Константин ЧеремныхУРОКИ ГАЗЫ: ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ЗАКОНАВ сложившейся ситуации международное право – не помощник против международного произвола
ПОСЛЕ БЛИЦКРИГА
«Мир не просто наблюдает, как израильское правительство совершает преступление в секторе Газа: мир наблюдает, как это правительство вредит самому себе. Утром этого, завтрашнего, послезавтрашнего дня молодые палестинцы будут просыпаться все более преисполненными ненависти, и со все большим желанием отомстить как угодно – хоть камнями, хоть взрывчаткой, привязанной к поясу», – предостерегает обозреватель The Independent Йоханн Хари.
Хари – замечательный полемист-гуманист, умеющий всматриваться в суть вещей и добывать эксклюзивную фактуру – скажем, о подоплеке резни в Центральной Африке – явно не только по заданию редакции, но и по собственному внутреннему мотиву. В центральной российской прессе подобные авторы мне не известны, и когда я читаю в «Комсомолке» заголовок «В Газе воюют, а в Эйлате танцуют» – что характерно, в рубрике «Досуг-туризм» – я с особенной остротой ощущаю масштаб дегенерации, постигшей наше медиа-сообщество.
Тем не менее я боюсь, что Хари – именно в силу остаточной веры гуманиста в то, что взрастившая его цивилизация оскотинилась еще не до последнего предела – сущностно неправ, полагая, что исполнители насилия не догадываются о его издержках. Конечно, они прекрасно знают на опыте своего региона, что действие рождает противодействие, а насильник даже в момент высшего садистического наслаждения краем сознания догадывается, что порождает ненависть к себе, а часто и к себе подобным, если происходит этническая чистка – а именно оно и происходит в Газе, в том числе в силу заблаговременного «одностороннего размежевания».
Читатели The Independent, судя по откликам в форумах, порой прозорливее даже репортеров с места трагедии. «В 1967 году я сочувствовал Израилю, но то была совсем другая война, и теперь я отказываюсь от этого сочувствия», – просто и ясно пишет один из дискутантов.
Рядовому читателю проще признаться в переоценке своего взгляда, чем обозревателю и аналитику. Стилистические разногласия со штампами советской пропаганды, зло и метко высмеянными Галичем («израильская военщина известна всему свету») столь же мешают образованному русскому человеку воспринимать происходящее в черно-белых цветах, как и сегодняшнее представление о самих израильтянах, среди которых – наши вчерашние однокурсники и коллеги, а часто и бывшая родня. Но вся фактура и статистика нынешней бойни не позволяют различить в сегодняшнем случае полутонов: зло выступает не как неизбежная издержка, а как субъект и самоцель. В откровенном этноциде, замешанном на теневых экономических выгодах – то есть в агрессии, помноженной на ложь, в зле, обусловленном злом – образ будущего мира с объектом агрессии не присутствует, ибо он априорно не рассматривается как равный себе: он рассматривается как скот и недочеловек, к которому применимо либо истребление, либо обращение в рабство, то есть уничтожение его достоинства.
Нельзя сказать, чтобы планировщики и политические лоббисты побоища вовсе не строили никаких образов будущего сосуществования после расправы. Авигдор Либерман рассчитывает на то, что в секторе Газа будет изыскан «свой Кадыров». Он исходит, разумеется, не из реальной российской практики, а из собственного представления о чеченском лидере. Он заведомо упрощает аналогию между Израилем и Россией в региональных войнах, в данном случае прибегая к целенаправленной подмене и понятий, и сущностей.
Если бы на Газу и впрямь искали местного «Кадырова», то таковым должен был стать один из сыновей профессора Исламского университета в Газе Низара Райяна (в израильской прессе его имя пишут как «Гайян» – очевидно, во избежание неполиткорректного сходства с хрестоматийным американским рядовым Райаном). Но Низара Райяна убили не местные террористы, а нацеленная на его дом израильская авиабомба, притом вместе с двумя женами и четырьмя детьми. Поэтому никакого реального Кадырова здесь не будет – как не будет и критической массы населения, встречающего военных как освободителей.
Соответственно, не будет и «восстановления школ, больниц и дорог» новой, лояльной палестинской администрацией, которая мерещится Либерману. Другая его задумка, уже в самом Израиле, напротив, имеет шансы реализоваться: именно Либерман настаивал на смене парламентского правления в Израиле на президентское. Никто не удивится, если он предложит на этот пост Эхуда Барака.
Один из самых отъявленных ястребов израильской публицистики, Бен Дрор Йемини, заботясь о создании особо отвратительного образа ХАМАС, заявил, что все враги Израиля начинаются на «Х» – Hitler, Hamas, Hizballah. На что обозреватель сайта Antiwar.om Ран ха-Коэн уместно напомнил, что значение фамилии «Барак» – молния – по-немецки звучит как Blitz. Блицкриг – сиречь война Барака.
Впрочем, параллели во втором случае не более адекватны, чем в первом. Эхуд Барак – не стратег захватнических войн и тем более не теолог изменения человеческой расы. Это обыкновенный наместник, не вдающийся даже в смысл того, что ему приказывают: скажут сдать ливанских фалангистов – о’кей, скажут стереть с карты Газу – тоже о’кей. Параллели здесь наиболее уместны даже не с латиноамериканскими диктаторами, которые в большинстве своем все же обладали хоть граммом самостоятельной мысли, а скорее с правителями Южного Вьетнама или отдельно взятыми африканскими типажами (не Мобуту и тем более не Кабила, а, скажем, Йовери Мусавени).
Таким образом, перед нами нечто феноменологически знакомое – но именно феноменологически, а не цивилизационно. Израильтян, с их интеллектуальными высотами в медицине, биологии, технике, никак не назовешь примитивной нацией, и даже для испытания мстительного удовольствия их стратегам недостаточно простых форм – требуется нечто изощренное. И тем не менее налицо более чем очевидный даунгрейд, ярко бросающаяся в глаза примитивизация лидерства, классически типичная для периферийных колониальных режимов.
ОНИ ХОТЕЛИ НАС ПРЕДУПРЕДИТЬ
Даунгрейд, как феномен перехода от монетарной формы глобального правления к силовой, предчувствовался мировыми деятелями искусства столь же задолго до реального воплощения, сколь задолго русские писатели-реалисты предощущали социалистическую революцию. Можно назвать по крайней мере два блистательных примера кинематографического предвидения – «Скромное обаяние буржуазии» Луиса Бунюэля и «О, счастливчик!» Линдсея Андерсона.
Два разных режиссера из разных школ и традиций по существу описали одно и то же – даже не образ будущего, а образ переходного периода к нему, когда орудия массовых пыток еще не вошли в эксплуатацию, а только проходят испытания на естественном субстрате. Похожий на Дон Кихота латиноамериканский магнат, осваивающий новую разновидность напалма для применения на территории своей страны, выглядит, пожалуй, даже утонченнее Эхуда Барака.
«Счастливчик» стал шедевром киноискусства благодаря феноменальному, как в чеховской пьесе, эпизодическому персонажу – уборщице, которая входит в камеру, где к герою фильма применяли эксперимент с «нарастающей болью при полном сознании», и ворчит, что опять тут насорили. Техника подготовки перехода к новой формации состоит вовсе не в том, как преподнести рабовладельческий строй в качестве более прогрессивного по сравнению с гнилым капитализмом, а в том, как создать и размножить этот фоновый типаж уборщицы, для которой пытки в соседней комнате – обычное дело; вот еще бы без пыли, и было бы совсем хорошо.
То ли туманный Альбион, что бы кто о нем ни говорил, силен традицией, сопротивляющейся наступлению в том числе деградационных утопий, то ли его хранят какие-то механизмы защиты, замешанные на самоиронии, – не знаю, но зритель «Счастливчика», вываливаясь из зала в холодном поту, оставался с ощущением, что превращение человека в поросшую шерстью скотину происходит через сопротивление, с острейшей болью. Впрочем, художнику гуманистической школы свойственно сгущать краски, чтобы предупредить думающих землян о том, что их цивилизация катится в очень нехорошем направлении. Но увы, аудитория не слушает пророков, какие бы сильные изобразительные средства они не применяли, и в итоге реальность превосходит любые кинематографические пророчества по своей мерзости.
Эта мерзкая реальность, однако, возникает не сама из себя. Она складывается из произведения неверных действий и бездействий. Она возникает из торможения инициатив оплаченным враньем. Она рождается из малодушия, оправдываемого плохим зрением. Ну кто же мог подумать, что обанкротившаяся Америка сохранит силу, сообщая ее своим клевретам, а «новая экономика» России и Ирана поскользнется в нефтяной луже?
Реальность и в самом деле обманчива, особенно когда сильный зверь долго и ловко имитирует беспомощность (как Борис Ельцин накануне политических пертурбаций – сердечное нездоровье). Но когда эта реальность уже явила себя во всем своем демонстративном бесстыдстве, не замечать ее – значит лукавить, а отрицать ее – значит солидаризироваться со злом.
ПАДЕНИЕ ЦЕН НА НЕФТЬ СТАЛО ПРИГОВОРОМ «ХАМАСУ»
Пророк по имени Линдон Ларуш тридцать лет подряд предупреждал о финансовом кризисе, за которым, если гуманное меньшинство человеческого рода не вмешается, последует кризис экономический и цивилизационный, другими словами – новое раннее средневековье с массовым голодом, эпидемиями и забвением человеческих достижений предшествующих веков. Пророчество сбывалось медленнее, чем он предполагал, но с худшими последствиями, чем он мог себе представить.
5 января на канале РБК ведущий специалист по черной металлургии пытался объяснить, почему предсказаний о скором падении рынка не слушали и тогда, когда барашки этого цунами уже были видны на горизонте невооруженным глазом. По существу, речь шла о мышлении на уровне той самой уборщицы: все метут, все берут в кредит, и я беру, обычное дело, а что будет завтра, то будет не сегодня.
В недавней острой и злой статье Модест Колеров назвал состояние тех центров отечественной мысли, до которых предупреждения Ларуша многократно доходили, «институциональной немотой» – в тот момент, когда кризис требует немедленной и адекватной интеллектуальной и стратегической реакции. Характерно, что самым болезненным способом воспринимает эту немоту аналитик, занятый на внешнеполитическом направлении. И это естественно: именно тому, кто занимается постоянным и пристальным мониторингом стран-соседей и сопоставлением текущих процессов, лучше всего видно, как опасно искажается геополитический баланс, когда уходят из-под ног казавшиеся супернадежными опоры цен на энергоносители.
Врут, что операция в Газе готовилась полтора года. Полтора года вынашивалось желание мести за неподконтрольное голосование палестинцев, но страх перед Ираном заставлял рассматривать мирные комбинации. Но едва иранскую экономику потянули вниз нефтяные цены, а затем к американским советникам заспешила местная, обиженная опалой «умеренная» интеллигенция, как стало понятно, что Газу можно бомбить.
Это еще не означало, что наземная операция была неотвратима. Ее начало задержалось не из-за обработки данных авиационной разведки, а по той причине, что исполнители мониторили международную реакцию. Она оказалась пренебрежимо малой. Пренебрегли Ираном, Египтом, Францией, Китаем, Россией. Чье молчание внесло больше золота («захав») в принятие карательного решения, рассчитать трудно. Но кто показательнее промолчал в знак согласия со злом, тот лучше годится для следующего эксперимента. Как говорит наш дорогой шеф, клиент в кондиции.
Даже учащемуся старшей группы детского сада известна пословица о том, что против лома нет приема. Практика международного произвола не может быть остановлена ни буквой, ни тем более духом международного права. Насилие само придумывает себе право, как правило постфактум, и рядом с этим придуманным правом меркнет и адат, и шариат. К великому сожалению, юридическое образование в разработке контрстратегии не помощник.
Понадобятся другие специалисты. У них должны быть сильные руки, быстрая реакция, право принимать автономные решения, знание ахиллесовых пят «умных» систем. И плюс к этому, как элемент необходимый, но не достаточный – старое, испытанное, въевшееся неприятие зла и желание отомстить за то, что случилось со страной в начале последнего десятилетия прошлого века. И естественным образом вытекающее отсюда предпочтение смерти стоя жизни на коленях.
http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=12440
