Светлана СидороваОГОНЬ БОЖЕСТВЕННОЙ ЛЮБВИПасхальные дни в Святой ЗемлеБлагословение отца Наума
Светлана СидороваЯ никогда не стремилась на Пасху в Иерусалим, потому что слишком живо представляла себе нашего знакомого священника, у которого несколько лет назад, когда он пытался попасть на схождение Благодатного Огня, оторвали рукав рясы. И когда я узнала, что моих подружек-игумений пригласили в Святую Землю на пасхальные дни, я, конечно, обрадовалась за них, но оказаться вместе с ними в Иерусалиме мне все-таки не захотелось.
Разговоры о предстоящей поездке велись полгода, а за 3 месяца до Пасхи мы с мужем неожиданно встретились с нашими игуменьями, Евпраксией и Иулианией, и их другом и благодетелем В. у отца Наума в келлии, и друг сказал, кивая в их сторону:
– Вот, батюшка, я собрался вместе с настоятельницами в Иерусалим, – а потом, обернувшись к нам, добавил: – и Алексея Ивановича с супругой приглашаю.
Батюшка обрадовался:
– Вот как хорошо! Пусть они все летят, а ты… дома останешься.
Архимандрит Наум (Байбородин)За неделю до поездки пришел в гости В., который сделал нам такой щедрый подарок, и когда мы стали сомневаться в возможности попасть на Благодатный Огонь, он спросил моего мужа:
– А нельзя ли где-нибудь пропуск достать?
– Можно было бы владыку М. побеспокоить, все-таки мой бывший студент, он всех там знает, – решил муж и позвонил владыке.
Но владыка ему отказал:
– Что вы, Алексей Иванович! Я не смогу помочь, а вам обязательно на Пасху надо? Знаете, что там будет твориться? Ведь в этом году католики вместе с нами празднуют. В любое другое время вам такую встречу организуют! После Пасхи поезжайте.
И тут я не выдержала:
– Может, правда потом, после Пасхи?
– Ну, нет! – возразил В. – Вас уже благословили. Все будет хорошо, и на Благодатный Огонь попадете, вот увидите!..
Наш самолет поднялся в воздух, и далеко внизу затерялись и крохотные машинки, ползущие по тоненьким ниточкам дорог, и цветные, аккуратно расчерченные квадратики, свидетельствующие о неутомимой деятельности жителей Земли. И теперь нам не оставалось ничего другого, как наблюдать за кучевыми облаками, похожими то на поля, занесенные снегом, то на вершины айсбергов.
А наши игуменьи летели другим рейсом: разбираясь с текущими делами, они сдали необходимые для поездки документы лишь в последние дни. И жить им пришлось не в Вифлееме, как нам, а в Иерусалиме, им другая паломническая группа досталась, наша уже была переполнена.
Они жалели, что так получилось, им хотелось вместе со всеми быть: ведь с нашей группой летела и тверская игуменья Лариса, которая была когда-то послушницей в монастыре у настоятельницы Иулиании, и монахиня Антония, монастырская сестра игуменьи Евпраксии. Среди паломников были даже студенты богословских курсов, где я преподаю, и отец Андрей – его назначили старшим в нашей группе – тоже оказался бывшим студентом моего мужа, а встретила нас в Святой Земле монахиня Горненской обители Иустина, которая должна была нас сопровождать. Мы ее сразу узнали, хотя видели последний раз много лет назад, на Венчании наших детей.
Вся земная жизнь Спасителя пройдет за эти дни перед нами: от Рождества Господня до Светлого ВоскресенияИз Тель-Авива монахиня Иустина отвезла нас в Вифлеем, в гостиницу Русской духовной миссии, и после ужина мы пошли в храм Рождества Христова, в храм, который ознаменовал начало новой эры человечества. Отсюда и началось наше паломничество. Вся земная жизнь Спасителя пройдет за эти дни перед нами: от Рождества Господня до Его Крестных страданий и Светлого Воскресения. И Поле Пастушков нас ждет, где мы, стоя в ярком, радостном храме, построенном отцом Серафимом (его называют старцем всей Греции, батюшка скончался в 2001-м году в возрасте 102 лет; говорят, он очень преподобного Серафима Саровского любил), среди Пасхи запоём Рождественский тропарь, и Гора Блаженств, и гробница Лазаря Четверодневного, и Сионская горница, и три кущи на горе Преображения, и Благовещенье в Назарете, где мы причастились Святых Христовых Таин 7 апреля, в самый день праздника Пресвятой Богородицы. И везде мы будем петь праздничные тропари и слушать Евангелие. За эти 8 дней нам предстоит прожить целый год, да что там год – вечность!
За эти 8 дней нам предстоит прожить целый год, да что там год – вечностьНаверное, каждый, кто видел пасхальный Иерусалим, скажет, что посещение Святой Земли на Пасху – это событие, которое несопоставимо ни с какими другими паломническими поездками, потому что Святая Земля для человека православного – это сердцевина его духовных поисков. Увидеть Иерусалим – и встретиться с вечностью! Наш знакомый священник, отец Алексий, умер, как только прилетел из Иерусалима, а через 3 дня после похорон его друг получил от него по мобильному телефону сообщение: «Я дома!»
Радость – это дар скорби
Иерусалим. Старый городВ эти дни нам дается уникальная возможность почувствовать плоды веры, обнаружить слабость духа, испытать соблазн и самоотречение. Все события Страстной седмицы – будто вся человеческая жизнь, в которой переплетаются любовь и малодушие, высота духа и ненависть, милость и предательство, ожесточение и покаяние, духовный подъем и отчаяние, страх и безудержная радость – словом, все трагичное и трогательное, высокое и умилительное соединяется здесь воедино.
И, кажется, что большей радости и большей скорби уже и быть не может.
Но как же все-таки оказаться в храме в Субботу, на схождении Благодатного Огня? Правда, я почти не сомневалась, что это должно произойти: ведь у меня здесь верный и преданный друг – моя святая мученица Фотина, и 2 апреля, то есть за день до схождения Огня, ее память, а значит, и мои именины. Игуменья Лариса после обеда отводит нас в сторону и тихонько шепчет:
– Тут есть одна женщина, ее зовут Анна, она договорится с местным диаконом, он якобы где-то в храме может спрятать. Надо будет только ночь переждать, пока полицейские проверяют, а перед схождением Огня нас выпустят и подведут прямо к Кувуклии. Но за это надо заплатить.
Мы готовы платить, готовы прятаться, только бы на Благодатный Огонь попасть!
– Если хотите попасть, вам надо будет очутиться днем в храме и оставаться там до следующего дня. Придется потерпеть, – говорит монахиня Иустина.
Но нас уже ничем не испугать; пожалуй, мы и три дня выдержим. Тем более что Страстная Пятница начнется с Крестного пути Спасителя, по которому мы пройдем за Ним от Претории, откуда вывели истерзанного Господа, до Голгофы, где Он принял крестные муки, и окажемся в нужное время в храме у Гроба Господня.
В Страстную Пятницу мы подходим к Претории в 9 утра и останавливаемся в сотне метров от нее. Через полчаса мы уже начинаем понимать, что в любую минуту нас может раздавить толпа, дышать становится все труднее и труднее.
– Держитесь поближе к стене, – говорит мой муж. Но стены я боюсь.
– Не бойтесь, я вас охранять буду, рукой о стену обопрусь.
– Нет, что ты! Руку сломать могут!
– Только не падайте, затопчут! – предупреждает он.
И это не напрасное предупреждение: когда наших игумений оттеснили в сторону и, затянув вглубь толпы, повлекли к началу крестного хода, они по дороге едва успели подхватить споткнувшуюся женщину. Но теперь, слава Богу, мои подруги в относительной безопасности, а наше положение явно усугубляется: с двух сторон какие-то громкие иностранцы, активно жестикулируя, пытаются продвинуться вперед, одни в одну сторону, другие в другую, настойчиво желая непременно пробиться к своим друзьям: «туда». И это им каким-то образом удается, правда, за наш счет.
Впереди вижу множество крестов. Мне говорят, что это сербы привезли распятия, чтобы освятить их для новых храмов. Такие огромные?! А как же они кресты в самолете везли? А несли как? Ведь среди них много женщин. У нас в руках небольшие деревянные крестики, и то в такой давке держать их непросто.
Алексей Иванович Сидоров с женой СветланойОжидание выноса Креста длится 4 часа, но, как ни странно, мы будто не замечаем ни изнуряющей жары, ни впивающихся поминутно в бок и спину локтей – все это нас нисколько не тяготит. Скорее наоборот, мы даже рады, что приходится немного потерпеть. Может, это потому, что нам хочется внести свою, хотя бы крохотную, лепту в Крестный путь Спасителя. Но вот, наконец, в дверях Претории вместе с греческим архиереем появляется Распятие Спасителя, и все молящиеся устремляются к нему. Только бы не упасть! Но людской поток неожиданно величественно и плавно подхватывает нас и несет к Голгофе мимо трогательного барельефа с изображением Господа и Его Пречистой Матери на месте их последней встречи, мимо отпечатка на камне, как на воске, руки Спасителя, когда Он упал под тяжестью Креста, мимо Лика Христа на плате Вероники, который она протянула изнемогающему Господу… Всем хочется дотронуться до этих святынь, но не каждому удается, – нас влечет все дальше и дальше.
– Мы еще успеем здесь спокойно пройти, – обещает монахиня Иустина, оказавшаяся возле нас.
До Голгофы остались считанные минуты и… вся человеческая жизнь. И тут, как иногда бывает, – очередное «открытие»: радость – это дар скорби! И эта не однажды уже высказанная до меня мысль сейчас по-новому переживается мною. Не было бы дороги, ведущей на Голгофу, не было бы и пасхальной радости, уносящей в вечность.
В России вся Страстная седмица посвящена приготовлениям к пасхальным дням. А здесь всё так насыщено скорбью, что она тут же переплавляется в радость, и боль Страстной седмицы вытесняется пасхальным ликованием. Это ликование с каждым днем усиливается, и к Светлому Христову Воскресению мне начинает казаться, что для радости уже не осталось места.
Такая полнота!
Но вот и храм. 2 часа дня.
У иудеев – Стена Плача, а у православных христиан – стена Радости, стена Кувуклии, в отверстие которой верующие по очереди, с молитвенной просьбой, погружают руки. Источник совершенной скорби и совершенной радости – Гроб Господень.
Все мы вырваны сегодня из обыденной суеты и соединены воедино ХристомВсе мы вырваны сегодня из обыденной суеты и соединены воедино Христом, Который с Креста жаждал всех собрать под Свое крыло. Здесь, у Святого Гроба, и собрал. Поэтому для православного человека нет чуда более явного, нет истины более доказанной, чем Преславное Христово Воскресение. Господь прославляется в эти дни дважды: торжественным сошествием во ад и Святым Воскресением, а еще нашей любовью.
Два дня Пасхи. День и ночь в храме у Гроба Господня, в храме Воскресения Христова, или как его называют по-другому, в Гробском храме.
Здесь все как единое целое: постящиеся и непостящиеся, верные и маловерные, те, кто живет по Закону Божьему, и те, кто пока еще не умеет жить по любви к Богу.
Здесь, как нигде, ощущаешь общность всех людей, все они – твои братья, имеющие одного Отца – Бога – и одного предка – Адама. В каждом видишь близкого тебе человека, ради которого и пришел Господь в мир претерпеть страдания, чтобы спасти и помиловать. И эта любовь, изливаемая Господом, этот исцеляющий Благодатный
Огонь Божественной любви, не сожигающий, а просвещающий и милующий, Огонь, который завтра в 2 часа дня видимо сойдет на молящихся, переполняет наши сердца и делает самыми любимыми даже тех, кто пока сопротивляется Закону Божию, закону любви, правды, истины.
У коптского придела сидят несколько пожилых коптов и с удовольствием позируют, пока я их фотографирую, а потом один из них протягивает мне руку. Я отвечаю на рукопожатие, а он притягивает меня к себе и целует. И этот поцелуй так естественен, будто мы давно знакомы и рады встрече. У Кувуклии крутится юная барышня, похожая на итальянку, в изящной черной шляпке и белой в черную полоску блузочке. Она зажигает от подсвечника свечи, раздает всем желающим и непрестанно щебечет, расточая улыбки. И смотреть на нее радостно и приятно.
Несколько раз проходят крестным ходом греки.
Плывут старинные хоругви, большие, писаные маслом, тяжело ударяют о пол железные посохи, предваряющие крестные ходы. А еще – множество маленьких детей в белых длинных рубашках, кружевных и воздушных, и не только детей, взрослых тоже. Это те, кто сегодня, в Страстную Пятницу, приняли Святое Крещение…
У каждого свой план
Вокруг нас уже много желающих «прятаться».
Но диакон-то наш где?
– А вон он, вон там! Да не туда смóтрите, направо, направо смотрите… нет, уже скрылся…
И когда в третий раз диакон вот так промелькнул и скрылся, у меня возникает подозрение, что вряд ли он сможет нам чем-нибудь помочь. Но неужели, неужели уже никто не сможет? Вдруг на балконе появляется российская делегация, и мы видим их руководителя, Сергея! Мы машем ему руками, а вдруг заметит? Похоже, он все-таки нас увидел, потому что через какое-то время Сергей оказывается уже рядом с нами. В нашем голосе заискивающая надежда:
– Ты нас ищешь?!
– Нет, не вас, – недовольно отстраняется он, – я тут одного из наших ищу.
– А-а-а, понятно… а у нас ничего не выходит с пропусками, наверное, не попасть нам…
– Я вам ничем не могу помочь!
– Да ты не беспокойся! Тут один диакон обещал, может, что еще и получится.
– Это хорошо, что обещал, – голос Сергея сразу смягчается. – Ну, я пошел, а вам, Алексей Иванович, хорошо бы отдохнуть, на вас лица нет!
И тут из толпы появляется, размахивая пучками свечей, запыхавшаяся Анна:
– Пошли скорее, он уже здесь, велел всех подвести!
Увидев нас, диакон морщится:
– Я же говорил, что только шестерых смогу, а вас тут 13, мы так не договаривались!.. Нет, нет, ничего не получится. Да и вообще, это опасно, сейчас полицейские стали более серьезно проверять.
Диакон тут же исчезает, и Анна возвращает нам мятые и никому уже не нужные доллары.
(Продолжение следует)
