Мы не проигрывали русско-японскую войну

[Александр Васильевич]

(Окончание)

После гибели флота, создающегося десятилетиями, плохая надежда на «равновесие».

И, быть может, если бы немцы выпустили газовые волны впервые, не в незначительной стычке, а в широком масштабе, на Марне в решающий момент, который не повторился больше, − la France n`existerait plus [Франция не существовала бы больше (франц.)].

И если бы в разгар подводной войны Америка не выступила на стороне Антанты, то Англия стояла бы на коленях.

Введение нового оружия есть то же разделение сил противника, который в данный момент, часто длительный, не может воспользоваться всеми силами, ресурсами всей страны для восстановления равновесия и отыскания “противоядия”.

И если введение нового оружия связано с тайной, применение его − с внезапностью, в решающий момент, то катастрофа неизбежна».
 

Цусима − causa materialis

Итак, скоро уж как 90 лет тому назад самым компетентным в данном вопросе лицом в русском флоте, крупнейшим знатоком всех фактов, относящихся к Цусимскому бою, были выявлена истинная материальная причина Цусимской катастрофы русского флота.

 Было ясно показано, что отнюдь не мифические ошибки адмирала Рожественского, а подавляющее − многосоткратное [поскольку справедливо сказано − артиллерийский бой питает сам себя.

То есть японское превосходство нарастало если и не по экспоненте, то уж с каждым выведенным из строя русским орудием, комендором и кораблем!] − огневое превосходство японского флота стало непосредственной причиной гибели 2-й эскадры.

И что же?

Послужила ли статья генерал-майора по флоту царскому, будущего флагмана 1-го ранга и вице-адмирала флота советского, основой нового взвешенного подхода к Цусиме?

Отнюдь! Слова Шталя ушли будто вода в песок.

Уже в Морском Сборнике 1925 года, посвященном 20-летию битвы, при всех достоинствах его, вопрос огневого превосходства японского флота практически обходится стороной. Современные же наши исследователи, особенно военно-морские, вообще делают вид, что в сражениях 28 июля 1904 года и 14 мая 1905 года обе стороны использовали одно и то же оружие. Просто Порт-Артурская эскадра стрелять умела, ну и талант адмирала Того не успел пока развернуться в полномасштабный гений.

Хотя вообще не очень ясно, зачем нужен гений против нас, бездарностей и недоучек!

Нигде не найдете вы слов не только о «жидком огне», как тайном оружии японцев, но и о том, что в русских снарядах с перемоченной взрывчаткой, влажность у взрывателя доходила вообще до 80%, превращая могучие снаряды в стальные болванки.

Напротив, можно услышать, что только нервные штатские могут думать, что влажный пироксилин хуже сухого:

«В сознании обывателя сухие дрова горят хорошо, а влажные плохо, поэтому и пироксилин более влажный должен хуже взрываться»[24].

А на самом-то деле пироксилин очень даже любит, когда его мочат.

А действительно, скажи плохо? Лежишь себе спокойно и взрываться не надо. Целей будешь. И вообще, при Цусиме «японцы не имели значительного превосходства в силах, которое могло позволить им безнаказанно уничтожать противника»[25].

При этом слова А.В. Шталя этими авторами даже не опровергаются.

Будто не было сказано ничего.

Так и не в курсе остается сегодняшний, даже флотский читатель о том, какое на самом деле огневое превосходство, ‒ достигнутое самоотверженной работой в масштабах, не боюсь сказать, земного шара, и до сих пор тщательно скрываемое, ‒ ожидало адмирала Рожественского и его эскадру.

И подчеркнем еще и еще раз, что из статьи адмирала Шталя однозначно следует также, что любые маневры русской эскадры, любая тактика ее, обладай она даже сравнимым эскадренным ходом, в лучшем случае свели бы это превосходство, по словам адмирала, от 300-кратного к 150-кратному.

Мало тоже не покажется.
 

Твой враг выбран не тобою, а для тебя
 

И я, поэт в Японии рожденный,

В стране твоих врагов, на дальнем берегу,

Я, горестною вестью потрясенный,

Сдержать порыва скорби не могу…

 

Ты шел вперед с решимостью железной

В бой за Россию, доблестный моряк,

Высоко реял над ревущей бездной

На мачте гордый адмиральский стяг.

Исикава Токубоку

Допустим на минуту, что адмирал Рожественский каким-то чудом знал об этом невероятном увеличении сил противостоящего ему флота, но будучи верен вечному солдатскому завету: «Твой враг выбран не тобою, а для тебя!», все равно ввел в неравный бой за Родину вверенную ему эскадру. Тогда нам остается только присоединиться к словам Бориса Жерве, минного офицера славного «Громобоя» в русско-японскую войну, капитана 1-го ранга в 1-ю Мировую войну, а в 1925 году начальника ВМА РККА, сказанные в 20-летие памяти подвига 2-й эскадры о ее Командующем:

«Его железной воли хватило, чтобы отдать минимум необходимых для боя распоряжений, чтобы отослать в Шанхай лишние, по его мнению, транспорты и командировать в бесцельные крейсерства вспомогательные крейсера.

Его воли хватило также на то, чтобы доблестно ввести в бой с превосходными силами искусного противника его слабую и неподготовленную эскадру, и чтобы без трепета, до конца, до потери от полученных тяжелых ран сознания, − выполнить свой долг солдата.

Что больше он мог сделать?

Вступив в бой, видя быстрое, неизбежное как рок, разрушение его флагманского корабля неприятельскими снарядами; слыша треск рвущегося металла, шум охватившего корабль пламени, крики и стоны убиваемых и раненых, истекая кровью от полученных ран и теряя сознание от боли и потери крови, − не представил ли Рожественский, в своем затуманенном уже воображении, столь хорошо знакомые ему кабинеты и канцелярии Адмиралтейства, в тиши которых благодушествующие мудрецы вершили судьбы русского флота... по всем правилам военно-морского искусства?»[26].

Даже в этом случае адмирал Рожественский был бы достоин занесения на мраморную доску военных подвигов человечества рядом с героем Фермопил спартанским царем Леонидом.
 

Никто не отнимет эту заслугу у адмирала Рожественского...
 

Заканчивая эту часть можно сказать следующее. Адмиралу Рожественскому удалось совершить небываемое. Он не только провел эскадру без баз почти кругосветным путем, но создал, поддержал и сохранил ее боевой дух.

«Никто не отнимет эту заслугу у адмирала Рожественского, честно исполнившего свой долг солдата до самого конца, поддерживая бодрость, дух в команде, когда ему лично лучше было известно, как мало шансов на его стороне.

Кто видел эту титаническую работу Адмирала, читал его приказы, телеграммы, сигналы, семафоры ‒ тот никогда не забудет обаяния этой светлой личности, смелой, честной, бескорыстной, без лести преданного сына своего ИМПЕРАТОРА и Родины, идеального администратора и Адмирала»[27].
 

Эскадра входит в Цусимский пролив
 

10 мая 1905 года в Желтом море эскадра последний раз произвела погрузку угля и легла на курс − северо-восток.

Курс этот вел в Корейский пролив.

В результате «задержек из Петербурга» 2-я эскадра Флота Тихого океана смогла войти в него вместо 15 февраля только в ночь на 14 мая 1905 года.

Совокупная «задержка из Петербурга» составила по минимальной оценке 87 дней[28].


_{Утро 14 мая 1905 года. Вторая эскадра входит в Корейский пролив}
 
__________________________________________________________
 
<sub>[1] Гейден А.Ф., граф, адмирал. Итоги русско-японской войны 1904-1905 гг. – Пг.: Типография Морского министерства, 1914. До сих пор остается труднодостижимой работой.

[2] См. «Цусима – знамение …». Т. II. Книга 3.

[3] Захариас Эллис М. Секретные миссии. – М., 1959. С. 393; Книга II, часть третья, гл. 2: Возможность победы. Украденная. Обращение к Рузвельту, как к одному из тех, кто поддерживал предвоенную политику Японии и инициировал ее вступление в войну, было вполне естественно. Слова Эллиса Захариаса позволяют предположить, что неформальная просьба сынов Ямато о мире, прозвучала значительно раньше официальной.

[4] Особый архив СССР (ОА), ныне ЦХИДК, ф. 92, оп. 1, д. 13715. В ОА хранятся архивы зарубежных масонских лож, полиции и разведки в части относящейся к России ― СССР. Были вывезены в 1945 году из Европы как военный трофей СССР. Цит. по: Платонов О.А. История Русского народа в XX веке. Т. I. – М., 1997. C. 168.

[5] РУССКО-ЯП. ВОЙНА 1904-1905 гг. Книга 6-я. Поход 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. С. 131-138.

[6] «Цусима – знамение …». Том I. Книга 2. Часть первая. Глава 2.2.

[7] Грибовский В.Ю., Черников И.И. Броненосец «Адмирал Ушаков». – СПб., 1996. С.172.

[8] Воспоминания А.В. Витгефта о сражении при Цусиме. //Исторический архив. № 4. 1960. С. 111-141.

[9] Там же.

[10] Ш-т Б. Новое о войне. Воспоминания о морских походах. 1904-1905 гг. – СПб., 1907. С. 66-75. /В переиздании 2009 года: Шуберт Б.К. На крейсерах «Смоленск» и «Олег». – СПб., 2009. С. 65-69.

[11] Вырубов П.А. Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою. С. 126.

[12] Подробности о «странностях» с неприсылкой снарядов на 2-ю эскадру см. в «Цусима – знамение …».

[13] Richard Hough. The Fleet That Had to Die. – L. 1958. P. 171; Вествуд Джон. Свидетели Цусимы. – М., 2005. С. 259.

[14] Гончаров Л.Г. Некоторые тактические уроки Цусимы. (К тридцатилетию Цусимского боя). //Морской сборник. 1935, № 6.

[15] Приказ по 2-й эскадре флота Тихого океана от 10 января 1905 г. № 29. − Прим. Л.Г. Гончарова.

[16] С французскими моряками, в отличие от французских чиновников, у нас зачастую складывались вполне товарищеские отношения. Дальше мы увидим это и на примере отношений адмиралов Рожественского и де Жонкьера в Аннаме. Все-таки − морские офицеры. Элита нации. Да и вообще, отношения между странами и отдельными людьми – вещи разные.

[17] «Море». 1911. № 6. С. 52; Саркисов К.О. Путь к Цусиме. По неопубликованным письмам вице-адмирала З.П. Рожественского. /Составитель З.Д. Спечинский [правнук адмирала Рожественского]. – СПб, 2010. С. 176.

[18] Граф Гейден А.Ф. Итоги русско-японской войны.

[19] Историческая Комиссия. Книга 6.

[20] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Вып. 4. С. 114.

[21] Thiess Frank. The Voyage of Forgotten Men. P. 271.

[22] Тавастшерна Г.А. Дневник офицера убитого под Цу-симой. //Морской сборник, 1907, № 10. С. 28.

[23] Шталь А.В. Цусима. ‒ Морской сборник. № 5, 1923. Подробные биографические данные об А.В. Штале можно найти, например, в книге «Цусима ‒ знамение конца русской истории», Т. II. С. 298-299.

[24] Крестьянинов В.Я. Цусимское сражение 14-15 мая 1905 г. C. 259.

[25] Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. С. 224.

[26] Жерве Б.Б. Путь к Цусиме. (Via dolorosa).

[27] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Выпуск 5-й, с. 161-165.

[28] Цусима – знамение… Т. II. Часть пятая. Глава 10 Мера лжи и измены в цифрах, схемах и графиках. Раздел 10.1. 87 дней. Не вокруг света.</sub>

___________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/06/02/hellvillskie_hroniki

[Александр Васильевич]

Борис Галенин

Цусимский бой в историческом интерьере

Часть 7

Облачен я весь

В одежды черного цвета

Черные, что ягоды тута.

«Записи древних дел». Гл. 21

VIII век, Эпоха Нара[/b]

 

_{2-я эскадра флота Тихого океана}[1]
 

Были ли у нас шансы?
 

Итак, ранним утром 14 мая 1905 года 2-ая эскадра флота Тихого океана, к которой за несколько дней до того присоединился отряд адмирала Николая Ивановича Небогатова в составе устаревшего броненосца «Николай I», трех крохотных и также устаревших броненосцев береговой обороны и и ветхого крейсера «Владимир Мономах», вошла в восточный проход Корейского пролива, называемый также проходом Крузенштерна, или − в Цусимский пролив.

С юго-востока остался небольшой остров Ики-сима, а с северо-запада русским кораблям мрачно ухмылялась огромная расщепленная скала, известная в лоциях под названием − Ослиные Уши.



 

К часу дня на горизонте появилась японская эскадра. Началось стремительное сближение. Того приказал поднять сигнал: «Судьба империи зависит от исхода боя. Пусть каждый исполнит свой долг».

Сигнал «Суворова» был краток: «Курс норд-ост 23°. Бить по головному».

В 1 час 49 минут по меридиану Владивостока[2], когда японская кильватерная колонна, делала последовательный поворот для охвата головы русской эскадры, вошедший в историю под названием: «петля адмирала Того», и ложилась на параллельный курс, «Суворов» открыл огонь, а за ним ураганный огонь открыла и вся русская эскадра. Через минуту или две огонь открыли и японцы.

«Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Микаса" был менее румба впереди левого траверза „Суворова"».

Я надеюсь, что внимательному читателю из сделанных выше замечаний уже ясно, что возглавляй русскую эскадру Нельсон, Ушаков, Нахимов, сам адмирал Того Хейхатиро, и будущий адмирал, а тогда мичман на его эскадре Ямамото Исороку, а также  адмиралы Хиппер, Битти, граф Шпее, Нимиц, Редер и кто-то там еще в одном лице, шансов у нее − 2-й эскадры Флота Тихого океана ¾ не было никаких.

Ни единого.

Не говоря о чем-либо прочем, на стороне японцев было почти двойное преимущество в скорости эскадренного хода, что позволяло им как угодно отыгрывать расстояния и перемещения.

Остановимся на этом вопросе чуть подробнее, поскольку до сих пор не переводятся описатели Цусимского боя категорически упрекающие адмирала Рожественского за недостаточно активное маневрирование. Автор не считает себя достаточно компетентным в военно-морском искусстве, а потому дает слово профессионалу.
 

Значение одного узла
 

«Я приведу, может быть, несколько парадоксальное сравнение, если поясню, какое значение имеет узел хода[3]. Каждому понятно преимущество противника, имеющего возможность передвигаться, хотя бы со скоростью в 1 узел перед таким, который не может двигаться, а стоит неподвижно. Так вот такое же преимущество имеет корабль в 21 узел хода перед кораблем в 20 узлов.

Главным образом из-за [преимущества японской эскадры в] 7 узлов [12 км/час] хода в бою под Цусимой наша эскадра была уничтожена в 40 минут, представляя собой простую мишень для расстреливания»[4].

Так оценивал значение скорости в бою адмирал А.В. Колчак.

По его мнению, одно преимущество противника в скорости эскадренного хода делало задачу, стоявшую перед адмиралом Рожественским не имеющей решения.

Плюс, как минимум, 150-кратное огневое превосходство, − по оценке адмирала А.В. Шталя. Это, согласитесь, может только усугубить мнение специалиста. И позволяет уже сейчас четко сформулировать главное, что уже 115 лет не желают понять и признать 99,9… из пишущих и рассуждающих о Цусиме:

По сочетанию неблагоприятных факторов для одной из противостоящих друг другу эскадр, Цусимское сражение представляет уникальный случай в военно-морской истории, никогда ‒ ни до, ни после него ‒ не воспроизведенный.
 

Первые залпы
 

Но не надо быть специалистом, чтобы увидеть, что Цусимский бой, несмотря на явное преимущество японцев, начался с того, что они были сбиты с толку и, пусть не на долго − на пятнадцать минут − утратили инициативу, предоставив нам право первого залпа.

За эти пятнадцать минут только «Микаса» успел получить несколько десятков русских снарядов крупного калибра.

Если бы эти снаряды были хотя бы качества порт-артурских, не говоря уж о цусимских японских, флагманский броненосец Того пылал бы как факел через пять минут после начала артиллерийской дуэли.

А от самого адмирала Того Хейхатиро, стоявшего на открытом мостике, в который на 5-й минуте боя попал 12-дюймовый снаряд с «Суворова», осталось бы в лучшем случае мокрое место.

Нужно быть просто честным человеком, чтобы увидеть и признать гениальность адмирала Рожественского.

Ошибка многоопытного адмирала Того в момент завязки боя была настолько велика, что он не только никогда и нигде ни словом ни указал на нее, но напротив – были приложены титанические усилия для сокрытия оной.

Так, уже победная реляция Того о Сражении в Японском море – придирчиво редактированная в течение двух недель японским Морским Генеральным Штабом! – в описании начальной фазы сражения вообще содержит, − по словам Вячеслава Чистякова, − прямую ложь, или, говоря политкорректнее, фальсификацию и подтасовку[5].

Подтасовку, обнаруженную и обнародованную лишь в 1970 году английским историком Джоном Вествудом. Именно: анализируя указанную реляцию. Вествуд обнаружил следующий любопытный факт:

«…Его [адмирала Того] отчет дает неверную последовательность событий [начала боя. – БГ] … Перестроение Рожественского в одну колонну сразу после того, как эскадры увидели друг друга, у Того «отложено» на более позднее время [когда русские корабли получили тяжкие повреждения. – БГ]. Причем не в начальном коммюнике, но в детальном донесении о бое, поданном спустя несколько дней»[6].

Таким образом, продолжает Вячеслав Чистяков: «Адмирал [Того] самовольно поменял местами два следовавших друг за другом тактических действия, в результате чего радикальным образом нарушилась их причинно-следственная связь.

И фальсификация затронула не какие-либо частности, но центральный и принципиальнейший "ключ” боя – все тот же “маневр Того”!

По-видимому, истинная картина [начала] боя содержала настолько пагубные для репутации Того характерные подробности, что их – даже при наличии блестящего материального результата – надлежало во что бы то ни стало скрыть».

Недаром приписывал адмирал Того свою сокрушительную победу «добродетелям Его Величества Императора» − японскому эквиваленту Промысла.

Об этой ошибке Того и его очень темном и неверном описании начальной фазы боя, говорил, правда, еще адмирал Рожественский в своих донесениях о бое и показаниях Следственной Комиссии. И говорил, кстати, исчерпывающе.

Но кто же обращает внимание на слова флотоводца, обреченного оказаться в положении побежденного? Или хотя бы обнародует их?

[Между тем, в Донесениях о бое адмирала Рожественского и его Показаниях Следственной Комиссии содержатся вся правда о бое, в том числе и та что стала доступна в трудах Джона Вествуда и Вячеслава Чистякова. Повторим, что в трилогии «Цусима – знамение конца русской истории» впервые воспроизведены для широкого читателя эти Донесения и Показания Адмирала.

Там же приведен научный комментарий, и подтверждена их полная правдивость и верность].
 

Единственный шанс эскадры

Как же это могло случиться? Как подобная ловушка вообще могла быть осуществлена, даже теоретически?
 

Задача была поставлена
 

Адмирал Рожественский учитывал два фактора, определявших возможность прорыва эскадры.

Первый − и обойти его было нельзя − в полтора раза меньшая скорость эскадренного хода 2-й эскадры по сравнению с японской.

Второй же фактор − доказанная боем 28 июля сравнимая практическая эффективность русских и японских снарядов в том бою.

Так в бою 28 июля 1904 года при Шантунге броненосец «Полтаву» с минимальным эффектом два часа дружно расстреливали четыре японских броненосца.

Причем «Полтава» вовсе не безуспешно отгрызалась от явно превосходящих сил противника. И факт этот был всем известен. Известно было также сообщение флаг-офицера адмирала В.К. Витгефта − лейтенанта М.А. Кедрова, присоединившегося к эскадре в Камранге, что бой у Шантунга был фактически выигран русской эскадрой[7].

Анализ даже этих двух факторов показывал, что прорыв может быть успешным при условии, если удастся хотя бы ненадолго свести на нет преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

Поставив их в своего рода «мертвую точку».

Одновременно с этим так расположить броненосные отряды 2-й эскадры, чтобы они могли бить по этой «мертвой точке» всем бортовым залпом левого или правого борта.

А за время, пока японский флот будет из «мертвой точки» выходить, нанести ему концентрированным артиллерийским огнем такие повреждения, которые компенсируют преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

Тем самым основная задача была сформулирована.
 

И решена!
 

Однако, для хоть какого-нибудь построения плана боя, особенно его начальной фазы, надо было иметь ‒ и очень четкие ‒ сведения о противнике: его численном составе, примерном курсе и откуда он может появиться.

Разведка в обычном смысле этого слова 2-й эскадрой не велась. За что адмирал Рожественский уже 100 лет критикуем. Начиная от незабвенного капитана 2 ранга Клáдо, до нынешних военно-морских авторитетов.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Тем не менее, налицо факт, который скрепя зубы, так или иначе, должны признать все, изучающие бой 14/27 мая 1905 года. Не считая, разумеется, тех, кто и так знает, что от «бездарного царского адмирала» − жаль, изменником уж никак не назовешь! − ждать чего-либо путного все равно нельзя.

Факт этот заключается в том, что сформулированную выше задачу адмирал Рожественский решил!

Японская эскадра, обладая,

тем самым, − по крайней мере, полуторным − преимуществом скорости эскадренного хода − (эскадренного! а не отдельных кораблей!) –

и минимум стократным превосходством в артогне,

плюс всей мыслимой в то время разведкой,

поставила себя сама на четверть часа в самом начале боя в положение гоголевской унтер-офицерской вдовы, или в иную известную позу. Проще говоря, − под первый удар русской эскадры.

В чем адмирал Того до конца дней своих сознаться не хотел.

Даже уничтожив полностью русский флот.

Материальным воплощением этого факта и стал знаменитый маневр Соединенного флота, известный как «петля адмирала Того», ‒ образец военно-морского искусства всех времен и народов.

Между тем, истинная суть этой «петли» и свелась к тому, что японская эскадра на целых 15 минут подставила себя под последовательный расстрел всего левого борта русской эскадры, что адмиралу Того и в страшном, ‒ навеянном 28 июля 1904 года, ‒ сне присниться не могло.

О маневре же Того можно сказать, что, возможно, это был действительно гениальный ход, предпринятый решительным самураем Того для выведения своего флота из совершенно катастрофической ситуации.

Хотя чтобы допустить, что сама эта ситуация входила в гениальный план Того, нужно по крайней мере считать, что гениальность близка к безумию.

А теперь немного конкретики.

Для краткости − почти в телеграфном стиле.
 

Курс НОРД-ОСТ 23°

Первое перестроение эскадры. Радиоразведка.
 

14 мая 1905 года в 7 часов утра 2-я эскадра в составе двух колонн входит в Цусимский пролив, где сразу встречает японских разведчиков − крейсер «Идзуми», затем и другие крейсера.

В 8 часов на эскадре поднимают стеньговые флаги в честь дня Священного Коронования Их Императорских Величеств, этим флагам через несколько часов суждено стать боевыми.

После 9 часов утра адмирал Рожественский перестраивает броненосные силы эскадры в одну кильватерную колонну, запрещая при этом отгонять артиллерийским огнем японских разведчиков.

Все разведывательные силы, адмирал Рожественский приказывает поставить в хвост эскадры и никакой разведки в обычном смысле эскадра не ведет.

Ход эскадры все это время составляет 9 узлов.

На эскадре запрещены все радиопереговоры. Но ответственные за радиосвязь офицеры сидят у своих аппаратов, вслушиваясь в переговоры судов Соединенного флота, определяя направление сигнала и расстояние до передающей станции.

Русский адмирал впервые в мире применил для наблюдения за врагом радиоразведку!
 

Второе перестроение эскадры. Полтора часа до огневого контакта
 

Адмирал Рожественский мог с уверенностью предположить, что его противник постарается свести необходимый риск к минимуму и применит против русской эскадры самые надежные, самые беспроигрышные тактические приемы.

Оптимальным маневром для завязки эскадренного боя броненосных флотов и в дальнейшем течение этого боя считался в то время охват головы или хвоста неприятельской колонны, или создание, стандартной на флоте «поперечной палочки над буквой Т». Это позволяло сосредоточить на фланговых кораблях охваченной колонны всю мощь бортового огня эскадры.

Именно этот маневр, позволяющий последовательно выбивать вражеские флагманские корабли практически без риска, и должен был осуществить Того: при подавляющем превосходстве в скорости эскадренного хода этот маневр не представлял для него никакого труда.

Это было очевидно!

Так же очевидным было то, что оптимальным построением для русской эскадры − не ведущей разведки! − будет строй кильватерной колонны. Именно на это и должен был рассчитывать японский адмирал.

Поэтому следовало его для начала удивить.

В 12 часов 05 минут русская эскадра ложится на свой исторический курс NO 23°.

 

_{Путь 2-й эскадры 14 мая 1905 года к месту боя}

Около 12 часов 20 минут, адмирал Рожественский отдает приказ четырем самым мощным броненосцам: «Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел» выйти вправо от эскадры и с 12 часов 30 минут броненосные силы эскадры шли уже в составе двух колонн, на расстоянии 8 кабельтовых друг от друга.

Голова колонн находилась на одном уровне, справа «Суворов», слева «Ослябя». За вторым отрядом шел третий отряд контр-адмирала Небогатова. Расстояние между кораблями каждой колонны составляет 2 кабельтова согласно приказу адмирала Рожественского.
 

“За Веру, Царя и Отечество”
 

К этому времени небо расчистилось, бывший с утра туман рассеялся. И картина, представшая в эти минуты любому ценителю прекрасного, окажись он там, напомнила бы ему гравюру в стиле Хокусая, или иных мастеров графики страны Ниппон.

По серо-синим волнам Японского моря, как нарисованные черной тушью шли военные суда под русскими Андреевскими стягами. Колонна их, казалось, скрывается за горизонтом. Черные тела их, цвета ягод тута, как сказали бы японские поклонники поэзии эпохи Нара, казались глыбами черного полированного мрамора. На носу каждого из них распластал крылья золотой двуглавый орел. Чуть правее основной колонны шли четыре огромных броненосца, первый из которых нес адмиральский флаг.

2-я Тихоокеанская эскадра Русского Императорского Флота, во главе с флагманским броненосцем «Князь Суворов» шла, как на свой последний парад, готовясь принять бой − за малопонятные, и также малоценимые ныне ценности, − выраженные чеканной формулой:

“За Веру, Царя и Отечество”.

2-я эскадра флота Тихого океана[8]

А с северо-востока, еще не видимые нашими сигнальщиками, но хорошо слышимые радиотелеграфистами эскадры, сближались с нами светло-серые боевые колонны броненосных отрядов японского Соединенного флота под флагом адмирала Того Хейхатиро. До визуального контакта осталось менее часа, до огневого − полтора.
 

Путь отрядов Того
 

Путь Соединенного флота к месту боя весьма характерен.

Броненосные силы Того покинули свою базу в Мозампо около 8 часов утра.

Сначала, держа на юго-восток, Того пересек всю ширину Корейского пролива и «спустился» к его японскому берегу. Затем, повернув на вест, опять пошел поперек Восточного прохода, но теперь уже в обратном направлении и не спеша: ход на новом курсе не превышал 7-8 узлов.

Эта нарочитая медлительность японского командующего и резкая «ломаная» его движения ясно свидетельствуют, что курсы и скорости (в соответствии с данными разведки) подбирались им так, чтобы к моменту прихода на вид русской эскадры оказаться впереди и справа от ее головных судов: в оптимальном положении для построении «палочки над Т».

Лучший способ действий трудно было придумать! Назначенная Того позиция выгоднейшим образом учитывала географию места встречи эскадр и делала положение адмирала Рожественского практически безнадежным: путь вперед и вправо закрывала японская эскадра, влево − преграждала протяженная земная твердь Цусимы.

Получался жесткий угол, выход из которого − только назад…

Адмирал Того около 13 часов − ведь благодаря своим разведчикам он видел все! − изменил курс с чистого вест на зюйд-вест, чтобы скорее войти в долгожданный контакт. Мачты сближающихся противников показались над выпуклостью горизонта.
 

Эскадры увидели друг друга
 

Следует подчеркнуть, что японцы до сих пор упорно настаивают в своих донесениях, картах и схемах о том, что русские шли курсом NO 34ᵒ, а не NO 23ᵒ как было на самом деле. Ни у кого больше в мире наш курс NO 23ᵒ до 14 часов сомнений не вызывает. Обратите внимание на этот момент. (схемы 1 и 2).

2-я эскадра к этому моменту шла курсом NO 23° (в строе двух колонн), придерживаясь оси прохода. «Между 1 часом 15 минутами и 1 часом 20 минутами пополудни по русскому времени, на расстоянии около 7 миль, румба на 3 вправо от нашего курса, появилась из мглы линия кильватера неприятельских [японских] броненосцев.

 

<sub>Схема 1. Сражение главных сил русского и японского флотов в Цусимском проливе

14 мая 1905 года[9].</sub>

«Взгляд за горизонт» адмирала Рожественского
 

В это же время на мостике «Суворова» произошел следующий любопытный диалог.

Владимир Семенов, герой и летописец Порт-Артура и 2-й эскадры, рассказывает, что в первый момент визуального контакта, когда показался личный отряд Того в составе четырех броненосцев и «Ниссина» с «Кассугой», адмирал Рожественский, в ответ на слова кавторанга:

“− Вот они, Ваше Превосходительство! − Все шесть, как 28 июля…, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой…

‒ Нет, больше: все тут! − и начал спускаться в боевую рубку”.

И только вслед за его словами капитан 2-го ранга увидел: “Действительно: вслед за первыми шестью кораблями медленно выступили из мглы слегка оттянувшие крейсера Камимура…”

У адмирала Рожественского, что − локатор спрятан где был? За туманный горизонт заглянуть?

Почему-то никто из изучавших Цусимский бой ЗА СТО С ЛИШКОМ ЛЕТ не обратил внимание на этот необъяснимый – ничем, кроме использования радиоразведки! – «взгляд за горизонт» нашего Адмирала.

 

<sub>Схема 2. Встреча главных сил и начало боя в Японском море

по «Описанию … Мейдзи».</sub>

На схеме указано время по Киото: русское + 19 минут. Как видим, не считая отличия на 11º в предполагаемом курсе русской эскадры в момент визуального контакта, и ее пролонгированного» пребывания в двух колоннах, маневрирование обеих эскадр, по крайней мере, в том, что касается их сближения и первых 35-40 минут огневого контакта, мало отличается от такового на схеме 1. Путь 1-го боевого отряда Соединенного флота отчетливо прослеживается на этом фрагменте до 6 часов с минутами по Киото.
 

ЛОВУШКА ДЛЯ ТОГО

Начало маневра Того: «палочка над Т», как планировалось
 

Вид русской эскадры в двух кильватерных колоннах удивил адмирала Того. Его разведчики почему-то о втором ее перестроении не донесли. Того отметил, что в левой колонне идут слабейшие силы русской эскадры: 2-й и 3-й броненосные отряды: «музей образцов» и «калоши» контр-адмирала Небогатова.

Поставленные в левую колонну 2-й и 3-й отряды представляли соблазнительную приманку для адмирала Того.

Выйди Того на наши силы сразу слева от курса русской эскадры на дистанции прицельного выстрела, сомнений быть не могло. 12 эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров Того, разгромили бы слабые 2-й и 3-й русские отряды, лишенные помощи новых броненосцев, чтобы потом спокойно покончить с 1-м отрядом.

Но поскольку броненосные силы Того вышли справа от нашего курса, то для нападения на левую колонну им следовало вначале пересечь линию курса 2-й эскадры, отказавшись от уже почти готовой «палочки над Т». А за это время 1-й русский отряд мог прийти на помощь слабой левой колонне.

Опытный и осторожный адмирал Того заподозрил в удивительном строе русских ловушку, и не стал менять исходный план.

 

_{Адмирал Того Хейхатиро}

Само по себе факт нахождения «Суворовых» в правой колонне никоим образом не мешал Того в его первоначальной идее завязки боя, но даже облегчал ее, поскольку при таком построении новые броненосцы не могли иметь поддержки от 2-го и 3-го отрядов, перекрывая им стрельбу.

Для завершения задуманного маневра, после того как визуальный контакт из предположения превратился в уверенность, адмиралу Того оставалось повернуть вправо и лечь на попутно сходящийся с русскими курс….

Единственный поворот! И спустя несколько минут «Микаса» привел бы свою «боевую линию» в позицию идеальной «палочки над Т», имея русского флагмана в пределах досягаемости орудий всего своего левого борта…

И Того, разумеется, сделал этот поворот!

«Описание боевых действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (1904-1905 гг.)» говорит об этом так: «Адмирал Того приказал начать бой и первым делом атаковать правую колонну неприятеля, начиная с его головного корабля, для чего в 1 час 40 минут [по меридиану Киото, то есть в 1 час 21 минуту по часам русской эскадры] приказал своим главным силам − 1-му и 2-му боевым отрядам − лечь на курс NW 34º»[10]. (Схема 3)

 

_{Схема 3. Маневрирование главных сил Соединенного флота и 2-й эскадры перед началом огневого контакта[11]}

Того меняет план
 

Если русская эскадра и теперь останется в двух колоннах, атакованные «Суворовы» будут лишены огневой поддержки левой колонны, закрывая ее своими корпусами от японской эскадры. А левая музейная колонна при нападении на нее будет и вовсе беззащитна.

Но прошла минута, − строй русских визуально остался неизменным. Другая минута, третья… Изменений не видно.

Еще через десять минут Того опустил бинокль − нужды в нем более не было, ибо Рожественский только что сам решил свою судьбу: время, отпущенное ему на обратное перестроение, истекло. Левая колонна из приманки действительно стала жертвой.

Того скомандовал немедленную перемену курса − снова на вест!

«Было 1 час 36 минут дня».

Вот «Микаса», бывший только что в двух румбах справа, стал виден точно по носу «Князя Суворова»!..

Вот он, увлекая за собой эскадру, перевалил невидимую линию русского курса и вышел на его левую сторону. Затем в 1 час 43 минуты японский флагман «лег на курс SW 56º, чтобы разойтись встречным курсом с неприятелем»[12].

И вот уже противники сближаются почти «лоб в лоб», имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию…
 

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Рожественский успел!
 

В 1час 45 минут Того вновь посмотрел в бинокль и … не поверил глазам. Объекта атаки, слабейшей левой колонны… не было! Первым к японской эскадре шел флагманский броненосец «Князь Суворов», грозно наводя на «Микаса» башни главного калибра …

За ним, заканчивая выравнивать линию и развернув башни на левый борт, шла в кильватер вся 2-я эскадра.

Произошло невероятное − Рожественский успел. Вместо разнокалиберного «музея образцов» на Того надвигалась сейчас единая боевая линия, возглавляемая мощными русскими броненосцами, так знакомого ему по 28 июля типа «Цесаревич»!

Чувства, которые испытал адмирал Того в этот и последующие за тем моменты, описал в своей «Цусиме» или «Походе обреченных» немецкий писатель Франк Тисс: «В несколько мгновений ему пришлось осознать, что Рожественский вновь обманул его…». В отличие от отечественных авторов Франк Тисс считает адмирала Рожественского гением.
 

«Двойное дно»
 

Хитрость Адмирала Рожественского имела «второе дно» и удалась блестяще:

Если бы наши действительно продолжали идти в правильном строе двух колонн, как казалось Того, − то есть «Суворов» остался бы точно на траверзе «Ослябя», − и при этом продолжали идти с равной для обеих колонн скоростью 9 узлов, то для исполнения маневра, которого ждал Того, правой колонне − 1-му отряду Рожественского − предстояло бы пройти вперед всю свою длину.

А это с русскими скоростями – 25 минут.

На самом деле, 1-й отряд броненосцев уже в первый момент визуального контакта эскадр, по приказу Адмирала тотчас же увеличив ход до 11¼ узлов, склонился немного влево, чтобы войти в голову левой колонны. (Схема 3). Тем самым, Рожественский незаметно для японцев превратил строй двух колонн в строй треугольного уступа. В этом и заключалась и главная хитрость замысла − как, впрочем, и главный риск! Но риск оправдывал себя.

Увеличение хода 1-го отряда и изменение им курса были относительно столь невелики, что за дальностью расстояния, и невыгодным ракурсом наблюдения не были замечены адмиралом Того.

Ни разведчики, ни сам Того не смогли разглядеть, что правая колонна выдвигается. На это и был расчет адмирала Р. Запомним это уже сейчас, чтобы оценить дальнейшие действия двух адмиралов. (Снова схема 3).

Косвенно выдвижение новых русских броненосцев отметил в своем Отчете о Цусимском бое ценный английский специалист с броненосца «Асахи» − капитан 1-го ранга сэр Уильям Кристофер (Пакс) Пэкинхэм:

«В правой колонне неясно вырисовывались громады четырех самых больших броненосцев, по сравнению с которыми остальные суда казались пренебрежимо малыми».

Эта «громадность» головных броненосцев была обусловлена только и именно их относительной близостью к японцам: линейные размеры кораблей первой и второй колонн отличались незначительно, и не всегда в пользу броненосцев 1-го отряда.

Так, броненосец «Ослябя», возглавлявший левую колонну, линейными параметрами, в частности, длиной даже превосходил Адмиральского «Князя Суворова» (более чем на 10 метров!), и, поставленный с ним рядом, ни в коем случае не мог бы казаться «пренебрежимо малым».

Пэкинхэм, обычно такой аккуратный и педантичный, ни словом не упоминает о какой-либо особенности строя Рожественского, молчаливо подразумевая, что это был правильный строй.

Вычисления адмирала Того были точны, однако посылка была неверная.

Того, отказываясь в 13:36 от готовой палочки над Т, по-прежнему не видел, что правая неприятельская колонна уже продвинута вперед на половину своей длины и что для обгона «музея образцов» ей потребуется не 25 минут, а порядка 10.

Поэтому, когда в 1час 36 минут Того принял решение и скомандовал перемену курса − круто влево, навстречу русским, он не понимал, что в его распоряжении нет и половины расчетного времени и менее всего мог предположить, что сам подгоняет свою эскадру в распахнутую дверцу ловушки.

В 1 час 43 минуты Того лег на курс SW 56º, а в 1 час 46 минут (2 часа 05 минут − по Киото) 2-я эскадра флота Тихого океана закончила формирование линии и, развернув башни на левый борт, изготовилась к встрече.

Ловушка, подготовленная русским адмиралом, захлопнулась.
 

Петля адмирала Того: Другого выхода не было!
 

Ловушка сработала четко. Расходиться с русской эскадрой на контркурсах Того после 28 июля категорически не желал. При этом он должен был либо уйти далеко в сторону от русской эскадры, либо подставить сравнительно слабо бронированные крейсера типа «Асама» 2-го боевого отряда адмирала Камимура, под огонь 12-дюймовок броненосцев 1-го русского отряда.

Для камимуровских крейсеров и невзрывающиеся русские болванки в большом количестве могли быть слишком опасны.

Кроме всего, попав в ловушку русского адмирала, Того готов был ожидать чего угодно. Оставалось немедленно развернуться обратно − под огнем русской эскадры. Поворот “все вдруг” в этот раз исключался.

Самурай до мозга костей и просто храбрый человек, проведший все сражения на открытом мостике своего флагмана, адмирал Того не доверил бы младшему флагману вести Соединенный флот в самый решительный бой в его истории.

Чтобы ни случилось, «Микаса» первым примет на себя огонь.

В 1 час 46 минут на фалах «Микаса» взвился сигнал, предписывая эскадре поворот «последовательно» влево на обратный курс. Того знал, что отдает русским инициативу − и важнейший первый залп, и неподвижную точку пристрелки, и долгие 15 минут огневого превосходства, но…

Другого выхода не было.
 

Случайностей не бывает, или Экспромт должен быть хорошо подготовлен
 

Разворот Того не был неожиданностью для адмирала Рожественского. Адмирал достаточно высоко ценил своего противника, чтобы ожидать от него невыгодного японскому флоту боя на контркурсах. Цель ловушки была иной.

Задолго до боя адмирал Рожественский понял, что осуществить прорыв его тихоходная и маломаневренная эскадра сможет, если удастся свести на нет преимущество японской броненосной эскадры в скорости эскадренного хода. Единственным шансом на это было загнать боевые отряды Того в ловушку, в «мертвую точку». И за время, пока они будут из «мертвой точки» выходить, нанести им концентрированным артиллерийским огнем такие повреждения, которые компенсируют преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

И задача эта, во всяком случае, ее первая часть, была Адмиралом Р. с блеском решена! С использованием методов радиоразведки, подкрепленных прикладной психологией:

«Необходимо, однако же, иметь в виду, что, когда с «Суворова» сделан был первый выстрел по броненосцу «Миказа», с расстояния в 32 кабельтова, тогда, «Миказа» был менее одного румба впереди траверза «Суворова».

А, так как, длина строя трех отрядов броненосцев второй эскадры должна была составлять 2.8 мили, то, от концевого мателота в 3-м отряде до броненосца «Миказа», расстояние должно было быть не более 42½ кабельтовов.

Таким образом, я ввел в бой 2-ю эскадру в строе, при котором все мои броненосцы должны были иметь возможность стрелять в первый момент по головному японской линии с расстояний прицельной его досягаемости для главных калибров.

Не по причине моей сообразительности, а по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала, в момент первого выстрела с «Суворова», один только броненосец «Миказа» успел уже лечь на курс, параллельный или несколько сходящийся с курсом 2-й эскадры.

Из прочих же японских броненосцев, два разворачивались вслед за «Миказа», а остальные девять еще не подошли к точке последовательного поворота и лежали по отношению ко 2-й эскадре, за «Миказа» носом в зюйд-вестовую четверть». [Из ответа адмирала Рожественского на 34 вопрос Следственной Комиссии. Полностью все ответы Адмирала впервые за сто с лишним лет воспроизведены в «Цусима – знамение…»]

Таким образом, броненосные отряды Того «по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала», были загнаны в «мертвую точку», а русские броненосные отряды были построены так, что целых 10 или 15 минут, могли бить по этой точке всей мощью тяжелых калибров всего левого борта эскадры.
 

ПЕРВЫЙ УДАР

Четверть часа для артиллеристов 2-й эскадры
 

Положение русской стороны из безнадежного вдруг сделалось исключительно выгодным! Русский адмирал Рожественский обладая почти вдвое меньшим эскадренным ходом, не ведя по видимости никакой разведки выиграл у Того высшее гроссмейстерское достижение в шахматной партии, именуемое генеральным боем флотов – выиграл право первого удара, первого залпа!

И в течение долгих 15 минут имел возможность бить по неприятелю всем левым бортом, то есть получил над ним подавляющее тактическое превосходство.

«В это время, в 1 час 49 минут пополудни, наш 1-й отряд уже вступил в свое место в кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9-ти узлов, и с „Суворова" был сделан первый выстрел по головному „Миказа", который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов, часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми”[13].

Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Миказа" был менее одного румба впереди левого траверза „Суворова»[14].

В 1 час 49 минут пополудни судьба боя перешла к русским артиллеристам. В течение 15 минут им предстояло реализовать тактическое превосходство, добытое их Адмиралом, «в которого они верили и от которого ждали победы».

Русская эскадра гремела залпами левого борта, вокруг флагманского корабля «Микаса» и каждого корабля, проходившего «мертвую точку» вода вскипала от снарядов с русской эскадры.

Но японские корабли, как заколдованные проходили «мертвую точку».

В 14:00 адмирал Рожественский скомандовал курс N, чтобы быстрее сблизиться с японской эскадрой.

Но уже в 14:05 главные силы Соединенного флота смогли, наконец, вырваться из необъяснимо возникшей ловушки, и лечь в позицию построения палочки над t.

На нашу эскадру посыпались снаряды, сметавшие все с палуб русских броненосцев, вызывающие страшные пожары, срывающие взрывом крыши орудийных башен.

Ничего подобного не видели даже офицеры эскадры, прошедшие Порт-Артур и бой при Шантунге 28 июля прошлого года!

Адмирал Рожественский в 14.05 вынужден был скомандовать поворот вправо на четыре румба, приводя вновь «Микаса» на траверз «Суворова».

Но еще долгие 20 минут до четвертого тяжелого ранения адмирала Рожественского и выхода из строя «Суворова», 2-я эскадра шла за своим флагманом курсом NO 45°.

Бой, начавшийся крупным тактическим выигрышем русской эскадры, окончился.

Начался никем не ожидавшийся ее расстрел.

Так что же произошло?
 

2-я эскадра была выстроена полностью
 

Долгие годы военные и просто историки, изучавшие Цусимский бой, игнорировали (да и продолжают в массе своей игнорировать) факт выигрыша русским Командующим завязки Цусимы, или объясняли «петлю Того» чуть ли не домашней его заготовкой. Материальный результат Цусимы казалось, подтверждал их выводы.

Одним из самых живучих мифов о Цусиме является миф, что адмирал Рожественский своими неумелыми действиями не успел вовремя выстроить кильватерный строй 2-й эскадры к моменту попадания японского флота в петлю имени своего адмирала, и что это «задержало открытие огня».

Последняя фраза произносится как ритуальное заклинание всеми, кому не лень из пишущих и говорящих о Цусиме, и как всякого заклинания смысл ее давно утерян.

Слова самого адмирала Рожественского в его Рапортах о Цусиме и Показаниях Следственной Комиссии гордо игнорировались. Особенно на родине адмирала Рожественского.

На самом деле, на сегодняшний день твердо установлено, что все суда 2-й эскадры могли открыть огонь сразу вслед за своим флагманом.

«Эскадра была введена в бой в надлежащем порядке и полною силою».

«А огонь был открыт броненосцем «Князь Суворов» в 1 час 49 минут пополудни и был немедленно принят теми из задних мателотов нашей линии, которые не стремились уклоняться от боя»)[15].
 

Стрельба эскадры
 

Второй миф, которым уже более ста лет особенно отечественные специалисты, поклонники адмирала Того, убежденные в бездарности адмирала Рожественского, объясняют успешный проход броненосных отрядов Соединенного флота через «мертвую точку», это плохая стрельба русской эскадры.

Игнорируется даже свидетельство с английской стороны:

«В эти первые минуты боя при Цусиме русские разбили вдребезги все предсказания об их вероятно плохой стрельбе, тяжело повредив три вражеских судна, поразив еще несколько, и уменьшив их число на 8%»[16].

8% − это броненосный крейсер «Асама», на котором тяжелый русский снаряд разнес рулевое управление, выведя его из строя почти на весь оставшийся бой. И с этой точки зрения, как бы потопленный нами за эту четверть часа.

И потребовалась длительная работа, чтобы вскрыть правду о начале Цусимы. Японским боевым отрядам отнюдь не даром дался проход через петлю имени своего адмирала.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

В настоящее время можно считать доказанным, что вопреки всем предположениям и домыслам, стрельба русских превосходила по точности стрельбу японских артиллеристов.[/i]

В эти первые 10-15 минут японский флот получил число попаданий, сравнимое с тем, сколько получила русская эскадра за весь длинный день 14 мая.

Адмирал Рожественский не только считался, но и был лучшим артиллеристом Русского Императорского Флота!
 

230 вместо 129, или “Попаданий было больше”
 

Еще в 1955 году офицер русского флота Г.Б. Александровский, старшина Морского Собрания офицеров Русского Императорского Флота, в своем исследовании «Цусимский бой», сравнивая, в частности, потери личного состава «Орла» и «Микаса», высказал недоумение:

Как при значительно большем числе попаданий в русский броненосец японских снарядов с их чудовищной бризантной силой, число потерь на обоих судах оказалось практически одинаковым.

Каким таинственным образом, невзрывающиеся по признанию самих японцев, русские снаряды в бою 14 мая смогли забрать на тот свет больше японских душ на одно попадание, чем прекрасные цусимские японские?

И делает вывод: «Очевидно, что попаданий в «Микаса» было больше 30».

Равно как и в другие японские броненосцы. Расчеты, проведенные Александровским убедительно доказывают, что число наших попаданий в японские корабли было равно не 129, как считалось тогда, и не 154, как признается сейчас, а по крайней мере 230[17]:

«Всего 129 попаданий в 12 японских броненосных кораблей.

Но каким образом, возможно, что при плохом качестве русских снарядов только 8 снарядов вывели из строя 96 человек только на одном сильно бронированном “Ниссине” или что только один снаряд, попавший в крейсер “Идзуми”, вывел этот корабль из строя на продолжительное время?»

Добавим еще, что совершенно непонятно, как на мощнейшем броненосце «Асахи», где стояло любимое кресло каперанга Пэкинхэма, два русских 6-дм и четыре 3-дм смогли вывести из строя 31 человек, включая 8 убитых? Причем и это количество кажется преуменьшенным патриотичным японским морским штабом.

Старший офицер «Асахи», племянник Того коммандер Того Кичитаро вспоминал позднее, что после одного взрыва он не знал собственно, куда шагнуть: искалеченная палуба была усеяна оторванными человеческими руками, ногами, внутренностями. Когда он позвал людей, чтобы убрать это, они попятились.

Тогда он сам подал им пример, убирая останки голыми руками.

Другой источник, упомянув про 10 тяжелых снарядов, полученных «Микаса» в самом начале боя, продолжает: «Но хуже пришлось “Асахи”…

Много трупов, висящие на вантах части тел. Пэкенхэма ударила “часть человеческой скулы с явными признаками нехватки зубов”.

Весь в крови, Пэкенхэм покинул свое плетеное кресло. Даже его невозмутимый темперамент не мог вынести происходящего».

Пришлось пойти переодеться. Сам же невозмутимый каперанг в своем Отчете добавляет, что «ее [крови] количество на палубе выглядело достаточным, чтобы наполнить большой бочонок».

И нас пытаются уже сто лет убедить в том, что все это, включая искалеченную палубу, могли учинить два среднекалиберных и четыре мелких русских почти невзрывающихся снаряда?!

Полученные Александровским выводы ставят, мягко говоря, под сомнение «объективность и скрупулезность данных японских специалистов». А вот итоговую меткость русской стрельбы в Цусимском бою делают значительно более впечатляющей.

Японцам не было нужды рекламировать свои артиллерийские достижения, − говорит Александровский, − славу им незаслуженно создали мы. В «Цусиме – знамение…» проведено дополнительное подробное исследование результатов нашей стрельбы, вполне подтверждающее и усиливающее выводы Александровского.
 

Причины малой эффективности русской стрельбы
 

Причины относительно малой эффективности русской стрельбы лежат, как видим, отнюдь не в неумении русских артиллеристов и их Командующего, а совершенно в другом.
 

ПЕРЕМОЧЕННЫЕ СНАРЯДЫ
 

Наши снаряды не взрывались. Напомню еще раз, что какой-то умник из Артиллерийского Управления велел чуть не втрое увеличить влажность пироксилина в снарядах для 2-ой эскадры против стандартной десятипроцентной. Чтобы в тропиках-де самовозгорания не было.

Русский флот узнал об этом только в 1906 году, когда однотипный «Суворову» броненосец «Слава» обстреливал взбунтовавшуюся крепость Свеаборг снарядами из запасов для 2-ой эскадры, и офицеры, ведущие наблюдение за стрельбой на мостике броненосца, с изумлением видели, что снаряды не взрываются!

Когда крепость была взята и артиллеристы «Славы» смогли осмотреть ее, то они нашли свои снаряды практически совершенно целыми. Только некоторые из них были без дна, а другие слегка развороченными.

Сведения эти были немедленно засекречены, и адмирал Рожественский так никогда об этом и не узнал. Неизвестно точно, узнал ли об этом Государь Император.

А вот адмирал Того, похоже, знал об этом еще до Цусимы.

И ведь хоть бы кого из ответственных за все эти безобразия умников повесили бы у нас, когда все вскрылось! Глядишь, никаких бы 1917-х годов не было! И 1991-х, кстати, − тоже.

То есть страшным напалмовым снарядам мы ответили в основном стальными болванками.

На доступном для них расстоянии − до 25 кб − они чисто прошибали любую японскую броню, − бронебойность у нас была на «ять», − иногда даже оба борта, оставляя гладкие круглые дырки. Аккуратные японцы сразу после боя вставляли в эти дырки деревянные кругляши, закрашивали краской и − хоть на парад.

Количества взрывчатки, содержавшейся в «порт-артурских» снарядах хватало все же, чтобы в бою 28 июля 1904 года у Шантунга лишить японский флагман всей тяжелой артиллерии и вдвое уменьшить огневую мощь остальных броненосцев Соединенного флота.

 

_{«Микаса» под русским огнем[18]}

А адмиралу Иессену с его двумя Владивостокскими крейсерами такими же снарядами удалось отбиться от четырех эскадренных броненосных крейсеров Камимура и прорваться во Владивосток.

Слова некоторых наших военных специалистов, активно пишущих о Цусиме, о том, что увлажнение пироксилина на 30% не могло повлиять на качество наших снарядов, а потому в боях 1904 года и при Цусиме у нас были одинакового качества боеприпасы, является вольной или невольной ложью.

Повторим опять и опять, что еще в 1923 году в Морском сборнике за №5, царский генерал флота, и будущий советский адмирал, Александр Викторович Шталь, от Морского Генерального штаба курировавший работу исторических комиссий по Цусиме, и осуществлявший общее руководство авторскими коллективами, в своем статье о Цусиме написал:

«Русские снаряды скорее вовсе не рвались, поскольку влажность у взрывателя доходила до 80%»[19]. По непонятным причинам, слова эти с 1923 года не воспроизводятся.
 

За десять минут 2-я эскадра выиграла бы Цусиму вчистую.
 

Если бы русские снаряды были бы качества, хотя бы Порт-Артурских, на что и рассчитывал в своих планах боя адмирал Рожественский, то бой вообще бы закончился на 5 или 7 минуте.

12-ти дюймовый снаряд с «Суворова» раскололся об открытый мостик, где стоял Того со своим Штабом, и в данном случае лишь слегка задев одним осколком адмирала Того.

А если бы этот монстр взорвался, японский флот остался бы в первые минуты боя без главнокомандования!
 

СНАРЯДЫ С ПЕСКОМ
 

Более того. Сохранились свидетельства очевидцев, побывавших в японском плену, где японские моряки говорили нашим, что часть неразорвавшихся снарядов были заполнены просто песком. Когда я впервые слышал об этом, счел это за фольклор, но потом узнал, что такими снарядами в день боя 27 января 1904 года стреляли некоторые батареи крепостной артиллерии Порт-Артура.

Это были так называемые учебные снаряды. Была ли в этом открытая диверсия, или недогляд, сегодня можно только предполагать.

Таким образом, русские комендоры, с первых минут Цусимского боя 14 мая и до последней его минуты, когда уже в 19 часов 15 минут 12-дм снаряд «Сисоя Великого» поразил флагман Камимуры, броненосный крейсер «Идзумо» и чуть было не вывел его из строя ‒ «к счастью для японцев он не разорвался», ну надо же! ‒ метко стреляли по врагу фактически муляжами боевых снарядов в их натуральную величину.

Судьба эскадры была решена задолго до 14 мая, потому что русских моряков послали в бой с преступно негодным оружием, − говорит Вячеслав Чистяков.

Мы же, проследив наш долгий путь к Порт-Артуру и Цусиме, сформулируем эту верную мысль так: 2-ю эскадру послали в бой с оружием, − умышленно приведенным в негодность!

И хватит говорить об ошибках и бездарности!
 

Жидкий огонь
 

Японские же снаряды в сравнении со снарядами 1904 года, как мы уже знаем, были существенно улучшены: перевооружить ими японский флот дала возможность вредительская задержка на три месяца 2-й эскадры у берегов Мадагаскара и Аннама. Повторим еще раз.

Вместо обычных фугасных, с которыми мы познакомились в Порт-Артуре, японцы стали использовать фугасные снаряды, наполненные веществом типа напалма, от которого, казалось, горит даже железо.

По взрывной силе новые японские снаряды превосходили использовавшиеся под Порт-Артуром, по крайней мере, на порядок.

Даже при недолетах, взрываясь в воде, снаряды эти силой гидравлического удара выбивали заклепки из корпусов наших броненосцев, нарушали герметичность и вызывали течь. При взрывах в 200-х метров от судна осколки японских снарядов ранили и убивали наших моряков.
 

Гидродинамический удар: важное дополнение
 

Описание действия японских 12-дюймовых снарядов, так называемых «чемоданов» (1 фут в диаметре, 4 фута в длину), дополним словами Адмирала, из тома пятого «Русско-японской войны»:

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

«Сам адмирал Рожественский так характеризовал действие японских 4-х футовых разрывных снарядов:

‒ С первых же минут боя от взрыва японских 4-х футовой длины снарядов наши броненосцы потекли…

Это действие производили не те снаряды, которые попадали в броню под водой, а снаряды не долетавшие, те, которые взрывались под водой вблизи подводных частей.

Так же точно текли бы и японские броненосцы, если бы у нас были подобные снаряды; но наши снаряды имели малое разрывное действие.

Потеки появились у нас после первых же японских выстрелов, потому что могучими ударами, переданными через воду, расшатывались заклепки, отворачивались листы, нарушалась непроницаемость расчеканенных швов и пазов. Нами принимались все, практиковавшиеся в течение 8 месяцев перехода, меры по заделке пробоин, по укреплению подпорами переборок, горловин и люков.

 

Гидродинамический удар.

На первом плане − броненосец «Ослябя»

Но дальнейшее действие японских снарядов, в конце концов, преодолевало нечеловеческие усилия, которые пришлось нам выказать: наши суда наполнялись водой до той меры, при которой они теряли весь свой запас плавучести, опрокидывались, тонули…»[20].

Надеюсь, читатель понял, что японским комендорам не требовалось даже слишком утруждаться точностью стрельбы. Важнее была стрельба по площадям. Вернее − стрельба по объемам, понимая под ней − попадание в некоторую зону вне судна.
 

О самурайской бережливости
 

Не так давно пошли разговоры, что Того шибко экономил снаряды, а 12-дюймовых и вовсе потратил только 446 штук, стреляя в 7 (семь!) раз медленнее, чем позволяла скорострельность его орудий, и это в битве, когда «решалась судьба империи».

И это на фоне минимум 1000 выпущенных нами крупнокалиберных снарядов. Когда почти сразу вышел из строя, а затем погиб «Ослябя», а вслед за ним вышел из строя «Суворов», а на относительно мало поврежденном «Орле» оставалось к вечеру в действии одно 12-дюймовое орудие.

Эдуард фон Берендс в своих показаниях пишет, что именно с Цусимы возникла теория «засыпания снарядами», по образцу японцев. И в этом с ним единодушны все уцелевшие участники боя. А тут, − 70 лет спустя, − выясняется, что Того и вовсе почти не стрелял, а так − постреливал.

А японцы − те вообще говорят о себе очень тепло. Стреляли, мол, просто замечательно. Редко да метко. Били русские броненосцы, как белку в глаз.

Объяснимся. В 1978 году в №№ 5-8 журнала «Warship» была опубликована статья «The Battle of Tsu-Shima» Джона Кэмпбелла – «металлурга-пенсионера», посвятившего себя на заслуженном отдыхе вопросам морской истории. Базирующаяся в основном на стандартных японских данных о Цусиме, она посвящена именно вопросу, как Того смог 446 двенадцатидюймовыми снарядами уничтожить русский флот. Анализом, откуда взялись те или иные данные, и насколько они достойны доверия, Кэмпбелл в принципе не занимался.

Любопытно, однако, что если версию Вячеслава Чистякова о вынуждленной «петле адмирала Того», основанную на строго фактических данных, не критиковал только ленивый, особенно из историков в погонах, то данные статьи металлурга на покое Джона Кэмпбелла вошли в работы многих отечественных авторов, без какой-либо критики[21].

Что характерно, еще в 1955 году оставшимся в живых офицерам Русского Императорского Флота, в том числе участникам боя 14-15 мая 1905 года в проливе Крузенштерна, ничего о самурайской экономии в расходовании боеприпасов известно не было, хотя за новостями в этом вопросе они следили внимательно. И отчет Британского Адмиралтейства был им также знаком. Как, кстати и Франку Тиссу, который, как и все до Кэмпбелла, считает, что русские корабли засыпались дождем японских снарядов.

Так что нет оснований отказываться от традиционной, и многократно подтвержденной всеми без исключения свидетелями, точки зрения на невероятную интенсивность японской стрельбы при Цусиме.
 

Удивительное предвидение “кэптена” Пэкинхэма
 

А вообще-то не зря видно Пэкинхэм, − задолго до Цусимы! − в официальных отчетах в родное британское Адмиралтейство стал вдруг давать сверх-лестные оценки флотоводческому гению адмирала Того, по сравнению с которым “даже Нельсон был просто снобом”.

Весьма нетипичная оценка для британского морского офицера. Тем более, как мы видели, за все предыдущие боевые действия на море в 37-38 годы эры Мейдзи оснований для такой оценки Того отнюдь не давал.

Похоже капитан 1-го ранга заранее готовил руководство к победе Того при Цусиме: что мол

«Того не салонный болтун, и не поражающий воображение метеор, но его великие способности оценит только потомство»[22].

Насчет только потомства Пэкинхэм малость загнул. После Цусимы и у современников Того стал суперзвездой.
 

Свидетельство каперанга Уильяма Кристофера Пэкинхэма
 

Таким образом, благодаря задержке эскадры Петербургом на 87 дней, японская эскадра смогла получить перед русской подавляющее огневое превосходство − 150-300-кратное по оценке адмирала А.В. Шталя, − страшное еще тем, что о нем никто на русской эскадре не подозревал.

Даже прошедшие Порт-Артур.

Именно этому новому японскому артиллерийскому огню, − ЖИДКОМУ ОГНЮ! − говорил адмирал Шталь, − против которого не могло ничего сделать ни наше маневрирование, ни наше умение стрелять, и обязаны японцы своей победой при Цусиме. Но на мнение Шталя как мы уже говорили никто не ссылается и даже не обращает внимание.

 

<sub>Русские и японские 6-дюймовые и 8-дюймовые снаряды периода войны 1904-1905 гг.

Как видно, русский фугасный 8-дюймовый по своим размерам был короче японского даже броненосного снаряда того же калибра[23].</sub>

Зато, как ни удивительно это слышать, слова адмирала Шталя подтверждает главное свидетельство Цусимского боя с той стороны − наблюдателя от английского флота каперанга и будущего адмирала Пэкинхэма.

В своей книге о Черчилле – 1-м лорде Адмиралтейства, тот же А.В. Шталь пишет, что «со времени Нельсона ни один морской офицер не был в море во время войны столько времени не сходя на берег, как Пакенгем. Он провел 14 месяцев на Асахи во время русско-японской войны, участвовав в долгой блокаде Порт-Артура и в Цусимском бою.

К этим 14 месяцам он может добавить 52 месяца безпрерывной службы на линейных крейсерах в мировую войну»[24].

Так что сэр Уильям Кристофер Пэкинхэм может быть смело назван лучшим моряком британского флота той эпохи, равно, по словам адмирала Того, как и японского. И свидетельство его дорогого стоит. Суть же «Отчета Пэкинхэма», если откинуть дежурные комплименты в адрес японского главнокомандующего, будет следующая:

Русский командующий может быть даже выиграл Цусимский бой стратегически, как флотоводец, но это не играло никакой роли против той огневой мощи, той интенсивности огня, которую обрушил на него японский флот[25].

О действительном победителе, или кто же выиграл при Цусиме?

При нескрываемой симпатии автора к адмиралу Рожественскому и его человеческому и военному гению, автор не хуже своих возможных оппонентов понимает, что Цусима является крупнейшей − катастрофой, хотя и не поражением русского флота.

Но вот кто является истинным победителем при Цусиме? Из предыдущего ясно, что уж во всяком случае не адмирал Того. Ни как стратег, ни как тактик, короче говоря − флотоводец.

Цусима − как произведение военно-морского искусства, − была выиграна тем, кто предложил иную, никогда ранее − а по сути и потом − не применявшуюся концепцию эскадренного боя, когда не разрушение брони корабля, не уничтожение его машин, механизмов и других самых важных узлов, прикрываемых этой броней, должно принести победу. Нет.

Победу, неотвратимую и неизбежную, должно было принести нарушение взаимодействия между различными частями одного и того же корабля, нарушение связи между отдельными кораблями эскадры, между командованием и исполнителями.

Полное смятение, воцаряющееся как на палубе отдельного корабля противника, так и на всех судах вражеской эскадры.

Превращение ее из единого одухотворенного целого в мятущееся нечто.

Потому японские снаряды и были в Цусиме не бронебойными, а осколочно-фугасными, взрывающимися «от пристального взгляда», и заливающие огнем весь корабль до полной невозможности им управлять.

Дух и воля адмирала Рожественского сорвали этот замысел превращения русской эскадры в человеческое стадо, и пока эскадра считала, что именно Адмирал командует ей, она как единый организм непреклонно рвалась на север во Владивосток, «историческим курсом» норд-ост 23º, грозно отвечая сильнейшему врагу залпами из всех уцелевших орудий.

Здесь уже ничего не могли поделать и мировые манипуляторы.

Но вот сжигать один русский корабль за другим ‒ они могли. Это материально, это им по силам.

Что автором новой концепции был отнюдь не адмирал Того, видно по его маловразумительному поведению в бою, присущее исполнителям чьего-то навязанного замысла.

Волнение Того понятно, поскольку не был еще апробирован способ борьбы, когда не проникновение снарядов внутрь корабля, а выжигание его поверхности плюс гидравлические удары вызывало шоковую реакцию как самого корабля − расхождение бронеплит, вылетание клепок, неустранимую и непонятную течь, разрушение как всей всей периферии судна, − так и его личного состава, которого просто не могли подготовить к случившемуся при Цусиме.

Не приняв участия в битве, в выигрыше при Цусиме остался тот, кто смог настоять на испытании и применении в бою этого нового и смертельно опасного − не только для противника оружия − в знаковом сражении войны.

И, гораздо более похоже и вероятно, что этот “настаивающий”, или “сумевший настоять”, был из числа английских специалистов, строящих, курирующих и перевооружающих японский флот. Ведь для “англосаксов” победа над Россией была,

во-первых, гораздо важнее таковой для Японии, а

во-вторых, они могли заставить пользоваться своего союзника опасным для него самого оружием.

Прослеживается, как и в бою при Шантунге, то же желание заставить воевать до последнего японского броненосца и японского матроса за “англо-американские” интересы.

Злость, которая естественно накапливалась у адмирала Того в процессе общения с высокомерными, не дорожащими ни Японией, ни японским флотом, ни японским матросом «специалистами», должна была наконец вырваться бесконтрольно и обратиться на первый же находящийся в сфере ее досягаемости объект.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Таковым оказался русский броненосец под флагом Командующего 2-й эскадрой вице-адмирала Рожественского. Злость эта многократно усугублялась тем, что в завязке боя он − адмирал Того − был подставлен этим, − обреченным на гибель, − русским адмиралом, на очевидный, − прежде всего самому Того, − проигрыш эскадренного боя, в рамках известных им обоим правил.

И вся ярость неприятельского огня обрушилась на флагманский броненосец русской линии «Князь Суворов». Вот что говорит об этом немецкий военный писатель Франк Тисс.
 

Бессильная месть
 

«Скорость японского огня втрое превышала русскую. И хотя огромное количество снарядов пролетало мимо, огонь японцев был необычайно эффективен. А Того требовал увеличить его еще и еще, пока русские не будут залиты этим яростным потоком огня и стали.

“Суворов” по-прежнему возглавлял эскадру и прежде всего следовало вывести из строя его, чтобы лишить русский флот руководства своего Адмирала.

Иначе Того не мог быть уверен в победе. Он знал стойкость и твердость воли этого человека, его способность выносить непереносимое.

Он знал также, что стратегией и тактикой Рожественского не переиграть, не победить. Его можно только уничтожить.

Только снаряды способны сделать это.

И Того все наращивал и наращивал огонь по “Суворову”, когда уже все орудия японской эскадры, способные дотянуться до него, посылали на русский флагман огонь и смерть. Пушки стреляли так часто, как могли заряжать их пришедшие в неистовство команды»[26].

_{Броненосец «Суворов»}

Вячеслав Чистяков приводит в своей “Четверти часа…” слова Клаузевица, что материальная часть любой вооруженной силы подобна лишь деревянной рукояти, в то время как нравственный дух бойцов составляет часть несравненно важнейшую ― драгоценный клинок!

И что этот-то благородный металл русской воинской доблести даже в безнадежном Цусимском бою остался несломленным.

Может быть, ни в одном другом сражении за тысячелетнюю − письменно зафиксированную − русскую военную историю не продемонстрирована была, с такой исчерпывающей ясностью, верность изначальной формулы непобедимости русского военного менталитета: примата духовно-нравственного над материальным[27].

«Суворов» лишился мачт и труб, рулевое управление было повреждено и корабль управлялся только машинами. Все его башни молчали и только две 75 мм пушки продолжали вести огонь.

Яростная мстительность, выразившаяся в добивании уже фактически утратившего способность к сопротивлению корабля, была бессильной местью Того − и «специалистам» − за необходимость сотрудничать с ними, − и лично русскому адмиралу, лишившего его − Командующего Соединенным флотом империи Ниппон − сознания себя великим флотоводцем.

И хотя Того понимал в глубине души, что эта месть уже ничего не могла изменить в совершенном адмиралом Р. подвиге тактической победы над японским флотом и политическом подвиге победы над врагами России, он не мог удержаться от того, чтобы вновь и вновь наращивать огонь по «Суворову».

«Снаряды продолжали сыпаться на него сплошным дождем. Обе мачты рухнули…

В кормовой части наблюдался громадный взрыв, который, как я думал, окажется для него последним… Но нет! Залитый сплошным морем огня, русский флагман продолжал свою неравную борьбу.

Никогда еще человеческие мужество и сила духа не доходили до столь невероятных пределов, и слава, которую навеки стяжал себе «Суворов», венчает не только его доблестный экипаж, но и весь русский флот, всю Россию и даже все человечество!..

Это герои не только сегодняшнего сражения, но всех времен».

Эти строки британский морской атташе − противник России и верный союзник Японии, но при этом благородный человек еще тех времен, − капитан 1-го ранга Пэкинхем написал в своем официальном донесении.

14 месяцев войны Пэкинхем провел наблюдателем на эскадре Того − на броненосце «Асахи». Адмирал Того, представляя английского специалиста Микадо, назвал его «лучшим офицером японского флота».

Полагаю, знал, что говорил.
 

1943 год

Чтобы лучше и нагляднее представить себе, какое впечатление произвела на умеющего ценить солдатские добродетели врага стойкость адмирала Р. и его эскадры, скажем только, что в 1943 году, когда чаша весов в войне на Тихом океане резко качнулась в сторону американцев, и в воздухе повеяло жутким словом ‒ «поражение», в Японии была переведена и опубликована именно «Цусима» Франка Тисса[28].

Эта героико-нордическая сага о непреклонном русском адмирале должна была, по мысли публикаторов, служить подданным Микадо примером, как надо и в безнадежных условиях стоять до конца за свою Империю и своего Императора.

Надо отдать должное − подданные и стояли.

Верноподданно. До конца.

Все-таки поразительно, что дух самураев и камикадзе укреплял в самые страшные часы их неравной борьбы и образ нашего «железного адмирала»!
 
_______________________________________________________________
 
<sub>[1] Графика кап. 2-го ранга Владимира Тюлькина.

[2] Напомним, что японское время измерялось по меридиану Киото, и с полудня 14/27 мая отличалось от нашего на “плюс 19 минут”. То есть наш 1 час 49 минут соответствовал 2 часам 08 минутам по часам японской эскадры. Это надо учитывать, и когда рассматриваешь наши и японские схемы боя.

[3] 1 узел ¾ примерно 2 км/час (1.85, если точно).

[4] Колчак А.В. Какой нужен России флот. - Морской сборник. 1908 г., № 7. Неофициальный отдел, с. 19.

[5] Чистяков В.Н.: Четверть часа в конце адмиральской карьеры. /Знамя. 1988, № 10. С. 185-206. О ловушке, подготовленной вице-адмиралом Рожественским Зиновием Петровичем адмиралу Того Хейхатиро, смотрите также в работах Вячеслава Николаевича Чистякова: Четверть часа для русских пушек. /Морской сборник. 1989, № 2. С. 89-95; До первого залпа. /Наваль. 1991, № 1. С. 17-22. Указанные работы В.Н. Чистякова использованы в дальнейшем изложении.

[6] Westwood J.N. Witnesses of Thushima. - Tokyo, 1970. P. 176; Вествуд Дж. Свидетели Цусимы. /Пер. с англ. В. Вишневского. – М., 2005. С. 230-231. Сам Вествуд мягко называет обнаруженную им подтасовку «намеренной неточностью» Того, и предлагает самые лестные для Того объяснения этой неточности.

[7] Подробности о бое 28 июля 1904 года у Шантунга смотрите в части второй Книги третьей трилогии «Цусима ¾ знамение конца русской истории». В частности там приведены дневниковые записи старшего офицера эскадренного броненосца «Полтава» Сергея Ивановича Лутонина с почти поминутным описанием происходящего в бою 28 июля на «Полтаве». Свидетельство лейтенанта М.А. Кедрова приведено в части третьей той книг.

[8] С картины кап. 2-го ранга Владимира Тюлькина.

[9] История военно-морского искусства». Т. III. - М. 1953

[10] Описание боевых действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (1904-1905 гг.). Сражение в Японском море. //В книге: Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. – М., 2004. С. 205.

[11] Книга 3. Часть четвертая. Глава 7, раздел 7.5, схема II.

[12] Там же. С. 212.

[13] Рапорт вице-адмирала ЗП. Рожественского Морскому Министру. Июль 1905. Сасебо.

[14] Там же.

[15] Показания вице-адмирала Рожественского Следственной Комиссии.

[16] Richard Hough. The Fleet That Had to Die. – L. 1958, p. 162-171.

[17] Подробный анализ стрельбы наших артиллеристов см.: «Цусима – знамение…». Книга 3. Часть пятая. Гл. 8.

[18] Из альбома “Морская коллекция. Выпуск 1. Корабли периода Русско-японской войны”. – М.: Молодая гвардия, 1990. Из всех известных автору, приводимый рисунок наиболее близко отвечает описанию первых минут Цусимы. Единственной видимой неточностью его является поворот башен «Микаса» на левый, а не на правый борт, как было, по крайней мере, в первые 40 минут огневого контакта при Цусиме.

[19] Шталь А.В. Цусима. Морск. Сб. № 5. 1923. С. V-XI.

[20] История Русско-Японской войны. - СПб, 1909. Т. V. С. 1053. Редактора-издатели: М.Е. Бархатов и В.В. Функе. Не считая приведенной полезной цитаты, само издание в целом выдержано в думско-масонском духе. Но! Имеется − печатно-приведенная − благодарность Е.И.В. (правда − просто за подношение IV тома).

А самое умилительное, что Циркуляром Главного Штаба − № 197 от 27. 11 1908 г. − Комитетом по образованию войск издание рекомендовано к широкому обращению в войсках, в том числе и особенно − для нижних чинов. Что из себя представляет издание “идеологически” показывают два примера:

Пример первый − наиболее яркий, из Заключения (!): “Русская Государственная система с 1812 года никуда не годится”. Вот так! Хотя, по-своему, я с Бархатовым и Функе согласен. Если бы годилась, то на соседних суках гармонично бы висели и перечисленные господа-товарищи, и члены Комитета по образованию войск в полном составе, желательно с чадами и домочадцами − в воспитательных исключительно целях! − и уж, конечно, Главный Штаб. Хотя Штаб было бы педагогичней сжечь на костре из подобных Циркуляров.

Пример второй: поход и бой 2-й эскадры изложены в целом так, что никакого Новикова-Прибоя не нужно. Хотя и без него не обошлось, родного. В издании с симпатией цитируется брошюра А. Затертого − “матроса с броненосца «Орел»” − и это не смотря на то, что тираж был конфискован, а сам автор слинял за кордон. Наш Главный Штаб знал, как принимать участие в подготовке Февральских революций.

[21] См. Кофман Вл. Цусима − анализ против мифов; Крестьянинов В.Я. Цусимское сражение; и др.

Автор выражает глубокую благодарность своему старому и верному университетскому другу Михаилу Матушанскому, предоставившему − из далекого, но близкого русскому сердцу Дармштадта, − возможность ознакомиться в натуре с часто упоминаемой, но весьма труднодоступной, статьей Кэмпбелла.

[22] Уткин А.И. Русско-японская война. В начале всех бед. C. 374.

[23] Рисунок и подпись к нему заимствованы из статьи профессора Л.Г. Гончарова “Некоторые тактические уроки Цусимы. (К тридцатилетию Цусимского боя). //Морской сборник. 1935. № 6. Пропорции русских и японских снарядов 12-дюймового калибра читатель легко может представить себе сам.

[24] Шталь А.В. В. Черчилль – первый лорд Адмиралтейства в Мировой кризис 1911-1915 гг. – Пг., 1923. С. 19.

[25] Отчет Пэкинхэма есть в инете – можете проверить сами. В «Цусиме – знамение …» приведены выдержки из него.

[26] Frank Thiess. The Voyage of Forgotten Men (Tsushima). – Indianapolice-New York, 1937, p. 325.

[27] Кузин В.Н. Цусима. Мифы и реальность. //Синдром Цусимы – СПб., 1997.

[28] Китамура Юкико. Манга Эгавы Тацуя “Сказание о русско-японской войне: погода хорошая, но волны сильные”. //Русско-Японская война 1904-1905. Взгляд через столетие. – М.: Три квадрата, 2004, с. 614.</sub>

______________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/05/27/cusimskii_boi_v_istoricheskom_interere

[Александр Васильевич]

Борис Галенин

Цусимский бой глазами 2-й эскадры

Часть 8.1




Родина должна узнать своих настоящих героев
 

Напомним читателю о том, что выбравшись не без потерь из «петли имени адмирала Того», японский Соединенный флот смог обрушить на нашу эскадру свое новое тайное оружие ‒ «по образному выражению летописца 2-й эскадры капитана 2-го ранга Владимира Семенова ‒ “жидкий огонь”, то, пред чем не устояло бы ни маневрирование, ни умение стрелять нашими старыми снарядами»[1].

«Жидкий огонь» обрушился на наши корабли чуть позже 14 часов 14/27 мая 1905 года, и нашим морякам предстояло идти под этим огнем более пяти часов, до начала восьмого часа вечера, когда примерно без десяти семь погиб гвардейский броненосец «Александр III», и буквально через 10-15 минут его собрат «Бородино».

Под этим сокрушающем огнем 2-ая эскадра не рассыпала строя, не рассеялась, как рассеялась почти победившая Порт-Артурская эскадра в бою 28 июля/10 августа 1904 года при Шантунге, а продолжала «с каким-то нечеловеческим упрямством», пробиваться на север курсом NO 230.

«Весь безумный день, по наитию или по приказу, русские демонстрировали твердую решимость прорваться на север. Будучи отброшенными назад, снова и снова они возвращались на северо-восточный курс…», свидетельствует в своем отчете будущий адмирал сэр Уильям Кристофер Пэкинхэм.

За треть столетия, что автор более или менее вплотную занимался историей Цусимского боя, он пришел к однозначному выводу, что наиболее заслуживающими внимания материалами об этом бое, являются рапорта и донесения о Цусимском бое Командующего 2-й эскадрой вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского. К ним естественным образом примыкают ответы Адмирала Р. на вопросы Следственной Комиссии по изучению обстоятельств Цусимского боя.

Стоит отметить, что к аналогичному выводу пришел еще в 1906 году председатель Лиги Возрождения флота генерал по Адмиралтейству Николай Николаевич Беклемишев и редактор журнала «Море», озвучив его в своих чтениях «О Русско-японской войне на море»[2]. В трилогии «Цусима – знамение конца русской истории» впервые за сто с лишним лет воспроизведены рапорта и донесения адмирала Рожественского о Цусимском бое, а также его показания Следственной Комиссии. Показания ‒ дословно, а рапорта с небольшими сокращениями, не относящимися к описанию самого сражения. Тексты рапортов и показаний снабжены комментариями, и дополнены показаниями других участников боя.

Родина, наконец, должна узнать своих настоящих героев.

До этого, нигде и никогда в открытой литературе невозможно было увидеть подлинных слов Адмирала о бое, даже в трудах таких людей, как Владимир Семенов, Франк Тисс, Георгий Александровский и Вячеслав Чистяков. Несколько недобросовестно урезанных цитат в трудах многочисленных критиков Адмирала Р. лишь подтверждают сказанное здесь.

И последнее, скептикам. За все время, что я посвятил изучению Цусимского сражения и его предъистории, я ни разу не нашел ни одного случая сознательного искажения событий адмиралом Рожественским. Во всяком случае, в выгодную для Адмирала сторону. Наоборот бывает. И в показаниях, и на суде по сдаче «Бедового», и на суде по сдаче эскадры Небогатова.

Имел Адмирал малопопулярную ныне привычку брать на себя ответственность за все.

Недаром во время процесса о сдаче кораблей Небогатовым, после свидетельского выступления адмирала Рожественского, когда он покидал зал, встали все: подсудимые, адвокаты, зрители. Из последних двух категорий никто своего поступка объяснить не смог. Некоторые потом долго оправдывались перед «передовой» общественностью.

Напротив, показания сдавшего врагу остатки эскадры бывшего адмирала Небогатова, что в Следственной Комиссии, что в суде − представляют собой смесь откровенной или завуалированной лжи − по всем существенным моментам, и трюизмов, то есть того, что и так всем более или менее известно, по остальным.

Так как именно эти показания наиболее тиражированы, начиная с «Заключения…» Следственной Комиссии и «Отчета о сдаче эскадры Небогатова», основные указанные моменты были также разобраны и документально опровергнуты в трилогии.

Понятно, что в настоящем очерке невозможно воспроизвести все собранные там материалы, но краткую выдержку из них все же рискну предоставить вниманию наиболее любознательных из читателей. Может быть все же удастся ощутить самим опаляющий ветер того дня 14 мая 1905 года.

В основу изложения положены Рапорта Генерал-Адъютанта, Вице-Адмирала Рожественского Морскому Министру от июля 1905 года из японского плена из Сасебо, и от 7 марта 1906 года. В последнем рапорте, по словам Адмирала, обобщены воспоминания некоторых участников сражения, «сличенных со сведениями, появившимися с японской стороны в иностранной печати».

Итак, слово Адмиралу.
 

«Суворов» открывает огонь
 

«Между 1 часом 15 минутами и 1 часом 20 минутами фронт японских крейсеров начал ворочать вдруг вправо, и одновременно с началом этого поворота появилась из мглы, на расстоянии около 7 миль, румба на 3 вправо от нашего курса, линия кильватера неприятельских броненосцев, шедших влево, курсом по-видимому перпендикулярным нашему.

1-й отряд броненосцев, тотчас же увеличив ход до 11 узлов, склонился влево, чтобы войти в голову левой колонны, а транспортам и конвоирам дан был сигнал уходить вправо.

Между тем неприятельские броненосцы, пробежав значительное расстояние большим ходом к западу, то есть влево от эскадры, склонили курс на встречный нашему и, когда оказались в 4-х румбах впереди левого траверза „Суворова", стали последовательно поворачивать на 16 румбов влево.

В это время, в 1 час 49 минут пополудни, наш 1-й отряд уже вступил в свое место в кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9-ти узлов, и с „Суворова" был сделан первый выстрел по головному „Миказа", который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов[3], часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми».

В дополнение к словам Зиновия Петровича приведем одно малоизвестное свидетельство очевидца: «Несмотря на настойчивые просьбы командира броненосца „Суворов" о разрешении открыть огонь, Адмирал не позволял до тех пор, пока он сам не убедился, что колонна построена. Тогда было позволено сделать первый выстрел.

Это было во время поворота японской эскадры на параллельный курс»[4]. Продолжает Адмирал:

«В неприятельской колонне находились: „Миказа", „Шикишима", „Фуджи", „Асахи", „Кассуга", „Ниссин", „Идзумо", „Якумо", „Асама", „Адзума", „Токива" и „Ивате". За броненосцами, шел к югу, вне выстрелов, отряд шести крейсеров.

Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Миказа" был менее одного румба впереди левого траверза „Суворова".

Следуя „Суворову", открыли огонь по головному неприятеля все суда нашего 1-го отряда, а затем начали стрелять и прочие по мере того, как неприятель выстраивался.

„Миказа" выдерживал, не отвечая, более минуты [по японским данным ‒ три минуты][5]. После же первой его пушки принимали огонь последовательно все, входившие ему в кильватер.

Минут десять японцы пристреливались: сначала попадали только осколки и брызги от разрывавшихся об воду снарядов. Но уже в два часа неприятель стал непрерывно попадать, между тем как стрельба наших судов была неудачна».

Позволю сказать здесь необходимое: стрельба наша была не неудачна, а всего лишь − не удачна. Большая, между прочим, разница. К несчастью Адмирал об этом никогда не узнал.
 

На два румба влево!
 

«Полагая изменить расстояние, я склонил курс на 2 румба влево, но продержался на новом курс не более пяти минут, потому что „Миказа" и с ним пять броненосцев много выдвинулись и сосредоточили огонь на „Суворове" и „Александре", при чем сам „Миказа" был недостаточно подставлен огню наших судов. Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо; приблизившись вследствие этого поворота к левому траверзу „Суворова", „Миказа" стал снова быстро выдвигаться вперед».

Очень важный момент! Первое боевое движение русской эскадры − было наступательным! Поворот с курса N0 23° на чистый норд для сближения с неприятелем. Пока еще могла идти речь о равном бое. С его, так сказать, технической стороны.

Зиновий Петрович ведь искренне считал, что в его распоряжении снаряды качеством не хуже, чем на 1-й эскадре. А японские − снаряжены «шимозой обыкновенной».

И второй − не менее важный момент. Этот поворот русской эскадры на север практически никак не отражен в описаниях Цусимского боя, что с русской, что с японской стороны[6]. Тот же В.Я Крестьянинов говорит, что: «В 14.05 Рожественский был вынужден повернуть на 2 румба вправо…». Это сочетается со словами Адмирала: «Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо…», только в случае этого незамеченного поворота русской эскадры на север с генерального курса N0 23°. Действительно. Первые 2 румба поворота вправо просто выводили эскадру на прежний курс, а от него действительно поворот еще на 2 румба на восток.

Но незамеченный поворот «Суворова» на норд нашел навсегда свое графическое отражение во всех схемах начальной фазы сражения (схема 1-1) [на схеме 1-1 крупным планом выведена завязка боя со схемы 1, приведенной в Части 7]:
 

_{Схема 1-1. Завязка Цусимского боя по стандартной схеме боя из отечественных источников}[7]

В 1 час 57 минут по русскому времени «Микаса» довернул с курса NO 67º на курс SO 79º − практически на чистый ост, − решив, по-видимому, что уже настала пора охватывать голову 2-й эскадры. И вдруг, ровно в 2 часа резко поворачивает опять на NO, и идет этим курсом как раз до 2 часов 06 минут, после чего начинает вновь постепенно склоняться к востоку, но уже на большем удалении о нашей эскадры.

Напомним, что здесь идет пока речь о стандартных схемах начала Цусимского боя. Уточненные схемы рассмотрим далее.
 

Стрельба японцев
 

«Стрельба японцев была очень производительна. Судя по „Суворову", наши суда много страдали от разрушения, от пожаров и от потери в людях при попытках тушить непрерывно возобновляемые пожары в палубах и наверху.

Краска горела ярким пламенем на стальных поверхностях, горели шлюпки, тросы, койки и деревянные поделки. Зажигались патроны в беседках и в ящиках. Сносились надстройки и мелкая артиллерия, заклинивались башни.

Слетали за борт стеньги (на „Суворове" − обе мачты и обе дымовые трубы, одна за другой).

В орудийных башнях прислуга выводилась попаданиями в амбразуры (на „Суворове" снесена и крыша кормовой башни 12-дюймовых орудий).

Кроме того, смотря по направлению ветра, пламя и газы от центрального костра так накаливали верхние башни подветренного борта, что прислуга не выдерживала жары и удушья, покидала башни и была добиваема осколками при выходе.

Из того же центрального костра вентиляторные машины принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы и гнали их в патронные погреба и в другие помещения под броневой палубой, в которых задыхались люди.

В рострах, не только от деревянных шлюпок, но и от стальных паровых и минных катеров не было остатков, сохранивших первоначальные очертания; была лишь груда разбитых и свернувшихся в спирали листов».

Не напоминают ли читателю слова Рапорта о стрельбе японцев, приведенное в главе DEUS EX MACHINA описание полигонных испытаний новой японской взрывчатки?

«Люди падали и в боевых рубках. На „Суворове" в боевой рубке убиты один за другим 8 человек, в том числе 2 рулевых, переранены все приходившие сменять потерпевших, исковерканы два дальномера Барра и Струда, повреждены почти все приборы и переговорные средства.

Все эти разрушения вносились в боевую рубку, несмотря на стальные отводы, наделанные для задержки осколков от снарядов, попадающих в основание.

В палубах уничтожались все сооружения, мочалились шланги от помп».
 

[«Полтава» в бою 28 июля
 

В описании боя при Шантунге 28 июля 1904 года в части второй Книги 3, есть раздел 4.5 «Полтава» в бою 28 июля, основанный на Записках о бое старшего офицера «Полтавы» капитана 2-го ранга Сергея Лутонина, офицера столь же героического, как и его броненосец, выдержавший несколько часов боя практически со всеми броненосцами адмирала Того. Однако, при этом Сергей Иванович утверждает, что, по его мнению, при Шантунге и Цусиме японцами использовались снаряды с одной и той же шимозой, просто 1-я эскадра стрелять умела, а 2-я – нет.

Приведем краткие отрывки из его записок, посвященные тушению пожаров на «Полтаве» во время боя 28 июля:

«В это время я заделывал пробоину в корме и слышу: “пожар в носовой крюйт-камере”. Зная хорошо, что пожар в зарядных отделениях и бомбовых погребах быть не может, я все-таки бегом бросился туда, спустился под башню и увидел тлеющие куски парусины; погреба были уже закрыты, бомбовый погреб уже начал кто-то затоплять. Воды в подбашенном отделении было достаточно, цистерна для питья полная и еще несколько ведер.

Приказав убрать стоявшие полузаряды и плеснуть водой на тлеющую парусину, я прекратил существовавший лишь в полном воображении пожар в крюйт-камере, бомбовый же погреб распорядился немедленно осушить. Все возникавшие на «Полтаве» пожары в бою 28-го июля ‒ в таком же роде: попадал снаряд, рвался, начинали тлеть обильно смоченные койки, чемоданы, но специально направленная струя воды из шланга быстро прекращала пожар в самом его начале.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Важно предупредить пожар, тушить его при возникновении − вот в чем состоит организация; и на Первой эскадре она была доведена до совершенства, наши корабли не горели».

Как видим, 28 июля 1904 года все могущее гореть на русских кораблях, начинало «лишь тлеть»!

«Боязнь пожаров, несмотря на мои объяснения команде, что у нас их не может быть, заставляла многих лезть в небронированные отсеки, где легко могло их ранить.

Но когда команда увидала, что принятые меры вполне ограждают от возникновения пожаров, то стала спокойно относиться к разрывам бомб. И только хозяева носовых и кормовых отсеков после каждого разрыва обходили свои помещения − удостовериться, что пожара нет.

Зато воды на спардеке, на верхней палубе, в батарейной и даже в оконечностях жилой палубы было много. Где были шпигаты, там вода выливалась за борт чрез них, а в жилой палубе по временам излишнюю откачивали брандспойтами».

А вот на «Суворове» эти брандспойты были измочалены уже после первых попаданий снарядов с «цусимской» шимозой.

Как бы Вы сейчас тушили пожары кавторанг Лутонин?

И еще. На «Суворове» от прямого попадания 12-дм снаряда в кормовую 12-дм башню – с башни сорвало крышу. Вот что было при аналогичных попаданиях на «Полтаве»:

«Один за другим два 12-дюймовых неприятельских снаряда ударились в носовую нашу 12-дюймовую башню. Удар был настолько силен, что прислуга свалилась с ног, а град мельчайших осколков ворвался чрез амбразуру внутрь башни и переранил всю прислугу во главе с командиром башни мичманом Зиловым. Прислугу мелких орудий я не держал наверху, а убрал ее в казематы.

Поэтому, как только передали из башни, что там нужна смена, − быстро первые и вторые номера четырех 47-мм пушек пошли в башню и заменили убитых».

На «Полтаве» после попадания 2-х японских 12-дюймовых снарядов в 12-дюймовую башню в ней всего лишь потребовалось сменить прислугу! Мичман Зилов через некоторое время смог вновь принять участие в бою.

Но что эти факты для наших энтузиастов японского флота, утверждающих упорно, что при Шантунге и при Цусиме была одна и та же шимоза!]. Вновь слово адмиралу Рожественскому.
 

«Суворов» теряет управление
 

«Взрывами 12-дюймовых фугасных снарядов расшатывалось крепление броневых плит, расходились стыки и получалась большая течь во многих отсеках В ряду многочисленных разрушений на „Суворове” произошло повреждение рулевого привода и одного из телеграфов в машину.

„Суворов" заметался, управляемый одною машиною по телеграфу, а другою − по переговорной трубе.

Руль долго оставался положенным „лево", и корабль прокатился вправо до зюйд-остовой четверти, увлекши за собою эскадру, так как не имел уже ни одного сигнального флага и не мог пользоваться семафором: сигнальщики, появлявшиеся на открытых местах, немедленно выводились из строя.

Колонны неприятельских броненосцев, стремясь за головой нашей эскадры по внешней дуге, несколько отставали, хотя и имели значительно больший ход, − и в это время огонь их с особенною силою обрушился на броненосец „Ослябя", который был вторым из флагманских кораблей в линии.

Около 2 часов 30 минут „Ослябя" вышел из строя, а около 2 часов 40 минут его видели опрокидывавшимся влево и перевернувшимся вверх килем.
 

[Памяти «Ослябя».

Флагман 2-го броненосного отряда «Ослябя» был однотипным кораблем с затопленными в Порт-Артуре «Пересветом» и «Победой», так называемым «облегченным броненосцем». В проекте «Пересветов» некоторое улучшение мореходных качеств было сделано в ущерб бронированию и артиллерии. В связи с этим главный калибр был снижен с 12 до 10 дюймов, а тяжелая броня прикрывала едва 15% всей площади борта. Даже японские бронированные крейсера были лучше защищены, чем русский броненосец «Ослябя».

Хотя, в сущности говоря, «Ослябя» по своей идее и являлся линейным бронированным крейсером − предшественником линейных крейсеров, которые были построены после русско-японской войны.

В бою Бэр проявил олимпийское спокойствие и мужество. По мере приближения японской эскадры, командир «Ослябя» находился, вплоть до открытия огня, на верхнем мостике, не спускаясь в броневую рубку, и невозмутимо курил. Дисциплинированная команда, следуя примеру своего командира, оставалась стоять на верхней палубе по своим боевым постам, словно корабль был не в преддверии смертельной схватки, а в ожидании Царского смотра…



 

Сделав все возможное для спасения экипажа гибнущего броненосца, каперанг Бэр закурил последнюю папиросу и вошел в броневую рубку. Захлопнув за собой дверь. Благодаря хладнокровной самоотверженной распорядительности капитан 1-го ранга Бэра, отважным миноносцам «Буйный», «Бравый» и «Быстрый», а также буксиру «Свирь» удалось спасти почти половину экипажа первого погибшего в Цусимском бою − в первый его час − броненосца.

Напомним, кстати, что однотипный «Пересвет» − 2-й флагман Порт-Артурской эскадры – с успехом дрался в бою 28 июля у Шантунга, и после нескольких часов ожесточенного артиллерийского боя вполне сохранил боеспособность. Не говоря уж о также однотипной «Победе». Разница есть. Это вновь на тему японских боеприпасов при Шантунге и Цусиме.

Следует также добавить, что покинуть гибнущий броненосец, как и каперанг Бэр, отказался сын адмирала Александра Георгиевича фон Нидермиллера командир башни 10-дюймовых орудий лейтенант Владимир Александрович фон Нидермиллер. Его башня вела огонь по неприятелю до последней минуты жизни броненосца.

<<Необходимо подчеркнуть, что одним из вредных мифов Цусимы, возникших, как и многие другие с «легкой руки» адмирала-предателя Небогатова, стал миф, что гибель «Ослябя» в самом начале сражения стала следствием того, что адмирал Рожественский не успел выстроить единый кильватер эскадры к первому ее выстрелу, и «Ослябя» вынужден был остановиться, пропуская вперед себя 1-й отряд.

Миф этот разоблачен еще в рапортах и показаниях самого адмирал Рожественского, равно как донесениях и показаниях иных участников боя, все материалы приведены, например, в «Цусиме – знамение…», что не мешает, естественно, трудолюбиво воспроизводить его до сих пор во многих публикациях о Цусиме. Честно говоря, иногда просто пропадает желание, что-либо и кому-либо доказывать, выявлять, расследовать. Хотят люди жить во лжи – неважно с каким оттенком – красным, белым, голубым – пусть живут…>>]. Но вернемся все же к рапорту Адмирала.
 

Эскадра остается без Адмирала
 

«В это же время пламя, проникшее к боевой рубке „Суворова", заставило всех находившихся в ней спуститься по трубе в центральный пост».

С первого выстрела «Суворова» прошло всего 40 минут!

Я сам, хотя чувствовал слабость от потери крови из ран в голове, в спине и в правом бедре, пройдя через центральный пост, направился наверх, с намерением пройти в носовую башню. Но путь туда был везде прегражден пламенем, − и я был вынужден идти к средней башне 6-дюймовых орудий на левом срезе.

Едва выйдя на срез, я получил еще рану в левую ногу, лишившую меня возможности ходить без поддержки. [Осколок перебил Адмиралу ахиллесово сухожилие и нерв, в результате чего стопа была парализована]. После этого, при помощи ординарца, я перебрался в башню на правом срезе и здесь, то терял сознание, то приходил в себя, не отдавая себе однако отчета о протекавшем времени.

Между тем движениями „Суворова" пытался управлять флаг-капитан Колонг (командир, капитан 1-го ранга Игнациус, был уже смертельно ранен)[8], но дальнейшие повреждения сделали совершенно невозможным следование броненосца в строю.

В этом скоро убедился Командир броненосца „Император Александр III” и, руководствуясь приказом моим о последовательном замещении флагманского корабля, потерявшего способность управляться, повел линию, ожидая переезда моего (на одном из назначенных для того миноносцев) на боеспособный корабль или передачи командования следующему по старшинству флагману.

Когда и броненосец „Император Александр III” вышел из строя, эскадру повел „Бородино".

Только в 6-м часу, когда меня в бессознательном состоянии перебросили на миноносец „Буйный" и когда, после перевязки, я очнулся совсем и понял свою неспособность держаться на ногах, − только тогда с миноносца был сделан сигнал о передаче командования Контр-Адмиралу Небогатову, с приказанием идти во Владивосток».

На этом оканчивается описание боя в первом Рапорте Адмирала из Сасебо. Продолжение в следующем Рапорте от 7 марта 1906 года.
 

14 мая 1905 года. 14 часов 25 минут

«В дополнение к рапорту моему о плавании 2-й эскадры Тихого Океана от берегов Аннама к Корейскому проливу и о начальном периоде боя 14-го мая под Цусимой, имею честь представить Вашему Превосходительству описание дальнейшего развития действий, составленное по воспоминаниям нескольких участников, сличенных со сведениями, появившимися с японской стороны в иностранной печати…

14 мая в 2 часа 25 минут пополудни относительное расположение сражавшихся броненосных эскадр было следующее:

Русская − в строе кильватера − имела курс норд-ост 45°, ход 9 узлов, промежутки между судами в головном отряде два кабельтова, во 2-м и в 3-м − несколько большие.

Японская − также в строе кильватера, имела курс ост, ход 16 узлов, промежутки два кабельтова.

Головной японский броненосец „Миказа” был при этом румбах в семи впереди левого траверза „Суворова” и в расстоянии от последнего 26 кабельтовов».
 

„Суворов" через 36 минут после первого выстрела
 

«Вслед за указанным моментом (2 часа 25 минут), на подбитом, горящем и одолеваемом течью „Суворове” перестала действовать связь штурвалов боевой рубки и центрального поста с рулевым механизмом, и порван был телеграф к левой судовой машине.

Прежде, чем был обнаружен отказ руля, „Суворов", имея значительный крен на левый борт, ушел на несколько румбов вправо от курса. Затем, когда на нем начали управляться машинами, также не вдруг заметили, что телеграф передает сигналы только в одну машину − и корабль продолжал катиться через ост и зюйд-ост к зюйду и к зюйд-весту».
 

Судьба флагмана
 

«От начала этой невольной циркуляции до своей гибели ,,Суворов” уже не в состоянии был справиться с полученными повреждениями и не участвовал в движении эскадры.

Оставаясь почти на месте, он терпел сначала от снарядов, перелетавших над дефилировавшими мимо него судами нашей броненосной эскадры, пока она, отвлеченная его уклонением и затем выправившаяся в кильватер броненосцу „Император Александр III”, шла к югу; затем он был расстреливаем непосредственно концевыми броненосными крейсерами неприятеля, потом − снова его броненосцами, когда они, преследуя повернувшую к норду русскую эскадру и преграждая ей путь к Владивостоку, вторично приблизились к „Суворову".

 

_{Горящий «Князь Суворов» пересекает курс эскадры}

Когда наша эскадра второй раз повернула на юг, „Суворов" вновь подвергся действию артиллерийского огня всего броненосного флота японцев, пока этот флот поворачивал вдогонку за русскими броненосцами.

На том же приблизительно месте изолированный „Суворов” отразил атаки двух истребителей − одну около 3 часов 20 минут, а другую − около 4 часов 25 минут.

По обнародованному донесению японского адмирала, первая минная атака на „Суворова" была произведена пятым отрядом из четырех истребителей, под командою капитана Хирозе под прикрытием крейсера „Шихайя”, который обстреливал при этом наши миноносцы. Из этого японского отряда истребителей один был серьезно поврежден огнем „Суворова”.

По тому же донесению, вторую атаку вел четвертый отряд из четырех истребителей, под командою капитана Судзуки, который также поплатился выходом из строя истребителя „Асасиво”.

С конца 5-го часа „Суворова" начали обстреливать крейсера „Мацусима", „Итцукусима", „Хасидате" и „Акацузу” под командованием Вице-Адмирала Катаока и последовательно крейсерами отрядов Контр-Адмирала Того и Вице-Адмиралов Дева и Уриу, пока, наконец, в 7 часов вечера, броненосец, исковерканный артиллерийским огнем, был утоплен минами второго отряда миноносцев, под командою капитана Фудзимото».
 

„Князь Суворов" − курс NO 23º

В документальном повествовании «Цусимский бой» офицера Русского Флота Георгия Александровского, вышедшего в 1955 году в Нью-Йорке к 50-летию Цусимы, рассказано о последних часах жизни флагманского броненосца.

«Сбита последняя мачта и упала последняя труба, но корабль жил и двигался. Так как он не мог поспеть за быстро маневрировавшей русской эскадрой, искусно возглавляемой "Императором Александром III", то он лег на старый курс, направляясь в одиночку во Владивосток.


 

В безмолвном изумлении преклонимся перед несломленной настойчивостью, с которой смертельно раненый корабль стремился выполнить порученную ему задачу.

Огонь противника по-прежнему старался воспрепятствовать продвижению "Суворова" на север. Исполинские удары продолжали обрушиваться на броненосец. Но корабль продолжал упорно продвигаться на север, а уцелевшие башни "Суворова" не переставали отвечать»[9]…
 

«Суворов» ‒ взгляд с «Ушакова»
 

В своих воспоминаниях о Цусимском бое офицер славного броненосца береговой обороны „Адмирал Ушаков”, командир батареи 5-дюймовых орудий левого борта мичман Иван Александрович Дитлов, воскрешает несколько минут одинокого стремления вперед упрямого флагманского броненосца.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

«Вокруг „Суворова" вода прямо закипала от падающих снарядов, не забывали и других, в нас, маленьких вероятно не целили, и снаряды, падавшие около, были случайные.

― „На „Суворове" пожар" крикнул один из комендоров.

― „Какой пожар, просто дым от выстрелов, не смотри, а делай свое дело", ― ответил артиллерийский кондуктор Шутов.

― „Да нет же пожар, вон и огонь.

― „Молчи, дурак", прошипел кондуктор, сильно дернув его за рукав.

Я видел давно, что „Суворов" горит, и мысленно молился о сохранении Рожественского. В это время почувствовал небольшое сотрясение броненосца, и вслед за этим раздалась команда старшего офицера: „пожар в жилой палубе"! Мы направили шланги из батареи вниз, через нисколько минут их вернули с известием, что пожар потушен, я сбежал вниз напиться…

Вернувшись в батарею и взглянув в правую сторону, я увидел такую картину:

Параллельно с нами, без мачт и труб, с большим креном, шел остов пылающего корабля, борт его накалился до красна, дым, вырываясь за неимением труб прямо из палубы, окутывал черным облаком погибающий броненосец, придавая ему какой-то особенно страшный, чудовищный вид, но он все-таки шел вперед и продолжал стрелять.

 

_{Это был „Суворов”…»[10].}

«Суворов» ‒ взгляд изнутри
 

О том, что происходило в это время на «Суворове» хорошо известно из дневника капитана 2-го ранга Владимира Ивановича Семенова, положенного в основу его «Боя при Цусиме», и показаний, спасенных «Буйным» офицеров штаба эскадры.

Но сохранились, по счастью, записка об этих часах «Суворова» и простого моряка ‒ писаря штаба эскадры Николая Степанова. Приведем несколько строк из нее:

«Я, как уже сказал выше, находился на верхней палубе у правой носовой 6-дюймовой башни.

До открытия огня с нашего броненосца я перешел на левый борт, откуда и мог прекрасно видеть весь первоначальный маневр как нашей, так и неприятельской эскадр, но когда ранило мичмана князя Церетели[11], приказано было к борту не подходить за исключением какой-либо необходимости. С мостика нам приказали встать на свое место и без приказаний никуда не отлучаться. За это время огонь обеих эскадр усиливался. Вдруг с мостика раздался голос, просивший скорее носилки….

…Время бежит. Мимо проносят убитых и раненых, некоторые легко раненых ведут товарищи, некоторые пробираются сами, но все это проходит наполовину незамеченным. Уже не то привлекает мое внимание, все оно обращено на падающие и с ужасающей силой рвущиеся снаряды.

Вот один из них упал на шканцы, разметав в рострах в щепки гребные суда, и произвел небольшой пожар…

…Вдруг произошло что-то поистине ужасное, раздался страшный потрясающий воздух взрыв, в вслед за ним, с треском и каким-то необыкновенным звоном, осколки и обломки железа и дерева дождем посыпались на палубу, где-то опять прокричали пожар.

В эту минуту я увидел пробирающегося к нам с юта капитана 2-го ранга Семенова. В руках у него была небольшая записная книжка, которой он смахивал с шеи и плеч сыпавшиеся на него мелкие осколки дерева и разного мусора, образовавшегося от взрыва. Подойдя к нам, он вынул часы и что-то стал записывать. Оказалось, что несколько неприятельских снарядов одновременно снесли стеньгу и реи фок-мачты, и переднюю дымовую трубу.

Был уже четвертый час. В это время по трапу спускались с мостика раненые в боевой рубке: старший судовой штурманский офицер лейтенант Зотов (рана в предплечье) и старший артиллерийский офицер лейтенант Владимирский (рана в голову).

Последний, спустившись по трапу в батарейную палубу, к месту временного перевязочного пункта, предполагая, вероятно, найти там врача или фельдшера, но найдя там лишь одно разрушение, вернулся обратно, вытирая на ходу снятым с фуражки чехлом липкую кровь, сочившуюся по всему лицу и шее. Он снова поднялся на мостик…

 

_{Лейтенант Петр Евгеньевич Владимирский − старший арт. офицер «Суворова»}

…Неутомимый, ни на что не обращающий внимание капитан 2-го ранга Семенов… уже был ранен в ногу, сзади, выше колена, с необыкновенным хладнокровием стоял он на совершенно открытом месте недалеко от нас на шкафуте и долго что-то, взглядывая на часы, записывал».

[Вот что говорит о своем «путешествии» по горящему броненосцу и о своих записях по ходу странствий сам «неутомимый, ни на что не обращающий внимание капитан 2-го ранга Семенов»:

«Закончив инспекторский смотр нижней батареи, я поднялся в верхнюю в носовой плутонг (из башен ни одна не действовала). Здесь меня поразила картина, наиболее ярко характеризующая действие японских снарядов: пожара не было; что могло сгореть ‒ уже сгорело; все четыре 75-мм пушки были сброшены со станков, но тщетно искал я на орудиях и на станках следов непосредственного удара снарядом или крупным его осколком. Ничего.

Ясно, что разрушение было произведено не силой удара, а силой взрыва. Какого? В плутонге не хранилось ни мин, ни пироксилина...

Значит, неприятельский снаряд дал взрыв, равносильный минному...

Читателям, может быть, покажутся странными эти прогулки по добиваемому броненосцу, осмотр повреждений, их оценка...

Да, это было странное, если хотите, даже ненормальное состояние, господствовавшее, однако, на всем корабле. “Так ужасно, что совсем не страшно”.

Для всякого было совершенно ясно, что все кончено.

Ни прошедшего, ни будущего не существовало.

Оставался только настоящий момент и непреоборимое желание заполнить его какою-нибудь деятельностью, чтобы... не думать.

Спустившись снова в нижнюю батарею, я шел посмотреть кормовой плутонг, когда встретил Курселя. Прапорщик по морской части Вернер фон Курсель, курляндец родом и общая симпатия всей суворовской кают-компании, плавая чуть ли не с пеленок на коммерческих судах, мог говорить на европейских языках, и на всех одинаково плохо. Когда в кают-компании над ним острили по этому поводу, он пресерьезно отвечал: “Но я думаю, что по-немецки все-таки лучше другого!”

 

_{Вернер фон Курсель}

На своем веку он столько видел и пережил, что никогда не терял душевного равновесия и никакие обстоятельства не могли помешать ему встретить доброго знакомого приятною улыбкой.

Так и теперь, он уже издали кивал мне головой и радостно спрашивал:

‒ Ну, какие дела вы поделываете?

‒ Идет ликвидация дел... ‒ ответил я.

‒ О, совершенно да!.. Но вот меня всё не ранит и не ранит, а вас, кажется, задевало...

‒ Было...

‒ Куда вы идете?

‒ Посмотреть кормовой плутонг и забрать папирос в каюте ‒ все выкурил.

‒ В каюте? ‒ и Курсель хитро засмеялся. ‒ Я сейчас оттуда. Но, впрочем, пойдемте, и я ‒ провожаю.

Он действительно оказался полезным провожатым, так как знал, где дорога свободна от обломков. Добравшись до офицерского отделения, я в недоумении остановился ‒ вместо моей каюты и двух смежных с ней была сплошная дыра...

Курсель весело хохотал, радуясь своей шутке...

Внезапно рассердившись, я махнул рукой и быстро пошел обратно. В батарее Курсель меня догнал и стал угощать сигарами». Вот так господа хорошие…].

Продолжает Степанов: «Верхняя палуба была совершенно пуста. Тут и там виднелись пожары, тушить не было никакой возможности. Все шланги были изорваны, пожарные краны поломаны.

Самая палуба, местами изуродованная снарядами, горела, большая же часть ее была завалена горящими остатками гребных судов, разбитых еще в самом начале боя. Тут же были и остатки паровых и минных катеров, части мачт, стенег, рей, дымовых труб, поручней и площадок мостиков, исковерканные двери и рамы верхних рубок. …

Кормовая командирская рубка пылала огромным костром.

Долго бы я любовался этой ужасной, тем не менее имеющей свою прелесть картиной, если бы неприятельский снаряд, разорвавшийся в 5-6 шагах от башни буквально снес нас всех, находившихся здесь, опять в тот же самый люк…

Трудно, одним лишь чудом можно было остаться живым в этом аду, и я, сознаюсь, грешил, но просил Бога об одном: быть убитым наповал, дабы не переносить тех страданий, которые все чаще и чаще представлялись моим глазам. Но Богу было угодно, чтобы я остался жив и невредим.

Поднявшись по темному трапу в батарейную палубу, я должен был опять переживать те ужасы, которые только что пережил в продолжении почти двух часов на верхней палубе. Куда бы ни упал мой взгляд, везде встречал только одно разрушение.

Первое, что бросилось мне в глаза − это изуродованные орудия. Почти все двенадцать орудий в палубе были подбиты и подбиты настолько, что исправить их не было никакой возможности. Все полупортики[12] были исковерканы и торчали в разное направление своими обломками. Выходные трапы в верхнюю батарейную палубу были также частью сбиты вовсе, частью поломаны настолько, что выход по ним был невозможен, все грозило падением и к довершению все это было в огне с каждой минутой усиливающегося пожара…

Пожар все усиливался. Подойдя к офицерским помещениям, я был поражен его грандиозностью. Коли бы мне пришлось слышать рассказ о таком пожаре на современном броненосце, я бы ни за что не поверил.

И в самом деле трудно поверить, чтобы корабль, закованный в броню, горел, точно какая-нибудь барка на Неве»[13].
 

Отдавали должное его геройскому сопротивлению
 

А вот в каком виде он представился в это время глазам японцев:

...«"Суворов", поражаемый огнем обеих наших эскадр, окончательно вышел из строя. Вся верхняя часть его была в бесчисленных пробоинах, и весь он был окутан дымом. Мачты упали; трубы свалились одна за другой; он потерял способность управляться, а пожар все усиливался...

Но, и находясь вне боевой линии, "Суворов" продолжал сражаться изо всех сил, возбуждая восхищение наших моряков, отдававших должное его геройскому сопротивлению»[14]...

Выдержка из другого японского свидетельства:

... «Вышедший из строя "Суворов", охваченный пожаром, все еще двигался (за эскадрой), но скоро под нашим огнем потерял переднюю мачту, обе трубы и весь был окутан огнем и дымом. Положительно никто бы не узнал, что это за судно, так оно было избито.

Однако и в этом изуродованном состоянии "Суворов", как настоящий флагманский корабль, не прекращал боя, действуя, как мог, из уцелевших орудий»[15]…

По свидетельству лейтенанта Леонида Васильевича Ларионова − младшего штурманского офицера с броненосца «Орел» − многие моряки с кораблей эскадры наблюдали момент, когда обломок фор-стеньги и марс флагманского броненосца казались крестом, возвышавшимся над пылающим корпусом «Суворова».

 

«Суворов» − «момент креста».
Карандашная зарисовка инженер-механика Костенко с «Орла», сделанная по указаниям нескольких очевидцев.

Мы, к сожалению, до сих пор, − сухопутная страна, − и большинство военных стихов лучшими нашими поэтами посвящены армии, а не флоту. Но мне многие годы, при мысли о русском броненосце неуклонно следующим приказу и присяге, когда очевидно уходит жизнь, приходят в голову строчки Константина Симонова посвященные погибшему в бою отнюдь не кораблю, но тоже, впрочем, «броненосцу» − «железнобокому» − «ironclad»у, − как называли в свое время кирасиров Кромвеля, − а, проще говоря, танку, но тоже времен японской войны, хотя и не той:
 

Вот здесь он шел. Окопов три ряда.

Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.

Вот след, где он попятился, когда,

Ему взорвали гусеницы миной.
 

Но под рукою не было врача,

И он привстал, от хромоты страдая,

Разбитое железо волоча,

На раненую ногу припадая…
 

Трагическая поэзия гибели флагмана русской эскадры была прочувствована даже врагами.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

И строки официальной японской истории войны на море, посвященные последней атаке «Суворова» в 7 часов 20 минут вечера 14 мая 1905 года четырьмя миноносцами отряда капитан-лейтенанта Фудзимото напоминают не военный документ, а строки ненаписанных хокку.

Торпеды были выпущены почти в упор. Из них попало в цель не меньше трех:

_{Последние минуты «Суворова».
Фотография, сделанная с японского судна в день сражения 14 мая 1905 года}

«В сумерках… наши крейсера… увидели "Суворова", одиноко стоявшего вдали от места боя, с сильным креном, окутанного огнем и дымом. Бывший при крейсерах отряд миноносцев капитан-лейтенанта Фудзимото тотчас пошел на него в атаку.

Этот корабль ("Суворов"), весь обгоревший и еще горящий, перенесший столько нападений, расстреливавшийся всей (в точном смысле этого слова) эскадрой, имевший только одну случайно уцелевшую пушку в кормовой части, все же открыл из нее огонь, выказывая доблестную решимость сражаться до последнего момента своего бытия…

Наконец, после двух атак наших миноносцев, он пошел ко дну».

Окутанный черно-желтым дымом, извергая пламя, «Суворов», в 7 часов 30 минут на мгновение встал вертикально, нос его поднялся высоко в небо, − как будто именно туда собрался в свой последний путь броненосец.

И через минуту: «На месте броненосца остались только облачка дыма, которые стлались над поверхностью моря»[16].

Мы же присоединимся к словам Георгия Александровского:

«Читатель, если в твоих жилах есть капля русской крови, помяни в своей молитве души скромных героев с русского флагманского корабля "Князь Суворов"».
 

Эскадру ведет „АЛЕКСАНДР". Продолжение Рапорта Адмирала

Маневры „Александра"
 

«С 2½ часов дня, головной нашей эскадры, броненосец „Император Александр III”, следуя на зюйд, имел время справиться с одолевавшими его перед тем пожарами, так как, вследствие резкой перемены курса неприятель потерял выверенное пристрелкой расстояние, а новая пристрелка затруднялась дымом, относившимся в его сторону до тех пор, пока его головные броненосцы не выбрались вперед.

Когда же, около 2 часов 55 мин, голова японской эскадры снова заняла положение, удобное для сосредоточения огня по броненосцу „Император Александр III”, тогда он, изменив курс влево, повел эскадру на концевые корабли японцев и тем, заставив их голову ворочать на 16 румбов, снова сбил пристрелку головы и подверг себя и ближайшего мателота „Бородино" лишь действию остававшегося на прежнем курсе отряда японских броненосных крейсеров, который, расходясь с нашими судами в то время, когда сам выходил из дыма, не имел времени хорошо пристреляться.

Затем когда, около 3 часов 20 минут, японцы, обогнавшие нашу эскадру и тем еще раз выбравшиеся из дыма, вторично зажгли броненосец „Император Александр III”, лежавший в норд-вестовой четверти, тогда он, изменив курс на прямо противный, около 3 часов 30 минут прннужден был уменьшить ход, вследствие обстоятельств, оставшихся неизвестными».

Дополним немного слова Адмирала о героическом и несчастном броненосце, рассказом о нем в «Цусимском бое» Георгия Александровского[17].
 

Без производства в контр-адмиралы
 

На «Александре III» не было адмиральского флага, но этим кораблем командовал человек, имя которого должно войти в список не только храбрейших командиров Российского Императорского Флота, но и выдающихся флагманов его − капитан 1-го ранга Николай Михайлович Бухвостов.

Потомок Сергея Бухвостова, одного из первых солдат-гвардейцев Преображенского полка, которые были также первыми моряками Русского Флота, Бухвостов был сам на прекрасном счету и был ближайшим кандидатом на производство в контр-адмиралы.

Судьба уготовила ему роль младшего флагмана адмирала Рожественского в Цусимском бою и без производства в контр-адмиралы.

А судьбу свою он предсказал в ответном слове на торжественном банкете, устроенном в парадно убранной кают-компании броненосца, перед уходом на Дальний Восток.

После соответствующих тостов, бряцания оружием и бравурных пожеланий победы русского оружия со стороны тех, кто сами в войне участвовать отнюдь не стремились, и шумных оваций, Бухвостов кратко и веско сказал:

“Вы желаете нам победы. Нечего говорить, как мы ее желаем... Но за одно я ручаюсь − мы все умрем, но не сдадимся”.

И Бухвостов свое обещание выполнил так, как никто другой не мог сделать лучше.



 

Гвардейского экипажа эскадренный броненосец «Император Александр III» прошел труднейший путь от Кронштадта до Цусимы, будучи единственным кораблем 2-й Тихоокеанской эскадры, на котором практически не было ни одной аварии или поломки. На корабле не умер и не сошел с ума ни один человек. На нем не было ни одного случая грубого нарушения дисциплины даже во время разлагающей трехмесячной стоянки на Мадагаскаре.

В этом несомненная заслуга капитана 1-го ранга Николая Михайловича Бухвостова и блестящего офицерского состава броненосца. Даже недоброжелатели скрепя зубы признают, что Адмирала и командира «Александра III» связывали узы высокого взаимного уважения.

Когда говорят, что 1-й отряд был проникнут духом Адмирала Р. и этим объясняется его героическое поведение в бою, то несомненно, что самым ярким и полным выразителем этого духа был гвардейский броненосец «Император Александр III».

Корабль постоянно демонстрировал высокую боевую подготовку и организацию работ. Его экипаж был полон решимости сражаться до конца. И решимость эта была проверена страшным экзаменом Цусимы.

При угольных погрузках во время похода «Александр III» первым оканчивал погрузку угля и многократно выигрывал денежные награды за наиболее скорую погрузку.

Матросы остальных броненосцев жаловались: «Где же нам угнаться? Разве на “ём” люди? То-ж кони!». А ведь матросы-«жалобщики», судя по фотографиям и иным свидетельствам, тоже были ребятки еще те, ‒ сквозь любую нынешнюю толпу прошли бы просто не заметив ее.

И именно Гвардейский экипаж − этот физический цвет русской нации оказался и ее моральной элитой в самой жуткой части этого страшного боя, известного под именем Цусимского сражения!

«Император Александр III» возглавил, эскадру, в самый критический момент боя, когда флагманский корабль адмирала Рожественского вышел из строя и эскадра осталась без управления.

Мы знаем, что в бою при Шантунге выход из строя флагманского корабля превратил тактически выигранное нами сражение в стратегическое поражение:

1-я Тихоокеанская эскадра вместо того, чтобы продолжать бой с неприятелем, который сам пострадал и больше не имел снарядов, отказалась от прорыва во Владивосток и вернулась в Порт-Артур, где обрекла себя на медленное умирание.

Подобное положение не повторилось в Цусимском бою благодаря инициативе капитана 1-го ранга Бухвостова, который, не колеблясь, возложил на себя ответственность дальнейшего руководства эскадрой.

Сразу же после выхода из строя «Суворова», Бухвостов, в духе одной из лучших традиций Российского Императорского флота − не оставлять в несчастье своего товарища, − прикрыл корпусом своего корабля изувеченное флагманское судно адмирала Рожественского.
 

Огонь на себя
 

На «Александре III» сосредоточили свой огонь не половина японского флота, а все 12 броненосных кораблей, так как после гибели «Ослябя» и вторая половина вражеского флота обрушилась на гвардейский русский броненосец.

Но и после того, как «Суворов» оправился от первого шока и дал ход, управляясь только машинами вместо руля, благодаря чему уже не мог держать место в строю, а пошел самостоятельно на север, шатаясь из стороны в сторону, как смертельно раненный лев, то и тогда «Александр III» продолжал принимать на себя удары всего японского флота.

Благодаря этому шедшие за ним остальные русские броненосцы могли стрелять по японским кораблям, находясь сами под слабым огнем неприятельской линии.

Правда, стрельба русских броненосцев была затруднена частым нахождением кораблей на циркуляции, так как эта часть Цусимского боя была наиболее насыщена поворотами.

Но другого выбора не было. Подавляющее преимущество японского флота в огневой силе совершенно ясно определилось. Ведение боя в малогнущейся линии, как это имело место в течение первого получаса боя, было бы только на руку японскому флоту.

Русская эскадра могла ответить на громадный перевес японцев в силе артиллерийского огня только смелой инициативой в маневрировании. «Эту инициативу иначе, как отважной, назвать нельзя, так как и преимущество в скорости хода также было на стороне японского флота».

В этих условиях маневрирование «Александра III» было, бесспорно, блестящим.

Посылая огонь и сам в огне, русский броненосец принимал дерзкие решения, увлекая за собой весь остальной русский флот.
 

(Продолжение следует)

________________________________________________________
 
<sub>[1] Шталь А.В. Цусима. – Морской сборник, 1923. № 5. С. V-XI.

[2] Беклемишев Н.Н. О Русско-японской войне на море: Четыре чтения в Воен. и Морск. отд. Имп. Рус. техн. о-ва и Лиге обновления флота, в окт. 1906 г. /Н.Н. Беклемишев //Из "Записок Имп. Русского Техн. О-ва" янв. и март. 1907 г. - СПб.: типо-лит. Шредера, 1907. - 110 с.

[3] Мателот – соседний корабль в строю.

[4] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга третья. Выпуск 4-й. Показания в Следственной Комиссии. Док. № 10. //Показание флаг-офицера штаба эскадры Мичмана Демчинского. C. 131.

[5] По японским данным ― три минуты: “В 2 часа 07 минут (1час 48 минут − по нашему – Б.Г.) …“Князь Суворов”, а за ним и прочие суда открыли огонь и сосредоточили его на двух головных наших судах… Однако мы, не обращая внимания, шли, все увеличивая ход, и только когда в 2 часа 10 минут расстояние до неприятеля было около 6 тыс. метров, первым начал отвечать “Микаса”, а затем и прочие суда”… //Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. С. 206, 212-213.

[6] Единственным известным автору исключением является упоминание об этом повороте в труде В.Ю. Грибовского и В.П. Познахирева Вице-адмирал З.П. Рожественский, с. 243: «…в 14 час. 05 мин… З.П. Рожественский, вначале приказавший подвернуть на 2 румба влево, − на неприятеля, … желая сбить пристрелку противника, … изменил курс на 4 румба вправо».

[7] «История военно-морского искусства». Т. III. М., 1953. Масштаб на схеме дан в морских милях: 1 миля = 10 кб = 1853 м = 1,853 км; 1 узел = 1 мор. миля/1 час.

[8] Фраза в скобках отсутствует в напечатанном Исторической Комиссией тексте Рапорта Адмирала в вып. 3, но приводится Н.Н. Беклемишевым в его Чтениях при изложении Рапорта.

[9] Александровский Г.Б. Цусимский бой. − Нью-Йорк, 1956. C. 119.

[10] Дитлов И.А. В походе и в бою… Русская старина. № 3. 1909. С. 493.

[11] Князь Георгий Ростомович Церетели ‒ мичман, младший флаг-офицер. Убит в бою.

[12] Полупортики – ставни пушечного порта в борту судна.

[13] РГА ВМФ, ф. 763, оп. 1, д. 327, л. 3-6; Цусима. Хроника-реквием. С. 127-128.

[14] Из рапорта адмирала Камимура. Цит. по: Горденев М.Ю. Морские обычаи, традиции и торжественные церемонии Русского Императорского Флота. – М., 2007. С. 159; Вырубов П.А. Десять лет из жизни русского моряка погибшего в Цусимском бою. Послесловие. С. 142.

[15] Александровский Г. Цусимский бой. С. 119.

[16] Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. С. 242-243, 254; Вл. Семенов. Бой при Цусиме. С. 99-100.

[17] Александровский Г. Цусимский бой. С. 89-100.</sub>

_____________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/06/03/cusimskii_boi_glazami_i_eskadry

[Александр Васильевич]

Валерий Габрусенко

Портсмутский мир: успех или предательство?

115 лет назад в г. Портсмуте (США) был подписан Мирный договор, который подвёл черту под русско-японской войной



115 лет назад, 5 сентября 1905 г. в г. Портсмуте (США) был подписан Мирный договор, который подвёл черту под русско-японской войной. В советской, да и в современной историографии этот договор считается признанием безоговорочного поражения России.

В самом деле, по договору Россия обязалась отдать Японии южную половину Сахалина, уступала ей право на аренду Квантунского полуострова с Порт-Артуром и Дальним, задаром отдавала южную ветку Южно-Манчжурской железной дороги. Кроме того, Япония обогатилась большими военными трофеями – кораблями, взятыми в плен или затопленными у берегов Чемульпо, Порт-Артура и Сахалина.

Однако на фоне первоначальных требований японцев – отдать весь Сахалин, выплатить контрибуцию в 1,2 млрд. иен и отдать все корабли, интернированные в третьих странах, – окончательная редакция договора выглядела как большой успех российской делегации во главе с председателем Кабинета министров С.Ю.Витте. За этот успех он был возведён императором Николаем II в графское достоинство. (Правда, вскоре же злые языки прилепили Сергею Юльевичу кличку «граф полусахалинский».)

Что же предшествовало Портсмуту? Во второй половине XIX века на ослабленный Китай, как стая волков, набросились капиталисты Англии, Франции, Голландии, Германии, США и др. стран, захватывая его экономические ресурсы и безжалостно эксплуатируя население. Отставшие от них капиталисты России решили наверстать упущенное и подчинить своему влиянию менее населённую, но более близкую Манчжурию, а заодно и Корею. Подчеркнём – не русские предприниматели (им хватало дел в самой России), а, прежде всего, финансисты «транснациональных» интересов. Дорогими подарками и крупными взятками (например, включением в состав правления своих банков и компаний) они купили многих влиятельных чиновников правительства, в том числе и некоторых высокопоставленных военных. «Их человеком» был и Витте.

Ещё в 1896 г. он, будучи министром финансов, распорядился создать Русско-Китайский банк. Под давлением тех же финансовых кругов правительством была построена КВЖД (Китайская Восточная железная дорога), напрямую, через Манчжурию связавшая Транссибирскую магистраль с Владивостоком, в ущерб экономическому освоению собственных территорий – Забайкалья, Приамурья и Приморья (Манчжурия сулила больше прибылей!). Под их давлением Россия взяла у Китая в аренду Квантунский полуостров с Порт-Артуром и провела к нему от Харбина Южно-Манчжурскую железную дорогу. Вся эта активность вела к неизбежному столкновению с Японией, имевшей свои интересы в этом регионе. Это столкновение и привело к войне 1904 – 1905 годов.

Ни русскому народу, ни Государству Российскому война была не нужна. Она была нужна внутренним и внешним врагам России, давно лелеявшим план свержения монархии. Военные кредиты японцам и, одновременно, огромные деньги «русским» революционерам поступали из одних и тех же международных источников, например, от Я.Шифа (американский банк «Кун, Леб и Ко», принадлежавший клану Ротшильдов). Поэтому не приходится удивляться, что во время войны «русские» либеральные газеты открыто желали поражения Русской Армии (почти то же повторилось в наше время, в период боевых действий в Чечне). Не приходится также удивляться, что вслед за началом войны разразилась и Первая «русская» революция.

И всё-таки, насколько же серьёзное поражение потерпела Россия? Ну да, была Цусимская трагедия, страна потеряла значительную часть своего флота, в том числе почти весь Тихоокеанский. Это все знают ещё со школьной скамьи. А сколько же в общем итоге? А в общем итоге Россия потеряла 270 тыс. солдат, из них 50 тыс. убитыми, Япония – 270 тыс. солдат, из них 86 тыс. убитыми. Сопоставление этих цифр никак не убеждает в победе японцев.

Может быть, наши солдаты безостановочно отступали и сдавали одну русскую территорию за другой? Тоже нет. Боевые действия вообще проходили за пределами России, а сухопутные войска действовали с большим успехом. Более того, Русская армия сохранила высокий боевой дух, она могла и была готова продолжать войну, несмотря на бездарное командование генерала А.Н.Куропаткина, который отдавал приказы к отступлению, когда инициатива была за русскими войсками или когда исход боя был не ясен.

В японской же армии началась деморализация. Упадок духа не только в войсках, но и в самой Японии отмечали многие иностранные наблюдатели. Он сквозил и в неотправленных письмах с фронта, взятых у пленных японских солдат. Для продолжения войны у японского государства (несмотря на поддержку почти всех стран Запада) практически не оставалось военных и экономических ресурсов, в то время как «поражение» в войне не поколебало даже курса русского рубля. Поэтому откровенное предательство генерала А.М.Стесселя, сдавшего порт Дальний с артиллерией, вооружением и боеприпасами и сдавшего осаждённый Порт-Артур при полной возможности продолжать оборону, а затем «миролюбивая» инициатива правительства Витте, оказались японцам как нельзя кстати.

Спустя ровно 40 лет после Портсмута, почти день в день, Русский солдат восстановил статус-кво на Дальнем Востоке. Но тогда в России (СССР) было правительство национальных интересов, а не национального предательства. Нынешнее правительство периодически заводит переговоры с Японией по поводу пресловутого «мирного договора», подразумевающего отдачу части русской территории – уже просто так, без военного поражения и даже без угрозы войны. История, увы, повторяется!

Валерий Васильевич Габрусенко, публицист, кандидат технических наук, доцент, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств

https://ruskline.ru/news_rl/2020/09/05/portsmutskii_mir_uspeh_ili_predatelstvo

[Александр Васильевич]

"ТАМ ВДАЛИ, ЗА РЕКОЙ.." или "ЗА РЕКОЙ ЛЯОХЕ.." - история песни, или плагиат красных пропагандистов

Возстановление настоящей истории нашей Родины



Практически все, родившиеся "при советах", и выросшие в СССР, помнят эти слова - "..сотня юных бойцов, из буденовских войск, на разведку в поля поскакала..". Так это пелось в популярной советской песне, положенной на прекрасную, героико-патриотическую мелодию (мне самому она очень нравилась, в далеком и счастливом советском детстве..)

Там вдали за рекой. Жухрай и Корчагин из к/ф "Как закалялась сталь":

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=3AxPtV5FRuo

Слова песни, повествующие о сражении во времена гражданской войны, были написаны Николаем Кооле (фамилия, однако?) в 1924 году. Но такие ли слова, были сложены под эту мелодию изначально?



НА САМОМ ДЕЛЕ...

Как оказалось эта песня была переделана и была посвящена кровавому, но малоудачному набегу на Инкоу на рубеже 1904-1905 гг. Вкратце история этой операции такова. После падения Порт-Артура, русское командование решило вспомнить о партизанской тактике 1812 года и организовать глубокий рейд в тыл врага.



Целью было прервать железнодорожное сообщение на участке Ляохэ-Порт-Артур и не допустить переброски из Порт-Артура высвободившейся армии генерала Ноги. Был сформирован сводный конный отряд свыше 7 тысяч человек из представителей всех родов кавалерии (там были донские, терско-кубанские, уральские и забайкальские казаки, а также драгуны, конные сибирские стрелки и даже пограничники) при 22 орудиях. Отряд должен был разрушить железнодорожное полотно и мосты. Возглавил отряд генерал-лейтенант П.И.Мищенко.



Отряд выступил 24 декабря 1904 г. по левому берегу Ляохэ. Японские шпионы из местного китайского населения оповестили об этом цепью костров (это и есть «огни», которые зажигались в песне). Русские продвигались, перерезая телефонную связь, громя мелкие японские команды и обозы, портя железнодорожное полотно и даже пустив под откос 2 поезда. 29 декабря, отряд вышел к г. Инкоу (у впадения Ляохэ в море), где были сосредоточены японские склады.



На следующий день была назначена атака. Инкоу защищало 1600 японцев, засевших за прочными укреплениями, для атаки Мищенко выделил той же численности штурмовую колонну под командованием полковника Харанова, остальные части оставались в резерве. Русская артиллерия зажгла Инкоу с его громадными складами (они горели несколько дней), но в свете пожаров атакующие казаки представляли собой отличную цель, и японские пулеметы косили их беспощадно.



Три атаки захлебнулись, обойдясь казакам в 200 убитых. Мищенко задумал было повторить штурм, но известия о подходе к Инкоу японских подкреплений заставили его спешно отступить. При отступлении одна из русских колонн была окружена преследовавшими ее японцами, но сумела отбиться и прорваться. 2 января 1905 г. отряд вернулся в расположение русских войск, пройдя 270 км. и потеряв в целом до 408 убитых.



Рейд оказался не то, чтобы совсем провальный, но и далеко не блестящий. Результаты были достаточно мелкими, потери – слишком большими, основная задача выполнена не была.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=JDfDcgn0_qY

Текст песни.

За рекой Ляохэ загорались огни
Грозно пушки в ночи грохотали
Сотни юных орлов из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали
Пробиралися там день и ночь казаки,
Миновали и горы, и степи
Вдруг вдали у реки засверкали штыки
Это были японские цепи
И без страха отряд поскакал на врага
На кровавую страшную битву
И урядник из рук пику выронил вдруг
Удалецкое сердце пробито
Он упал под копыта в атаке лихой,
Снег залив своей кровью горячей
Ты ,конёк вороной, передай, дорогой,
пусть не ждёт понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ уж погасли огни,
Там Инкоу в ночи догорало
Из набега назад возвращался отряд
Только в нём казаков было мало...


https://sofyapremudraya.livejournal.com/1116141.html




Песня посвящена кровавому, но малоудачному набегу на Инкоу на рубеже 1904-1905 гг. Вкратце история этой операции такова. После падения Порт-Артура, русское командование решило вспомнить о партизанской тактике 1812 года и организовать глубокий рейд в тыл врага. Целью было прервать железнодорожное сообщение на участке Ляохэ-Порт-Артур и не допустить переброски из Порт-Артура высвободившейся армии генерала Ноги. Был сформирован сводный конный отряд свыше 7 тысяч человек из представителей всех родов кавалерии (там были Донские, Терско-Кубанские, Уральские и Забайкальские казаки, а также драгуны, конные сибирские стрелки и даже пограничники) при 22 орудиях. Отряд должен был разрушить железнодорожное полотно и мосты. Возглавил отряд генерал-лейтенант П.И. Мищенко.

Отряд выступил 24 декабря 1904 г. по левому берегу Ляохэ. Японские шпионы из местного китайского населения оповестили об этом цепью костров (это и есть «огни», которые зажигались в песне). Русские продвигались, перерезая телефонную связь, громя мелкие японские команды и обозы, портя железнодорожное полотно и даже пустив под откос 2 поезда. 29 декабря, отряд вышел к г. Инкоу (у впадения Ляохэ в море), где были сосредоточены японские склады. На следующий день была назначена атака. Инкоу защищало 1600 японцев, засевших за прочными укреплениями, для атаки генерала Мищенко выделил той же численности штурмовую колонну под командованием полковника Харанова, остальные части оставались в резерве. Русская артиллерия зажгла Инкоу с его громадными складами (они горели несколько дней), но в свете пожаров атакующие казаки представляли собой отличную цель, и японские пулеметы косили их беспощадно. Три атаки захлебнулись, обойдясь казакам в 200 убитых. Мищенко задумал было повторить штурм, но известия о подходе к Инкоу японских подкреплений заставили его спешно отступить. При отступлении одна из русских колонн была окружена преследовавшими ее японцами, но сумела отбиться и прорваться. 2 января 1905 г. отряд вернулся в расположение русских войск, пройдя 270 км и потеряв в целом до 408 убитых.

Рейд оказался не то, чтобы совсем провальный, но и далеко не блестящий. Результаты были достаточно мелкими, потери – слишком большими, основная задача выполнена не была.

Решение о утверждении новой награды принял сам Император Николай II.

 - 21 января 1906 года по указу императора Николая II была учреждена медаль «В память Русско-Японской войны 1904-1905 гг» в знак признательности воинам, участвовавшим в этой войне.
Медаль была изготовлена в трех разных металлах:

- cеребряный вариант предназначался для награждения защитников Квантунского полуострова (также Гуаньдун) и Порт-Артура (ныне Люйшунь). Награждены были все лица, участвовавшие в данных военных событиях, в том числе даже жители Порт-Артура, участвовавшие в его защите.

- вариант из светлой бронзы полагался всем военным и морякам, независимо от звания и должности, в том числе добровольцам, которые побывали хотя бы в одном сражении против врага на суше или на море.

- медали из из тёмной-бронзы были вручены военным, не принимавшим прямого участия в боях, но состоящим на службе в действовавших армиях и находившихся до дня ратификации мирного договора на Дальнем Востоке и вдоль Транссибирской магистрали и Самаро-Златоустовской железной дороги, в местностях, находившихся на военном положении.

 Диаметр 28 мм. На лицевой стороне медали изображено Всевидящее око, окруженное лучами. В нижней части, вдоль бортика, надпись: «1904-1905.». На оборотной стороне горизонтальная надпись славянским шрифтом в пять строк: ДА ВОЗНЕСЕТЪ ВАСЪ ГОСПОДЬ ВЪ СВОЄ ВРЕМѦ.

Надпись на обороте медали является цитатой из Нового Завета: Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в своё время.

Согласно книге А. А. Игнатьева «Пятьдесят лет в строю», надпись на обороте родилась в результате курьёза - там утверждается, что первоначально на обороте должен был быть текст «ДА ВОЗНЕСЕТЪ ВАСЪ ГОСПОДЬ», но при утверждении проекта медали Николай II дописал: «В своё время доложить», что и породило в итоге новый текст. Устойчивость этой версии поддерживалась фактом существования медалей, отчеканеных в частных мастерских, на которых на обороте есть укороченный текст «ДА ВОЗНЕСЕТЪ ВАСЪ ГОСПОДЬ».

В действительности при утверждении рисунка медалей Николай II лично выбрал текст на обороте сразу в том виде, в котором он и появился на медалях.
 
Общее количество награждённых:

 - на Санкт-Петербургском монетном дворе было отчеканено 45 000 серебряных, 700 000 светло-бронзовых, 750 000 тёмно-бронзовых медалей.



https://www.youtube.com/watch?v=JDfDcgn0_qY