Александр Проханов: Вознесение ПатриархаЦерковь по своей небесной природе не может быть либеральной. Ее симфонизм — имперский. Прообраз Царя Небесного — Царь Земной. Церковь мыслит Россию империей, и в этом ее великое предназначение. Канонизация последнего русского царя Николая — заслуга Патриарха, его далеко идущий имперский замысел, многими до конца не понятый
Угарное время кризиса. Конвульсия "котировок" и "курсов". Толчея "красных" и "голубых" фишек. Бойня "медведей" и "быков". И вдруг, среди эпилептического безумия, сбесившегося материального мира — умер Патриарх. На мгновение картина разорванного естества остановилась, и в открывшейся тишине, окруженное лилиями — цветами небесного рая — предстало спокойное, печальное, в серебристом свечении лицо мудреца и молитвенника. Святейшего, окормлявшего многие годы большой русский приход, вдруг осиротевший, огласившийся слезными колоколами.
Кем он был для России? Как он выглядит в глазах мирянина, не допущенного в глубины церковной политики, лишенного той степенной и благой прозорливости, что возможна лишь в келье старца, в собрании умудренных иерархов, в сердце приходского священника, исповедующего народное горе?
Своей патриаршей мантией он накрыл две русские эпохи: советскую и пришедшую ей на смену. Среди сломанных координат, мировоззренческих обломков, калейдоскопа лидеров он оказался единственной константой, сопрягающей распавшийся русский мир. Страна во времена перестройки потеряла идеологию, лишилась смысла, стала стремительно распадаться на обессмысленные, враждующие территории, стремящиеся в своем падении зацепиться за эфемерные либеральные ценности. Обретение обезоруженной, оскопленной Россией смысла, государственной идеологии стало вопросом ее выживания. Власть обратилась к церкви, привлекая ее к идеологическому строительству.
Тысячелетнее искусство соединять и примирять, вдохновлять и одухотворять неистовую и бесконтрольную власть пригодилось Патриарху в его усилиях вернуть России имперский централизм, соединить земную бессмыслицу с горним смыслом, выстроить связь русских времен от Крещения Руси до наших дней. Идеология Государства Российского невозможна без привнесения в нее "райского смысла".
Под эгидой Патриарха произошло невиданное по размаху и быстроте возрождение церковной жизни. Возведение порушенных храмов, открытие разоренных прежде обителей напоминают восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Кирпич для стен и фасадов. Медь для колоколов. Золото для церковных глав. Типографии для церковных книг. Живописные мастерские для иконописи. Учебные заведения для клира. В результате миллионы прихожан наполняют цветущие церкви, ставшие для многих людей среди разгула сатанинских стихий, мерзкой русофобии и культа мамоны — единственным прибежищем "русскости", своеобразной "Россией в России".
При Патриархе Алексии Втором состоялся мистический акт причисления к святым сонма мучеников, погибших во времена раннего большевизма. Ужасное бремя массовых убийств, расстрелы священников, затопление на баржах светил русского православия, мартиролог Соловецких страдальцев. Эти кровавые кости отягощали русскую историю, тянули в бездну все достижения советского периода, сулили восстание костей, которое, случившись, повергло Родину в новую кровавую смуту. Превращение убитых и замученных в святых и блаженных преобразило кровавый багаж ненависти и отмщения в светоносный ресурс примирения и спасения. Святомученики, в чьих ладонях следы от гвоздей, чьи тела пробиты пулями и картечью, молятся с небес о спасении России, заслоняют ее молитвенным покровом от черных напастей.
Церковь по своей небесной природе не может быть либеральной. Ее симфонизм — имперский. Прообраз Царя Небесного — Царь Земной. В глубинах церкви, не оглашаемый на вселенских торжищах, лежит "монархический проект". Церковь мыслит Россию империей, и в этом ее великое предназначение. Канонизация последнего русского царя Николая — заслуга Патриарха, его далеко идущий имперский замысел, многими до конца не понятый.
Соединение Русской Православной Церкви с зарубежными братьями имеет догматический смысл, политическое значение и исто-риософское наполнение. Соединилось "досоветское", "советское" и "послесоветское". Семьдесят лет РПЦ жила бог о бок с Советами, молилась за советскую власть в период церковных гонений, получала священнический и патриарший сан от власти, служила власти в ее самых закрытых и деликатных сферах, отпевала Сталина. За что и подверглась осуждению "зарубежников", которые, порицая советизм во всех его проявлениях, во время войны были с Власовым, молились за победу фюрера, а в годы "холодной войны" делали все вместе с Пентагоном и ЦРУ, чтобы сокрушить "империю зла". Эти политические огрехи, следствие трагических виражей двадцатого века, были преодолены в братском целовании и прощении, скреплены молитвами праведников. Этим и устанавливается единство эпох без "охоты на ведьм", "люстрации", "запрета на профессию".
Церковь устами Патриарха заговорила об "униженных и оскорбленных", о развратной культуре, о непомерном стяжательстве элиты, затмившем идею служения и долга. Именно церковный взгляд на русскую историю вводит в обиход категорию "чуда". Того "чуда", которое принесло в 45-м году мистическую Русскую Победу. Того "чуда", которое и теперь, в эпоху великих угроз и опасностей, дарует народу новую Русскую Победу.
Пасхальная идея православной церкви — это и есть идея Русского Возрождения, религия Русской Победы, религия "Пятой Империи" Не стоит муссировать трудности, переживаемые церковью. Она сама их знает, сама тревожится о внутрицерковных распрях, о недостатке "света духовного", заслоняемого, порой, в хлопотах и земных устроениях. Надо винить себя, как нестойкого прихожанина, маловера, зыбко дрожащего на ветру мирских искушений. Надо помнить слова Бжезинского о том, что русское православие является последней преградой, мешающей Западу разгромить непокорный народ, захватить неподконтрольную территорию. Вот такие мысли рождают печальные колокола, лилии — цветы небесного рая — окружающие гроб Патриарха.
Святейший Отче, молись о нас!
http://www.pravaya.ru/leftright/473/16701
