Русский обычай. Очерк о языческом и христианском в народном календаре

[Александр Васильевич]

Анатолий  Байбородин, Русская народная линия

Русский обычай

Очерк о языческом и христианском в народном календаре

Часть 1



Боги язычников - демоны, а Господь небеса сотворил.

Псалтирь 95:5

И язычникам дал Бог покаяние в жизнь.

Деяния апостолов 11:18

 

Россия, Русь, - куда я ни взгляну...

За все твои страдания и битвы

Люблю твою, Россия, старину,

Твои леса, погосты и молитвы,

Люблю твои избушки и цветы,

И небеса, горящие от зноя,

И шепот ив у омутной воды,

Люблю навек, до вечного покоя...

Россия, Русь!  Храни себя, храни!

Николай Рубцов

 

ПРОЛОГ
 

История России - история крестьянства, ибо на заре прошлого столетия крестьяне в патри­архальном Русском Царстве составляли абсолютное большинство населе­ния. Лишь на безумном закате прошлого века, когда глобальная технократическая цивилиза­ция почти погребла природный мир и слитый с ним крестьянский, сельских жителей изрядно убавилось; но даже бывшие сельские жите­ли, что перешли в другие сословия, и порой даже те, что родились оторванные от земли, в сокровенной глуби души и по сей день не утратили крестьянского духа и томительной, отрадной тяги к матери-сырой земле.

Исконно русские крестьяне, коих не постигли либеральные западники, побитые молью порочного европейского просвещения, и славянофилы, заложники барского происхождения, - исконно русские крестьяне, не ведавшие азы, буки и веди, но обладавшие вселенским знанием, что передавалось из колена в колено, изустно постигавшие Святое Писание, смиренные, негорделивые, покаянные, были христолюбивее и царелюбивее, чем иные российские сословия. Поминая сословия, речь не ведём о насельниках скитов и пустынь, о монастырском старчестве и духовенстве - се, носители света Христова, богоизбранные молитвенники за народ русский.

Письменные труды по истории Государства Российского  грешили тем, что составлялись из историй правящих кругов - суть, высших сословий, - из истории войн и общественно-политических движений в ярой борьбе за власть и грешные земные блага, из истории научных, культурных достижений, религиозных преобразований. А многовековая повседневная простонародная жизнь, история развития народного духа прозябали в тени.

«Читая лекции отечественной истории в наших учебных заведениях, преподаватели этого предмета мало говорят об обычаях и образе жизни наших предков, почему бытовая сторона нашего народа в своем прошлом почти потеряна для нас», - знаменитый писатель-этнограф Михаил Забылин писал сие более века назад, когда в крестьянстве цвела и красовалась двухтысячелетняя обрядовая этика-эстетика, а уж что говорить о нынешней поре, когда русскость в народе истреблена западным варварством.

Русский... Произнесешь величавое слово, и в сознании рождается: православный крестьянин... «Когда говорят "русский народ", я всегда думаю - «русский крестьянин», - писал Александр Куприн. -  Да и как же иначе думать, если мужик всегда составлял восемьдесят процентов российского народонаселения. Я, право, не знаю, кто он, богоносец ли, по Достоевскому, или свинья, по Горькому. Я знаю только, что я ему бесконечно много должен: ел его хлеб, писал и думал на его чудесном языке, и за все это не дал ему ни соринки. Сказал бы, что люблю его, но какая же это любовь без всякой надежды на взаимность».  

Покаянное слово писателя русскому крестьянству ...суть, русскому народу...  речено не ради красного словца, кое не жалеет мать и отца; Куприн - пасынок дворянского, разночинного мира, утратившего веру и крестьянский здоровый дух, - согла­шается с непониманием народа русского: «я, право, не знаю, кто он...». Любя и воспевая, непостижимый для дворян и разночинцев родной народ, писатель чует роковую сословную вину перед крестьянством, которое они, интеллигенты и дворяне, метали, словно хворост в костер, в кровавую пасть отечественных и мировых исторических смут. От того и "любовь без всякой надежды на взаимность". Помянутый Алексей Пешков (Горький), писатель большого, хотя и безбожного дарования, люто ненавидящий крестьянство, в 1925 году повелевал Николаю Бухарину: "Надо бы, дорогой товарищ, Вам или Троцкому указать писателям-рабочим на тот факт, что рядом с их работой уже возникает работа писателей-крестьян и что здесь возможен, даже неизбежен конфликт двух "направлений". Всякая "цензура" тут была бы лишь вредна, заострила бы мужикопоклонников и деревнелюбов, но критика - и нещадная - этой идеологии должна быть теперь же. Талантливый трогательный плач Есенина о деревенском рае - не та лирика, которой требует время и его задачи, огромность которых невообразима" ["Известия ЦК КПСС", 1989, № 1, с. 36.].

Будучи составителем «Русского месяцеслова» и сочинителем сего очерка[1], я не воспевал языческие мотивы при описании народных обрядов, суеверных обычаев, суеверных при­мет и даже заговоров, - всё сие введено в книгу и данный очерк лишь для достоверной картины народно­го мировоззрения и мировыражения. А коли и согрешил, заманчиво окрасив некий древний обряд русичей, то каюсь: Боже, милостив буди мне грешному, ибо водопоклонение, огнепоклонение, травоволхование, гадание - богопротивно, от эллинского беснова­ния.

Крестьянский мир, коему тысячелетия, запечатленный в русском месяцеслове, суть - народное знание при­роды, благоговейное ощущение тайн Вселенной и правдивая, духовно не украшенная история крестьянской жизни, что, суть - истинная история России в слож­ном и трагическом сплетении христианского и природно-языческого, суеверного.

От древнеславянского язычества[2] русские обрели великое знание природы от росинки и хвоинки до Вселенной и выстраивали свою обыденную и праздничную жизнь согласно природно-мистическому календарю. Со Святым Крещением и духовным облачением во Христа Бога русские свергли былых идолов, освободились от языческого идолопоклонничества и с веками стали воспринимать мать-сыру землю, как Творение Божие.

И тем не менее, да простит Бог православному крестьянину, который, живя среди дикой природы, привык поклоняться ей, который, завися в своих земледельческих трудах от природных стихий, невольно одухотворял их, хотя понимая, что Бог и через природу взаимодействует с ним, вознося молитвы Иисусу Христу, Царице Небесной, Ангелам Божиим, христианским святым.

Среди почитающих, изучающих русскую обрядовую этику лишь глубоко воцерковленный могли безошибочно увидеть, где вера помрачалась суеверием, где православный церковный обряд подменялся языческим.

Автор сего очерка, ознакомившись с природно-хозяйственными календарями русских крестьян и календарно-обрядовой поэзией и мифологией, прописав времена года, месяцы и обрядово насыщенные дни, составил «Русский месяцеслов», куда ввел и православный календарь с краткими жития­ми святых, поскольку былые месяцесловы обычно страдали тем, что составители мимоходом-мимолетом поминали евангельские события, кои в основе народно-христианских праздников, и обходили за версту жития святых, именами которых обозначались дни. А посему эдакие месяцесловы утрачивали исконную христианскую сущность, опустошались, уродливо искажаясь, склоняясь к языческим суевериям и заземляясь до хозяйственного календаря и погодных примет.

В составленном мною «Русском месяцеслове» впервые в фольклорно-этнографической, календарной литературе двадцатого столетия церковный и народный календарь были слиты воедино, как и происходило в реальной жизни русского крестьянина. К сему грех забывать, что крестьяне младенцам, окрещенным в церковной купели, по христианским святцам давали имена святых, дабы сии небесные покровители оберегали чадо от рождения и до упокоения.

В окаянные девяностые годы прошлого века завершил я долголетнее составление «Русского месяцеслов»; книга по тем временам вышла в свет изрядным тиражом, тысяч в пять; и вскоре бойко разошлась в Прибайкалье и даже Алтаю досталось. Потом я путешествовал по губернии, гостил в селах и мелких городах, навещал библиотеки и клубы, и всюду видел зачитанный до дыр «Русский месяцеслов», что книгохранители берегли пуще зеницы ока. В благословенные для литературы времена, когда за книгами охотились, «Месяцеслов...» могли и похитить...

В завершении напутного слова скажу: очерк, разумеется, лишь касается русской народной этики, воплощенной в обрядах и обычаях, ибо мир сей крестьянский безбрежен, словно Вселенная.
 

О ДИКОСТИ И РАБСТВЕ РУССКОГО КРЕСТЬЯНИНА
 

 О величии крестьянской цивилизации... Русскоязычные русоненавистники в надежде на чаевые, с холопским подобострастием целуют ручку Западной Европе, жестоковыйной, старой блудне, что густо запудрила корявые морщины, напомадила впалые щеки, кроваво накрасила губы и дочерна насурьмила брови и ресницы вокруг пустых глазниц. Целуя ручку Западной Европе, североамериканской рабыне, подобострастно заглядывая в пустые глазницы, русскоязычные  русоненавистники настойчиво и назойливо толкуют миру о рабской сущности, лености, темноте и забитости вечно пьяного русского народа. Скверное сие толкование, родившись в позапрошлом веке среди либеральных «просветителей», два века внушалось и русскому народу разрушителями народно-православной российской государственности, что, очевидно, входило в зловещие помыслы мировой сатанократии, для коей Россия, последний приют Господень, что кость в горле.

Западная Европа, хотя коварна, и люто ненавидит Россию, да не столь глупа, чтобы взять на вооружение дурь о дикости и рабстве русского народа, ибо всякий европеец, будучи в России, воочую зрел не просто великую империю, но - великую русскую цивилизацию, которой, очевидно, даже не два, а четыре с половиной тысячелетия. Гостя в Москве, где красовалось сорок сороков православных храмов, бывая в иных старинных русских городах, европеец понимал, что не дикий, пьяный и ленивый, но великий, духовно трезвенный народ мог создать сии величавые храмы, в коих воплотился божественный дух, художественный гений и азартное трудолюбие русского народа, до начало прошлого века на девяносто процентов крестьянского.

В былые лета читал о великих технических открытиях прошлых столетий, на коих и поныне держится технократический мир, и оказалось - сплошь плоды русской изобретательности, но, увы, обычно похищенные лукавыми и вороватыми европейцами. Благодаря опять же духовной трезвости, земледельческому таланту, любовному знанию природы, трудолюбию, смиренной житейской неприхотливости и выносливости, дореволюционный русский крестьянин с Божией помощью кормил хлебом не токмо Российскую Империю, но и пол-Европы.

Когда вопят и о рабской сущности русской души, то говорят верно: всякая крещенная русская душа возвышенно величала себя рабом... но лишь рабом Божиим; а земное рабство, батрачество, крепостничество переносила с христианским смирением, поскольку завещал Господь в заповедях блаженства: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5: 4,5), поскольку и рече Христос Бог: «Кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом...» (Мф.20: 26, 27)

Даже двухвековое крепостное право не обратило крестьянские души в рабские души, ибо набожные крестьяне, понимали волю, как волю от похотей, а не волю ради похотей. Будучи внешне и закрепощенные, крестьяне не теряли внутреннюю, духовную свободу; и, рабы Божии, жили лишь в рабстве Царю Небесному - начало премудрости - страх Господень, уповали токмо на волю Божию - Бог не захочет и прыщ не вскочит, и порицали своевольников, что взялись за волю, - своя воля, страшнее неволи. По сему поводу крестьяне толковали: вольный - про скверное, непослушное чадо; за волю взялась, за волю взялся - про девку или парня, что кинулись во все тяжкие... Воля мирская и непослушание - страшный искус лукавого...

Будучи народом добросердечным, русские легко и долго прощали обиды, но если враги вздымали пяту на Святую Русь, то на шкуре осознавали: нет на земле воителей более грозных, чем русские, ибо, как молвлено в пословице, русак - не дурак: с мечом и с калачом не шутит.

Что греха таить, водились в русском народе, и даже в крестьянском сословии, и дикие, и вечно пьяные, и ленивые  ...в семье не без урода... хотя падшие, как отщепенцы, не были людьми типичными в народе, но вот беда, оборзевшие обозреватели русских нравов из западных сочинителей и здешних обличителей испокон веку обвыклись выдавать частное за типичное и малевать русских лишь черным цветом.

Грешно говорить о темноте и дикости и русского крестья­нина, что создал сверхгениальную и необозримую обрядовую и песенную культуру, далеко превосходящую крестьянские культуры европейских народов. Подтверждение тому - русская песня, вершинный жанр устной народной поэзии; и сказал о сем даже и не русский человек, - Ру­дольф Вестфаль, известный немецкий ученый, исследователь антич­ной филологии и поэзии, знаток немецкой и русской народной этики: «Поразительно громадное большинство русских народных песен, как свадебных и похоронных, так и всяких других, представляют нам такую богатую, неисчерпаемую сокровищницу истинной нежной по­эзии, чисто поэтического мировоззрения, облеченного в высокопоэти­ческую форму, что литературная эстетика, приняв раз русскую пес­ню в круг сравнительных исследований, непременно назначит ей бе­зусловно первое место между песнями всех народов земного шара (Выделено мною. - А. Б.). И немецкая народная песня представляет нам много прекрасного, задушевного и глубоко прочувствованного, но так узко течение этой песни в сравнении с широким потоком русской народной лирики, которая не менее немецкой поражает ваше впечат­ление, но зато далеко превосходит ее своею несравненной законченно­стью формы... Философия истории имеет полное право вывести из этого дарования самые светлые заключения для будущности русской истории»  

Худо-бедно, до середины прошлого века почти все крестьяне знали народные песни, пришедшие из далекой русской старины, но жили по деревням и селам сказители, певни, плечеи (вопленицы), что могли исполнить и сказку, и бывальщину, и быличку, и песенную былину, и заупокойную причеть. Вот где зримо видится, слышится, чуется сердцем великая народная поэзия... Образец плача (вопля), божественного по духу и слову, старинари записали с вещих уст северорусской крестьянки Ирины Федосовой:
 

Вы послушайте, народ - люди добрые,

Как, отколь в мире горе объявилося.

Во досюльны времена было годышки,

Жили люди во всем мире постатейные,

Они ду-друга, люди, не терзали.

Горе людушек во ты поры боялося,

Во темны леса от них кидалося;

Но и тут было горюшку не местечко:

Во осине горькой листье расшумелося,

Того злое это горе устрашилося;

(...)

Уже тут злое горюшко кидалося,

В окиян сине славно оно морюшко,

Под колодину оно там запихалося;

Окиян-море с того не сволновалось,

Вода с песком на дне не помутилась;

(...)

Много множество е в мире согрешения,

Как больше того е в мире огорченья.

Хоть повыстанем по утрышку ранешенько, -

Мы на сонмище бесовско собираемся,

Мы во тяжкиих грехах да не прощаемся.

Знать, за наше за велико беззаконье

Допустил Господь ловцов да на киян-море,

Изловили они рыбоньку незнамую,

Повыняли ключи да подземельные,

Повыпустили горюшко великое.

Зло несносное, велико это горюшко

По Россиюшке летает ясным соколом,

Над крестьянами злодийно черным вороном.

(Из «Плача по писаре»)

* * *

Послухайте словеса наши старинные,

Заприметьте того, малы недоросточки!

Уж как это сине морюшко сбушуется,

На синем море волна да порасходится,

Будут земские все избы испражнятися,

Скрозекозные судьи да присылатися;

Все изменятся пустыни богомольные,

Разорятся все часовенки спасенные!»

(Из «Плача о старосте»).

 

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Я поведал о русской народной поэзии, что в песне обрела божественное звучание, что, по мне­нию германского филолога, мудрым и украсным словом превзошла народную поэзию европейских наций, что и подтверждает мысль о художественной талантливости русского крестьянства.

 К сему типичный русский мужик, не зюзя подзаборный, пусть батрак, но не кулак, в отличии от европейского крестьянина, в отличии и от доморощенной образованщины, траченой чужебесием, жил с жаждой святости, а избранные Богом восходили и к юродству Христа ради. Свою душу крестьянин оберегал верою, молитвою и постом; обе­регал традиционным домостроем, жизнью среди природной красы и чистоты; оберегал каждодневным, натуральным, созидатель­ным трудом - вольный, азартный, вдохновенный труд укрощал плоть, отвращал от грехов и пороков, в праздности затягиваю­щих душу зеленой болотной ряской.

Из молвленного о крестьянах не следует, что автор сего очерка, бывший сельский житель, приукрашивает русское крестьянство, ибо далее речь пойдет и о противоречиях народной души, где мучительно смешалось верное и суеверное. Оценка деревенскому простолюдью дана лишь в сравнении с иными российскими сословиями и нынешними временами, когда русские стремительно теряют исконный и спасительный духовно-нравственный образ.

* * *

Земное и небесное крестьянское знание...  Разумеется, смешно и грешно даже помыслить о темноте и дикости русского крестьянина, что с древнейших лет обладал вселенским знанием: ведал природу земную от матери-сырой земли и до божьей коровки, ползущей по стеблю осоки; чуял предвестия летних гроз и зимних метелей; по небесному лику с рассветами и закатами, по солнцу, луне и звездам провидел погоду и грядущий урожай и приплод. Из сего благоговейного вселенского знания русский крестьянин породил столь календарных примет, пословиц, поговорок, сколь звезд на Млечном пути, придав речениям глубинный иносказательный смысл и словесно столь благолепно облачив речения, что взревновали даже Богом одаренные книжные поэты.

Вот лишь малая толика избранных речений, что украсили мой «Русский месяцеслов»:  

Нам, грешным, и ветер навстрешный;

Ноне люди мудренее, а годы голее;

Гуси летят - зимушку на хвосте тащат;

Батюшка-покров, избушечку покрой теплом и добром, а меня молоду кокошником (женишком, венцом);

 Зори пляшут - к године (к урожайному году);

После солноворота хоть на воробьиный скок да прибудет денек;

Месяц просинец - зимы царь-государь;

Морозко скачет по ельничкам, по березнячкам, по сырым боркам, по вершинкам;

Январь тулуп до пят надевает, хитрые узоры на окнах расписывает;

Февраль - месяц лютый: спросит, как обутый;

Февраль-бокогрей - бок корове обогрей; бок корове и быку, и седому старику;

Вечера Макар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал;

Завизжит метелица - всю неделю прометелится;

 Жили у брата три сестрицы: весна-молодица, зима-белолица и осень-водяница;

Февраль-бокогрей - бок корове обогрей; бок корове и быку, и седому старику;

 Вздел Ярило зиму на вилы;

Весна на рябой кобыле едет (переменчивая погода);

Прилетела овсянка, запела веснянку: покинь сани, возьми воз;

Прилетел кулик из заморья, принес воду из неволья;

Налетели грачи, стали зиму толчи, пить снегов молоко;

Осень говорит: я поля уряжу, а весна говорит: я еще погляжу; Май-травень лес наряжает. лето в гости поджидает;

Пришел май - под кустом рай;

  Рожь говорит: «Сей меня в золу, да в пору»; овес говорит: «Сей меня в грязь, будешь князь»;

Зашепчет дождь тихим голосом - поднимется рожь тучным колосом;

Дождь вымочит, солнышко высушит, а буйны ветра голову расчешут;

Ласточка прилетела, горох сеять велела;

Горох да девка завидное дело: кто ни пройдет, всяк щипнет;

Июнь с косой по лугам прошел, а июль с серпом по хлебам побежал;

Сбил сенозорник (июль) у мужика мужицкую спесь, что некогда и на печь лечь;

Кабы на лопух не мороз, он бы и тын перерос;

Август-густарь, страды государь;

В августе всего в запасе: и дождь, и ведро, и серопогодье;

Жатва созрела, и серп изострен;

Колос от колоса - не слыхать голоса, копна от копны - день езды, стог от стога - дальняя дорога (скудные хлеба);

 Плох овес - наглотаешься слез; не уродится рожь - по миру пойдешь;

Пришел сон из семи сел, пришла лень из семи деревень;

Отцветают розы, падают добрые росы;

Журавль летит с моря - убавить нам горя;

 Прилетел гусь на Святую Русь: погостит да улетит;

«Прощай, матушка-Русь, я к теплу потянусь...» - курлычит журавль, отлетая на юг;

Осударыня гречиха боярыней ходит, а как хватит морозу, веди на калечий (для калек) ряд;

 Певчая птица прежде погибает;

Октябрь плачет холодными слезами (стылые дожди);

 Ноябрь - сумерки года;

Скатерть бела, весь свет одела - снег;

Как ни вертись ворона, и спереди корга, и сзади корга;

 Охала Маланья, что уехал Ананья. Охнет и дед, что денег нет;

Не гляди свинье в рожу, а корми ее рожью;

Не бойся гроз - бойся слез;

Гром не грянет, мужик не перекрестится;

Гром не из тучи, а из навозной кучи;

Не во всякой туче гром; а и гром, да не грянет; а и грянет, да не по нас; а и по нас - авось опалит, да не убьет.

Изрядно календарных пословиц, поэтически реченных, посвящено небу, солнцу, луне и звездам, а так же небесным стихиям (ветер, метель, снегопад,  дождь, зной), и, как во всяких подобных речениях, кроме прямого смысла - приметы Вселенной, есть и глубинный переносный, нравственный смысл, посильный для осмысления не книжным мудрецам, а народным любомудрам:

[/iЗимой солнце сквозь слезы улыбается;

Зимнее солнце, что вдовье сердце;

Солнце - князь земли, луна - княгиня;

Солнышко-ведрышко красной девицей по синю небу ходит, а все на землю глаз наводит;

Солнце - родная матушка, месяц - родной батюшка, звезды - родные сестрицы;

Не заслонишь солнца рукавицей, не убьешь молодца небылицей;

На солнышко во все глаза не взглянешь; Солнце сияет на благия и злыя;

Поколе солнце взойдет, роса глаза выест...

А сколь мудрых и благолепных пословиц и поговорок породило русское любомудрие о супружестве, о муже и жене:

Дева русская: грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи; взглянет, что огнем опалит, а слово молвит, рублем подарит;

Не заламывай рябинку не вызревшу; не сватай девку, не вызнавши;

Не спится, не лежится, все про милого грустится;

Запрягай дровню, ищи себе ровню;

Видели очи, что брали к ночи;

Не вздыхай тяжело, не отдам далеко: хоть за лыску, да близко;

Его невесты на том свете козлов пасут;

Кто на борзом коне жениться поскачет, тот скоро поплачет;

Падка коза до соли, а девка до воли;

Глупому мужу красная жена дороже красного яйца;

Как начнут рожь жать, тогда и баб людьми звать;

У хорошей жнеи снопочек як куколка, а у плохой як ворона;

Первая жена от Бога, вторая от человека, третья от черта;

От пожара, от потопа и от злой жены, Боже, сохрани;

Муж задурит, половина двора горит; а жена задурит, и весь сгорит;

Пригожая жена - лишняя сухота;

Мужнин грех за порогом остается, а жена грех домой несет;

Не выпрягчи-впрягчи, ни в ухабе сберегчи, ни от солнышка затулье, ни от дождя епанча (о худом муже или худой жене);

Хоть плох муженек, да затулье мое: завалюсь за него - не боюсь никого;

Не хвали жену телом, а хвали делом;

Птица крыльями сильна, жена мужем красна;

На что корова, была бы жена здорова;

Бил жену денечек, сам плакал годочек;

Жена, что лебедь-птица, вывела детей станицу (вереницу);

Не надобен и клад, коли у мужика с женой лад;

Знай, баба, свое кривое веретено;

Муж жене отец, жена мужу венец;

Не верь ветру в поле, а жене в воле; воля и добрую жену портит;

Не скот в скоте - коза, не зверь в зверях - еж, не рыба в рыбах - рак, не птица в птицах - нетопырь, не муж в мужьях, кем жена владеет;

Ночная кукушка (жена) денную (мужа) перекукует;

Жена ублажает - лихое замышляет; проводила мужа за овин - да и прощай, жидовин;

Мать плачет, что река льется; жена плачет, что ручей течет; невеста плачет - как роса падет: взойдет солнце - росу высушит; на вдовий двор хоть щепку брось, и за то Бог помилует.

Из подобных, образно изложенных примет и поговорок, можно составить многотомное собрание мудрых речений, но крестьянская поэзия воплотилась и в календарно-обрядовых песнях, и в сказах, и даже в шутках-прибаутках, заговорах, закличках, присловиях. Скажем, с Емельяна-перезимника (21 января), которого еще величали Емельян-накрути буран, в долгие зимние вечера сказывали сказки, побывальщины, прочие старины - отчего и поговорка: мели, Емеля, твоя неделя. Впрочем, бывало, и не с Емельяна, а с Покрова Божией Матери (14 октября) крестьяне, завершив осеннюю страду, собирались на долгие вечерние беседы, где и слушали сказителей. А у сказителей речь - золотая россыпь поэтических присловий...

Где вы, Петры и Павлы (12 июня), ночевали? В городу Ерусалиму, в Божьей церкви на престоле; ключи, замки обронили, нечем грешну душу пропустити: грешна душа согрешила, младенца в утробе потребила, всякими зельями заедала, всякими травами заливала; попала в тар-тары, в огонь горючей, попала в тар-тары, в смолу кипучу.

Пресвятая Богородица, почто рыба не ловится?.. Либо невод худ, либо нет ее тут.

Звал ячмень пшеничку: «Пойдем туда, где золото родится, мы там будем с тобой водиться». Пшеничка сказала: «У тебя, ячмень, длинен ус, да ум короток; зачем нам с золотом водиться, оно к нам и само привалится;

Июнь, в закорма дунь! Нет ли жита в углах забыта;

Рожь говорит: - Колошусь! А мужик: - Не нагляжусь!;

«Жаворонки, прилетите, студену зиму унесите, теплу весну принесите.  Зима нам надоела,  весь хлеб у нас поела!»  - пели дети на день Сорока мучеников.

 По поднебесью, братцы, медведь летит: Медведь летит, хвостом вертит.  Свинья на ели гнездо свила,  гнездо свила, деток вывела, милых деточек, поросяточек. Поросятки по сучкам висят, по сучкам висят, полететь хотят.

«Федул, чего губы надул? «Кафтан прожег». «Велика ли дыра?». «Один ворот остался».

То ли не мудрая и украсная русская поэзия, что не сходила даже с заурядных крестьянских уст, а что уж говорить о сонме деревенских сказителей... Разве могли в темном, забитом деревенском люде родиться пословицы, подобные сей: своя воля страшнее неволи?! В четырех словах - великий богословский трактат о языческой воле, что на грани преступной вседозволенности, и христианской воле, где даже раб галерный в душе волен, ибо он лишь раб Божий... Пословица сия - воистину проповедь, достойная боговдохновенного священника...

За четверть века великая русская плачея Ирина Федосова, неграмотная крестьянка, пророчески провидела, что после революции свершит над Святой Русью антихристово племя, умело используя оскудение веры в русском народе, разогревая языческую страсть к внешней воле - суть вседозволенности.

Коли искусство русских крестьян, корни коего в арийском, скифском, древнеславянском прошлом, превзошло народное искусство европейских наций, то и профессиональное русское искусство превзошло, и не столь даже мастерством, сколь, опять же, божественным духом, что, опять же, почерпнуло в народно-православном поэтическом слове.

Думаю, после выше реченного толковать о темноте и дикости русских крестьян могут лишь холопы, за чечевичную похлебку, за тридцать сребреников нанятые князем тьмы, а чернокрылого падшего ангела испокон веку корежило от народного-православного русского духа.

____________________________________________________________

[1] Автор в данном очерке использует цитаты из «Русского месяцеслова», не выделяя их кавычками. А большинство цитат других авторов использованы без ссылок на источники, ибо сей труд не строго академический, а писательский с широким использованием исторических, этнографических, фольклорных источников.

[2] В очерке я не касаюсь научных открытий нынешнего века - генетических, лингвистических, историко-археологических, - доказывающих, что русский народ, именуясь ариями, в генетически современном виде появился на свет на среднерусской равнине около 4500 лет тому назад. И на основе русского языка через 500 лет, когда русские пришли в Индию, родился и санскрит, предельно родственный и современному русскому языку.

(Продолжение следует)

http://ruskline.ru/analitika/2019/02/09/russkij_obychaj/

[Александр Васильевич]

Анатолий  Байбородин, Русская народная линия

Русский обычай

Очерк о языческом и христианском в народном календаре

Часть 2



ДВА ВЗГЛЯДА НА РУССКОЕ ЯЗЫЧЕСТВО

Крещение язычников... Крестьянская пословица гласит: Ева прельстилась древом, простонала чревом, Адам грех сотворил - рай затворил... После изгнания из райского Эдема Евы, искушенной дьяволом, и Адама, соблазненного Евой, история человечества, - история стремительного зарождения и распространения идолопоклонничества, суть, язычества, когда племена и народы, забыв незримого Творца, поклонялись лишь зримым созданиям Бога - солнцу, луне, грозам, ветрам, камням, деревам, рекам и морям - воплощая их образы в деревянных, каменных, бронзовых и даже золотых истуканах (болванах, на Руси). Отвергнув Бога, язычники погрузились в пучину пороков, ибо «помышление сердца человеческого - зло от юности его. (...) И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце своем. Земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями. (Быт.8:21; Быт. 6: 6-11), отчего Господь, пощадив лишь Ноя, его семейство и всякую тварь по паре, смыл падшее человечество с лица земли.

С нарождением язычества история человечества - история борьбы верующих во Единого Бога (Иегова) с многобожьем идолопоклонников... В борьбе той ветхозаветные пророки, потом Христовы апостолы, первохристиане и сонм святых страстотерпцев обрели мученические венцы Христа ради от язычников ...в Древнем Риме растерзанные тиграми под рев ликующей публики... и от богоизбранных иудеев, кои, случалось, пуще язычников пытали христиан. Хотя ветхозаветные пророки испокон человеческого века внушали богоизбранным: «Господь - царь на веки, навсегда; исчезнут язычники с земли Его...» (Пс.9:37) «Так говорит Господь: не учитесь путям язычников и не страшитесь знамений небесных, которых язычники страшатся». (Иер.10:2)

  Если Адам и Ева, извергнутые из райской обители за грехопадение, раскаялись и жили по внушениям Божиим, то уже их сын Каин, убивший брата Авеля, жил по образу и подобию поганых язычников: «Жи­тей­ские за­боты до та­кой сте­пени пог­ло­щали все си­лы Ка­ино­ва по­коле­ния, что оно, оче­вид­но, со­вер­шенно пре­неб­ре­гало ин­те­реса­ми ду­хов­ной жиз­ни. От­ли­ча­ясь упор­ной са­мона­де­ян­ностью, оно, ви­димо, жи­ло в пол­ном по­рабо­щении жи­тей­ской су­ете и от­ли­чалось гру­бым без­ве­ри­ем, с не­из­бежны­ми его пло­дами - по­рока­ми и прес­тупле­ни­ями[1]».

Согрешая и каясь, ветхозаветные предтечи христиан по Божьему внушению блюли нравственные устои, подобные русскому домострою, а язычники от вольных нравов низвергались дьяволом в сладострастное гноевище пороков, - вспомним порочные города Содом и Гоморра...  Согласно Библии, в эпоху Авраама города Содом и Гоморра утопали в дикой роскоши и языческих похотях, и коль жители сих поселий «были злы и весьма грешны» (Быт. 13:13), то «пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и [все] произрастания земли» (Быт. 19:24-25).

 Даже Богом избранный еврейский народ, что по воле Божией должен был принести языческому миру спасение, вдруг забывал Господа и, сжигая жертвоприношения на языческих капищах, клонил выю, падал ниц то перед Золотым тельцом, то перед истуканом Ваалом, то перед блудницей Стартой и впадал в такое неистовое идолопоклонничество и блудодеяние, что дивились закоренелые язычники и от гнева содрогались небеса. Потомки Моисея, камнями побивавшие ветхозаветных пророков ...даже меж алтарем и жертвенником... утерявшие Божью избранность, на голгофском кресте распяли и Сына Божия, опять же пророками и предреченного.  

Иисус Христос, а потом и святые апостолы, браня идолопоклонничество, проповедовали язычникам Слово Божие, чему яро противились распявшие Христа: «...В следующую субботу почти весь город собрался слушать Слово Божие. Но иудеи, увидев народ, исполнились зависти и, противореча и злословя, сопротивлялись тому, что говорил Павел. Тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану Слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам (Выделено мной. - А.Б.). Ибо так заповедал нам Господь: Я положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли. Язычники, слыша это, радовались и прославляли слово Господне, и уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни». (Деян.13:44-48)

Ученики Христа и сонм святых апостолов крестили и облекали во Христа идолопоклонников разных держав, и, по преданию, апостол Андрей Первозванный с христианской проповедью вошел в языческую Русь. В преддверии русского церковного раскола иеромонах Арсений Суханов в прениях с греческими иерархами, среди коих оказался иерусалимский Патриарх Паисий, доказывая апостольскую истинность Русской Православной Церкви, говорил: «Напрасно вы хвалитесь, что и мы от вас приняли крещение. Мы приняли крещение от св. апостола Андрея, который из Византии приходил Чёрным морем до Днепра, а Днепром до Киева, а оттуда до Новгорода...»

Разумеется, долгим и сложным было обретение вчерашни­ми многобожными идолопоклонниками веры во Единого Бога Отца Вседержителя; мучительно восходил русич из тьмы языческой ко Христову Слову, чтобы, вслушавшись, поверив, спасти душу от геенны огненной. Среди мирских ученых и богословов, выработались две край­ние точки зрения о язычниках Древней Руси, хотя истина, может быть, и посередине. Мирские мудрецы, постигающие восточно­славянское и собственно русское язычество, сопоставляя его с хри­стианством, либо давали, как им чудилось, верную картину развития народного мировоззрения, ибо устранялись от идеологичес­ких пристрастий - от веры во Христа, от языческого идолопоклонничества, но и от воинственного атеизма; либо, как в дореволюционной либерально-демократической и советской историографии и философии, с  дерзким атеизмом осуждали религиозность народно­го мировоззрения, при сем смешивая веру во Хри­ста с языческими суевериями и поощряя лишь материалистичес­кие, рациональные начала крестьянской жизни.

Два сих взгляда на русское язычество родственны, ибо в корне их безбожие, обретающие зловещие признаки богоборчества. А более духовные народоведы, тем паче богословы, соглашаясь с тем, что принятие христианства стало душеспасительным явлением для русских, расходились в мнениях о том, сколь душевно были приуго­товлены язычники Древней Руси ко Святому Крещению.

Суровые богословы утверждали, что русы-язычники - скверноубийцы, и любодеи... В статье Михаила Козлова "Назад к Перуну? Заметки о язычестве древнем и современном" ясно выражено отношение Русской Православной Церкви к славяно-русскому язычеству: «Среди православных или близких православию людей можно нынче встретить суждения о некоем особом славянском язычестве, будто бы менее причастным демонизму, чем языческие верования других на­родов (отсюда иногда делается положительная оценка действительно имевшего в народе место, но всегда осуждавшегося Церковью двоеве­рия), о изначально (понимай, в язычестве) доброй славянской, а ныне скажут и украинской, душе, о патриархальном и гармоничном дохри­стианском мире Руси, естественно вросшем в мир христианский. Вспомним немного истории. Святой патриарх Константинополь­ский Фотий в своем знаменитом Окружном послании 867 г., посвя­щенном крещению болгар, писал: "И не только этот народ (болгары) променяли прежнее нечестие на веру во Христа, но даже... пресловутые, в жестокости и скверноубийстве всех оставляющие за собой, так называемые руссы, которые... в настоящее время променяли языческое и нечестивое учение... на чис­тую и неподдельную веру". (Выделено мною, - А.Б.). (В скобках заметим, что св. Фотий, вдохновитель миссии и близкий друг Кирилла и Мефодия, славянофобом, конечно же, не был). Видятся весьма важными эти слова Святого Константинополь­ского Патриарха, сказанные на заре нашей истории. Не соединение ветхого и нового, "хорошего " язычества с еще лучшим христианством, но отвержение прежней скверны, прежней безнравственности, пре­жней небытийности и облечение во Христа, неразрывно связанное с непрестанным аскетическим делением, осуществляемым под руковод­ством Церкви, которое имеет целью возвысить и выковать душу каждого отдельного христианина, а через то и всего христианского наро­да. Только свет Христов, воссиявший на Русской Земле, сделал воз­можным появление через поколение от язычника Святослава, во время одного из своих бравых походов посадившего на кол после взятия города Филипполя 20000 (!) единокровных болгар, - святых князей страсто­терпцев Бориса и Глеба, предпочетших смерть по Закону Христову братоубийственному кровавому противостоянию[2]».

* * *

Жили с жаждой Бога... Мною поведан один взгляд на языческую Русь, вернее, на сте­пень духовной готовности Руси ко святому крещению, облачению во Христа; и согласно сему взгляду, ветхие русы по жестоковыйности превосходили чужеземных язычников; но есть  и другое историческое, богословское суждение о том, что древние русичи уже накануне княжения святого Владимира жили с жаждой Бога...

Не случайно, в древнерусской летописной «Повести временных лет» в главе «Слово о проявлении Крещения Рускыя земля святаго апостола Андрея, како приходил в Русь» речено, что святой апостол Андрей Первозванный у Киевских гор пророчески предрек богоносную судьбу Святой Руси: «Видите ли горы сия? Яко на сих горах возсияет благодать Божия, имать град великий быти и церкви многи Бог въздвигнути имать...»

 «По Промышлению Божию, он дошел до реки Днепра, в Российской стране, и, пристав к Киевским горам, остановился на ночлег. Вставь поутру от сна, он сказал бывшим при нем ученикам: «Верьте мне, что на этих горах воссияет благодать Божия; великий город будет здесь, и Господь воздвигнет там много церквей и просветит святым крещением всю Российскую землю. Взойдя на горы, святой благословил их и водрузил крест, предвозвещая принятие народом, обитавшим здесь веры от своей Апостольской кафедры, основанной в Византии. Пройдя и выше лежавшие российские города, - где расположен ныне великий Новгород...» («Жития святых» святителя Димитрия Ростовского в главе «Подвиги и страдая святого Апостола Андрея Первозванного»)

В сопровождении учеников, среди коих могли быть и русичи, святой апостол Андрей пошел из Киева в Новгород, где дивился тому, что здешние горожане, моясь в банях, хлещут по телу «молодыми прутьями» дуба и березы, обливаясь квасом и студёною водой. Но в древнейших списках и вариантах сего предания не упоминается о том, что  Андрей Первозванный проповедал новгородцам Христово Слово; а посему профессор Московской духовной академии Евгений Голубинский усмехался: де, неужели святой проповедник явился в новгородских землях лишь для того, чтобы лицезреть русские обычаи и дивиться ярым парильщикам.

Профессор Антон Карташёв, опираясь на предания новгородские, так толкует гостевание святого апостола в сем древнем русском граде: «У русского автора-южанина в рассказе о новгородских банях очевидно была и определённая, не особенно высокая цель. Так прекрасно возвеличив свой родной Киев, он, по русскому обычаю - трунить над всяким, кто не нашей деревни, решил выставить новгородцев пред апостолами в самом смешном виде. Новгородцы так это и поняли, потому что, в ответ на киевскую редакцию повести, они создали свою собственную, в которой, не отвергая прославления Киева и умалчивая совершенно о банях, уверяют, что ап. Андрей «во пределы великого сего Новаграда отходит вниз по Волхову и ту жезл свой погрузи мало в землю и оттоле место оно прозвася Грузино... Чудотворный жезл этот „из дерева незнаемого" хранился, по свидетельству жития св. Михаила Клопского, в его время (1537 год) в Андреевской церкви села Грузина».

Средневековые источники повествуют о хождении святого Андрея в Новгород, где апостол воздвиг крест около нынешнего села Грузино на берегу Волхова; затем пошел  к Ладожскому озеру и далее до острова Валаам, где установил каменный крест и истребил капища богов Велеса и Перуна, обратив в христианство языческих жрецов.

Покинув Русь, Андрей Первозванный прошел через земли варягов в Рим для проповеди и вновь вернулся во Фракию, где в небольшом селении Византии, будущем могучем Константинополе, основал христианскую Церковь. Имя святого апостола Андрея связывает мать - Церковь Константинопольскую с ее дочерью - Русской Церковью. Святой Андрей был распят на косом кресте язычниками города Патры. Косой Андреевский крест начертан на русских морских флагах...

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

О духовной готовности русичей ко святому крещению писал протоиерей Лев Лебедев в книге «Крещение Руси». В главе «Русское язычество» православный писатель ведает о том, как согласно «Повести временных лет», при князе Владимире в 983 году была попытка принести в жертву идолу («богам») одного юного христианина из варягов, но ритуального жертвоприношения не случилось, а было трагическое событие, ставшее пределом жертвоприношения. По описанию историка Николая Карамзина вышло так: «Народ вооружился, разметал двор Варяжского Христианина и требовал жертвы.  Отец, держа сына за руку, с твердостию сказал: "Ежели идолы ваши действительно боги, то пусть они сами извлекут его из моих объятий". Народ, в исступлении ярости, умертвил отца и сына, которые  были  таким  образом   первыми   и   последними   мучениками Христианства в языческом Киеве. (выделено мной. - А.Б.). Церковь наша чтит их Святыми под именем Феодора и Иоанна» В отличии от иных варваров, не успев войти в ритуальную жизнь славян-русов, человеческие жертвоприношения ушли в небытие.

 «Вот своеобразный пик истории, грозное столкновение язычества с христианством на Руси! - писал протоирей Лев Лебедев в славном сочинении о крещении русского народа. - Словно молния, прорезало оно и осветило не­босклон русской духовной жизни, потрясло эту жизнь до каких-то последних глубин... В летописи за 983 - 988 годы отсутствуют какие-либо свидетельства о человеческих жертвоприношениях идолам. Весьма вероятно, что именно мученическая кончина варяга Феодора и сына его Иоанна положила конец таким жертвам. Нигде раньше 980 года наша летопись не говорит о человеческих жертвоприношениях. Нет никаких указаний на такие жертвы и в других исторических материалах. Можно думать, что человеческие жертвы идолам есть явле­ние чуждое Руси, привнесенное, находящееся в связи с пантеоном ку­миров, поставленных Владимиром на холме за княжеским двором, и через три года прекратившееся.

(...)Ни Перуну, ни Волосу не приносили в жертву людей. Идолу Святовита у прибалтийских славян, как известно, жертвовали пло­ды земледелия, главным образом - испеченный в рост человека хлеб. В Древней Руси в жертву идолам приносили тоже плоды земледельческо­го труда, в основном печеные хлеба[3]».

После Святого Крещения русские, равно и прочие восточнославянские народы, уже не ради жертвоприношения, а ради освящения приносили в храмы житные снопы (первый сноп - Богу) хлеб и плоды земледелия. Вспомним, три августовских Спаса: медовый Спас - начало Успенского поста (14 августа), яблочный Спас - Преображение Господне (19 августа) и ореховый - когда столы пред алтарем ломятся от яств, что после божественной литургии батюшка освящает.

Если сравнить с первыми веками христианства, когда за проповедь Христа ради, за исповедование Христа, от рук иудеев и язычников ...древнеримских, древнегреческих и прочих... гибли тысячи первохристиан, то в России христианство засеялось тихо, мирно и взошло, взросло, словно уже на духовно изготовленной в язычестве, плодородной почве. Христианские мученики, очевидно, и на Руси прославились, но - единицы, и лишь в XX веке, когда в России воцарились богоборцы, мученические венцы обрели тысячи православных христиан.

«Ранее, - продолжает протоиерей Лев Лебедев, - когда мы гово­рили о нравственных началах Руси, мы выяснили, что обладавшие кротким и тихим нравом поляне явились духовным ядром Руси; они же стали и политическим ядром русской государственности. Их нравственность не могла не привлекать, и действительно, как мы потом подробно рассмотрим, давно привлекала к Руси особую Божию благодать: с IX века многие русские, среди них и князья, становились христианами; уже при Игоре в Киеве стояла православная церковь во имя пророка Илии; уже приняла Святое крещение равноапостольная княгиня Ольга, глубоко почитавшаяся всеми русскими людьми, в том числе и язычниками. Следовательно, не что иное, как промыслительная предуготовленность Руси к принятию христианства, выражав­шаяся в нравственной чистоте и праведности ее самого важного цен­тра, и уже начавшееся распространение христианства, выражав­шаяся в нравственной чистоте и праведности ее самого важного цен­тра, и уже начавшееся распространение христианства возбудили осо­бую зависть диавола, стали ему, как "терние в сердце". "Жребий" зависти дракона падает на русскую землю точно так же, как пал он на Иоанна, сына варяга-христианина. Причем падает прежде всего на духовное "сердце " и государственную столицу Руси - Киев; здесь пыта­ются совершить беспрецедентные для Руси приношения в жертву идо­лам. Результат, как видим, оказался обратным: Русь отшатнулась от таких жертв.

(...) Не "углубилась" Русь и в идолослужение до такой степени, чтобы иметь идольские храмы и касту жрецов, хотя по соседству со славянами, в Причерноморье, находились колонии Греции (впоследствии - римской империи), где были и храмы, и жрецы.

(...) Отвергнув различные соблазны диаволопоклонства и тайнознаний, суливших особую власть над силами тварного бытия, Русь закономерно оставалась с одной жаждой Бога, который выше всей твари взятой. По этой же причине Русь оказалась и особо преду­готовленной к его восприятию"

Словом, по мнению протоиерея Льва Лебедева, языческая Русь «жила с одной жаждой Бога", в чем и выразился второй, противоположный первому, милый русской душе взгляд на степень душевной готовности древних русов ко святому крещению и облачению во Христа.

Среди русских церковных писателей испокон православного века бывали любомудры, в лад коим и толковал протоирей Лев Лебедев о русах-язычниках. В далеком 1049 году митрополит Иларион в своем божественном творении «Слово о Законе и благодати" добрым словом поминает и языческую Русь, ибо уже в сумраке древнерусской души мерцал свет любви к ближнему, и на добрую землю пало семя Христова Слова. Поминая языческих княз

ей Игоря и Свя­тослава, митрополит Иларион восклицает:

 

...Те в лета своего владычества

мужеством и храбростью прославились в странах многих,

и победами, и крепостью поминаются ныне

и прославляются.

Ибо не в худой и неведомой земле владычествовали,

но в Русской,

что ведома и слышима

всеми четырьмя концами земли.

Сей славный - от славных родился,

благородный - от благородных,

каган наш Владимир.
 

В помянутой выше статье Михаила Козлова «Назад к Перуну? Заметки о язычестве древнем и современном» речено верно: воспевать язычество - смертный грех, сознатель­ное, бессознательное служение бесам ...бесам жряху... но русской душе трудно согласиться с тем, что именно восточно-славянские и собственно русские языч­ники выделялись из других языческих народов особой свирепостью, жестокостью и человеконенавистничеством. Для примера, вроде типичного, приводится жестокая расправа князя Святос­лава после взятия города Филипполя над двадцатью тысячами болгар. Не обеляя русского князя, можно лишь молвить: война есть война - дело богопротивное и человеконенавис­тническое, кроме войн оборонных и освободительных. Ведь и преподобный Сергий Радонежский, духовный светоч Земли Русской, благословил великого и святого князя Ди­митрия Донского на битву с монголо-татарами: «Если требует чести, - отдай, если ищет золота - отдай; но за веру православную и Христову Церковь нам подобает и кровь свою пролити и живот свой положити...». А святитель Филарет так рассудил о войне: «Гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите враги ваша. Аминь»

Говоря о жестоковыйном князе Святославе, опять же, чему дивиться, коли ведать о древних войнах, когда победители не токмо двадцать тысяч, но сотни тысяч побежденных побивали камнями, распинали, вырезали, закапывали живьем; сотнями тысяч истребляли детей и стариков, лишь юношей оставляли вживе, набив им рабские колодки, да юниц угоняли в блудодейные гаремы. Даже богоизбранный еврейский народ, обретая землю обетованную, побеждая соседние царства, вырезал язычников сотнями тысяч, не жалея женщин и детей, и се творилось, согласно Ветхому Завету, с «благословения Иегова». Мало того, случалось, Господь «гневался и карал» богоизбранных, коли те истребляли не всех покоренных язычников, коли избранным сохраняли жизнь, угоняя рабство.

Похвально помянутый митрополитом Иларионом в «Слове о Законе и Благодати», воитель Святослав, что жестоко карал врагов, не повод для утверждения о том, что русы выделялось из прочих языческих племен более изощренной жестокостью, "скверноубийством", ибо даже христианские царства после военных побед устраивали такие расправы над покоренными, что меркли и злодеяния князя Святослава. Германцы, католики либо протестанты, что в прошлом веке покоряли Россию, восклицали: мол, с нами Бог!..», и мы дарим христианам избавление от большевиков-богоборцев. «Избавляя» русский народ от антихристовой боль­шевистской власти, германцы сгубили не двадцать тысяч, подобно князю Святославу, а десятки миллионов, при сем пытали и казнили побежденных с такой дьявольски изощренной жестокостью, какая даже и в страшном сне не снилась князю Святославу и прочим русам-язычникам. Впрочем, гитлеровские германцы лишь ради обманного красного словца всуе трепали Имя Божие, а по духовной сути, подобно большевикам, были враждебны Христу и тяготели к языческому мистицизму, где славилась не любовь к Вышнему и ближнему, а культ внешней арийской силы и воинственной воли, перед которой должен пасть ниц слабосильный и безвольный христианский мир. Фридрих Ницше, ненавидящий христианство, размышлял: дескать, христиане тяготятся миром дольним (земным), мечтают о мире горнем (небесном); так, может, помочь христианам вознестись на небеса, чтобы не путались в ногах у сильных мира сего.

Но вернемся к русскому язычнику, что, по мнению избранных богословов, все же был душевно приуготовлен к принятию Святого Крещения... Писа­тель Валентин Распутин по сему поводу в слове на празднике «Всех святых, в Земле российской просиявших» сказал: «Представьте себе, насколько это было чудом в русской исто­рии - обретение народом-язычником христианской религиозности. Русь, которая в 988 году крестилась, была союзом языческих пле­мен, и племен жестоких... (...) Русскому народу необходимо было принять именно эту веру: народ имел к ней душевную предрасполо­женность; это было лицо, коего искали русичи, и христианство было нужно народу, как воздух. (...) И сейчас, когда нам говорят, что Русь древняя была жестокая, варварская страна, то говорят за­ведомую неправду...».

Здесь в рассуждения писателя, видимо, невольно, от любви к русичу вкралось противоречие: не может Русь, коли «была союзом языческих племен, и племен жестоких" (!) иметь в то же вре­мя «к ней (вере христианской, - А. Б.) душевную предрасположен­ность». Противоречие усиливается, когда писатель считает заведо­мой ложью слова о том, что «Русь древняя была жестокой, вар­варской страной».

Думаю, восточнославянское (русское) язы­чество было мягче, чем язычество иных племен, и подтверждени­ем тому уже и то, что восточные славяне (русские) вышли из ски­фов-пахарей, что были миролюбивее скифов-ко­чевников и скотоводов, от коих пошли тюркские племена. Впрочем, думаю, не столь важно жесточе или мягче было русское языче­ство чем у прочих народов; правда лишь в том, что русскому человеку душно жилось в языческом гробу, - душа болела и металась, искала душеспасительную истину, которую, наконец, и обрела в христианстве.

Не обделенные совестью, русичи в последний век перед Святым Крещением жили с жаждой Истинного Бога, коль так быстро русичи своротили былых идолов, пустили Перуна по течению Днепра, коль христианство вскоре стало русским государственным вероисповеданием.

Со Святым Крещением русские поселяне, с детской чистотой и простотой веря в Иисуса Христа, в спасение души и обретение Царствия Небесного, старались жить по-русски - суть, по-божески, но, яко чада малые, склонные к таинственной игре, любили природные обрядовые игры. Но в сих играх не грешили обоготворением природы, о чем ранее переживал святой Григорий Богослов: «...Ов реку богыню нарицает и зверь, живущий в ней яко бога нарицая требу творит».

Даже сами недавние священные языческие понятия после Свя­того Крещения стали обретать в языке грубую окраску: идол - незаслуженно почитаемый; болван - туповатый, бесчувственный; исту­кан - стоит, словно каменный, когда надо действовать; жрать - есть грубо, по-свински. Хотя идол, болван, истукан - деревянные, каменные изваяния древнеславянских богов, а жрать - в языческом понимании, под водительством жреца (жрать - жрец, жертвовать, жертва) священ­нодействовать, на требище посреди языческого святи­лища (капища) потреблять жертвенную пищу или жертвовать ее богам.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Говоря о мягкости русского язычества, историки ведают, что летописи не запечатлели случаев, когда бы русичи казнили христиан по религиозным распрям, язычники же Древней Гре­ции, Античного Рима, Ближнего Востока и малоазиатских стран, как и нередко впадавшие в язычество иудеи, умучили сотни тысяч христиан, что и записано в «Житиях святых, на русском языке изложенных по руководству Четьих-Миней свт. Димитрия Ростовского».

Русские, будучи православными христианами, должны ли понимать, как бесовскую, всю двухтысячелетнюю устную народную поэзию и прозу, по глубинной мудрости и природной красе далеко превосходящую письменную, если корни ее в арийском, скифском, славянском язычестве?.. Должны ли русские отречься от своей народно-обрядовой этики, имеющей языческие истоки, но лишенной уже языческой ...суть, демонической... мистики?.. Если русские отвергнутся древнеславянского языкового, художественно-прикладного искусства, значит отвергнут старинные сказки, старинные песни и былины, удалят с избяных наличников деревянную резьбу, спалят вышивки, ибо в произведениях древнего и вечного художественно-прикладного искусства таится древнерусская, языческая символика. Нет, православное христианство не проповедует отречение от народного искусства, хотя и оговариваясь: сказка - ложь, но в ней намек, добрым молодцам урок.

Христиане, забывшие о былом противостояние христианства и язычества,  высоко чтут искусство Древней Греции и Античного Рима, воплощенного в зодчестве, в поэзии, живописи и скульптуре, хотя произведения сего искусства - культ телесной гармонии, а не красоты души, где поселилась божественная любовь к Вышнему и ближнему. И, как уже поминалось, греческие, римские язычники, в отличие от вос­точно-славянских, яро ненавидели христиан, и по велению жрецов и правителей зверски умучили тысячи первохристиан, что отказывались приносить бо­гомерзкие жертвы античным бесам: римским болванам - Юпитеру, Нептуну, Марсу, Аполлону, Венере, Вакху...; греческим истуканам - Зевсу, По­сейдону, Афине, Артемиде, Афродите... и прочим бесам, скульптуры коих, греш­ным делом, и по сей день восхищают обывателей, вдохновляют искусников на сочинение стихов и картин.

Глядя на скульптуры античных идо­лов, что в похабной наготе красуются в Санкт-Петербурге, особо в Летнем саду, духовно трезвенный христианин невольно вспоминает, что по вине сих идолов обрели мученические венцы тысячи его братьев и сестер во Христе. Варвары русы и вообразить не могли пытки, коим идолопоклонники Древней Греции и Античного Рима предавали первохристиан, что не поклонились бесам, вырубленным из древа и камня. Читая жития святых мучеников, ужасаешься, с какой дьявольской изобретательностью, дьявольской жестокостью пытали римляне христиан; и, терзаемые львами и тиграми под ликующие вопли классически образованных римлян, великие страстотерпцы не отрекались от Христа Бога. Возможно, истребляя православных славян, черпая палаческий опыт античного мира, германские фашисты любовались языческими идолами Древней Греции и Древнего Рима, кои с дьявольской гениальностью воплотились в европейском изобразительном искусстве эпохи Возрождения (Ренессанс). Не миновала сия напасть и Россию... Возможно, языческие культы вдохновляли и обезбоженных мыслителей еще в эпоху Просвещения, залитого кровью богоборческих революций...

* * *

Сказочный Иванушка-дурачок - предтеча святых юродивых... Бытует мнение, выраженное в христианской литературе, что языч­ников, кои по неким причинам не просветились Светом Хрис­това Слова о спасении души, Господь судит по совести. Богу ведомо, верно ли удумано и молвлено, но хочется верить, благочестивые русичи Древней Руси прощены и спасены, ибо отличались совестливостью, милосердием, что запечатлелось в народных сказках, где верховодит Иван-дурак из крестьян, предтеча христианских юродивых. Но здесь оговоримся: дурак дураку рознь, сказочный Иванушка-дурачок склонен ко святой юродивости, но водились дураки и от дьявола, гораздые на дурацкие выходки, водились и глупцы, коих Иванушка наставлял на ум. Про болтливых глупцов крестьяне лишь вздыхали сочувственно: Думка чадна, недоумка бедна, а всех тошней пустослов; и красно, и цветно баит, да пустоцветом.

О глупцах потешно поведано забайкальскими сказителями в сказке «Как Ванюшка глупых искал»...

«Жили-были старик со старухой. Был у них сынок Ванюшка. Жили они бедненько, и пришлось Ванюшке уйти в работники. Работал он хорошо, и хозяин дал ему лошадей, чтобы родителям дров навозить. Вот приехал Ваня домой, ночевал и отправился в лес дрова готовить. А старики рады, что вырастили кормильца. Растворила старуха блины да поставила тесто на краешек печки, сверху закрыла посуду крышкой, накинула куфайкой, чтобы теплее было, и придавила поленом. А старик захотел отдохнуть и лег на печь. Потянулся и столкнул горшок. Горшок улетел на пол и весь сломался.
Старуха увидела и давай причитать:

 - Ой-ей-ей! А был бы Ванюшка женатый, да был бы у нас ребеночек - полено б с печки упало да придавило бы ребеночка-то!

 Вот рыдат, качается! И старик припарился, вместе с ней заплакал:

 - Ой-ёшеньки, да горе-то како-о!

Тут народ собрался около их избы, утешают стариков. А те никак не утешаются, плачут. Едет Ванюшка из лесу, дрова везет. Видит: около их дому народу много собралось, плачут, причитают на разны голоса. Он спрашиват:

  - Чо случилось?

 - Ой-ё-ёй! Мамка твоя блины растворила да горшок на печь поставила, чтобы тесто растронулось. А горшок-то и упади! А коли был бы ты женатый, да был бы у тебя ребеночек, да этот горшок упал бы на него - придавил бы ведь ребеночка-то!

Но, узнал Ванюшка, в чем дело, и говорит:

 - Поеду-ка я по белу свету, на людей погляжу. Если найду глупее вас, вернусь домой, а не найду, не вернусь!

Сгрузил дрова, коней покормил и поехал по белу свету.
Вот едет день, едет другой. Заехал в деревню. Видит - народ вокруг бани столпился. Кричат, спорят. Ванюшка подъехал, смотрит - мужики корову на баню тащут.

 - Вы пошто, мужики, корову-то на баню тащите?

 - А евон на бане скоко травы наросло. Пусть корова всё съест, - ему отвечают.

Ваня рассердился - но это же каку дурну голову надо иметь, чтобы корову на бане пасти. Вот он рассердился, заскочил на крышу, всю траву навырывал и сбросил вниз корове. Сам думат: «Но эти подурней наших будут...» (...)

А Ваня приехал домой, говорит родителям:

 - Здравствуйте! Вот и вернулся я к вам, потому что белый свет велик, и много на нем и глупых, и умных!..»

Воистину, древние русы были уготовлены ко святому крещению во Христа Спасителя, ибо Христос испокон века жил в русских душах, пусть и безсознательно, пусть и не облачено в словесный наряд, ибо в каком ином народе любимым сказочным персонажем, и даже национальным героем мог стать Иван-дурак. Не упомню кто в европейских, африканских, индийских и прочих сказках верховный герой, а вот, скажем, в цыганских сказках -  Данко-вор, в бурятских -  Хитрый Будамшу, в среднеазиатских - столь же хитрый Ходжа Насредин, а у русских - Иван-дурак...

Когда солнце орла пожрет, камень на воду всплывет, свинья на белку залает, тогда дурак поумнеет, - говорится в крестьянской поговорке, ибо сказочного Иванушку-дурачка азы, буки, веди, страшили, яко медведи, и не читал дуралей Святого Писания, но... жил до Крещения и живет после Крещения по Христовым заповедям.

Иванушка, чудной и чудный, - русский национальный идеал, образ русского народа, являющего собой мировую совесть и безкорыстную, безмерную любовь к Вышнему и ближнему; и все его деяния созвучны евангельским заповедям.  Вот сему подтверждения:

Сказочный Иванушка равнодушен к богатству, словно с небес вдохнулись в душу Христовы заповеди о сокровищах небесных и земных: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут. (Мф. 6:19-20) «...Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф.19:24)

Равнодушие к богатству, присущее сказочному Иванушке-дураку, - некогда было привычным свойством русского характера, что выразилась в уйме пословиц и поговорок. Вот лишь избранные:

Благодаря Христа борода не пуста, хоть три волоска да растопорщившись

Дождь вымочит, солнышко высушит, буйны ветры голову расчешут.

Клен да береза, чем не дрова, хлеб да вода, чем не еда.

Мужик богатый, что бык рогатый - забодает.

В могилу глядит, а над копейкой дрожжит.

Хоть мошна пуста, да душа чиста.

Голый разбоя не боится.

Наш двор крыт небом, а обнесён ветром.

Богачи едят калачи, да не спят, ни в день, ни в ночи; бедняк чего не хлебнёт, да заснёт.

Разум Иванушки не исчеркан демонскими письменами мира сего; разум его -  чистый лист,  куда Царь Небесный впишет глаголы вечной жизни, а посему о Иванушке начальная заповедь блаженства:  «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное».

И другая заповедь блаженства - «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». (Мф: 5: 3,5,7) - опять же про сказочного Ивана. Возлюбив ближних больше себя самого, напрочь забывая о своих нуждах, крестьянский сын Иванушка, готов всякого встречного-поперечного, даже обманщика и обидчика, напоить, накормить, обуть, одеть, охотно и радостно скидывая с ног последнюю обувку, с плеч последнюю лапотину. И се рече Господь и про Ивана русского: «...Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». (МФ. 25: 34-40)

Иванушка-дурачок живет с горячим желанием всем помочь, всем услужить, словно втемяшилось в память свыше: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою...» (Мк. 9:35)

В русских сказках, где чудеса в изобилии, редко встретишь христианскую мистику, в сказках живет некая волшебная мистика, напоминающая сновидения, ибо русские сказки народились в языческой древности, передавались из уст в уста, и, очевидно, лишь после Святого Крещения Руси сказочный  герой дурак обрел имя Иван, - очевидно, от Иоанна Крестителя либо от Иоанна Богослова.

Обретенное в Благой Вести, имя Иван столь широко разошлось и укоренилось в русском народе, что стало именем народа; не случайно же иноземцы-иноверцы величали русским иванами, как и русские германцев - фрицами.

Сказочного Ивана, коих и в реальной жизни изрядно водилось, лишь потому прозвали дураком, что Господь одарил его мудростью горней (божественной), что безумие для мудрости дольней (земной). Святой апостол Павел, словно провидческим оком узрев блаженного Ивана, поучал в Первом послании к коринфянам: «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор 3:18-19) .

Иванушка по нищете духа, по отсутствию земной мудрости не похваляется об остатней рубахе, что отдал нагому, не трубит о сем в храмах и на вечевых площадях, что любили творить иудейские фарисеи и книжники;

Верно гласит крестьянская пословица: Умный сам по себе, а дураку Бог в помощь... Иванушка-дурачок в отличии от сказочных персонажей иных народов, - убогий (у Бога), предтеча блаженных, предтеча юродов во Христе, причисленных к лику святых, коим на Руси возводили храмы. Но лишь - предтеча, ибо блаженные (юродивые Христа ради)[4] в любовном служении Богу напрочь отрекались от страстного и суетного мира.

(Продолжение следует)
___________________________________________

[1] Александр Лопухин. «Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет» null. 2013.

[2] Козлов М. «Назад к Перуну? Заметки о язычестве древнем и современном». / Литературный Иркутск. Иркутск, 1991.

[3] Лебедев Л. «Крещение Руси». Издательство Московской Патриархии. М., 1987. С.45.

[4] Блаженные (юродивые) (блж., блаж.) (гр. σαλός слав.: глупый, безумный) - представители сонма святых подвижников, избравших особый подвиг - юродство, подвиг изображения внешнего, т.е. видимого безумия, с целью достижения внутреннего смирения.

____________________________________

http://ruskline.ru/analitika/2019/02/12/russkij_obychaj/

[Александр Васильевич]

Анатолий  Байбородин, Русская народная линия

Русский обычай

Очерк о языческом и христианском в народном календаре

Часть 3



«НА РУСИ ХРИСТА СЛАВЯТ, А ИУДЕЕВ КЛЯНУТ...»
 

Христос, иудеи и христиане первых веков... Видимо, от любви к своему народу, любви, слепящей глаза, как слепит яркое солнце, но думаю, что Древняя Русь все же была душевно приуготовлена к принятию христианства. Российские народоведы-атеисты, благотворящие язычеству, нежели христианству, похоже, грешили перед правдой, когда толковали о том, что Русь крестилась копьем и мечом, что русский народ противился Святому Креще­нию и яро отстаивал болванов, деревянных и каменных. Какая уж ярость, коль так быстро улетучились из памяти былые идолы?!

Доказательством того, что ветхий русс был предрас­положен к принятию христианства, может служить и само избрание веры равноапостольным князем Владимиром, который до крещения жил закоренелым язычником, плотски ублажая пять жен и тьму наложниц. А ведь Древняя Русь могла духовно облачиться и в мусульманство, а скорее всего, в иудаизм, по примеру несчастной Хазарии, но само Божие Прови­дение, кое душа русская чудом сумела услышать, даровало Руси Православие. В «Истории Государства Российского» Николая Ка­рамзина по сему поводу записано: князь Владимир «выслушав Иудеев, (...) спросил, где их отечество? "В Иерусалиме, - ответствовали проповедники, - но Бог во гневе Своем расточил нас по землям чуждым ". "И вы, наказываемые Богом, дерзаете учить других?- сказал Владимир;- мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества. (...) Нетрудно было уверить язычника разумного в великом превосходстве Закона Христианского. (...) Христианство, представляя в едином, невидимом Боге Создателя и Правителя вселенной, нежного Отца людей, снисходительного к их слабостям, и награждающего добрых- здесь миром и покоем совести, а там, за тьмою временной смерти, блаженством вечной жизни, - удовлетворяет всем главным потребностям души человеческой».

Избрав спасительное цареградское Православие, русские, будучи титульной нацией в многонациональной Российской Империи, терпимо относились к исламу, буддизму и даже шаманизму ...блуждают во тьме... и настороженно, а порой и воинственно - к иудаизму, ибо, согласно Евангелию, кровь Спасителя мира и на потомках распявших Христа: «Кровь Его на нас и на детях наших». (Мф.27:23, 25). Неприятие иудеями Христа Спасителя породило не токмо церковное, а и мирское, политическо-идеологическое противостояние двух народ, еврейского и русского; вот почему в очерке о русской этике изрядно страниц посвящано иудаизму.

Еврейский народ по сладострастию и впадал в языческое идолопоклонство, падал ниц перед Золотым тельцом, перед похотливым Баалом, и  блудной Астартой, тем не менее, среди землян лишь евреи за шестнадцать веков до Рождества Христова верили во единого Бога Иегову, и пророки еврейские проповедовали грядущего Мессию Иисуса Христа, провидя и подробно описывая путь Спасителя от Рождества до распятья на голгофском кресте. И хотя иудеи, случалось, побивали пророков каменьем, убивали между храмом и жертвенником (Мф. 23: 35), но и водилось средь евреев изрядно единобожных праведников, отчего и народ сей стал богоизбранным, и Господь именно евреев избрал для Своего вочеловечения. Не случайно же Иисус Христос назидает самарянке у колодезя: «Вы [язычники] не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев». (Ин.4:22) А на вопль хананеянки о помощи Господь отвечал: «...Я послан только к погибшим овцам дома Израилева... (Мф.15:24) ...Нехорошо взять хлеб у детей (у богоизбранных евреев. - А.Б.) и бросить псам (язычникам-бесопоклонникам. - А.Б.)». (Мк.7:27)

Иисус Христос сердечно любил Моисеево племя, избрав сей народ для Своего земного воплощения - «...пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин.1:11), а посему горькие слезы туманили взор Спасителя, провидящего, что сей народ и предаст Его на крестные муки, и кара Господня падет на иудеев, полуистребленных язычниками, забитых в рабские колоды, рассеянных по миру; а от величайшего града Иерусалима не останется камня на камне. «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мф. 23:37) «И когда приблизился к городу [Иерусалиму], то, смотря на него [Иисус Христос], заплакал о нем. и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих, ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего».  (Лк.19:41-42)  В столице мира, позднем языческом Риме, что дом, то содом, что двор, то гомор, что улица, то блудница, но и величайший город Иерусалим, о коем плакал Господь, одолевали языческие страсти, отчего попущением Божиим город обратился в руины.

Когда Иисус Христос, согласно провиденью вехозаветных пророков, на осляти въезжал в Иерусалим, чтобы праздновать Пасху, иудеи восторженно вопили: «...Осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в Вышних!» (Мф.21:9)  Вопящие опрометчиво узрели в Царе Небесном царя Иудейского, что освободит евреев от римского владычества и великие богатства мира низложит к их ногам; моисеевы потомки вообразили, что, видимо, сбывается древнее пророчество о иудеях и о столице иудейской: «И придут народы к свету твоему, и цари - к восходящему над тобою сиянию. Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их служить тебе. И придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя, и падут к стопам ног твоих все презиравшие тебя, и назовут тебя городом Господа, Сионом Святого Израилева. (Библия, Исход 60, 3-14, 21).

Но, похоже, вопящие Иисусу Христу «осанна» забывали, что речь в пророчестве шла лишь о духовном господстве иудеев над миром, и лишь при случае, если «...народ твой весь будет праведный».

Малое время истекло и вопящие «осанна», разочаровались во Иисусе из Назарета Галилейского, ибо, впадающие в языческие похоти, ждали царя земного, а дождались Царя Небесного, ибо ждали шолом - роскошное житье на земле, а Иисус Христос сулил им лишь Царствие Небесное, да и то, коли покаются во грехах. И посему отныне и довеку Мессия, Спаситель мира стал для иудейской черни обманщиком, а для фарисеев и книжников - бунтовщиком и еретиком, основателем Назарейской ереси. Чернь уподобилась Иуде из города Кариота, который «мечтал о власти, богатстве и наслаждении, а Божественный Учитель проповедовал о смирении, бедности и страданиях...» (Александр Лопухин.) Иуда же, даже будучи Христовым апостолом, воровал деньги из скудной апостольской казны, кою ему доверили, а затем предал Христа в руки убийц, за что Господь покарал Иуду, подобно его соплеменникам, рассеянным по миру.

Протоирей Александр Мень, будучи из евреев-выкрестов, в проповеднических сочинениях обличительно отзывался о религиозных воззрениях своих соплеменников: «В иудаизме нередко понятие Царствия Божиего связывали с внешним торжеством Израиля и фантастическим благоденствием на земле». Обогащение любым способом ...деньги не пахнут... и посему их молитвы стали напоминать воровские заклинания: Господи, прости, в чужую клеть пусти; подсоби нагрести, да и вынести.

Мысль выходца из иудеев, протоирея Александра Меня  подтвердил и русский идеолог, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн: "Иудаизм есть утверждение исключительного права иудеев, га­рантированного им самим фактом рождения, на господствующее по­ложение не только в человеческом мире, но и во всей Вселенной " (Мит­рополит Иоанн. Самодержавие духа. СПБ, 1995.)

На распятье Спасителя мира завершилась иудейская богоизбранность, а возродится ли в грядущих веках, о том лишь Бог ведает... О какой богоизбранности можно было говорить, ежели иудеи, избравшие шалом, даже храмы Божии обратили в базары: «...и вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, - дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников». (МФ. 21:12-13)

Разочарование в Иисусе из Назарета Галилейского породило в иудеях ненависть к Сыну Божию, и чернь, вдохновленная первосвященниками, книжниками и фарисеями, безумно вопила римскому прокуратору Понтию Пилату: «...Да будет распят!.. Кровь Его на нас и на детях наших!..». (Мф.27:23, 25)  Иудеи, пославшие Христа на распятье, не пожалели и грядущих потомков, обагрив их кровью Царя Небесного...

Увы, иудеи, пронесшие Иегову сквозь долгие и тяжкие века, но распявшие Христа и поныне не сотворившие плод покаяния, уподобились засохшей, бесплодной смоковнице, запечатленной в Благой Вести. Увы, некогда богоизбранные, алча земных благ, пренебрегли Царствием Небесным, а посему святые апостолы обратились к язычникам, ибо в христианстве нет различия меж иудеем и эллином, а утверждается любовь и равенство всех перед Законом Божиим. Апостолы Павел и Варнава иудеям «с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам». (Деян.13:46)

Вскоре пути иудаизма и христианства враждебно разошлись... Святой Лука, апостол от 70-ти, по преданию написавший иконы Царицы Небесной и  первоверховных апостолов Петра и Павла, «...написал также книгу Деяния святых апостолов в 62-63 годах в Риме. (...) В центре повествования - Апостольский Собор (51 год по Рождестве Христовом), как основополагающее церковное событие, послужившее догматическим основанием для отмежевания христианства от иудейства и самостоятельного распространения его в мире (Деян. 15, 6-29)» (Месяцеслов. Настольная книга священнослужителя).

Священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский,[1] в «Послании к филадельфийцам» наставлял исповедников Христа: «...не допускайте иудейства. Но если кто будет проповедовать вам иудейство, не слушайте его. Ибо лучше от человека, имеющего обрезание, слышать христианство, нежели от необрезанного иудейство. Если же ни тот, ни другой не говорит об Иисусе Христе, то они, по мне, столпы и гробы мертвых, на которых написаны только имена человеческие».

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Не узрев Мессию во Христе, распяв Спасителя мира, иудеи ополчились и на учеников Христа, святых первоапостолов, выходцев из еврейского простолюдья; и первым священномучеником стал архидиакон Стефан, коего иудеи побили камнями и святое тело его бросили без погребения на съедение зверям и птицам; а следом иудеи одарили мученическим венцом и апостола Иакова Заведеева, старшего брата апостола Иоанна. В гонениях, избиениях христиан иудеи невольно побратались с нечестивыми язычниками, с которыми в добрые ветхозаветные времена брезговали даже молвить слово, дабы не оскверниться; и побивали иудеи, напомню, своих единородцев, евреев, что, уверовав, окрестившись, не Закон Моисеев проповедовали, но Благодать Христову.

В «Русском месяцеслове», что составил автор сего очерка, на день памяти святого Кирилла Александрийского (22/9 июня по ст. ст.) записано: «Святитель Кирилл, архиепископ Александрийский (444), выдающийся борец за Православие и великий учитель Церкви (...) Опасными для Церкви являлись иудеи, неоднократно производившие возмущения, сопровождавшиеся зверскими убийствами христиан. Святителю пришлось долго бороться с этим. (...) Скончался святитель Кирилл в 444 году, оставив много творений». (Месяцеслов. Настольная книга священнослужителя.)

А святитель Модест, архиепископ Иерусалимский, (память 31/18 декабря) был очевидцем того, как в 614 году от Рождества Христова иудеи вместе с войсками персидского царя Хозроя перебили 90 тысяч христиан и разрушили христианские храмы. Иерусалимский Патриарх Захария и множество христиан вместе с Крестом Господним были взяты в плен. Святой Модест, будучи временно управляющим Иерусалимской Церквью, с помощью Александрийского Патриарха Иоанна Милостивого восстановил разрушенные иудеями и персами христианские святыни, в том числе и храм Гроба Господня.

В помянутом «Русском месяцеслове» повествуется и святой мученице Матроне Солунской (память 9 апреля/ 27 марта), которая «была рабыней иудейки Павтилы, жены солунского военачальника. Павтила принуждала свою рабыню Матрону, неколебимо верующую в Христа, к отступничеству и обращению в иудейство. И поскольку святая Матрона не отступалась от Христа, то Павтила жестоко ее избивала. «Однажды Павтила, узнав, что блаженная Матрона была в церкви, с гневом спросила: «Почему ты не пошла в нашу синагогу, а ходила в церковь христианскую?» Святая Матрона смело ответила: «Потому что в христианской церкви присутствует Бог, а от синагоги иудейской Он отступил». (...) После этого иудейка постоянно и жестоко избивала христианку, оставляла связанной в каморке без еды и питья по нескольку дней, и наконец, так избила святую толстыми палками, что мученица Матрона предала дух свой Богу. Впоследствии святые мощи мученицы Матроны, помещенные в церкви ее имени, прославились чудотворением». (Месяцеслов. Настольная книга священнослужителя).

Ветхозаветные евреи, истязая, истребляя новозаветных евреев- христиан, случалось, гибли скопом, плечом к плечу, когда в неком царстве-государстве вспыхивали гонения на Моисеево племя; чаще по причине еврейского ростовщичества, повергающее коренное население в нищету и отчаянье. Разумеется, обогащались сим дьявольским промыслом, очевидно, ветхозаветные евреи, ибо евреи христиане свято чтили заповедь Иисуса Христа: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут». (Мф.6:19) Но властные гонители не утруждались межеванием евреев на иудеев и христиан, и в лад иронического присловья: били не по паспорту, а по лицу. Словом, евреи-христиане страдали и за тяжкие грехи своих лукавых и алчных соплеменников, но если иудеи проклинали своих гонителей, то евреи-христиане, в лад первомученику Стефану, коего иудеи забили камнями, молились за гонителей: «...Господи! не вмени им греха сего. (Деян.7:60), ибо не ведают, что творят.

В семидесятые годы от Рождества Христова, истомленные столетним рабством, евреи взбунтовались против римского ига; и при императоре Нероне, при императоре Веспасиане римские легионеры утопили Иудею в крови: вырезали полтора миллиона евреев, не деля на иудеев и христиан, а прочих угнали в рабство. Веками ожидавшие Мессию, евреи сквозь очеса, одурманенные языческими страстями, не разглядели Христа в Иисусе Назарее (пророке Иешуа), распяли Спасителя мира, за что Промыслом Божиим и были наполовину истреблены, наполовину порабощены, а величайший град Иерусалим разрушен дотла вместе с огромным храмом; и в святая святых, куда редко заходили и священники, не говоря уж о поганых язычниках, красовались языческие знамена римских легионеров, что для благочестивых иудеев было страшнее смерти.

Подобный языческий всплеск ...словно вновь распяли Христа.. случился и на Руси, когда русские, подобно ветхозаветным иудеям, подняли пяту на Бога, за что, опять же подобно иудеям, Божиим попущением вскоре захлебнулись в крови братоубийственной войны, потом отечественной...

После осады и, по пророчествам Иисуса Христа, полного разрушения величавого Иерусалима, после второй иудейской войны, звезда древней Иудеи погасла. И может, вновь ярко вспыхнет, когда Моисеево племя, распявшее Христа, умучившее тысячи христиан, покается в сих смертных грехах.

* * *

Христианство против иудаизма... Иудеи не взросли духом от Ветхозаветного Закона к Новозаветной Благодати, что боговдохновенно запечатлел митрополит Иларион в безсмертном и великом сочинении «Слово о Законе и Благодати», созданном вскоре после Крещения Руси:
 

Вынес и Моисей с Синайской горы

Закон, а не Благодать, тень, а не истину.

(...) Видев свободная Благодать чада свои христианские,

обижаемые иудеями, сынами рабского Закона,

возопила к Богу: "Отринь иудеев с Законом их,

рассей их по странам.

Что общего между тенью и истиной, иудейством и христианством!"

(...) И изгнаны были иудеи, и рассеяны по странам,

а чада благодетельные христиане наследниками стали Богу и Отцу.

(...) Ибо среди иудеев - самоутверждение, а у христиан - спасение.

(...) Ибо иудеи о земном радели, христиане же-о небесном.

(...) Христа славят, а иудеев клянут.

Народы приведены, а иудеи отринуты.
 

Православные христиане празднуют Пасху Христову в первое воскресение после первого весеннего полнолуния, и правила Александрийской пасхалии более полно изложил канонист XIV века, Солунский иеромонах Властарь: "Четыре ограничения положены для нашей Пасхи, которые необхо­димо соблюдать: два из них узаконяют апостольское Предание, а два получили из неписанного предания. Первое - мы должны праздновать Пасху после весеннего равноденствия. Второе - не праздновать с иуде­ями в один день. Третье - праздновать не просто после равноденствия, но после первого полнолуния, имеющего быть после равноденствия. И четвертое - после полнолуния не иначе, как в первый день седмицы». (Выделено мной. - А.Б.)

Правило 7 Святых Апостолов сурово и откровенно упреждает духовенство: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон святый день Пасхи прежде весеннего равноденствия с иудеями праздновати будет: да будет извержен от священнаго чина».

Христианам не праздновать с иудеями Пасху - не значит лишь избегать совпадение дня, но прежде означает - не праздновать по обычаю иудеев, ибо те, вдохновленные первосвященниками, книжниками и фарисеями, на ветхозаветную Пасху привели Спасителя к Пилату на судилище и оглашали Иерусалим свирепыми, кровожадными криками: «...Да будет распят!... Кровь Его на нас и на детях наших!..». (Мф.27:23, 25)

Шестьдесят второе, шестьдесят пятое, семидесятое правила Святых Апостол гласят: «Аще кто из клира, устрашась человека иудея, ... отречется от имени Христова да будет отвержен от Церкви... Аще кто из клира или мирянин в синагогу иудейскую или еретическую войдёт помолиться: да будет и от чина священнаго извержен, и отлучён от общения церковнаго. Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из списка клира, постится с иудеями или празднует с ними, или приемлет от них дары праздников их, как-то, опресноки, или нечто подобное; да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен».

Противостояние иудаизма и русского православия выражалось и в православном богослужении, когда речь заходила об Антихристе. Есть  церковное описание признаков Антихриста в Синаксарии недели Мясопустной, что читалась по уставу во всех православных церквях в воскресенье перед Масленицей: «Придёт Антихрист и родится, яко глаголет святый Ипполит Римский, от жены скверныя и девицы мнимыя от еврей же сущи от племени Данова, и ходит убо имать, по Христу проходя жительства (во всём внешнем подражая Христу, - А.Б.), и чудеса совершит, елико убо и Христос действова, и мертвыя воскресит. Обаче по мечтанию все содеет (то есть, не реально. - А.Б.). Обаче не сам диявол во плоти претворится, но человек, от блуда родився, всё сатанино действо приимет и внезапну возстанет. Таже благ и кроток всем явится. И угодит людем. И писание проёдет. И понудится от человек и царь проповестся. И возлюбит множае еврейский род, и в Иерусалим достигнет и храм их воздвигнет... По сих же внезапну яко молния с небесе Господне присшедствие будет..."  

Иудаизм в грядущих столетиях, уже не истязая, не истребляя проповедников Христа Спасителя, как было в эпоху первохристиан, потаенно, исподвольно все же боролся с христианством, в борьбе сей обратив католицизм, по словам святого Иоанна Златоуста, в  «иудействующее христианство». На черном знамени иудеохристианства было начертано искусительное дьявольское речение: «Ищите прежде всего что есть, пить, а Царствие Небесное приложится», и в сих словесах -  суть  антихристова учения о рае на земле.

Проникновение иудаизма в Русское Православие выразилось в «ереси жидовствующих», что через полвека после Крещения Руси заразила духовной проказой худобожий Новгород, а потом и обезбоженных околокняжеских людей и смутное духовенство.

Русская  летопись за 1471 год тревожно оповещает: «Отселе почала быти в Новегороде от жидовина Схария ересь...»; а историк Николай Михайлович Карамзин поясняет: «[Приехавший в 1470 году в Новгород из Киева еврей Схариа] сумел обольстить там двух священников, Дионисия и Алексия; уверил их, что Закон Моисеев есть единственный Божественный; что история Спасителя выдумана; что Христос ещё не родился; что не должно поклоняться иконам и проч. Завелась Жидовская ересь. (...) Поп Алексий  назвал себя Авраамом, жену свою Саррой, и развратил, вместе с Дионисием, многих духовных и мирян... Но трудно понять, чтобы Схариа мог столь легко размножить число своих учеников новогородских, если бы мудрость его состояла единственно в отвержении христианства и в прославлении жидовства... вероятно, что Схариа обольщал Россиян иудейскою Каббалою, наукой пленительною для невежд любопытных и славною в XV веке, когда многие из самых учёных людей... искали в ней разрешения всех важнейших загадок для ума человеческого. Каббалисты хвалились... что они знают все тайны Природы, могут изъяснять сновидения, угадывать будущее, повелевать Духами...»

В нынешнем веке Татьяна Грачёва, автор знаменитых книг «Невидимая Хазария», «Святая Русь против Хазарии», писала: «Ересь жидовствующих появилась на Руси ещё до царствования Ивана IV, в 1471 году, в Новгороде, куда прибыл на княжение киевско-литовский князь Михаил Олелькович. В его свите находился имевший хазарские корни Схария, который, по словам преподобного Иосифа Волоцкого, «был орудием дьявола», «был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии». Вслед за Схарией приехали в Новгород и его единомышленники (Моисей Хануш, Иосиф Шмойло и пр.) Вот эти люди и посеяли в Новгороде еретическое учение, которое и в летописях, и в исторической литературе получило название «ереси жидовствующих».  

Новгород был выбран ими не случайно. Этот город имел тесные торговые и политические связи с Западом, здесь процветал культ торговли, а самое главное - Новгород на протяжении веков был антогонистом великокняжеской власти вообще и московского Самодержавия в частности. (...) Еретики пытались насадить в Русской Церкви иудаизм. (...) Жидовствующие отрицали Святую Троицу, Христа как Сына Божьего, хулили Святого Духа. Они отвергали Божество Спасителя и Его воплощение, отрицали Второе славное Пришествие Христово и Его Страшный суд. Еретики отвергали апостольские и святоотеческие писания и все христианские догматы, отрицали церковные установления: Таинства, иерархию, посты, праздники, храмы, иконопочитание. Особенно ненавидели они монашество.

(...) Цель ереси жидовствующих была подмена Закона Божьего на закон человеческий: если человек выше Бога, тварь выше Творца. (...) В то время ересь жидовствующих на Руси была, в общем, подавлена, но, учитывая её тайный характер, до кон­ца это сделать не удалось Скрытые приверженцы ереси проникли в высшие эшелоны власти. (...) Разбежавшиеся по России еретики не покаялись и не исправились, а, проникнув в массы монашества и священства, положили начало новому витку заговора, который как раз и набрал силу во время царствования Иоанна Грозного. (Царь и нанес по ереси сокрушительный удар, прибыв в торговый Новгород - А.Б.) (...) Как и все тайные общества, ересь жидовствующих оказалась на редкость живуча (и, к слову сказать, дожила до наших дней)...»

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

В яростной борьбе русского народа с ересью жидовствующих прославились и царь Иван Грозный, и святитель  Ген­на­дий, ар­хи­епи­скоп Нов­го­род­ский, что, по сло­вам преподоб­но­го Иоси­фа Во­лоц­ко­го,  другого борца с помянутой ересью: «...быв пущен на зло­дей­ствен­ные ере­ти­ки, устре­мил­ся на них, яко лев, из ча­щи Божественных Пи­са­ний и крас­ных гор про­ро­че­ских и апо­столь­ских уче­ний». Коль бы на хмель не мороз, он бы и тын перерос - труда­ми свя­тых ис­по­вед­ни­ков борь­ба увен­ча­лась по­бе­дой Пра­во­сла­вия над ересью жидовствующих.

* * *

 «Христа славят, а иудеев клянут...» Русское простолюдье, в согласии с народно-православным календарем возлюбив еврейских ветхозаветных и новозаветных святых, почитая евреев христиан, кляли иудеев, распявших Иисуса Христа, что воплотилось в мифах, легендах, былинах и мудрых присловьях. В былине «Илья Муромец на заставе богатырской» метафорически изображается бой Ильи Муромца с заезжим богатырем-нахвальщиком Жидовином. Добрыня Никитич на охоте стрелял гусей и лебедей, и...
 

в чистом поле увидел ископоть великую,

Ископоть[2] велика - полпечи.

Учал он исколоть досматривать:

- Еще что же это за богатырь ехал?

Из этой земли из Жидовския

Проехал Жидовин могуч богатырь

На эти степи Цицарския !
 

В пояснениях к сему былинному сюжету Виктор Калугин пишет: "Вполне конкретным и далеко не случайным является, например, упоминание в некоторых записях этой былины земли Жидовской и имени богатыря Жидовина. За этим кроется одна из драматических страниц в истории Киевской Руси, в течение нескольких веков про­тивостоящей Хазарии, правящая верхушка которой, как известно, исповедовала иудаизм".

В древних повериях славян сорока означает обернувшуюся жидовку. В Западной Белоруссии до наших дней дошло следующее сказание: «Евреи не верили в чудеса Христа. Решили его изобличить. Спрятали под мостом девушку с длинной косой и спросили у Христа, кто под мостом. Христос ответил: «Сорока». Когда радостные жиды заглянули под мост, то вместо девушки увидели сороку с длинным хвостом (убитую сороку суеверные люди до сих пор вешают в хлев или конюшню от нечистой силы).

В 1897 г. в Витебске издана книга белорусских сказаний, в которой читаем следующее: «Жид хотел испытать всеведение Бога и в ожидании прихода его спрятал под корыто свою жену с детьми. Когда Бог пришёл, жид спросил: «Угадай, што У мине под корытом кылы загнета?». - «Свинья с поросятами», - отвечал Бог. Жид улыбнулся, покачал головой и поднял корыто. Но там вместо жидовки с жиденятами действительно лежала свинья с поросятами. Она зачухала-зарухала и побежала прочь... По этой причине жиды не едят свинины».

В старинной мифологической  песне звучит русское народное толкование Рождества и Распятья Спаса:
 

(...) Мати-Мария,

Где ты спала, ночевала?

- Во Божьей церкви, во соборе

У Христа Бога на престоле.

Мне приснился сон страшный,

Будто я Христа Бога породила,

В пелену его пеленала,

В шелковый пояс обвивала...

Тут пришли жиды, нехристиане,

Взяли нашего Бога, распинали,

В ручки, ножки гвоздей натыкали.

Стала Мати-Мария плакать и рыдать,

Стали ангелы ее утешать:

- Ты не плачь, не плачь, Мати-Мария,

Твой сын воскреснет из гроба,

Затрубите вы в трубу золотую,

Встаньте вы, живые и мертвые!

Праведным душам - царствие небесное,

А грешным душам - ад кромешный:

Им в огне будет гореть - не сгореть...

Противостояние иудаизма и православного христианства, бывало, сплеталось и с мирским противостоянием двух народов, русского и еврейского, что воплотилась и в творчестве Державина, Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Куприна, Есенина, Шукшина и других российских писателей прошлых веков.

Поэт Сергей Есенин до трагической смуты в душе боговдохновенно писал:
 

О Родина,

Мое русское поле,

И вы, сыновья, ее,

Остановившие

На частоколе

Луну и солнце, -

Хвалите Бога!

(...) Сгинь, ты, английское юдо,

Расплещися по морям!

Наше северное чудо

Не постичь твоим сынам!

Не познать тебе Фавора...
 

Изощряясь, обретая неожиданные формы, обычно скрытые за внешними действиями, натиск иудаизма на хрис­тианство, и особо на восточное православие, не ослабевал во все крещенные русские века и порождал в народах всплески языческих страстей, перерастающие в кровавые восстания. В двад­цатом веке иудаизм через вольных и невольных соратников нанес сокрушительные удары по Русской Православной Церкви: помянем разрушение церквей и истребление православ­ного духовенства, разгул антихристианской демонс­кой "массовой культуры" после падения Красной Империи.

Ведомо, иудеи - глашатаи и верховоды октябрьской революции в России, воплотившие в революционных деяниях пылкую ненависть к православному христианству, о чем и писал Сергей Есенин в поэме «Страна негодяев»:

 
Чекистов

Нет бездарней и лицемерней,

Чем ваш русский равнинный мужик!

(...)

Замарашкин

Слушай, Чекистов!..

С каких это пор

Ты стал иностранец?

Я знаю, что ты еврей,

Фамилия твоя Лейбман...

(...)

Чекистов

Ха-ха!

Нет, Замарашкин!

Я гражданин из Веймара

И приехал сюда не как еврей,

А как обладающий даром

Укрощать дураков и зверей.

Я ругаюсь и буду упорно

Проклинать вас хоть тысячи лет,

Потому что...

Потому что хочу в уборную,

А уборных в России нет.

Странный и смешной вы народ!

Жили весь век свой нищими

И строили храмы Божий...

Да я б их давным-давно

Перестроил в места отхожие.
 

Увы, не секрет, что чекистовы, ухитив российскую власть ...в сем повинен и русский народ, оскудевший в вере... не токмо храмы обратили в "места отхожие" либо разрушили, но и надругались над иными русскими святынями. Василий Шукшин, светоч русского искусства, создал вершинное произведение - повесть «До третьих петухов (авторское название «Ванька, смотри»), исполненную по мотивам русских народных сказок, где описывает, как чекистовы в образе бесов одолели святое место, не терпящее пустоты; а святое место - Россия православная.

Не мирская образованщина, блуждающая во тьме кромешной, впадающая в ересь, блядомыслие, но смиренные крестьяне и ремесленники, приходские попы, дьячки, пономари да братья, сестры, избранные из купечества, мещанства, дворянства и разночинства, -  се русский народ, не токмо по крови, но и по духу; и сей народ, быв богоносным, стал богоизбранным из всех народов мира... После распятия Христа некогда Богом избранный еврейский народ, впав в язычество, пошел за князем мира сего и потерял Божью избранность; затем христианский Рим обрел богоносность, коя перешла к Царь-граду, а потом православные славянские народы понесли Бога в сердце под духовным водительством богоносного русского народа, но теперь, когда и славяне не единожды жестоко предавали русских, кои спасали их от неминучей погибели, теперь, похоже, у Господа православный русский люд, через смуты, сквозь падения и покаяния пронесший Бога сквозь тысячелетие, единственный избранный народ, призванный спасти мир, что стремительно обращается в Содом и Гоморру. Человечество с ветхозаветных времен живет по закону Моисея: око за око, зуб за зуб, и лишь Русь жалью жила от Святого Крещения и поныне.

_____________________________________________

[1] Свя­той Иг­на­тий ро­дил­ся в Си­рии в по­след­ние го­ды жиз­ни Спа­си­те­ля. Его жизне­опи­са­ние по­вест­ву­ет, что он был тем от­ро­ком, ко­то­ро­го Гос­подь взял на ру­ки и ска­зал: «Ес­ли не об­ра­ти­тесь и не бу­де­те как де­ти, не вой­де­те в Цар­ство Небес­ное» (Мф.18:3).

[2] (Ископоть {ископыть} - яма от удара копытом лошади или ком из-под копыта).

______________________________

http://ruskline.ru/analitika/2019/02/16/russkij_obychaj/

[Александр Васильевич]

Анатолий  Байбородин, Русская народная линия

Русский обычай

Очерк о языческом и христианском в народном календаре

Часть 4



ХРИСТИАНСКОЕ В КРЕСТЬЯНСКОМ
 

Крест Господень и крестьяне... Повторю изначально реченное: для русского народа, до начала минувшего века сплошь земле­дельческого, национальная история - история крестьянской жизни, история развития народных душ от испуганного и по-детски восторженного одухотворения природы и природных стихий, от языческого идолопоклонничества к душеспасительной вере в Единого Бога, Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого, в Единого Бога Иисуса Христа, Сына Божьего, рожденного от Отца прежде всех век.

В Святом Благовествовании речено: «...Выходя, они (иудеи и римские войны, что вели Христа на распятье, - А.Б.) встретили одного Киринеянина (слышим, крестьянина. - А.Б.), по имени Симона; сего заставили нести Крест Его» (Мф.27:32). Православные сельские жители, возглашая: мы, крестьяне, слышали, чуяли душой в сем слове Крест, ибо русские крестьяне, в отличии от иных мирских сословий, худобожиих и чужебесных, со Святого Крещения и до воцарения богоборцев смиренно несли Крест Господень во Имя Христа Бога.

С крещенными веками христианское в мировоззрении сельских жителей причудливо сплелось с крестьянским: крестьяне не токмо учеников Христа, до апостольского служения рыбаков, пастухов, виноградарей, хлеборобов, но и Сына Божия причислило к своему крестьянскому сословию. Для сего сельские мудрецы изыскали в описаниях земного обетования Иисуса Христа изрядно крестьянского: воплотился в крестьянско-ремесленной среде, до тридцати лет плотничал и, надо думать, попутно занимался земледелием, что было неизбежно в патриархальном царстве-государстве, и даже был по-крестьянски бережлив: «...И когда насытились, то [Христос] сказал ученикам Своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало...».(Ин.6:12)

В очерке «Слово о русском слове» я писал о стилевом родстве языка Сына Божия с крестьянской речью и теперь напомню: «Русские крестьяне, мистически исходя «от креста» и «Христа», выражали земные и небесные мысли не мертвецки условным, научным языком, но образным и притчевым, а образы, как Иисус Христос в поучениях и заповедях, брали из крестьянской и природной жизни. (...) Удивительно, что Сын Божий говорит не наукообразно в  отличии от книжников и фарисеев, но беседует с народом на языке крестьян и рыбаков, щедро расцвечивая речь пословицами и поговорками: «Уже бо и секира при корени древа лежит: всяко древо, еже не творит  плода добра, посекаемо бывает, и  в огнь вметаемо» (Мф. 3:10); или: «Его же Лопата  в руце Его, и отеребит  гумно  Свое,  и соберет пшеницу Свою в житницу, плевелы же сожжет огнем неугасающим» (Мф.3:12); или вспомним и притчу о сеятеле зерна - Слова  Божия: «Се изыде сеятель, да сеет..  И сеющу, однова падоша при пути, и прийдоша  птицы и позобаша ея; другая же падоша на каменных, иде же не имаху земли многи, и абие прозябоша,  не имаху глубины земли. Солнце же взсиявша, привянувши: и  не имаху корения, изсохша. Другая же падоша в тернии, и взыде  терние,  и подави их. Другая же падоша на земли доброй, и даяху плод...» (Мф.2-8)

По воле Божией сей горний, благолепный речевой лад обрели апостолы, а потом - святые отцы, келейные старцы, древнерусские летописцы, православные писатели, особо средневековые, изредко мирские, что сподобились дара Божия.

Образный, пословично-поговорочный, прибауточный язык былого русского крестьянства, воплощённый в былинах, песнях, сказках, православно-житийной мифологии и даже в обыденной речи, бытовал не ради самоценности языка, не ради пустомельного  краснобайства, но из русского любомудрия да ради зримого выражения народной жизни. Ведь и Сын Божий, и святые отцы поучали притчевым, по-крестьянски пословичным, природно образным языком лишь ради благолепного и украсного воплощения в речевой стихии Слова Божия».

* * *

О крестьянской набожности... «Кто не понимает Православия, тот никогда не поймет народа нашего», -  утверждал Федор Достоевский, гениально отобразивший русскую душу с ее горними взлетами и дольними падениями в бездну, когда поводыри - лукавцы либо слепцы. Сии заморские и доморощенные поводыри, лукавые либо слепые, столетиями расшатывали духовные крепи русского народа; и случались лихолетья, когда народный домострой подвергался сокрушительным ударам. Так было в правление чужебесного царя Петра Алексеевича, в коем домостройное простолюдье узрело предтечу антихриста, как и в грядущем богоборце Ильиче; и, видимо, не случайно жрецы богоборческой революции, порушив святые обители, храмы и памятники царям, сберегли петербургский памятник Петру I, словно древнему большевику.

Отечественные и чужеземные, потаенные и откровенные противники русской народности два века навязывали суждение о безбожности российского простолюдья, а уж тем паче, просвещённого дворянства и разночинства. Неистовый Виссарион Белинский, гневливо и маетно осиливший книгу Николая Гого­ля "Выбранные места из переписки с друзьями", в ярости обозвал сочинителя: "...Про­поведник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов...".  А потом с горечью воскликнул: «По-вашему, русский народ - самый религиозный в мире: ложь! (...) А русский человек произносит Имя Божие, почесывая себе задницу. Он говорит об образе: годится - молиться, не годится - горшки покрывать».

В ответ на письмо Белинского, написанное с "гневом, помрачившим ум, дышащем желчью и ненавистью", Николай Гоголь с жалостью писал: «Что мне сказать Вам на резкое замечание, будто русский человек не склонен к религии и что, говоря о Боге, он чешет у себя другой рукой пониже спины, замечание, которое Вы с такой самоуверен­ностью произносите, как будто век обращались с русским мужиком ? Что тут (говорить), когда так красноречиво (говорят) тысячи церквей и монастырей, покрывающих (русскую землю). Они строятся (не дарами) богатых, но бедны(ми) лептами неимущих. (...) Виссарион Григорьевич, нельзя судить о русском народе тому, кто прожил век в Петербурге, в занятиях легкими журнальными (статейка­ми и романами) тех французских романистов, которые так пристраст­ны, (что не хотят видеть), как из Евангелия исходит истина....»

Разговор о набожности или безбож­ности русского народа - разговор пустой, суесловный, ибо храмы на Руси возводились не токмо для благолепия городов и сел, а перво-наперво ради очищения души от скверны, ради утверждения в духе любви к Вышнему и ближнему; а храмов лишь в Белокаменной было сорок сороков. По сему поводу вспоминается легендарная и мужественная поэма Сергея Есенина «Страна негодяев», где большевиков приводила в ярость не столь даже «облагороженный» батьки Махно, крестьянского заступника, сколь образ ленинского комиссара Чекистова - прообраз Лейбы Троцкого. Вот Чекистов ...еврей по фамилии Лейбман... и говорит с презрением о русских: «...Странный и смешной вы народ / Жили весь век свой нищими /И строили храмы Божии.../ Да я б их давным-давно //Перестроил в места отхожие». (Выделено мною, - А.Б.) И перестроили христопродавцы, коими кишел ленинский комиссариат, ибо революция была актом религиозно-мистическим, богоборческим... (Более подробно о сем в моем очерке. «Душа грустит по небесам... Трагедия поэта Сергея Есенина»).

Православный философ Иван Ильин, боговдохновенно толкуя о былом христолюбии русского народа, утверждал, что до революции из российских сословий лишь крестьянство, хотя и грешило  ...един Бог без греха... но сроду не впадало в безбожие, а тем паче в богоборчество. И сему, рассуждал Иван Александрович, пособляло уже и само земледелие, которое было «ненадежно, зависимо от природы, что заставляло крестьян искать опору перво-наперво в Боге». Сему ...нет худа без добра... благоприятствовало и отсутствие книжной грамотности, как у моей мамы, кою я помянул в очерке «Счастье»:

«Мама моя, Софья Лазаревна, не ведала грамоты и, послюнявив чернильный карандаш, расписывалась кургузым крестиком, - крестьянка-христианка, смиренно несущая крест, посему и оберегла в душе незамутнённую книжной грамотностью сердечную мудрость и жалость к ближнему. Мама исподволь страшилась книжной грамотности, боялась, что книги - кроме божественных и русских сказочных - задурят мою голову, смутят мой дух, ангельски ясный в раннем детстве, исчёркают небесный лист моей души греховными и порочными, демонскими письменами. И словно в воду глядела...  Мама верила, что в досельную пору жили просто, да лет по ста, а ныне пятьдесять и на собачью стать; мама, старорусская крестьянка, обладала вселенским знанием от Бога, природы и народа, и так пословично, поговорочно тысячелетнее знание выражала, что её любомудрию и красноречию позавидовал бы дворянский поэт Александр Пушкин. Подобно маме, страх перед западным книжным просвещением для православного люда чуяли русские святители, святые чудотворцы, святые старцы, насельники скитов и пустынек, юроды Христа ради, и, наконец, славянофилы девятнадцатого века. И подивился я, спустя годы: неужели моя мама крестьянка, подписываясь кургузым крестом, словно Бог одарил её фамилией Крест, оказалась не глупей славянофилов, перелопативших горы книг?!»

Вслед за либеральными сочинителями и безбожные исследователи русского народного быта утверждали, что крестьяне, живущие на окраинах России, и особо в Сибири, скудоверны и равнодушны к цер­ковным обрядам. Шей, вдова, широки рукава: было б куда класть небылые слова...

Да, скажем, часть сибирских крестьян жила в деревнях, вдали от сел, где имелись церкви, и во время сева и уборки хлебов трудилась от зари и до зари, а посему лишь в середине лета да по зиме и могла добраться до храма, чтобы исповедаться и причаститься. Но все одно, боголюбивая крестьянская душа денно и нощно жила со Христом; да и мужики, бабы все же выбирались в села на Пасху Господню, на великие праздники, и упаси Бог работать в сии божественные дни.

Народные сибирские кален­дари, составленные Алексеем Макаренко и Георгием Виноградовым, свидетельствуют о том, что крестьяне, скажем, Иркутской губернии праздничную, бытовую, хозяйственную жизнь выстраивали по церковному календарю и любое дело начинали с поклонного обращения к Богу: благослови, Господи... А перед пахотой, севом и жатвой сибирские мужики парились, мылись в бане, одевали чистое белье, с женой не грешили, спали в сеновалах и амбарах; а поздним вечером непременно «творили Иисусову молитву, зажигали Богу воскову свечу» (Макаренко А.. «Сибирский народный календарь».)

А уж пахотные крестьяне юго-западной Руси и пуще молились Иисусу Христу, забывая о своей воле, уповая лишь на Бога: «Наши поселяне с первой майской росой выходят на посевы. Тогда они говорят: подымай сетево - лукошко с семенами. В старину они прохаживали в церковь, служили молебны св. пророку Иеремии и потом выходили в посев. Вступая в поле, засевальщики молятся на все четыре стороны, кроме северной, бросают на каждую сторону по горсти жита, с низкими поклонами, и потом уже засевают». (Снегирев И. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. Вып. 1. - В университетской типографии, 1837. - 264 с.)

Коль изрядно сибирских крестьян жили вдали от храмов, то священники к божественным дням самолично добирались до глухоман­ных деревень, а на престольные праздники, бывало, и владыки являлись в сибирские села, где их с ликованием и умилением встречали набожные старики и старухи, мужики и бабы, окруженные ребятишками. Алексей Макаренко так описал подобную встречу:

 "...С. Кежемское. Подъезжаем к пристани, и чудное зрелище, которого нельзя вспомнить без особого умиления. От самого берега до церкви на протяжении пятидесяти или более сажен, все простран­ство наполнено народом, который несмотря на полунощное время бодрственно ожидал владыку; и что особенно умилительно, - все, и жен­щины, и старые, и юные, и матери с грудными на руках младенцами ожидали владыку с вожженными свечами. И лишь только владыка вышел на берег, то вся эта масса народа пала на колени, и все спешили при­нять от него благословение, так как православный народ русский в простоте веры своей смотрит на архипастырей, как на истинных на земле наместников Христовых».

* * *

Природа - Творение Божие... «...Христианизации древнерусских обрядов и обычаев, связанных с поклонением природе, а, прежде, матери-сырой-земле, очевидно, способствовала изначально и сама Благая Весть, где православные крестьяне кроме Христовых заповедей познали и то, что  вочеловечившийся Сын Божий, любя ближних, любил и окружающую Его природу, любил и ценил крестьянский труд, о чём свидетельствует даже сам язык Спасителя, - образы в притчах Христа взяты из природы, из зем­леделия и рыболовства, из народных погодных примет. «Уже бо и секира при корени древа лежит: всяко древо, еже не творит  плода добра, посекаемо бывает, и  в огнь вметаемо»; «Его же Лопата  в руце Его, и отеребит  гумно  Свое,  и соберет пшеницу Свою в житницу, плевелы же  сожжет огнем неугасающим» (Мф. 3:10,12). «Сказал же и народу: когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: дождь будет, и бывает так; и когда дует южный ветер, говорите: зной будет, и бывает. Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаёте?» (Лк. 12: 54-56)

Прозвучал отрывок из моего очерка «Мать-сыра-земля», где подробно описывается религиозно-мистическое и хозяйственное отношение русских к земле - пашне, пастбищу, сенокосным угожьям, к степям и тайге с реками и озерами.

В исконной основе русского месяцеслова - поклонное крестьянское знание мироздания от травинки-былинки, где пасется божья коровка, до небесных светил и небесных стихий. Без малого двес­ти лет назад знаменитый русский писатель-народовед Иван Снеги­рев, составивший один из первых крестьянских календарей в по­словицах и поговорках, писал:

"Чем ближе живет человек к природе, тем живее ощущает ее отношение к себе и самого себя к ней, тем яснее усматривает и пред-чуствует явления природы, где всякому роду животных свое назначе­ние, свое место, по пословице: "Рыбам - море, птицам - воздух, а человеку - отчизна - вселенный круг". Земля для питомца природы -мать и кормилица, небо - его зеркало, в коем усматривает он меру и течение времени - она его календарь, компас, циферблат; небесные светила его путеводители на суше и на воде, ибо по звездам, как гласит русская пословица, "корабли ходят".

В славяно-языческих древнерусских воззрениях природа наделялась самосвятостью, и древние русичи молись и матери-сырой-земле, и водам, и скалам и деревам, с чем боролось православное духовенство. «Религиозное, молитвенное отношение к силам природы зафиксировано многими древнерусскими источниками, - писал академиик Борис Рыбаков. - Церковники порицали в своих поучениях обожествленние природы, объясняя это или незнанием истинной веры или же кознями дьявола, который «овы прельстите в тварь веровати и в солнце же и огнь и во источники же и в древа и во ины различны вещи...»[1]

Справедливо обличали православные христиане языческих темноверцев, кои не ведая Святого Писания либо искушаемые князем мира сего, наделяли самосвятостью природу - Творение Божие. «Не нарекутся богом стихии, ни солнце, ни огнь, ни истоницы, ни древа...» - поучал русичей в XII веке святитель Кирилл, епископ Туровский. Церковные порицания обрядов, свя­занных с мистическим поклонением природе воистину пра­ведны, но да простит Господь Бог русского крестьянина, что, будучи православным, живя среди природы и кормясь от природы, издревле обвык одухотворять вселенские стихии и поклоняться житным полям, пастбищам, сенокосным угожьям, студенным ключам, древним деревам.

Начало крестьянского осознания Вселенской природы, яко Творения Божия, и мифологическое выражение сей идеи - "Стих о Голубиной книге", где Вселенная, - образ Бога:
 

Солнце красное от лица Божнего,

Млад светел месяц от грудей Божиих,

Звезды частые от риз Божниц,

Зори белые от очей Господних,

Ночи темные от опашня Всевышнего,

Громы от Его глаголов,

Ветры буйные от Его дыхания,

Дровен дождик и росы от Его слез...
 

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Осознание Вселенной, как Творения Божиего, выразилось и в крестьянском миропонимании через уйму мудрых пословиц и поговорок: Земля - подножье Божье, а небеса - Его престол; Месяц - серебро, а красно солнышко - золото. Луна - око Божие; Пятна на луне кажут, как Каин Авеля убил (как брат брата вилами заколол; как Бог первых людей кормил готовым хлебом; как два кузнеца звезды для неба куют); Небо - терем Божий; звезды - окна, из которых смотрят Ангелы (из которых Ангелы вылетают); Звезды - светильники Божии; Звезды - лампады, зажигаемые ночью ангелами пред Престолом Господним; Звезды - души: блестящие - праведных, тусклые - грешных; Ветер - Божье дыхание; Божьих дней больше, чем просяных зерен в мешке; Святой воздух (попутный ветер) апостольские скатерти (паруса) надувает; Иде Дух Господний и дух лукавый, и Господний Дух разгоняе дух лукавый;  от его и бувае выхорь.

И само солнце, когда-то у славян-язычников верховное бо­жество, теперь великое Творение Божие, и по народным приметам по-христиански радуется, играет ...переливается, меняется... на Святое Христово Воскресение (Пасху), на Рождество Христово и Крещение Господне, на, Рождество Иоанна Крестителя.

Облаченной в обряд, пословицу и песню, поклонной и покаянной, сыновьей любовью любили крестьяне землю, мать-кормилицу:
 

Добра мать для своих детей, а земля - для всех людей.

Поклонись матушке землице - наградит тебя сторицей;

С родной земли - умри, не сходи;

Крестьянская доля на широком поле;

Кого мать-сыра земля полюбит, тот голоден не будет.

Черная земля золотую рожь родит;

Без хозяина земля - круглая сирота.

Глупому в поле не давать воли;

Мужик умирать собирайся, а земельку паши;

С огнем, с водой, с ветром не дружись, а земли держись...

Не та земля дорога, где медведь живет, а та, где курица скребет Кто пашенку орет, тот всегда песенки поет, а кто торгует, тот всегда горюет
 

 Обережно утаенная в душе, крестьянская любовь к природе выражалась особо в древних, поэтически украсных обрядах по­клонения матери-сырой-земле, рожавшей хлеб насущный, нрав­ственно оздоравливающей крестьянина - ничто так не укрощает плоть, как труд на земле. И в поклонении том земля древними русичами воспринималась самосвятой, о чем, опять же, отрывок из помянутого очерка «Мать-сыра-земля»:

«Обожествленной матушке-сырой-земле посвящены большинс­тво славяно-русских языческих обрядов, если не сказать, что чуть ли не всякий трудовой и праздничный обряд так или иначе, славя солнце и небесные воды, касался и зем­ли, поскольку мать-сыра-земля, обласканная солнечным теплом, в громовых и молниеносных страстях покрытая дож­дями и росами небесного отца, рожала хлебушек, рожала жито, - живот, жизнь. Были века в славяно-русском язы­честве, когда мать-сыра земля - Макошь (макушка лета), «покровительница» урожая и судьбы, почиталась, как верховное боже­ство, рядом с которой, судя по старинным русским вышив­кам, сохранившим языческие сюжеты, по леву и праву руку восседали верхом на лошадях рожаницы Лада, «боги­ня» вешнего пробуждения земли и первой зелени, и дочь её Леля с сохами, притороченными к сёдлам». Протоиерей Лев Лебедев в своей книге "Крещение Руси" писал: «Почитание русскими язычниками "матери-земли" - отнюдь не наивность. Заблуждение язычников в том, что, не ведая Бога - Созда­теля человека и земли, они поклоняются творению, не Творцу».

Православная церковь боролась с обожествлением земли, равно и всей вселенской природы, о чем толкуется в грядущей главе «Отзвуки былого язычества»; и с облачением во Христа крестьяне стали осознавать землю без ее самосвятости, а  как Творение Божие: Земля - подножье Божье, а небеса - Его престол; Земля - Божья ладонь - кормит.

Но русские, даже будучи православными христианами, не смогли напрочь извергнуть из народной этики и эстетики избранные обычаи, обряды далеких предков, православно осмыслив, уподобив их народным сказкам, что рождались в эпоху славянского язычества. Сказка - услов­ность, игра, где заложен нравственный урок, не противоречащий евангельским заповедям. Из крестьянского месяцеслова видно, что воцерковленные русичи древнеславянские, древнерусские при­родные обряды очистили от природообожествления, плотской рас­пущенности, освятив обряды христианской любовь ко Всевышнему и ближнему, к природе -  божественному созданию.

Вот и древние языческие заклинания матери-земли на урожай, освободившись от природообожествления, обратились в стихийные, доморощенные молитвы, когда крестьяне за подмогой обращались уже к Святой Троице, Царю Небесному и Царице Небесной, к ангелам и святым отцам, а не к ветхим покровителям природы, не к чародейным силам, вроде бел-горюч-камня. Вот образ старинного крестьянско-христианского заговора на урожай:

«О Пресвятая Богородица, Царица Небесная, Владычица Мария, укрой Своею ризою красною, рукою честною, Крестом животворящим раба Божия (имя) от всякого зла и напасти во веки веков. Аминь. От клеветника и клеветницы, от еретика и еретицы, от чародея и чародейницы, от волшебника и волшебницы во веки веков. Аминь. Архистратич Михаил, Гавриил и Иоанн-воин победят беса и супостата, и ворога во веки веков. Аминь. Солнцем огражден, месяцем подпоясан раб Божий (имя), и не убоюся врага и супостата, и ворога моего во веки веков. Аминь».

Хотя вряд ли молитвенные заговоры обладали божественной силой, ибо, скажем, подобной силой не обладают живописные произведения по библейским мотивам в сравнении с церковно освященными, намоленными, святыми иконами.

Без Бога ни до порога... Облаченные во Христа, богомольные русские крестьяне ростили детей, пахали, сеяли, жали, рубили избы и храмы с упованием на Бога, что воплотилось и в крестьянских присловиях:
 

Господь повелел от земли кормиться;

Не по образцам зима и лето бывают, а по воле Божией;

Кой год обмаливали поля, Бог поболе давал;

Даст Бог дождь, будет и рожь;

От Бога дождь, от дьявола ложь;

Севец не уродит, коли Бог не зародит;

Без молитвы запашка - одна промашка;

Кто хлеб пахае, того Бог кохае (любит) (малорос.);

Богу молись, крепче за соху держись;

Ори, да Бога моли: паши, ни о чем не тужи;

У грешника-злодея и соха пашет кривее;

Роди, Боже, жито гоже, а без гороху проживем по троху;

Кому Бог помогает, у того и волк скотины не таскает;

Сам не усамишь, коли Бог не даст;

На Бога надейся, а сам не плошай;

Посеет грешник хлеба, а уродится камень;

Роди, Боже, жито гоже, а без гороху проживем по троху;

Без Бога - ни до порога, а без Зосимы-Савватия (30 апреля) - ни до улья;

На что мудра гад-змея подколодная, а пчела, Божья пташка, и ее перемудрит, ибо пчела - Божья угодница, доставляет воск на свечи;

«Ласточка - святая птица - поет молитву: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!»;

Первый сноп - Богу, первый ток - полю;

Лошадь человеку Бог дал вместо крыльев;

Без креста и молитвы не будет у рыбака ловитвы;

Не для Бога молитва, а для убожества;

Птицы небесные не сеют, не жнут (не орут), а сыты живут.

 
______________________________________

[1] Рыбаков Б.  Язычество древней Руси. М., 1987.

(Продолжение следует)

_________________________________

http://ruskline.ru/analitika/2019/02/19/russkij_obychaj/

[Александр Васильевич]

Анатолий  Байбородин, Русская народная линия

Русский обычай

Очерк о языческом и христианском в народном календаре

Часть 5



КРЕСТЬЯНСКО-ХРИСТИАНСКИЙ КАЛЕНДАРЬ

Рождество Христово... С христианизацией крестьянства народный месяцеслов, в основе которого оставался прежний природно-хозяйственный, обрядовый календарь, выстроился в лад православно-церковному календарю и освятился, изукрасился евангельскими событиями, кои обрели в народной мифологии русскость. Крестьянам грамотеи-книгочей долгими зимними вечерами читали Закон Божий, и с летами, веками народилось в мужиках и бабах благоговение перед воображаемыми библейскими событиями, а вещие сказители запечатлели их по-русски, словно и случились события в русской земле. Крещенные века породили в крестьянском мире изрядно календарных обычаев и обрядов, касаемых Рождества Христова, Воскресения Господня (Пасхи), Крещения Господня, Святой Троицы, Покрова Божией Матери...

В Рождественский Сочельник, что накануне Рождества Христова, крестьяне щедро кормили домашнюю скотину, и первый блин Сочельника подносили овцам, - сии обряды прямо связаны со Святым Евангелием - Матерь Божия спеленала новорожденного Сына Божия и положила в ясли для скота: «...И роди сына своего первенца, и повит его, и положи его в яслех: зане не бе им места во обители...» («... родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице...»). (Лк.2.7).

Христославы после заутрени начинали ходить по избам, славить Христа. При этом часто носили с собой деревянный ящик (образ вертепа) и раскрашенную деревянную звезду, что, согласно Священному Писанию, означает пастушескую пещеру (вертеп), где Божия Мать родила Иисуса Христа и, спеленав, положила его в ясли - ящик для кормления скота; а звезда означает звезду Вифлеемскую, благодаря которой волхвы нашли Новорожденного Христа, а потом возвестили миру о Рождестве Спасителя нашего Иисуса Христа. Христославы, расхаживая по избам, пели:
 

Пречистая Дева Мария

Иисуса Христа породила,

В яслях положила.

Звезда ясно сияла,

Трем царям путь показала -

Три царя приходили,

Богу дары приносили,

На колени припадали,

Христа величали.

Слава Богу на небе,

Слава!

Государю нашему на сей земле

Слава!

Его цветному платью не изнашиваться,

Слава!

Его добрым коням не изъезживаться,

Слава!

Его верным слугам не измениваться,

Слава!

Чтобы правда была на Руси,

Слава!
 

Вертеп в святочном христославлении (колядовании) обретал и другой образ, уже не связанный с пещерой, где в яслях, набитых сеном, родился Искупитель: «Славление на Руси заключается в хождении с вертепом, звездою, рацеями и виршами. Вертеп в Сибири прежде устраивался в виде ящика о двух ярусах. Здесь помещались деревянные фигуры. В верхнем ярусе изображались смерть Ирода, а в нижнем Ириадины пляски. В вертепе горели свечи. Славельщики ходили с ними по домам. За пение награждали лентами и пирогами». (И. Сахаров).

Изображение в вертепе Ириадиных, вернее Иродиадиных, искусных плясок говорит о том, что в крестьянской мифологии Иродиада, прелюбодейная сожительница царя Ирода, сливалась с ее дочерью, коя по Писанию и плясала перед царем. В награду за пляску мать плясуньи обрела голову Иоана Крестителя, «...ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего...» (Мф.6, 18).

Подобные искажения библейских событий, увы, жили в календарных обрядах русского крестьянства, поскольку сельские жители царской эпохи не ведали книжной грамоты и Святое Писание воспринимали на слух. Если крестьяне строго соблюдали посты, хранили в душе любовь к Богу и ближнему, то иные библейские события и жития святых расцветили, изукрасили поэтическими мифами, не лишенными, впрочем, суровой христианской назидательности, теплой любви к Богу и ближнему.

С Рождеством Христовым мистически связан день памяти мучеников 14 000 младенцев, от  Ирода в Вифлееме избиенных (11 января); и в русском народе, «когда празднуется память избиения младенцев царем Иродом, в старину обыкновенно детей будили плетью, чтобы таким путем укрепить в памяти детей такое кровопролитное событие; самый день, в который приходился этот праздник, считался черным». (М. Забылин). Хотя и будили плетью, но весь день взрослые были особо ласковы и чутки с малыми чадами: читали им Евангелие для детей, сказывали сказки, загадывали загадки: Отчего собака лает?» (Не умеет баять.) «По чему детушки в лес ходят?» (По дороге.) «Царская монета грош. Чем ее назовешь?» (Языком.)

* * *

Страстная седьмица... Изрядно крестьянских обычаев и обрядов породила Страстная седмица Великого Поста, согласно евангельским событиям предшествующая Воскресению Христову. Со дня Входа Господня в Иерусалим (Вербное воскресение) крестьяне ставили освященную вербу на божницу, вербой же ласково били друг друга и выгоняли скот со двора, вербные пушинки крошили в семенное зерно, - и все сие творили в память о том, как Иисус Христос, сидючи на осляти, въезжал в Иерусалим, и восторженные иудеи устилали дорогу ветвями пальмы, что на Святой Руси обратилась в пушистую вербу. Увы, те же иудеи, уже не восторженные, озлобленные, вопили, глядя на поруганного Иисуса Христа: «Распни!..»

Но вернемся к Страстной седмице Великого поста...  В чистый четверг в память о Тайной вечере в обрядовом ходу была четверговая соль, ибо «омочивый на тайной вечери руку в солило, в знак предстоящего отступничества и предательства, вызвал обычай очищать ту соль, которая некогда была осквернена прикосновением нечистых рук нечестивого Иуды. Пережженную, сероватого и черного вида соль перемешивают с квасной гущей, кладут в старый лапоть и бросают в огонь. Пережженную соль столкут, просеют и затем считают настолько чистою и священною, что приписывают ей даже целебную силу, помогающую как людям, так и скоту. Эта соль считается в особенности пригодной для того, чтобы присолить ею первые освященные после заутрени пасхальные яйца. (...) В воспоминании о преломлении хлеба каждый крестьянин подаёт в церкви заздравную просфору, по силе своей равнозначную с благовещенской. В иных местах этой просфоре (в Александровском уезде Владимирской губ.) приписывается иное значение, так как крестьяне верят, что в Великий четверг Господь невидимо благословляет тот хлеб, который в этот день подается к обеду. Поэтому крошки и куски, оставшиеся на столе, тщательно собираются и хранятся как святыня, пригодная и полезная к употреблению во время болезни.» (С. Максимов).

 А в Приангарье «накануне Великого четверга, как лечь спать, хозяйка дома ставит на стол в «переднем углу» ковригу (хлеб) и соль, а под стол - пепел и смолу; соль и хлеб как воспоминание о «вечерней трапезе» Христа с Его учениками и предательстве Иуды; смола - как указание на смоляные факелы, с которыми искали Христа в Гефсиманском саду; значение пепла не удалось выяснить (Ангара). Перечисленные вещества получают название «четверговых» («четвергова соль» и т. д.) и применяются в сибирской народной медицине и ветеринарии... (...) Восставши на следующий день до солнца, «четверговой смолой» мажут «хресты» на дверях изб и скотских «клевов» (хлевов), чтобы колдуны и колдуницы не могли войти; «смоляны хресты» мажут на детишках, на коровах и овцах - во избавление от «порчи», чар «волхиток»...»  (А. Макаренко).

 Кроме обрядов, связанных с четверговой солью и сжиганием вереска, не менее значительными для русского человека были обряды, связанные с омовением. Вообще, страстная неделя перед Пасхой - это своего рода земное чистилище человека, когда человек должен был духовно очиститься, чтобы в полную душу пережить крестные муки Христа Спасителя за нас, грешных. И в этом очищении русскому человеку помогали молитва, пост и очистительные обряды, когда очищение вершилось с помощью огня (пережигание соли, вереска, можжевельника, татарника; через горящий вереск перегоняли скот и сами переходили); это же очищение совершалось и через омовение. Глубокой ночью, задолго до утренней зари, когда ворон еще не успел выкупать своих воронят, наши деревенские бабы шли на речки, ключи (вода для подобного обряда должна была быть проточной). Набрав воду в посудины, перед самым домом - это уже при восходе солнца - хозяйки обливались сами, потом обливали мужей, ребятишек. Омовение напоминало о том, как Спаситель омыл ноги апостолам перед тем, как Иуда осквернил соль, для чего крестьяне и пережигали, чтобы вытравить дух иудиной скверны. При этом в воду обычно опускалась серебряная монета. Монета здесь - напоминание крещенным о том, как Иуда продал Христа за тридцать сребреников.

Коль речь коснулась Страстной седьмицы Великого поста, грех не обмолвиться о постничестве набожных крестьян, вспомнить дивные слова Сергея Макси­мова, писателя-народоведа позапрошлого века:[Русский народ] "не только соблюдает посты во всей строгости церков­ного устава, но идет в этом отношении значительно далее, устанавли­вая сплошь и рядом свои постные дни, неизвестные церкви. Так, почти в каждом селе, в каждом деревне можно встретить благочестивых ста­рух и стариков, которые "понедельничают", то есть кроме среды и пятницы, постятся и по понедельникам. Некоторые же в своей душеспа­сительной ревности доходят до того, что за несколько лет до смерти или перестают есть скоромное или налагают на себя пост, в частности: никогда, например, не едят мяса, яиц, рыбы; не едят ничего с маслом, будь то скоромное или постное; безусловно воздерживаются от вина, от курения; дают обет никогда не есть яблок, картофеля, не пить квасу и пр. (...) Какая-то деревенская старушка призналась (...) священнику на духу, что окаянный смутил ее и заставил в пост есть "скором". На вопрос же священника, что именно она ела, старушка поведала, что ела редьку, семена которой перед садкой были рощены в молоке. (...) Вообще, крестьяне и крестьянки, особенно из числа пожилых, радеющий о спасении души, скорее решатся умереть, чем опоганить душу скоромной пищей. (...) Кроме воздержания в пище, крестьяне считают необходимой принадлежностью поста и половое воздержание; считается большим грехом плотское сожительство с женой в постное время, и виновные в таком поступке не только подвергаются строгому внушению со стороны священника, но выносят немало насмешек и от своих односельчан, так как бабы до тонкости разбираются в таких вещах и по дню рождения младенца прекрасно высчитывают, соблюдали ли супруги закон в посты. Особенно зорко следят бабы, чтобы «закон» соблюдался деревенским причтом: считается несмываемым срамом для всей деревни, если в беззаконии будет изобличен пономарь, дьячок, дьякон, а особенно священник. У Глеба Успенского приводится случай, когда мужики чуть ли не всем «обчеством» потребовали объяснения у батюшки, которого бабы изобличили в нарушении правил Великого поста. - «Что же это ты, батя? - укоризненно покачивая головой, спрашивали мужики: все-то говоришь нам «абие, абие», а у самого-то у тебя выходит одно бабие».

(...) Взрослое население неослабно следит и за деревенской молодежью, наблюдая, чтобы парни и девушки не затевали игрищ и ни под каким видом не смели петь мирских песен, не говоря уж о плясовых и хороводных. Вместо этих песен молодежи предоставляется петь так называемые «стихи», по характеру своему близко подходящие к старообрядческим «псалмам».

 (...) Дети лишь с большим трудом выдерживают (...) строгий пост и нередко по забывчивости, свойственной ребяческому возрасту, хватаются за корки, но таких «бесстыдников» матери останавливают обычной угрозой: «А вот поп как отрежет ухо да как отхлещет тебя кобыльей ногой - так будешь знать!» (С. Максимов).

Придет пост, прижмет хвост, - прямой смысл поговорки сей, имеющей и таинственный иносказательный смысл, в том, что пост, подобно молитве и созидательному труду, необходим для осветления души от мирской душепогибельной тьмы, коя густо заволакивает душу в хмельной и разгульной праздности.

В очерке «Семейский корень», что ныне увидел свет в очерковой книге «Сокровища Сибири», есть Приложение «Обычаи, обряды старообрядцев Забайкалья», записанные мной в фольклорно-этнографической экспедиции в забайкальское село Большой Куналей, и в Приложении есть запись о том, как семейские[1] крестьяне постились:

«...Но приходить пост Великий. Бывало, всё повымоють, кадушки повышоркають, всё повысушать, чтоб уж ничего скоромного не было, - запаха не было. И вот, бывало, какой-то бурдук[2] сладять, какую-то ботвиню сладять, с картошкой натолкуть, и ядять. Даже грудной, если грудь сосёть, - ему на Великий пост не дають грудь. Вот была такая жись... И как-то (народ) питался, жил. Да ещё здорове был...» Капитолина Петровна Фёдорова, 1906 г.р.

«...Мяшаю молоко, - топится у печке. Я молоко помяшала ложкой, и эту ложку раз и облизала. Постный день ли, пост ли был, не помню. Я за печку забежала, да и на Божушка-то[3] гляжу да думаю: может, Божушка-то мене не видел, что я ложку полизала. Давай запаном язык обтирать. Вот видишь, как мы боялись. А таперь никто не боится. "Ты ня ешь, - пост..." "Какой пост, чо пост?!" Агафья Степановна Родионова. 1919 г.р.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

* * *

Пасха Христова... Иссякала Страстная седьмица, являлось Светлое Христово Воскресенье -в праздник праздников, к которому готовилась душа благочестивого крестьянина Великим постом, очищалась от греховной, плотской скверны и, радостная, воскресала со Христом для любви к Вышнему и ближнему.

Красное яйцо, разумеется, было главным, символическим предметом в пасхальных обрядах. «Наши крестьяне повсеместно не знают истинного значения и символического смысла красного яйца и даже не догадываются, что оно знаменует собой мир, обагренный кровию Христа и через то возрождающийся для новой жизни (...) (В Ярославской губернии. - А. Б.) крестьяне, объясняя происхождение пасхального яйца, подходят ближе к истине, хотя далеко не всё себе уясняют. «Перед Пасхой, - говорят они, - Христос был мертв, а потом в пользу христиан воскрес. Вот и яйцо точно так же: оно мертвое, а, между прочим, из него может живой цыпленок выйти» (...), (по крестьянским поверьям. - А. Б.) нельзя, напр., есть яйцо и выбрасывать (а тем более выплевывать скорлупу за окошко на улицу, потому что на протяжении всей светлой седмицы сам Христос с апостолами в нищенских рубищах ходят по земле и по неосторожности в него можно попасть скорлупой (ходит же Христос с целью наблюдать, хорошо ли православные исполняют его завет - оделять нищую братию, и награждает тароватых и щедрых, а скупых и немилостивых наказывает). Затем, крестьяне повсюду верят, что при помощи пасхального яйца души умерших могут получить облегчение на том свете. Для этого надо только сходить на кладбище, трижды похристосоваться с покойником и, положивши на его могилу яйцо, разбить его потом, покрошить и скормить его «вольной» птице, которая в благодарность за это помянет умерших и будет просить за них Бога. (...) Помогает яйцо и при тушении пожаров: если человек, отличающийся праведной жизнью, возьмет такое яйцо и троекратно обежит горящее здание со словами: «Христос Воскресе», то пожар сразу же утихнет, а затем и прекратится сам собой» (С. Максимов).

 Повсеместно в крестьянской среде жило поверье, что в первый день Святой сеьмицы, в Светлое Христово Воскресенье солнце играет, словно вместе с христианским миром радуясь воскресению Христа. Высоколобые материалисты толкуют играние солнца, как перепад температур в атмосфере, но для их безбожного сознание остается непостижимым, отчего солнце играет именно в Пасху Христову.  

* * *

Святые в крестьянском календаре... Выше поминалось, что с веками крестьяне создали величавую устную поэзию, мифологию по библейским и житийным мотивам, и евангельские события постепенно обрели русскость, словно в Благой Вести - события русской жизни, а святые даже первых веков христианства обратились в русских крестьян либо иноков. Сия народно-православная мифология, увы, мало ведома нынешнему народу русскому...

Сельские грамотеи наряду с Законом Божиим, читали неграмотным крестьян и Четьи Минеи (Жития святых), что породило в мужиках и бабах любовь к избранным святым, именами коих и освятились дни в крестьянском календаре[4]. Крестьяне, и бедные, и богатые, но милосердные, до слез умиления любили слушать житие Алексия-Божьего человека, через юродивость, сознательную нищету взошедшего к святости...

 В лад христианским святцам сельские жители и выстраивали праздничную и хозяйственно-бытовую жизнь. Иван Снегирев, народный писатель XIX века, в сочинении «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» утверждал:  «По благочестию, сродному Русским, крестьяне, живущие в жиз­ни по вере и преданиям отцов своих, и дела свои распределяют по дням Святых и праздникам церковным и народным: если в житии Святых находят какое-либо отношение к предметам работ сельских, то их именами освящают оные. Таким образом, Св. Пророку Иеремеи дает­ся проименование запрягальника или яремника...».

Юродиво изо­бра­жая грядущее иуде­ям раб­ство ца­рю ва­ви­лон­ско­му, ветхозаветный пророк Иере­мия по ­ве­ле­нию Бо­жию одел на святую выю раб­ское ярмо, деревянное, затем железное, и эдак бродил среди народа, порождая усмешки и насмешки. Святой Иеремей ...Еремей, Ерема, Ярема, по-русски... напялил на шею воловье ярмо, и русские мужики с Еремея Запрягальника (14 мая), влазили в ярмо - впрягались в страду, и на быков надевали ярмо, выезжая на майскую пахоту, а где потеплее - и на сев. А накануне вешней страды усердно молились в храмах, и в поле служили молебен пророку Иеремии, величая того Яремником либо Запрягальником.

Александр Афанасьев, знаменитый старинарь XIX века, писал о том, как, преображаясь в русской народной речи, величания библейских событий, имена святых, вошли в крестьянский месяцеслов: «Мы знаем, какое сильное влияние оказывал язык в области народ­ных представлений (...). Рассчитывая дни и распределяя занятия по святцам, принесенным на Русь вместе с христианством, поселянин непонятные для него, по их чужеземному лингвистическому образова­нию, имена месяцев и святых угодников сближает с разными выраже­ниями отечественного языка, насколько эти последние могут опреде­лить характер данного времени, связанных с ним работ и погоды -теплой и холодной. (...) На Сретенье (2 февраля), по народному поверию, зима с летом встречается; в марте месяце солнце начинает марить, т. е. припекать землю, отчего над нею струится пар; но по утрам еще продолжаются морозы (утренники), которых со дня сорока мучеников (9 марта) бывает сорок; думают, что в этот день воз­вращаются из вирия сорок разных пташек, а сорока начинает стро­ить гнездо и кладет в него сорок палочек».

С веками православные святцы становятся и погодоуказателями, о чем поведано в многотомном сочинении "Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах" Алексея Ермолова, изданном в 1905 году:

В апреле «поворотным днем с холода на тепло у нас счи­тается 5 Апреля, Св. Федула; с 12 Апреля земля греется, парится. С Егория (св. Георгия Победоносца), 23 Апреля, наступает уже полный разгар весны. (...) Дожди на Егория полезны хлебам, но вредны для плодовых деревьев (...). Наиболее важными для сельской жизни в Мае являются у нас Николин день (Св. Угодника Николая), 9 Мая (...) и 25 Мая. (...) Довольно важными погода-указателями в Мае, кроме того, у нас считаются 1 Мая - Еремеев день (Св. Иеремии), 2 Мая - Мокеев день (Св. Мокия), (...), и 15 Мая, Св. Пахома, с которого настоящее лето начинается. В Мае заканчивается посев всех хле­бов, происходит развитие корневой системы растений, а затем с 29 Мая - Феодосии Калосницы (Св. Феодосии) начинается и колошение хлебов. (...) К дням, имеющим в Июне наибольшее значение с точки зрения пред­сказания погоды будущей и урожая, следует отнести: 3 Июня - Св. Лукьяна, останавливающий на себе внимание наблюдателей, главным образом, своими ветрами; (...). Как со дня солноворота замечается усиление летнего тепла, так с Иванова дня ( Рожество Иоанна Предтечи) 24 июня, (...), с Петрова дня (день Апостола Петра) крестьяне в средней России готовятся к уборке, - наступает тяжелая страдная пора. (...) Верными погодоуказателями считаются у нас дни 19 и 25 Июля, Св. Мокрины, которая сряжает осень, как Св. Анна (...) приносит зиму. По­этому осень надо "смотреть по Мокридам ". Днем перелома лета и поворота на осень у нас считается 20 Июля. (...) В конце Июля Св. Сила дает силу и хлебам, и людям, поэтому с этого дня местами начинают уже посев озими. (...) [В августе] днями, играющими наиболее видную роль в хозяйственной жизни крестьянина, являются у нас три Спаса, Успенье, Усекновение Главы Иоанна Предтечи (1, 6, 15, 16, 29 Августа)».(А. Ермолов).

А сколь погодных примет и календарных дат, освященных святыми именами, обрели в крестьянской речи поэтическое звучание, да иногда и с потаенным либо откровенным духовным смыслом:

Пришел Прокоп ( 5 декабря) - разрыл сугроб, по снегу ступает - дорогу копает;

Роса - слезы святой Варвары (17 декабря), которая ходит по полям и плачет; Варвара ночи урвала, дня притачала; Варвара мостит, Савва гвозди острит, Никола прибивает;

 Коли силен мороз на Водокрещи (19 января) - на хлеба не ропщи;

На Трифона (14 февраля) звездисто - поздняя весна;

До Прохора старуха охала: «Ох, студно!» Пришел Прохор да Влас (23, 24 февраля) - «Никак весна у нас»;

Тимофей-весновей (6 марта) теплом веет, стариков греет;

Авдотья-весновка (14 марта) на обедню шла - нос ознобила, а с обедни шла - подол замочила;

 Федот-ветренос (15 марта) везде сует нос, задирает курам хвост;

Герасим-грачевник (17 марта) грачей пригнал, а грач на горе - весна на дворе;

Придет  Алексей-кувшин пролей (30 марта), огня накладет, и вода потечет с гор и ключей;

На Дарью-пролубницу (1 апреля) весна зиму заборола, щука хвостом лед разбивает, а медведь и гады ползучие глаза проди­рают;

На Матрену (9 апреля) овсянка затягивает свою песню: «Покинь сани, возьми воз!»;

Теплая ночь на Иакова (13 мая) и звездится ночь - к урожаю;

Борис и Глеб (15 мая)  сеют хлеб;

На Петров день (12 июля) и солнышко играет;

 Борис и Глеб (6 августа) - дозревает хлеб;

Утро Епифана (25 мая) в красном кафтане  - к жаркому, пожарному лету.

На Кирилу (22 июня) отдает солнышко земле всю силу;

Пророк Амос (28 июня) - пошел овес в рост;

Кузьмы и Демьяны (14 июля) пришли - на покос пошли;

До Ильи (2 августа) поп дождя не намолит, а после Ильи баба фартуком нагонит;

На Силу и Силуяна (12 августа) рожь бывает пьяна - полна зерном и клонится к земле;

На первый Спас (14 августа) олень копыто обмочил (похолодало);

Первый Спас час припас, Петр и Павел два прибавил, Илья Пророк три приволок (ночи длиннее и длиннее);

Пришел Спас (второй - 19 августа) - бери варьги (рукавицы) про запас;

 С Успенья (28 августа) солнце засыпает;

Флор и Лавер (31 августа) до рабочей лошади добер;

Умолил Флора и Лавра - жди лошадям добра;

На Семена (14 сентября) дитя постригай и на коня сажай и на ловлю в поле выезжай;

Пророк Наум (1 октября) наставит на ум (детей отдавали учение);

Осенние Федоры (24 сентября) подол подтыкают, а зимние Федоры (12 января) платком рыло закрывают;

С Ерофея (17 октября) зима шубу надевает;

Трифон (21 октября) шубу чинит, Пелагея (21 октября)  рукавицы шьет;

 Пришел Прокоп (5 ноября) разрыл сугроб, по снегу ступает - дорогу копает;

Наложило Введение (4 декабря) на воду толсто леденение, замостило реки;

Никола Зимний (19 декабря) лошадь на двор загонит, а Никола Вешний (22 мая) откормит.

Бытовало дьявольское измышление высоколобых смутьянов о том, что русские, окрестившись, соотносили Святую Троицу с языческими идолами: "богом-отцом" Стрибогом (Сварогом), "богом-сыном" Даждьбогом и, наконец, Семарглом (крылатым псом). От безбожия соблазну сему поддавались даже народоведы, широко знающие, искренне любящие русскую старину...  Но ведь русские, приняв Святое Крещение, вскоре напрочь забыли языческих истуканов, а посему не могли соотносить их с Отцом, Сыном и Святым Духом. В сознании крестьян, что облачились во Христа, и святые отичи без сопоставлеия потеснили былых идолов: Иоанн Предтеча - Купалу, Георгий Победоносец (да и Архангел Михаил) - Перуна... Власий в крестьянском сознании быстро сменил «скотьего бога» Велеса (Волоса) - покровителя скотоводства у некрещеных русичей. «Имя его известно нам еще по договорам русских с Царьградом. Так в договоре Святослава с греками сказано: «Да имеем клятву от бога, в его же веруем, в Перуна и Волоса, скотьего бога». (...) Святой Авраамий Ростовский сокрушил идола Велеса в Ростове. (...) Между тем как в Киеве он крещен был великим Владимиром: «Волоса, его же именоваху скотья бога, повеле в Почайну реку врещи». (И. Сахаров). Крестьяне служили молебны святому мученику Власию, молили его о покровительстве и обереге домашнего скота и особенно коров. В хлевах ставили образы святого Власия и там молились ему: «Святой Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли - играли, а с поля шли - скакали».

Вскоре после крестного облачения во Христа, освободившись от языческого идолопоклонничества, истребив памяти былых божков, величаемых болванами, русские крестьяне мистически осознали бесплотную ангельскую силу, христианских святых пособниками при житейских нуждах, покровителями лесов, полей, вод, народных ремесел и профессий. Ныне зрим в православных святцах:

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Михаил Архангел - небесный покровитель русского воинства;

Георгий Победоносец - покровитель русского воинства, а так же вместе с Афанасием и Кириллом -  рабочего скота;

Апостолы Петр и Павел - покровители рыболовства;

Николай Угодник - покровитель путешествующих, особо  моряков и рыбаков;

Сергий Радонежский - покровитель вод и целеб­ных источников (как и святая мученица Параскева Пятница) а так же и домашней птицы;

Борис и Глеб - покровители земледелия;

Апостол и евангелист Лука - покровитель священно­го ремесла иконописи (богомазов);

 Флор и Лавр - покровители коневодства;

Зосима и Савватий - покровители  пчеловодства;

Наум - грамотник, покровитель среднего образования;

целитель Пантелеймон - спасает при любой бо­лезни;

Косма и Дамиан, - целители, покрови­тели врачей;

Гурий, Самой и Авива - покровители честного брака, им же молятся при зубной боли;

Власий - покровитель всякой домашней животины;

Анисим и Мамонт - овчарники,  покровитель коз и овец;

Никита - гусятник;  

Кирик и Улита - покровители кур;

Харитина - ткачиха;

Прокопий - жнец;

Сорок мучеников, утопленных за веру в Христа, - покровители певчих птиц, услаждающих слух, истребляющих вредных насекомых;

Зиновий - покровитель зимующих птиц;

Артемию молились при "грыжной болезни";

Киприану и Устинье - молились против нечистой силы;  Дио­нисию - от сглаза;

Модесту - при падеже скота;

Варваре усердно молились мужние жены, особо на сносях, прося благополучного разрешения бремени, а при мучительных родах жены давали обет великомученице Варваре.

Русские, особо простолюдье, скинув ветхое язычество, облачившись во Христа, с веками нежданно-негаданно выделили из сонма христианских святых и полноправно ввели в народно-обрядовую жизнь, хотя сии святые, уроженцы древних народов, жили задолго до крещения Руси: Николай Угодник (Никола Зимний, Никола Вешний), Илья пророк (Ильин день), Иоанн Креститель (Иванов день, Иван Купала), Георгий Победоносец (Егорий Храбрый), святые апостолы Петр и Павел, Алексий-Божий человек, Параскева Пятница.

* * *

Святитель и Чудотворец Николай, архиепископ Мир Ликийских (+ около 345-350 от Рождества Христова; память 9(22) мая, 29 июля (11 августа), 6(19) декабря) ...  Крестьяне, не ведающие азы и буки, слушали жития святых на божественных литургиях либо с уст богомольных книгочеев и, обсуждая жития, обращая жития в народные мифы, облекли образ Николай Чудотворца такой всерусской коленопреклонной любовью, что лишь Христос Спаситель и Богородица в сем любовном почитании, в молитвенном поклонении встали выше сего Христова Угодника. Не случайно же после Крещения Руси по берегам морей, рек и озер воссияло несметное число храмов, часовен, монастырей в честь Николая Чудотворца, который в крестьянской мифологии стал русее русских, хотя по глаголам Четьих Миней святого Димитрия Ростовского «святителя Христова Николая, великого Чудотворца, скорого помощника и изрядного ходатая перед Богом, взрастила страна Ликийская» (IV век от Рождество Христова, город Патары, земля Ликийская в Малой Азии).

Древний житийный писатель поведал, что святитель Николай «многа великая и преславная чудеса сотвори на земли и на мори, в бедах сущим помогая и от потопления спасая, и из глубины морския на сухо износя, от тления восхищая и принося в дом, от уз и темниц избавляя, от мечнаго посечение заступая и от смерти освобождая, многим многая подаде исцеления: слепым зрение, хромым хождение, глухим слышание, немым глаголание. Многих в убожестве и нищете последней страдающих обогати, гладным пищу подаде и всякому во всякой потребе готовый помощник, теплый заступник и скорый предстатель и защитник показася, и овым такожде призывающим его помогает и от бед избавляет. Весть (знает) великого Чудотворца сего Восток и Запад и все концы земнии водят чудотворения его».

Русская Православная Церковь чествует память святителя Николая трижды на году: 9(22) мая - Перенесение мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар (сей день в народе величают - Никола Вешний);  29 июля (11 августа) - Рождество святителя Николая Чудотворца, епископа Мирликийского;  6(19) декабря блаженное успение святителя Николая Чудотворца, епископа Мирликийского (в народном величании -  Никола Зимний); к сему всякий четверг Николай Чудотворец поминается в храмах величавыми песнопениями.

Русское простолюдье возлюбило святителя Николая уже и за то, что Христов угодник «прославился великой ревностью к истинной вере, и по преданию, участвовал в I Вселенском Соборе, где с великой духовной страстью защищал Православие от ереси «собаки» Арии, (которого в сердцах заушил... ударил в ухо. - А.Б.). Прославился святой и  как великий угодник Божий - отчего русские величают его еще и Никола Угодник. Исполнен был Божией благодати творить благие чудеса: так,  усмирил морские волны, готовые потопить корабль с путниками, воскрешал умерших, снабжал хлебом голодных, спасал утопающих на водах, избавлял невинно осужденных от смерти, помогал нуждающимся и скорбящим». (Месяцеслов. Настольная книга священнослужителя).

Сельские жители уверились, что Никола угодник - крестьянский святой, ибо Никола любит мужика, что Никола чудотворец бродит по Святой Руси в мужичьем обличии, - вот почему: Всем святым по сапогам, а Николе боле, что ходит доле.

Знаменитый народовед Сергей Максимов в Зарайском уезде, Рязанской губернии записал крестьянскую легенду о хождении святого Николая с неким Касьяном; и  легенду ту художественно воплотил я в повести «Красная роса»:

«...Про Касьяна я тебе чо скажу: в досельны годы святой  был - Касьян Немилостивый. Но это в народе удумали - Немилостивый, а  так, конечно, святой... И вот наши деревенски и баяли про его: дескать, Касьян глянеть - цветок вянеть. Глаз у него, мол, урочливый. Которы дак Касьяна и за святого  не почитали: дескать, к нечистой силе прилип, с анчуткой беспятым[5] спознался, прости их, Господи, -  дед Любим горячо перекрестился.- Тьфу, удумають же всяку холеру...  Что за народ?! Да... Но баяли: дескать, брел Касьян напару с Миколой Чудотворцем. Глядять, на дороге мужик мается:  телегу увязил в грязи по самы ступицы. Кобылешка  из силов выбилась, мужик чуть пуп не сорвал, а воз ни взадь, ни впередь. А тут святые под­ходять...  Но чо, мужик и просить Христом Богом: мол, подсобите,  люди добры... «Не могу, -  это Касьян-то баить, - райску ризу испачкаю. Как я потом в рай ворочусь, Господу Богу на глаза покажусь?!»  Микола же Чудотворец  - мужик простой - уперся плечом в телегу,  поднатужился, да и выпихнул воз на сухое...  Дале сказать, пришли они в рай.  У Миколы вся риза в грязи извожена. Бог увидал тако дело и спрашиват - все наперед знат, но спрашиват:

«Ты иде это, Миколай, так извозился?»

«Я, - отвечат  Микола, -  мужику подсоблял воз из грязи вытаскивать...»

«Ладно, - похвалил его Бог да и Касьяна спрашиват. - А ты почто чистый? Вы же напару ходили...»

«Я, Господи, боялся ризу испачкать.»

«Дак это же Я был - тот  мужик....»

Перепугался Касьян,  забожился:

«Кабы знатьё, дак я бы непременно подсобил.»

А Господь ему растолмачил:

«Я - во  всяком, верующем в  Меня, и кто любит ближнего, тот любит  Меня...»

  Словом, не глянулся Боженьке Касьян, и порешил о ту пору, быть Касьяну   именинником раз в четыре года, а Миколе Чудотворцу за его доброту - два раза на году. Вот пошто мы и празднуем Миколу Зимнего и Миколу Вешнего. А Касьян Немилостивый - именинник  раз в четыре года, 29 февраля. Тяжелый это год, високосный, сказать: и на скотину мор, и народец, бывало, подкосить. Но святой Касьян-то здесь, конешно, не при чем - святой,  он и есть святой, молитвенник по грехам нашим, не он карает да милует - Господь Бог. Темь  деревенская наплела с три короба и все лесом, выдумала своего Касьяна, прости Господи. Своего... а заправдошний, тот, паря, святой. Да, святой, преподобный...»

Разумеется, верили легенде про Касьяна Немилостивого лишь несведущие в житиях святых, тяжко прегрешающие крестьяне, что и говаривали о грешно измышленном легендарном Касьяне: «...Касьян на что взглянет, то и вянет; на лес взглянет - лес мрет», ибо день его памяти бывает лишь раз в четыре года, и это обычно тяжелый, високосный год. «О Кассиане идет суеверные сказание, что «...он приставлен на стражу ада, и Господь отпускает его на отдых в четвертый год; тогда 12 Апостолов вместо его становятся на страже». (И. Снегирев).

А преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (435), - это не измышленный бесовским воображением, легендарный Касьян; святой Кассиан, великий любомудр, будучи иеромонахом, написал более десятка боговдохновенных книг и заслужил похвалу преподобного Иоанна Лествичника (память  30 марта): «...Великий Кассиан рассуждает превосходно и возвышенно...»

Но вернемся к святому чудотворцу Николаю... Если русские, избрав из сонма святых, особо возлюбили Николая Угодника и воспели в легендах, как первого после Бога святого заступника, то крещенные инородцы по простоте душевной и вовсе почитали святого Николу «вторым русским богом».

Славный сибирский народовед Фирс Болонев писал: «Инородцы Сибири - эвенки, буряты, якуты, принявшие крещение, будучи связаны в основном с русским крестьянством, также из христианских святых особенно отличали Николу-угодника. Так, в Забайкалье было записано такое предание: «М. А. Лукьянова (...) из с. Фомичева рассказывала: «Один бурят тонул в Чикое и обратился: «Святитель Христов, русский Никола, вынеси меня». И он вынес. И еще троих стариков из нашей деревни спас - лодка перевернулась, а они с Божьей помощью спаслись».

На Николу Зимнего (19 декабря) - во всех русских храмах величавый, величальный молебен, а тем паче в Никольских; и в сей же день поселяне справляли никольщину - застолья родственников, соседей с пивом, брагой из зерна нового урожая, с закусками в складчину. Крестьяне говаривали: «Для кума Никольщина бражку варит, для кумы пирожок печет; на Никольщину зови друга, зови ворога - оба друзья будут;  Никольскую брагу пьют, а за Никольское похмелье бьют (наказывали тех, кто гулял после Никольщины)». С днем святого Николая Угодника (Зимнего) связано изрядно крестьянских примет; вот лишь избранные:

Никола Зимний лошадь на двор загонит, а Никола Вешний (22 мая) откормит;

Какой день в Николу Зимнего, такой и в Николу Вешнего;

Перед Николой иней - овсы будут щедрый; иней на Николу - к хлебороду;

Что Михаил Архангел закует, то Никола раскует - оттепели.

С еще большим торжеством праздновали крестьяне день Николы Вешнего (22 мая): в иных российских уездах сей праздник считался съезжим, - к сельскому храму съезжались крестьяне из ближних деревень, и после величавого молебна, посвященного Николаю Чудотворцу, совершались крестные ходы к рекам и озерам, где совершалось водосвятие, и на хлебные поля. Рекруту, уходящему на службу ратную, вешали на шею медный образок с изображением. О сем дне крестьяне так рассуждали:

Два Николы: один с травой, другой с зимой;

До Николы крепись, хоть разопнись, с Николы живи, не тужи;

 Сена достает у дурня до Юрья (6 мая по н. ст.), у разумного - до Николы;

 Святой Юрий запасает коров (начинает пасти), Никола - коней;

В Николин день выгоняют лошадей на починки, на пашницу, на ночной подножный корм;

Не хвались на Юрьев день посевом, а хвались на Николин день травой;

 Велика милость Божия, коли в Николин день дождик польет;

В Николу лягушка квачет - овес скачет;

До святого Николы не сей гречки, не стриги овечки».

_________________________________________________________

[1] Семейские - старообрядцы Забайкалья.

[2] Бурдук - кушанье в виде жидкой каши из муки и воды. Эдиасов Л.Е. Словарь русских говоров Забайкалья. М., 1980.  С. 7О.

[3] Божушка - так семейские называли и Господа Иисуса Христа и сами иконы с Его ликом.

[4] В досельную пору в ходу были сразу три календаря: гражданский, церковный, народный (крестьянский), которые по датам то сходились, то распадались. Простонародье придерживалось в основном двух календарей: церковного и народного. С принятием христианства наши поселяне постепенно стали сближать православ­ные святцы со своим обиходным, хозяйственным календарем.

 [5] Анчутка беспятый - бес.

(Продолжение следует)

http://ruskline.ru/analitika/2019/02/21/russkij_obychaj/

[Александр Васильевич]

Анатолий  Байбородин, Русская народная линия

Русский обычай



Очерк о языческом и христианском в народном календаре

Часть 6

КРЕСТЬЯНСКО-ХРИСТИАНСКИЙ КАЛЕНДАРЬ. Продолжение
 

* * *

Илья пророк (IX в. до Рождества Xристова; память: 2 (20) июля)...  Неисповедимыми путями российский мужик в череде святых выделил и возлюбил пророка Илию, поселил его в русской земле, одарил русским нравом;  но если русское простолюдье любило Николая Чудотворца эдакой ласковой, безстрашной любовью, яко выходца из пахотных крестьян, то любовь к Илие пророку была преисполнена благодатного Божиего страха. «...Таков по воззрениям народа Илья-пророк, олицетворяющий собой праведный Гнев Божий. Повсюду на Руси он именуется «грозным» и повсюду день, посвященный его памяти (...) считается одним из самых опасных. Во многих местах крестьяне даже постятся всю ильинскую неделю, чтобы предотвратить гнев пророка и спасти от его стрел поля, свои села и скотину». (С. Максимов).

Да, в крестьянском воображении Илия пророк - самый суровый христианский святой: Сердитый, Грозный, Громовник, Громобой, Громовержец ...на Ильин день случались грозы с раскатами грома... но суровость пророка была, словно суровость отца в благочестивой, домостройной семье, который строг, но справедлив и за которым домочадцы, как за каменной стеной.

Крестьяне полагали: Млечный путь - Божия дорога, по которой Бог и святой Илия ездят на колеснице, везомой огненными конями... «На огненной колеснице могучий седой с грозными очами разъезжает из конца в конец по беспредельным небесным полям, и карающая рука его сыплет с надзвездной высоты огненные каменные стрелы, поражая испуганные сонмы бесов и преступивших Закон Божий сынов человеческих. (...) Даже сам сатана трепещет перед грозным Ильей и, застигнутый пророком в облаках, пускается на хитрости, чтобы избежать могучих ударов. «Я в христианский дом влечу и сожгу его», - грозится сатана. А Илья гремит ему в ответ: «Я не пощажу дома, поражу тебя». И ударяет в ту пору своим жезлом с такой силой, что трещат небесные своды и огненным дождем рассыпаются каменные стрелы. «Я в скотину влечу, я в человека войду и погублю их, я в церковь Божию влечу и сожгу ее», - снова грозится сатана. Но Илья неумолим: - «Я и церкви святой не пощажу, но сокрушу тебя», - гремит он опять, и все небо опоясывает огненной лентой, убивая скотину, людей, разбивая в щепки столетние деревья и сжигая св. храмы. (...) Народ представляет себе Илью не только как вестника Небесного гнева, но и как благодетеля человеческого рода, дарующего земле изобилие плодов и прогоняющего нечистую силу, эту виновницу человеческих несчастий и болезней. По-народному поверию, для нечистой силы страшен не только сам Илья, но даже дождь, который проливается в его день, имеет великую силу: ильинским дождем умываются от вражьих наветов, от напусков и чар». (С. Максимов).

 На Ильин день грех робить - Илья убьет молоньей; «один хресьянин робил в Илью. Случилась гроза. Мужик кинулся под лотку. Ударила громова стрела и убила мужика». Или - был, мол, случай, что за работу одного «мужика» появилась ворона с горящей веткой в клюве, стала перелетать с «зарода» на «зарод» и сожгла «сено» у многих односельчан. Так наказывает Илья пророк за непочтительное отношение к себе». (А. Макаренко).

«Гром гремит, говорят, - Илья едет на колеснице, запряженной быком и львом (в иных толкованиях, на тройке белых коней, - А. Б.). Он преследует сатану: где тот спрячется, - туда и «громова стрела падат». (...) «Лешему надо было к спеху шубу; днем он не поспел сшить, сел шитца ночью под сосну, когда Илья гремел. Молонья блеснет, - лешак продернет иголку в шубу, да проворчит: «што, молнишка, не часто светишь!» Илья на это осерчал, пустил в черта Громову стрелу, - деревину расщепило на кусочки, а лешак увернулся и убег с шубой (село Кежемское, Восточная Сибирь. - А. Б.). Варианты этого сказания встречаются также в России». (А. Макаренко).

В поэтическом воображении русского крестьянина Илья-громовержец, как покровитель грома и молнии, небесных вод, вытеснивший славянского идола Перуна, иногда сближался причудливым образом и с былинным богатырем Ильей Муромцем, о чем свидетельствуют некоторые легенды, записанные от крестьян. Известны ильинские присловия: Илья Муромец по небу на шести жеребцах ездит (гром); Молния сверкает - святой Илья вынимает шашку; гром гремит - Илья гонится за чертями и, догнав, ударяет их шашкою, в то же время св. Георгий низвергает с неба стрелы.

«Илья-пророк, наследовавший в народе древнего Перуна, почитается покровителем земледелия и сельского довольства. (...) Одна из отличительных черт его поклонения у всех народов - посвящение ему горных вершин как земной его обители. Храмы и места его обоготворения большею частью помещались на высоких горах или холмах, обросших густыми дубравами, и как символ растительной жизни природы ему же посвящается вечно зеленеющий дуб». (Д. Шеппинг).

 Русская Православная Церковь с особой святостью чтит любимого в народе святого, и во имя пророка Илии была освящена первая церковь, воздвигнутая в Киеве еще при князе Игоре; и святая княгиня Ольга после Крещения построила храм пророка Илии в своем родном селе Выбуты.

Про день памяти пророка Илии крестьяне толковали:

До Ильи поп дождя не намолит, а после Ильи баба фартуком нагонит;

Илья-пророк разъезжает по небу на огненной колеснице и расплескивает святую воду;

До Ильина-дня дожди - закрома, а после Ильина-дня - из закрома;

 Петр и Павел на час убавил, Илья пророк - два уволок (короче световой день);

Первый Спас час припас, Петр и Павел два прибавил, а Илья пророк три приволок (длиннее ночь);

До Ильи мужик купается, а с Ильей с рекой прощается;

 На Ильин день олень копыто обмочил: вода холодна[1];

До Ильина дня в сене пуд меду, после Ильина пуд навозу[2];

То и веселье Ильинским ребятам, что новый хлеб;

Завязать Илье бороду (окончив жатву, завязывали последний сноп и оставляли его в поле);

Пророк Илья лето кончает, жито зажинает;

Пророк Илья куда ни махнет, всюду жито растет;

К Ильину дню хоть кнутом прехлысни, да заборони.

Илья - последняя девичья гульня (дальше страда);

 Придет Илья, навалит гнилья (мух, комаров), а придет Первый Спас, не будет комаров у нас.

После Ильина дня в поле сива коня не увидишь - вот до чего темны ночи...

Много на ильинской неделе молодыми жнеями пелось обрядовых песен, прозванных жнивными: «Мы в поле были, \ Венки развили, \ Венки развили \ И жито глядели. \ Зароди, Боже, \ Жито густое, \ Жито густое, \ Колосистое, \ Колосистое, \ Ядренистое! \ А Святой Илья \ По межам ходит \ Да житушко родит, \ - Твое житушко \ На пивушко, \ Дочек отдавать, \ Сынов женить, \ Сынов женить \ И пиво варить». (Смоленщина).

В эпоху пророка Илии жил и пророк Елисей, с именем которого у меня вышел потешный случай... Спустя четверть века после выхода в свет «Русского месяцеслова», и я стал доводить книгу до русского ума и православного духа, а прежде добавил краткие жития святых, кои упустил в первом издании. Дошел до двадцатого июля по старому стилю - Ильин день, Илья Грозный, Илья Сердитый, Илья Громовник, Громовержец, Громобой - читаю краткое житие пророка Илии и вдруг обнаруживаю потешную опечатку, кою читатель сходу выудит, прочтя строку: «За свою горячую ревность о Славе Божией пророк Илия был взят на Небо живым в огненной колеснице, свидетелем чего был пророк Енисей, которого святой Илия и помазал на пророчество по воле Божией...».

* * *

Пророк Предтеча и Креститель Господень Иоанн...  В честь него Русская Православная Церковь учредила семь[3] праздников на году, но мы поведем речь лишь о Рождестве Иоанна Крестителя (7 июля); и сей праздничный день по обрядовой насыщенности превосходит иные народно-православные праздники, о чем можно судить и по именам сего дня: Иванов день, Иван Купала, Купальник, Иван Травник, Иван Цветной, Праздник росы.

 Рождество честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна - величавый праздник, напоминающий всякой христианской душе, что крестилась душа в Божией купели, как и Господь Бог в безгрешном земном житие от Иоанна Крестителя.  «...Крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, - и  се, отверзлись Ему небеса, и увидел [Иоанн] Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». (Мф. 3: 16-17)

Русские крестьяне уже давно запамятовали о древнеславянском идоле Купале, а посему и купальские обряды уже напрямую связывали со святым Иоанном Крестителем; и даже когда в обрядовом действе, в купальских песнях и поминался Иван Купала, то уже в сознании православного крестьянина за этим именем подразумевался опять же Иоанн Креститель. Да великорусы, в отличие от белорусов и малорусов, редко поминали Купалу; обряды же купания, обливания водой жили лишь в напоминание о том, что Иоанн Предтеча крестил  и самого Господа нашего Иисуса Христа в вольных водах. И воду в сей праздник крестьяне почитали за святую воду...  Хотя в христианской религиозной этике вода обретает очистительную силу лишь после ее освящения крестом и молитвой; а посему Иоанн Креститель, вытеснивший из русского мистицизма языческого идола Купалу, погружал крещаемых иудеев в освященные воды Иордана.

Иванову дню в крестьянском календаре обрядово созвучно предшествовал день Аграфены-купальницы (Агриппины-мученицы); и день почитался за бабий: мужние жены и девицы не стирали белья - грех великий; обливались, купались, умывались утренней росой, катаясь нагими по росным травам во красу и здравие. За Аграфеной зорево являлся Иванов день...

Из славянского изначалья, из глубокой русской древности пришли и выжили до минувшего столетия обряды Купалы: купальские огни - ночные костры, песни, пляски, хороводы, перепрыгивание через огонь и крапивные кусты, паренье в бане);  купание - в росе, потом в реках или озерах; дерево Морена - пляски вокруг дерева, погружение его в воду;  девичьи обряды; зарывание трав - сбор целебных, чарующих трав и поиски волшебного, светоносного цветка-папоротника, с помощью которого отыскиваются клады;  обереги от нечистой силы - особо от ведьм, что, по суевериям, летают на Лысую гору для шабаша.

Огненные и водяные обряды в древности свершались для очищения души и плоти от скверны; купание и обливание водой - еще и как обряд вымаливания дождя в засуху, чтобы земля была плодородной, а жены и девки красны и чадородливы. Но давно сии языческие обряды утратили мистический смысл и обратились в таинственную и причудливую, веселую игру, а простодушные крестьяне, что в будни трудятся от темна и до темна, любили в праздники потешиться, повеселиться. Иные народоведы-старинари выражали сомнение, что в славянском язычестве был идол Купала и праздник в честь сего истукана; Сергей Максимов полагал, что «...купальские праздники совершались во времена язычества в честь свадьбы «бога» солнца (Ярилы. - А. Б.), супругой которого являлась светоносная Заря-зарница, красная девица... Купальские игрища и праздник совершались в честь солнечной свадьбы, одним из актов которой было купание солнца в водах. Считалось, что на Ивана Купалу все творческие силы земли и солнца в самом зените». (С. Максимов).

Купальские обряды в древности вершили холостые парни и девки - купались в реках и озерах, скакали через ночные костры, искали приворотные травы, завивали хороводы и пели девичьи купальских песни...

 

Ивановская ночка мала, невелика,

Невелика, мала, и я-то не спала.

Я-то не спала, Петра ключи брала,

Зорю размыкала, росу отпускала.

Роса медовая, трава шелковая.

Перед Петром пятым днем

Разгулялся Юрьев конь,

Разбил камень копытом.

В этом орехе ядро есть,

Так у девок правда есть.
 

(Записано в сибирском селе Бородинка от Л. Т. Лазаревич, 1897 г. р., Я. С. Никитиной, 1861 г. р.).

* * *

Великомученик Георгий Победоносец (+ 303 (304) от Рождества Христова; дни памяти: 9 декабря, 6 мая, 16 ноября, 23 ноября) - любимый святой русского народа, обрусевший, величаемый Егорием Храбрым, Юрием Зимним, коему посвящена уйма храмов, монастырей, церковных приделов, и - даже город Юрьев. И любовь к сему святому освящала в русской душе державные, имперские чувства, недаром образ Георгия Победоносца красовался в российском гербе и неслучайно Герб Московского царства - Егорий Храбрый на белом коне, копьем поражающий зеленого дракона, образ что являлось образом язычества

Русский князь Ярослав Мудрый (1019-1054), во святом Крещении Георгий, в честь своего Ангела-хранителя великомученика Георгия, повелел выстроить храм пред вратами Святой Софии. 9 декабря храм был освящен святителем Иларионом, митрополитом Киевским, и установлено ежегодное празднование в честь этого события.

В русском народе за крещенные века сложились долгие свитки дивных легенд и преданий, календарно-обрядовых песен, посвященных Георгию Победоносцу, что по бедам носится на белоснежном коне, пособляя бедолагам, что под знаменам Михаила Архангела, атамана Небесного воинства, со святыми Николой Чудотворцем, Ильей пророком, Сергием Радонежским - в числе покровителей, защитников Земли Русской. В древних сказаниях и былинах обрусевший Егорий Храбрый воспевается как искоренитель вражеского басурманства и оборонитель Святой Руси.

 

Во святой земле, православной,

Нарождается желанное детище

У той ли премудрыя Софии;

И нарекает она по имени

Свое то детище Георгий,

По прозваньцу Храброй.

(...)

«Соизволь, родима матушка,

Осударыня, премудрая София,

Ехать мне ко земле светло-Русской

Утверждать веры христианские».

И дает ему родимая матушка,

Она ли, осударыня премудрая София,

Свое благословение великое».

(...)

Примает он,

Георгий Храброй,

Ту землю светло-Русскую

Под свой велик покров,

Утверждает веру крещеную

По всей земле светло-Русской.
 

Изрядно народных легенд посвящено «Чуду Георгия о змие», где Егорий Храбрый воспевается как атаман христианского воинства, повергающий семиглавого змия - языческое многобожество. А в Забайкалье было записано с уст сказителей предание о Егории Храбром: «Где-то у озера жил змей. Он поедал девушек. И вот выпала доля идти одной девушке к змею... Но в это время туда подъехал Егорий с копьем на коне. Змей стал лизать копыта его коня, и Егорий его заколол копьем. Вот и носится по бедам Егорий Храбрый - отсюда и «победоносец». Он и от волков скот оберегал». (Ф. Болонев).

В русских легендах иногда замысловато сплетался образ святого Георгия с князем Георгием Владимировичем, храброй смертью павшим от татарской стрелы на реке Сити, который положил начало заселению Севера, укрепил города Владимир, Нижний, два Юрьева, которого любили в народе. В старину пелось о князе Георгии Владимировиче: «Егория, света, храбра, у которого по локоть руки в красной замше, по колено ноги в чистом серебре, а во лбу-то солнце, во тылу месяц, по косицам звезды перехожие».

Георгия Победоносца, христианского воителя и православного покровителя лошадей, равно и былинных богатырей Киевских и Новгородских, особо чтили казаки. Казачьи старики говаривали: На Егория Храброго коням отдых, конский праздник, нельзя одевать узду, запрягать в телегу; На Егория (покровителя коней) лошадь «крестом» кормят, испечённым в Крещение Господне.

Будучи победителем страшного Змея ...образ язычества... Егорий-змееборец в крестьянском мире также считался и повелителем змей, и молитвой ко святому Егорию мужики и бабы оберегали от ползучих гадов (полозов) и себя, и животину.

Крестьяне-христиане чествовали Егорий Зимнего (9 декабря) и Егория Вешнего (6 мая); и по сему поводу поминали: На году два Егория: один холодный, другой - голодный.

О Егории Зимнем мужики толковали:

Егория с мостом, Никола с гвоздем;

С Егория медведь засыпает в берлоге, а волки пасутся возле деревенских задворок;

Егория зимний - хранитель скота, повелитель волков, ибо о ту пору рыскают волки, ища добычу, и надо молиться от волчьей напасти Егорию Храброму;

Что у волка в зубах, тот при Егорьевых дарах - хоть и заслонишься от волков молитвой Егорию Храброму, но в сей день святой и волкам подсобляет находить добычу, поскольку их повелитель.

О Егории Зимнем былинщики пели старину:

 

Въехал Егория в леса дремучи,

Встретились Егорию волки прискучи,

Где волк, где два:

«Собирайтесь вы, волки!

Будьте вы мои собаки,

Готовьтесь для страшныя драки...»

 

С Юрия Холодного (Егория Зимнего) вершились хозяйские сделки, шел найм работников, делались расчеты,  мужики при этом рассуждали: Слово с Юрия холодного до Юрия теплого; Мужик болит и сохнет по Юрьев день.

День Егория Летнего обрядово богаче, нежели день Егория Вешнего... Крестьяне считали, что Егорию Храброму даны ключи от неба и земли, и он отпирает небо, давая волю солнцу и звездам силу. В народе также полагали, что Егорий-вешний отпирает росу.

 

Юрий, вставай рано - отмыкай землю,

Выпускай росу на теплое лето,

На буйное жито -

На ядренистое, на колосистое.

 

 На Егория Вешнего девицы умывались утренней росой или катались по росной траве, чтобы стать пригожими, как утренняя зорька, чистыми, как юрьева роса; парни же купались в росе с надеждой быть сильными и здоровыми, как юрьева роса. А приметливые старики говорили:

Юрия росу отпустил;

Юрьева роса от сглаза, от семи недугов;

Гони животину на Юрьеву росу;

На Юрия роса - не надо коням и овса - сытна, целительна росная трава;

На Егория роса - будут добрые проса.

Святой Георгий у русских крестьян - покровитель пастухов и домашнего скота, отчего святого звали и Егорья-скотопас. «В этот праздник по весне в некоторых местностях закликали весну, так как этот день был сроком хозяйственных условий и временем выгона скота. О Егорьевом дне жила приговорка: «В поле стадо гонять и Егорья окликать». Есть и такое Егорьево окликание:

 

Мы вокруг поля ходили,

Егорья окликали,

Макарья величали.

Егорий ты наш храбрый,

Макарий преподобный!

Ты спаси нашу скотинку

В поле и за полем,

В лесу и за лесом,

Под светлым под месяцем,

Под красным солнышком,

От волка от хищного,

От медведя лютого,

От зверя лукавого!

(М. Забылин).
 

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

На Егория ребятишки ходили по дворам, окликали Егория и выпрашивали гостинцы, обычно вареные яйца. В «Русском земледельческом календаре», составленном А. Ф. Некрыловой есть окликания Егория, записанное в наши дни от Клавдии Александровны Сафоновой из Костромской области: «Перед тем как выгнать скотину на пастбище, ребятишки, подростки обычно ходили по домам с барабанками, шергунцами, трензелем, бубном и пели песню, так называемую «Батюшка Егорий». За это им подавали так называемую мзду: кто яичек, кто денег, кто гостинцев, кто чего. Вставали примерно в два часа ночи и вот будили всю окрестность пением. Пели они:

 

Мы ранешенько вставали,

Белы лица умывали,

Полотенцем утирали,

В поле ходили,

Кресты становили,

Кресты становили,

Егорья вопили:

- Батюшка Егорий,

Макарий, батька храбрый,

Спаси нашу скотинку,

Всю животинку,

В поле и за полем,

В лесу и за лесом.

Волку, медведю,

Всякому зверю -

Пень да колода,

На раменье дорога.

Тетушка Анфисья,

Скорее пробудися,

В кичку нарядися,

Пониже окрутися,

Подай нам по яичку,

Подай по-другому.

Первое яичко -

Егорию на свечку,

Другое яичко -

Нам за труды

За егорьевские.

Мы ходили, хлопотали,

Трое лаптей изодрали,

В кучку покидали,

В бочаг покидали,

Чтобы наши не узнали,

Чтобы нас не заругали!

 

Дальше следовало подаяние. Если подавали хорошо, то, значит, ребята благодарили:

 

Спасибо тебе, тетка,

На хорошем подаянье!

Дай тебе Бог

Подольше пожить,

Подольше пожить

Да побольше нажить -

Денег мешок,

Да белья коробок,

Двадцать телушек,

Все годовушек,

Десять быков,

Все годовиков,

Все полугодовиков!

 

Но бывали случаи, когда ребятам ничего не подавали. Тогда ребята пели неприятную поговорку:

 

Неспасибо тебе, тетка,

На плохом подаянье!

Дай тебе Бог

Подольше пожить

Да побольше нажить -

Вшей да мышей,

Тараканов из ушей».
 

На день Егория (Юрия) Вешнего старики примечали:

Юрий на порог весну приволок;

Егория землю отмыкает;

 Егорий Храбрый зиме ворог лютый;

 Промеж гор лежит бугор, пришел Егор, унес бугор (снег);

 Святой Георгий красную весну на Красную горку начинает, пророк Илья лето кончает, жито зачинает;

 Егорий из-под спуда зелену травку выгоняет;

 Егорий с теплом, а Никола с кормом;

 Егорий с полувозом, а Никола с целым возом;

 На Руси два Егорья: холодный да голодный, а везде Божья благодать;

 На Егория выезжает и ленивая соха;

Ранний сев ярового с Егория, поздний - с Еремея;

Коли на Егорьев день лист в полушку, на Ильин день клади хлеб в кадушку (можно ожидать урожай раннего сева уже на Ильин день);

На Егория мороз - под кустом овес;

Сена достает: у дурня до Юрья, а у разумного до Николы;

Святой Юрий коров запасает, а Никола коней (коровы могут пастись уже с Юрия, кони - с Николы).

* * *

Славные и всехвальные первоверховные апостолы Петр и Павел (+ 67; память 12 июля) - этот день в народе именовали Петры и Павлы, Петров день, Петровки. В сей день завершается Апостольский (Петровский) пост - петровки-голодовки, как их прозвали в народе, или голодный пост, который начинается через неделю после праздника Святой Пятидесятницы и продолжается до 12 июля. На Петра и Павла народ православный разговлялся; в старину Петров день называли: Петрова говейно. А «петровский пост в крестьянской среде соблюдается во всей строгости церковного устава, а день «заговин» считается праздничным днем.» (С. Максимов).

 В Петров день - дневные и ночные веселые гуляния. «Иностранцы... удивляются, что русские в течение года держат жен и дочерей взаперти, редко отпуская даже к родным в гости или в церковь, в Петров день позволяют им гулять, качаться на качелях, водить хороводы и пользоваться другими забавами. (...) В Саратовской губернии, накануне Петрова дня провожают весну. Мужчины и женщины рядятся разного рода шутами и привязывают несколько телег одну к другой гусем, катаются на них из конца в конец селения и заключают праздник хороводами. В Симбирской и Пензенской губерниях это бывает в заговение Петровского поста. В Тверской губернии, с первого воскресенья после дня св. Петра и Павла начинаются ночные гульбища, называемые Петровками, которые продолжаются до Первого Спаса». (М. Забылин).

 «В с. Архангельском (Забайкалье. - А. Б.), по сообщению А. К. Рассохиной, «разнаряженные» девки собирались на межу к реке Чикою. Восьмерку (карагоды) водили. К этому дню стряпали пирожки, драчены, резали поросенка, приводили ребят чаевать. В Петров день, бывало, красно на протоке. Все гуляют. Кукушке разрешено куковать с Николы вешнего по Прокопьев день, то есть после Петрова дня она кукует всего восемь дней». (Ф. Болонев). В некоторых деревнях и селах варили на Петра и Павла канун (обрядовое пиво, квас), красили вареные яйца, как на Пасху Христову, в желтый цвет, и все эти напитки-наедки уносили в рощи, к вольным водам, где и было гуляние.

 Святые апостолы Петр и Павел почитались крестьянами как покровители рыболовства и рыбаков; более того, среди приморских, приозерных, приречных поселян апостол Петр прозывался рыболовом, ибо из рыбаков и вышел и сподобился от Господа Бога своего Учителя улавливать в духовные сети людские души для их спасения. «Рыбаки молились ап. Петру, который был сам по занятию рыбаком и был призван к апостольскому служению в то самое время, когда занимался рыбной ловлей. От народного внимания не ускользнуло и то обстоятельство, что Сам Христос благословил занятие Петра, и, как замечает Евангелист, после этого благословения апостол поймал так много рыбы, что от их тяжести едва не разорвались сети. Сама Церковь считает уместной молитву св. апостолу Петру, как покровителю рыбного промысла. Так, например, в Требнике Петра Могилы есть чин на освящение новых сетей, и здесь, между прочим, читаем: «Сам Владыко Всесильный и предлежащие сети благословити и в ловитве Твоим Божественным благословением множеством рыб на пищу Твоим рабам всегда исполни, молитвами Преблагословенныя Владычица нашея Богородицы и св. славных и всехвальных апостол Петра, Фомы, Нафаила, Иоанна, и прочих рыбам ловцев бывших». (М. Козлов).

«Молитвенное обращение к обоим апостолам (Петру и Павлу. - А. Б.) забыто народом в России, но сохранилось зато в Сибири. (...) На Ангаре, где развито рыболовство, считается обязательным в праздничную «еству» (пищу) вводить рыбу, предпочтительно свежеизготовленную. (...) Еда «шербы» (ухи) за столом сопровождается почтительным «пригласьем», читаемым громко одним из старших членов семьи: «Петры-Павлы! садитесь хлеба-соли кушать: вам каша, нам чаша; вам рыбка, нам шерба (похлебка. - А. Б.)». (А. Макаренко). «Рыбаки ему молятся (Петру. - А. Б.), служат молебны, а в некоторых местах устанавливают даже обычай ежегодно, в день 29 июня, собирать «Петру-рыболову» на мирскую свечу, которая и становится в храме перед его образом». (С. Максимов).

 Но хоть и с молитвой Христовой приступал ранешний рыбак к лову, а и, суеверный, водяного хозяйнушку забыть не мог. «Удачи рыболовов также находятся во власти водяных. Старики до сих пор держатся двух главных правил: навязывают себе на шейный крест траву Петров крест (заячий горошек), чтобы не «изурочилось», т. е. не явился бы злой дух и не испортил всякого дела, и из первого улова часть его или первую рыбу кидают обратно в воду как дань и жертву. Идучи на ловлю, бывалый рыбак никогда не ответит на вопрос встречного, что он идет ловить рыбу, так как водяной любит секреты и уважает тех людей, которые умеют хранить тайны. Некоторые старики-рыболовы доводят свои угождения водяному хозяину до того, что бросают ему щепотки табаку («на тебе, водяной, табаку; дай мне рыбку») и с той же целью подкуривают снасть богородской травой». (С. Максимов).

Одним из самых старинных обрядов на Петров день можно считать обряд, когда наши крестьяне выходят караулить солнце, смотреть, как оно будет играть на утренней заре. «Это верование, известное исландцам, сохранилось только в Тульской губернии. Поселяне всех возрастов собираются на пригорки, раскладывают огонь и в ожидании солнца проводят ночь в играх и песнях. Едва начинает восходить солнце, все испускают радостные клики. Старики наблюдают, как солнышко играет по небу: оно то покажется, то спрячется; то возойдет вверх, то опустится вниз; то заблещет разными цветами - голубым, розовым и белым, то засияет ясно, что ничьи глаза не стерпят». (И.Сахаров).

Когда играет солнышко, девицы голосисто выводили солнечные заклички:

 

Ой, Ладо! Ой, Ладо! на кургане

Соловей гнездо завивает.

А иволга развивает.

Хоть ты вей, не вей, соловей!

Не быть твоему гнезду совитому,

Не быть твоим деткам вывожатым,

Не летать им по дубравам,

Не клевать им яровой пшеницы!

Ой, Ладо! Ой, Ладо!
 

Пели девушки о сем, поскольку с игрой солнца на Петров день связывали свои любовные надежды, веру в то, что придет счастье и Божий венец покроет их головы.

Про Петровки крестьяне толковали:

С Петрова дня - красное лето, зелен покос, зарница хлеб зарит;

На Петров день и солнышко играет;

Женское лето по Петров день (потом забот вдвое - покос);

С Петрова дня и барашка в лоб (разговение после поста);

Первый Спас час припас, Петр и Павел два прибавил, Илья Пророк три приволок (удлинение ночи);

Петр-Павел час убавил, Илья Пророк - два уволок (короче день);

Придет Петрок - отщипнет листок, придет Илья - отщипнет два;

Строй косы и серпы к Петрову дню, так будешь мужик;

Петровки холодные - год голодный;

Если за неделю до Петрова дня помочит - с хлебом будешь;

На св. Петра один дождь - урожай не дурной, два дождя - хороший, три - богатый;

Цветы и овощи пересаживай и подсаживай до Петров-Павлов, позже - беспрокло;

До Петрова взорать, до Ильина заборонить, до Спаса засеять (озимые)...

 

(Продолжение следует)

______________________________________

[1]  «В Пошехонском в Ярославской губ. (...) так объясняют причину охлаждения речных вод: «Илья-пророк ездит на конях по небу, и от быстрого бега одна из лошадей теряет подкову, которая падает в воду, и вода сразу холодеет». (С. Максимов).

[2] - «К Ильину дню стараются скошенное сено высушить и убрать в стоги. Здесь, де, говорят поселяне, сладимая яства в цветах для скотинки». (И.Сахаров).

[3] 6 ок­тяб­ря - за­ча­тие, 7 июля - рож­де­ство, 11 сен­тяб­ря - усек­но­ве­ние гла­вы, 20 ян­ва­ря - Со­бор Иоан­на Кре­сти­те­ля в свя­зи с празд­ни­ком Кре­ще­ния Господня, 9 мар­та - пер­вое и вто­рое об­ре­те­ние его гла­вы, 7 июня - тре­тье об­ре­те­ние его гла­вы, 25 ок­тяб­ря - празд­ник пе­ре­не­се­ния его пра­вой ру­ки с Маль­ты в Гат­чи­ну

_______________________________________

http://ruskline.ru/analitika/2019/02/28/russkij_obychaj/