Освоение Горация в РоссииОчерк
Лирика выдающегося древнеримского поэта Квинта Горация Флакка (65 – 8 г. до н.э.) издавна полюбилась в России, его много переводили, ему подражали, Оды Горация перелагались и прозой, и стихами. В 20-х годах Девятнадцатого столетия творчеством античного изысканного поэта сильно увлёкся Николай Иванович Надеждин (1804 – 1856), трудолюбивый литератор, готовящийся к учёному поприщу. Сказалась тут и тяга молодого латиниста, выпускника Московской Духовной Академии, к оригинальному стихотворчеству: в журнале «Вестник Европы» он уже успел поместить свои строфы «Песнь красоте», «Воспоминание», «В день рождения» и полемическое послание «Ижица к Азу». Там же опубликовано его переложение из Альфонса Ламартина «Промысл человеку». Этот утончённый французский лирик (годы жизни 1790 – 1869) к тому периоду уже выпустил два превосходных сборника «Поэтических раздумий» (1820 и 1823), вызвав неподдельный восторг и среди русских словесников. Но это всё же поэзия новейшая, а Н.И. Надеждин углублённо и много уже лет занимался классическими древностями, греческими и римскими.
Гораций впервые напечатан в 1470 году в Милане, когда издательское дело ещё находилось в колыбели книгопечатания. И с той поры его Оды тщательно переводили на иноземные языки, стремясь передать дух подлинника, его своеобразную гармонию и метрический лад.
Для Н.И. Надеждина старинные требования к переводу оставались незыблемыми, разве что добавлялась к ним живость образа, его скульптурность, иносказания и метафоры, весь арсенал поэтических средств. Свои соображения об освоении древнего романтика Николай Иванович изложил в продуманной статье «О переводах Горациевых Од», написанной в августе 1830 года в подмосковном Измалкове («Московский Вестник», 1829, Ч. IV) [1]. Это был свежий отклик на выпуск Од Горация в переводе В. Орлова. Никто не наградил внимательным взором труд переводчика, посчитав античного лирика литературным анахронизмом. Не то было в учёном мире Западных государств – Германии, Англии, Испании. Во Франции появился прозаический перевод классических Од, ценимый при Королевском дворе. Свой выбор для перевода Николай Иванович Надеждин остановил на 14 Оде Горация, что в первой книге поэта. Называется она «К Республике». Дряхлеющий Рим, недавно ещё так славный во всей вселенной, после междоусобиц, ослабленный и пресыщенный, претерпевший поражение от Парфян при Филиппах (42 г. до н.э), когда Гораций в войсках Брута командовал легионом, и теперь возвращается в униженную Республику. Поэт сравнивает государство с кораблём в бурном море. Не гордись древнею славою, не вернуть его блеска, мужайся, чтоб не стать игралищем бурных волн, держи крепко руль и не ввергайся в грозные пучины. Вот Надеждинский перевод этой Оды:
К РЕСПУБЛИКЕ
О несчастный корабль! Снова влечешься ты
В бурное море!.. Ах! Что ты!.. Куда твой бег?..
О, спеши, спеши в пристань! –
Иль не видишь ты?.. Где твои
Весла?.. Мачту твою буйный воюет вихрь;
Райны стонут, трещат; снасти оборваны…
И тебе устоять ли
Против бурных, кипящих волн?..
Нет ветрил у тебя… и покровители
Боги волнам твоим внять отрекаются!..
Тщетно, тщетно надменный
Дубрав мрачных Понтийских сын
Ты гордишься теперь древнею славою!..
Нет! Кормы пестротой не обольстить тебе
Робких плавателей! – бойся
Быть игралищем ярых волн!
Ах! Давно ль по тебе дух сокрушался мой?..
И опять с тоской должно дружиться мне!
О! Беги пучин грозных,
Воющих вкруг Цикладских скал!
«Вестник Европы». 1828. № 14 (июль), С. 116.
После неудачного сражения Гораций возвращается в Рим. Имение отца в маленьком городке Венузии на юге Италии было конфисковано, да и было оно совсем скромным – ведь отец его всего лишь вольноотпущенник, - но и такового теперь не осталось. Пришлось воину стать писцом, но творческий жар, разгораясь, велел взяться за творческое перо – началась литературная деятельность. Вскоре на стихотворные начинания Горация обратили внимание ведущие поэты – Вергилий и Варий. Покровитель талантов Меценат взял его в свой литературный кружок, что было уже публичным признанием. Меценат ценил всё прекрасное и благородное, он дарит поэту Горацию поместье в живописных Сабинских горах, где полностью раскроется благоразумное вдохновение уроженца Венузии. С той поры Квинт Гораций Флакк – полное имя поэта – будет певцом правления Августа, Цезаря великодушного и мудрого. Эпоха Цезаря Августа освящена целым созвездием крупнейших творцов поэзии и прозы. Классический Рим дарил миру бессмертных классиков, среди которых велик и блистателен в своих Одах, посланиях, в поэтическом трактате «Наука стихотворства» Гораций. Николай Надеждин назовёт его природным Классиком. – «Он и сам почитал себя таковым в душе своей; ибо все права на поэтическое бессмертие сосредоточивал в одной только заслуге, что он первый – как и справедливо – переложил Еолийскую гармонию – торжественно эхо чистого классического одушевления – на Италийские ноты». И действительно, в Горации как бы сомкнулись Греция и Рим. Поэтическое одушевление отсвечивается в последней улыбке, оглашается в последнем вздохе человечества Античного мира. Действительность ещё цветущая, но чувствуется растущее недовольство. Идеал как бы уже перешагнули, появилась «сатирическая брюзгливость», либо тяга к изнеженности и безотчетному веселию. Эти мотивы проявились в сладострастных напевах Тибулла, Катулла и Проперция, в желчных сатирах Ювенала – всё это друзья Горация – но сам-то он, не торопясь, шествовал своей дорогой, отличительной ровностью и без перепадов. Золотая умеренность, житейское благоразумие, о нём уже упоминалось, постепенность – вот свойства поэтического характера Горация. Восхищаясь созерцанием плавающего за облаками Дирцейского Лебедя, он всё же уподобляется Матинской Пчеле, труждающеся сбирая с цветков нектар и наполняя богатые соты. Лирика Горация и жизнестойкая, и философичная. Во всём хранить меру, постигая истинное и доброе. Даже в застолье – не заходить дальше трёх кубков – так наставляла мудрость опыта. Разумеется, в своём поэтическом полёте он не высчитывал свои шаги, не застывал в холодном расчёте, а смело проникал мыслию вовне и внутрь себя, согреваясь вдохновением на приволье благой природы. Любил беседовать в мечтах с потомками о догорающем вечере античного Рима в ожидании румяной зари Новой Эпохи, занимающейся с Востока. А пока патриотический энтузиазм Горация порывается воспевать былых героев, ведь они «расточали души свои за Отечество».
Николай Иванович Надеждин представлял древнеримского поэта предтечей Романтизма в литературе. Учёный замечает: «Поэзия Горация не отличается уже тою мраморною белизною, усеянною разве одними природными блестками, которая составляла существенный характер выражения бесцветной Классической Пластики. Она расцвечена, напротив, со всею роскошью Живописи, и ежели не представляет собою полного торжества романтической светлотени, то по крайней мере, не имеет недостатка в живом колорите. Язык Венузийского поэта есть в высшей степени картинный. У него что ни мысль, то образ; что ни слово, то цвет и цвет – яркий. Каждое выражение окрашено в троп, каждая речь завита в фигуру. Можно сказать, что язык Латинской возведен им до искусственного совершенства… Его лира у современников слыла нарядною лирою. Природный классик не переходил границ естественности и не впадал в напыщенность». Статья Николая Надеждина о поэзии Горация во всём блеске нарисовала облик темпераментного античного поэта на фоне его времени и развернула перед читателями картину его образной и метафорической системы. Правда, свой перевод с латинского оригинала Оды «К Республике» наш учёный скромно упрятал в подборку своих собственных стихов и переводов из А. Ламартина. Но и так прозвучал достойно, внятно.
Предшественником Н.И. Надеждина на литературных состязаниях надо назвать Ивана Евсеевича Срезневского (1770 – 1819), достигшего учёных степеней, как и Николай Иванович, только благодаря самодисциплине и таланту. И.Е. Срезневский тоже из семьи Рязанского священника-самоучки, причём утесненного непомерной бедностью и большим семейством (пятеро сыновей), так что к знаниям пробивались каждый как мог. Сам батюшка Евсей, кроме службы в храме, справлялся со всеми крестьянскими работами один – пока росли дети: и пахал, и сеял, и сжинал рожь, и пас свой домашний скот. Фамилия Срезневский – по селу Срезнево, Спасского уезда, так что никакого достояния от пращуров, кроме трудолюбия, отец Евсей не получил. Грамотой шибко не обладал, чин службы помнил наизусть. Его сын вызвался непременно учиться в заведении, и вот он уже после начального обучения у дьячка пешком отправился в Рязань – учиться в той самой Духовной семинарии, которую впоследствии окончит такой же сын священника Ивана из Белоомута Николай Надеждин. Фамилия Надеждин ему также дана в Семинарии – в латинской огласовке звучит как «Сперанский». Латинский язык семинаристам вдалбливали основательно, а кто из них приохотился к нему, и полюбил Римскую речь всей душой, те стали живо воспринимать латынь, как родной язык. Таким-то самородком и оказался Иван Срезневский. Римских классиков он вскоре будет переводить спокойно, с листа. До поступления в Московский Университет Срезневский ещё в Семинарии начал переводить стихами Горация и «Скорбные элегии» Овидия. С помощью маститого М.М. Хераскова поэма Овидия в переводе провинциального юноши будет издана в Москве в 1795 году, когда Срезневский только что поступил в Университет. «Поповские дети», «кутейники», как их обзывали обыватели, пошли в науку (Н.И. Надеждин окончит Московскую Духовную Академию) и сделают значительный вклад в её сокровищницу.
Оды Горация в переводах И.Е. Срезневского, выполненные им с латинского подлинника, дышат гневом, когда идёт речь о равнодушии к Отечеству, повергнутому военными неудачами и гражданским неповиновением. Гораций взывает к долгу Римлян, поглощённых междоусобной бранью Октавиана с Брутом и Кассием. Вот это стихотворение Горация.
К РИМЛЯНАМ
Куда, куда вы – род проклятый?
Что значит меч в руках, изъятый
Во время мира из ножон?
Еще ль убийствами не сыты?..
И суша, и моря покрыты
Латинской кровию везде!
Нес тем, чтоб Карфаген надменный
Оплакал крепкий град – сожженный
Твоею, Римлянин, рукой;
Не с тем, чтобы Британ суровый,
Влачивший Римские оковы,
Шёл по Священному пути:
Но чтоб от своего кинжала
Держава Римская упала
В угождение Парфян!..
Ни меж волков, ни меж львов диких
Нет злодеяний столь великих, -
Иль разве на различный род! –
Слепая ль злость, иль грех, иль сила
Всевышня вас вооружила?
Давайте скоро мне ответ.
Молчат, - и тощие ланиты
Смертельной бледностью покрыты;
Стоят, как будто без ума…
Так, так: Судьба неумолима
Карает сильных граждан Рима
За грех братоубийства мстя.
И кровь от Рема – кровь святая,
Невинно братом пролитая,
На всех потомков потекла! –
Обличительная речь Поэта к гражданам своей страны, занятой братоубийством, останавливала ослепленных враждой соотечественников. А напоминание о Священном пути, по которому победно прошёл надменный Британн, ещё так недавно влачивший Римские оковы, повернуло замутнённых к гордости, к истокам силы, к патриотизму. Иван Евсеевич Срезневский усердно переводил не только, он удачно переложил Псалмы и впервые (1795) передал стихами Библейскую книгу «Песнь Песней», с точным соблюдением строфики и ритмики, что до него и после него никто не сделал. Также верно переведены им и стихотворения Горация, и поэма Овидия «Скорбные элегии» - она целое столетие служила учебным пособием в православных семинариях. После Университета И.Е. Срезневский преподаёт в Кадетском Корпусе в Ярославле, а с учреждением Харьковского университета в первом десятилетии XIX века, его приглашают туда занять кафедру изящной словесности. Иван Евсеевич переезжает в Харьков, сперва один, а затем в Новороссию переселяется и его жена с новорождённым Измаилом. В Новороссии он вырастет и окрепнет, превращаясь в крупнейшего учёного. Измаил Иванович Срезневский, сподвижник Н.И. Надеждина, (1812 – 1880) пополнит плеяду великих отечественных учёных-славистов. Его труд - три тома «Материалов для Словаря древне-русского языка по письменным памятникам» - и поныне считается между специалистами непревзойдённым. В Харькове Иван Евсеевич Срезневский вместе со своими сподвижниками издавал журнал «Украинский Вестник», в нём-то и было опубликовано переведённое им стихотворение «К Римлянам» (1818. № 3. С. 317 – 318). Интересно, что Иван Евсеевич положил начало учёной династии Срезневских: его сын – Академик, следующее поколение – члены-корреспонденты Академии Наук, а родной брат Измаила Иосиф, грамматик, станет профессором Казанского Университета и тоже оставит труды. Остальные сыновья батюшки Евсея останутся в родном селе и будут при земле трудиться, довольные судьбой.
В те же годы стали появляться оригинальные переводы Од Горация, выполненные археографом и лингвистом Александром Христофоровичем Востоковым, поэтом-экспериментатором. Размер стиха подлинника им соблюдался в точности и не вредит русскому слуху, но поэтический дух, благоухание латинского произведения во многом потеряны. Более вольно переведены Оды Горация Александром Фёдоровичем Мерзляковым, видным педагогом, теоретиком литературы и одарённым поэтом-песенником. Мерзляков удачно переложил поэтический трактат Горация «Наука Стихотворства». Строчки из него были афористичны и недолго оставались крылатыми в литературном обиходе. Памятными оказались и переводы Василия Васильевича Капниста и сановного поэта Ивана Ивановича Дмитриева. Все эти имена пополнили Пантеон Русского Горация, заложенный Василием Кирилловичем Тредиаковским и великим Гавриилом Романовичем Державиным.
Но итогом переводческого вдохновения в старой России надо считать огромную работу, проделанную в отечественной литературе Афанасием Афанасьевичем Фетом (1820 – 1892), именно он сделал доступными латинских классиков на русском языке. Уже в первом номере «Москвитянина» за 1844 год Фет опубликовал 13 Од Горация в своём переводе. Усилия молодого латиниста непосредственно поддержал профессор Степан Петрович Шевырёв, дав высокую оценку качеству перевода. Позже, в 1856, Афанасий Фет публикует в журнале «Отечественные Записки» все четыре книги Од Горация. Тогда же они войдут в отдельный сборник античного поэта со стихами Овидия и Катулла. Читателям пришлись по душе не только творения самого Горация, но и его, бывшего воина, приверженность монарху Августу, очистившему страну от крамол и междоусобиц. И народ Римский почувствовал единение и силу. Благоутишие в жизни страны, мудрость Кесаря и его сподвижника Мецената – покровителя Горация породили в литературе всплеск талантов: возникли элегии Катулла и Тибулла, Виргилий создаёт «Энеиду», Овидий – скорбную книгу «Плач», навеянную ссылкой в заморскую провинцию.
Фет придерживается своего принципа перевода: в буквализм не впадать, стараясь строго придерживаться поэтического строя оригинала. Получался как бы сплав точности по смыслу и творческому вдохновению; вольностей и переделок не допускал. В письме к Владимиру Соловьёву стареющий Фет напишет об этом: «Конечно, перевожу буквально», в том смысле как это представлял Афанасий Афанасьевич. Разумеется, полное соответствие перевода источнику недостижимо, но стремиться к нему необходимо. О переводческом мастерстве Фета ещё в ранние годы его деятельности было замечено С.П. Шевырёвым. Он говорил: «Фет переводит Горация так, как бы сам Гораций выражал свои римские языческие мысли». Тщательно следить за движением стиха, чтоб и по форме он совпадал с оригиналом – ещё один из принципов работы переводчика. А.А. Фет, как ведущий исследователь поэтического творчества Горация, был с достаточной полнотой представлен во втором томе «Стихотворений» 1863 года. Это по-настоящему переводческий подвиг русского поэта, поклонника «чистого искусства». Для примера приведём в переводе А.А. Фета стихотворение «К Республике», для сравнения с публикацией Н.И. Надеждина.
Корабль, морской волной влечет тебя опять!
О, что же медлишь ты? Старайся порт занять.
Ужель не видишь ты, что силою ненастий
Бока обнажены, и перебиты снасти.
Порывами ветров, что реи уж давно
На мачте стонут все, и всё сокрушено?
Канаты лопнули и остов килем старым
Не в силах более бороться с морем ярым!
Ни славным именем, ни родом издавна,
Дочь гордая лесов, понтийская сосна,
Богов защитников в бедах не умолила:
В Богах защиты нет и лопнули ветрила.
Пловец, испуганный кипящею волной,
Не верит кораблю с расписанной кормой,
Ты ж берегися бурь седого океана,
Коль не желаешь быть игралищем оркана.
Недаром по тебе проникнут горем весь
И сердцем преданный судьбе твоей поднесь,
Я говорю: страшись, беги морского тока,
У мраморных Циклад кипящего глубоко.
Оба перевода энергичные по складу стиха, по чувствам, переживаемым пристыженными гражданами после поражения в бою с Парфянами в Македонии. Государство-Корабль надо вывести из пучины бедствий и не вовлекать его больше в рискованные испытания. Помни: былые прекрасы не спасают, как тонущий корабль не спасает расписанная корма. Упомянутая в тексте «понтийская сосна» славилась крепчайшей древесиной и привозилась из Крыма, богатого корабельным лесом. «Циклады» - группа островов в бурном море, таящих особую опасность мореплавателям. Оба перевода одной и той же Оды Горация по-своему превосходны и несут на себе печать своего времени.
Когда-то книги Горация попадали в руки русского юношества, по ним учились вникать в латинские тексты, но осваивался древний поэт и просвещёнными, мудрыми людьми, они находили в его стихах и смысл, и художественное наслаждение. Отрадно, конечно, что несмотря на тяжёлые теперешние времена нашлась возможность приступить к изданию Сочинений и писем Афанасия Афанасьевича Фета в двадцати томах и включить во вторую книгу его замечательные переводы из Горация, с комментариями и современными исследованиями. Первые тома этого авторитетного издания читатели уже получили.
В Двадцатом веке классическая филология в России обогатилась трудами Михаила Леоновича Гаспарова (1935 – 2005), выдающегося литературоведа, видного теоретика словесности и переводчика с древних языков. К тому же это был глубокий знаток Отечественной поэзии, человек широчайшей учёной эрудиции. М.Л. Гаспаров создал современную школу переводчиков античных классиков, воспитал талантливых последователей, его заслуги отмечены избранием в Академики РАН (1990). Его перу принадлежат новые переводы Од Горация и главного произведения «Наука Поэзии». Славное имя отечественного учёного достойно венчает современное состояние Русской классической филологии.
ПРИМЕЧАНИЕ:
1. Статью Н.И. Надеждина "О переводах Горациевых Од" в современной орфографии можно прочитать здесь:
https://www.proza.ru/2017/03/07/166А.Н. Стрижев, М.А. Бирюковаhttp://www.voskres.ru/literature/library/biryukova2.htm
