ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

[Дмитрий Н]

О подлинной радости


Протоиерей Александр Шаргунов




В первый вечер Пасхи, когда читается Евангелие о явлении воскресшего Господа Своим ученикам, Церковь напоминает нам, какой должна быть пасхальная радость. Иногда она бывает огненной, победоносной — так что когда мы кричим от радости «Христос воскресе!», кажется, рухнут все стены иерихонские, которые сегодня существуют. Эта радость воистину не сравнима ни с чем — никто не может ее дать, кроме Господа, и никто не может ее отнять, потому что Господь ее дает.

Но почему же мы не всегда по-настоящему глубоко переживаем пасхальную радость? Путь к радости идет через то, что предлагает нам Церковь, — через весь Великий пост, через Страстные дни, через всю нашу жизнь. Но если Господь Промыслом Своим, исполненным любви, обошел кого-то радостью среди Пасхи, не следует унывать. Потому что уныние — это то, что разрушает, то, что противоположно всему смыслу Пасхи. Продолжаются пасхальные дни. И как Господь являлся в течение сорока дней апостолам, так будет и теперь, может быть, лично являться Он тем, кого не сподобил сразу Своей сугубой радости. Как явился Он через восемь дней апостолу Фоме, которого не было при первом Его явлении ученикам. Христианин — это тот, кто присутствует при явлении Господа. А явление Господа — там, где собраны Его ученики, где богослужение, где мы становимся участниками события, которое воспоминает Церковь в Духе Святом.

Существует опасность — подменить радость, которую может дать только Господь, каким-то общим воодушевлением, эмоциональным восторгом, в то время как эта радость глубоко сокровенна. Да, иногда она бывает настолько сильной, что не может не прорваться наружу. Но радость Пасхи — свет неприступный, который открывает только Сам Господь. Никто и никак, никаким желанием, никаким размышлением, никаким переживанием своим не может прикоснуться к вечной жизни.

Как только начинается Пасхальная служба, в наши храмы внезапно врывается ликование небес, все заполняют радостные восклицания: «Христос воскресе!» и даже слова пасхального канона — благодатные слова, исполненные нетленной жизни, — порой не сразу воспринимаются нами. Действительно бывает так, что уже не нужно никаких слов, оттого что Сам Господь вошел в наше сердце. Но бывает, что Господь не посещает нас этой радостью, потому что Он больше нас любит, чем мы себя, глубже понимает, что с нами происходит. Что же нам делать? Будем начинать с самого простого — внимательно вникать в слова молитвы, которые предлагаются нам Церковью во время богослужения. Святые отцы говорят, что молитва начинается с того, когда наш ум заключен в слова молитвы, а уже потом из этого открывается и большая глубина. «Пойте Богу разумно», — говорит нам слово Божие (Пс. 46, 8 ).

Фомы не было со всеми апостолами, когда явился Христос в первый вечер Пасхи, и он не получил дар Духа Святого. Господь, явившись Своим ученикам, дунул на них и сказал: «Примите Духа Святаго». (Ин. 20, 22). Когда мы хотим передать нашу радость другим людям, мы должны остерегаться всякой фальши — в словах, в выражении нашего лица, — потому что речь идет о святой истине, об абсолютной правде, о Самом Боге. Здесь недопустимо никакое преувеличение — только то, что мы знаем, только то, во что мы свято веруем.

Ученики Христовы чувствуют эту тайну. Они говорят Фоме: «Видели Господа». Они не говорят ему о том, что он не может воспринять, потому что в нем нет Духа Святого, Которого Господь дал им при первом Своем явлении после Воскресения. Они не говорят ему о тайне искупления, о тех словах, которые Господь им сказал. Они не говорят о том, что Господь установил таинство священства: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20, 21), таинство исповеди: «Кому отпустите грехи, отпустятся им». Это тайны, которые невозможно понять человеку, не знающему Духа Святого. Поэтому они ограничиваются сообщением только того, что он может воспринять.

Так и мы, когда хотим сказать о Воскресении Христовом тем, кто не знает Духа Святого, кто от Бога не научен, — не должны говорить о сокровенных вещах, которые возможно постигнуть только благодатью Божией. Мы должны просто свидетельствовать о том, что Христос воскрес, и что нам это известно. И своей жизнью показывать, что Христос воскрес, и мы на самом деле причастны этой новой жизни.

Обратим внимание на то, как проявляется неверие Фомы: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю», — говорит он ученикам (Ин. 20, 25). Это сомнение порой воспринимают как некую его неспособность принять дар Господень. Но в этом сомнении есть глубина, потому что Фома обращен к самому главному, что есть в христианской жизни, — к смерти Христовой, к Его Страданиям. Как известно, не бывает ничего истинного без страданий, без пролития крови, без смерти. Апостолу Фоме было открыто, что истина связана со Христом, с Его Крестными Страданиями. И в его сомнении мы видим такую подлинность, которая приведет его в конце концов к глубокой вере по дару Христа.

Почему Господь сподобит его этого дара? Потому что поверить в Воскресение Христа без Его Креста, значит принять глубоко ложную духовность, которая предлагает сразу и высоту, и глубину, но без Креста Христова, без тайны Воплощения. Принять такого рода восторг и радость — значит быть готовым принять лжехриста, лжемессию, антихриста. Он явится именно тем, кто ищет духовной радости, не проникая глубоко в то, что предлагает Сам Господь.

Апостол Фома не поверил в Воскресение Христово, во-первых, потому что он сам не видел Господа. И, во-вторых, потому что у него не было достаточно любви к своим собратьям — другим апостолам, иначе он с доверием, без всяких доказательств, принял бы то, что они говорят о Христе. Кто имеет совершенную любовь, тот знает, что все, что принадлежит другому человеку, — дар благодати или явление Господа, которое ему было, — принадлежит всей Церкви.

Кроме того, он не поверил, потому что и у самих апостолов не было настоящей любви. Если бы была у них любовь, то они были бы способны передать ему то, что пережили. Если бы была атмосфера совершенной любви, то они без слов приобрели бы своего брата одной этой любовью. Но не было такой любви ни у Фомы, ни у других апостолов, и не могло еще быть, потому что все заключается, в конце концов, в тех плодах Креста и Воскресения, которые раскроются в Пятидесятнице, когда все, что совершил Христос на Кресте и в Воскресении, станет глубоко личным для всех, кто соединился с Господом верою, любовью и таинствами Церкви.

У них не хватало любви, они не думали о том, что то, что они получили, не является их заслугой. Они об этом даже не просили. Сам Господь пожелал им явиться, и Сам Господь пожелал им таким образом открыть славу Своего Воскресения. И так всегда бывает в духовной жизни. Мы даже помыслить не можем, что такое может произойти, а Христос вдруг нам дает узнать Свою пасхальную благодать.

У апостолов не было желания, чтобы Господь показал им Свои раны, они об этом не просили. Господь этого желал, и Он дал им это. А теперь апостол Фома желает этого, но желает в сомнении, чтобы удостовериться. Но Господь спешит навстречу каждому человеку, который искренне, всем своим существом ищет Его. Может быть, он ищет Господа не так, как Господь этого хочет. Но оттого что его желание устремлено к тайне Креста, Христос любовью Своею снова и снова снисходит до непостижимого Крестного уничижения, и открывает этому человеку путь спасения — истинную веру.

Есть такая опасность, когда мы, не получив от Господа благодать, хотим ее получить так, как мы хотим. И мы хотим, чтобы путь нашей веры был таким, каким мы хотим, а не таким, каким всевидящая и вселюбящая премудрость Божия хочет нам предложить. Так мы отделяем свою любовь от любви Христовой. Но и здесь Он нас не оставляет. Если мы устремлены ко Господу так, как был устремлен к Нему апостол Фома. Величайший дар Пасхи заключается в том, чтобы любовь Божия стала нашей любовью, чтобы мы сами дерзали стать той любовью, которую Господь нам дает. «Как послал Меня Отец, так Я посылаю вас». Господь говорит не только о тайне нашего высокого служения. Мы должны принять эту любовь, стать самим любовью по дару Христа, и потому быть способными разделить ее неложно с братьями и сестрами нашими, со всяким человеком, кто нуждается в Господе.


Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

Источник

[Дмитрий Н]

Воскресение Христово открывает нам истину о мироздании




Расцветают языки и культуры – но проходит время, и о них знают лишь специалисты. Возникают различные идеи, различные представления о мире, они овладевают умами людей, принимаются как что-то несомненное и само собою разумеющееся, затем теряют свое влияние и становятся интересны только историкам. Есть ли у нашей цивилизации то, что остается неизменным, та ось, вокруг которой невидимо обращается все остальное? Есть ли хоть что-то в хаотическом процессе борьбы различных сил и идей, что стоит твердо, как скала среди бурного моря?

Наш наблюдатель скоро обнаружит некую реальность, которая проходит через все эти века, оставаясь вполне идентичной самой себе – Церковь Христову. Это единственный институт, который сохранился со времен античности, старейшее действующее учреждение Европы – если не всего мира. Много раз – еще со времен античного автора Цельса – Церкви предрекали скорое исчезновение; его продолжают предрекать и до сих пор. Множество раз в истории – особенно в истории ХХ века – людям казалось, что они нашли, наконец, какую-то новую идею, открывающую окончательную правду о мире и человеке, и они обрушивались – как обрушиваются сейчас – на Церковь с нападками за то, что она не хочет переменить свое вероучение, чтобы приспособиться к очередной идеологии. Идеологии, которая всегда представляется ее последователям вечной (или хотя бы тысячелетней), но которая неизбежно умирает через несколько десятилетий. Много раз Церковь обвиняли в «отсталости» те, чьи взгляды к сегодняшнему дню уже безнадежно устарели. Но Церковь стоит, провозглашая одно и то же возвещение, которое было истинным в античную эпоху, истинно сегодня и будет истинно всегда. Это возвещение, которым мы приветствуем друг друга на Пасхальной заутрене – «Христос Воскресе!»

Впервые это возвещение прозвучало из уст жен-мироносиц во мраке глубокого уныния, которым были охвачены ученики после распятия Спасителя. Казалось, все надежды, которые ученики возлагали на Господа, рухнули – Тот, в Ком они видели Мессию, Избавителя, не только не установил чаемого народом земного царства, но и потерпел, казалось, полное поражение, был предан, как какой-то преступник, мучительной и позорной казни у всех на глазах. Казалось несомненным, что победа осталась за силами ненависти и насилия, что бичи и железо, смерть и отчаяние – реальны, а надежды на Бога – нет. Страшный опыт, который пережила Церковь в ХХ веке, в России и во многих других странах, когда торжество богоборческих сил казалось полным, а верные – обреченными на окончательное истребление, напоминает об этом опыте Апостолов.

И сейчас столкновение со злом и неправдой мира приводит многих людей в уныние; но всегда, и в страшные годы тирании и гонений, и перед лицом хаоса и смерти, Церковь провозглашает радостную весть – Христос воистину воскрес. Окончательная победа не за силами греха и смерти, но за любовью Божией. Такова вера, побеждающая весь мир, о которой говорит Святой Апостол «Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? (1Иоанна.5:5)».

Воскресение Христово – центральное событие мировой истории, и оно возвращает нас от иллюзий к реальности, оно выводит нас из темного леса человеческих заблуждений к сиянию истины Божией.

Воскресение открывает нам истину о мироздании. Апостол Иоанн, созерцая Крест и Воскресение Спасителя, говорит: «Бог есть любовь». Мы узнаем, что высшая реальность, реальность Святой Троицы, исполнена любви, милости и красоты. Мы узнаем, что зло и грех обречены на исчезновение, что у мира есть будущее – и это будущее невыразимо прекрасно. История – не бессмысленный кровавый хаос, но путь – хотя трудный и трагический – к исполнению Божиего замысла, когда «земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис.11:9)». Мироздание – не ледяная пустыня, из которой мы возникли по воле случая, но дом, устроенный для людей небесным Отцом.

Воскресение открывает нам истину о человеке; мы узнаем, что люди драгоценны в очах Бога, настолько драгоценны, что Он Сам облекся в плоть, был распят и погребен за нас, неблагодарных и злонравных.

Человеческая жизнь может казаться эфемерной на фоне мироздания, даже на фоне истории – но Воскресение удостоверяет нас, что человек важнее цивилизаций и долговечнее пирамид, что Бог призывает нас к вечной, блаженной жизни, в которую каждый может войти покаянием и верой. Святой Феофан Затворник, рассуждая о словах Святого Апостола Павла «Христос – первенец из умерших», говорит о Воскресении, уготованном всем людям: «Христу как Первенцу надлежало пройти весь путь восстановления, чтобы проложить дорогу восстановляемым. Для того умирает, чтобы разрушить силу смерти, для того воскресает, чтобы для всех положить основание воскресения, для того входит в славу, чтобы и всем открыть дверь ко вступлению в сию славу… За Ним как за Начатком конечно последует все человечество». Сквозь все скорби века сего мы прозреваем тот великий день, когда «Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц (Ис.25:8 )».

Церковь живет во свете этого великого дня, который предвосхищен Воскресением Христовым и несомненно нам обещан. Поэтому жизнь христианина – это не просто более нравственная жизнь; это жизнь, построенная на фундаменте Воскресения. Церковь призывает всех людей прийти к Воскресшему, чтобы обрести новую жизнь – жизнь, исполненную смысла и надежды. Как говорит святой Иоанн Златоуст, «Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости! Никто не рыдай о своем убожестве, ибо для всех настало Царство! Никто не плачь о своих грехах, потому что из гроба воссияло прощение! Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть!»


Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

http://www.pravoslavie.ru/38202.html[/img]

[Дмитрий Н]

Упразднение смерти

Митрополит Лимасольский Афанасий



_{Воскресение Христово. Мозаика монастыря Осиос Лукас. XI в.}

 Бог – Тот, Кто сотворил всё. Из небытия, из ничего Он сотворил человека, тело и душу как психосоматическое единство. Православная Церковь не разделяет человека на душу и тело, но смотрит на него как на личность, в которой душа и тело – неделимое целое. Человек был сотворен Богом по образу и подобию Своему и помещен в рай, чтобы имел общение с Богом, сохранял свою связь с Ним и через это пребывал бессмертным.

Церковь говорит о трех видах смерти. Первый – биологическая смерть, при которой умирает тело человека; второй – смерть души, при которой человек отделяется от Бога, Который есть истинная Жизнь. И третий – вечная смерть, которая произойдет при Втором Пришествии, когда наступит конец мира и произойдет воскрешение мертвых. Тогда человек может быть отделен от Бога и душою, и телом, и тогда это будет вечная смерть (если быть более точным, это не есть смерть, потому что человек не исчезает и не умирает, но удаляется от Бога, Который есть истинная Жизнь).

    Смерть не наказание от Бога – человек умер в момент своего преслушания

Когда же слово «смерть» встречается в Писании в первый раз? Когда Бог дал заповедь: «Ты можешь трудиться в раю и хранить его, можешь использовать все, что есть в раю, можешь есть все, только не ешь от этого дерева. Если ты вкусишь от него, ты умрешь». Происходит грехопадение, и человек испытывает последствия своего свободного выбора, данного ему Богом. Смерть не наказание от Бога. Но Бог предупредил человека о результате, о последствиях его преслушания. Человек умер в момент своего преслушания, потому что прервал свою связь с Богом. Христос приходит, чтобы сказать: «Я есть Жизнь». С того момента, как ты не имеешь общения с Богом, ты уже не живешь. И хотя Бог сотворил человека так, чтобы он не знал смерти, но жил в соединении с Ним в раю, все это прекращается, человеческая природа и тварный мир искажаются. Человек и тварный мир становятся подвержены тлению, злу, греху. Человек осудил самого себя на смерть. И человеческий род остается в этом рабстве до тех пор, пока не приходит Христос, новый Адам. Он становится Человеком и упраздняет смерть, даруя бессмертие всему миру.

Итак, человеческая жизнь после грехопадения – это путь в душевной смерти, а также и в смерти биологической, которая наступала в какой-то момент. И вот приходит время вочеловечивания Бога, когда Он Своей собственной смертью и Своим воскресением упраздняет силу смерти, пленяет и низлагает ее. Христос упраздняет смерть Своей смертью и учреждает Церковь, предает ей Себя, Свое Тело и Кровь, которые есть противоядие от смерти.

Сам Христос умер этой страшной, мучительной, болезненной и к тому же позорной смертью. Смерть через крест в ту эпоху считалась постыдной и унизительной. И однако же, Господь не побоялся не только умереть самой позорной смертью, но и пройти через весь этот страшный процесс: оплевания, заушение, бичевание, поругание, облечение в багряницу. По какой причине? Чтобы показать нам, что Он первый прошел по этой дороге, чтобы ни один человек не сказал, что у Бога как у человека была хорошая жизнь и спокойная смерть. Если бы Бог не претерпел все это, человек мог бы отказаться терпеть. Однако же, как говорит апостол Петр, Он первый претерпел на Себе Самом эту трагедию природы, заграждая всякие уста, которые могут обратиться и сказать Богу: «Я несправедливо страдаю».

Что нам говорит Христос через апостола Павла? Чтобы мы не отчаивались, как отчаиваются те, у кого нет надежды. Печальтесь, но и надежды не оставляйте. Если мы не надеемся на Царствие Божие, если мы не надеемся на вечность, то как выдержим смерть? Без воскресения, без вечного Царствия Божия наша жизнь не имеет смысла и цели. Будем же надеяться на Бога и верить, что, если с нами что случится, Бог нас не оставит! Что же, Бог с нами, но это не отвращает зла? Часто это не отвращает зла, но присутствие Божие переработает зло в добро, горький яд сделает лекарством для вечности – через боль, через муку, через сокрушение сердца. Со временем, постепенно, польза этого проявится. Страждущий человек становится кротким, если находится рядом с Богом. К боли примешивается благодать Божия. А когда мы покинем этот мир и увидим все в другой перспективе, тогда первое, что мы сделаем, – возблагодарим Бога за все печали этой жизни, как говорил старец Паисий.

Смерти нет: любовь Божия ради нас победила смерть. И в Церкви мы говорим не «смерть», а «успение». Смерть – это сон «до времени»: для Церкви люди живы. Мы молимся об усопших, чувствуем на Божественной Литургии, что все мы живы.

Если прежде, как говорят отцы, смерть была страшна для человека, то теперь человек становится страшен для смерти, потому что Иисус Христос упразднил ее власть. И вот мы говорим в Церкви: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!» Христос упразднил смерть, смерти нет. «Никто да не боится смерти!»[1] По какой причине? «Свободила бо нас Спасова смерть» – потому что нас освободила смерть Спасителя. Итак, смерть для христианина лишена своей силы, хотя нам и трудно с ней смириться.

Смерть – это роды, боль. Ты рождаешься в вечное Царствие Божие через боль. Но там все старое заканчивается, гаснет и остается только свет Христов. Тогда все меняется и смягчается, и человек обретает утешение, понимает причину, по которой все было, и славит Бога.

    Христос дает нам возможность победить смерть нашей жизнью подле Него

Что же Церковь говорит страждущему человеку? Наша Церковь не устраняет факт смерти, но не дает впасть в отчаяние. Она тотчас же в качестве противоядия от смерти предлагает человеку свет лика Христова. Слово Церкви – это дерзновение, надежда, это слово Господне: «Мужайтесь: Я победил мир». Слово Церкви – это Христос. Будь мужественным, Христос победил смерть и дает нам возможность победить смерть и жить вечно вместе с Ним. И несмотря на то, что порой кажется, что смерть побеждает нас, Христос дает нам возможность победить ее в конце терпением и упорством, нашей жизнью подле Христа, обращая боль в духовную работу, обращая горечь смерти в жизнь вечную. Человеку очень важно об этом узнать. Если ему это не удается, его жизнь превращается в трагедию. Христос – свет миру. Если Христа нет, мы живем во тьме. Если мы полюбим Христа, если будем жить Христом, тогда преодолеем и смерть, и тление, и наша жизнь будет подлинно радостной. Христос преодолевает все невзгоды этой жизни.


Публикуется по: Афанасий Лимасольский, митрополит. Открытое сердце Церкви / Пер. с новогреч. А. Волгиной, А. Саминской. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014. С. 310–316.

http://www.pravoslavie.ru/92953.html

[Дмитрий Н]

Обретенный рай

Протоиерей Артемий Владимиров





Светися, светися, новый Иерусалиме!

Христос Спаситель восстает из гроба живым. Являясь в течение сорока дней Своим ученикам, Он поучает их тайнам Царствия Божия. Затем восходит на небеса, дабы десять дней спустя Вознесения ниспослать Апостолам благодать Утешителя Духа. Дух Святый открывается им в образе огненных языков и опочивает в сердце каждого, озаряя учеников ведением неизреченных тайн. Через руки святых Апостолов благодать Господня возрождает всех, принимающих крещение с верой в Сына Божия.

Эта благодать и поныне делает причастниками Царствия Небесного членов Православной Церкви, если они с ревностью исполняют заповеди Господни. Эта благодать возводит умы и сердца христиан на небо, показывает им, по неизреченной милости Божией, райские обители. Пасха Христова раскрывает духовную силу, красоту, святыню и премудрость в учениках Господа, вверяющих свои сердца водительству благодати.

Озаренные светоносной радостью Воскресения Христова, войдем и мы, дорогие читатели, со страхом и трепетом в таинственный Едем, Рай сладости, и насладимся уготованной нам духовной трапезой!

"И увидел я новое небо и новую землю..." - говорит тайнозритель Царства Небесного, святой Иоанн Богослов (Откр. 21, 1). Светло тамошнее небо, девственна и прекрасна оная земля. Не омрачает взора ни единое зрелище бедствий и страданий человеческих, без которых невозможна и немыслима земная жизнь. Водворившись в духовном Раю, испытывает душа величайшее облегчение и покой. Отчего же? Оттого что нет там, в райских обителях, ни явного, ни тайного присутствия зла.

Здесь, на земле, даже в самые счастливые минуты бытия мы должны быть настороже по причине подстерегающих нас искушений. Враг человеков, падший ангел, коварен и жесток. Даже если благодать Господня, осеняющая истинных рабов Божиих, заставляет его отступить, он не успокаивается. Сидит в засаде, затаившись, следит, выжидает, когда можно будет приступить к душе, воспользоваться ее невниманием и всеять в сердце худые плевелы - дурные и гордостные помыслы. Не встрепенется христианин, молитвой не пожжет эти сорняки, они возьмут силу, разрастутся - и покроется душа мраком греховным. В этом мраке поселится сатана и будет содержать грешного человека в рабстве, унижая и мучая своего пленника. Не так в Раю Господнем! Легко и свободно дышится помилованной Богом душе. Изгнан вон диавол со своими приспешниками, бесами. Царствуют в сердце человеческом смирение и кротость Христовы. На этих добродетелях, как на некоем престоле, восседает Божество. Вверху, внизу, спереди и сзади, по сторонам, внутри и снаружи осиявается душа благодатью, наполняющей ее неизреченным покоем, миром и радостью. Не увидит человеческая душа в райских обителях ни единого угрюмца или преданного печали. Никто не смутит ее здесь взглядом настороженным и подозрительным. На челе встречающихся ей не видно тревоги, страха, неприязни. Нет, нет! Напротив, все обитающие здесь существа - и ангелы, и люди - пронизаны, одухотворены, преисполнены радостью и любовью. Да иначе и быть не может - это же Рай Господень! От обращенных на нее светлых взоров помилованная душа раскрывается, как цветок под теплыми, ласковыми солнечными лучами. Оставаясь трепетной, она несколько смелеет, словно любознательное чистое и благоговейное дитя, смотрит вокруг себя и приходит в еще большее удивление, радостное изумление, - такие неизглаголанные красоты открываются ее очам!

Всюду и во всем чувствуется присутствие Божие. В воздухе разлита благость Господня: дышишь ею - просвещается ум, сердце вкушает сокровенную манну премудрости Божией. Созерцание тамошних красот - от горних сфер до малой былинки - побуждает душу изливаться в сердечной молитве благодарения и славословия Творца, украсившего таким великолепием Свое творение. Как ни прекрасно оно, внимание небожителей устремлено к единому Источнику света, заливающему Рай, так что не обретается в нем ни единого темного уголка. Этот Источник - превысшая всякого описания и понимания Божественная Троица, Святая, Единосущная и Нераздельная, живущая в свете неприступном.

Влекомая этим светом, душа уже не желает смотреть ни на что иное, да и не может. Вкупе со всеми предстоя лицом к лицу Живому Богу, она вступает в область райского блаженства, всегда возрастающего и никогда не имеющего конца...

     Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе. Ты же, Чистая, красуйся, Богородице, о востании Рождества Твоего.

     ...О Пасха велия и священнейшая, Христе! О Мудросте, и Слове Божий, и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего!..

Путь же в эту райскую страну проложен Господом нашим Иисусом Христом посредством Креста и Воскресения, а обретается в глубинах кающегося сердца каждым, кто желает молиться и исполнять заповеди Божии.


Источник

[Дмитрий Н]

Пасха нетления

Священномученик Иларион (Троицкий)




Прислушайтесь к торжествующим напевам Церкви! Не во дни только Святой Пасхи, но и во все великие праздники вы многократно услышите слово: нетление. Все дело спасения рода человеческого в церковном живом богословии изображается как дарование нетления. Значит, нам недоставало нетления. Мы находились в состоянии тления. Синаксарь во Святую и Великую неделю Пасхи, конечно, читают только в монастырях, да и то не во всех. А между тем вот как там определяется богословски значение празднуемого события: «В той [день] с небесе сошед, во утробу Девы вселися; и ныне из адовых сокровищ человеческое естество все исхитив, на небеса возведе и к древнему достоянию приведе нетления». Здесь замечательны две подробности: Пасха ставится рядом с событием Христова Рождества и нетление называется древним достоянием.

Прислушиваясь к церковным песнопениям, все больше и больше убеждаешься, какими сокровищами богаты они, как важны они для настоящего православного жизнепонимания. Грех является прежде всего тлением, утратой древнего достояния — нетления. Человек отпал от Бога, и началось его духовное и телесное тление. Самозаконие в духовной жизни привело к рабству греху и страстям. Человек начал истлевать в обольстительных похотях. Душа гниет, душа истлевает. Это звучит странно, но на самом деле это так. Процесс духовного тления можно уподобить всякому гниению. Если гниет какой организм, в нем все разрушается, временами появляются из него ядовитые и зловонные газы. Так и духовная природа, поврежденная, зараженная грехом, будто гниет. Душа теряет свое целомудрие, свою цельность, разлагается; слабеет в ней воля, все связывающая и все в ней себе подчиняющая. Вырываются из грешной души постоянные страстные помыслы, злые дела. При внимательном отношении к своей духовной жизни всякий человек не может не удивляться тому, с каким трудом в душе прививается все доброе и прекрасное и как легко и быстро в ней укрепляется все темное и злое. Не скажем ли поэтому мы: что-то недоброе живет в нашей душе; она нездорова, больна. Тление господствует в нашей душе, и тлению с особенной очевидностью подчиняется наше тело. Душевную болезнь многие могут не замечать, могут заглушать шумом жизни внутренние стоны и вопли души. Но тление тела в смерти неопровержимо. И пред этим тлением бледнеет всякая краска жизни. Творения аскетов, трактующие о смерти духовной, могут быть отвергнуты и даже, быть может, осмеяны. Но найдите нигилиста, который не понял бы чина погребения и надгробного плача преподобного Иоанна Дамаскина!

Человечество всегда видело внутреннее тление своей духовной природы и всегда воочию видело разрушение храмины тела. Сознавать, что ты духовно гниешь, и знать, что тело твое достояние червей — вот удел грешного человека! Где же здесь радость? На что надеяться в будущем? Грех в существе своем связан с несчастьем и страданием. Грешное сознание и будущность рисовало мрачными, безотрадными красками. Шеол еврея, царство теней в мрачном Аиде эллина и римлянина — безотрадная будущность.


_{Священномученик Иларион (Троицкий)}

Спасение есть исцеление. Спасение есть освобождение от тления. Спасение есть возвращение изначальной доброты нетления, ибо создан был человек в неистление. Нужно было оздоровление человеческого естества. Это оздоровление и дано в воплощении Сына Божия. «Мы не могли бы сделаться нетленными и бессмертными, если бы Нетленный и Бессмертный не сделался прежде тем, что и мы». Нетленный и Бессмертный в единство Своей личности воспринял «тлением и смертию мое естество ято бывшее». Естество тленное получило прививку нетления, и начался процесс обновления твари, процесс обожения человека, началось созидание богочеловечества. Жало смерти притуплено. Тление побеждено, ибо дано противоядие болезни тления. Пасха нетления заставляет вспомнить таинство воплощения. Непроходимы были врата смерти. Все земнородные неизменно к этим вратам подходили, за ними скрывались, трепеща и ужасаясь. Но вот воскрес Христос! Что это значит? Это значит, что спасение совершено воистину. Ведь человеческое естество соединилось с естеством Божественным в лице Христа «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». Не Бог прошел через врата смерти, не пред Богом «распахнулся вечности чертог», не ради Бога отвален камень от дверей гроба, но ради Богочеловека. Вместе со Христом прошло через таинственные врата смерти наше человеческое естество. Царствует смерть, но не вечнует!

Страшна была смерть роду человеческому раньше смерти Христовой, но после Христова воскресения человек стал страшен для смерти, ибо один из нас победил смерть, не остался во гробе и не увидел тления. Пасха — освобождение Израиля из Египта. Наша Пасха — освобождение от рабства смерти и тления. Христос воскресе! Я знаю теперь, что мое спасение воистину совершено. Я знаю, что Бог действително явился на земле. Были великие люди, победители стихий, победители природы, но смерть всех равняла и обнаруживала наше общее ничтожество. Кто это прошедший врата смерти? Он может быть только Богом. Значит, воистину воплощался Бог на земле, воистину принесено целительное врачевство против разъедающего меня и меня мучающего тления. Воплощение и воскресение сочетаются воедино. Воплощение даст смысл воскресению, и воскресение с непререкаемостью уверяет в истине, в действительности, а не призрачности и мечтательности воплощения.

Теперь не страшна мне смерть, ибо видел я победу над тлением. Я еще вижу в себе иной закон, нежели закон жизни, я вижу закон смерти и тления. Вижу я, как господствует временами грех надо мною. Но знаю, что это господство поколеблено, что мое положение небезнадежно. Я могу теперь надеяться на победу, на одоление греха, я могу надеяться на освобождение от рабства тлению. Теперь могу я с радостью взирать на предлежащий мне подвиг борьбы с грехом и страстями, ибо враг уже многократно побежден самоотверженными подвижниками. На небе церковном сияют, как светила, святые Божии, которые, живя на земле, победили грех, достигли чистоты и целомудрия, то есть нетления, а потому они, радуясь, отходили в путь всея земли. Нетление, то есть чистота и целомудрие, дает радость. Блаженство — не внешняя награда, как мудрствуют несчастные наемники-католики. Блаженство есть внутреннее следствие добродетели. Добродетель есть здоровье души, а здоровый всегда счастливее больного. Моя болезнь греховная исцелима — в этом убеждает меня Христово воскресение. Мне открыто блаженство рая. Никто же да рыдает убожества, явися бо общее Царство! Явилась общая радость, ибо явилась надежда на нетление, на искупление от греховного тления. От смерти к жизни Христос Бог нас преведе. Египет остался позади, фараон погиб, впереди обетованная земля и нетленное Царство, где обителей много, где радость вечная! Пасха нетления! Мира спасение!

Христос воскресе!


Трехтомник творений священномученика Илариона

http://www.pravoslavie.ru/5843.html

[Дмитрий Н]

«И отрет Бог всякую слезу с очей их»

Инокиня Наталья (Каверзнева)




– Кто родственник Никитиной? – помятый после ночного дежурства доктор не стал утруждаться приданием голосу благожелательных ноток.

До Димки не сразу дошло, что это фамилия бабушки Федосьи.

– Я... – неуверенно сказал он.

Доктор посмотрел на парня неодобрительно, словно чувствуя подвох. Правда заключалась в том, что родственников у бабушки Федосьи не было.

Пока доктор объяснял, что нужно бабушке для продления её дней, выражение неодобрения на его лице только усиливалось. Возможно, он сомневался в том, что дни таких заморенных существ нужно продлевать.

– Опущение внутренних органов, множественные спайки в брюшной полости, тяжелый артрит, нефрит... – непонятные слова наполняли Димку тревогой и неловкостью. Бабушку он взялся отвезти со стойбища в больницу исключительно по просьбе тётки и теперь не хотел брать на себя еще какую-то ответственность. Но выражение лица доктора недвусмысленно говорило, что дела бабушки плохи... а бессердечным человеком Димка не был.

На стойбище он возвращался долго – весна сегодня сделала попытку вступить в свои права, и снегоход вяз в мокром снегу. Прежде чем завернуть к себе, Димка заехал к тётке, с тайной мыслью не только отчитаться за поездку, но и поесть горячего.

– Спайки там у нее в животе какие-то, – говорил он, торопливо прихлебывая.

Тётка молча кивнула и подложила ему еды. Как все настоящие лесные ханты, она считала неприличным выражать эмоции. Поэтому заговорила не сразу, а заговорив, не поменяла бесстрастного выражения лица:

– Петосю резали, ага, – имя тётка сказала так, как привыкла, а звонкие согласные у сургутских хантов были не в ходу.

– Как – резали? – от неожиданности Димка чуть не подавился.

– В больнице.

– В смысле – операцию делали?

– Ага. Много делали.

– А-а-а...

Помолчали. Молодость и глупость подталкивали Димку подколоть тётку за плохое знание русского языка, а скука и любопытство – продолжить тему. Интернет тут работал через раз, поэтому скука победила:

– Что с ней было-то, почему оперировали?

Димка плохо уже знал хантыйский, а тётка была обидчивой, и ей не хотелось говорить на неродном языке. Но она тоже скучала, поэтому, мешая русские слова с хантыйскими, рассказала не такую уж редкую историю.

    Отца Федосьи заломал медведь, когда девочке было лет пять. Его смерть стала двойным горем – семья начала нуждаться

Отца Федосьи заломал медведь, когда девочке было лет пять. Отец был бы совсем хороший, но когда выпивал, то буянил и дрался. Впрочем, достать водку тогда было нелегко, так что это случалось нечасто. В любом случае он был кормильцем, поэтому его смерть стала двойным горем – семья начала нуждаться.

Какое-то время мать справлялась – и охотилась, и рыбачила, и даже сама чинила нарты и облас (легкая лодка в виде байдарки). Но тут зарядили дожди. Зверь попрятался, рыба ушла от берегов, а мать, ища пропитание, простыла и слегла. Старший братишка попытался наловить рыбы на глубине, уплыл на большое озеро и не вернулся – видать, утонул. Припасы кончились, наступил голод. За голодом пришли болезни... в общем, в два месяца от семьи в шесть человек остались лишь мать да Федосья.

Это случилось еще в войну. А в 1950-е годы хантов согнали в колхозы. Была в этом, – рассуждала тётка, – и хорошая сторона: стало возможным попасть в больницу, да и смерть от голода уходила в прошлое... Но цену за все это пришлось платить, пожалуй, чрезмерную.

Налоги, которыми жёстко обложили лесных жителей, требовали сдавать в том числе большое количество вяленой рыбы. Чтобы её вялить, нужно было доставлять к месту промысла соль. А дорог не было, и тяжелые мешки тащили через болота на себе...

Федосья к тому времени стала симпатичной девушкой и вышла замуж. И те мешки с солью она вспоминала всю жизнь – они лишили её детей. Сперва случилось несколько выкидышей, потом – тяжелые операции, и она стала совсем неплодной.

Годы шли, мать Федосьи умерла. Давно уже умер и муж, а она все жила – одинокая, больная. «Зачем ей Бог такую долгую жизнь дал? – удивлялась тётка, – Так много горя, и такая долгая жизнь! – зачем?»

    Давно умер муж, а она все жила – одинокая, больная. «Зачем ей Бог такую долгую жизнь дал? – удивлялась тётка. – Так много горя, и такая долгая жизнь! – зачем?»

– Она же в Бога не верила! – рубанул Димка.

– Много ты знаешь, – обиделась тётка.

Димка, горячась, начал высказываться в том духе, что Бог обязательно сделает человека благополучным и успешным, если Его правильно почитать и просить. Тётка поджала губы. То, что говорил племянник, входило в противоречие с её жизненным опытом, а то, как он говорил, входило в противоречие с правилами приличия. Но она терпела, потому что он был родственником, к тому же – молодым и глупым.

– Наслушался... этих, – обронила она, когда Димка выдохся, – а они врут, ага.

То, что сектанты врали, рассказывая о своей успешности, Димка и сам уже стал догадываться. Но жаль было терять ощущение того, что он разобрался в чем-то большом и важном. Поэтому он молча повздыхал, отдал тётке список нужных для Федосьи вещей и поехал к себе.

***

Всю следующую неделю у Димки не получалось съездить в больницу. Сперва были дела, потом совсем раскис зимник, а в субботу пришел тёткин муж дядя Вася и принес бутылку водки...

Когда она закончилась, выяснилось, что зимник раскис не так уж и сильно – съездить по нему в магазин за добавкой оказалось вполне возможным. Тётка просила Димку навестить бабушку Федосью со слезами, отбросив обычное бесстрастие:

– Она ведь меня няньчила! Как ей там одной в больнице – родных людей нет, нужных вещей нет, нужной еды – нет... Завтра Пасха ведь!

Но Димка лишь пьяно отмахивался. Водка дарила то самое ощущение успешности, которым так легко заманивали и сектанты. Правда, потом оно почему-то превращалось в свою полную противоположность, и тогда Димка с дядей Васей начинали кричать, что жизнь у них собачья, и перечислять всех, кто в этом виноват. Получалось, что все и виноваты...

    Водка дарила ощущение успешности. Правда, потом оно почему-то превращалось в свою полную противоположность

Только во вторник он, наконец, смог выбраться в больницу. Стесняясь своего опухшего лица и стараясь дышать в сторону, спросил в регистратуре, где лежит Никитина. Медсестра пробежала пальцами по клавиатуре и сказала:

– Никитина? Феодосия Даниловна? Она умерла.

– Как?

– Умерла, – повторила медсестра чуть извиняющимся тоном, – еще в воскресенье.

Димка топтался на месте, собираясь с мыслями.

– А... – начал было он.

– За телом в морг пройдите.

Димка кивнул и пошел искать морг. Он вежливо спрашивал людей, отвечал что-то патологоанатому, договаривался с санитарами... а сумка с вещами и продуктами нелепо моталась в руке... Когда санитар начал расчесывать свалявшиеся бабушкины волосы, Димка дернулся испуганно:

– Осторожнее!

Санитар поморщился – все эти люди со своим запоздалым чувством вины вечно мешали работать. Димка увидел его гримасу, и до него наконец дошло – бабушка Федосья умерла! Она ждала всю неделю – маленькая, больная, одинокая... а никто так и не приехал. Некому было привезти ей свежую рубашку, поправить ей волосы, смягчить её боль ласковым словом... Некому!

И тогда Димка разрыдался так горько и отчаянно, как бывало только в раннем детстве, когда он мог еще плакать об общей несправедливости мира больше, чем о своих личных обидах.

Санитарка, заглянувшая зачем-то в морг, узнала покойницу и мягко сказала Димке:

– А ты не убивайся. На Пасху твоя бабушка померла... не всякому это. А в среду священник приходил причащать больных – и её причастил. Не всякому так умереть-то доведется... Не убивайся.

Раскачиваясь, всхлипывая, размазывая по лицу слезы, Димка потихоньку успокаивался. Горе вырвало его из круга обычных интересов и теперь томило желанием быть полезным для бабушки. Слышанную от сектантов мысль, что Бог не принимает молитв за усопших, Димка прогнал с пренебрежением – чувство долга сейчас царствовало в нем безусловно. Но вот как подступиться к этому суровому Богу, давшему бабушке такую тяжелую жизнь, Димка не знал.

Порывшись в сумке, он нашел Новый Завет, подаренный сектантами, и раскрыл книгу наугад, сильно сомневаясь, что там есть подобающие случаю молитвы. Взгляд его упал на слова: «это те, которые пришли от великой скорби ...и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр. 21, 4). Несколько секунд Димка повторял слова Писания, шевеля губами. Чувство благоговения перед величием Милосердного и Всеблагого Бога затопило его душу благодарностью и раскаянием. Димка виновато огляделся, достал из сумки две бутылки водки и сунул их в мусорку, в ворох использованных бахил. Потом встал и пошел в храм – договариваться об отпевании.


http://pravoslavie.ru/120889.html

[Дмитрий Н]

Воскресение Христово - это не просто праздник, это основа нашей веры



_{Христос воскресе! – Воистину воскресе!}

Воскресение Христово - это не просто праздник, это основа нашей веры. У апостола Павла есть такие слова: «…а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15.14). Да, смерть становится непреодолимой преградой для свершения всех наших мечтаний, планов, дел, чаяний, надежд, уравнивая в себе и добрые и злые поступки.
Осознание временности бытия делает бессмысленным человеческое существование, обесценивая смертью любые земные цели и достижения.

Христос побеждает смерть. Становится по слову апостола Павла «Первенцем из мертвых», Тем, Кто дает каждому уверенность в окончательной победе света и правды над тьмой и злом. Воскресение Христово становится центральным событием в истории человечества еще и потому, что оно дает каждому из нас путь к Вечной жизни. Принимая пасхальное благовестие, мы становимся Христовыми, а это значит, что Его смерть и воскресение «действует в нас» (2 Кор. 4:12). Отсюда свет и радость нашей веры, отсюда бодрость жизни христиан, отсюда всемирная радость Воскресения Христова.

В России на протяжении многих столетий Пасха была главным Праздником, означавшим Победу Бога над грехом, провозгласившим Победу жизни над смертью.

Даже большевики не смогли вытравить благоговейное отношение к Пасхальной радости о Воскресшем Спасителе. Вспоминается ставший уже хрестоматийным случай, произошедший в 20-е годы прошлого века:
В один из городов с антирелигиозными лекциями приехали воинствующие безбожники. В рабочем клубе завода был организован антирелигиозный диспут, на который в качестве оппонентов пригласили и «служителей культа». Собрался полный зал: одни, под влиянием пропаганды, пришли посмотреть, как будут издеваться над «попами», другие верили, что священнослужители сумеют защитить свою веру.

Используя «данные современной науки» лектор ловко и остроумно, а потом с ерничеством и скабрезностями вещал о «выдумке жрецов», о материи, об обезьяньих корнях человека. Два или три священника, не выдержав издевательств над верой в Господа, поднялись со своих мест и под развязный хохот толпы покинули зал, что с радостью было воспринято докладчиками как доказательство отсутствия Бога.

И вдруг к сцене прошел седой священник. Он взошел на трибуну, перекрестился, спокойно оглянул зал и вдруг громко и радостно сказал: «Братья, Христос Воскресе!» И произошло чудо: аудитория, которая только что смеялась в спину уходящим священникам, ответила как один человек: «Воистину Воскресе!» А священник опять провозгласил: „Христос Воскресе!” И снова всеобщий взрыв голосов: «Воистину Воскресе!»

Тут растерявшийся лектор закричал, что лишает «служителя культа» права голоса. «А я уже все сказал, благодарю Вас!»- ответил священник и сошел в толпу. Народ встал и расступился, пропуская его к выходу. Пока он шел, ни один человек не произнес ни слова. И вслед за ним повалили из душного клуба рабочие, красные от стыда, сокрушаясь, что участвовали в хулении веры своих отцов.....

В моем детстве Сахалин был атеистической зоной: на острове не было ни одного храма, а священникам запрещалось приезжать сюда. Но Пасху люди все равно отмечали. Помню, как соседские бабушки угощали нас крашеными яйцами и куличом, а мы с детской непосредственностью, до конца не понимая смысла произносимых фраз, приветствовали друг друга словами: «Христос Воскресе!».

Эту поистине детскую радость празднования Воскресения Христова у верующих православных христиан отмечал в одной из своих статей известный миссионер протоиерей Иоанн Восторгов: «Так ребенок радуется теплу и свету, радуется и играет на лоне жизни, хотя не может точно и ясно формулировать, почему приятны ему свет и тепло, почему радостна для него жизнь».

Спустя много лет, когда я уже стал священником, мне посчастливилось ощутить Пасхальную радость на Святой Земле. В составе делегации Фонда Андрея Первозванного я был свидетелем удивительного чуда - схождения Благодатного огня в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Впечатления и чувства, посетившие меня на той службе, оставили неизгладимый след в моем сердце.

Тогда, стоя в храме, я ощутил вселенский характер Православной веры. Рядом со мной молились люди, прибывшие с самых разных концов мира, но, несмотря на это мы все составляли единую Церковь. Глядя на людей, излучающих улыбки и веселие, меня посетила мысль, что в России люди ведут себя в храме напряженно и сосредоточено, совсем не так, как здесь. Это впечатление о радостном переживании веры глубоко отразилось в моей памяти.

Еще я запомнил, как один священнослужитель, мой знакомый из Воронежа, аккуратно и внимательно зажигал десятки пучков свечей от Благодатного огня. Меня заинтересовала эта увлеченность, и я завел разговор. Батюшка рассказал мне о прихожанах, священнослужителях, благотворителях, знакомых чиновниках, соседях и журналистах, которые с терпением и радостным ожиданием встретят его в России. Он собрал целый чемодан свечей, чтобы каждому привезти видимую частицу святыни. Встретившись с чудом, пережив определенный духовный опыт, у верующего человека возникает желание поделиться этим переживанием с ближними. Солидарность и сопереживание всегда были характерными качествами нашего народа.

Еще один человек, который произвел на меня впечатление, был израильский полицейский. Молодой человек в полной экипировке, обвешанный разнообразным оружием, в каске сидел на ступенях в храме и пил воду. Меня поразило до глубины души, что в окружении всеобщей радости и любви этот бедный солдат оставался непричастным к людскому ликованию, а его взгляд совершенно ничего не выражал. В тот момент мне захотелось рассказать этому молодому человеку о том чуде, свидетелем которого он стал, но я оставил эту затею, решив не искушать и не провоцировать оснащенного оружием полицейского.

Спустя время, я отметил для себя, что какие бы внешние чудеса не происходили в жизни человека, они мало что меняют, если не произойдет главного чуда, когда сердце человека открывается Богу. Неправы те, кто говорят, что если бы они воочию увидели явное чудо, тогда бы поверили. Неверие - это всегда следствие нравственной поврежденности человека. Главное чудо - Воскресение Христово уже совершилось. Сможет ли наше сердце отозваться на это чудо, на эту любовь Божию зависит от нас.

Дай Бог, чтобы Праздник Пасхи укрепил нашу веру. Обращаясь ко Господу словами из Евангелия: «…верую, Господи! помоги моему неверию», важно, чтобы мы пошли за Христом, Который откроет нам все тайны духовной жизни, наставит и укрепит наши немощные души. Тогда мы станем истинными православными христианами и воскреснем в жизнь вечную!

Христос воскресе!


Протоиерей Виктор Горбач, руководитель Миссионерского отдела Южно-Сахалинской и Курильской епархии

Источник

[Дмитрий Н]

Язык любви Христовой

Пасхальные истории монахини Сергии (Старковой)

Ольга Рожнёва



_{Инокини Елисавета и Феврония (справа)}

Этими историями со мной поделилась бывшая насельница Казанской Трифоновой пустыни, инокиня Феврония, а ныне – настоятельница Спасо-Преображенского монастыря в Усолье, монахиня Сергия (Старкова).



_{Инокиня Феврония}


История первая. Благодатный огонь

    Идем по ночному Иерусалиму, вдруг – крик петухов. В 2 ночи!

В 2013-м году, когда я еще была инокиней Февронией, насельницей Казанской Трифоновой пустыни, мы с одной сестрой из нашего монастыря, инокиней Елисаветой, ездили на Пасху в Иерусалим. Мечтали своими глазами увидеть Благодатный огонь.

Чтобы успеть занять очередь и попасть в храм Гроба Господня, нужно было выходить из гостиницы ночью. Наш гид нас отговаривал:

– Не вздумайте ходить, слишком много желающих туда попасть, целая толпа людей – слишком тяжело. Сходим потом.

Но мы решились. Вышли в 2 часа ночи из гостиницы, идем по ночному Иерусалиму, вдруг – крик петухов. В 2 ночи! Тут мы и апостола Петра вспомнили, и все Евангельские события...


_{Храм Гроба Господня}

Подошли к храму и увидели там множество людей из разных стран мира – кого там только не было. Многие сидели прямо на тротуаре. Мы тоже сели и стали ждать.

К четырем утра народу стало заметно больше, сидеть уже было невозможно, и мы стояли среди толпы в ожидании, когда начнут пускать в храм.

Встало солнце, люди все прибывали. Теперь мы стояли в центре колышущейся толпы, чувствовали: уже даже воздуха не хватает. Инокиня Елисавета выше меня ростом, ей было легче, а я невысокая, и мне было очень тяжело.

В 8–9 утра нас стало сдавливать так сильно, что некоторые люди начали падать в обморок. Правда, к ним относились очень сочувственно, поднимали их над головами и передавали вперед, вынося из толпы. Я держала в руках заранее приготовленные свечи – все они растаяли.


_{Святой Гроб Господень}

Сверху с балконов на нас смотрели ортодоксальные евреи, показывали на нас пальцами и, видимо, критиковали.

К 10 утра народ стали партиями впускать в храм. Мы с инокиней Елисаветой находились примерно во второй партии и, когда нас впустили, сразу побежали на второй этаж.

Храм так устроен, что на его первом этаже находятся Камень Помазания (по преданию, это часть камня, отваленного от Гроба Господня ангелом) и Кувуклия – небольшая часовня из жёлто-розового мрамора с Гробом Господним и приделом Ангела, а на втором этаже – Голгофа и Крест Господень. Мы туда поднялись и стали ждать Схождения Благодатного Огня – обычно он сходит около двух часов дня.

Людей в храме становилось все больше, там были «вси языцы», все народы, из разных уголков доносились слова на разных языках мира. Мы ждали, в 2 часа пришел Иерусалимский Патриарх, и служители провели его в Кувкулию. Люди замерли в ожидании.

Я смотрела во все глаза и вдруг увидела, как в воздухе стали появляться сполохи – вспышки света, словно вспышки фотокамер. Но это были совсем не фотокамеры – это был Нетварный Свет.


_{Вход в Кувуклию}

    Внезапно огонь молниеносной волной охватил весь храм!

Мы почувствовали сильнейшее волнение, даже страх, острое чувство того, что мы недостойны видеть это чудо. Тогда я поняла апостола Петра, который при улове огромного количества рыб воскликнул: «Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный!» (Лк. 5, 8 )

Внезапно огонь молниеносной волной охватил весь храм! В Кувуклии есть окошечко, через которое Патриарх передает Благодатный Огонь, там стоят православные арабы-скороходы, которые с зажженными свечами очень быстро бегут по заранее расчищенным для них дорожкам и передают всем Огонь. Так он с огромной скоростью расходится по всему храму.

Начался такой гул – настоящее ликование! Все пели «Христос воскресе из мертвых» на своих языках: греки, итальянцы, румыны, болгары, французы, арабы, русские. Все начали обниматься. Ты не знаешь, кто стоит с тобой рядом, не знаешь, какой национальности этот человек, но чувствуешь к нему такую любовь, словно он твой дорогой родственник – ведь у нас один Отец, у нас один Господь, Иисус Христос...


_{Лампады на Святым Гробом Господним}

Люди умывались Благодатным Огнем – и он не опалял их лиц. Потом служители храма стали просить народ тушить свечи, потому что постепенно Огонь приобретает физические свойства обычного пламени.

Такое можно пережить только раз в жизни. Начал бить Пасхальный колокол. Всеобщая радость Воскресения Христова!


_{Благодатный Огонь}

Мы с инокиней Елисаветой вышли из храма, потом из старого Иерусалима – и прямо у стен Старого города просто рухнули на траву и уснули. Мы были так переполнены чувствами, что, казалось, наша телесная оболочка просто не может вместить всей благодати праздника.

Проспали часа два и пошли в гостиницу. На следующий день все праздновали Пасху, и мы причащались.


История вторая. Христос вокресе!

Потом, на Пасхальной Седмице, мы поехали на Синай. В составе небольшой группы паломников поднялись на гору, где на вершине находится маленький храм Святой Троицы. Помолились на литургии, потом стали спускаться с горы, и тут гид сказал, что может сводить нас в одно интересное место.


_{Храм Святой Троицы на Синае}

Мы согласились и пошли за ним по каким-то козьим тропам, по пустыне. Солнце поднялось, и стало очень жарко. Вокруг разносился аромат синайской полыни, которую сильно нагревали солнечные лучи. Мы шли около часа и очень устали, пот лил градом, но нужно сказать, что монашествующие обычно люди терпеливые.


_{Козьи тропы к пещере святого Иоанна Лествичника}

В конце концов гид привел нас к какой-то пещере. Мы увидели рядом с ней монахиню в возрасте. Подошли и спросили, что это за место. Монахиня оказалась француженкой с монашеским именем Мария, но говорила и по-английски. Она рассказала, что в этой пещере знаменитый игумен Синайского монастыря Иоанн Лествичник писал свою Лествицу.


_{Монахиня Мария}

Мы стали расспрашивать монахиню, как она попала в это безлюдное место. По ее словам, она давно приняла Православие и горячо молилась очень почитаемому ей святому – преподобному Иоанну Лествичнику, чтобы он указал ей место для монашеской жизни.

И вот уже более 15 лет, по благословению своего греческого старца-духовника, монахиня Мария живет в небольшом скиту рядом с пещерой. Вместе с ней подвизается одна из греческих монахинь. Небольшой источник воды неподалеку был слишком слабым, но после их усердной молитвы перед иконой Божьей Матери «Живоносный Источник» стал давать достаточное для повседневной жизни количество воды.

Мы с инокиней Елисаветой подумали о жизни в этих местах: дикие звери, большие перепады температуры – невыносимая жара днем и пронизывающий холод ночью, бедуины с их бесконечными междоусобными войнами...

– Матушка Мария, наверное, страшно здесь жить?

– Сначала было страшно, потом привыкли. Бог нам помогает. Рядом находится большой и благоустроенный монастырь Святой Екатерины, и братия делятся с нами продуктами, сухарями.


_{Монастырь Святой Екатерины у подножия горы Синай}

В какой-то момент разговора мы поняли, что говорим то на ломаном английском, то на русском, а монахиня – то на английском, то на французском, – и при этом мы друг друга понимаем. Это было настоящее чудо. Язык любви Христовой. И сама матушка источала такую любовь, глаза ее светились такой радостью, что нам очень захотелось просто остаться здесь, рядом с ней, в этой пустыне, и окормляться у нее. Так притягивает сердца любовь Христова.

    Есть особый язык – язык любви Христовой, когда сердца бьются в унисон, и не требуется никакой переводчик

Несколько лет спустя мы узнали, что матушка Мария отошла ко Господу.

А тогда нам очень захотелось сделать этой монахине что-то приятное, как-то порадовать ее, и мы запели для нее Пасхальный тропарь на французском языке (мы знали этот тропарь на нескольких языках, специально учили). Матушка начала подпевать, и это еще больше нас объединило.

Мы пребывали в такой радости о Воскресении Христовом, что забыли и о жаре, и об усталости, и о жажде. Наконец обнялись и попрощались.

Вынесли для себя из этой встречи такой урок: есть особый язык – язык любви Христовой, когда сердца бьются в унисон, и не требуется никакой переводчик.

Христос воскресе, дорогие друзья! С праздником Светлой Христовой Пасхи!


Монахиня Сергия (Старкова)
Подготовила Ольга Рожнёва


https://pravoslavie.ru/138997.html

[Дмитрий Н]

Пасхальное чтение: пять дореволюционных произведений для детей

Мария Минаева



_{Иллюстрация из книги Ивана Шмелева «Лето Господне»}

Что почитать детям о Пасхе? Конечно, Священное Писание! Это самое главное – чтобы маленький человек знал события Воскресения Христова и понимал, откуда в нашей жизни ежегодно берется радость, заполняющая жизнь христианина в светлые дни.

Но есть и другой, очень важный пласт празднования. Он личный, субъективный и на каком-то глубинном уровне связанный именно с детством. Это – воспоминания, традиции, неуловимые весенние ощущения, долгожданные после поста угощения и подарки. И всё это описано в многочисленных литературных произведениях.

Особое место среди них занимают те, что написаны до Октябрьского переворота: они приоткрывают перед нами пласт православной культуры, традиций, мироощущения людей, который в годы советской власти безжалостно искоренялся. Такие произведения – словно мостик между столетиями.

Честно скажу, среди них много поделок – слезливых и приторных примитивных рассказиков о благочестивых детках, несчастных сиротках, добрых старичках. Рождались они в основном в дореволюционные годы, входили в разнообразные журналы для семейного чтения, которые брали не качеством, а количеством и любимой обывателями мелодраматичностью. Как сказали бы сейчас – нужен контент, и он появлялся – в изобилии.

Но есть среди произведений о Пасхе и настоящие жемчужины – талантливо написанные и глубоко христианские вещи. Они создают ощущение праздника, ведь герои их – дети, тонко чувствующие и остро переживающие величие момента. А еще из этих рассказов можно много узнать о дореволюционных пасхальных традициях – и, может быть, какие-то из них приживутся и в наших современных семьях.

Представляем вашему вниманию подборку из пяти произведений о Пасхе для семейного чтения.

Иван Шмелёв
«Пасха», «Вербное воскресенье», «На Святой»
(главы из книги «Лето Господне»)

Это произведение Ивана Сергеевича Шмелёва удивительно построено. Конечно, в нем есть сюжет, но читать его можно в принципе с любой главы. Каждая – отдельный рассказ, привязанный к тому или иному православному празднику.

Пасхе посвящены три главы. Шмелёв рассказывает о последних неделях поста, Вербном воскресении, о весенних делах: заготовке льда, большой уборке, подготовке иллюминации в Кремле – отец писателя был купцом, меценатом, на свои средства закупал фонарики и фейерверки для праздника.

Удивительный старичок Горкин вырезает пасочницу:

   «Он ковыряет на дощечке, и появляется виноград! Потом вырезает “священный крест”, иродово копье и лесенку – на
   небо! Потом удивительную птичку, потом буковки – X.В. Замирая от радости, я смотрю. Старенькие у него руки, в жилках.

   – Учись святому делу. Это голубок, Дух-Свят. Я тебе, погоди, заветную вырежу пасочку. Будешь Горкина поминать. И
   ложечку тебе вырежу… Станешь щи хлебать – глядишь, и вспомнишь».

Шмелёв словно бы нанизывает на ниточку воспоминания своего детства – как драгоценные камешки. Чудо в том, что читатель, в каком бы возрасте он ни был, принимает их сердцем, и происходит какое-то удивительное узнавание – как будто они и твои тоже.

   «Ночь. Смотрю на образ, и все во мне связывается с Христом: иллюминация, свечки, вертящиеся яички, молитвы, Ганька,
   старичок Горкин, который, пожалуй, умрет скоро… Но он воскреснет! И я когда-то умру, и все. И потом встретимся все…
   и Васька, который умер зимой от скарлатины, и сапожник Зола, певший с мальчишками про волхвов, – все мы встретимся
   там. И Горкин будет вырезывать винограды на пасочках, но какой-то другой, светлый, как беленькие души, которые я
   видел в поминанье. Стоит Плащаница в Церкви, одна, горят лампады. Он теперь сошел в ад и всех выводит из огненной
   геенны. И это для Него Ганька полез на крест, и отец в Кремле лазит на колокольню, и Василь-Василич, и все наши ребята
   – все для Него это! Барки брошены на реке, на якорях, там только по сторожу осталось. И плоты вчера подошли. Скучно
   им на темной реке, одним. Но и с ними Христос, везде… Кружатся в окне у Егорова яички. Я вижу жирного червячка с
   черной головкой с бусинками-глазами, с язычком из алого суконца… дрожит в яичке. Большое сахарное яйцо я вижу – и в
   нем Христос».

«Лето Господне» – это такой своеобразный заповедник. Дореволюционная Россия, купеческая Москва, широкие гулянья в праздник, посты, когда закрыты театры и мясные лавки, гудящий над городом колокольный звон. И в этом – жизнь маленького Ванечки, его радости – отец подарил удивительное хрустальное яичко, его беды – съел до разговенья крашенку, простит ли Господь за это?

С родительскими комментариями «Лето Господне» понятно детям с 6–7 лет.

Клавдия Лукашевич
«Мое милое детство»

Лукашевич – одна из самых плодовитых авторов рубежа XIX–XX веков. Не все ее произведения стоят внимания, много среди них и проходных, и тех самых слезливых сентиментальных рассказиков, о которых упоминалось выше. Но автобиографическая повесть «Мое милое детство» стоит особняком.

Ее герои – очень и очень небогатая дворянская семья: скромный и застенчивый отец, живая и импульсивная мама, две девочки, старушка няня. В их доме нет дорогих вещей, они едят скромную еду, не могут позволить себе дорогую одежду, но они безусловно, безоблачно счастливы. Их секрет – мир и любовь друг к другу.

    Члены этой бедной семьи безоблачно счастливы. Их секрет – мир и любовь друг к другу

Книга как раз начинается главами, посвященными Вербному воскресенью, Страстной неделе, Пасхе. Религиозную жизнь семьи направляет няня: она следит, чтобы в пост не пелись песни, чтобы на Страстной неделе не было лишнего веселья, она рассказывает девочкам о Христе, Его муках и воскресении.

Характерная для Лукашевич сентиментальная манера, множество уменьшительно-ласкательных слов здесь не раздражают. Потому что чувствуется: в этом правда, это такая семья, такие добрые, искренние люди.

   «В Страстную субботу мы с няней ходили и к ранней обедне, и к поздней. Мама бывала недовольна и укоряла няню:

   – Ну зачем ты ребенка таскаешь в такую рань?.. Ходи одна, если хочешь.

   – Беляночка сама просится… Дитяти Господь милость пошлет… Пусть молится за нас, грешных…

   Действительно, я любила эти ночные молитвы, в них было что-то таинственное и святое… Няня говорила, что мы идем
   хоронить Христа. Я знала, что Плащаницу будут обносить вокруг церкви и мы с няней пойдем со свечами за нею.

   Няня тихонько будила меня рано-рано, часа в четыре ночи… Глаза слипались, еще хотелось спать, но в душе был точно
   какой-то долг: надо идти хоронить Христа.

   Выходили мы в полумраке, не пивши чаю, шли с моей старушкой по темным улицам. Таинственно и прекрасно. Душа полна
   радостью, точно делаешь что-то хорошее… В церкви народу мало, но как-то особенно значительно раздаются моления и
   испытываешь особенное молитвенное настроение…»

Лукашевич в первых главах своей книги описывает Пасху в небогатом доме, в семье, каких много было в дореволюционном Петербурге. Вот девочки с родителями и няней идут к заутрене, вот долгожданное разговенье, небольшие подарки, поход в гости к бабушке и дедушке, игры – а над всем этим царит безоблачное счастье. Потому что ребенок, который не всегда и ест досыта, растет в любви. А это самое главное.

Алексей Ремизов
«Пасха»

Маленькая гимназистка Оля больше всего на свете любит Светлый праздник. Так любит, что и живет каждый год «от Пасхи до Пасхи». Оля «знает много, что нужно на Пасху», – плачет в подушку, чтобы вышел хорошим торт, не ходит по комнатам, когда ставят куличи в печку, помогает украшать стол – все эти милые подробности Ремизов живописует в своей характерной манере: с серьезностью и важностью, за которой сквозит добрая, необидная насмешка.

    Девочка верит: в крестном ходу вместе со всеми идут и мертвые, а в их числе и бабушка, и маленькая сестренка

Но подготовка к празднику – лишь обрамление для главного. Для его неизменности, векового постоянства. Самое важное для Оли – чтобы всё было так, как в прошлом году, чтобы совершилась неизменная, радостная Пасха.

   «Всем домом пешком отправляются в церковь. В эту ночь ездить нельзя. Впереди с фонарем – кучер Григорий. За ним –
   Миша и Лена, потом Наталья Ивановна с Ириной, ключник Федор Кривой и камердинер Федор Прямой. Сзади с узелком
   нянька Фатевна, а далеко впереди всех Оля с отцом. И во весь путь замирает сердце. “А что, если в этом году, – думает
   Оля, – не так будет? Вдруг да не будут петь "Христос воскресе"?”»

Девочка верит, что во время крестного хода вместе с народом идут и мертвые, а в их числе и бабушка, и маленькая сестренка Таня. И она плачет, не замечая слез, а нянька шепчет ей: «Какое у тебя лицо светлое, Олюшка! Христос воскресе!»

Мария Толмачёва
«Тасина Пасха»

Рассказ из сборника «Как жила Тася» хорош не только своими милыми бытовыми подробностями подготовки к Светлому празднику. Не только детскими переживаниями и радостью, и даже не тем, какие впечатления вызвала в девочке первая в ее жизни ночная служба. Этот рассказ – важный нравственный урок.

Тася очень хочет пойти к заутрене, но на улице непогода, и мама не желает брать девочку, которая недавно болела. Тася бросается на колени перед иконой и дает обещание: «Вот если, Господи, я к заутрене пойду, так я эту собачку Коле подарю: ему очень хочется».

Погода, действительно, налаживается. И вот Тася уже идет, замирая от радости на свою первую пасхальную заутреню. Девочка не всё понимает, но настроение праздника чувствует сердцем.

   «Пахло ладаном, перед иконостасом горели и мигали, как звездочки, огоньки свечей, что-то басом читал диакон, потом
  звонко и согласно запели гимназисты с клироса. Тася улыбнулась: ей понравилось.

   Потом все взяли свечи, дали и Тасе, и она осторожно держала ее и смотрела, как чуть колебался и вытягивался светлый
   огненный язычок. Но, взглянув на маму, спохватывалась, начинала креститься и кланяться низко, как няня.
   Прислушиваясь к тому, что пели на клиросе, она узнавала иногда слова из выученных молитв и радовалась им, как
   знакомым.

   Вдруг всё зашевелилось, из алтаря вышел священник, гимназисты один за другим чинно понесли образа и красивые
   золотые хоругви; и пошел, потянулся вон из церкви крестный ход, и мало-помалу затихло пение вдали. Тася осталась в
   опустевшей церкви и недоумевающе посмотрела на маму.

   – Они сейчас вернутся! – успокоительно шепнула ей та.

   И правда, вот уж слышно снова движение за закрытыми дверями, вдруг раскрылись они, и звонко и победно грянул хор:
 

   Победа над собой – главное событие Светлого праздника для маленькой девочки

   “Христос воскресе из мертвых! Смертью смерть поправ…”

   Широко открыла Тася глазки, даже дух немножко захватило от странной, непонятной радости, глянула на маму, а у той
   тоже светлое, радостное лицо. Наклонилась она к дочке:

   – Христос воскресе, детка! – и поцеловала три раза».

Про свой обет, данный Богу перед заутреней, счастливая и усталая девочка забывает. Вспоминается он ей уже утром, когда уходят на второй план ночные переживания. Тася грустит и злится: отдавать собачку жалко. В душе девочки происходит серьезная борьба, в которой Тася одерживает достойную победу (с помощью голоса совести, а это, как известно, голос Божий). И эта маленькая победа – главное событие Светлого праздника для маленькой девочки.

Василий Никифоров-Волгин
«Двенадцать Евангелий», «Плащаница», «Канун Пасхи», «Светлая заутреня»
(главы из книги «Серебряная метель»)

_{«Канун Пасхи». Василий Никифоров-Волгин}

«Серебряная метель» начинается главами о Великом посте. Здесь Светлый праздник предстает перед читателем с другой стороны – это взгляд простого мальчишки, не дворянина. Правда, он тонко чувствует, переживает пасхальные события, он религиозен – но это сын простого сапожника. Его окружает бедная жизнь, простой быт, но тем значительнее кажутся переживания ребенка, связанные с Воскресением Христовым.

   «Я спросил отца, шагая с ним рядом по гулкой и свежей улице:

   – Почему люди спят, когда рань так хороша?

   Отец ничего не ответил, а только вздохнул. Глядя на это утро, мне захотелось никогда не отрываться от земли, а жить на
   ней вечно – сто, двести, триста лет, и чтобы обязательно столько жили и мои родители. А если доведется умереть, чтобы
   и там, на полях Господних, тоже не разлучаться, а быть рядышком друг с другом, смотреть с синей высоты на нашу
   маленькую землю, где прошла наша жизнь, и вспоминать ее».

Вообще отец Васьки, героя книги, – удивительный человек. Он не просто вдумчив и религиозен: он каждым своим словом доказывает, что можно быть простым сапожником и тонко, поэтически мыслить и чувствовать:

   «Вечерняя земля затихала. Дома открывали стеклянные дверцы икон. Я спросил отца:

   – Это для чего?

   – В знак того, что на Пасху двери райские отверзаются!

   До начала заутрени мы с отцом хотели выспаться, но не могли. Лежали на постели рядом, и он рассказывал, как ему
   мальчиком пришлось встречать Пасху в Москве.

   – Московская Пасха, сынок, могучая! Кто раз повидал ее, тот до гроба поминать будет. Грохнет это в полночь первый удар
   колокола с Ивана Великого, так словно небо со звездами упадет на землю! А в колоколе-то, сынок, шесть тысяч пудов, и
   для раскачивания языка требовалось двенадцать человек! Первый удар подгоняли к бою часов на Спасской башне…

   Отец приподнимается с постели и говорит о Москве с дрожью в голосе:

   — Да… часы на Спасской башне… Пробьют – и сразу же взвивается к небу ракета… а за ней пальба из старых орудий на
   Тайницкой башне – сто один выстрел!..

   Морем стелется по Москве Иван Великий, а остальные сорок сороков вторят ему как реки в половодье! Такая, скажу
   тебе, сила плывет над Первопрестольной, что ты словно не ходишь, а на волнах качаешься маленькой щепкой! Могучая
   ночь, грому Господню подобная! Эх, сынок, не живописать словами пасхальную Москву!

    «Такая сила плывет над Первопрестольной, что ты словно не ходишь, а на волнах качаешься!»

   Отец умолкает и закрывает глаза.

   – Ты засыпаешь?

   – Нет. На Москву смотрю.

   – А где она у тебя!?

   – Перед глазами. Как живая…»

Пасхальная заутреня захватывает Ваську мощным потоком, своим светом и торжеством. Он забывает все обиды. Христосуется, обещает своим друзьям-мальчишкам не обзываться, не дразниться и не драться с ними. И это чувство в душе мальчишки находит отклик в звучащих с амвона словах святителя Иоанна Златоуста: «Аще кто благочестив и боголюбив, да насладится сего доброго и светлого торжества…»

***

Эти рассказы о Пасхе, о жизни таких далеких от нашего времени мальчишек и девчонок важны вот чем: они словно бы объединяют наших детей и их ровесников, которые жили больше столетия назад. Они говорят о том, что главный для нас, православных христиан, праздник – Светлое Христово Воскресение – остается неизменной, решающей нашу судьбу величиной. И маленький Ванечка Шмелёв, и сын сапожника Васька, которому суждено быть расстрелянным в 1941 году за «антисоветскую агитацию», и нежные барышни-гимназистки – все они чувствовали то же, что и мы сейчас: «Воскресе Христос, и жизнь жительствует!»


Мария Минаева

http://pravoslavie.ru/120806.html

[Дмитрий Н]

Сокровенная тайна Воскресения

Священник Валерий Духанин





Пасха Христова – в ней всё самое сокровенное наше. Самое заветное, чаемое. А потому трудно выразимое на словах. Божие – оно всегда парадоксально для слабого ума человека. Ибо Жизнь воссияла там, где привыкло царствовать тление. Любовь победила там, где рассчитывала ликовать злоба. Рай возвращен там, где обычно насыщался ад.


В простой пещере Он родился на свет, в пещере же воссиял свет Его Воскресения. Пещера – образ нашего мрачного мира. Суть Благовестия в том, что «Свет пришел в мир» (Ин. 3: 19). «Но люди более возлюбили тьму, нежели свет» (Ин. 3: 19), избрали мрак пещеры и гроб грехов, нежели свет вечной жизни. В этом трагизм истории.

Ангелы в Вифлееме воспели рождение Сына Божия на земле. Ангелы же возле опустевшей пещеры-гробницы возвещают людям: «Он воскрес» (Лк. 24: 6). Там небожители, восславив в вышних Бога, возвестили «на земле мир» (Лк. 2: 14), здесь же Он Сам, являясь ученикам, благословляет: «Мир вам» (Ин. 20: 19). Там Он пришел, чтобы понести наши немощи. Теперь же Он свободен от оков нашего мира и свидетельствует: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28: 18).

Преподобный Максим Исповедник когда-то сказал:

   «Тот, кто познает тайну Креста и Гроба, познает также существенный смысл всех вещей».

Тайна открывается причастным тайне. Христианам эта тайна открыта – жертвенная любовь. Без любви – всё ничто. Крест и Гроб суть отверстые объятия Божией любви, жертвенной до бесконечности. Голгофа – она же суть и отверстые врата Рая. Кающемуся разбойнику распятая Любовь говорит: «Ныне же будешь со Мною в Раю» (Лк. 23: 43). Рай – не далекое прошлое и не грядущее будущее. Рай – настоящее. Рай навеки открыт для кающихся разбойников.

Но в Рай нужно входить живым, а не мертвым. У Бога все живы, то есть живы те, которые с Богом и Божии. Христос говорит: «Я есмь… жизнь» (Ин. 14: 6). Живой – это тот, кто воскрес со Христом, возродился от мертвости дел своих:

   «Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном…
   совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его» (Кол.
   3: 1–2, 9–10).

Поэтому преподобный Максим добавляет:

   «Тот, кто проникнет еще глубже Креста и Гроба, и будет посвящен в тайну воскресения, познает конечную цель, ради которой Бог
   создал все вещи изначала».

Воскресение – самая суть всего, что было, есть и будет. Воскресение – сокровенная цель Божией заботы о мире. Ради Воскресения сотворен человек и ради Воскресения воссоздан. Жизнь, за которую отчаянно держится человек, – оправдана, но не ради отчаяния, а ради Любви, воплотившейся, растерзанной ради нас и воскресшей. Впрочем, не та жизнь, в которой обманывают и предают, пытаются приобрести и всё теряют, а о которой Апостол писал:

   «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви… нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, – благодатью вы
   спасены, – и воскресил с Ним, и посадил на небесах» (Еф. 2: 4–6).

И потому Воскресение – единственная реальность, ради которой стоит жить.

Еще вот какой интересный момент. Воскресший Господь является ученикам сквозь закрытые двери. Для Воскресшего нет преград. Но смысл Воскресения не в том, чтобы упразднять перегородки бедных хижин или крепкие стены дворцов. С Воскресением Господа разрушены преграды более прочные.

   С Воскресением Господа разрушены преграды более прочные: Он отверз двери в Рай, а двери ада сломал

Двери в Рай некогда были затворены: захочешь войти – не войдешь. И пламенный меч херувима останавливал самонадеянность всякого смертного.

Намертво заперты были и двери ада: захочешь выйти – не выйдешь. Ад улыбался всякому откровенному грешнику, а в отношении праведников терпеливо ждал заката их жизни, ибо и те вслед за Адамом и Евой сходили в его ненасытное брюхо.

Хуже невозможно представить: на Небеса вход закрыт, а преисподняя поглощает всех без разбора. Но вот появился Тот, Чьим знаменем стал Иона, извергнутый вон из чрева китова, – и мрачная всепоглощающая утроба преисподней впервые подавилась. Ад испуганно съежился, когда сквозь его наглухо закрытые двери прошел неизреченный Свет. Для Любви, Которая из Царства райских обителей нисходит на землю, а затем в самый ад ради падших, – затворенных дверей уже нет.

Итак, запоры ада сломлены. А в Евангелии Спаситель назвал Себя Дверью: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» (Ин. 10: 9). Потому что Он и есть наш вход в Царствие Божие. Без Него мы туда не войдем. Он отверз двери в Рай, а двери ада сломал.

Итак, вот она, тайна Любви – пострадав за любимого, искать его спасения вплоть до преисподних глубин, самого же любимого возводить к высотам Рая – неизреченным и вечным. И даже двери человеческого сердца, закрытые изнутри, стали открываться – ибо они отверзаются ради Любви и Любовью. В этом и есть тайна Воскресения.

   И даже двери человеческого сердца стали открываться – ибо они отверзаются ради Любви и Любовью

Тайна Воскресения есть тайна Любви. Но и постичь ее невозможно иначе, как только любовью. Как же прекрасно сказано в богослужебном тексте:

  «Ныне Тя Всецарю видевше не очима, но сердечною любовию, Бога веровавше, в пениих величаем».

То есть мы видим Тебя, Господи, не телесными очами, но сердечной любовью. Ты – Любовь, Любовь, Которую невозможно убить, Любовь распятая, но и воскресшая, воскресшая для того, чтобы в наших сердцах воскресал свет любви.

Мы все предстоим Твоему Воскресению, которое воссияло там, где вроде бы должна царствовать смерть. Устье мрачной, замкнутой пещеры неожиданно обернулось входом в светоносную, бескрайнюю вечность. Ибо в тесных сводах земли, в мрачных выступах холодного камня воссиял неизреченный, небесный Свет. Ты умер телесно, чтобы понести нашу участь, но Ты же телесно воскрес, дабы даровать всем носящим тело грядущее воскресение.

Мы спешим к Тебе, как спешили жены-мироносицы, но также в страхе недоумеваем, кто же отвалит камень – камень наших жизненных проблем, ибо он кажется слишком великим. По-человечески многие наши проблемы не сдвигаемы, словно неподъемный камень закрывает дальнейший путь.

Наша жизнь и есть эта пещера. Здесь всё ограниченно, мы встречаем сумрак, над нами хочет властвовать тление. Но с нами Ты, Господи, Воскресший и Воскрешающий. С Тобой мы проходим сквозь затворенные двери. С Тобой неподъемные камни земных проблем отпадают сами собой.

   Тайна Воскресения – это и тайна прощения, ибо когда мы прощаем – в нас воскресает любовь

Тайна Воскресения – она же и тайна прощения, ибо когда мы прощаем, то в нас воскресает любовь. И потому мы поем:

   «Рцем братие, и ненавидящим нас простим вся Воскресением».

Если же ты не простил, если в тебе не воскресла любовь, то что для тебя Воскресение?

Собственно воскресение души познается по воскресению в душе любви – чистой и всепрощающей по образу жертвенной любви Христа Воскресшего. Невозможно узреть Воскресшего, если сердце твое не претворилось в алтарь любви. Любовь жертвенная и бескорыстная – вот признак, по которому Бог узнает в людях Своих. Бог есть Свет, Бог есть Любовь, и среди людей Божиими являются те, кто хранит в себе и несет другим свет и любовь.

Без любви душа мертва, заключена, словно во гроб, в тесную и мрачную пещеру ненависти, обид, непрощения. Но когда прикасается души Христос, она воскресает – в ней сияет любовь, она восходит от смерти, вместе со Христом покидает своды тесной пещеры.

Пасха вечна, как вечен воскресший Христос. Пасха нескончаема, как нескончаема Божия любовь. Пасха безгранична и необъятна, как безграничен свет и необъятно тепло благодати Христовой. И потому слова преподобного Серафима: «Радость моя, Христос воскресе!» – достойны того, чтобы звучать круглый год.

Страданиям придет конец, и соответственно терпение завершится покоем. Слезы будут отерты, раны залечены, скорби исцелены. И болезни, и эпидемии – это всё завершится. А вот радость и счастье Воскресения никогда не будут иметь конца. Ибо Сам Он, Воскресший и Воскрешающий, так обещал:

   «Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф. 28: 20).


Священник Валерий Духанин

https://pravoslavie.ru/130522.html

[Дмитрий Н]

Пасха, Господня Пасха! Изречения афонских старцев о Воскресении Христовом

Источник: «Русский Афон»

   


Пасха Господня – Торжество новой вечной жизни, Праздник и нашего воскресения, подлинный смысл нашей веры.

Поздравляя читателей с этим Праздником праздников, редакция портала «Русский Афон» собрала десять изречений афонских святых и старцев о светлом и всерадостном Воскресении Христовом.


1. В течение всего Великого поста мы усердно, в покаянии и молитве готовились к встрече праздника праздников и торжества из торжеств – Светлого Христова Воскресения. И вот этот день настал! Это Великий День Любви и Милосердия Божия о Его творении... Чтобы не происходило, какие бы скорби, искушения или испытания нас не постигали бы, мы должны помнить, что «Бог есть Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Иоан. 4:16)... Господь наш Иисус Христос в Своей искупительной жертве, в добровольных крестных страданиях за наши грехи и в Своем Святом Воскресении явил и заповедал нам этот бесценный дар. И потому именно в этот день сердца христиан особенно ощутимо переполняются чувством любви, радости и мира.

Схиархимандрит Иеремия (Алехин)


2. Мироносицы имели великую веру во Христа, имели духовное расположение, поэтому ни на что не обращали внимания. Если бы у них не было духовного расположения, разве бы они решились на это ? На рассвете, в ранний час, когда ещё запрещено было появляться на улице, они с ароматами в руках отправились ко святому Гробу Господню по любви ко Христу. Потому и удостоились услышать от ангела радостную весть Воскресения.

Преподобный Паисий Святогорец


3. Постараемся же очистить наши душевные чувства, будем трезвиться, чтобы не осквернять их, чтобы возмочь Благодатью Божией увидеть в своём сердце Свет Божественного Воскресения. … будем подвизаться всеми силами нашей души — так, чтобы в этом мире душою познать Иной мир. Наш успех в монашеской жизни состоит в том, чтобы познать, вкусить жизни мира иного, достичь такой степени любви ко Христу, чтобы всегда гореть желанием лицезреть Его Божественный Лик. Святые отцы говорят, что в ином мире пищей людей будет любовь — любовь ко Христу и друг к другу. Один человек будет лицезреть другого и от этого ощущать в душе настоящий рай.

Архимандрит Ефрем (Мораитис)


4. Христос Своим Воскресением не просто перевел нас на другую сторону реки, канала, озера. Он вывел нас из хаоса, который сам человек никогда бы не смог преодолеть. Он препроводил нас от смерти к жизни. Христос воскрес, и теперь все ликует. Ты видел весной козочек, как они радостно резвятся на зеленой травке? Немного пососут свою мамочку и снова продолжают весело скакать? Так и мы должны ликовать о неизреченной радости Воскресения Христова и о нашем собственном воскресении. Могу дать тебе один совет, - продолжал он. - Когда тебя постигнет какая-либо скорбь или неудача, мысленно соберись и медленно–медленно читай тропарь: «Смерти празднуем умерщвление…». И ты увидишь, что самое великое событие как в твоей жизни, так и в жизни всего мира уже свершилось. Это Воскресение Христа, наше спасение. И ты осознаешь, что случившаяся с тобой неудача слишком мала, чтобы разрушить твое доброе устроение.

Преподобный Порфирий Кавсокаливит


5. О, только бы нам начать проводить новое жительство, которое подобает тем, кто совоскрес с Владыкой Христом, как нам возвещает Павел: «Да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем» (Рим. 6, 4). Сегодня мы узнали от Воскресшего о новой жизни. Только бы нам хранить ее до конца, имея новые помыслы, произнося новые слова и совершая новые дела, достойные нового Воскресения Христова, – а не роскошествовать на пирах и кутежах, не распевать постыдные и диавольские песни, не насмешничать и плясать, не впадать в сластолюбие и славолюбие, пьянство и распутство, сребролюбие и другие грехи. … Будем умолять, возлюбленные, Воскресшего Христа умертвить гнездящиеся в нашем сердце страстные помыслы и демонов, будем умолять Его, чтобы Он Сам воскрес посреди нас, переступая, словно печати, страстные впечатления, находящиеся в нашей душе, и прилоги греха

Преподобный Никодим Святогорец

6. Много раз мне приходилось встречаться с такими явлениями, что Пасха была для некоторых временем испытания … «Христос воскрес, мертвый ни един во гробе», а я чувствую себя вдруг во власти смерти! Не только когда вы будете чувствовать фактическое преобладание над собою страстей, но и в самой борьбе помните, что ничего конечного нет, кроме Христа, и опирайтесь на Него. Может возникнуть ощущение: «Вот, пришла Пасха, а я все равно пребываю в смерти страстей». Но не надо поддаваться этому искушению, а надо верить в то, что мы действительно воскреснем; и не просто верить, но и чаять, как замечательно говорят святые отцы в Символе веры. Я не только верю, что воскреснут мертвые, нет! – а жду этого воскресения. Говорите эти слова с большим чувством, проверяйте себя и познавайте характер этих явлений! Если говорим в Символе веры «я ЖДУ воскресения мертвых» и в молитвах за умерших: «в НАДЕЖДЕ живота вечного усопшего раба Твоего упокой», – то подчеркиваем, что, умирая, мы будем ждать нашего воскресения, а пока: «в руце Твои предаю дух мой» (Лк.23:46). Всем вам желаю действительно жить Пасху с этим ожиданием нашего общего воскресения.

Архимандрит Софроний (Сахаров)


7. Постоянно больной, в полной нищете, отказавшись от всякой радости, которую доставляют человеку предметы мира сего, отец Георгий всегда радовался радостью духовной, приветствуя гостей пасхальным «Христос воскресе». «Мы – дети Воскресения, – любил говорить отец Георгий. – Нам, монахам, без пасхальной радости ни жить, ни спасаться – невозможно».

Схимонах Георгий (Виткович)


8. Воскресший Христос Бог наш справедливо возглашает: «верующий в Меня имеет жизнь вечную» (Ин. 6, 47). Без Христа – единого Всесильного, абсолютной Жизни и Бессмертия – пространство и время, в которых пребывает наш мир, становятся неподъемным бременем. Только через Христа и с Ним они становятся легкими и приятными. Страшно и ужасно ярмо человека, и ноша его неподъемна. Только с помощью Всеблагого и Всесильного Богочеловека Христа это «иго» становится «благим, а бремя – легким» (ср.: Мф. 11, 30). Когда силою и благодатью воскресшего Богочеловека разрушаются узы и причины тления и отчуждения человека от корня жизни и бытия, тогда все сменяется счастьем, радостью и ликованием.

Старец Иосиф Ватопедский

9. Глагол Господень, сладчайший паче меда и сота, «верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11, 25–26) полностью исполнился в Его Божественном Воскресении. Но надо сказать еще об одном. Без Воскресения Господня не может быть понят триумф всех от века праведников, особенно же Его учеников и апостолов, мучеников, исповедников, воздержников – героев во Христе, которые посредством благодати Божественного Воскресения «заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне» (Евр. 11, 33–34) и вообще победили начала и власти тьмы, попрали саму смерть. Наградой и венцом за все эти подвиги стало для них Воскресение Господне, которое до скончания века будет символом и чаянием всех поколений. Сладчайший наш Господь Иисус, воскресший Богочеловек, пребудет единым бытием как под небом, так и превыше неба, удостоившим заключенного в юдоли плача человека победить смерть, диавола и сам грех, стать блаженным, бессмертным и причастником Его вечного Царства. Потому для нашей природы воскресший Господь стал «всем для всех» (1Кор. 9:22). Он стал прекрасным, добрым, истинным, любимым, радостным, божественным, премудрым, вечным, единственной нашей любовью, нашей радостью, всем нашим благом, всей нашей жизнью, всем нашим чаянием и упокоением.

Старец Иосиф Ватопедский


10. Только во Христе человек обретает подлинную, настоящую радость, потому что только Христос даёт радость и духовное утешение. Где Христос – там истинная радость и райское ликование. Находящиеся далеко от Христа не имеют истинной радости. Они могут предаваться мечтаниям «Сделаю то-то и то-то, съезжу туда, съезжу сюда», им могут оказывать почести, они могут предаваться развлечениям и оттого испытывать радость, но эта радость не насытит их душу. Эта радость вещественная, мирская, а мирская радость не насыщает душу, и человек остаётся с пустотой в сердце. Знаешь, что говорит Соломон? «Я построил дома посадил виноградники, разбил сады, собрал золото, приобрел всё, чего желало моё сердце, но в конце понял, что всё это суетно» (См. Еккл.2,4–11). Мирская радость даёт нечто временное, что приятно только в данный момент, не даёт того, что даёт радость духовная. Духовная радость – это райская жизнь. Те, кто прошли Крест и воскресли духовно, живут в пасхальной радости. «Пасха, Господня Пасха»!

Преподобный Паисий Святогорец


Источник: «Русский Афон»

http://www.pravoslavie.ru/112100.html

[Дмитрий Н]

Монастырское молоко

Наталья Романова-Сегень




В далеком XV веке в монастырь, что на острове, похожем на клопа, пришел юродивый. Кто он и откуда, никому было неведомо. Однажды младший сын Дмитрия Донского Константин посетил Клопскую обитель и признал в юродивом своего родственника. Михаил – так звали человека, принявшего на себя подвиг юродства ради Христа, – обладал даром пророческого предвидения, обличал людские пороки, был примером аскетического монашеского подвига. Со дня кончины преподобного его мощи покоятся в Михайло-Клопском монастыре, и много паломников спешит сюда поклониться святому.

Монастырь, изрядно изувеченный в годы Великой Отечественной и простоявший так долгое время, наконец-то оживает. Монахи по кирпичику с молитвами восстанавливают духовную обитель, продолжая по сей день это богоугодное дело. Завели большое хозяйство. Разбили огород. Лошади, коровы, куры… А гуси такие сердитые, словно сторожевые собаки!

***

Марина, поставив машину возле ворот монастыря, бодро шагала по дорожке к Троицкому храму поклониться мощам преподобного Михаила Клопского. Дорогу перегородили гуси.

– Кыш, кыш! – попыталась отогнать их девушка, но боевитые птицы только распалялись.

– Не бойтесь! Они у нас ласковые, – пошутил вышедший из домика человек. – А вы, ребятки, чего разгалделись? А ну марш отсюда!

Как ни странно, но гуси после людского увещевания пошли прочь.

– Они, что, у вас русскому языку обучены? – удивилась Марина.

– Человеческому. И не только гуси, но и все остальные.

– Кто остальные?

– Да все! Куры, коровы…

– У вас и коровы имеются?

– А как же. И коровы имеются. А молоко какое дают! Не молоко, а сгущенка! Где такое в городе купишь? Да и дешевле намного, чем магазинское. А творог! А яйца! Всё с нашего подворья. Налетай, покупай!

– Да я… – растерялась Марина, – не за этим пришла.

– Ясно дело, в церковь не за молоком ходят. На обратном пути зайдите к нам в дом, нальем молочка.

– У меня и банки-то нет.

– У нас зато все есть.

Марина зашла в храм, приложилась к мощам, а потом еще долгое время сидела на скамейке и смотрела на угасающий день. Пора было уходить, ворота монастыря уже скоро закрывались.

– Так чего насчет молочка? Парного! – спросил подошедший послушник.

– Ах да! – встрепенулась Марина. Отказаться ей было неудобно. – Мне бы литр.

– Литр! Вот так да. Такое молоко – и литр! Бери пять!

– Зачем мне пять?!

– Ну, три!

– Хорошо. Только не пять!
 
Марина проследовала за послушником в дом, откуда он вышел, когда спас ее от гусей, и осталась возле дверей. В комнате стоял длинный стол, с которого убирали посуду: видимо, только что закончилась трапеза.

– Вот, получите! – послушник вынес трехлитровую банку.

Марина отсчитала положенную сумму.

– А это точно коровье молоко?

– А чье же еще? Лосиное что ли?

– Цвет какой-то бежеватый.

– Так говорю же: не молоко, а сгущенка!

Марина хмыкнула: мол, попробуем.

– И не забудьте банку вернуть. Молока много, а с банками дефицит.

Марина быстро домчалась на своей машине до дома. Чем буду ужинать? Есть особо не хотелось. Попью молочка! К тому же она знала, что по вечерам лучше употреблять в пищу белок и ни в коем случае не углеводы. Хотя в настоящем молоке калорий тоже немало.

Она налила в стакан молока. Вон какое густое, как тяжело бултыхнулось. И залпом выпила полстакана.

– Фу-у-у!

Марина была раздосадована. Кислятина! Тоже мне сгущенка. Она понюхала остатки в стакане и банку с молоком. Ну конечно. Придется оставить скисать дальше – не выливать же. Марина поставила банку на солнечный подоконник и закрыла марлей.

Через пару дней к ней в гости заглянула подруга с мужем. Визит ими был нанесен внезапно, поэтому хозяйка, не найдя, чем быстро подкормить гостей, решила настряпать оладий из бывшего молока, ставшего рыхлым, как облако. Оладьи получились отменными – пышными, сочными и невероятно вкусными.

– Как они такими у тебя выходят? – изумлялась Лариса, наворачивая оладьи наперегонки с мужем. – У меня всегда тощие…

– Секрет знаю.

Лариса ела оладьи руками, причмокивая от удовольствия и облизывая пальцы, попадавшие в блюдечко со сгущенкой при макании оладьи. Валерий же разделывался с угощением при помощи ножа и вилки, но тоже очень проворно. Поэтому, когда гора из оладий стала понемногу превращаться в холмик, Марина решила еще настряпать штук двадцать.

– Маринка, а ты чего не ешь? Вкусно же!

– Берегу фигуру к пляжному сезону, – усмехнулась Марина, – а вы ешьте, ешьте.

– Пожалуй, довольно, – сказал, откинувшись на спинку стула, Валерий. – Оладьи действительно хороши.

Он вытирал салфеткой маслянистые губы.

– А секрет-то в чём? – спросила Лариса.

– Да ни в чем, – пожала плечами Марина, – но в этот раз они и вправду вкуснее обычного получились. Может, потому что из монастырского молока…

– Из чего-о-о?! – побледнел гость.

– Из монастырского молока. Оно скислось, и я пустила его на оладьи.

Видно было, что Валерию стало нехорошо. Он словно еле сдерживался, чтобы его не вырвало. Лариса перестала жевать и смотрела на мужа. Потом она отложила недоеденную оладью и неприятно сглотнула.

– Поня-а-атно, – протянула Марина.

Валерий считал себя заядлым и непримиримым атеистом, везде, где только можно, разглагольствовал о вреде религии и всяких там попов да монахов, и, по всей видимости, есть пищу из монастыря было для него преступлением. Марина не успела глазом моргнуть, как гостей и след простыл. Даже спасибо не сказали.

– Монастырские – не монастырские… – недоумевала Марина, в размышлениях съев несколько оладушек. – Вкуснотища! Какая разница, где корова дает молоко!

***

Через несколько дней Марине пришлось поехать в те места, где располагался монастырь. Она работала дизайнером в фирме, и ей необходимо было сделать замеры кухни в одном из домов того села, что рядом с монастырем, поэтому, выходя из дома, захватила стеклянную банку из-под молока.

– Вот ваша банка, – она отдала ее тому же послушнику, с которым познакомилась несколько дней назад. – Только молоко ваше, знаете ли, кислое оказалось!

– Кислое? Не может быть!

– Может. Еще как может.

– Долго держали на солнце или в тепле.

– Ничего не держала. Я сразу отсюда домой поехала, а ехать-то тут 15 километров.

Послушник пристально посмотрел на Марину.

– Не хотел вам говорить… – начал было он и остановился, – да и не буду.

– Чего не будете говорить? – насторожилась Марина.

– Не буду, не буду. Молчу.

– Нет уж! Говорите!

– Дело все в том… – начал вкрадчиво послушник. – Молоко это непростое.

– Какое еще непростое?

– Монастырское.

– Знаю. И что с того?

– А то, что оно свежее имеет такое свойство: быстро прокисать только у того человека, у которого много грехов.

– Грехов? – Марина вскинула бровь. – А какие у меня грехи?

– Ну, грехов у всех полно – и у простых людей, и у монахов, и даже вы, милая девушка, не исключение.

– И какие же это у меня грехи?

– Это уж вам видней. Вот, например, сейчас пост идет. Великий. Покаянный. А вы молоко вкушаете.

– Я знаю про пост! Но вы же сами мне молоко продали!

– Так у нас корова доится постоянно. Искушение, а не корова!

«Жулики вы, – так и хотелось сказать Марине, – вот и торгуете кислым молоком, раз самим нельзя его пить», – но промолчала.

– Молочка не желаете? – спросил напоследок послушник перед тем, как направиться к гусям.

Марина в ответ только попрощалась.

Что он сказал про молоко? – думалось ей на обратном пути. – Грехов много? И, наверное, молоко – не самый страшный из них. Она вообще-то и так немного ест. Все время на диетах. И мясо крайне редко… Ишь ты, вкушают они…

Вернувшись домой, Марина почувствовала сильный голод, открыла холодильник, достала колбасу, масло, сыр и сделала себе толстенный бутерброд. С предвкушением поднесла его ко рту…

– А не буду! Назло монахам! Чего там нельзя вкушать?

Она открыла интернет, стала читать, чего не едят в Великий пост.

***

Почти две недели Марина не ела скоромного. А в один из дней ее вдруг потянуло в Клопский монастырь.

– Чего там? Банку вернуть?

Марина загрузила полный багажник стеклянными банками, набрала различной утвари, которая ей без надобности, а в монастыре может пригодиться, и отправилась в монашескую обитель.

Она зашла в храм, поставила свечи. В церкви было траурно и тихо. Причем тишина не как раньше, благоговейная, а очень печальная. На иконах висели черные накидки. Служительницы в темных платках. Лица скорбные.

Навстречу ей шел священник. Она попросила благословения, и он ее благословил.

– Простите, батюшка, а кто умер? – осмелилась спросить Марина.

Священник недоуменно посмотрел на нее.

– Почему траурные ленты повсюду? Кто-то скончался? Кто? Кто-то значимый, да?

– Да. Очень, очень Значимый.

– И кто же?

– Иисус Христос.

– Так Он же воскрес! Говорится же: Христос воскрес!

– Это будет завтра. А в воскресенье мы отмечем светлый праздник Христова Воскресения. Пасху. Сегодня Страстная пятница Великого поста. Знаете, как сказал преподобный Серафим Саровский…

Они еще долго стояли, и священник что-то говорил, а Марина вежливо слушала. Потом он ее благословил, и она отправилась сдавать своему знакомому послушнику банки и прочие подарки.

– Может, молочка? – ехидно спросил ее послушник.

– Знаете, мне сейчас батюшка кое-что поведал. Однажды Серафим Саровский сказал, что Россия гибнет, потому что русские люди перестали соблюдать пост. А вы: молочка, молочка…

***

На Пасху Марина приехала в монастырь. Храм был заполнен верующими, их лица сияли, словно солнце разлилось повсюду. Марина чувствовала, что происходящее сейчас важнее любого праздника, важнее любого события. И что-то главное происходило в ней самой.

После Крестного хода она встретилась со знакомым послушником.

– Христос Воскресе! – радостно сказал он.

– Воистину Воскресе! – также радостно ответила девушка. – Это вам, – Марина достала из пакета прозрачный кулек, в котором лежало несколько разукрашенных яиц.

– Спасибо! Подождите, не уходите! – послушник скрылся в деревянном доме, но вскоре вышел обратно.

В одной руке у него было яйцо. В другой – банка с молоком.

– А это вам.

– Сейчас, сейчас, – заторопилась Марина, – у меня сумка с кошельком в машине.

– Нет-нет, – запротестовал послушник, – это в честь праздника, да и сколько вы нам банок и прочего привезли!

– А молоко парное?

– Парное оно только часа два после дойки, а доили-то когда еще.

– Значит, кислое? – улыбнулась девушка.

– Ну почему же кислое? Хорошее молоко.

– Так это сейчас хорошее, а как повезу домой, так и скиснется по дороге, не успеет доехать. Грехов-то много…

Послушник ничего не ответил, лишь улыбнулся, а затем, попрощавшись, зашагал вглубь монастыря.

Пускать на оладьи молоко не пришлось.


Источник

[Дмитрий Н]

Моя Пасха

Сергей Арутюнов


Рассказ взят из сборника пасхальных историй «Тайна воскресения», выпущенного издательством Псково-Печерского монастыря «Вольный странник».

Елико согреших от юности моея…





В моей семье с Пасхой было почти никак.

Было, ей-Богу, как-то не до нее, и, честно говоря, выглядело повсеместно доказанным фактом, что раз упавшая Церковь больше никогда не поднимется. В храмы частили одни старухи, а на редчайших ведомых ими туда детей в длинных оборчатых платьицах и платочках даже я косился дико, как на чудом уцелевшую сектантскую поросль.

Родители не были членами партии, но оба происходили из партийных семей, где упоминание какой-либо христианской универсалии считалось зазорным, где-то смешным и стыдным, а где-то и преступно легкомысленным. В «обществе» могли одернуть, а порой одернуть и весьма сурово: ты, что, дескать, может, и в храм ходишь? может, у тебя дома еще и иконы есть?

Снисходительность: мол, «пусть их», – кончалась относительно любого христианского предмета, я бы сказал, пощечинообразно. Уход блестящего студента-физика в семинарию рассматривался как семейная трагедия, а заодно и пятно на репутации.

Лишь в 1990-е мать стала печь куличи, но никакой речи о том, чтобы освятить их, никогда не заходило.

Свою первую Пасху я запомнил навсегда.

Она досталась мне прямо в школе, в 1984-м «оруэлловском» году: на перемене между русским и географией в сине-коричнево-черной толпе вдруг мелькнуло белое пятнышко.

– Смотри: христоверующая! – прошептал кто-то на ухо, давясь от смеха.

В советской школе был обычный солнечный весенний день.

Эта хрупкая девочка просто не поняла, что сделала. Может, так ее одела недалекая мать, может, инициативу проявила она сама.

    Она пыталась спрятаться, но ей не давали. Вопили: «Христоверующая!!! Крыса церковная! Дура!»

Она пыталась спрятаться, убежать, но ей не давали.

– Христоверующая!!! Белый фартук нацепила! Дура! Крыса церковная! Как ее зовут-то? Ща к директору отведем! Ты что празднуешь, дура? Какую Пасху? На кладбище давно твоя Пасха! С крестами!

В девчонку летели синеватые комочки ластиков. Кидали бойко, изо всех сил, стараясь попасть в лицо.

Ей начали выворачивать руки, пытаться содрать фартук, и вот уже одна бретелька порвана, другая чудом держится на остром плече…

Завуча, курсировавшего по рекреации, когда надо и не надо, и след простыл.

Она была с нами один на один.

Никто не вступался.

    Она была с нами один на один. Никто не вступался

Наши девочки-отличницы в отглаженных пионерских галстуках, сложив руки на груди, смотрели сурово и осуждающе.

Кидал ли я? Не помню.

Точно смотрел на расправу с такой же «римской» языческой неприязнью – филигранно выверенной нашими газетами, стократ оправданной шоком от классово чуждого, из небытия возникшего «праздника».

Римский подросток, привыкший к аренам и львиному реву стадионов, – вот кто я был тогда.

И, честно говоря, забава не казалась мне какой-то уж особенно забавной. Видел я к тому времени зрелища и пострашнее – как человеку откручивали голову. Руками. Или как режут человека бутылочной «розочкой», рывком насаживают на финку с цветной наборной рукоятью. Помнил и густые, почти черные капли крови на асфальте, и на пыльной траве, и вой сирен, милицейских и скорых. Всякое было.

Точно помню, что поймал отскочивший пружинящий брусочек, лениво, только чтобы не отставать от других гонителей, прицелился… и тут грохнул звонок на урок. Занесенная рука опустилась. «Римляне» бросились врассыпную и о «христоверующей» забыли.


_{Тайна Воскресения / Сост. : А. Чернова. — М.: Вольный странник, 2019 — 304 с. : — ил. ISBN 978-5-00152-005-4}

Может быть, она сняла фартук, скомкала и сунула в ранец, доходив день в коричневом платье.

Может быть, не сняла и до конца дня уворачивалась от насмешек, угроз, хватания за волосы.

Может, угроз и не было: истощились пыл и фантазия преследователей, устали, убежали, отвлеклись…

Кто ты теперь?

Есть ли?

Слышишь ли?

Прости меня.


http://pravoslavie.ru/120869.html

[Дмитрий Н]

Пророчества Воскресения

Протоиерей Андрей Ткачев



_{Христос с Лукой и Клеопой по пути в Эммаус}

Признак мудрости — интересоваться привычным. Что же до веры, то не привыкать к ней, а переживать её как вечно юную есть высшая мудрость. И с интересом открывать то, что казалось знакомым, — начало бессмертия.

В Символе веры мы поём о Христе: «И страдавша, и погребенна, и воскресшаго в третий день по Писанием». Что за Писания говорят о Воскресении? Где эти Писания, если ученики Христа, слыша об этом, спрашивали друг друга: «Что значит воскреснуть из мёртвых?»


Без Духа Божия и без благословения Христа Писания закрыты от человека. По Воскресении Христос явился ученикам, и только тогда отверз им ум к уразумению Писаний (Лк. 24, 45). И о евреях говорит удивительный Павел: Умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остаётся неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается (2 Кор. 3, 14–16).

Слова Символа о Писании тоже взяты у Павла. Весь Символ составлен из библейских цитат, за исключением слова «единосущный». Итак, слово апостола: Я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребён был, и что воскрес в третий день, по Писанию (1 Кор. 15, 3–4).

Прообразом Жертвы Христовой было жертвоприношение Исаака. Тот нёс дрова на гору и покорно лёг под нож, и Господь Иисус нёс Крест на Голгофу и позволил Себя распять. Григорий Палама говорит даже, что, когда Авраам не усомнился положить сына на жертвенник, он обязал Бога со временем послать в мир Единородного и Возлюбленного Своего. Раз среди людей нашёлся тот, кто послушен Богу до непостижимой степени, так и Богу нужно идти до конца в спасении людей.

В сердце Авраама Исаак был заклан. В сердце Исаака тоже произошёл переход в иную реальность. Но спустились они оба живыми с горы, и Исаак шёл как воскресший. Это было на третий день (Быт. 22, 4) пути от дома. Отрокам Авраам сказал: Я и сын пойдём туда и поклонимся, и возвратимся к вам (Быт. 22, 5). А ведь нож был в руке у него! По этому поводу апостол Павел говорит: Верою Авраам, будучи искушаем, принёс в жертву Исаака и, имея обетование, принёс единородного, о котором было сказано: в Исааке наречётся тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мёртвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование (Евр. 11, 17–19). Вот великое и таинственное свидетельство Писания о прообразе Жертвы Христа и о вере Авраама в воскресение.

Об Ионе сказано: И повелел Господь большому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи. И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита... И сказал Господь киту, и он изверг Иону на сушу (Ион. 2, 1–2, 11).

Это пребывание пророка внутри морского животного было совершенным подобием схождения живым во ад, поскольку само море представлялось евреям областью страшной и населённой чудовищами. Всемогущая сила Божия в том и является уму древних, что Бог владычествует над морем, полагает предел стремлению его волн, сокрушает змеев в глубинах, полноправно владычествует над этой страшной стихией. Итак, Иона был в аду, и был жив! Более того — молился там. Что это? Вот что: Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи (Мф. 12, 38–40).

Уже сказано много. Нужно пережёвывать тщательно и усваивать преподанное. Но идём и далее. У Осии в шестой главе читаем: В скорби своей они с раннего утра будут искать Меня и говорить: «Пойдем и возвратимся к Господу! ибо Он уязвил — и Он исцелит нас, поразил — и перевяжет наши раны; оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его. Итак, познаем, будем стремиться познать Господа; как утренняя заря — явление Его, и Он придёт к нам, как дождь, как поздний дождь оросит землю» (Ос. 6, 1–3).

Вообще люди, слепшие над Книгой и убелявшиеся сединой в изучении слов Вышнего, смиренные мудрецы ветхого Израиля говорили ещё в дохристианские древние годы, что всё Писание говорит о Мессии. Просто нужно уметь это замечать и понимать. Просто нужно иметь уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть. Просто...

О Христе говорится в законе Моисеевом, у пророков и в псалмах. Так, Сам Христос говорит: Вот то, о чём Я вам говорил, ещё быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах (Лк. 24, 44). Псалмы поставлены особо. И в своей проповеди о Мессии, разорвавшем узы смерти, и Павел, и Пётр цитируют один и тот же псалом — 15-й.

Вот слова Петра: Давид говорит о Нём: видел я пред собою Господа всегда, ибо Он одесную меня, дабы я не поколебался. От того возрадовалось сердце моё и возвеселился язык мой; даже и плоть моя упокоится в уповании, ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тления. Ты дал мне познать путь жизни, Ты исполнишь меня радостью пред лицем Твоим. Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребён, и гроб его у нас до сего дня. Будучи же пророком и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посадить на престоле его, Он прежде сказал о Воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления. Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели (Деян. 2, 25–32).

А вот Павловы слова о Господе в одной из синагог: Мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса, как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя. А что воскресил Его из мёртвых, так что Он уже не обратится в тление, о сём сказал так: Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно. Посему и в другом месте говорит: не дашь Святому Твоему увидеть тление. Давид, в своё время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим, и увидел тление; а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления (Деян. 13, 32–37).

Вот трапеза слова о Христе, воскресшем в третий день согласно с Писанием. Это даже начатки трапезы, открытые всякому умеющему читать человеку, у которого не лежит на глазах покрывало. Проповедуя евреям, апостолы постоянно были вынуждены разбирать тексты Святой Книги, доказывать исполнение пророчеств, освобождать скрытые смыслы. Весь Ветхий Завет, не сомневаюсь, представал в их устах сокровищницей знаков и пророчеств о Господе Иисусе, о Его смерти и Воскресении.

Нам не слыхать этих речей. Но это не значит, что нам томиться от голода слышания слов Господних, как это написано у Амоса (См. Ам. 8, 12).

Мы знаем главное: Спаситель пришёл, Спасителя убили, но Он жив вовеки силой Воскресения. Его нужно полюбить, и искать Его голоса на страницах Писаний. Искать, как Возлюбленного из Песни песней в винограднике Библии, где каждый листик — слово и каждая страничка — ягода.


http://www.pravoslavie.ru/61436.html

[Дмитрий Н]

«Не отлучайтесь из Иерусалима»

Сергей Комаров





Христос Воскресе!

С наступлением Пасхи Церковь открывает Книгу Деяний, которая отныне будет сопровождать нас в течение всего попразднства. Почему же именно эта книга и никакая другая? Ответ на этот вопрос, как и на многие другие, мы получим, рассмотрев сам текст Деяний.
                                                     
«Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала» (Деян. 1:1). В церковнославянской Библии переведено точнее: «Первое убо слово сотворих о всех, о Феофиле, яже начат Иисус творити же и учити». «Первое слово», о котором говорит Лука, есть его Евангелие, в котором он написал о том, «яже начат Иисус творити же и учити». Обратите внимание: Иисус начал творить и учить, а кто же продолжил? Продолжила Церковь, «которая есть Тело Его» (Еф. 1:23), и Она же будет продолжать это служение до конца времен. Дела и учение Церкви есть продолжение дел и учения Христовых. Творит ли Церковь милостыню – это благотворит Христос; священнодействует ли Церковь – Христос совершает Таинства; учит ли она – говорит устами Христовыми.

И вот мы уже видим ответ на наш вопрос о Книге Деяний. В пасхальные дни эта Книга читается потому, что начавшиеся в ней события продолжаются и сейчас. Вознесение Господне, которым заканчивается Евангелие и начинаются Деяния, полагает конец евангельской истории и дает начало истории церковной. Деяния – это, условно говоря, неоконченная Книга. В конце ее нет слова «аминь». Все мы являемся ее участниками, продолжающими Христово дело. И подобно тому, как дверца Ноева ковчега перед концом первого мира была закрыта Богом, так и «аминь» нынешней мировой истории скажет Сам Христос.

«… И, собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня, ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым» (Деян.1:4–5).

«Не отлучайтесь из Иерусалима...» Наступивший праздник вместе с новой радостью несет также и новые искушения. Человека подстерегают плотоугодие, потеря духовной трезвости, расслабление. Гораздо труднее сохранить себя в чистоте в период праздника, чем в суровое время поста. «Не отлучайтесь из Иерусалима», – предупреждает нас Спаситель, т. е. не отходите от благодати, не теряйте приобретенного великопостными трудами, не оставляйте молитвы, пребывайте в духовной бодрости. Заслуженный отдых не должен послужить причиной падения. Стены Иерусалима – трезвение, внимание, молитва – да сохранят нас от всякого врага, чтобы мы, пребывая в чистоте, ожидали «обещанного от Отца» – крещения Духом Святым.

«Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:6–8).

«Примете силу», – пророчествует Христос, предвещая апостолам духовное обновление Пятидесятницы. Потому что Господь ищет «не нашего, а нас». «Сыне, даждь Ми твое сердце» (Притч. 23:26), – просит Бог у человека. Только с внутреннего переворота моей собственной души может начаться обновление мира. «Прими силу от Господа, изменись сам – и мир вокруг тебя начнет меняться. Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи» – возвещает человеку христианство.

Радость Воскресения Христова должна стать для нас началом внутреннего обновления, которое довершится в день схождения Святого Духа на Церковь. Но перед этим нам нужно благополучно пройти «веселыми ногами» пасхальный путь, не отлучаясь из Иерусалима и готовясь принять силу от Святого Духа Божьего. Постараемся не свернуть с этой дороги и благополучно достигнуть Благословенного Царства, нам уготованного. Об этом и будем просить в эти светлые дни нашего Воскресшего Господа, Которому подобает нескончаемая слава в сем веке и в веки вечные. Аминь!

Христос Воскресе!


Источник: Портал «Православная жизнь»

http://pravoslavie.ru/112077.html