Константин Ерофеев Маршалы Советского Союза – георгиевские кавалерыО героях Первой мировой и Великой Отечественной войн
В Рабоче-крестьянской Красной армии (затем – в Советской) звание Маршала Советского Союза, как воинское звание высшего командного состава, было введено 22 сентября 1935 года постановлением Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров СССР «О введении персональных военных званий начальствующего состава РККА». Уже 21 ноября в СССР появились пять первых маршалов: К.Е. Ворошилов - народный комиссар обороны СССР, М.Н. Тухачевский - заместитель наркома обороны СССР, С.М. Будённый - инспектор кавалерии РККА, А.И. Егоров - начальник Генерального штаба РККА, В.К. Блюхер - командующий Особой Краснознаменной Дальневосточной армией.
К.Е.Ворошилов в царской армии не служил, во время Первой мировой войны как рабочий военного завода – орудийного завода в Царицыне – призыву не подлежал. Впрочем, в личной храбрости Климента Ефремовича и на полях Гражданской войны, и в Великую Отечественную никто не сомневался. Именно про него слагали песни «с нами Ворошилов, первый красный офицер».
Михаил Николаевич Тухачевский, напротив, был профессиональным военным. В 1914 году он окончил прославленное Алексеевское военное училище. Полгода воевал в составе гвардейских частей подпоручиком. За первые месяцы войны, молодой офицер был награжден пятью боевыми орденами, но георгиевским кавалером не стал. В феврале 1915 года был взят в плен. Удачным оказался лишь пятый побег из плена. Только поздней осенью 17-го года Тухачевский вернулся в Россию, когда старая армия стремительно разваливалась. Дальнейшая его служба целиком была в РККА.
Самый высокий чин в царской армии имел Александр Ильич Егоров. Первую мировую он закончил полковником, командиром 132 пехотного Бандерского полка. Был пять раз ранен и контужен. За бой под Буском (ныне в Львовской области) 13 августа 1914 года был награжден георгиевским оружием.
Самой почитаемой наградой в армии был орден Святого Георгия, белый крест на черно-желтой полосатой ленте. С 1913 года, согласно новому
Статуту ордена Святого Георгия, Золотое оружие «За храбрость» стало официально именоваться Георгиевским оружием и причислялось к
ордену Святого Георгия. Георгиевское оружие установлено для награждения офицеров и генералов «за выдающиеся воинские подвиги, требующие несомненного самоотвержения» и «никоим образом не может быть жалуемо в качестве очередной боевой награды или же за участие в определённых периодах кампаний или боях, без наличия несомненного подвига». Георгиевское оружие имело позолоченный эфес, на который золотой крест ордена Святого Георгия уменьшенного размера из
финифти.
Для нижних чинов в 1807 году был установлен знак отличия Военного ордена Святого Георгия, который в солдатской массе именовался и Георгиевским крестом, и просто Георгием или Егорием. Но и солдатский знак давался почти всегда за конкретный воинский подвиг. Спустя сто лет – в 1913 году – была учреждена Георгиевская медаль с портретом императора на аверсе. Медаль могли дать и за храбрость на поле боя, и за небоевые заслуги (например, санитарам). И знак отличия, и медаль имели четыре степени, две высших изготовлялись из золота, низшие – из серебра. К концу Первой Мировой из-за экономических трудностей благородные металлы были заменены суррогатами. Награждения производились от низшей степени к высшей, но бывали случаи, когда за один подвиг давалось сразу несколько наград.
Несмотря на то, что некоторые советские маршалы еще в Первую мировую имели офицерские чины, только А.Егоров имел офицерскую георгиевскую награду.
Василий Константинович Блюхер в армию был призван уже в августе 14-го. Служил в 5-й пехотной дивизии 9-й армии, участник боев под Краковом. Приказом по полку от 2 июля 1915 года № 185 Блюхер был награждён Георгиевской медалью IV степени за номером 313935. Есть сведения о том, что Блюхер был награжден и двумя Егориями, но эта информация официально не подтверждена.
Следует отметить, что трое из пяти первых маршалов (Тухачевский, Егоров, Блюхер) спустя короткое время пали жертвами необоснованных политических репрессий и были реабилитированы лишь в 50-е годы.
И всё же самым титулованным георгиевским кавалером был Семён Михайлович Будённый. Будённый кавалеристом прошел и Русско-японскую войну и Первую Мировую. Стал обладателем, как тогда говорили, георгиевского банта, т.е. был награжден четырьмя Георгиевскими крестами и четырьмя медалями.
Первым крестом Семён Михайлович был награжден в арьергардных боях под Бжезиной, ему и его однополчанам по 18 Северскому драгунскому полку имени короля датского Христиана IX удалось спасти ценное армейское имущество. Примечательно, что официальная пропаганда представила события иначе – доблестное и высокое командование лихой атакой разгромило германцев, захватив большие трофеи. Пропаганда ничтоже сумняшеся завысила трофеи в 10 раз! Так проще было наградить фактически не принимавших участие в схватке офицеров. Впрочем, от этого подвиг Будённого и других солдат не выглядит незначительным, доблесть можно проявить и при отступлении. Кстати, сам Буденный вспоминал, как искал правды у взводного командира.
«Я спросил Улагая: – Почему пишут неправду? – Для ободрения духа, - сердито ответил поручик. – Ведь это первая победа нашей дивизии над немцами» (Будённый С.М. Пройденный путь. М.: Военное издательство МО СССР, 1959. С. 16).
Но вскоре унтер-офицер Будённый поссорился с вахмистром Хестановым. Солдат из ряда вон плохо кормили и Будённый решил за них заступиться. Хестанов рассвирепел и ударил Будённого. Семён Михайлович не сдержался и отправил в нокаут обидчика. Буденному грозил расстрел, но «учитывая его честную и беспорочную службу до совершения преступления, командование дивизии решило: под суд не отдавать, а ограничиться лишением Георгиевского креста четвертой степени» (Там же. С. 21).
После этого случая полк перебросили на Кавказский фронт. Готовилось наступление на турецкий город Ван. За захват в решительной атаке трех турецких пушек Будённый был вновь награжден Егорием 4 степени. Вскоре за бои под Меделиджем на груди кавалериста засиял второй серебряный крест. За партизанский рейд по тылам противника и захват трофеев Будённый был награжден Георгием 2-й степени. За захват пленных и разведку оборонительных сооружений турок под Керманшахом Сёмен Михайлович был награжден Георгием 1-й степени. К концу Первой мировой Будённый стал старшим унтер-офицером, но, как видно из-за своего правдолюбия, к офицерскому чину представлен не был (что тогда практиковалось для полных георгиевских кавалеров).
Семён Михайлович по сравнению с другими маршалами-мемуаристами подробно описал свою службу в Русской императорской армии. Рассказал о героизме солдат и офицеров, но не умалчивал и о классовых противоречиях, предательстве и воровстве в армии. Буденный, будучи прославленным маршалом, никогда не стеснялся рассказывать о своей службе в царской армии, о своих наградах. В своих мемуарах неизменно публиковал дореволюционное фото в форме при всех крестах и со ставшими легендарными лихо закрученными кавалерийскими усами. Сохранились и фотографии, где Будённый уже в старости одевает китель с георгиевскими наградами.
Буденный, который мог и «барыню» сплясать и сыграть на гармошке, ошибочно, в том числе и стараниями некоторых СМИ, представляется этаким «простым человеком», «от сохи». В действительности, Семён Михайлович был широко образованным человеком, знавшим английский, немецкий, французский и турецкий языки. Был знатоком музыки и сам в дуэте с профессиональными артистами играл на баяне. Будучи одним из высших военачальников, Будённый окончил Военную академию им. М.В.Фрунзе, чем в начале 30-х могли похвастаться лишь немногие красные командиры. Создавал воздушно-десантные войска, сам совершал прыжки с парашютом.
У нашей семьи есть и личная история, связанная с Семёном Михайловичем. После войны мой дед, молодой учитель, а в недавнем прошлом фронтовой офицер, возвращался из Крыма в Ленинград с пересадкой в Москве. Его попутчиком в купе оказался ветеран-будённовец. Он рассказал, что не видел своего командира много лет и по его приглашению едет к маршалу в гости. Заодно пригласил и моего деда, зная, что поезд из Москвы в Ленинград уйдёт лишь поздно вечером. Весь вечер Будённый с однополчанином поминали «минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». Дед больше слушал. Молодым человеком, уже наслушавшись перестроечной пропаганды, я поинтересовался, насколько залихватски ругались за столом красные конники. Мой дед недоуменно посмотрел на меня. За столом офицеры не произнесли ни одного бранного слова (хотя фронтовые сто грамм и даже немного больше на столе присутствовали).
Родион Яковлевич Малиновский не был избалован судьбой. Отца своего он не знал, числился по царским законам «незаконнорожденным», «байстрюком». Такому светило безрадостное будущее мальчика на побегушках. Но война внесла свои коррективы в судьбу юноши. Еще не достигнув возраста 16 лет, Родион, приписав себе несколько лет, добровольцем прибыл на фронт. Полковой писарь чесал бритый затылок. Как записать парня без отчества в полк? Но вопрос был решён, юноша стал подносчиком патронов в пулеметной команде 256 Елисаветградского пехотного полка.
Шестнадцатилетним Родион получил свой первый Георгиевский крест. Молодой солдат не растерялся в жестоком бою и, подпустив наступавший на нашу артиллерийскую батарею эскадрон австрийцев поближе, расстрелял его метким пулемётным огнём. Тяжёл был фронтовой путь Малиновского. Сначала бои под Неманом, мясорубка под Сморгонью. В 16-ом отправлен с Русским экспедиционным корпусом во Францию. Союзнички по Антанте затыкали телами наших солдат дыры в своей обороне в районе Реймса.
Доведённые жестокостью и бесправием русские воинские части во Франции восстали летом 17-го, но бунт был жестоко подавлен. Р.Малиновский лежал в то время в госпитале после очередного ранения и не был отправлен на Родину в составе расформированных частей. Его вынужденная служба во Французской армии продолжалась до конца 19-го года. В сентябре восемнадцатого Малиновский отличился при прорыве германской оборонительной Линии Гинденбурга и спустя год, уже после войны, был награжден Георгием 3-й степени. Считается, что Родион Яковлевич об этом награждении так и не узнал. Высокая политика – это политика, но солдатский путь Малиновского хоть и в составе марокканского полка у французов был безупречен. Четыре раза французы награждали доблестного русского солдата.
Маршал Победы Георгий Константинович Жуков скупо описывает свою службу в царской кавалерии. О боевых отличиях (да и вообще о своём фронтовом пути) скромно упоминает одной строчкой: «Попал я из эскадрона в учебную команду молодым солдатом, а вернулся с унтер-офицерскими лычками, фронтовым опытом и двумя георгиевскими крестами на груди, которыми был награждён за захват в плен немецкого офицера и за тяжелое ранение» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: Издательство Агентства печати Новости, 1971. С. 37-38).
Чуть больше рассказал о своей службе в Первую мировую Георгий Константинович, опять же не без скромной самоиронии, писателю Константину Федину: «Я увлекался больше всего разведкой. Как-то более романтично, знаете ли. Был большой специалист по захвату пленных. Неплохо доставал "языка". Но участвовал и в боях. Приходилось. Даже награждён был – Георгием третьей и четвертой степени. Были еще две медали – Георгиевские тоже…» (Федин К. Маршал Жуков. Литературная газета. 6 мая 1981 г., № 19. С. 10).
Кстати, факт награждения Георгия Жукова двумя медалями остаётся малоизвестным нашему читателю. Однако, подлинник Литературной газеты у меня в руках.
Будущий прославленный советский полководец Александр Михайлович Василевский мечтал стать агрономом. Но, как писал в те годы Ярослав Гашек, «завтрашний день разрушит даже планы нынешнего дня». После духовной семинарии пришлось продолжить обучение в Алексеевском военном училище. Четыре курса ускоренного обучения и вот на гимнастёрке Александра появились погоны прапорщика. Собрав выпускников, старик-полковник предложил добровольцам вызваться ехать на фронт немедленно. Юного Василевского поразил тот факт, что желающих не было. Ещё и ещё раз старший офицер обращался к новоиспеченным прапорщикам, но добровольцы не находились. Тогда Василевский и несколько других офицеров подняли руки. Будущий полководец вспоминал: «Меня поразило, что заявление было воспринято другими с явным удовлетворением. Вспоминая этот факт, хочется заметить, что он совершенно невероятен для офицеров Советских Вооруженных Сил. Но в царской армии был вполне обычным явлением…» (Василевский А.М. Дело всей жизни. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1976. С. 19).
(Окончание следует)
