Светлана Замлелова, Русская народная линияАрхитектоника ненавистиК столетию Гражданской войны и интервенции
В советской историографии начало Гражданской войны относили к 1918 году. Сегодня эту дату пытаются оспорить и в целях якобы поиска истины возложить ответственность за начало конфликта исключительно на большевиков. Истина, между тем, давно установлена, и выясняя «кто первый начал», сказать ничего нового нельзя. Важно, что кроме классового конфликта, гражданские войны всегда обусловлены конфликтом ценностным или цивилизационным. Социолог П.А. Сорокин называл это резким несоответствием
«высших ценностей у революционеров и контрреволюционеров». «Гражданские войны, - писал он, -
возникали от быстрого и коренного изменения высших ценностей в одной части данного общества, тогда как другая либо не принимала перемены, либо двигалась в противоположном направлении». Так было и в России сто лет назад: «красные» и «белые» - это не дикие орды кровавых большевиков и благородные господа в белых перчатках, но люди, избравшие два разных цивилизационных пути. Именно по этой причине царские генералы воевали за Красную армию, а крестьяне нередко восставали против советской власти.
На этом фоне современные контрреволюционеры, неспособные к осмыслению и зациклившиеся на односторонних обвинениях и подсчётах пострадавших, выглядят тоскливо и удивительно. Удивляет упорное нежелание понять, что когда И.А. Бунин писал:
«Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, иные прямо сахалинские. <...> И какие мерзкие даже и по цвету лица, жёлтые, мышиные волосы! <...> А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно ассиметричными чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья, - сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме!..», то имел в виду он именно вас - сегодняшних монархистов, большинство из которых отнюдь не потомки князей Юсуповых или Долгоруких. Иными словами, вы для И.А. Бунина и иже с ним и есть «атавистические особи». Бунину вторит А.В. Колчак, отозвавшийся о своём народе как об обезумевшем, диком, лишённом подобия, неспособном выйти из психологии рабов. Любопытнее всего здесь утверждение о «лишённом подобия», поскольку это чистой воды социальный расизм, разделение рода человеческого на людей и нелюдей, недочеловеков, лишённых богоподобия даже не по причине личного несовершенства, а в силу социального происхождения.
Кто не верит, пусть почитает Н.А. Бердяева:
«Объективная незаинтересованная наука должна признать, что в мире существует дворянство не только как социальный класс с определёнными интересами, но как качественный душевный и физический тип, как тысячелетняя культура души и тела. Существование "белой кости" есть не только сословный предрассудок, это есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт».
Тоску же наводит вольная, а скорее, невольная русофобия наших «атавистических особей», неизменно сопутствующая всяческим антисоветским выпадам по той простой причине, что выпады эти играют на руку открытым и убеждённым русофобам. Стоит напомнить современным ненавистникам большевиков, о чём писала британская или американская пресса в 1919 г., когда Великобритания и США, в качестве участников интервенции, грабили Советскую Россию. «The New York Sun»:
«Красные изувечили американских раненых топорами...» «The New York Times»:
«Россия при красных - гигантский бедлам <...> Спасшиеся жертвы рассказывают, что буйные помешанные свободно разгуливают по улицам Москвы <...> вырывают падаль у собак». А «The Daily Telegraph» уверяла, что в Одессе, где наступило царство террора, объявлена неделя свободной любви.
Стоит напомнить и о том, что поручики Голицыны и корнеты Оболенские - если, конечно, отбросить романтически-слащавый тон - оказались отнюдь не защитниками русской национальной государственности, а ставленниками иностранных правительств, воевавших против своего народа на иностранные деньги, иностранным оружием, при непосредственном участии иностранных войск, а именно войск четырнадцати иностранных держав. Гражданская война в России началась, по сути, с интервенции, вступление в эту войну «белых» можно назвать вторичным. Разочаровавшись в «белых», Запад перестал их поддерживать, переключившись со временем на другие силы внутри СССР.
Не зря писал генерал М.Д. Бонч-Бруевич:
«Суд истории обрушится не на нас, оставшихся в России и честно исполнявших свой долг, а на тех, кто препятствовал этому, забыв интересы своей Родины и пресмыкаясь перед иностранцами, явными врагами России в её прошлом и будущем». Не мог же не понимать адмирал Колчак того, что понимал генерал Бонч-Бруевич! Сами же эти иностранцы всюду кричали о горячем своём желании помочь народу России.
«Мы пришли, - объявила Великобритания, -
чтобы помочь вам спасти вашу страну от расчленения и разорения, которыми вам угрожает Германия. Мы торжественно заверяем вас, что не оставим себе ни пяди вашей территории. Судьба России в руках русского народа. Он и только он может выбрать себе форму правления и разрешить свои социальные проблемы». С таким же торжественным заверением выступил и Вашингтон:
«Военные действия в России допустимы сейчас лишь для того, чтобы оказать посильную помощь чехословакам против вооружённых австро-немецких военнопленных, которые нападают на них, а также, чтобы поддержать русских в их стремлении к самоуправлению и самозащите, если сами русские пожелают принять такую помощь». И хоть война никем и никому не объявлялась, фактически Россия вела на своей территории войну против четырнадцати иностранных государств, вторгшихся в её пределы, убивавших граждан и вывозивших ценности.
«Советская власть ещё не окрепла, а враги уже готовились задушить её в колыбели» - под врагами советская историография подразумевала не только Савинкова, Деникина и Шульгина, но и «западных партнёров». Правда, считалось, что интервенты, приглашённые «белыми», явились исключительно ради уничтожения большевизма. Отрицать этого и нельзя - большевики, создававшие новое государство и ставшие в этом примером, оказались для буржуазного мира костью в горле. И всё-таки пожаловали западные, да и восточные тож, партнёры не только и не столько ради большевиков и Советов. Причиной их появления в наших палестинах стала обычная русофобия. Ну конечно, речь идёт не о бытовой, а о, так сказать, теоретической русофобии, когда определены и цели, и средства к их достижению, и помехи на пути к ним.
Но для начала вспомним несколько фактов столетней давности. Ещё до Октябрьской революции - 31 октября 1917 г. в США появился меморандум Морского министерства, озаглавленный «Заметки о положении в России и о том, каким образом оно затрагивает интересы союзников». В меморандуме предлагалось начать интервенцию в Россию и выражалась надежда, что войска союзников станут «оплотом закона, власти и правительства». Оккупация России рассматривалась как гарантия выплаты долгов союзникам. Возможно, революция отодвинула эти замыслы, но к лету 1918 г. вопрос об отправке американской экспедиции в Россию был решён положительно. Причём советник президента США В. Вильсона полковник Э. Хаус говорил, что необходимо защитить Дальний Восток от Японии. Вместе с тем, Хаус известен как русофоб, для которого Россия была
«слишком велика и слишком гомогенна», именно поэтому полковник
«хотел видеть Сибирь как отдельное государство, а Европейскую Россию расчленённую на три части». Для Парижской мирной конференции Госдепартаментом США была составлена карта «Предлагаемые границы в России». В приложении к карте говорилось:
«Всю Россию следует разделить на большие естественные области, каждая со своей экономической жизнью. При этом ни одна область не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство». И вот, 6 июля 1918 г. США приняли решение об участии своих войск в оккупации Дальнего Востока и Сибири. Правда, воевать американские войска не стремились. Зато грабить, глумиться, убивать безоружных - в этом они преуспели, оставив после себя разор и горы трупов. Кроме того, А.В. Колчак передал американцам 2118 пудов золота, за три месяца 1919 г. они вывезли свыше 3 млн. шкурок пушнины, за 1919 г. - 14 млн. пудов сельди. Остались разрушенными железные дороги, разорёнными дальневосточные порты, пароходства и склады.
Не лучшую память оставили по себе и представители других «цивилизованных» стран. Например, чехословаков ещё долго величали в Сибири «чехособаками». Так называемый Чехословацкий корпус был сформирован из пленных чехов и словаков в октябре 1917 г. Временным правительством. Поначалу чехословаки вели себя спокойно и понемногу продвигались к Владивостоку для эвакуации на Родину. Но 14 мая 1918 г. в Челябинске возникла стычка с пленными венграми, в результате которой несколько чехословаков были арестованы представителями советской власти. И несмотря на то, что на другой же день арестованные были отпущены, чехословаки подняли восстание, захватили местный арсенал и двинулись в разные стороны, занимая города и свергая советскую власть. Ещё 2 мая 1918 г. Верховный Совет Антанты принял решение использовать корпус в интервенции на Севере и Дальнем Востоке. Что и было сделано. Соединённым Штатам даже пришлось оказывать чехословакам «посильную помощь».
Преступления Чехословацкого корпуса не поддаются исчислению. Убийства, грабежи, насилия, разрушения... Когда же наконец они убрались восвояси, то прихватили с собой 8884 т рафинированной меди, 4769 т хлопка, 334 т каучука, а также сотни тонн шерсти, древесины, льна и пр. Меньше чем за год золотой запас Чехословакии вырос в три раза.
Подсчитанный к 1922 г. общий ущерб от «помощи» всех «партнёров» составил 39 млрд. золотых рублей, то есть больше четверти всего довоенного достояния страны. В 1929 г. был издан сборник «К десятилетию интервенции», где приводились данные о том, что в оккупированных районах пострадал каждый десятый житель - либо убит, либо ранен, либо подвергся насилию, ограблению, аресту. Дальнейшие подсчёты добавили к 39-ти ещё несколько млрд. рублей. Намеренно и целенаправленно оккупанты приводили в негодность угольные шахты и нефтяные вышки, металлургические, машиностроительные, текстильные и др. предприятия, спиливали телеграфные столбы, взрывали мосты, разбирали железные дороги.
Австро-Венгрия и Германия к осени 1918 г. вывезли около 2 млн. пудов сахара, 9132 вагона зерна, 22148 вагонов продовольствия, 200 тыс. лошадей и другого скота. Из Закавказья вывезли 31 тыс. т марганца, а также медь, хлопок, шерсть, чай, табак, фрукты. Турция каждый день вывозила из Баку по 40 цистерн нефти. Меньше чем за год Германия вывезла с Псковщины около 2 млн. пудов льноволокна. Помимо американцев, А.В. Колчак передал золота Великобритании - 2883 пуда, Франции - 1225 пудов, Японии - 2672 пуда. Из Крыма П.Н. Врангель увёл 2 линкора, 2 крейсера, 10 эсминцев, 4 подводные лодки, 8 канонерок, 12 тральщиков, 119 вспомогательных судов, транспортов, буксиров. Позднее флот был распродан. Кроме того, из Крыма оккупанты за 1920 г. вывезли 3 млн. пудов зерна, 830 тыс. пудов соли, 120 тыс. пудов льна, 120 тыс. пудов табака и пр. С Севера только леса вывезли на сумму свыше 1 млн. фунтов стерлингов, общая сумма награбленного составила 3,5 млн. фунтов стерлингов. Но главное - к 1922 г. население России (в границах с 1921 по 1939 гг.) сократилось на 12 млн. человек.
Ущерб действительно колоссальный. Но неужели Запад упустил бы возможность воспользоваться хаосом в России, не будь там большевиков? И неужели этот грабёж, эти варварские разрушения оказались чем-то вторичным по отношению к антибольшевистскому походу?
Сегодня историки опять же задаются вопросом: можно ли считать окончание интервенции победой Красной армии, ведь вор, забравшийся в дом, ушёл не с пустыми руками? Если цель Красной армии была в сохранении российского богатства, то, безусловно, победой это нельзя назвать. Но зная противника, зная, зачем обычно Запад появляется в России, можно предположить, что и в 1918-м он пришёл не просто убивать и даже не грабить. Когда падали великие империи, как, например, Византия, не все были убиты, и даже не всё было разграблено. Однако цивилизация погибала. Если считать, что Красная армия вела борьбу за сохранение русской цивилизации, пусть даже и обновлённой революцией, то, безусловно, она одержала победу. Гражданская война и интервенция стали страшным испытанием, как двойной - внутренний и внешний - цивилизационный конфликт. Русская цивилизация претерпевала обновление, ведя борьбу и за право быть обновлённой, и просто за право быть.
Интервенция, как и нашествия Наполеона или Гитлера, это не просто банальный грабёж, это именно конфликт цивилизаций. Во всех случаях задача русской армии заключалась не в том, чтобы сохранить добро, а в том, чтобы Россия смогла сохранить свою собственную форму бытия. Запад в очередной раз явился в Россию с целью уничтожения её как таковой, как цивилизации, как особой формы организации жизни. Конфликт этот не нов, корни его уходят глубоко. Сегодня на Западе существует целая наука «русофобология», пытающаяся выяснить, кто, как, почему и за что ненавидит Россию и русских и во что эта ненависть конвертируется. Неприятие России на Западе имеет, оказывается, множество оттенков и полутонов, направлений и толков. Известный швейцарский писатель и журналист Ги Меттан выделяет французскую, английскую, немецкую и американскую русофобию, как основные направления этого, без сомнения, достойнейшего приложения способностей европейских интеллектуалов.
И всё-таки первичная разница и последовавшее противостояние России и Запада объясняются церковным расколом. В XI в. христианская Церковь разделилась на восточную и западную. Заключалось это не только в административном разделении, но и в религиозных разночтениях, то есть взгляды тогдашних христиан на мироустройство оказались в чём-то несхожими. Нельзя сказать, что это был вопрос исключительно теологический, Церковь использовалась в политических целях обособления Запада и подчинения Востока. Между тем Восток, в отличие от Запада, был в то время центром цивилизации - богатым и просвещённым. Но Запад, отделившись с помощью Церкви, стремился утвердить и своё превосходство. Когда же в XV в. Византия не выдержала турецкого натиска, Запад не пришёл ей на помощь. Британский историк Стивен Рансимен написал об этом:
«Западная Европа с её восходящей к предкам ревностью по отношению к византийской цивилизации и духовными наставниками, осуждавших православных как еретиков и схизматиков, с преследующим её чувством вины за то, что она бросила великий город (Константинополь - С.З.)
в беде, предпочла забыть о Византии...». Что касается людей Востока, то им Запад запомнился хитростью, вероломством и непреходящим стремлением доминировать.
Интересно, что на Западе многие до сих пор уверены, что это восточная Церковь откололась от западной, а не наоборот. А дело в знаменитых фальсификациях, затеянных папами вскоре после раскола с целью внушить пастве превосходство над схизматиками и, как следствие, вседозволенность по отношению к ним. Так что фальсификации и переписывание истории - это старая добрая традиция «цивилизованного мира», уже много веков пребывающего в уверенности по поводу собственной исключительности и права присваивать всё, что плохо лежит.
Но ещё до падения Византии Запад начал свой Drang nach Osten с целью окатоличить и подчинить. Именно с тех пор русские или московиты стали считаться дикарями и язычниками с ужасными варварскими обычаями. Правда, темы восточных походов не очень популярны в западной историографии, поскольку, очевидно, не вяжутся с образом агрессивной России. Например, Ливонский поход на Русь не рассматривается западными историками как достойный внимания эпизод. Зато знаменитые слова старца Филофея
«два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» очень заинтересовали западных историков, усмотревших тут претензии на мировое господство и корень русского экспансионизма. Россия, провозгласив себя преемницей Византии и Третьим Римом, всего лишь определилась с идеологией и смыслом жизни, заключавшемся в том, чтобы, никому больше не подчиняясь, строить собственное независимое государство и хранить истинную веру.
Независимое государство и независимая вера - вот основа русского самосознания, заложенная ещё во времена Ивана III. И здесь же суть конфликта с Западом, чьё самосознание связано с иными влечениями. Сколько бы ни обвиняли Россию или другие страны в дикости и агрессии, но это именно католики по сей день захватывают православные храмы, а никак не наоборот; это именно Запад под сфальсифицированными предлогами начинает войны там, где можно установить контроль за энергопотоками, открыть для себя новые рынки, продать оружие или присосаться к нефтяной скважине. Главное - вовремя сфальсифицировать факты, найти подходящее оправдание и обвинить другого. Именно так обстоит дело уже сотни лет. При этом Запад ещё и патологически неблагодарен: он не желает помнить ни роль СССР в борьбе с нацизмом, ни уничтожение Россией Наполеона, ни того, что Византия и Русь долгое время сдерживали натиск то арабов, то османов, то монголов, подарив тем самым Европе возможность развиваться и богатеть. Получив же такую возможность, ограбив всех, кого можно было ограбить, Запад с высокомерием и превосходством взирает на тех, кому обязан своим благополучием.
При всей своей внутренней неоднородности (католичество - протестантизм, спорные территории, сепаратизм, былые обиды и пр.) Запад создан из одного материала, это единое культурное и мировоззренческое пространство. Несмотря на то, что русский человек внешне не отличается от европейца, как, например, арабы или китайцы, устроен он во многом иначе, непонятно, а то и противоестественно для Запада, чьё восприятие России сформулировал У. Черчилль:
«загадка, завёрнутая в тайну и помещённая внутрь головоломки».
(Окончание следует)
