие, и тако трижды возжегше свещи свои и гасиша, и перед митрополитом и пред всеми греками о том прощахся, что похулил Божию силу и огнь небесный назвах, что греки соделывают чародейством, а не Божие создание; и митрополит меня в том во всех простих и благослових" (Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары (1634-1637 гг.) // Православный Палестинский сборник. СПб., 1891. Вып. 33. С. 37).

"Вшедшу мне, сказывал он, внутрь ко святому Гробу, видим бе на всей крыше гробной блистающ свет, подобно рассыпанному мелкому бисеру, в виде белого, голубого, алого и других цветов, который потом, совокупляясь, краснел и претворялся в течение времени в вещество огня; но огнь сей в течение времени, как только можно прочесть не спеша четыредесять крат "Господи, помилуй!", не жжет, и от сего-то огня уготованные кандила и свещи возжигаются. Но впрочем, присовокупил он, как и откуду явление сие бывает, сказать не могу." (Иеромонах Мелетий. 1793-1794 гг. ).

"Живо я очутился на площадке у храма, где меня обступили многие из наших паломников. Все они, в слезах полного умиления, радости и счастия, указывали мне, что Благодатный огонь не жжет. Многие из них и при мне обводили шею, руки и обнаженную грудь этим огнем, и он действительно не жег, он начинает жечь только тогда, когда пучок разгорится ярким пламенем. По примеру и указаниям моих знакомых паломников, все это я лично испытал. Обводя этим Благодатным огнем и шею, и руки, я не чувствовал никакой боли". (Константин Ростовцев, член Императорского православного палестинского общества (1896 г.). – "Православная жизнь". 1962. № 4).

"Этот огонь обладает особыми чудесными свойствами: в первые минуты он не жжет, его можно прикладывать к лицу, как бы умываться им. Я сам прислонял огонь к лицу. Говорить здесь о самовнушении бессмысленно: не могу же я внушить своим волосам, чтобы они не загорались от огня" (Архимандрит Рафаил (Карелин). – http://karelin-r.ru/faq/answer/1000/753/index.html).

Живя в монастыре святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании, я специально спрашивал сестер, которые многократно бывали в Великую субботу в храме Гроба Господня. Они все проверили на себе это свойство Благодатного огня.

Скептики пытаются собрать заявления лиц, которые утверждают, что огонь их обжигал. Возможно, так и было, но весь вопрос в том, сколько прошло времени. Как образ схождения и продолжительность ожидания в разные годы неодинакова, так и продолжительность времени, когда огонь сохраняет это чудесное свойство, разное. Архимандрит Рафаил (Карелин) пишет: "Когда я по прошествии некоторого времени, может быть, пяти минут, решил повторить то же, то почувствовал другое – огонь уже жег". Сестра Елизавета из Гефсимании говорит, что прошло минут 15, а огонь все еще не обжигал. Никакого противоречия нет. Если не смотреть специально на часы, то восприятие времени бывает очень субъективно. Важен сам факт.

Когда скептики собирают "свидетельства", чтобы поставить под сомнение это чудесное свойство Благодатного огня, они вновь обнаруживают научно-методологическую неграмотность. В науке обобщения делаются на основе твердо установленных положительных фактов. Наличие отрицательных фактов побуждает лишь к исследованию (насколько это возможно) причин их появления.

Неверие и скептицизм бесплодны. "Как удаляющийся от света не вредит нисколько свету, а самому себе весьма много, погружаясь во мрак, так и привыкший пренебрегать Всемогущею силою ей не вредит нисколько, а самому себе причиняет крайний вред" (Иоанн Златоуст).

http://www.pravoslavie.ru/put/080617115112

[Александр Васильевич]

О БЛАГОДАТНОМ ОГНЕ И БОГОСЛОВСКОМ РАЦИОНАЛИЗМЕ.
ЧАСТЬ 1



Памяти великого учителя – монаха Андроника (А.Ф. Лосева)
 
Впрочем сам спасется, но так, как бы из огня.
1 Кор. 3: 15
 
Трепещу, приемля огнь, да не опалюся…
Огнь бо еси, недостойная попаляяй.
Из молитв ко святому причащению

Дискуссия о Благодатном огне, порожденная несдержанностью некоторых духовно нетрезвых и просто враждебных по отношению к Церкви людей, помимо своей скандальной составляющей, имела по крайней мере один позитивный результат: она побудила к богословскому осмыслению того явления, которое одни называют «чудом схождения Благодатного огня», а другие (преимущественно иерусалимские греки) – явлением святого света. В печатной и электронной православной прессе приведено уже достаточно документальных, современных и исторических, свидетельств подлинности этого чуда[1]. Но мы коснемся вопросов не исторических, а богословских.

Работы, претендующие на богословский анализ этого удивительного явления, есть, но в некоторых из них, наряду с вполне правильными и корректными утверждениями, делаются попытки отвести огонь критики (прошу прощения за каламбур) от главного «виновника» дискуссии – диакона Андрея Кураева и возводится явная клевета на русский православный народ. Мы имеем в виду в первую очередь статью Алексея Потемкина «Конфликт интерпретаций: чудо Благодатного огня или “знамение самовозгорания”», обнародованную автором в своем «ЖЖ»[2]. Не намереваясь вступать в абсолютно непродуктивную мелочную перепалку[3] и считая чисто скандальную сторону события к настоящему моменту уже, в общем, исчерпанной, попробуем предложить свой богословский анализ проблемы, основанный на использовании аутентичных текстов Традиции.

Огонь в Священном Писании как знамение встречи Бога и человека

Для начала напомним общеизвестное: чудеса, связанные с огнем, являются в основные (и всем хорошо известные) моменты Священной истории. Священный огонь появляется чудесным образом во время заключения завета между Богом и Авраамом (см.: Быт. 15: 17); в несгораемом кусте в момент призвания Моисея (см.: Исх. 3: 2); на жертвеннике в скинии во время посвящения Аарона (см.: Лев. 9: 24); во время призвания Гедеона (см.: Суд. 6: 21); во время суда Илии на Кармиле (см.: 3 Цар. 18: 38); в момент посвящения апостолов в день Пятидесятницы (см.: Деян. 2: 3) и в ряде других эпизодов. Каждый из них заслуживает отдельного анализа, но общее у них всех то, что священный огонь возгорает именно там и тогда, где и когда встречаются два разноприродных мира: Бог соприкасается с человеком.

В ключевом для Ветхого Завета эпизоде явления Бога Моисею в образе горящего и несгорающего куста – Купины Неопалимой (см.: Исх. 3: 2) именно субстанция огня скрывает для тварных очей человека (пусть и избранного) нетварную субстанцию Божества, того личного Бога, которого ни один человек не может видеть лицом к лицу и не умереть; именно стихия огня задолго до ставшего предметом знаменитых богословских споров Фаворского света являет здесь вечную Божественную славу. Именно здесь мы впервые слышим произносимое Божественными устами подлинное имя Бога: «Аз есмь Сый» – «Я есть Сущий». В момент так называемого «суда Илии» (см.: 3 Цар. 18: 38) субстанция посылаемого от Бога священного огня, попаляющего жертвы пророка, оказывается таинственным и парадоксальным образом связанной со стихией прямо и, так сказать, традиционно противоположной ему – со стихией воды. Учитывая прообразовательный характер Ветхого Завета по отношению к Новому Завету, ниже мы увидим, что данное обстоятельство оказывается чрезвычайно важным для нас.

Наконец, в новозаветной Пятидесятнице, венчающей центральный этап домостроительства нашего спасения – основание Церкви, – дары Святого Духа посылаются апостолам под видом разделяющихся языков пламени; кто рискнет утверждать сугубо тварный и, так сказать, «естественный» характер этого огня?

Таким образом, уже из Писания мы ясно видим, что святой огонь, являющийся в ключевые, поворотные моменты Священной истории, есть не что иное, как совершенно особое знамение. Это есть огонь, как бы высекаемый при встрече двух миров, двух онтологически несовместимых природ – Бога и человека, огонь, свидетельствующий о нашем обжигающем прикосновении к Божеству (Ниже мы увидим, что для Нового Завета это есть не что иное, как огонь обожения). Именно так ставит проблему, предельно заостряя ее, о. Павел Флоренский в своей эпохальной работе «Философия культа: Опыт православной антроподицеи»[4].

Образ огня в «Философии культа» о. Павла Флоренского

Понимание о. Павла Флоренского основано на той традиции Писания, которой мы уже отчасти коснулись выше. «Первое, основное и прочнейшее определение культа таково: он – выделенная из всей реальности та ее часть, где встречаются имманентное и трансцендентное, дольнее и горнее, здешнее и тамошнее, временное и вечное, условное и безусловное, тленное и нетленное» (С. 30). «В чреду впечатлений мира вклинивается не-отмирное, ни с чем не сравнимое, ни на что не похожее, иное. И вклинившись, разрывает ткань обычного, а тем и наше, приросшее к обычному сознание; проникает, как меч обоюдоострый, до разделения души и духа, до той спайки, где, собственно, и соприкасается наше ноуменальное ядро с областью феноменов, обнаружений и мирских проникновений. Проникши же – ожогом ожигает наше Я: из времени мы узрели Вечность» (С. 29). «Не в виде вторгающегося – источник страха, а в ощущении трансцендентности являющегося… Нездешнее открылось – и текучим, шатким, зыблющимся почувствовался весь мир: бывающее померкло перед истинно-сущим. А с бывающим померкло и само наше бытие: сами мы (!) оказались дрожащим пламенем среди ветреных пространств, на границе ничто, еле-еле не не-сущими. Но тогда-то мы нашли и свою вековечную опору – в Сущем от века. Последнее уничижение наше есть и величайшее возвеличение…» (С. 29). «Это – окно в нашей действительности, откуда видятся миры иные. Это – брешь земного существования, откуда устремляются питающие и укрепляющие его струи из другого мира. Короче – это есть Культ» (С. 29–30).

Описывая древние культы, преимущественно – культ ветхозаветный, о. Павел Флоренский подробно и весьма выразительно описывает никогда не угасавший жертвенный огонь в ветхозаветном храме и, переходя затем уже к христианству, замечает: «Древние культы внешней стороной своей более потрясали – и тем отверзали, как бы разрывали и не вещие зеницы к зрению тайн. Рассчитанный на большую восприимчивость, культ христианский умеряет практическую глубину своих таин более сдержанными и сухими формами: если бы огонь, клокочущий в святой чаше (!), являлся в формах, равносильных формам древним, никакая плоть не выдержала бы. Если бы свет святых таин воссиял не прикрываемый видом хлеба и вина, – говорил о. Иоанн Кронштадтский, – то не стерпели бы блеска их никакие тварные очи» (С. 41). И далее автор приводит те слова из Последования ко святому причащению, которые мы взяли в качестве эпиграфа, где святые тайны прямо называются огнем и отождествляются с ним: «Хотя ясти, человече, Тело Владычне, страхом приступи, да не опалишися: огнь бо есть». «Трепещу, приемля огнь, да не опалюся, яко воск и яко трава. Се приступаю к Божественному причащению. Содетелю, да не опалиши мя приобщением. Огнь бо еси, недостойная попаляяй».

Заметим, что эта интуиция о. Павла Флоренского – фактическое отождествление святых таин и святого огня – восходит к самым сокровенным, глубинным пластам именно православной Традиции, выраженной, в частности, в приводимых им общеизвестных молитвах (являющихся, как мы знаем, абсолютно необходимой непосредственной подготовкой к участию в центральном для Церкви таинстве евхаристии), и практически стопроцентно совпадает и с сегодняшней интуицией Иерусалимского патриарха Феофила, также сравнившего схождение святого огня с этим главным для православных таинством.

Итак, что можем мы вынести из этих крайне важных интуиций о. Павла Флоренского? Во-первых, святой огонь есть то, что сопровождает переход, реализуемую связь между двумя абсолютно несовместимыми мирами – Богом и человеком, природой нетварной и тварной, миром трансцендентного и миром имманентного, здешнего, «посюстороннего» земного бытия. Этот огонь есть проявление главной антиномии, лежащей в основе религии вообще и ее наиболее зрелой формы – христианства – в особенности: два этих мира абсолютно несовместимы, и в то же время сама суть религии заключается в установлении и осуществлении их связи; оставаясь здесь, тленными и тварными, мы пытаемся каким-то образом заглянуть туда, получить сигнал оттуда. По о. Павлу Флоренскому, древние, лишенные еще той истины, что открывается зрелому человечеству в Благой вести, обладая, однако, религиозной чуткостью, интуитивно чувствовали онтологическую пропасть между Богом и человеком, Творцом и тварью, которую и пытались заполнить жертвоприношениями. Огонь, попаляющий жертву, как бы связывал несовместимое, был пока еще плохо осознанным посланием от человека к Богу. Более того, по мысли о. Павла, столкновение человека с явлением иного мира, при должной религиозной чуткости и открытости души, и самого человека как бы превращало и превращает в пламя, рождая в таких натурах тот самый страх Божий, который, по слову Писания, есть начало премудрости (Притч. 1; 7). Глубоко не случайно хрестоматийное выражение «огонь веры». Пламень древних культов есть огонь жертвы человека Богу, абсолютно неизбежной в силу трагической ситуации нашего греховного, падшего бытия (ср., например, готовность Авраама принести своего сына Исаака в качестве жертвы всесожжения; Быт. 22: 1–10). И насколько же превосходит этот «дрожащий пламень» приносимого в жертву тварного бытия «огонь, клокочущий в святой чаше»! Здесь уже Сам Бог приносит Себя в жертву, и святой огонь, возгорающий от этого «всесожжения», попаляет наше греховное, тварное естество, заставляет трепетать человека, приемлющего внутрь себя эту страшную, обжигающую субстанцию Божественного пламени.

В связи с этим чисто религиозным восприятием евхаристии (а забыть о нем совсем мы просто не можем, ибо все читаем молитвы, положенные перед причастием), несколько по-иному видится развернутая в последнее время церковными либералами довольно нелепая дискуссия о «частоте причащений». Да причащайся хоть каждый день, если в состоянии постоянно жить в таком религиозном напряжении! Евхаристия – это жертва. Можешь ли ты всю свою жизнь, каждую ее минуту воспринять как культ, как служение Богу, как это делали святые? В идеале так и должно быть, но в реальности-то это не так! Идея сверхчастых причащений связана не с углублением духовной жизни (что было бы прекрасно), но с ее профанацией (как и самого таинства). Не случайно исповедь (то есть хоть какое-то сознательное размышление о своем греховном недостоинстве: «суд себе ям и пию»), а также посты и молитвы, необходимые перед причастием, они хотят по возможности сократить, а то и ликвидировать совсем. Дабы ничто не напоминало человеку, с какой страшной, судящей нас реальностью соприкасаемся мы, приступая к святой чаше!

Святой огонь как огонь обожения в богослужебных и святоотеческих текстах

Выше мы вкратце показали, что в традиции Ветхого Завета святой огонь возгорает там, где встречается несовместимое, абсолютно разноприродное – Бог и человек; однако в христианстве, как мы знаем, они не просто встречаются, но именно соединяются особым образом, описанном в Халкидонском догмате. В образно-символическом описании этого соединения Традиция снова указывает на огонь. Помимо приведенных выше молитв ко святому причащению, где с огнем сравниваются (точнее, прямо отождествляются!) святые тайны, можно указать и на такой пример, как «Акафист Пресвятой Богородице в честь иконы Ея Неопалимая Купина». Логика этого акафиста проста: поскольку Божия Матерь, в отличие от всех других людей, сподобилась принять в Себя Духа Святого (Который здесь прямо поименован как «Огнь Божества» (икос 1)) и не опалилась, осталась жива, родив Сына Божия, Она обрела особую власть укрощать тварное, вещественное пламя: «Видим икону Твою, Владычице, яко воистину купину неопалимую, во огни несгорающую, и присутствием своим жилища человеческая в пламени несгораемыми соделывающую: Тебе бо дадеся благодать свыше, силу естества огненнаго укрощати, Огнь Божества во чреве Твоем неопально вместившей» (икос 5).

В этом акафисте Церковь свидетельствует о Божией Матери, как о Той, Которая первой среди тварных и грешных людей, вместив в Себя, в Свое чрево благодать Святого Духа, то есть «Огнь Божества», сумела кардинально изменить Свою природу, которая приобрела поистине парадоксальные свойства, прообразовательно явленные Моисею в неопалимой купине. Приснодева горит и не сгорает, вечно молясь «у Престола Господня» за весь мир, и этим горением-молением воспламеняет к молитве и наши «хладные сердца», одновременно «прохлаждая» «зной» (то есть жгущий, иссушающий безблагодатный пламень) наших страстей: «Радуйся, Свеще Неугасимая (!), в молитвах Своих у Престола Господня присногорящая; Радуйся, огнем любве Божия и наша хладная сердца воспламеняющая; Радуйся сению молитв Твоих зной страстей наших прохлаждающая». Итак, по представлению Церкви, Божия Матерь есть Неугасимая и Несгорающая Свеча, вечно горящая огнем молитвы, то есть устремления тварного человека к соединению с нетварным Богом (и это притом, что Она, не имея личных грехов, уже приняла Бога в Себя и ныне пребывает рядом с Престолом Господним); в то же время Она есть Божественный Источник, от которого мы можем испить воду жизни: «Радуйся, Божественный Источниче, воду жизни источивый, от негоже пиющии ктому не умирают» (икос 8 ).

Таким образом, в этом акафисте Церковь свидетельствует о том, что в Божией Матери взаимоисключающие стихии воды и огня становятся близкими и дружескими, чудесным образом дополняя друг друга (вспомним ветхозаветный эпизод «суда Илии»). По отношению к человеку обе эти стихии, пребывая в единстве, обладают спасительной и очищающей, «живопитательной» чудесной силой.

Обратимся теперь к наследию святых отцов. Здесь следует сразу оговорить, что нас будут интересовать тексты не собственно догматическо-богословские (никакого догматического учения о святом огне в Православной Церкви не существует), но именно аскетические, описывающие опыт духовной жизни подвижников. Ведь догматика есть плод попыток Церкви выразить в дискурсивной форме свой духовный опыт, который для живущего в правильном духовном устроении, правильном богообщении понятен и так, без всякого дискурса.

Учение святых отцов о молитве, о правильном духовном восхождении человека к Богу дает богатейший и интереснейший материал именно применительно к святому огню.

В пятом томе «Добротолюбия» находим рассказ о диалоге преподобного Григория Синаита, одного из наиболее выдающихся подвижников поздневизантийского исихазма, со своим духовным наставником – преподобным Максимом Капсокаливитом. Выше мы вспоминали акафист к одной из древнейших богородичных икон, так что уместно будет начать с рассказа преподобного Максима, который также касается иконы Божией Матери. «От юности моей, – говорит святой подвижник, – имел я великую веру к Госпоже моей Богородице и умолял Ее со слезами, да подаст мне сию благодать умной молитвы. В один день, пришедши в храм, как имел обычай, просил я Ее о сем с безмерною теплотою сердца, и когда потом с любовию целовал святую икону Ее, вдруг ощутил в груди моей и в сердце моем некую особенную теплоту и пламя, исшедшее от святой иконы, которое не жгло меня, а орошало и услаждало и вносило в душу мою великое умиление. С этого момента, отче мой, сердце мое начало из-внутрь себя говорить молитву… и с того времени молитва не пресекалась в сердце моем»[5].

(Окончание 1-й части следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание 1-й части)

Итак, в духовном опыте исихастов святой огонь является даром Божиим человеку, орошая и услаждая душу неземной радостью о Господе, внося в нее мир и умиление. Но это дар не всякому человеку, а лишь человеку молящемуся, устремленному к Богу всем своим существом. Источник святого огня двояк и в то же время един. Это – Сам Бог в Его нисхождении, обращенности к человеку, благодать Божия; и в то же время это – сердце подвижника со сведенным в него умом, в котором отсечены все земные помыслы и есть лишь сосредоточенность на Боге. Одним словом, святой огонь – есть плод истинной молитвы, как она понимается и практикуется исихастами.

Сравним с рассказом преподобного Максима рассказ одного современного подвижника, пономаря Александра Семенова, несущего послушание при Гробе Господнем. «Еще не увидев Благодатного огня, – говорит он, – я почувствовал его схождение в свое сердце. Это невозможно объяснить. И потом я это всегда наблюдал: огонь зримо мы еще не видим, но он уже сошел. За несколько секунд… до того, как его можно увидеть зримо, он уже есть в сердце»[6].

Это – опытное знание, известное православным подвижникам с древнейших времен. Уже упоминавшийся нами преподобный Максим Капсокаливит так свидетельствует о плодах истинной молитвы, над которой не властно время: «Когда благодать Святого Духа придет в человека посредством молитвы, тогда молитва прекращается, так как ум весь тогда овладевается благодатию Святого Духа и не может более действовать собственными своими силами, но пребывает бездействен и повинуется только Духу Святому, и куда хощет Дух Святый, туда и ведет его…»[7] «И чтобы тебе понять, как ум наш видит их (т.е. высшие и сокровенные тайны Божии. – В.С.), вникни в то, что я скажу тебе. Воск, когда далеко от огня находится, бывает тверд, и можно его взять и держать; но как только ввергнешь его в огонь, тотчас растаевает, и там в огне возгорается и горит, и бывает весь светом (!), и таким образом кончается весь среди огня. Так и ум человеческий, когда один сам в себе бывает, не сретясь с Богом, тогда уразумевает, как обычно, окружающее его по силе своей, – когда же приблизится к огню Божества и к Духу Святому, тогда весь всецело овладевается оным огнем Божеским, и бывает весь свет, и там в пламени Духа Святого возгорается и разливается в божественных помышлениях, и никак невозможно ему тогда среди огня Божества помышлять о своем и о том, о чем хочет»[8]. «Тогда ум человека восторгается Божеским оным светом, и просвещается светом Божеского ведения, сердце делается тихим и кротким, и обильно источает плоды Духа Святого – радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, любовь, смирение и проч. (см.: Гал. 5: 22), и душа его восприемлет неизреченное веселие»[9].

В приведенных отрывках святой Максим говорит о святой огне, этом плоде истинной молитвы, как одновременно и Божественном и человеческом по происхождению. Благодатный огонь есть «огонь Божества, Духа Святого» и в то же время огонь сердца человека, огонь веры. Ум «возгорается в пламени Святого Духа, овладеваясь огнем Божественным». «Воск» сердца и «Божественный пламень» в этом случае суть не две «субстанции», но одна; совершенно понятно, что здесь святой подвижник свидетельствует о многовековом опыте той истины, которая вскоре была догматически сформулирована Церковью на «паламитских» Соборах, то есть об опыте не природного (невозможного по определению), но энергийного соединения, слияния человека и Бога.

В этом свидетельстве о святом огне и о духовных плодах правильной духовной жизни, «правильного» стяжания благодати преподобный является одним из непосредственных предшественников великого вождя исихастского движения, увенчавшего здание нашей святой и спасительной веры своим учением о нетварных Божественных энергиях, – святителя Григория Паламы, который говорит: «Столп истины, Василий Каппадокийский пишет, что “человеческое знание достигается трудами и упражнением, а знание, идущее от Божией благодати, – праведностью и умилением; и первое знание могут приобрести даже люди, погруженные в страсти, тогда как второе доступно только бесстрастным, которые во время молитвы видят, как их озаряет собственное сияние их ума”. Ты понял, брат, что избавившийся от страстей ум видит при молитве самого себя как бы светом и Божиим светом озаряется?»[10]

Итак, святые отцы учат о святом огне как о порождении той сердечной теплоты, которая рождается в человеке от правильного духовного устроения, правильной молитвы, устремления души к Богу. Этот огонь обожения возгорается в сердце человека как итог покаяния и невозможен без покаянного плача о своих грехах; горестное оплакивание грехов, разделяющих, разъединяющих человека с Богом, претворяется в плач радости от того, что грехи прощены и единство с Богом восстановлено. «Радостотворному плачу» посвящены многие хрестоматийные страницы аскетической литературы, самые известные из которых находим в Иоанновой «Лествице»[11]. Опытное аскетическое знание, добытое святыми отцами в неимоверных трудах, заключается в том, что, вопреки падшему естеству, «естественным» законам падшей греховной природы, по которым тварный вещественный пламень угашается водой, слезы покаяния есть абсолютно необходимый «горючий материал» для благодатного огня обожения. Если вспомнить здесь то, что говорилось у нас вначале о прообразовательном значении некоторых эпизодов Ветхого Завета, имеющих отношение к нашей теме, то можно будет сказать, что подобно тому, как пророк Илия поливает свои жертвы водой непосредственно перед тем, как исшедший с неба огонь пожирает их, так и святой огонь благодати Божией, благодати Святого Духа нисходит на сердце подвижника, орошенное, «увлажненное» слезами покаяния.

Именно покаянный плач – критерий «истинности» святого огня, знаменующего восстановленное единство человека и Бога; именно он предохраняет подвижника от прелести. Об этом прямо говорит ученик преподобного Максима преподобный Григорий Синаит, сыгравший, пожалуй, ключевую роль в духовном становлении поздневизантийского исихазма. «Действие благодати есть сила огня Духа, которая в радости и веселии сердца движет, укрепляет, согревает и очищает душу, прекращает как бы на час помыслы и временно умерщвляет телесное движение… Действие прелести есть воспламенение греха, разгорячающее душу в услаждении, пробуждающее бешеное страстное влечение к плотскому сожительству в телесном движении…»[12] «Хранение в молитве и плаче является величайшим оружием против того, чтобы от радости молитвы не впасть в самомнение, но, избрав себе [в удел] утешительную печаль, соблюсти себя невредимым… Свободная от прелести [Иисусова] молитва, ввергающая на землю нашего сердца огонь, сопровождается теплотой, пожигающей страсти, как тернии, и образующей в душе тишину и радость. Теплота приходит не с правой или левой стороны, не свыше, но в сердце струится наподобие источника воды от животворящего Духа»[13].

Точно так же рассуждает о цели христианской жизни – обожении – другой великий святой, живший на несколько веков ранее преподобных Максима и Григория – преподобный Симеон Новый Богослов. «Имеющий в себе свет Всесвятого Духа, не в силах бывая стерпеть зрение Его, падает на землю ниц, взывает и вопиет в ужасе и страхе великом, как увидевший и испытавший нечто такое, что выше естества, выше слова и разума, и бывает он подобен человеку, у которого от чего-нибудь возгорелись внутренности огнем, от которого жегомый и жжения пламени не могши терпеть, становится он весь измученным и совсем не имеющим силы быть в себе. Но будучи непрестанно орошаем слезами и ими прохлаждаем, еще сильнее воспламеняется он огнем желания божественного, а от этого слезы еще обильнее у него текут, и он, будучи омываем излиянием их, еще блистательнее сияет»[14]. Подчеркнем еще раз: покаянный плач, «влага слез», согласно отцам, – абсолютно необходимый «горючий материал» для пламени веры, и, только поливаемое покаянными слезами, это пламя способно просветлять человека, делать его боговидным и богоподобным, сильнее проявлять в нем образ Божий. «Когда же, весь разжегшись, станет он как свет, – продолжает преподобный Симеон, – тогда исполняется на нем сказанное (Богословом): “Бог с богами соединяем и ими познаваем” (так Бог соединяется с обожаемыми от Него и Его познающими)»[15]. Итак, делает вывод преподобный Симеон, «плач двоякое имеет действие: и, как вода, погашает слезами весь пламень страстей и омывает душу от скверны, причиняемой ей ими, и опять, как огонь, присутствием Святого Духа животворит, согревает, воспламеняет сердце и возбуждает в нем любовь и вожделение к Богу»[16].

Мы вполне могли бы приводить и другие, весьма многочисленные и красноречивые, данные богослужебных и аскетических текстов, касающиеся святого огня, однако думается, что вполне можно уже перейти к выводам богословского плана.

(Окончание следует.)


 



--------------------------------------------------------------------------------


[1] См., например, статьи: Максимов Юрий. В защиту Благодатного огня (http://www.pravoslavie.ru/put/080426153810); Авраам (Рейдман), схиигумен. О чудесах «по расписанию» (http://www.tserkov.info/numbers/shrines/?ID=2562), Иов (Гумеров), иеромонах. Благодатный огонь: величие чуда и бессилие скептиков» (http://www.pravoslavie.ru/put/080617115112) и др.

[2] http://alex-potemkin75.livejournal.com/

[3] Считаем своим долгом лишь заметить, что никто из православных паломников – свидетелей чуда и богословов – его защитников никогда не употреблял термина «знамение самовозгорания». Этот термин изобретен как раз богословствующими либералами, отрицающими чудо, которые, по своему либеральному обыкновению, успешно борются с созданным ими самими образом врага.

[4] Флоренский Павел, священник Философия культа: Опыт православной антроподицеи. М., 2004. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием страницы.

[5] Добротолюбие. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. Т. 5. С. 473.

[6] http://www.pravoslavie.ru/guest/080426144024

[7] Там же. С. 474.

[8] Там же. С. 475.

[9] Там же. С. 476.

[10] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священнобезмолвствующих. М., 1995. С. 66–67.

[11] См.: Преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица. Сергиев Посад, 1908. С. 76–87 и др.

[12] Григорий Синаит, преподобный. Творения / Пер. Вениамина (Милова), епископа. М.: Новоспасский монастырь, 1999. С. 92–93.

[13] Там же. С. 128.

[14] Добротолюбие. Т. 5. С. 25.

[15] Там же.

[16] Там же. С. 27.

Владимир Семенко

http://www.pravoslavie.ru/polemika/080723011705

[Александр Васильевич]

О БЛАГОДАТНОМ ОГНЕ И БОГОСЛОВСКОМ РАЦИОНАЛИЗМЕ.
ЧАСТЬ 2

Еще раз о том, «может ли благодать превратиться в тварную субстанцию?»



Проблема, проявившаяся в результате высказывания диакона Андрея Кураева и последующей дискуссии о Благодатном огне, отнюдь не нова. Она выражает то главное, что, зарождаясь в самой Церкви, в умах и душах людей, ее чад, становится затем главным препятствием на пути к спасению. Это – богословский рационализм, истоки коего, в свою очередь, кроются в практическом отрыве от духовного опыта святых отцов, от аутентичного опыта Традиции. Вдумчивым историком подобного рода эпизоды сразу опознаются как типичное «дежавю», которыми полна история Церкви.

Те «богословы», которые пытаются ныне богословски «обосновать» кураевский пассаж, произнося, на первый взгляд, правильные и безупречные слова, в действительности совершают такую же подмену проблемы и подмену понятий, какую совершали в свое время варлаамиты. В контексте чисто рационалистической логики те и другие абсолютно безупречны и неопровержимы. Варлаам спрашивал: Фаворский свет тварен или нетварен? Если он тварен, то что есть обожение, в чем оно? Если нетварен, то как ученики могли видеть его тварными очами? Ведь нетварного Бога видеть нельзя! В ответ на учение Паламы об энергиях варлаамиты вопрошали: энергии суть следствие или причина Бога? Отличаясь от Божественной Сущности, они очевидным образом не могут быть ее причиной, поскольку нетварный Бог есть Сам Себе причина; до Бога и кроме него вообще ничего не существует, иначе какой же это абсолют? В этом случае нетварные энергии суть то же самое, что и Сама Сущность Божия и никак от нее неотличимы. Если же они есть следствие Божественной причины, то они не менее очевидным образом тварны, ибо у Бога есть только одно «следствие» – творение. И т.д. и т.п.

Очень похожим образом рассуждают и современные «критики» чуда Благодатного огня. (Мы полагаем, что всерьез можно говорить лишь о критиках, так сказать, «искренних», внутрицерковных; люди, подобные С. Бычкову или А. Солдатову, нас принципиально не интересуют). Если речь идет о каком-то особом схождении благодати, пусть даже и под видом огня, говорят они, то как же нетварная благодать может преобразоваться, трансформироваться во вполне тварную субстанцию самого обычного, вещественного пламени? Ведь трансформация природ, как и некое пантеистическое слияние человека с «субстанцией» Божества, по нашей вере, невозможно? Так что благодать благодатью (диакон Андрей Кураев уж во всяком случае благодати не отрицает), а где-то на каком-то этапе непременно должна быть «зажигалка»… При этом доморощенные остроумцы, очень гордящиеся тем, что Господь сподобил их пройти семинарский курс богословия, в обычной либеральной манере оглупляют своих оппонентов, превращая их в каких-то огнепоклонников, выдумывая какое-то «знамение самовозгорания»…

Что было делать исихастам во главе со своим вождем, святителем Григорием Паламой, перед лицом ереси, в очередной раз ополчившейся на Церковь, перед лицом богословствующих рационалистов? То же, что всегда делала Церковь в подобных случаях: перевести опытную истину, опытное знание об обожении, добытое трудами подвижников, на язык богословского дискурса. Ведь паламизм – это не космологическая теория об устройстве мира, но «диалектика» подвига, диалектика духовной жизни, изложенная в терминах, понятных для «внешних». Все богословие Паламы есть венец святоотеческого аскетического, молитвенного опыта; это не «учение о Боге и человеке», но богословие обожения. «Когда душа неистовствует и как бы сотрясается неудержимой любовью к единому Желанному, – говорит святитель, – вместе с ней волнуется и сердце, духовной пляской выдавая общение с благодатью и словно порываясь отсюда к обетованной телесной встрече с Господом на облаках (см.: Мф. 24: 30; Мк. 13: 26; Лк. 21: 27; 1 Фес. 4: 17). Так в напряженной молитве, когда разгорается нечувственный огонь, зажигается умопостигаемая лампада и томление ума вспыхивает воздушным пламенем духовного виденья, тело тоже странно легчает и разогревается до того, что, по слову изобразителя духовных восхождений (преподобного Иоанна Лествичника. – В.С.), при взгляде на него кажется словно вышедшим из жара чувственной печи»[1]. «Как телесное чувство воспримет свет не чувственный в собственном смысле слова? Через ту всемогущую силу духа, посредством которого избранные апостолы увидели его на Фаворе, когда он просиял не только от плоти, несущей в себе Сына, но и от облака, несущего в себе Отца Христова»[2], – отвечает святитель на вопрошания своих противников. Ибо, и «душа, по святому Максиму, через причастие Божией благодати сама делается Богом»[3].

Чисто субстанциальному (или «эссенциальному», по С.С. Хоружему) пониманию нетварного Бога и тварного человека, а также вполне иллюзорной и чисто умозрительной в рационалистической логике связи между ними паламиты противопоставили свое учение об энергиях. Характеризуя собственно православное, «византийское» богомыслие, богомыслие Дионисия Ареопагита, святого Максима Исповедника и других, логическим завершением коего является паламизм, В.Н. Лосский пишет, что оно «предполагает различение между непознаваемой “усией” и ее проявлениями (динамическими свойствами, или энергиями), различение, которое, вместо того чтобы ограничивать мистический взлет, ставя человеческую личность перед накрепко запертыми вратами, напротив, распахивает перед ней бесконечный путь – за гранью познания»[4]. Нетварные божественные энергии, сообщаемые человеку от абсолютно трансцендентного и непознаваемого Бога, «познаваемые» им в духовном опыте – это тот же самый Бог, та же нетварная Божественная субстанция, но данная в аспекте своего действия, своей проявленности, своего волевого устремления к «иному», то есть к тварному миру, творению и его «венцу» – человеку. Бог не просто существует Сам в Себе, в Своей нетварности, в Своей самодостаточной замкнутости, но устремлен к творению в волевом хотении спасти его от плена греха и смерти, соединить с Собой, обожить. В свою очередь, и человек, подобно Богу, не замкнут в своей тварности, но устремлен к Творцу своей волей к спасению. Соединение несовместимых и несоединимых природ в личности Богочеловека – Христа реализуется в духовной жизни человека, или, что то же самое, в обожении по благодати, или энергии. Нетварный Бог вполне реально сообщается тварному человеку через духовно-энергийное соединение.

Вся хрестоматия аскетики, начальные этапы аскетического «умного художества» – борьба со страстями, послушание, отсечение помыслов, духовное восстание после непрестанных падений, покаянный плач и т.д., в общем виде обозначаемая как «невидимая брань», есть лишь подготовка личности к тому духовному состоянию, когда тварная энергия человека обретает способность соединиться с нетварной энергией Бога. Более высокий уровень этой подготовки, как мы знаем, обозначается в аскетике как «сведение ума в сердце». Это – средство преодоления обычной рассеянности ума, «путь организации всех энергий не просто в единство (в некое единство их организует и страсть), но в единство, пригодное для соединения с Божией энергией»[5]. «Таковою работою создается новый тип энергийного образа, в котором энергии умственные и душевные образуют единую структуру, “сочетание ума с сердцем”, “умо-сердце”. Эта энергийная структура – порождение подвига и один из его центральных элементов, несущих опор»[6].

Резюмируя суть и подчеркивая значение паламитского учения об энергиях, современный исследователь указывает на ту реальность обожения, которая в главном, существенном расходится с представлениями богословствующих рационалистов, полагающих благодать чем-то сугубо внешним для «тварной природы» человека:: «Православие полагает стяжание благодати актуальным соединением тварных энергий человека и нетварной Божественной энергии… Синергия, соработничество Божественной и человеческой энергий – ключевой элемент всей икономии богообщения… “Христианская жизнь – это согласие двух воль: Божественной и человеческой” – говорят Софроний и Силуан… Соединение двух энергий означает их встречу и требует существования “места встречи”; оно не может совершиться, если нет какой-то общей арены, какого-то пространства, измерения, в котором действуют обе. Бытие не доставляет такого общего измерения: между Богом и человеком, тварью – онтологический разрыв. Но Бог и человек встречаются в сфере личности, или же “личностного бытия-общения”; у них нет общего рода, общей области бытия, и однако между ними происходит личное общение… Синергия возможна исключительно в сфере “личностного бытия-общения” и должна рассматриваться как одна из категорий этой особой сферы». В этой особой личностной сфере энергийного соединения человека и Бога Божественной и человеческой энергиям принадлежит различная роль. «Когда соединение сформировалось, деятельным началом в нем является только энергия Божественная, благодать». (Ср. приведенные в части 1 статьи свидетельства святых отцов об их опыте богообщения). Однако «человеческой энергии должен принадлежать исходный импульс, начальное обращение и устремление к благодати: только оно может послужить завязкой процесса»[7].

Более подробное изложение всей этой диалектики обожения не входит в нашу задачу[8]. Напомним лишь общеизвестное, а именно то, что подробный анализ святоотеческого учения об энергийном соединении человека и Бога, ставший к настоящему времени уже хрестоматийным, представлен у целого ряда православных богословов XX века, полнее и глубже всего – у В.Н. Лосского.

Если вернуться к феномену святого огня и проблеме его богословской интерпретации, то следует, во-первых, резюмировать, что все многочисленные высказывания святых отцов на эту тему, а также то, что представлено в богослужебных текстах нашей Церкви касательно святого огня, очевидным образом невозможно воспринимать лишь в качестве какой-то художественной образности, пусть даже и символической, какой-то фигуры речи. Здесь мы имеем дело с описанием совершенно особой реальности – реальности обожения, личной встречи и энергийного соединения человека и Бога. Святой огонь, началом коего является особая сердечная молитвенная теплота, возникает лишь в сердце, орошенном «радостотворным» покаянным плачем и, в силу этого, свободном от прелести, этот огонь на начальном этапе молитвенного подвига есть внутреннее порождение молящегося сердца; и в то же время он, как видимая, осязаемая, воспринимаемая преображенными чувствами форма благодати, исходит извне, есть дар Божий.

«Природа» Благодатного огня не субстанциальна, но энергийна

В чуде Благодатного огня нет «превращения» нетварной Божественной природы (или субстанции) в тварную и земную (такое понимание, игнорирующее онтологическую пропасть между Творцом и тварью, было бы, в свете православного вероучения, нечестием и ересью, впадением в пантеизм). Здесь есть, напротив, соединение двух энергий: энергии Божественного нисхождения не просто к миру, но именно к Церкви как общине верных и энергии волевого устремления веры, устремления к Богу молящихся, собирающихся вокруг Святого Гроба. «Природа» Благодатного огня, обладающего чудесными свойствами, сходящего вначале в сердца молящихся, не субстанциальна («эссенциальна»), но энергийна. Верующие говорят о святом огне: «пью благодать», «умываюсь благодатью» и т.п. Этот странный огонь обладает, оказывается, свойствами воды! В этом своем ежегодном опыте верующие полностью совпадают с опытом великих подвижников прошлых веков, чьи весьма многочисленные свидетельства (отчасти приведенные нами) сближают (и порой вплоть до отождествления) святой огонь и «воду живую» Божией благодати. Вещественный огонь светильников, возгорающий затем от этого Благодатного огня веры, огня, «высекаемого» столкновением, встречей двух энергий – Бога и собравшихся людей, есть знамение и символ, напоминание об этом благодатном соединении, но вопрос о нем в свете вышесказанного вообще вторичен. Однако если уж говорить об этом вещественном огне, то именно в нем вполне уместно видеть символический смысл (напоминание о чуде обожения), почему этот огонь и пользуется таким почитанием молящихся (подобно, скажем, иконе – образу, возводящему к первообразу).

(Окончание 2-й части следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание 2-й части)

Главное здесь заключается в том, что сама постановка вопроса о «превращении» природы Божественной в тварную, прямо ведущая к выводу, что поскольку это невозможно, то никакого Благодатного огня вообще не существует, а есть лишь зажигаемое обычным способом пламя светильников, некорректна и неправомочна. Благодатный огонь есть энергийное соединение двух воль, а не «природа», или «субстанция».

Вполне понятно, почему данное явление имеет место именно в храме Воскресения, где объединены Голгофа и Гроб Господень, непосредственно из которого воскрес Христос, ибо крестная жертва Его есть залог нашего спасения, так сказать, предпосылка обожения; без крестной жертвы и воскресения Христа стяжание Святого Духа невозможно («Духа Утешителя пошлю вам от Отца» (см.: Ин. 15: 26)).

Схождение Благодатного огня не просто какое-то «частное» чудо (подобное мироточению икон, чудесным исцелениям, вообще исполнению молитв); это – феномен, относящийся к самой сердцевине именно духовной традиции Православия, «естественное», с точки зрения законов аскетики и вообще духовной жизни, явление, зримо знаменующее плоды обожения, личностного соединения во взаимном волевом (энергийном) устремлении человека и Бога.
Здесь нас обязательно спросят: пусть так, пусть Благодатный огонь – особая реальность, а не символический образ, и говорится о нем во множестве аутентичных текстов Традиции, а не только лишь в свидетельствах, связанных с чудом, которое ежегодно бывает у Гроба Господня. Но ведь то, о чем говорится в приведенных текстах, относится к высочайшим ступеням аскетическо-молитвенного подвига. Неужели вы готовы утверждать, что этих ступеней, которых редко достигают и незаурядные подвижники, достигла вся эта масса паломников, всех этих… «теток» (особенно из России)[9], которая ежегодно собирается у Святого Гроба?! Тот же диакон Андрей Кураев недавно вполне подобострастно, с истинно «миссионерским» смирением выслушивал резкие нападки двух гламурно-политизированных дам с НТВ – Т. Толстой и А. Смирновой, которые в программе «Школа злословия» так прямо и пеняли ему: «Почему мы (ну, то есть, «просвещенные православные») должны терпеть в «этой Церкви» (прямо как «эта страна»!.. – В.С.) всех этих ваших…теток?!». На это легко ответить следующее. Во-первых, кем это заранее (и доказательно) определено, кем это решено и подписано, что наш русский православный народ непременно глуп, невежествен и суеверен, и те паломники, которые тратят свои время и деньги не на какие-то удовольствия и развлечения, а только лишь на то, чтобы увидеть великое чудо, – ограниченные и суеверные, неразвитые искатели не благодати, а непременно лишь каких-то внешних знамений? Последнее – типичный и очень распространенный либеральный миф, плод гордыни кичащейся своим высокоумием самопровозглашенной образованческой «церковной элиты»[10]. Во-вторых (что самое главное), Благодатный огонь – ответ Бога на молитву не только Иерусалимского Патриарха, но и всей Церкви, со всем сонмом ее часто безвестных и не мелькающих «в телевизоре» подвижников, которая в этот момент умом и сердцем возносится к воскресающему Христу. Почему Благодатный огонь возгорает именно на Святом Гробе – вполне понятно, и об этом говорилось выше.

Что же до богословского рационализма… Я построил эту свою работу вполне «традиционно», то есть так, чтобы мой личный и, быть может, в чем-то пристрастный голос был слышен как можно тише. Пусть говорит сама Традиция – Писание и Предание, пусть говорят святые отцы – те, на кого уж точно все мы должны смотреть снизу вверх, даже если кто-то из нас и занимает профессорские должности. И, думается, вполне уместно будет завершить статью высказыванием нашего великого духовного писателя (не бывшего, правда, никаким профессором) – святителя Игнатия (Брянчанинова), явно не без оснований люто ненавидимого многими из «либеральных христиан». Нам представляется, что высказывание это много дает для понимания духовных истоков того вклада в апостасию, который вносится порой популярными авторами толстых и тощих книг.

«Особенное внимание должно обратить на действие в нас тщеславия, которого действие на кровь очень трудно усмотреть и понять. Тщеславие почти всегда действует вместе с утонченным сладострастием и доставляет человеку самое тонкое греховное наслаждение. Яд этого наслаждения так тонок, что многие признают наслаждение тщеславием и сладострастием за утешение совести, даже за действие Божественной благодати. Обольщаемый этим наслаждением подвижник мало-помалу приходит в состояние самообольщения, признавая самообольщение состоянием благодатным, он постепенно поступает в полную власть падшего ангела, постоянно принимающего вид ангела светлого, делается орудием, апостолом отверженных духов. Из этого состояния написаны целые книги, восхваляемые слепотствующим миром и читаемые не очистившимися от страстей людьми с наслаждением и восхищением. Это мнимодуховное наслаждение есть не что иное, как наслаждение утонченным тщеславием, высокоумием и сладострастием.

Не наслаждение – удел грешника: удел его – плач и покаяние. Тщеславие растлевает душу точно так же, как блудная страсть растлевает душу и тело… Потому-то святыми отцами предлагается в общее делание всем инокам, в особенности занимающимся молитвою и желающим преуспеть в ней, святое покаяние, которое действует прямо против тщеславия, доставляя душе нищету духовную. Уже при значительном упражнении в покаянии усматривается действие тщеславия на душу, весьма сходное с действием блудной страсти. Блудная страсть научает стремиться к непозволительному совокуплению с посторонней плотью и в повинующихся ей даже одним услаждением нечистыми помыслами и мечтаниями изменяет все сердечные чувствования, изменяет устроение души и тела; тщеславие ведет к противозаконному приобщению славе человеческой и, прикасаясь к сердцу, приводит в нестройное сладостное движение кровь, этим движением изменяет все растворение (расположение) человека, вводя в него соединение с дебелым и мрачным духом мира и таким образом отчуждая его от Духа Божия»[11].

Да не будет! Да сохранит всех нас Всемилостивый Господь от сей губительной страсти! Да сподобимся мы изжить тщеславие, «дух мира сего», отвращающий нас от единства с Богом! И да пребудет Его благодатная помощь всегда с нами!

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священнобезмолвствующих. М., 1995. С. 94.

[2] Там же. С. 99.

[3] Там же.

[4] Лосский В.Н. Боговидение. М., 1995. С. 96.

[5] Хоружий С.С. К феноменологии аскезы. М., 1998. С. 106.

[6] Там же. С. 108.

[7] Там же. С. 127–129.

[8] Отчасти мы заняты этим в работе «Христианская цивилизация: новый перелом?». Ч. 3. http://www.pravoslavie.ru/jurnal/071024184348.

[9] В последнее время в либерально-неообновленческих кругах наших «просвещенных христиан» для обозначения основной массы «непросвещенных» православных утвердилось странноватое для русского уха презрительное словечко «фофудья».

[10] Один из идеологов этого движения, очень относительный, прямо скажем, богослов, недавно так прямо и заявил: «“Диомидовщина” – мировоззрение не кучки маргиналов, а большей части наших православных» (см., например: http://www.russia.ru/geroi/peresedov/?507). Значит, вывод – сменить народ? Кто же тогда является выразителем церковной полноты? Ведь без того, что в богословии называется «рецепцией», то есть одобрительного восприятия того или иного решения церковной власти всей церковной полнотой, оно, в строго православной логике, и не может считаться истинным! Наверно, церковная полнота для неообновленцев – это они сами. Плохому танцору известно, что мешает, а реформаторам – всегда народ.

[11] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Сочинения. СПб., 1905. Т. 2. С. 214–216.

Владимир Семенко

http://www.pravoslavie.ru/polemika/080724132443

[Александр Васильевич]

Огонь, ниспосланный Богом

Тем, что лишь на православную Пасху сходит с неба Благодатный огонь (при условии, что в храме Гроба Господня служит православный патриарх по православному календарю), Бог свидетельствует об истинности православной веры, Православной Церкви.



В ночь с 18 на 19 апреля 2009 года из Иерусалима в Москву к началу Пасхального богослужения в храм Христа Спасителя должен быть доставлен Благодатный огонь, частицы которого разойдутся отсюда по всей России и странам ближнего зарубежья. Делегация, возглавляемая архиепископом Саранским и Мордовским Варсонофием, исполняющим обязанности управляющего делами Московской Патриархии, и Владимиром Ивановичем Якуниным, президентом ОАО «Российские железные дороги», председателем попечительского совета Фонда Андрея Первозванного, кавалером ордена Гроба Господня, передаст лампу с Благодатным огнем Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу.

900 лет назад автор «Жития и хожения Даниила, игумена Русской земли» писал: «Мне, худому и недостойному рабу, пришлось увидеть своими грешными глазами, как невидимо сходит с неба свет к Гробу Иисуса Христа». В этом первом дошедшем до нас свидетельстве русского человека о паломничестве в Святую Землю игумен Даниил рассказал и о том, как он поставил в Кувуклии на Гроб Господень лампаду «от всей Русской земли», и о том, как проходила в то время церемония схождения Благодатного огня, и о том, что «не может быть такой радости человеку, какая бывает христианину, увидевшему свет святой». Под этими словами игумена может подписаться любой человек, которому довелось хотя бы раз в жизни увидеть, как сходит свет небесный к Гробу Господа.

Сегодня об этом удивительном событии рассказывают люди, которым посчастливилось видеть чудо схождения Благодатного огня.

Епископ Дмитровский Александр:



– Принесение Благодатного огня является очень важным для России. Многие совершенно неверующие люди через это чудо приходят к Богу, приходят в храм, задумываются о смысле жизни, о своей душе. Я видел одухотворенные лица, сияющие от восторга глаза присутствующих при схождении Благодатного огня. Люди молились, пели песнопения, ждали этого чуда. Помню, как перед поездкой в Иерусалим на одной из пресс-конференций прозвучали скептические замечания о том, что если Благодатный огонь не сойдет, то наступит конец мира и Иерусалим будет разрушен. Я думаю, что верующий человек всегда должен надеяться на милость Божию, потому что никто нас так не любит, как Господь. Он нас милует, жалеет, прощает нам многие наши ошибки и посылает много-много радости. Схождение Благодатного огня для каждого из нас – величайшая радость. Иерусалим – прекрасный, благодатный город с волнующими, чарующими ароматами. И люди здесь прекрасные. Хотелось бы, чтобы они жили в мире, потому что у них все есть, только радуйся, живи, трудись и расти детей. Но на Святой Земле царит напряженная обстановка. Люди живут в постоянной тревоге. В руках юношей и девушек – оружие, в глазах – настороженность. Поэтому мы молим Господа, чтобы Он послал долгожданный мир на Святую Землю, чтобы умирил всех живущих на этой многострадальной земле, чтобы люди жили здесь достойно, доверяя друг другу, понимая друг друга, питая друг к другу искренние чувства.

Михаил Якушев, историк-востоковед, вице-президент Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы России:

– Будучи дипломатом, я пять лет работал на Святой Земле и не помню, сколько раз был в Иерусалиме, но раз семь сподобился видеть чудо схождения Благодатного огня, причем неоднократно находился напротив Кувуклии, откуда патриарх подает сошедший святой огонь людям. Описать свои ощущения – самое трудное. Далеко не все имеют возможность побывать на Святой Земле, но, благодаря инициативе Фонда Андрея Первозванного, миллионы людей могут увидеть чудо по телевидению. С каждым годом прямая трансляция из Иерусалима привлекает внимание все большего количества зрителей в России и за рубежом. Теперь каждый может виртуально посетить священный центр христианства – храм Воскресения Христова (храм Гроба Господня), сооруженный на месте, где завершился земной путь Христа.



Последние семь лет молитвы православных христиан о схождении святого огня соединяются с молитвой о мире на Святой Земле. Как и в предыдущие годы, наша делегация доставит Благодатный огонь в Россию в рамках программы «Просите мира Иерусалиму», которая началась по благословению почившего Патриарха Алексия II. На недавней встрече руководства ФАП и ЦНС со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом особое внимание было уделено и этой программе. Впервые молитва об установлении мира на Святой Земле была прочитана в Великую субботу 26 апреля 2003 года. Тогда о мире в Иерусалиме молились православные христиане в России и Израиле, Сербии и Албании, Японии и Сирии, Бельгии и Германии, Канаде и Великобритании, Аргентине и США, Чехии и во многих других странах. В марте 2008 года в сопровождении начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Тихона (Зайцева) делегация ФАП была на приеме у Блаженнейшего Патриарха Святого Града Иерусалима и всей Палестины Феофила III, где наряду с вопросом о передаче Благодатного огня из Иерусалима в Москву и о проведении молитвы «Просите мира Иерусалиму» говорилось также об организации очередной конференции «Диалог цивилизаций». Патриарх Феофил III высоко оценил значимость этого межконфессионального форума и подчеркнул, что важную роль в этом диалоге играет Православная Церковь на Ближнем Востоке. В ходе беседы речь зашла и о создании в Иерусалиме Межнационального совета, призванного решать проблемы Святой Земли религиозного, политического и гуманитарного характера.

В марте нынешнего года в ходе рабочего визита мы вновь посетили Патриарха Феофила III, а также директора экуменических и международных связей Армянского Патриархата архиепископа Ариса (Ширваньяна), Кустода Святой Земли отца Пьера-Баттиста Пиццабаллу, встречались с С. Салибой – представителем израильской полиции Старого города, ответственным за координационную работу с христианами. В Великую субботу в тронном зале резиденции Патриарха Иерусалимского и всей Палестины Феофила III Патриарх, как обычно, произнесет на греческом языке молитву о мире для многострадального града Иерусалима, а потом в храме Воскресения Христова возглавит церемонию схождения Благодатного огня на Гроб Господень.

Татьяна Лебединская, историк, гид, 17 лет назад уехавшая из Узбекистана в Израиль:

– Тысячи людей со всего мира приезжают в Иерусалим, чтобы увезти частичку Благодатного огня к себе на родину, а российская делегация приезжает не только чтобы получить Благодать Божию, но и чтобы что-то отдать. Это дорогого стоит. Вы делаете великое дело, объединяя людей в их стремлении помочь воцарению мира на земле, по которой ходил Иисус Христос. Как это важно – нести слово о мире и любви! Спасибо вам и за то, что вы помогаете распространять святой огонь по всей России и странам ближнего зарубежья! В одном из псалмов Давида есть слова: «Просите мира Иерусалиму». А слова Иисуса Христа «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного» (Мф. 18: 19) легли в основу молитвы по соглашению. Если бы люди верили в это обещание Господа и не прерывали своей всеобщей молитвы о мире на земле, все вместе читали бы молитву «Просите мира Иерусалиму» не один раз в году, а как можно чаще, то арабо-израильскому конфликту был бы положен конец.

Валерий Латынин, поэт, член Союза писателей России, член Союза журналистов:

– Я лишь однажды был в Иерусалиме, не видел чудо схождения Благодатного огня своими глазами, а вот о Святой Земле у меня есть целый цикл стихотворений. Например, такие строки:

Белокаменная страна –
Города и сады на камне.
Сколько ж сеять она должна,
Чтобы все здесь цвело веками?!
Непонятная щедрость гор,
Щедрость озера в Галилее…
Всем стихиям наперекор
Сам Господь этот край лелеет.
Только дети Его никак
Рай земной поделить не могут
И в безумном пылу атак
Все стреляют по дому Бога.

Дмитрий Белюкин, народный художник России:

– Чудо Благодатного огня, наверное, самое поразительное среди других чудес, которые происходят по всему свету, ведь его можно не только увидеть, но и в прямом смысле слова потрогать руками. То, что нам даются такие вразумления и такие счастливые моменты близости к этой огромной доброй силе, которая проявляется в виде схождения Благодатного огня, – одно из свидетельств милости Божией к нам.

Андрей Коченов, руководитель Красноярского филиала Центра национальной славы России:

– Вновь Господь дарует нам возможность стать лучше, и хочется надеяться, что из года в год мы действительно становимся лучше. В 2005 году мы возили Благодатный огонь в роддома и поняли, как важно ездить туда, где люди больше всего нуждаются в духовной поддержке. В дни Светлого Христова Воскресенья 2006 года в рамках программы «Святость материнства» Благодатный огонь был доставлен в детские дома, больницы и женские тюрьмы Красноярска, Норильска и Заполярья.

Николай Бурляев, кинорежиссер, народный артист России:

– Фонд Андрея Первозванного оказал мне честь, пригласив в паломническую поездку в Иерусалим, где я впервые стал свидетелем чуда схождения Благодатного огня. Рано утром 25 апреля 2008 года, подъехав к зданию фонда, я увидел у автобуса много родных лиц. Среди них были Валентин Григорьевич Распутин и Владимир Николаевич Крупин. В аэропорту с радостью встретил руководителя нашей делегации Владимира Ивановича Якунина – главу попечительского совета Фонда Андрея Первозванного, Александра Сергеевича Соколова – тогда еще министра культуры Российской Федерации, старых знакомых из Государственной Думы и Совета Федераций. Всего летело 120 человек.



И началось наше незабываемое паломничество. Едва приземлившись в Тель-Авиве, на автобусах двинулись в Иерусалим и, не заезжая в гостиницу, с 10 до 22 часов в темпе бегунов на очень длинные дистанции посетили все основные святые места Иерусалима. К ночи, не чувствуя ног, добрались до отеля. На следующий день в 7:00 – подъем, завтрак и по автобусам. Инструктаж бывалых паломников настраивал на самый боевой лад. Предупреждали, что такого количества паломников в Иерусалиме никогда не было. Обещали всевозможные испытания: и то, что кто-то может не попасть в храм Гроба Господня, и то, что любого могут прикладами вытолкнуть прочь, не взирая на чины и достоинства, так что всем надо держаться друг за друга. Вспомнился эпизод из «Иванова детства», когда капитан Холин перед переходом линии фронта требует, чтобы все участники похода попрыгали – «не звякает ли в карманах, и не шваркают ли в них спички». Страха не было, была уверенность, что мы все преодолеем. Каждому выдали по цветастой косыночке на шею – для опознавания нашей группы и к ней какую-то карточку с надписями на иврите, которую я, сочтя знаком производителя товара, оставил в автобусе. Потом оказалось, что это был пропуск в храм Гроба Господня. И мы пошли… Вернее, побежали по Старому городу, как конвоируемые пленные: «шаг влево, шаг вправо – расстрел». Отстал – пропал! И все же было радостно: со всех сторон слышалась только русская речь. Со всех улиц и переулочков толпами валили православные, ведомые батюшками с крестами. 100 тысяч паломников прибыли в Иерусалим за Благодатным огнем. Из них 50 тысяч русских!

Перед первым же полицейским кордоном всех заставили приготовить пропуска, а моего пропуска – нет! Сообщил об этом идущим рядом со мной. Те лишь пожали плечами. Первый заслон одолел, так как полицейские запутались с проверкой пропусков и я просочился, как прослойка в пироге – между двумя собратьями. Перед вторым кордоном наш красноярский коллега вручил мне пропуск, как манну небесную (у него по счастливой случайности оказалось два!). Перед третьим кордоном нас разделили: В.И. Якунина с несколькими сотоварищами повели одним путем, а всех остальных – другим. Оказалось, что нас привели в тупик. Путь закрыт. Крики: «Поворачивайте обратно!». Бежим по каменным улочкам обратно. Давка, крики израильской полицейской девицы: «Назад, стрелять буду!».

Вот и двери храма Гроба Господня. Идущие впереди просачиваются внутрь. Передо мною двери начинают закрывать. Что-то кричу, толкаюсь и все-таки прорываюсь внутрь. Двери закрывают прямо за мною, отрубив часть наших собратьев. Несусь по свободному патриаршему проходу едва ли ни до самых заветных дверей Гроба Господня. Ищу наших. Понимаю, что наше место не здесь. Возвращаюсь назад, и нас втискивают в огражденное для нашей делегации пространство, рассчитанное человек на 40. Нас же около сотни, не считая просочившихся с нами украинцев, молдаван, грузин и прочих православных. Цепляюсь за перекладину парапета, занимая передовое место у патриаршего прохода. И начинается великое стояние – с 10 до 14 часов – в невыносимой духоте – 40 градусов по Цельсию. Пот течет по шее и лицу. Трудно вытащить из сумки бутылку с водой и камеру, чтобы запечатлеть происходящее. Меня пытаются оттеснить, но я изо всех сил держусь за перекладину ограждения. Рядом ухватилась за нее и пожилая хохлушка. Ее, как лишнюю, пытается вытеснить, обороняя меня, приятель из Государственной Думы. Но бабуся не сдается! Оглядываюсь, ищу глазами: где Валентин Распутин? Не вижу его. (Уже потом узнал, что он был придавлен к стене и ему, 70-летнему сибиряку, было еще тяжелее.) Кто-то упал в обморок, кому-то несут воду…

Напротив нас за аналогичным ограждением – такое же по метражу, как и наше, но почему-то пустующее пространство. Но вот и в него вгоняют сотню греков. Тех, кто не втиснулся, выпихивают прочь. Грек в рясе, следящий за порядком, кричит по-английски нашей сотне: «Не давите!». Шепчу ему на ухо, как это нужно говорить по-русски, он повторяет: «Не давьитэ! Не давитэ!» – довольный улыбается: контакт налажен! Но вот его место прямо передо мною занимает здоровенный молодой араб в грязной красной майке. Его спина, как мартеновская печь, впаялась в меня, поддавая излишнего жара. Смиренно молчу, терплю, но не выдерживает мой сосед слева – сотрудник аппарата Правительства РФ. Вступаясь за меня, он толкает араба и требует, чтобы он отошел. Но тот непоколебим, как скала. Вход в Кувуклию запечатали огромной печатью. По проходу движутся оседлавшие дуг друга молодцы с барабанами в руках и дикими воплями. Так проходит четыре часа!

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Смиренно взирая на этот содом, успев помолиться всего раза три за все время стояния, я все думал об одном: разве мы, грешники, спрессованные у Гроба Господня, как сельди в раскаленной бочке, толкающие друг друга и ругающиеся, достойны того, чтобы Господь ниспослал нам Благодатное чудо, простил нас и поверил нам еще раз? А снизойдет ли в этот раз огонь?..

Наконец в 14 часов прямо мимо меня прошел со свитою Патриарх Святого Града Иерусалима и всей Палестины Феофил III. С моего места плохо виден вход в Кувуклию. Кто-то сообщает о том, что Патриарх совершил крестный ход, его обыскали и впустили ко Гробу Господню. Прошло всего 12–15 минут, и единый выдох шквалом пронесся по 12-тысячному собору христиан: из Кувуклии вышел Патриарх со свечами, слепящими несказанным белым светом. Благодатный огонь вновь послан человечеству. Нам дарован еще год жизни. Спустя несколько секунд я поджигаю свои пучки из 33-х свечей у кого-то из собратьев.

И несказанная радость, восторг охватили меня, грешного. Признаюсь, что я не видел никаких чудес вокруг: ни световых всполохов (разве что вспышки фотокамер), ни нисходящую огненную росу… Но я ощущал всем сердцем, что чудо свершилось: Благодатный огонь снизошел. Вокруг всеобщее ликование. Всеобщее братство во Христе, во благодати Божией.

Как было наказано – немедленно двинулись к выходу, побежали по Старому городу к автобусу. Огненное море плескалось вокруг. Тысячи людей несли полыхающие свечи и фонарики, которые они должны разнести по всему миру. Все, как и мы, торопились в аэропорт, чтобы успеть к своему рейсу – самолеты вылетали из Тель-Авива один за другим.

В самолете В.И. Якунин заглянул в наш салон и протянул мне восковой шарик от печати с Гроба Господня. А в аэропорту нам вручали специальные лампы «летучая мышь» с Благодатным огнем. Взял две, и не напрасно. В автобусе обнаружил, что у В.Г. Распутина лампы нет. С радостью дал ему одну, он с благодарностью принял.

Тронулись в центр Москвы. По всему пути следования мерцали Благодатные огоньки. Их мерцание сливалось в светоносные ручейки и реки: православные бережно несли огонь в свои жилища. Около полуночи добрались до храма Христа Спасителя. Протиснулся со своей лампой внутрь. Вижу: в ложе стоят В.В. Путин и Д.Н. Медведев. Оба, как и положено православным, крестятся. Видеть это было радостно для сердца. Ведь если это искренне, значит еще не все потеряно для Руси.

***

По милости Божией и мне в 2006 году посчастливилось увидеть одно из самых поразительных чудес на свете и привезти частицу святого огня домой. Спускаясь в метро с горящей лампой «летучая мышь», услышала за спиной: «Это Благодатный огонь? Неужели вы были в храме Гроба Господня? Неужели бывают такие счастливые люди?». В словах незнакомой женщины слышался такой восторг, что неожиданно для себя я отдала ей привезенную из Иерусалима свечу – связанные в пучок 33 свечи (по числу лет земной жизни Иисуса Христа), опаленные Благодатным огнем. Женщина, по имени Ксения, расплакалась и пообещала молиться за меня.

Среди мест, которые притягивают к себе, как магнит, Святая Земля, по которой Христос ходил Своими ногами и где сотворил множество чудес, стоит особняком. Если тебе повезло оказаться здесь хотя бы раз, она будет манить тебя снова и снова. И все будет мало. Посещение любых исторических мест всегда вызывает ощущение взаимосвязи времен, соприкосновения с прошлым. По улицам, которые помнят поступь Спасителя, можно ходить с Евангелием в руках, чтобы духовно вернуться к тому времени, когда Он жил среди людей.

Сердцем Святой Земли является храм Гроба Господня, где невозможно не верить в реальность евангельских событий. Сюда стекаются не только христиане всех направлений из всех стран мира, но и представители других конфессий. Один из русских церковных публицистов писал: «Это единственное в мире место, которое сосредоточивает в себе столько различных обрядов: здесь греческий священник, францисканский монах, немецкий пастор, англиканский пресвитер, а также пресвитеры армянский, коптский, абиссинский, сирийский и другие встречаются между собой для одной и той же цели, в одном и том же месте».

В Великую субботу в Иерусалиме царит особая атмосфера: десятки тысяч паломников направляются в храм Гроба Господня, который не может вместить всех желающих. Многие вынуждены стоять вне церкви с незажженными свечами. Еще до входа в Старый город, несмотря на все старания израильской полиции, раздававшей накануне элитным гостям спецпропуска, начинается настоящий ажиотаж. Пробиваясь к храму от Яффских ворот, которые служат входом в Старый город, российская делегация растворяется среди паломников. Еще минута, и ты остаешься один на один с неуправляемой толпой. Проходы к храму перекрыты охраной с автоматами. Женщина-полицейский кричит на тебя, и ты уже не рад, что ввязался в эту «авантюру». В этот миг здесь все равны: и старушка с иконкой в руке, и министр культуры Александр Соколов, и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский – все без исключения повинуются приказам полицейского. Кажется, что легче слетать на Луну, чем попасть в канун православной Пасхи в храм Гроба Господня!

Существует не менее четырех способов сделать это, идя по древним улицам, по которым ходил Христос со Своими учениками. Первый – получить заветный пропуск как члену представительной делегации. Тогда его нужно прикрывать руками как самую большую ценность (иначе могут сорвать!). Второй – прибиться к делегации, непрестанно молясь Богу. При мне несколько старушек без пропуска сумели пройти все полицейские кордоны. Видимо, они читали молитву об отводе глаз. Полицейские, которые без пропуска не пропустят даже мышь, казалось, не замечали русских бабушек. Третий способ – действовать через Русскую духовную миссию в Иерусалиме. О четвертом я узнала уже внутри храма. Один оказавшийся рядом русский богатырь подарил мне на память ламинированный пропуск, купленный у армян за 100 долларов…

С огромным трудом мы прошли все стадии (остановки) крестного пути Спасителя, Которого римские легионеры вели к Голгофе. Конечно, наши мучения, когда мы шли по улицам, где бичевали и оплевывали Христа, не идут ни в какое сравнение с Его муками! Оказавшись в каком-то темном переходе, не в силах пошевельнуться в плотной вязкой людской массе, я ощущала себя пресловутой сельдью в бочке и видела, как толпа едва не раздавила сидящих на складных стульчиках женщин и стариков. Это ужасное происшествие вновь заставило вспомнить «Хождение» игумена Даниила, который писал о том, что утром в Великую субботу к церкви Воскресения приходит бесчисленное множество народа от всех стран, от всех концов земли: «Великая теснота и лютое томление тогда бывает людям. Многие люди задыхаются тут от тесноты людской».

Когда же нам, замершим в томительном ожидании, приказали развернуться и идти сквозь огромный людской улей в греческую часть храма, стало ясно, что это испытание послано Богом для того, чтобы мы смогли по контрасту оценить наше новое положение. Ожидание чуда в кафаликоне храма Гроба Господня (в красивом греческом соборном храме Воскресения) не было утомительным: здесь можно молиться перед иконами, присесть на складной стульчик и даже попить воды. Встав на стульчике, можно увидеть веселых свистящих и кричащих арабских парней, сидящих на плечах друг у друга. Требуя от Господа обещанного чуда, смуглые крепкие парни носятся кругами по храму, перекрывая гортанными воплями грохот барабанов. Для православных христиан удивительно видеть их потасовки, слышать сливающийся звон бубнов и колоколов, но такова традиция. И это, кажется, особо никого не раздражает. Все происходящее неизменно фотографируется и снимается на видео. Непрерывный гул не мешает молитве.

Матушка Екатерина, игуменья Крестовоздвиженского Иерусалимского монастыря (расположенного в деревне Лукино Домодедовского района) читает молитву об установлении мира на Святой Земле, а я – акафист преподобномученице великой княгине Елисавете Феодоровне, которая не раз помогала мне попасть на Святую Землю. Невозможно определить точное время схождения Благодатного огня на Гроб Господень. Иногда православному патриарху приходится молиться часами, иногда это происходит в считанные минуты. Неожиданно шум и гам затихают – и тысячи рук со свечами поднимаются вверх. Кто-то покрывается холодным потом, у кого-то кружится голова, многие начинают истово молиться, ведь, по преданию, если Благодатный огонь не сойдет, то наступит конец света и Иерусалим будет разрушен. Все присутствующие в храме замерли в напряжении, ожидая и надеясь на то, что чудо совершится и на сей раз, что Господь нас не оставит. За чтением акафиста я не успеваю ощутить весь драматизм ситуации. Все происходит так быстро, что становится даже грустно: приготовилась к многочасовому ожидания, а тут раз – и все уже позади.

Не прошло и 10–15 минут, как Патриарх Иерусалимский и всей Палестины Феофил III вошел в Кувуклию, а наверху уже заблестели вспышки огней. Большинство присутствующих верит в то, что это всполохи Божественного света, скептики считают их фотовспышками. Внезапно нарастающий гул переходит в рев восторга: появилось первое пламя, и огонь мгновенно разнесся по храму. Армяне, получившие его из рук Патриарха, вышедшего из Кувуклии, мечутся с горящими свечами. Удивительно, но у некоторых свечи зажигаются сами собой. Объятый пламенем храм – зрелище невероятное! И хотя никогда не бывает пожара, подобревшие полицейские следят за тем, чтобы никто не загорелся.

С каким нетерпением ожидали мы чуда! Невозможно передать словами то, что творится с верующими в момент, когда с неба в Кувуклию сходит Благодатный огонь! Напряженное ожидание сменяется бесконечным восторгом. Люди плачут и смеются одновременно. Самые отчаянные (а вернее, те, чья вера особенно крепка) «умываются» пламенем, проводят им по лицу и волосам, чтобы убедиться, что первые несколько минут он действительно не обжигает. Из синих клубов дыма выплывают счастливые улыбки – чудо произошло! Жаль, что я так и не рискнула «умыться» огнем. Помнила, что надо успеть зажечь все припасенные для родных и друзей пучки свечей. Те, кто не успел сделать это в храме, зажигали и тут же тушили свечи уже на улице от огня в лампах.

Трудный путь в храм Гроба Господня напоминает людям о скорбном пути Христа, о Его крестных муках, а обретение Благодатного огня – о Его Воскресении как обетовании вечной жизни. Все бесконечно счастливы, что вновь произошло чудо, которое символизирует победу добра над злом, жизни над смертью.

Ирина Ахундова

http://www.pravoslavie.ru/put/30106.htm

[Александр Васильевич]

О новых выступлениях против Благодатного огня

В преддверии схождения Благодатного огня в Кувуклии храма Воскресения Господня в Иерусалиме в СМИ, как и в прошлом году, вновь разворачивается компания критики и скептицизма. Людей неверующих еще можно понять. Все, что свидетельствует о Христе и о Его видимом участии в жизни людей, атеистами будет заведомо высмеиваться. Удивительно появление подобного отношения в среде людей верующих.



14 апреля, то есть накануне дня, когда Церковь вспоминала предательство Господа Иудой, в интернете появилось открытое обращение к Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу от верных, как сказано, чад Русской Православной Церкви. «Верные чада», судя по подписям под обращением (в частности, религиовед, доцент РГГУ Борис Фаликов, публицист, поэт Борис Колымагин), восходят к кругу заштатного священника Георгия Кочеткова, чьи реформы уже не раз волновали мир Церкви, начиная с 90-х годов минувшего века. Поскольку обращение к Его Святейшеству было публичным и составители сами упомянули «о важности открытого обсуждения вопросов церковной жизни», мы имеем право сделать свои к нему комментарии.

Аргументация составителей обращения разворачивается поступательно, постепенно, так, чтобы не шокировать православную аудиторию сразу, а склонить на свою сторону замечаниями второстепенного характера.

Поначалу критике подвергается традиция встречи в Москве Благодатного огня, распределение его по приходам и раздача желающим верующим. Все это относится к обрядам, «ранее неведомым нашей Церкви». Указывается на прерывание торжественного богослужения и излишнюю поспешность верующих, желающих принять огонь. Как пишут составители, «духовенству даже приходится прерывать пасхальную службу из-за чрезмерного желания верующих как можно скорее получить свою частичку иерусалимского огня». А поскольку всякому сознательному православному христианину действительно хочется спокойно помолиться на пасхальной службе, высказанный тезис может показаться допустимым: зачем, и вправду, толкаться и службе мешать.

И вот после этого-то следует второй, самый главный тезис: оказывается, что никакого чуда-то вовсе и нет, так как «могут ли чудеса Божии совершаться “по расписанию”» и так как «огонь в Кувуклии зажигается от лампады, скрытой за подвижной иконой».

Вначале рассмотрим первый, предварительный, тезис.

В Церкви есть то, что не изменяется – вера и догматы, а есть то, что способно меняться, если это имеет в виду духовную пользу, – обычаи и обряды. У разных Церквей, при единстве веры, могут различаться обряды, и в одной и той же Церкви обряды могут варьироваться в зависимости от времени и духовной пользы конкретного общества. Например раньше утреня совершалась действительно утром, до литургии, а теперь – сразу после вечерни; раньше святым елеем помазывали уже по окончании всенощной, а теперь – во время чтения канона. Даже Типикон, этот строгий свод четких богослужебных правил, иногда включает уточнение: «аще изволит настоятель».

В этой связи само по себе принятие чудесного Благодатного огня не является чем-то противоречащим богослужебной жизни Церкви; напротив, это очень даже уместно при встрече праздника Пасхи – как наглядное свидетельство о Воскресении Христовом. Известно, что встреча любой святыни, например чудотворной иконы или мощей святого угодника, в храме совершается торжественно, так что само принятие святыни, совершившееся во время богослужения, пусть при небольшом прерывании его, становится неотъемлемой частью богослужения, и верующие, вдохновленные принятой святыней, молятся с новыми духовными силами. Можно, конечно, и без этого молиться. Можно обойтись и без веточек вербы на праздник Входа Господня в Иерусалим, можно не стоять со свечой во время чтения 12 Евангелий, тем более не обязателен обычай несения этого огня себе домой. Можно не освящать воду на праздник «Живоносный Источник» и не брать артос в субботу Светлой седмицы. Без всего этого можно и обойтись, только вот зачем навязывать свою позицию другим, критикуя то, что понятно и дорого сердцу верующего человека, и уж тем более называя в публичном обращении к Патриарху благоговение перед Благодатным огнем «нездоровой суетой»?

Заметим также, что традиция принятия Благодатного огня не могла возникнуть очень давно по той простой причине, что доставить чудесный огонь, сходящий днем в Великую субботу, буквально к началу пасхальной службы стало возможным лишь с развитием самолетостроения – Промысл Божий действует в изменяющихся условиях мира, и техника пусть тоже послужит добру и освящению нашего мира. В дореволюционное время это было практически невозможно, а в советский период никто не позволил бы такого действия как явной проповеди веры Христовой. Здесь новизна традиции имеет объективные причины и не противоречит духу и строю церковной жизни. А то, что некоторые верующие изъявляют не в меру ревностное желание поскорее принять Благодатный огонь, то, увы, такое наблюдается в некоторых приходах и на праздник Крещения – не отменять же из-за напора людского раздачу святой воды. Во всяком случае, наш народ реагирует на явление Благодатного огня куда более спокойно, чем тот, что находится в иерусалимском храме на момент его сошествия.

Что же касается главного тезиса, а именно критики чудесного схождения Благодатного огня, то составители обращения делают избитую ссылку на критические отзывы епископа Порфирия (Успенского), Игнатия Крачковского, Николая Успенского, которые, действительно, отрицали сверхъестественную, чудесную природу «огня Великой субботы».

В ответ на ссылку составителей обращения приведем другую ссылку – на статью современного ученого, богослова Юрия Максимова (см. также журнал «Благодатный огонь», № 18 - http://www.pravoslavie.ru/put/4184.htm ), который взвешенно и подробно рассмотрел доводы самых разных критиков и дал им прекрасный ответ. Статью Юрия Максимова, написанную год назад, мы рекомендуем прочитать тем, кто ее еще не читал. А со своей стороны напомним, что епископ Порфирий (Успенский), относившийся вообще ко всякому чуду с предубеждением, в собственных критических отзывах ссылался на двух мало знакомых ему людей, один из которых заявлял, что лично спрятался в часовню Гроба Господня и все наблюдал, а другой рассказал анекдотическую историю о том, будто Ибрагим-паша решил поспорить на деньги с епископами и лично проверить, как появляется в Кувуклии огонь. Епископы, естественно, отказались. При этом упоминается, что архиепископ Мисаил якобы на тайном совещании раскрыл, что он возжигал огонь от сокрытой лампады. Мифологичность обеих историй налицо, тем более что сам архиепископ Мисаил, по свидетельству беседовавшего с ним русского паломника иеромонаха Мелетия, открыто говорил о чудесном схождении (см. об этом: Авдуловский Ф.М. Святой огонь, исходящий от Гроба Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. М., 1887. С. 46–47).

Профессор Н.Д. Успенский усматривает противоречие в том, что в разных письменных источниках схождение Благодатного огня изображается по-разному, тогда как никакого противоречия в этом нет: Благодатный огонь действительно являет себя по-разному, так что сначала под куполом храма могут быть видны всполохи, иногда огонь сразу выносится из Кувуклии, иногда может сойти и на лампады в храме, и, соответственно, присутствующие имеют различные впечатления. Успенский больше критикует даже не столько чудесное схождение, сколько саму идею этого схождения; ему кажется, что «недостойно христианского звания из года в год искать знамения от Гроба Христа» (Актовая речь «К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую субботу в Иерусалиме», произнесенная 9 октября 1949 года в Ленинградской духовной академии). Но все дело в том, что, перефразируем фразу Н.Д. Успенского, недостойно христианского звания и умалчивать об очевидном чуде, явно являемом из года в год от Гроба Христа. Поскольку все это более подробно рассмотрено в статье Юрия Максимова, мы не будем повторяться.

Интересны данные востоковеда Игнатия Крачковского, который работал с древними арабскими рукописями. В своем докладе, прочитанном в заседании Восточного отделения Императорского Русского археологического общества 24 апреля 1914 года, он приводит свидетельства мусульман X–XIII веков о схождении Благодатного огня. Одни из мусульманских свидетельств прямо соглашаются с тем, что это явное чудо. В частности, ал-Бируни, свидетельство которого относится примерно к 1000 году, сообщает следующее: «Христиане до этого тушат свои светильники и лампады и остаются так, пока не увидят, что чистый белый огонь зажег лампаду. От нее зажигаются лампады в соборной мечети и в церквах, а затем пишут в столицу халифата о времени нисхождения огня. По быстроте нисхождения и близости его к полдню заключают об урожае в этот год, по запаздыванию до вечера и удалению (от полдня) о неурожае. Передавал мне еще этот рассказчик, что один из правителей вместо фитиля положил медь, чтобы она не могла загореться и все это расстроилось бы. Но вот, когда спустился огонь, загорелась и медь. Нисхождение этого огня в день переходящий не заслуживает еще удивления, но появление его без видимой материи гораздо более удивительно. Сомневаться в этом нельзя».

Другие же из мусульман, признавая общепринятую веру христиан в сверхъестественное схождение огня, пытаются найти тому земное объяснение, что-то вроде фокуса или магии. В частности, ал-Джаубари († 1242) предложил следующие фантастические описания. «В вершине купола есть железная шкатулка, соединенная с цепью, на которой подвешена. Она укреплена в самом своде купола, и ее не видит никто, кроме этого монаха. На этой цепи и есть шкатулка, внутри которой пустота. А когда наступает вечер субботы света, монах поднимается к шкатулке и кладет в нее серу наподобие “санбусека”, а под ней огонь, рассчитанный до того часа, когда ему нужно нисхождение света. Цепь он смазывает маслом бальзамового дерева, и, когда наступает время, огонь зажигает состав в месте соединения цепи с этой прикрепленной шкатулкой. Бальзамовое масло собирается в этой точке и начинает течь по цепи, спускаясь к лампаде. Огонь касается фитиля лампады, а он раньше бывает насыщен бальзамовым маслом, и зажигает его». Вот такой, оказывается, мудреный способ придумывали христиане, по мнению исламских книжников, для явления Благодатного огня – не хватало только бикфордова шнура. Должно ли верить подобным сплетням?

Составители обращения к Патриарху пишут: «В православном мире существуют сомнения в том, могут ли чудеса Божии совершаться “по расписанию”, пусть и богослужебному».

Действительно, если речь идет о чуде схождения Благодатного огня, то расписание здесь вторично. Как свидетельствуют лица, совершающие церковное служение в Святой Земле, Благодатный огонь сходит не только в Великую субботу, но часто и в другие дни, только при этом имеются в виду лампады и свечи в храме, которые чудесным образом возжигаются без человеческого участия. Но такие случаи не имеют всеобщего характера. Огонь может сойти в такой-то день на такую-то лампаду, а может и не сойти, в Великую же субботу огонь сходит непременно и обязательно в Гробе Господнем (хотя и вне его могут возгораться также свечи и лампады). Что же говорить о расписании, «пусть и богослужебном», как выразились составители обращения, то не мы придумали чудесные свойства воды, являемой именно в день Крещения Господня (а в Иордане вода в определенном месте бурлит в этот день), светлое облако над горой Фавор в день Преображения, явление крови на Голгофе в Великую пятницу и чудесное схождение огня в Великую субботу.

Кстати, огонь этот действительно не обжигает, хотя продолжительность этого чудесного свойства не для всех бывает одинаковой. Один знакомый мне монах, отец Зотик, посетив Святую Землю несколько лет назад, присутствовал в Великую субботу в храме Воскресения и, приняв святой огонь в правую руку, поднес левую к самому пламени, а на левой руке у него были часы, и по ним он стал следить, сколько пройдет секунд. Огонь не жег ровно две минуты! Может ли быть обычным огонь, который горит и одновременно не обжигает?

Критики чудесного схождения огня, казалось, избрали железную логику: никто не входит в Кувуклию, за исключением одного человека; стало быть, никто, кроме одного, и не знает точно, откуда берется огонь. На это еще раз заметим, что, помимо Кувуклии, Благодатный огонь, бывает, сходит и в других местах иерусалимского храма, например на лампады, на свечи стоящих в храме людей, а однажды – на колонну при самом входе в храм, как это было в 1579 году, когда Кувуклией завладели армяне-монофизиты и огонь все равно был дан именно православным. Свидетельств этих достаточно, в том числе в интернете (существует даже сайт «Чудо схождения Благодатного огня»). Автору этих строк известен один высокопоставленный чиновник, не очень церковный человек, у которого свеча сама зажглась в момент явления Благодатного огня, так что этот человек стал восклицать: «Она зажглась! Она зажглась!».

Так вот, интересно было бы узнать у ученых составителей обращения, от какой «лампады, скрытой за подвижной иконой», был возожжен огонь в упомянутых случаях, да еще так, чтобы не обжигать?

Хочется заметить еще кое-что, не столько даже как довод или утверждение, а больше просто как наблюдение. Известно, что чудесный Благодатный огонь во всю его историю схождения не давался никакой иной христианской конфессии, кроме как православной. Католики часто вообще в другое время Пасху празднуют, протестантам это не нужно, монофизиты пытались, да не удалось, остальные даже и не пытаются. Соответственно, такая исключительная роль православных выглядит в глазах некоторых инославных вызывающе и откровенно грозит диалогу с ними. А значит, всякий сочувствующий католицизму или протестантизму волей-неволей тоже будет снижать роль схождения Благодатного огня и говорить о том, что это всего лишь одно из напоминаний, священных действий в ряду многих прочих, но не исключительное, чудесное явление Божией милости православному миру.

И все-таки, почему же схождение Благодатного огня хотя и открывается многим, но в какой-то степени остается сокровенным, так что кажется, что не хватает еще чего-то для самой сокрушительной аргументации?

Вспомним, с чем связано это удивительное схождение и что предшествовало ему.

Мы говорим о Благодатном огне как о знамении Воскресения Господа. Но Воскресению предшествовали крестные муки, позорная казнь, отсутствие видимой славы и земного величия. Само Воскресение Христа явлено было не Каиафе или Пилату, но тем, кто с искренним сердцем жаждал Спасителя. Господь оставляет возможность для личной веры, внутреннего самоопределения, усилия души. Господь никого не подкупает Своим чудом: верить или не верить – наш личный выбор.

Вообще всякое подлинное чудо никогда не рассматривалось в Православии как красочное зрелище, намеренно поражающее взор любопытных зевак. Лично мне известны многие примеры чудесной помощи людям в самых тяжелых, критических жизненных ситуациях. И ни у одного такого человека не возникло желания прославить самого себя за счет принятой от Бога помощи. Сам Христос отверг предложение искусителя чудесно явить Себя миру, сойдя по воздуху с крыла храма (см.: Мф. 4: 5–6). Многие люди специально искали от Господа чудес, но Он им ответил: «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12: 39–40). Знамение Ионы пророка – знамение Воскресения, Господь реально воскрес, и многие Его видели, но все-таки Сам Он сказал: «Блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20: 29).

Чудо схождения Благодатного огня – реальное чудо, но не такое, чтобы кто-то насильно был им обращен. В этой связи напрасно думать, что даруемое Богом чудо будет принято человеком, отвергающим Бога. Они так и будут говорить, что здесь есть что-то земное: зажигалка ли то или мощное электромагнитное излучение, эффект плацебо или самовнушение. Странно другое, то, что люди, считающие себя верующими, готовы легко расстаться с явным Божественным даром, согревающим православных христиан в почти всеобщей атмосфере холодного цинизма и скептицизма.

И все-таки верно сказано в Священном Писании: «Тайну цареву добро хранити, дела же Божия открывати славно» (Тов. 12: 7).

Валерий Духанин,
кандидат богословия, преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии

http://www.pravoslavie.ru/put/30099.htm

[Александр Васильевич]

Благодатный огонь: величие чуда и бессилие скептиков

Почему атеисты и скептики хотят разрушить веру?


_{Святая Кувуклия после схождения Благодатного огня}

За долгую историю христианства не было ни одного чуда, которое бы не пытались отрицать атеисты и скептики. В этой борьбе использовались и используются любые средства. Так, еще святитель Иоанн Златоуст замечает об отрицавших чудо Воскресения: «И посмотри, как смешны их замыслы! Помянухом, говорят, яко льстец он рече еще жив сый: по триех днех востану. Но если Он был обманщик и хвалился попусту, то чего вы боитесь, мечетесь и так суетитесь? Боимся, говорят, как бы ученики не украли и не обманули чернь. Но доказано уже, что этого никак не могло быть. И однако злоба упорна и бесстыдна – покушается и на безумное дело» (Толкование на святого Матфея евангелиста. Беседа LXXXIX, 2).

За две тысячи лет упорство в борьбе с христианством у неверующих не ослабло. Может родиться вопрос: зачем некоторые люди, вместо того чтобы заняться чем-либо положительным, тратят столько времени и сил на опровержение фактов, в которые они не верят и которые к ним лично никакого отношения не имеют? Почему им так важно и значимо разрушать чужую веру? Почему некоторые люди насаждение и распространение неверия делают своей профессией? Еще недавно были доценты и даже профессора «научного атеизма».

В уставе «Союза воинствующих безбожников» статья 1 была сформулирована так: «Союз воинствующих безбожников есть добровольная пролетарская общественная организация, ставящая своей задачей объединение широких масс трудящихся СССР для активной систематической и последовательной борьбы с религией во всех ее видах и формах как тормозом социалистического строительства и культурной революции».

Сейчас нет никакого «социалистического строительства». Что в глазах современных воинствующих скептиков тормозит христианская вера миллионов людей?

Причина заключается в демонической природе атеизма и вообще всякого упорного неверия и скептицизма. Только в разные эпохи по-разному это себя проявляет. Во времена советского атеизма главный корень заключался в гордости, которая вела к богоборческой подмене христианства идеологией «земного рая», а сейчас основная причина массового атеизма – страсти и похоти, которым предается большинство людей. «Неверие происходит от порочной жизни и тщеславия» (святитель Иоанн Златоуст).

Подозрительность и домыслы вместо доказательств

 
 
Скептики полностью пренебрегают теми правилами и методами, которые веками вырабатывались для установления истинности фактов и выводов. Имею в виду логику, науку и правоведение.

Логика формулирует правила доказательства и обоснования утверждений и выводов. При построении любого умозаключения посылки должны быть истинными. А выводы должны быть сделаны только тогда, когда они соответствуют закону достаточного основания, введенному математиком и философом Г. Лейбницем. Согласно этому закону, «для истинности всякой мысли должно быть достаточно оснований, то есть умозаключение необходимо обосновать исходя из суждений, истинность которых уже доказана». Скептики не просто не верят в чудо схождения Благодатного огня, но активно пытаются провести мысль, что ежегодно на протяжении многих веков совершаются подлог и обман. Как они это доказывают?

Поскольку скептики часто употребляют понятия «свидетель», «свидетельство», то важно обратиться к такой дисциплине, как право, ибо многовековая мировая правовая практика выработала четкие критерии, которые точно определяют, кто именно может быть привлечен к делу как свидетель. Во всех системах права и даже в обычном словоупотреблении свидетель – это человек, лично присутствовавший при данном событии, то есть очевидец.

Псевдосвидетельства. Скептики привлекают в качестве «свидетельств» людей, которые совершенно не причастны к описываемому событию. Так, например, они приводят высказывания Ибн-ал-Каланиси († 1162), ал-Джаубари († 1242), Муджир-ад-дина († ок. 1496).

Ибн-ал-Каланиси:

«Когда они находятся [в храме] на Пасху, там вешают лампады в алтаре и устраивают хитрость, чтобы огонь к ним дошел по маслу бальзамового дерева и приспособлений из него, а его свойством является возникновение огня при соединении с жасминовым маслом. Он обладает ярким светом и блестящим сиянием. Они ухитряются провести между соседними лампадами натянутую железную проволоку наподобие нити, непрерывно идущую от одной к другой, и натирают ее бальзамовым маслом, скрывая это от взоров, пока нить не пройдет ко всем лампадам. Когда они молятся и наступает время нисхождения, открываются двери жертвенника, а они полагают, что там колыбель Исы [Иисуса], да будет Ему мир, и что оттуда Он поднялся на небо. Они входят и зажигают много свечей, а в здании от дыхания множества народа становится жарко. Кто-нибудь из стоящих старается приблизить огонь к нити, он [огонь] зацепляется за нее и переходит по всем лампадам от одной к другой, пока не зажигает все. Кто смотрит на это, думает, что с неба сошел огонь и зажглись лампады».

Ал-Джаубари:

«А дело в том, что эта лампада – величайший из фокусов, устроенных первыми поколениями; я разъясню его тебе и открою тайну. Дело в том, что в вершине купола есть железная шкатулка, соединенная с цепью, на которой подвешена. Она укреплена в самом своде купола, и ее не видит никто, кроме этого монаха. На этой цепи и есть шкатулка, внутри которой пустота. А когда наступает вечер субботы света, монах поднимается к шкатулке и кладет в нее серу наподобие “санбусека”, а под ней огонь, рассчитанный до того часа, когда ему нужно нисхождение света. Цепь он смазывает маслом бальзамового дерева, и когда наступает время, огонь зажигает состав в месте соединения цепи с этой прикрепленной шкатулкой. Бальзамовое масло собирается в этой точке и начинает течь по цепи, спускаясь к лампаде. Огонь касается фитиля лампады, а он раньше бывает насыщен бальзамовым маслом, и зажигает его».

Скептики эти отрывки взяли из работы востоковеда И.Ю. Крачковского («Благодатный огонь» по рассказу ал-Бируни и других мусульманских писателей X–XIII вв. // Христианский Восток. Пг., 1915. Т. 3. Вып. 3). Они, заимствуя эти высказывания, либо не прочитали, либо проигнорировали комментарий к ним самого Крачковского.

«Из приведенного обзора легко можно видеть, чем преимущественно отличаются мусульманские рассказы о чуде святого огня от христианских. Все они излагаются со вполне понятной краткостью, сводящейся иногда к простому упоминанию (ал-Джахиз, ’Али-ал-Хереви); все они основаны не на личных наблюдениях. Единственное исключение представляет Ибн-ал-Джаузи и источник ал-Бируни; анализ последнего сообщения мы оставляем пока в стороне. Передачей из третьих рук объясняются попадающиеся иногда слишком очевидные ошибки, как дата у ал-Мас’уди или сообщение Ибн-ал-Каланиси о мнении христиан относительно места рождения и вознесения Иисуса Христа. Фактическая сторона этих рассказов сводится к очень немногому: из них вытекает лишь то, что во все время, к которому относятся перечисленные авторы, чудо свершалось ежегодно и представляло собой общеизвестное и обычное явление. Описание самого чуда и всего обряда имеется единственно у Ибн-ал-Джаузи. Все остальные элементы прочих сообщений должны быть отнесены не столько к действительной, сколько к легендарной истории. На одном из них с несомненностью сказывается влияние литературной обработки сюжета. Это рассказ о беседе высокопоставленного лица с монахом относительно фактической подкладки чуда. Исторической основой его является, быть может, попытка осмыслить разрушение Иерусалимского храма ал-Хакимом и возможный разговор его с одним из приближенных, приводимый Ибн-ал-Каланиси и ал-Харири. Обработкой сюжета представляются все последующие версии, где вместо ал-Хакима появляется какой-то правитель (Йакут = ал-Казвини), или ал-Мелик ал-Му’аззам (ал-Джаубари), или, наконец, сам Салахаддин (Ибн-ал-Джаузи), а вместо приближеннаго лица – монах (ал-Джаубари), священник (Йакут = ал-Казвини) и сам патриарх (Ибн-ал-Джаузи).

Вторым общим элементом является попытка объяснить чудо. Это объяснение частью исходит от самого автора (ал-Джаубари, Ибн-ал-Джаузи, Муджир-ад-дин), частью влагается в рассказ о беседе правителя с духовным лицом (Ибн-ал-Каланиси, Йакут). Самое разнообразие этих объяснений и их противоречивость указывает, что и здесь едва ли можно искать фактическую основу. У Ибн-ал-Каланиси и Муджир-ад-дина это объяснение сводится к поджиганию нити, соединяющей все лампады; ближе к современной действительности одна лампада, фигурирующая у Йакута и ал-Джаубари. По словам первого, она просто зажигается; по словам второго, фитиль воспламеняется от сложного скрытого прибора с серой, рассчитанного на известный срок. У последнего в рассказе имеется и внутреннее противоречие: в начале он говорит, что у всех христиан существует как бы заговор относительно мнимого чуда; из конца же повествования обнаруживается, что с тайной его знаком единственно монах, устраивающий прибор».

Фильтрация материалов. Приведя несколько высказывания мусульманских авторов, рассказы которых, по мнению И.Б. Крачковского, противоречивы и не имеют «фактической основы», скептики специально обходят молчанием сообщение известного ученого из Хорезма Абу Рейхана Мухаммеда ибн Ахмед ал-Бируни (973–1048), который приводит рассказ человека, присутствовавшего при схождении Благодатного огня. Сам ал-Бируни ему вполне доверяет и вместе с рассказчиком признает это великое чудо: «Кругом скалы – хоры, на которых помещаются мусульмане, христиане и все, кто приходит к месту гроба в этот день, преклоняясь перед Богом и молясь ему от полудня до вечера. Приходит му’аззин соборной мечети, имам и эмир города. Они садятся у гроба, приносят лампады, которые ставят на гроб; а он бывает закрыт. Христиане до этого тушат свои светильники и лампады и остаются так, пока не увидят, что чистый белый огонь зажег лампаду. От нее зажигаются лампады в соборной мечети и в церквах, а затем пишут в столицу халифата о времени нисхождения огня. По быстроте нисхождения и близости его к полудню заключают об урожае в этот год, по запаздыванию до вечера и удалению (от полудня) – о неурожае.

Передавал мне еще этот рассказчик, что один из правителей вместо фитиля положил медь, чтобы она не могла загореться и все это расстроилось бы. Но вот, когда спустился огонь, загорелась и медь. Нисхождение этого огня в день переходящий не заслуживает еще удивления, но появление его без видимой материи гораздо более удивительно. Сомневаться в этом нельзя, так как существует (удовлетворяющий) всем условиям истинности рассказ про церковь в одном из сел Египта».

Этого описания, исходящего не от христианина, а от мусульманина, который не заинтересован ничего сочинять в пользу христианства, достаточно, чтобы сделать никчемными все потуги скептиков. Что наиболее важно в этом рассказе?

1. В христианский храм приходят муэдзин главной мечети, имам и эмир города и приносят лампады. С какой целью? Чтобы получить «чистый белый огонь». Если христиане получали бы огонь от горящей лампады или с помощью «зажигалки», то зачем от этого огня возжигают светильники в главной мечети?

2. Ал-Бируни прямо пишет о нисхождении огня.

3. Затем пишут в столицу халифата о времени нисхождения огня. Зачем? В этом мусульмане видят знамение: по скорости нисхождения огня «заключают об урожае в этот год».

4. Ал-Бируни пишет еще об одном чуде: «спустился огонь, загорелась и медь».

Уместно поставить простой вопрос: если этого бы не было, то зачем мусульманин стал бы это придумывать и возвышать христианство?

Итак, скептики фильтруют материал. Эта фильтрация источников запрещена методологией науки. Научное сообщество предпринимало и предпринимает немало усилий, чтобы оградить сферу науки от различных подделок. Один пункт, который направлен на борьбу с различными видами интеллектуального мошенничества, сформулирован так: «Игнорирование данных, существенно отличающихся от остальных, без уведомления об этом». Этим и занимаются скептики.

 

Чудо схождения Благодатного огня – факт.

В противоположность полной бездоказательности утверждений скептиков, чудо схождения Благодатного огня является ежегодно наблюдаемым фактом. Каждый год несколько тысяч присутствующих в храме Гроба Господня видят: в Кувуклию, которая была проверена и запечатана, вошел с пучком свечей патриарх, одежды которого были специально осмотрены. Из нее он вышел с горящим факелом из 33 свечей. Именно факт. По выражению древних римских судей, contra factum non est argumentum (против факта нет доказательства). В ответ на это у скептиков лишь подозрение и домыслы. Крайняя искусственность возражения скептиков очевидна, если принять во внимание, что в осмотре Кувуклии, в запечатывании ее и досмотре патриарха каждый год участвуют представители иных христианских конфессий.

Отец Митрофан (Папаиоанну), который 57 лет был стражем при часовне Гроба Господня, сообщил такие подробности архимандриту Савве (Ахиллеосу). «Между 10 и 11 утра Великой субботы совершается строгий контроль. Особые уполномоченные лица входят в Кувуклию святого Гроба, над которым в виде золотой занавеси висят 43 золотые лампады, горят они там денно и нощно: 13 из них принадлежат православным, 13 – католикам, 13 – армянам и 4 – коптам. Эти лампады, как светоносные небесные чины, осеняют собою Гроб Христа. Внутрь Живоносного Гроба входят только специально уполномоченные лица для того, чтобы в последнюю минуту, перед тем как войдет в нее патриарх, погасить все 43 лампады. В день схождения Благодатного огня установлен строжайший порядок, который веками здесь неукоснительно соблюдается. В этот день обязательно присутствуют и наблюдают за всем представители других вероисповеданий: католики, армяне и копты, вместе с ними входит в Кувуклию и православный уполномоченный. Их присутствие имеет лишь одну цель – проследить за тем, чтобы не была случайно или же намеренно оставлена зажженной какая-нибудь лампада или какой-то предмет, от которого можно было бы зажечь огонь, а также не скрылся ли там какой-нибудь человек. Кувуклия проверяется трижды. Погасив все лампады и свечи, уполномоченные выходят из Кувуклии. Храм Живоносного Гроба Господня погружается в полный мрак. Ровно в 11 часов утра Великой субботы совершается процедура запечатывания Гроба. К этому времени воск, на котором предварительно совершалось 40 литургий, должен быть готов, то есть заранее расплавлен для наложения печати на вход в Кувуклию. Затем двумя огромными белыми лентами, скрещенными крестообразно, покрывают двери входа в Кувуклию, концы этих лент развеваются, украшая вход в Кувуклию. На двустворчатые двери со всех четырех сторон накладывается достаточное количество воска, а в том месте, где ленты перекрещиваются, накладывается наибольшая часть воска и вход в Кувуклию запечатывают официальной печатью Патриархии. Эта процедура напоминает собой безнадежную попытку еврейских первосвященников и фарисеев, пожелавших запечатать Гроб Начальника жизни печатью, чтобы тело Его не украли ученики. И приступив к римскому игемону Понтию Пилату, чтобы получить законное разрешение на это, сказали: “Господин! мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: "После трех дней воскресну…" И Пилат сказал им: “Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете”. Они пошли и поставили у Гроба стражу, и приложили к камню печать (Мф. 27: 63–66). После того как запечатают двери Гроба, ровно в 11 часов утра Великой субботы начинается крестный ход вокруг Кувуклии. Ее обходят трижды. Торжественный крестный ход сопровождается пением псалмов, весь храм оглашается дивными священными византийскими гимнами. Божественные звуки священных песнопений раздаются по всему храму. Патриарх со всеми архиереями, облаченными в золотые саккосы, обходят Кувуклию в сопровождении всего священного клира. Впереди процессии идут иподиаконы с подсвечниками и шестикрылыми рипидами в руках, в преднесении честного креста Господня. Эта торжественная византийская процессия переносит паломника в иные сферы бытия. На некоторое время все предстоящие и молящиеся здесь люди становятся гражданами Неба. После троекратного крестного хода вокруг Кувуклии, патриарх становится напротив ее входа, его в это время подвергают самому тщательному осмотру в присутствии уполномоченных представителей инославных вер, официальных лиц и всего верующего народа. Этот контроль делается для того, чтобы устранить любое подозрение на возможность присутствия у него предмета, из которого он мог бы зажечь огонь, войдя в одиночестве в Кувуклию. После этой процедуры патриарх в одном лишь подризнике, епитрахили и архиерейском омофоре входит в Кувуклию. И ровно в 12 часов дня разрезаются ленты и снимается печать с входа в Кувуклию» (Савва Ахиллеос, архимандрит. Я видел Благодатный огонь. Афины, 2002).

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Прошу простить за столь длинную цитату. Я привел ее потому, что скептики пытаются внушить своим читателям, будто речь идет только об имитации контроля. Атеисты сознательно игнорируют тот факт, что существующий обычай контроля всех действий, связанных с получением огня (проверка часовни, печать на дверях, стража, а также досмотр патриарха) родился в условиях ожесточенной борьбы против христианства со стороны мусульман, которые с VII до начала XX века (за исключением XII в.) властвовали в Иерусалиме. Турецкие власти желали дискредитировать явление и приняли все меры, чтобы огонь не возгорался, ибо это чудо свидетельствовало о Божественности христианства. Скептики лукаво умалчивают о том, что турки, овладевшие в 1517 году Палестиной, ежегодно прибегали к обыскам Кувуклии и патриарха вовсе не ради «спектакля», как оскорбительно выражаются некоторые неверующие.

Что же мешало исламским правителям разоблачить христиан и тем самым лишить их впечатляющего свидетельства истинности их веры?

Вот что пишет русский паломник XVII века: «И как приближися близ Пасхе Христовы, в пяток на Страстной недели и близ вечерни, по повелению пашеву турки Божие милосердие, тое великую церковь – святую святых и Воскресение Христово отпечатали, и митрополит, и архиепископ, и старцы, и всяких чинов люди, верующе во Христа, обетники и тутошные, греки и арапы, войдоша в церковь и начаша вечерню пети <…> И приспе время празднишную вечерню пети, и прииде митрополит к тому приделу, где гроб Господень. А придел же в те поры запечатан, и огнь угашен; а турки митрополита всего обыскивают, чтобы у него не было ни кремени, ни огнива, ни труту, ни серы, но тот придел ему отпечатали. А митрополит у той часовни у дверей и зрит на Дейсус, прямо к востоку, и вверх на небо смотрит, где проломана маковица, и хвалу Богу воздающе со умилением и со слезами, ожидая милости Божи; а молился два часа. И как пробило 11 часов, и над маковицею тоя великия церкви с небес возгреме гром трикраты, и греки и арапы начаша велегласно глаголати: агиос, агиос, агиос, а по нашему есть: свят, свят, свят Господь Саваоф, и они начаша креститися. По том же грому прилетели три голуби сизы и сели три голуби те на той проломной маковице: един сел от востоку, а вторый сел от полудни, а третий з западу. И митрополит перекрестяся, и пойде в тот приделе, и бысть тамо много времени; а старец стоя вне тоя часовни у дверей и часто в тое часовню смотряше – то отворит, то затворит. Потом же над Господним гробом лампада прежде затеплиса от огня небеснаго, и по мале же времени изыде ис тоя часовни митрополит же и вынес затеплены два пука свеч в обеих руках и став на горнем месте, где же ему уготованное место, и вси христиане от митрополита возжегше свещи своя, а турки по тому же свещи возжегше; а тот небесный огнь глинность, не как земный огнь» (Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары (1634–1637 гг.) // Православный Палестинский сборник. СПб., 1891. Вып. 33. С. 33–34).

Неужели паша вместе со своими янычарами были такими бессильными на протяжении 400 лет, чтобы прекратить этот обычай, если он был обманом?

Благодатный огонь ежегодно сходит более 1000 лет. Возьмем условно за начало этого чуда сообщение западного монаха Бернарда (ок. 865 или 870), которое однозначно относится к чуду снисхождения Благодатного огня. «В Великую субботу, накануне Пасхи, на утреннем церковном служении в храме Гроба Господня, по пропетии “Кирие, элеисон” (“Господи, помилуй”), ангел нисходит и возжигает лампады, висящие над Гробом Господним. Патриарх передает этот огонь епископу и наконец всему народу, дабы всякий мог засветить этот огонь в своем доме. Нынешнего патриарха зовут Феодосием (863–879), он призван на это место за свое благочестие» (цит. по: Дмитриевский А.А. Благодать святого огня на Живоносном Гробе Господнем в Великую субботу. СПб., 1908. С. VI).

Начиная с Феодосия до нынешнего Феофила в Иерусалиме было 72 патриарха. В 1931–1935 годах и в 2000–2001 годах Иерусалимская кафедра вдовствовала. Благодатный огонь принимали митрополиты. Неужели за одиннадцать с половиной веков ни один из 72 предстоятелей Церкви и нескольких митрополитов не был удержан христианской совестью от тяжелого греха – обмана множества верующих людей. К этому надо добавить, что в Кувуклии вместе с православным патриархом каждый год присутствует армянский священнослужитель. Уже упоминавшийся страж часовни отец Митрофан рассказывает: «Затем я собственными глазами видел, как запечатали воском Кувуклию, стоя тут же, рядом, у двери Гроба. После торжественного крестного хода ровно в 12 часов дня двери Кувуклии широко распахнулись, были сняты все ленты и печати, и первым туда вошел патриарх. За ним в качестве наблюдателя последовал представитель Армянской Церкви, имеющий привилегию первенства. В его задачу входит тщательно следить за каждым движением патриарха. Обычно во вторую часть Кувуклии, там, где находится Живоносный Гроб Господень, он войти не может, наблюдая лишь из придела Ангела за действиями нашего патриарха».

Скептики даже на задумываются о моральных последствиях своей активности. Скептикам для отстаивания своей «правоты» нужно оклеветать всех патриархов Иерусалимской Церкви за 1000 лет, возводя на них обвинение в лжи, корыстолюбии и трусости.

Что же противопоставляют факту чуда скептики?

Несколько высказываний людей, которые не были очевидцами.



1. Приводится цитата из письма архиепископа Полоцкого Мелетия (Смотрицкого) к Константинопольскому патриарху Кириллу Лукарису: «Вероятно, помните, что я однажды спрашивал у вас, почему предместник ваш Мелетий, пиша против нового римского календаря и стараясь доказать превосходство старого перед новым, приводит в подтверждение своего мнения разные чудеса, не исключая и таких, которые более не повторяются, но вовсе не упоминает об этом знаменитом ежегодном чуде иерусалимском? На этот вопрос в[аше] пр[еосвященство] отвечали мне в присутствии двух ваших домашних сановников – протосинкелла иеромонаха Леонтия и архидиакона патриарха Александрийского, что если бы это чудо действительно совершалось в наше время, то все турки давно бы уверовали в [Иисуса] Христа. Еще резче отозвался о том патриарх Иерусалимский, тот самый, который берет этот огонь, выносит и раздает народу. Таким образом, прискорбно сказать, наши православные единоверцы относительно этого чудесного огня, который некогда действительно являлся, а теперь, за грехи наши, перестал являться, предпочитают быть заодно с еретиками, каковы евтихиане, диоскориты и яковиты, нежели с католиками, которые чуда этого не допускают по весьма уважительным, особенно при виде того, что в то время делают у гроба еретики абиссинцы» (Ивинский Павел. Восточно-славянская литература в великом княжестве Литовском. Вильнюс, 1998. С. 111–112).

Удивляет, что скептики приводят эту цитату. По-видимому, скептики не прочитали цитату внимательно и не заметили, что цитата против скептиков, ибо Мелетий (Смотрицкий) признает чудо Благодатного огня, только говорит, что огонь перестал сходить за грехи: «Относительно этого чудесного огня, который некогда действительно являлся, а теперь, за грехи наши, перестал являться».

Во-вторых, патриарх Кирилл Лукарис никогда не получал огонь и потому его высказывание никаким свидетельством не является. Так можно сослаться на любого иерарха.

Во-третьих, скептики намеренно умалчивают и о личности и религиозных убеждениях архиепископа Мелетия (Смотрицкого). Митрополит Макарий (Булгаков) в «Истории Русской Церкви» дает ему такую оценку: «Он не имел твердых религиозных убеждений, что едва ли не более всего зависело от его воспитания. Собственно религиозное воспитание его совершалось под тремя влияниями: под влиянием Православия в детстве, под влиянием строгого латинства в юности и под влиянием протестантских идей, когда он уже переступал пределы юности. Самое сильное влияние было второе, потому что оно происходило в тот период жизни Мелетия, когда в нем пробуждались и укреплялись мыслительные силы; продолжалось во время его пребывания в Виленской иезуитской академии и совершалось такими мастерами своего дела, каковы были иезуиты. Оттого и неудивительно, если Мелетий не был тверд в своей вере и постоянно колебался то на одну, то на другую сторону, смотря по обстоятельствам, пока наконец совсем не отдался латинству <…> Дело Смотрицкого возбуждало живейшее участие в Риме. Там была великая радость, когда получены были известия о принятии им унии. И сам папа Урбан VIII удостоил его своим посланием (от 7 октября 1628 г.), в котором, приветствуя его с обращением из схизмы к Католической Церкви, выражал желание, чтобы он старался обратить и других схизматиков. Все сочинения Смотрицкого, начиная с “Апологии”, написанные в защиту унии и латинства против Православия, вызывали между католиками неумеренные похвалы. Многие, в том числе кардиналы, писали к нему письма и величали его ученейшим мужем и польским Цицероном. Сам папа пожелал иметь эти сочинения в латинском переводе – Мелетий перевел свои сочинения и переслал папе, а папа приказал положить манускрипт Мелетиев в своей избранной апостолической библиотеке в замке Святого ангела» (История Русской Церкви. Т. 5, отд. 1, гл. 4).

Мелетий (Смотрицкий) пишет: «Еще резче отозвался о том патриарх Иерусалимский». В 1608–1644 годы Иерусалимским патриархом был Феофан III. Этот уважаемый патриарх матери всех христианских Церквей 37 лет принимал Благодатный огонь. Если принять слова Мелетия, то получается, что он все это время лицемерил. Почему в столь принципиальном вопросе мы должны больше доверять предавшему Православие человеку, чем честному священнослужителю, который мужественно боролся и смог сохранить за Православной Церковью права в храме Гроба Господня, Вифлеемский храм и Рождественскую пещеру. Правитель Палестины Магомет-паша арестовал Феофана за его настойчивость и едва не казнил.



2. Если судить по количеству ссылок и тиражированию, то наибольший вес скептики придают записи, сделанной архимандритом Порфирием (Успенским; будущим епископом) в своем дневнике «Книга бытия моего». Он приводит рассказ Филадельфийского епископа Дионисия. При чтении выясняется, что митрополит Мисаил сказал епископу Дионисию, что он зажигает огонь от лампады. Епископ Дионисий пересказал это архимандриту Порфирию. А отец Порфирий записал это в своем дневнике. Можно было бы вспомнить важнейшее правило римского права: testis unus, testis nullus (один свидетель – не свидетель), но все дело в том, что в данном случае мы не имеем ни одного свидетеля, ибо сообщивший нам это архимандрит Порфирий свидетелем не является. С точки зрения права, для судьи, которому предстояло бы вынести решение по определенному факту, такого рода показание имело бы нулевую ценность. С точки зрения логики, как уже говорилось выше, здесь грубо нарушен закон достаточного основания. Я употребил слово «грубо», потому что на основе дважды опосредованного утверждения делается универсальный вывод об обмане верующих не только митрополитом Мисаилом, но и всеми патриархами и замещавшими их митрополитами на протяжении более 1000 лет. Логика – дисциплина точная. Она жестко формулирует требование доказательности: «о чем невозможно говорить, о том следует молчать» (Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. 7).

Для тех, кто знаком с биографией епископа Порфирия (Успенского), запись о Благодатном огне, которую приводят скептики, не вызывает никакого доверия. Епископ Порфирий известен как человек, который пытался опровергать и другие чудеса и предания, принятые Церковью. В Предисловии к книге «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского» (СПб., 1912) читаем: «Давно напечатаны и широко распространены по всей России многотомные сочинения архим. Порфирия об Афоне. В этих объемистых, толстых книгах покойный епископ Порфирий (не тем будь помянут он на том свете) шаг за шагом осмеивает и отрицает путем научных данных чуть не каждое афонское предание о том или ином чуде, проявляет очень мало благоговения к афонским святыням, осмеивает святогорцев в их подвигах и т.д.; эти книги в России можно встретить в каждой духовной библиотеке, во многих церквах, есть они и на Афоне в монастырских библиотеках. Одним словом, книги епископа Порфирия, по-видимому очень способные подорвать уважение к Святой Горе, по России широко распространены; однако отразилось ли это сколько-либо на отношении православной Руси к Афону, на размерах денежных лепт, идущих на Афон?! – Нисколько! Святая Гора Афонская находится под особым покровом Царицы Небесной. Сама Богоматерь, Царица неба и земли, печется об Афоне».

Епископ Порфирий (Успенский) резко высказывался о Синайском кодексе (рукописи Библии IV века), который является сокровищем Церкви. Он был против церковного употребления этого ценнейшего манускрипта. Известный исследователь древностей и путешественник Авраам Норов выпустил специальную книжку «В защиту Синайской рукописи от нападений о. архимандрита Порфирия Успенского» (СПб., 1863). Он пишет: «Вслед за появлением в свет Синайской Библии, я известился о напечатанной о. архимандритом Порфирием брошюре под заглавием: “Мнение о Синайской рукописи, содержащей в себе Ветхий Завет неполный и весь Новый Завет с посланием св. апостола Варнавы и книгою Ермы архимандрита Порфирия Успенского”. Я поспешил приобрести ее, надеясь воспользоваться изысканиями о. архимандрита, который жил долго на Востоке, известен своим путешествием на Синай и который первый указал на этот кодекс и частью описал его; но я был поражен удивлением и глубоко восскорбел, увидев, что сочинение о. архимандрита есть не иное что, как самая язвительная статья, направленная преимущественно на личность Г. Тишендорфа и не выдерживающая ни малейшей ученой критики и которая никогда не должна была истекать из-под пера мужа, облеченного духовным саном. С крайним сожалением берусь за перо; но вменяю это себе в обязанность; ибо цель моя есть не разбор личностей о. архимандрита с Г. Тишендорфом, а защита священного памятника, исторгнутого из пламени Омара, хранившегося столько веков на Синайской горе; бывшего в руках св. отцов и отшельников, оставивших на нем следы своего чтения, и теперь поруганного, предаваемого отлучению Церкви за то только, как явствует из сочинения о. архимандрита, что Г. Тишендорф не признал его первым, который открыл его в монастыре Синайском. Это поругание от лица, облеченного священным саном, которое говорит, что его мнение “есть плод свободной библейской критики, и плод первый на почве богословской словесности нашей”, и что “никто, прочитав его, не скажет в последствии, что у русского духовенства нет своего разумения Библии, нет своего семени для сеяния, нет молотила для отделения плевел от пшеницы”. Это поругание, говорю я, может произвести глубокое впечатление на тех, которые незнакомы с греческим языком и не будут иметь в руках этого издания, не для всех доступного по своей цене и напечатанного в малом числе экземпляров <…> Мы могли бы написать пространную статью опровержений на все превратные толки о. архимандрита, ибо его мнение представляет обширное поле для критики; но для этого потребно время, а мы поспешили успокоить любящих слово Божие относительно нападений о. архимандрита Порфирия на один из самых древних памятников Священного Писания».


_{Авраам Сергеевич Норов}

Наконец, это сообщение епископа Порфирия о митрополите Мисаиле полностью опровергается писателем и путешественником Авраамом Сергеевичем Норовым, который, в отличие от епископа Порфирия, был очевидцем получения святого огня. Он совершил путешествие в Иерусалим в 1835 году, был в часовне и из придела Ангела видел действия принимавшего огонь митрополита Мисаила: «Таким образом мы достигли часовни Гроба Господня среди чудного зрелища народа, волнуемого или нависшего со всех аркад и карнизов. В часовню Гроба Господня вошли за митрополитом только один из греческих епископов, архиерей армянский (недавно получивший на это право), русский консул из Яффы и мы – трое путешественников. За нами затворились двери. Никогда не угасающие лампады над Гробом Господним были уже потушены, одно слабое освещение проходило к нам из храма сквозь боковые отверстия часовни. Эта минута торжественна: волнение в храме утихло; все исполнилось ожидания. Мы стояли в приделе Ангела, пред отваленным от вертепа камнем; один только митрополит вошел в вертеп Гроба Господня. Я уже сказал, что вход туда не имеет дверей. Я видел, как престарелый митрополит, склонясь пред низким входом, вошел в вертеп и повергся на колени пред святым Гробом, пред которым ничего не стояло и который совершенно обнажен. Не прошло минуты, как мрак озарился светом – и митрополит вышел к нам с пылающим пуком свечей» (Путешествие по Святой Земле в 1835 году. М., 2008. Гл. XIII).

3. Скептики прибегают к еще одному псевдосвидетельству. Они делают ссылку на «игумена монастыря Святых Архангелов (Армянская Апостольская Церковь) иеромонаха Гевонда Оганесяна, который девять лет присутствовал на церемонии и лично знакомом с теми священниками Армянской Апостольской Церкви, которые входили внутрь Кувуклии». Странный и логически беспомощный аргумент со ссылкой на анонимных «священников ААЦ».

Вот и весь арсенал. Ни одного прямого свидетельства за 1000 лет!

Доклад профессора Н.Д. Успенского

Почти все скептики ссылаются на речь профессора Н.Д. Успенского, произнесенную 9 октября 1949 года «К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую субботу в Иерусалиме». Она тиражируется на многих сайтах. В глазах всех неверующих и сомневающихся она значима по двум причинам. Во-первых, автор – профессор Ленинградской духовной академии. Во-вторых, тексту доклада Успенский придал форму исследования.

На фоне того полемического сумбура, которым наполнены сайты скептиков, доклад этот действительно отличается. Однако само по себе профессорское звание не может придать утверждениям какую-то особую убедительность. Известно, что в XIX веке десятки европейских профессоров (преимущественно немецких), занимавшихся изучением библейских книг, дошли до неверия и отрицания богодухновенности Священного Писания.

Что касается самого доклада, то было бы ошибкой предложенный текст назвать исследованием, ибо научная работа однозначно предполагает поиск истины и творческий подход к еще нерешенной проблеме. Н.Д. Успенский же уже до начала работы имел негативный взгляд. Все его усилия свелись к тому, чтобы «подтвердить» свою точку зрения. Из огромного массива свидетельств о чуде Благодатного огня он нашел несколько высказываний, которые, как ему показалось, подтверждают его позицию. Десятки весомых свидетельств в пользу чуда автор просто проигнорировал. Такой метод несовместим с наукой. Легко увидеть приемы, к которым автор нарочито прибегает. Его вывод сводится к нулю, так как он никогда не был в Иерусалиме и никогда не присутствовал во время схождения Благодатного огня в храме Гроба Господня.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

О предвзятом отношении Н.Д. Успенского к этому чуду говорит эмоционально сформулированный в начале речи тезис: «Было бы дерзостью и непочтительностью по отношению к Богу ежегодно ожидать от Него знамения». А как же Овчая купель? Люди ежегодно ждали чуда. «Ангел бо Господень на всяко лето схождаше в купель и возмущаше воду: и иже первее влазяше по возмущении воды, здрав бываше, яцем же недугом одержим бываше» (Ин. 5: 4). Разве «дерзость и непочтительность по отношению к Богу» то, что мы ежегодно в одно и то же время (праздник Крещения Господня) ждем великого освящения воды? Чудо это по своей значимости вполне сопоставимо с чудом схождения Благодатного огня в Великую субботу.

Один из приемов автора состоит в том, чтобы выявить расхождения в исторических сообщениях об этом чуде и этим обесценить свидетельства. Он цитирует игумена Даниила, который не видел ни голубя, ни молнии, но «тако невидимо сходит с небеси благодатию Божиею и вжигает кандила в гробе Господни». После этого Н.Д. Успенский прибавляет: «Заметим, что игумен Даниил путешествовал ко Гробу Господню в 1106–1107 годах». Однако и после него в письмах наших паломников встречаются подобные заявления о тех образах, в каких появляется Благодатный огонь, заявления, противоречащие самим себе, где этот огонь представляется и сходящим «аки солнце», и распространяющимся по доске Гроба Господня «аки молния», воочию для всех молящихся. Так, например, в «Пути» иеромонахов Макария и Селивестра, паломничествовавших в 1704 году, читаем: «В Великую субботу о девятом часе огнь сходит с неба невидимо в кандилы, и уже сам огнь загорится и тотчас внидет в знамение Божие, с небеси приидет огнь аки солнце над гроб Божий, и от той лучи загорится кандило; и узревши вси людие Божии сошедшую с небеси благодать над Гробом Господним во огненне образе, огню ходящу по Гробу Господню по досце мраморной всякими цветы с небеси, что молния, и видевшее вси людие, возрадуются великою радостию зело о таковом человеколюбии Божием».

Если бы у автора доклада был бы научный подход, то он допустил бы разнообразие формы одного и того же явления в разные годы. Паломник В.Я. Гагара, которого мы уже цитировали, рассказывает: «И как пробило 11 часов, и над маковицею тоя великия церкви с небес возгреме гром трикраты, и греки и арапы начаша велегласно глаголати: агиос, агиос, агиос, а по-нашему есть: свят, свят, свят Господь Саваоф, и они начаша креститися. По том же грому прилетели три голуби сизы и сели три голуби те на той проломной маковице: един сел от востоку, а вторый сел от полудни, а третий з западу. И митрополит перекрестяся, и пойде в тот приделе, и бысть тамо много времени».

Затем Н.Д. Успенский прибегает к такому приему. Он берет Святогробский типикон 1122 года, в котором содержится чинопоследование, отражающее богослужебную практику иерусалимского храма Воскресения того времени: «Народ непрерывным голосом взывает: “Господи, помилуй”. Потом патриарх с его окружающими входит во святой Гроб, падает трижды ниц и молится и просит (Бога) о себе и о людях. Тогда возжигает от святого света и дает архидиакону, а архидиакон – народу». Это древнее свидетельство о чудесном огне драгоценно, поскольку не является лишь наблюдением паломника. В силу того, что чудо является ежегодно повторяющимся, о нем говорится даже в местном типиконе. Поскольку обычно в уставных книгах свет лампады не называется святым светом, то у любого непредубежденного человека будет однозначное объяснение. Однако Успенский, поставивший критическую цель, прибегает к извилистой логике. Он берет более ранние уставные книги (Латальскую рукопись начала IХ в. и Кальскую рукопись конца X или начала ХI в.) и подробно цитирует их. Поскольку в этих рукописях не упоминается о святом огне, а сказано: «Воздает лобзание священникам и диаконам, благословляют свечи и зажигают лампады», то автор неожиданно делает вывод: «Простой и ясный ответ на недоуменные слова Святогробского типикона “тогда возжигает от святого света”».

Для такого утверждения нет абсолютно никаких оснований. Если бы речь шла о трех изводах одного текста, то тогда бы возникла исследовательская проблема: почему могли возникнуть расхождения и какой вариант является наиболее авторитетным? Но речь идет о совсем разных текстах разного времени. Сам автор это признает: «Между этими рукописями и Святогробским типиконом 1122 года есть много различий. Так, если по Святогробскому типикону обряд святого огня совершался в центре вечерни, после чтения паремий, то по Латальской и Кальской рукописям – до начала вечерни. Второе. По Святогробскому типикону, обряду святого огня предшествовал обряд омовения лампад и приготовления их; ни Латальская, ни Кальская рукописи такого отдельного обряда не знают. По Латальской рукописи, клирики, придя в храм при закрытых его дверях, “зажигают свечи”, а по Кальской – “заготовляют три кадильницы”. И это приготовление к чину, таким образом, непосредственно примыкает к последнему. Третье. По Святогробскому типикону, все три каждения совершаются молча, и самый обряд получения святого огня сопровождается тайной молитвой патриарха, с тремя поклонами, под многократное пение “Господи, помилуй”. По Латальской и Кальской рукописям, обхождение сопровождается пением псалма, ектенией и чтением молитвы. Четвертое. По Святогробскому типикону, во время обряда в храме присутствует народ, и для принятия святого огня патриарх и клир уходят внутрь Кувуклия, а по Латальской и Кальской рукописям, обряд совершается в отсутствие народа и патриарх не входит за святым огнем в Кувуклий, а в самом храме “благословляют свечи и зажигают лампады”».

Я специально выделил часть последней фразы. Нет никаких оснований чинопоследование Латальской и Кальской рукописей рассматривать как описание того же обряда, о котором говорится в Святогробском типиконе. Поэтому и окончательный вывод делается без всякого основания.

Вот и все доводы Успенского в оправдание своего неверия в чудо. Остальная часть доклада содержит изложение авторской версии происхождения обряда Благодатного огня. Основная мысль сводится к тому, что «ветхозаветный обычай вошел в новозаветную Церковь и получил новое идейное значение».

Необходимо сказать, что отношение автора доклада к чуду святого огня далеко не случайно. В таком принципиальном богословском вопросе, каким является понимание таинства евхаристии, он держался лютеранских воззрений. Протоиерей Валентин Асмус в работе, посвященной святоотеческому пониманию учения о евхаристии, пишет: «Успенский обильно цитирует евхаристические пассажи Златоуста с их потрясающим реализмом, но он спокойно уничтожает этот реализм одной фразой, назвав их всего лишь “приемом ораторского красноречия”. Единственным богословским выражением воззрений Златоуста на евхаристию Успенский признает Послание Златоуста Кесарию. К сожалению, это Послание Златоусту не принадлежит. Оно напечатано и в Патрологии Миня, и в петербургском издании русского перевода Златоуста в разделе подложных (spuria) сочинений святителя. Самый авторитетный современный указатель святоотеческих творений Clavis Patrum Graecorum (Turnhout, 1974. Vol. 2) также относит Послание Кесарию к числу подложных. В том же убеждает и непредвзятое чтение Послания, явно относящегося ко времени напряженных христологических споров. Послание сохранилось полностью лишь на латыни. Успенский, цитируя то место Послания, где употреблено слово natura, подменяет его греческим physis, не оговаривая, что делает обратный перевод. Успенский, приписав Златоусту учение неведомого автора Послания к Кесарию и свое собственное воззрение, доказывает церковность этого учения тем, что его не осудил Собор под дубом. Но тот Собор и не мог осудить учение Послания к Кесарию, во-первых, потому, что он судил Златоуста, которому не принадлежит Послание, написанное не один десяток лет спустя после его смерти, а во-вторых, потому, что Собор под дубом вообще не выдвинул ни одного догматического обвинения. Изумляет фраза Успенского: “Если бы Церковь отрицала существование в освященных дарах физической природы хлеба и вина, то это служило бы для монофизитов хорошим аргументом против дифизитов” (с. 20). На самом деле православные признавали в евхаристии не двойство евхаристических веществ и Божественной ипостаси Слова, но двойство человечества и Божества Христова, явленное в тайне евхаристии. Столь свободно обращаясь со святоотеческим учением, Успенский тем более свободен в обращении с католическими авторами. Так, Успенский приписывает Аквинату утверждение, что «евхаристия представляет восстановление сущности Голгофской жертвы Христа и потому может быть названа закланием Христа». На самом же деле Фома утверждает, что совершение евхаристии есть “некий образ, представляющий (imago quaedam repraesentativa) страсть Христову, каковая есть истинное Его заклание (immolatio)” (part III, quaest. 83, art. 1). Выступление Успенского не осталось безответным. Диакон Андрей Юрченко адресовал священноначалию встревоженное послание. Святейший Патриарх Пимен поручил МДА высказаться по поднятому вопросу, и академия в лице профессора В.Д. Сарычева подтвердила православие традиционного учения нашей Церкви о евхаристии и неправославие понимания евхаристии, предложенного ленинградским профессором. Идеи Николая Дмитриевича были официально опровергнуты, церковное учение осталось непоколебленным» (Евхаристия // http://www.patriarchia.ru/db/text/97468.html).

Приведенная пространная цитата не относится непосредственно к обсуждаемой нами теме, но хорошо характеризует важную черту Н.Д. Успенского – произвольно интерпретировать тексты. Весь доклад «К истории обряда святого огня», который так ценят скептики, на этом и построен.

В этом году на Страстной седмице поднялась новая, пожалуй, самая большая волна публикаций против чуда схождения Благодатного огня. Волну эту вызвал диакон Андрей Кураев. Год назад он комментировал прямую телевизионную трансляцию и говорил об этом как о зримом подтверждении истинности Православия.

Что же произошло за год? Отчего пропала его вера в чудо Благодатного огня?



Оказывается, причиной – английское слово representation, которое употребил патриарх Феофил в беседе. Патриарху был задан вопрос: «Ваше Блаженство, Вы являетесь одним из реальных свидетелей величайшего чуда схождения Благодатного огня. Непосредственно при этом присутствуете. Мне бы хотелось узнать, как это происходит? Ваше первое впечатление, когда Вы стали свидетелем этого чуда? Что происходит с человеком? И сам этот процесс опишите, пожалуйста».

Ответ патриарха Феофила состоит из двух частей. В первой он говорит об обрядовой стороне. Поэтому употреблены термины ceremony (церемония) и representation (изображение, образ).

Что такое церемония? «Церемония (от лат. caermonia, букв. почтение, благоговение) – торжественное совершение чего-нибудь, обряд по установленным правилам» (Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка). И понятие representation также указывает на внешний образ действия. У любого таинства, например крещения, кроме реального действия Божественной благодати есть видимая обрядовая сторона, то есть ceremony, representation. Сказав об этом, патриарх Феофил далее говорит о духовной стороне этого события: «Теперь вторая часть вашего вопроса; это, собственно, о нас. Это опыт (experience), который, если хотите, аналогичен опыту, который человек испытывает, когда получает святое причастие. То, что происходит там, относится и к церемонии святого огня. Это значит, что определенный опыт нельзя объяснить, выразить словами».

Диакон Андрей дал совершенно произвольную интерпретацию этого места, проигнорировав слова, которые убеждают, что предстоятель Иерусалимской Церкви говорил о подлинности этого благодатного события: «Это опыт (experience), который, если хотите, аналогичен опыту, который человек испытывает, когда получает святое причастие». Предельно ясно, потому что в таинстве евхаристии мы принимаем подлинное тело и подлинную кровь Господа нашего Иисуса Христа: «Если, званый на брак, Он совершил это славное чудо, не тем более ли, “даровав сынам чертога брачного” (Мф. 9: 15) Свое тело и кровь Свою во спасение, Он требует нашей веры? Поэтому с полной уверенностью примем это как тело и кровь Христову. Ибо в образе хлеба дается тебе тело, а в образе вина дается тебе кровь, чтобы, приобщившись тела и крови Христа, ты сделался Ему сотелесным и единокровным. Таким образом мы и становимся христоносцами, когда тело и кровь Его соединятся с нашим телом и кровью. Так, по словам блаженного Петра, мы становимся “причастниками Божеского естества” (2 Пет. 1: 4)… Итак, хлеб и вино не считай простыми, ибо они есть тело и кровь Христовы, по изречению Владыки» (святитель Кирилл Иерусалимский).

Так же, как великий предшественник по Иерусалимской кафедре, понимает причастие и патриарх Феофил. Неужели Святейший Патриарх великое таинство евхаристии стал бы сравнивать с тем, что вызывается «зажигалкой»? Абсурд! Слово «зажигалка», являющееся совершенно произвольным и надуманным, соблазнило духовно немощных и слабых в вере людей, а атеистам дало новый импульс для усердия не по разуму.

Чудесное происхождение Благодатного огня доказывается тем, что в первое минуты он не обжигает. Этим огнем можно «умыться». Сколько ухищрений придумано скептиками, чтобы опровергнуть это свойство, в котором за последние годы могли убедиться десятки тысяч паломников.

«Да и я, многогрешный раб, от митрополита из рук возжегше в одном месте 20 свеч и браду свою теми всеми свещами жег, и ни единаго власа ни скорчило, ни припалило; и погасиша все свещи и потом. возжегше у иных людей, те свещи затеплил, тако же и в третий те свещи затепли и я, и то ничем же не тронуша, единаго власа не опалило, ни скорчило, а я, окаянный, не веря, что небесный огнь и послание Божие, и тако трижды возжегше свещи свои и гасиша, и перед митрополитом и пред всеми греками о том прощахся, что похулил Божию силу и огнь небесный назвах, что греки соделывают чародейством, а не Божие создание; и митрополит меня в том во всех простих и благослових» (Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары (1634–1637 гг.) // Православный Палестинский сборник. СПб., 1891. Вып. 33. С. 37).

«Вшедшу мне, сказывал он, внутрь ко святому Гробу, видим бе на всей крыше гробной блистающ свет, подобно рассыпанному мелкому бисеру, в виде белого, голубого, алого и других цветов, который потом, совокупляясь, краснел и претворялся в течение времени в вещество огня; но огнь сей в течение времени, как только можно прочесть не спеша четыредесять крат “Господи, помилуй!”, не жжет, и от сего-то огня уготованные кандила и свещи возжигаются. Но впрочем, присовокупил он, как и откуду явление сие бывает, сказать не могу.» (Иеромонах Мелетий. 1793–1794 гг. ).

«Живо я очутился на площадке у храма, где меня обступили многие из наших паломников. Все они, в слезах полного умиления, радости и счастия, указывали мне, что Благодатный огонь не жжет. Многие из них и при мне обводили шею, руки и обнаженную грудь этим огнем, и он действительно не жег, он начинает жечь только тогда, когда пучок разгорится ярким пламенем. По примеру и указаниям моих знакомых паломников, все это я лично испытал. Обводя этим Благодатным огнем и шею, и руки, я не чувствовал никакой боли». (Константин Ростовцев, член Императорского православного палестинского общества (1896 г.). – «Православная жизнь». 1962. № 4).

«Этот огонь обладает особыми чудесными свойствами: в первые минуты он не жжет, его можно прикладывать к лицу, как бы умываться им. Я сам прислонял огонь к лицу. Говорить здесь о самовнушении бессмысленно: не могу же я внушить своим волосам, чтобы они не загорались от огня» (Архимандрит Рафаил (Карелин). – http://karelin-r.ru/faq/answer/1000/753/index.html).


_{Сестра Фотиния из монастыря святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. 2007 год}

Живя в монастыре святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании, я специально спрашивал сестер, которые многократно бывали в Великую субботу в храме Гроба Господня. Они все проверили на себе это свойство Благодатного огня.

Скептики пытаются собрать заявления лиц, которые утверждают, что огонь их обжигал. Возможно, так и было, но весь вопрос в том, сколько прошло времени. Как образ схождения и продолжительность ожидания в разные годы неодинакова, так и продолжительность времени, когда огонь сохраняет это чудесное свойство, разное. Архимандрит Рафаил (Карелин) пишет: «Когда я по прошествии некоторого времени, может быть, пяти минут, решил повторить то же, то почувствовал другое – огонь уже жег». Сестра Елизавета из Гефсимании говорит, что прошло минут 15, а огонь все еще не обжигал. Никакого противоречия нет. Если не смотреть специально на часы, то восприятие времени бывает очень субъективно. Важен сам факт.

Когда скептики собирают «свидетельства», чтобы поставить под сомнение это чудесное свойство Благодатного огня, они вновь обнаруживают научно-методологическую неграмотность. В науке обобщения делаются на основе твердо установленных положительных фактов. Наличие отрицательных фактов побуждает лишь к исследованию (насколько это возможно) причин их появления.

Неверие и скептицизм бесплодны. «Как удаляющийся от света не вредит нисколько свету, а самому себе весьма много, погружаясь во мрак, так и привыкший пренебрегать Всемогущею силою ей не вредит нисколько, а самому себе причиняет крайний вред» (Иоанн Златоуст).

http://www.pravoslavie.ru/put/4298.htm