Октябрьское дуновение Норд-Оста

[Александр Васильевич]

Октябрьское дуновение Норд-Оста

Воспоминания отца Александра Шумского о трагедии на Дубровке



Позавчера был день памяти жертв теракта в театральном центре на Дубровке, вошедший в нашу историю под названием «Норд-Ост». Но в основных средствах массовой информации данное трагическое событие не получило никакого отражения. С тех страшных дней России прошло уже 9 лет. Конечно, людям неприятно вспоминать черные дни бытия, но, забывая их, мы теряем точку опоры, без которой невозможно созидание новой жизни.

В нашу семью, как и во многие другие, Норд-Ост ворвался мощным порывом, опрокинув мгновенно всю устоявшуюся жизнь. Теперь опавшая осенняя листва и пронизывающий осенний ветер неизменно вызывают в моей памяти захваченный чеченскими террористами театральный центр на Дубровке, оцепленный милицией и солдатами. Три страшных дня и три страшных ночи провели мы у здания театрального центра вместе с тысячами других людей, родственники и близкие которых попали в заложники. Мой зять Антон был ведущим флейтистом в «Новой опере» под руководством известного дирижера Евгения Колобова, ныне покойного. Денег не хватало, тем более, что у Антона и моей дочери Елизаветы только что родился сын Владислав, поэтому молодой отец искал возможность подработать. Ему предложили раз в неделю участвовать в мюзикле «Норд-Ост». В тот день у него был выходной, но заболел его напарник, и Антону пришлось выйти на замену.

Два раза я общался с ним по телефону, говорил он быстро и шепотом, потому что в любой момент ичкерийские звери, запретившие все телефонные переговоры, могли учинить расправу. По телефону ему даже удалось поисповедоваться у духовника. Вел он себя спокойно и достойно, никакой истерики, в последнем разговоре с Елизаветой даже шутил. У него был с собой молитвослов, и он постоянно молился. Об этом впоследствии рассказали те, кто оказались рядом с ним и выжили.

Когда я уходил в последнюю ночь перед штурмом, Елизавета подошла ко мне и сказала: «Папа, найди его, пожалуйста». Но я не сумел выполнить её просьбу. Потом был штурм, благодаря которому не случилось самого страшного. Большая часть заложников уцелела. Штурм пришелся на день празднования в честь иконы Божией Матери «Иверская». Позже офицеры «Альфы», с которыми я подружился, рассказывали, что они во время штурма явно ощущали помощь свыше. Только чудом можно объяснить то, что ни одна из смертниц не успела привести в действие невероятное по мощности взрывное устройство. Наши спецназовцы настоящие герои, они шли на штурм, не рассчитывая, что останутся в живых. Когда террористы были нейтрализованы, офицеры «Альфы» сами выносили заложников из здания, хотя по инструкции им это категорически запрещено. Использование специального газа было необходимо, иначе штурм не привел бы к нужным результатам.

Не может быть никаких сомнений в том, что террористы преследовали лишь одну цель – опрокинуть российскую государственную власть. Если бы власть тогда пошла на уступки и согласилась с требованиями террористов, то Россия неизбежно распалась бы на части. Далее события в нашей стране неизбежно начали бы развиваться по ливийскому сценарию. После штурма ко мне подошла группа французских журналистов, и ведущий задал вопрос: «Как вы считаете, нужен ли был штурм, в результате которого погибли люди или следовало бы согласиться с требованиями террористов?». Я ответил, что наши русские воины вырвали клыки ичкерийскому волку и оторвали ему другие очень важные части тела, спасли честь моей Родины.

В списках выживших Антона не оказалось, и мы с его другом Никитой объехали 27-28 октября все московские морги в поисках тела моего зятя. Никогда в жизни я, наверное, больше не увижу столько мертвых человеческих тел: молодых, пожилых и подростков. В моргах нам выдвигали морозильные камеры, и мы вглядывались в холодные лица умерших. Оказывается не так просто узнать в мертвом человеке своего близкого. Наконец, в одном из моргов мы узнали Антона, и рухнула наша последняя малюсенькая надежда. Нам выдали его вещи – нательный крест, молитвослов и маленький образ иконы Божией Матери «Споручница грешных», главной святыни нашего храма. Выходя из морга, я заглянул в одно из боковых помещений, там была навалена куча трупов чеченских бандитов с оскаленными окровавленными лицами, с торчащими острыми кадыками и бородами. У одного из них были ещё воздеты вверх руки со скрюченными как у хищной птицы пальцами. Пожилой санитар сказал: «Волкам волчья смерть».

А потом было отпевание моего незабвенного зятя в храме в честь Вознесения Господня, который располагается напротив консерватории. В конце отпевания неожиданно полумрак храма пронзил яркий солнечный луч из верхнего оконца. Он точно упал на белую головку моей трехлетней дочери Олечки, которая, привстав на цыпочки у изголовья гроба, пыталась поцеловать Антона. В этот момент её улыбающееся личико осветилось нездешним светом и все присутствующие, глядя на неё, невольно улыбнулись улыбкой нездешней радости. Так утешает нас Господь в самые трудные минуты. 

Иерей Александр Шумский

http://www.ruskline.ru/news_rl/2011/10/28/oktyabrskoe_dunovenie_nordosta/

[Александр Васильевич]

В Москве построят храм в память жертв «Норд-Оста»





В память жертв "Норд-Оста" будет возведен храмовый комплекс на улице Мельникова, сообщает РИА Новости.

Камень в основание храма был заложен в апреле 2011 года. Этот храм положил начало городской программе по строительству быстровозводимых модульных храмов. С инициативой открывать в Москве новые религиозные центры выступил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в 2010 году, эту идею поддержал мэр Москвы Сергей Собянин.

Белая шатровая церковь будет высотой в 32 метра, увенчанная девятью золотыми куполами будет вмещать 570 человек.

Трагедия в театральном центре на Дубровке произошла осенью 2002 года. В здание, где шло представление мюзикла по патриотическому роману Вениамина Каверина «Два капитана» , ворвалась вооруженная группа из 40 бандитов и взяла в заложники 912 человек, в том числе женщин и детей. Спустя почти трое суток произошел штурм здания, в результате которого террористы были уничтожены, а оставшиеся в живых заложники освобождены. В результате теракта погибли 130 заложников.

http://www.pravoslavie.ru/news/49730.htm

[Александр Васильевич]

Имена-символы

К десятилетию трагедии «Норд-Оста»



Десять лет назад, 23 октября 2002 года в Москве, в 8 километрах от Кремля, до зубов вооруженные террористы захватили Театральный центр на ул. Дубровка. В это время в зрительном зале находилось 912 человек, среди них - около 100 детей. Люди, пришедшие в театр на один вечер, остались там на 58 часов. Ранним утром 26 октября изможденные заложники были освобождены в результате спецоперации с применением загадочного газа. Но 130 человек из них так и не смогли вернуться домой, к родным и близким...

Прерванный спектакль под названием «Норд-Ост» был посвящен военной теме. Поэтому когда в ходе спектакля террористы в камуфляже хладнокровно вышли на сцену, то многие зрители сначала даже не поняли, что это - не режиссерский ход, а настоящий теракт. Боевики предложили зрителям позвонить по сотовым телефонам домой и сообщить, что они взяты в заложники. Затем они заминировали здание. Заложникам не разрешалось вставать и передвигаться по залу, сползать на пол; в оркестровой яме перед сценой был устроен общий туалет, откуда разносился зловонный запах. По воспоминаниям бывшей заложницы, люди в зале молились, в основном, своими словами - мало кто знал даже «Отче наш».

Страшная весть о теракте на Дубровке быстро разнеслась по Москве. Население России в ужасе замерло у телеэкранов. Собственно, в этом и заключалась главная цель теракта - устрашение целой страны. Парализующий страх, многократно усиленный магией телевидения.


_{Васильев Константин Иванович}

Но с абсолютной уверенностью можно утверждать, что двое москвичей в тот час не испытали страха. Они бросились к Театральному центру на выручку незнакомым заложникам. Один из них - офицер военной прокуратуры Константин Иванович Васильев - пройдя через кордоны милиции, вошел в Театральный центр, чтобы обменять себя на жизнь ребенка из числа заложников. В тот момент он находился не на работе, а просто случайно оказался рядом. Константину было 35 лет, и дома его ждала молодая жена и дочка...

Террористы не поверили, что офицер пришел сам, без приказа сверху и убили его. Из-за того, что Константин Васильев погиб не при исполнении служебных обязанностей, а в свободное от службы время, это послужило помехой для представления его к награде. И лишь через два года полковник Константин Васильев был посмертно награжден орденом Мужества.

Другим человеком, пробравшимся в захваченный театр, была молодая москвичка Ольга Николаевна Романова. Она жила на Дубровке, рядом с Театральным центром, с детства хорошо знала этот район, поэтому легко попала в блокированный театр.

Её мама Антонина Ивановна Романова рассказывает о погибшей дочери: «Оля работала в салоне косметики. В тот день они опоздали на автобус и метро, и заведующая взяла их к себе ночевать. Там они и узнали, что захвачен Театральный центр на Дубровке. Ольга тут же решила ехать домой. Приехала она около 2-х ночи, взволнованная, возбужденная. Мы поговорили, решили укладываться спать. Я думала, что она пошла в ванную, а она уже у дверей... «Я пойду к «Норд-Осту» - «Зачем?» - «Я пойду, поговорю, чтобы отпустили заложников» - «Никуда не пойдешь, защитница, нашлась! Это ведь не с дубровскими ребятами, одного, другого похлопала по плечу и успокоила» - «Я здесь выросла, я найду, как пройти. Они должны понять, у них тоже дети. Пусть отпустят хотя бы детей». Закрыла дверь ключами и ушла. Вот по этому ключу мы ее и опознали... После гибели Ольги стали отпускать детей, беременную женщину... Она пошла к боевикам безоружная, с открытой душой и сердцем. Они ее не поняли, расстреляли, как шпионку ФСБ».


_{Романова Ольга Николаевна}

В половине пятого утра 24 октября интернет-сайт «Кавказ.орг» сообщил о расстреле «женщины-сотрудницы ФСБ, которая пыталась проникнуть в здание для сбора информации». В 4 часа с агентством связался помощник главаря террористов и сообщил, что в здание Дома культуры вошла молодая женщина, которая проигнорировала требование террористов не входить. Она вошла в зрительный зал Театрального центра и была застрелена боевиками.

Заложники «Норд-Оста» были парализованы страхом, и неожиданное появление в зале бесстрашной Ольги Романовой приподняло дух страдальцев. Артист театральной труппы Марат Абдрахимов, оказавшийся среди заложников, рассказывает: «Она появилась через час, как всех усадили. Заходит, открывает дверь. В куртке, беретке: «Вот, всех напугали! Чего вы тут устроили!» - «Кто ты такая?» - спросили... - «Ну-ка, сядь, а то пристрелю». -  «Ну и стреляй!» Вот тут они так переполошились...»

Уже после трагедии на Дубровке Олиной маме Антонине Ивановне рассказали, что Ольга вбежала в ДК и крикнула террористам: «Давайте договоримся, хватит в игрушки играть, отпустите хотя бы детей!». А заложникам, сидящим в зале, она крикнула: «Не бойтесь их!».

Пожалуй, этот поступок девушки кому-то может показаться безрассудным. Действительно, это был порыв! В те дни детский доктор Рошаль со своим иорданским коллегой действовали хладнокровно, как профессионалы, когда они шли в захваченный Театральный центр оказывать медицинскую помощь заложникам. Но зачем этой девушке понадобилось выкупать свободу незнакомых людей ценой своей собственной только начатой жизни? Что двигало Ольгой Романовой и Константином Васильевым?

Вспоминаются крылатые слова Хемингуэя: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет и Европа... Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».



И вот когда в глянцевой фешенебельной Москве зазвонил погребальный колокол «Норд-Оста», отдавая на заклание без малого тысячу человек, двое москвичей ясно осознали, что этот колокол звонит по ним. И кинулись спасать чужую жизнь, как свою собственную. Ими двигала та жертвенная любовь, которую заповедал нам Христос.

Удивительно, что имена художника Константина Васильева и царевны Ольги Романовой были и раньше дороги русскому сердцу. В огненном испытании «Норд-Оста» они вновь обновились и просияли, как древние иконы, как наши национальные символы.

Будем помнить их.

Олег Четвериков

http://ruskline.ru/news_rl/2012/10/23/imenasimvoly/

[Александр Васильевич]

Фильм "Небесный воин. Константин Васильев"



Год выпуска: 2008
Жанр: Документальный
Страна: Россия
Продолжительность: 26:26

Описание: Каждая эпоха рождает своих героев. Среди них дивные угодники Божьи, воины погибшие на поле брани, женщины-матери и многие другие кто совершил свой подвиг в служении ближним. Герой этого фильма положил душу свою за други своя.

См.фильм по нижеприведённой ссылке:

http://www.youtube.com/watch?v=1yZyqdFTHp8&feature=player_embedded#t=0s

http://pravfilms.ru/load/filmy/dokumentalnoe_kino/film_quot_nebesnyj_voin_konstantin_vasilev_quot_smotret_besplatno/2-1-0-271

[Александр Васильевич]

Александр Музафаров

Уроки «Норд-Оста»

С момента одного из самых крупных терактов в истории России прошло ровно десять лет



23 октября 2002 года чеченские террористы во главе с неким Мовсаром Бараевым прямо во время представления захватили здание театрального центра на Дубровке, взяв в заложники более 900 человек. Романтический мюзикл для зрителей обернулся трагедией.

19 ноября 2001 года в Москве состоялась премьера мюзикла «Норд-Ост» по популярному в советское время роману Вениамина Каверина «Два капитана». Впервые российский зритель увидел не перевод американского или европейского мюзикла, а оригинальную постановку на уровне мировых стандартов. Грандиозные декорации, звонкие голоса исполнителей, лазерные и световые спецэффекты, опускающийся на сцену самолет в натуральную величину – все это вызывало восторг у публики и благожелательные отзывы в СМИ. Зал театрального центра на Дубровке никогда не пустовал.

Тот день свел вместе, по зловещей иронии судьбы, террористов и авторов некогда известной шуточной песенки 80-х, сочиненной двумя веселыми выпускниками географического факультета МГУ про человека, доведенного до отчаяния задержками рейса из Москвы в Караганду и решившегося для решения своих проблем на террористический акт и захват заложников. Именно те ребята стали авторами мюзикла «Норд-Оста»... Молодые парни весело распевали:

Давай же выпьем, Федя родный,

За дружбу в нашем ремесле

За терроризм международный

И за советский в том числе…

Терроризм, который в 80-е годы был знаком советским гражданам разве что по репортажам в телепередаче «Международная панорама», к началу нашего столетия уже стал не поводом для шуток, а страшной реальностью.

Как такое стало возможно? Как смогли четыре десятка террористов собраться в Москве, напичканой в те годы милицейскими патрулями, провезти оружие, придумать и осуществить свой злодейский план? И кто был разработчиком этого плана? На эти и многие другие вопросы и десять лет спустя нет исчерпывающих ответов.

Общественное мнение за минувшее десятилетие претерпело удивительную метаморфозу. Почти никто не вспоминает о тех террористах, об их зверской жестокости и требованиях. Акценты смещены в сторону действий российских властей.

Именно их западные, да и многие российские СМИ, обвиняют в гибели заложников, в трагедии «Норд-Оста». Напрочь забыты война с чеченскими сепаратистами, в которой принимали участие исламские террористы, забыт контекст эпохи. Осталось только «преступление российского режима, ради своих амбиций погубившего более сотни людей».

Безусловно, государство должно нести ответственность за произошедшее. Ибо его долг – обеспечивать безопасность граждан, ради чего и содержатся многочисленные силовые структуры, ради чего и приходится мириться с многочисленными «мерами безопасности» в виде электронных рамок на вокзалах и в аэропортах, проверок документов на улицах и дорогах и т.д. И каждый свершившийся теракт расценивается как упущение соответствующих государственных служб, которые не смогли его предотвратить.

Но наличие этой ответственности, не отменяет вины тех, кто задумал и совершил злодеяние, кто непосредственно убивал людей. Характерная деталь материалов в сегодняшних СМИ – говоря о 130 жертвах теракта, почти всегда «забывают» упомянуть, что 11 из них были убиты террористами еще до штурма. Это и подполковник Константин Васильев, и Ольга Романова, пытавшаяся образумить злодеев, и Геннадий Валх, ошибочно полагавший, что среди заложников находится его сын, и заложник Павел Захаров – застреленный «по ошибке» и другие.

Двух суток хватило российским контртеррористическим службам, чтобы спланировать и подготовить дерзкую операцию по освобождению заложников.

В 5 часов утра 26 октября 2002 года антитеррористические группы «Альфа» и «Вымпел» начали штурм здания. Через час все террористы были уничтожены, взрывные устройства обезврежены, началась эвакуация заложников. Решающим фактором, обеспечившим успех атаки, стал газ особого состава, закачанный через систему вентиляции здания, который лишил захватчиков способности к сопротивлению. Но именно этот газ и стал причиной гибели 119 заложников. Ситуация, не имеющая аналогов в истории антитеррористической борьбы.

Обычно заложники гибнут либо от рук захватчиков, либо во время штурма. Большая же их часть на Дубровке умерла уже после освобождения, из-за несвоевременно оказанной медицинской помощи.

Для зарубежных специалистов в области антитеррора это обстоятельство - наиболее непонятно. Почему блестяще проведенная операция закончилась столь трагически? И в самом деле, почему? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить об одной из самых серьезных проблем российского общества последних двух десятилетий – о всеобщем кризисе доверия.

Почему не были готовы медики и средства эвакуации? Почему спецслужбы ничего не сообщили экспертам о свойствах газа, который собираются применить и о способах лечения последствий отравления оным? Не потому ли, что имели все основания опасаться, что эта информация станет известна террористам? Тогда бы в подготовку пришлось бы вовлечь многих людей и где гарантия, что среди них не было бы сочувствующих террористам? Ведь сколько среди персонала московских больниц выходцев с Кавказа, из Средней Азии, среди которых немало сторонников агрессивного ислама. В «Альфе» хорошо знали, что бывает, когда террористы готовы к штурму. Там не забыли еще уроки Буденовска.

Но оправданным ли было такое недоверие? Оно стоило жизни 119 заложникам, но и оно же спасло жизни более 700! Никто не знает на это ответа. Не разрешил этот вопрос и Европейский суд по правам человека, где в итоге разбиралось дело по иску бывших заложников к Российской Федерации.

Суд признал штурм и применение газа абсолютно законными, но возложил на государство ответственность за смерть заложников, так как оно обязано было обеспечить безопасность своим гражданам.

Причем, последний вывод, как и решение о компенсации, были сделаны ЕСПЧ на основании российского же закона о борьбе с терроризмом, согласно статье которого «возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция».

Но сам факт того, что разбирательство этого вопроса дошло до международного суда, говорит о серьезном кризисе доверия у нас и друг к другу, и к власти.

Силовики не верят обществу. Общество не верит силовикам. А в выигрыше – террористы, которые после событий на Дубровке осуществили более десятка терактов в городах России, в том числе и в Москве. Как им это удается? Как удается перемещаться по стране с оружием, взрывчаткой и всем прочим необходимым для злодейства снаряжением? В чем секрет их «невидимости»? Не в том ли, что граждане, не доверяя государству, не спешат сообщать о замеченных ими «подозрительных личностях»? И не в том ли, что государственные служащие с недоверием относятся к таким сообщениям, не придавая им должного значения.

И это касается не только такой сферы, как борьба с терроризмом. Это недоверие пронизывает практически все общественные сферы. Общество с недоверием встречает почти любые инициативы властей. Сегодня они касаются реформ таких жизненно важных сфер, как образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение, налоги и т.д. Власть тоже не остается в долгу. «Нельзя доверять нашим гражданам личное оружие – они напьются и поубивают друг друга»; «С нашими людьми нельзя оставить в законе норму 0,3 промилле для определения порога трезвости за рулем, люди воспримут это как разрешение пить»; «Необходим социальный патронат, чтобы родители не оказывали на детей отрицательного влияния» - подобного рода высказывания звучат на весьма высоком уровне. Взаимное недоверие делает невозможным взаимодействие между властью и обществом, разрушает экономику, культуру, социальную сферу.

На родительских форумах в интернете обсуждается вопрос о пресловутой ювенальной юстиции. Родители обмениваются опытом - как лучше объяснить детям, что нельзя говорить никому (социальным работникам, учителям, полиции) о жизни своей семьи, ибо любой такой разговор может быть использован для вторжения в нее, изъятию детей и т.п. Детей учат с детства не доверять государству. А что прикажите делать, если государство не доверяет своим гражданам?

Или другой вопрос, привлекший большое внимание в интернете – допустимо ли сообщать в полицию о нарушениях правил дорожного движения другими водителями, прилагая к заявлению запись автомобильного видеорегистратора? (Практика, очень распространенная в Европе и США). Или это будет «стукачество»? Или пусть суды станут независимыми, а полиция – неподкупной, а пока…. Пока, пусть сосед по потоку едет, отхлебывая из бутылки пиво.

И пока эта тенденция взаимного недоверия не переломлена – террористы так и будут безнаказанно перемещаться по территории России и творить новые злодеяния.

Потому что сколь бы не были многочисленны силовые структуры и какой бы совершенной техникой не оснащены, вездесущими они быть все-таки не смогут. А вот укрыться от миллионов глаз бдительных граждан куда сложнее. Если бы этот урок был усвоен после теракта в «Норд-Осте», то, возможно, удалось бы предотвратить и трагедию в Беслане, и взрывы самолетов, «Невского экспресса»…

Пока не преодолен кризис доверия, от терактов, подобных произошедшему десять лет назад, никто не застрахован.

http://www.stoletie.ru/tekuschiiy_moment/uroki_nord-osta_363.htm

[Александр Васильевич]

Дорогие братия и сёстры!

Размышляя над трагедией "Норд-Оста", мне в голову пришла такая мысль.

Многие помнят, как в 1996 году чеченские террористы захватили паром "Аврасия", курсировавший по маршруту Трабзон — Сочи — Трабзон, где находились граждане России. Турецкие власти сделали, на мой взгляд, гениальный ход. Они тут же арестовали родственников террористов, после чего они сдались властям. После этого никаких террористических захватов на территории Турции не было, несмотря на то, что там проживает достаточно крупная чеченская диаспора.

Известно, что у чеченцев очень сильны внутритейповые связи. Этим могли воспользоваться российские власти. Имена террористов были известны. Можно было собрать старейшин тейпа, близких родственниц с малолетними детьми и доставить спецсамолётом в театральному центру на Дубровке и запустить их в зал. Что-то вроде акта гуманизма, чтобы ближайшие родственники были вместе с захватчиками "в трудную для них минуту". Уверен, что террористы сдались бы тут же, поскольку в случае гибели их родственников вечное проклятие их родственников висело бы над ними. Поэтому взрывать свои адские машины они не смогли бы.

То же можно было бы сделать и в Беслане.

Если я не прав, поправьте меня. Предлагаю обсудить.

Во Христе Иисусе
А.В.

[Anna]

Всё правильно,кризис недоверия. А почему? Потому что пропаганда такая идёт. И не вчера это началось.
Когда приняли формулу " государство отдельно ,народ  - отдельно".
Когда страну начали делить на " буржуев и трудящихся " - разрушили Р.И.
Когда начали делить страну на  " власть и народ", когда приняли на вооружение большевистский лозунг " государство - это система подавления",тогда и внедрили это самое недоверие и разрушили СССР.
И такое мнение в умах большинства. Никто не соотносит себя с государством.
Государство - это " они",которые подавляют .
А " мы" - это народ,который должен отвоевать себе свободу у государства.
Разве не такие лозунги мы слышим все-время? Со всех сторон. Слева и справа.
Это замкнутый круг. Перманентный кризис.
Поэтому первым шагом и надо пресечь эту пропаганду и объяснить людям,что государство людям не враг.
Что мы - люди - и есть государство - это и  власть и все граждане. Что без государства нас просто уничтожат как нацию.Каковы люди,таково и государство. И не надо перекладывать ответственность за свою страну друг на друга.
Хотя бы это можно сделать? Для начала.

[Anna]

Дорогие братия и сёстры!

Размышляя над трагедией "Норд-Оста", мне в голову пришла такая мысль.

Многие помнят, как в 1996 году чеченские террористы захватили паром "Аврасия", курсировавший по маршруту Трабзон — Сочи — Трабзон, где находились граждане России. Турецкие власти сделали, на мой взгляд, гениальный ход. Они тут же арестовали родственников террористов, после чего они сдались властям. После этого никаких террористических захватов на территории Турции не было, несмотря на то, что там проживает достаточно крупная чеченская диаспора.

Известно, что у чеченцев очень сильны внутритейповые связи. Этим могли воспользоваться российские власти. Имена террористов были известны. Можно было собрать старейшин тейпа, близких родственниц с малолетними детьми и доставить спецсамолётом в театральному центру на Дубровке и запустить их в зал. Что-то вроде акта гуманизма, чтобы ближайшие родственники были вместе с захватчиками "в трудную для них минуту". Уверен, что террористы сдались бы тут же, поскольку в случае гибели их родственников вечное проклятие их родственников висело бы над ними. Поэтому взрывать свои адские машины они не смогли бы.

То же можно было бы сделать и в Беслане.

Если я не прав, поправьте меня. Предлагаю обсудить.

Во Христе Иисусе
А.В.

1.Возможно террористы подстраховались и родственников своих укрыли в банд-подпольях.

2.Возможно испугались визгов " мировой общественности" .Вспомните,как тогда давали на Россию по поводу чеченской компании.Могли бы потребовать вслед за террористами вывести войска " оккупантов" из Ичкерии,как они называют нашу Чечню. А теперь оставшиеся родственники и друзья  террористов бы бегали по международным судам и требовали бы засудить Россию за " недемократическое" подавление несчастных террористов.

3.Путин никогда не повторяется. Всегда применяет новые решения,на которые не рассчитывает другая сторона.


Я помню,сразу после освобождения заложников " мировое сообщество" начало требовать от России открыть формулу газа. И до сих пор требуют,правда уже не открыто, а начинают пространные рассуждения : "почему не всех спасли" и обвиняют власти в этом,вынуждая открыть эту формулу  угрозами засудить Россию. И ведь наши граждане многие поддакивают.

[Александр Васильевич]

Иван Гладилин

10 лет назад спецназ спас не только заложников – всю Россию


_{Акция памяти}

26 октября 2002 года в 5 утра наступила развязка трагедии «Норд-Оста»

Сегодня исполняется 10 лет со дня еще до конца не оцененного нашим обществом подвига 200 российских спецназовцев. А ведь, пойдя ранним утром 2002 года на штурм театрального центра на Дубровке, эти люди не только освободили почти тысячу заложников, обезвредив при этом всех террористов, но и, без преувеличения, спасли тогда всю Россию.

«26 октября в пять часов утра бойцы спецподразделений услышали по рации: «Внимание, внимание всем! Говорит Гром, всем группам штурм, штурм, штурм!»... Из подствольных гранатометов спецназ открыл огонь по огромному рекламному плакату с надписью «Норд-Ост», который закрывал окна второго этажа на фасаде здания. Террористы решили, что ворвавшийся в здание спецназ забрасывает их гранатами, стали палить в сторону балкона, отвлекшись от заложников и взрывных устройств, – рассказал вчера «Московскому комсомольцу» один из участников штурма, ныне полковник запаса Александр Михайлов. – Наша группа шла через гей-клуб. Технари нашли нужную стеночку, разобрали ее по кирпичикам. Это был ранее замурованный вход. Наступали вместе с ребятами из «Вымпела», каждый бежал в свой сектор, по своему маршруту. Все знали свою задачу от и до. Когда оказались в зале, на сцене шла стрельба. Вся боевая операция заняла не более 15 минут. Террористы были уничтожены».

А вот как вспоминал о штурме еще один его участник, полковник Виталий Демидкин: «Мы проникали в здание из подвала. Перед тем, как выдвинуться на исходные позиции, заскочили в помещение, где оставили бронежилеты, взяли в дополнение к пистолетам автоматы. Был приказ пользоваться не боевыми гранатами, а свето-шумовыми. Как раз успели к середине штурма. С нами действовал Вадим Росщепкин, у которого за несколько часов до штурма закончился контракт. Он мог спокойно сдать оружие начальнику отделения и удалиться, но сказал мне: «Нет, Виталий Николаевич, оставьте, пожалуйста, меня в строю. Если Вы прикажете, я все равно буду действовать, даже без оружия». Он штурмовал «Норд-Ост», будучи уже гражданским человеком... Первая мысль, когда мы зашли в зрительный зал, была: «Надо же, мы бежали освобождать заложников, а террористы нас опередили – убили всех». Через секунду-другую я услышал храп и «включился»: «Да они же все спят, надо их эвакуировать». Первым я вытаскивал на себе мужчину ростом под 180 сантиметров. Человека, который обмяк, как тряпка, нести очень сложно: он весь расплывается на тебе, соскальзывает... Таскали потерявших сознание заложников и на спине, и под мышкой. Выносили в фойе, клали набок».

Ту же картину в зале увидел и Александр Михайлов: «Заложники в зале были в полной отключке. Люди спали в креслах, открыв рты, с мутными глазами. Кто-то валялся на полу с пеной у рта, кто-то блаженно улыбался... Мы тогда не представляли, какой эффект будет от пущенного газа. О том, что будет применяться спецсредство, мы узнали за полтора часа до штурма. У меня в группе были десять человек, все были в противогазах. По ходу штурма разбили все окна в фойе. 40 минут, будучи в тяжелых бронежилетах, мы таскали на себе заложников. Дышать было тяжело, все текло... Мы подумали: стекол в окнах нет, идет приток свежего воздуха, время прошло, и стянули противогазы. За что потом и поплатились».

«Можно ли было обойтись без газа?» – интересуется корреспондент. «Можно, – отвечает Михайлов, – но тогда жертв было бы еще больше. Мы же не знали, где находится та основная кнопка, после нажатия которой может обрушиться 200-тонный потолок. Начался штурм, любой из террористов мог произнести: «Аллаху акбар» и замкнуть контакты. Поэтому был приказ: «Работать на уничтожение».

«Любой из нас понимал, что подрыв может случиться в любую секунду, – подтверждает Демидкин. – Дом культуры был заминирован, взрывчатки хватило бы, чтобы сравнять все здание с землей. Один оставшийся в живых террорист мог привести всю цепь в действие. Боевики могли пустить нас в зал, а потом снаружи с помощью радиосигнала подорвать здание. В живых осталось бы не больше 10-15% заложников».

«Значит, вы были практически смертниками?» – уточняет корреспондент. Демидкин: «У меня такое чувство оставалось до последних минут, пока мы не сели в автобус. Когда нас перед этим построили рядом со зданием ДК, мелькала мысль: ну вот, сейчас какой-то недобитый бандит нажмет на кнопку потайного взрывного устройства... Другое дело, что каждый в нашем подразделении способен перебороть чувство страха. А иных в «Альфе» и в «Вымпеле» нет».

Итог блестящей операции, проведенной российскими спецназовцами, таков: ликвидированы 42 чеченских боевика, освобождены 916 заложников. И не вина героев, что 130 заложников потом, уже после освобождения, погибли от удушающего действия газа. Сами спецназовцы, кстати, тоже «хлебнули» его «досыта». «30 октября всех, кто был непосредственно в зале, послали на комиссию, – рассказывает Демидкин. – Многих ребят «посадили на уколы», чистили организм. Я сам 15 дней был на капельницах. Медики объяснили, что этот газ действует на самые уязвимые места в организме. У наших ребят у кого почки прихватило, у кого печень. У некоторых началась депрессия».

Что чувствовали участники штурма после окончания операции? Виталий Демидкин: «Подумал: «Боже, как же хорошо жить! Спасибо, Всевышний, что Ты оставил меня на земле!» Позвонил маме, жене, сказал коротко: «Живой!» Александр Михайлов: «Построились, обнялись, поняли, что без потерь, есть несколько раненых и контуженных. Знаете, что самое страшное для командира? Если ты вдруг случайно остался жив, а все твои ребята остались под грудой металла, и ты ходишь и плачешь в их семьи... Поэтому у нас в подразделениях начальники отделов, полковники и подполковники пошли с ребятами на штурм, чтобы разделить эту учесть: или победить – так вместе, или погибнуть – так с песнями».

«Было озвучено, что эта операция – одна из лучших», – задает наводящий вопрос корреспондент «МК». Михайлов: «Нам приятно было услышать оценку профессионалов – зарубежных специалистов, работающих по антитеррору, руководителей спецподразделений SAS из Великобритании, «Дельты» из США, израильского МОССАД. Они считали, что мы сделали невозможное: из 900 человек спасли 770. А всем «теоретикам» по борьбе с террористами, которые доподлинно знают, как спасать заложников, я хочу сказать: «Надевайте жилеты – и вперед!»

Эти слова вырвались у Александра Михайлова не случайно. Ведь сразу же после успешного штурма (да и до него, и после – вплоть до сегодняшнего дня) от многих наших «доброжелателей» раздаются упреки в адрес и организаторов, и даже непосредственных участников штурма. Зачем, например, спецназовцы пристрелили всех террористов, в т. ч. шахидок, обвязанных поясами смертниц? Те, дескать, могли бы рассказать на суде много интересного… Договариваются «доброжелатели» даже до того, что сам штурм, дескать, был излишен: ради спасения заложников надо было выполнить требования террористов.

А ведь эти нелюди требовали в обмен на освобождение заложников и, разумеется, гарантирование собственной безопасности ни много ни мало вывода федеральных войск из Чечни. Кстати, для согласования условий капитуляции перед террористами российскому руководству наверняка бы потребовались переговоры с боевиками в духе тех, которые во время событий в Буденновске вел г-н Черномырдин. Помните его незабываемые: «Товарищ Басаев, товарищ Басаев»? После такого позора Россия наверняка бы окончательно распалась.

Так что герои-участники штурма спасли тогда не только 900 с лишним душ – они спасли всю страну. Низкий им поклон за это и спасибо.

http://www.km.ru/v-rossii/2012/10/26/obshchestvenno-politicheskaya-zhizn-v-rossii/695868-10-let-nazad-spetsnaz-spas-n

[Александр Васильевич]

В 10-ю годовщину теракта на Дубровке в храме-часовне на месте трагедии совершены памятные богослужения

Москва, 26 октября 2012 г.



26 октября 2012 года, в день празднования Иверской иконе Божией Матери, наместник Новоспасского ставропигиального монастыря г. Москвы епископ Воскресенский Савва совершил Божественную литургию в Иверском храме-часовне на Дубровке.

Ровно 10 лет назад, 26 октября 2002 года, были освобождены заложники — актеры и зрители спектакля «Норд-Ост». На службе присутствовали непосредственные участники трагических событий.

Владыке Савве сослужил настоятель Патриаршего подворья в честь равноапостольных Кирилла и Мефодия митрофорный протоиерей Владимир Макеев и духовенство г. Москвы. За богослужением молился глава Финансово-хозяйственного управления Московской Патриархи епископ Подольский Тихон.

По окончании Литургии состоялось освящение семи колоколов для звонницы построенного на месте трагедии храма в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Ансамбль был отлит по старинным технологиям на колокололитейном заводе Николая Шувалова в г. Тутаеве. Вес самого большого колокола составляет 200 килограммов. Сегодня они будут установлены на звонницу, и прозвучит первый звон в память о погибших.

Была совершена заупокойная лития, после чего епископ Савва обратился со словом к собравшимся. Затем архипастыри и духовенство возложили цветы.

***

В канун скорбной даты храм в честь равноапостольных Кирилла и Мефодия, учителей Словенских, возведенный возле Театрального центра на Дубровке, был увенчан крестом. Церковь в память о жертвах теракта «Норд-Оста» — первая из заложенных в рамках программы строительства 200 православных храмов Москвы. Чин освящения закладного камня в основание храма совершил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл 29 апреля 2011 года. В храме-памятнике будут регулярно совершаться поминальные службы.

В настоящее время храм, возводимый по проекту А.Н. Оболенского, практически достроен. Предстоят работы по отделке и устройству интерьера. В храмовый комплекс войдут причтовый дом, где разместятся социальные службы, воскресная школа и хозяйственные помещения.

С февраля 2012 года на территории возводимого храма действует временный храм-часовня в честь Иверской иконы Божией Матери.

Патриархия.ru

http://www.pravoslavie.ru/news/57030.htm

[Александр Васильевич]

История "НОРД-ОСТА"



До 23 октября 2002 года это было название первого российского мюзикла. «Патриотического», как с восторгом писали о нем в прессе. «Норд-Ост» был поставлен по мотивам известного романа Вениамина Каверина «Два капитана».

Однако «Норд-Ост» — это и вполне конкретные географические координаты России, ведущей войну с международным терроризмом. На три дня боевые действия переместились почти в самый центр российской столицы.

Случись в самом центре Москвы «второй Будённовск», и история страны покатилась бы по другим рельсам. Да не было бы и самой России!

Террористы выступали слепым оружием в руках организаторов государственного переворота, призванного свалить Путина и осуществить Перестройку№ 2. Все компоненты, включая широко разрекламированный «Всемирный конгресс чеченцев» в Копенгагене, были подготовлены.

На пути переворота встал спецназ.

Полковник запаса Юрий Торшин:

— Начну рассказ с конца. Большинство «шахидок» было уничтожено на месте. Сложно сказать, почему остальные не привели в действие взрывные устройства, — я не могу дать объяснений. У каждой находился пояс, в котором, наверное, находилось в тротиловом эквиваленте до килограмма взрывчатки. В помещении боевой славы «Альфы» есть один такой пояс, напичканный шарикоподшипниками.

Люди погибли, вот что очень жаль, это самая большая потеря — смерть ни в чем не повинных людей! Газ на всех по-разному действует. Мы использовали антидот, но даже этот антидот не на каждого сотрудника подействовал положительно. Некоторые потом попали в госпиталь.


_{Майор Юрий Данилин — один из героев «Норд-Оста». Погиб весной 2004 года при уничтожении подручного Шамиля Басаева, отвечавшего за вербовку смертниц для акции на Дубровке}

А люди, находившиеся в зале, — какие страдания они перенесли! Гипотония, ведь трое суток просидели. Плюс стресс, отсутствие еды и воды в достаточном количестве. И газ. Если взять, к примеру, обычную хирургическую операцию, всегда перед ней приходит врач-анестезиолог и задает больному вопрос: как ваш организм реагирует на лекарства, переносимость их? То есть специалист принимает решение, какой давать наркоз и давать ли вообще. Если слабое сердце, он может отказаться от общего наркоза и т. д. А тут — какие вопросы, какие выяснения?..

Штаб и наши сотрудники выстраивали схему операции, используя усталость и напряжение самих террористов к этому времени. В нужный момент было выбрано нужное время. Но затягивать операцию не представлялось возможным. Террористы могли бы пойти на самопожертвование и привести свои взрывные устройства в действие. И здесь прослеживается не только хорошая работа спецназа, но и грамотный расчет всех служб штаба и его предварительная работа. Нам дали возможность изучить обстановку, ведь такого объекта за всю, наверное, мировую историю не было, как и не проводилось и аналогичной операции.

В данной ситуации не позавидуешь руководителю, который готов взять на себя такую ответственность, это все равно, что положить голову на плаху. Он, конечно, рассчитывал на то, что все вспомогательные структуры хорошо и четко сработают, но риск был достаточно велик. Этим руководителем был Проничев Владимир Егорович, Герой России. Бремя ответственности разделил с ним Тихонов Александр Евгеньевич.

Проничев был руководителем всего штаба, а Тихонов непосредственно отвечал за силовиков, за Центр специального назначения ФСБ России.

Второй акт

Начало второго акта мюзикла. Большая часть зрителей находится в зале. Кто-то задержался в буфете. За кулисами — актеры, работники сцены. До захвата остается не более двух минут. Степуют «летчики». Затем к ним спускается главный герой, которого в этот роковой вечер играл Андрей Богданов. По ходу они обмениваются шутливыми репликами.

Перед тем, как появиться «Чкалову», на сцену из зала запрыгнул человек в камуфляже, в маске до плеч, черных шнурованных ботинках и с автоматом Калашникова. Он дал очередь в потолок и стал сгонять «летчиков» в зал.

Одновременно с главарем появились и другие террористы. Они пробежали вдоль стен и по проходам, заблокировали двери, а потом стали хозяйничать в партере и на бельэтаже. Кричали истошно, с надрывом: «Руки за голову! Это захват!» Орали, стреляли в воздух.



Как только налетчики взяли под контроль зрительный зал, они стали обыскивать сцену, все закоулки в здании. Из-за кулис тычками выгнали актера, игравшего роль Валерия Чкалова. Потом пришел черед оркестрантов. Под дулами автоматов их вывели из оркестровой ямы и рассадили в партере.

Людей боевики разделили по половому признаку: мужчин поместили справа, женщин слева: «Садись сюда, билетов не надо, здесь места хорошие — бесплатно садись…» Периодически палили в воздух. Кричали «Аллах акбар!», требовали документы и снова стреляли из автоматов. Говорили, кстати, на хорошем русском. Это отмечают все бывшие заложники.

Несмотря на хорошую осведомленность, террористы все-таки не знали досконально всего здания, поэтому многие актеры и технические работники, закрывшиеся в гримерках, спустились из окон по костюмам.

— Они стучались в дверь, но мы не открывали, — рассказывает помощник режиссера сцены Марат, — потом периодически как у нас, так и в реквизиторской напротив раздавались звонки. Полтора часа мы сидели, слушали все, что происходит в зале. Потом они каким-то образом, видимо, нашли источник трансляции и отключили его. Мы были в полной тишине, потом позвонил технический директор Андрей Елович, спросил, где мы находимся. Мы сказали. И буквально через полчаса пришли люди в форме и с оружием, Андрей подошел. Эмчээсовцы гидравлическими ножницами срезали решетку с окон и нас выпустили.

Первые часы в зрительном зале стоял жуткий скрип скотча…

Бомбы уложили вдоль стен на расстоянии пяти метров друг от друга, а в центре зала и на балконе разместили металлические баллоны. Внутри каждого — 152-мм артиллерийский осколочно-фугасный снаряд. Внутренняя полость между снарядом и стенкой баллона была заполнена поражающими элементами.


_{Полковник Юрий Торшин вместе с Леонидом Якубовичем и Александром Маршалом. Чечня, база Ханкала}

То, как расположились женщины-террористки, не было случайностью: в шахматном порядке у противоположных стен. Они закрывали зал по секторам в 30 градусов. Начинка пояса «шахида» — два килограмма пластичного взрывчатого вещества (plastic explosives) и еще килограмм все тех же металлических шариков.

Полковник Александр Михайлов:

— До сих пор помню в подробностях, как все это было. Мы с ветераном Группы «А» подполковником Игорем Ореховым ехали домой, и где-то в районе метро «Университет» у меня сработал пейджер. «Боевая тревога!».

Через короткий отрезок времени я уже стоял в дежурке и слушал — «захвачены заложники, адрес — ДК на улице Мельникова». Мы со Славой Гудковым экипировались и через несколько минут уже ехали по вечерней Москве на место происшествия.

В штабе я получил конкретное задание, и мы с Сергеем Дяченко приступили к его выполнению: стали изучать скрытые пути подхода к зданию, места проникновения в ДК. Детально исследовали крыши Театрального центра на Дубровке. Данные передавались в штабную группу Управления «А» ЦСН, где все это тщательно изучалось и систематизировалось.

В это время подразделения отрабатывали свои действия по штурму в ДК «Меридиан», так как он строился по аналогичному проекту, что и захваченный объект на Дубровке. Это нам очень помогло — оказалось, что в проекте был предусмотрен проход между корпусами, который должен вести прямо в холл театра.


_{Рисунок Елены Кадушной (г. Одинцово) к очерку «Норд-Ост» глазами заложника»}

Стали искать этот заветный проход. Обнаружился он в местном ночном клубе — его мне показал официант. Проем оказался на месте — заложенный, правда, кирпичом и закрытый фанерой.

Мы разобрали проем. Во время штурма через него прошло семьдесят человек, в том числе и моя группа. Но это было потом. А перед этим двое суток мы изучали объект.

…Террористы подробно снимали себя на фоне заложников. Готовили видеоотчет для своих хозяев. Значит, рассчитывали на благополучный исход всей этой «разведывательно-диверсионной операции». Так, во всяком случае, их настраивали, к этому готовили.

Вооружение — на высшем уровне. Автоматы АК с откидными прикладами. Ножи иностранного производства. У всех фонарики. Пистолеты. Качественная обувь. На каждом — персонально сшитый и «обжитой» костюм. Исключительный набор амуниции, все подогнано «от» и «до».

К исходу первого дня бараевцы под дулами автоматов собрали детей. Тех, кто помладше, отводили в одну сторону, тех, кто постарше — отправляли на место. Решено было избавиться от обременительной обузы. Только холодный расчет, никакого гуманизма!


_{Полковник Александр Михайлов и генерал-лейтенант Валентин Андреев, командир «Альфы» в период «Норд-Оста» (справа налево). Вместе с ними — генерал-майор ФСБ Владимир Платонов}

 Очевидцы описывают происходящее: детей вывели перед первыми рядами, выстроили. Многие рыдали. Малыши боятся уходить, матери отрывают их от себя. Жуткая сцена. В духе советских фильмов про войну, где фашисты угоняют людей на работу в Германию.

Отпустили только тех, кому до тринадцати лет. Все остальные остались в зале. И детская артистическая труппа — она сидела на балконе, — тоже осталась внутри здания.

Как уже отмечалось, главную опасность представляли женщины-смертницы. Они разместились по периметру зала, с поясами «шахидов» на талии. В руках — провода и кнопки от бомб. На каждой пояс с двумя килограммами «пластида».

В середине зала, в партере, установили автомобильный баллон с взрывчаткой, рядом с ним постоянно дежурила смертница. Такая же картина на балконе. Запланированные взрывы должны были идти навстречу друг другу, уничтожая все живое. Для этого был придуман центральный пульт управления. Им не успели воспользоваться.

Переговоры

Захваченный ДК был окружен силами спецназа и МВД почти сразу же после захвата. Начались тяжелые переговоры с террористами. Главарь, Мовсар Бараев, требовал встречи с властями. К нему ходили уважаемые люди, политики, врачи, но он никого не хотел слушать. Людей отпускал по своему хотению и преподносил это как великое благо: беременные женщины, дети, иностранцы… В то же время Бараев периодически вел переговоры со своими хозяевами, находящимися не только в Чечне, но и за рубежом.

О том, что за московской акцией стоит «Гинеколог» (кличка Шамиля Басаева после захвата больницы в Будённовске), стало известно на второй день трагедии. Сам Бараев признался в интервью НТВ: «Приказ отправиться в Москву и захватить заложников я получил от амира маджлисуля шуры Шамиля Басаева».


_{Оружие террористов со следами крови}

 Из разговора Бараева с неким Наджмидином 25 октября в 2 часа 38 минут.

Наджмидин: «Тебе позвонит тот старик, который живет в жаркой стране. Он был вторым лицом в государстве. Он просил ваш номер и хотел направить к вам людей из телекомпании… Они должны позвонить».

Из разговора Бараева с «тем стариком из жаркой страны» — Зелимханом Яндарбиевым, бывшим президентом Ичкерии, 25 октября в 23 часа 14 минут.

Бараев: «Я все делаю с ведома Шамиля».

Яндарбиев: «Если вас спросят в отношении главного, то скажите, что у нас он занимается политикой, а вы все согласовываете с военным меджлисом».

Бараев: «…Я не знаю, Аслан в курсе этой операции или нет. Но когда проводилась подготовка к этой операции, то Аслан, Шамиль там присутствовали… Шамиль выполнял указания Аслана. Эта операция была сверхзасекречена чисто Шамилем…. А исполнители — там были выбраны те люди, которые не думают о возвращении домой. Они готовы погибнуть. В течение двух месяцев мы проводили набор, выбирали людей, которые готовы погибнуть. Потом их вывезли, каждому объяснили, подготовили. Я точно не знаю, Аслан в курсе или нет. Но если Шамиль его подчиненный, лично с ведома Шамиля… Шамиль сказал: «Аллах акбар! Идите!» После этого мы пошли сюда».

Из разговора с неким Мусой 25 октября в 11 часов 44 минуты.


_{Правоохранительные органы позволили террористам провезти в Москву целый арсенал}

Бараев: «Мы торговаться не будем. Если выполнят наши требования, мы готовы пойти на контакт. В противном случае, мы нажмем на кнопки, взорвем здание. У нас есть пять-шесть снарядов САУ и большое количество пластида Се-4. Сейчас они узнают нам цену. Такого даже Гитлер не устраивал. У нас снаружи много камикадзе, которые готовы работать и ждут звонка, около ста камикадзе…»

Известно, что перед захватом ДК группа Бараева изучала в Москве другие объекты для проведения своих акций. Вдумчиво, не торопясь, фиксировали все, что представляло для них интерес. Разведку вели профессионально. Начали с главного фасада Дворца Молодежи на Комсомольском проспекте, где шел мюзикл «42-я улица». Входы и выходы, посты охраны.

Террористы снимали скрытой камерой, чтобы не привлекать в себе внимания: окна звуковых кабинок, балкон осветителей… Просмотрев эту запись, можно прикинуть, за сколько секунд можно добежать до дверей и обратно. Какую позицию занять. Где расставить боевиков и правильно определить сектора обстрела здания.

По свидетельству бывшей заложницы Валентины Жуйковой, врача из Кирова, террористы планировали захватить ДК на Дубровке еще 19 октября, во время юбилейного спектакля «Норд-Ост». На том представлении в зале находились только дети. Можно только представить, как бы развивались события тогда.

Заложники

Людей унижали и морально, и физически. Выстраивали перед оркестровой ямой, в которой террористы оборудовали из стульев и инструментов «общественный туалет» открытого типа. Специальной бумаги не было, использовали обрывки газет, кусочки материи. Нелюди наблюдали, кто и как справляет естественные надобности. Тем, кто сидели на бельэтаже, повезло больше, — они ходили в настоящий туалет.



Люди теряли сознание от жуткого запаха, разносившегося из «туалета». От мочи в оркестровой яме стали гореть провода. Георгий Васильев, продюсер «Норд-Оста», взял огнетушитель и спустился вниз. А когда вылезал, нечаянно нажал на рычаг — пена попала на лицо одного из террористов.

— Что вы делаете?!

— Я же нечаянно…

Заложникам швыряли конфеты с ликерной начинкой. Спать в неудобных креслах — пытка, к тому же в зале постоянно горел яркий свет. На таком фоне, в таком психическом и физическом состоянии появилось обращение к президенту Путину, его вынесла из здания профессор Мария Школьникова, главный детский кардиолог России. Этот текст — не только свидетельство угнетенного состояния духа, в котором пребывали заложники (во всяком случае, непосредственные авторы письма), но документ, обличающий терроризм. Только находясь под дулами автоматов, можно было составить такой текст:


_{Некоторые террористы, надеясь спасти свои шкуры, переоделись в футболки мюзикла}

 «Мы, женщины, мужчины, юноши, девушки и дети, очень просим принять разумное решение и прекратить военные действие в Чечне. Хватит крови. Мы хотим мира, чтобы обратили внимание на проблему Чечни. Кровь будет литься не только здесь, но и в других местах. Наша участь — это прямое доказательство. Сегодня мы попали в такую ситуацию. У нас есть родители и дети. На вашей совести наши жизни. Мы просим вас решить вопрос мирным путем, иначе прольется слишком много крови».

Комментарии тут, думается, излишни.

В зале, среди заложников, находились два мужественных врача из Краснодара — руководитель гинекологического центра, доктор медицинских наук Владислав Пономарёв и Олег Магерламов, его друг и коллега.

— Прошло совсем немного времени после захвата, и заложники стали один за другим падать в обмороки, у кого-то случались сердечные приступы, эпилепсия, кто-то просто впадал в тихую истерику. Я и мой друг Олег Магерламов обратились к террористам с просьбой разрешить помогать людям. Поначалу бандиты не соглашались, грубо одергивали нас, но мы старались доказать чеченцам, что больным людям все-таки надо помогать. Если кому-то из заложников становилось плохо — он поднимал руку, и мы направлялись туда.

Почти сутки у краснодарских врачей не было никаких медикаментов. Они делали массаж сердца, наклоняли людям головы, чтобы восстановить нормальное кровообращение. Успокаивали… как могли.

— Мы вздохнули с облегчением, когда в зал передали лекарства (их принес доктор Рошаль — Авт.). Там оказалось все по минимуму — немного сердечных препаратов, цитрамон, валидол, валерьянка, инъекции, перевязочный материал. Но и этому были рады. Теперь, когда у кого-то из заложников случался приступ, мы могли сделать укол.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Побег

История побега двух девушек, Елены Зиновьевой и Светланы Кононовой, — это отдельная история, достойная самых громких эпитетов. Когда в районе ДК раздались выстрелы, никто не мог понять, что произошло. Время — 18.31. Наступила темная часть суток.

Журналисты кинулись прояснять ситуацию, и вскоре появилась «горячая» информация: из рук террористов смогли вырваться две заложницы. По ним стреляли. Ранение получил боец антитеррора. Но все оказались живы!

Маленькая победа была одержана.


_{Убитый номинальный главарь террористов Мовсар Бараев. Рядом – поставленная кем-то бутылка коньяка «Hennessy»}

Елена Зиновьева:

— Когда бандиты взялись за взрыватели и сказали, что нажать кнопку не составляет никаких проблем и они ждут только звонка Басаева, я поняла, что надо бежать. Для этого, когда я ходила в туалет, я проверяла, какие окна открываются, а какие нет. В тот момент, когда бандиты держали руки на спусковых кнопках, а в зале женщины и дети падали в обморок, я стала настойчиво проситься в туалет, и нам разрешили идти.

Нас проводили до двери и проследили за тем, куда мы идем. Около туалета постоянно сидел боевик. Когда мы зашли туда, мы увидели, что в туалете кроме нас женщина с ребенком. Мы попросили ее прикрыть дверь, чтобы не было видно, что мы делаем. Сразу после этого я открыла окно — о том, что оно открывается, я узнала в одной из своих разведок. Подходя к окну, заметила под ним козырек второго этажа, так что с третьего этажа выпрыгнуть было достаточно просто.

Я прыгнула первой, потому что была в ботинках. Света прыгала за мной, она прыгала босиком, потому что на ней были каблуки. Когда я спрыгнула, я осмотрелась, и мне стало понятно, что надо как можно скорее прятаться за угол. Благо это позволял сделать козырек, который шел по периметру стены и заканчивался за углом.

Из окна в любой момент могли раздаться выстрелы. Я метнулась за угол и знаками стала показывать Свете, что ей надо бежать ко мне. Света мне сказала, что она не может подняться. Я рванула к ней, схватила ее в охапку и затащила за угол. После этого прыгнула на землю.

Света смогла только свеситься с козырька. Я с силой рванула ее вниз, и так мы оказались на земле. Оттуда мы увидели, что какие-то люди машут нам руками и кричат: «Быстрее сюда, быстрее к нам!»


_{«Мы, как одержимые, вытаскивали на руках всех, поскольку речь шла о жизни стольких людей!»}

Мы страшно испугались, потому что решили, что это боевики. Но это оказались бойцы «Альфы». Один из них схватил Свету на руки, и мы побежали, вслед раздались автоматные выстрелы. Было такое ощущение, что пули отскакивают от пяток. Пока мы бежали, того «альфовца», который нас прикрывал, ранило в плечо.

Полковник Александр Михайлов:

— Всего за время до штурма мы освободили семерых спрятавшихся заложников. В том числе двух отважных девушек, сбежавших от бандитов через окно туалетной комнаты. Одна девчонка, прыгая, сломала себе обе ноги.

Штаб попросил срочно оказать помощь. Мы с Мишей Кульковым бросились их вытаскивать. Он взял под руку одну девчушку, я на руки взял ту, у которой были повреждены ноги — и бежать. Когда я поднял ее на руки, понес, она спросила: «Дяденька, вы меня спасете?» До сих пор помню, как от жалости перехватило горло. Когда мы выбежали из-под карниза, то попали под огонь террористов, был ранен в плечо Костя Журавлёв, который нас прикрывал.

…Спасая девчонок, офицер «Альфы» не мог вести огонь, т. к. бандиты обещали расстреливать по десятку заложников за каждого убитого «шахида». Поэтому Журавлёв стал имитировать. Чеченцы открыли по нему огонь. Здесь Константина и зацепило…

Агония

Последняя ночь перед штурмом. Переговоры то идут, то прекращаются. Бараев нервничает и назначает на утро субботы первый расстрел заложников. Поздно вечером в пятницу обстановка накалилась до предела.

— В первую ночь они были уверены в себе, — рассказывает бывшая заложница Елена Федотова из Орехово-Зуево. — Это чувствовалось. Они нисколько не сомневались, что их план удастся. То и дело заявляли: либо умрем, либо победим. Но были уверены именно в победе. И все время переговаривались по сотовым телефонам. К ним и зарядные устройства имелись. Говорили, что давно готовились к захвату. Собирались свою акцию приурочить ко дню рождения Путина. Но малость, мол, подзадержались. Потом стали нервничать. И чем дальше, тем больше. Не получалось так, как они хотели. Перед штурмом особенно дергались. Бараев стал что-то кричать своим на чеченском. А потом стреляли.

В полночь в здание проник мужчина. Милиционеры не успели его перехватить и он, с поднятыми вверх руками, прорвался через оцепление. Бандиты в зале закричали: «Разведчик, разведчик!» Тот стал объяснять, что среди зрителей находится его сын. Назови имя сына, потребовали террористы. Мужчина назвал. Стали выкрикивать его, но… никто в зале не отозвался.

Террористы жестоко избили мужчину прикладами, а затем вывели из зала. Раздались выстрелы. Зал заволновался. На сцену вышел Бараев:

— Успокойтесь, успокойтесь… Сядьте… У меня были переговоры с Примаковым. Мы с ним не договорились. Но сейчас поступили сведения, что завтра к одиннадцати прилетает Казанцев. Будем с ним говорить.

Действительно, такой разговор состоялся, и хотя он велся нервно, а под конец на повышенных тонах, — факт был зафиксирован: полпред президента в Южном федеральном округе летел в Москву. Это то, чего так добивались террористы, — переговоры с человеком, облеченным властью. Но судьба распорядилась иначе. Виктор Германович оказался в столице, когда все уже было завершено.

Кризис наступил в 2 часа ночи. У одного из заложников, молодого парня, не выдержали нервы, и он по спинкам кресел побежал к женщине-смертнице, сидевшей на восьмом ряду рядом с основным взрывным устройством. Террористы открыли по нему огонь, но промахнулись. При этом были ранены двое заложников. Мужчина и женщина. В зале началась паника.

— Они же истекают кровью! — закричал доктор Владислав Пономарёв, бросаясь к раненым.

Вместе с Олегом Магерламовым они вытащили раненых в проход, перевязали.

— Телефон! Дайте мне телефон! — отчаянно взывал врач. На тот момент террористы уже отобрали мобильники у всех заложников под угрозой расстрела.

Террористы сначала запретили спускать раненых в холл, боясь, что медики сбегут. Олег и Владислав вытащили на носилках мужчину, он был без сознания, а женщину на руках нес ее муж.

— Стой! Стреляю! — раздался окрик сверху.

— Нам разрешили!

Получив подтверждение, террорист разрешил движение. Это и была та последняя кровь, которая подтолкнула штаб к началу операции по освобождению заложников.

Доктор Пономарёв останется жив, а Олег Аламдарович трагически погибнет. Посмертно он награжден орденом Мужества.

Бросок спецназа

Не секрет, что захват здания разрабатывался Оперативным штабом с первых минут. Такова практика спецслужб всего мира — быть готовыми к любому развитию ситуации. Было понятно, что ультиматум террористов, обещавших начать расстрел заложников в 6 часов утра, не блеф.

Накануне сотрудники «Альфы» и «Вымпела» успели отрепетировать свои действия в здании схожей конструкции — в Доме культуры «Меридиан» на Профсоюзной улице. Это метро «Калужская». Всех служащих вывели из здания, включая охрану. На входе встали люди с автоматами. Спецназовцев интересовали в основном подвал, зрительный зал и подсобные помещения на втором и третьем этажах.

Разъехались под утро.

Полковник Юрий Торшин:

— Штурм был запланирован и расписан до мелочей, были определены свои точки, коридоры, места проникновения и т. д. Несанкционированного взрыва, как в спортивном зале школы Беслана, в «Норд-Осте» не произошло, там все шло некой ступенчатой чередой.

Наши сотрудники понимали, что являются смертниками. Если закольцованная система взрывчатки, установленная в зале, сработает, то все просто рухнет, и мы останемся под дымящими руинами. Впрочем, это понимаешь при любой операции. Для этого сотрудников готовят и психологически, и физически. Они осознают, что рискуют жизнью, забывая, что дома ждут жены, дети, родители, — просто выполняют свою задачу.

Нам был уже определен участок, по которому предстояло продвигаться, мы знали, куда войти и что делать. Это непосредственно была та комната, в которой находился Бараев, отсюда он давал интервью, показанное по Центральному телевидению. У меня было шестнадцать-восемнадцать сотрудников отдела. Половина! Остальные обеспечивали доставку газа в подвальное помещение.

Власти искали малейший шанс предотвратить взрыв ДК. Выманить террористов не представлялось возможным. Тогда возник вариант с газом, позволявший почти мгновенно вывести из строя смертников. Естественно, что «отключались» и заложники. Но это был единственно возможный выбор, выбор между худшим и наихудшим.

Задолго до начала операции бойцам антитеррора удалось по подземным коммуникациям попасть в здание и уже оттуда установить скрытое наблюдение за тем, что происходило в коридоре и зрительном зале. В ночь перед «штурмом» одна из групп проникла на первый этаж здания, где располагались технические помещения. Опасаясь снайперов, террористы туда не спускались.

Из подсобок были проделаны небольшие отверстия в стенах и перегородках. С их помощью удалось получить доступ к вентиляции, а также установить видеоаппаратуру. Так сотрудники ФСБ выяснили, что вооруженные автоматами мужчины-террористы находятся на сцене и на втором этаже захваченного здания. Зал в основном контролируют женщины-смертницы. Увешанные взрывчаткой, они представляли главную опасность для сотен заложников.

Полковник Александр Михайлов:

— К исходу дня 25 числа план штурма был практически готов и утвержден. Перед самым уходом из штаба один из руководителей операции сообщил, что для ослабления сопротивления террористов будет применен газ и что нам нужно подготовить противогазы. Как отнеслись к этому бойцы? Спокойно, также продолжали подгонять экипировку.

Лишних вопросов никто не задавал. Все уже мысленно были в бою. Люди знали, на что идут. Все прекрасно понимали: достаточно одного взрыва — и все будут погребены под развалинами. Особенно рисковали те группы, которые входили непосредственно в зал. Но отказников не было! Что будет — то будет.

В Оперативном штабе знали достаточно точно, как размещаются «моджахеды». К тому же не все заложники, несмотря на строжайший приказ, сдали свои мобильные телефоны. Нашлись мужественные люди, которые отправляли спецслужбам свои текстовые сообщения: где находятся заряды и как разместились в зале террористы.

Применение спецсредств было резервным вариантом, ибо до последнего момента все надеялись на то, что с террористами удастся достигнуть компромисса. Когда же наблюдатели доложили о жертвах среди заложников, было принято решение о немедленном начале операции. К этому моменту сотрудники «Альфы» и «Вымпела» контролировали обстановку вокруг ДК и частично — внутри комплекса.

По периметру расположились снайперы. Милицейское оцепление значительно расширилось, оттеснив родственников заложников и зевак на несколько сот метров от ДК. Зачем это делается? Представители властей отвечали, что в шесть часов утра террористы пообещали начать расстреливать людей.

— Когда в зале раздались очереди, мы находились в подсобке первого этажа со спецназовцами, — рассказал корреспонденту «Ъ» техник ДК на Дубровке. — «Альфовцы» тут же начали связываться с кем-то по рации и, судя по их разговорам, получили «добро» на штурм. Правда, та группа, которая была с нами, в бой не вступала. Спецназовцы подошли к отверстиям в стенах, ведущим в вентиляцию. Некоторые из них сняли с плеч рюкзаки и вытащили баллоны, напоминающие те, с которыми плавают аквалангисты. Только меньшие по размерам и пластиковые, а не металлические. Что было дальше, я не знаю. Перед тем, как применить газ, нас, гражданских, выпустили из здания за оцепление.

Полковник Юрий Торшин:

— Рядом находился госпиталь ветеранов Великой Отечественной войны. Пациентов эвакуировали, и палаты были отданы нам — чтобы бойцы могли час-полтора отдохнуть, привести себя в порядок, пополнить боекомплекты, переодеться, подготовиться к штурму. У меня с собой была бутылка виски. Скажу, откуда она появилась. Приехал нынешний вице-президент Ассоциации «Альфа» Алексей Филатов, на тот момент он являлся слушателем Академии ФСБ.

Приехал, но душа-то горит, рвется в бой! Но куда же в бой? Ни бронежилета, ни автомата. Да и кто возьмет на себя такую ответственность — поставить его в боевые ряды?!

Постояли, покурили…

Алексей привез нам бутерброды, пиццу и бутылку виски. Не бутылку же молока ему привозить?! Я говорю Стасу Мамошину, разлей, мол, всем по чуть-чуть, — что там бутылка 0,7 на двадцать человек? Сколько каждому досталось, можете посчитать. Гена Соколов говорит: «Юрий Николаевич, скажите нам что-нибудь ободряющее, напутственное». — «Что вам сказать? Вы ребята обученные, прошли огонь и воду! Что вас подбадривать? Все взрослые мужики».

Ну, и в шутку возьми и скажи: «Привет, покойнички!». Помню, у всех челюсть отвисла. Молчат, глядят на меня. «Что вы так смотрите? — спрашиваю подчиненных. — Знаете же, на что идете, и я иду вместе с вами. Коль так, с этим надо смириться, буквально через минуту мы это забудем — перед нами уже стоит задача… Сложная задача! Будем ее выполнять». Да, жестко! Но, может быть, эти-то слова и подбодрили, тем более, что сказаны были со смехом.

Майор запаса Геннадий Соколов:

— Боевую задачу ставил начальник отдела полковник Юрий Торшин, который входил тогда в Оперативный штаб. Юрий Николаевич сформулировал перед нами общую задачу, затем каждому определил его направление и собственную узкую задачу, пояснил, кто и за что лично отвечает.

На тот момент у меня был сын одиннадцати лет. Естественно, я думал о нем, о семье. Если со мной что-то случится — каково им будет без меня? Чувствовал и ответственность за выполнение своей задачи — ведь надо было спасать заложников. На нас тогда смотрела вся страна. Террористы бросили вызов президенту, и мы не могли плохо выполнить поставленную задачу — каждый по отдельности и все в целом. Ведь штурм — это комплексное мероприятие.

Понятно, я волновался… Мы прекрасно отдавали себе отчет, что в случае подрыва здания, чем угрожали террористы, мы можем остаться в этой охваченной огнем братской могиле. Кстати, увиденный потом в здании арсенал и количество взрывчатки произвели на меня сильное впечатление.

Двести сотрудников «Альфы» и «Вымпела», около десятка боевых групп, сосредоточились вокруг зачумленного здания Театрального комплекса.

Маленькими партиями спецназовцы проникли через центральный вход и проем в стене соседнего помещения, которое не контролировали террористы.

В дальнейшем каждая партия, имевшая определенный сектор работы, пошла по своему маршруту. Каждая знала свою боевую задачу «от» и «до». Вот в свете лазерного целеуказателя блеснула растяжка, еще одна…

Полковник Юрий Торшин:

— Во всех операциях это, наверное, самое тяжелое время после занятия исходного рубежа. Потихоньку выдвинуться, потихоньку проползти, подкрасться, замаскироваться… И вот этот промежуток времени, когда докладываешь по радиостанции: «Исходный рубеж занял», а в ответ: «Ждите команды», и до команды «Штурм!» — кажется, что идут часы, часы, часы…

Ждешь каждую секунду, что по радиостанции начнут обратный отсчет: «Пять, четыре, три, два, один — штурм!» Так можно прождать пять, десять минут, но находиться в таком стрессовом состоянии ожидания «натянутой струной» очень сложно. Думаешь, ну побыстрее уж, чтобы не перегореть! Все в голове держишь: дойти туда-то, повернуть налево, повернуть направо. И вот, когда уже идешь на операцию, больше работает, пожалуй, не голова, а отработанные движения мышц рук, ног…

По «Норд-Осту» мы заранее проработали рубеж, куда должны были проникнуть (там находился Мовсар Бараев) в ДК «Меридиан». Наша исходная позиция была такова. Если смотреть на центральный вход, то с левой стороны можно увидеть пожарную лестницу. Чтобы проникнуть на нее, нам надо было сначала спуститься в подвал и оттуда по этой лестнице подняться на третий этаж.

Заняли позицию, доложили. Впереди — огромный загроможденный витраж с вложенным взрывным устройством. Нам оставалось только по команде «Штурм!» разнести всю эту баррикаду, чтобы проникнуть уже в центральный вход на третьем этаже.

Майор Геннадий Соколов:

— Полковник Торшин всегда выбирает самое сложное направление. Он сказал: «Идём брать Бараева». Впрочем, понятно, что задач было две: спасти заложников и уничтожить террористов. Мы до мелочей отрепетировали все свои действия в аналогичном здании у метро «Калужская» и были готовы к штурму.

Юрий Николаевич шел впереди, я — рядом с ним (чуть позади и сбоку). Все поначалу были в противогазах. В здание проникли с левой стороны, техник установил заряд на двери, стекла разнесло взрывом, помню, противогазы мешали — ограничивали видимость, тем более что стекла в них запотели. Крепко выругавшись, Юрий Николаевич сорвал противогаз. Я боковым зрением заметил это и поступил таким же образом.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Одна из штурмовых групп поднялась на второй этаж. Здесь сотрудники «Альфы» обнаружили террориста и моментально ликвидировали его из бесшумного оружия.

Спецназ готов к любой неожиданности, к любому изменению обстановки. Команда «Штурм!» Фойе. Со стороны колонн террористы окрыли по спецназу огонь. В темноте были видны только вспышки. По ним отработали одиночными выстрелами. Вот из-за угла прозвучало еще несколько очередей, брошена ручная граната.

Спецназовцы попытались ворваться в помещение, где проходили переговоры, но по ним открыли огонь. Время шло на секунды, и тогда в комнату бросили гранату. В комнате начался пожар. Рывок, никто больше не стреляет. Лежат два трупа, один — в респираторе. Вынесли, осветили лица. Одним из убитых оказался Бараев.

Применению спецсредств предшествовала светозвуковая атака. Из гранатомета жахнули по огромному рекламному плакату с надписью «Норд-Ост», закрывавшему окна второго этажа на фасаде. Террористы решили, что ворвавшийся спецназ забрасывает их гранатами с балкона и стали палить туда, отвлекшись от заложников, но стрельба через мгновение стихла — начал действовать газ.

Полковник Юрий Торшин:

— Как только мы за угол вышли, непосредственно к самому киноконцертному залу, — начался огневой контакт. Но нас интересовала комната слева, в которой находился Бараев. Нам, конечно, помогла та пленка, видеозапись, на которой Бараев давал интервью. Съемка НТВ, беседа с операторами, которые ходили брать интервью у Бараева. Они нам четко по схеме показали расположение этого помещения. Возникло предположение, что оно является у него как бы штабом, где он должен находиться, — так оно и оказалось.

Так что мы целенаправленно шли к этой комнате. Другим была поставлена задача зайти в здание со стороны сцены, с боковых входов и из подвальных помещений… Т.е. каждому отделу, каждой боевой группе был «нарезан» свой конкретный участок работы.

Подошли к этому помещению, внутри — кромешный мрак. Комната буквой «Г» с лифтовой шахтой, раньше там хранились продукты для буфета, в общем, складское помещение. Бронещитом мы не прикрывались. Открыли дверь, оттуда прозвучало несколько выстрелов, мы ответили. Внутри что-то хлопнуло, что-то загорелось… Только я сделал полшага вперед, как раздался хлопок гранаты — чека отлетела, а сама граната еще не взорвалась. Я быстро ретировался, и тут произошел взрыв, и часть осколков — четыре штуки — попали мне в правую руку. Один осколок до сих пор остался, но ничего, не мешает, слава Богу. Кость не была повреждена, артерии не перебиты.

Когда стрельба прекратилась, мы с фонарями вошли в комнату — там оказалось два трупа: Бараева и его помощника. Вытащили их, положили на пол. Были расставлены точки над «i», главарь уничтожен. В этот момент в здании продолжался бой, некоторые группы террористов еще сопротивлялись…

Откуда взялась бутылка «Hennessy» в руке убитого Бараева? Меня самого это удивило, когда впоследствии увидел документальные кадры. Не было ее, это потом уже корреспонденты «откровенно рассказали», что Бараев находился в этой комнате и попивал там коньяк. «Hennessy» кто-то подставил. Не хочу ни на кого грешить, но, во всяком случае, когда я подводил и показывал уничтоженного Бараева, — и Лужкову, и Шанцеву, и Шойгу, — никакой бутылки не было. Видимо, потом кто-то пошутил, может быть, внутренние войска, которых поставили на зачистку, или еще кто-то… Неудачная, неуместная шутка.

Проникновение в зал было практически одновременным, в том числе на бельэтаж, — там, на двери, террористы заранее установили взрывное устройство. Его аккуратно сняли, вошли в зал. На этом пятачке находились два террориста и одна женщина-смертница. Они видели, что кто-то врывается, но были парализованы. Одиночными выстрелами их уничтожили на месте.

Ни одного лишнего выстрела в зале не прозвучало. Отвечали только на огонь террористов и только в тех людей, которые пытались приводить в действие свои взрывные устройства. Чтобы взорвать себя, им нужно было сделать три движения. Почувствовав действие газа, некоторые смертницы успели сделать только два…

Очевидно, что террористки, находившиеся непосредственно в зале, ждали общей команды на взрыв, но командовать уже было некому. Большинство из них так и осталось сидеть в креслах. Телеканалы всего мира обошли кадры: черные фигуры в креслах, кто-то словно «заснул», кто-то откинулся на спинку в последний момент, получив пулю.

В руке у смертницы, находившейся у смертоносного баллона в центре зала, был механизм в виде движково-кнопочного переключателя и клеме под электрическую батарейку, которую она держала в другой руке.

Потерявших сознание смертниц ликвидировали одиночными выстрелами. Существовала реальная опасность, что, придя в себя, хотя бы одна из них все же сумеет соединить контакты. Взорвалась только пара «живых» бомб. В момент взрыва они находились вне зала — контролировали подходы к нему.

Бой еще продолжался, когда была дана команда на эвакуацию людей. Спецназовцы выбили везде все стекла, чтобы протянуло свежим воздухом. Большинство заложников находилось под воздействием газа. Сидели, лежали в креслах. Часть — пришла в себя. Кто-то пробовал даже идти самостоятельно. Спасателей и врачей пускать внутрь еще не представлялось возможным. Начиненное бомбами здание могло взорваться и обрушиться в любой момент. Да и газ еще не весь выветрился.

Полковник Александр Михайлов:

— За два часа до штурма специалисты добрались до вентиляционной системы и пустили по ней газ. Примерно в 5.45, когда газ уже начал действовать, все штурмовые группы ЦСН пошли на штурм. И хотя сопротивление террористов на некоторых участках было отчаянное, всё же газ сделал своё дело.

Ну а после самого штурма началась эвакуация людей. Практически тридцать-сорок минут смертельно уставший спецназ в противогазах и бронежилетах выполнял работу медиков и сотрудников МЧС. Помню, как мы вытаскивали грузного мужчину весом 120 килограммов, упавшего в проход между креслами. Пришлось ломать кресла, чтобы вытащить тело…

Я уверен: если бы медики и спасатели прибыли бы на место проведения операции вовремя, жертв было бы меньше на порядок. Но ответственность за потерянные жизни несут не они, а их руководство, не обеспечившее координацию действий служб.

Поначалу заложников выносили, не снимая противогазов, потом, когда дышать в них стало слишком трудно, — сняли. Не было времени обращать внимание на тошноту и головокружение. Не было времени объяснять что-то врачам «Скорой помощи». Да и они не очень ждали этих объяснений.

Насколько известно, собственно силовая фаза операции заняла примерно пятнадцать минут. Через сорок минут здание ДК было полностью под контролем спецназа.

Заключение экспертов

После операции в Театральном комплексе на Дубровке были собраны горы оружия: 120 килограммов взрывчатки, 16 «лимонок» и 89 самодельных ручных гранат бризантного действия, изготовленных из выстрелов к подствольному гранатомету. Часть их них бандиты установили в виде растяжек в наиболее опасных (для них, естественно) местах. Уже в ходе разминирования роботом-сапером одно из таких изделий, оставленное у забаррикадированной двери на чердак, взорвалось.

Для поражения живой силы в арсенале банды имелись две противопехотные мины, демонстративно выставленные в первый же час захвата на сцене, и пресловутые «пояса смертников» с поражающими элементами — стальными шариками.

Заряды вдоль стен должны были выбить опоры и обрушить потолок на людей, сидящих в зале. Это на случай, если «пояса смертников» по какой-то причине не вызвали бы детонацию. Но и это не все.

Третий вариант — подрыв одного из баллонов. Одного баллона было вполне достаточно, чтобы уничтожить все и всех. Уже в момент взрыва заложники бы погибли от чудовищного удара взрывной волны, многократно усиленной в замкнутом пространстве.

Из схемы минирования можно сделать любопытный вывод: боевики, находившиеся вне зала, не должны были погибнуть вместе со всеми. При любом из трех вариантов уничтожался только зрительный зал. В фойе у террористов и самого Бараева оставалась возможность воспользоваться хаосом — и уйти.

Обнаруженный арсенал попал в Москву не за один день.

Известно, каким образом в столицу были провезены баллоны, — об этом рассказал в передаче на канале РТР журналист Аркадий Мамонтов. На каждом грузовике или автобусе имеются ресиверы — баллоны со сжатым воздухом. Они служат для торможения и открывания дверей в автобусах.

Перед подготовкой теракта, боевики в Чечне сняли два баллона, высверлили, вставили снаряды, запаяли — и снова установили на машину. Присоединили шланги. На каждой такой машине может находиться пять-шесть ресиверов. На той, что шла в Москву, было два, которые не работали, но и не мешали движению.

…В ДК на Дубровке использовался препарат наркотического действия, применяемый для обезболивания при проведении хирургических операций. Он безопасен для здоровья людей, которые нормально питаются, пьют достаточное количество воды и не скованы длительное время в движении.

В первые минуты после освобождения медики сделали всем заложникам инъекции «Налаксана», который имеется в арсенале любой бригады «Скорой помощи». Обычно этот препарат применяют при передозировке опиатов. Он обладает универсальным действием и является стимулятором двигательного и дыхательного центров головного мозга.

Тяжесть поражения была связана с дозировкой спецсредства — естественно, она была рассчитана на террористов, которых необходимо было вывести из строя. У многих же заложников, измученных трехдневной пыткой, она спровоцировала обострение хронических заболеваний.

Полковник Юрий Торшин:

— Перед началом штурма делали уколы антидота. На кого-то они возымели действие, на кого-то нет, и после спецоперации ряд сотрудников, порядка восьми человек, находились в госпитале на излечении — траванулись газом!

Двери в зал были открыты, чувствую — газ, но хотя мы все имели противогазы, не надевали их. Во-первых, в них достаточно тяжело работать, стрелять, теряется видимость — обзор слева, справа. И я дал команду двум сотрудникам, фамилии их называть не буду, — они до сих пор служат — бить стекла и резать огромнейшее полотно на фасадной части перед главным входом, где написано «Норд-Ост». Чтобы создать сквозняк, чтобы как можно быстрее газ вышел из зала, тем более, туда уже были открыты двери.

Сначала-то разбили стекла и витражи, — я думал, что будет достаточно, а сквозняка нет. Пришлось резать полотно, оно плотное, пропитанное масляной краской, и создает такой парниковый эффект вроде целлофановой пленки. Выскочили и начали ножами его резать, потом я смотрел, корреспонденты снимали непосредственно сам штурм со стороны фасада центрального входа, и как режется это полотно, и кусками отскакивают слова «Норд-Ост». Сквозняк, наверное, сыграл свою роль, помог и нам работать в зале, и выжить заложникам, не всем, к сожалению.

Бой был достаточно быстрый, скоротечный. Сработали все подразделения просто великолепно — каждый на своем участке. Бандиты были уничтожены, наверное, в течение десяти-пятнадцати минут. Может, даже и меньше. Ну, а затем, оставив боевое охранение внутри, мы бросили все силы на то, чтобы вынести людей. Это была инициатива, рожденная на месте, изначально она не оговаривалась. Мы не знали, как сработает газ, что там будет. Решение было принято на месте, я даже не помню, кто стал инициатором. Сотрудники сами, сознательно, пошли на это, видя бедственное положение людей.

Террористов можно было сразу отличить от заложников, от тех зрителей, которые там находились. И наши сотрудники молча снимали бронежилеты и разгрузки и на себе вытаскивали людей, живых и мертвых, и укладывали прямо на ступеньки перед центральным входом — кто-то дышал, кто-то уже нет. Тут же подъезжали машины «Скорой помощи».

Появились сотрудники МЧС, но без команды они не могли зайти внутрь. Так что всех, кто там находился (во всяком случае, большую часть), вынесли сотрудники Центра специального назначения. Причем мы не выбирали, дышит или не дышит человек, брали первого попавшегося и несли на себе, а если он был достаточно крупный — то тащили вдвоем.

Помню, взвалил какого-то мужчину, а у меня еще кровь шла, но я как-то не чувствовал этого — кость не задета. А кровь идет и идет (после уже доктор оказал помощь, перевязал руку, сделал укол). Вынес, положил этого человека на ступеньки, откачиваю, пытаюсь сделать искусственное дыхание. Сзади голос, оборачиваюсь — Шойгу, мы с ним до этого уже были знакомы по Ботлиху, и он говорит: «Юра, не мучайся, он, к сожалению, умер…»

Заложников вынесли за минимальное количество времени, наверное, бой длился больше, чем сама эвакуация. Да, конечно, погибло достаточно большое количество людей — ни для кого не секрет, что газ сыграл свою печальную роль. Но я, например, нахожу объяснение в том, что могло быть и хуже, и намного хуже, если бы сработали (все видели, наверное, документальные съемки) те взрывные устройства, которые были установлены.

Майор Геннадий Соколов:

— Когда собственно операция по зачистке закончилась, мы кинулись в зал выносить заложников. Ситуация в прямом смысле взрывоопасная, ведь посреди зала находился фугас и в любой момент мог произойти взрыв. Я нервничал, торопился… Заложники находились в разном состоянии. Кто-то без сознания, кто-то в шоке, потеряв ориентацию в пространстве, а кто-то с ясной головой. Мы, как одержимые, вытаскивали на руках всех, поскольку речь шла о жизни стольких людей!


_{Память «Норд-Оста» неизбывна – как память обо всех жертвах радикальных сепаратистов и «джихадистов»}

И еще один момент. Когда говорят о «Норд-Осте», то часто фокусируют внимание на последнем дне этой трагедии. При этом забывают, что первая кровь пролилась в ночь с 23 на 24 октября. Тогда террористы хладнокровно расстреляли москвичку Ольгу Романову, уроженку Дубровки, которая смогла пройти в здание. Примерно в тот же период от рук боевиков погиб и один отставной офицер, также пытавшийся призвать к совести этих отморозков.

Смерть безоружных людей, застреленных террористами, сорвала маски с банды Мовсара Бараева, показав их истинное обличье. Низкий поклон им, этим двум погибшим, за мужество и неравнодушие. Мы это помним. Как помним обо всех жертвах «Норд-Оста». Да и забыть об этом невозможно.

26 октября я обязательно приду к Театральному комплексу на Дубровке и положу на бордюр букетик алых гвоздик. Знаю, что также поступят и многие мои боевые товарищи по Группе «А».

…Десять лет назад на осеннюю Москву обрушился «Норд-Ост», совпавший по времени с 10-летним юбилеем Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». В той исключительно тяжелой и нервозной обстановке мы приняли единственно возможное решение: отменили все торжества.

Однако никто не мог предположить, что развязка наступит так быстро, и на рассвете 26 октября спецназ ФСБ, рискуя остаться под дымящимися руинами Театрального центра на Дубровке, уничтожит банду Мовсара Бараева и сорвет планы организаторов государственного переворота.

А то, что это была попытка именно переворота с далеко идущими последствиями, — об этом говорить как-то не принято. Как и вспоминать о роли сотрудников «Альфы» и «Вымпела», прошедших по лезвию бритвы.

***





_{http://cs424731.vk.me/v424731806/3406/E5XQmHXRZcI.jpg
http://cs424731.vk.me/v424731806/341a/3KZ2by1A_yg.jpg}

http://www.segodnia.ru/content/130245