Господь сохранил мне жизнь, чтобы я служил ЕмуОльга РожнёваФевральский день в Тбилиси похож на майский денек в Москве. Плюс семнадцать на улице, начинает зеленеть трава, поют птицы. Мы едем в Мцхету, древнюю столицу Грузии.
Здесь находится Собор Светицховели – Животворящий Столп, второй по величине храм страны, построенный в XI веке на месте более древней церкви IV века. Собор вобрал в себя всю историю Грузии и множество православных святынь. Здесь хранится величайшая святыня Православия – Хитон Господень.
Именно в этом соборе, вдохновленный проповедью святой равноапостольной Нины, крестился первый христианский царь Грузии – Мириан. Здесь похоронены многие грузинские цари и патриархи, здесь же состоялась интронизация нынешнего Католикоса-Патриарха всея Грузии Илии II. Архимандрит Рафаил (Карелин) назвал Собор Светицховели сердцем Грузинской Церкви, закованным в камень и гранит.
Здесь нас ждет в гости наместник монастыря, настоятель кафедрального Патриаршего собора Светицховели, архимандрит Серафим (Чедия). Вот его рассказ.Кто утром раньше всех встанет и на кладбище придет – тот молодецЯ родился в 1972 году в Сухуми, предки мои – крестьяне. Родители были верующими, но в церковь не ходили – они все были закрыты. Тоталитарный режим... Пасху праздновали так: красили яйца. Кто утром раньше всех встанет и на кладбище придет – тот молодец. В 1991 году папа умер: сердце болело.
Школа, где я учился, находилась на территории бывшего монастыря, там раньше подвизались глинские старцы: духовник Святейшего Патриарха Илии II митрополит Зиновий (Мажуга; в схиме Серафим), схиархимандрит Серафим (Романцов). Половину территории занимала наша школа-интернат, половину отдали под тюрьму. И все вместе – бывший монастырь. Вот такое немыслимое сочетание... В 1989 году стали реставрировать монастырский храм, мне исполнилось 17 лет – и я первый раз в жизни увидел священника и с ним поговорил.
Гражданская война – страшное делоВ 1992 году началась война: вооруженный конфликт на территории Абхазии. В результате боевых действий 250000 грузин, живущих здесь (почти половина жителей Абхазии), были вынуждены покинуть свои дома. Тогда просто заходили в грузинские дома – и убивали, резали всех подряд. В родном Сухуми, в городском аэропорту, в ожидании самолетов сидели тысячи грузинских беженцев, а аэропорт беспрерывно бомбили… Гражданская война – это страшное дело, гибнут с обеих сторон невинные люди.
И мы, грузинская семья, переехали в Петербург. Ну, как переехали? Мы были беженцами – уехали из родного дома в Сухуми в чем были. Из вещей я успел взять отцовские часы, подаренные ему за хорошую работу, и отцовский свитер. И все.
Приехали в Петербург. У нас ничего не было – ни денег, ни имущества, ни дома. Нашу семью приютили люди, которые у нас когда-то отдыхали в Абхазии. Моя семья никогда в жизни не сдавала квартиру отдыхающим, но как-то раз мама шла по улице и увидела, что люди никак не могут найти квартиру. И она пригласила эту семью из Петербурга к нам, и они гостили у нас бесплатно. «Живите бесплатно, – сказала мама. – У нас большой дом!»
И эти люди полюбили нас и не забыли добра. Они разрешили нам жить в принадлежащей им квартире, приносили нам хлеб.
Собор СветицховелиРешил убежать от самого себяМы жили в Петербурге, и здесь я впервые почувствовал, что мне не хватает чего-то. Не материального, а духовного. Хотя и материального не хватало: родного дома, родного города, привычного окружения, друзей, родной сердцу природы. И уже нельзя было вернуться в свой дом и свой город – у нас с мамой и сестрой больше не было дома. Да и просто не хватало одежды, денег и еды. Но духовного не хватало больше.
Когда мой папа умер, люди говорили: «Царствие ему Небесное!». И я сам так говорил, но не понимал: ведь человек умер – и все закончилось. Как-то к нам зашел один старичок и говорит: «Царствие Небесное твоему отцу!». И я спросил: «А что это такое?». Он ответил: «Сам не знаю...».
Я вдруг начал много читать. Из библиотеки ходил в библиотеку. Все искал смысл жизни, пытался понять, что происходит вокруг. Мама переживала за меня: уж не сошел ли сын с ума?! Раньше книги в руки не брал – и вдруг все читает и читает!
Смотрю вокруг – и вижу свои и чужие грехи. И нет мне нигде прибежища
А я прочитал Закон Божий – и он для меня закрыл все: нельзя делать то, что для меня раньше было обычным делом. Смотрю вокруг – и вижу свои и чужие грехи. И нет мне нигде прибежища. Чувствовал себя духовно очень плохо: не верил никому, потерял доверие к людям и не верил самому себе. Решил тогда убежать от себя. Перестал читать книги. Взял внезапно билеты, хочу ехать из Петербурга в Москву.
Есть ли место, где Меня нет?!
Ольга Рожнева и архимандрит СерафимДо поезда оставалось ещё время, и я взял в руки первую попавшуюся книжку, перелистал. Это оказался Байрон. Читаю первые строки и там, не помню точно цитату, но смысл такой:
бежишь ты куда? Есть ли место, где Меня нет?!
Я выкинул книгу куда подальше. Поехал в Москву. И такое уныние напало, такая тяжесть. Куда еду, зачем еду? Думаю: не доеду до Москвы, так мне плохо. Дал попутчику номер питерского телефона: если не доеду – сообщи.
Доехал. Вышел из поезда, пошел сразу в магазин: купить водки, выпить – и забыть все. Купил, еду к родственникам. Метро «Черемушки». Думаю: сейчас приеду и тогда напьюсь. Смотрю: стоит передо мной молодой мужчина, вид совершенно спившийся, сам грязный, страшный, нос сломанный. И вдруг он смотрит на меня и говорит:
– Не пей. Тебе будет хуже, чем мне.
Почему он это сказал?! Как будто Бог ему открыл, что я напиться собираюсь. Но я все-таки выпил водки. Выпил и понял, что выхода нет. Покушать, выпить – это не выход. Выход – это жить с Богом.
Тот старый человек, который сказал мне: «Царствие Небесное твоему отцу», – этот человек отправил меня искать Царствие Небесное. И сейчас я могу сказать, что нашел Его – Царствие Небесное внутри вас есть (Лк. 17,20).
Мой первый духовный наставник и братЯ вернулся в Питер и начал ходить в церковь. У меня было очень много вопросов и совсем мало ответов. Познакомился с протоиереем Максимом Чантурия, нынешним настоятелем Свято-Николаевского храма в центре Тбилиси. Он тогда учился в Петербургской Духовной Академии в аспирантуре и читал лекции в воскресной школе при храме в честь Шестоковской иконы Божией Матери, а после служб говорил проповеди. Я пришёл – и услышал.
Как-то после службы остался и попросил его ответить на мои вопросы. Отец Максим ответил, и после этого я стал ходить именно в этот храм. Он был первым, кому я исповедался, и я считаю его своим первым духовным наставником и братом.
Главное – внутренняя жизнь Я сделал первый шаг к Господу, и Он повел меня и сейчас ведет
Так я сделал первый шаг к Господу, и Он повел меня и сейчас ведет. Иеромонах, игумен, архимандрит – это все внешнее, важно – внутреннее. Когда я захотел узнать поближе Господа – начал соблюдать пост, читать Библию. Но знал, что все равно живу неправильно. Понял, что главное – внутренняя жизнь. И в этот момент Господь послал мне отца Максима, и он сказал мне, что такое спасение.
Я стал искать, и отец Максим объяснил мне, что Царство Небесное – это быть с Богом. Жить с Богом и знать Бога – это и есть Царство Небесное. И я пытаюсь теперь соединить сердце с умом.
Ты сам не в силах никого спасти – спасает Господь
В соборе СветицховелиМы жили в Петербурге в квартире приютившей нас семьи, и я узнал, что глава этой семьи – криминальный авторитет. А я был молодым парнем, не так давно окончившим школу. Когда пришел в Церковь – стал молиться за него. А он был татарин и некрещеный, хоть и не мусульманин. Начал за него молиться – и у меня поднялась сильная внутренняя борьба. Я уже знал, что нельзя молиться за некрещеного в церковных молитвах, но думал: как же можно не молиться за того, кто сделал тебе добро?!
Он умер от сердечного приступа – и я начал читать за него Псалтирь. И стало мне так плохо, что слег и даже встать не мог. И понял, почему нельзя молиться: ты сам не в силах никого спасти – спасает Господь, и Он лучше тебя все знает. Иначе ты пытаешься стать милосерднее Самого Господа – и это от гордости.
Как только это подумал и перестал молиться – крепость и силы вернулись ко мне, и я встал с постели.
Не десять ли очистились? Где же девять?У меня были друзья, мы с ними вместе выросли. Они украли что-то после войны – и их посадили. Я от своих друзей не отказываюсь. Выбор есть у каждого. Так было. Я просто чуть больше понял, чем они.
Пришел к ним в тюрьму, принес передачу. Узнал, что одному дали четыре года, а другому восемь лет. А я как раз начал ходить в храм и стал молиться за них святителю Николаю Чудотворцу. И их освободили через несколько месяцев после того, как посадили. Они никак не могли поверить, что их выпустили – и никто за них не заплатил, просто выпустили по молитве к святителю Николаю.
Я прихожу к ним и говорю: «Это чудо!». И они знают, что это чудо. Но продолжают воровать. Из десяти один вернулся – девять же где?! И первый мой друг потом умер в тюрьме, а другой остался полуслепой.
Я себя не узнал!Как-то отец Максим сказал мне, что нашли мощи святого Александра Свирского. Я сначала не понял: что за святой, что за мощи. Думал: уж не сделали ли это, чтобы просто людей привлечь? Но я доверял отцу Максиму – он позвал, я поехал, только черви сомнения все равно точили душу.
Приезжаем – небольшой храм, мощи закрыты, видны только рука и нога. Приложился к мощам. Когда вставал на колени – был одним человеком. Поднялся – такое чувство, что стал другим. Я себя не узнал! Я-то себя знаю, какой я был – нехороший человек. А тут раз – и совсем другой, глубоко верующий!
Увидел в храме одного карманника, который и раньше воровал, заговорил с ним и, к своему изумлению, говорил, как давно воцерковленный человек...
И после этого отец Максим повез меня к своему духовнику, старцу протоиерею Иоанну Миронову.
Старец сказал мне о тех грехах, которые я утаил на исповеди
Отец Максим рассказывал мне об отце Иоанне. Говорил о старце:
– Он всё знает!
Первое, что я подумал: «Уж не в КГБ ли он работает?»
Но я не понимал тогда этих слов, не придавал им значения. Когда же я сам познакомился с отцом Иоанном и стал ему исповедоваться – он сказал мне о грехах, которые я утаил на исповеди. А об этих моих грехах никто не знал. И первое, что я подумал: «Уж не в КГБ ли он работает?». Потом понял, что эти мои грехи не мог знать и КГБ. Отец Иоанн узнал о них от Бога – и я это понял. Он видел меня таким, как я есть. Старцу Господь открывал все необходимое для спасения духовных чад.
Я никогда раньше не встречал таких людей, как отец Иоанн! И с этой встречи, можно сказать, началась моя духовная жизнь.
Все мои знакомые грузины, которые пришли тогда к старцу: отцы Лаврентий, Константин, Максим, Андрей – все стали священниками. Один я стал монахом.
Господь много раз хранил меня
Старинные фрески. Страшный СудМои любимые святые – святая блаженная Ксения, преподобный Серафим Саровский... Я вот сейчас строю храм большой, а денег нет. Как идет стройка?! Сам не знаю. Святые помогают.
Как-то в Петербурге я, молодой парень, увидел странного человека. Я как раз ходил в «Кресты», друзьям передачи носил, с утра до вечера был в «Крестах». Выхожу как-то из тюрьмы и вижу: человек с топором. Такой седой, мощный. Одет не как современные люди, а в старинную русскую одежду. И – с топором.
Я думаю: вот – бандитский Петербург! У меня «лисичку» отобрали, ножик перочинный, а он тут ходит с топором. А потом присмотрелся – от него такая теплота и доброта исходили! Глаза такие голубые, добрые, проницательные, что мне захотелось подойти к нему и все-все про себя рассказать. Но не мог ни слова вымолвить. Вам когда-нибудь хотелось все-все про себя незнакомому человеку рассказать?! Это было что-то невероятное! Не знаю, видел ли кто его, кроме меня?
А потом в храме я увидел икону преподобного Серафима Саровского, на пенечке у него топорик лежал. Говорю всем: «Я видел этого человека недавно, я его знаю!». Все, конечно, смеяться начали. До сих пор не могу объяснить, что это было. Не то чтобы я утверждал, что вот явился мне преподобный Серафим – просто рассказываю, как столкнулся с чем-то необъяснимым.
Я никогда не искал чудес, но то, что произошло в моей жизни, – чудо
Я никогда не искал чудес, но то, что произошло в моей жизни, – чудо: просил у Господа, чтобы узнать Его – и Он мне дал. Ищущий находит. Просите – и дано вам будет. Ещё чудо в том, что тогда я ходил с «лисичкой» в кармане, а сейчас я монах. Еще в том, что Господь много раз хранил меня. Я неоднократно смотрел в лицо смерти: попадал в аварии, в другие опасные ситуации, на войне не воевал – но видел, как летели пули и падали бомбы. И Господь сохранил мне жизнь для того, чтобы я Ему служил. Чудеса укрепляют верующего, а неверующего приводят к вере.
И ещё: меня постригли в монахи с именем Серафим – в честь преподобного Серафима Саровского.
Многого не знаю, но хочу учитьсяУ меня появилась вера, но нужны были ещё и знания. И я решил поступить в духовную семинарию, потом в академию. Посоветовался с отцом Максимом, он благословил поступать в семинарию в Тбилиси. Я обрадовался, потому что меня тянуло на Родину. Отец Максим помогал мне готовиться, но я все равно многого не знал. Так и сказал при поступлении, что многого не знаю, но хочу учиться.
С первого дня, как приехал в Грузию, познакомился со Святейшим Патриархом Илией II. Передал ему подарки от отцов из Петербурга – и он меня благословил и дал послушание. И Святейший стал моим духовным отцом.
Про быка и барашкаУчусь я в Тбилиси, пеку просфоры для храма, каждый день вижу Святейшего. И мне становится интересно монашество. Приезжаю в Питер на каникулы – мама каждый раз спрашивает: «А когда ты, сынок, женишься?».
И я колебался, не знал, что мне выбрать: семейную жизнь или монашество. В тот день, когда Святейший благословил меня на монашеский постриг, он позвал меня на трапезу и перед ней рассказал мне такую историю.
«У одной женщины заболел сын. Она стала молиться Богу:
– Господи, спаси моего сына, я пожертвую тебе быка!
Ребенок поправился, но ей стало жалко быка, и она принесла в жертву барашка. Ребенок снова заболел и не поправился, пока она не принесла в жертву то, что обещала».
Я слушал рассказ Святейшего и не понимал, зачем он мне это рассказывает. Но когда началась трапеза, я понял, что Святейший рассказал про эту женщину, потому что я сам был подобен ей. До того, как я пришел в Церковь, мне духовно было очень плохо, я был духовно мертв. Когда только стал приходить к вере, мне стало немного лучше, и я сказал: «Господи, буду Тебе служить!». А когда мне стало хорошо – я уподобился этой женщине с её быком и барашком. Принять монашеский постриг – значит полностью посвятить себя Богу. И ведь я уже сказал: «Господи, буду служить Тебе!».
Откуда у меня рубль?!В 2000 году я принял монашеский постриг, нес послушание у Святейшего, был рукоположен в диакона, потом в священника. Моя мама сейчас – монахиня в монастыре в честь святого Георгия.
Как-то, когда я был совсем молодой священник, меня попросили освятить в Кахетии дом. В воскресный день после литургии я пошел. Прихожу – большой двор, много земли, дом богатый, но запущенный, неухоженный. Видно, что хозяева жили раньше хорошо, а сейчас средств нет. Вхожу – мать, три девушки. Отец семейства умер, девушки болеют, денег нет.
Мать рассказывает мне историю семьи. Муж был директором винзавода, а она – бухгалтером. Дом – полная чаша, денег немеряно. Как-то возвращается она с работы домой – стоит у калитки незнакомый мужчина, бедно одетый, и просит у неё рубль. Она начала его ругать:
– Уходи отсюда, попрошайка! Откуда у меня рубль?! У меня ни рубля нет!
Отругала всячески – он ни слова в ответ. Посмотрел с грустью – и нет его. Ей даже как-то не по себе стало. Входит она в дом, а дочки слышали её крики и говорят:
– Мама, почему ты не дала ему рубль? Что тебе – рубля жалко?!
Побежала нищего искать – а его нет нигде
А ей самой на душе так тяжело стало! Побежала нищего искать – а его нет нигде. И после этого случая у них началась полоса неудач, и они совершенно обеднели. Ни рубля не стало.
Они все исповедались у меня, и после исповеди у них жизнь начала налаживаться.
(Окончание следует)
