Ярослав Бутаков. Политическая провокация: вчера, сегодня, завтра

[Александр Васильевич]

Ярослав Бутаков

Политическая провокация: вчера, сегодня, завтра

Часть 1



Провокации издавна являются важнейшим средством международной политики. Особенно в тех случаях, когда одна из сторон потенциального конфликта решалась нарушить шаткое равновесие и приступить к активным действиям. Чтобы представить свои действия в наиболее выгодном свете, воодушевить своих сторонников и настроить нейтральных против её противников, ей необходимо выглядеть так, будто она отвечает на неспровоцированное нападение или вынуждена предотвратить уже готовящееся нападение на неё. Таков этот механизм в самом элементарном виде.

Прежде, в Средневековье, монархам не требовалось создавать специально поводов для открытия военных действий. Захотели повоевать – извольте. Всегда можно было вспомнить какие-то старые обиды. Зачастую войны возникали из-за импульсивного недовольства и не всегда вызывались осознанными геополитическими интересами. Своего рода дуэль между государями – благородное дело само по себе.

Метод провоцирования международных конфликтов стал широко применяться в Новое время, в эпоху массовых национальных армий. Именно тогда правителям потребовалась новая форма пропагандистского обеспечения своих военных намерений. Такая форма, которая представила бы именно их в выгодном свете и обнажила всё, действительное или мнимое, коварство противника. Речь шла о воздействии даже не столько на свой народ, сколько на потенциальных союзников. Это было связано и со сложным характером международных коалиций в войнах наступившей эпохи.

Интрига или провокация?

Пожалуй, первым классическим случаем сложной международной провокации стал инцидент с расстрелом герцога Энгиенского властями Наполеона I. Герцог из рода Бурбонов мирно проживал в Бадене вблизи французской границы, политикой не занимался. Внезапно он был схвачен вторгшимися в Баден французскими жандармами, увезён на французскую территорию и, после недолгого военного трибунала, расстрелян в 24 часа. Перед смертью он успел написать письмо Наполеону I, прочитав которое, император пришёл в мрачное настроение и заявил приближённым, что, получи он это письмо раньше, ни за что не расстрелял бы герцога.

Тревога Бонапарта была понятна. Историки недоумевают: зачем императору нужно было пойти на вызывающее нарушение международного права? Ведь было очевидно, что оно вооружит против него все крупные державы континента – Австрию, Пруссию, Россию. Так оно и получилось. Именно после этого эпизода Наполеона и стали называть «корсиканским чудовищем», «людоедом», то есть вооружили против него общественное мнение почти всей Европы.

Наполеон отдал приказ, будучи уверен, что герцог плетёт вблизи французской границы нити роялистского заговора, а потом убедился, что это не так, но было уже поздно. Против Франции поднялась вторая коалиция. Наполеону же совсем не нужна была в то время сухопутная война. Ведь он в Булонском лагере готовил экспедицию для высадки на Британские острова, чтобы разом покончить с войной. А тут ему пришлось сворачивать приготовления к десанту и перебрасывать армию через Рейн. Англия была спасена и могла торжествовать.

Сегодня историки склоняются к тому, что несчастный герцог Энгиенский стал жертвой типичной провокации со стороны Англии, целенаправленно дезинформировавшей Наполеона (возможно, через Талейрана или Фуше) о его деятельности. Но главной жертвой провокации стал сам Наполеон. Да, он победил вторую коалицию, но победа привела его к границам России, сделала неизбежной прямое столкновение с нею, что в итоге и привело к гибели Первую империю. А главное – непосредственная опасность для Англии навсегда была устранена. В эпоху наполеоновских войн – Мировой войны XIX века – можно найти ещё немало эпизодов, подозрительно похожих на провокационные. Например, испанская династическая распря, в которой Наполеон попытался выступить арбитром. Найдя членов августейшей семьи непримиримо склочными, решил интернировать их и поставить испанским королём своего брата Жозефа. Случилось то, что и должно было случиться: испанцы восстали за свою старую династию, против французского самозванца, чем тут же и воспользовались англичане. Не был ли непримиримый якобы скандал в испанском королевском доме, побудивший Наполеона к радикальным и роковым для него мерам, следствием интриг тех же англичан? А как расценить поведение Талейрана, ловко поссорившего Наполеона и Александра I во время их Эрфуртского саммита, что в итоге привело обоих монархов к войне, не отвечавшей интересам ни одного из них.

Впрочем, на дипломатическом языке той эпохи то, что мы сейчас зовём провокацией, называлось изящнее – интрига.

1914 год: между Сараево и… Лондоном

В ХХ веке, с наступлением эры глобальных конфликтов, провокации стали сложнее. Между исполнителями и предполагаемыми заказчиками связь настолько косвенная, что без помощи конспирологии тут не разобраться.

Провокации использовались и во внутренних конфликтах. Типичный пример – так называемое «Кровавое воскресенье» в Петербурге 9 (22) января 1905 года. Лжепастырь Гапон вёл двойную игру – на эсеров и на охранное отделение. Причём об этом знали те и другие. Но кто покровительствовал Гапону в охранном отделении? Почему эсеры «казнили» Гапона не сразу, а только летом 1906 года и за что? Уж явно не за то, что он вызвал гибель сотен людей, тем самым спровоцировав первую российскую революцию. Почему власти не предотвратили выступление заранее, зная, что оно приведёт к кровопролитию и опасному бунту? А кто отдал приказ стрелять в толпу? Спустя сто с лишним лет вопросов по-прежнему больше, чем ответов. Но революционные круги виноватым во всём обвинили царя, и с этого момента закружилась кровавая метель революции. Начало же ей было положено комплексной провокацией, в которой участвовало несколько заинтересованных субъектов.

Убийство наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда стало спусковым крючком к началу Первой мировой войны ХХ века. Стрелял в него, как известно, активист сербской организации «Млада Босна». Можно было бы легко объяснить, как многие и делали, что он убил эрцгерцога просто в отместку Австро-Венгрии за оккупацию и аннексию Боснии. Но в политике не бывает всё так просто.

Зачем сербскому патриоту было убивать Франца-Фердинанда? Он был известен как противник слишком уж откровенного протектората Германии по отношению к Австро-Венгрии и человек, примирительно настроенный к России и благоволивший к славянам. Император Франц-Иосиф был уже стар и болен (он и умер в разгар войны, в 1916 г.), и Франц-Фердинад должен был скоро занять его место. Сомнительно, чтобы Гавриил Принцип всего этого не знал, хотя теоретически можно допустить и такой вариант. Однако более вероятно, что кому-то захотелось не допустить такого монарха на трон Габсбургов, а заодно и спровоцировать международный конфликт.

Самое поразительное, как развивалась после этого ситуация. Со времени сараевского убийства прошёл уже почти месяц, и о нём уже почти забыли. Вдруг как гром среди ясного неба австрийское правительство предъявляет Сербии ультиматум. Это указывает, скорее всего, на то, что выстрел в Сараево не планировался его организаторами непосредственно как прелюдия к европейской войне. Но по некотором размышлении в Берлине и Вене решили использовать именно этот повод.

К такому решению их толкали стратегические соображения. Германия завершила свою программу перевооружения, а Франция и Россия были далеки от этого. Самое удобное время, чтобы разбить противников в блицкриге. Не сразу, но берлинские стратеги решили использовать эпизод в Сараево для провоцирования России и Франции на такие ответные действия, которые сделали бы войну неизбежной.

И вот любопытно, как провоцировали Россию на войну. Николай II был полон решимости мирными средствами уладить возникший конфликт: показать Австро-Венгрии, что готов защитить Сербию, но в то же время дал понять сербам, чтобы те не доводили дело до крайности. По его совету Сербия проявила максимальную уступчивость. Но в Вене (скорее всего, в Берлине) давно сочли войну решённым делом, и ответ сербов восприняли как отказ. 28 июля была объявлена война.

Николай II в этих условиях был вынужден пойти на более радикальные меры и объявить частичную мобилизацию. Военная верхушка настаивала на всеобщей мобилизации. В это самое время, как по чьему-то заказу, какая-то германская газета напечатала ложное известие о том, будто Россия приступила к всеобщей мобилизации. Это стало известно в Петербурге по телеграфу и послужило последним аргументом военных, а также министра иностранных дел Сазонова в давлении на Государя. Они доказывали, что эта немецкая провокация имеет целью представить Россию нападающей стороной, что Германия уже решилась на войну; значит, нечего терять время, а надо приступать ко всеобщей мобилизации. Провокация-то, конечно, была, но вот только ли со стороны германской прессы, сказать трудно.

Государь отдал приказ о всеобщей мобилизации. На требование германского посла отменить её ответа не последовало. 1 августа 1914 года Германия объявила России войну. Немцы до сих пор считают, что Германия была вынуждена защищаться в ответ на военные приготовления России. Это факт, что всеобщую мобилизацию первой объявила Россия. Но как удачно её на это спровоцировали! И ответственность за провокацию несут не только иностранные или законспирированные круги, но и царские министры Сазонов и Сухомлинов. Интересно, чем (или кем?) они-то руководствовались?

Как мы увидим в следующей части, история с вовлечением России в Первую мировую войну при невыгодных условиях в полной мере учитывалась Сталиным в период, предшествовавший 22 июня 1941 года, чем и объясняются многие «странности» того периода. Но вернёмся к началу Первой мировой войны.

Провокации её начального этапа на этом не закончились. Германия вознамерилась нанести первый удар, как известно, по Франции. Между тем последняя вообще не давала Германии никакого повода для нападения. Тогда германские газеты напечатали сообщение, что якобы ночью какие-то французские самолёты бомбили Нюрнберг. Это была ложь от начала до конца: во-первых, Нюрнберг был вне досягаемости тогдашней авиации с французской территории; во-вторых, для бомбардировки французы могли бы избрать какой-нибудь объект поближе, имеющий промышленное значение, а не Нюрнберг с его индустрией игрушек. Как бы то ни было, в атмосфере шовинистического психоза многие немцы поверили этим бредням и воодушевились ещё больше.

Но самую масштабную провокацию произвели не немцы, а… англичане. Для выполнения плана молниеносного разгрома Франции германским войскам обязательно надо было пройти через Бельгию. Незадолго до войны Германия в числе прочих европейских стран подписала договор о гарантиях нейтралитета Бельгии. Многое зависело от позиции Англии. И вот, накануне августа 1914 года высокопоставленные английские лица несколько раз давали понять своим коллегам в Берлине, что нарушение Германией бельгийского нейтралитета не будет рассматриваться Англией как повод для вступления в войну. Немцы поверили и… 4 августа Англия объявила войну Германии. Это был для Германии совершенно неожиданный поворот, хотя его последствия сказались не сразу.

И самая масштабная провокация ускорила окончание Первой мировой войны, способствовав вступлению в неё Северо-Американских Соединённых Штатов. Возможно, потопление пассажирского парохода «Лузитания» германской субмариной было случайным инцидентом. Собственно, в тот период в США так официально и сочли. Но в дальнейшем Англия начала всё больше использовать суда под американским флагом для своего снабжения. Это привело Германию в феврале 1917 года к объявлению «неограниченной подводной войны». Что, в свою очередь, стало для США поводом к вступлению в войну.

Между прочим, в германском руководстве имелось немало противников «неограниченной подводной войны», указывавших на неизбежность именно такой реакции США. Чем руководствовались те, чья точка зрения в конце концов возобладала: желанием решительными мерами добиться победы или чем-то иным?

Как бы то ни было, выстрел в Сараево сделал невозможным примирение России и Австро-Венгрии (никогда не воевавших до этого между собой), разрушил последние континентальные империи, низвергнул старейшие троны, бросил Россию в пучину гражданской войны и… привёл к триумфу Великобританию, а также США. И кто направлял руку Гавриила Принципа?

Ярослав Бутаков

Продолжение следует

http://www.win.ru/europe/1791.phtml

[Александр Васильевич]

Ярослав Бутаков

Политическая провокация: вчера, сегодня, завтра

Часть 2



История повторяется снова и снова

Во Второй мировой войне провокации приобрели не только информационный характер. Беспрецедентный цинизм творцов нацистского «нового порядка» подвигнул их на проведение масштабных инсценировок с человеческими жертвами.

Вечером 31 августа отряд переодетых в польскую военную форму эсесовцев захватил радиостанцию в приграничном немецком городе Глейвиц (Гливице) и начал перестрелку с подоспевшей немецкой полицией. На следующее утро гитлеровские СМИ сообщали о нападении польской армии на германскую территорию. В это время части вермахта уже продвигались вглубь Польши.

Как мы помним, перед открытием военных действий против Франции в августе 1914 года немецкая печать сообщала о якобы имевшем место налёте французской авиации на Нюрнберг. На сей раз новые правители Германии не остановились перед инсценировкой реального авианалёта. Объектом провокации стал тихий университетский город Фрайбург. Самолёты 51-й эскадрильи люфтваффе под командованием Камхубера (кстати, после войны стал главнокомандующим ВВС ФРГ) сбросили 9 мая 1940 года несколько бомб на собственный город. Имелись разрушения и жертвы. Вслед за этим нацистская печать обвинила Бельгию и Нидерланды в том, что французская авиация совершила налёт на Фрайбург с аэродромов, расположенных в этих странах. 10 мая вермахт пересёк границы этих стран, начав наступление на Западе.

Проникнуть в замыслы врага и разрушить их

Сталин хорошо знал обо всех этих инсценировках – ведь он сам был не чужд подобных вещей, хотя бы в чисто информационном плане. Не далее, как в конце ноября 1939 года он использовал известия об артобстреле нашей территории с финской стороны для того, чтобы открыть военные действия против Финляндии. Были ли на самом деле какие-то обстрелы, а если были, то кто их совершал – об этом до сих не знают толком ни наши, ни финские историки.

Так вот, Сталин отлично понимал, что гитлеровцы используют любой повод для того, чтобы обвинить СССР в агрессивных намерениях. Долгое время Сталина было принято обвинять в том, что своим приказом «Не поддаваться на провокации!» он якобы помешал приведению советских войск западных приграничных округов в готовность к отражению удара 22 июня 1941 года. Этот миф хрущёвских времён давно разоблачён. На самом деле и приказа в такой категорической форме не существовало (хотя определённая ориентировка, конечно же, была), и мероприятия по приведению войск в боевую готовность проводились планомерно. Другое дело, что над чисто военными мероприятиями довлели соображения гораздо более высокого порядка – соображения глобальной политики.

Правило великого древнекитайского стратега Сунь Цзы гласит, что первым делом нужно разрушить замыслы противника, а вторым – разбить его союзы. Вот именно этим и занимались Сталин и Гитлер в преддверии неизбежного столкновения.

О том, что оно неизбежно, советскому руководству было ясно давно. Только желанием оправдаться за собственные оплошности, объясняется хор голосов многих маршалов и генералов в их позднейших мемуарах о том, будто Сталин дезориентировал их относительно намерений Гитлера и сам якобы не верил в близкую войну. Тезис, что Сталин-де поверил Гитлеру, звучит особенно забавно, учитывая тот факт, что Сталин вообще никому никогда не доверял! В общем, здесь дело обстоит примерно также, как у бывших генералов вермахта, когда те, доказывая собственную гениальность, взвалили всю ответственность за поражения вверенных им войск на Гитлера. У нас тоже самое – в отношении Сталина в период 1941-1942 гг.

О реальных намерениях гитлеровской Германии в отношении СССР Сталин хорошо знал не только из «Майн Кампф». Понятно, что одно дело – отвлечённая теоретическая доктрина, другое – то, что мы сейчас называем реал-политик. Нет, он знал, что ситуация близится к попытке Гитлера воплотить в жизнь свою доктрину. Поездку Молотова в Берлин на встречу с Гитлером 13-14 ноября 1940 года Сталин справедливо расценивал как попытку Германии усыпить бдительность СССР. Об этом свидетельствуют его слова, сказанные на заседании Политбюро 18 ноября:

«Для нас ещё до встречи с Гитлером было ясно, что он не пожелает считаться с законными интересами Советского Союза, продиктованными требованиями безопасности нашей страны. Мы рассматривали берлинскую встречу как реальную возможность прощупать позицию германского правительства.

Позиция Гитлера во время этих переговоров… свидетельствует о том, что, несмотря на демагогические заявления по поводу неущемления “глобальных интересов” Советского Союза, на деле ведётся подготовка к нападению на нашу страну… Гитлер ведёт двойную игру. Готовя агрессию против СССР, он вместе с тем старается выиграть время, пытаясь создать у Советского правительства впечатление, будто готов обсудить вопрос о дальнейшем мирном развитии советско-германских отношений».

Ещё раз обратим внимание на дату выступления: ещё за месяц до того, как Гитлер утвердил план «Барбаросса» – план войны против СССР! В преддверии нападения гитлеровцев на нашу страну события развивались в ускоренном темпе. Ещё в феврале 1941 года был объявлен призыв примерно 800 тыс. резервистов и отсрочена демобилизация отслуживших свой срок. То есть была проведена частичная скрытая мобилизация, но так, чтобы не вызвать в свой адрес обвинений в агрессивных приготовлениях. 13 мая 1941 года отдана директива о выдвижении нескольких армий из внутренних округов в приграничные. Наконец, 12 июня тогдашний начальник Генштаба Жуков, конечно, не без ведома Сталина, отдаёт приказ о выдвижении войск приграничных округов к линии госграницы. 18 июня следует предупреждение командованиям и штабам округов о том, что нападение Германии последует в самые ближайшие дни.

…Разбить его союзы

А 24 мая 1941 года на расширенном заседании Политбюро, где присутствовало и высшее военное руководство, Сталин предупредил, что в ближайшее время гитлеровская Германия может начать агрессию против Советского Союза:

«Обстановка обостряется с каждым днём. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии… От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более, что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии… Они надеются, что после взаимного истребления Германии и Советского Союза друг другом, сохранив свои вооружённые силы, станут безраздельно и спокойно господствовать в мире». В этом выступлении – вся сложная мотивация политики Сталина накануне войны. Ведь именно такие настроения, которыми, по мнению Сталина, руководствовались англо-американские монополисты, сразу после гитлеровского нападения на нашу страну станет распространять будущий президент США Трумэн: «Если будут побеждать немцы, мы будем помогать русским, а если побеждать будут русские, мы станем помогать немцам, и пусть они убивают друг друга как можно больше».

Сталину было хорошо известно, а теперь, благодаря рассекреченным документам разведок, это известно и нам, что Великобритания всеми силами старалась скорее спровоцировать Советский Союз на такие действия, которые бы вызвали ответ Германии и сделали бы войну между двумя странами неизбежной. В этом британские стратеги видели спасение своей империи.

Именно поэтому Сталин отметал предупреждения британских «доброхотов» и следовавших за ними наших разведчиков о том, что нападение Германии произойдёт уже в мае. Обратим внимание, что сроки 15-25 мая как возможная дата нападения Германии были Сталиным проигнорированы, и только 24 мая он созывает заседание Политбюро, на котором и даёт ориентировку уже в духе неизбежной в скором времени войны. Что это – до Сталина поздно дошло? Нет, просто он владел информацией и отлично понимал, что в интересах Англии вызвать Россию на преждевременные военные приготовления. Но уверенности, как поведёт себя Англия в том случае, если СССР выступит в роли нападающей стороны или даст хотя бы малейший повод для того, чтобы заподозрить его в агрессивных намерениях, у Сталина не было.

Дело в том, что с 11 мая в Великобритании шли секретные переговоры британских официальных лиц с прилетевшим туда вторым лицом рейха, преемником фюрера – Гессом. Хотя кабинет Черчилля открестился от факта переговоров и объявил Гесса военнопленным, а в Германии Гесс и вовсе был объявлен сумасшедшим, ясно, что дело не так просто. Об этом косвенно свидетельствует хотя бы то, что после войны Гесс содержался в пожизненном заключении в полной изоляции, а потом якобы покончил с собой. Видимо, владел какой-то важной тайной, которая не должна была вырваться наружу. Во всяком случае, у Сталина были все основания считать, что цель миссии Гесса – примирение между Германией и Англией и, возможно даже, заключение союза против СССР. Ведь ещё до войны существовала очень сильная тенденция сближения нацистских кругов и британской верхушки, да и сам Гитлер даже после начала войны не скрывал симпатий и примиренческих настроений по отношению к англичанам.

Обратим внимание, что окончательный срок нападения на СССР постоянно откладывался нацистским политическим руководством, и только 18 июня была определена окончательная дата – 22 июня. То есть за 4 дня! Именно в этот день и нашим войскам был отдан приказ быть готовыми к обороне. Есть версии, что это было связано с урегулированием некоторых вопросов на переговорах Гесса с лордом Саймоном – членом британского кабинета. Они были связаны с негласными гарантиями невмешательства Англии в конфликт на Востоке. Ведь второй фронт был открыт только в 1944 году, хотя перед нападением на СССР немцы оставили во Франции всего 14-15 дивизий, то есть по сути оголили свой тыл!

Итак, у Сталина были все основания думать, что усилиями как Германии, так и Англии готовятся провокации, имеющие целью вызвать открытые военные приготовления СССР, которые можно было бы расценить как агрессивные намерения. В этих условиях перемирие и даже союз между Германией и Англией мог стать реальностью, а США получили бы лишний аргумент для невмешательства.

Искусство контрпровокации

Здесь Сталин проявил себя как умелый мастер интриги и контрпровокатор. Знаменитое заявление ТАСС от 13 июня 1941 года, про которое впоследствии многие говорили, что оно якобы дезориентировало советское общество и, в частности, военных, было умелым дипломатическим ходом, снижавшим риск от возможной провокации. Оно было адресовано, в первую очередь, руководящим кругам США и Великобритании.

Заявление имело троякую цель. Во-первых, показать британским, а заодно и американским правителям, что советское руководство прекрасно осведомлено о заинтересованности Великобритании во вступлении СССР в войну, но что СССР, в свою очередь, движим только собственными интересами. Отсюда упоминание «английской печати» как главного источника слухов о близкой войне между Германией и СССР. Во-вторых, это демонстрация того, что СССР не имеет никаких претензий к Германии, следовательно, у него нет никакого повода воевать. Когда заявление ТАСС опровергало слухи относительно якобы выдвинутых Германией к СССР претензий и выражало уверенность в соблюдении Германией пакта о ненападении, это, по законам дипломатии, следовало понимать в обратном ключе: СССР миролюбиво настроен к партнёру. В-третьих, объясняя причины призыва запасных летними сборами, советское руководство стремилось показать, что ему известны агрессивные намерения Германии, и что оно готово к отпору.

Ну и наконец буквально накануне войны Сталин решил устроить своим берлинским визави ещё одну «проверку на вшивость». 18 июня он предложил принять с официальным визитом Молотова. Отказ означал бы: в Берлине окончательно решились на войну! Что разоблачило бы перед всем миром именно Гитлера как агрессора. Такого жеста Сталина действительно боялись в Берлине, о чём свидетельствует запись в дневнике Вайцзеккера (заместителя министра иностранных дел Риббентропа): «Главная политическая забота, которая имеет место здесь – не дать Сталину с помощью какого-нибудь любезного жеста спутать нам в последний момент все карты».

Последовал отказ. Теперь Сталин был уверен, что Гитлер окончательно решился на войну, и отдал соответствующий приказ войскам. Но главное – он сделал всё, от него зависящее, чтобы не дать возможности представить СССР как сторону, спровоцировавшую германское нападение. Вечером 21 июня он уже совершенно определённо знал, что Великобритания официально выступит в поддержку СССР. Так же точно он знал, что президент США Ф. Рузвельт поддержит любое заявление Черчилля, которое тот сделает, «приветствуя Россию как союзника». Жалкий лепет посла Шуленбурга, которого Молотов не стал даже слушать, навсегда остался историческим курьёзом и никого уже не мог ввести в заблуждение.

Так Сталин ещё до начала войны выиграл две «лучшие войны», по терминологии Сунь Цзы: разрушил замыслы врага и разрушил его предполагавшиеся союзы (здесь следует ещё вспомнить, что пактом от 13 апреля 1941 года Сталин обеспечил нейтралитет Японии). Дальше предстояло разбить его войска. С этим оказалось уже несколько сложнее…

Ярослав Бутаков

Окончание следует

http://www.win.ru/europe/1796.phtml

[Александр Васильевич]

Ярослав Бутаков

Политическая провокация: вчера, сегодня, завтра

Часть 3



Если бы Бен-Ладена не было, его бы придумали

По окончании Второй мировой войны, в эпоху войны «холодной» и особенно после её завершения провокация как средство воздействия на международную политику получило наиболее широкое распространение. Это было связано, в первую очередь, с резко возросшими, по сравнению с предшествующими периодами истории, возможностями средств массовой информации по целенаправленному формированию общественного сознания.

Здесь достаточно вспомнить знаменитые события 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Они знаменовали собой переход человечества в принципиально новую стадию восприятия совершающегося с ним. Она характеризуется двумя главными чертами. Во-первых, это абсолютная некритичность по отношению к подаче информации с «голубых экранов». Во-вторых, это гиперготовность некоторых крупнейших субъектов мировой политики идти до конца в реализации своих геополитических планов, не останавливаясь перед выбором средств. Точнее даже, это тщательный выбор средств с учётом поставленных целей: чем последняя выше и дальше, тем, для её убедительной артикуляции, более шокирующее средство должно быть выбрано.

Мы не будем, однако, вслед за некоторыми «разоблачителями», доказывать, что теракты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке были делом рук ЦРУ, впечатляющей инсценировкой для сотен миллионов одурманенных потребителей информации. В первую очередь потому, что вряд ли такая версия в принципе доказуема: спецслужбы, тем более, настолько высококлассные, как ЦРУ, не стали бы осуществлять подобную провокацию, если бы не было гарантий замести по её совершении абсолютно все следы. Тем не менее, необходимо отметить, что теракты реального или мифического Бен-Ладена состоялись как нельзя более кстати для реализации США своих новых глобальных геостратегических планов. В данном случае – для присутствия в Центральной Азии и для подготовки последующего вторжения в Ирак.

Характерные черты новой стадии восприятия событий проявлялись, впрочем, задолго до 2001 года, постепенно нарастая. Западного обывателя ничего не стоило убедить в необходимости санкций в отношении Югославии и Ирака и бомбардировок этих стран, оккупации и сецессии Косова, вторжения в Ирак. Но здесь важно и то, что эти крупнейшие после 1945 года военные кампании сами начинались и разворачивались как серия масштабных политических провокаций.

Как «разводили» Саддама Хусейна

Ни для кого уже давно не секрет, что Саддам Хусейн начинал своё вторжение в Кувейт в августе 1990 года, будучи полностью уверен если не в поддержке, то в невмешательстве США и других великих держав. Во время войны с Ираном 1980-1989 гг. Ирак негласно получал помощь военными материалами от таких разных государств, одинаково негативно относившихся к фундаменталистскому режиму Ирана, как СССР, Франция (давние союзники Ирака) и США (те, правда, как выяснилось, втихую помогали ещё и Ирану – для равновесия, надо полагать). Только благодаря гарантиям такой помощи Ирак решился первым напасть на Иран (однако, блицкрига не получилось), а в дальнейшем сумел выстоять «вничью» в долгом противостоянии с промышленно гораздо более мощным и почти вчетверо более населённым Ираном. Вождь арабского социализма находился в хороших отношениях и с Востоком, и с Западом, мог гордиться этим своим достижением и уверенно смотреть в будущее при реализации своих планов превращения Ирака в региональную державу.

Важным шагом к этому должна была стать аннексия Кувейта. Есть основания полагать, что Хусейн заручился какими-то устными гарантиями со стороны как американских, так и советских высокопоставленных лиц, что их страны не будут мешать Ираку. Вообще, Хусейну в голову не могло прийти, что его союзники сразу резко пойдут на силовую акцию в его отношении. Однако, у США были свои планы. В Белом доме (как, впрочем, и в Кремле) знали о намерениях Хусейна, но делали вид, что им до них нет никакого дела, хотя уже планировали свою реакцию на захват Ираком Кувейта. По сути, Вашингтон (и его тогдашний московский подпевала-перестройщик) элементарно спровоцировали Хусейна.

Далее всё тоже шло по разработанному сценарию. Операция «Буря в пустыне» (январь – февраль 1991 года) завершилась выводом иракских войск из Кувейта. Однако США отказались прекратить конфронтацию. Они объявили сам режим Саддама Хусейна «врагом человечества» и стали инициаторами международных санкций, призванных создать в Ираке невозможную для жизни обстановку, что, по расчётам вашингтонских стратегов, должно было привести к свержению режима Хусейна. Правителю Ирака не дали возможности ни оправдаться, ни вести переговоры. Из союзника Хусейн в одночасье превратился в обречённого изгоя.

Чем был вызван такой резкий поворот в политике США? Запустив механизм обрушения СССР и Восточного блока, обеспечив себе скорую победу в «холодной войне», США перешли к следующему этапу завоевания мирового господства. В мире есть немало стран, реализующих собственную модель развития, не разделяющих ценности ни западного мира, ни советского. На них теперь и обрушился гнев «всемирного бога демократии». В категорию «стран-изгоев» Штаты записали, помимо ориентировавшейся на СССР Кубы, также квази-маоистскую КНДР, Ирак, Сирию, Иран, Афганистан (при талибах), Судан, Сомали, Венесуэлу (после прихода к власти Чавеса), Беларусь (при Лукашенко), Союзную республику Югославию.

Применение санкций, а зачастую и силы против «стран-изгоев» было призвано, помимо прочего, демонстрировать мощь и глобальное влияние США. Рассчитывая на мирное утверждение своего влияния в странах бывшего социализма, и по-прежнему опасаясь военной конфронтации с Россией, США теперь могли, не боясь помех со стороны другой сверхдержавы (ибо такой уже не было – США остались единственной сверхдержавой), приступить к переформатированию особо «неудобных» стран, дипломатическими методами изолируя их от мирового сообщества и отрабатывая свою стратегию глобального вмешательства.

Обрушение Югославии

Причины и этапы последовательно осуществлявшейся стратегии США по уничтожению Югославии были нами рассмотрены. Здесь лишний раз отметим то, что каждый этап этого плана разворачивался с очередной провокации. Сначала, в 1991 году сербам дали втянуться в долгую войну с хорватами, причём делали вид, что эта война – внутреннее дело самой Югославии. Возможно, что если бы сербам удался блицкриг, за океаном бы не стали поднимать большого шума. Но в то-то и дело, что США и некоторые их европейские союзники (главным образом, Германия) в то время приложили все усилия, чтобы такого блицкрига не получилось. Хорватии оказывалась (пока негласно) военная помощь, и война стала позиционной. В то же время сербы постепенно оказывались в изоляции, чему также способствовало полное отсутствие своего видения внешней политики у руководства РФ начала 90-х гг. Когда затяжной характер войны вырисовался чётко, одновременно обозначилась слабость тогдашнего российского руководства, США и Западная Европа перешли в дипломатическое наступление на сербов. Оно развернулось с лета 1992 года, когда мусульманское меньшинство Боснии объявило о создании независимого государства, а в ответ боснийские сербы провозгласили создание своей республики, которой стала оказывать помощь Сербия.

Есть основания считать, что Слободан Милошевич имел какие-то заверения от далеко не последних лиц в Вашингтоне о невмешательстве США (некоторые даже подозревают наличие у сербского лидера конкретных тайных соглашений с США, поощрявших его на активные действия). Во всяком случае, резкая реакция США на начало кризиса в Боснии стала непредвиденным и неприятным сюрпризом для Милошевича. По существу дела, его спровоцировали на активные действия с тем, чтобы обвинить в агрессии.

Против Сербии и Черногории (составлявших до 2005 года одно союзное государство) были, как против Ирака, введены международные санкции. Урегулирование боснийского кризиса в 1995-1996 гг. произошло за счёт боснийских сербов. В данном случае Милошевича спровоцировали на предательство. Он должен был прекратить помощь Республике Сербской в Боснии и согласиться на выдачу «международному трибуналу» лидеров этой республики, если те найдут убежище в Сербии. Взамен были отменены санкции против Югославии.

Участившиеся с этого времени вылазки албанских сепаратистов в Косово побудили сербское руководство начать в крае полномасштабную контртеррористическую операцию. Сепаратистское движение, подпитываемое из-за рубежа, само по себе было провоцированием сербского руководства на силовые методы, за которыми должно было последовать очередное вмешательство США. Однако и тут до поры до времени Запад не высказывал особого беспокойства, позволяя сербам глубже втянуться в конфликт, в то же время постоянно оказывая помощь албанцам, чтобы те могли сопротивляться. А в конце 1998 года Запад внезапно (для сербского руководства, убаюканного мнимой пассивностью Запада) перешёл на язык ультиматумов. Но даже капитуляция Сербии после трёхмесячных бомбёжек не остановила США в их планах по «наказанию» непослушного Милошевича. Он был свергнут в результате первой инспирированной «цветной» революции.

Под прицелом Россия

Аналогом провокаций с помощью сепаратистов стали две «чеченские кампании» против России. Впрочем, это тема отдельной статьи. Россия всё-таки выстояла. Тогда против неё стали использовать соседние государства. Наступление грузинских войск на Цхинвал в августе прошлого года стало типичнейшей провокацией, устроенной под непосредственным управлением вашингтонских кукловодов. Вряд ли они, да и их грузинские марионетки всерьёз полагали, что смогут силой покорить Южную Осетию, и что за последнюю не вступится Россия. Наоборот, вмешательство России просчитывалось с вероятностью 100%, но именно это и было нужно заокеанским политикам. Против России сразу развернулась грандиозная кампания в мировых СМИ (автор, находясь в то время за границей, имел возможность наблюдать её воочию). И даже сейчас, когда собраны и представлены миру доказательства агрессии Грузии, многие зарубежные обозреватели, как заведённые автоматы, продолжают писать о «вторжении российских войск в Грузию и оккупацию ими части грузинской территории».

Расчёт был на то, что Россия просто не сможет не помочь Южной Осетии. Для российского руководства была ясна провокационная суть происходящего, но не ответить было бы ещё хуже. Приняв вызов, ответив силой на силу, Россия повела себя максимально осторожно, чтобы не дать лишнего повода обвинить себя. Войска, имея полную возможность войти в Тбилиси, были остановлены у ворот грузинской столицы. Триумфального завершения кампании, которое неминуемо закончилось бы тяжёлым дипломатическим фиаско, не произошло.

Что было достигнуто этой провокацией? В первую очередь то, что западноевропейского (главным образом) обывателя заставили лишний раз насторожиться в отношении «этих русских». Что будет некоторое время создавать дополнительные трудности для сотрудничества России с государствами ЕС. Одновременно Штаты проверили боеготовность грузинских вооружённых сил на предмет вступления Грузии в НАТО, настойчиво выпрашиваемом официальным Тбилиси. Вывод, который сделали США – грузинская армия в её настоящем виде абсолютно непригодна для боевых действий. Поэтому в доступе к НАТО Грузии пока отказано.

Инструментом последней провокации послужила небоеспособная Грузия. Её и в дальнейшем будут привлекать для выполнения подобных задач. Но в силу её выявившихся ограниченных возможностей Штаты задействуют и других соседей России. Кстати, совсем недавно мы видели ещё одну такую попытку. Она тесно связана с отработанной Штатами методикой «цветных революций». Если бы беспорядки в Кишинёве увенчались свержением законной власти, новое националистическое правительство Молдовы, отчасти для укрепления своего шаткого положения, отчасти в силу внутреннего убеждения, развернуло бы новую войну против Приднестровской республики. И Россия снова не смогла бы остаться в стороне.

Мы уже отмечали, что одним из вариантов решения национально-шовинистическим руководством Украины ряда внешних и внутренних проблем этой страны может стать война с Россией по примеру Пятидневной войны Грузии с Россией. Ряд шагов президента Виктора Ющенко заставляют подозревать умысел провокации. В первую очередь, громкой реабилитацией украинских пособников нацистам, шумными кампаниями вокруг «Гладомора», изъятием храмов у канонической церкви и передачей их раскольникам из «киевского патриархата», покровительством униатам провоцируются антиукраинские общественные настроения в России. Это накладывается на явно провокационную языковую политику, когда использование русского языка, на котором говорит пол-Украины, обставляется нелепейшими для цивилизованного мира ограничениями.

Подобные провокации могут служить средством не столько для развязывания войны (это, действительно трудно, да и рискованно для «оранжевого» Киева), сколько для того, чтобы посеять непреодолимую рознь между великорусским и украинским народами. При этом мелкие провокации, главным образом информационного свойства, постоянно подогревают тлеющий «газовый» конфликт двух восточнославянских бывших братских республик, который также не способствует налаживанию взаимопонимания. В провокационную кампанию информационного свойства против России давно вовлечены государства Прибалтики. Нет гарантий, что её не попытаются перевести на стадию военно-политических провокаций, тем более, что эти страны постоянно выдвигают к России претензии материального, в том числе (Латвия и Эстония) территориального характера.

Потенциальным резервом для развёртывания комплексных провокаций против России является Казахстан. Между двумя странами – самая протяженная сухопутная граница в мире (свыше 7000 км). Одно время радикальные круги в России выдвигали претензии на населённый преимущественно русскими Северный Казахстан. Сейчас градус таких претензий существенно снизился. Но, с другой стороны, радикально настроенные казахи, теоретически, тоже могут предъявить России счёт на некоторые пограничные земли, а также за коллективизацию, за распашку целинных земель, за «оккупацию» начиная чуть ли не с середины XIX века. Конечно, пока у власти в Астане Нурсултан Назарбаев, такого не случится. Но сколько он ещё пробудет у власти?

Да и сейчас Казахстан уже выступает с несколько странными инициативами. Так, недавно посол Казахстана в РФ озвучил мнение о возможности присоединения Казахстана в будущем к ЕС. Посла не смутило ни то, что в ЕС в последнее время явно возобладала тенденция к прекращению расширения, ни то, что от ЕС Казахстан отделён не только Россией, но и Украиной. Хотя последняя давно добивается вступления в ЕС, но последняя инициатива «Восточное партнёрство» фактически заблокировала приём в Евросоюз новых полноправных членов. В предложении казахского посла превратить ЕС с принятием туда Казахстана в «Евразийский союз» фактор России вообще игнорируется, как будто России и не существует на карте. Данное заявление посла Казахстана можно отнести к разряду самых «невинных» провокаций – вбросу дезинформации.

Что день грядущий нам готовит – неведомо. Одно ясно, что Россию всегда будут пытаться «развести», испытанное веками средство «разводки» – провокация, и к этому надо быть всегда готовыми.

Ярослав Бутаков

http://www.win.ru/usa/1849.phtml?PHPSESSID=0babccfec7e990960b319feacca86e3d