Для чего Западу нужно было обличать пакт Молотова-Риббентропа? Мюнхенский сговор

[Александр Васильевич]

Даниил Иванов

Пакт Молотова-Риббентропа - политика прагматизма

Мюнхенский сговор, про который мы писали в прошлой статье, развязал Гитлеру руки.

После Чехословакии следующей жертвой стала Румыния.

15 марта 1939 г. германские войска вторглись в Чехословакию и приблизились на пушечный выстрел к румынским границам. На следующий день Гитлер потребовал от Румынии немедленного подписания экономического соглашения при максимально благоприятных уступках в пользу Германии. Румынский посланник в Лондоне В. Тиля даже заявил в английском Форин оффисе о том, что Германия предъявила Румынии ультиматум с требованием согласиться на немецкую монополию в румынской торговле и экономике, в противном случае над Румынией нависала угроза расчленения по аналогии с Чехословакии и превращения в протекторат[1].

18 марта нарком иностранных дел СССР Литвинов сообщил английскому послу в России Сидсу, что советское правительство предлагает созвать совещание из представителей СССР, Англии, Франции, Польши и Румынии. 19 марта Галифакс заявил советскому полпреду в Лондоне, что созыв предложенной Советским правительством конференции был бы «преждевременным». Указанное советское предложение было передано также французскому правительству, однако от Франции не было получено вообще никакого ответа[2].

23 марта 1939 года в Бухаресте был подписан германо-румынский договор. Румыния обязывалась развивать свою экономику в соответствии с потребностями Германии. Договор определял сумму немецких торговых кредитов и военных поставок Румынии (250 млн. нем. марок). Предусматривалось создание в румынских портах и других стратегически важных пунктах "свободных зон" для строительства германских складов, нефтехранилищ и других объектов. Германии предоставлялось право строить в Румынии железные и шоссейные дороги по своему усмотрению[3].

Следующей жертвой стала Литва. После окончания Первой Мировой войны Мемель(литовское название Клайпеда) и Мемельская область, входившая в состав Восточной Пруссии, находилась под коллективным управлением стран Антанты. В 1922 году Мемель получил статус «вольного города», как и Данциг (Гданьск). В 1923-м литовское правительство спровоцировало в Мемеле «народное восстание». «Народ», состоявший из переодетых литовских солдат, потребовал присоединения края к Литве, что в итоге и было реализовано. 12 декабря 1938 года в Клайпеде прошли выборы в городское самоуправление, в результате которого победила «немецкая партия», которая заявила о желании жителей воссоединиться с Германией.



20 марта 1939 г. правительство Литвы приняло ультиматум Берлина о присоединении Мемеля и Мемельской области к Германии - в обмен на «свободную зону» в порту и «режим наибольшего благоприятствования» в германо-литовской торговле. В город вошли немецкие танки, приезжал и произносил речь Гитлер. Мемель стал крупной немецкой военно-морской базой[4].

Далее должна была быть очередь Польши.

После Первой мировой войны Гданьск по Версальскому мирному договору (1919) получил статус вольного города и находился под управлением Лиги Наций. Договор также передавал Польше территории, дававшие ей доступ к Данцигу, т. н. Данцигский коридор (или Польский коридор), который отделял Восточную Пруссию от Германии. Большую часть населения города (95 %) составляли немцы, но поляки имели право на свои собственные учреждения, например школы, библиотеки и т. п. Кроме того, по Версальскому договору Польше было предоставлено ведение иностранных дел Данцига и управление железнодорожным сообщением вольного города.



Во время переговоров на Версальской конференции 1919 года тогдашний премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж предупреждал, что передача свыше 2 млн. немцев под власть поляков «должна рано или поздно привести к новой войне на востоке Европы»[5]. Английский автор М. Фоллик писал в 1929 г., что «..из всего более немецкого в Германии Данциг является самым немецким…Рано или поздно Польский коридор стал бы причиной будущей войны. Если Польша не вернет коридор, она должна быть готова к самой гибельной войне с Германией, к анархии и, возможно, к возвращению в состояние рабства, из которого только недавно освободилась»[5].
Иоахим Фест в третьем томе биографии Гитлера «Адольф Гитлер» пишет, что Гитлер в беседе с главкомом немецких сухопутных войск Браухичем 25 марта говорил о нежелательности насильственного решения вопроса о Данциге, однако считал все-таки заслуживающей обсуждения военную акцию против Польши при «особо благоприятных политических предпосылках »

21 марта английский посол в Москве Сидс вручил наркому иностранных дел СССР М. Литвинову проект декларации СССР, Англии, Франции и Польши, которая звучала следующим образом[6]:


    Мы, нижеподписавшиеся, надлежащим образом на то уполномоченные, настоящим заявляем, что, поскольку мир и безопасность в Европе являются делом общих интересов и забот и поскольку европейский мир и безопасность могут быть задеты любыми действиями, составляющими угрозу политической независимости любого европейского государства, наши соответственные правительства настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям.

Однако уже 23 марта 1939 года Чемберлен в палате общин заявил, что «не хочет создавать в Европе противостоящие друг другу блоки». Декларация так и не была подписана.
Чемберлен по-прежнему относился к Советскому Союзу с глубокой неприязнью. Писатель Фейлинг в своей книге «Жизнь Невилла Чемберлена» приводит следующее высказывание английского премьер-министра в личном письме от 26 марта 1939 года: «Я должен признаться в глубочайшем недоверии к России, я ни капли не верю в ее способности вести успешные наступательные действия, даже если бы она хотела. И я не доверяю ее мотивам»[7].

1 апреля 1939 года мировая пресса сообщила, что кабинет Чемберлена, отказавшись от политики умиротворения, дал Польше обещание защитить её в случае нападения.

13 апреля аналогичные гарантии были даны Англией Греции и Румынии[8].

Английское правительство предложило СССР дать Польше и Румынии такую же одностороннюю гарантию, какую Великобритания дала Румынии и Греции.

Чуть ранее, 11 апреля, Литвинов писал советскому послу во Франции Я.З. Сурицу[9]


    Необходимо теперь быть особенно точными и скупыми на слова в переговорах о нашей позиции в связи с современными проблемами… После истории о совместной декларации в разговорах с нами англичан и французов не содержались даже намеки на какое-либо конкретное предложение о каком-либо соглашении с нами…Выясняется желание Англии и Франции, не входя с нами ни в какие соглашения и не беря на себя никаких обязательств по отношению к нам, получить от нас какие-то обязывающие нас обещания.

    Нам говорят, что в наших интересах защита Польши и Румынии против Германии. Но мы наши интересы всегда сами будем сознавать и будем делать то, что они нам диктуют. Зачем же нам заранее обязываться, не извлекая из этих обязательств никакой выгоды для себя?

Предыдущие события не без основания дали Гитлеру повод думать, что Англия за Польшу воевать не будет. Более того, в 1939 году Великобритания практически не имела сухопутной армии. Как мы знаем, так и случилось – после нападения Германии на Польшу Англия объявила Третьему Рейху войну, но никакой реальной помощи полякам не оказала.

11 апреля 1939 года Гитлер утвердил план нападения на Польшу (план «Вейс»)[10].
Вот первый пункт плана:


    Позиция Германии по отношению к Польше по-прежнему исходит из принципа: избегать осложнений. Если Польша изменит основывавшуюся до сих пор на том же принципе политику в отношении Германии и займет угрожающую ей позицию, то с ной необходимо будет свести окончательные счеты, несмотря на действующий договор.

    Целью явится тогда уничтожение военной мощи Польши и создание на Востоке обстановки, соответствующей потребностям обороны страны. Вольный город Данциг будет объявлен германской территорией сразу же после начала конфликта.

    Политическое руководство считает своей задачей по возможности изолировать Польшу в этом случае, т. е. ограничить войну боевыми действиями с Польшей.

    Усиление внутреннего кризиса во Франции и вытекающая отсюда сдержанность Англии в недалеком будущем могли бы привести к созданию такого положения.

    Вмешательство России, если бы она была на это способна, по всей вероятности, не помогло бы Польше, так как это означало бы уничтожение ее большевизмом.

    Позиция лимитрофов будет определяться исключительно военными требованиями Германии.

    Немецкая сторона не может рассчитывать на Венгрию как на безоговорочного союзника. Позиция Италии определяется осью Берлин — Рим.

27 апреля Англия ввела всеобщую воинскую повинность. В своем выступлении 28 апреля 1939 г., транслируемом практически на весь мир, Гитлер заявил, что англо-польский договор является свидетельством «политики окружения», проводимой Англией против Германии, и натравливания на неё Польши. В итоге, по словам Гитлера, заключив антигерманский договор с Англией, Польша сама нарушила условия германо-польского пакта о ненападении 1934 года. Настроенное более решительно, чем Чехословакия, польское правительство не поддалось на угрозы Гитлера, и начало мобилизацию. Гитлер и это использовал для обвинения Польши в агрессивности, заявив, что военные приготовления Польши вынуждают его мобилизовать свои войска.

14 апреля министр иностранных дел Франции Ж. Бонне предложил СССР обменяться письмами следующего содержания[11]:


    В случае, если Франция, в результате помощи, которую она окажет Польше или Румынии, будет находиться в состоянии войны с Германией, СССР окажет ей немедленную помощь и поддержку. В случае, если СССР в результате помощи, которую он окажет Польше и Румынии, будет находиться в состоянии войны с Германией, Франция окажет СССР немедленную помощь и поддержку.

    Оба государства без промедления договорятся об этой помощи и примут все меры для обеспечения ее полной эффективности».


Ощущение надвигавшейся войны заставило французов изменить свою высокомерную политику в отношении СССР. Вот что писал Суриц, когда передавал письмо Бонне в Москву[9]:


    Исчезли нападки в печати, ни следа от прежнего высокомерия в разговорах с нами. Говорят с нами скорее языком просителей,…как люди, в нас, а не мы в них, нуждающиеся. Мне кажется, что это уже не только „маневры“,… а сознание…, что война нависла. Мне кажется, что такого взгляда держится сейчас Даладье. Даладье (по сообщению наших друзей) искренне сейчас добивается сотрудничества с СССР



В ответ на французские и английские инициативы 17 апреля 1939 года Москва предложила заключить англо-франко-советский договор о взаимопомощи следующего содержания[11]:


    1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5—10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

    2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Чёрным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.

    3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение §1 и §2.

    4. Английское правительство разъясняет, что обещанная им Польше помощь имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии.

    5. Существующий между Польшей и Румынией договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии, либо же вовсе отменяется как направленный против СССР.

    6. Англия, Франция и СССР обязуются после открытия военных действий не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трёх держав согласия.

    7. Соответствующее соглашение подписывается одновременно с конвенцией, имеющей быть выработанной в силу §3.

    8. Признать необходимым для Англии, Франции и СССР вступить совместно в переговоры с Турцией об особом соглашении о взаимной помощи



На эти предложения Франция 25 апреля ответила согласием. При этом французским правительством были сделаны замечания к советским предложениям. Номера замечаний соответствуют номерам пунктов предыдущего документа[12].


    1. Соглашение, которое французское правительство считает крайне срочным и которое должно дать немедленный эффект, вызвано угрозами, нависшими сейчас над европейским миром. Самый факт его быстрого заключения способствовал бы укреплению солидарности всех угрожаемых народов, повысил бы шансы сохранения мира. Можно опасаться, что для заключения длительного пакта общей взаимной помощи потребуется слишком много времени, что могло бы быть истолковано некоторыми странами как доказательство колебания или разногласий между тремя державами. При . всех обстоятельствах заключение подобного рода пакта является делом, требующим длинных сроков. А сейчас нужно действовать максимально быстро и отразить возможности ближайших недель или ближайшего месяца.

    2. Во избежание всяких контроверз {{* Разногласий (фр.).}} было бы предпочтительнее, чтобы намеченное соглашение не содержало никаких ссылок на ту или иную категорию государств, географически уточненных. Соглашение должно ограничиться обязательством о помощи, которую три государства оказывают друг другу в точно установленных обстоятельствах. Такого рода ограничение лишь усилило бы силу . и значение взятого обязательства и в то же время предупредило бы всякую реакцию со стороны третьих государств, которых стесняют превентивные «стипюлясьон» {{** Условия в соглашении (фр.).}} о помощи.

    3. Французское правительство согласно, чтобы было возможно скорее приступлено к рассмотрению вопросов, предусмотренных этим параграфом.

    4. Эта статья касается исключительно британского правительства.

    5. По мотивам, изложенным в связи со ст. 2, было бы нежелательным включать в проектируемое соглашение статью от имени третьих стран. Принимая, однако, во внимание, что польско-румынское соглашение было заключено эрга омнэс {{*** По отношению ко всем.}}, французское правительство полностью склонно использовать все свое влияние в Варшаве и Бухаресте, чтобы побудить оба государства расширить сферу практического применения заключением конвенции, которая предусмотрела бы случай агрессии со стороны Германии.

    [Пп.] 6, 7 и 8 со стороны французского правительства не вызывают никакого возражения».


Англичане же на сотрудничество настроены не были.
19 апреля 1939 г. на заседании английского правительственного комитета по вопросам внешней политики обсуждалась записка статс-секретаря министерства иностранных дел А. Кадогана, где он писал[13]:


    Это русское предложение ставит нас в крайне затруднительное положение.

    Что мы должны сделать — так это взвесить преимущество письменного обязательства России вступить в войну на нашей стороне и минусы открытого союза с Россией.

    Преимущество является, по меньшей мере, проблематичным. Из сообщений нашего посольства в Москве видно, что, в то время как Россия может успешно защищать свою территорию, она не может, если бы она даже пожелала того, оказать полезную активную помощь за пределами ее границ.
    ...

    Однако весьма трудно отказаться от советского предложения. Мы утверждали, что Советы проповедуют «коллективную безопасность», но не вносят никаких практических предложений. Теперь они сделали такие предложения и будут нас критиковать, если мы их отвергнем.

    Существует риск — хотя и весьма отдаленный,— который заключается в том, что, если мы отвергнем это предложение, Советы могут заключить какое-либо «соглашение о невмешательстве» с немецким правительством [ . . . ] »


26 апреля на заседании английского правительства министр иностранных дел лорд Э. Галифакс заявил, что «время ещё не созрело для столь всеобъемлющего предложения».
Англия, согласно ее предложению от 8 мая и высказываниям Галифакса, была готова в той или иной степени сотрудничать с СССР в борьбе против агрессии только в том случае, если бы Германия совершила агрессию против Польши или Румынии и последние оказали сопротивление агрессору. Однако английское правительство не хотело заключать англо-франко-советский договор о взаимопомощи против агрессии, согласно которому оно было бы обязано оказывать Советскому Союзу помощь в случае нападения на него самого.
Естественно, от такого варианта договора СССР отказался. В записке, врученной народным комиссаром иностранных дел СССР послу Великобритании в СССР 14 мая, говорилось[20]:


    Английские предложения не содержат в себе принципа взаимности в отношении СССР и ставят его в неравное положение, так как они не предусматривают обязательства Англии и Франции но гарантированию СССР в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров, в то время как Англия, Франция, равно как и Польша, имеют такую гарантию на основании существующей между ними взаимности.



_{В.М. Молотов}

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

С 3 мая наркомом иностранных дел СССР был уже Вячеслав Молотов. Литвинов был активным сторонником сближения с Западом и противником Германии. Историк У. Ширер полагает, что судьба Литвинова была решена 19 марта – после того, как англичане отклонили предложение СССР о проведении конференции в связи с немецким ультиматумом Румынии[14]:


    Очевидно, что желания вести дальнейшие переговоры с Англией после такого отказа у русских поубавилось. Позднее Майский говорил Роберту Бутби, члену парламента от партии консерваторов, что непринятие русских предложений было расценено как очередной сокрушительный удар по политике коллективной безопасности и что это решило судьбу Литвинова.


Очевидно, после этого Сталин стал задумываться о заключении соглашения с Германией, для чего был нужен жёсткий и прагматичный политик, не так непримиримо относившийся к Германии, как Литвинов. Таким политиком был Молотов.

Одним из немногих голосов разума в тогдашней английской политике был убеждённый антикоммунист У. Черчилль.
Вот что он говорил в палате общин 19 мая[15]:


    Я никак не могу понять, каковы возражения против заключения соглашения с Россией, которого сам премьер-министр как будто желает, против его заключения в широкой и простой форме, предложенной русским Советским правительством?

    ..Что плохого в этом простом предложении? Говорят: «Можно ли доверять русскому Советскому правительству?» Думаю, что в Москве говорят: «Можем ли мы доверять Чемберлену?» Мы можем сказать, я надеюсь, что на оба эти вопроса следует ответить утвердительно. Я искренне надеюсь на это...

    Если вы готовы стать союзниками России во время войны, во время величайшего испытания, великого случая проявить себя для всех, если вы готовы объединиться с Россией в защите Польши, которую вы гарантировали, а также в защите Румынии, то почему вы не хотите стать союзниками России сейчас, когда этим самым вы, может быть, предотвратите войну? Мне непонятны все эти тонкости дипломатии и проволочки. Если случится самое худшее, вы все равно окажетесь вместе с ними в самом горниле событий и вам придется выпутываться вместе с ними по мере возможности. Если же трудности не возникнут, вам будет обеспечена безопасность на предварительном этапе...


После отставки Литвинова Гитлер впервые за шесть лет своего правления изъявил желание выслушать своих экспертов по России. Из их доклада Гитлер узнал много для себя нового, в частности — что СССР придерживается сейчас не политики мировой революции, а более прагматичного державного курса.
Интерес Гитлера к России усиливался. Посмотрев документальный фильм о советских военных парадах, фюрер воскликнул: «Я совершенно не знал, что Сталин — такая симпатичная и сильная личность». Немецким дипломатам была дана команда и дальше зондировать возможности сближения с СССР. [16]

Информация о том, что Германия собирается активизировать отношения с СССР, дошла до Англии. Услышав об этом, Галифакс заявил, что «не стоит испытывать особого доверия к таким сообщениям, которые, вполне возможно, распространяются людьми, желающими подтолкнуть нас к пакту с Россией»[17]
На этом фоне англичане решили начать переговоры с Германией. 9 июня посол Великобритании в Германии Гендерсон посетил Геринга и заявил ему, что если бы Германия пожелала вступить с Англией в переговоры, то получила бы «не недружественный ответ». 13 июня Гендерсон встретился со статс-секретарем министерства иностранных дел Германии Вайцзекером, который в записях об этой беседе, отметил, что английский посол «явно имея поручение, говорил о готовности Лондона к переговорам с Берлином… критически высказывался об английской политике в Москве» и «не придает никакого значения пакту с Россией»[17].

Летние переговоры СССР с Англией и Францией

Складывавшаяся обстановка вынудила 6—7 июня Великобританию и Францию принять за основу советский проект договора. Однако, сам договор англичане заключать не собирались. Истинной их целью было затянуть переговоры, и тем самым держать Гитлера под угрозой создания могучей коалиции против него. 19 мая Чемберлен заявил в парламенте, что «скорее подаст в отставку, чем заключит союз с Советами». При этом, как уже было показано выше, союз с Гитлером также не исключался.
В свою очередь, «В Париже тогда полагали, что советские власти будут ждать исхода политических переговоров с Парижем и Лондоном, прежде чем начнут официальные, даже чисто экономические контакты с Берлином», — суммирует З.С. Белоусова содержание французских дипломатических документов[16].

Английское правительство для переговоров, решавших судьбу Европы, послало в Москву рядового чиновника – начальника центрально-европейского бюро Стрэнга, в то время как со стороны СССР переговоры возглавлял нарком иностранных дел Молотов. Черчилль отмечал, что «посылка столь второстепенной фигуры означало фактическое оскорбление». Как считают В. Г. Трухановский и Д. Флеминг, направление в СССР чиновника низкого ранга было «тройным оскорблением», так как Стрэнг к тому же защищал британских инженеров, в 1933 г. обвиненных в СССР в шпионаже, а также входил в группу сопровождавших премьер-министра в его поездке в Мюнхен[18].
Францию на переговорах представлял тоже не самое высокое должностное лицо - французский посол в Москве Наджиар.

Как и планировало английское правительство, переговоры затягивались, на что обратила внимание и британская пресса.
Так, например, газета «Ньюс Кроникл» в номере за 8 июля дала в данной связи следующую карикатуру: в затканной паутиной комнате в окружении десятков томов британских «предложений» за 1939–1950 гг. изображен сидящий в кресле одряхлевший Чемберлен, который с помощью усиливающей звук трубки разговаривает с Галифаксом. Глава Форин Офис сообщает ему о том, что только что отправил последнее предложение. В роли курьеров выступают две черепахи, одна из которых только что вернулась из Москвы, а другая направляется туда с новыми предложениями. «Что мы будем делать дальше?» — спрашивает Галифакс. «О да, погода прекрасная», — отвечает ему Чемберлен[18].
Тем не менее, к середине июля в ходе переговоров был согласован перечень обязательств сторон, список стран, которым давались совместные гарантии и текст договора. Несогласованными остались вопросы военного соглашения и «косвенной агрессии».

Под косвенной агрессией имелось в виду то, что случилось с Чехословакией – когда самих военных действий не было, но под их угрозой страна была вынуждена выполнить требования Гитлера. СССР расширил понятие «косвенная агрессия»
«...Выражение «косвенная агрессия», — подчеркивалось в предложениях Советского правительства от 9 июля 1939 г., — относится к действию, на которое какое-либо из указанных выше государств соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы и которое влечет за собой использование территории и сил данного государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон, — следовательно, влечет за собой утрату этим государством его независимости или нарушение его нейтралитета»[19].

Советское правительство настаивало на распространении понятия «косвенная агрессия» на страны Прибалтики и Финляндию, хотя те этого и не просили, что было мотивировано в уже упоминавшейся записке от 14 мая:


    Отсутствие гарантий СССР со стороны Англии и Франции в случае прямого нападения агрессоров, с одной стороны, и неприкрытость северо-западных границ СССР, с другой стороны, могут послужить провоцирующим моментом для направления агрессии в сторону Советского Союза.


Протест партнёров по переговорам вызвали слова «или без такой угрозы» в определении косвенной агрессии и её распространение на страны Прибалтики. Министерство иностранных дел Великобритании боялось, что такая трактовка «косвенной агрессии» может оправдать интервенцию СССР в Финляндию и Прибалтику даже без серьёзной угрозы со стороны Германии.

В начале июля французский посол Наджиар предложил разрешить противоречия по поводу стран Прибалтики в секретном протоколе, чтобы не толкать их в объятия Гитлера самим фактом договора, который фактически ограничивает их суверенитет[16]. Англичане согласились с идеей секретного протокола 17 июля.

Как видим, представители западных демократий оказались не чужды идее подписания секретных протоколов, касающихся судеб третьих стран.

2 августа был достигнут ещё один рубеж - принято общее определение «косвенной агрессии», однако была внесена правка, что если угроза независимости возникнет «без угрозы силы», то вопрос будет решаться путём консультаций[21]. Однако данный вариант не устраивал СССР – пример Чехословакии показывал, что консультации могут слишком затянуться.

В задержке переговоров английское и французское правительства перед общественностью своих стран обвиняли Советский Союз, который по их словам выдвигает все новые и новые требования. Что было, по мнению М. Карлея, откровенной ложью — неправда то, «что Молотов постоянно выдвигал перед Сидсом и Наджиаром все новые и новые требования. Основы советской политики были четко определены еще в 1935 г… Не были новыми проблемами или «неожиданными» требованиями вопросы о «косвенной» агрессии, о гарантиях странам Прибалтики, о правах прохода и о военном соглашении. Даладье лгал, когда говорил, что советские требования… явились для него сюрпризом»[17].

22 июля было объявлено о возобновлении советско-германских экономических переговоров. Это простимулировало англичан и французов 23 июля согласиться на советское предложение одновременно с переговорами по политическому соглашению обсуждать военные вопросы. Первоначально Англия и Франция хотели сначала подписать политическое соглашение, а потом военное. В случае, если было бы подписано только политическое, и произошла бы агрессия Германии против СССР, то Англия и Франция сами бы определяли, в каких объёмах оказывать военную помощь СССР. Поэтому СССР требовал одновременного подписания политического и военного соглашения, чтобы размеры военной помощи были чётко прописаны.

Как уже говорилось выше, англичане и французы стремились прежде всего затянуть переговоры, поэтому их делегация для ведения переговоров по военным вопросам, которую со стороны англичан возглавлял адмирал Дракс, а со стороны французов – генерал Думенк, отправилась в СССР на тихоходном товаро-пассажирский пароходе "Сити оф Эксетер", который приплыл в Ленинград только 10 августа. В Москву делегация прибыла 11 августа. Для сравнения напомним, что во время Мюнхенского сговора английский премьер-министр Чемберлен счёл для себя возможным первый раз в жизни сесть на самолёт, чтобы побыстрее прилететь к Гитлеру.

Состав английской делегации говорил о том, что серьёзных намерений по подписанию соглашений Англия не имеет. Вот что писал 1 августа посол Германии в Великобритании Г. Дирксен в донесении статс-секретарю министерства иностранных дел Германии Э. Вейцзекеру[22]:


    К продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии,— или, вернее, благодаря этому — здесь относятся скептически. Об этом свидетельствует состав английской военной миссии: адмирал, до настоящего времени комендант Портсмута, практически находится в отставке и никогда не состоял в штабе адмиралтейства; генерал — точно так же простой строевой офицер; генерал авиации — выдающийся летчик и преподаватель летного искусства, но не стратег. Это свидетельствует о том, что военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения.


Глава французской миссии генерал Думенк говорил, что «никакой ясности и определенности» в данных ему инструкциях не было. Более того, делегации не обладали полномочиями вести переговоры: «Это просто не укладывалось ни в какие рамки, — писал позже Дракс, — что правительство и Форин Оффис отправили нас в это плавание, не снабдив ни верительными грамотами, ни какими-либо другими документами, подтверждающими наши полномочия». Думенк высказывался почти идентично[17].

Тем не менее, переговоры начались.

По англо-французскому плану СССР должен был присоединиться к обязательствам этих стран в отношении Польши и Румынии. СССР вполне логично требовал, чтобы эти страны хотя бы разрешили пропуск советских войск по своей территории. Иначе невозможно было бы войти в соприкосновение с немецкими войсками, если бы те атаковали, например, Польшу с западной границы. Поляки, однако, в силу давней враждебности к России, были против.

19 августа польский министр иностранных дел Бек по указанию маршала Рыдз-Смиглы дал французскому послу Ноэлю отрицательный ответ на вопрос о возможности прохода советских войск через польскую территорию, заявив, что поляки «не могут ни в какой форме обсуждать вопрос об использовании части национальной территории иностранными войсками»[23]. Более того, Даладье дал Думенку указания не идти ни на какое военное соглашение, которое оговаривало бы право Красной Армии на проход через Польшу.

Французский посол Наджиар писал: «Польша не хотела входить в такое соглашение... а англо-французы не слишком настаивали…Мы хотим хорошо выглядеть, — а русские хотят вполне конкретного соглашения, в которое вошли бы Польша и Румыния»[17].

21 августа маршал К. Ворошилов сделал следующее заявление[24]:


    Советская миссия считает, что СССР, не имеющий общей границы с Германией, может оказать помощь Франции, Англии, Польше и Румынии лишь при условии пропуска его войск через польскую и румынскую территории, ибо не существует других путей, для того чтобы войти в соприкосновение с войсками агрессора.
    ..
    Советская военная миссия не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в СССР свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу, как пропуск и действия советских вооруженных сил против войск агрессора на территории Польши и Румынии, с которыми Англия и Франция имеют соответствующие политические и военные отношения.

    Если, однако, этот аксиоматический вопрос превращают французы и англичане в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР.


Что касалось определения размеров военной помощи, которую стороны должны были оказать друг другу, то англичане и французы тут тоже избегали конкретики, которую как раз требовал СССР. Когда адмирал Дракс сообщил английскому правительству запросы советской делегации, то Галифакс на заседании кабинета министров заявил, что он «не считает правильным посылать какой-либо ответ на них»[17]. Переговоры о военном соглашении оказались фактически сорваны.

Что же крылось за нежеланием англичан и французов подписывать соглашение с СССР? Вот что писал по этому поводу Л. Коллье, глава северного департамента английского МИД в 1935—1942. годах[17]:


    Трудно избавиться от ощущения, что настоящий мотив поведения кабинета — желание заручиться поддержкой русских и в то же время оставить руки свободными, чтобы при случае указать Германии путь экспансии на восток, за счет России... Советскую поддержку стоило иметь на своей стороне, и... дать русским, в обмен на обещание их помощи, уверенность, что мы не бросим их в одиночестве перед лицом германской экспансии.


Ещё весной 1939 года Чемберлен, размышляя о позиции своей страны в создавшейся обстановке, полагал, что Россия, а не Германия, представляет собой главную угрозу западной цивилизации[25].
В итоге недальновидная политика Франции и Англии привела к срыву переговоров.

Луи Фишер, известный американский журналист и историк в сентябре 1939 года попросил у британцев эксклюзивной информации для статьи, осуждавшей советскую политику. Галифакс отказал ему, заявив «...не так уж невероятно, что эти материалы заставят краснеть нас самих».

Переговоры с Германией


_{Иоахим фон
Риббентроп}

Инициативу по сближению с СССР первой проявила ещё Германия после Мюнхенского сговора. Немецкой промышленности нужно было советское сырьё. Геринг, возглавлявший с 1937 года концерн «Герман Геринг Верке», в ведение которого перешли многочисленные конфискованные у евреев заводы, а позже — заводы на оккупированных территориях, требовал у немецкого МИД «хотя бы попытаться реактивировать... торговлю с Россией, особенно в той части, где речь идет о русском сырье»[14]. При продлении советско-германского торгового договора 16 декабря 1938 г. председатель германской экономической делегации К. Шнурре сообщил заместителю советского торгпреда Скосыреву, что Германия готова предоставить кредит в обмен на расширение советского экспорта сырья. Германская кредитная инициатива была экономически выгодна и вызвала отклик. Была запланирована поездка 30 января 1939 года немецкой делегации в Москву. Однако, когда сообщения о поездке Шнурре просочились в мировую печать, Риббентроп запретил визит, переговоры сорвались, что на некоторое время убедило Сталина в несерьезности экономических намерений немцев (о «политической основе» речи еще не шло)[16].
Следующий активный этап переговоров начался летом.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

28 июня 1939 года посол Германии в СССР Шуленбург в беседе с Молотовым заявил, что «..германское правительство желает не только нормализации, но и улучшения своих отношений с СССР». Вот как описывает свою беседу с Шуленбургом Молотов далее[26]:


    Шуленбург, развивая по моей просьбе свою мысль, сказал, что германское правительство желает не только нормализации, но и улучшения своих отношений с СССР. Он добавил далее, что это заявление, сделанное им по поручению Риббентропа, получило одобрение Гитлера. По словам Шуленбурга, Германия уже дала доказательства своего желания нормализировать отношения с нами. В качестве примера он указал на сдержанность тона германской печати в отношении СССР, а также на пакты о ненападении, заключенные Германией с Прибалтийскими странами (Латвией и Эстонией), которые он рассматривает как безвозмездный вклад в дело мира и которые показывают, что Германия не имеет никаких злых намерений в отношении СССР. Также и в области экономических отношений, по словам Шуленбурга, Германия пыталась идти нам. навстречу. На мое замечание, что упомянутые послом пакты заключены не с СССР, а с другими странами и не имеют прямого отношения к СССР, посол сказал, что, несмотря на то что эти пакты заключены не с СССР, вопрос о Балтстранах носит деликатный характер и представляет интерес для СССР. Мы считали, добавил Шуленбург, что заключением этих пактов Германия делает шаг, не неприятный для СССР. Воздерживаясь от подтверждения мысли Шуленбурга, я напомнил ему о недавно существовавшем пакте о ненападении между Германией и Польшей, утратившем так неожиданно свою силу. При упоминании этого факта Шуленбург пустился в объяснения о том, что в этом виновата сама Польша, Германия же в отношении Польши не имеет злых намерений. Разрыв указанного пакта, добавил Шуленбург, есть будто бы мероприятие оборонительного характера со стороны Германии.

18 июля Е. Бабарин, советский торговый представитель в Берлине передал К. Шнурре подробный меморандум о торговом соглашении, в котором фигурировал возросший список товаров для обмена между двумя странами, и сообщил, что если незначительные разногласия между сторонами будут улажены, то он уполномочен подписать соглашение в Берлине. Из отчета о встрече, который представил доктор Шнурре, явствует, что немцы остались довольны.

"Такой договор, - писал Шнурре, - неизбежно окажет влияние по крайней мере на Польшу и Англию". Через четыре дня, 22 июля, советская пресса сообщила, что в Берлине возобновлены советско-германские торговые переговоры[14].

3 августа Риббентроп отправил Шуленбургу в Москву телеграмму с пометкой "срочно, совершенно секретно":


    Вчера я имел продолжительную беседу с Астаховым[поверенный в делах СССР в Германии], содержание которой изложу в отдельной телеграмме.

    Выразив желание немцев улучшить германо-русские отношения, я сказал, что на всем протяжении от Балтийского до Черного моря не существует таких проблем, которые мы не могли бы решить к взаимному удовлетворению. В ответ на пожелание Астахова перейти к переговорам по конкретным вопросам ...я заявил, что готов к таким переговорам, если Советское правительство сообщит мне через Астахова, что оно также стремится к установлению германо-русских отношений на новой основе.


15 августа Шуленбург зачитал Молотову послание Риббентропа, настаивающего на срочном сближении двух стран, и сообщил, что немецкий министр иностранных дел готов немедленно прибыть в Москву для урегулирования советско-германских отношений. 17 августа последовал официальный ответ Молотова:


    До последнего времени Советское правительство, учитывая официальные заявления отдельных представителей германского правительства, имевшие нередко недружелюбный и даже враждебный характер в отношении СССР, исходило из того, что германское правительство ищет повода для столкновений с СССР, готовится к этим столкновениям и обосновывает нередко необходимость роста своих вооружений неизбежностью таких столкновений.
    ...
    Если, однако, теперь германское правительство делает поворот от старой политики в сторону серьезного улучшения политических отношений с СССР, то Советское правительство может только приветствовать такой поворот и готово, со своей стороны, перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии.
    ...
    Правительство СССР считает, что первым шагом к такому улучшению отношений между СССР и Германией могло бы быть заключение торгово-кредитного соглашения.

    Правительство СССР считает, что вторым шагом через короткий срок могло бы быть заключение пакта о ненападении или подтверждение пакта о нейтралитете 1926 г. с одновременным принятием специального протокола о заинтересованности договаривающихся сторон в тех или иных вопросах внешней политики, с тем чтобы последний представлял органическую часть пакта.


К 17 августа советское руководство уже поняло, что англичане и французы не намерены заключать договор с СССР, и решило заключить пакт с Германией, чтобы получить определённость в военно-политическом плане на ближайшее время.

21 августа были подписаны советско-германские торговые соглашения.

23 августа в Москву прилетел Риббентроп. Интересно, что под Великими Луками советские зенитчики по ошибке обстреляли самолет Риббентропа, направлявшегося в Москву. Их не предупредили о маршруте полета, они были застигнуты врасплох и стреляли даже без прицелов[27].

В этот же день был подписан договор о ненападении, вошедший в историю как пакт Молотова-Риббентропа. К пакту прилагался секретный протокол, описывавший разделение сфер влияния Германии и СССР в Европе.

К сфере интересов СССР в Прибалтике, согласно протоколу, относились Латвия, Эстония и Финляндия, а у Германии — Литва; в Польше раздел проходил по линии Нарев-Висла-Сан, Вильнюс переходил от Польши Литве. При этом, сам вопрос о том, желательно ли с точки зрения интересов договаривающихся сторон сохранение польского государства, предоставлялся «ходу дальнейшего политического развития», но в любом случае должен был решаться «в порядке дружественного обоюдного согласия». Кроме того, СССР подчеркнул свой интерес к Бессарабии, а Германия не возражала против интересов СССР в этом регионе Румынии.


_{Молотов подписывает договор, за ним Риббентроп, справа Сталин}

Последствия пакта и его значение

1.Присоединение территорий.

Польша


_{Раздел Польши в 1939 году}

Пакт позволил воссоединить украинский и белорусский народы, когда соответствующие территории Польши, полученные ею в 1921 году после подписания Рижского мирного договора, завершившего советско-польскую войну 1919-1921 годов, вошли в состав СССР после раздела Польши между Германией и СССР в сентябре 1939 года.

Стоит ли осуждать СССР за то, что он ввёл войска на территорию Польши тогда, когда польское правительство уже бежало, а польская армия потерпела поражение? Как уже говорилось, эти территории Польша получила только в 1921 году. Подавляющее большинство населения на этих территориях составляли белорусы и украинцы, которые в Польше того времени терпели дискриминацию по национальному признаку.

Вряд ли воссоединение украинского и белорусского народов можно назвать исторически несправедливым актом.

Проиллюстрируем тезис о том, что украинцы и белорусы в Польше находились не в лучшем положении. Вот что пишет П.Г. Чигиринов в книге «История Белоруссии с древности до наших дней»:


    Глубокими и затяжными были кризисы 1924-1926 и 1929-1933 гг. В это время на западнобелорусских землях количество предприятий сократилось на 17,4 %, рабочих – на 39%. Рабочие здесь получали зарплату в 1,5-2 раза меньше, чем в центральных районах Польши. При этом она к 1933 г. по сравнению с 1928 г. уменьшилась на 31,2 %. В Западной Белоруссии крестьяне-бедняки составляли 70 % населения, тем не менее на государственные земли и на земли русских владельцев, вынужденных покинуть Польшу, власти селили так называемых «осадников». Осадники — это «расово-чистые» поляки, участники войн 1919-1921 гг.


В 1938 г. в Восточной Польше около 100 православных храмов были либо разрушены, либо переданы под юрисдикцию Римской католической церкви. К началу Второй мировой войны на территории Западной Белоруссии не осталось ни одной белорусской школы и сохранились только 44 школы с частичным преподаванием белорусского языка.

А вот что пишет канадский историк украинского происхождения Орест Субтельный, сторонник независимости Украины и критически относящийся к советской власти[29]:


    Серьезное ухудшение украинско-польских отношений наступило в период Великой депрессии, с особой силой ударившей по аграрным районам, населенным украинцами. Крестьяне страдали не столько от безработицы, сколько от катастрофического падения их доходов, вызванного резким снижением спроса на сельскохозяйственную продукцию. В годы кризиса чистая прибыль с одного акра (0,4 га) в мелких крестьянских хозяйствах снизилась на 70—80 %. В этих условиях резко обострилась ненависть украинских крестьян к хорошо финансируемым польским колонистам и богатым польским помещикам. Возрастало недовольство в среде украинской интеллигенции, особенно среди молодежи, не имевшей работы, поскольку небольшое количество мест, предоставляемых государством, неизбежно занимали поляки. Поэтому когда радикальные украинские националисты призвали к активному сопротивлению господству поляков, на этот призыв с готовностью откликнулась украинская молодежь.


Прибалтика

Во первых, необходимо отметить, что прибалтийские государства в 1930 е годы вовсе не были демократическими, а совсем даже наоборот.

В Литве в 1927 году глава правящей профашистской партии «Таутининкай саюнга» Антанас Сметона объявил себя «вождём нации» и распустил парламент. Вплоть до 1 ноября 1938 года в стране действовало военное положение (отмененное по требованию гитлеровской Германии в связи с событиями в Клайпеде). В Эстонии в марте 1934 года в результате переворота была установлена диктатура лидера Аграрной партии Константина Пятса. Парламент был распущен, а все политические партии запрещены. В Латвии в том же 1934 году диктатором стал лидер «Крестьянского союза» Карл Ульманис.
Значительная часть населения Прибалтики симпатизировала СССР. Вот что сообщал в МИД Великобритании посланник в Латвии К.Орд:

Из шифротелеграммы №286 от 18 июня 1940 г.:


    Вчера вечером в Риге имели место серьезные беспорядки, когда население, значительная часть которого встречала советские войска приветственными возгласами и цветами, вступило в столкновение с полицией. Сегодня утром все спокойно …

Из шифротелеграммы №301 от 21 июня 1940 г.:

«Братание между населением и советскими войсками достигло значительных размеров».

26 июля 1940 года лондонская «Таймс» отмечала:


    Единодушное решение о присоединении к Советской России отражает… не давление со стороны Москвы, а искреннее признание того, что такой выход является лучшей альтернативой, чем включение в новую нацистскую Европу»


Финляндия

Первоначально СССР не собирался воевать с Финляндией и пытался добиться уступки Финляндией части Карельского перешейка в обмен на вдвое большие по площади, но менее пригодные для сельскохозяйственного использования территории в Северной Карелии, а также передачи СССР в аренду нескольких островов и части полуострова Ханко (Гангут) под военные базы. Карельский перешеек был стратегически важен для СССР – ведь в 1939 году советско-финская граница проходила всего в 32 км. от Ленинграда – крупнейшего центра промышленности, второго по величине города страны и важного транспортного узла. Более того, территория Западной Карелии не являлась исконно финской, а была получена Финляндией в 1920 году по Тартускому миру после советско-финской войны 1918-1920 годов.

Территория Выборгской губернии была отвоёвана Петром Первым у Швеции в ходе Северной войны (ни о какой независимой Финляндии речи тогда не шло), а в конце 1811 г. согласно манифесту императора Александра Первого Выборгская губерния (куда входила и Питкяранта) вошла в автономное Великое княжество Финляндское. За 90 лет нахождения в составе Российской Империи она значительно обрусела и многие её жители «никакого, кроме русского языка» не знали. И уж тем более исконно финской территорией не был крупный центр православия остров Валаам на Ладожском озере, хотя формально до революции 1917 г. он входил в состав Финляндского княжества Российской империи, а после 1917 года отошедший независимой Финляндии.


_{Территориальные изменения после советско-финской войны}

Присоединение Бессарабии и Северной Буковины к СССР

Бессарабия являлась бывшей российской губернией, поэтому, по мнению правительства новообразованного СССР, должна была войти в его состав. В 1918 году Румыния объявила западноевропейским государствам о том, что не исключает аннексии Буковины и Бессарабии. В тот момент в регионе находилась Молдавская Демократическая Республика, руководимая лояльным Румынии Сфатул Цэрий.

Это нарушало договор с РСФСР, подписанный в начале года. Воспользовавшись гражданской войной в России и анархией, румынские войска в январе того же года пересекли реки Дунай и Прут и дошли до Днестра. Со Сфатул Цэрий был подписан договор об объединении Бессарабии с Румынией. Новая граница с ОСР и УНР, потом с УССР и Молдавской АССР в составе СССР до 1940 года проходила по линии Днестра. Она не была признана советским правительством. РСФСР также категорически отказалась признать эти территории за Румынией[31].

Таким образом, если в случае Польши и Финляндии речь шла хотя бы о тех территориях, которые СССР юридически признавал за этими странами, то в случае с Бесарабией всё было не так и территория, очевидно, являлась более чем спорной.

Местное население страдало от румынизации[31]:


    Румынская администрация посчитала задачей исключительной важности вытеснение русских и русскоязычных из государственных органов, системы образования, культуры, стремясь тем самым максимально уменьшить роль „русского фактора“ в жизни провинции… Одним из средств вытеснения русских из государственных учреждений было принятие в 1918 году Закона о национализации, согласно которому все жители Бессарабии должны были принять румынское подданство, разговаривать и писать на румынском языке… Изгнание русского языка из официальной сферы отразилось прежде всего на многотысячном отряде чиновников и служащих. По некоторым оценкам, десятки тысяч семей чиновников, уволенных из-за незнания языка или по политическим мотивам, остались без каких-либо средств к существованию


Присоединение этой территории обошлось без военных действий. 27 июня 1940 г. король Румынии Кароль II принял ультимативную ноту советской стороны и передал Бессарабию и Северную Буковину СССР.

Военное значение – отодвижение границ

Присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии отодвинуло границы на запад, а значит увеличило время продвижения немецких войск к советским промышленным центрам, и дало больше времени на эвакуацию заводов.

Противники пакта Молотова-Риббентропа указывают на то, что лучше бы СССР имел буферные государства между собой и Германией а потому не стоило присоединять Прибалтику. Однако это не выдерживает никакой критики. Благодаря тому, что в Эстонии находились советские войска, Эстония смогла оказывать сопротивление фашистским захватчикам с 7 июля по 28 августа 1941 г. – почти 2 месяца. Очевидно, что если бы на тот момент Эстония была бы независимым государством, то её вооружённые силы столько времени сдерживать вермахт не смогли бы. Если уж в большой Польше сопротивление длилось всего 17 дней, то в маленькой Эстонии оно продлилось бы 3-4 дня максимум.
А между тем эти 2 месяца, которые сопротивлялась советская Эстония, были критически важными для организации обороны Ленинграда – как уже писалось выше, крупнейшего промышленного и второго по величине города страны. Блокада Ленинграда отвлекла на себя почти миллионную группу войск «Север» Вермахта. Очевидно, что если бы Ленинград был быстро взят в самом начале войны, то этот миллион немецких солдат смог бы принять участие в других сражениях, в результате чего история Великой Отечественной войны могла бы быть совсем иной и значительно более плачевной для СССР. Ну и в конце концов нельзя забывать, что 19 июня 1939 года посол Эстонии в Москве сообщил своему британскому коллеге, что в случае войны Эстония выступит на стороне Германии. То есть никакого сопротивления Эстонии бы и вовсе не было бы.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

С этой же точки зрения критически важно было отодвинуть советско-финскую границу от Ленинграда. Конечно, есть мнение, что если бы не зимняя война 1939-1940 годов, то Финляндия бы не стала затем союзником Третьего Рейха, и с севера Ленинграду бы ничего не угрожало, но гарантировать именно такое развитие событий никто не мог.

Получение времени на подготовку к войне

Сталин понимал, что Красная армия в 1939 году далеко не является совершенной, и советско-финская война это показала. Требовалось время на перевооружение и реорганизацию. И Германия этому помогала. По договору от 11 февраля 1940 года
список военных материалов, предусмотренных к поставке германской стороной к концу текущего года, составлял 42 машинописные страницы, напечатанные через полтора интервала, и включал, например, чертежи и образцы новейших немецких боевых самолетов «Мессершмитт-109» и «-110», «Юнкерс-88» и т.д., артиллерийских орудий, танков, тягачей и даже целый тяжелый крейсер «Лютцов». Советский список состоял почти полностью из военных материалов и включал не только взятые на вооружение, но также и те, которые находились в разработке: десятки полевых морских и зенитных артиллерийских систем, минометы калибра 50—240 мм с боеприпасами, лучший танк Pz-III, торпедное вооружение, десятки радиостанций и др[17]. В обмен СССР поставлял сырьё – нефть, зерно, хлопок, лесоматериалы и др.

Нейтрализация Японии

В августе 1939 года СССР вёл бои с союзником Германии Японией в районе реки Халхин-Гол. Для Токио заключение советско-германского соглашения стало настоящим шоком. Советский разведчик Р. Зорге сообщал[32]:


    Переговоры о заключении договора о ненападении с Германией вызвали огромную сенсацию и оппозицию против Германии. Возможна отставка правительства после того, как будут установлены подробности заключения договора… Большинство из членов правительства думают о расторжении антикоминтерновского договора с Германией. Торговая и финансовая группы почти что договорились с Англией и Америкой. Другие группы, примыкающие к полковнику Хасимото и к генералу Угаки, стоят за заключение договора о ненападении с СССР и изгнание Англии из Китая. Нарастает внутриполитический кризис»


Так и случилось – японское правительство ушло в отставку. Вполне возможно, что если бы пакт Молотова-Риббентропа не был бы подписан, то военные действия против Японии на Дальнем Востоке продолжились бы и после 1939 года. В мае 1941 года Советский Союз и Япония подписали договор о ненападении. Конечно, СССР всё равно пришлось держать крупные силы на Дальнем Востоке на случай, если Япония вдруг всё-таки нападёт, но, к счастью, на территорию СССР Япония так и не вторглась.

Какие были альтернативы?

1. Заключение военного и политического договора с союзниками без жестких условий (коридоры, обязательства) и детального планирования.

Данный вариант рассматривает известный военный историк Алексей Исаев. Процитируем отрывок из его статьи «Пакт Молотова-Риббентроппа. Военный аспект»[33]:


    Предотвратить разгром Польши в этом случае было бы вряд ли возможно. Даже удары советских самолетов вряд ли смогли бы остановить Гудериана на пути к Бресту. Прибалтика была бы занята с молчаливого согласия союзников опять же во избежание появления немцев под Нарвой. Красная армия мобилизуется, рабочие руки изымаются из промышленности, войска несут потери. Следующий раунд последовал бы летом 1940 года. Вермахт наносит удар по Франции. Верная союзническим обязательствам Красная армия переходит в наступление. В распоряжении немцев для размена времени на территорию — вся Польша. Максимум того, что могла бы достичь Красная армия образца 1940 года, т.е. не имеющая ни КВ, ни Т-34, ни уроков Финской войны — прорыв в Западную Украину и Западную Белоруссию. Крупные массы БТ и Т-26 ждало бы беспощадное избиение из противотанковых пушек немцев. Примеры в изобилии дает 1941 год. Даже достижение линии Вислы представляется чересчур оптимистичной оценкой. Разгром Франции практически предопределен, а после него следует рокировка войск на восток. Вместо «Битвы за Британию» Вермахт и Люфтваффе обрушиваются на ослабленную боями Красную армию в Польше. В итоге ни выигрыша времени, ни благоприятного стратегического положения границы.


Конечно, можно сказать, что и такой вариант лучше катастрофы 1941 года. Однако, о том, что в 1941 году события будут происходить именно так, советское руководство, естественно, не знало, а вот просчитывая возможные варианты, могло прийти к тем же выводам, что и Алексей Исаев. Естественно, что такое развитие событий Сталина устроить никак не могло.

2. Не заключать договор. Перевооружаться и ждать развития событий

Наихудший сценарий. Западная Украина и Западная Белоруссия отходят к Германии, страны Прибалтики, очевидно, занимаются немецкими войсками. Если же СССР захочет занять Прибалтику раньше, то вероятнее всего начало войны с Германией именно из-за Прибалтики. Если же Германия занимает эти территории, то в случае неизбежной войны СССР с Третьим Рейхом Ленинград оказывается под угрозой взятия со всеми вытекающими последствиями, о которых мы писали выше. Так же, очевидно, не было бы подписано советско-германское торговое соглашение, по которому СССР получал немецкие военные технологии.

Вполне возможно, что на Дальнем Востоке боевые действия с Японией продолжились бы и после 1939 года.

Некоторые историки говорят, что из-за подписания пакта и переноса границ на запад укрепрайоны - "линия Сталина" и "линия Молотова" были заброшены, а лучше бы мол СССР продолжал бы эти линии укреплять. Окопалась бы там советская армия, и никакой враг бы не прошёл. Во-первых, эти линии вовсе не настолько мощные, как об этом пишет, например, Суворов-Резун. Во-вторых, практика показала, что такого рода линии не являются панацеей, сколь бы хорошо они не были укреплены. Они прорываются путём концентрации сил на одном участке, поэтому пассивная оборона в укреплённых дотах без контрударов – это путь к поражению.

3. Не заключать договор, самим напасть на Гитлера

В России есть немало сторонников теории того, что СССР сам планировал напасть на Германию, но Гитлер его опередил. Как же могли развиваться события, если бы СССР действительно первым бы напал на Германию в 1939-1940 г.?

Напомним, что когда во время Мюнхенского сговора западные посланники ставили Бенешу ультиматум, требуя принять план раздела Чехословакии, они ему говорили:

«Если же чехи объединятся с русскими, — война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне». То есть Англия и Франция тогда не исключали возможности объединения с Германией с целью войны против СССР.

Что самое интересное, эти планы не исчезли и в 1940-м году, когда уже шла Вторая Мировая война.

Во время советско-финской войны английское правительство начало готовить экспедиционные войска для отправки в Финляндию. На основе складывающегося антисоветского империалистического фронта наметилась общность интересов и намерений Англии и Франции с фашистскими Германией и Италией. Гитлер и его штабы, заинтересованные не только в ослаблении Советского Союза, но и в том, чтобы граница Финляндии проходила возможно ближе к Ленинграду и Мурманску, ясно давали понять о своей солидарности с Финляндией и, подобно французским руководителям, не скрывали свое удовлетворение теми трудностями, которые встретила Красная Армия при прорыве линии Маннергейма.
Через шведских корреспондентов в Берлине Гитлер сообщил, что Германия не будет возражать против перевозок через Швецию военных материалов и добровольцев. Фашистская Италия открыто поставляла Финляндии оружие и бомбардировщики, причем последние получили право перелетать через Францию.

 Газета "Эвр" писала 3 января 1940 г.: "Иностранная помощь,
оказываемая Финляндии, сорганизовалась. Послы Англии и Италии покинули Москву на неопределенное время". Так на общей антисоветской основе теперь уже почти открыто складывался контакт западных демократий и фашистских государств, формально находившихся в состоянии либо войны, либо отчужденности друг с другом[34].

Английский историк Э. Хьюз позже писал[35]:


    Мотивы предполагавшейся экспедиции в Финляндию не поддаются разумному анализу. Провоцирование Англией и Францией войны с Советской Россией в то время, когда они уже находились в войне с Германией, представляется продуктом сумасшедшего дома. Оно даёт основания для того, чтобы предложить более зловещее толкование: переключение войны на антибольшевистские рельсы, с тем, чтобы война против Германии могла быть окончена и даже забыта... В настоящее время единственно полезным выводом может явиться предположение, что английское и французское правительства в то время утратили разум.


Аналогичного мнения придерживался А. Тэйлор: «Единственное разумное объяснение всему этому, допустить, что британское и французское правительства просто сошли с ума»[35].

Мир, заключенный Советским Союзом с Финляндией, сорвал замыслы Англии и Франции. Но в Лондоне и Париже не хотели отказываться от намерений нанести удар по Советскому Союзу. Теперь там, как и в Берлине, стали рассматривать Советский Союз в военном отношении чрезвычайно слабым. Взоры обратились на юг. Объектами удара избираются советские нефтяные районы.

19 января 1940 г. французский премьер Даладье направил главнокомандующему генералу Гамелену, командующему авиацией Вюильмену, генералу Коэльцу и адмиралу Дарлану письмо следующего содержания: "Прошу генерала Гамелена и адмирала Дарлана разработать памятную записку о возможном вторжении с целью уничтожения русских месторождений нефти".

 Далее рассматривались три наиболее вероятных пути осуществления интервенции в Советский Союз с юга. Вторым из этих вариантов являлось "прямое вторжение на Кавказ". И это было написано в день, когда на немецкой стороне шла деятельная подготовка к разгрому Франции.

В феврале 1940 г. французский Генеральный штаб закончил разработку плана интервенции против Советского Союза. 4 апреля план был направлен председателю совета министров Рейио. "Операции союзников против русского нефтяного района на Кавказе, - говорилось в плане, - могут иметь целью... отнять у России сырье, которое необходимо ей для ее хозяйственных нужд, и таким образом подорвать мощь Советской России".
Вскоре был установлен и окончательный срок нападения на СССР: конец июня - начало июля 1941 г.

Кроме воздушных атак против Кавказа, способных, по мнению англо-французского руководства, подорвать основу экономики Советского Союза, предусматривалось нападение с моря.

Дальнейшее успешное развитие наступления должно было вовлечь в войну на стороне союзников Турцию и других южных соседей СССР. Английский генерал Уэйвелл для этой цели вступил в контакт с турецким военным руководством.

Так накануне вторжения гитлеровских армий, в обстановке, чреватой смертельной опасностью для Франции, ее правящие круги продолжали думать о союзе с Гитлером и о вероломном нападении на страну, народ которой впоследствии внес решающий вклад в дело спасения Франции.

Разработка антисоветского плана "операция Баку" завершилась в Париже 22 февраля 1940 г. А через два дня, 24 февраля, в Берлине Гитлер подписал окончательный вариант директивы "Гельб", предусматривавшей разгром Франции[34].

Итак, как видим, ничего невозможного в объединении Германии, Англии и Франции против СССР не было даже после 1 сентября 1939 года, когда Англия и Франция объявили Германии войну. Этот вариант не реализовался только благодаря тому, что Гитлер сам первый нейтрализовал Францию. Однако, если бы СССР успел напасть на Германию до этого момента, то вариант объединения Германии, Англии и Франции против СССР под эгидой «крестового похода против большевизма» был вполне реальным. Впрочем, даже если бы СССР заключил договор о взаимопомощи с Англией и Францией в августе 1939 г., нет никаких гарантий, что эти страны не стали бы планировать военные действия против СССР.

В большевизме ли дело?

Кто-то может сказать, что Англия и Франция не заключали полноценного военного союза с СССР, т.к. враждебно относились к большевизму. Однако, достаточно даже поверхностного знания истории, чтобы знать, что Россия и страны Запада всегда были геополитическими противниками, ещё начиная со времён противостояния Александра Невского и тевтонского ордена. При этом, что характерно, сама Россия первой не вторгалась ни в Англию, ни во Францию, ни в Германию (за исключением Семилетней войны, когда летом 1757 года российские войска вторглись в Восточную Пруссию). В то время как обратные случаи легко можно припомнить.

Враждебное отношение к России в странах Запада не зависело от того, какой у неё был политический строй. Было оно враждебным и тогда, когда никаких большевиков в России не было, а была такая же монархия, как и по всей Европе.

Василий Галин в своей книге «Политэкономия войны. Заговор Европы» приводит хорошую подборку высказываний западной прессы первой половины 19 века про Россию, которую я тут процитирую[34]:


    Россия имела в Европе репутацию «державы, захватнической по самой своей природе»»,— отмечал Меттерних в 1827 г. «Чего только не сможет предпринять государь-завоеватель, встав во главе этих отважных людей, которым не страшна никакая опасность? ... Кто сможет противостоять их напору»,— писал Ancelot в 1838 г. «В 1830-е годы в республиканской и — отчасти — правительственной прессе общим местом стала мысль о том, что российский император готовит «крестовый поход» против западной цивилизации и намеревается принести на Запад «цивилизацию сабли и дубины» (по определению газеты «National»), что единственное призвание России — война и что «грубый, воинственный отсталый Север, движимый инстинктивной потребностью, обрушится всей своей мощью на цивилизованный мир и навяжет ему свои законы» — Revue du Nord, 1838 г. «Россию изображали «Дамокловым мечом, подвешенным над головами всех европейских государей, нацией варваров, готовых покорить и поглотить половину земного шара»» — Wiegel. Призыв «не допустить до Европы дикие орды с Севера... Защитить права европейских народов» звучал в 1830 г. в манифесте польского сейма


Как видим, страхи эти абсолютно иррациональны. Естественно, Николай I в 1830-е годы никакого крестового похода против Западной Европы не готовил – никакой стратегической необходимости у России в этом не было и такая возможность не обсуждалась даже теоретически.

Но это 19 век. А вот что писал генерал Деникин про восприятие в западном мире роли России в Первой Мировой войне[37]:


    ...Такое непонимание роли России я встречал почти повсюду в широких общественных кругах, даже долгое время спустя после заключения мира, скитаясь по Европе. Карикатурным, но весьма характерным показателем его, служит мелкий эпизод: на знамени -- хоругви, поднесенной маршалу Фошу "от американских друзей", изображены флаги всех государств, мелких земель и колоний, так или иначе входивших в орбиту Антанты в великую войну; флаг России поставлен на... 46-ое место, после Гаити, Уругвая и непосредственно за Сан-Марино...



Таковы были настроения в Европе. Точно так же в 1930-е годы считали, что Сталин планирует захватить всю Европу, хотя в то время от идеи «мировой революции» СССР давно уже отказался и строил социализм в отдельно взятой стране. Подобного рода высказывания можно цитировать долго. Поэтому, скорее всего, если бы в 1930-е в России был бы капитализм с демократией, Англия и Франция на переговорах вели бы себя точно так же, а, значит, пакт Молотова-Риббентропа всё равно был неизбежен.

Источники

1. Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. 1939-1941 гг. Глава 7.
2. В.Я. Сиполс. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. Глава 4.
3. Германо-румынские экономические договоры и соглашения 1939 г.
4. Ключи от Мемеля
5. Д. Фуллер. Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор. Глава 1
6. Проект декларации Великобритании, СССР, Франции и Польши, врученный послом Великобритании в СССР У. Сидсом народному комиссару иностранных дел СССР М. М. Литвинову
7. От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны
8. Московские переговоры 1939
9. Е. О. Обичкина. Французская дипломатия 1938–1939 гг.: от «умиротворения» к «сдерживанию», или политика гарантий
10. План нападения Германии на Польшу
11. С.Н. Ковалёв. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом второй мировой войны //"Военно-исторический журнал" - №7 - 2008 г
12. Год кризиса 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. NN201-300 Составитель МИД СССР. 1990
13. Предложение, врученное народным комиссаром иностранных дел СССР М. М. Литвиновым послу Великобритании в СССР У. Сидсу
14. Уильям Ширер. Взлет и падение Третьего Рейха (Том 1)
15. У. Черчилль. Вторая Мировая война. Глава 20.
16. Александр Шубин. На пути к пакту 1939 года: сложности и противоречия советско-германского сближения
17. Василий Галин. Ответный Сталинский удар
18. Политика Великобритании от Мюнхена до пакта Риббентропа–Молотова: от умиротворения к политике гарантий?
19. История второй мировой войны 1939–1945 гг. Том 2. Глава 4
20. Памятная записка, врученная народным комиссаром иностранных дел СССР послу Великобритании в СССР
21. Проект определения понятия «косвенная агрессия», врученный послами Великобритании и Франции в СССР народному комиссару иностранных дел СССР
22. Донесение посла Германии в Великобритании Г. Дирксена статс-секретарю министерства иностранных дел Германии Э. Вейцзекеру
23. Запись беседы главы военной миссии СССР К. Е. Ворошилова с главой военной миссии Франции Ж. Думенком
24. Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. NN501-600
25. А.И. Уткин. Вторая Мировая война. Глава 2.
26. Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. Документы N401-500 Составитель МИД СССР. 1990
27. В. Дашичев. Между Молотовым и Риббентропом.
28. Чигиринов П.Г. История Белоруси с древности до наших дней. Минск: Книжный Дом, 2004. С. 517-518.
29. О. Субтельный. История Украины. Западная Украина между мировыми войнами
30. Игорь Пыхалов. Как «порабощали» Прибалтику
31. Присоединение Бессарабии и Северной Буковины к СССР
32. Дюков А.Р. Пакт Молотова-Риббентропа в вопросах и ответах / Фонд «Историческая память». − М., 2009.
33. А. Исаев. Пакт Молотова-Риббентроппа. Военный аспект.
34. Д. Проэктор. Германо-польская война
35. И. Панкратенко. Зимняя война. Часть первая. Первая геополитическая…Продолжение
36. Василий Галин. Политэкономия войны. Заговор Европы. М.: Алгоритм, 2007.
37. А. И. Деникин. Очерки русской смуты. Том I, Гл XXI-XXХ

___________________________

http://statehistory.ru/1037/pakt-Molotova-Ribbentropa/

[Александр Васильевич]

Пакт Чемберлена–Гитлера



Сегодня история нашего народа подобна книге, в которой вырваны все первые страницы или, как нам видится, произошла подмена их. А ведь история человеческого общества является, по существу, историей болезни этого общества, болезни достаточно тяжелой, длительностью в десятки сотни лет.

К сожалению, отсутствие на Украине внятной идеологии привело к повсеместному историческому лицемерию. История давно превратилась в своего рода ржавый гвоздь, на который пытаются повесить все что можно.

Попытаемся разобраться в некоторых перипетиях истории, которые пытаются нынче преподнести в новой интерпретации. Мы же постараемся в своем исследовании опереться на материалы журнала "Time"(США). Интересно, что этот журнал, начиная с 1927 года, регулярно определяет «человека года» в зависимости от влияния, которое конкретная персона оказала на общество, причем без учёта того, положительное это влияние или отрицательное. Первым, кто попал на обложку журнала в номинации «человек года» в далеком 1927 году, стал известный американский летчик с детективной судьбой Чарльз Линдберг. Он удостоился этой чести за то, что в одиночку пересек Атлантический океан. Именно с того номера журнал и начал вести своеобразную летопись, построенную на поступках отдельных людей, на его страницах нашли место не только лидеры многих стран, но и летчики, ученные и др.

Интересно, в 1938 году человеком года был Адольф Гитлер. Из наших соотечественников Time назначал "человека года" Сталина (причем дважды – в 1939 и 1942 годах), Хрущева (1957) и Горбачева (в 1987, а затем в 1989 даже выбрал его "человеком десятилетия").

Пакт Чемберлена - Гитлера

Военно-политическая обстановка в Европе в 30-х годах прошлого века была весьма непростая. 1933 год – в Германии к власти пришли нацисты, которые не скрывали свои реваншистские планы за поражение в Первой мировой войне, а к Чехословакии они вскоре выдвинули территориальные притязания. Для своих целей они стали активно использовать немецкое меньшинство, проживающее в Чехословакии. Фашистская Германия, нарастив военный потенциал, начала уверенно шагать по Европе.

Первым шагом к расширению Германии стало присоединение Саарской области на Западе – германской территории, которая по версальскому договору отошла к Франции, Произошло это мирным путем – 13 января 1935 г. Франция провела референдум, на котором большинство населения высказались за включение в состав Германии.

Продолжением политики экспансии стал аншлюс Австрии 12 марта 1938 г. на юге Третьего рейха. Кстати, пропаганда расценила этот новый акт агрессии как ''миролюбивый шаг''. Гитлер, как утверждалось, тем самым будто бы не дал Австрии погрузиться в пучину гражданской войны. С помощью аншлюса соседней германоязычной страны Германия, утверждала пропаганда, теперь вновь превратилась в ''великую мировую державу'', которую отныне не сможет одолеть никакая другая держава.

Затем в повестке дня для охваченного манией экспансионизма германского канцлера значился захват Чехословакии на Востоке.

1938 год принес с собой дальнейшее нарастание словесной агрессивности нацистской пропаганды. Мировая фразеология все больше отходит на задний план, уступая место, недвусмысленным угрозам: Германия-де мужественно решились идти до конца, и больше не пойдет на компромиссы.

В 1938 г. Москва предложила Великобритании и Франции выступить с совместным демаршем в защиту Чехословакии, пообещав неукоснительно придерживаться гарантий взаимопомощи, которые она предоставила Парижу и Праге. Лондон расценил ее инициативу как «преждевременную». Через месяц Россия предложила Англии и Франции заключить официальный трехсторонний союз. Не получилось.

Уже 21 апреля 1938 г. Гитлер и Кейтель разработали план «Грюн», которым предусматривалось напасть на Чехословакию после серии дипломатических переговоров, которые привели бы к кризису. ...В качестве “морально-этического” прикрытия “плана Грюн” Гитлер придумал “угнетаемое нацменьшинство”, обозначив так этнических немцев, что компактно проживали в приграничной Судетской области Чехословакии. “Мы не станем дальше смотреть на то, как измываются над тремя с половиной миллионами немцев”, - вещал Геббельс. “Я не потерплю ни при каких обстоятельствах, чтобы в Чехословакии и дальше угнетали немецкое меньшинство!” - грозился Гитлер. Как близки судетские реалии с косовскими – верхушка ЕС и НАТО бестрепетно признают эти цитаты за свои.

В ходе конструирования судетского кризиса вызревал феномен геббельсовской пропаганды с ее девизом: “чем чудовищнее ложь – тем легче верят”.

28-29 апреля Чемберлен, Галифакс, Даладье и Бонне провели встречу в Лондоне. Французское правительство, считая себя связанными французско-чешским договором, напрасно стремилось получить от Англии четкой гарантии, на чем активно настаивал Советский Союз. Единственным результатом переговоров стало постановление продолжить переговоры на уровне генеральных штабов и обратится к чехословацкому правительству, что было и сделано 7 мая. Франция и Англия призвали Чехословакию начать прямые переговоры с партией Генлейна в духе взаимопонимания.

Дипломатические маневры во имя «мира»

Действительно, Франция и Англия были генераторами мира в Европе, они хотели избежать войны, к ведению которой они, несмотря на многочисленные заверения, не были готовы, поэтому они оказывали мощное давление на Чехословакию. Они хотели удовлетворить Адольфа Гитлера в ущерб дружественной стране, безопасность которой Франция гарантировала. Более того, прибывшая в конце августа – начале сентября 1938 года дипломатическая миссия лорда Вальтера Рансимена на основе информации, полученной от судетских немцев, сделала заключение о том, что "чехи и немцы не могут жить в одном государстве." Тем не менее, эта информация стала основой последующей стратегии западных государств, которые в обмен за сохранение мира предложили Гитлеру отторжение пограничных областей Чехословакии и присоединение их к Германии.

Английское и французское правительство вместо помощи Чехословакии развернули деятельность, чтобы "спасти" мир "любой ценой", в данном случае – ценой расчленения Чехословакии.

Мюнхенское сговор

Наиболее драматическое событие 1938 г. произошло 29 сентября, когда четверо государственных деятелей встретились в мюнхенской резиденции фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя высокими гостями на этой исторической конференции были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, французский премьер Эдуард Даладье, и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но главной фигурой был гостеприимный немецкий хозяин Адольф Гитлер.

Мюнхенское соглашение было подписано ими в ночь с 29 на 30 сентября 1938 года. По этому соглашению Германия получала право на аннексию Судетской области, а также тех районов, где немецкое население превышало 50%. Соглашение также требовало от Чехословакии, не принимавшей участия в Мюнхенской конференции, очистить до 10 октября 1938г. территорию Судетской области, куда затем были введены немецкие войска. Взамен две державы давали "гарантии" новых границ Чехословакии. А вот Италия и Германия: «как только будет урегулирован вопрос о польском и венгерском меньшинствах в Чехословакии, Германия и Италия со своей стороны предоставят Чехословакии гарантию».

О том, чего эти гарантии стоили, наглядно свидетельствует дальнейшее развитие событий. 30 сентября 1938 года, около 8 часов утра в Праге приземлился самолет чешского посла в Берлине Войтеха Мастны, который был единственным чехом, допущенным на закрытое совещание в Мюнхене, на котором великие державы решали судьбы Чехословакии. Растерянный Мастны привез с собой приговор, вынесенный там накануне его несчастной родине.

В 9 утра посла принял президент Эдуард Бенеш. То, что он услышал, заставило его немедленно пригласить в Градчаны министров, генералов и лидеров партий. Когда все собрались, министр иностранных дел Камилл Крофта сказал, что он вынужден произнести самые страшные слова в своей жизни: Германия ультимативно требует, чтобы в течение ближайших десяти дней ей была передана вся Судетская область, а также граничащие с Австрией районы, где немецкое население составляет хотя бы половину. Италия, Англия и Франция поддерживают эти требования. Несмотря на то, что с последней Чехословакию связывает союзный договор, Париж не собирается и пальцем пошевелить, чтобы спасти чехов.

Начальники штабов доложили, что сопротивление вермахту невозможно. В 11.30 собрание решило принять ультиматум. Все разбрелись в состоянии глубокой подавленности. Чехословакия капитулировала.

Понятно, что никакой дискуссии на мюнхенской конференции не было. Единственным вопросом, который подвергся обсуждению, был вопрос о том, каким способом принудить Чехословакию принять мюнхенский диктат и безоговорочно капитулировать перед объединенным англо-франко-германо-итальянским нажимом. При рассмотрении вопроса о сроках Чемберлен изъявил готовность полностью удовлетворить германские требования. Еще дальше пошел Деладье, указав, что "французское правительство ни в коем случае не потерпит проволочек в этом деле со стороны чешского правительства".

Так, правительства Англии и Франции без малейших колебаний принесли Чехословакию в жертву гитлеровской Германии.  Посол Франции в Германии Р.Кулондра писал министру иностранных дел: "Мюнхенские соглашения, в конечном счете, являлись для гитлеровских руководителей лишь средством разоружения Чехословакии перед ее аннексией".

По возвращении в Лондон Чемберлен заявил: "Друзья мои! Во второй раз в нашей истории сюда, на Даунинг-стрит, из Германии прибывает почетный мир" Чемберлен не долго ходил в "миротворцах", в мае 1939 года в кресле премьера оказался уже Черчилль.

До августа 1939 года влиятельные слои французского и британского правящего класса рассчитывали на то, что Гитлер повернет мощь Вермахта не против Запада, а против СССР. Эти расчеты лежали в основе Мюнхенского соглашения 1938 года: в обмен за номинальное обещание нацистов, которое британский премьер-министр Невилл Чемберлен назвал обеспечением "мира в наше время" Британия и Франция согласились на расчленение Чехословакии руками нацистов. Здесь можно привести множество цитат Чемберлена, приведем лишь одну: «Чтобы жила Британия, должна исчезнуть Россия».

Невилл Чемберлен вернулся из Мюнхена в Лондон в ореоле победителя. «Умиротворители», которых с того дня стали называть мюнхенцами, прославляли его талант государственного деятеля. Дезориентированная толпа встречала его как гениального политика, который «спас мир». Сам же Чемберлен высокопарно заявил: «Я верю, что это мир для нашего поколения» (Вторая мировая война разразилась через год). А «Таймс» напыщенно писала: «Ни один завоеватель, одержавший победу на поле боя, не был украшен более благородными лаврами».

Лишь совершенно обособленным в официальных британских кругах был голос Уинстона Черчилля, который заявил в палате общин: «Мы потерпели полное, ничем не смягченное поражение». А спустя некоторое время добавил: «У Великобритании был выбор – война или позор. Ее министры выбрали позор, чтобы позже получить и войну».

Но наиболее характерной для политики «умиротворения» является, пожалуй такая формулировка лорда Галифакса: «Благодаря ликвидации коммунизма в своей стране фюрер закрыл ему путь в Западную Европу, и поэтому Германия может считаться бастионом Запада против большевизма».

Совместное принуждение Чехословакии к отказу от своих территорий усилиями Гитлера и Муссолини с одной стороны и «западных демократий» во главе Чемберленом и Деладье (США также поддержали мюнхенскую сделку) стало знаковым. В обмен Германия подписала с Англией (30 сентября) и Францией (6 декабря) декларации, которые, по сути дела, являлись пактами о ненападении.

А лидер Советского Союза Иосиф Сталин не то, что обиделся, он просто принял: если союзники проигнорировали его в Мюнхене, то делать ставки на них нельзя. Гитлер не стал дразнить Сталина, он дал независимость Словакии, оккупация которой слишком явно обозначила бы продвижение Германии на Восток, куда подталкивал Чемберлен.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Итак, после подписания Мюнхенского соглашения Чехословакия, удовлетворив территориальные притязания Польши и Венгрии, лишилась пограничных укреплений, богатых залежей угля, части легкой промышленности и некоторых железнодорожных узлов. Таким самым, Гитлер позволил Венгрии и Польше урвать и себе по куску от чехословацкого пирога, а это Подкарпатская Русь и районы Тешин и Спиш, где проживало 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов соответственно. Гитлер прекрасно понимал, что вскоре он приберет к рукам и их.

Как писал по этому поводу в своих мемуарах Черчилль, Польша "с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства". Не менее лестное зоологическое сравнение приводит в своей книге американский исследователь Болдуин: "Польша и Венгрия, как стервятники, отрывали куски умирающего разделённого государства".

14 марта 1939г. словацкий автономный сейм, в соответствии с требованиями Гитлера, объявил о суверенитете словацкого государства. Вызванный в Берлин Гаха был оповещен о предстоящем вторжении, и в ночь на 15 марта подписал упомянутое в начале соглашение о необходимости "вверить судьбу чешского народа и самой страны в руки фюрера и германского рейха", тем самым, ликвидировав Чехословакию как государство… Во время подписания у него над душой стоял Геринг с обещанием сравнять Прагу с землей.

Немецкие войска в это время уже вступили в Чехословакию и в 9 часов утра 15 марта заняли Прагу, началась немецкая оккупация чешских земель.

Пролог к войне

Мюнхенское соглашение и последующая капитулянтская позиция правительства Чехословакии привели тому, что страна прекратила свое существование как независимое и суверенное государство, а ее территория была разделена между Германией и новыми агрессорами Польшей и Венгрией. Это исключило из рядов потенциальных противников ''Третьего рейха'' большую и хорошо вооруженную чехословацкую армию: в их руки попали – 1582 самолета, 2676 артиллерийских орудий, 469 танков, 43 000 пулеметов, 1 миллион винтовок, гигантские запасы боеприпасов, различного военного снаряжения и военно-промышленный комплекс Чехословакии, который до конца войны работал на Германию. Перестроенная фашистами на военный лад промышленность была очень эффективной: только заводы «Шкода» в Чехии в 1940 году выпускали столько же вооружения, сколько вся английская промышленность.

Мюнхен вселил глубокое недоверие к западным союзникам, ибо, по сути, западные державы под флагом борьбы за мир пошли навстречу Гитлеру, согласившись на все его требования.

Если аншлюс Австрии Гитлер провел под покровом референдума, то оккупацию Чехии фактически санкционировали ''миротворцы'' Чемберлен и Деладье, забыв о тех гарантиях, что были даны Чехословакии прежде. Более того, они поощряли захватническую политику Гитлера и стремились к ''канализации'' немецкой агрессии на Восток и поставили мир перед опасностью развязывания мировой войны.

Вот что писал американский журнал "Time"2 января 1939 в статье «Человек года-1938 Адольф Гитлер»: «фюрер немецкого народа, Главнокомандующий немецкой армии, флота и ВВС, канцлер Третьего рейха герр Гитлер собрал плоды амбициозной, непримиримой, беспощадной заграничной политики, которую он вел на протяжении пяти с половиной лет. Он порвал версальский договор в клочья. Он снова вооружил Германию до зубов – или почти до зубов. Он похитил Австрию на глазах ужаснувшегося и, видимо, бессильного мира. Все эти события стали шоком для наций, которые всего двадцать лет назад победили Германию на поле брани, но ничто так не ужаснуло мир, как беспощадные, методичные, направляемые нацистами события, которые поздним летом и ранней осенью привели к угрозе мировой войны из-за Чехословакии. Когда Адольф Гитлер без кровопролития низвел Чехословакию до статуса марионетки Германии, добился кардинального пересмотра европейских оборонительных союзов, и получил свободу действий в Восточной Европе после гарантий невмешательства от Англии (а потом и Франции), он, без сомнения, стал «Человеком года-1938».

… По некоторым оценкам, 1133 улиц и площадей, например Ратхаусплатц в Вене, приобрели имя Адольфа Гитлера. Он выступил почти с сотней речей, посетил 11 оперных представлений (гораздо меньше, чем он обычно посещает), разделался с двумя соперниками – президентом Чехословакии Бенешем и последним канцлером Австрии Куртом фон Шушнигом, продал в Германии 900 000 экземпляров «Майн Кампф», которая также широко продавалась в Италии и повстанческой Испании. Его единственной потерей стало зрение – ему пришлось начать носить очки для работы. На прошлой неделе герр Гитлер устроил рождественскую вечеринку для 7000 рабочих, строящих новую гигантскую Канцелярию в Берлине, сказав им: «Следующее десятилетие покажет этим странам с их патентованной демократией, где находится настоящая культура».

Но другие страны с упорством вступили в гонку вооружений, и среди военных вопрос стоит так: «Будет ли Гитлер воевать, когда станет ясно, что он проигрывает эту гонку?». Динамика диктатуры такова, что немногие из тех, кто изучал фашизм и его лидеров могут представить асексуального, беспокойного, руководствующегося инстинктами Адольфа Гитлера, наслаждающегося тихими днями в своем горном альпийском домике в местечке Берхтесгаден, пока довольный жизнью немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет гарантий, что бедные страны успокоятся, получив то, что им нужно от богатых стран.

Тем, кто наблюдал события конца года, казалось, более чем вероятным, что «Человек года-1938» может сделать год 1939 запоминающимся».

Как видим, американский журнал "Time" сделал правильный вывод. Действительно 1939 год стал запоминающимся не только потому, что Гитлер окончательно «проглотил» Чехословакию, но и развязал Вторую мировую войну.

А вот человеком 1939 года стал Иосиф Сталин, об этом можно прочитать в журнале "Time" 1 января 1940 г. Кстати, он был человеком года и в 1942 году. Но интересно другое – почему в 1939 году человеком года стал Иосиф Сталин? Вот как оценивает журнал "Time": «Подписанный в Кремле в ночь с 23 на 24 августа нацистско-коммунистический "неагрессивный" Договор был, по сути, дипломатическим демаршем, буквально разрушающим мир. Фактически подписали его немецкий министр иностранных дел Иоахим Риббентроп и советский глава МИД Молотов. Но товарищ Сталин должен был дать этому договору благословение и он это сделал…»

…Напомню, о подписании советско-германского договора Молотов сказал: «Советско-германский договор подвергся многочисленным нападкам в англо-французской и американской прессе... Доходят, дальше, до того, что ставят нам в вину, что, видите ли, в договоре нет пункта о том, что он денонсируется в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется вовлеченной в войну при условиях, которые могут дать кое-кому внешний повод квалифицировать ее нападающей стороной... Разве трудно понять этим господам смысл советско-германского договора о ненападении, в силу которого СССР не обязан втягиваться в войну ни на стороне Англии против Германии, ни на стороне Германии против Англии? Разве трудно понять, что СССР проводит и будет проводить свою собственную, самостоятельную политику, ориентирующуюся на интересы народов СССР, и только на эти интересы?..»

Вообще, в новейшей истории советско-германский договор о ненападении 1939 года играет заметную политическую роль. В свое время, придав этому договору название "пакт Молотова–Риббентропа", идеологи «перестройки» использовали его в арсенале идеологических средств сокрушения СССР. Сейчас европейские победители в «холодной» войне явно пытаются повторить историю, навязывая тезис о тождественности нацизма и коммунизма.

Согласно договору о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 г., стороны отказывались от участия в агрессивных союзах друг против друга, но не оборонительных. Поэтому уже после подписания договора с немцами советское правительство предлагало Англии и Франции 30 августа 1939 г. продолжить переговоры об оборонительном союзе. Однако англо-французская сторона не откликнулась на это предложение. Элементарный вопрос: если бы 23 августа СССР заключил с Германией агрессивный военный пакт, стал бы он предлагать Англии и Франции продолжить переговоры?

Кстати, возвращаясь к названию этого документа. Никакого «пакта Молотова-Риббентропа» в истории никогда не существовало. А документ, подписанный министрами иностранных дел СССР и Германии 23 августа, именуется «Договором о ненападении». А столь своеобразное переименование упомянутого документа связано с тем, что Гитлер, как правило, заключал пакты. И потому постоянным использованием термина «пакт Молотова-Риббентропа» прошлые и современные критики этого документа, во-первых, стараются лишний раз ненавязчиво внушить мысль о подобии Сталина и Гитлера, а, во-вторых, вытеснить из общественного сознания реальное название, связанное с мирным термином «ненападение», и выстроить ассоциативный ряд между «пактом» и началом мировой войны.

И еще деталь. Мюнхенское соглашение привело в очередной раз к изменению расстановки сил в Европе. Германия триумфально возвратилась в Европу и вновь вернулась к забытой теме Балкан. По сути, Мюнхен – обозначил пролог второй мировой войны.

Когда министр иностранных дел Камил Крофта, сломленный и возмущенный, сообщил 30 сентября 1938 года пражским послам трех мюнхенских держав – Великобритании, Франции и Италии о согласии своего правительства с отторжением части территории Чехословакии в пользу Венгрии и Германии, он предостерегающе дополнил: «Не знаю, будут ли иметь пользу от решения, принятого в Мюнхене, ваши страны. Но мы, конечно же, не будем последними, после нас пострадают и другие».

Его слова оказались провидческими. Действительно, пострадали многие, прежде всего в Европе. Мюнхен означал абсолютный конец порядка, возникшего после Первой мировой войны. Его должна была заменить система, созданная на основе договоров между странами, участвовавшими в мюнхен¬ском сговоре. Но эта си¬стема распалась раньше, чем была создана. Как видим, мир и Европа все равно не избежали войны, которая грянула 1 сентября 1939 года.

Мюнхен нас подталкивает к мысли, что в современном неспокойном мире можно ожидать любых неожиданных поворотов, а искусство власти – умело лавировать в этом неспокойном море.

Как показывает печальный опыт внешнеполитических «достижений» Украины, начиная с тотального разоружения, кончая быстротекущей сдачей стратегических наступательных вооружений (гарантийный срок ракет позволял их содержать до 2003 года), заканчивая Змеиным и газовыми контрактами, может быть все.

Особенно, если Украина в лице и власти, и интеллектуального сообщества будет и дальше рассуждать и действовать в своей внешней политике, при оценке исторических событий и в других сферах жизни так, как это сделал Петлюра в 1920-м году, сдав полякам своих союзников – ЗУНР. А не так, как это сделал СССР в августе 1939-го года, о политике которого тогда Уинстон Черчилль сказал, что это «была холодная и в высшей степени реалистичная политика собственных интересов».

Нынче как-то историки молчат, а ведь де-факто Франция была присоединена к Германии, а значит и воевала на ее стороне. Между прочим, наши союзники, тоже оказались не лыком шиты, после 1941 года хотели предать нас минимум три или четыре раза. А после войны бывшие союзники по Антигитлеровской коалиции не нашли ничего лучшего как создать антисоветский военный блок НАТО и погрузить мир в целую эпоху «холодной войны», использовав в этой борьбе недобитых фашистов, националистов, коллаборационистов и всех тех, кто во время войны воевал на стороне нацистской Германии против СССР.

Александр Маначинский,
кандидат военных наук

http://www.segodnia.ru/content/118714

[Александр Васильевич]

«Лом» против чехов и словаков



1938 год. По Европе уже бродит призрак нацизма. Фюрер в поисках «жизненного пространства» плотоядно глядит на Восток. Запад это устраивает. Это сейчас западные страны делают гордые заявления о будто бы своей непримиримой позиции к нацизму с самого начала. А тогда, в 38-м, они вели себя иначе.

Венгрия, союзник Гитлера, захватывает Карпатскую Русь (современное Закарпатье), бывшую тогда в составе 1-й Словацкой Республики. Венгрия планировала продвинуться дальше на восток, спровоцировав недовольство венгерской диаспоры местными порядками. Под предлогом помощи восставшим венграм Будапешт хотел закрепиться на Карпатской Руси.

Половить рыбку в мутной воде не прочь была и Польша – давний союзник католической Венгрии. В этот раз поляки хотели обессилить движение украинских националистов, которые представляли угрозу государственным интересам Польши.

В итоге, Будапешт и Варшава скоординировали свои усилия, и венгры действовали на юге Карпатской Руси, а поляки – на севере. Целью Варшавы было сделать так, чтобы у всех сложилось мнение о восстании русинского населения против чехословацких властей. Операция получила название «Лом».

Она длилась всего 19 дней – с 11 по 30 ноября 1938 г. Руководила операцией военная разведка. Через карпатскую границу были переброшены несколько польских диверсионных групп, которые за время акции взорвали 12 автомобильных и 1 железнодорожный мост, а также 1 плотину. По данным польской стороны, в стычках с польскими диверсантами погибло 23 чехословака. Потери поляков – 13 чел.

Поляки и венгры стремились обрести общую границу, а для этого надо было стереть с карты Чехословакию. Операция «Лом» как раз была направлена на то, чтобы дестабилизировать чехословацкое государство изнутри путём саботажа и прямых диверсий.

Но на общую границу с Венгрией полякам пришлось ждать ещё долго – до 1939 г., когда, благодаря Гитлеру, Чехословакия перестала существовать, как независимое государство.

Операцию «Лом» даже сами поляки считали неудачной. Во-первых, сравнительно велики были потери – 13 человек за 19 дней. Во-вторых, идиотская попытка пообниматься с католиками-венграми на общей границе привела к тому, что с исчезновением Чехословакии Польша оказалась в окружении Германии, Венгрии и Советского Союза. Идти на примирение с СССР кичливые ляхи не захотели (офицер польского Генштаба Стефан Моссор, предложивший военно-политический союз с СССР, был понижен в должности), и пали жертвой собственной глупости.

Венгрия и Румыния, как гитлеровские союзники, не могли противиться намерениям фюрера проглотить Польшу. И не противились, спокойно наблюдая за гибелью польского государства. Варшава, коварно занимавшаяся диверсиями в тылу чехословаков, от которых, напомню, Польше никакой прямой угрозы не исходило, сама себе приготовила яму, в которую и плюхнулась.

Важна и ещё одна деталь: Польша даже в хортистской Венгрии видела друга и приятеля. И не только видела, но и проворачивала сомнительные делишки типа операции «Лом».

По сути, поляки соучаствовали в агрессии фашистской Венгрии против независимой Чехословакии.

Сергей Матвеев

http://www.segodnia.ru/content/119066

[Александр Васильевич]

Пакт «Молотова-Риббентропа»: сделка Сталина с дьяволом?



Против исторических мифов.

Сентябрь 1939 года. С 1-го числа этого месяца начался отсчет Второй мировой войны. В тот день войска фашистской Германии вторглись в Польшу. 3-го сентября войну Германии объявили Англия и Франция. Это случилось ровно через неделю после подписания Советско – Германского пакта о ненападении. И с тех пор одним из главных «козырей» в антисоветской и антикоммунистической пропаганды стали заклинания типа «Советский Союз помог Гитлеру начать войну», «Пакт Молотова-Риббентропа – черное предательство», «Сталин воткнул нож в спину Польше». Помимо обычной игры с фактами, преувеличивая значимость одних, замалчивая массу других, авторы, стараются представить Европу 1939 года, как тихую обитель мира и спокойствия, пока вдруг два тирана, Гитлер и Сталин втайне не договорились разделить ее между собой, спланировали и развязали захватническую войну. И это стало чуть ли не главным аргументом в попытках наших врагов приравнять коммунизм к фашизму, Сталина к Гитлеру.

Скажу откровенно, из-за внешней логичности эта концепция выглядит довольно убедительно. Но если посмотреть как разворачивались исторические события того времени, их последовательность в комплексе, то выяснится, что нам нечего стыдиться этого договора с «дьяволом».

Немного истории. Польша к 1939 году

Поражение Германии в Первой Мировой войне, распад Австро-Венгрии, Великая Октябрьская революция, провозгласившая право народов на самоопределение, породили около десятка новых самостоятельных государств. Среди них, обрела, наконец, желанную свободу и Польша, которая свыше 100 лет была разделена на части между тремя империями – Россией, Германией и Австрией.

В апреле 1920 поляки без объявления войны начали вторжение на Украину. 8 мая они захватили Киев. Затем началось контрнаступление Красной Армии, отбросившей противника до предместий Варшавы, потом ответное наступление польской армии и, в итоге, Советско-польская граница была установлена по Рижскому мирному договору 1921 г. и проходила значительно восточнее «линии Керзона».

Но с новыми странами возникли новые проблемы,– проблемы границ. У Польши оставались нерешенными территориальные споры со всеми без исключения соседями. С Германией, в результате передачи Польше Данцигского коридора, который обеспечил ей выход к морю, но отрезал Восточную Пруссию от основной части Германии. С Литвой, у которой Польша отняла Вильно (Вильнюс) с прилегающим районом. С Чехословакией, которой Польша предъявила свои претензии на Тешинскую область.

Самой большой из спорных, стала территория Западной Украины и Западной Белоруссии. В декабре 1919 г. Верховный совет Антанты, который в то время «резал вдоль и поперек» границы Европы, предложил установить восточный рубеж Польши исходя из этнического принципа. И практически все земли с преобладанием польского населения находились бы западнее, а непольского (литовского, белорусского и украинского) – восточнее. Этот план несколько позже получил название «линии Керзона» по имени английского министра иностранных дел. Однако польское руководство не приняло этот вариант. Оно мечтало о возрождении Великой Польши, простирающейся от Балтийского до Черного моря, включающую значительную часть Украины.

Из 17 мирных лет, 14 (1925-1939) Польша провела под властью фашистской диктатуры, сначала Пилсудского, а после его смерти в 1935, маршала Рыдз-Смиглы. И для верхушки страны не было большего врага, чем большевизм, чем Советский Союз.

С приходом фашистов к власти в Германии, Европа последовательно сползала к войне. Вектор этого движения и все ускоряющийся его темп задавал Гитлер. В 1935 Германия восстановила власть над Саарской областью, с 1918 года находившуюся под управлением Лиги Наций, в 1936 ввела войска в демилитаризованную Рейнскую область. Затем настает очередь Австрии, которая при молчании западных стран, просто включается в состав Германии, в марте 1938 года. И немедленно, без перерыва, начинается давление на Чехословакию с требованием передать Германии Судетскую область, где немецкое население составляло большинство.

События весны-осени 1938 разворачиваются как в кинобоевике. Вермахт выдвигается к чешской границе. Франция и Советский Союз заявляют о своей поддержке Чехословакии и готовности оказать ей военную помощь. СССР проводит крупномасштабные подготовительные мероприятия и готова к немедленным действиям, как только об этом попросит Чешское правительство.

Но Польша выступает союзницей Германии… Польский посол в Париже Лукасевич, заверяет посла США во Франции Буллита, что Польша немедленно объявит войну СССР, если он попытается направить войска через польскую территорию для помощи Чехословакии. И еще чуть позже: «Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства». Действуя синхронно с немцами, она заявляет свои претензии на Тешинскую область

Правительство Чехословакии не решилось на сопротивление. Англия и Франция вывернули ей руки. 30 сентября 1938 г. Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер подписали Мюнхенское соглашение, которое навсегда войдет в историю, как акт предательства и капитуляции перед Гитлером. По словам Черчилля: «Англии был предложен выбор между войной и бесчестием. Она выбрала бесчестие и получит войну». В тот же день, 30 сентября, немецкие войска оккупировала Судеты. Польша одновременно с немцами ввела свою армию в Тешинскую область.

Спустя несколько месяцев тот же Черчилль напишет: «Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польше, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства»

Советские войска находились в готовности у западной государственной границы еще до 25 октября, а затем были возвращены в районы постоянной дислокации. Добить Чехословакию после этого, было делом техники.

Но Гитлер не собирался этим ограничиться.

1939 год. Январь-март

5 января Гитлер заявил Министру иностранных дел Польши о намерении добиваться возвращении Данцига Германии и прокладке коридора через Польшу в Восточную Германию.

8 марта 1939 г. Гитлер выступил на совещании представителей военных, экономических и партийных кругов Германии. Фактически он изложил план завоевания мирового господства. Вот отдельные выдержки из его речи: «Насущная проблема для немецкого народа — обеспечить себя источниками сырья, необходимого для его благосостояния. Кроме того, для того чтобы немецкий народ мог пользоваться этим благосостоянием, должны быть полностью истреблены его враги: евреи, демократии и «международные державы». До тех пор, пока эти враги располагают хотя бы малейшими остатками власти в каких-либо частях мира, они будут представлять угрозу мирному существованию немецкого народа… Прага нужна как средство доступа к сырью. В соответствии с этим отданы приказы о том, чтобы через несколько дней, не позднее 15 марта, Чехословакия была оккупирована войсками. Затем последует Польша. Нам не придется ожидать тут сильного сопротивления… Это план, который будет осуществлен до 1940 г. И тогда Германия станет непобедима». Гитлер изложил дальнейшую последовательность действий: за Польшей последуют Балканские страны, потом «Германия сведет счеты со своим извечным врагом – Францией, которая будет стерта с карты Европы» и, наконец, «мы сведем счеты с «еврейскими королями доллара» в Соединенных Штатах. Мы уничтожим эту еврейскую демократию, и еврейская кровь смешается с долларами»

В ночь с 14 на 15 марта вызванный в Берлин президент Чехии Гаха был ознакомлен с заранее подготовленным Риббентропом договором, в котором говорилось: «При состоявшемся обмене мнениями было обсуждено серьёзное положение, возникшее в последние недели на территории бывшей Чехословакии. Президент Чехословакии при этом заявил, что ради этой цели и достижения окончательной договорённости, он с уверенностью вручает судьбу чешского народа и страны в руки фюрера Германии… Это заявление было принято фюрером, который согласился взять чешское население под защиту Германского Рейха и со своей стороны обеспечить ему подобающее существование в рамках автономии» На следующий день, 15 марта, Германия ввела на территорию оставшихся в составе Чехии земель: Богемии и Моравии свои войска и объявила над ними протекторат. Обе области были включены в состав Германской империи. Накануне, 14 марта 1939 года парламент автономии Словакии, принял решение о выходе из состава Чехословакии.

Чешская армия не оказала оккупантам никакого заметного сопротивления.

Апрель-Июль

Захват Чехословакии произвел на западноевропейские страны ошеломляющее впечатление. По сообщению постпреда СССР во Франции Я.Сурица «С каждым днем здесь усиливается предвоенная обстановка. Все сейчас уверены, что войны не избежать и что войну придется вести в условиях гораздо более трудных, чем прошлой осенью».

В последующие полтора месяца шли интенсивные переговоры о принятии четырьмя странами: Советским Союзом, Польшей, Англией и Францией совместной Декларации. Вся эта Декларация, предложенная Англией, состояла из одной фразы, суть которой содержалась в обязательстве правительств «немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям», т.е. агрессии. Но для польского руководства, несмотря на преподанный Гитлером чешский «урок», Советский Союз оставался страшней фашистской Германии. Польские руководители разного ранга неоднократно дают понять, что для Польши невозможно подписать политическое соглашение, одной из сторон которого был бы СССР. Это и предопределило провал идеи «четырехчленной» Декларации.

С середины апреля 1939 г. начался новый этап в развитии событий. Три державы начинают переговоры о создании трехстороннего Пакта о взаимопомощи, который гарантировал бы не только силовую поддержку друг друга в случае агрессии, но и давал бы аналогичные гарантии ряду стран Восточной Европы, начиная с Польши.

Переговоры шли с трудом. Помимо тщательнейшего обсуждения самого текста договора, именно англичане безбожно затягивают весь процесс. На одно из советских предложений англичане не отвечали 21 день, хотя счет уже шел не на дни, а на часы. Естественно, наша, Советская сторона начала проявлять признаки нетерпения. 29 июня «Известия» напечатали статью А.Жданова, где, в частности, были приведены такие данные: «Англо-советские переговоры… продолжаются уже 75 дней, из них Советскому правительству потребовалось на подготовку ответов на различные английские проекты и предложения 16 дней, а остальные 59 ушли на задержку и проволочки со стороны англичан и французов». И это понятно, ибо у руля британской политики оставался Чемберлен и его группа поддержки. Вынужденный под давлением общественного мнения, включая значительную часть своей консервативной партии, идти на переговоры, он в душе оставался сторонником «политики умиротворения» Гитлера.

Но ключ от решения проблемы оставался по-прежнему в руках Польши. Действительно, как защитить Польшу от немецкого вторжения, если Красная Армия не сможет войти на территорию Польши? Однако, вплоть до августа, три державы, включая Советский Союз, продолжают «отшлифовывать» проект Пакта о взаимопомощи, как бы оставляя конкретное решение за рамками политического документа на потом. «Потом» наступило, когда пришла пора рассмотреть, как строить реальную оборону от гитлеровской агрессии. В конце июля, хотя Пакт о взаимопомощи еще не полностью закончен, стороны соглашаются, что пришла пора договариваться о конкретных оборонительных действиях на случай германской агрессии.

Что же касается Германии, то ее действия подтверждают –– война на пороге. Помимо нарастающей кампании в прессе, начинается серия провокаций на границе, растет число межнациональных конфликтов между немецким меньшинством и польским большинством населения.

Во исполнение «генерального плана» Гитлера фельдмаршал Кейтель, возглавлявший тогда верховное командование вооруженных сил Германии, 5 апреля издает директиву о разработке плана атаки на Польшу. Он подчеркивает: «разработка должна проходить таким образом, чтобы осуществление операции было возможно в любое время, начиная с 1 сентября 1939г. Устанавливается, что «Задачей германских вооруженных сил является уничтожение польских вооруженных сил».

Обратите внимание на дату, 1 сентября. Значит срок нападения на Польшу установлен за пять месяцев, когда о Советско-Германском соглашении и мысли ни у кого не было.

Готовилась война и на идеологическом направлении. Вот слова Шульца – одного из ближайших сотрудников Риббентропа: «В настоящее время подбирается материал для пропагандистской атаки против Польши. На первом плане — следующие темы: под девизом «Польша — второе мозаичное государство» следует заклеймить роковую политику террора, осуществляемую Польшей в национальном вопросе; под девизом «Польша — государство реакции и упадка» будут показаны нищета польских крестьян, культурная отсталость страны, феодальный способ ведения хозяйства, ведущий к упадку, и голодное прозябание польского населения; под девизом «Паразиты у власти» будет показано разложение господствующей в Польше верхушки, продажность польских руководителей, их декадентство и классовая оторванность от широких масс».

Забавно, не правда ли?

Одновременно Германия начинает заигрывать с Советским Союзом. Начиная с конца апреля, сначала чиновники второго ранга, а затем и высокопоставленные, в беседах с советскими дипломатами говорят о желательности улучшении отношений. Гитлеровская печать изменяет тон по отношению к СССР и его руководителям. В карикатурах Советский Союз выводится уже не в виде уродливого семито-уголовника, но в образе медведя с красной звездой.

В середине мая посол в Москве Шуленбург официально сообщает Молотову о стремлении Германии развивать экономические связи, и что у нее нет желания напасть на СССР. Советское руководство воспринимало эти предложения довольно холодно, каждый раз отмечая, что ухудшение отношений произошло по вине Германии, и что экономические отношения зависят от политических. Поэтому немецкая сторона должна внести свои предложения по политическим проблемам.

В июне и июле прошла еще серия встреч на разных уровнях.

Роковой август. Хроника

12 августа начались заседания военных миссий западных стран и Советского Союза. Несмотря на то, что англо-французы прислали на переговоры второстепенных военных деятелей, советскую делегацию возглавил маршал Ворошилов. Из протоколов заседаний видно, что обмен мнениями по военным вопросам проходил в достаточно дружелюбной и откровенной атмосфере.

Но буквально со второго заседания, Ворошилов сначала в мягкой, а затем все более настойчивой форме требует ответа, имеют ли правительства Англии и Франции согласие правительства Польши на пропуск через ее территорию Красной Армии навстречу немецким войскам. Англо-французские военные оказываются в тяжелом положении, Ведь буквально за день до начала переговоров посол Польши Гжибовский заявил: «В позиции Польши по отношению к переговорам о пакте ничто не изменилось. Польша ни в коем случае не потерпит того, чтобы советские войска вступили на ее территорию или даже только проследовали через нее». Несколько дней англо-французы пытаются убедить советских представителей, что в случае войны поляки сами попросят о помощи, но Ворошилов был непреклонен (разумеется, по согласованию со Сталиным).

На заседании 17 августа он заявляет: «Советская миссия считает, что до получения ответа на поставленные ею вопросы мы должны будем прекратить работу нашего совещания». Западные делегации просят несколько дней, чтобы их правительства получили официальный ответ от правительства Польши и получают согласие собраться еще раз 21 августа. Вот эти дни между 17 и 21 стали кульминацией разворачивающейся драмы.

Глава французской делегации, генерал Думенк, в тревоге просит свое правительство срочно воздействовать на Варшаву. Его, хотя и с меньшим энтузиазмом поддерживают англичане. По мнению генерала «Советы проявляют твердую решимость не оставаться в стороне, а, наоборот, принять на себя всю полноту обязательств». Посол Франции в Варшаве получает директиву: «Соблаговолите особо настаивать на этом (т.е. на польском согласии, А.П.), подчеркивая самым решительным образом, что Польша ни морально, ни политически не может отказаться испытать этот последний шанс спасти мир. В заключение твердо напомните, что Франция, которая постоянно проявляла дружбу в отношении Польши, предоставила ей значительные кредиты, направила военную технику, оказывала самую разнообразную помощь, сегодня имеет право требовать от нее взвесить всю серьезность отказа». Министр иностранных дел Бонне утверждает: «Отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия». Премьер Даладье считает « величайшей глупостью со стороны поляков отвергать русское предложение о действенной военной помощи».

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Но ничего не помогло.19 августа 1939 г. Бек (министр иностранных дел) заявил послу Франции, что все, обстоятельно рассмотрев и обсудив с маршалом Рыдз-Смиглы, и не недооценивая силу целого ряда наших аргументов, он просит передать французскому министру негативный ответ Польши. «Для нас это принципиальный вопрос: у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь…».

И естественно, что на заседании военных миссий 21 августа представители Запада вынуждены были просить подождать еще несколько дней, в надежде найти за это время хоть какой-нибудь компромисс с Польшей. Однако «поезд уже ушел». Ворошилов объявил перерыв в работе без назначения новой даты. Недовольство советской стороны понятно. На прощальной аудиенции с Думенком, Ворошилов довольно эмоционально сказал: « Мы ведь самые элементарные условия поставили. Нам ничего не дает то, что мы просили выяснить для себя, кроме тяжелых обязанностей — подвести наши войска и драться с общим противником. Неужели нам нужно выпрашивать, чтобы нам дали право драться с нашим общим врагом!»

В Советско-Германских контактах перелом произошел только в первых числах августа, когда Риббентроп заявил: « Мы считаем, что противоречий между нашими странами нет на протяжении всего пространства от Черного моря до Балтийского. По всем этим вопросам можно договориться, если Советское правительство разделяет эти предпосылки, то можно обменяться мнениями более конкретным порядком». Фраза об отсутствии противоречий «на всем протяжении от Черного моря до Балтийского» была понята как желание договориться по всем территориальным вопросам, связанным с находящимися в этой зоне странами. И 11 августа Молотов, занимавший в то время пост народного комиссара иностранных дел, ответил, что поднятые проблемы нас интересуют, но разговоры о них требуют подготовки и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Теперь мы не торопимся,– ведь на следующий день начинаются переговоры с англо-французскими военными миссиями и главное еще впереди.

Наш постпред в Берлине, Г.Астахов докладывает: «События развиваются быстро, и сейчас немцам явно не хотелось бы задерживаться на промежуточных ступенях в виде разговоров о прессе, культурном сближении и т. п., а непосредственно приступить к разговорам на темы территориально-политического порядка, чтобы развязать себе руки на случай конфликта с Польшей, назревающего в усиленном темпе. Кроме того, их явно тревожат наши переговоры с англо-французскими военными и они не щадят аргументов и посулов самого широкого порядка, чтобы эвентуальное военное соглашение предотвратить. Ради этого они готовы сейчас, по-моему, на такие декларации и жесты, какие полгода тому назад могли казаться совершенно исключенными. Отказ от Прибалтики, Бессарабии, Восточной Польши (не говоря уже об Украине) — это в данный момент минимум, на который немцы пошли бы без долгих разговоров, лишь бы получить от нас обещание невмешательства в конфликт с Польшей».

Дипломатическая активность Германии приобретает лихорадочный характер. Шуленбург добивается встреч с Молотовым 15,17 и 19 августа, В их ходе он передает две памятные записки, в которых отражаются позиции Гитлера и Риббентропа. Их суть в нескольких цитатах: « «Противоречия между мировоззрением национал-социалистской Германии и мировоззрением СССР были в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССР стояли на противоположных и враждующих друг с другом позициях. Из развития последнего времени, по-видимому, явствует, что различные мировоззрения не исключают разумных отношений между этими двумя государствами и возможности восстановления доброго взаимного сотрудничества… На основании своего опыта германское правительство и правительство СССР должны считаться с тем, что капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии, так и Советского Союза. В настоящее время они вновь пытаются, путем заключения военного союза втравить Советский Союз в войну с Германией…… между Балтийским и Черным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен, к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-Востока и т. п. …Фюрер стоит на точке зрения, что, принимая во внимание настоящее положение и возможность наступления в каждый момент серьезных событий (Германия не намерена далее терпеть польские провокации), желательно принципиальное и скорое выяснение германо-советских отношений и обоюдной установки к актуальным в настоящий момент вопросам. По этой причине министр иностранных дел Германии г-н фон Риббентроп выражает готовность, начиная с 18 августа, во всякое время прибыть в Москву на аэроплане с полномочиями фюрера вести переговоры о совокупности германо-советских вопросов и, при наличии соответствующих условий, подписать соответствующие договоры».

Ответ нашего правительства последовал незамедлительно: « До последнего времени Советское правительство, учитывая официальные заявления отдельных представителей германского правительства, имевшие нередко недружелюбный и даже враждебный характер в отношении СССР, исходило из того, что германское правительство ищет повода для столкновений с СССР, готовится к этим столкновениям и обосновывает нередко необходимость роста своих вооружений неизбежностью таких столкновений. Понятно, что такая политика германского правительства вынуждала СССР принимать серьезные меры к подготовке отпора против возможной агрессии в отношении СССР со стороны Германии и, значит, принимать участие в деле организации фронта обороны ряда государств, против такой агрессии. Если, однако, теперь германское правительство делает поворот от старой политики в сторону серьезного улучшения политических отношений с СССР, то Советское правительство может только приветствовать такой поворот и готово, со своей стороны, перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии».

19 августа на встрече с Шуленбургом касаясь приезда Риббентропа Молотов заявляет: «Мы ценим постановку этого вопроса германским правительством, подчеркивающим серьезность своих намерений предложением послать в Москву видного политического деятеля…Но перед приездом Риббентропа необходимо провести соответствующую подготовку…».

Шуленбург снова настаивает на приезде Риббентропа, чтобы еще до взрыва конфликта прийти к определенным результатам. У него нет сомнений, говорит он, что при составлении протокола также не должно встретиться затруднений. Шуленбург считает, что подготовка, о которой говорил Молотов, уже закончена, и подчеркивает, что они готовы идти навстречу всем желаниям Советского правительства.

Вечером Молотов сообщает, что он доложил правительству содержание сегодняшнего разговора и что Риббентроп мог бы приехать в Москву 26 — 27 августа после опубликования торгово-кредитного соглашения.

Напомню, что именно в эти дни военные делегации Англии и Франции ждут ответа Польского правительства на прямо поставленный Молотовым вопрос. Наша сторона тоже в ожидании, надеясь до последнего, что все-таки Польша изменит свою позицию и именно поэтому предлагает ждать еще неделю.

Но немцы ждать уже не могут. 21августа Гитлер напрямую обращается к Сталину: «…Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем……Дополнительный протокол, желаемый правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично…… Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний…… Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг к другу, является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа.. Я был бы рад получить от Вас скорый ответ.

Наш ответ последовал в тот же день: «Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру. Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами……Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г.Риббентропа 23 августа». И. Сталин

Дальнейшее просто. Риббентроп прилетает в Москву 23 августа. В тот же день подписаны Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (вполне стандартный) и Секретный дополнительный протокол к Договору, который рассматривается, как неотъемлемая часть Договора и становится действительно историческим документом. Им устанавливалась граница сфер интересов Германии и СССР, в «случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства».

Теперь, внимание! Ставшая вскоре западной границей СССР, эта «граница сфер интересов» проводится по линии Керзона (с небольшими отклонениями). То есть по линии, принятой Верховным Советом Антанты еще в 1919 году! И это имеет принципиальное значение. Тем самым подтверждается, не только историческое, но и международно-правовое и нравственное обоснование на воссоединение с Западной Украиной и Западной Белоруссией.

Конечно, подписание договора с гитлеровской Германией стало неожиданностью и для многих советских людей и для мирового коммунистического движения. Еще бы, все годы фашизм рассматривался как ударная сила мировой реакции, а с приходом к власти Гитлера, Германия стала главным врагом Советского Союза!

Для разъяснения действий СССР, была, по поручению Сталина, подготовлена директива Секретариата Исполкома Коминтерна (ИККИ) от 9 сентября, в которой, в частности было сказано: «Международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности».

Сентябрь. Банкротство

1-го сентября вермахт атаковал Польшу на всем протяжении границы. В приграничных районах польские войска оказали сопротивление, но были сломлены и немецкие дивизии хлынули вглубь страны. Когда сейчас читаешь хронику тех дней, не можешь не удивляться бездарности и трусости польского руководства. Президент Мосцицкий покинул столицу в первый же день войны. В Польше нарастала дезорганизация.

4 сентября началась эвакуация правительственных учреждений. 5 сентября из Варшавы выехало правительство, а в ночь на 7 сентября — и главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы. С отъездом из Варшавы главнокомандующего деятельность высшего командования была фактически дезорганизована. 6 сентября Ставка была перенесена в Брест, с 10 сентября — во Владимир-Волынский, с 13 сентября — в Млынов (близ Дубно), а 15 сентября — в Коломыю. Днем раньше там же оказался и Мосцицкий. Ставка и правительство метались по стране, фактически превратившись в дезертиров.

9—11 сентября польское руководство вело переговоры с Францией о предоставлении убежища для правительства. 16 сентября начались польско-румынские переговоры о транзите польского руководства во Францию, и 17 сентября правительство покинуло страну. С 1-го до 17-го сентября немцы завершили окружение Варшавы, подошли к Львову, взяли Брест.

Теперь о действиях Советского Союза. Мы явно оттягивали начало своей операции до тех пор, пока не выявится явное преимущество одной из сторон.

10 сентября Москва. Наркоминдел В. Молотов пригласил к себе посла Германии В..фон Шуленбурга и заявил, что Красная армия застигнута врасплох быстрыми успехами вермахта в Польше и еще не готова к действиям.

14 сентября. В.Шуленбург известил МИД Германии о новой встрече с В.Молотовым, на которой Молотов заявил, что «Красная армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им во время последней беседы срока. Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских «меньшинств»), было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши – Варшава»

16 сентября В.Шуленбург на очередной встрече с В.Молотовым начал даже немножко угрожать, предупредив, что «если не начнется советская интервенция в Польшу, неминуемо встанет вопрос, не создастся ли в районах, что лежат восточнее немецкой зоны влияния, политическая пустота. Поскольку мы, со своей стороны, не имеем намерений проводить какие-либо политические или административные действия на этих территориях, кроме тех, что необходимы для военных операций, то без такой интервенции Советского Правительства здесь возможно создание новых государств». В ответ В.Молотов сообщил: Советское правительство решило вмешаться в польские дела завтра или послезавтра, и он уже вскоре сможет точно назвать день и час.

В 2 часа ночи c 16 на 17 сентября Сталин вызвал Шуленбурга и сообщил ему, что «Красная Армия пересечёт советскую границу в 6 утра».

В 3 часа ночи замнаркома иностранных дел В. П. Потёмкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши, В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава, как столица Польши, не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать.. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам. Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.

Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

И ранним утром 17 сентября началась операция, которая в советской историографии получила название «Освободительный поход Красной Армии». Она продолжалась 12 дней, в ходе ее произошли бои местного значения с отдельными подразделениями польской армии, и одна стычка с вермахтом в районе Львова. 29 сентября был подготовлен и подписан Договор о дружбе и границе между СССР и Германией. Это увеличило население СССР — на 13 млн. человек, территорию на 196 тыс. кв. км., отодвинуло нашу западную границу на 100-200 километров.

Официальная позиция Англии и Франции свелась к молчаливому признанию советской акции в Польше. Уинстон Черчилль, занимавший в это время пост Первого Лорда Адмиралтейства, в своём выступлении по радио 1 октября 1939 года сказал: «То, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы».

Вот собственно вся история о том, как классовая ненависть к стране Советов, спесь и самонадеянность верхушки панской Польши привели страну к банкротству.

(При подготовки статьи был использован сборник документов и материалов «ГОД КРИЗИСА», МИД СССР, 1990г).

Алексей Пригарин

http://krasvremya.ru/pakt-molotova-ribbentropa-sdelka-stalina-s-dyavolom/#.UTtOxDdhOtU

[Александр Васильевич]

"Черная кровь"



Документальный фильм о планах Англии и Франции весной 1940 года осуществить бомбардировки территории Советского Союза.

В документальном фильме «Черная кровь» (Автор - Борис Коптев. Режиссер: Ирина Ванина. Производство - ООО «Медиамир-7». 2012 год) рассказано о малоизвестных подробностях истории Второй мировой войны - планах Англии и Франции весной 1940 года осуществить бомбардировки территории Советского Союза.

На основании секретных документов 1930-1940-х годов раскрыта подоплека тайной дипломатии западных стран. Советские природные ресурсы и, в первую очередь, нефтяные месторождения СССР в преддверии Великой Отечественной войны стали объектом операции, осуществление которой навсегда изменило бы ход мировой истории.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

http://www.youtube.com/watch?v=O6_PK6RRJJ8&feature=player_embedded#t=540

http://www.segodnia.ru/content/128626

[Александр Васильевич]

Как Запад подарил Чехию Гитлеру



29 сентября — 75 лет событию, названному величайшим позором в истории Чехословакии: в тот день 1938 года Великобритания и Франция фактически подарили нацистской Германии Чехию, не спрашивая самих чехов. На Западе и в бывших соцстранах же по понятным причинам предпочитают говорить о более позднем пакте Молотова-Риббентропа. Чтобы и СССР лишний раз пнуть, и поскорее вытравить из памяти неприятный «Мюнхен-1938».

29-30 сентября 1938 года в Мюнхене встретились главы правительств Германии, Италии, Великобритании и Франции. Невилл Чемберлен, Эдуар Даладье в присутствии Бенито Муссолини согласились уступить требованию Адольфа Гитлера о передаче Третьему рейху ряд районов Чехословакии (Чехии). Самих чехов в зал переговоров не пустили — им предъявили уже готовый результат. Учитывая дальнейший захват нацистами оставшейся части Чехии и скорое начало Второй мировой войны, тот день стал едва ли не самым чёрным в истории всей дипломатии и получил наименование «Мюнхенский сговор».

Национальная бомба под Чехословакией

Сегодняшняя Чехия является практически моноэтнической страной, да и в Словакии титульная нация составляет более 80% населения. С Чехословакией 1920-1930 гг. дело обстояло совсем иначе. Возникшая в 1918 году на руинах Австро-Венгрии страна получила «в наследство» огромное количество национальных меньшинств на своей территории. Не говоря уже о том, что и отношения чехов с также государствообразующими словаками и подкарпатскими русинами были далеки от идеала.

В южных районах Словакии и в Закарпатье проживали сотни тысяч венгров, желавших воссоединиться с Венгрией, а та только ждала момента, когда сие произойдёт. В идеале мадьярские политики грезили о присоединении всей Словакии и Подкарпатской Руси, но готовы были ограничиться и частью. На северо-восток современной Чехии (Тешинскую Силезию) имела виды соседняя Польша, также всячески разжигавшая у местного населения сепаратистские настроения.

Но главную угрозу существованию Чехословакии представляло немецкое население, составлявшее почти четверть населения страны, и почти 30% в Чехии и Моравии. В некоторых районах немцев и вовсе было большинство. По одному из них (Судетской области) чешских немцев впоследствии стали называть судетскими. Чёткой этнографической границы между немцами и чехами не было, что только усиливало напряжение. У немцев (да и у венгров с поляками) были свои партии, свои депутаты всех уровней — в том числе и общенационального. Они могли учиться на родном языке. Однако никакой национально-территориальной автономии у них не было, что подогревало у них сепаратистские настроения. В первые годы существования Чехословакии они больше смотрели на Австрию, но впоследствии переключились на нацистскую Германию.

Созданная в 1933 году Судетско-немецкая партия с течением времени превратилась в орудие политики Гитлера. Она всячески эксплуатировала у соплеменников чувство национального унижения. На выборах 1935 года она получила абсолютное большинство голосов среди немецких избирателей Чехословакии. А уже в 1937-м добровольно стала орудием агрессивных планов фюрера. Её лидер Конрад Генлейн написал в письме Гитлеру, что мечтает о присоединении к Германии населённых немцами районов.

Запад не поможет

Руководство Чехословакии понимало уязвимость положения своей страны. Потому в 1935 году по границе с Германией возвели мощные укрепления, похожие на «линию Мажино» во Франции и «линию Маннергейма» в Финляндии. 14-миллионная страна располагала достаточно сильной армией и мощным военно-промышленным комплексом, так что начнись широкомасштабные боевые действия — вермахту пришлось бы помучиться.

Страна нуждалось в надёжных союзниках. Основную ставку чехословацкие власти сделали на Францию, которая после 1918 года стояла у истоков создания в Восточной Европе «Малой Антанты» в составе Чехословакии, Румынии и Югославии. Второй в звене потенциальных защитников значилась Великобритания. Логика была понятна: обе они не были заинтересованы в возрождении военной мощи Германии, равно как и в возвращении к власти в Австрии или Венгрии Габсбургов.

Но уже в 1925 году прозвучал тревожный сигнал. Тогда в Локарно заключили пакт, гарантирующий неприкосновенность западных границ Германии. Однако немцы задолго до прихода к власти Гитлера отказались брать на себя обязательства относительно восточных границ. Итак, Франция и Бельгия получили какие-то гарантии, а вот Чехословакия (и Польша) — нет. А французы и англичане не очень-то настаивали, чтобы немцы зафиксировали свои восточные рубежи.

К середине 1930-х гг. «Малая Антанта» постепенно начала себя изживать. Зато полноправным участником международных дел стал Советский Союз. А вот к нему-то президент Чехословакии Эдвард Бенеш относился настороженно. Ещё свежи были в памяти столкновения красноармейцев с чехословацкими легионерами 1918-1920 гг. Да и большая белая эмиграция в Чехословакии была идеологическим препятствием для советско-чехословацкого сближения.

В 1935 году Чехословакия заключила договоры о взаимопомощи с Францией и Советским Союзом. Однако власти в Праге не хотели обременять себя «лишними связями» с СССР. Потому по их настоянию в документ включили пункт, согласно которому Красная армия могла прийти Чехословакии на помощь только в том случае, если то же самое сделает и Франция. Бенеш был уверен, что французы его не бросят, а если что — и англичане помогут. Однако и французы, и англичане вяло отреагировали на присоединение к Германии Саара и ремилитаризацию Рейнской области 1935-1936 гг. А в 1938 году настала очередь откровенного предательства своего чехословацкого союзника.

К «Мюнхенскому сговору»

В феврале 1938 года Гитлер открыто заявил о необходимости «обратить внимание на ужасающие условия жизни немецких собратьев в Чехословакии». Спустя месяц случился аншлюс Австрии, и теперь вермахт мог зайти к чехам с плохо укреплённых южных рубежей. Геополитическое положение Чехословакии резко ухудшилось, только вот Франция и Великобритания снова не предприняли никаких мер.

В конце апреля 1938 года Судетско-немецкая партия приняла «Карлсбадскую программу», потребовав от властей Чехословакии создания широкой территориальной автономии с правом свободно выражать нацистские взгляды. Подстрекаемые Гитлером судетские немцы готовили путч, Германия стянула войска к границе. Только угроза войны заставила французов и англичан сделать решительное заявление, и фюрер временно отступил.

Роль главного миротворца взяла на себя Великобритания. Она выступила посредником на переговорах чехословацкого правительства и немцев, но никто не собирался уступать. К середине сентября 1938 года переговоры зашли в тупик. В Судетской области начались массовые выступления, власти Чехословакии отправили туда армию. В ответ главком люфтваффе Герман Геринг пообещал «стереть Прагу с лица земли». Германия показала решимость идти до конца, и англичане с французами уступили.

Стремясь предотвратить войну, 15 сентября 1938 года британский премьер Чемберлен прилетел к Гитлеру. Тот дал понять, что хочет всего лишь защитить соплеменников в Чехословакии, и обещал войну не развязывать. Так родилась сделка «Судеты в обмен на мир». Британия и Франция на неё согласились, а французский премьер Даладье потребовал от чехов согласиться с данными условиями, пригрозив лишить Чехословакию поддержки.

Печальный конец

29-30 сентября 1938 года случился сам «Мюнхенский сговор». Чехословакия передала Германии пограничные районы, где проживали не только немцы, но и сотни тысяч чехов. Спустя короткое время Венгрия оккупировала южные районы Словакии, а Польша — Тешинскую Силезию. Брошенная Западом Чехословакия лишилась военных укреплений, 40% промышленного потенциала, трети территории и населения. А единственной страной, осудившей случившееся в Мюнхене, стал… Советский Союз. Но он помочь уже не мог.

Ослабшие власти в Праге уступили давлению сепаратистов в Словакии и Подкарпатской Руси, получивших широкую автономию и контролируемых из-за рубежа. А «миролюбие» Гитлера кончилось 14-15 марта 1939 года. Нацисты заняли оставшуюся часть Чехии и Моравии, провозгласив там подчинённый Третьему рейху протекторат. Словакия же по указанию Гитлера объявила независимость, не желая стать «подарком» для Венгрии. Вскоре мадьяры оккупировали и Закарпатье. Впоследствии чешским оружием удалось вооружить 40 (!) дивизий вермахта. Франция и Великобритания продолжали ничего не предпринимать, а усилившийся Гитлер почуял «порох». После захвата Чехии он с помощью угроз и давления отнял у Литвы Клайпеду (Мемель), а в конце апреля 1939 года разорвал пакт о ненападении с Польшей. Умиротворить агрессора не получилось.

«Молотов-Риббентроп» не вытеснит «Мюнхен»

Советский Союз на протяжении нескольких месяцев после «Мюнхенского сговора» пытался договориться с Францией и Великобританией о совместных действиях, но те не спешили. И только, когда война стояла у порога, 23 августа 1939 года был заключён пресловутый пакт Молотова-Риббентропа. А заключили бы его, если бы Запад не сдал Чехословакию? Да просто потребности бы такой не было.

Сегодня Россию как правопреемницу СССР обожают попрекать пактом Молотова-Риббентропа все, кому не лень. Однако и страны Прибалтики, и Польша, и Румыния, да и Британия с Францией вели с Гитлером весьма предметные переговоры задолго до его подписания. Можно долго говорить о каждой подобной «сделке», но «Мюнхенский сговор» — самая яркая и самая бесстыдная из них. Кстати, о цитаделях демократии в лице англичан и французов. В 1938-1939 гг. они отдали Гитлеру на съедение единственную демократическую страну в Центральной и Восточной Европе. Отдали Чехословакию, где нашли пристанище десятки тысяч антифашистов, бежавших из Германии и Австрии. Решали за другого, даже не пригласив того на переговоры. О таком действительно неприятно вспоминать. Потому и кричат как можно громче о пакте Молотова-Риббентропа.

Вадим Трухачёв

http://krasvremya.ru/kak-zapad-podaril-chexiyu-gitleru/#.UkmiaH-5OtU

[Александр Васильевич]

Юрий РУБЦОВ

Европейские гиены. К 75-летитю Мюнхенского сговора



 В политическом календаре западных демократий время от времени всплывают юбилеи таких событий, о которых в тех же Лондоне, Вашингтоне, Париже или Варшаве предпочли бы не вспоминать. Одно из них произошло 75 лет назад, 30 сентября 1938 года, когда в Мюнхене премьер-министры Великобритании и Франции Н. Чемберлен и Э. Даладье поставили свои подписи рядом с подписями А. Гитлера и Б. Муссолини под соглашением, отдававшим на заклание агрессорам Чехословакию. США поддержали мюнхенскую сделку…

И всё же историческая память народов сильнее чьего бы то ни было желания стереть, затушевать эту позорную страницу западной дипломатии. Мюнхенский сговор, действительно, забывать нельзя – ведь именно из него уже через год выросла Вторая мировая война.

Перелистаем некоторые страницы истории 1938-го. Гитлер задумал уничтожить Чехословакию еще весной того года. В начале апреля он сообщил Муссолини, что намерен прекратить движение Германии в сторону Средиземного моря и приступить к решению проблем Судетской области, где большую часть населения составляли этнические немцы. В директиве по плану «Грюн» от 30 мая 1938 г. фюрер заявил: «Моим твердым решением является уничтожение Чехословакии посредством военной акции в обозримом будущем». По указанию начальника штаба Верховного командования вермахта В. Кейтеля, отданному главнокомандующим видами вооруженных сил, выполнение этой директивы должно было быть «обеспечено самое позднее с 1 октября 1938 г.».

«Остановил» Гитлера Невиль Чемберлен. Проявляя буквально трогательную заботу о том, чтобы военная акция не вызвала у Третьего рейха международных осложнений, премьер-министр Великобритании на встрече 15 сентября 1938 г. с фюрером в Берхтесгадене (Германия) заверил собеседника в своем стремлении к «германо-английскому сближению» и готовности ради этого признать включение судето-немецких областей в состав Германии. Это, бесспорно, развязывало руки Гитлеру, могущему теперь совершенно не опасаться, что стремление расширить «жизненное пространство» за счет чехословацкой территории будет «не так» воспринято западными демократиями. Не случайно во время повторной встречи с Чемберленом в Годесберге Гитлер повел себя по-хозяйски: он потребовал, чтобы были созданы все условия для оккупации Судет не позднее 1 октября. И британский премьер согласился. В качестве посредника на конференции, посвященной решению судетской проблемы, Великобритания избрала известного «миротворца» – итальянского дуче.

Собравшись 29 сентября в Мюнхене, Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье предписали правительству Чехословакии передать Германии в десятидневный срок около 75% своей территории. Чехословакия теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, мощные укрепления на границе с Германией, новая линия которой теперь фактически упиралась в предместья Праги. Отрицательное отношение к этому диктату правительства страны во внимание не принималось, его представителей даже не соизволили пригласить в Мюнхен.

Итак, принуждение Чехословакии было совершено по воле западных демократий. Но оставался еще Советский Союз, который мог нарушить планы мюнхенской четвёрки, поскольку он был связан (как, к слову, и Франция) договором о взаимной помощи с Чехословакией 1935 г. И хотя в том договоре было записано, что обязательства взаимной помощи будут действовать лишь в том случае, если помощь жертве нападения будет оказана со стороны Франции (а Франция, как видим, предала Чехословакию), Москва могла решиться на действия в одностороннем порядке и всё-таки выступить в защиту чехословаков. Правда, для этого требовалось еще одно условие: чтобы Красная армия могла встать на защиту партнёра по договору, её войска должны были пересечь польскую территорию. Но тут на помощь Лондону и Берлину заранее поспешила Польша. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич заверил своего коллегу из США У. Буллита, что его страна немедленно объявит войну Советскому Союзу, если он попытается направить войска через польскую территорию к границам Чехословакии.

В Варшаве уже предвкушали будущее расчленение своего соседа, поскольку поляки и сами стремились поживиться. Еще в мае министр иностранных дел Франции Ж. Боннэ сообщил польскому послу, что план «о разделе Чехословакии между Германией и Венгрией с передачей Тешенской Силезии Польше не является тайной». Наивные!.. В упомянутой выше телеграмме Гитлера на имя Муссолини (напомним – это начало апреля) в числе ближайших целей Германии называлось решение «проблем» не только Судетской области, но и «польского коридора». Поглощение польской территории, которая отделяла Восточную Пруссию от основной территории рейха, так или иначе обернулся бы войной, что и произошло ровно через год. Но увлеченные сначала перспективой участия в разделе Чехословакии, а после 30 сентября 1938 г. и отторжением от нее Тешенской области (Тешенской Силезии), поляки не замечали надвигавшейся с запада тени имперского орла со свастикой в когтях.

Гиена Европы, как недипломатично называл Польшу У. Черчилль, одной из первых пожалела о своей близорукости, став очередной жертвой нацистской Германии в начавшейся 1 сентября 1939 г. мировой войне. Следующими были Франция и Великобритания. Но разве не они сами в Мюнхене дали этой войне зелёный свет?

Подчеркнем важнейшие особенности Мюнхенского соглашения: во-первых, это был согласованный диктат Германии и Англии (Франция и Италия следовали в фарватере своих партнеров); во-вторых, соучастниками сговора и раздела Чехословакии явились Венгрия и Польша: последняя оккупировала Тешенскую область, а Венгрия – южные районы Словакии; в-третьих, Советский Союз оказался в изоляции. Предпринятые им меры в поддержку Чехословакии (сосредоточение войск на западных границах, дипломатические демарши) успеха не имели.

Англия и Франция рассчитывали ценой территориальных уступок за счёт Чехословакии умиротворить Германию, отвести заряд её агрессивной политики от себя. Советская разведка сообщала в Москву, что перед отлётом из Мюнхена Чемберлен еще раз встретился с Гитлером, который доверительно сообщил британскому премьеру: «Для нападения на СССР у нас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах».

Мюнхенская сделка в одночасье разрушила с таким трудом созданный каркас системы коллективной безопасности в Европе, основу которого составляли советско-французский и советско-чехословацкий договоры о взаимопомощи. Поглотив Чехословакию, Гитлер, отлично видя, что никакое западное государство или группировка государств не собираются препятствовать ему в территориальных переделах, 3 апреля 1939 г. отдал совершенно секретную директиву, в которой определил время нападения на Польшу – 1 сентября того же года.

В этих условиях Советскому Союзу ничего не оставалось, как, избегая опасности, остаться один на один с возможным объединенным фронтом западных держав, пойти в августе 1939 г. на подписание договора о ненападении с Германией.

Сегодня, снимая с себя ответственность за «умиротворение» Гитлера, вылившееся в мировой пожар, западные политики и историки пытаются переложить её на чужие плечи – обвинить в провоцировании Второй мировой войны Советский Союз. На самом деле они до сих пор не могут простить советскому руководству, что, совершив блестящий дипломатический манёвр, оно выскользнуло из расставленной для СССР ловушки, избежало благодаря договору о ненападении с Германией перспективы войны с объединенными силами Запада и оставило возможность померяться силами с вермахтом англосаксам и французам, которые, лаская Гитлера, так норовили направить его на восток.

http://www.fondsk.ru/news/2013/10/02/evropejskie-gieny-k-75-letitu-munhenskogo-sgovora-23167.html

[Александр Васильевич]

Первая победа: пакт Молотова-Риббентропа

    «Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть повоюют сами, без Советского Союза. Мы бы посмотрели, что это за вояки» В.М. Молотов



В прошлом человечества не так много моментов, которые можно уверенно назвать определяющими дальнейшую историю Земли. В двадцатом веке этот момент легко называется с точностью до минуты. Мигом, стратегически обеспечившим будущую победу цивилизации над силами зла, был росчерк пера под знаменательным документом, спасшим миллионы жизней, обеспечившим свободу целым народам, ставшим первым шагом в победе Советского Союза над фашистской Германией. Этот документ — «Пакт между СССР и Германией о ненападении» от 23 августа 1939 года. Или, как его нередко называют: «Пакт Молотова-Риббентропа».

Человек, слабо знакомый с историей, может удивиться: отчего я столь высоко ценю этот договор, считаю его величайшей дипломатической победой СССР в истории? Ведь к тридцать девятому году уже многие европейские страны успели заключить с Гитлером точно такой же договор? Такие страны, как Польша или Англия аналогичные договоры особым своим успехом не называют. Чтобы понять, в чем именно заключается прорыв, следует внимательнее приглядеться к обстановке, что сложилась к западу от России в тридцатых годах двадцатого века.

Прежде всего, стремительно набирала силу демократическая Германия, выбравшая в свои руководители ярого националиста Адольфа Гитлера. Гитлер открыто признавал, что конечной целью его агрессии является приобретение «жизненного пространства» на востоке, физическое уничтожение России и русского народа. Ко времени подписания пакта Германия аннексировала Судеты, включила Австрию, Чехию и Моравию в состав рейха, активно воевала в Испании. Германия развивалась, бряцала оружием и собирала вокруг себя союзников.

Но намного более опасным врагом для Советского Союза являлась демократическая Польша. Это агрессивное разбойничье государство, в отличие от той же Германии, не удосуживалось соблюдать даже видимость каких-то норм морали и законности, нападая на соседей и захватывая их земли.

25 апреля 1920 года — Польша без объявления войны напала на Россию, истекающую кровью в гражданской войне, и по Рижскому договору присвоила часть украинских и белорусских земель.

В октябре 1920 года польские войска захватили Вильно и Виленскую область у Литвы, бесцеремонно нарушив Сувалкский договор.

3 мая 1921 года Польша военным путем начала захват Верхней Силезии. Союзники предупредили Берлин, что вмешательство рейхсвера будет означать войну. В итоге к октябрю 1921 года к Польше отошла значительная часть Верхней Силезии с 80% всей промышленности и основной частью угольных запасов.

В октябре 1938 года Польша напала на Чехословакию, отхватив у последней Тешинскую область, где проживали 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов. При этом главным приобретением поляков был промышленный потенциал захваченной территории: расположенные там предприятия давали в конце 1938 года почти половину чугуна и стали, производимых в Польше.

В течение всех 20-30-х годов Польша не оставляла намерений аннексировать Литву. Особо вдохновили Варшаву захватнические действия Гитлера в Австрии в марте 1938-го. К слову, с фашистским режимом Гитлера польское руководство долгое время находилось в весьма теплых отношениях, заключив пакт о ненападении еще в 1934 году. Когда Гитлер 11-12 марта 1938-го осуществлял аншлюс Австрии, Варшава попыталась то же проделать с Литвой (которую именовали не иначе как «польская Австрия»). 15 марта 1938 года в Варшаве и Вильно прошли антилитовские демонстрации под общим лозунгом «Вперед на Ковно!» (на Каунас — тогдашнюю столицу Литвы). Литве был предъявлен ультиматум, а на литовской границе сосредоточено свыше 100 тыс. польских войск. И только позиция СССР и Франции удержала Польшу от военного вторжения.

Польша постоянно пыталась захватить вольный город Данциг, устраивала провокации, и только протесты Германии и решительная позиция Англии и Франции не позволили ей осуществить свои планы.

28 декабря 1938 года только что назначенный посланником Польши в Иране Я. Каршо-Седлевский сказал в беседе с советником посольства Германии в Польше Р. Шелия:

«Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом… Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно встать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего в Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо-Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, так как необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов» («Год кризиса, 1938—1939: Документы и материалы», т.1., М., 1990. С. 162).

Признание Риббентропа после встречи с министром иностранных дел Польши Беком 26 января 1939 года: «Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю» .

Или вот замминистра иностранных дел Польши граф Шембек 10 декабря 1938 года направляет инструкцию польскому послу в Москве Гржибовскому:

«Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией. Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц Третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии».

В декабре 1938 года в докладе 2-го (разведывательного) отдела главного штаба Войска польского без обиняков указывалось:

«Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель — ослабление и разгром России» («Z dziejow stosunkow polsko-radzieckich. Studia i materialy», T.III. Warszawa, 1968, S. 262, 287).

25 сентября 1938 года в беседе со своим американским коллегой польский посол в Париже Лукасевич заявил:

«Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства».

Польша постоянно громогласно заявляла, что уничтожение большевизма любым путем — ее главная цель. Польша создавала, вооружала, укрывала на своей территории крупные банды, что регулярно совершали налеты на территорию СССР, грабили, насиловали, убивали мирных жителей, после чего благополучно уходили обратно в Польшу и там отсиживались в безопасности от преследования частей НКВД и пограничников.

Польша имела втрое большую и значительно лучше оснащенную армию, нежели Германия: закаленного в боях вермахта, что прошел с боями всю Европу и получил полноценное тяжелое вооружение, тогда еще не существовало.

30 сентября 1938 года Варшава послала официальный запрос в Берлин: может ли она рассчитывать на доброжелательную позицию Германии, если в результате предстоящего вторжения польских войск в Чехословакию возникнет вооруженный конфликт между Польшей и СССР?

Это значит, что Польша уже была готова начать войну с СССР в любой момент!

Так кого на тот момент Сталину следовало опасаться больше — Польши или Германии? Последняя, что бы мы ни думали о Гитлере, пыталась договариваться с другими европейскими странами, сохраняла видимость законности. Германия вошла в Чехословакию легально — по Мюнхенскому соглашению. Польша — просто нагло напала на соседа и ограбила его.

Разумеется, никто не обольщался относительно Германии, всего двадцать лет назад весьма успешно воевавшей против всей Европы. Ее опасались. Поэтому в Европе возник ряд перекрестных соглашений, которыми налаживалась система противостояния немцам. В случае нападения на Францию, Польшу, Англию, Чехословакию или другие страны, объединенные силы Европы немедленно начинали общую войны против агрессора. Но вот СССР в эту систему безопасности не пускали ни коим образом. Гитлеру фактически показывали: «Вот этого парня можно бить безнаказанно. А мы с удовольствием поможем». Если какие-то переговоры со Сталиным и велись — то без цели заключения соглашения, а только для оказания дипломатического давления на Германию в ходе переговоров с ней.

Об усилиях Советского Союза по сохранению мира в Европе хорошо сказал министр иностранных дел В.М. Молотов на сессии Верховного Совета СССР 31 августа 1939 г.:

«Вы знаете, что англо-франко-советские переговоры о заключении пакта взаимопомощи против агрессии в Европе начались еще в апреле месяце. Правда, первые предложения английского правительства были, как известно, совершенно неприемлемы. Они игнорировали основные предпосылки таких переговоров — игнорировали принцип взаимности и равных обязательств. Несмотря на это, Советское правительство не отказалось от переговоров и в свою очередь выдвинуло свои предложения… Но эти переговоры натолкнулись на непреодолимые препятствия… Эти переговоры натолкнулись на то, что Польша, которую должны были совместно гарантировать Англия, Франция и СССР, отказалась от военной помощи со стороны Советского Союза. Преодолеть эти возражения Польши так и не удалось. Больше того, переговоры показали, что Англия и не стремится преодолеть эти возражения Польши, а, наоборот, поддерживает их. Понятно, что при такой позиции польского правительства и его главного союзника к делу оказания военной помощи со стороны Советского Союза на случай агрессии, англо-франко-советские переговоры не могли дать хороших результатов. После этого нам стало ясно, что англо-франко-советские переговоры обречены на провал.

Что показали переговоры с Англией и Францией?

Англо-франко-советские переговоры показали, что позиция Англии и Франции пронизана насквозь вопиющими противоречиями. Судите сами.

С одной стороны, Англия и Франция требовали от СССР военной помощи против агрессии для Польши. СССР, как известно, был готов пойти этому навстречу при условии получения соответствующей помощи для себя от Англии и Франции. С другой стороны, те же Англия и Франция тут же выпускали на сцену Польшу, которая решительно отказывалась от военной помощи со стороны СССР. Попробуйте-ка при этих условиях договориться о взаимопомощи, когда помощь со стороны СССР заранее объявляется ненужной и навязанной.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Далее. С одной стороны, Англия и Франция гарантировали Советскому Союзу военную помощь против агрессии в обмен на соответствующую помощь со стороны СССР. С другой стороны, они обставляли свою помощь такими оговорками насчет косвенной агрессии, которые могли превратить эту помощь в фикцию и давали им формально-юридическое основание увильнуть от оказания помощи и поставить СССР в состояние изоляции перед лицом агрессора. Попробуйте-ка отличить подобный «пакт взаимопомощи» от пакта более или менее замаскированного надувательства.

Дальше. С одной стороны, Англия и Франция подчеркивали важность и серьезность переговоров о пакте взаимопомощи, требуя от СССР серьезнейшего отношения к этому делу и быстрейшего разрешения вопросов, связанных с пактом. С другой стороны, они сами проявляли крайнюю медлительность и совершенно несерьезное отношение к переговорам, поручая это дело второстепенным лицам, не облеченным достаточными полномочиями. Достаточно сказать, что военные миссии Англии и Франции прибыли в Москву без определенных полномочий и без права подписания какой-либо военной конвенции. Больше того, военная миссия Англии прибыла в Москву вообще без всякого мандата, и лишь по требованию нашей военной миссии она, уже перед самым перерывом переговоров, представила свои письменные полномочия. Но и это были полномочия только самого неопределенного характера, то есть не полновесные полномочия. Таковы внутренние противоречия позиции Англии и Франции в переговорах с СССР, приведшие к срыву переговоров.

Где же корень этих противоречий в позиции Англии и Франции?

В немногих словах дело заключается в следующем. С одной стороны, английское и французское правительства боятся агрессии и ввиду этого хотели бы иметь пакт взаимопомощи с Советским Союзом, поскольку это усиливает их самих, поскольку это усиливает Англию и Францию. Но, с другой стороны, английское и французское правительства имеют опасения, что заключение серьезного пакта взаимопомощи с СССР может усилить нашу страну, может усилить Советский Союз, что, оказывается, не отвечает их позиции. Приходится признать, что эти опасения у них взяли верх над другими соображениями.»

Как видно, обстановка в Европе складывалась таким образом, что перед СССР маячила вполне отчетливая перспектива войны в условиях международной изоляции против союзных армий Польши и Германии, которую выводили к русским границам через Румынию — с нею договоры заключались о военном союзе в случае войны против Советского Союза, но только не против Германии. И это в тот момент, когда Советский Союз уже фактически начал войну с Японией! События у озера Хасан и на Халхин-Голе стали ее первыми выстрелами. СССР смог отбить первые атаки самураев, однако в условиях войны на два фронта его способность противостоять Японии существенно снижалась.

Вот в этой обстановке, прямо ведущей к скорой и неминуемой гибели древней русской цивилизации, правительство Сталина решилось на неординарный шаг: из стратегических интересов страны допустить тактическое отступление, похожее с первого взгляда на поражение. Сталин решил вступить в переговоры с однозначным врагом и заключить с ним соглашение, которое усилит врага за счет других враждебных государств, но тем самым отсрочит начало большой войны и предотвратит войну на два фронта.



И этот сложнейший дипломатический расчет оправдал себя самым великолепным, потрясающим образом! Можно сказать — результаты пакта Молотов—Риббентроп были баснословно удачными!

Вот самые общие результаты данного соглашения:

1. Япония, уже успевшая ощутить на своей шкуре силу ударов Красной Армии, понимала, что в одиночку справиться с СССР не сможет. Пакт показал ей: второго фронта не будет! И Япония отказалась от планов агрессии против Советского Союза.

Уже один этот факт полностью оправдывал пакт с Гитлером. Безопасность восточных границ облегчало положение СССР в будущей войне и спасало миллионы людей — солдат и мирных жителей, — что могли оказаться в мясорубке жестокой войны. Но помимо того…

2. Войска одного враждебного Советскому Союзу государства полностью разгромили, уничтожили, стерли с карты другое враждебное нам государство! Злобная, агрессивная Польша прекратила свое вредоносное существование.

И опять: один только этот факт уже полностью оправдывал пакт с Гитлером. Но:

3. Пользуясь разгромом врага, СССР освободил земли, что поляки отторгли у него двумя десятилетиями ранее. Белорусы, украинцы, миллионы советских граждан обрели свободу — а кровь за них проливали немцы.

Не будем повторяться, однако только этот факт уже полностью оправдывал пакт с Гитлером. Ведь помимо того…

4. Благодаря событиям августа-сентября 1939-го СССР смог значительно упрочить свои стратегические позиции. До 17 сентября 1939-го в Белоруссии польско-советская граница проходила в 40 км от Минска, в 140 км — от Витебска, в 120 км от Мозыря. После войны немцев с поляками расстояние от Минска до границы стало 360 км (ее отодвинули на 320 км), от Витебска — 450 км (на 310 км), от Мозыря — 400 км (на 280 км). В Виленской области граница проходила в 30 км от Полоцка. После переустройства — стало 500 км (на 470 км). На Украине польская граница проходила в 30 км от Каменец-Подольского, в 40 км — от Новограда-Волынского, в 100 км — от Коростеня, в 50 км — от Проскурова, в 150 км — от Житомира. После переустройства: граница от Каменец-Подольского прошла в 300 км (на 270 км), от Новограда-Волынского — в 240 км (на 200 км), от Коростеня — в 280 км (на 180 км), от Проскурова — в 320 км (на 270 км), от Житомира — в 400 км (на 250 км) (http://z.forum.msk.ru:81/analytics/17624.shtml).

Летом 1941-го немцам пришлось возвращать эту землю кровью. И очень большой кровью.

5. Пакт Молотова-Риббентропа позволил Советскому Союзу уже без оглядки на мнение лживой Европы присоединить к себе страны Прибалтики. Впервые в своей истории народы этих стран узнали, что такое всеобщее равноправие, что такое бесплатное образование, бесплатная медицина, что такое право на жизнь, право на труд, право на свой язык. Что такое — власть народа. Сами эти народы, их язык, культура, их самоидентификация были созданы фактически из ничего Сталиным и его последователями. Народы Прибалтики успели вдохнуть немного настоящей свободы — и потом честно и активно сражались против фашистской нечисти в рядах Красной Армии и партизанских отрядов. Выродками, пособниками фашистов стали далеко не все — хотя сейчас прибалтийские каратели известны куда больше, чем честные защитники своей родины.

6. Пакт Молотова-Риббентропа дал Советскому Союзу довольно длительную передышку перед началом неизбежной войны — и использовал ее в полной мере, наращивая свою промышленность и вооруженные силы, вычищая в тылах «пятую колонну», готовую с радостью предать Родину во имя Европейской Демократии. Когда началась война — никто не обливал помоями Красную Армию, как это случилось в наши дни во время войны в Чечне, никто не призывал к капитуляции и не восхвалял фашистов, как носителей высшей Идеи, ради которой можно убивать советских людей без счета и угрызений совести.

7. И, наконец, по условиям пакта Молотова-Риббентропа Германия была обязана за свой счет развивать и вооружать СССР. Да-да, именно так! Если вплоть до последних минут до начала войны через советско-германскую границу к немцам шли поезда с хлебом, овчиной, пенькой, другим сырьем — то навстречу катились составы со станками, оружием, сложным заводским оборудованием. Именно немецкие зенитки защищали небо Москвы от немецких бомбардировщиков и выбивали атакующие немецкие танки, именно немецкая пушка послужила базой для разработки советских 45-миллиметровых противотанковых орудий, именно документация по «Мессерам» и проданные немцами машины помогла разработать прекрасный «Як»; немецкие проекты подводных лодок превратились в подлодки класса «Щ», а немецкая «Ю-88» преобразовалась в пикирующую «Пешку». Это первые примеры, которые приходят на память. Вообще, боевой техники, созданной по немецким образцам, в Красной Армии было довольно много. Но главное не это — русские конструкторы и сами к началу войны научились разрабатывать отличное оружие. Важнее то, что Германия помогла создать производственную базу, готовую производить его в нужных количествах. На немецких станках вытачивались снаряды против немецкой брони, немецкие станки шлифовали коленвалы для советских танков и нарезали погоны башен, немецкие прессы штамповали крышки для советских автоматов. И каждая мелочь складывалась в будущую победу.

А самое забавное — все это оружие и станки поступили в СССР в счет кредита на 300 млн рейхсмарок, что предоставил Сталину Гитлер. Угадайте, какой оказалась судьба кредита после начала войны?

Вышеуказанное все вместе доказывает, что именно пакт Молотова-Риббентропа стал первым гвоздем, вбитым в гроб Тысячелетнего рейха, первой победой, одержанной в подступающей, но еще не начавшейся войне. И, может быть — решительной победой.

Посему сегодня, 23 августа, в очередную годовщину первой, пока еще дипломатической, победы Советского Союза над фашизмом предлагаю всем, кто читает эти строки, вместе со мной поднять рюмку и выпить за тех, кто честно трудился во имя нашей общей Родины на своем посту. За всех. И отдельно — за умнейших и решительных советских дипломатов.

Александр Прозоров

http://krasvremya.ru/pervaya-pobeda-pakt-molotova-ribbentropa/

[Александр Васильевич]

Мюнхенский сговор – это старт Второй мировой войны



Когда речь заходит о начале Второй Мировой войны, британцы и европейцы начинают громко кричать о том, что ответственность за её начало в равной степени несут Германия и Советский Союз.

Однако, стоит отметить, что все подобные неказистые возгласы прежде всего рассчитаны на современного обывателя, не интересующегося историей прошлых лет. Потому как любой неангажированный историк знает, что фактическим началом Второй Мировой войны было предательство Чехословакии такими странами как Англия, Франция и отчасти США, которые позволили Гитлеру практически беспрепятственно завладеть страной, которая могла остановить дальнейшее развитие событий.

Когда европейские парламентарии говорят о договоре ненападения, заключенном 23 августа 1939 года между Советским Союзом и Германией(известном также как «пакт Молотова-Риббентропа»), они совершенно забывают об одном крайне важном факте. СССР был последней значимой европейской державой, которая подписала подобный договор. В день Мюнхенского сговора — 30 сентября 1938 года точно такой же договор подписала Англия (почти за год до советско-германского договора). 6 декабря 1938 года такой же договор подписала Франция. Разумеется, что те самые «секретные протоколы» к советско-германскому договору о ненападении, по которому СССР якобы договорился с Германией разделить часть Европы на зоны влияния, в подлиннике никто никогда в глаза не видел.

Зато историческим фактом является то, что в результате Мюнхенского сговора 1938 года Англия, Франция и США скормили гитлеровской Германии и Польше Чехословакию, наплевав на все заключенные с ней ранее союзные договорённости. Это и послужило сигналом для скорого начала Второй Мировой войны. Поскольку вина этого преступления лежит целиком и полностью на указанных странах Запада, то сегодня они всячески стараются «перевести стрелки» на Россию, занимаясь откровенной фальсификацией истории.

Давайте вспомним, как это было.

Итак, в 1938 году в Чехословакии проживало порядка 14 миллионов человек. Часть из них, 3,5 миллиона, были по происхождению этническими немцами. Они проживали в Судетской области.

Стоит отметить, что на тот момент Чехословакия являлась одной из самых развитых промышленно стран во всей Европе. Она была одним из ведущих поставщиков оружия на экспорт, армия страны была превосходна вооружена, а в той самой Судеткой области были созданы мощнейшие оборонительные сооружения.

29-30 сентября 1938 г. в Мюнхене при активной поддержке со стороны США произошла встреча глав правительств Англии и Франции, Германии и Италии. Целью встречи стало заочное решение о судьбе Чехословакии, без участия представителей власти самой страны. Удивительно цинично, правда? Вот это предательство сегодня и пытаются прикрыть страны ЕС и США, нарочито сваливая ответственность за разжигание Второй Мировой войны c больной головы на здоровую.

Обратите внимание, что власти Чехословакии были приглашены только на оглашение результатов переговоров. СССР же, который был союзником Чехословакии (равно как и Франция), приглашён вообще не был.

Фактически, Англия и Франция решили заочно судьбу суверенного государства славянского народа. Потому как западные державы и готовили Гитлера к его главной цели — нападению на СССР. Об этом открыто говорил Г.Вильсон, доверенный советник британского премьера Чемберлена:

«Прибыль от этого получил бы только большевизм. Этому следует помешать. Необходимо признать право немцев на экспансию на Юго-Восток».

Если бы Вторая Мировая началась с нападения Германии на Чехословакию — нога фашистов не ступила бы на нашу землю!

Когда на Нюрнбергском процессе генералу-фельдмаршаллу Кейтелю задали вопрос: «Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?», он ответил:

«Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена (Мюнхенского сговора) было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии».

Стоит отметить, что армия Гитлера тогда была недостаточно сильна — она вошла в Чехословакию 37 дивизиями. Против 36 прекрасно вооруженных чехословацких дивизий с мощнейшими оборонительными укреплениями в Судетской области.

Кстати, параллельно и Польша предъявила права на чехословацкие земли и вторглась на территорию суверенной страны. Это к тому, что сегодня её все чаще пытаются представить невинной жертвой.

В результате, гитлеровская армия получила более 1 миллиона самозарядных винтовок, десятки тысяч пулемётов и тысячи танков, которые после были использованы в войне против Советского Союза. Не поэтому ли так старались отдать Гитлеру на растерзание Чехословакию британский и французский премьеры Чемберлен и Даладье? Более того, после окончательно аннексии Чехословакии Банк Англии вернул Гитлеру золотой запас этой страны! Что в очередной раз доказывает смысл Мюнхенского сговора.

В результате обмана и предательства Чехословакии со стороны Англии и Франции Гитлер в разы усилил свою армию, что существенно повлияло на его решимость развязать войну. Весьма вероятно, что если бы Гитлер вступил в войну с Чехословакией, которая имела союзные договора с СССР и Францией, то война могла бы там и закончиться.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://youtu.be/lTP_i_bsPk4

http://krasvremya.ru/myunxenskij-sgovor-eto-start-vtoroj-mirovoj-vojny/